Оккультные войны НКВД и СС

Алхимия и алхимики

К оккультным наукам, без сомнения, можно отнести и алхимию. Первоначально в ее основе лежало все то же желание повелевать незримыми духами, которое мы видели в шаманской практике. Но со временем алхимия обрела еще более прагматичную и конкретную цель - превращение низких металлов в золото посредством катализатора, называемого философским камнем (Lapis philosophorum).

Было предложено много интересных гипотез относительно происхождения алхимии. Одна из них полагает, что алхимия была открыта людям таинственным египетским полубогом Гермесом Трисмегистом. Эта возвышенная личность, проступающая сквозь туман времени, несущая в руках бессмертный Изумруд, по мнению древних египтян, являлась автором всех наук и искусств. В честь него все научное знание собирательно именуется герметическими искусствами. Когда тело Гермеса было предано земле в Долине Гебра, божественный Изумруд был захоронен вместе с ним. Через много веков Изумруд раскопали; по одной версии, это сделали арабские мудрецы, по другой - Александр Македонский. С помощью могущества, присущего этому Изумруду, на котором были выгравированы таинственные письмена Трижды Великого Гермеса (всего тринадцать предложений), Александр завоевал весь известный тогда мир. Не сумев, однако, справиться с собой, он потерпел в конце концов крах.

Алхимия процветала в Египте с самых ранних времен, и говорят, что Соломон занимался ею. Ее золотой век начался с завоеваний арабов в Азии и Африке. Легковерные сарацины, знакомые с рассказами о талисманах и небесных влияниях, горячо верили чудесам алхимии. При великолепных дворах Альманзора и Гарун-аль-Рашида профессора герметической науки нашли покровительство, учеников и вознаграждение.

Долгое время алхимия оставалась поистине тайным учением, и до XI века единственным известным широкой публике алхимиком был аравиец Гебер, собственное имя которого Абу-Муза-Джафар, прозванный эль-Софи. Его попытки превратить неблагородные металлы в золото повели к разным открытиям в химии и медицине. Он был также знаменитым астрономом, но дошел до наших времен как создатель языка, известного под названием "тарабарщины".

Крестоносцы привезли алхимию в Европу, и около XIII столетия Альберт Великий, Роджер Бэкон и Реймонд Люлли воскресили ее. Генрих VI, король английский, приглашал лордов, дворян, докторов, профессоров и священников заниматься изысканием философского камня.

Первым и самым знаменитым алхимиком Европы был Альберт фон Больштат (Великий). Он родился в 1206 году и умер в возрасте 74 лет. О нем говорят, что он был "велик в магии, силен в философии и непревзойден в теологии".

Альберт Великий состоял членом Доминиканского Ордена и был воспитателем Фомы Аквинского в алхимии и философии. Известно, что Альберт Великий был епископом Регенсбурга, и его причислили к лику блаженных в 1622 году. Альберт был аристотелианцем в философии, астрологом и большим знатоком медицины и физики. В молодости его считали слабоумным (!), но его искренняя вера была вознаграждена видением, в котором перед ним появилась Непорочная Дева Мария и дала ему великие философские и интеллектуальные способности.

Став мастером магических наук, Альберт начал конструирование любопытного автомата, который он наделил способностью к речи и мышлению. Андроид, как назвал его создатель, был сделан из металла и неизвестной субстанции, выбранной согласно "велению звезд", и наделен духовными качествами через магические формулы и заклинания. Труд этот занял целых тридцать лет. Согласно легенде Фома Аквинский, посчитав этот механизм дьявольским, разбил его, тем самым разрушив труд всей жизни Альберта. Несмотря на это, Альберт оставил Фоме Аквинскому свои алхимические формулы, включая секрет философского камня.

Следующий замечательный человек, уверявший, будто владел философским камнем, был Парацельс, которого звали собственно Филипп Ореолл Теофраст Парацельсус Бомбаст из Гогенгейма и которого последователи называли "князем врачей, философом огня, швейцарским трисмегистом, преобразователем алхимической философии, верным секретарем природы, обладателем жизненного эликсира и философского камня, великим монархом химических тайн".

Общепринятой датой рождения Парацельса считается 17 декабря 1493 года. Он был единственным ребенком в семье. Его мать и отец интересовались медициной и химией. Отец его был врачом, а мать руководила лечебницей. Еще будучи молодым, Парацельс сильно заинтересовался сочинениями Исаака Голландца и решил реформировать медицинскую науку своего времени.

Двадцатилетним юношей он отправился в путешествия, продолжавшиеся двенадцать лет. Он посетил многие европейские страны, включая Россию. Вполне вероятно, что он проник даже в Азию. В Константинополе арабскими мудрецами ему были доверены секреты герметических искусств. Знание о природных духах и обитателях невидимых миров он, вероятно, получил от индийских браминов, с которыми вошел в контакт либо непосредственно, либо через их учеников. Он стал военным лекарем, и его умение принесло ему огромную известность.

По возвращении в Германию Парацельс начал реформацию медицины. На каждом шагу он встречал сопротивление и подвергался жесточайшей критике. Его необузданный темперамент и яркие личностные качества, несомненно, навлекли на него много нападок, которых он мог бы легко избежать, будь хоть немного осторожней. Он резко критиковал аптекарей за то, что те неправильно приготавливают лекарства и не учитывают нужды своих пациентов, заботясь только о своих доходах.

Замечательные успехи Парацельса на медицинском поприще заставили его врагов ненавидеть его еще больше, потому что они не могли повторить творимые им чудеса. Его системы лечения по тем временам казались столь еретическими, что медленно, но верно его противники вытесняли Парацельса с обжитого места и заставляли искать убежища в новом, где он не был известен.

Относительно личности Парацельса существует много противоречивых слухов. Несомненно, что он был вспыльчив. Он ненавидел врачей и женщин. Насколько известно, у него никогда не было любовного увлечения. Неумеренность, которую ему приписывали, навлекала на него много неприятностей. Говорили, что даже в то время, когда он был профессором в Базеле, его мало кто видел трезвым.

Обстоятельства смерти Парацельса неясны, но наиболее правдоподобной версией является такая: он погиб в драке с убийцами, нанятыми его врагами, желавшими избавиться от своего соперника.

Говорят, что учителем Парацельса был таинственный алхимик по имени Соломон Трисмозин. О нем ничего практически не известно, за исключением того, что после многих лет странствий и поисков он нашел формулу превращения металлов и сделал огромное количество золота. Рукопись этого автора, датированная 1582 годом и называемая "Великолепное солнце", находится в Британском музее. По слухам, Трисмозин жил 150 лет благодаря своим алхимическим знаниям. Очень примечательное утверждение появляется в его работе "Алхимические блуждания", где он рассказывает о поисках философского камня:

"Исследуй, что можешь, и то, что ты можешь, является частью того, что ты знаешь, и вот это-то ты действительно умеешь. То, что вне тебя, также и внутри тебя".

Этот принцип является фундаментальной догмой алхимии. Бог находится "внутри" и "снаружи" всех вещей. Он проявляет себя через рост, направленный изнутри наружу, через борьбу за выражение и проявление. Рост и умножение золота является не большим чудом, чем произрастание из маленького семени куста, в тысячи раз большего этого семени. Если это может случиться с семенем растения, то почему это не может случиться с семенем золота, если "посадить его в землю" (в основные металлы) и "питать" согласно секретным алхимическим рецептам?

Алхимия учит, что Бог во всем, что он есть универсальный дух, проявляющийся в бесконечном множестве форм. Бог есть духовное семя, посаженное в темную землю (материальную вселенную). Через искусство алхимии возможно вырастить и умножить это семя так, что вся вселенская субстанция будет пропитана им и станет, подобно золотому семени, чистым золотом. В духовной природе человека это называется "возрождением", в материальном теле элементов это называется "превращением".

Каждая песчинка по представлениям алхимиков содержит не только семена драгоценных металлов и семена драгоценных камней, но и семена Солнца, Луны и звезд. Точно так же, как природа человека отражает всю Вселенную в миниатюре, так и каждая песчинка, каждая капля воды, каждая частичка космической пыли скрыты во всех частях и элементах космоса в форме маленьких зародышей - столь малых, что даже самый мощный микроскоп не может распознать их. В триллионы раз меньшие, чем ионы или электроны, эти семена, нераспознаваемые и непостижимые, ожидают своего времени, чтобы проявиться и начать расти.

Есть два метода, посредством которых может быть обеспечен их рост. Первый - Природа, потому что Природа является алхимиком, достигающим кажущегося невозможным. Второй - это искусство, и посредством искусства результат достигается за сравнительно короткое время, тогда как Природе для этого требуется бесконечно много времени.

Истинный мудрец согласует свою деятельность с законами Природы, осознавая, что искусство алхимии есть просто метод, скопированный у Природы, но с помощью некоторых секретов формула в значительной степени укорачивается, а процесс интенсифицируется. Посредством этого искусства семя, которое находится внутри души камня, может расти столь быстро, что в несколько мгновений гранитный камень может превратиться в большой алмаз. Поскольку семя находится во всех вещах, алмаз можно вырастить из любой субстанции во вселенной. Из некоторых субстанций, однако, это чудо выполнить гораздо легче, потому что в них зародыши алмаза были уже давно оплодотворены и таким образом более подготовлены для оживляющего процесса искусства.

Алхимия, таким образом, может считаться искусством увеличения и приведения в совершенное состояние уже имеющихся процессов. Природа может осуществлять желаемые ею цели или нет. Но с помощью истинного искусства Природа всегда достигает своих целей, потому что это искусство не подвержено пустой трате времени или вандализму стихийных реакций.

В своей книге "История химии" Джеймс Браун так формулирует цели, которых хотели достичь алхимики средневековья:

"Таким образом, это было общей целью алхимиков - выполнить в лаборатории, насколько это возможно, процессы, над которыми Природа работала внутри земли. Семь главных проблем занимали их внимание:

1. Приготовление сложного вещества, называемого эликсиром, универсальным лекарством или философским камнем, который обладал свойством превращения основных металлов в золото и серебро…

2. Создание гомункулуса, или живого существа, о котором рассказывалось много восхитительных, но неправдоподобных историй.

3. Приготовление универсального растворителя, который бы растворял любую субстанцию…

4. Палингенез, или восстановление растений из пепла. Если бы они преуспели в этом, у них была бы надежда оживлять мертвых.

5. Приготовление spiritus mundi, мистической субстанции, обладающей многими свойствами, главным из которых была способность к растворению золота.

6. Извлечение квинтэссенции, или активного первоисточника всех субстанций.

7. Приготовление aurum potabile, жидкого золота, совершеннейшего средства для излечения, потому что золото, совершенное само по себе, может производить совершеннейшее воздействие на человеческую природу".

Тот факт, что алхимия в основе своей является лишь слегка облагороженным шаманизмом, подтверждается космогонией алхимиков, известной нам прежде всего по трудам Парацельса.

Согласно Парацельсу каждый из четырех первичных элементов, известных древним (земля, огонь, воздух и вода), состоит из тонкого газообразного элемента и грубой телесной субстанции. Воздух, следовательно, двойственен по природе - это осязаемая атмосфера и неосязаемая летучая субстанция, которая может быть названа "духовным воздухом". Огонь является видимым и невидимым, различимым и неразличимым. Вода понимается как состоящая из плотной жидкости и потенциальной сущности жидкой природы. Земля также имеет две сущностные части, низшая из которых неподвижная, земная, а высшая - прореженная, подвижная и виртуальная. Общий термин *ЭЛЕМЕНТЫ* приложим к низшим, или физическим, фазам этих четырех первичных элементов, а термин стихийные сущности (elemental essenses, *ЭЛЕМЕНТАЛИ*) - к их невидимым духовным составляющим. Минералы, растения, животные и люди живут в мире, состоящем из грубой стороны этих четырех элементов, а из различных их комбинаций состоят живые организмы.

Саламандра (из книги Парацельса "Толкование 30 магических фигур")

Подобно тому, как видимая Природа населена бесчисленным количеством живых существ, так и невидимый, духовный аналог видимой Природы населен сонмами причудливых существ. Парацельс разделял их на четыре группы, которые названы им гномами, ундинами, сильфами и саламандрами. Он учил, что они являются на самом деле живыми созданиями, во многом напоминающими по форме человеческие существа и населяющими свой собственный мир, неизвестный людям в силу недоразвитости их чувств, неспособных проникнуть за пределы мира грубых элементов.

Парацельс пишет:

"Они живут в четырех элементах: Нимфы - в элементе воды, Сильфы - воздуха, Пигмеи - земли и Саламандры - огня. Они также называются Ундинами, Сильвестрами, Гномами, Вулканами и т.п. Каждый вид движется только в элементе, к которому он принадлежит и который для него то же, что воздух для нас или вода для рыб, и ни один из них не может жить в элементе, принадлежащем другому виду.

Каждому стихийному духу соответствующий элемент является прозрачным, невидимым и пригодным для дыхания, как и наша атмосфера".

Из вышеописанной космогонии вытекает и медицинская методика, применяемая алхимиками, которая также весьма напоминает шаманский опыт.

Убеждение в том, что все причины болезней происходят от невидимой природы человека, есть фундаментальный принцип герметической медицины, которую пытался внедрять в широкий обиход Парацельс.

Согласно его выкладкам эфирная теневая оболочка человека не распадается после смерти, но остается до тех пор, пока не распадется полностью физическая форма. Эти "эфирные двойники" видны часто на могилах и являются основанием веры в духов. Будучи гораздо тоньше в своей субстанции, нежели земные тела, эфирный двойник гораздо более подвержен импульсам. Беспорядок в этом астральном теле является причиной многих болезней. Парацельс учил, что человек с болезненным умом может отравить свою собственную эфирную природу, и эта инфекция, нарушая естественный ток жизненной силы, позднее проявится как физическая болезнь. Парацельс, считая расстройства эфирного двойника наиболее важной причиной болезни, "искал способы гармонизации его субстанции, приводя в контакт с другими телами, чья жизненная энергия могла бы снабдить необходимыми элементами и была достаточно сильной для преодоления болезни, существующей в ауре страдающего. Как только устранена невидимая причина, беспокойство быстро проходит" (Мэнли П. Холл. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. - Новосибирск: ВО "Наука", Сибирская издательская фирма, 1993).

Согласно Парацельсу растения очищают атмосферу, принимая в себя окись углерода, выдыхаемую животными и людьми, но таким же образом растения могут перенимать от людей и животных болезни. Те низшие формы жизни, организмы и нужды которых отличны от людских, способны ассимилировать эти субстанции без вреда. Иногда же растения или животные умирают, жертвуя собой ради более разумных и, следовательно, более полезных созданий, которые при этом выживают. Парацельс утверждал, что в любом из этих случаев пациент постепенно выздоравливает.

Философский камень в действии

Со времени бессмертного Гермеса алхимики утверждали, что могут получить золото из олова, серебра, свинца и ртути. Императоры, знать, священники и простолюдины становились свидетелями "чуда" превращения металлов. Поскольку алхимики действительно работали с химическими соединениями, не удивительно, что наиболее талантливые из них сумели уже в средние века реализовать и описать химические процессы, переоткрытые много позже, - в эпоху Просвещения и НТР. Многие алхимики и герметические философы занимают почетное место в Зале славы истории науки, и мы не можем отрицать их достижений. Однако сама алхимия была навсегда опорочена огромным количеством фокусников и шарлатанов, возомнивших себя носителями тайного знания, доставшегося в наследство от предыдущих поколений.

На первый взгляд история алхимии прямо-таки пестрит необъяснимыми (или труднообъяснимыми) чудесами. В свое время доктор Франц Хартман собрал "убедительные доказательства" того, что как минимум четверо из известных ныне алхимиков действительно "превращали металлы в золото" и проделывали это не единожды.

Рассмотрим эти примеры по очереди и попробуем выяснить, что в действительности стояло за опытами по превращению элементов.

В честь победы на море над французами в 1340 году английский король Эдуард III (царствовал с 1327-го по 1377 год) повелел чеканить специальные золотые монеты, которые назывались нобли. До 1360 года нобли сохраняли провокационную надпись: "Король Англии и Франции". Монеты эти, согласно утверждению ряда авторов, были изготовлены из золота, произведенного Раймундусом Луллусом.

Алхимик Раймондус Луллус (Раймонд Луллий) из Испании родился в 1235 году в городке Пальма на острове Мальорка, умер же в 1315-м, по другим источникам - не позднее 1333-го. Прожил необычайную жизнь. Еще мальчиком был приближен к арагонскому двору, а позже стал королевским сановником и воспитателем будущего правителя Мальорки Иакова II. До тридцати двух лет Луллус вел жизнь повесы и дуэлянта. Но затем жизнь его внезапно переменилась. Он удалился от мира, поселившись на вершине горы. В это время он пишет богословско-математический трактат "Книга созерцания". Луллус поставил себе целью дать логическое доказательство истинности христианства, превратив тем самым веру в аксиоматизированную "науку".

Король Эдуард смог привлечь странствующего алхимика к сотрудничеству обещанием организовать и возглавить крестовый поход против неверных - турок; за это Луллус обязался изготовить 60.000 фунтов (27 тонн) золота из ртути, олова и свинца, которое будет "лучшего качества, чем золото из рудников".

Раймондусу были предоставлены помещения в Тауэре, и, как гласит легенда, он выполнил свое обещание, создав необходимое количество золота, которое затем было превращено в шесть миллионов ноблей.

Однако король Эдуард и не думал идти крестовым походом на неверных. Роскошные помещения Раймондуса в Тауэре оказались почетной тюрьмой. Алхимик вскоре почувствовал, как обстоят дела на самом деле. Он провозгласил, что Эдуарда ждут несчастья и неудачи из-за его слабой веры. И ускользнул из Англии.

Было бы весьма просто отнести это деяние алхимика Луллуса к области басен, чего поистине заслуживает большинство алхимических историй. Однако те самые нобли можно и сейчас увидеть в музеях. Они изготовлены из золота высокой пробы и были выпущены, вероятно, в большом количестве, ибо многие расчеты в те времена проводились этой монетой. Это тем более поразительно, свидетельствуют историки, что Англия в те времена практически не вела морской торговли и не обладала ни колониями, ни золотыми рудниками, а всякий импорт обычно оплачивала оловом. Из каких же источников король Эдуард черпал золото, с помощью которого он, очевидно, смог покрыть издержки тридцатилетней войны с Францией?..

В истории средних веков имеются и другие загадки такого рода.

Например, не меньшую сенсацию произвели сокровища, которые оставил император Рудольф II после своей смерти в 1612 году. В его наследстве совершенно неожиданно обнаружились 84 центнера золота в виде слитков и 60 центнеров серебра. Таинственную жидкость, находившуюся там же, сочли изготовленной из философского камня. Рудольф II, который с 1576 года в качестве германского императора имел резиденцию в Праге, славился как большой приверженец тайных наук. В те времена при его дворе пестрой чередой толпились астрологи, ясновидцы и алхимики. Поэтому для многих казалось несомненным, что оставшееся золото и серебро имеет алхимическое происхождение.

Рудольф II нашел многочисленных последователей при немецких княжеских дворах. Одним из них был саксонский курфюрст Август, который собственной персоной проводил в лаборатории опыты с философским камнем - и, как говорили, успешно. Его лабораторию народ называл не иначе, как "золотым домом". Она была оборудована им самим в резидентском городе Дрездене, где на него работал также профессиональный алхимик Шверцер. Курфюрст Август писал в 1577 году итальянскому алхимику:

"Я уже настолько вошел в курс дела, что могу из восьми унций серебра сделать три унции полновесного золота".

Уходя из жизни, Август оставил золотой запас в 17 миллионов талеров - сумму по тем временам значительную. Весь мир считал, что курфюрст нашел рецепт превращения металлов. Узнать эту тайну весьма стремились его преемники, в том числе Август II, названный Сильным. В качестве курфюрста Саксонии и короля Польши в 1701 году в государственном споре с прусским королем Фридрихом I Август II отнял у него алхимика Иоганна Бетгера. Последнего держали пленником в Дрездене, а позже в крепости Кенигштейн, пока он не получил нечто, что немецкие князья в то время ценили на вес золота. Это был фарфор. Будучи назначенным директором фарфоровой мануфактуры в Мейсене, основанной в 1710 году, Бетгер остался, видимо, верен своим склонностям к алхимии. В дрезденской государственной коллекции фарфора и поныне хранится королек чистого золота весом около 170 граммов, который Бетгер получил в 1713 году якобы путем алхимических манипуляций.

Каково же истинное происхождение всего этого золота?

Как-то раз Иоганн Христиан Виглеб, историк с образованием аптекаря, задал себе такой вопрос. Точный ответ мы находим в его "Историко-критическом исследовании алхимии или воображаемого искусства изготовления золота", появившемся еще в 1777 году. Для опровержения легенды о золоте алхимиков Виглеб перерыл исторические источники и обнаружил, что золотому сокровищу саксонского курфюрста есть весьма рационалистическое объяснение.

В XV и XVI веках разработка серебряных руд в саксонских рудоносных горах достигла неожиданного расцвета. Из плодоносных рудников в Шнееберге, Фрайберге и Аннаберге добывали большое количество серебра. Десятая часть (так называемая десятина) должна была принадлежать властителю. Такое же количество курфюрст получал с монетного двора за предоставленную привилегию чеканки монет. Исторически доказано, что в период с 1471 по 1550 годы саксонские курфюрсты присвоили только из шнеебергских серебряных рудников более 4 миллиардов (!) талеров.

В период правления курфюрста Августа серебряное изобилие рудоносных гор не уменьшилось. Поэтому, по мнению Виглеба, "уже не является загадкой, как Август после 33-летнего правления и столь же длительной эксплуатации рудников… смог оставить 17 миллионов талеров… Можно удивляться, что он не оставил больше".

Кстати, шнеебергский пираргит содержал немалые количества золота, которое также извлекалось. Шверцер, назначенный придворным алхимиком, имел особое пристрастие к этой серебряной руде и "трансмутировал" ее до тех пор, пока в плавильном тигле не начинало сверкать золото.

Что касается золота короля Эдуарда III, то исторически достоверно, что он собирал военные контрибуции путем повышения налогов и наложения долговых обязательств. Не стесняясь, он конфисковал золотые предметы из церквей и монастырей, налагая арест даже на символы коронации…

В своем фундаментальном труде "В пронаусах Храма Мудрости", воспевающем фантастические достижения алхимиков, Франц Хартман пишет:

"Наиболее неоспоримое свидетельство превращения основных металлов, могущее убедить всякого, лежит в Вене. Это медаль из императорских сокровищ, и, говорят, часть ее, состоящая из золота, была сделана таковой алхимическими средствами тем самым Венцелем Зайлером. который впоследствии был посвящен в рыцари императором Леопольдом I и которому был дарован титул Венцеслауса Риттера фон Райнбурга".

Поговорим об этом "наиболее неоспоримом свидетельстве". Пересказываю по книге Клауса Гофмана "Можно ли сделать золото?".

Император Леопольд I, правивший с 1658-го по 1705 год, считался большим покровителем всех алхимиков. При его дворе алхимики проделывали сенсационные опыты по превращению элементов. Еще недавно ученые ломали над ними головы. Самое волнующее алхимическое приключение связано с именем монаха Венцеля Зайлера. Вот его история.

В 1675 году молва о веселой жизни алхимиков при венском дворе привлекла этого монаха в резиденцию императора. Жизнь в монастыре, в Праге, наскучила ему. Зайлер сам собирался служить алхимии. У одного собрата он похитил красный порошок, полагая, что это и есть таинственный философский камень.

Император Леопольд I благожелательно выслушал все, что ему смог поведать монах. Будучи покровителем всех странствующих умельцев, он приютил также и Зайлера. Монах должен был показать свое искусство в секретной лаборатории императора. Это был мрачный подвал с узкими окнами, которые лишь скудно пропускали дневной свет. Зайлер должен был призвать все свое самообладание, чтобы казаться внешне хладнокровным. Ведь от предстоявшего эксперимента зависела не только его карьера при дворе, но и сама жизнь. Суд над обманщиками был обычно краток. Немало из них заканчивали свою жизнь на виселице, окрашенной сусальным золотом.

Зайлер сообщил императору, что он частично "окрасит", то есть превратит, медный сосуд в золото.

"Ну, что же, начинайте!" - приказал правитель вполне милостиво.

Монах начал церемонию, сопровождая ее театральными жестами и таинственными словами. Слуга держал наготове медную чашу, чтобы по знаку Зайлера поместить ее на огонь. Когда она раскалилась докрасна, мастер высыпал на нее щепотку чудодейственного красного порошка. Бормоча какие-то заклинания, Зайлер повертел медный сосуд несколько раз в воздухе и наконец погрузил его в приготовленный чан с холодной водой. Чудо свершилось! Повсюду, где философский камень соприкасался с медью чаши, виднелся блеск золота.

Монах повернулся к стоявшему поодаль тиглю с клокотавшей ртутью. Зайлер приказал подручному усилить огонь, ибо, как он с воодушевлением объявил, теперь он хотел "окрасить меркурий до золота". Для этой цели он часть красного порошка облепил воском и бросил в кипящую жидкость. Повалил густой, едкий дым. Почти мгновенно сильное бурление в тигле прекратилось. Расплав затвердел.

Однако монах заявил, что огонь еще недостаточно силен. Уверенным движением он бросил несколько углей в расплав. Они сгорели сверкающим пламенем. Когда Зайлер приказал слуге перелить жидкий расплав в плоскую чашу, стало видно, что содержимое значительно уменьшилось. Вновь произошло нечто чудесное. Застывающий металл сверкал светлым блеском золота, ярко отражая свет факелов. Кивком император распорядился, чтобы пробу золота отнесли к золотых дел мастеру, который ожидал в соседнем помещении.

Леопольд I и придворные с нетерпением ожидали, каков будет приговор золотых дел мастера. Наконец был оглашен результат: ювелир заявил, что это самое чистое золото, с каким он когда-либо имел дело!

Император не скупился на похвалы:

"Представляйте нам, не колеблясь, дальнейшие доказательства вашего высокого искусства. Добывайте золото, а мы осыплем вас милостями!"

Из "искусственного" золота император Леопольд I повелел чеканить дукаты. С одной стороны на них - его изображение, с другой - надпись, помещенная вокруг даты 1675: "Я превращен из олова в золото могуществом порошка Венцеля Зайлера". Проба на этих монетах показывала чистоту большую, чем золото в 23 карата. Правда, критически настроенным современникам дукаты казались несколько легковесными.

С большой пышностью Зайлеру присвоили звание "королевского придворного химикуса", а в сентябре 1676 года произвели в рыцари. Кроме того, Леопольд I не без дальнего прицела назначил его обермейстером монетного двора Богемии. Вероятно, император рассчитывал, что благодаря ловкости Зайлера богемские оловянные копи вскоре будут приносить больше доходов, чем венгерские золотые рудники.

Рецептура изготовления философского камня была неоднократно описана в многочисленных алхимических трактатах, но в такой форме, что никто, а часто и сам алхимик не мог ничего понять. Некоторые из этих "рецептов" составлены относительно ясно, как, например, пропись для изготовления философского камня в "Химическом своде" Базилиуса Валентиниуса. Если некоторые важнейшие данные в ней и зашифрованы алхимическими символами, то их разгадка все же довольно проста. Там описывалось изготовление химическим путем кроваво-красной жидкости из ртутной руды путем растворения последней в царской водке; смесь в конце концов нагревали в течение нескольких месяцев в закрытом сосуде - и волшебный эликсир был готов.

Тут следует заметить, что в некоторых деталях все алхимические рецепты совпадают. Часто указывается, что философский камень представляет собой ярко-красное негигроскопичное вещество. При получении его из ртути и других составных частей вещество несколько раз изменяет свою окраску - от черной к белой, затем к желтой и наконец к красной. Профессор ван Ниевенбург в 1963 году взял на себя труд повторить многочисленные операции алхимиков. В одном из опытов он действительно наблюдал описанные изменения окраски. После удаления всей ртути, введенной по прописям алхимиков, а также ее солей путем разложения при высоких температурах или возгонкой он получил очень красивое красное негигроскопичное вещество. Сверкающие призматические кристаллы были химически чистым хлорауратом серебра. Возможно, что это соединение и было тем самым философским камнем, который в силу высокого содержания в нем золота (44%) мог вызвать желаемое превращение - скажем, поверхностное золочение либо сплавление с неблагородными металлами. Понятно, что с помощью этого соединения нельзя было наколдовать больше золота, чем оно само содержало.

Сегодня уже нельзя установить, брал ли Венцель Зайлер вещество типа хлораурата или же он воспользовался каким-то изощренным фокусом, чтобы под критическим взором императора Леопольда I довести до желанной цели свои опыты по превращению металлов. Однако Зайлер проделал еще один фокус, которому можно поражаться и сегодня. В собрании медалей и монет Музея истории искусств в Вене хранится медальон весом более 7 килограммов. Его диаметр около 40 сантиметров, а по содержанию золота он соответствует 2055 старым австрийским дукатам. На художественном рельефе лицевой стороны видны портреты многочисленных предков императорского дома. На оборотной стороне надпись по-латыни сообщает, что в год 1677, в праздник святого Леопольда, Венцелем Зайлером был проведен "этот истинный опыт действительного и полного превращения металлов".

На глазах у императора, перед собравшимися придворными, представителями духовенства и знати Зайлер превратил описанный серебряный медальон в золотой. Он опускал медальон примерно на три четверти в различные жидкости, которые, как многословно утверждал, приготовил из великого эликсира. После этого он досуха вытер медальон шерстяным платком. Когда эффектным жестом Зайлер убрал платок, все присутствующие были буквально ослеплены золотым блеском медальона.

Еще сегодня можно отчетливо увидеть ту границу, до которой алхимик опускал медальон в колдовскую жидкость: верхний, меньший, участок медали остался серебристым; нижняя часть имеет окраску золота и действительно является золотом, как это доказали опытные ювелиры.

Несмотря на такую удачную демонстрацию, карьера Зайлера как придворного алхимика пришла к концу. Он должен был сознаться, что больше не может делать золото. Быть может, он истратил весь свой чудодейственный порошок.

Историки считают, что алхимик обошелся императору Леопольду в 20 тысяч гульденов, Зайлер оставил кучу долгов различным придворным и государственным служащим, слишком легко поверившим в его искусство.

В конце концов Леопольд I лишил незадачливого умельца всех его званий и отослал назад в монастырь. Однако Леопольд не возбудил против Зайлера судебного процесса, который, несомненно, закончился бы смертью на виселице - напротив, император молча оплатил все долги алхимика.

Решающей причиной такого необычного поведения обманутого владыки был, возможно, тот самый золотой медальон, который уже в течение нескольких столетий поражает нас как доказательство истинного алхимического искусства. Ученые и специалисты делали все возможное, чтобы проникнуть в тайны явной трансмутации, - в нескольких местах на медальоне видны срезы проб. Анализы неуклонно подтверждали, что нижняя часть медальона состоит из золота.

Прошло 250 лет, прежде чем ученые сумели раскрыть тайну алхимического медальона. Это произошло в 1931 году, когда два химика из Института микроанализа Венского университета, Штребингер и Райф, сумели нарушить запрет музея на взятие новых проб, заверив руководство, что используют для каждого анализа не более 10 миллиграммов.

Чувствительные методы микроанализа дали поразительный результат: медальон имеет совершенно однородный состав, а именно: 43% серебра, 48% золота, 1% меди и небольшие количества олова, цинка и железа.

Как же удалось Зайлеру придать серебряному сплаву такой оттенок, что все приняли его за чистое золото?

По просьбе ученых венский монетный двор изготовил сплав такого же состава. Штребингер и Райф погружали его образцы в самые различные кислоты и растворы солей, пока не открыли вновь рецепт Венцеля Зайлера. Холодная, наполовину разбавленная азотная кислота, которую хорошо умели готовить средневековые алхимики и использовали для разделения золота и серебра, сообщает погруженным в нее серебряным сплавам желаемый золотой блеск! В настоящее время такое травление, или "желтое кипячение", относится к самым употребительным рабочим приемам ювелиров. Обработкой различными минеральными кислотами достигается желаемая окраска чистого золота в 24 карата.

Франц Таузенд, алхимик из Баварии

Биографии большинства алхимиков являлись, как правило, цепью неудач и разочарований.

Поначалу казалось, что это не относится к Францу Таузенду, подмастерью из Баварии, однако и его не миновала чаша сия.

Таузенд оставил ремесло жестянщика и опробовал свои возможности в различных других "видах искусства". Следуя музыкальным склонностям, он искал и нашел лак, который должен был придать скрипкам звучание инструментов старинных итальянских мастеров. Он пытался получать морфий из поваренной соли, произвести революцию в переработке стали, рассылал препараты против тли, ящура и язв у животных, а также кровоостанавливающее средство. Все эти "тайные средства" он изготовлял в своей "лаборатории" на принадлежащем ему участке в Оберменцинге близ Мюнхена.

Венцом его химических изысканий стала книжонка, отпечатанная им самим в 1922 году: "180 элементов, их атомные веса и включение в гармонически-периодическую систему".

Бывший жестянщик основательно перекроил классическую систему элементов и создал новую: "Кто использует такое размещение, сразу поймет, что периодическая система Менделеева оставлена далеко позади". Таузенд расположил элементы по правилам "учения о гармонии" и пришел к солидному числу - 180 элементов. Больше ста из них предстояло еще открыть. Так, в таблице имелось 12 элементов легче водорода, которые, однако, "трудно получить на нашей планете".

Автор брошюры не скрывал, куда, собственно, должны привести исследования, для которых баварский жестянщик создал "теоретические предпосылки": целью его изысканий является трансмутация элементов! Тысячелетние чаяния, надежды и мечты алхимиков теперь - слава Таузенду! - были близки к осуществлению.

Тут следует заметить, что по Германии в начале 1920-х годов бродило множество "призраков", и одним из них был призрак алхимических превращений. Мирный договор, заключенный в Версале в июне 1919 года между воюющими империалистическими государствами, принес немецкому народу усиление эксплуатации как со стороны собственных хозяев монополий, так и со стороны иностранного капитала. В апреле 1921 года репарационная комиссия союзников установила сумму репараций, которые должна была выплатить Германия, - 132 миллиарда золотых марок (!). Чтобы достать такую убийственную для любой экономики сумму, немецкому хозяйству, сотрясаемому послевоенными кризисами, пришлось бы затратить десятилетия.

В послевоенной Германии тема золота была притчей во языцех. В газетах и журналах периодически появлялись сенсационные и несущие надежду заголовки: "Победное шествие немецкого гения", "Германия овладела тайной трансмутации и сможет откупиться от репараций; золотой ключ откроет неслыханные перспективы", "Первое золото, изготовленное рукой человека", "Золото из ртути - всемирно-историческое достижение немецкой науки".

От журналистов не отставали фантасты. Например, роман Рейнхольда Эйхакера, появившийся в 1922 году, так и назван: "Борьба за золото". Герой романа, немецкий инженер Верндт, умеет улавливать энергию солнечного излучения ("ураганный поток квантов энергии") с помощью мачты из нового сплава алюминия длиной в 210 метров; эта энергия, превращенная в несколько миллионов вольт, позволяет ему отщеплять от каждого атома свинца две альфа-частицы и одну бета-частицу. В мгновение ока Верндт фабрикует 50.000 тонн репарационного золота. Весь мир заполняется искусственным золотом…

В романе "Конец золота" другой фантаст, Рудольф Дауман, в увлекательной форме описывает будущие события 1938 года. Немецкий профессор химии по имени Баргенгронд открывает способ получения золота путем атомного превращения, в результате чего за ним гоняется банда американских гангстеров. После дикого преследования удается вырвать у профессора его тайну: золото можно получить, если отщепить от висмута две альфа-частицы при помощи "ритмизированных О-лучей" - очень жесткого рентгеновского излучения. Когда герою романа Даумана посчастливилось сконструировать мощные рентгеновские трубки, он начинает изготовлять золото центнерами.

Капиталистические рынки золота рушатся, мировой биржевой крах приводит к обесцениванию золота…

Поэтому нет ничего удивительного в том, что алхимик новейшего времени Франц Таузенд находил среди своих ожидающих чудес соотечественников достаточное количество спонсоров.

Первого же найденного им "партнера" Таузенд объегорил на кругленькую сумму в 100.000 марок. "Производственный капитал" он использовал, чтобы удовлетворить свое давнее стремление приобретать поместья. Без всякого разбора Таузенд скупал дома, земельные участки, развалившиеся замки, чтобы спекулировать ими на рынке недвижимости. Когда у партнера стали возникать некоторые подозрения, Таузенд сообщил ему (в апреле 1925 года), что как раз сейчас начнется получение золота. Не обратиться ли к только что избранному президенту рейха Гинденбургу с просьбой стать поручителем в предприятии? Нашли посредника, государственного секретаря Майснера - шефа президентской канцелярии Гинденбурга, который благожелательно отнесся к идее; через него был найден в конце концов и другой представитель правительства для создания баварской "золотой кухни" - генерал Людендорф.

Эрих Людендорф

Эрих Людендорф (Ludendorff) - немецкий военный и политический деятель, генерал пехоты (1916 год). Родился 9 апреля 1865 года в Крушевни, близ Познани, в помещичьей семье. Окончил кадетский корпус, с 1894 года служил в генштабе. В 1908-12 годы - начальник оперативного отдела генштаба. Во время Первой мировой войны сначала был обер-квартирмейстером 2-й армии, а с 23 августа до ноября 1914 года - начальником штаба 8-й армии, начальником штаба Восточного фронта и 1-м генерал-квартирмейстером штаба верховного командования (с августа 1916 года). После Компьеннского перемирия в ноябре 1918 года Людендорф эмигрировал в Швецию. Весной 1919-го он вернулся в Германию и стал лидером наиболее крайних контрреволюционных кругов, был активным участником Капповского путча в 1920-м. Тесно сблизившись с национал-социалистами, Людендорф в ноябре 1923-го возглавил вместе с Гитлером "Пивной путч" в Мюнхене. Во время процесса над участниками путча Людендорф был оправдан. В 1924 году он был избран депутатом рейхстага от НСДАП. Выставив свою кандидатуру на президентских выборах в 1925 году, Людендорф потерпел поражение. Был основателем Танненбергского союза, целями которого была борьба с "внутренними врагами государства" в лице евреев, масонов и марксистов. После возникших разногласий с президентом Гинденбургом, с одной стороны, и со своим бывшим единомышленником Гитлером - с другой, Людендорф отошел от активной политической деятельности. Он умер 20 декабря 1937 года в Татцинге (Бавария).

Будучи издателем пропагандистского листка национал-социалистов "Фелькишер курир", Людендорф не вылезал из долгов. Теперь он искал денежные источники для себя и своей партии. В этой ситуации алхимик Таузенд показался "герою мировой войны" посланцем свыше.

Людендорфом был приглашен специалист-химик, который должен был подвергнуть процесс Таузенда экспертизе. На его глазах Таузенд из расплава свинца, к которому он добавил 3 грамма оксида железа (скажем просто - ржавчины), получил 0,3 грамма золота. Показательная алхимическая трансмутация прошла с успехом.

Когда стали говорить, что даже такой человек, как Людендорф, доверяет "этому Таузенду", несколько финансистов с готовностью предложили к услугам алхимика свои денежные средства.

С Людендорфом в качестве поручителя Таузенд основал "Общество 164". Это не тайный шифр: в системе элементов Франца Таузенда золото имело номер 164. Чтобы птичка не улетела до того, как снесет золотые яйца, Людендорф заключил с Таузендом частное соглашение, в соответствии с которым алхимик отказывался в пользу Людендорфа от всякой реализации своего процесса синтеза золота. Таузенду предоставляли 5% от прибыли. Акционеры и пайщики должны были получить 12%, ассистенты - 8%. А 75% Людендорф собирался забирать в казну национал-социалистов.

Среди членов "Общества 164" были такие крупные промышленники, как Маннесман и Шелер, промышленные и финансовые воротилы немецкого рейха, знать, как, например, князья Шенбург-Вальденбург. Более одного миллиона марок доверили они Францу Таузенду для его алхимических опытов.

"Общество 164", переименованное позднее в "Исследовательское общество Таузенда", основало на эти деньги лаборатории алхимиков по всему германскому рейху.

Таузенд видел свою задачу преимущественно в том, чтобы путешествовать от филиала к филиалу, заключать сделки на покупку земельных участков и замков и проводить переговоры "на высшем уровне". Например, у председателя совета управления казначейства, бывшего министра Ленце, Таузенд хотел узнать, куда надежнее всего в будущем поместить золото со своих фабрик. Затем алхимик поехал в Италию, завязал связи с одним из секретарей диктатора Муссолини.

К началу 1929 года "Исследовательское общество" было вынуждено признать себя несостоятельным. Растрачено оказалось более миллиона золотых марок. Никто толком не знал, куда девалась эта огромная сумма. Неработающие фабричные установки, земельные участки для новых мастерских, полуразрушенные замки - все это свидетельствовало о расточительстве Таузенда. Во всех частях Германии доверившиеся ему люди предъявляли Таузенду судебные иски.

В конце концов бежавшего злоумышленника задержали в Италии. В качестве подследственного он был перевезен в Милан, где полгода находился в тюрьме.

Не падая духом, преступник упорно настаивал на своей невиновности. Он умеет делать золото килограммами, и пусть ему сначала докажут, что он не может его сделать. Следователь и прокурор вышли из себя. Они назначили показательное испытание.

Это алхимическое представление состоялось в октябре 1929 года на главном монетном дворе Мюнхена в присутствии его директора, нескольких специально проинструктированных полицейских, прокурора, следователя, а также защитника.

Трюки жуликоватых алхимиков были к тому времени хорошо известны, и все предохранительные меры приняли. Когда Таузенд прибыл на монетный двор, его раздели догола, тщательно осмотрели, начиная от зубов до ногтей на ногах, даже выворачивали веки. Однако искусник действительно сделал золото! Из свинцовой пробы весом 1,67 грамма он выплавил блестящий металлический шарик, который содержал, как показали позднейшие анализы, 0,095 грамма чистого золота и 0,025 грамма серебра.

Хотя эксперимент был закрытым, молва об удачной трансмутации распространилась по городу с быстротой молнии. Директор монетного двора под натиском репортеров заявил, что у него наверняка полегчало бы на сердце, если бы этого сверкающего кусочка золота, сфабрикованного Таузендом, вовсе не существовало.

В экстренных выпусках на первых страницах газет пресса сообщила о сенсационном результате опыта; большими буквами был напечатан заголовок: "Алхимик Таузенд доказывает свое искусство". Находчивый защитник Таузенда потребовал освобождения его из заключения. Однако верховный суд страны отклонил это прошение: Таузенд находится под следствием, прежде всего за мошенничество.

Основной процесс начался только в январе 1931 года. Понятно, что судебное разбирательство вызвало большое внимание немецкой общественности.

Во время процесса речь пошла и об удачном эксперименте на мюнхенском монетном дворе. Были заслушаны эксперты. Мнение университетского профессора Гонигшмида из Мюнхена было категоричным. Невозможно провести превращение элементов путем простой химической реакции, как это практиковал Таузенд.

Превращение свинца в золото, которое на первый взгляд столь убедительно продемонстрировал Таузенд на монетном дворе, тоже получило во время процесса поразительное объяснение. "Искусственное" золото в количестве 95 миллиграммов вполне могло образоваться… из золотого пера авторучки. Когда прокурор услыхал это, он приказал немедленно доставить улику в суд, однако авторучку Таузенда с золотым пером нигде не смогли найти.

Суд признал Франца Таузенда виновным в многократном обмане. Его приговорили к тюремному заключению сроком на три года и восемь месяцев, с учетом срока предварительного заключения.

Адвокат Таузенда пытался по мере сил убедить суд в том, что виноват не только его подзащитный: на самом деле надо судить не Таузенда, а Людендорфа и других партийных бонз из НСДАП, а также тех, кто давал Таузенду кредит. Они "обожествляли" Таузенда, пока тот в фантазиях не стал принимать собственный обман за чистую правду.

В период правления Гитлера и его клики нацисты отыскали свой и, как им казалось, перспективный источник поступления золота. Это были конфискованные золотые вещи и вырванные золотые коронки тех, кто отправлялся на конвейер смерти в концентрационные лагеря. Алхимики оказались больше не нужны - их заменили профессиональные убийцы в черных мундирах СС.

Голем и гомункулус

Помимо опытов по созданию философского камня и всеобщего растворителя алхимики пытались постигнуть тайны происхождения жизни и, сравнившись в этом с самим Господом Богом, создать искусственное существо - гомункулуса (от латинского "homunculus" - человечек).

Античность знала много искусственных существ - от медного быка Молоха, проглатывавшего осужденных и изрыгавшего из ноздрей дым, до шагающих статуй, охранявших покои царских усыпальниц. Однако все они были лишены самого главного качества, которое делает вещь живой, - души.

Наибольшую известность в деле оживления мертвой материи приобрел один из первых европейских алхимиков Альберт Великий. Об этом существует свидетельство его ученика, крупнейшего католического философа Фомы Аквинского.

Фома рассказывает, как однажды он навестил своего учителя. Дверь ему открыла незнакомая женщина, двигавшаяся странными замедленными рывками и говорившая столь же замедленно, с паузами между фразами. Будущий философ испытал чувство сильного страха в обществе этой служанки Альберта. Страх оказался столь велик, что Фома Аквинский набросился на нее и несколько раз ударил посохом. Служанка упала, и из нее вдруг высыпались какие-то механические детали. Выяснилось, что женщина была искусственным существом (андроидом), над созданием которого Альберт Великий работал в течение тридцати лет.

В то же самое время над сотворением искусственного человека бился испанский алхимик Арнольд де Вилланова, чьи достижения позже использовал Парацельс, создавший подробный рецепт выращивания гомункулуса. В своей работе "О природе вещей" Парацельс написал:

"Много споров шло вокруг того, дали ли природа и наука нам в руки средство, с помощью которого можно было бы произвести на свет человека без участия в том женщины. По-моему, это не противоречит законам природы и действительно возможно…"

Рецепт Парацельса по производству гомункулуса таков. Первым делом необходимо поместить в колбу-реторту свежую человеческую сперму, затем запечатать сосуд и закопать его на сорок дней в конский навоз. В течение всего периода "созревания" гомункулуса надлежит непрестанно произносить магические заклинания, которые должны помочь зародышу обрасти плотью. По истечении этого срока колба открывается и помещается в среду, температура которой соответствует температуре лошадиных внутренностей. Сорок недель маленькое существо, родившееся в колбе, нужно ежедневно подпитывать небольшим количеством человеческой крови.

Парацельс заверял, что, если все сделать правильно, на свет появится младенец, который затем вырастет до нормальных размеров и будет отвечать на самые сокровенные вопросы.

В оккультной литературе того времени имелись и другие рецепты изготовления гомункулуса, но все они так или иначе перекликались с учением Парацельса и отличались от него лишь деталями.

Выращивание гомункулусов считалось не только трудным, но и опасным занятием, потому что неверные действия могли породить ужасное чудовище. Угроза исходила и со стороны церкви, которая запрещала под страхом смертной казни производить человека неестественным образом. Но тяга к "высшему знанию" для алхимиков всегда была сильнее церковных догматов: то и дело находились храбрецы, заявлявшие, что они покорили неодушевленную природу.

На рубеже XVI-XVII веков появилась легенда о раввине Иегуде-Леве Бен-Бецалеле и о его детище Големе.

Иегуда-Лев Бен-Бецалель (известный также как Махарал ми-Праг) родился в 1512 году в городе Познань в семье выходцев из Вормса, давших множество известных талмудистов. После учебы в ешиве с 1553-го по 1573 год Иегуда был окружным раввином в Мораве, а затем переехал в Прагу. Здесь он основал ешиву, пользовавшуюся огромной известностью, и общество по изучению Мишны. В Праге он жил до 1592 года. К этому же периоду жизни относится его знакомство с чешским королем и императором Священной Римской империи Рудольфом И. С 1597 года и до конца жизни Махарал был главным раввином Праги. Он умер в 1609 году и похоронен на пражском кладбище. Могила его хорошо известна. По сей день она является местом поклонения - и не только для евреев.

Следует сказать, что деятельность Махарала оказала огромное влияние на дальнейшее развитие еврейской этики и философии. Самые известные его сочинения - "Тропы мира", "Слава Израиля" и "Вечность Израиля" - не утратили своей актуальности и по сей день.

Кроме религиозных трудов, рабби Иегуда-Лев Бен-Бецалель написал великое множество книг нерелигиозного содержания - по астрономии, алхимии, медицине и математике. Вообще следует отметить, что Махарал входил в плеяду тогдашних европейских ученых, и его ближайшим другом был знаменитый датский астроном (и астролог) Тихо Браге.

Бецалель искал формулу оживления, полагаясь на указания Талмуда, в котором говорится, что, если бы праведники захотели создать мир и человека, они смогли бы сделать это посредством перестановки букв в непроизносимых именах Бога. Поиск привел Бецалеля к созданию искусственного существа по имени Голем.

Жизнь в Големе поддерживалась магическими словами, имеющими свойство притягивать из Вселенной "свободный звездный ток". Слова эти были написаны на пергаменте, который днем вкладывался в рот Голема, а ночью вынимался, чтобы жизнь покинула это существо, так как после захода солнца детище Бецалеля становилось буйным.

Однажды, как повествует легенда, Бецалель перед вечерней молитвой забыл вытащить изо рта Голема пергамент, и тот взбунтовался. Когда в синагоге закончили читать 92-й псалом, на улице раздался страшный крик. Это мчался Голем, убивая всех, кто попадался на его пути. Бецалель с трудом догнал его и порвал пергамент, оживляющий искусственного человека. Голем тут же превратился в глиняный чурбан, который до сих пор показывают в пражской синагоге на улице Алхимиков.

Позже говорили, что секретную формулу оживления Голема сохранил некий Элеазар де Вормс. Она якобы занимает двадцать три столбца рукописного текста и требует знания "алфавита 221 ворот", который используется при заклинаниях.

Легенда также повествует о том, что на лбу глиняного человека нужно было написать слово "эмэт", означающее "истина". То же слово, но со стертой первой буквой - "мэт", переводимое как "смерть", превращало Голема в неодушевленный предмет.

Сказания об андроиде, гомункулусах Парацельса и Големе были основной темой для обсуждения в научных кругах XVIII века. То тут, то там рождались новые слухи о найденном способе превращать мертвое в живое.

Одна из этих историй повествует о том, что знаменитый врач, ботаник и поэт Эразм Дарвин, дед создателя теории эволюции, хранил у себя в пробирке кусок вермишели, которая могла двигаться сама собой.

Огромный интерес к такого рода экспериментам проявляли и розенкрейцеры, усвоившие и развившие традицию алхимии.

"В сосуде, - читаем мы в секретных розенкрейцерских актах, - смешивается майская роса, собранная в полнолуние, две части мужской и три части женской крови от чистых и целомудренных людей. Сосуд этот ставится на умеренный огонь, отчего внизу отложится красная земля, верхняя же часть отделяется в чистую склянку и время от времени подливается в сосуд, куда еще подливается один гран тинктуры из анимального царства. Через некоторое время в колбе будет слышен топот и свист, и вы увидите в ней два живых существа - мужчинку и женщинку - совершенно прекрасных… Путем определенных манипуляций можно поддерживать их жизнь в течение года, причем от них можно узнать все что угодно, ибо они тебя будут бояться и почитать".

В 1775 году на сцену выходит граф фон Кюфштейн из Тироля со своими десятью "спиритами", заключенными в бутыли.

Граф был богатым австрийским землевладельцем, служившим при императорском дворе. Секретарь его, Каммерер, скрупулезно подсчитывая, во сколько талеров графу обошелся вояж в Италию (гостиничные счета, пудра для париков, расходы на гондолы и чаевые), как бы между прочим упоминает и о случайном знакомстве с аббатом Желони, который, как и его сиятельство, принадлежал к розенкрейцерскому братству. Так совершенно неожиданно среди меркантильных выкладок затесалась более чем фантастическая история, достойная пера Гофмана.

За пять недель, проведенных в таинственной лаборатории австрийского замка, графу с аббатом удалось вырастить нескольких "спиритов": короля, королеву, архитектора, монаха, монахиню, рыцаря и рудокопа. Вдобавок к ним в закопченном стекле возникли и три вовсе фантастических персонажа: серафим и два духа - красный и голубой.

Для каждого заранее была приготовлена затянутая бычьим пузырем двухлитровая колба с водой, где им и надлежало жить, как рыбкам в аквариуме. Следуя рецепту Парацельса, сосуды поместили в навозную кучу, которую аббат каждое утро поливал каким-то раствором. Вскоре началось интенсивное брожение, и на двадцать девятый день колбы вновь оказались на лабораторном столе. Желони какое-то время над ними поколдовал, и вот наконец восхищенный граф вновь смог увидеть своих питомцев. Происшедшие с ними метаморфозы и впрямь были достойны изумления. Кавалеры успели порядком обрасти бородой и усами, а единственная дама заблистала ангельской красотой. Вдобавок к этим чудесам король дивным образом обзавелся короной и скипетром, рыцарь - латами и мечом, а на груди ее величества засверкало бриллиантовое колье.

Но вскоре радость великого свершения была омрачена своенравным поведением крохотных пленников. Всякий раз, когда приходила пора их подкормить, они норовили сбежать из стеклянной тюрьмы! Аббат даже как-то пожаловался, что обнаглевший монах едва не откусил ему палец. Еще хуже повел себя коронованный пленник. Ухитрившись улизнуть во время очередной трапезы, он успел добежать до колбы королевы и даже сорвал подвешенную к пузырю восковую печать. Очевидно, завет Парацельса отказаться от женщины пришелся ему не по нраву.

Смех смехом, но закончилось все довольно скверно. Братья розенкрейцеры отнеслись к демонстрации Кюфштейна весьма скептически. Кто-то даже заметил, что в колбах сидят просто "скверные жабы". Лишь один из адептов, кстати, целитель, проявил готовность с помощью наложения рук соучаствовать в эксперименте, но его репутация была уже серьезно подорвана откровенным мошенничеством в Лейпциге.

Не радовало и столь долгожданное общение с гомункулусами. Вещали они, надо полагать, исключительно через Желони. Вместо мудрых советов и обещанных тайн довольно невразумительно толковали про свои собственные дела. Король был озабочен одними политическими проблемами. Королева не хотела даже думать ни о чем, кроме придворного этикета. Рыцарь постоянно чистил оружие, а рудокоп ссорился с невидимыми гномами из-за подземных сокровищ.

Но хуже всего получилось с монахом. Едва граф попытался спросить его про какую-то рукопись Парацельса, как вздорный инок устроил такой скандал, что колба рухнула со стола и разбилась вдребезги. Спасти беднягу так и не удалось. После торжественных похорон на той же грядке в саду последовал очередной сюрприз. Король вновь пустился в бега, расколотив чуть ли не всю лабораторную посуду. Неудачей закончились и попытки возместить утрату монаха более лояльной персоной. Графу хотелось заполучить адмирала, но вышло что-то вроде головастика. И впрямь - "скверные жабы".

В конце концов Кюфштейн внял мольбам жены, озабоченной не столько богопротивными занятиями мужа, сколько бессмысленной растратой семейного капитала. На сем записи секретаря и кончаются. Остается только догадываться, как и при каких обстоятельствах имперский граф расстался со своей необычной коллекцией и, что не менее интересно, куда подевался аббат-чернокнижник..

Некоторый ключ к разгадке "чуда" с гомункулусами Желони дает, как ни странно, бычий пузырь. В Европе широкое распространение имеет довольно забавная игрушка, представляющая собой заполненную водой стеклянную трубку с резиновой грушей на конце; внутри груши плавает отлитый из разноцветного стекла чертик, который, стоит надавить на грушу, начинает кувыркаться и двигать рукам и ногами. Среди "спиритов" попадаются не только чертенята, но и рыцари, и утки, не говоря уж про обнаженных красавиц.

Эта игрушка, вероятно, была известна и в средние века. И как знать, была она следствием легенд о гомункулусе или, наоборот, породила их?..

Алхимик Трофим Лысенко

В XX веке большинство из фокусов алхимиков были разоблачены, а самой алхимической практике была дана соответствующая оценка и в академических кругах, и в научно-популярной литературе.

Тем не менее говорить о том, что с наступлением просвещенной эпохи алхимики исчезли, как динозавры, несколько преждевременно. Хорошее образование и твердые материалистические взгляды не являются надежной защитой от алхимических приемов обмана публики. Как говаривал лейтенант Коломбо, для того чтобы разоблачить фокус, нужно быть твердо уверенным, что это фокус. А как быть с "уверенностью", если алхимика поддерживает само государство?..

Невзирая на подчеркнуто материалистическую идеологию, Советское государство периодически превозносило самых отъявленных алхимиков, давая им славу, деньги и власть. Одним из них был печально известный "мичуринец" Трофим Лысенко.

Крестьянский сын Трофим Денисович Лысенко (1898 года рождения) приложил немало сил, чтобы "выбиться в люди", то есть избежать тяжелого и неприбыльного крестьянского труда. Перед мировой войной он уже учился в Полтавской садоводческой школе, а в начале 1920-х мы находим его на Белоцерковской селекционной станции Сахаротреста Украины. Две краткие публикации 1923 года (в "Бюллетене" управления по сортоиспытаниям Сахаротреста), посвященные селекции томатов и прививке сахарной свеклы, демонстрируют его стремление освоить приемы научной работы, но также и зародыши его будущих фантастических теорий.

Во второй половине 1920-х он - сотрудник Центральной опытной селекционной станции в Гандже (Азербайджан). Ему была поручена работа по проблеме проращивания бобовых в зимнее время, но Лысенко не довел ее до конца. Он стал "алхимиком от зерновых".

Первый толчок новому виду деятельности Лысенко был придан в 1927 году, когда станцию посетил Виталий Федорович - маститый публицист, печатавший свои очерки в "Правде". Корреспонденту понадобился прототип на роль героя из рабоче-крестьянской среды, и заезжему журналисту представили Лысенко. Два дня тот занимал Федоровича рассказами, водил по полям, показывал посевы. Увиденное воодушевило корреспондента, и он попытался создать вокруг первого опыта, интересного по замыслу, но скромного по результату, настоящую сенсацию. В газете "Правда" появилась его большая статья "Поля зимой". В ней начинающий агроном, импонировавший автору крестьянским происхождением, был всячески расхвален. В полном согласии с веяниями времени корреспондент умилился даже тем, что его герой не блистал образованностью: "…университетов не проходил, мохнатых ножек у мушек не изучал, а смотрел в корень".

Корреспондент писал о Трофиме восторженно и даже величал его "босоногим профессором". Интересно, что как человек Лысенко произвел впечатление неважное, и Федорович дал ему удивительную характеристику:

"Если судить о человеке по первому впечатлению, то от этого Лысенко остается ощущение зубной боли - дай бог ему здоровья, унылого он вида человек. И на слово скупой, и лицом незначительный, - только и помнится угрюмый глаз его, ползающий по земле с таким видом, будто, по крайней мере, собрался он кого-нибудь укокать". Но о его многообещающей работе с горохом журналист отозвался с завидным уважением:

"Лысенко решает (и решил) задачу удобрения земли без удобрений и минеральных туков, обзеленения пустующих полей Закавказья зимой, чтобы не погибал скот от скудной пищи, а крестьянин-тюрк жил зиму без дрожи за завтрашний день… У босоногого профессора Лысенко теперь есть последователи, ученики, опытное поле, приезжают светила агрономии зимой, стоят перед зелеными полями станции, признательно жмут ему руку…"

После появления статьи в "Правде" Лысенко тут же охладел к бобовым, перестал работать с ними, но за такое вольничанье его не выгнали со станции, а благосклонно разрешили переключиться на новую тему - влияние температуры на развитие растений.

Материалы, полученные в ходе исследовательской работы, дали основу одному из приблизительно 300 узкоспециальных сообщений на грандиозном (2000 участников) съезде по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству, прошедшем под руководством Николая Вавилова в январе 1929 года в Ленинграде. "Ленинградская правда", освещавшая пленарные заседания в духе сенсаций, дала однажды материал, озаглавленный "Можно превратить озимый злак в яровой". Речь шла о работах крупного физиолога растений Максимова. Лысенко же (выступившего на секционном заседании) там никто особенно не заметил, кроме Максимова, раскритиковавшего низкий уровень его работы. (Через пять лет, после ареста и высылки, Максимов будет тщательно выбирать выражения, говоря о новом любимце номенклатуры).

Крах ожиданий заставил Лысенко сменить ориентацию с академической карьеры на поиск успеха среди партийных и государственных чиновников. Для быстрого взлета ему требовалась сенсация. Но такую же сенсацию искали партийный руководитель Украины Постышев и украинский нарком земледелия Шлихтер: две зимы подряд, 1927-28-го и 1928-29-го, вымерзали громадные посевы озимой пшеницы. После двух неурожаев резонно было ожидать повышенного урожая. Но местному начальству требовалось чудодейственное средство решения всех проблем - для победного рапорта Кремлю.

По официальной версии, в феврале 1929 года Лысенко написал отцу, чтобы тот зарыл в снег семенную озимую пшеницу и затем высеял наклюнувшиеся семена. (В середине 1960-х была в ходу циничная, но правдоподобная версия: Лысенко-отец прятал от продотрядов пшеницу; зерно промокло и проросло; по жадности он и засеял поле этим зерном и получил некоторый урожай). 1 мая Лысенко-старший засеял полгектара; о контрольном посеве речи не было. В разные годы по поводу этого случая сообщалось об удвоении и утроении урожая, об увеличении его на 10 или на 15 процентов. Летом 1929 года наркомзем Украины объявил о решении проблемы зерновых. В награду Лысенко был направлен для работы в одесский Институт селекции и генетики.

Летом сенсация прокатилась по центральным газетам. Никаких научных сообщений об "опыте" отца и сына Лысенко в печати не появилось. Информацию для них могли поставлять лишь сами Лысенко.

Осенью Лысенко получил весомую поддержку со стороны только что назначенного наркома земледелия СССР Яковлева (который позже стал заведующим сельхозотдела ЦК и последовательным гонителем генетиков). Чудодейственная яровизация (вместо кропотливой селекционной и агротехнической работы) пришлась ко времени: Сталин требовал получать в каждой конкретной области угодные ему результаты, невзирая ни на какие известные науке пределы возможностей.

Вообще же история с мгновенным признанием открытия Лысенко могла бы показаться какой-то мистификацией или крупномасштабным помутнением рассудка сразу у сотен начальников, если бы не существовало простого объяснения: под ними горела земля, и они готовы были подписаться под любым бредом, лишь бы продемонстрировать вышестоящему руководству заботу о сельском хозяйстве. Только этим можно объяснить странную, даже парадоксальную ситуацию, при которой руководители сельского хозяйства Украины и страны в целом не видели никаких трудностей в использовании на практике несостоявшегося открытия. Они разом уверовали в чудо Лысенко и решили, что жар-птица у них уже в руках.

В начале 1935 года Лысенко удостоился высочайшей похвалы. Его выступление на 2-м съезде колхозников-ударников с демагогическими призывами к классовой бдительности было прервано на психологически точно выдержанном заявлении: "Сталин: "Браво, т. Лысенко, браво!" В зале аплодисменты".

После этого советский алхимик почувствовал, что у него развязаны руки. Генеральное сражение состоялось на сессии ВАСХНИЛ СССР (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина) в декабре 1937 года. Основным на дискуссии был вопрос: "С чем должны идти биологи-материалисты на строительство сельского хозяйства: с генетикой или ламаркизмом?"

Тут следует отметить, что наименование "ламаркизм" получила излюбленная теория романистов конца XIX века, основанная на гипотезе об унаследовании видами внешних влияний.

Ламарк, Жан Батист (фр.: Lamarck, 1744-1829), французский естествоиспытатель, предшественник Чарльза Дарвина, основоположник зоопсихологии. Создал учение об эволюции живой природы (ламаркизм). Основным заблуждением Ламарка принято называть его убежденность в том, что появление новых видов связано с влиянием факторов внешней среды.

Именно на ламаркизме базировалась доктрина Лысенко о возможности переделки природы растений и животных в направлении и масштабах, угодных советской номенклатуре. Известно, что и сам Сталин верил в идеи ламаркизма, а алхимик новейшего времени верно уловил тайное желание вождя уничтожить принцип изначальности гена.

В своем докладе на сессии ВАСХНИЛ Лысенко сосредоточился на двух вопросах. Первый - "повышение качества посевного материала растений-самоопылителей путем внутрисортового скрещивания", второй - "переделка природы растения путем воспитания". И вновь бредовейшие, совершенно алхимические по своей сути, теории находят поддержку у властей предержащих.

Следующим шагом властей стал арест в 1940 году Николая Вавилова и других замечательных ученых. Сталин уже наметил "окончательное решение" генетического вопроса, а для этого следовало вывести из игры всех влиятельных генетиков.

Известный генетик Иосиф Рапопорт вспоминал: "А. Р. Жебрак, профессор генетики Тимирязевской академии, рассказывал, что после применения к нему после сессии (август 1948-го, - А.П.) мер он попал на прием к одному очень ответственному лицу, которое начало беседу с ним неслыханным утверждением: "Вас, генетиков, спасли немцы. Если бы не война, мы вас уничтожили бы еще в 1941 году".

Но и после войны ситуация мало изменилась. В августе 1948 года состоялась очередная сессия ВАСХНИЛ СССР, на которой сторонники Лысенко при молчаливом одобрении высшего руководства ЦК КПСС устроили решительный бой генетикам. Об этике можно было не думать, и за словом лысенковцы в карман не лезли:

"…Додуматься до представлений о гене как органе, железе с развитой морфологической и очень специфической структурой может только ученый, решивший покончить с собой научным самоубийством. Представлять, что ген, являясь частью хромосомы, обладает способностью испускать неизвестные и ненайденные вещества, - значит заниматься метафизической внеопытной спекуляцией, что является смертью для экспериментальной науки…"

"…История развития менделевской науки о наследственности с необычайной наглядностью демонстрирует связь науки при капитализме со всей растленной идеологией буржуазного общества…"

"…Загнивающий капитализм на империалистической стадии своего развития породил мертворожденного ублюдка биологической науки - насквозь метафизическое, антиисторическое учение формальной генетики…"

Теперь известно, что текст доклада Лысенко на сессии ВАСХНИЛ 1948 года был предварительно просмотрен, отредактирован и одобрен лично Сталиным.

Самое унизительное было на последнем, десятом, заседании сессии. Накануне вечером раздались телефонные звонки в квартирах некоторых "менделистов-морганистов". Им позвонили из "инстанций". И три человека - выдающийся ботаник профессор П. М. Жуковский, генетик, доцент Московского университета С. И. Алиханян и профессор И. М. Поляков выступили с заявлениями об изменении своих взглядов и "переходе в ряды мичуринцев".

Разгром был полный. Когда Совмин СССР постановил ввести в состав ВАСХНИЛ 35 новых действительных членов - академиков, среди них не было ни одного генетика - все были ставленниками Трофима Лысенко.

Немедленно заработал репрессивный аппарат. Закрывались кафедры, генетики изгонялись с занимаемых постов и лишались званий.

По приказу министра высшего образования Кафтанова около 3000 ученых, имеющих отношение к генетике, были уволены с работы.

В мае 1949 года был арестован Владимир Павлович Эфроимсон - один из основателей медицинской генетики в нашей стране.

Интересно, что он требовал, чтобы в обвинительном заключении было указано, что его арестовали за борьбу с Лысенко. Но такой статьи в уголовном кодексе не было, и Эфроимсону присудили "антисоветскую агитацию".

В лагеря ГУЛАГа потянулась вереница "вавиловцев" и "менделистов". Их судили в основном по обвинению в "преклонении перед Западом" и "восхвалении американской демократии". Многие из них так и сгинули в снегах Сибири.

Нередко они добровольно уходили из жизни. Так, не выдержав травли, покончил с собой защищавший генетику физиолог Дмитрий Анатольевич Сабинин. Покончили с собой еще два генетика - А. Н. Промптов и Л. В. Ферри.

В атмосфере торжества алхимии стали появляться настоящие чудовища. Так, безграмотная 80-летняя старуха Ольга Борисовна Лепешинская заявила, что ею давно открыто образование клеток из бесформенного "живого вещества" (например, сенного настоя, сока алоэ и так далее). Более 70 профессоров, протестовавших против этого бреда, были изгнаны из научных учреждений и университетов. Ее дочь - тоже Ольга (Пантелеймоновна) Лепешинская и зять Крюков публиковали в самых престижных научных журналах фантастические статьи о превращении клеток в кристаллы и кристаллов в клетки.

А вскоре некто Бошьян опубликовал книгу "О происхождении вирусов и микробов". В ней он сообщил, что вирусы превращаются в бактерии, а бактерии и низшие грибы могут превращаться в… антибиотики. Из пенициллина же образуется пенициллум - плесневый гриб!

Чем не опыты по получению "спиритов"?..

Только время все расставило на свои места…

Учение о кенраке

Рецидивы алхимии, рядящейся в одежды экспериментальной науки, не являлись специфической особенностью лишь Германии или Советского Союза. Они могли происходить в других странах с вождем-диктатором во главе. Поучительным, хотя и малоизвестным примером может служить история с открытием "системы кенрак", сделанным в 1961 году в Северной Корее профессором Ким Бон Ханом. Суть открытия в следующем. В теле высших позвоночных и людей им была обнаружена сложная система кенрак, состоящая из трубок, названных бонхановыми, и связанных с ними бонхановых телец. Эта система отличается от кровеносной, лимфатической и нервной. Она якобы осуществляет целостность организма и связь его со средой. По бонхановым трубкам циркулирует жидкость, содержащая дезоксирибонуклеиновую кислоту, которая входит в состав зерен, названных саналовыми. Зерна санала могут превращаться в клетки, а клетки распадаться на зерна. Это "цикл Бон Хана: саналклетка".

Система кенрак рассматривалась как теоретическая основа восточной медицины "доньихак", дающей, в частности, научное обоснование иглоукалывания.

С 1962 года в Советский Союз начала поступать обильная информация о кенраке через журнал "Корея" и труды Ким Бон Хана, иллюстрированные отличными цветными микрофотографиями. Знакомство с опубликованными материалами не оставляло никаких сомнений в том, что все это является мистификацией. На фотографиях, якобы изображающих бонхановые трубки и тельца, легко узнаются общеизвестные гистологические структуры - коллагеновые, эластические, нервные волокна, срезы корней волос, инкапсулированные нервные окончания и тому подобное. Цикл Бон Хана ничем не отличался от позорно провалившегося учения Лепешинской о возникновении клеток из живого вещества.

Вместе с тем стало известно, что в Пхеньяне для Ким Бон Хана был создан специальный институт со многими лабораториями, богато оснащенными современным импортным оборудованием. Институт занимал пятиэтажное здание. Периодически созывались конференции по кенраку и публиковались труды на разных языках. Оценки давались самые хвалебные: "великое открытие", "великий перелом в решении основных проблем биологических наук", "революция в развитии медицины" и так далее. Президент Академии медицинских наук Кореи Хон Хак Гын, называя труд Бон Хана "выдающимся научным открытием", писал:

"Эти успехи были достигнуты лишь благодаря мудрому руководству Трудовой партии Кореи и любимого вождя корейского народа Председателя кабинета министров Ким Ир Сена".

Как могло случиться, что алхимическая теория, не имеющая ни малейшего отношения к науке, был принята за "великое открытие"? Единственным объяснением может служить тот факт, что 1 февраля 1962 года Ким Бон Хану и его коллективу было послано письмо Председателя ЦК Трудовой партии Кореи и Председателя Совета Министров КНДР Ким Ир Сена, в котором говорится:

"Горячо поздравляю Вас с великим научным достижением, открытием субстанции кенрак… Весь корейский народ высоко оценивает Ваш подвиг и гордится им как великим достижением в развитии науки нашей страны… Ваша преданность партии и народу демонстрирует благородный облик красных ученых, выпестованных нашей партией…" и так далее. Этого оказалось достаточно.

Подведем промежуточные итоги. На примере истории алхимии мы выяснили, какие формы может обретать первобытная проторелигия в развитии. Пока еще перед нами одиночки, претендующие на особое (я даже сказал бы, исключительное) место в человеческом обществе и во вселенной, но очень скоро они начнут объединяться в группы по интересам, которые, в свою очередь, вырастут, превратившись в тайные оккультные сообщества. Однако даже деятельность этих одиночек демонстрирует, сколь деструктивной может быть практика введения оккультных (в данном случае - алхимических) теорий в рамки официальной науки или государственной политики. Мы можем всячески уважать и воспевать гений Парацельса, но не следует забывать о том, что великий врач во многом заблуждался и не все его рецепты эффективны. Нужно уметь отделять правду от лжи, домыслы от истины, и тогда, быть может, человечество научится обходить те опасные повороты, которые ведут к сумеркам разума. Ведь Франц Таузенд, Трофим Лысенко и Ким Бон Хан - это еще не запредельный случай, в следующих главах я расскажу об оккультных теориях, которые едва не привели к катастрофе весь мир.