Око Мира

Глава 5 Ночь зимы

Ко времени, когда двуколка достигла фермы, солнце уже прошло половину своего пути к закату. Жилой дом на ферме был не очень большим и мало чем напоминал некоторые разросшиеся усадьбы дальше к востоку, – те поселения росли год от года, расширяясь, чтобы вместить в себя многочисленные семейства: в Двуречье под одной крышей зачастую жили три-четыре поколения семьи, включая всевозможных тетушек, дядюшек, кузенов и племянников. В этом отношении Тэм и Ранд совсем не походили на остальных фермеров: мужчины жили на ферме только вдвоем и вели хозяйство в самом Западном лесу.

В доме без всяких пристроек почти все комнаты находились на первом этаже. На втором этаже были только две спальни да чердачная кладовая – в мансарде под самой крышей с крутыми скатами. Если не считать того, что после зимних вьюг на крепких деревянных стенах почти не осталось побелки, дом был в хорошем состоянии и ремонта не требовал. Солома на крыше подновлена, а двери и ставни – выровнены и ладно пригнаны, петли смазаны.

Дом, сарай и каменный загон для овец располагались в углах треугольного двора фермы, на который отважились выйти прогуляться несколько цыплят – в надежде выкопать что-нибудь из мерзлой земли. Возле загона стояли открытый навес, где стригли овец, и каменный наклонный желоб поилки. Неподалеку от полей, между двором и деревьями, смутно вырисовывался высокий конус сушильни над плотно пригнанными досками ее стены. Немногие из фермеров в Двуречье могли прожить без продажи наезжавшим торговцам шерсти и табака.

Ранд заглянул в загон, и на него уставился вожак стада, баран с тяжелыми витыми рогами, но остальные черномордые овцы продолжали безмятежно лежать или стоять, уткнувшись в кормушки. На боках у них курчавилась густая шерсть, но для стрижки было еще очень холодно.

– Не думаю, чтобы здесь появлялся человек в черном плаще. – Ранд повернулся к отцу, который медленным шагом обходил дом, держа наготове копье и внимательно осматривая почву. – Овцы не были бы так спокойны, появись тот поблизости.

Тэм кивнул, но обхода не прервал. Обойдя вокруг дома, он осмотрел землю возле сарая и овечьего загона. Тэм проверил даже коптильню и сушильню. Потом вытянул ведро воды из колодца, зачерпнул из него пригоршню, понюхал воду, осторожно коснулся кончиком языка. Внезапно Тэм рассмеялся и одним глотком воду выпил.

– По-моему, его не было, – сказал он Ранду, вытирая руку о куртку. – Из-за этих людей и лошадей, которых не могу ни увидеть, ни услышать, я на все смотрю шиворот-навыворот. – Он перелил воду из колодезного ведра в другое и направился к дому – с копьем в одной руке и ведром в другой. – Я что-нибудь сготовлю на ужин. И раз уж мы здесь, не помешало бы сделать кое-какую работенку.

Ранд поморщился, с сожалением подумав о Ночи зимы в Эмондовом Лугу. Но Тэм прав. Работы на ферме всегда невпроворот; не успеешь развязаться с одной, как приспели еще две. Он поколебался, но лук и колчан далеко убирать не стал. Если появится этот жуткий всадник, то под рукой лучше иметь не только мотыгу.

Первым делом нужно заняться Белой. Ранд распряг ее, отвел в сарай. Поставив лошадь в стойло рядом с коровой, он сбросил плащ и, обтерев кобылу пучками сухой соломы, вычистил ее парой скребниц. Взобравшись по узкой лестнице на сеновал, сбросил для лошади сена. Подумав, Ранд высыпал в кормушку Белы ковш овса, хотя его оставалось маловато и, если не потеплеет, запас придется растягивать надолго. Корову доили только утром, еще до света, правда, надоя было раза в четыре меньше обычного; теперь, пока цепко держалась зима, молока она давала все меньше.

Овцам корма было задано на два дня – их бы сейчас выпустить на выпасы, но ничто в округе такого названия не заслуживало, – и Ранд только долил им воды. Яйца тоже нужно собрать. Их оказалось всего три. Куры, похоже, набрались ума-разума и научились их прятать лучше.

Взяв мотыгу, Ранд направлялся за дом, к огороду, когда Тэм вышел во двор, уселся на скамейку перед сараем и, прислонив рядом копье, принялся чинить упряжь. Лук, лежавший на плаще в шаге от Ранда, излишней предосторожностью теперь не казался.

Немногие сорняки пробились на свет, но их оказалось гораздо больше, чем всего остального. Капуста задержалась в росте, лишь местами показались всходы бобов и гороха, а на свеклу не было даже намека. Конечно, посажено было еще не все, только небольшая часть, в надежде, что холода успеют закончиться и удастся собрать урожай до того, как погреб опустеет. Много времени прополка не отняла, что в прошлые годы обрадовало бы Ранда, но сейчас он задумался: что они будут делать, если в этот год не удастся ничего собрать? М-да, не очень-то приятная мысль. Так, теперь – дрова.

Ранду казалось: долгие годы уже миновали с тех пор, когда ему не нужно было колоть дрова. Но жалобы и брюзжание тепла в доме не сохранят, так что он сходил за топором, прислонил лук с колчаном к колоде и принялся за работу. Сосна – для жаркого, быстрого пламени, дуб – для долгого огня. Вскоре Ранд вспотел и сбросил с себя плащ. Когда рядом с ним выросла груда поленьев, он уложил их в поленницу у стены дома, рядом с уже готовыми штабелями дров. Почти все они доходили до крыши. Обычно к весне от поленниц мало что оставалось, но в этот год все было по-иному. Колоть и укладывать, колоть и укладывать – Ранд целиком ушел в ритм работы с топором и укладки штабелей. Рука Тэма, коснувшаяся плеча юноши, вернула того к реальности, и на миг он от неожиданности зажмурился.

Пока Ранд работал, подкрались серые сумерки, и быстро наползала ночная мгла. Бледно-тусклая луна тяжело расплылась на верхушках деревьев, словно готовая сорваться и упасть на голову. Ветер стал холоднее – Ранд этого и не заметил – и гнал по темнеющему небу драные клочья облаков.

– Давай, парень, умойся, и будем ужинать. Я уже наносил воды для горячей ванны перед сном.

– В самый раз мне чего-нибудь горяченького, – сказал Ранд, подхватывая плащ и набрасывая его на плечи. Пот пропитал рубаху, и ветер, о котором разгоряченный колкой дров Ранд совсем позабыл, теперь, когда он отложил топор в сторону, пытался заморозить его. Ранд подавил зевок и, дрожа от холода, собрал вещи. – И поспать не помешает. Я мог бы проспать весь праздник.

– На что готов поспорить? – улыбнулся Тэм, и Ранд ухмыльнулся в ответ: он ни за что не пропустит Бэл Тайн, даже если придется не спать неделю. Никто не пропустил бы.

Тэм не пожалел свечей; в большом, выложенном камнями очаге потрескивал огонь, просторная комната радушно встречала теплом. Кроме камина, в комнате сразу притягивал взор огромный дубовый стол – такой длинный, что за него одновременно могла сесть дюжина, а то и больше, человек, хотя с тех пор, как умерла мать Ранда, редко выпадали дни, когда за ним собиралось столько народу. Вокруг стола стояли стулья с высокими спинками, вдоль стен выстроились комоды и сундуки, добротно сработанные самим Тэмом и отличающиеся красотой отделки. К огню был повернут стул с подушечкой на сиденье, который Тэм называл своим читальным креслом. Ранд предпочитал читать, растянувшись на ковре перед камином. Полка с книгами, висящая у двери, выглядела не такой длинной, как в гостинице «Винный ручей», но ведь и достать книги было не так просто. Редкие торговцы привозили больше «горсточки» книг, да и те всегда раскупались в один момент.

Комната на первый взгляд не казалась такой уж прибранной, как дома у большинства фермерских жен: Тэмова подставка для трубки и «Странствия Джейина Далекоходившего» лежали на столе, еще одна книга, переплетенная в дощечки, покоилась на подушечке читального кресла; со скамьи, сбоку от камина, свисали требующие починки ремни упряжи, рядом на стуле – стопка рубах, которые нужно заштопать. В общем, если комната и не выглядела безупречной, то все равно в ней было вполне чисто и опрятно, а от обжитой домашней обстановки становилось почти так же тепло и уютно, как и от ярко горящего очага. Здесь можно было забыть о холоде за стенами. Здесь ничто не напоминало о Лжедраконе. Ни о войне, ни об Айз Седай. Никаких людей в черных плащах. Аромат из котелка, висящего над очагом, растекался по комнате, и, вдохнув его, Ранд почувствовал волчий голод.

Тэм помешал в котелке деревянной ложкой с длинной ручкой, затем зачерпнул для пробы:

– Чуть-чуть подождем.

Ранд поспешил вымыть лицо и руки, – кувшин и тазик стояли на умывальнике возле двери. Юноша мечтал о горячей ванне, чтобы смыть пот и выгнать из себя озноб, но это – потом, когда будет время нагреть в задней комнате большой котел с водой.

Тэм порылся в шкафу и достал длинный, в ладонь, ключ. Он вставил его в большой железный замок на двери и повернул. В ответ на вопросительный взгляд Ранда отец сказал:

– Осторожность не помешает. Может, это моя причуда или, может, из-за погоды что-то на душе тревожно, но… – Тэм вздохнул и подбросил ключ на ладони. – Займусь-ка я задней дверью. – И он скрылся в глубине дома.

Ранд попытался припомнить, запиралась ли когда-нибудь дверь его дома, хоть однажды. В Двуречье двери не запирал никто. В этом не было нужды. По крайней мере, пока.

Сверху, из спальни Тэма, донесся скрежет, как будто по полу протащили что-то тяжелое. Ранд нахмурился. Если Тэму не взбрело в голову переставлять сейчас мебель, то он мог лишь выдвинуть из-под кровати свой старый сундук. Еще одно, чего на памяти Ранда никогда не случалось.

Ранд наполнил маленький чайник водой, повесил его на крюк над огнем, затем стал накрывать на стол. Миски и ложки он вырезал сам. Ставни еще не были закрыты, и время от времени он посматривал в окно, однако на дворе стояла глухая ночь и все, что ему удавалось разглядеть, – это тени от луны. Там вполне мог затаиться черный всадник, но Ранд старался об этом не думать.

Когда вернулся Тэм, Ранд изумленно уставился на него: широкий ремень на поясе Тэма оттягивал меч с бронзовой цаплей на черных ножнах, еще одна цапля украшала рукоять. Раньше Ранду доводилось видеть людей с мечами, но то были охранники купцов. Да еще, конечно, Лан. Что у его отца может быть меч, Ранду и в голову не приходило. Не считая цапель, оружие во многом походило на меч Лана.

– Откуда это? – спросил Ранд. – Ты его купил у торговца? Сколько он стоит?

Тэм медленно вытянул клинок; огненные отблески заиграли на блестящем лезвии. Меч ничем не напоминал прямые простые клинки, что Ранд видел у купеческих охранников. Ни золото, ни самоцветы не украшали оружия, но Ранду оно все равно казалось благородным. Клинок был немного изогнут и заострен с одной стороны, на стали виднелось клеймо – цапля. Короткая крестовина, сработанная в виде витого шнура, отделяла рукоять от клинка. Клинок выглядел непрочным, чуть ли не хрупким – по сравнению с обоюдоострыми и толстыми мечами охранников купцов, теми вполне можно было рубить деревья.

– Он мне достался очень давно, – сказал Тэм, – и очень далеко отсюда. И заплатил я даже слишком дорого: два медяка – многовато за такую штуку. Твоя мать этой покупки не одобрила, но она всегда была мудрее меня. В те времена я был молод, и тогда такая цена не казалась мне чрезмерной. Мама всегда хотела, чтобы я от него избавился, и не раз я подумывал, что она права и нужно просто отдать его.

В свете пламени клинок переливался желто-алыми всполохами. Ранд зачарованно любовался им – он частенько грезил, что у него когда-нибудь будет меч.

– Отдать его? Как можно отдать такой меч?

Тэм хмыкнул:

– Много ли от него проку, когда пасешь овец? Поля им не вспашешь, хлеба не сожнешь. – Минуту он смотрел на меч, словно раздумывая, на что может сгодиться подобная вещь. В конце концов он отвел от него тяжелый взгляд. – Но если только меня не одолевают самые дурные и мрачные предчувствия, если счастье от нас и впрямь отвернулось, то, может быть, в следующие несколько дней мы будем радоваться, что я его не отдал, а засунул в тот старый сундук. – Клинок плавно скользнул в ножны, и Тэм с недовольным выражением отер руку о рубаху. – Мясо, должно быть, уже готово. Я разложу, а ты чай завари.

Ранд кивнул и, хотя и горел нетерпением узнать все поподробнее, взял металлическую коробку с чаем. Для чего Тэму понадобилось покупать меч? Ранду трудно было это представить. И где Тэм его раздобыл? Далеко ли? Из Двуречья вообще никто не уходил; по крайней мере, считаные единицы. У Ранда имелось смутное подозрение, что его отец бывал в чужих краях, а не только в Двуречье, – ведь мать Ранда была чужестранкой, – но меч?.. У него накопилась уже целая уйма вопросов к тому времени, как они собрались сесть за стол.

Вода для чая сильно кипела, и Ранду пришлось обхватить ручку чайника тряпкой, чтобы снять его с крюка. Жар чувствовался даже сквозь ткань. Когда юноша выпрямился у камина, дверь содрогнулась от тяжкого удара – от него хрустнул замок. Из головы сразу же вылетели всякие мысли о мече и горячем чайнике в руке.

– Кто-то из соседей, – неуверенно сказал Ранд. – Мастер Доутри хотел одолжить… – Но ферма Доутри, их ближайшего соседа, была в часе ходьбы даже при дневном свете, а Орен Доутри, каким бы бесстыдным просителем ни был, вряд ли в ночную темень высунет нос из дома.

Тэм тихо поставил миски с тушеным мясом на стол. Медленно отодвинулся от стола. Обе его ладони легли на рукоять меча.

– Не думаю… – начал было он, но тут дверь с грохотом распахнулась и искореженные детали замка разлетелись по полу.

Дверной проем заполнила фигура крупнее любого человека, виденного Рандом, – фигура в черной, до колен, кольчуге, с шипами на запястьях, локтях и плечах. Одна рука незнакомца сжимала тяжелый меч с искривленным клинком, напоминающим косу, другая – заслоняла глаза, будто защищая их от света.

Ранд почувствовал что-то вроде огромного облегчения. Кто бы то ни был, это не всадник в черном плаще. Потом юноша заметил упирающиеся в притолоку крученые бараньи рога, растущие из головы существа, а там, где должны были быть рот и нос, скалилось волосатое рыло. Ранд успел осознать все это за один глубокий вдох, а потом, издав жуткий вопль, не размышляя, метнул горячий чайник в нечеловеческую голову.

Кипяток выплеснулся из чайника и потек по морде, тварь взревела, в ее вое слышался крик боли и звериное рычание. В миг, когда чайник попал в звериное рыло, сверкнул меч Тэма. Рев сразу же сменился хрипом и бульканьем, и огромная фигура стала заваливаться на спину. Не успела тварь упасть, как мимо нее попыталась вломиться в дверь другая. Ранд разглядел уродливую голову, увенчанную острыми шипами рогов, прежде чем Тэм ударил снова, и теперь два громоздких тела загораживали дверь. Он услышал, как отец кричит:

– Беги, парень! Прячься в лесу!

Тела в дверном проеме дергались – другие нападающие старались выволочь их наружу. Тэм подсунул плечо под массивную столешницу; крякнув от усилия, он опрокинул стол поверх клубка тел.

– Их слишком много, не сдержать! Через заднюю дверь! Бегом! Бегом! Я – следом!

Ранд повернулся, и стыд – за то, что так быстро послушался приказа, – ожег его. Ему захотелось остаться и помочь отцу, хотя чем помочь, он не имел ни малейшего представления. А страх ухватил его за горло, и ноги сами несли прочь. Ранд вылетел из комнаты, побежал вглубь дома, так быстро, как никогда в жизни. Грохот, треск и крики, доносящиеся от передней двери, преследовали его по пятам.

Ранд взялся за засов на задней двери, когда взгляд его упал на железный замок, который никогда не запирался. Если не считать того, что Тэм запер его именно сегодня. Оставив засов на месте, юноша метнулся к боковому окну, поднял раму и толкнул ставни. Полутьма сумерек уже сменился ночною мглой. Медленно плывущие по диску полной луны облака пятнали двор фермы неясными тенями, которые будто гонялись одна за другой.

«Тени», – сказал себе Ранд. Всего лишь тени. Задняя дверь скрипнула, когда кто-то – или что-то – налег на нее, пытаясь открыть. В горле у Ранда разом пересохло. Глухой удар сотряс дверь и добавил ему прыти; он выскользнул через окно, словно заяц, прячущийся в нору, и съежился у стены под окном. Внутри, в комнате, с громким и резким звуком раскололось дерево.

Ранд заставил себя приподняться к углу окна и одним глазом заглянул внутрь. Многого он в темноте не разобрал, но то, что увидел, оказалось предостаточно, даже больше, чем ему хотелось. Дверь косо висела на одной петле, и в комнату осторожно заходили смутные фигуры, переговариваясь низкими гортанными голосами. Ранд ничего не понял, – наречие, не предназначенное для человеческого слуха, звучало неприятно и грубо. На топорах, копьях, шипастых доспехах сверкали случайные лунные блики. По полу шаркали тяжелые башмаки и доносился ритмичный перестук, словно бы от копыт.

Ранд облизнул пересохшие губы. Сделав глубокий, судорожный вдох, он изо всех сил крикнул:

– Они подбираются сзади! – Слова больше походили на хриплое карканье, но они все-таки прозвучали, на что юноша уже едва надеялся. – Я снаружи! Беги, отец!

С последними словами Ранд рванул прочь от дома.

Вслед ему из задней комнаты понеслись яростные крики на странном грубом языке. Громко и отчетливо разлетелось вдребезги стекло, и позади юноши что-то с глухим шумом бухнулось на землю. Ранд догадался, что один из тех решил просто проломиться через окно, а не протискиваться в него, но он и не подумал оглянуться, чтобы удостовериться в верности своей догадки. Словно лис, убегающий от своры гончих, Ранд устремился в ближайшую тень, где не было лунного света, как бы направляясь к лесу, затем бросился на землю, скользнул в сторону сарая и его огромной, еще более глубокой тени. Что-то упало ему на плечи, и Ранд заметался и заизвивался, сам не понимая, старается он убежать или бороться, пока вдруг не обнаружил, что сражается с новым черенком для мотыги, который накануне доделывал Тэм.

«Идиот! – Несколько мгновений он лежал, пытаясь унять неровное дыхание. – Дурак Коплин, вот идиот!» Ранд стал пробираться вдоль задней стены сарая, волоча черенок за собой. Подмога небольшая, но лучше, чем ничего. С опаской он выглянул за угол, окидывая взглядом двор фермы и дом.

Твари, которая выпрыгнула следом за ним, видно не было. Она могла оказаться где угодно. Естественно, выслеживая его. Даже могла подкрадываться к нему вот в этот самый миг.

Слева от Ранда, в овечьем загоне, раздавалось испуганное блеяние; овцы метались, будто пытаясь вырваться на волю. Смутные фигуры, похожие на тени, маячили у освещенных окон, и во тьме сталь лязгала о сталь. Внезапно одно окно осыпалось дождем стекла и щепок: из него выскочил Тэм, по-прежнему с мечом в руке. Он приземлился на ноги, но, вместо того чтобы бежать от дома, бросился вокруг него, не обращая внимания на уродливых тварей, которые полезли за ним из разбитого окна и из двери.

Ранд смотрел, не веря своим глазам. Почему Тэм не попытался убежать? Потом понял: Тэм слышал его голос у задней двери.

– Отец! – выкрикнул Ранд. – Я уже здесь!

Тэм развернулся на бегу, но побежал не к Ранду, а в сторону от него.

– Беги, парень! – крикнул он, махнув мечом, словно делая знак кому-то впереди. – Прячься!

С дюжину громадных фигур устремились за ним, ночной воздух разорвали режущие слух крики и пронзительный вой.

Ранд прыгнул обратно в тень за хлевом. Из дома – в случае если какая-то из тварей останется внутри – его здесь не увидят. Он был в безопасности, по крайней мере на время. Он, но не Тэм. Тэм, который пытается увести от него этих тварей. Пальцы Ранда до боли в костяшках стиснули черенок от мотыги, и он сцепил зубы, чтобы сдержать горький смех. Ручка от мотыги. Столкнуться лицом к лицу с одним из этих чудовищ всего лишь с палкой в руках – это не то же самое, что забавляться с Перрином схваткой на посохах. Но бросить Тэма…

– Если я буду двигаться так, будто подкрадываюсь к кролику, – прошептал он себе, – они никогда меня не услышат и не увидят. – Вселяющие ужас крики эхом отдавались во тьме, и Ранд попытался проглотить вставший в горле комок. – Больше похожи на стаю оголодавших волков. – Беззвучно он скользнул от сарая к лесу, сжимая ручку от мотыги так, что заныли пальцы.

Вначале окружившие со всех сторон деревья успокоили Ранда. Деревья помогут ему спрятаться от напавших на ферму существ – кем бы они ни были. Однако лунные тени, когда он крался по лесу, двигались кругом, и стало казаться, будто тьма в лесу тоже меняется и двигается. Деревья, неясно вырисовывающиеся впереди, стали выглядеть какими-то недобрыми; ветви злобно изгибались к человеку. На самом ли деле это только деревья и сучья? Ранд почти слышал ворчание и еле сдерживаемые в глотках смешки тех, кто поджидал его. Вой преследователей Тэма не тревожил ночь, но в безмолвии, пришедшем на смену крикам, юноша вздрагивал всякий раз, когда в порывах ветра ветки скреблись друг о друга. Он пригибался все ниже и ниже и ступал все медленнее и медленнее. Из страха, что его услышат, Ранд едва осмеливался дышать.

Вдруг протянувшаяся сзади рука накрыла его рот, и запястье юноши сжало железной хваткой. Свободной рукой Ранд, чтобы хоть как-то сдержать напавшего, яростно махнул через плечо.

– Не сломай мне шею, парень, – услышал он хриплый шепот Тэма.

Напряжение спало, превратив мускулы Ранда в кисель. Когда отец выпустил его, он упал на четвереньки, тяжело дыша, словно пробежал несколько миль. Тэм опустился рядом, опершись на локоть.

– Я бы и не пытался так поступать, если б сообразил, как ты вырос за последние пару лет, – тихо произнес Тэм. Его глаза все время чутко наблюдали за окружающей тьмой. – Но нужна была уверенность, что ты не вскрикнешь. У некоторых троллоков слух как у собаки. А может, и лучше.

– Но троллоки только… – Ранд не закончил фразу. Теперь уже не только сказки, после сегодняшнего вечера – не только. Те твари могли вполне быть троллоками или даже самим Темным. – Ты уверен? – прошептал он. – Я о… троллоках?

– Да, уверен. Но что занесло их в Двуречье?.. До сегодняшнего вечера я ни одного не видел, но разговаривал с людьми, кто с ними сталкивался, поэтому кое-что мне известно. Может, достаточно, чтобы мы остались живы. Слушай внимательно. Троллоки в темноте видят лучше, чем человек, но яркий свет их слепит, по крайней мере на время. Наверное, поэтому-то нам и удалось удрать, хоть их и было много. Некоторые могут выслеживать по запаху или по звуку, но, говорят, они ленивы. Долгой погони они не любят.

От услышанного у Ранда на душе стало лишь чуточку легче.

– В сказаниях они ненавидят людей и служат Темному.

– Если кому и место в стаде Пастыря Ночи, парень, так это троллокам. Убивать для них – удовольствие, так мне говорили. Но на этом мои познания кончаются, добавлю лишь еще одно: доверять им можно, только если они боятся тебя, да и тогда не больно-то. Вот и все.

Ранд задрожал. Он не думал, что ему захочется встречаться с тем, кого боятся троллоки.

– По-твоему, они еще гонятся за нами?

– Может, да, а может, и нет. Соображают они, похоже, туго. Когда мы оказались в лесу, я без особых хлопот отправил тех, что ломились за мной, в сторону гор. – Тэм провел рукой по своему правому боку, затем поднес ладонь к лицу. – Однако лучше действовать так, словно бы они неподалеку.

– Ты ранен.

– Говори потише. Это всего-навсего царапина, и все равно сейчас ничего не сделать. Хорошо хоть вроде потеплело. – С тяжелым вздохом Тэм лег на спину. – Возможно, для нас будет не так уж плохо провести ночь в лесу.

Из самой глубины сознания Ранда всплыли несбыточные мечты о куртке и о теплом плаще. Деревья защищали от самых сильных пронизывающих порывов ветра, но все равно он впивался морозными кинжалами и чуть не резал тело. Нерешительно Ранд дотронулся до лба Тэма и вздрогнул.

– Ты весь горишь. Тебе нужно к Найнив.

– Чуток погодя, парень.

– У нас нет времени. Идти не близко, и в темноте.

Юноша с трудом поднялся на ноги и попытался приподнять отца. Вырвавшийся у Тэма сквозь сжатые зубы стон заставил Ранда торопливо, но осторожно опустить его на землю.

– Дай мне немного передохнуть, мальчик мой. Я устал.

Ранд в досаде стукнул себя кулаком по бедру. Укрывшись в доме, где есть огонь и одеяла, много воды и в избытке ивовой коры, он готов был ждать до рассвета, а потом – запрячь Белу и отвезти Тэма в деревню. Здесь же нет огня, нет одеял, нет двуколки, нет Белы. Но эти твари по-прежнему в доме. Если Тэма нельзя отнести домой, то, может, удастся кое-что из нужного принести сюда, к Тэму. Если троллоки ушли. Должны же они уйти рано или поздно.

Ранд глянул на ручку от мотыги, потом отбросил ее. Он вытащил меч Тэма. Клинок тускло блестел в бледном лунном сиянии. Странно было чувствовать в ладони длинную рукоять; своей тяжестью меч непривычно оттягивал руку. Он взмахнул мечом несколько раз в воздухе и со вздохом опустил его. Рубить воздух – легко и просто. Если придется иметь дело с троллоком, не побежит ли он вместо этого со всех ног или не застынет ли, похолодев, на месте, не в силах пошевелиться, пока троллок будет замахиваться одним из тех страшных клинков и пока… «Хватит! Этим никак не поможешь!» – сказал он сам себе.

Когда Ранд выпрямился и повернулся, Тэм поймал его за руку:

– Куда ты собрался?

– Нам нужна повозка, – мягко ответил Ранд. – И одеяла. – Он был потрясен тем, как легко высвободил рукав из руки отца. – Отдыхай, я скоро вернусь.

– Будь осторожен, – выдохнул Тэм.

Ранд не мог разглядеть в лунном свете лица Тэма, но чувствовал на себе его взгляд.

– Хорошо.

«Так же осторожен, как мышь, угодившая в гнездо ястреба», – подумал он.

Бесшумно, словно тень, Ранд скользнул в темноту. Ему вспомнилось, как в детстве он много раз играл в лесу с друзьями в пятнашки: подбираешься к приятелю, стараясь, чтобы он тебя не услышал, пока не положишь руку ему на плечо. Вот только с троллоками в пятнашки играть как-то не хотелось.

Пробираясь по лесу, Ранд пытался сообразить, что делать. Выйдя к опушке леса, он успел придумать и отбросить уже с десяток всяких планов. Все упиралось в одно: есть еще троллоки на ферме или их нет? Если они убрались, тогда он просто зайдет в дом и возьмет все, что нужно. Если же они по-прежнему там, то… В этом случае ничего не остается, кроме как вернуться к Тэму. Последнее Ранду не нравилось, но что хорошего, если его просто убьют?

Ранд вглядывался в постройки фермы. В лунном свете темными пятнами стояли сарай и загон для овец. Но светились окна на фасаде, и свет вырывался из прямоугольника открытой передней двери. «Что это? Свечи, что зажег отец, или там засели троллоки?»

От пронзительного крика козодоя Ранд дернулся и подскочил на месте, потом, содрогаясь всем телом, осел у дерева. Оставаться тут – толку никакого, так он ничего не добьется. Он лег на живот и медленно пополз, неуклюже держа меч перед собой. Вжимаясь в землю, стараясь не поднимать головы, Ранд добрался до загона.

Скорчившись у задней стенки, сложенной из камней, он прислушался. Ни единый звук не нарушал ночную тишь. Юноша осторожно приподнялся и посмотрел поверх стенки во двор фермы. У освещенных окон и двери не мелькало ни единой тени. «Сначала Бела и двуколка или же одеяла и все остальное?» – задумался он. Выбрать ему помог свет. В сарае было темно. Внутри могло ждать что угодно, а что именно – он узнает не раньше, чем станет слишком поздно. По крайней мере, то, что ждет в доме, можно увидеть заранее.

Решив снова лечь на землю, он вдруг замер. Не слышалось ни единого звука. Овцы должны были уже успокоиться и уснуть, хотя это и маловероятно, – даже в самый глухой ночной час несколько овец всегда не спали, шурша чем-то в загоне и время от времени блея. Ранд с трудом различил темнеющие неподвижные холмики. Одна овца лежала совсем рядом с ним.

Стараясь не шуметь, он перегнулся через стенку и протянул руку к смутно видневшемуся бугорку. Пальцы уткнулись в завитки шерсти, затем Ранд почувствовал что-то влажное – овца не шевелилась. Из горла вырвался шумный выдох, он отпрянул назад и едва не выронил меч, упав на землю возле загона. «Они убивают ради забавы». Ранд вытер дрожащую руку о землю.

Со злостью он напомнил самому себе, что ничего не изменилось. Троллоки сделали свое кровавое дело и ушли. Повторяя это себе, он полз через двор фермы, стараясь прижиматься ниже, но при этом не забывая оглядываться по сторонам. Ранд никогда не предполагал, что когда-нибудь позавидует червякам.

Приблизившись к дому, юноша привалился к стене, как раз под выбитым окном, и прислушался. Ровный глухой шум крови в ушах был самым громким звуком, что он услышал. Медленно-медленно Ранд приподнял голову и заглянул в окно.

В золе очага вверх дном валялась кастрюля. По всей комнате было разбросано расщепленное, изрубленное дерево, из мебели в целости не осталось ничего. Даже стол лежал на боку, две ножки его торчали неровными обрубками. Все ящики комодов выдернуты и разломаны, дверцы буфетов – распахнуты, многие висели на одной петле. Содержимое шкафчиков валялось поверх обломков, сверху все было обсыпано белым. Судя по всему – мукой и солью из рассеченных мешков, сброшенных с полки у камина. Довершали картину разгрома четыре скрюченных тела, кучей лежавшие среди обломков мебели. Троллоки.

Одного из них Ранд признал по бараньим рогам. Другие были очень похожи на первого, несмотря на некоторые различия, – отвратительная смесь человеческих лиц, изуродованных рогами, перьями, шерстью и звериными рылами. Их руки, почти человеческие, только подчеркивали уродство. На двоих были тяжелые башмаки; у двух других ноги оканчивались копытами. Не мигая, Ранд смотрел на них до рези в глазах. Ни один из троллоков не шевелился. Они, должно быть, мертвы. А Тэм ждет.

Ранд вбежал в дверь и остановился: в ноздри ударило зловоние. Единственное, с чем он мог сравнить этот запах, – хлев, который не чистили месяцами. Стены измараны мерзкого вида пятнами. Дыша через рот, Ранд стал торопливо рыться среди беспорядочно разбросанных на полу вещей и обломков. В каком-то из буфетов раньше лежал бурдюк.

Шорох за спиной морозным ознобом прошелся по позвоночнику, и Ранд резко развернулся, зацепившись за обломок стола и едва не упав. Он удержался на ногах и застонал сквозь зубы, которые наверняка застучали бы, не стисни он их так, что заныла челюсть.

Один из троллоков поднимался на ноги. Над волчьим рылом горели запавшие глаза. Тусклые, лишенные всякого выражения глаза, но все равно чересчур человеческие. Волосатые, заостренные уши непрерывно подрагивали. Тварь переступила через тело одного из своих мертвых товарищей острыми козлиными копытами. Такая же, как и на других, черная кольчуга терлась о кожаные штаны, громадный, изогнутый косой меч болтался у чудища на боку.

Тварь что-то невнятно произнесла, гортанно и грубо, затем сказала:

– Другие уйти. Нарг остаться. Нарг умный. – Слова были искажены и плохо понятны: их произносила пасть, вовсе не приспособленная для человеческой речи. Как казалось Ранду, их тон должен был быть успокаивающим, но юноша не в силах был оторвать глаз от длинных и острых, покрытых пятнами зубов, которые сверкали всякий раз, когда это создание разевало пасть. – Нарг знать, кто-то когда-то вернется обратно. Нарг ждать. Меч не нужен тебе. Брось меч.

Пока троллок говорил, Ранд еще не понимал, что обеими руками сжимал меч Тэма, направив дрожащее острие в огромную тварь. Ее голова и плечи возвышались над юношей, широкая грудь и могучие плечи не шли ни в какое сравнение с телосложением мастера Лухана.

– Нарг не делать больно. – Жестикулируя, троллок подступил на шаг ближе. – Ты брось меч.

Темные волосы на тыльной стороне его рук густотой походили на мех.

– Стань где стоял, – сказал Ранд, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Зачем вы это сделали? Зачем?

– Влжа дайг рогхда! – Рык быстро превратился в оскал улыбки. – Брось меч. Нарг не делать больно. Мурддраал хочет говорить с тобой. – Что-то промелькнуло по исказившейся морде. Страх. – Другие вернутся, ты говорить с мурддраалом. – Троллок сделал еще один шаг, большая рука дернулась к эфесу меча-косы. – Ты брось меч.

Ранд облизнул губы. Мурддраал! Наихудшие из сказаний расхаживают наяву нынче ночью. Явись Исчезающий, и троллоки покажутся по сравнению с ним смирными овечками. Ему нужно сбежать. Но если этот троллок вытащит свой тяжелый клинок, то не останется уже ни единого шанса. Ранд вымученно улыбнулся дрожащими губами.

– Ладно. – Пальцы сильнее сжали рукоять меча, он опустил руки вниз. – Я поговорю.

Волчья улыбка превратилась в рычание, и троллок бросился на юношу. Ранд никогда бы не поверил, что такая огромная тварь способна двигаться так быстро. В отчаянии он вскинул меч. Чудовищно-громадное тело обрушилось на него, отшвырнув к стене. От навалившейся тяжести нельзя было вздохнуть. Когда они упали на пол – троллок сверху, – Ранд стал бороться за глоток воздуха. Он бешено сопротивлялся, отталкивая ищущие цепкие и толстые руки, увертываясь от щелкающих челюстей.

Вдруг троллок судорожно дернулся и затих. Порядком помятый, весь в ушибах, чудом не задохнувшийся, Ранд только и мог что лежать, не веря случившемуся. Тем не менее он быстро пришел в себя, по крайней мере настолько, чтобы выползти из-под тела троллока. Из-под мертвого тела. Окровавленный клинок торчал из самой середины троллоковой спины. Все же меч он поднял вовремя. Пальцы Ранда были липки от крови, поперек груди шла быстро темнеющая кровавая полоса. Ранда замутило. Его трясло как от пережитого ужаса, так и от облегчения – он все еще жив.

Другие вернутся, сказал троллок. Другие троллоки вернутся обратно на ферму, в дом. И мурддраал, Исчезающий. В сказаниях говорится, что Исчезающие футов двадцати ростом, с горящими огнем глазами, что они скачут верхом на тенях, словно бы на лошадях. Когда Исчезающий сворачивает в сторону, он пропадает и никакая стена ему не помеха. Ранд решил, что надо сделать то, зачем он пришел, и побыстрее отсюда удирать.

Закряхтев от усилия, Ранд перевернул тело троллока, чтобы вытащить меч, – и чуть не бросился наутек, когда открытые глаза уставились на него. Только потом он сообразил, что смотрят они сквозь поволоку смерти.

Ранд вытер руки о превратившуюся в лохмотья тряпку – еще утром она была рубашкой Тэма – и выдернул меч. Очистив от крови клинок, он с тяжелым чувством бросил тряпку на пол. На уборку нет времени, подумал он с нервным смехом и, чтобы унять его, с силой стиснул зубы. Ранд не понимал, можно ли будет отчистить дом, чтобы тот вновь обрел уютный, обжитой вид. Этой отвратительной вонью наверняка пропитались все балки. Но сейчас нет времени размышлять об этих делах. «Нет времени на уборку. Может, нет времени уже ни на что».

Ранд был уверен, что о каких-то нужных вещах он позабыл, но Тэм ждал, а троллоки возвращались. Он стал собирать то, о чем успел вспомнить. Шерстяные одеяла из спален наверху, чистое полотно, чтобы перевязать рану Тэма. Плащи и куртки. Мех для воды, который он обычно брал с собой, когда выгонял овец на пастбище. Чистую рубаху. Выдастся ли минута, чтобы переодеться, Ранд не знал, но при первой же возможности он хотел скинуть с себя испачканную кровью одежду. Маленькие мешочки с ивовой корой и другими лечебными травами оказались сейчас частью темной неопрятной кучи на полу, и заставить себя прикоснуться к ней он был не в силах.

Принесенное Тэмом ведро по-прежнему стояло у камина, чудом не опрокинутое и не загаженное. Ранд наполнил мех, а оставшейся водой наспех ополоснул руки. Еще раз напоследок обвел все взглядом, припоминая, не забыл ли чего. Среди разгрома он заметил свой лук, переломанный надвое в самом толстом месте. Вздрогнув, юноша выпустил обломки из рук. Хватит и того, что уже собрано, решил Ранд и сложил все снаружи, у двери.

Последнее, что он сделал, перед тем как покинуть дом, – отыскал среди беспорядка фонарь с заслонками. В нем еще оставалось немного масла. Засветив его от свечи, юноша задвинул заслонки – отчасти от ветра, но больше для того, чтобы не привлечь внимания, – и заторопился во двор, с фонарем в одной руке и мечом – в другой. Вряд ли он мог сказать заранее, что обнаружит в сарае. Загон для овец дал ему понять, что не стоит надеяться на многое. Но чтобы доставить Тэма в Эмондов Луг, ему нужна повозка, а для двуколки нужна Бела. Поэтому приходилось на что-то надеяться.

Двери сарая были распахнуты настежь, одна покачивалась на ветру и поскрипывала. На первый взгляд все внутри было как обычно. Потом взор Ранда упал на пустые стойла, их дверцы оказались сорваны с петель. Бела и корова исчезли. Торопливо Ранд прошел в глубину сарая. Двуколка лежала на боку, половина спиц в колесах оказалась выломана. От одной оглобли остался обрубок длиной всего в фут.

Ранда наполняло отчаяние, которое он еле сдерживал. Он не был уверен, что сможет донести Тэма до деревни, даже если отец и выдержит такую дорогу. Боль могла убить Тэма скорее, чем жар. Так или иначе, но это единственная оставшаяся возможность. Все, что можно сделать, сделано. Ранд развернулся и шагнул было к выходу, когда взгляд его зацепился за отрубленную оглоблю, валяющуюся на засыпанном соломой полу. Неожиданно он улыбнулся.

Поспешно юноша поставил фонарь на пол, рядом положил меч и в следующее мгновение уже ухватился руками за двуколку и напряг все силы, чтобы перевернуть ее. С сухим треском посыпавшихся спиц повозка стала на колеса, а потом Ранд, подсунув плечо, опрокинул ее на другой борт. Целая оглобля теперь торчала прямо. Подхватив с земли меч. Ранд рубанул по хорошо высушенному ясеню. К его радостному удивлению, от его ударов во все стороны полетели щепки, и Ранд отрубил оглоблю быстрее, чем ему это удалось бы с помощью отточенного топора.

Когда оглобля упала на пол, Ранд с интересом посмотрел на лезвие меча. Даже отлично заточенный топор должен был затупиться о столь твердое, старое дерево, но клинок казался таким же блестящим и острым, как и раньше. Он дотронулся до лезвия большим пальцем и поспешил сунуть палец в рот. Лезвие до сих пор было острым как бритва.

Но удивляться времени не было. Задув фонарь – не хватало еще в довершение всего спалить дотла сарай, – Ранд поднял оглобли и побежал обратно к дому, чтобы забрать оставленные там вещи.

Все вместе оказалось страшно неудобной ношей. Пока он, спотыкаясь, шел по распаханному полю, оглобли от двуколки, хоть и не тяжелые, так и вело из стороны в сторону, и удержать их, норовящих выскользнуть или удариться концами о землю, было не так просто. Однако в лесу оказалось еще хуже: оглобли цеплялись за стволы, едва не сбивая юношу с ног. Проще было бы их просто волочь по земле, но тогда за ним оставался бы отчетливый след. Поэтому Ранд намеревался терпеть неудобство своей ноши как можно дольше.

Тэм лежал там, где он его и оставил, и, похоже, спал. Ранд, внезапно испугавшись, сбросил свою поклажу и положил руку отцу на лоб. Да, как он и надеялся, Тэм спал; он по-прежнему дышал, однако жар стал сильнее.

Прикосновение потревожило Тэма, и в дремотном тумане он прошептал:

– Это ты, мальчик мой? Волновался за тебя. Грезы минувших дней. Ночные кошмары.

Тихо бормоча, он опять забылся.

– Не беспокойся, – сказал Ранд. Он укрыл Тэма от ветра курткой и плащом. – Я постараюсь отнести тебя к Найнив как можно скорее. – Юноша стянул с себя измаранную кровью рубаху, почти не замечая холода и стремясь поскорее избавиться от нее, и торопливо надел чистую. Отбросив грязную рубаху в сторону, Ранд почувствовал себя так, словно принял ванну. Он продолжил говорить, стараясь одновременно убедить себя и успокоить Тэма: – Очень скоро мы будем под надежной крышей, в деревне, и Мудрая сделает все как надо. Вот увидишь, все будет хорошо.

Эта мысль стала теперь для Ранда лучом надежды. Юноша натянул свою куртку и склонился над Тэмом, занявшись его раной. Они будут в безопасности, как только окажутся в деревне, и Найнив вылечит Тэма. Надо только донести отца туда.