Окруженец

13

И снова я шел на восток и думал о том, что когда-нибудь развернусь на сто восемьдесят градусов и пошагаю в обратную сторону. И не ведал я, что это так и будет, однако будет много-много раз.

Немцев в лесу я больше не встречал, кроме случая с летчиком. Но это был для них особый случай, а без нужды они в чащу не лезли. Поэтому я расслабился и вел себя довольно беспечно. Однажды, во время дневного отдыха, я как-то незаметно задремал. А проснулся от того, что кто-то тяжело дышал у меня над ухом, спросонья я ничего толком не понял, но рука моя уже лежала на автомате. Я медленно скосил глаза в сторону и увидел…мирно жующую корову. Вот это номер! А ведь так можно заснуть и не проснуться, но это в лучшем случае, а в худшем мог бы и в плену оказаться, как кур в щах. Я смотрел на корову, и она глядела на меня своими большими влажными глазами, а ведь и позабыть уже успел, что есть на свете и другая жизнь. На шее у коровы привязана веревочка, но колокольчика не было, вот она и подобралась ко мне бесшумно. Но это не оправдывает меня, ни в каком случае. Вдруг невдалеке послышался чей-то тоненький голосок: «Майка, Майка!». Я насторожился, напряглась и корова, повернув голову набок и прядя ушами. Опасности я не почувствовал, поэтому просто так сидел возле коровы и не двигался, чтобы не испугать ребенка, а в том, что корову искал ребенок я не сомневался. Наконец, я увидел его, это был белобрысый мальчик, лет восьми, он меня тоже заметил и остановился, нерешительно переступая с ноги на ногу. Мальчик подозрительно смотрел на меня, а глаза его выглядели взрослыми на детском личике:

– Дяденька! Это наша корова, не забирай ее, а то нам есть будет нечего.

Он беспомощно смотрел на меня, а из глаз у него готовы были выкатиться слезы. Я не выдержал:

– Мальчик, да ты не бойся! Свой я, и корова ваша мне не нужна.

Он перестал шмыгать носом и вытер глаза рукавом грязной рубашонки:

– Правда? А ты кто?

– Солдат я, меня зовут дядя Витя, а тебя как?

– А меня Васькой, а еще у меня брат есть старший – Ванька.

– Ну, вот и познакомились, а теперь рассказывай, почему ты здесь и как, вообще, дела?

– Дядь Вить, может быть, пойдем к нам, там тебе все и расскажут, там мамка и тетя Лена.

– Ну, хорошо, веди.

Васька перекинул хворостину в другую руку и крикнул:

– Майка, домой!

Корова послушно развернулась и медленно пошла впереди нас, помахивая хвостом и мотая головой, таким способом она отгоняла кровососную братию, которой здесь было предостаточно. Некоторое время мы молчали, а потом я спросил:

– Слушай, Вась, а корова-то не убежит?

– Да ну! Ее доить уже пора, она и сама бы пришла, но только попозже.

– Хорошо, а скоро мы придем?

– Да, вот уже подходим.

И, действительно, в скором времени мы вышли на поляну в лесу, на которой стояло несколько шалашей, хотя шалашами назвать эти «соороужения» было трудновато. Навстречу нам выбежала женщина лет тридцати и закричала:

– Васька, паразит, где пропал? Корову уже пора доить давно!

– Мам, она колокольчик потеряла и забрела подальше, вот пришлось искать.

– Не ври…

И тут она заметила меня и осеклась. Застыла, напряженно глядя на меня, потом перевела взгляд на сына:

– Васька, кто это?

– Мам, не бойся, это наш, советский!

Он, почему-то, с удовольствием произнес это слово «советский», хотя пришло оно в эти края совсем недавно. Что же, пацан есть пацан, ему нравится. Из других шалашей вышло остальное население лагеря – две женщины, помладше и постарше, и две маленькие девочки, очевидно, близняшки. Не было видно только Ваньки, старшего Васькиного брата. Но, вот и он объявился, я услышал хруст за спиной, повернулся и увидел подростка. Он стоял почти рядом и замахивался на меня каким-то колом, но увидел звездочку на фуражке и выпустил палку из рук. Вот это и был Ванька. Я улыбнулся и потрепал его по вихрастой голове:

– Молодец, не даешь мамку в обиду!

Но он только нахмурился и ничего не ответил, а Васька взял меня за руку и потащил ближе к народу. Я приблизился к людям и представился:

– Лейтенант Герасимов, можно Виктор.

После некоторого замешательства ко мне подошла мать мальчишек:

– А меня зовут Ольга.

Потом она представила остальных – это была ее подруга Лена и две ее девчонки, Люда и Люба, а также ее мать Мария.