Часть третья Ариософия в Германии

Поскольку Лист предпочитал роль мистагога и мастера, окруженного учениками, перед ним стояла задача передачи идей своим последователям, входившим в различные расистские организации вильгельмовской Германии. Среди тех, на кого идеи Листа производили глубокое впечатление, были полковник Карл Август Хельвиг, Георг Хауэрштайн-старший, Бернард Кернер, Филипп Штауфф и Эберхард фон Брокхузен. Через них оккультно-националистические идеи Листа проникали в организации правого крыла Немецкого рейха. Хельвиг и Хауэрштайн были среди основателей Reichshammerbund в мае 1912 г. в Лейпциге, а Кернер, Штауфф и Брокхузен занимали ключевые посты в Germanennorden, ее подпольной филиации. История ариософии в Германии не сможет обойтись и без Рудольфа фон Зеботсендорфа, горячего поклонника Листа и Ланца фон Либенфельса, учредивших между 1917 и 1919 гг. две расистские секты в Мюнхене, из которых впоследствии произошла Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (нацистская).

Reichshammerbund и Germanennorden были крайне антисемитскими группировками, многим обязанными выдающимся организаторским способностям Теодора Фрича, крупнейшей фигуры предвоенного немецкого антисемитизма и немецкой политики между 1900 и 1914 гг. Фрич родился в семье саксонских крестьян 28 октября 1852 года в Визенау, близ Лейпцига, и получил образование как инженер-фрезеровщик. Его организаторские способности вскоре обнаружили себя и вполне проявились в профессиональной и политической деятельности. С октября 1880 г. он издавал «Маленький журнал фрезеровщиков», в 1882 г. приступил к изданию второго журнала, а затем попытался объединить представителей своей профессии в Немецкую лигу фрезеровщиков.

Фрич был обеспокоен тем, что отдельным предпринимателям и ремесленникам угрожали крупные фирмы, заводы и массовое производство. Он хотел ослабить влияние этих факторов путем создания новой гильдии. Защита интересов малого бизнеса сочеталась у него с антисемитскими взглядами. Фрич связывал новый экономический порядок с растущим влиянием еврейского бизнеса и финансов в Германии. В 1881 г. он опубликовал сборник пангерманистских и антисемитских текстов под названием «Шаровые молнии». В 1887 г. он написал свой Антисемитский катехизис и большую серию памфлетов, озаглавленную «Наболевшие вопросы». В 1884 г. он создал свою первую антисемитскую организацию «Leipziger Reformverein», а с 1885 г. начал выходить ее журнал. В июне 1889 г. в Бохуме состоялась антисемитская конференция, на ней присутствовали представители из Франции, Венгрии, Германии и Австрии, включая Георга фон Шенерера; здесь было принято решение о создании двух антисемитских парламентских партий: «Deutsch-Coriale Partei», под руководством Макса Либермана, и «Antisemitische Volkspartei», возглавляемой вышедшим из крестьян оратором Отто Боккелем.

Фрич не предлагал себя в качестве кандидата для этих партий, поскольку был убежден, что антисемитизм не преуспеет в парламенте в качестве политической силы. Его уверенность в парламентской неэффективности антисемитизма оказалась правильной. Поскольку после конференции в Бохуме партий стало больше чем одна, они конкурировали между собой, снижая тем самым общее количество антисемитов, прошедших на выборах. Но образование партий повлекло за собой и другие проблемы. После того как в 1894 г. обе партии объединились в «Deutsch-Soziale Reformpartei», стремление к парламентскому согласию и сотрудничеству изменило характер манифеста, акцент на антисемитизм был снижен в пользу консерваторов и экономических интересов среднего класса. В 1903 г. антисемитов в парламенте было большинство, но все они были поглощены консервативным правительством и целиком зависели от соглашения с такими внепарламентскими силами, как «Сельскохозяйственная лига» и «Немецкая националистическая ассоциация коммерческих служащих». В 1907 г. «Deutsch-Soziale Reformpartei» имела на выборах только шесть мест, а в 1912 г. — три.

Фрич поносил евреев как расово чуждых. В своем «Zur Bekampfung zweitausendjahriger Irrthumer» (1886) он подчеркивал «арийский характер» и его связь с немецкими традициями в языческом контексте. Фрич хотел переорганизовать интеллектуальную, экономическую, политическую жизнь нации таким образом, чтобы евреи не имели в ней места. Это направление мысли Фрича нашло свое отражение в более «научных» расовых исследованиях в конце 1890-х гг. Когда Артур де Гобино (1816–1882) написал свое рассуждение о расовой эволюции и упадке и пришел к выводу, что арийцы назначены к вымиранию под натиском черных и желтых рас, Ваше де Лануж (1854–1936) и Хьюстон Стюарт Чемберлен (1855–1927), находясь под влиянием новых зоологических и биологических наук, также сообщили, что евреи есть раса, наиболее вредная для арийского расового превосходства. В отличие от Гобино, с его опорой на лингвистику как принцип расовых различий, эти более поздние расистские авторы занимались измерением черепов, регистрацией и другими физическими характеристиками, такими как волосы или цвет глаз.

Фрич стремился к созданию широкого и мощного антисемитского движения за пределами парламента, он считал, что это более эффективно. В октябре 1901 г. он разослал проспекты более чем трем сотням людей, которые прежде входили в актив антисемитской партии. Ответ оказался разочаровывающим, но в январе 1902 г. он создал «Hammer», сначала ежемесячный, а затем выходящий раз в две недели журнал, который должен был послужить в качестве точки кристаллизации нового движения. В 1905 г. читатели «Hammer», число которых превысило три тысячи человек, начали собираться в местные Hammer-группы. Члены этих групп в основном пришли из распавшегося «Jugendbundbewegung» и «Немецкой националистической ассоциации коммерческих служащих» (DHV). В 1908 г. эти группы взяли имя «Dentscherneuerungs-Cemeinde» (группы немецкого обновления): их интересовали некапиталистические формы земельной реформы, программа «город-сад» и Lebensreform. Фрич активно поддерживал самопроизвольно возникающие местные организации. В 1904 г. его сотрудник Пауль Форстер опубликовал воззвание к генеральному штабу Volkisch движения о форсировании националистического и расистского возрождения Германии; в нем говорилось о необходимости объединить различные группировки и лиги, стремящиеся к созданию немецких колоний за границей, построить мощный флот, который мог бы конкурировать с английским, и вообще поднять международный престиж Немецкого рейха, очистить родину от вредных социальных элементов, особенно от социалистов, евреев и других противников воинствующего немецкого империализма.

В марте 1912 г. Фрич вспомнил о бессилии прежних антисемитских политических партий и потребовал создания новой «надпартийной» организации. 1912 г. был решающим для тех, кто всерьез был обеспокоен положением нации. В июле 1911 г. разразился второй марокканский кризис, и правительство отправило в Агадир канонерскую лодку, чтобы оказать давление на Францию, защитить немецкие интересы в Западном Марокко и передать часть французского Конго Германии; все эти события показали, насколько немецкий колониализм сковывают Франция и Британия. Имперские разочарования усугубились внутренним шоком: на выборах в рейхстаг в январе 1912 г. Социал-демократическая партия получила 110 голосов, тогда как на прошлых выборах их было только 43. Наиболее пострадавшими на выборах оказались консерваторы и антисемиты, они получили только 68 из тех 109 мест, что они имели в парламенте с 1907 г. Эти тревожные события подвигнули Генриха Класса, лидера антисемитов в Лиге пангерманистов, к публикации политического манифеста «Если бы я был кайзером!» (1912), в котором он призвал к диктатуре и роспуску парламента, а также обличил евреев в гневной диатрибе. Фрич представил обзор книги в «Hammer» и рекомендовал своим читателям немедленно привести ее в исполнение. 24/25 мая 1912 г. в собственном доме в Лейпциге состоялась встреча Фрича и двадцати выдающихся пангерманистов и антисемитов, в результате чего возникли две группы по распространению их идей в немецком обществе. Карл Август Хельвиг, демобилизованный полковник из Касселя и член «Общества Листа» с марта 1908 г., возглавил «Reichshammerbund», как союз всех существующих «Наттег»-групп; Герман Поль, канцлер палаты мер и весов Магдебурга, стал главой «Germanennorden» — ее тайной организации-близнеца.

Очевидно влияние идей Листа на первую из этих организаций. Уже в феврале 1912 г. Хельвиг разработал конституцию для «Reichshammerbund». Исполнительная власть была представлена «Bundeswart» — должность, занимаемая Хельвигом, «Ehrenbun-deswert» — почетная должность, занимаемая Теодором Фричем, и «Armanenrat» — из двенадцати членов. Последнее название указывает на влияние Листа. Предполагаемые члены «Reichshammerbund» должны были гарантировать чистоту своей арийской крови и крови своих супруг, поскольку их потомство должно было послужить главным оружием в борьбе против евреев. Дополнительные указания, внесенные в апреле 1912 г., предполагали сотрудничество с католиками, пропаганду среди рабочих, крестьян, учителей и гражданских служащих, офицеров вооруженных сил и, что особенно важно, среди студентов университетов. Переписка Юлиуса Руттингера, главы Нюрнбергской ветви «Reichshammerbund», свидетельствует о медленном росте организации, о постоянных внутренних раздорах и мелочных проблемах. В конце 1912 г. отчеты нюрнбергской группы сообщали, что общее число ее членов составляет 23 человека, из которых в среднем только 10 присутствуют на собраниях, а из ежегодного дохода в 94,64 марки в кассе находится 5,58 марки. К июню 1913 г. только девятнадцать филиалов «Reichshammerbund» существовали по всей Германии, наиболее активной была гамбургская группа. Несмотря на тысячи листовок и активную пропаганду, лига смогла набрать не более чем несколько сотен членов.

История Germanennorden более сложно связана с идеями Листа. Представление об антисемитском обществе, организованном по типу тайной масонской ложи, возникло среди volkisch активистов около 1910 г. Некоторые антисемиты были убеждены, что мощное влияние евреев на немецкую общественную жизнь можно понять только как результат всепроникающего тайного заговора евреев; предполагалось, что с таким заговором можно справиться, лишь создав аналогичную антисемитскую организацию. Весной 1910 г. известный volkisch журналист Филипп Штауфф упомянул в одной из своих статей об идее такой антисемитской ложи, которая держала бы имена своих членов в секрете, дабы уберечься от проникновения врагов. В следующем году Йоханнес Геринг, принадлежавший мюнхенской группе Hammer, известной также как Alldeutscher Verband, хорошо знавший Листа и Ланца фон Либенфельса, написал Штауффу о франкмасонах. Геринг утверждал, что и сам был франкмасоном с 1894 г., но что этот «древний немецкий институт» осквернили евреи и новые идеи; в заключение он выражал уверенность, что возрождение арийской ложи будет весьма полезным для антисемитов.

В конце 1911 г. Герман Поль разослал письма, посвященные этому вопросу, приблизительно пятидесяти потенциальным сотрудникам-антисемитам. Поль сообщал, что магдебургская группа Hammer уже создала ложу, основанную на расовых принципах и ритуалах германского язычества. Он восхищался церемониалом ложи применительно к антисемитской организации: торжественность, тайна, иерархическая дисциплина порождали единодушие, столь редкое среди маленьких Hammer-групп. Поль призывал своих корреспондентов присоединиться к движению и создавать другие ложи на основе этой, добавляя, что проект пользуется полной поддержкой Теодора Фрича. Возникновение магдебургской ложи можно проследить по документам, отражающим полемику против Поля в конце 1918 г. В соответствии с этим источником, группа Hammer возникла в Магдебурге осенью 1910 г. и некто Хейнатц захотел превратить ее ядро в ложу. Члены группы проконсультировались по этому поводу с Фричем, и тот ответил, что такая идея уже обсуждается в других группах Hammer. 5 апреля 1911 г. возникла ложа Вотана, ее мастером был избран Герман Поль. 15 апреля возникла Великая ложа с Теодором Фричем в качестве Великого мастера, но работа над правилами и ритуалами была исполнена ложей Вотана. 12 марта 1912 г. по совету Фрича организация приняла имя Germanennorden.

1912 год стал свидетелем быстрого распространения лож Germanennorden по всей Северной и Восточной Германии. В январе Поль написал обращение к «преданным ложам», в котором выразил желание иметь скорее верных, чем многочисленных последователей, которые смогли бы принять участие в «арио-германском религиозном возрождении», и подчеркнул необходимость строгого повиновения и искреннего служения пангерманской «Арманистской империи». Он потребовал восстановления расово чистой немецкой нации, из которой «паразитические и революционные элементы (евреи, выродки и цыгане)» должны быть исключены. В июле того же года Поль выпустил первый информационный бюллетень «Germanennorden», в котором сообщалось о торжественном открытии лож в Бреслау, Дрездене и Кенигсберге; ложи в Берлине и Гамбурге уже действовали к тому времени. А братья в Бромберге, Нюрнберге, Тюрингии и Дюссельдорфе собирались основать их в ближайшем будущем. Полный список братьев в это время насчитывал 140 человек, а к декабрю 1912 г. в «Germanennorden» состояло 316 братьев, распределялись они следующим образом: Бреслау — 99, Дрезден — 100, Кенигсберг — 42, Гамбург — 27, Берлин — 30, Ганновер — 18. В следующем январе ложа из тридцати братьев возникла в Дуйсбурге. Поль принял на себя титул секретаря и подписывался «Канцлер ордена». В 1913 г. возникли ложи в Нюрнберге и в Мюнхене, но в целом распространение ордена в Северной и Восточной Германии шло успешнее, чем в южных провинциях. Весной 1914 г. группу Reichshammerbund в Мюнхене возглавил Вильгельм Ромедер, лидер Deutscher Schulverein, член Общества Листа с 1908 г. Очень многие члены одновременно принадлежали двум организациям.

История возникновения Germanennorden должна быть дополнена сообщением о ее задачах, правилах и ритуалах. В соответствии с программой, разосланной по провинциям, основной задачей Germanennorden была борьба с евреями и их деятельностью путем создания центра, в котором собирались антисемитские материалы для всеобщего пользования. Дополнительной задачей являлась взаимопомощь братьев в отношении деловых контрактов и финансирования. Наконец, все братья обязаны были принимать участие в распространении volkisch журналов, особенно «Hammer», как «наиболее радикального оружия против евреев и других врагов человечества». Принципы Germanennorden выдавали явное влияние ариософии. К вступлению в орден были допущены мужчины и женщины безупречного германского происхождения. В специальной анкете приводилась подробная информация о коже, глазах и волосах вступающего в орден. Наиболее предпочтительным был диапазон волос от светлых к русым, глаз — от голубых к светло-карим, кожа бледная. Дальнейшие детали касались личных особенностей родителей поступающего и его дедушки с бабушкой, в случае супружества те же данные сообщались о партнере по браку.

Руководство к приему в члены указывало на то, что необходимо воздерживаться от принятия в орден физически неполноценных и «отталкивающего вида» людей; руководство отсылало предполагаемых кандидатов к номерам «Ostara», посвященным расовой соматологии, вышедшим между 1908 и 1913 гг. Бюллетень Germanennorden сообщал, что законы ордена были сформулированы после обсуждения их с Карлом Августом Хельвигом из Armanenschaft. Ритуал ордена также был заимствован у Armanenschaft, но вместе с тем был наложен запрет для братьев высших разрядов называться Armanen. Эти положения означают, что Хельвиг находился в контакте с организацией, которую можно отождествить и с Armanen-Rat Reichshammerbunda, и с НАО, основным немецким представителем которой в Берлине был Филипп Штауфф.

Эмблемы Germanennorden также указывают на ариософские источники. С середины 1916 г. официальный информационный бюллетень ордена, Allgemeine Ordens-Nachrichten, начал изображать на фронтисписе свастику, совмещенную с крестом.

Время от времени там появлялась реклама драгоценностей, колец, подвесок, булавок, и тогда она непременно включала в себя различные руны или свастику. Фирма-поставщик, Дом Эклоха Люденшайда в Вестфалии, работала по проектам, разработанным членами Общества Листа во время войны. Свастика была популярна среди нескольких volkisch ассоциаций в Германии, и через Germanennorden, а затем через Общество Thule, очередную организацию в послевоенном Мюнхене, она могла быть усвоена и национал-социалистами.

Церемонии и ритуал Germanennorden указывают на странный синтез расистских, масонских и вагнерианских мотивов. Приглашение на церемонию посвящения в Берлинской области 11 января 1914 г. извещало братьев о необходимой форме одежды и о том, что новые кандидаты обязаны пройти расовые тесты у берлинского френолога Роберта Бюргера-Вилингена, изобретшего «пластометр» — новый инструмент для определения расовой чистоты посредством измерений черепа. Сохранившиеся документы от 1912 г. описывают процедуру посвящения новичков в низший разряд Ордена. Пока неофиты ждали в примыкающих комнатах, братья собирались в церемониальном зале ложи. Мастер занимал свое место на переднем плане под балдахином, по обе стороны от которого стояли два рыцаря в белых сутанах и шлемах, увенчанных рогами, руки их опирались на шпаги. Перед ними располагались казначей и секретарь в белых масонских поясах, глашатай занимал свое место в центре зала. В конце зала у чаши Грааля находился певец в белой мантии, перед ним Мастер церемоний в голубой мантии, а вокруг них полукругом стояли братья ложи, на таком же расстоянии, как столы казначея и секретаря. За Граалем находилась музыкальная комната, в которой фисгармония и пиано сопровождались маленьким хором «лесных эльфов».

Церемония начиналась мягкими звуками фисгармонии, братья исполняли Хор пилигримов из «Тангейзера» Вагнера. Ритуал начинался в сумерки, когда братья совершали жест, символизирующий свастику, — Мастер отвечал им. Затем Мастер церемоний вводил в зал неофитов, одетых в мантии странников, с завязанными глазами. Здесь Мастер рассказывал им об Ордене. Певец зажигал священное пламя в Чаше, с послушников снимали мантии и повязки. Мастер приближался к неофиту и совершал магические действия копьем Вотана, рыцари скрещивали над ними свои мечи. Звучали вопросы и ответы, сопровождаемые музыкой Лоэнгрина, затем послушники приносили клятву верности. Посвященных окружали с криками «лесные эльфы» и как новых братьев вели их к Чаше Грааля, где горело священное пламя певца. В этом ритуале члены ложи должны были олицетворять собой основных персонажей германской мифологии, потому весь церемониал производил сильнейшее впечатление на кандидатов.

Война угрожала Germanennorden. Юлиус Рутингер, Мастер франконианской области, почти сразу ушел на фронт. Герман Поль писал ему в ноябре 1914 г., что деньги становятся серьезной проблемой, поскольку почти половина братьев служит в вооруженных силах: «война быстро обескровит нас, Germanennorden еще не достаточно крепка и организованна, если война продлится дольше, Орден распадется на части. И так уже многие братья погибли в боях». Несмотря на заботу Поля о сохранении Ордена, некоторым влиятельным братьям не нравилось его руководство. В июле 1914 г. Мастер лейпцигской ложи предложил Полю выйти в отставку, в 1915 г. берлинская ложа сделала попытку отделиться. В конце 1915 г. Топфер, наследник Рутингера в Нюрнберге, писал о том, что братья заняты исключительно ритуалами, церемониями и банкетами, поскольку Поль рассматривает их в качестве основной задачи Ордена.

Эти разногласия достигли апогея к тюрингианскому собранию, проводившемуся в Готе 8 октября 1916 г., на нем присутствовали братья Тюрингии и некоторых соседних провинций. Берлинские братья потребовали от собравшихся в Готе освободить Поля от занимаемого им поста канцлера. Оскорбленный такой неблагодарностью в ответ на его непрестанные усилия по сохранению Ордена, Поль немедленно объявил себя канцлером отделившегося Gennanennorden Walvater Священной Чаши, оппозиционной по отношению к ложам Силезии (Бреслау), Гамбурга, Берлина и Остерланда (Гера). Поддержали Поля в Берлине Фрииз и Браунлих, основавшие новые ложи в самом городе и Гросс-Лихтерфельде. Первоначальный Орден возглавили: генерал-майор Эрвин фон Хаймердингер (род. в 1856 г.) в качестве канцлера, доктор Генш в качестве казначея и Вернер Кернер — хранитель родословной Grossippenviahrer, должность вполне отвечающая его генеалогическим и геральдическим увлечениям. Строгой секретности потребовали они от всей документации Ордена, а сами решили, что с этого момента будут известны лишь анонимно, обозначенные рунами.

Филипп Штауфф и Эберхард фон Брокхузен были также упомянуты как важные должностные лица лояльной части берлинского ордена.

Новый взрыв активности берлинского Ордена (его ортодоксальной части) связан с усилиями Филиппа Штауффа. Он родился 26 марта 1876 г. в Мозбахе, работал журналистом, затем начал издавать собственную националистическую газету «Wegweiserunci Wegwarte» в Enzisweiler, на озере Констанс, с 1907 г. В 1910 г. переехал в Кульмбах, во Франконии, где начал издавать другую газету, но в том же роде. Штауфф намеревался создать организацию volkisch авторов и осуществил это желание в конце 1910 г., после того как заручился поддержкой у более чем ста известных националистических, расистских и антисемитских писателей, среди них были: Адольф Бартельс, Людвиг Вильзер, Иоханнес Геринг, Ланц фон Либенфельс. В начале 1912 г. Штауфф перебрался в Берлин и продолжил там свою издательскую деятельность. Он опубликовал справочник современных пангерманских и антисемитских групп (1912) и от имени Генриха Крэгера вместе с Альфредом Брюннером основавшим «Deutsch-Sozialistische» Partei в 1918 г., выпустил «Semi-Gotha» и «Semi-Allianen», генеалогический указатель, имеющий целью опознание евреев в среде немецкой аристократии. Этим проектом он не собирался компрометировать аристократию, но только способствовать процессу «очищения» — столь естественное понятие для антисемитской психологии. Указатель выходил сериями между 1912 и 1914 гг., Штауфф был привлечен к суду. Указатель «Semi-Kirschner», созданный по образцу «Немецкого литературного календаря Киршнера», перечислял общественно активных евреев, известных писателей, актеров, банкиров, военнослужащих, врачей и юристов, также вызвал бурю корреспонденций, весь 1914 г. на Штауффа обрушивались отрицания и гневные протесты.

В 1910 г. в Кульмбахе Штауфф стал членом Общества Листа, быстро и естественно вошел в ближайшее окружение Мастера. Он был среди паломников, отправившихся в июне 1911 г. в Вену для участия в торжествах НАО и посещения арманистских центров. В 1912 г. Штауфф вошел в комитет Общества и стал одним из его щедрых патронов. Его эзотерический трактат «Руны домов» (1912) соединял тезис Листа об арманистских реликтах с утверждением о том, что древняя руническая мудрость сохранилась в геометрических конфигурациях бревенчатых домов, которые строят по всей Германии. В начале 1913 г. Штауфф участвовал в спиритических сеансах, вызывая духов давно умерших королей-священников. Существуют документальные свидетельства, подтверждающие близость Штауффа к ONT перед войной.

После раскола 1916 г. в делах Ордена царил беспорядок. Поль сохранил у себя печати и бланки старого Ордена и поэтому мог выпускать циркулярные письма и бюллетени от имени «подлинного» Ордена — практика, которая всех окончательно запутала. Члены обоих Орденов теперь убедились в том, что Орден распался, так велик был беспорядок. Вернер Кернер, служивший кавалерийским капитаном с 1915 г. во Франции, писал Листу в январе 1917 г. о том, что Germanennorden начинает разлагаться. Несмотря на авторитетные циркуляры, рассылаемые во всех направлениях, должностные лица уже плохо представляли себе действительное положение дел в Ордене.

После перемирия в ноябре 1918 г. братья старого Germanennorden занялись его восстановлением. Великий мастер, Эберхард фон Брокхузен (1869–1939), одновременно являлся крупным бранденбургским землевладельцем и щедрым патроном Общества Листа. Но в это время он был очень занят мятежами польских наемных рабочих в своих поместьях и возмущался хаосом в управлении Ордена, связанным с отсутствием всяческих законов. В начале 1919 г. Эрвин фон Хаймердингер попросил его сложить полномочия. В начале марта Штауфф информировал Брокхузена о том, что его отставка принята, но Брокхузен не уходил от дел, летом потребовал конституционной реформы Ордена, а Штауффа обвинил в клевете. Переписка Брокхузена полна глубокого уныния по поводу послевоенной ситуации и ненависти поляков. В конце лета сам Хаймердингер сложил полномочия в пользу Великого Герцога Иоганна Альбрехта Мекленбургского, известного энтузиаста Ордена, в 1919 г. возглавившего экспедицию Свободных Корпусов к Балтийским странам. Но Орден вскоре утратил выдающегося лидера: 6 февраля 1920 г. герцог скончался от сердечного приступа. Брокхузен сохранил свой пост и в 1921 г. наконец принял разработанную им же конституцию, предполагавшую крайне сложную организацию степеней, кругов и периферических «цитаделей»; эта сложная структура была направлена на сохранение секретности в рамках общенациональной сети местных групп, имеющих многочисленные связи с военизированными volkisch организациями, в том числе «Deutschvolkisch Schützund Trutzbund».

Пока старшие должностные лица Ордена ссорились в Берлине, провинциальные организации Germanennorden занимались подготовкой убийств выдающихся общественных деятелей новой Германской республики, которая была символом поражения и позора для радикальных националистов. В 1921 г. Germanennorden служила надежным прикрытием для политических убийц. Так, убийцами Матиаса Эрцбергера, бывшего министра финансов рейха, ненавидимого за подписание перемирия, стали Генрих Шульц и Генрих Тиллессен, испытавшие сильное влияние volkisch пропаганды после демобилизации в конце войны. В июне 1920 г. в Регенсбурге они встретились с Лоренцом Мешем, местным лидером Germanennorden. И уже в мае 1921 г. Шульц и Тиллессен отправились в Мюнхен, где получили приказ убить Эрцбергера от человека, представлявшего исполнительную власть Germanennorden. Попытка убийства Максимилиана Хардена, республиканского писателя, также принадлежала Ордену. Впечатляющая таинственность и идеология Ордена воодушевляли volkisch фанатиков на убийства евреев и республиканских врагов немецкой нации.

После 1921 г. «подлинная» Germanennorden стала простой группой среди многочисленных правых и антисемитских организаций, пользующихся поддержкой реваншистов и людей, раздраженных Веймарской республикой. Но поскольку речь идет о влиянии Germanennorden на нацизм, необходимо вернуться к Герману Полю и его Germanennorden Wolvater, которая в конце 1916 г. привлекла к себе внимание Рудольфа фон Зеботтендорфа. Зеботтендорф вступил в отколовшийся Орден и восстановил его баварское отделение в Мюнхене на Рождество 1917 г., заложив тем самым фундамент для volkisch организации, которая стала причиной рождения национал-социалистической партии. Похоже, что без этого человека и Germanennorden, и ариософия были бы преданы забвению.

Глава 11 Рудольф фон Зеботтендорф и общество «Thule»

Зеботтендорф присоединился к volkisch движению уже на последних этапах войны, но жизнь его до этого тоже весьма важна. В сравнении с выдающимися volkisch агитаторами Зеботтендорф выглядел просто космополитическим авантюристом. Его вечная тяга к темным делишкам, к шпионажу, к хитрости и уверткам составила ему репутацию опытного ловкача. Сын прусского рабочего, Зеботтендорф рано порвал со своим прошлым: сначала ушел в море, потом работал на Среднем Востоке. Если внимательно всмотреться в приключения его молодости, можно лучше понять, какой жизненный опыт определил его будущие взгляды, позволившие ему сыграть немаловажную роль в мюнхенских контрреволюционных событиях 1918 и 1919 гг.

Человек, называвший себя барон Рудольф фон Зеботтендорф, был, как это часто случается с ариософистами, которыми он восхищался, не более чем самозваным аристократом. Он родился 9 ноября 1875 г. в Hoyerswerda, торговом городе Саксонии, расположенном к северо-востоку от Дрездена. Его отец, Эрнст Рудольф Глауэр, был железнодорожником, мать звали Кристиан Генриетта, урожденная Мюллер. При крещении ребенок получил имя Адам Альфред Рудольф Глауэр. В соответствии с его полувымышленной автобиографией, семейство Глауэр по мужской линии происходило от французского солдата-лейтенанта Торра (1789–1821), подобранного после боя при Кацбахе (1813) у деревни Альзенау (Ольшаника), в восемнадцати километрах к северо-востоку от Ловенберга в Прусской Силезии. Этот француз и был прадедушкой Рудольфа Глауэра. Торр женился на дочери местного крестьянина, и в 1818 г. она родила ему сына, который, в свою очередь, женился в 1845 г. и погиб в уличной перестрелке в Берлине во время революции 1848 г. Как коренные жители Силезии, члены семьи отличались крайне прусскими политическими взглядами: может быть, по этой причине имя Торр было сменено ими на Глауэр. Эрнст Рудольф Глауэр родился приблизительно в 1846 г. и участвовал в Австро-прусской кампании 1866 г., и в Франко-прусской войне. Оставив армию в 1871 г., он принял назначение на железную дорогу в Hoyerswerda. Умер он в июне 1893 г., оставив осиротевшему сыну средства, достаточные для того, чтобы завершить среднее образование и начать учиться на инженера.

Биографические подробности у Тьеде указывают на то, что молодой Глауэр поступил в Техническую школу Ильменау, тогда как автобиография утверждает, что его жизнь началась с практической работы в инженерной фирме Дж. Е. Кристофа в Niesky. Затем мы встречаем Глауэра остановившимся в гостинице Кобленца со старыми друзьями, недалеко от Hoyerswerda, во время рождественских каникул второго семестра Политехнического факультета Берлин-Шарлоттенбург. Он упоминает о том, что не видел своих друзей два года. Если взять за точку отсчета 1893 г. (год смерти отца), то получается, что речь идет о Рождестве 1896 г., несколько недель спустя после его 21-летия. Близящийся конец века также может служить причиной необходимости посещения Hoyerswerda. Глауэр оставался в Берлине до конца летнего семестра, а затем 1 октября 1897 г. подал прошение о поступлении на годичную службу во флот. Но ему было отказано по медицинским соображениям: у Глауэра была склонность к грыже. Тогда Глауэр отправился в Ганновер и занимался там частным преподаванием до марта 1898 г. Но ему пришлось оставить и этот пост, после того как он позволил себе предосудительное путешествие с матерью своих учеников в Ниццу, Монте-Карло, Геную и Люцерну.

Поскольку Глауэр не завершил своей учебы, он не мог надеяться на хорошее место в Германии. Кроме того, подобно многим своим ровесникам, на родине он чувствовал себя как в клетке и потому решил отправиться в море. Подписав контракт на шесть месяцев, он нанялся кочегаром на судно «H. H. Meier» водоизмещением 5140 тонн, вышедшее 2 апреля 1898 г. из Бремерхэвена в Нью-Йорк и вернувшееся в Бремерхэвен 3 мая. В сентябре 1899 г. он нанялся на судно «S. S. Ems» (4 912 тонн). А когда этот корабль остановился в Неаполе по пути в Нью-Йорк, Глауэр узнал о том, что имеется место электрика на борту судна «С. С. Принц-регент Леопольд» (6 288 тонн). Поскольку «Принц регент» свой первый рейс совершал в Сидней, Глауэр решил воспользоваться случаем и посетить Австралию. Он уволился с «Эмса» и после нескольких дней ожидания вышел из Неаполя на «Принце Регенте» 15 февраля 1900 г. Во время путешествия один из моряков уговорил Глауэра покинуть корабль и попытать счастья в поисках золота в Западной Австралии. После остановки во Фримантле 13 марта Глауэр и его друг отправились через Южный Крест и Кулгардье к цели их предприятия — в Северный Кулгардье Годфилд, на восточной окраине великой пустыни Виктория. Это приключение было прервано смертью друга в июне. Глауэр вернулся во Фримантль для того, чтобы сесть на корабль, идущий в Египет, куда он имел рекомендательное письмо, данное ему Парсеем в Кулгардье. Так закончился морской период Глауэра — время, отмеченное чужеземными приключениями, юношескими амбициями и опытом работы на больших современных кораблях.

Прибыв в Александрию в июле 1900 г., Глауэр направился прямо в Каир, для встречи с Гуссейном Пашой, влиятельным турецким землевладельцем, состоявшим на службе в Khedive Abbas Hilmi. Если верить Тьеде, Глауэр проработал в службах Khedive с 1897 по 1900 г. в качестве инженера; в соответствии же с «талисманом розенкрейцеров» Глауэр менее месяца провел в Каире и отправился в Константинополь, поскольку Гуссейн Паша лето проводил в своем турецком доме на азиатском побережье Босфора. В отсутствие убедительных доказательств достаточным будет утверждение о том, что Глауэр провел в Египте столько времени, сколько нужно было для того, чтобы узнать его людей и культуру. Все еще выплачивавший значительные суммы султану Оттоману, Египет к концу 1890-х гг. все же стал преуспевающей страной после удачного англо-египетского кондоминиума, установленного в 1882 г. с целью сохранения стабильности в стране и охраны власти Khedive от фракционных раздоров, использующих экономику ради своей выгоды. Сэр Эвелин Баринг, служивший британским консулом, писал в 1901 г. о «фундаменте, на котором держится благосостояние и материальное благополучие цивилизованных обществ… институт рабства Corvee (неоплачиваемый труд) практически исчез». Но за этот прогресс тоже надо было платить. Глауэр получил здесь свои первые впечатления о развивающихся странах, познакомился с проблемами, которые влечет за собой вестернизация, с возможными религиозными и националистическими реакциями.

В конце июля 1900 г. Глауэр совершает тысячемильное путешествие из Александрии в Константинополь через Пирей и Измир. Прибыв на Золотой Мыс, он находит каик и переплывает Босфор, направляясь во владения Гуссейна Паши в Кувуклу, около Бейкоца. До сих пор намеревавшийся вернуться домой, чтобы продолжить обучение, Глауэр оказывается настолько покорен страной, ее обычаями, гостеприимством хозяев, что решает остаться. Он изучает турецкий язык у имама в мечети Бейкоца и знакомится с обычаями во время частых поездок в Стамбул: в октябре 1900 г. он принимает предложение поработать год надсмотрщиком в анатолийских поместьях Гуссейна около Бандирмы и в Ениклоу, около Бурсы. Эта обширная территория располагалась на подножиях горы Олимп, здесь жили турки, возвратившиеся из бывших оттоманских провинций Болгарии. Глауэр собирался построить здесь современные дома на смену жалким хижинам, в которых они там жили. Уже были организованы маленький кирпичный завод и лесопилка. Кроме того, он собирался заняться выращиванием тутовых деревьев для разведения шелковичных червей и выращиванием ореховых деревьев для европейской шоколадной промышленности. Контракт с фирмой «Nestlе́» был подписан, и уже строилась дорога из деревни в Бурсу.

Помимо технического и организаторского освоения Турции, Глауэр здесь серьезно увлекся оккультизмом. Интерес к экзотической религии уже родился в нем, когда он наблюдал безумствующих дервишей из секты «Nevlevi» и посещал пирамиды Хеопса в Эль-Гизе в июле 1900 г. Его компаньон Ибрагим рассказывал ему о космологическом и нумерологическом значении пирамид и разбудил в Глауэре любопытство по отношению к тайному знанию древних теократий. Гуссейн Паша, его богатый и образованный хозяин, исповедовал суфизм и обсуждал вопросы веры с Глауэром. В Бурсе он познакомился с семьей Термуди, греческими евреями из Салоников. Старый Термуди ушел от дел и целиком посвятил себя изучению каббалы и коллекционированию алхимических и розенкрейцеровских текстов, в то время как его старший сын Абрахам управлял банком в Бурсе, а младший — его филиалом в Салониках. Помимо банка семья Термуди занималась шелковичным делом. Термуди были франкмасонами и принадлежали ложе Французский ритуал Мемфиса (French Rite of Memphis), проникшей в Левант и на Средний Восток. Глауэр был посвящен в ложу старым Термуди и впоследствии унаследовал всю его оккультную библиотеку. В одной из этих книг Глауэр нашел пометки, сделанные рукой Гуссейна Паши, они касались тайных мистических культов традиционных исламских алхимиков, все еще практикуемых Baktashi сектами дервишей. Когда Глауэр вернулся в Турцию в 1908 г., он продолжил занятия исламским мистицизмом, который, по его мнению, имел общие арийские корни с немецкими рунами.

Ход событий в «Талисмане розенкрейцеров» заставляет думать, что Глауэр оставался в Ениклоу вплоть до 1908 г., после чего поехал в Константинополь, но официальные документы свидетельствуют об обратном. Существует запись о том, что с сентября 1902 по апрель 1903 г. он жил в Мюнхене, а затем отправился в Probstrella, маленькую деревню в Тюрингаи. Он утверждал, что был монтером по профессии. Другая запись также подтверждает его пребывание в Германии после 1901 г. 25 марта 1905 г. в Дрездене Глауэр женился на Кларе Восс, дочери саксонского фермера из Bischofswerda. Но союз оказался непрочным, 5 мая 1907 г. в Берлине пара была разведена. Несколько лет спустя газеты сообщили о том, что Глауэр предстал перед судом по обвинению в подделывании денег и других жульничествах. Глауэр косвенно упоминает об этом инциденте, когда описывает размышления над своим жизненным выбором в кафедральном соборе Фрайбурга в 1908 г., — возможно, эти столкновения с властями и послужили причиной его решения оставить Германию.

В конце 1908 г. Глауэр снова был в Константинополе. В «Эрвине Халлере» (1918–1919) описано железнодорожное путешествие в сентябре из Бреслау в Констанцу, тогда как на самом деле он прибыл в столицу на румынском судне. Судя по роману, по-видимому, Халлер/Глауэр имел экономические виды на июльскую революцию Молодой Турции, установившей конституционную монархию и парламентское право. В Константинополе он установил контакты со швейцарскими и немецкими фирмами по поводу импортной торговли, а также разработал проект Багдадской железной дороги с финансированием немецкой стороной, но при этом не смог найти работы для себя. Только случайно он наткнулся на временное место учителя в колонии кьеванских евреев на склонах Алемдага, в 30 километрах от Скутари. На Пасху 1909 г. он вернулся в Константинополь и стал свидетелем реакционного переворота султана Абдул-Хамида II, низложенного прошлым летом. После нескольких дней кровавой борьбы Молодая Турция вернула себе власть и выслала султана. Здесь стоит упомянуть о том, что масонская ложа, в которую Глауэр вступил в Бурсе в 1901 г., послужила остовом для дореволюционного Тайного общества единства и прогресса, основанного турками Салоников в целях воспитания либерального сознания в условиях тиранического режима султана.

Учитывая неизменный интерес Глауэра к вестернизации Турции, трудно объяснить его реакционную политическую позицию в эпоху распада старого порядка и революции в Германии. Известно, что Глауэр читал лекции на эзотерические темы в своем доме, в одном из районов Константинополя, а затем, в декабре 1910 г., основал мистическую ложу. В это время он писал исследование о дервишах Baktashi, противоречиво мистическом ордене, широко распространенном и очень влиятельном в Турции: предание связывает его происхождение с янычарами — основной силой поддержания турецкого господства на Балканах в Средневековье. Существовала также связь между орденом Baktashi и европейским франкмасонством. Религиозная ориентация первоначально определяла собой и политические взгляды Глауэра: антиматериализм паноттоманского мистицизма, алхимия, розенкрейцеры в сочетании с послевоенной ненавистью к большевикам, воплощающих в себе апофеоз материализма, — все это привело его к исключительно антидемократическим идеям. Его политическое мировоззрение нашло историческую параллель в фигуре короля Фридриха Вильгельма II, бывшего мистическим иррационалистом и поддерживавшего орден розенкрейцеров, который сопротивлялся рациональным и осовременивающим влияниям Просвещения (Пруссия, 1780-е гг.).

Это сплетение политико-религиозных мотивов могут объяснить и фантазии Глауэра об аристократическом происхождении. История принятия имени и титула «Зеботтендорф фон дер Роз» заслуживает внимательного рассмотрения, как и исследование генеалогии этой семьи: любой факт здесь может помочь пролить свет на крайне темный вопрос. По одной версии, Глауэр утверждал, что он натурализовался как турецкий гражданин в 1911 г., а затем был усыновлен экспатриированным бароном Генрихом фон Зеботтендорфом по турецким законам. Поскольку этот акт не был признан в Германии, новоиспеченный Рудольф фон Зеботтендорф был вторично усыновлен Зигмундом фон Зеботтендорф фон дер Роз (1843–1915) в Висбадене в 1914 г. и немного позже в той же мере — его вдовой Марией в Баден-Бадене. По другой версии, Глауэр натурализовался и был усыновлен американцем, носящим такое имя в Константинополе в 1908 г. Хотя усыновление могло приобрести силу только с позволения кайзера, отношения Глауэра с Зеботтендорфами подтверждаются этой семьей. В погребальном извещении Зигмунда Рудольф Фрайхер фон Зеботтендорф и его вторая жена, Фрайфрау Анна, записаны как скорбящие кузены.

В начале Средних веков фамилия Зеботтендорфов владела несколькими деревнями на Балтийском побережье. Один из предков семьи служил дипломатом при императоре Отто II (умер в 983 г.), от которого получил звание рыцаря империи и герб с ветвью циннамона. К концу XII в. балтийское семейство перебралось на юг Силезии, в район преимущественно славянских поселений, тогда колонизированных немецкими рыцарями и крестьянами. С XIII по XVI в. семейство процветало, возникли по меньшей мере четыре новых линии, члены его занимали выдающиеся посты в империи. К XVIII в. сохранились еще две линии. Карл Мориц фон Зеботтендорф (1698–1760), родоначальник линии фон дер Роз, перебрался на юг — в Австрию. Почти все его потомки служили в армии Габсбургов, в Вене, Линце и Брно; другая линия — Лорцендорф — занимала посты в прусской армии, поскольку при Фридрихе Великом в 1742 г. Силезия перешла от Австрии прусской администрации.

В деле усыновления Глауэр пытался задействовать обе линии семьи. Члены семьи, носившие имя Генрих или жившие в Америке в настоящее время, происходили от прусской линии. Некто Генрих фон Зеботтендорф (род. в 1825 г.) жил в 1887 г. в Герлице, городе, расположенном неподалеку от Hoyerswerda. Общее силезское происхождение могло послужить причиной сближения Генриха и Глауэра в Константинополе. Но когда усыновление было признано недействительным, Глауэр сблизился с австрийским представителем семьи, Зигмундом фон Зеботтендорф фон дер Роз. Обе линии были отмечены ветвью циннамона — герб, который впоследствии Глауэр носил как свой собственный. Если бы не связь силезской и австрийской линий и не предполагаемое масонство австрийской линии в конце XVII в., трудно сказать, почему Глауэра так привлекло это имя, тем более что связь эта могла быть целиком вымышленной. Слухи, сопровождавшие историю усыновления, внесли в нее еще больший хаос: единственное можно утверждать с уверенностью — Глауэр несомненно хотел иметь имя и титул барона. Поскольку свою известность он приобрел под этим именем, мы с этого момента будем говорить о нем как о Рудольфе фон Зеботтендорфе.

Второй период Зеботтендорфа в Турции длился четыре года. После участия во Второй Балканской войне (октябрь — декабрь 1912 г.) на турецкой стороне и будучи ранен, он вернулся в Германию, обосновавшись в начале 1913 г. в Берлине. О его деятельности в первой половине Великой войны известно мало. Он утверждал, что был в Бреслау в 1913 г., где финансировал танк Гебеля. Но машина погибла, и его предприятие осталось невознагражденным. Помимо частых визитов к Зигмунду фон Зеботтендорфу в Висбаден он имел связи с Дрезденом в это время. Когда Зигмунд умер в октябре 1915 г., Зеботтендорф поселился в Kleinzschachwitz, фешенебельном пригороде, расположенном на берегу Эльбы. Здесь за 50 000 золотых марок он выстроил огромную виллу (теперь Meusslitzer Strasse, 41). Но вскоре Зеботтендорф вновь стал объектом недоброжелательных слухов и внезапно уехал. Позже он сообщал, что стал жертвой клеветнических нападок, имеющих отношение к его второй жене. 15 июля 1915 г. в Вене Зеботтендорф женился на разведенной Берте Анне Иффланд. Будучи дочерью Фридриха Вильгельма Мюллера, богатого берлинского торговца, она обладала значительным состоянием. Зеботтендорф утверждал, что Макс Альсберг, берлинский поверенный, ответственный за ее поместья, обнаружил свою враждебность, после того как был освобожден от своей доходной должности в связи с вступлением в брак. Альсберг спровоцировал одного из старших офицеров дрезденской полиции, Хендля, на то, чтобы ославить Зеботтендорфа как охотника за миллионами. Зеботтендорф также имел проблемы с берлинскими властями из-за своего турецкого гражданства, которое освобождало его от службы в немецкой армии.

После ряда поездок во Франкфурт и Берлин Зеботтендорф с женой поселились в 1916 г. в Бад Айблинг, элегантном баварском курорте. Отсюда Зеботтендорф консультировался со своим мюнхенским поверенным Георгом Гаубатцем о том, как документально подтвердить его турецкую национальность. Однажды Гаубатц показал ему газетную рекламу Germanennorden, приглашавшую светловолосых и голубоглазых немецких мужчин и женщин к вступлению в Орден. Под объявлением располагались три руны. Зеботтендорф был заинтригован и решил добиться членства. В сентябре 1916 г. он нанес визит главе Germanennorden в Берлине. Этот человек оказался Германом Полем. Зеботтендорф и Поль говорили о рунах, эзотерический смысл которых интересовал последнего и в Ордене. Поль объяснил, что он пришел к изучению рун через Гвидо фон Листа и что он убежден — утрата арийцами знаний о магической их власти связана с нарушением расовой чистоты, в особенности скрещивания с евреями. Он полагал, что это знание может быть восстановлено только путем очищения расы от иностранных влияний.

Зеботтендорф стал расспрашивать о будущем Ордена, и ему объяснили, что оно определится после собрания, которое должно привести в порядок дела Ордена. Незадолго перед Рождеством Зеботтендорф получил известия о том, что Орден создан вновь, во главе с Полем в звании канцлера. Эта информация доказывает, что Зеботтендорф был знаком с Полем еще до раскола. Во время встречи с Полем Зеботтендорф попросил у него список возможных кандидатов Ордена в Баварии. По возвращении в Бад Айблинг он получил около сотни адресов и ему была поручена задача воскрешения почти вымершего баварского отделения. Весь 1917 г. Зеботтендорф активно действовал от имени Поля. Его переписка с людьми, чьи адреса он получил, измеряется томами. Он начал посещать их, и эти визиты превратились в регулярные групповые встречи и лекции. В то же время он поддерживал оживленную переписку с Полем, снимавшим этаж для ложи в одном из домов недалеко от Берлина. 21 декабря 1917 г. состоялась церемония посвящения, на которую Зеботтендорф был приглашен. Предложение Зеботтендорфа издавать ежемесячный журнал Ордена было тепло встречено братьями, и первый номер «Рун» появился в январе 1918 г. Он согласился принять на себя финансирование бюллетеня «Allgemeine Ordens-Nachrichten», адресованного только членам Ордена. На этом же собрании Зеботтендорф был официально избран Мастером баварского отделения.

В 1918 г. Зеботтендорф познакомился с пострадавшим на войне Вальтером Наухаузом, который стал его правой рукой в деле пополнения рядов Ордена. Наухауз был близок ему по духу в двух отношениях: он также был экспатриирован и увлекался оккультными науками. Сын немецкого миссионера, он родился 29 сентября 1892 года в Ботсабело, в Трансваале. Во время войны с бурами английский гарнизон стоял под Миддельбургом, где с июля 1901 по июнь 1902 г. жила его семья. В конце 1906 г., после смерти отца, семья вернулась в Германию. В Берлине Наухауз начал изучать резьбу по дереву, а свободное время проводил, совершая поездки к родственникам в Померанию и Силезию, или же принимал участие в экспедициях юношеских volkisch групп по Пруссии и Тюрингии, что указывает на его романтическое влечение к новой родине. Когда началась война, он вступил в Померанский полк, одним из первых брошенный на Западный фронт. 10 ноября 1914 г. Наухауз был тяжело ранен под Шалоном. Из госпиталя он вышел только осенью 1915 г. Неспособный больше к военной службе, он посвятил себя volkisch движению и в 1916 г. вступил в «Germanennorden», заняв пост хранителя родословных. Диапазон его чтения открывался «исследованиями» Гвидо фон Листа и заканчивался трудами по астрологии и хиромантии, он также был знаком с творчеством Пери Шу (Peryt Shou). В письме к Листу он признавался в своем интересе к каббале, к индуистским и египетским религиозным верованиям. Как и Зеботтендорф, Наухауз был захвачен мистической идеологией древних теократий и тайными культами. В апреле 1917 г. Наухауз вслед за своим учителем, профессором Вакерле, приехал в Мюнхен, где вскоре открыл свою студию.

Зеботтендорф и Наухауз так организовали работу, чтобы Наухауз мог целиком посвятить себя агитации новых членов. Первоначально прогресс был незначительным, но спустя год темпы сильно ускорились. По свидетельству Зеботтендорфа, весной 1918 г. вверенное ему отделение Ордена насчитывало 200 человек; следующей осенью по всей Баварии насчитывалось 1500 человек и 250 человек в самой столице. До июля 1918 г. Зеботтендорф проводил встречи в своих мюнхенских апартаментах на Цвейгштрассе, а затем они арендовали пять больших клубных комнат в фешенебельном отеле «Vierjahreszeiten»: здесь могло поместиться до 300 гостей. 18 августа 1918 г. Зеботтендорф, Гаубатц и Геринг подготовили церемонию посвящения, на которой должны были присутствовать Герман Поль, Г. В. Фрииз и другие братья Germanennorden Walvater из Берлина и Лейпцига. Неделей позже произошло крупное рукоположение новичков; ему предшествовал доклад Поля о «солнечных замках» Бад Айблинга, имевший эзотерический национальный смысл; также Геринг говорил о германской мифологии. Записи в дневнике Геринга свидетельствуют о том, что начиная с этого времени встречи участились: ложа собиралась по меньшей мере раз в неделю для рукоположений, лекций и осенних прогулок. Церемонии сопровождались фортепиано, фисгармонией и женским хором. Поскольку помимо ритуальных собраний Gernamennorden постоянно устраивала правые митинги, Орден принял название Общество Thule, чтобы избавить себя от нежелательного любопытства со стороны социалистов и прореспубликанских элементов. Комнаты были украшены эмблемой Thule, изображающей длинный кинжал и «солнечное колесо» свастики.

В субботу вечером, 9 ноября 1918 г., в залах Thule проходил музыкальный вечер. В предшествующие сорок восемь часов в Баварии произошла бескровная революция. Королевская семья спешно и постыдно бежала, военное правительство ушло в отставку, Советы рабочих и солдат взяли власть. Через два дня баварская революция повторилась в Берлине, здесь ее возглавил еврейский журналист из Богемии. Курт Эйснер был известен как пацифист и лидер Независимых («меньшевики») социальных демократов в Мюнхене. Он сыграл важную роль в антивоенных забастовках в январе 1918 г., за что был посажен в тюрьму и вышел только в октябре. Воспользовавшись внутренним кризисом в потерпевшей поражение стране, он провозгласил Социалистическую Республику, объявив себя премьером и министром иностранных дел в кабинете, состоящем из «большевиков» и «меньшевиков». Члены Общества Thule, как и другие правые Мюнхена, были ошеломлены этими неожиданными и весьма травматическими событиями. Германия потерпела крах, кайзер и правящие принцы отреклись, еврейские социалисты объявили республику. Volkisch родина, за которую они боролись так долго и с таким трудом, исчезла в одну ночь.

В ответ на эту катастрофу Зеботтендорф произнес страстную речь в тот вечер в Thule. Сохранившийся текст демонстрирует поразительную смесь монархических, антисемитских и ариософских чувств:

«Вчера мы пережили гибель всего, что было нам дорого, близко и свято. Вместо наших принцев германской крови у власти — смертельные враги: евреи. Чем грозит нам этот хаос, мы еще не знаем. Но мы догадываемся. Время, которое придет, будет временем борьбы, горьких утрат, временем опасности… И пока я держу свой железный молот (речь о молоте Мастера), я клянусь все силы отдать этой борьбе. Наш Орден — германский Орден, и преданность наша — германская. Наш бог — Вальватер, его руна — Аr. И триединство: Вотан, Вили, Ви — едины в тройственности. Аr — руна означает Ариан, первоначальное пламя, солнце и орел. Чтобы показать волю орла к самопожертвованию, он окрашен в красный. С сегодняшнего дня наш символ — красный орел, пусть он предупреждает нас, что мы должны умереть, чтобы выжить».

Ссылки Зеботтендорфа на Ar-руну и на мистическую фигуру воскресающего орла, ставшую воинствующим символом арийцев, свидетельствуют о несомненном влиянии Листа. Еще в 1908 г. Лист писал о том, что Ar-руна означает солнце, первоначальный огонь, арийцев и орла, при этом он также имел в виду смерть и воскресение орла как специфически немецкий символ возрождения. Триединство Вотана, Вили и Ви он описывал в своей германско-теософской космогонии 1910 г. Название «Туле» тоже восходит к ариософии. Этот термин произошел от имени, данного самой северной земле, открытой Пифеем (Pytheas) около 300 г. до н. э. Зеботтендорф отождествил эту Ультима Туле с Исландией: как предполагаемый аванпост немецких беженцев, эта страна играла значительную роль в арманистской доктрине. Обратившись к членам Туле с требованием бороться, «пока свастика не воссияет над холодом темноты», Зеботтендорф завершил свою речь декламацией расистско-теософских стихов Филиппа Штауффа. Это напыщенное бахвальство и ариософское мумбо-юмбо рождают сильное искушение выкинуть из головы и Зеботтендорфа, и Общество Туле. Однако впоследствии Зеботтендорф показал себя как выдающийся организатор националистического сопротивления правительству Эйснера и Коммунистической Республике — в журналистике, в военной и политической сферах. Ариософия нашла лидера для контрреволюции.

Несколько месяцев спустя после того, как нацисты взяли власть в 1933 г., Зеботтендорф опубликовал книгу с сенсационным названием «Прежде чем пришел Гитлер: первые годы нацистского движения». Книга рассказывает о подробностях деятельности ее автора в Баварии во время войны и революции и отстаивает предварительный тезис о том, что:

«Члены Туле были людьми, к которым в первую очередь обратился Гитлер, и они были первыми, кто пошел на союз с Гитлером. Войско будущего фюрера состояло — кроме самого „Общества Туле“ — из Deutscher Arbeiterverein, основанного братом из Туле Карлом Харрером в Мюнхене, и Deutsch Sozialistische Partei, возглавляемой Ганном Георгом Грассингером, их печатным органом был „Munchener Beobachter», позже „Volkischer Beobachter». Из этих трех источников Гитлер создал национал-социалистическую рабочую партию».

Реджинальд Фельпс во всех подробностях проверил эти заявления на основе архивных материалов и по независимым источникам и пришел к выводу, что Зеботтендорф говорит правду.

Например, утверждение о том, что Зеботтендорф обеспечил журналистскую основу для нацистской партии, совершенно справедливо. «Beobachter» был маленьким еженедельником, издававшимся в восточных окрестностях Мюнхена с 1868 г. В нем можно было найти местные истории из жизни среднего класса с некоторым антиклерикальным и антисемитским уклоном: собственником газеты с 1900 г. был Франц Эхер. Когда Эхер умер в июне 1918 г., газета прекратила бы существование, если бы Зеботтендорф не купил ее за 5 000 марок. Он переименовал ее в «Munchener Beobachter und Sportblatt» и снабдил ее спортивным обозрением для молодой аудитории и резкими антисемитскими передовицами. С июля 1918 по май 1919 г. редакция газеты находилась в помещениях Туле. После революции Советов в Мюнхене в 1919 г. Зеботтендорф переместил редакцию в помещения Deutsch-Sozialistische Partei (DSP), другой националистической и антисемитской группы, основанной в 1918 г. С этого времени Грассингер (лидер DSP) стал основным управляющим газетой и она превратилась в официальный орган его партии в Мюнхене.

Финансовая история газеты, после того как Зеботтендорф оставил Мюнхен в июле 1919 г., указывает на ее постепенное присвоение национал-социалистической партией. Летом издатели DSP стали расходиться между собой во взглядах, и Зеботтендорф пригласил свою сестру Дору Кунц и свою возлюбленную Кати Бирбаумер, номинального собственника газеты, на встречу в Констанцу, чтобы прояснить ситуацию и отказаться от неподходящих людей. Газета превратилась в компанию с ограниченной ответственностью. Уставной капитал новой компании, «Franz Eher Verlag Nachf», составлял 120 000 марок, распределенный между двумя вкладчиками: доля Бирбаумер составляла 110 000 марок, Кунц — 10 000 марок. Впрочем, к 20 марта 1920 г. вкладчики были уже иные:

Готфрид Федер — 10 000 марок

Франц Ксавер Эдер — 10 000

Франц фон Фрейлиц — 20 000

Вильгельм Гутберлет — 10 000

Теодор Хейсс — 10 000

Карл Альфред Браун — 3500

Дора Кунц — 10 000

Кати Бирбаумер — 46 500

Готфрид Федер был одним из самых первых сторонников Гитлера; Фрейлиц и Хейсс состояли в Туле. Понятно, что Зеботтендорф и его дамы утратили контроль над газетой к 1920-му г. 17 декабря 1920 г. все акции были в руках Антона Дрекслера, кандидата в национал-социалистическую партию. В ноябре 1921 г. они перешли к Гитлеру.

Другой вклад Зеботтендорфа в дело националистического сопротивления касается военных действий. В ноябре 1918 г. Туле запасала оружие для вооруженной борьбы против правительства Эйснера. Они выработали два плана нападения. Первый состоял в предполагаемом захвате Эйснера на съезде в Бад Айблинге, но он провалился. Попытка развернуть контрреволюционную борьбу через создание гражданской гвардии, предпринятая Рудольфом Бутманом и Гейнцем Курцем, также оказалась неудачной, поскольку левые были очень бдительны. Более эффективным стало создание Зеботтендорфом Kampfbund Thyle в период Коммунистической Республики в Мюнхене; законное правительство скрылось в это время в Бамберге. Учебные бои проводились тайно в Eching, в нескольких километрах к северу от Мюнхена. Коммунисты узнали об этом, и правительство в Бамберге поручило Зеботтендорфу мобилизовать баварцев в Свободные корпуса и атаковать защищенную столицу. Это было беспокойное путешествие, с фальшивыми паспортами: члены Общества Туле и их сторонники покинули Мюнхен и прибыли на станцию Treuchtlingen. Эти люди вошли в состав основных сил Bund Oberland, успешным Белым натиском сломивших коммунистический город с 30 апреля по 3 мая 1919 г.

21 февраля был убит Эйснер графом Арко ауф Валлей; молодой еврей, возмущенный своим исключением из Туле, пожелал доказать свое националистическое призвание. С этого времени опять воцарился хаос. Непрочное коалиционное правительство было представлено «большевиками» социал-демократами во главе с Иоганном Хоффманом, но кабинет был вынужден бежать в Бамберг, поскольку ситуация в начале апреля резко ухудшилась. 6 апреля группа интеллектуалов-анархистов, воодушевленных примером Белы Куна в Венгрии, провозгласила Баварскую Советскую Республику; волна красных восстаний прокатилась по Дунаю и достигла Австрии и Германии. Донкихотская администрация продержалась неделю, после чего к власти пришли более серьезные коммунисты (13 апреля). Все полномочия приобрели русские эмигранты Левине-Ниссен, Аксельрод и Левин, участвовавшие в кровопролитии 1905 г. в России. Их террор смягчала только их неумелость: жестокий закон следовал за законом; пьяные солдаты «Красной Армии» шли по улицам, грабя и мародерствуя; школы, банки, газеты были закрыты.

После безуспешных попыток создать контрреволюционную армию в Бамбурге 15 апреля Хоффман был вынужден обратиться за помощью к Von Ерр и другим Свободным корпусам; ненависть к Республике собрала их под знаменами Баварии. Когда Белые войска плотным кольцом окружили Мюнхен, коммунисты ударили по очагам национализма в городе. 26 апреля они разгромили помещения Туле и арестовали секретаря — графиню Хейлу фон Вестарп, в тот же день были взяты еще шесть человек. Красный комендант Эгельхофер объявил на следующий день, что схвачена «банда преступников… из так называемых высших классов… лживые реакционеры, агенты и белые шпионы». Заложники были брошены в подвалы гимназии Луитпольд, где с середины апреля располагался штаб Красной Армии. Семерых членов Туле и еще трех человек расстреляли 30 апреля в ответ на сообщение о казни красных заключенных в Старнберге. Четверо из семи членов Туле оказались титулованными аристократами, среди них был принц Густав фон Торн-и-Таксис, состоявший в родстве с несколькими европейскими королевскими фамилиями. Мюнхен и весь мир были в ужасе.

Расстрел заложников взбудоражил до этого ко всему безразличных мюнхенских обывателей. Поползли слухи, сопровождающие это событие ужасными подробностями. Белые войска ускорили свое продвижение, 1 мая подошли к городу и нашли его жителей восставшими: Туле сделала свое дело. Борьба была тяжелой, и ярость сражающихся поддерживала память о расстрелянных заложниках. Среди сотен убитых многие не имели никакого отношения к Коммунистической Республике. Когда штурм был окончен, правительство Хоффмана вернулось к власти. И хотя парламент с участием социалистов и других партий был собран, было ясно, что реальная власть ускользнула от социал-демократов к антиреспубликанским элементам. Повсюду в Германии между январем и маем 1919 г. набирали силу прежние социальные и политические тенденции, но нигде успехи контрреволюции не были так велики, как в Баварии. Общество Туле и Germanennorden внесли большой вклад (пропаганда, прямая контрреволюционная деятельность, мученичество заложников) в создание взвинченной и воинствующей атмосферы в Мюнхене — такой, в какой только и могли развиться экстремистские движения, подобные национал-социализму.

Помимо своей журналистской деятельности и военных похождений Зеботтендорф создал центр политических дискуссий и собраний для многих групп, участвующих в националистическом сопротивлении. Когда в ноябре 1918 г. разразилась революция, многие volkisch группы потеряли крышу, поскольку хозяева помещений опасались оказаться в оппозиции к новому республиканекому правительству. Зеботтендорф объявил о том, что залы Туле в отеле «Vierjahreszeiten» примут к себе оставшихся без крова. Гостеприимство коснулось национально-либеральной партии Ганса Дана, пангерманистов и Deutscher Schulverain Вильгельма Ромедера, а постояльцами Туле стали Готфрид Федер, Альфред Розенберг, Дитрих Экхарт, и Рудольф Гесс, все они достигли выдающегося положения в нацистской партии. Изучение списка членов делает очевидным, что сторонники Туле были в основном юристами, судьями, университетскими профессорами, аристократами, принадлежавшими королевскому окружению династии Wittelsbach, промышленниками, врачами, учеными и преуспевающими бизнесменами, как, например, сам владелец гостиницы «Vierjahreszeiten».

Помимо пангерманизма и антисемитской идеологии в Обществе Туле всегда жила страсть к ариософии, выражавшаяся в публичных восхвалениях Зеботтендорфа, обращенных к Фричу, Листу, Ланцу фон Либенфельсу и Штауффу. Эта интеллектуальная тенденция также находила свое выражение в деятельности научных кружков Туле. Здесь германское право изучалось под руководством Геринга, нордическая культура — под руководством Наухауза, геральдика и генеалогия — под руководством Антона Дауменланга; все предметы, близкие гностическому расизму. Осенью 1918 г. Зеботтендорф попытался распространить идеологию Туле на рабочий класс; эта задача была возложена на Карла Харрера (1890–1926), спортивного репортера из вечерней мюнхенской газеты: он должен был заняться созданием рабочего кружка. Хотя Зеботтендорф и называл этот возникший кружок Deutscher Arbeiterverein, он абсолютно совпадал с Politische Arbeiter Zirkel, созданным в октябре 1918 г. В него входили Харрер, как руководитель, Антон Дрекслер — самый активный член, и Микаэль Лоттер, секретарь. Маленькая группа, в которой регулярно присутствовали от трех до семи членов, собиралась еженедельно на протяжении всей зимы. Харрер читал лекции о причинах военного поражения, о борьбе с еврейством, об антианглийских чувствах. В декабре Дрекслер затеял дискуссию: не организовать ли политическую партию; и 5 января 1919 г. в закусочной Furstenfelder Hof было формально зафиксировано рождение Deutsche Arbeiterpartei (DAP); ее первыми членами в основном были коллеги Дрекслера по локомотивному парку. Разработанные Дрекслером партийные законы приняли двадцать четыре человека, и он был избран ее руководителем.

Точное отношение между этой партией и рабочим кружком, возникшим по указанию Туле, остается невыясненным. Франц Даннель, член Туле и спикер DAP, утверждал, что он говорил с Харрером о создании партии в отеле «Vierjahreszeiten», но в памфлете Дрекслера «Mein politisches Erwachen» (1919) не упоминается ни о Даннеле, ни о Харрере, ни о создании партии. Хотя протоколы кружка не указывают на обсуждение расистского мировоззрения, за исключением привычных форм антисемитизма, возможно, что volkisch идеи Харрера проникли в кружок и повлияли на Дрекслера и DAP, когда годом позже, в феврале 1920 г., она превратилась в национал-социалистическую рабочую партию (NSDAP). Впрочем, надо признать, что линия DAP не основывалась на арийско-расистско-оккультной модели Germanennorden и представляла собой крайнюю форму политического и социального национализма.

Адольф Гитлер впервые встретился с DAP на митинге 12 сентября 1919 г. Посланный как военный агент по контролю политических группировок, Гитлер вступил в маленькую партию и начиная с ноября читал лекции в закусочных, собирая огромные аудитории. Ему нужна была массовая политическая партия, и его крайне раздражала конспиративная структура маленьких групп. В декабре он разработал инструкции для комитета, обеспечивавшие ему полномочия и предупреждавшие любые возможные вмешательства со стороны «кружка или ложи». Тем самым он метил в Харрера, и последний покинул пост в январе 1920 г. Презрительные выпады Гитлера в адрес «volkisch странствующих ученых» в «Майн Кампф» — отголосок его вражды с Харрером и конспиративными структурами, подобными Обществу Туле и Germanennorden, поскольку его убеждение состояло в том, что для успеха необходима открытая массовая политическая партия.

Хотя DAP и Общество Туле расходились во взглядах на идеологию, они пользовались общим символом — свастикой. Фридрих Крон, член Туле и Germanennorden с 1913 г., заработал себе репутацию эксперта DAP, поскольку был известен как коллекционер книг на volkisch темы; он собрал их около 2 500. В мае 1919 г. он составил меморандум под названием «Может ли свастика служить символом национал-социалистической партии?», в котором предложил левонаправленную свастику (по часовой стрелке, как у теософов и в Germanennorden) в качестве символа DAP. Он выбрал это направление, поскольку в буддистской интерпретации оно символизирует удачу и здоровье, тогда как правая ориентация (против часовой стрелки) означает упадок и смерть. (Большинство свастик Листа и Общества Туле имеют правую ориентацию, это говорит о том, что в volkisch традиции не было принято устойчивое направление.) Гитлер предпочитал ориентированную вправо свастику с прямыми линиями и в ходе обсуждений в комитете DAP убедил Крона изменить проект. Крон же придумал распределение цвета: черная свастика в белом кругу на красном фоне. 20 мая 1920 г. на митинге NSDAP в Старнберге такая свастика, предложенная Кроном и модифицированная Гитлером, впервые появилась публично как флаг нового движения. Таким образом, путь нацистского символа непрерывно прослеживается через эмблемы Germanennorden, восходя в итоге к Гвидо фон Листу.

Дальнейшая карьера Зеботтендорфа может служить образцом судьбы «volkisch странствующего ученого». Он подвергся обструкции со стороны Туле за утрату списков людей, участвовавших в расстреле заложников; после 22 июня 1919 г. его перестали приглашать на собрания Туле. Его политические приключения на этом завершились, и он вынужден был искать себе новую карьеру. Поскольку с 1913 г. он прилежно изучал астрологию, это стало его основной деятельностью. В октябре 1920 г. он сменил Эрнста Тьеде на посту издателя журнала «Astrologische Rundschau». Тьеде в свое время подвигнул Ланца фон Либенфельса на профетическое творчество. Он последовательно публиковал такой заметный оккультно-расистский текст, как «Ur-Arische Gotteser-Kenntnis» (1917), в котором описывались мистерии и солнечные религии древних арийских теократий; он переписывался с Гвидо фон Листом о теософии и арманистской мудрости в Ветхом Завете. Зеботтендорф пошел по его стопам. Между 1921 и 1923 гг. он написал не менее семи астрологических прогнозов, которые завоевали высокий престиж среди современных немецких астрологов за их ясность и высокую эмпирическую точность. Он также издавал журнал в Bad Sachsa в горах Гарца вплоть до 1923 г. Он ведь всегда любил маленькие фешенебельные курортные городки, где мог спокойно выдавать себя за барона.

Весной 1923 г. Зеботтендорф уехал в Швейцарию. В Лугано он закончил свой оккультный трактат о дервишах «Baktashi» и их взаимосвязях с алхимиками и розенкрейцерами. Пробыв в Швейцарии весь 1924 год, он вернулся в Турцию. С 1926 по 1928 г. он был почетным мексиканским консулом в Стамбуле, между 1929 и 1931 гг. путешествовал по Соединенным Штатам и Центральной Америке. В какой-то момент стал рыцарем ордена Империи Константина, роялистской, рыцарской организации, чьи антибольшевистская идеология и аристократические атрибуты, должно быть, были ему очень дороги. В 1933 г. он возвращается в Мюнхен, чтобы воскресить Общество Туле в Третьем рейхе, но скоро впадает в немилость у нацистских властей, поскольку считает себя предшественником национал-социализма. В начале 1934 г. интернирован. Снова путь Зеботтендорфа лежит через Швейцарию в Турцию, теперь он находит себе работу у Герберта Риттлингера в немецкой разведывательной службе Стамбула, там он работает всю войну. Его бывший шеф вспоминал о нем как о нищенствующем и добродушном старом джентльмене, информация которого была совершенно бесполезна. Когда в сентябре 1944 г. немцы оставили Стамбул, Зеботтендорф получил пособие, которое позволило ему продержаться еще год. После войны Риттлингер получил достоверную информацию о том, что 9 мая 1945 г. старый барон бросился в Босфор. Риттлингер знал его последним и сказал о нем: «Старый и одинокий барон был в конце своего пути; у него не было больше денег и никаких надежд даже на самые скудные источники. В день, когда был подписан мир, мысль о полном поражении должна была совсем уничтожить его». Так закончилась жизнь искателя приключений, соединившего ариософию с нацистской партией.

Глава 12 Священные руны и общество Эдды

В 1918 г. старый вильгельмовский мир Германии был уничтожен окончательно. Война, на которую ушло четыре года, теперь казалась бесполезным жертвованием жизней, близких людей, юношеских надежд и стремлений и просто денег. Шок военного поражения был особенно неожиданен ввиду недавних успехов на Западном фронте и поражения России. Внезапное заключение мира подтверждало легенду об «ударе в спину» и о заговоре социалистов и евреев, предавших армии, находящиеся на фронтах. Кабальные условия Версальского мира тяжелым бременем легли на истощенную и измученную страну: пришлось уступить бывшие территории Третьего рейха, выплачивать значительные репарации деньгами и промышленной продукцией; присутствие иностранных войск в стране довершило унижение нации. Кайзер и правящие принцы отреклись, их место заняли неизвестные политики, приступившие к созданию парламентской демократии; все относились к ним как к ставленникам победителей и прочих врагов. Между 1918 и 1923 гг. Германию потрясали местные восстания и гражданская война, попытки отдельных переворотов и перестрелки на границах с Польшей, разрушительная внутренняя инфляция. Хаос новой Республики контрастировал с имперским великолепием и пышностью предвоенной эры. Германия страдала от политических и культурных травм, мучительно пытаясь приспособиться к своим новым обстоятельствам.

Эта плачевная ситуация естественным образом способствовала возникновению идеологий, связанных с реставрацией безмятежного прошлого или по меньшей мере с устранением условий, ответственных за глубину падения Германии. Незначительное меньшинство монархистов прилагало усилия к возвращению изгнанного кайзера, но большинство новых правых склонялось к радикальному разрыву со Вторым рейхом. Апокалиптическая поэзия националистов возлагала надежды на возникающие повсюду Союзы и volkisch группы, готовые развязать борьбу против евреев, коммунистов и франкмасонов. Националистические революционеры, объятые романтическим духом флибустьеров, вступали в добровольческие корпуса и независимые армии, сражавшиеся в балтийских государствах, против поляков и против коммунистов в самой Германии. Другие неоконсерваторы размышляли над необходимостью нового феодального порядка, корпоративного государства или Третьего рейха. Молодежное движение также было затронуто этим процессом. Молодые люди собирались в группы, объединявшие их чувством исключительного мужского сообщества, их атлетического совершенства и романтического национализма.

Новую поддержку на визионерских окраинах послевоенного volkisch движения получили оккультно-националистические идеи Гвидо фон Листа. В основном это было делом старых его сторонников, нашедших для себя новые аудитории. Эллегард Эллербек, страстный поклонник Листа, начал резкую антиреспубликанскую кампанию, характеризующуюся поразительным разнообразием гностических, теософских и антисемитских идей: он поносил союзников, осуждал материализм и превозносил немцев до божественного статуса. В своих «Versailler Visionen» (1919) он описывает тонкую ауру, сопутствующую каждой из европейских наций и выступающую функцией ее духовного характера; работа завершается страстным «оккультно-арманистским» призывом, обращенным к согражданам: «Да знаете ли вы, что вы — боги?» В следующем году он издает роман, озаглавленный «Sönnе Sonnings Söhnе auf Sonnensee» (1920), в котором символы солнечных религий смешались с volkisch утопиями и в приложении к которому были опубликованы четыре письма от Гвидо фон Листа. Эллербек читал лекции по всей Германии, провозглашая немцев наследниками крови древних языческих богов, и писал антисемитские статьи с мистическим оттенком для газеты Дитриха Эккарта «Auf gut deutsh». В этот революционный период его воображение было одновременно апокалиптично и катастрофично. Однажды он заявил, что фриз дома Вальтера Ратенау, министра иностранных дел новой Республики, изображает казнь всех ныне правящих властителей, и тем обратил на себя внимание публики, поскольку еврейский политический деятель действительно был убит вскоре после этого. Об Эллербеке вспоминал даже Альфред Розенберг в своем тюремном дневнике, когда ждал исполнения приговора в Нюрнберге в 1946 г.

Общество Листа продолжало существовать на новых штаб-квартирах в Берлине, под энергичным руководством Филиппа Штауффа, первого немецкого ученика старого мастера. Из своего дома на Мольткештрассе, 46а в Берлин-Лихтерфельде Штауфф выпускал новые издания арио-германских исследований Листа (1920–1922). 17 июля 1923 г. он совершил самоубийство, и его вдова Берта Штауфф взяла на себя управление издательством. Общество продолжало служить местом встреч и общения вступивших в него перед войной, членов Gennanennorden и новичков, появившихся в 1920-е гг. Тарнхари бывал в доме Штауффа, как свидетельствует об этом Гюнтер Киршхоф, оккультист, занимающийся генеалогией. Эберхард фон Брокхузен, Великий мастер Germanennorden, работал как Президент Общества вплоть до своей смерти в марте 1939 г. Политическое влияние Общества Листа было весьма ограниченным, оно служило в основном для общения между кругом Штауффа и их volkisch соратниками в Берлине. Тем более очевиден значительный вклад в контрреволюционное движение (послевоенный Мюнхен) со стороны Germanennorden и Общества Туле.

В то время как названные персонажи занимались распространением традиционного арманизма Листа, Рудольф Йохан Горслебен (1883–1930) положил начало новому арийскому оккультному движению. На основании рун, оккультных наук и Эдды Горслебен создал оригинальную расистскую религию-мистерию, которая вновь возвращалась к магическому наследству арийцев и оправдывала их духовное и политическое превосходство. Родившись 16 марта 1883 г. в Метце, Горслебен воспитывался в Эльзас-Лоррэне. В 1871 г. эту французскую провинцию аннексировал Немецкий рейх после победы во Франко-прусской войне. Жители этой области говорили на немецком диалекте и колебались в политическом выборе между Берлином и Парижем, что подтверждает рост пангерманизма в 1890-е гг. В этой пограничной полосе Горслебен очень рано познакомился с национализмом; будучи подлинным немецким патриотом, он чрезвычайно гордился своей родословной, восходящей к аристократической фамилии XIV в. из Тюрингии. О его юности известно немного, за исключением того, что перед Первой мировой войной он бывал в Мюнхене. Сначала он готовил себя к театральной карьере, поскольку его пьеса, под названием Der Rastaquar (1913), имела одно время успех в городе. Но затем обратился к журналистике и начал издавать журнал, посвященный пангерманистским и националистическим идеям, «Allgemeine Flugtlatter-Deutscher Nation». Когда началась война, Горслебен поступил в Баварский полк и два года сражался на Западном фронте. Затем был переведен в Германский союз и воевал против турецкой армии в Аравии, дрался с племенами бедуинов и их британскими сторонниками в Палестине. Он заслужил звание лейтенанта и двенадцать военных наград. Во время войны он вел дневник, выдержки из которого, посвященные аравийской кампании, позже были опубликованы. Но и в этом раннем творчестве отразился его сильный интерес к мифологии и роли немецкой расы в историческом развитии.

В конце войны Горслебен вернулся в Мюнхен. Революция еще более политизировала его, и он вступил в Общество Туле. В апреле 1919 г. он был арестован коммунистами вместе с Дитрихом Эккартом. Только находчивость Эккарта, проявленная на допросе, избавила обоих от судьбы других заложников Туле. 18 декабря 1920 г. Горслебен прочел для Туле лекцию под названием «Арийский человек». В своем дневнике, описывающем собрания Общества, Йоханнес Геринг писал об оккультных тенденциях сознания Горслебена и о позднейшем расцвете их в зрелой доктрине арийского мистицизма. Спустя два года Горслебен вновь принимал активное участие в революционной деятельности правых. В июле 1921 г. он стал гауляйтером южнобаварского отделения радикального антисемитского «Deutschvolkischer Schutzund Trutzbund», впоследствии конкурировавшего с только что возникшей нацистской партией. В декабре 1921 г. Горслебен решил порвать с центром лиги в Гамбурге и создал новый союз с Юлиусом Штрайхером — впоследствии этот человек издавал «Der Stürmer» под надзором нацистов — заручившись поддержкой в Регенсбурге и Нюрнберге. Горслебен также тесно сотрудничал с Лоренцом Мешем, шефом Germanennorden в Регенсбурге, чьи подопечные Шульц и Тиллессен осуществили убийство Эрцбергера. Впрочем, после бурного периода внутрипартийной борьбы Горслебен ушел от volkisch политиков и посвятил все свое время литературным занятиям. Он приступил к грандиозному переводу «Эдды», которую рассматривал как наиболее чистую форму древней арийской религии.

В 1920 г. Горслебен приобрел обанкротившуюся мюнхенскую еженедельную газету «Die Republic», снабдил ее новым названием «Deutsche Freiheit» и начал издавать в volkisch духе. Его помощниками были: Фридрих Виктль, австрийский теоретик мирового заговора масонов, и Ганс Ф. К. Гюнтер, расистский антрополог. Между 1920 и 1925 гг. газета приобрела выраженный националистический характер, ссылаясь по разным поводам на оккультные свойства арийской расы. С конца 1926 г. этот наднациональный мистический расизм начал преобладать в журнале — Горслебен приступил к изложению собственной версии арийского оккультизма. В нескольких отношениях его доктрина была связана с современным оккультизмом и теософией: метафизическими основаниями для нее также служили астрология, каббализм и магия; конечной целью было создание расово чистого человечества и духовный приоритет арийцев; условием первенства было оживление скрытых сил, присущих каждому арийцу, позволяющих ему иметь власть над естественным миром; любая механистическая и материалистическая концепция реальности категорически отвергалась им; и, наконец, она пропагандировала наступление нового века, в котором арийцы вернут свое былое великолепие и власть над миром. В поздних работах Горслебена эта доктрина представлена как древняя мудрость арийцев. Его журнал с этого времени имеет подзаголовок «Monatsschrift für arische Gottesund Weltez Kenntnis» и c 1927 г. носит новое название «Arische freiheit».

Расизм Горслебена опирается на социал-дарвинизм и похвалы арийскому типу. Слово «раса» он производит от rata, старый северный термин, означающий «корень», для того, чтобы доказать, что «Бог» и «раса» совпадают. Он утверждал, что арийцы были «сыновьями солнца, сыновьями богов, высшим проявлением жизни», и описывал их взгляд на мир как героический, поскольку арийцы пожертвовали личной выгодой ради блага мира. Действительно, их призванием было завоевание всего мира. Горслебен яростно обрушивался на грубый, убогий и жалкий современный мир — печальный результат расовых смешений, и льстил чистым (относительно) немцам такими фразами, как «Помните, что ваше тело есть храм Божий. Бог пребывает внутри вас». Он утверждал, что расовое смешение губительно для партнера, высшего по расе, поскольку эта чистота будет снижена в его потомках; он повторял общее место volkisch авторов о том, что женщина может «зачать» во время полового акта, даже если оплодотворение как таковое и не произошло, так что ее последующие отпрыски будут нести на себе черты ее первого любовника. В условиях растущего вырождения наследников арийской расы только очень строгая практика сегрегации и евгенические мероприятия могли остановить неизбежный расовый хаос мира.

Но практические проблемы размножения не были главными для Горслебена; он настаивал главным образом на духовном возрождении и оккультном образовании арийцев. Эзотерический смысл рун был центральной точкой в его попытках представить магический арийский взгляд на мир, и эти идеи резко отличали его от прочих volkisch авторов. Издавна считалось, что символическая ценность рун превышает их фонетическую значимость и роль как знаков письма: они использовались в практике пророчеств, предсказаний судьбы, магических заклинаниях и приготовлении амулетов. Горслебен пытался восстановить науку о рунах и их магическом использовании. В первую очередь он рассматривал руны как проводники тонких энергий, одушевляющих универсум, и потому как инструмент, при помощи которого можно влиять на материальный мир и ход событий. Руны были звеном, связывающим макрокосм и микрокосм арийского человека, обнаружением Бога в мире. «Руны возникли из первоначального отношения между человеческой душой сыновей Бога и мировым духом, и они могли бы привести ищущего истину назад, на его космическую родину, к мистическому единству с Богом». Горслебен иллюстрировал эти неогностические понятия многочисленными диаграммами, изображающими индивидуальные руны внутри других, священных; например, он отмечал присутствие руны hagall в таких символах и фигурах, как гексаграммы, геральдические лилии, магические квадраты и пирамиды Хеопса в Египте. Он также разработал оккультное учение о кристаллах; в соответствии с ним душу любого человека можно было медиумически ощутить через особый тип кристалла. Кристаллические типы указывали на способности и судьбу того или иного субъекта. Горслебен полагал, что кристаллы были не чем иным, как пространственной геометрической проекцией рун, что лишний раз доказывало их космическое значение.

Теории Горслебена сопровождались большим разнообразием геометрических, нумерологических и этимологических конструкций. Куб был «размонтирован», чтобы продемонстрировать скрывающийся внутри него христианский крест, hagall-руна превращена в различные солнечные символы, слово «кристалл» произведено от Krist-all, что указывало на атлантическое и арийское происхождение древней религии Кrist, впоследствии замещенной новой проповедью Иисуса. В качестве доказательств существования этой доисторической религии Кrist Горслебен приводил множество примеров разнообразных крестов античных цивилизаций, рассеянных по всему миру, и даже связывал монограмму Христа с различными формами hagall-руны.

О высокоэзотерической природе учения Горслебена свидетельствует обложка «Deutsche Freiheit» в декабре 1926 г., это был второй специальный выпуск, посвященный арманистской мудрости: тема «От Hag-All к Krist-All» графически была представлена обычной hagall — руной, соединенной с гексаграммой и гексагоном и ее вариантом, наложенным на несколько концентрических кругов. Ниже этих оккультных символов располагались слова «Ask» и «Embia», формулы 343 и 7+9, а также загадочный вопрос «человеческая жертва?». В центре страницы был расположен традиционный символ журнала: две свастики внутри гексаграммы, составленной из двух треугольников, и девиз «Подобное познается подобным».

Такая эзотерическая версия древней арийской мудрости имела структурное сходство с идеями Гвидо фон Листа, которого Горслебен часто цитировал с уважением. Свой взгляд на арийскую религию Горслебен развивал на материале впечатляющих примеров и иллюстраций, которые он заимствовал из научных трудов по археологии, этнологии и истории искусства. Работа всей его жизни «Зенит человечества» (1930) описывает былую славу арийского мира и содержит множество фотографий, схем, диаграмм и карт. Утраченные цивилизации Атлантиды, мегалиты Европы, археологические находки, орнаменты и барельефы, рунические алфавиты, астрология и математические теоремы — все это было нужно ему для того, чтобы доказать факт высокой цивилизации арийцев. Для него эта мудрость жила во всем разнообразии культурных форм, рунической структуре домов, в гербах, символах и словах и даже в картине «Меланхолия» Альбрехта Дюрера.

Древнюю литературу Исландии, а в особенности «Эдду», Горслебен рассматривал как один из «самых богатых источников арийской интеллектуальной истории». 29 ноября 1925 г. он основал арийскую группу под названием «Общество Эдды»; оно было создано в его собственном доме в Dinkelsbuhl — романтическом средневековом городе Франконии. Члены Общества были по преимуществу писателями, и они приняли участие в эклектической реконструкции арийской религии. Вернер фон Бюлов (1870–1947), Великий мастер общества, ушедший на покой чиновник из Западной Пруссии, владел отелем «Karwendel» в Миттенвальде в Верхней Баварии. Он создал «мировые рунические часы», которые показывали зависимости восемнадцати рун от цветов, зодиакальных знаков, богов месяцев, чисел, скальдических имен и листовского триединства «рождения», «бытия» и «смерти». Аналогичные идеи он выразил и в своей короткой работе «Der Ewigkeitsgehalt der eddischen Runen und Zahleg» (1925). Казначеем Общества был Фридрих Шэфер из Mbhlhausen, его жена принимала в доме и другую volkisch-оккультную группу, центром которой был Карл Мария Вилигут в начале 1930-х гг. Другие члены Общества Эдды, Мартин Брюкер и Альберт Марк, автор эзотерической книги о германском национализме, работали над понятием протоязыка и принципом параллакса. Также туда входили Карл Нус (Nuse), известный частный учитель; Отто Зигфрид Рейтер, лидер Немецкого религиозного товарищества и автор многих книг по астрологии, языческой религии и текстов об Эдде; Карл Рейнгольд Петтер, президент панарийской лиги в Данциге; и Матильда фон Кемниц, плодовитая volkisch-писательница, возглавившая движение Ludendorff, после того как в сентябре 1926 г. вышла замуж за генерала. Горслебен был канцлером Общества, и его журнал «Deutsche Freiheit», а затем «Arische Freiheit» служил официальным органом Общества. После смерти Горслебена, наступившей 23 августа 1930 г. после длительной сердечной болезни, Бюлов возглавил издательство, журнал был переименован в «Над Аll Аll Над», затем просто в «Hagal» и издавался в таком виде вплоть до 1939 г.

В 1930-е гг. Бюлов руководил Обществом Эдды в соответствии с его первоначальными принципами. Хотя в 1933 г. в новом меморандуме Общество объявило официально о своей верности национал-социализму, темы его исследований оставались прежними. Журнал «Над All Аll Над» занимался в основном анализом стихов «Эдды», мифологии и древних памятников: в нем постоянно исследовались руны, действующие как истолковательные машины благодаря своему фонетическому и нумерическому смыслу. Бюлова особенно интересовали мифы, касающиеся Одина, Брунгильды, Гудруны, Хеймдалля, другие авторы занимались более специальными исследованиями символизма специфических структур и местных особенностей. Время от времени в журнале всплывали политические вопросы. Там можно было прочесть о том, что нацистская революция в Германии произошла в соответствии с высшими космическими законами, в связи с чем личные интересы необходимо подчинить интересам большинства. Некоторые статьи комментировали Anschluss Австрии и захват Богемии и Моравии. В 1934 г. «Hagal» посвятил три номера родовым воспоминаниям и фамильной традиции Карла Марии Вилигута, старейшего volkisch пророка, принятого в СС за свои пророческие откровения о древнем германском прошлом. В эти и последующие годы Бюлов настаивал на том, что такие фамильные традиции являются наилучшим ключом к пониманию древних арийских верований. Гюнтер Киршхоф, член Общества Листа после войны и корреспондент Вилигута, написал несколько статей о геральдике, астрологии и местной истории. Другими значительными авторами журнала были Ида Шульце, Карл Нус, Рихард Андерс и Йозеф Гейнш, основной представитель немецкой школы геомантики и сакральной географии.

Помимо Горслебена, Бюлова и Общества Эдды были и другие, кто занимался рунами между 1920 и 1930 гг. Но они культивировали практическое искусство обращения с рунами и меньше внимания обращали на арийский расистский контекст их существования. Фридрих Бернхард Марби (1882–1966) основал мистическую школу оккультизма рун, которая подчеркивала их полезные, излечивающие свойства; руны можно было использовать как заклинания и как особую гимнастику: положения тела должны были повторять их форму. Родившись 10 мая 1882 г. в Аурихе в Северном Фрисланде, Марби поступил учеником в типографию и оставался там до 1915 г. Все эти годы он работал над своей теорией рун, которая возникла во многом как результат чтения Гвидо фон Листа. В 1917 г. он переехал в Штутгарт, работал там издателем местной газеты и глубоко интересовался астрологией, чьи законы пытался соединить с руническими закономерностями. В 1924 г. начал издавать собственную газету «Der eigene Weg» и опубликовал несколько небольших монографий о рунах, об их использовании в практике медитации и в заботе о здоровье; это была специальная книжная серия «Marbu-Runen-Bücherei», выходившая с 1931 г. Между 1928 и 1930 гг. занимался изучением своей родословной в Швеции и Дании. В 1936 г. был осужден Третьим рейхом как антинацистский оккультист и отправлен в концентрационный лагерь Вельзхайм. После более чем восьми лет заключения во Флоссенбурге и Дахау был, наконец, освобожден армиями союзников в апреле 1945 г. После войны Марби продолжил свои оккультные исследования, писал новые книги, издавал журнал «Forschung und Erfahrung» вплоть до своей смерти 3 декабря 1966 года.

Выражаясь научным жаргоном начала XX в., Марби считал человека чувствительным приемником и передатчиком космических волн и лучей, чья специфическая природа и действие зависели от влияния планет, земного магнетизма и свойств ландшафта. В рамках этой макро-, микрокосмической модели Марби рассматривал руны как схемы телодвижений, которые должен совершить человек для того, чтобы улучшить восприятие этих космических влияний. Поэтому он разработал особую систему гимнастики: упражнения повторяли форму рун. Повторение при этом звуков рун в качестве заклинания или мантры также очень поощрялось. Обе практики указывают на связь с йогой, которая была хорошо известна эзотерикам Германии благодаря ее теософской популяризации после Первой мировой войны. Древние арийские и германские священные центры Марби представлял себе как особые очаги рунического воспитания, расположенные преимущественно в кратерах, на горах или холмах и недалеко от воды: вода известна своими магнетическими и отражающими свойствами. После войны Марби посвятил себя астрологической практике и занимался такими вещами, как влияние планет на форму башен и шпилей церквей.

Зигфрид Адольф Куммер (род. в 1899 г.) также предпочитал практическую сторону рунического оккультизма. В 1927 г. он основал школу «Руна» в Дрездене и сотрудничал с ариософской летней школой братьев Рихтеров в Баренштайне в 1932 г. Опираясь на традиции ритуальной магии, Куммер учил своих учеников чертить на полу магический круг с вписанным в него именами немецких богов, пользоваться канделябром, кадилом и aspersorium при исполнении рунических процедур и заклинаний. Дополнительные практики включали в себя руническое пение йодлем и особое руническое пожатие, при котором рука и пальцы складывались в руну, необходимую для процесса медитации. Работы Куммера содержали в себе множество ссылок на Листа и Горслебена и сопровождались изображениями Грааля и «нордических» храмов. Вилигут, будучи советником Гиммлера по магическим и религиозным вопросам, осудил и Куммера, и Марби за дискредитацию и осмеяние священного арийского наследства, каковая критика и привела Марби к тем жестоким испытаниям, которые он претерпел от Третьего рейха.

В volkisch традиции существовал еще один оккультист — Георг Ломмер (1877–1957), но его концепции были скорее связаны с астрологией, чем с руническим оккультизмом. Он родился 12 сентября 1877 г. в местечке Лустен близ Визмара, получил образование врача, после Первой мировой войны присоединился к теософскому движению Германии. Его ранние работы касались критики христианства, а работы между 1920 и 1925 гг. посвящены альтернативным формам медицинской диагностики и лечения, опирающимся на истолкование сновидений, самовнушение и хиромантию. До этого времени его астрологические интересы не были очевидны. В 1925 г. он принял участие в составлении астрологического и графологического приложений к известному теософскому журналу «Zum Licht» вместе с известным астрологом Эльзбет Эбертин. В 1929 г. сам возглавил журнал «Asgard» в Ганновере, который имел подзаголовок «газета борьбы за богов родины». Его возникающее влечение к языческому взгляду на мир обнаружило себя в «Hakenkreuz und Sowjetstern» (1925) — коротком трактате, в котором он размышлял над глубоким смыслом этих символов, и в «Die Gotter der Heimat» (1927) — работе, соединяющей новую немецкую религию с астрологическими идеями. Наряду с другими послевоенными арийскими оккультистами, Ломмер постоянно обращался к оккультным материалам, освещающим забытое арийское наследство. Сотрудниками «Asgard» были: Марби, Эрнст Вахлер, член Общества Листа и создатель volkisch театра под открытым небом, и Грегор Шварц-Бостунич, мистический антикоммунист и теоретик заговоров.

Широкий диапазон и смущающее разнообразие расистского оккультизма в годы Республики и Третьего рейха могут заставить забыть о других причудливых образованиях, возникающих в этом контексте в немецком обществе, в тот же печальный период истории. Поскольку невозможно отрицать, что все эти астрологи, рунические маги и мистики «Эдды» были оккультистами, невозможно закрыть эту тему, не выяснив основных идеологических и политических мотивов этих особых типов оккультизма. Всех их, конечно, объединяла глубокая неприязнь к современному миру. В Немецкой республике они видели символ поражения. От разочарований настоящего они обращали взор к образам высокой арийской культуры далекого прошлого. Астрология, мифы «Эдды» и руны могли служить волшебным звеном, связывающим их с золотым веком. Это также были и входные билеты в новую эру, воскрешающую все те же магические образы для истинных германцев.

Глава 13 Герберт Рейхштайн и ариософия

Когда Ланц фон Либенфельс впервые изобрел термин «ариософия» в 1915 г., он уже был хорошо знаком с современным оккультизмом. Астрология, как она развивалась до Первой мировой войны и во время нее, репринты пророчеств Нострадамуса, работы, посвященные предчувствию, телепатии, психические исследования, — все это обеспечило Ланца компендиумом современных оккультных наук. После войны Ланц погрузился в изучение астрологии, что нашло выход в его «Praktisch — empirisches Handbuch der arrosophischen Astrologie», завершенных в августе 1923 г. Найдя нового издателя в октябре 1925 г., Ланц написал формальное изложение своей доктрины. Он подчеркнул такие основные положения ариософии, как вера в квазимонистическую «панпсихическую» энергию, совпадающую в своем существе с Богом; эта энергия одушевляет весь универсум, но наиболее совершенное выражение находит в светловолосых и голубоглазых арийцах. Он несколько раз повторил уже известный тезис о том, что все культурные достижения мира состоялись благодаря арийской природе. Основным делом ариософии Ланц называл изучение различий между «белыми» и «черными», одновременно настаивая на важности таких основных наук, как хиромантия, астрология, геральдика, науки о временных периодах, изучения имен и некоторых форм каббализма. Он утверждал, что геральдические знаки и имена служили видимыми и слышимыми иероглифами, в которых основатели арийского рода записывали историю и судьбу своих фамилий. Хиромантия и астрология выступали также наиболее адекватными средствами познания арийской души.

Поддержка Ланцем оккультных наук, особенно хиромантии и каббализма имен, была значима по двум причинам. Во-первых, она указывала на его дружеское сотрудничество с кругом расистских характерологов, группировавшихся вокруг издателя Герберта Рейхштайна с 1925 по 1929 г., когда он уже не посвящал все свое время «Ordo Novi Templi»; во-вторых, Ланцу был полезен этот контакт, поскольку он собрал новые материалы для своей доктрины благодаря расцветающему после войны оккультному движению; появлялись новые специальные исследования по астрологии, графологии, хиромантии и йоге, толкованию снов и различным формам духовного режима, способствующего здоровью и личному счастью. Значимыми фигурами в этой среде были Густав Майринк, Франц Спунда, Пери Шу — они писали романы на оккультные темы; более широкий круг авторов занимался специальными исследованиями на оккультные темы. Издательство Иоханнеса Баума в Пфуллингене в рамках своей серии «Новая мысль» отвело особое место таким исследованиям: между 1920 и 1925 гг. Баум начал выпускать, по меньшей мере, четыре книжных серии, популяризирующих такие предметы, как гомеопатия, медитация, дыхательная гимнастика, йога, эзотерическое христианство и восточные религии; авторами этих работ были Карл Отто Шмидт, Георг Ломер, Вилли Адельман-Хуттула, Ганс Ганиг, Генрих Юргенс и другие. Таким образом, если количество, вес и влияние выходящих в это время теософских журналов и книг объединить с продукцией Баума, будет ясно, что в первые годы военного поражения и внутреннего кризиса урожай немецкой оккультной литературы был чрезвычайно богат. Среди разнообразных идеологических субкультур ариософия занимала особое место, поскольку была тесно связана с тревогами и внутренней разорванностью людей этой эпохи.

Особый вклад Герберта Рейхштайна в эту субкультуру лучше всего можно понять, рассказав о его коллегах. Исторические корни его движения уходят к берлинской группе оккультистов, возникшей около 1920 г. Основными фигурами этой группы были: Эрнст Иссбернер-Халдан, хиромант; Фроди Инголфсон Верман, астролог; Роберт X. Бротц, графолог, и Вильгельм Вульф, астролог, к которому в последние недели войны Генрих Гиммлер приходил для консультации. По предложению Иссбернер-Халдана компания носила название «Круг свастики». Верман был горячим поклонником размышлений Листа о древних немецких королях-священниках. Он родился 6 февраля 1889 г. Войну прошел артиллерийским капитаном. Считался экспертом по древней нордической истории и рунологии, также занимался астрологией, нумерологией и кармическим учением. Другие сообщения говорят о его страстной приверженности делу народа и желании спасти героических арийцев через искоренение низших рас. Впервые познакомившись с теориями Ланца после войны, он и в 20-е гг. прилежно занимается изучением мистических и оккультных текстов. Вместе с тем имеется несимпатичная запись о его ранних оккультных штудиях. Его первая публикация, «Влияние Солнца в двенадцати домах зодиака» (1923), представляла собой плагиат неизвестного английского текста, который Иссбернер-Халдан перевел для него. С Рейхштайном Верман впервые сотрудничал в конце 1925 г. и написал два выпуска его книжной серии «Ariosophische Bibliothek» в 1926 г.

История жизни Иссбернер-Халдана более доступна, чем история Вермана, поскольку первый оставил автобиографию. В соответствии с ней Иссбернер-Халдан родился 11 июня 1886 г. в Кольберге на Балтийском море. Интерес к хиромантии возник у него еще в детстве, когда старший брат подарил ему книгу на эту тему. В 1900 г. он поступил учеником в одну из фирм Кольберга, где оставался до восемнадцати лет. После краткого периода военной службы работал у своего дядюшки в Берлине на табачном производстве, впоследствии руководил целой отраслью фирмы в Тюрингии. Летом 1910 г. Иссбернер-Халдан осуществил свою заветную мечту: эмигрировать в Австралию. Ему хотелось покинуть пределы Германии, он презирал ее культуру за ограниченность, филистерство и милитаризм. Повествование о его путешествии из Бремерхэвена через Суэц и Коломбо выполнено в стиле Bildungsroman: молодой эмигрант встречает несколько интересных собеседников, исповедующих антисемитские и расистские идеи. Парагини, скульптор из Генуи, говорил ему о важности расовых черт для искусства и отрицал саму возможность творческой способности у евреев. Д-р Джэфферсен, шотландец, был представлен как астролог, увлекающийся творчеством Ланца. М-р Хевальту, другой бритт, также был хорошо знаком с неоманихейским расизмом Ланца и обнаружил подробное знание сексологии и различных направлений оккультизма. На Цейлоне Иссбернер-Халдан имел возможность беседовать с индийскими предсказателями судьбы и наблюдать подвиги старого факира. Благодаря всем этим встречам и приключениям Иссбернер-Халдан постепенно пришел к осознанию значимости расизма и оккультизма и возобновил свои занятия хиромантией.

С осени 1910 вплоть до начала 1912 г. Иссбернер-Халдан работал на различных фермах в малонаселенных уголках Нового Южного Уэльса и Южной Австралии, а затем отправился в Южную Америку. В Рио-де-Жанейро он обратил внимание на бордели, в которых работало множество девушек с явными арийскими чертами, это послужило ему доказательством мирового заговора евреев, стремящихся испортить юных девушек высшей расы. Поднимаясь по Амазонке в Манаос, Иссбернер-Халдан написал диссертацию по хиромантии, за которую получил звание профессора honoris causa от никому не известного и, возможно, вымышленного университета. Во время поездки в Перу он странствовал по Андам и испытал там мистический транс, причастившись таинствам и более высшему смыслу человеческого существования: он также получил эзотерические наставления от Девасвара Ламы, странствующего персидского святого. Вернувшись в Австралию, он вновь приступил к работе на фермах Квинсленда до весны 1914 г., когда решил отправиться через Германию в Соединенные Штаты. Он прервал свое путешествие в Коломбо для того, чтобы посетить священный город Бенарес. Здесь он встретил йога, называвшего себя Рамаширо, объяснившего ему теорию человеческой ауры; кроме того, йог заклинаниями вызвал серию видений, показавших сцены из прежних жизней Иссбернера-Халдана, во время античности и в Средневековье.

По приезде в Германию в июле 1914 г. Иссбернер-Халдан намеревался посетить родственников и отправиться в Соединенные Штаты. Но началась война, и он был интернирован как австралийский гражданин; следующие четыре года он провел в заключении в лагерях Хассенберга, Хольсминдена и Рухлебена. Освободившись в ноябре 1918 г., он обосновался в Берлине и открыл хиромантическую практику. Здесь он встретил своих новых коллег. Хотя он все еще мечтал о создании расистской утопии в Квинсленде или в Калифорнии, оставался все же в Берлине и в 1921 г. опубликовал свой первый текст по хиромантии. В 1926 г. он начал издавать журнал «Хиромантия», рекламируемый как официальный орган Ассоциации хиромантов Германии. С Рейхштайном он впервые познакомился в конце 1925 г., в конце 1929 г. его журнал был поглощен журналом Рейхштайна. В начале 1927 г., после встреч с Ланцем в Вене или в Будапеште, Иссбернер-Халдан вступает в ONT; затем открывает расистскую коммуну, «Swastika-Heim», около Арконы, на острове Руген коммуна имела статус дома ONT.

Герберт Рейхштайн, ответственный за соединение этих и других персонажей в своем журнале и характерологическом институте, родился 25 января 1892 г. в Наупап в Силезии; о его юности почти ничего не известно. В октябре 1925 г. его приблизил к себе Ланц и предложил стать его издателем. Рейхштайн согласился и одновременно объявил себя директором «Deutsche Arbeitsgemeinschaft hir Menschenkenntnis und Menschenschicksal», основанного в «Oestrich im Rheingau». Он замысливал эту ассоциацию как возможность взаимопомощи и сотрудничества для всех оккультистов, занимающихся характерологическими и предсказательными науками в расистском контексте, сюда входили астрология, графология, френология, «психофизиогномия», хиромантия. Органом этой ассоциации был его же «Zeitschrift für Menschenkenntnis und Menschenschicksal», публиковавший различные статьи и вместе с тем объявления о частных практиках оккультистов.

Во вступительной статье Рейхштайн объяснял цели его ассоциации. Указывая на хаос, вызванный войной и политическими переворотами, он говорил о необходимости хорошо обоснованной науки о человеческом характере, чтобы индивиды могли лучше подготовиться к своей судьбе и научиться улучшать свою участь. Рейхштайн отвергал незначительные формы предсказаний и отстаивал важность тех наук, которые работают над определением собственного характера индивида и характера других, поскольку это единственный способ получения информации о возможном исходе человеческих поступков в крайне сложном современном мире, требующем от индивида все больше и больше значимых решений. Весь проект опирался на расистское мировоззрение, члены ассоциации считали себя арийцами и связывали себя обещанием блюсти арийскую чистоту. Рейхштайн, таким образом, был весьма привлекателен для тех, кого неопределенность и хаос заставляли искать оккультный путь к решению собственных проблем и к достижению успеха как в личном, так и в деловом смысле. В лице Рейхштайна ариософия получила прививку расистского канона к корпусу мантических знаний, а потребность в этой прививке в послевоенные годы была весьма велика.

В первом выпуске журнала, датируемом октябрем 1925 г., Рейхштайн объявил о том, что в его журнале будут сотрудничать такие выдающиеся оккультисты, как Иссбернер-Халдан, Ланц фон Либенфельс, Вильгельм Вульф и G. W. Suria. В декабре 1925 г. он начал издавать книжную серию, «Ariosophische Bibliothek», здесь публиковались работы Ланца в очень широком диапазоне — от астрологии до геральдики; тот же тип «практической самореализации» предлагался и читателям. В указателе первого номера можно было найти имена Фроди Инголфсона Бермана, Герберта Герстнера и Рейнгольда Эбертина, астролога, вступившего в ассоциацию. Второй номер журнала вышел в феврале 1926 г. как «Zeitschrift für Menschenkenntnis und Schicksalsforschimg», тогда как многословное название института было сменено на Ариософское общество, для того чтобы подчеркнуть заботу арийских оккультных наук о конкретной выгоде арийцев. Тем временем Общество переместилось в Дюссельдорф — Унтеррат. В 1926 г. в журнале появились другие сотрудники: Роберт Т. Бротц, Карл Керн, Вальтер Хорст, Теодор Цепль, Детлеф Шмуде, Г. Энгельгардит, Фрайхер Штромер фон Рейхенбах, величина в оккультных кругах, человек, изобретший собственную науку историономию, принц Макс фон Ловенштайн, Эдмунд фон Векус и Эрнст Тьеде. К концу 1927 г. к ним присоединились венгерские знакомые Ланца — Пауль Хорн и Вильгельм Тордай фон Цуги.

В 1928 г. Рейхштайн заручился согласием двух других ученых, оба заслуживают подробного представления. Грегор Шварц-Бостунич — русский эмигрант, лично участвовал в революции, что привело его к радикальным антибольшевистским убеждениям и неколебимой вере в мировой заговор евреев. Родившись 1 декабря 1883 г. в Киеве, Григорий Бостунич имел смешанное происхождение: отец происходил из аристократической рижской семьи, родители матери были родом из Сербии и Баварии. Благодаря родственникам матери юный Бостунич регулярно бывал в Германии. В 1908 г. в Киеве он получил образование юриста, после чего обратился к литературе, интерес к которой он обнаружил в студенчестве. В 1910 г. он выпустил собственную газету, «Der Süd корекеп», выходившую ежедневно тиражом в 100 000 экземпляров вплоть до 1914 г. В том же году он стал профессором истории литературы и театра в институте Лысенко, впоследствии возглавлял Железнодорожный театр в Киеве. Военный кризис в России и революция обозначили конец его академической и литературной карьеры. Яростный противник красных, Бостунич вел активную антибольшевистскую агитацию в городах, захваченных генералами Деникиным и Врангелем. В результате этой деятельности он пришел к идее заговора евреев, масонов и большевиков и их программы, записанной в Протоколах сионских мудрецов. В 1920 г. Бостунич был заочно приговорен большевиками к смерти, но ему удалось бежать в Болгарию.

Покинув родную страну, Бостунич утратил почву под ногами и искал новые ценности, которые могли бы поддержать его. Этот поиск привел его к оккультизму. Он рассказывал о встрече со своим первым учителем по трансцендентальным предметам на Кавказе 1917/1918 гг., а также о своем общении с болгарскими теософами в 1920 г. Джеймс Вебб утверждает, что кавказским учителем, по всей вероятности, был Гурджиев, а болгарские теософы в то время сосредотачивались вокруг Мастера Петра Дейнова, соединявшего эзотерический расизм Блаватской с образами славянского мессианизма. После неудачной попытки вернуться в Россию в октябре 1920 г. Бостунич поселился в Белграде. Следующие два года он путешествовал по Югославии, читал лекции о заговоре евреев и масонов раздраженным немецким националистам в бывших австрийских провинциях нового государства. Его первая книга, «Франкмасонство и русская революция», была опубликована в 1922 г. в русском издательстве «Новый Сад», между 1923 и 1926 гг. выдержки из нее появлялись в немецких националистических и правых журналах. В августе 1922 г. Бостунич эмигрировал в Германию, где снова занялся чтением лекций о теории заговора. В соответствии с его оценкой послевоенного мира, все нежелательные изменения в нем и царивший хаос нужно было связать со злобными происками евреев, масонов и большевиков. Но его интерес к оккультизму при этом не уменьшался. В 1923 г. он стал страстным антропософом, в 1929 г. обвинял движение Рудольфа Штайнера за пособничество силам заговора. Такое полное изменение взглядов, возможно, было связано с его манихейским и оккультным видением истории. Поскольку в 1924 г. он натурализовался как немецкий гражданин, он изменил имя на Шварц-Бостунич. С Рейхштайном впервые встретился в Дюссельдорфе зимой 1926 г. Рейхштайн быстро оценил переполнявшее того чувство миссии и пригласил его сотрудничать с Ариософским обществом. В феврале 1928 г. на него ссылались как на специалиста по взаимоотношениям русской и немецкой души и высоко ценили как эксперта по проблемам тайных, сверхнациональных организаций.

Помимо участия в ариософском движении Шварц-Бостунич был очень активен в нацистских политических кругах. В 1920-х гг. он работал на новое агентство «Weltdienst» Альфреда Розенберга, а после этого выразил чувства преданности возникающей организации СС. Несмотря на возраст, болезни и сердечную слабость, Шварц-Бостунич был определен к службе на новую Германию в рамках, дозволенных ему здоровьем. Он много путешествовал по Германии (а позже — и по оккупированным странам) с лекциями о франкмасонах, еврействе и прочих врагах нацизма; он хотел также передать предполагаемому институту по теории заговора свою библиотеку, насчитывающую до 40 000 томов на этот предмет. В его письмах Гиммлеру в 30-е гг. — фанатическая преданность германской расовой миссии и лично патрону СС. По причине своих не вполне ортодоксальных идей, он всегда воздерживался от чтения лекции в форме, но зато в 1942 г. подписывался как почетный профессор СС. В начале 1944 г. он и его жена были эвакуированы из Берлина в Шлосс Гнейзенау в Ризенгебирге, в Силезии, в целях обеспечения их безопасности. Годом позже Шварц-Бостунич получил звание штандартенфюрера СС (полковник) по личной рекомендации Гиммлера. Таким образом, его политическая карьера представляет собой сложный путь от антисемитизма в предреволюционной России до искреннего отождествления себя с нацистской Германией.

Другим сотрудником, которого Рейхштайн завербовал для Ариософского общества в 1928 г., был Рудольф Джон Горслебен. С января 1927 г. журнал Горслебена носил название «Arische Freiheit»; в январе 1928 г. он объединился с журналом Рейхштайна по характерологии и начал называться «Zeitschrift für Geistes und Wissenschiftsreform». Об особом направлении оккультизма, отыскивающем арийские символы в мире природы и культуры, свидетельствуют названия его статей этого года: «Arische Schanist Urschau», «Der radioactive Mensch», «Beitrag zur Christomythe», «Hag-All-Rune und Cheopspyramide», «Runen-Raunen-Rechten-Rat». В этом отношении Горслебен был ближе листовской традиции, чем сам Рейхштайн. Но сотрудничество между ними оказалось кратковременным, и Горслебен предпочел независимое издание собственного журнала в 1929 г. Свои оккультные занятия он завершил шедевром «Hoch-Zeit der Menschheit» (1930) и умер сравнительно молодым 23 августа 1930 г. В конце 1920-х гг. он в качестве брата Риг вступил в ONT, общину Штауфена.

Как утверждал Рейхштайн в начале 1926 г., Ариософское общество было создано для того, чтобы предоставить данные характерологических и мантических наук в распоряжение целиком заслуживающих этого арийцев и тем самым внести начала определенности и устойчивости в послевоенный мир Германии. В августе 1928 г. был опубликован документ, подчеркивающий особый статус ариософских характерологов — они выступали в качестве наследников иерофантической традиции Armanenschaft. В Пфорцхайме, где Рейхштайн находился в то время, был провозглашен Neue Kalandsgesellschaft (NKG). Новое название ассоциации позволило ее членам ощутить приближение к листовской интонации. Задачей этой организации, в соответствии с Берманом и Рейхштайном, было «осмысление воли древних германских посвященных, королей-священников или Armenen — в наше время». Длинный лист предполагаемых сотрудников включал в себя новые имена: Франц Фридрих фон Хохберг, профессор Мораве, певец Шварц, Конрад Дуензинг, Герман Виланд, volkisch историк Атлантиды. Были объявлены лекционные курсы NKG на предстоящую зиму: Верман предполагал читать по кармической астрологии и ариософии; Грегор Шварц-Бостунич — по проблемам франкмасонства и большевизма; Иссбернер-Халдан — по хиромантии и йоге (в июне 1928 г. он опубликовал справочник); Роберт Бротц — по графологии; Герберт Рейхштайн — по ариософии, астрологии и каббализму имен. Последняя дисциплина опиралась на иудейское представление о соответствиях между буквами и числами, хотя и имела очень простую, популярную форму: сумма нумерических эквивалентов букв в личном имени предположительно содержала в себе информацию о природе и судьбе этого человека. Интеллектуальное лидерство в NKG продолжало принадлежать Ланцу фон Либенфельсу, а он поддерживал и «ариомантические» исследования Гвидо фон Листа, и Эрнста Иссбернера-Халдана, и Бенито Муссолини.

В годы с 1929-го по 1931-й NKG занималась распространением ариософских идей во многих немецких городах посредством лекций и митингов. С большим энтузиазмом сообщалось о праздновании Рождества группой в Гейдельберге 29 декабря 1928 г., а в январе 1929 г. в Штутгарте возникла новая секция NKG, ее учреждение сопровождалось лекцией Рейхштайна, очень тепло встреченной. В марте 1929 г. было объявлено о новой программе лекционных туров с визитами в Карлсруэ, Дрезден, Эрфурт, Магдебург, Вену и Будапешт. Летом Рейхштайн свел знакомство с Гретой Штайнхофф, которая могла «читать» характер человека по его имени, «медиумическим» способом в противоположность каббалистическим процедурам Рейхштайна. После этой встречи Грета Штайнхофф также была зачислена в штат лекторов NKG. В ноябре она и Рейхштайн планировали совместный лекционный тур по городам Кельн, Кассель, Маннгейм, Майнц, Нюрнберг, Ансбах, Мюнхен, Вена. Другая группа характерологов Дрездена, Zirkel für praktische Menschenkenntnis, под руководством Георга Рихтера, оккультного автора, занимающегося лечением магнетизмом и телепатией, объявила о своем соединении с NKG в ноябре 1929 г. Эта группа регулярно собиралась на протяжении всей зимы и в течение всего 1930 г.: среди окружавших ее людей были Альфред Рихтер, специалист по травам, и Курт Гартман, торговец книгами, занимавшийся распространением журнала Рейхштайна в Северной и Восточной Германии.

К концу 1929 г. внутренние напряжения в группе Рейхштайна взорвались отставкой Фроди Инголфсона Вермана. Знаки близящегося разрыва нарастали с января 1929 г., когда Верман, переехав в Пфорцхайм из Берлина, возглавил руководство журналом. Затем, когда в феврале он вошел в руководство NKG, появились жалобы на его непрактичность и властный стиль управления, — все это указывало на напряженность в его отношениях с Рейхштайном и, возможно, повело к его удалению из издательства в августе 1929 г. Возможно также, что Верман был излишне воодушевлен популярностью своего бестселлера-справочника «Dein Schicksal» (1929), для того чтобы серьезно заниматься частной практикой. Неприязнь между Рейхштайном и Верманом сопровождалась обвинениями со стороны Иссбернера-Халдана, что ускорило быстрое отчуждение Бермана от своих бывших друзей в 1930-е гг.

Верман целиком ушел в правую революционную деятельность, снова оказавшись на военной службе как «солдат передовой», и организовал в Пфорцхайме отделение национал-социалистического Sturmabteilung (SA). Несмотря на то, что между 1918 и 1923 гг. и затем вновь после экономического краха 1929 г. всех охватил боевой дух военного пиратства, Верман продолжал заниматься оккультизмом. Эту необычную идеологическую смесь обнаружил его собственный журнал «Der Wehrmann» (1930–1933), в котором такие вещи, как духовная жизнь готов, немецкий мистицизм и евгеника рассматривались в терминах фронтовой борьбы. Поскольку раннее творчество Вермана включало в себя доктрину о золотом веке и призывало к уничтожению всех расовых меньшинств и установлению Великой Германской империи, он может быть рассмотрен как один из расовых оккультистов, от литературной апокалиптики перешедших к военной деятельности. Верман оставался в Пфорцхайме и во время воздушных налетов в феврале 1945 г., потерял там все. Сам подхватил пневмонию и умер от нее в Кальве 19 апреля 1945 г.

В апреле 1931 г. Рейхштайн перевел свое издательство из Пфорцхайма в Прессбаум в Винервальде. В это время он опубликовал новое обращение, в котором предлагалось всем ариософски настроенным группировкам и отдельным лицам объединиться в «Ariosophische Kulturzentrale» (AKZ), фактически — другое название его собственной группы. Он утверждал, что в этот союз уже входят берлинская группа под руководством Карла Керна; мюнхенская — под руководством Вильгельма фон Арбтера; дрезденская — под руководством Георга Рихтера; лейпцигская — под руководством Людвига Готца; венская — под его собственным руководством. Из Прессбаума Рейхштайн установил личные контакты с австрийскими представителями ONT в Вене. В июне 1931 г. в AKZ была открыта Ариософская школа (теперь Пфальцауэрштрассе, 97). Она рекламировалась как уютный пансион, построенный в здоровых и красивых окрестностях Винервальда, с утренними духовными и физическими упражнениями по ариософским принципам. Рейхштайн читал лекции о каббалистике имен, тогда как гости от Карла Керна — Иссбернер-Халдан и Альфред Джудт, специалист по биоритмам, — ожидались к концу лета. Сам Керн незадолго до этого отличился тем, что опубликовал «Handbuch der Ariosophie» (1932) и репринт классического труда по характерологии Йоханна Преториуса «Человек и характер» (1703). После этого первого успешного сезона Ариософская школа вновь открылась в мае 1932 г. После торжественной встречи шестидесятилетнего юбилея Ланца фон Либенфельса, 8 мая 1932 г., с музыкой, торжественными чтениями и ариософскими псалмами, начались курсы по каббалистике имен, руническому оккультизму, йоге, дыхательной гимнастике и руническим упражнениям. Последней специальностью школа была обязана писателю и публицисту Фридриху Бернарду Марби, который с 1924 г. издавал свой астролого-ариософский журнал «Der eigene Weg». Марби полагал, что индивид может расположить к себе благоприятные космические силы, систематически принимая позы, соответствующие форме рунических знаков.

Журнал Рейхштайна отражал широкий интерес многих слоев немецкого и австрийского общества ко всем видам лечебной помощи, расслаблению, восстановлению, техникам самореализации. Существовала также заметная тенденция актуализации некоторых современных пограничных наук и соединения их с оккультными формами знания, если такой эклектизм мог помочь удержать какие-то элементы доктрины: так, Рейхштайн неизменно защищал теорию «пространственных энергий» Карла Шаппелера, открытия Френцольфа Шмида, касающиеся лечебных свойств некоторых неопознанных лучей, и лечебные методы нетрадиционной медицины. Эксцентрические космологические теории также находили себе применение, доказательством может послужить номер, посвященный Теории мирового холода Ганса Хорбигера, и восторженный отчет Ланца о работе Карла Ньюперта «Die Umwelzung, die Erdedes All» (1930), в которой излагалась Теория полой Земли; она предполагала, что поверхность Земли является вогнутой, а наблюдаемое пространство внутри этой полой сферы образует собой весь универсум. Эта готовность принимать на веру любые глубокомысленные и причудливые построения говорит прежде всего о стремлении к идеологическому союзу среди различных направлений оккультной и иррационалистической мысли.

После экономического краха 1929 г. Рейхштайн и его круг начали присматриваться к удачам нацистской партии. Ланц первым выразил уважение фашистскому движению, установившему правые режимы в Испании, Италии и Венгрии начиная с 1925 г. В начале 1930 г. Рейхштайн опубликовал каббалистические гороскопы для Германской Республики, Адольфа Гитлера и национал-социалистической немецкой рабочей партии (NSDAP). Республика оказалась во власти «сатурнианских влияний» и «черных магических сил», а предстоящий год должен был принести огромный успех Гитлеру и его партии. В апреле 1931 г. он опубликовал апокалиптический номер «Das Dritter Reich!», в котором в соответствии с оккультным разделением на тело, дух и душу национал-социалистическая партия отождествлялась с телом, способным стать движущим началом для духа и души ариософской культуры. Глубокомысленное разделение ролей опиралось на «Bibliomystikon» Ланца, «Attalantic» тексты, датируемые приблизительно 85 000 до н. э., открытые Френцольфом Шмидом и Георгом Ломером. Весной 1932 г. Рейхштайн приветствовал Гитлера как «божественное орудие». Настроение апокалиптического ожидания дало толчок для целой серии статей Эрнста Лахмана, пытавшегося предсказать будущее Германии в период от 1930 до 1932 г. на основе «историономии» Штромера фон Рейхенбаха. После захвата нацистами власти в Германии Рейхштайн в апреле 1933 г. перебрался в Берлин, для того чтобы «быть в центре национального возрождения Германии». В столице он и Карл Керн начали публиковать «Arische Rundschey», еженедельную газету, ведущую непримиримую борьбу против евреев, Рима и франкмасонов средствами ариософского расизма и оккультных предсказаний. Затем Рейхштайн издал книжную серию «Мудрость народа» (1934–1935), заключавшую в себе изложение «религии чистой крови». В 1944 г. Рейхштайн умер, практически незаметно, во Фрейбурге.

Основная роль характерологической группы Рейхштайна и его журнала в результате сводится к распространению ариософских идей среди маленьких кружков в немецких городах. Деятельность эта не прекращалась даже в так называемые годы стабильности, с 1924 по 1929 г., а достигла пика между 1929 и 1933 гг., когда экономическое положение резко ухудшилось, политическая ситуация поляризовалась. Ариософские лекции существовали в это время на фоне резкого подъема самой разношерстной среды: ревивалистов, шарлатанов, одержимых верующих. Рудольф Оден, журналист того времени, описывал всех этих фиглярствующих сектантов, изобретателей и даже алхимиков, составлявших армию странствующих проповедников. Они находили себе новых обращенных не только среди бедных и невежественных, но и среди промышленников, генералов, бывших членов королевской семьи. Сефтон Делмер писал о том, что военное поражение Германии, инфляция, экономическая лихорадка, затем стабилизация, поток иностранных денег в страну и, наконец, экономический крах — все это в результате создавало атмосферу нереальности, которая всячески способствовала появлению касты «людей чуда». Рейхштайновские рекламы сокровенных книг, гороскопов и другие таинственные консультации, специальные медицинские препараты, мыло, успокоительные мази, зубная паста, а также его предупреждения против «шарлатанов» доказывали его принадлежность к такой касте. Кроме того, круг Рейхштайна постоянно выражал свою признательность Ланцу фон Либенфельсу за то, что благодаря ему удалось избежать бессмысленной жизни и депрессии. Ариософия, несомненно, была существенным элементом, способствующим облегчению стресса и разочарования среди людей, переживших обман всех ожиданий и девальвацию культурных ценностей в последние годы Германской Республики.

Глава 14 Карл Мария Вилигут, личный маг Генриха Гиммлера

Арманисты, ариософисты и рунические оккультисты, с которыми мы встретились до сих пор, обладали в той или иной степени стереотипным мировоззрением. В их доктринах шла речь о возвышенных и сверхчеловеческих предках, чей древний гностический закон нес арийцам мудрость, власть и благополучие, пока не был вытеснен чуждыми и враждебными культурами. Предполагалось, что эти предшественники скрывали свое венценосное знание в таинственных формах (рунах, мифах, традициях) и оно могло быть расшифровано только их духовными наследниками, которыми и являлись современные ариософы. Лист, Ланц фон Либенфельс, Горслебен и другие выдающиеся ученики гностической сокровищницы одушевляли собой жизнь секты, некоторые из их идей или символов могли проникнуть в более широкое социальное окружение. Таким образом, эти люди, конечно, влияли на общее мифотворческое настроение нацистской эры, но нельзя сказать, что они прямо определяли поступки тех, кто занимал ответственные посты и был наделен реальной политической властью и ответственностью.

Карл Мария Вилигут (1866–1946), так называемый Распутин Гиммлера, достиг именно такого влияния. Благодаря своей родовой памяти и порождаемым ею образам древней немецкой традиции он стал любимым наставником рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, и ему было дано официальное разрешение на исследования доисторического прошлого в СС между 1933 и 1939 гг. За период своей службы он прошел путь от гауптштурмфюрера СС (капитан) до бригаденфюрера СС (бригадный генерал) — по личной рекомендации Гиммлера. Поскольку Гиммлер консультировался со своим наставником по самому широкому кругу вопросов, Вилигут принимал участие в разработке эмблемы Totenkopfring (кольца мертвой головы), которую носили члены СС, и в концепции Вевельсбурга как ордена-замка СС, и разработке других церемоний, ответственных за традиционную ауру идеологии СС: символы элитаризма, расовой чистоты и территориального господства. Но кто был Карл Мария Вилигут и как ему удалось достичь столь мощного влияния?

Ответ на этот вопрос во многом касается и характера самого Гиммлера. Среди высших лидеров Третьего рейха Гиммлер выглядит наиболее противоречивой личностью; его поступки одновременно мотивированы и страстью к рациональному планированию, и склонностью к фантазиям, никак не связанным с реальностью. Его преданность порядку, пунктуальность, административная точность и педантический «ум учителя начальных классов» с очевидностью противоречили его же утопическому энтузиазму, романтизму и даже оккультным склонностям. Это идеалистическое воображение Гиммлера привело к визионерской концепции СС и определило ее будущую роль: одетые в черное войска должны были передать свою кровь будущей арийской расе господ и стать идеологической элитой Великого немецкого рейха. Сам Гиммлер начиная с 1930 г. был озабочен разработкой различных проектов, выражающих моральную цель и идеологическую миссию СС. Правила о браке от 1931 г., его планы колледжа для офицеров СС в Вевельсбурге в 1933 г., тесное сотрудничество с Рихардом Вальтером Дарре, главным нацистским теоретиком «крови и почвы», говорят об этих проектах. В 1935 г. вместе с Дарре он основывает Ahnenerbe, первоначально независимый институт, с правом проводить исследования в области древней немецкой истории и археологии. Ahnenerbe первоначально входила в состав СС, ее академический штат принадлежал иерархии СС и носил униформу СС. Только в контексте этого поиска Гиммлером немецких корней и попытки обосновать ими идеологию СС можно понять его патронаж над 66-летним volkisch-оккультистом Карлом Марией Вилигутом.

Вилигут родился 10 декабря 1866 г. в Вене. Его отец и дедушка служили офицерами в австрийской армии, и старший сын последовал семейной традиции. В возрасте четырнадцати лет он начал посещать имперскую кадетскую школу в Вене-Брейтензее, а в декабре 1884 г. поступил в 99-й пехотный полк в Мостаре, в Герцеговине. В ноябре 1888 г. он был произведен в младшие лейтенанты, в 1892 г. стал лейтенантом, в 1903 г. — капитаном. В первый период своей военной карьеры он служил в 99-м, 88-м и 47-м пехотных полках в различных областях империи Габсбургов. На рубеже веков Вилигут обнаружил некоторые литературные амбиции, публикуя стихи, посвященные красоте природы, мифологическим сюжетам и полковой истории. В 1903 г. написал крайне националистический трактат по мифологии, «Seyfrreds Runen», а затем сборник стихов, посвященных легендам о Rabenstein at Zeiaim на австроморавской границе. Предисловие Вилигута, ссылающееся на «германские корни» местных названий, отражало настроения современной фольклористики Франца Кисслинга и Гвидо фон Листа. Книга была опубликована Фридрихом Шалком, который издавал также и некоторые из ранних работ Листа. Время, проведенное в военных шеренгах, описано Вилигутом как время устойчивых социальных связей, дружбы и крепкого сообщества, которое можно сравнить только с его пребыванием в Шлараффии, квазимасонской ложе, в которую он вступил в Граце в 1889 г. и достиг там статуса рыцаря и поста первого канцлера; эту должность он исполнял вплоть до своей отставки в 1909 г. Его имя в ложе было Lobesam, и оно также появилось на титульном листе его книги. Впрочем, не существует никаких свидетельств о связи этой ложи с пангерманским движением, равно как и указаний на то, что Вилигут был связан еще с какой-нибудь националистической организацией в имперской Австрии.

В мае 1912 г. Вилигут был произведен в майоры и к началу войны все еще служил в 47-м пехотном полку. В октябре 1914 г. он как офицер штаба 30-го пехотного полка принимал участие в боевых действиях против русской армии в Карпатах, по всему северо-восточному флангу империи. После этой изнурительной кампании, во время которой он и участвовал в боях, и совершал длительные ночные марши, Вилигут был произведен в лейтенант-полковники и переведен в Грац для того, чтобы организовать подкрепление для 14-го и 19-го пехотных полков. Затем он был отправлен на итальянский фронт, где сменил ряд постов между июнем 1915 г. и следующей весной. В июне 1916 г. был назначен командующим офицером в резервный округ Зальцбурга и в августе 1917 г. получил звание полковника. В ходе войны он был награжден за храбрость и отмечен старшими офицерами. Фельдмаршал Даниель характеризовал его как «безукоризненный характер… крайне опытный, добросовестный офицер… способный к командованию полком», эту оценку разделяли и другие высшие офицеры. В мае 1918 г. Вилигут был отозван с фронта в Южный Тироль и назначен командовать лагерями для демобилизованных солдат в Zolkiew, севернее Львова, на Украине. После почти сорока лет военной службы он был уволен 1 января 1919 г. и вернулся в Зальцбург.

Последующее влияние Вилигута на volkisch группы и на СС основывается на его репутации последнего наследника древней линии германских святых, Вилиготис из Asа-Uana-Sippe, ведущих свой род из бесконечных глубин истории. Вилигут утверждал, что владеет родовой памятью, которая позволяет ему помнить события из жизни его племени более чем тысячелетней давности. Трудно установить, когда впервые Вилигут связал себя с этой традицией, предвоенные документы, свидетельствующие об этом, крайне скудны. Он сообщал, что получает советы и наставления в рунической форме от своего дедушки Карла Вилигута (1794–1883), а посвящением в семейные тайны он обязан своему отцу; примерно в 1890 г. это произошло. Серии из девяти языческих заповедей были написаны им примерно в июле 1908 г. Единственным источником языческой традиции перед войной для Вилигута был Теодор Цепль из ордена Новых тамплиеров, который, очевидно, знал Вилигута в 1908 г. по оккультным кругам Вены; их общими знакомыми были Вилли Талер, кузен Вилигута, его жена Мари Талер, известная актриса, и несколько братьев ONT. Опираясь на это давнее знакомство, Ланц фон Либенфельс после войны поручил Цеплю восстановить контакт с Вилигутом, поскольку слух о его принадлежности к «тайным германским королям» уже проник в volkisch-среду. В соответствии с этим поручением Цепль трижды посещал Вилигута, а в зиму 1920/21 гг. гостил в его доме в Зальцбурге целых семь недель. О своем общении с Вилигутом он подробно доложил в развернутой записке, подготовленной для ONT.

Вилигут рассказывал Цеплю о том, что является наследником древней линии немецких королей, показывал ему гемы по геральдике, свой герб и фамильную печать в доказательство своих слов. Он уклончиво сообщал, что «его корона хранится в императорском дворце в Гоцларе, а меч — под могильным камнем в Стейнамангер». Опираясь на видения своей родовой памяти, он описывал религиозные практики, военную организацию и законы древних германцев в терминах, подозрительно близких ранним откровениям Гвидо фон Листа. Помимо этого Вилигут утверждал, что Библия в действительности первоначально была написана в Германии; он связывал ее с ирминистской религией, отличающейся от культа Вотана и во многом противоположной ему; в ней молились германскому богу Kristy, впоследствии заимствованному христианской религией и превращенному в Спасителя. Вилигут также одобрительно высказывался о намерении Ланца выпустить вторую серию «Ostara», поскольку это могло бы пролить свет на действительные арийские корни христианства. Когда Цепль уезжал, Вилигут подарил ему поэму, озаглавленную «Немецкая вера», мистический пиетизм в ней соединялся с надеждой на национальное искупление. На основании этой встречи с Цеплем можно заключить, что доктрина Вилигута представляла собой смесь тевтонского архаизма Листа и арио-христианства Ланца, выполненную в романической форме. Вполне вероятно, что его идеи о Kristʼe повлияли на Горслебена в 1920-х гг.

Эти элементы доктрины Вилигута могут быть датированы 1920-м г. Их более поздняя разработка лучше всего обнаруживает себя в многочисленных работах его австрийского ученика Эрнста Рюдигера (1885–1952), с которым он впервые встретился во время войны и с которым сотрудничал все следующее десятилетие. По Рюдигеру, Вилигут приписывал древним германцам историю, культуру и религию такого возраста, который намного превышал общепринятые мнения академических исследователей древней истории. Его хронология начиналась где-то около 228 000 до н. э., в те времена на небе было три солнца, а земля была населена гигантами, карликами и другими, по-видимому, мифологическими существами. Собственно история начиналась для Вилигута в тот момент, когда его предки, Адлер-Вилиготен, помогли установить мир после долгого периода войны, чем и ознаменовали наступление «второй Бозо-культуры», символом которой стало основание города Arual-Junivallas (Гоцлар) в 78 000 г. до н. э. Последующее тысячелетие содержит подробное описание племенных конфликтов и массовых переселений на сказочные континенты теософской традиции. Около 12 500 г. до н. э. была провозглашена ирминистская религия Криста, и она стала универсальной верой для германцев до тех пор, пока ее авторитет не был подорван отколовшимися вотанистами. В 9600 г. до н. э. наступил апогей в непрерывной борьбе двух религий. Балдур-Крестос, священный пророк ирминизма, был распят вотанистами в Гоцларе. Впрочем, пророк ускользнул в Азию, и религиозные конфликты продолжались все последующее тысячелетие. Вотанисты разрушили священный ирминистский центр в Гоцларе в 1200 г. до н. э., но ирминисты построили новый храм в Экстернштайне, около Детмольда. Но и он был захвачен вотанистами в 460 г., перед тем как окончательно разграбленным попасть в руки Шарлеманя во время его кампании против языческих саксонцев в девятом веке.

В этом повествовании о прошлом большую роль Вилигут приписывает своим предкам. Вилиготис были Ueis Kuinigs (мудрыми королями), ведущими свой род от союза flsen (богов воздуха) с Wanen (богами воды) в те времена, когда земля еще была населена мифическими существами. Позже его род управлял королевством в Бургенланде, вот почему такое важное значение в своих воспоминаниях Вилигут связывает со Штейнамангером и Веной, сравнимой для него с Гоцларом. Когда Шарлемань преследовал язычников по всей Германии, роду Вилигут удалось избежать плена франков и бежать на острова Рагос, а оттуда — в Центральную Россию. Там Вилигуты основали город Вильну, ставшую центром весьма протяженной готской империи, чье мирное существование, впрочем, постоянно нарушалось враждебными вторжениями христиан и русских. В итоге семья переехала в Венгрию в 1242 г., где смогла укрыться от бдительности католической церкви и ненависти вотанистов. На протяжении всей истории семья Вилигут сохраняла неколебимую веру в ирминистскую веру. Среди других выдающихся членов его рода Вилигут вспоминает об Армине Черускере и Виггукинде, оба — героические фигуры ранней немецкой истории. Совершенно понятно, что эпические изложения предполагаемой генеалогии и семейной истории служили Вилигуту в качестве сцены, на которой он мог бы удачнее представить непреходящую значимость его собственных предков.

В начале 1920-х гг. Вилигут начал убеждаться, что стал жертвой многовекового преследования его рода и ирминистской религии. То преследование совпало для него с настоящим заговором против него католической церкви, евреев и франкмасонов; он обвинил их также в проигранной войне и развале империи. Для того чтобы обнародовать свои идеи среди других возмущенных патриотов новой социалистической австрийской республики, он основал антисемитскую лигу в Зальцбурге и начал выпускать газету под названием «Железная метла», в которой яростно нападал на евреев и франкмасонов. В то же время брак Вилигута находился под большой угрозой. В 1907 г. он женился на Мальвине Леутс фон Трейнринген из Бозена, которая родила ему двух дочерей, Гертруду (род. в 1907 г.) и Лотту (род. в 1910 г.). Сын, близнец одной из дочерей, умер в младенчестве, тем самым сделав невозможным наследование тайного родового знания, поскольку оно передается только старшему сыну. Вилигут решил отомстить своей жене за такую утрату и, поскольку по случаю отставки все больше находился дома, был крайне угрюм. Что касается его жены, то она немного знала о его проблемах с традицией и была больше обеспокоена отсутствием гарантий на кредит, который Вилигут выдал своему бывшему сослуживцу. Позже Вилигут утверждал, что этот человек также был агентом всемирного заговора против него. Все эти проблемы внезапно обострились в ноябре 1924 г., когда Вилигут против собственной воли был отправлен в клинику душевных болезней Зальцбурга; здесь его квалифицировали как психически больного и он оставался на излечении до начала 1927 г. В полный отчет о его состоянии входили сообщения о его жестокости дома, угрозах убить жену, грандиозных проектах, эксцентричном поведении и увлечении оккультизмом; на основании всех симптомов ему поставили диагноз шизофрении с мегаломанией и параноидальными расстройствами. Суд Зальцбурга признал его неспособным к ведению собственных дел на основании медицинского заключения.

Во время своей изоляции Вилигут продолжал переписываться с теми верными друзьями, чья вера в его наследственность и родовую память осталась непоколебленной. Среди этих друзей были его австрийские ученики Эрнст Рюдигер и Фридрих Тельтшер из Инсбрука, в Германии — Фридрих Шиллер (ONT), несколько членов Общества Эдды, включая Вернера фон Бюлов, Рихарда Андерса (ONT) и жену казначея Кати Шэфер-Гердау. Благодаря их помощи и поддержке Вилигут смог возобновить свою деятельность в качестве немецкого святого сразу же после выхода из сумасшедшего дома. В 1932 г. Вилигут оставил свою семью и австрийское государство. Он эмигрировал в Германию и поселился в одном из пригородов Мюнхена. Вновь предавшись своим родовым разысканиям, он вскоре стал знаменитостью среди рунических оккультистов Германии. Долгое время он был желанным гостем в доме Кати Шэфер-Гердау в Мюльхаузене, и кружок, известный под названием «Свободные сыны Севера и Балтийского моря», собирался послушать его семейный эпос и оракулские изречения. В начале 1933 г. Общество Эдды напечатало длинное описание и интерпретацию печати семьи Вилигута как выдающегося примера «арманистского рунологического наследства». Летом 1934 г. Общество начало издавать страницы рунических рифм, нумерологические изречения и мифологические стихи Ярла Видара (новый псевдоним Вилигута) в своем журнале «Hagal». Предисловие издательства к июльскому номеру сообщало о том, что журнал вступает в новую эпоху и с этого момента черпает из нового источника мудрости. Высказывалось также предположение, что и Лист, и Горслебен могли бы позавидовать такой семейной традиции.

Вилигут ясно понимал сходство между своей мифологией и апокалиптическими надеждами, обрушившимися на Германию в связи с нацистской революцией в январе 1933 г. Так поступали и другие. Его старый друг, Рихард Андерс, теперь офицер СС, представил старого мистика своему шефу Генриху Гиммлеру. Последний был потрясен родовыми видениями Вилигута и решил использовать насколько возможно уникальный источник информации о древней немецкой религии и традиции. В сентябре 1933 г. Вилигут вступил в СС под псевдонимом Карл Мария Вейстхор и был назначен главой отделения древней и ранней истории в Главном управлении СС по вопросам расы и поселений СС в Мюнхене. Его обязанности здесь состояли в том, чтобы перелагать на бумагу свои родовые воспоминания, обсуждать семейную традицию с Гиммлером и быть в состоянии комментировать различные сюжеты древней истории. В 1934 г., в первый год полной службы в СС, Вейстхор встретил благоволение со стороны своего нового мастера. Переписка между ними в этот и последующие годы свидетельствует о чрезвычайно сердечных взаимоотношениях между Гиммлером и Вейстхором, вплоть до обмена поздравительными телеграммами на день рождения и подарками. Более важно то, что письма Вейстхора содержали множество замечаний относительно семейной традиции Вилигута, рифмованные выражения рунической мудрости, мифологические стихи, размышления о космологии и эпохах древней истории, копии девяти языческих заповедей от 1908 г. с их рунической транслитерацией, ирминистские молитвы на готском языке. Многие из таких фрагментов Гиммлер тщательно сохранял и содержал их среди личных бумаг. В апреле 1934 г. Вейстхор был произведен в штандартенфюреры СС (полковник), что напоминало о его прежнем звании в армии Австрийской империи; в октябре 1934 г. он назначен главой VIII Отдела (Архивы) Главной службы расы и населения, и уже в следующем месяце он получает звание оберфюрера СС.

В августе 1934 г. Вейстхор заводит знакомство с Гюнтером Кирхгофом, страстным исследователем немецкой древней истории, с которым начиная с весны он состоял в переписке под наблюдением Гиммлера. Гюнтер Кирхгоф (1892–1975) жил в Гаггенау, около Баден-Бадена, в Черном Лесу. Член послевоенного Общества Листа в Берлине и товарищ Тарнхари, Кирхгоф занимался генеалогией и интерпретировал различные легенды как отражения действительных исторических событий. Он также высказывал предположения о существовании геодезических линий энергии, проходящих через весь континент. Потрясенный письмами Кирхгофа, Вейстхор переправил их Гиммлеру, снабдив восторженным комментарием о том, что «слава богу, кроме меня, есть другие посвященные, которые умеют правильно читать времена». Он также со значением отметил то обстоятельство, что Кирхгоф использует фамильную печать. Спустя две недели Вейстхор направил другое эссе Кирхгофа под названием «Rotbartvon Kyfftiauser» Гиммлеру и рейхсминистру Вальтеру Дарре со словами «содержание прилагаемого текста крайне важно как в отношении нашего прошлого, так и в связи с настоящим» и просил двух лидеров внимательно изучить работу до Дня партии для того, чтобы они могли вместе подробно обсудить ее. В эссе содержалось описание структур управления древней Германии с явными отсылами к Armanenschaft Листа. Кирхгоф писал, что древняя Европа управлялась Тремя Великими, а именно Вискунигом из Гоцлара, Королем Артуром из Стоунхенджа и Эрманрихом из Винеты, или Вильны. Им подчинялся Великий Король Тюрингии, Гюнтер Красная Борода, племя которого ушло в Шотландию в 800 до н. э., где стало известно как клан Киркпатрика. На основании этимологии Листа Кирхгоф вывел свое кровное родство с родом Гюнтера и кланом Киркпатрика и выбрал себе герб, похожий на герб Эрфурта в Тюрингии, чтобы продемонстрировать эту фамильную связь. Этот труд, в библиографии которого значилось пятьдесят или более манускриптов самого различного рода, от Нибелунгов до Розенкрейцеров, Кирхгоф представил на рассмотрение в Личную комиссию рейхсфюрера СС и в Ahnenerbe между 1936 и 1944 г.

Когда Кирхгоф начал писать о религиозном значении холма Мург около Баден-Бадена, весной 1936 г. Вейстхор не стал больше терять времени и отправился с визитом в Гаггенау с целью личного знакомства. В июне 1936 г. Кирхгоф и Вейстхор совершили восьмидневную прогулку в районе Черного Леса. Формальный отчет о ней, представленный в СС, занял 87 печатных страниц и включал в себя 168 фотографий старых бревенчатых домов, архитектурного орнамента (включая скульптуры, гербы, руны и другие символы), кресты, надписи, естественные и человеческие сооружения в лесу. На основании этого списка реликвий Вейстхор заключил, что область вокруг Шлосс Эберштайн образует грандиозный ирминистский религиозный комплекс, изображающий «глаз Бога в треугольнике»; местные названия и топографические особенности подтверждают это. Этот религиозный символ однажды обсуждался в журнале «Hagal»: «вращающийся глаз» (Draugh) состоял из равнобедренного треугольника, чьи углы символизировали точку духа, точку энергии и точку материи; окружность, проведенная через них, означала карму, сознание двигалось по этому пути, увеличивая меру своей трансцендентальной продвинутости. Хотя Вейстхор и формулирует свою идею как нечто оригинальное, ссылки на оккультный архитектурный символизм и vehmgericht в его отчете явно указывают на влияние Листа и Горслебена, возможно, сообщившееся Вейстхору через Кирхгофа. Вейстхор совершил еще, по меньшей мере, пять таких поездок по Германии, пытаясь подтвердить существование ирминистского комплекса в священной земле Гоцлара.

Уверенный в опеке Вейстхора, Кирхгоф между тем испытывал терпение Ahnenerbe; Гиммлер приказал институту рассмотреть работы Кирхгофа. Один из академиков СС, которому пришлось квалифицировать ритуальный камень около Баден-Бадена и другие открытия Кирхгофа, сообщил, что Кирхгоф ничего не понимает в доказательствах, что его данные абсурдны, что его библиотека содержит множество оккультной литературы (Лист, Кернер, Горслебен), но ничего из того, что имеет отношение к научному исследованию древней истории. Когда в начале 1938 г. Ahnenerbe отвергла его труд о церкви, Кирхгоф гневно обвинил институт в пособничестве католическому заговору. Но Ahnenerbe, обладающая к этому времени множеством проектов Кирхгофа, заняла твердую позицию: в отчетах его называли «фантазером худшего толка», а его работы «вздором». Тем не менее Гиммлер не понимал, почему Ahnenerbe так пренебрегает Кирхгофом, и выказал огромный интерес к его описанию гексагонального религиозного комплекса в окрестностях Райденштайна, около Гаггенау. Камень, найденный здесь, Кирхгоф связал с семейными традициями Тарнхари, чей предок XVI в. носил имя Лотрер фон Доферинг Райденштайн. Гиммлер настаивал на том, чтобы упорствующая Ahnenerbe разобралась с Кирхгофом, но начало войны отложило на неопределенное время предполагаемые раскопки. Настоящее значение этого спора — в обнаружившейся позиции Гиммлера, готового поддерживать оккультистов даже перед лицом академической оппозиции из его Личной комиссии в Ahnenerbe. Тот факт, что Вейстхор и Кирхгоф продолжали пользоваться вниманием и расположением рейхсфюрера СС, несмотря на выданную им оценку, должен был чрезвычайно бесить членов института. Что касается самого Кирхгофа, он продолжал писать в Ahnenerbe и во время войны. Последней работой, которую он предложил нацистским ученым, был тридцатистраничный оккультный трактат о причинах отступления немецких войск, отправленный в конце 1944 г. и адресованный Адольфу Гитлеру через Гиммлера.

Наибольший вклад Вейстхора в дело Третьего рейха связан с формированием Вевельсбурга как орденского замка СС и его церемониального центра. Во время нацистской выборной кампании в январе 1933 г. Гиммлер путешествовал по Вестфалии и тогда впервые познакомился с «землей Германа и Видукинда». Таинственная атмосфера Тевтонского леса, подъем в тумане на Hermannsdenkmal, романтический замок Гревенбург, где партия фюрера остановилась для ночлега, произвели глубокое впечатление на Гиммлера, он задумался о приобретении такого замка для целей СС. Осмотрев в том же году еще два замка, 3 ноября 1933 г. Гиммлер вместе с членами Личной комиссии посетил Вевельсбург и остановил свой выбор на этом замке. Он еще посещал его в апреле, а в августе 1934 г. замок был официально передан СС. Вевельсбург начал свой путь как музей и колледж идеологического образования для офицеров СС, в рамках Главного управления СС по вопросам расы и поселений, но уже в феврале 1935 г. перешел под непосредственный контроль Личной комиссии рейхсфюрера СС. Этот переход свидетельствовал о растущей значимости замка для Гиммлера, а также о его зреющих планах орденского замка для СС, сравнимого с Мариенбургом средневековых тевтонских рыцарей.

Подтолкнул к радикализации концепции Вевельсбурга, конечно же, Вейстхор, сопровождавший Гиммлера во время его визитов в замок. Вейстхор предсказывал, что замку суждено стать магическим местом в будущей борьбе между Европой и Азией. Его идея опиралась на старую вестфальскую легенду, нашедшую романтическое выражение в поэме XIX в. В ней описывается видение старого пастуха о «битве у березы», в которой огромная армия с Востока будет окончательно разбита Западом. Вейстхор сообщил эту легенду Гиммлеру, утверждая, что Вевельсбург станет бастионом, о который разобьется «нашествие новых гуннов», исполнив тем самым старое пророчество. Карл Вольф, главный адъютант Личной комиссии, вспоминал о том, что Гиммлер был весьма тронут идеей Вейстхора, она удовлетворяла его собственным представлениям о будущей роли СС в деле защиты Европы в грядущей конфронтации Запада и Востока, которую он планировал на одно-два столетия вперед. Невозможно точно доказать, что в конце 1933 г. влияние Вейстхора определило выбор Вевельсбурга, но совершенно точно, что начиная с 1935 г. его интерпретация вестфальской легенды и другие разговоры с Гиммлером обозначили новую концепцию Вевельсбурга.

Вейстхор также сыграл важную роль в формировании ритуалов СС. В ходе своих визитов в Вевельсбург он установил теплые отношения с комендантом замка Манфредом фон Кнобельсдорфом. Воодушевленный их беседами на религиозные темы, Кнобельсдорф постарался воскресить ирминистскую веру в различных ритуалах, исполняемых в замке. Сюда входили языческие свадебные церемонии для офицеров СС и их невест, на которых Вейстхор появлялся с палкой из слоновой кости, увенчанной голубой лентой с изображенными на ней рунами; ежегодные встречи весны, праздники урожая, летнего солнцестояния — праздники устраивались как для офицеров СС, так и для жителей окрестных деревень. Кнобельсдорф писал Вейстхору письма с уверениями в «ирминистской преданности», постоянно свидетельствуя тем самым о своем интересе к старой религии. Наряду с этим Гиммлер поручил Вейстхору разработку эмблемы СС Totenkopfring, весомого символа участия в Ордене, требующего полного повиновения и преданности. Кольцо вручалось Гиммлером лично и сопровождалось документом, описывающим его орнамент и смысл. Орнамент включал в себя мертвую голову (череп), двойную sig-руну, свастику, hagal-руну и группу рун, которые указывали на традиции Вейстхора. Кроме того, кольцо имело ритуальную связь с Вевельсбургом: в 1938 г. Гиммлер объявил, что кольца всех погибших членов и офицеров СС должны быть возвращены на хранение в замок как символ их неизменного присутствия в Ордене. Здесь снова символика и ритуал обнаруживают влияние Вейстхора на церемониал и псевдорелигию СС.

Окончательный план Вевельсбурга отражает гиммлеровский культ СС. Главным залом замка была огромная круглая комната под сводом в северной башне, украшенной гербом группенфюрера СС; в подвале или просто ниже, в зале обергруппенфюрера СС, проводились повседневные церемонии. Во флигелях замка располагались учебные комнаты, названные и оформленные при помощи героев «нордической мифологии»: Видукинда, короля Генриха, Генри Льва, короля Артура и Грааля. Планы местности, датируемые 1940–1942 гг., предполагают перемещение окружавших деревень на значительное расстояние и строительство грандиозного архитектурного комплекса, состоящего из залов, галерей, башен и башенок, крепостных стен, выполненных в форме полукруга на склоне холма как основная защита первоначального средневекового замка. Фотографии архитектурных моделей замка демонстрируют проект, который должен был быть закончен к 1960-м гг.; по-видимому, Гиммлер мечтал о создании Ватикана СС, центра тысячелетнего Великого немецкого рейха. Этот визионерский город, наверное, должен был служить также центром возрождения древней религии и традиций, первоначально открытых Вейстхором в 1930-х гг.

Весной 1935 г. Вейстхор переехал из Мюнхена в Берлин, где продолжил свою работу с главным адъютантом Личной комиссии рейхсфюрера СС. Переход в высшее окружение указывает на то, как высоко Гиммлер ценил Вейстхора и свои беседы с ним. Свидетели сообщают, что теперь он был занят более чем когда-либо, в окружении адъютантов и связных, во всеобщей атмосфере спешки и правительственной суеты столицы Рейха. Служебная машина ежедневно забирала Вейстхора с его частной виллы в Грюневальде, часто — прежде чем он успевал закончить свой завтрак, старший офицер знакомил его с необходимым списком встреч, поездок и корреспонденцией. Гостями на вилле Каспар Тейсс Штрассе, 33 были Генрих Гиммлер, Иоахим фон Лиирс, Эдмунд Кисе, Отто Ран, Рихард Андерс и Фридрих Шиллер. Помимо своих занятий Вевельсбургом и экскурсий по Черному Лесу Вейстхор продолжал время от времени производить воспоминания, касающиеся семейной традиции, составил изречения Halgarita, германские мантры, предназначенные для стимуляции родовой памяти, готский календарь на 1937 год со стихами и, кроме того, работал над проектом «Totenkopfring». Любопытным политическим примером его деятельности была разработка проекта по восстановлению ирминистской религии в Германии; проект предусматривал во всех деталях ограничения, накладываемые на служителей культа, национализацию всякой духовной собственности, восстановление и сохранение древних памятников. В сентябре 1936 г. он был произведен в бригаденфюреры СС (бригадный генерал) Личной комиссии рейхсфюрера СС.

Отто Ран (1904–1939), одаренный молодой писатель и историк, также сотрудничал с Вейстхором в берлинский период. Он родился 18 февраля 1904 г. в Михельштадте, Оденвальд. В 1928 г. закончил университет по специальности «литература и филология». Испытывая глубокий интерес к средневековым катарам и легендам о Граале, он занимался исследованиями и много путешествовал в Провансе, Каталонии, Италии и Швейцарии следующие пять лет после университета. Затем окончательно проникнувшись традициями трубадуров и миннезингеров, ересью катаров и легендами о Граале, он выразил свои представления о гностической религии готского происхождения, жестоко преследуемой католической церковью, в своем историческом романе «Крестоносцы против Грааля» (1933), который завоевал широкую читательскую аудиторию. После 1933 г. Ран жил в Берлине и продолжал заниматься исследованиями в том же роде. Ереси и легенды, с которыми он связывал немецкую религиозную традицию, интересовали также и Гиммлера, поэтому он предложил Рану сотрудничество и финансирование его исследований СС. В мае 1935 г. Ран поступил в Отдел Вейстхора в качестве штатского лица. Формально он вступил в СС в марте 1936 г. и в следующем месяце получил звание унтер-шарфюрера СС (NCO). В том же году он предпринял экспедицию в Исландию под наблюдением СС и систематически публиковал свой путевой журнал и сообщения о поиске следов катар-готской традиции, прошедшей через Европу как «Слуги Люцифера» (1937). Следующие четыре месяца он провел на военной службе в дивизии СС «Мертвая голова» (полк «Обербаерн») в концентрационном лагере Дахау, затем покинул службу, мотивируя необходимостью вновь заняться исследованиями. В феврале 1939 г. внезапно и без всяких объяснений он уволился из СС. Вскоре после этого, 13 марта 1939 г., он погиб во время рискованной прогулки по горам около Куфштайна.

Портрет Отто Рана — вполне типичный портрет европейского романтического писателя, путешественника и историка. Среди его напыщенных и пасторальных текстов есть вполне живые описания летней деревни в Гессене, холмов Южного Тироля, скалистых твердынь Монтсепора, маленькой деревни, где он провел снежную зиму, уединения и монотонности Исландии. Хотя сосредоточенность Рана и научный склад ума отличали его от эксцентричных оккультистов, существовало и известное сходство интересов и мотивов между ними. Их общей почвой был поиск утраченной немецкой традиции, предположительно уничтоженной католической церковью и другими враждебными силами. В сентябре 1935 г. Ран восторженно писал Вейстхору о местах, где он побывал, разыскивая следы традиций Грааля в Германии. Попытка прояснить эту традицию указывает на общую страсть, одновременно разделяемую Раном, Вейстхором и Гиммлером. Все трое верили, что существует тайный ключ к старой культуре, который может быть найден в настоящем.

Вскоре перед СС встал вопрос об оценке идеологического значения итальянского идеалистического философа Эволы, и к Вейстхору вновь обратились за консультацией. Барон Юлиус Эвола (1898–1974) проповедовал идеи элитаризма и антимодернизма, опирающиеся на арионордическую традицию; он ссылался на солярную мифологию и на то, что мужской аристократический принцип противостоит женскому принципу демократии. Он написал несколько книг по расизму, мистике Грааля и древним традициям. Официальная фашистская партия Италии не испытывала к нему симпатии, и Эвола начал искать признания за рубежом: среди его немецких изданий «Языческий империализм» (1933) и «Революция против современного мира» (1935). В начале 1938 г. СС начала заниматься его идеями, и Вейстхора попросили прокомментировать лекцию, прочтенную Эволой в Берлине в декабре 1937 г. Три других лекции он прочитал в июне 1938 г., и Гиммлер снова обратился к Вейстхору с дополнительной просьбой проанализировать книгу Эволы о языческом империализме с точки зрения его собственных корней. Вейстхор отметил, что Эвола исходит из основной арийской концепции, но при этом абсолютно невежествен в древних германских институтах, ничего не знает об их смысле. Он также отметил, что указанный недостаток весьма характеризует и сами идеологические различия между фашистской Италией и нацистской Германией и в итоге может отрицательно сказаться на их союзе. Отчет Вилигута был принят к сведению. В дальнейшем службы СС признали деятельность Эволы в Третьем рейхе неудовлетворительной.

Точные обстоятельства, при которых произошла отставка Вейстхора, остаются невыясненными. Говорят, что здоровье старого пророка медленно угасало, несмотря на мощные препараты, используемые им, чтобы поддержать свою жизненную силу и умственные способности; говорят также, что сами эти медикаменты вызвали необратимые изменения в его личности и сказались на привычках: у него развились тяжелая форма никотиновой зависимости и алкоголизм. Поскольку Вейстхор был окружен подозрительной ревностью, любая его некомпетентность могла быть мгновенно отмечена. Однако психиатрическая история Вейстхора все еще оставалась неизвестной, поскольку его curriculum vitae содержался под строгим присмотром. В ноябре 1938 г. Карл Вольф разыскал в Зальцбурге Мальвину Вилигут и получил от нее документы, ставшие известными и весьма смутившие Гиммлера. В феврале 1939 г. Вольф информировал кабинет Вейстхора о том, что бригаденфюрер СС уволен на основании собственного прошения и по причине возраста и слабого здоровья — его служба распущена. Гиммлер попросил Вейстхора вернуть Totenkopfring, кинжал и шпагу, которые тот сентиментально хранил под личным замком, а ключ носил с собой. 28 августа 1939 г. Вейстхор был официально уволен из СС.

СС продолжала наблюдать за Вилигутом и в отставке, хотя последние годы его жизни прошли в безвестности и скитаниях по военной Германии. Эльза Балтруш, член Личной комиссии рейхсфюрера СС, была назначена попечительницей Вилигута, и они вместе поселились в Ауфкирхене. Это оказалось слишком далеко для Вилигута, привыкшего к берлинской жизни в гуще событий, — в мае 1940 г. они отправились в излюбленный им Гоцлар. Едва они обосновались в Вердерхофе, как в городе было объявлено о всеобщем медицинском освидетельствовании; пара перебралась в маленькую гостиницу СС на Вортерзее в Каринции и провела остаток войны в Австрии. Затем английские войска выселили его и направили в лагерь Св. Иоанна под Вельденом; в это время старик страдал от удара, результатом которого стали частичный паралич и потеря речи. Ему и его компаньонке было позволено вернуться в Зальцбург, в его фамильный дом, но несчастное прошлое делало очевидным для каждого невозможность такого шага. Вилигут хотел вернуться на избранную им родину — в Германию, так что пара направилась к семье Балтруш в Аролзен в декабре 1945 г. Путешествие оказалось слишком тяжелым для старого человека, и по прибытии он слег в больницу. 3 января 1946 г. Карл Мария Вилигут умер, последний в своем таинственном роду.

Глава 15 Ариософия и Адольф Гитлер

Реакционные политические мотивы и революционное мировоззрение различных арманистов, ариософов и рунических оккультистов вполне допускают сравнение с идеями национал-социализма. Влечение арийских оккультистов к нацизму уже было отмечено: в 1932 г. Ланц фон Либенфельс писал: «Гитлер — один из наших учеников», а Вернер фон Бюлов и Герберт Рейхштайн аплодировали Третьему рейху в своих журналах. Но наш последний вопрос состоит в следующем: в какой мере ариософия действительно повлияла на нацизм. Какие-то ответы, проясняющие эту проблему, уже были здесь даны. Происхождение ранней нацистской партии, ее отношения со спонсорами, с печатными органами, символикой восходят к Обществу Туле и Germanenhorden, а следовательно, в итоге — и к идеям Гвидо фон Листа. Мы рассказали также и о том, как Гиммлер опекал Карла Марию Вилигута, чьи спекуляции на темы древней истории также явно восходят к идеям Листа и его арманистским эпигонам. Для того чтобы завершить наше исследование, необходимо сосредоточить внимание на убеждениях Гитлера и на его возможном долге перед ариософией.

Фридрих Хиир уже описывал различные города, в которых проживал юный Гитлер, и комментировал их культурную атмосферу и возможное влияние на него. Гитлер родился в 1889 г. в Браунау-на-Инне, прибрежном городе на австро-баварской границе, его отец служил там таможенным офицером. Между 1892 и 1895 гг. его перевели в Пассау. Впечатляющее барокко католической культуры этого старого духовного центра было зримо выражено в соборе, церквах, монастырях и городских часовнях; здесь повсюду можно было встретить духовных лиц, а литургические праздники были великолепны. Хиир предполагал, что это окружение вполне могло определить религиозно-утопические черты в сознании ребенка, которые позже характеризовали эмоциональность и мировоззрение Гитлера. Это влияние должно было еще углубиться благодаря обучению в школе бенедиктинского монастыря в Лимбахе с 1897 по 1899 г. Говорят, что здесь Гитлер был счастлив, принимал активное участие в службах и праздниках церкви, определявшей лицо этого города. На своих рисунках между 1906 и 1913 гг. он часто изображал деревенские церкви, монастыри и памятники духовной архитектуры Вены, что также свидетельствует о привлекательности для него католической церкви и ее тысячелетнего господства на австрийской родине. Глубокая погруженность в католическую культуру могла также предполагать и восприимчивость его воображения к дуалистическо-утопическим идеям ариософии.

Годы, прожитые в Линце (1900–1905), были для Гитлера менее удачными. Изощренная городская среда слишком сильно давила на мальчика, привыкшего к школьной жизни в маленьких городках или в деревне; его академическая успеваемость снизилась. Но зато здесь Гитлер познакомился с национализмом и пангерманизмом. Линц находился недалеко от чешских поселений Южной Богемии, и ввиду частых вторжений чешских иммигрантов австрийские немцы города бдительно охраняли свои деловые интересы и собственность. Учитель истории Гитлера, доктор Леопольд Потш (Putsch), был известен в нескольких националистических ферейнах; он рассказывал мальчикам об эпических периодах немецкой истории и при помощи волшебного фонаря показывал им нибелунгов, Шарлеманя, Бисмарка, установление Второго рейха. Гитлер всегда любил эти уроки истории, и его вера в «Германию» как материнский символ романтической сущности народа, возможно, ведет начало от этих школьных занятий в Линце. От некоторых биографов Хиир позаимствовал описание детского интереса Гитлера к расовым характеристикам немцев и классификации одноклассников на немцев и ненемцев. Эта ранняя фиксация на Матери-Германии, позже перешедшая в контекст манихейских идей и представлений о золотом веке, отзывалась эхом и в творчестве Листа и Ланца фон Либенфельса.

В более зрелом возрасте Гитлер самостоятельно отправился в Вену с тем, чтобы продолжить там изучение искусства, к которому его подталкивали интересы и амбиции, но его жизнь в столице оказалась фатально неудачной, он не смог поступить в Академию изящных искусств. После первой неудачи в октябре 1907 г. и после смерти матери, случившейся в то же Рождество, Гитлер вернулся в Вену в феврале 1908 г. для того, чтобы частным образом изучать искусство и жить на крайне скудные средства. Вместе с Августом Кубичеком, его детским другом из Линца, он бродил по галереям, осматривал памятники архитектуры, слушал оперы Вагнера вплоть до лета. Но растущее чувство невозможности собственно художнической карьеры, отвращение к любому иному типу деятельности и к тому же неуклонное истощение кошелька существенно отравляли идиллию. В ноябре 1908 г. он ушел с квартиры, которую они вместе снимали, и с тех пор жил один. За жеманной бедностью пришла нищета. Теперь Гитлер узнал другую сторону жизни в городе. Просроченная плата за комнату, переполненные бесплатные столовые, грязные ночлежки, ужасные улицы, кишащие иностранными иммигрантами из провинций, евреи с их странной одеждой и странными привычками — все это представляло для него падший мир. Благодаря его неудачам Вена и многонациональная империя Габсбургов теперь выглядели для него полной противоположностью сказочного образа Матери-Германии и ее чистой национальной культуры. В таком настроении Гитлер мог быть весьма чувствителен к простым формам манихейского дуализма: делению на черных и белых, героев и ублюдков, арийцев и чандалы, описанному в «Ostara» Ланца фон Либенфельса.

Но существуют ли доказательства знакомства Гитлера с «Ostara» и ее определяющего влияния помимо общего предрасположения? В первую очередь неопровержима хронология. К середине 1908 г. Ланц уже издал 25 номеров «Ostara» и мог издать еще более 40 номеров, прежде чем Гитлер окончательно покинул Вену в мае 1913 г. Ввиду сходства их идей, касающихся прославления и охранения стоящей под угрозой арийской расы, уничтожения и победы над неарийцами, установления сказочной арио-германской империи, связь между этими людьми выглядит крайне вероятной. В «Майн кампф» Гитлер сообщал, что его жизнь в Вене заложила основы его мировоззрения и что в это время он изучал расистские памфлеты. И опять вероятность местного идеологического влияния кажется весьма существенной. Ранние биографы Гитлера склонны ограничивать источники его вдохновения интеллектуально респектабельными авторами, писавшими на темы расового превосходства и антисемитизма; например, такими как Гобино, Ницше, Вагнер и Чемберлен. Но нет никаких доказательств, что Гитлер читал эти научные труды. Зато он наверняка подхватывал разные идеи, помогающие ему прояснить собственный дуалистический взгляд на вещи и фиксацию на Германии, из дешевых и легкодоступных памфлетов современной Вены.

Австрийские ученые были первыми, кто предположил, что Гитлер черпал материал для своих расистских политических идей из бестселлеров Ланца фон Либенфельса. В начале 1930 г. Август Ноль осмеивал нацистов перед студенческой аудиторией Венского университета, отмечая, что немецкий лидер просто позаимствовал свои идеи у пользующейся дурной славой и непритязательной «Ostara». Это первое полемическое размышление было подхвачено Вильфридом Дэймом после войны. Дэйм был психолог, имеющий особый интерес к политическим идеологиям и сектантским убеждениям. Когда Ноль упомянул о сходстве странных идей Ланца с целями нацизма, Дэйм крайне заинтересовался этим и в результате написал книгу о нацизме как извращенной религиозной системе. Существование фанатического отца за спиной нацистской идеологии должно было придать особенный вес этому тезису. Вскоре выяснилось, что Ланц еще жив, и двое ученых отправились брать у него интервью, в его доме, в Вена-Гринцинг. 11 мая 1951 г. Ланц рассказал Дэйму, что Гитлер посещал его в редакции «Ostara», в Родауне, в 1909 г. Ланц вспомнил, что Гитлер рассказывал о своей жизни на Фельберштрассе, где он мог покупать «Ostara» в ближайшем табачном киоске. Он также сказал, что его крайне интересуют расовые теории Ланца и он хотел бы купить несколько старых номеров для завершения своей коллекции. Ланц отметил, что Гитлер выглядел крайне бедным, и подарил ему необходимые номера, поскольку две кроны пригодились бы ему, чтобы вернуться в центр города.

Сообщение Ланца подтверждается и независимыми источниками. В соответствии с полицейскими записями Гитлер действительно проживал с 18 ноября 1908 по 20 августа 1909 г. на Фельберштрассе, 22/16, мрачной улице на северной стороне Westbahnhof, где он поселился после того, как вынужден был оставить комнату, которую делил с Августом Кубичеком. Дэйм также выяснил в Австрийской табачной компании, что киоск в это время помещался на первом этаже Фельберштрассе, 18. Ланц не мог бы знать этих деталей, если бы ему не сообщил о них Гитлер. Упоминание о бедности Гитлера также выглядит правдоподобным, в 1909 г. состояние Гитлера резко уменьшается; осень и зима были наиболее тяжелым периодом в его жизни, в это время он наскоро отогревался в теплицах, а еду и постель искал в ночлежках. Наконец, необходимо помнить, что Ланцу едва ли нужно было выдумывать связь Гитлера с идеологией нацистов в 1951 г.: Вена была оккупирована союзниками, политические исследования быстро развивались. Поэтому выглядит вполне возможным тот факт, что Гитлер наносил визит Ланцу и что он был регулярным читателем «Ostara».

Для того чтобы дальше продвинуть свидетельство Ланца, Дэйм взял интервью у Йозефа Грейнера, которого он рассматривал как главного свидетеля жизни Гитлера в Вене после 1908 г. В послевоенной биографии Гитлера «Das Ende der Hitler-Mythos» (1947) Грейнер утверждал, что был близко знаком с Гитлером в мужском общежитии на Мельдеманштрассе, в Вена-Бригиттенау, где Гитлер жил с февраля 1910 г. до отъезда в Мюнхен в мае 1913 г. 31 декабря 1955 г. Грейнер сообщил Дэйму дополнительные подробности о жизни Гитлера в общежитии. Он вспомнил, что Гитлер владел значительной коллекцией «Ostara», там было по меньшей мере 50 номеров в стопке около 25 сантиметров толщиной. Показывая копии первых серий «Ostara» Дэйму, Грейнер сказал, что он помнит характерный рисунок кометы на обложках самых первых номеров. Он рассказал о жарких спорах Гитлера с его приятелем по имени Грилл о расовых идеях Ланца фон Либенфельса. В более позднем разговоре с Дэймом Грейнер утверждал, что однажды Гитлер и Грилл отправились в аббатство Heiligenkreuz, чтобы узнать там настоящий адрес Ланца.

Несмотря на убеждение Дэйма в том, что память Грейнера прочна, а его сообщения точны, эти свидетельства должны быть рассмотрены с крайней осторожностью. Прежде всего грейнеровская биография Гитлера настолько неточна и так изобретательна по части деталей, что некоторые ученые вообще сомневаются, знал ли Грейнер Гитлера. Наиболее серьезные сомнения возникают, когда дело касается дат. Грейнер сообщал Джетзингеру, что он был знаком с Гитлером по общежитию в 1907 г. и что их знакомство прекратилось, когда он уехал продолжать обучение в Берлин в 1909 г. Но поскольку Гитлер поселился в общежитии только в начале 1910 г., Грейнер не мог встретить Гитлера, если только не ошибся датами. С другой стороны, воспоминания Рейнгольда Ганиша, другого приятеля по общежитию и продавца гитлеровских картин, действительно указывают на человека по имени Грейнер, жившего в общежитии. Видимо, Грейнер все же знал Гитлера, но забыл точную дату. Но его склонность к выдумкам обнаружила себя и в интервью Дэйму: вряд ли Гитлер мог желать получить адрес Ланца у монахов Heiligenkreuz, если у него уже были номера «Ostara», на которых был указан адрес редакции, к тому же он уже посещал Ланца в 1909 г. Визит в аббатство не мог произойти и раньше, поскольку тогда не было человека по имени Грилл, компаньона Гитлера по предполагаемой экскурсии в Heiligenkreuz, они познакомились в общежитии только в 1910 г. Единственное ценное свидетельство Грейнера, касающееся возможного влияния Ланца на Гитлера, состоит в том, что Гитлер владел полной коллекцией «Ostara» и часто обсуждал его теории с Гриллом во время своей жизни в мужском общежитии.

На основании свидетельств Ланца и Грейнера можно говорить о внутреннем основании идеологического сходства между Ланцем и Гитлером. Наиболее важным совпадением является их манихейско-дуалистический взгляд: мир разделяется на свет голубоглазых и светловолосых арийцев и тьму неарийских демонов, отвечающих соответственно за добро и зло, порядок и хаос, спасение и разрушение. Арийцы рассматривались обоими как источник и инструмент всякого блага, аристократизма и творческого действия, тогда как неарийцы неизменно связывались с порчей, разложением и разрушительными стремлениями. План Ланца по обеспечению расового превосходства арийцев как эхом отозвался в Третьем рейхе: законы о запрещении межрасовых браков, уничтожение низших рас и размножение чистокровных германцев путем полигамии и создания материнских домов «SS Lebensborn» в целях заботы о незамужних матерях, — все это уже присутствовало в «Ostara». Гитлер разделял и отношение Ланца к сексу и супружеству. Оба подчеркивали исключительную ценность брачных отношений, но женщин рассматривали двояко. Ланц говорил о женщине как о «взрослом ребенке» и осуждал их капризы, заводящие в тупик дело размножения господствующей расы своим предпочтением низших расовых меньшинств. Для Гитлера женщина была любимой вещью, и его собственные сексуальные отношения характеризовались странной смесью почтения, страха и отвращения.

Но Гитлер принимал отнюдь не все аспекты идеологии Ланца. Ланц мечтал о панарийском государстве с правительством Габсбургов в Вене, тогда как Гитлер презирал австрийскую династию и обращал свой взгляд от ее расового Вавилона к материнской почве Германии. Доктрина Ланца была насыщена элементами католического и цистерцианского богослужения: молитвами, причастием, идеей пришествия расово чистого мессии Christ-Frauja, созданием общин для ордена Новых тамплиеров; разработка церемониала могла быть малопривлекательна для Гитлера, он отрицал ритуалы католицизма как изжившие себя, а нового германского мессию позже видел в себе. С другой стороны, Гитлер очень любил вагнеровские описания рыцарей Грааля, и эта симпатия вполне могла сделать его восприимчивым к идее Ланца о рыцарском ордене, сражающемся за чистоту арийской крови. В разговоре от 1934 г. Гитлер отдал дань этой мысли: «Как можно остановить вырождение расы? Сможем ли мы создать избранное сообщество действительно посвященных? Орден, братство тамплиеров вокруг священной Чаши чистой крови?» Эта фраза в равной мере может быть отнесена и к предвоенной встрече с Ланцем, его ордену Новых тамплиеров, и к операм Рихарда Вагнера.

В период Третьего рейха издание трудов Ланца было запрещено, его организации, ONT и Lumenclub, официально распущены по приказу гестапо. Возможно, эти меры были результатом общей политики нацистов, запрещавшей различные ложи и эзотерические группы, но также может быть, что Гитлер сознательно пытался уничтожить всякую связь между собственными политическими идеями и сектантскими взглядами Ланца. Одна монография Ланца, «Das Buch der Psalmenteutseh» (1926), находилась среди сохранившихся 2000 томов личной библиотеки фюрера, но нет ни убедительных доказательств, что эта книга вообще читалась, ни существенной связи с самой идеологией Ланца, поскольку это скорее литургическая работа. К тому же остается действительным тот факт, что Гитлер никогда не упоминал имя Ланца ни в каких зафиксированных разговорах, речах или документах. Если Гитлер находился под влиянием своего контакта с «Ostara», едва ли мог он не ссылаться на это. Впрочем, его стремительная политическая карьера в Германии 20-х гг. и титанический масштаб его роли в 30-х гг. вряд ли позволяли указывать на дешевые памфлеты заумного венского мистика как на источник его первоначального вдохновения.

На основании существующих доказательств, следовательно, можно предполагать, что Гитлер действительно читал и коллекционировал «Ostara» в Вене. Ее содержание помогало ему сформулировать и прояснить собственные возникающие убеждения о дуалистической природе человечества, мирового развития, а также поддерживало чувство возложенной на него миссии по спасению мира. Если его знакомство с «Ostara» ограничилось номерами, которые появились между концом 1908 и серединой 1909 г., он должен был быть знаком с эмпирическими исследованиями Ланца о расовых характеристиках, различиях между белыми и черными, с дискуссиями о женщинах, феминизме и сексуальности в отдельных номерах. Если он продолжал собирать номера в мужском общежитии между 1910 и маем 1913 г., он мог столкнуться с более широким горизонтом манихейской фантазии Ланца о борьбе между белыми и черными за расовое превосходство. Продолжая подписываться на «Ostara» в Мюнхене, он неизбежно прочитал бы о ланцевской концепции Грааля как центральной мистерии арийского расового культа, а также познакомился бы с материалами по «арио-христианским» тамплиерам. Но даже если бы Гитлер не видел больше номеров «Ostara» после своего отъезда из Вены, он все же мог усвоить основные аспекты ариософии Ланца: тоску по арийской теократии в форме божественной диктатуры светловолосых и голубоглазых немцев над всеми низшими расами; веру во враждебный заговор таких низших рас против героических германцев на протяжении всей истории; апокалиптическую надежду на пангерманский золотой век, в котором осуществится арийское господство над миром. Собственно, такой черно-белый дуализм служил гранитным основанием и для гитлеровских взглядов на жизнь.

Свидетельства о знакомстве Гитлера с Гвидо фон Листом и его арманизмом менее надежны и опираются на третью сторону и некоторые литературные предположения. Когда в 1959 г. Дэйм читал в Мюнхене лекцию о Ланце фон Либенфельсе, он упомянул о его связи с Листом по венской среде арийских оккультистов. После лекции к Дэйму подошла некая Эльза Шмидт-Фальк, которая сообщила, что Гитлер регулярно посещал ее и ее последнего мужа в Мюнхене. В эти встречи Гитлер часто упоминал о своем чтении Листа и с энтузиазмом цитировал книги старого мастера. Гитлер также говорил ей, что некоторые члены Общества Листа в Вене снабдили его рекомендательными письмами к президенту Общества в Мюнхене, но это будто бы оказалось ни к чему, поскольку Ванек был «то ли смертельно болен, то ли уже умер» к моменту прибытия Гитлера в Мюнхен. Другие мюнхенские источники подтверждают интерес Гитлера к Листу. В 1921 г. доктор Бабетта Штайнингер, одна из первых членов нацистской партии, подарила на день рождения Гитлеру эссе «Тадоге» о национализме. На форзаце она написала личное посвящение: «Адольфу Гитлеру, моему дорогому Арманенбрату». Обращение к эзотерическому термину указывает на их знакомство с работами Листа. Другим свидетелем знакомства Гитлера с Листом стал Кубичек. Он описал рисунки Гитлера к пьесе, которую он написал, когда они жили вместе в 1908 г. В драме излагался конфликт между христианскими миссионерами и германскими жрецами языческих гробниц в горах Баварии. Гитлер легко мог заимствовать этот сюжет из «Die Armanenschaft der Ario-Germanen» Листа, опубликованной в том же году, немного раньше.

Эльза Шмидт-Фальк состояла в генеалогической исследовательской группе нацистской партии в Мюнхене в 20-е гг. Она утверждала, что часто встречалась с Гитлером и знала его еще по Вене. Если верить ей, Гитлера особенно впечатляла «Deutsch-Mythologische Landschaftsbilder» и он имел первое издание этой книги. Он также высоко ценил «Der Unbesiegbare» (1898) и часто спорил с ней на ариогерманские темы. Ее другие показания сводились к следующим утверждениям: Гитлера вдохновляла идея Листа о подземных исследованиях в соборе Св. Стефана в Вене; Гитлер был настолько заинтригован захоронением винных бутылок в Карнунтуме в 1875 г., что намеревался эксгумировать эту «первую свастику» сразу после захвата Австрии; восхищение Гитлера перед фольклорным творчеством Листа заставило его просить ее написать «Bayrisch-Mythologische Landschaftsbilder» об окрестностях Мюнхена; другие нацистские лидеры, Людендорф, Гесс и Эккарт, также читали Листа.

Обилие сообщений Шмидт-Фальк превращает ее в сомнительного свидетеля. Нет никаких доказательств особенного интереса Гитлера к археологии или фольклору. Если Гитлер читал только первое издание «Deutsch-Mythologische Landschaftsbilder», он не мог знать историю о свастике в Карнунтуме, поскольку она появилась только во втором издании в 1913 г. Источник ее сведений о круге чтения Эккарта, Гесса и Людендорфа не выяснен, равно как не ясно, когда она впервые услышала от Гитлера об аннексии Австрии. Эти утверждения могли бы только указывать на ее участие в нацистском движении по меньшей мере с 1923 г. и весь период Третьего рейха. Интерес Гитлера к генеалогии, помимо собственной, с особыми ссылками на родословную других нацистских лидеров, которые она изучала для него, также выглядит недоказанным. Но даже если свидетельства Шмидт-Фальк не вполне точны, остается посвящение Штайнингер от 1921 г., доказывающее знакомство Гитлера с Листом.

Политические аспекты мысли Листа могли быть симпатичны юному Гитлеру. Протест Листа против политического оформления национализма чехов вполне отвечал раннему опыту Гитлера в Линце. Лист также осуждал фантастический всеобщий заговор Великой интернациональной партии против немцев и такие его проявления, как демократия, парламентаризм, феминизм и «еврейские» влияния в искусстве, прессе и бизнесе. Строгое деление Листом мира на арийцев и неарийцев соответствовало и дуалистической доктрине Ланца фон Либенфельса. В своем проекте рестраврации арманистского государства Лист подробно описал иерархию служб, уровней власти и разделение на традиционные административные области (Gaue), чему впоследствии тщательно подражали volkisch лиги, ранняя нацистская партия и Третий рейх. В то время как арийцы, в его представлении, могли пользоваться разнообразными привилегиями и всеми политическими правами, неарийцы использовались только как слуги и рабы. Лист также мечтал о приходе пангерманского тысячелетия и о мировой гегемонии для нового арио-германского государства. Гитлеру было понятно также романтическое восхищение Листа перед древним миром арманизма, его институтами и героическими лидерами.

Но едва ли Гитлер мог оценить антикварную направленность мысли Листа. Его, конечно, интересовали немецкие легенды и мифология, но он никогда не пытался искать их следы в фольклоре, местных обычаях и названиях. Его не интересовали ни геральдика, ни генеалогия. Его любовь к мифологии была связана скорее с идеалами и подвигами героев и их музыкальной интерпретацией в операх Вагнера. Перед 1913 г. утопия Матери-Германии привлекала его гораздо больше, чем золотой век древности. Его любовь к Германии исключала любые симпатии, которые Лист адресовал династии Габсбургов, как живому следу арманизма, и Vianicmina-Vienna, как священному арийскому городу древности. Переехав в Германию, едва ли Гитлер мог развивать и укреплять свой интерес к австрийским volkisch древностям. Как и в случае с Ланцем, его больше мог привлекать основной манихейский дуализм расизма Листа, а не его оккультные традиции.

Гитлер уехал из Вены в конце мая 1913 г. и направился на запад, в землю своей мечты. По прибытии в Мюнхен его сердце сильнее забилось от образов и звуков подлинно немецкого города. Он снял комнату в семье портного на Шлейшеймерштрассе, 34 и зарегистрировался в полицейском участке как «художник и человек искусства». Следующие несколько месяцев он потратил на освоение баварской столицы и ее окрестностей и на зарабатывание денег, очень неплохих для художника, рисующего почтовые открытки. Многие из мюнхенских художников того времени живы до сих пор, но никто не помнит ничего о его деятельности до призыва в армию в августе 1914 г. Нет никаких документов, подтверждающих его связь с Germanennorden, Reichshammerbund или другими volkisch группами города перед Первой мировой войной. Только однажды Гитлер упомянул о своем чтении Филиппа Штауффа после ухода в немецкую армию в 1914 г. Штауфф поразил его, поскольку «открыл глаза» на господство евреев в немецкой прессе, но нет указаний, что Гитлер что-то знал о его догматических и эзотерических интересах.

Безразличие Гитлера к volkisch идеям, касающимся древних немецких институтов и традиций, отразилось и в развитии нацистской партии под его руководством. В то время как Общество Туле и Germanennorden все же имели в виду сложный арио-расистско-оккультный культурный комплекс, организации, которые унаследовали им, говорили уже только о проигранной войне, предательстве Германии и вели яростную антисемитскую пропаганду. Рудольф фон Зеботтендорф, лидер-основатель Общества Туле и поклонник Листа, Ланца и Штауффа, поощрял создание Политического кружка рабочих (PAZ) и полагал, что невозможно считаться с земными обидами тех, кого «хватают на улице». Немецкая рабочая партия (DAP) также почти не занималась культурной volkisch работой. Нет доказательств, что Гитлер посещал Общество Туле. Когда Зеботтендорф ушел из Туле после фиаско с заложниками в июне 1919 г., а Гитлер вступил в DAP в сентябре 1919 г. Дневник Йоханнеса Геринга о собраниях Общества упоминает о присутствии других нацистских лидеров между 1920 и 1923 г., но имени Гитлера там нет. Когда Гитлер захватил власть в DAP, как партийный лидер, он постоянно выступал с антисемитскими речами на публичных митингах и уличных встречах, тогда как volkisch движение привыкло сохранять своих энтузиастов в тайне.

В «Майн кампф» Гитлер осуждает «странствующих volkisch схоластов» и служителей культа как бесполезных бойцов в деле борьбы за спасение Германии и обливает презрением их церемониал и древние атрибуты. Это отношение отразилось и в его нападках на Карла Харрера в PAZ, попытке контролировать раннюю DAP или группу Штрассера в Северной Германии в 1920-е гг. В любом случае, эта вспышка гнева отчетливо свидетельствует о его осуждении конспиративных кружков и тайных расистских занятий; он предпочитал прямое действие. На Гитлера, конечно, повлияли милленаристские и манихейские мотивы ариософии, но описания древнего золотого века, гностических служителей культа и тайного наследства, скрытого в культурных реликвиях, не имели силы для его политического и культурного воображения. Эти идеи были широко распространены в volkisch движении, но достижение Гитлера в том и состоит, что он превратил эти националистические чувства и ностальгию в радикальное антисемитское движение, приведшее к национальной революции и перевороту. Хотя Генрих Гиммлер, например, напротив, строил свои утопические планы на старых немецких корнях. Ариософия есть скорее симптом, чем причина, повлиявшая на нацизм. Ее корни лежат в конфликте между немецкими и славянскими интересами в пограничных территориях Австрии XIX в. Похвалы Гвидо фон Листа, адресованные древним тевтонцам, поддерживали идентичность немецкого народа в этнически смешанных провинциях и городах поздней империи Габсбургов. Впоследствии он использовал теософию и оккультные науки для того, чтобы создать сказочный образ древней истории, рассказывающей о королях-священниках, об их преследовании врагами германизма и апокалиптических пророчествах новой пангерманской империи. Ланц фон Либенфельс также сначала сформировал свое политическое мировоззрение по образцу пангерманского движения Шенерера, но затем превратил его в более универсальный тип расизма. Усвоив идеи монизма и социал-дарвинизма, он развил свою собственную мистическую панарийскую доктрину. Он соединил антропологию и зоологию со Священным Писанием для того, чтобы описать героических полубожественных арийцев, грозящее им вымирание и возможность спасения в расистско-рыцарском культе. И Лист, и Ланц выражали в итоге одно и то же чувство крайней нестабильности немцев в условиях распада австрийской империи.

Их доктрины отстаивали законы гностической элиты и ордена, расслоение общества в соответствии с расовой чистотой и оккультной посвященностью, безжалостное подчинение и окончательное искоренение негерманских меньшинств, основание великой пангерманской империи и ее гегемонию. Только крайняя неустойчивость и страх, испытываемые немецкими националистами в Австрии, могли служить объяснением для этих грандиозных нарциссических и параноидных фантазий. Эти идеи были с энтузиазмом встречены в антисемитских кругах вильгельмовской Германии, а затем вновь заразили volkisch-группы после военного поражения. Пагубная психологическая атмосфера войны и ее последствия вскормили миф о заговоре и образы нового рейха. Маленькие группы и журналы, посвященные арманизму, ариософии и руническому оккультизму, выдвигали идею героической и сильной Германии вместо истерзанной невзгодами Веймарской республики. Ариософия продолжала находить новых сторонников с момента возникновения в Вене в 1890-х гг., вплоть до нацистской революции в 1933 г. В результате эти фантазии воплотились в Третьем рейхе, который установил пангерманский порядок во всей Центральной и Восточной Европе.

Призывы нацизма опирались на мощные образы, призванные облегчить чувства беспокойства, поражения и деморализации. Самому существованию немецкой нации угрожал заговор евреев и их сообщников. Социалисты, «Ноябрьские преступники» (те, кто подписал позорный мир 1918 г.), большевики, франкмасоны и даже современные художники, несомненно, были агентами этого заговора, направленного на разрушение Германии. Только тотальное уничтожение евреев могло спасти немцев, могло позволить им войти в обетованную землю. Хилиастические надежды Третьего рейха напоминают о средневековом пророчестве Иоахита и оставались сильной метафорой для воображения многих немцев, переживших проигранную войну, тяжелые условия мира, нищету и хаос ранней Веймарской республики. Идеи заговора и золотого века вновь ожили после экономического краха и депрессии в 1930–1933 гг.

Почти религиозная вера в расу арийцев, мысли о необходимом уничтожении низших рас и великолепном будущем Германии мучили Гитлера, Гиммлера и других высших нацистских лидеров. Когда в 1930-х гг. бесконечные колонны легионеров в стальных шлемах прошли под свастикой, демонстрируя свой воинственный дух, Германия встречала императора нового тысячелетнего рейха. Но весь этот оптимизм, здоровье и вспыхнувшие надежды имели и другую сторону. Новый порядок означал и вторжение в славянские города, где еврейские демоны корчились в огне как священные жертвы. Нацистские крестоносцы действительно были почти религиозны и в своих фантазиях о Новом Иерусалиме (см. план Гитлера о строительстве новой столицы в Берлине), и в уничтожении сатанических толп. Аушвиц, Собибор и Треблинка — ужасные музеи нацистского апокалипсиса XX в.

Мечты нацистов не стали действительностью. Главное «Здание Берлина» с его огромным куполом не было завершено к 1950 г.; к 1960-м гг. не перестроили Вевельсбург как гигантский Ватикан СС; автомобильные шоссе и железнодорожные пути на Кавказ и Урал никогда не были проложены; Западная Россия не превратилась в колонию для немецких солдат-фермеров; племенные заводы Lebensborn SS не произвели 150 млн чистокровных немцев для Нового ордена. Славный тысячелетний рейх продержался ровно двенадцать лет с момента своего провозглашения, военное поражение нацистской Германии в 1945 г. положило ему конец. Но даже если эти грандиозные планы и мегаломаниакальные образы не вышли за пределы карт, меморандумов и миниатюрных моделей, все же Третьему рейху удалось в достаточной мере разрушить старый порядок в Европе; его преступления еще долго будут жить в литературе, фильмах и памяти современников. Теперь ариософия и нацистские фантазии служат важным материалом для изучения апокалиптической истерии у руководителей современных государств. Поскольку в условиях роста религиозного национализма в конце XX в. понимание предпосылок такой апокалиптики остается решающим фактором сохранения мировой безопасности.

Глава 16 История ариософии

Между январем 1929 и июнем 1930 г. в «Zeitschrift für Geistesund Vissenschaftsreform», сериями, вышла большая работа Ланца «Die Geschichte der Ariosophie», которая ставила перед собой задачу проследить историю ариософской расовой религии и ее противников с древнейших времен до настоящих дней. Это изложение, по сути, было красочным представлением неоманихейской концепции Ланца, поскольку все исторические агенты соотносились им с одним из двух эсхатологических лагерей, отвечающих, соответственно, за добро или зло, свет или тьму, порядок или хаос.

В соответствии с Ланцем, наиболее древними предками современной «арио-героической» расы были атланты, жившие на континенте, расположенном в северной части Атлантического океана. Предположительно, они происходили от божественных Theoroa и потому были наделены электромагнетическими органами чувств и сверхчеловеческими способностями. Катастрофические наводнения затопили их континент около 8000 до н. э., и атланты направились на восток в двух направлениях. Северные атланты перебрались на Британские острова, в Скандинавию и Северную Европу, южные — через Западную Африку попали в Египет и Вавилонию, где основали древние цивилизации Ближнего Востока. Ариософский культ, таким образом, проник в Азию, где процветало идолопоклонство и смешанное скрещивание.

Ланц утверждал, что расовая религия проповедовалась и активно практиковалась в Древнем мире. По его мнению, Моисей, Орфей, Пифагор, Платон и Александр Великий были ее ревностными приверженцами. Законы Моисея, платоновское превознесение аристократии и введение им касты правителей в «Государстве» указывают на то, что они также являлись ариософами. Творчество этих древних мыслителей Ланц включил в единую ариософскую традицию, сосредоточившуюся в знаменитой библиотеке Александрии, предположительно содержавшую в себе великолепную коллекцию ариософских текстов. Ученые и служители культа со всего мира собирались здесь, чтобы почитать старые папирусы южных атлантов; здесь Ветхий Завет (фундаментальный ариософский текст) собрали из разрозненных хроник, найденных в Палестине; школа королей-священников при библиотеке распространяла расистское знание через миссионеров, отправляющихся в Китай. Предполагалось, что весь эллинистический мир хорошо знал ариософию еще до прихода Christ-Frauja. Пришествие и создание им Церкви послужило началом — так говорится в книге — новой волны ариософской миссионерской деятельности по всему миру.

Немцы познакомились с ариософской традицией в результате миссионерских подвигов Вульфилы (311–383 гг.). Вульфила перевел Библию на язык готов и обратился с проповедью к германским племенам, жившим на Балканском полуострове и за Дунаем. Он также был провозвестником арианской ереси (названной так по имени теолога Ария из Александрии). Ланц утверждал, что Вульфила действительно проповедовал расовую религию германским племенам. Подавление арианской ереси связывается им с победой сторонников животных культов. Ланц рассерженно обвиняет язычников в забвении известных законов готской Библии. Многие из его расистских пассажей весьма взволнованны: немцам не следовало пренебрегать соблюдением строгих евгенических правил, это могло бы гарантировать им превращение в божественные существа. Пять номеров «Luzerner Briefe» Ланц написал о предположительно уничтоженных текстах Вульфилы, здесь же он обсуждал словарь, дававший ключ к скрытому смыслу его сохранившихся текстов.

Несмотря на подавление ереси Ария и неудачу готов в попытке расовой революции внутри их огромной империи шестого века, ариософия нашла себе новых исторических носителей. Возрождение ариософии Ланц связал с монастырской традицией средневековой Европы. Бенедиктинский орден он рассматривал как восстановление старых арийских школ королей-священников, посвященных проповеди расового знания и организованных по иерархическому принципу. Он написал пять работ об ариософских мотивах у бенедиктинцев. Установив связь этого монастырского ордена с ариософией, Ланц передал это духовное наследство в руки цистерцианского ордена. Этот орден и его знаменитого руководителя св. Бернарда из Клерво (1090–1153) Ланц считал основной силой, стоящей за ариософией в Средние века.

Поскольку военный орден тамплиеров был тесно связан с цистерцианским орденом, Ланц оценил его как вооруженную гвардию ариософии. Его законы были составлены самим св. Бернардом, который также посвятил им «Похвальное Слово», «De Lande novae mi litae» (с. 1132) и проповедовал Второй Крестовый поход в 1146 г. В соответствии с Ланцем, тамплиеры постоянно боролись с низшими расами на Ближнем Востоке и тем обеспечили расовую чистоту восточного фланга арийского христианства. Параллельно их усилиям на Западе трудились военные ордена Калатрава, Алкантара и Авис, боровшиеся в середине XII в. с маврами в Испании.

Ланц понимал борьбу средневековых военных орденов против варваров как оправдание собственного выступления против популизма, демократии и большевизма в двадцатом веке. Живое воображение Ланца соединяло идеологическую карту мира VIII и XVII вв.: внутри плотного кольца, состоящего из исламских сил Северной Африки, Среднего Востока и Балкан, аморфных монгольских орд, находился обороняющийся «ариохристианский» мир. Постоянная угроза европейскому расовому превосходству порождала необходимость отпора со стороны военных орденов. Таким образом, средневековое христианство рассматривалось им как воинственный аристократический монастырь, из которого рыцари-монахи уходили прорывать окружение темных агрессивных сил. Эти образы питали надежды Ланца на современный крестовый поход против политической эмансипации масс, парламентской демократии и социалистических революций.

Средние века казались Ланцу золотым веком ариософии. Мир отважных рыцарей, благочестивых монахов, великолепных замков, богатых монастырей поддерживался расово-рыцарским культом религиозного и военного ордена. Религия этого периода «не была так безвкусно человечна». Это был крайне аристократичный и ариократичный религиозный культ, строгая научная, экономическая и политическая организация, рассчитанная на всех арио-героических людей. Эта религия безжалостно искореняла человеческие подвиды или же гуманно содержала их в еврейских гетто! Культура этого периода была описана им как «последний величественный и поистине прекрасный расцвет арио-героической религии, искусства и культуры».

Уничтожение тамплиеров в 1308 г. стало сигналом конца этой эпохи и успеха низших расовых сил. С этого момента расовые, культурные и политические достижения Европы медленно сходили на нет. Рост городов, распространение капитализма, возникновение промышленного рабочего класса повели к компрометации аристократического принципа и идеи расовой чистоты. Христианство превратилось в сентиментальную альтруистическую доктрину, утверждавшую, что все люди равны, что нужно любить своего соседа, независимо от того, какой он расы. Во время этой «космической недели» с 1210 по 1920 г. Европа стала жертвой длительного процесса разложения, достигшего апогея в выступлениях большевиков и открытом провозглашении торжества народных масс.

Ланц должен был рассказать и о тайном наследстве Листа в своем постсредневековом обозрении ариософской традиции. Он утверждал, что ариософия выжила благодаря подпольной культуре «нескольких духовных орденов и гениальных мистиков». Первым звеном в этой тайной цепи наследников был орден Христа, основанный в 1319 г. королем Португалии. Этот Орден унаследовал португальской организации тамплиеров и сыграл важную роль в путешествиях и открытиях этой страны. Генри Мореплаватель (1394–1460), финансировавший путешествия, которые привели к открытию Азорских островов, Мадейры и Северо-Восточной Африки, был Великим мастером этого Ордена. Его корабли плавали под флагом Ордена, изображавшим красный геральдический крест тамплиеров. Последняя колонизация Анголы, плавание вокруг Мыса Доброй Надежды и открытие пути в Индию также были связаны с патронажем Ордена, который был частично распущен в 1496 г. Другие военные ордена Реконкисты, орден Ависа в Португалии, ордена Калатрава и Алькантара в Испании также были секуляризованы в начале XVI в. Они стали королевскими рыцарскими орденами и находились на службе португальской и испанской короны.

Существование этих средневековых военных орденов и их участие в расширении европейских интересов подтверждало для Ланца их роль исторических агентов ариософии. Он доказывал, что их цистерцианские корни и колониальные достижения однозначно свидетельствуют о том, что они являлись тайным орудием постсредневекового крестового похода в масштабе всего мира. Все завоевания Португалии и Испании Ланц связывал с кораблями под красным тамплиерским флагом: «Флотилия рыцарских орденов открыла и завоевала весь мир… вся империя была у ног рыцарей Христа и рыцарей Калатрава… Флаг рыцарей Христа гордо реял над морями, флаг с красным рыцарским крестом тамплиеров. У испанских и португальских рыцарей в различных странах были тысячи поместий». Два дома Габсбургов, в Испании и Австрии, Ланц также связал с тем, что они являлись тайными создателями ариософской империи; она включала в себя испанские владения в Центральной и Южной Америке и середину Центральной Европы под началом императоров Фридриха IV, Максимилиана I («последний ариософ на императорском троне») и Карла V в начале XVI в. После того как Испания завоевала Новый Свет, осталось распространить габсбургско-ариософское влияние на Восток. Ланц утверждал, что это и была настоящая цель Карла V в его планах Крестового похода против турок с помощью испанских и португальских орденов, а также Мальтийских рыцарей св. Иоанна. Он был уверен, что этот проект стал жертвой злобных происков евреев и лютеран, желавших оборвать ариософский ренессанс.

Смертность всех человеческих институтов и империй подкосила попытку Ланца восстановить историческую непрерывность ариософской традиции. Его фальсифицированные обзоры деятельности духовных и военных орденов, португальских открытий, испанского и австрийского империализма пытаются придать различным историческим событиям вид единого, одушевляемого одной идеей движения; но при этом не выдерживают никакой критики. В результате Ланц вынужден был обратиться к таким неопровержимым агентам ариософского гнозиса, как маргинальные социальные элементы всех времен. Он рассказывает о подпольной ариософской традиции мистиков, романтиков и оккультистов.

В Средние века «арио-христианская» мистическая традиция включала в себя такие имена, как Хильдегард из Бингена (ум. 1179), Гертруда Великая (ум. 1303), Мехтильда из Магдебурга (ум. 1282?), Мейстер Экхарт (ум. 1327), Ян ван Рейсбрук (ум. 1381) и Фома Кемпидокий (ум. 1471). В начале Нового Времени этих мистиков сменили такие известные пиетисты, как Якоб Беме (ум. 1624), Ангелус Силезиус (ум. 1671), Николаус фон Цинцендорф (ум. 1760), Эммануэль Сведенборг (ум. 1772). В эпоху Просвещения список ариософских послушников пополнился именами романтических мыслителей и оккультистов XIX в.: Дж. Кернинг (1774–1851), мистический франкмасон; Карл фон Рейхенбах (1788–1869), венский исследователь животного магнетизма; французские оккультисты Элифас Леви (1810–1875), Жозефина Пеладан (1858–1918), Жерар Энкосс (1865–1916) и Эдуард Шюре (1841–1929); теософы Елена Петровна Блаватская (1831–1891), Франц Гартман (1838–1912), Анни Безант (1847–1933) и Чарльз Вебстер Лидбитер (1847–1934). В итоге традиция привела к Гвидо фон Листу, Рудольфу Горслебену и мифологам арийской Атлантиды, Карлу Георгу Заечу и Герману Виланду.

Очевидное понижение исторического значения и интеллектуального калибра ариософских посвященных выглядело как логическое следствие отказа Ланца от современного мира и его достижений. Поскольку настоящее не отождествлялось им ни с какой культурной традицией, он вынужден был опираться лишь на маленькие группы сектантов, единственных представителей универсальной прежде религии. Когда Ланц обращался к теологическим предпосылкам движения, ему было гораздо легче набирать адептов, ибо это был век славы; задача усложнялась в настоящее время, характеризуемое как время торжества зла, тьмы и иллюзий. Подобно гностикам античности, ариософы могли нести через мрак лишь искры божественного.

Глава 17 Современный мир оккультного нацизма

В этой книге мы рассмотрели идеи и историю ариософии в связи с ее предполагаемым влиянием на нацистское движение Германии. Впрочем, существует идея, настойчиво муссируемая в литературе, склонной к сенсациям, что нацизм был спровоцирован и непосредственно руководился оккультными силами с 1920 по 1945 г. Происхождение этого мифа никак не связано с ариософией, но скорее с послевоенным ажиотажем вокруг нацизма. Такой ажиотаж, конечно, во многом объясняется иррациональностью и мрачной яростью политики нацистов, недолгим континентальным господством Третьего рейха. Маленькая фанатическая партия сумела захватить власть в европейской стране и распространить свое влияние на огромной территории, от Атлантического побережья до Кавказских гор, рассматривая при этом уничтожение евреев в качестве своей основной задачи. Масштабность этих событий выделяет национал-социализм среди других сюжетов современной истории. Неизменное внимание к нацизму подтверждается ежегодными томами новых книг, посвященных Гитлеру, высшим нацистским лидерам, Второй мировой войне, СС, концентрационным лагерям и системам тотального уничтожения. Поражение Третьего рейха, самоубийства и казнь крупнейших фигур движения еще больше мистифицировали нацизм. Молодым наблюдателям национал-социализм часто кажется сверхъестественным эпизодом современной истории.

Таинственный образ движения поддерживается различными популярными романами, изображающими деятельность военных преступников, тайные послевоенные нацистские организации, появление Гитлера спустя много лет после его недоказанной смерти. Пафос этой сенсационной литературы — в предположении тайного ордена, одновременно зловещего и запрещенного, стоящего за хорошо знакомым миром либеральных институтов. Воображение мрачных аспектов нацизма здесь не знает границ. Вследствие чего психопаты и садисты коллекционируют знаки отличия и сувениры Третьего рейха, а крайне правые группы и причудливые секты заимствуют форму нацистов и их церемониал. Литература о тайных обществах, посвящениях, влиянии злых сил ограничивает собой сферу спекулятивной истории, основывающейся на скудных доказательствах и произвольных ассоциациях; именно в этих пределах и существует утверждение о том, что национал-социализм был прямо связан с оккультизмом.

Начиная с 1960 г. популярные книги представляют нацистский феномен как результат сверхъестественных и демонических влияний. Прежде всего история возникновения нацизма рассматривается с этой точки зрения. В соответствии с этой мифологемой, нацизм не мог быть порожден только социально-экономическими факторами. Ни эмпирические, ни чисто социологические условия не могли дать объяснения этим злобным проектам и непрерывному успеху. Оккультная историография объяснила нацистский феномен при помощи идеи тайных сил, которые поддерживали и контролировали Гитлера и его окружение. Эти тайные силы могли характеризоваться как дурные воплощения («черные силы», «невидимые иерархии», «неизвестные владыки») или как магическая элита, удаленная во времени или пространстве, нацисты как будто бы находились с ними в контакте. Вновь появились идеи, связывающие нацизм с тайными мастерами Востока; Общество Туле и другие оккультные ложи рассматривались как каналы черного посвящения. Все представители такого жанра создавали фантастическую историю, поскольку конечным пунктом их объяснений всегда был агент невидимый и недоступный для других исследователей национал-социализма.

Миф о связи нацистов с Востоком имеет сложную родословную теософского происхождения. О тайных священных центрах Востока впервые сообщила Блаватская в «Тайной доктрине», ссылаясь при этом на «Стансы Дзэн» — текст, который она будто бы прочитала у лам в Гималаях. Блаватская утверждала, что существует множество подобных центров эзотерического обучения и посвящения; великолепные библиотеки и сказочные монастыри скрываются в горных пещерах и подземных лабиринтах в отдаленных областях Центральной Азии. Среди выдающихся примеров таких центров были названы подземный город Агади, расположенный на месте Вавилонии, и светлый оазис Шамбала в пустыне Гоби, где божественные наставники арийской расы сохраняли свое священное знание. Эта система мифов была развернута французским автором Иосифом Сент-Ивом дʼАльвейдра (1842–1909), описавшим тайный город Агарта как теократию, руководящую ходом мировой истории. Телепатические сообщения, которые он получал от далай-ламы из Тибета, указывали на то, что город находился где-то под Гималаями. Фердинанд Оссендовски, путешествовавший по Сибири и Монголии, обеспечил известными кредитами эти фантазии, рассказывая о местных буддийских верованиях, также отсылавших к подземному королевству Агарта, в котором правил король мира. Утопическое королевство обладало сверхъестественным могуществом и могло в любой момент уничтожить человечество и преобразить поверхность земного шара.

Идеи о тайной теократии Востока сопровождались сообщением о силах Vril. В своем романе «Грядущая раса» (1871) сэр Эдвард Бульвер-Литтон приписал эту способность подземной расе людей, Vril-ya, далеко продвинувшейся психически по сравнению с человеческими видами. Способности Vril состояли в телепатии и телекинезе. Это вымышленное понятие впоследствии использовалось Луисом Жаколио, французским консулом в Калькутте во времена Второй империи, в его исследованиях о восточных верованиях и сектах; сама Блаватская пользовалась его трудами, когда работала над «Изидой без покрывал» (1877). Vril был понят как значительный резервуар (источник) энергии в человеческом организме, недоступный непосвященным. Считалось, что овладевший силами Vril, подобно расе Vril-ya у Бульвер-Литтона, приобретает власть над всем миром. Вилли Лей, эмигрировавший в Соединенные Штаты в 1935 г. после краткой карьеры инженера по ракетной технике в Германии, написал краткое изложение своих псевдонаучных идей, которое встретило известное одобрение в Третьем рейхе. Помимо Теории Мирового Льда и Доктрины Полой Земли, уже известных нацистским патронам, Лей сообщил о берлинской секте, занимавшейся медитативными практиками, направленными на освоение секретов Vril.

Луис Пауэлл и Жак Бергьер цитировали эту статью в своем «Утре магов» (1960), вторая часть которого посвящена Третьему рейху и имеет впечатляющий заголовок «Несколько лет абсолютно иного». Они преувеличили значение берлинской секты для того, чтобы доказать, что нацистские лидеры были вынуждены установить контакт со всемогущей подземной теократией и потому пытались больше узнать об их власти. Предполагалось, что эта власть могла позволить Германии завоевать весь мир и устроить человеческую жизнь в соответствии с собственным милленаристским видением.

Мы должны заключить союз с Мастером Мира или Королем Ужаса, который правит тайным городом где-то на Востоке. Те, кто подпишут этот пакт, смогут преобразить Землю, человеческая жизнь приобретет новый смысл на тысячи лет… Мир изменится: боги встанут из центра Земли. Если мы не войдем в союз с ними и сами не станем богами, мы найдем себя среди рабов, в навозной куче, которая будет питать корни повсюду возникающих новых городов.

Пауэлл и Бергьер утверждают, что Гитлер и его окружение верили в такие идеи. В их обзоре берлинская секта известна как Общество Vril или Luminous Ложа (может быть, искаженное Lumenclub в Вене) и обладает статусом важной нацистской организации. Они цитируют некоего французского психиатра о том, что реальной целью Гитлера было осуществление акта творения, божественной операции… биологическая мутация, которая в результате могла бы бесконечно возвысить человеческую расу и породить «призрак новой расы героев — полубогов, полулюдей». Таким образом, предполагалось, что расизм был связан с оккультной мифологией восточных теократий и силами Vril, что определило тысячелетний образ нацистского будущего.

Мифологический образ воображаемых намерений нацистов подтверждается красочными рассказами об Обществе Туле и некоторых его членах. Пауэлл и Бергьер особенно выделяли двух персонажей, ссылаясь на них как на оккультных наставников Гитлера в Мюнхене в начале 1920-х гг. Дитрих Эккарт (1868–1923) — сценарист и журналист крайне антисемитических взглядов, был выдающейся фигурой в националистических кругах Мюнхена. Известно также, что он посещал собрания Общества Туле. Исследователи соглашаются в том, что Эккарт не только придал силу и направление возникающему антисемитизму Гитлера после войны, но также ввел молодого партийного лидера в финансовые и другие влиятельные социальные круги. Вторым персонажем был Карл Хаусхофер (1869–1946), который служил военным атташе в Японии и всю жизнь восхищался восточной культурой. После Первой мировой войны Хаусхофер начал свою академическую карьеру в сфере политической географии, занял кафедру геополитики в Университете Мюнхена, где Рудольф Гесс был его ассистентом. На Гитлера произвели глубокое впечатление идеи Хаусхофера, переданные ему сэром Хэлфордом Маккиндером; смысл их состоял в том, что земли Восточной Европы и России должны распространить свое влияние на весь мир.

В соответствии с Пауэллом и Бергьером влияние двух этих людей на Гитлера связывалось, главным образом, в передаче тайного знания, полученного ими от неизвестных сил через контакт с Обществом Туле и другими группами. Роль Эккарта как оккультного советника прямо отсылает к «невидимым иерархиям».

Туле мыслилась как магический центр исчезнувшей цивилизации. Эккарт и его друзья были уверены, что не все тайны Туле погибли. Существовало промежуточное звено между человеком и разумными трансцендентными существами, к нему имели доступ посвященные (т. е. члены Общества Туле), оно представляло собой источник сил, которые могли позволить Германии овладеть миром… лидеры Туле должны были быть людьми, знающими все, черпающими из основного источника энергии и ведомыми Великими Древнего мира. Таковы были мифы, на которые опирались доктрины Эккарта и Розенберга и при помощи которых эти пророки разогревали медиумический ум Гитлера. Общество Туле вскоре стало инструментом изменения самой природы реальности… Под влиянием Карла Хаусхофера группа приобрела свой подлинный характер как сообщество посвященных, сотрудничающих с Невидимым, и стала магическим центром нацистского движения.

В этом изобретательном отчете утверждалось также, что Хаусхофер был членом Светящейся Ложи, тайного буддистского общества в Японии и Общества Туле. Отнюдь не как геополитик, но как ученик восточных мистерий, Хаусхофер провозглашал необходимость «возвращения к истокам» человеческой расы в Центральной Азии. Он отстаивал нацистскую колонизацию этой области для того, чтобы Германия могла достигнуть тайных центров власти на Востоке. Следствием этой связи с «неизвестными владыками» выступало утверждение, что Общество Туле являлось тайным агентом, воздействующим на Третий рейх. Это утверждение и все сопровождающие его детали абсолютно ложны. Общество Туле распалось около 1925 г., когда его перестали поддерживать. Тогда как Эккарт и Розенберг никогда не были чем-то большим, чем просто гостями Туле в ее лучшие дни, и нет никаких доказательств связи Хаусхофера с этой группой.

Образ Общества Туле в дальнейшем был искажен Дитрихом Брондером в его книге «Bevor Hitler Kam» (1964). Брондер сообщает, что Хаусхофер встречался с Георгием Ивановичем Гурджиевым, кавказским магом и волшебником, по меньшей мере три раза между 1903 и 1908 гг. на Тибете. Общество Туле якобы возобновило контакты с тайными монастырскими орденами Тибета через маленькую колонию тибетских буддистов, возникшую в Берлине в 1928 г. Экспедиция СС должна была отправиться на Тибет для того, чтобы проложить прямую радиосвязь между Третьим рейхом и ламами в 1939 г.

«Стансы Дзэн» должны были использоваться ими в качестве кода для передачи сообщений между Берлином и Лхаса во время войны. Брондер завершил свое описание в той же мере неподлинным списком членов Туле, куда входили: Зеботтендорф, Гвидо фон Лист, Ланц фон Либенфельс, Муссолини, Гитлер, Гесс, Геринг, Гиммлер, Франк и Хаусхофер. В целом история Брондера настаивала на существовании сверхъестественной диаволической связи между нацистской партией и теософами Тибета. Следует отметить, что эта работа была первой шифрованной историей, обратившейся к ариософам. Подобные описания нацистского сатанизма, чудес Общества Vril, злоупотреблений Хаусхофера вскоре повторились у Вернера Персона «Le nazisme, sociétе́s secrе́te» (1969), Элизабет Антеби «Ave Lucifer» (1970), Жан-Клода Фрер «Nazisme et sociе́tе́s secrе́tes» (1974), Бреннана «Осult Reich» (1974).

Изложенные мистификации могут быть связаны с теософскими идеями, но существовали и другие мифологические источники для этой псевдоистории. Тревор Равенскрофт, например, связывает нацизм с антропософией. Несколько лет спустя после Второй мировой войны Равенскрофт встретил Вальтера Йоханнеса Штайна (1891–1957), австрийского еврея, в 1933 г. эмигрировавшего из Германии в Британию. Незадолго до установления Третьего рейха Штайн учился в вальдорфской школе в Штутгарте, организованной в соответствии с антропософскими принципами Рудольфа Штайнера. Во время своего пребывания там Штайн написал любопытную и грамотную книгу, «Weltgeschichte im Lichte des Heiigen Gral» (1928), которая опиралась на антропософскую интерпретацию средневековой литературы и истории. Штайн доказывал, что роман о Чаше Вольфрама фон Эшенбаха «Парсифаль» (1200) написан по реальным историческим событиям девятого века и что вымышленные характеры соответствуют реальным людям, жившим в империи Каролингов. Например, король Грааля Анфортас был известен как король Карл Лысый, внук Шарлеманя; Кундри, колдунья и посланница Грааля, носила имя Рисильды Злой; самим Парсифалем был Luitward of Vercelli, канцлер при дворе франков; Кпингзор, злой волшебник и владелец Замка Чудес, был тем же лицом, что и Ландульф II из Капуи, человек дурной репутации, которую он заслужил своими связями с темными исламскими силами на оккупированной арабами Сицилии. Бой между христианскими рыцарями и их противниками должен был быть понят как аллегория продолжающейся борьбы за обладание Священным Копьем, предположительно протыкавшим Христа на распятии.

Равенскрофт свою оккультную версию нацизма основывал на работе Штайна. В «Копье судьбы» (1972) он рассказывает о том, как молодой студент Штайн разыскал в оккультной книжной лавке старого квартала Вены экземпляр «Парсифаля» (1912). Эта книга содержала в себе многочисленные пометки и комментарии к тексту, интерпретирующие эпическую поэму как испытание посвященных, открывающее им путь к достижению трансцендентных вершин сознания. Интерпретация сопровождалась множеством цитат из восточных религий, алхимии, астрологии. Штайн также отметил, что через весь комментарий проходит тема расовой ненависти и пангерманского фанатизма. Имя, написанное на внутренней стороне книжной обложки, указывало на то, что ее прежним владельцем был Адольф Гитлер. Любопытство Штайна было сильно возбуждено, и он вернулся в лавку для того, чтобы расспросить ее хозяина о человеке по имени Гитлер. Эрнст Прецше сообщил Штайну, что Гитлер прилежно занимается изучением оккультных наук, и дал ему его адрес. Штайн разыскал Гитлера. В ходе их частых встреч в конце 1912 и начале 1913 г. Штайн понял, что Гитлер верит в то, что Священное Копье наделяет его обладателя неограниченной властью, способной и к хорошему, и к дурному. Его предшествующими владельцами были Константин Великий, Карл Смелый, Генри Птицелов, Отто Великий, император Гогенштауфен. Как собственность габсбургской династии, Копье хранится в Хофбурге, в Вене. Гитлер также стремился к обладанию Копьем для того, чтобы поддержать свои претензии на мировое господство. Равенскрофт также включил в свою сенсационную историю сообщение о том, что Гитлер ускорял свое оккультное развитие употреблением галлюциногенной пейоты, с которой его познакомил Прецше, работавший до 1892 г. помощником аптекаря в немецкой колонии в Мехико.

Равенскрофт воссоздает в той же мере фантастическую социальную сеть людей, занимавшихся оккультными науками в Мюнхене. Дитрих Эккарт описан им как оккультист, отправившийся в Сицилию в поисках Замка Ландульфа II в Кальтабеллотте, где предполагаемый прообраз Клингзора исполнял сатанические ритуалы арабской астрологической магии, — они должны были изгнать христиан из Южной Европы. Ландульф вызывал духов тьмы посредством пыток и принесения в жертву людей; Равенскрофт предполагал, что Общество Туле под руководством Эккарта исполняло аналогичные ритуалы над евреями и коммунистами, которые необъяснимо исчезали в Мюнхене в первые годы Республики. Равенскрофт пополнил перечень персонажей нацизма такой фигурой, как Алистер Кроули (1875–1947), английский волшебник, учредивший свое странное аббатство Телема в Целафу в 1921 г. Кроули также якобы охотился за ключами Кальтабеллотты, а Эккарт в это время изучал гностическую секс-магию Кроули и ее символические взаимосвязи с сатаническими опытами Ландульфа. Эта путаница связей между оккультизмом XX и Сицилией IX вв. увенчалась утверждением, что Гитлер считал себя воплощением Клингзора — Ландульфа (реинкарнацией). Равенскрофт приходит к выводу, что Эккарт и Хаусхофер посвятили Гитлера в черные ритуалы для того, чтобы войти в контакт со злыми силами.

Дитрих Эккарт решил развить в астральном теле Гитлера центры, ответственные за выход в макрокосм и контакт с силами тьмы… используя его воспоминания о прошлом воплощении в качестве Ландульфа из Капуи в IX веке… посредством «Тайной доктрины» Хаусхофер намеревался расширить временное сознание Гитлера и заставить его осознать законы Царства Люцифера, действующие в нем потому, что он принадлежал его власти и должен был стать машиной осуществления злых намерений в двадцатом веке.

Центры астрального тела, выход в макрокосм, Царство Люцифера и его проявления в Антихристе — все это концепты, пришедшие из антропософии. Здесь ясно видно, как Равенскрофт при помощи доктрин Рудольфа Штайнера и Вальтера Йоханнеса Штайна пытается создать мифологию оккультного нацизма. Он также прибегал к спиритизму в своих неправдоподобных отчетах о деятельности Общества Туле. Он рассказывает о непристойных сеансах с обнаженными медиумами, на которых присутствовали Эккарт, Розенберг и Зеботтендорф и при помощи которых они пытались войти в контакт с душами убитых заложников Туле. Принц фон Терн-и-Таксис и Хейла фон Вестарп сообщали из могилы, что следующим претендентом на обладание Священным Копьем должен быть Гитлер, он должен возглавить Германию в решительной борьбе за мировое господство.

Не так давно криптоисторики открыли для себя ариософию. Ее тайная иерархия и оккультный гнозис удовлетворили всем необходимым критериям магической модели национал-социализма. После того как Брондер включил Листа в Общество Туле, Равенскрофт начал эксплуатировать его как оккультного наставника Гитлера. Штайн рассказывает о том, что в полутемном помещении книжной лавки Прецше он видел групповую фотографию, на которой рядом с Прецше стоял Гвидо фон Лист. В соответствии со Штайном, Гвидо фон Лист был неизвестным основателем тайной ложи, изобличенной венской прессой как «кровавое братство» за их ритуалы, включающие сексуальные извращения и процедуры средневековой черной магии. Будучи изобличен в 1909 г., Лист вынужден был бежать из Вены, поскольку опасался суда разъяренных католиков. Равенскрофт предполагал, что и Прецше, и Адольф Гитлер были связаны с ложей Листа: «Если верить Гитлеру, Прецше присутствовал при попытках Листа материализовать Инкуба в ритуальных процедурах создания „ребенка Луны“».

Но не существует ни малейших доказательств действительного проведения этих ритуалов. Лист не стоял перед необходимостью бежать из Вены, а, напротив, пользовался покровительством известных в Вене людей. Ритуалы, описанные Равенскрофтом, особенно порождение «ребенка Луны», спровоцированы воображением Алистера Кроули. Следует также добавить, что человек по имени Прецше нигде не числится как живший в Вене между 1890 и 1920 гг., это имя также не присутствует в списке членов Общества Листа. Вымышленная природа всего эпизода вокруг аннотированной копии «Парсифаля» подтверждается также подозрительным сходством книжной лавки Прецше с аналогичной лавкой, описанной в романе сэра Эдварда Бульвер-Литтона «Занони» (1842), который, возможно, и послужил Равенскрофту литературной моделью.

Дебют Ланца фон Либенфельса в этой мифологической истории состоялся благодаря работе Мишель-Жана Анжеберта «Les mystiques du soleil» (1971). В ней предполагается, что в 1898 г. молодой Гитлер подвергся влиянию послушника из Хейлигенкрейца. Происхождение этой идеи связано с хоровой школой при монастыре Ламбаха, куда Гитлер ходил учиться пению с июля 1897 по январь 1899 г. В 1898 г. в монастырь Ламбаха прибыл Ланц и провел несколько недель в частной библиотеке Теодериха Хагна, бывшего аббата. Причина его интереса к этим книгам — в характере увлечений аббата; он глубоко изучал астрологию и оккультные науки. Между 1856 и 1868 гг. ездил на Средний Восток и Кавказ в поисках тайного знания. Анжеберт также приписывает Хагну выбор свастики в качестве символа, указывающего на восточные источники вдохновения. Геральдическая свастика действительно была выбита над воротами монастыря. Фрер повторил эту историю, настаивая на том, что Ланц долгие месяцы оставался в библиотеке, «лишь изредка выходя для скудной пищи, ни с кем не разговаривал и выглядел крайне возбужденным, производя впечатление человека, находящегося во власти поразительного открытия». Возможная встреча между Ланцем и Гитлером осталась недоказанной.

Этот эпизод также принадлежит воображению автора. Во-первых, Хагн не совершал путешествий, а его герб традиционно использовался его семьей и происходил от имени: Наken означает «крюк», и эмблема свастики в данном случае была просто искривленным крестом. Тем не менее миф о свастике Ламбаха ходил уже в Третьем рейхе. Расхожие художники изображали безвкусные пастиши на известную картину о св. Франциске, принимающем мучения; на этих картинках юный Адольф изображался стоящим на коленях перед воротами аббатства и простирающим руки к геральдической свастике над ними, от свастики исходили лучи. Эта картинка широко ходила распечатанная по типу маленьких икон. Идеи, касающиеся ранней встречи между Ланцем и Гитлером и полагаемого его детского преклонения перед свастикой, служат доказательством особого рвения, с которым криптоисторики пытаются установить связи с оккультным миром для ранней жизни будущего фюрера.

Книги, написанные об оккультном нацизме между 1960 и 1975 гг., по большей части сенсационны и необоснованны. Большинство авторов совершенно невежественны относительно первичных источников, неточности и дикие заявления повторяются каждым новым неофитом этого жанра; появляются все новые «факты» и подробности деятельности могущественного Общества Туле, связей нацизма с Востоком и оккультного посвящения Гитлера. Но иногда, несмотря на приблизительность и абсурд, современная мифология нацистского оккультизма выходит за пределы только развлечения. Серьезные авторы проникают в эту возбуждающую сферу интеллектуальной истории: Эллик Хау «Дети Урании» (1967, переизданная как «Астрология и Третий рейх», 1984) рассказывает историю личного астролога Гитлера; Джеймс Вебб посвящает главу «магам Севера» в своих «Основаниях оккультизма» (1976). Сосредотачиваясь на практической роли оккультизма в политическом иррационализме, Вебб поднимает изучение нацистского оккультизма на высоту истории идей.

Прежде чем приступить к исследованию этого периода его жизни, необходимо указать на использованные источники. Помимо официальных документов, свидетельствующих о рождении, вступлении в брак, местожительстве, все сведения о нем появляются только после 1918 г. Имеется краткий биографический очерк в «Astrologisches Lexicon» Эрнста Тьеде, а кроме того, два полуавтобиографических романа: «Эрвин Халлер» (1918–1919) и «Талисман розенкрейцеров» (1925). Эти труды содержат преимущественно вымышленный материал, но в них также упоминаются точные даты и события, что оправдывает обращение к ним как к историческим источникам, при соблюдении известных предосторожностей. Что касается раннего периода жизни Зеботтендорфа, информацией о нем я обязан неопубликованной рукописи Эллика Хау (Ellic Howe)«Рудольф Фрайхерр фон Зеботтендорф», копия которой хранится в Институте истории, в Мюнхене.


Загрузка...