Оле, Мальорка !

Глава десятая

Что ж, описанные события случились примерно неделю назад. Сегодня суббота — эта суббота, — а памятная вечеринка у Оньона, начавшись в прошлую субботу, завершилась для меня утром в понедельник. А вот за всю прошедшую неделю не случилось ровным счетом ничего.

Или почти ничего.

Я получил письмо от Донны — помните мою шведскую пташку? Судя по тону письма, настроение у неё стало чуть лучше, чем в день отъезда. Ученик из её шведа-любовника получился неважный; во всяком случае, любовную технику Рассела Тобина он осваивал крайне медленно. Но личный рекорд у него уже вырос и составил целых пятнадцать минут. Донна спросила, может ли она заехать ко мне на недельку в конце сезона, чтобы пройти повторный курс обучения, или я буду слишком занят. Я написал в ответ, что в Пальма-Нове ей всегда рады, а в случае её приезда я брошу все — почти все, — чтобы освежить и закрепить пройденное. Вот так-то!

Что еще? Да, Элла и Дорис прислали мне очень милые открытки. По словам Эллы, она пыталась убедить владельца местной рыбной лавки готовить по субботам паэлью, но тот пока не поддавался на уговоры.

Дорис — лапочка — поведала, что стала брать уроки фламенко, надеясь, что зажигательный испанский танец поможет ей сбросить пару сотен фунтов.

А вот Вилли Рэндалл как в воду канул. Должно быть, ещё не осознал, бедолага, что вернулся домой.

Я пока ещё не решил, чем займусь в ноябре, по окончании сезона. Мне до сих пор трудно осознать, что я могу запросто купить билеты в Гонконг, Париж, Москву или Рим, а, прилетев туда, ещё сорить деньгами направо и налево. Как бы то ни было, я твердо решил, что торопиться не стану.

Ой, извините, кто-то звонит в дверь. Уже семь вечера — значит, это Патрик. Вы только не подумайте чего лишнего, хотя я вас отлично понимаю. Да, как-никак, сегодня субботний вечер и все такое. Нет, сегодня мы с Тони и Патриком решили потрудиться на благо общества.

Дело в том, что этим утром в Пальме открылся международный конгресс фармакологов и косметологов, которые собрались обсудить проблему влияния загара на человеческую кожу. Поскольку львиная доля съехавшихся ученых женщины и довольно молодые, — Патрик, проявив чисто ирландское благородство, согласился пожертвовать своим и нашими с Тони туловищами ради науки. Словом, мы уговорились предоставить свои тела на всю неделю в полное распоряжение троим самым хорошеньким и молоденьким ученым дамам.

Работа нам предстоит довольно тяжелая и утомительная — целую неделю мы должны плавать на яхте, купаться и загорать в компании жриц науки. Кстати говоря, все они француженки, с измерениями примерно: 86–61–86.

Опять этот треклятый звонок. Придется, пожалуй, отсоединить его, пока я не начал заикаться. Ладно, я побежал. Мы с вами ещё встретимся.

— Слышу, Патрик! Бегу, не трезвонь больше.

Стоит появиться приличной бабенке, и этот парень словно дуреет. Как будто три месяца не видел женщину.

Я открываю дверь. Ну, ясное дело — Патрик.

— Мы опаздываем! — кричу я. — А ещё за Тони заходить.

И мчусь вниз, сломя голову. Он орет мне вслед:

— Куда ты несешься, как наскипидаренный козел? Времени ещё полно. Можно подумать, что ты три месяца не видел женщину!

Терпеть не могу ирландцев — вечно все переворачивают.

— Патрик?

— Что, старина?

— Как сказать по-французски: "если ты снова прикоснешься ко мне своим микроскопчиком, я закричу"?

Оле!