Олени

БОИ У ИСТОЧНИКА

Далеко к северо-востоку от горы Рингваак, сейчас же за глубоким окаймленным елями озером, дающим начало реки Оттанунзис, поднимаются суровые вершины горного хребта Валкевича, господствующие над невозделанной и почти никогда не посещаемой человеком пустыней. На большой высоте по юго-восточному склону высокой пикообразной вершины идет широкая открытая терраса, болотистая и суровая почва которой не производит ничего, кроме низкорослых кустов. Нежные побеги этой поросли служат любимым лакомством оленя-карибу, который хотя и не любит высот, часто заходит сюда из своих суровых кочковатых долин в поисках этой ароматной пищи.

Но на этой высокой горной площадке есть и еще нечто, привлекающее карибу. Возле самого ее края, там, где гранитный карниз круто обрывается к озеру, из-под корней густой низкой поросли выбивается тонкими струйками почти незаметный железистый источник, насыщенный солью. Вокруг обнаженного пространства, образуемого струйками источника, и дальше, огибая чащу, идет след, протоптанный ногами карибу, лосей, медведей, оленей и других зверей. И когда вместе с осенней луной приходит пора любви и боев, самцы карибу имеют обыкновение собираться возле этого источника и с наслаждением кататься в его соленой грязи.

Голые близнецы-вершины казались призрачно-белыми под заливающими их лучами только что поднявшейся полной луны, которая плыла, точно огненный шар, над далеким темным лесистым горизонтом. Но покрытый кустами карниз и источник у чащи еще находились в тени.

По звериной тропе бесшумно приближалась с видом гордого достоинства бледная тень. Это был большой серовато-белый самец карибу с широкими ветвистыми рогами.

Подойдя к источнику, карибу остановился и принялся обнюхивать резко пахнущую грязь. Повидимому, он не почуял ни побывавшего здесь до него соперника, ни самки, вышедшей сюда на свидание. Подняв свою великолепную голову, он осмотрел окружающий его со всех сторон сумрак и перевел взгляд на круто поднимающиеся освещенные склоны обеих вершин. Когда свет распространился вниз по горе и достиг края карниза, а поднявшаяся луна открылась его глазам, он несколько раз резко «прозвонил» над темной пустыней, расстилавшейся под ним.

Не получив никакого ответа на свой вызов, огромный самец снова обратил внимание на грязь, окружавшую источник. Снова тщательно обнюхав ее, он стал возбужденно взрывать ее короткими, широкими, мелко-зубчатыми выступами, низко нависшими над его лбом, которые охотники называют «плугами». Поминутно он свирепо взмахивал головой, как это делает обыкновенно бык, и вскидывал грязь себе на плечи; затем стал топтать пахучую холодную грязь, пока она не приобрела достаточной густоты; тогда он снова обнюхал ее и подняв голову «прозвонил» новый вызов в далекую глушь. Не получив никакого ответа, он возмущенно фыркнул, бросился в размешанную им грязь и принялся валяться в ней медленно, но порывисто, громко храпя от наслаждения.

Место, где он валялся, теперь уже было ярко залито лунным светом. При этом таинственном освещении, весь покрытый блестящей грязью, карибу имел странный и неуклюжий вид, напоминая робой огромное доисторическое чудовище. Но вдруг он перестал валяться и поднял рога, с которых капала грязь. Несколько мгновений он пролежал неподвижно, словно окаменев, и чутко прислушивался. Он расслышал треск сучка на тропе под краем карниза. Звук повторился, и карибу все стало понятно. Шумно отдуваясь, словно для того, чтобы очистить ноздри от грязи, он поднялся на ноги, вышел на сухое место и остановился, гордо смотря на тропу, по которой пришел. В следующее мгновение показалась вторая пара рогов, и второй самец, высокий, худой, с длинными остроконечными узкими рогами, вышел из-под края карниза и остановился, рассматривая стоявшего перед ним соперника.

Незнакомец по окраске был темнее, отличался более тонким строением, вообще имел менее внушительный вид, но бодро и бесстрашно окинул быстрым небрежным взглядом покрытую грязью фигуру своего соперника, и смело приблизился для атаки. Противники, наверное ни разу до этого не видели друг друга, но в пору любви все самцы карибу — враги с первой встречи.

Белый самец — теперь уже не белый, а серебристо-черный под лучами луны, — несколько секунд стоял совершенно неподвижно, низко опустив голову, выставив вперед широкие, массивные рога, твердо упирая в землю расставленные ноги. Грозный в своей неподвижности, он подождал, пока его легконогий и добродушный противник не приблизился к нему на расстояние двадцати шагов. Тогда, громко фыркнув, он бросился в атаку.

Следуя обычаю всех видов оленей, второй самец опустил рога, чтобы отразить нападение, но в самую последнюю минуту передумал. Отпрянув в сторону с молниеносной быстротой, напоминающей скорее движения оленя, чем обыкновенного карибу, он во́-время избежал удара и в то же время одним из острых отростков рога нанес длинную рану в бок противника…

Сбитый с толку этой необычной для карибу тактикой и обозленный болью от нанесенной ему раны, белый самец, изменив направление, снова бросился в атаку, ослепленный безграничной яростью.

Ловкий незнакомец уже успел повернуться и снова ожидал его, стоя на самом краю источника, и держа наготове опущенные рога. На этот раз, он, казалось, решил стойко выдержать атаку, но вдруг снова избежал удара, отпрянув в сторону, точно на пружинах, и его острые рога еще раз избороздили бок противника. С яростным храпом последний влетел в грязь, поскользнулся и упал на колени.

Будь второй самец немного сообразительней, он теперь мог бы использовать тяжелое положение врага и одержать легкую победу, но он колебался, слишком увлеченный собственным способом борьбы и упустил удобный случай. Белый самец быстро оправился, с внезапно пробудившейся ловкостью вскочил на ноги и встал настороже.

Две роковые неудачи придали боевой ярости белого самца большую осторожность и осмотрительность. Его раны и временное поражение убедили его в том, что он имеет дело с опасным противником. Несколько секунд стоял он в чутком раздумьи, не расставляя тяжеловесных ног для отражения нападающего, и лишь слегка покачиваясь, собирая все свои силы. Более подвижной враг его легко и вызывающе переминался с ноги на ногу, стоя перед ним.

Решившись снова возобновить нападение, белый самец вместо того, чтобы порывисто броситься в атаку и смести противника с лица земли, двинулся вперед быстрыми шагами, готовый остановиться в любую секунду и таким образом парализовать боковой удар врага. Подойдя на несколько шагов к противнику, он остановился, как вкопанный. Соперник тоже стоял неподвижно, опустив рога, как и раньше, повидимому совершенно готовый вступить в бой. Но белого карибу нельзя уже было соблазнить на новую атаку. В злобном нетерпении он бил землю передним копытом.

Словно в ответ на вызов бьющего землю копыта, незнакомец молнией бросился вперед, но на всем скаку отклонился в сторону, пытаясь снова ударить противника в бок. Однако, как ни был он проворен и хитер, белый карибу на этот раз не дал захватить себя врасплох. Он быстро повернулся, низко опустив голову. С резким сухим стуком две пары рогов сшиблись и сомкнулись. Допустить подобный оборот борьбы было непоправимой ошибкой со стороны стройного незнакомца.

В тесной схватке, где в одинаковых условиях боролись ярость против ярости и сила против силы, его проворство и ловкость потеряли всякое значение. Правда, при помощи отчаянных усилий, ему удалось на несколько секунд противостоять более тяжелому и могучему врагу. Отставив далеко назад задние ноги, напрягши бедра, с вздымающимися и трепещущими боками, оба соперника крепко держались на ногах; отрывистый храп и фырканье доказывали напряженность их усилий.

Но вот задние ноги младшего самца слегка скользнули. Судорожным движением он снова утвердился на них, и опять началась упорная борьба на одном месте. Но это продолжалось всего несколько мгновений. Внезапно, точно чувствуя, что нужный момент настал, белый самец напряг все свои силы для еще более могучего удара. Ноги его противника смялись под ним, точно бумажные. Это поражение могло бы оказаться роковым для молодого карибу, но, к его счастью, он упал на самый край карниза.

Высвободив могучие рога, победитель злобно и коварно ударил ими свою жертву в незащищенный бок, когда она делала отчаянные усилия, чтобы встать на ноги, едва цепляясь за покрытый травой край выступа. Молодой карибу отчаянно забился, стараясь избегнуть острых рогов, и под его тяжестью кусты и дерн сорвались, и он покатился вниз, пока густая чаща молодых елей не задержала его.

Избитый, но не имея опасных ран, он встал на ноги и поспешно скрылся в сумраке леса. Победитель же стоял весь залитый белым лунным светом, и хриплым «звоном» возвещал в простор ночи о своем торжестве.

Но вот из-за поворота тропы раздался топот копыт, правда, неуверенный, но и не крадущийся. Большой белый самец свирепо обернулся, чтобы рассмотреть, кто приближается. Но при первом же взгляде на нового гостя сердито взъерошенная бахрома волос на его шее миролюбиво опустилась. Привлеченная его зовом и шумом битвы, молодая самка показалась из чащи.

Выйдя на свет в нескольких шагах от источника, самка скромно остановилась, точно неуверенная в ласковом приеме. Она издала из глубины горла какой-то протяжный призывный звук, который показался белому самцу сладкой музыкой. Он ответил очень мягко и сделал несколько шагов ей навстречу, как будто приглашая, но не преследуя. Успокоенная молодая самка стала доверчиво приближаться к нему.

В эту минуту из самого сердца чащи вынырнула огромная, неуклюжая черная фигура с широкими, свирепыми челюстями и сверкающими под лучами луны зубами. Казалось, что она пронеслась по воздуху, словно падая с высоты. Огромная вооруженная когтями лапа ударила молодую самку в самую середину шеи. Это был сокрушительный удар, разбивший позвонки, несмотря на покрывавшие их мускулы. Со стоном упала самка вперед, зарывшись вытянутой вперед мордой в грязь, окружающую источник. Гигантская туша медведя обрушилась на нее, когти жадно разрывали теплое мясо…

В девяносто девяти случаях из ста самый горячий и сильный самец-карибу уклоняется от стычек с взрослым горным медведем. Обыкновенно подобный поединок оказывается жестоко неравным. Медведь, со своей стороны, знает, что отважный самец далеко не легкая добыча. Этот медведь засевший в чаще, ожидал, пока один или оба дравшихся карибу получат опасные раны, чтобы затем напасть на них. Приход молодой самки был для него неожиданным сюрпризом, и он воспользовался счастливым случаем, не обращая никакого внимания на присутствие белого самца.

Но именно этот карибу оказался исключением среди своих собратий и поступил совершенно неожиданно, вопреки обычной их тактике. Он не знал страха, был равнодушен ко всяким случайностям и к тому же возбужден только что одержанной победой.

Несколько секунд он простоял неподвижно, пораженный ужасным зрелищем происшедшей катастрофы. Затем жесткие волосы на шее и плечах поднялись дыбом, в глазах засверкали красные огоньки, и, не издав ни звука, он бросился вперед…

Когда самцы карибу сражаются между собой, единственным их оружием являются рога. Когда же они борются с другими зверями, они обычно держат голову высоко и бьются сильными передними копытами с острыми, как нож, краями.

Взобравшись на свою, еще трепещущую добычу, медведь был слишком поглощен ею и слишком самонадеян, чтобы ожидать какого-либо нападения. Поэтому карибу налетел на него раньше, чем медведь успел защитить свой открытый бок. Уголком глаза он увидел большую сверкающую фигуру, внезапно поднявшуюся над ним. Как ловкий боец, он выбросил могучую лапу, чтобы отклонить удар. Но было слишком поздно. Со всей силой мстительной ярости огромные копыта с острыми краями опустились на его бок, переломив несколько ребер и прорезав широкую рану в нижней части живота. Удар был так ужасен, что контрудар медведя, обычно такой быстрый и верный, совершенно не попал в цель, и он откатился далеко от трупа самки.

Нанеся удар, белый карибу сейчас же легко отскочил в сторону, хорошо зная быстрые и смертоносные удары медвежьей лапы. Но тотчас же он ударил еще раз в тот момент, когда медведь старался подняться на ноги.

Обезумевший от удивления, ярости и боли, медведь пытался отклонить удар. Ему действительно удалось защитить свой бок от острого копыта, но в это время он получил сокрушительный удар по левому плечу, лишивший его возможности двигать лапой. С злобным рычанием медведь повернулся правым боком к врагу и приподнялся на задних лапах, готовясь к защите.

Хотя и сильно израненный, медведь еще далеко не был побежден. Один стремительный удар правой лапой, если бы только ему удалось нанести его в подходящее место — нос, шею, или ногу, — мог бы еще даровать ему победу. Тогда медведь мог бы уползти подальше, в дикую чащу, и там зализать свои раны, оставив разбитого врага умереть у источника. Но не сумевший во́-время оценить своего первого противника, белый карибу отлично понял, какую опасность представляет второй.

Теперь он был настолько же осторожен, насколько был опрометчив при первой битве. К тому же он только что получил страшный наглядный урок. Лежащее перед ним тело самки не позволяло ему забыть о медвежьей силе.

Беспокойно топчась на месте, грозя то копытом, то рогами, карибу, казалось, каждое мгновение был готов к новому нападению, и медведь упорно следил за его малейшим движением, качая головой и грозно сверкая маленькими глазками. Уже не раз напрягал карибу мускулы, чтобы повторить нападение, но каждый раз его удерживало соображение, что тело убитой самки лежит как раз у него на дороге, мешая уклониться от контр-удара.

После нескольких минут подобной игры, карибу остановился неподвижно, обдумывая новый план атаки. Медведь также замер в каменной неподвижности.

Медленно тянулись секунды, когда, наконец, жуткое молчание было прервано тоскливым криком болотной совы, раздавшимся с лежащего далеко внизу озера. Когда этот крик достиг горного склона, белый карибу зашевелился, встряхнул рогами и громко продул ноздри.

Это был вызов, но медведь сразу почуял, что враг его постепенно теряет свою уверенность. Быть может в конце концов удастся и не продолжать этого боя, в котором он так жестоко пострадал. Медведь опустился, перевернулся с такой быстротой, что едва можно было уследить за его движением, и в мгновение ока снова стоял на задних лапах, грозно подняв переднюю правую, и в глазах его сверкал вызов. Его движение было признанием собственного поражения, но поза предупреждала, что даже побежденный, он все еще опасен.

Карибу двинулся к нему, но переступив передними ногами через преграждавшее ему дорогу тело самки, остановился над нею и снова враги замерли, стоя друг перед другом в угрожающих позах…

На этот раз, однако, напряженное положение было прервано самим медведем. Он внезапно повторил недавний прием и снова повернулся лицом к врагу. Но карибу не принял вызова. Он продолжал стоять совершенно неподвижно, точно удовлетворенный своей победой, и, через несколько секунд, поняв, что битва кончена, медведь медленно сошел с тропы, и, тяжело хромая, побрел по кустам, боязливо оглядываясь через плечо и, наконец, исчез в густой поросли кустов на склоне горы.

Белый карибу с гордостью смотрел ему вслед. Затем он склонил голову к истерзанному безжизненному телу, лежащему у его ног. Он только теперь обратил внимание на убитую самку и, опустив голову, стал обнюхивать тело с недоумевающим видом.

Запах еще теплой растекающейся крови проник в его ноздри. Он тряхнул головой, дико захрапел и бросился в сторону от непонятного, страшного предмета, лежащего на земле, перепрыгнул через источник, точно и он стал страшным и грозным, и понесся вверх по тропе, залитой все озаряющим светом луны, и только темный лес погасил внезапный страх карибу перед неизвестным.