Глава 6

Грэнби прекрасно знал, каким замечательным может быть утро в провинции. Именно поэтому он и настоял на том, чтобы Пек разбудил его пораньше для освежающей прогулки верхом. Он собирался подъехать поближе к Стоунбриджу, хотя камердинеру, конечно же, об этом не сообщил, лишь сказал, что позавтракает, когда вернется.

Утро было абсолютно безоблачным, и граф скакал по дороге, залитой золотистыми солнечными лучами. Вскоре он свернул на восток, в сторону замка Садли. Вчера вечером, поговорив в Стоунбридже с конюхом, он узнал, что мисс Хардвик обычно каталась в этих местах по утрам.

Грэнби пришлось признать, что преследовать молодую леди его заставляло уязвленное самолюбие. Граф хотел, чтобы Кэтрин поняла: он не из тех, кем можно пренебречь.

Конечно же, ему не следовало обращать внимание на поведение мисс Хардвик и на ее дерзкие выходки, однако он ничего не мог с собой поделать.

Грэнби снова вспомнил о вчерашнем поцелуе. Скорее всего Кэтрин согласилась только из любопытства. А потом разозлилась на него из-за этого поцелуя – вполне естественная реакция. И все же он почти не сомневался: девушке понравился поцелуй. Вероятно, именно поэтому она пыталась спрятаться за маской равнодушия и старалась держать дистанцию. Что ж, такое поведение вполне можно было предвидеть – это тоже естественная реакция. Но чего же ожидать от нее в будущем?..

«Впрочем, дело не в ней, а во мне», – подумал граф, криво усмехнувшись. Да, удивительным оказалось вовсе не поведение мисс Хардвик, а его собственное. Действительно, когда он в последний раз вставал на рассвете, чтобы затем мчаться по дороге в надежде встретить женщину? Если такое когда и случалось, то очень давно, в годы юности. И ведь Кэтрин ясно дала ему понять, что больше не желает его видеть.

Грэнби пришпорил лошадь, пересекая широкую поляну, поросшую полевыми цветами, но при этом он по-прежнему думал о Кэтрин. И по-прежнему удивлялся своей настойчивости. Да, он решил во что бы то ни стало встретиться с этой девушкой, чтобы преподать ей еще один урок. Грэнби хотел ускорить развязку, хотя не очень-то хорошо себе представлял, какой будет эта развязка. Более того, он так до конца и не осознал, что именно хотел доказать Кэтрин. «Ее поведение расставит все по своим местам», – говорил он себе.

Как и предполагалось, реакция мисс Хардвик на его появление оказалась далеко не радостной. Он увидел ее в противоположном конце поляны верхом на гнедой кобыле. Кэтрин мгновенно натянула поводья, чтобы побыстрее ускакать, но тотчас же поняла, что не следует этого делать, – граф мог бы подумать, что она испугалась его.

Подъехав к ней, Грэнби улыбнулся:

– Доброе утро, мисс Хардвик. Очень рад видеть вас.

Кэтрин нахмурилась и молча кивнула. Она сразу же заподозрила, что граф появился здесь не случайно. «Хотя, конечно же, он будет утверждать обратное», – промелькнуло у нее.

Она сбежала из дома на рассвете, чтобы побыть в одиночестве. Увы, удача отвернулась от нее. Лорд Грэнби, этот ужасный человек, испортил ей весь день накануне, но именно его она сейчас встретила, именно он смотрел на нее сейчас и мило улыбался.

Да, конечно же, граф появился здесь не случайно. Очевидно, он каким-то образом узнал, что она любит приезжать сюда по утрам. Но как он об этом узнал? И что собирается предпринять, чтобы обмануть ее? В том, что граф попытается ее обмануть, она нисколько не сомневалась.

Кэтрин предполагала, что граф начнет с легкого упрека за ее вчерашнее поведение во время ужина, однако ошиблась. По-прежнему улыбаясь, он проговорил:

– Такая привлекательная молодая леди, как вы, не должна выезжать на прогулку без сопровождающего. Впрочем, должен признать, что я почувствовал огромное облегчение, увидев вас сегодня на более подходящей для женщины лошади. Но вы в бриджах? Это так неженственно!

Кэтрин вспыхнула, но тотчас же взяла себя в руки и обуздала гнев. Она утратила самообладание вчера утром – и все закончилось поцелуем. Дважды она одну и ту же ошибку не совершит.

– Доброе утро, милорд. И до свидания. – Желая положить конец разговору, Кэтрин потянула поводья и направила лошадь в сторону дороги.

Но граф от нее не отставал.

– Право же, мисс Хардвик, – продолжал он, – вы ведете себя так, словно мое общество вам неприятно.

– Да, неприятно, – заявила Кэтрин и мысленно добавила: «Этот лорд Грэнби ужасно настойчив. Что ж, придется дать ему понять, что своей настойчивостью он ничего не добьется. Придется высказать ему, что я о нем думаю».

– Вы очень откровенная молодая леди, мисс Хардвик. Мне нравится ваша откровенность. – Заявление Кэтрин нисколько не обидело графа, так как примерно такого ответа он и ожидал. – Но мой опыт показывает, что женщины, особенно женщины из высшего общества, не так просты, как кажутся.

Кэтрин смерила графа презрительным взглядом.

– А если дама говорит, что не желает общаться с вами? Ваш опыт подсказывает, что она на самом деле имеет в виду совершенно противоположное? Если вы действительно так думаете, то должна сказать, что ваш опыт ничего не стоит, так как я больше ни секунды не хочу находиться рядом с вами.

– Но почему, мисс Хардвик? Вам не понравился поцелуй?

– Ужасно не понравился. И будьте любезны, никогда не упоминайте о нем.

Граф молча пожал плечами и внимательно посмотрел на нее. А потом вдруг запрокинул голову и громко расхохотался. Смех его эхом прокатился по поляне, и в воздух тотчас же взметнулись птицы, оглашая окрестности пронзительными криками.

Кэтрин фыркнула и поджала губы, она решила, что в данном случае лучше всего промолчать.

Грэнби почувствовал, что ему очень нравится все происходящее. Его очаровательная собеседница была в бриджах, плотно облегавших стройные ноги. Щеки же ее разрумянились от ветра, а чудесные каштановые волосы, заплетенные в косу, сверкали в лучах утреннего солнца. К тому же она сидела в седле по-мужски, и такая посадка, по мнению Грэнби, вполне соответствовала характеру Кэтрин.

«Но если она с такой легкостью управляется с лошадью, то, наверное, в определенных ситуациях ей будет не так уж сложно управлять и мужчиной», – подумал Грэнби. Улыбнувшись этой мысли, он проговорил:

– О, боюсь, мне все же придется упомянуть о поцелуе, мисс Хардвик, или я могу осмелиться назвать вас Кэтрин? Мы ведь уже довольно близко знакомы, не так ли?

– Нет, не можете! Вы и так позволили себе слишком много, милорд. – Кэтрин почувствовала, что теряет над собой контроль. – И близким наше знакомство назвать нельзя. Я бы скорее приняла знаки внимания от... – Она внезапно умолкла.

– Но вы же сами согласились на поцелуй, – напомнил Грэнби. – Без вашего разрешения я бы не позволил себе ничего подобного. Признаюсь, я принял приглашение сэра Хардвика с некоторым беспокойством, так как боялся, что меня, возможно, ожидает кнут. К счастью, все обошлось. Меня ожидал самый сердечный прием. И знаете, я понял, что вы не рассказали отцу об обстоятельствах нашей первой встречи. Могу я спросить почему?

– У меня есть на то причины.

– Видимо, вы знали, что отцу не понравилась бы история о том, как вы неслись во весь опор по дороге, не так ли? Возможно, поэтому вы сейчас и едете на этой хилой кобылке.

– Она вовсе не хилая. Это очень породистая лошадь.

– Да, пожалуй, вы правы, – согласился Грэнби. Было очевидно, что мисс Хардвик прекрасно разбирается в лошадях.

– Милорд, если это все, о чем вы хотели со мной поговорить, то я продолжу прогулку. – Кэтрин снова натянула поводья, но граф по-прежнему следовал за ней. Сейчас они направлялись в сторону реки, протекавшей неподалеку от замка Садли.

Какое-то время ехали молча. Искоса поглядывая на графа, Кэтрин думала: «Но почему же он преследует меня? Почему подстерегал меня на поляне? Да-да, он подстерегал меня в засаде... точно разбойник».

И тут ей в голову пришла неожиданная мысль. Придержав лошадь, Кэтрин пристально посмотрела на графа и спросила:

– Почему вы теряете здесь время? Ведь мой отец отклонил ваше предложение и отказался продать вам Урагана. Я поняла, что вы теперь направитесь... в Рединг. Кажется, туда вы собирались ехать, верно?

– Прямой вопрос требует прямого ответа, – сказал Грэнби. – Так вот, я останусь в Уинчкоме до тех пор, пока сэр Хардвик не примет мое предложение. Я хочу приобрести этого жеребца.

– Неужели вы всегда получали то, что желали?

– Всегда, насколько я помню. Я еще не знал поражений, – добавил Грэнби с улыбкой.

Кэтрин молча кивнула. Она поняла, что граф имел в виду не только лошадей. Вероятно, он говорил также и о женщинах. И едва ли хоть одна из них ответила ему отказом. Кэтрин не сомневалась: очень многие женщины добивались его внимания. Но она, Кэтрин Хардвик, не из их числа. Она нисколько не кривила душой, когда в разговоре с тетей Фелисити заявила, что лучше выйдет замуж за провинциала без единого пенса в кармане, чем будет жить с богатым лордом, – такие относятся к женам как к обузе, навязанной обществом.

Наконец они добрались до реки, в этих местах она была узкой и мелкой, но ближе к Истборну становилась все глубже и шире. Девочкой Кэтрин часто плескалась здесь, а ее отец, если был дома, сидел под растущим неподалеку деревом и с улыбкой наблюдал за дочерью.

У Кэтрин не было собственных воспоминаний о матери, но отец часто о ней рассказывал, и она знала, что именно от нее, от Люсинды Кенвин, унаследовала карие глаза и каштановые волосы.

В одной из комнат находился портрет Люсинды, написанный местным художником сразу после того, как она вышла замуж. Ее лицо сияло счастьем, и Кэтрин нисколько не сомневалась в том, что ее мать действительно была счастлива.

Несмотря на свое отношение к замужеству, Кэтрин, как любая женщина, хотела, чтобы ее любили. Но ради нее самой, а не из-за Стоунбриджа, который когда-нибудь перейдет к ней.

Кэтрин часто вспоминала о Саре и Веронике и тяжко вздыхала, думая о том, как сложилась жизнь у ее подруг. В детстве они трое были неразлучны, и с ними постоянно что-нибудь приключалось, в основном из-за беспокойного характера Кэтрин. Она и сейчас оставалась такой же, возможно, именно поэтому ее еще не отвезли в Лондон на ярмарку невест. Но долго ли ей удастся сохранять свою независимость...

– Что заставило нахмуриться такое милое личико? – проговорил лорд Грэнби.

Кэтрин подняла голову и увидела, что граф смотрит на нее с улыбкой.

– Ничего. Во всяком случае, вас это не касается.

Но этот ответ нисколько не смутил графа. По-прежнему улыбаясь, он продолжал:

– Почему вы смотрите на меня с таким отвращением? Может быть, я за ночь превратился в чудовище, а Пек забыл сообщить мне об этом?

– Пек? – переспросила Кэтрин. Граф вел себя не так дерзко, как она ожидала, но все же девушка не доверяла ему.

Кроме того, она не могла допустить, чтобы отец продал Урагана. Да и зачем его продавать? Отец не нуждался в деньгах, Кэтрин прекрасно это знала. Увы, мужчины совершенно непредсказуемы, и ее добрейший отец не являлся исключением.

– Пек – это мой камердинер. Не такой суровый, как ваш Гэбс, но ужасно ворчливый.

– Почему же вы не дадите ему расчет?

– О, я не могу его уволить. Он перешел ко мне по наследству вместе с титулом. Когда мой отец умирал, Пек дал клятву, что не оставит меня, пока я не остепенюсь и не найду себе жену. И пока в детской не появится крикливый наследник.

Кэтрин внимательно посмотрела на графа. По его тону, она поняла, что он очень привязан к своему камердинеру, и это ее удивило. Она не предполагала, что такой человек, как лорд Грэнби, может испытывать по отношению к слуге хоть какие-то теплые чувства.

– А вы не собираетесь жениться? – спросила она неожиданно. Это был довольно неуместный вопрос, во всяком случае, не очень-то деликатный. Но Кэтрин не считала себя настоящей леди, поэтому не видела необходимости деликатничать.

– Нет, не собираюсь, – ответил Грэнби. Вопрос совершенно его не удивил. Всех женщин интересовало, женат ли мужчина, а если нет, то почему.

– Тогда, я думаю, вам придется еще долго терпеть ворчание вашего слуги.

Грэнби кивнул и улыбнулся: – Да, думаю, придется. Так что же, мисс Хардвик, у нас перемирие? Или вам еще не надоело оскорблять меня?

– Я не стану вас оскорблять, если вы меня не вынудите, – ответила Кэтрин, стараясь унять дрожь. Дрожь возникала всякий раз, когда граф улыбался ей, но она пыталась не обращать на это внимания.

«Ох, мне не следовало даже разговаривать с ним, – думала Кэтрин. – Но ведь он пока что не делает ничего дурного. К тому же у него такие необыкновенные глаза... Серебристо-голубые... Нет-нет, нельзя об этом думать. Ни в коем случае!»

Кэтрин решила, что будет проявлять предельную осторожность. Иначе Грэнби очарует ее так же, как других. Например, тетю Фелисити. Тетушка действительно была очарована... Да и отцу граф понравился. Кэтрин сразу же это поняла, хотя сэр Хардвик, на сей счет, ничего не говорил.

Тут Грэнби снова улыбнулся:

– Обещаю вести себя безупречно. Вы ведь верите мне, мисс Хардвик?

Кэтрин молча кивнула.

Грэнби же тем временем продолжал:

– Леди Форбс-Хаммонд, кажется, говорила, что вы не желаете сопровождать ее в Лондон. Могу я узнать почему?

Кэтрин по-прежнему молчала. Она решила, что на этот вопрос ни за что не станет отвечать.

Тут Грэнби спешился и привязал свою лошадь к ветке дерева. Потом шагнул к девушке и вдруг, подхватив ее, на мгновение поднял над седлом, а затем опустил вниз. Кэтрин коснулась земли, но граф по-прежнему держал ее за талию, правда, не слишком крепко.

– Так почему же вы не желаете ехать в Лондон?

Кэтрин высвободилась и отступила на шаг. Она чувствовала, что Грэнби пытается очаровать ее, и старалась не терять бдительности. Но своей неожиданной выходкой граф застал ее врасплох, и она, совершенно забыв о своем решении не отвечать на его вопрос о Лондоне, проговорила:

– Да, я действительно не желаю ехать туда. Не желаю по нескольким причинам.

Он отвел ее кобылу к дереву и привязал недалеко от своей лошади. Вернувшись, спросил:

– Вы уже бывали в Лондоне?

– Да, как-то раз вместе с отцом. Но Уинчком мне больше нравится.

Кэтрин прошлась вдоль берега и остановилась возле огромного камня – он возвышался у самой воды подобно гранитному стражу. Если бы она сейчас была одна, то забралась бы на него и, усевшись на вершину, обратила бы взгляд в сторону лугов. И, как следует, подумала бы – ей о многом следовало подумать.

Впрочем, едва ли ей сегодня удалось бы сосредоточиться. Сегодня она думала только об одном: о поцелуе лорда Грэнби.

Тут он подошел к ней и проговорил:

– Но многим молодым леди вашего возраста очень нравится в Лондоне. Ведь там есть балы, парки, театры... То есть множество развлечений.

Граф стоял в нескольких шагах от нее, но Кэтрин казалось, что он стоял совсем рядом, вплотную к ней. Внезапно грудь ей словно чем-то сдавило, и она почувствовала спазмы в желудке и головокружение. Сделав глубокий вдох, она подумала: «Надо было позавтракать перед прогулкой. Наверное, все это от голода».

Кэтрин пожала плечами:

– Я не такая, как эти молодые леди, у меня совсем другие интересы. Я люблю лошадей, прогулки верхом и свежий воздух...

– Понимаю, – кивнул граф. – Девушка, предпочитающая простые удовольствия.

Кэтрин невольно вздрогнула при слове «удовольствия». Ей снова вспомнился поцелуй графа.

– А что предпочитаете вы, милорд? – осмелилась она спросить. Кэтрин чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом Грэнби. – Театр, музыку, балы и прогулки в Гайд-парке?

Граф рассмеялся, его смех был низким и необычайно выразительным.

– Как и большинство мужчин, я предпочитаю скачки и другие азартные игры.

– Но вы же бываете в театре и в опере? Я уверена, что человек с вашим положением в обществе получает во время сезона множество приглашений.

– Больше, чем я могу сосчитать. – Грэнби пожал плечами. – Но меня, кроме развлечений, интересует также и политика. Так что иногда приходится жертвовать развлечениями.

– Какая нелегкая жизнь у столичного аристократа, – усмехнулась Кэтрин. – Как это, должно быть, ужасно...

– Вы издеваетесь надо мной, мисс Хардвик?

– Возможно. Но, в таком случае, я издеваюсь над большинством аристократов. Мне кажется, они очень легкомысленные люди. К тому же ужасно высокомерные. А их успехи не имеют ничего общего с их талантами, но напрямую зависят от происхождения или выгодной женитьбы.

– Вы довольно критически настроены...

– Да, пожалуй. Но я полагаю, это самый разумный взгляд на вещи. Рассказать вам, как я отношусь к столь уважаемому в Англии институту брака? – Граф молча кивнул, и Кэтрин продолжала: – абсолютно уверена, что светский сезон в Лондоне – это не что иное, как узаконенный аукцион рабынь. Девушки, разодетые как куклы, танцуют и всячески демонстрируют свои достоинства, а мужчины и члены их семей оценивают «товар». Затем, если мужчина желает приобрести рабыню, следует предложение руки и сердца, и это означает, что девушку признают годной к произведению на свет наследников. Мой отец изучает родословную лошадей примерно таким же образом.

– Какое глубокое суждение для столь молодой леди, – заметил граф с улыбкой.

– Мое суждение правильное, и вы это прекрасно знаете, милорд. Ведь вам придется принять правила игры и со временем обзавестись женой, чтобы передать свой титул наследнику. Разве я ошибаюсь?

– Вы правы, мисс Хардвик. Хотя должен признаться, что я с большой неохотой принимаю эти правила игры. Увы, когда-нибудь мне все же придется подчиниться требованиям общества и найти жену.

– Подчиниться?.. Мужчины не подчиняются, они повелевают.

– Просто женщинам так кажется.

Граф подошел поближе, и Кэтрин почувствовала себя словно в ловушке. Разумеется, она могла бы сбежать, но ей казалось, что она не сможет сделать ни шага.

Грэнби же пристально взглянул на нее:

– Может, мне попросить у вас прощения за то, что я родился сыном графа? Если я забуду о моем титуле и положении в обществе, смогут ли эти чудесные глаза взглянуть на меня по-другому, увидеть истинного Грэнби?

– О, я и так прекрасно вижу вас, милорд, – пробормотала Кэтрин, чувствуя, что ей уже не вырваться из ловушки.

Граф еще на шаг приблизился к ней. Теперь он был совсем рядом.

– И каким же вы меня видите, мисс Хардвик?

Она заглянула в его глаза и затаила дыхание; казалось, эти глаза смотрели прямо ей в душу. «Неужели он сейчас снова меня поцелует?» – промелькнуло у Кэтрин.

Кэтрин судорожно сглотнула. Она чувствовала, что граф вот-вот ее поцелует, но хотела ли она этого? Разумеется, ей следовало бы поставить Грэнби на место, но, с другой стороны... Она ведь никогда не вела себя так, как полагалось добропорядочной молодой леди.

Увы, как ни стыдно было это признать, она действительно хотела, чтобы Грэнби поцеловал ее. И хотела, чтобы он обнял ее, прижал к себе – хотела вновь пережить сладостные мгновения, которые невозможно выразить словами.

Тут Грэнби вдруг чуть отступил и окинул взглядом фигуру девушки. Кэтрин была довольно высокой, но все же значительно ниже его. Грудь ее мерно поднималась и опускалась при каждом вздохе – эти изящные холмики, казалось, ждали его прикосновений. И он непременно к ним прикоснется.

Но не сейчас.

Грэнби поднял глаза, и их взгляды встретились. Он видел, что Кэтрин ждет поцелуя, и чувствовал, что действительно хочет поцеловать ее. О Боже, он и впрямь этого хотел! Но не сегодня, ведь сегодня он намеревался проучить ее.

А Кэтрин... Да, конечно же, она ждала. Ждала с нетерпением. Зрачки ее расширились, и она вся сгорала от обуревавших ее чувств.

«Что ж, пусть небольшая, но победа», – мысленно усмехнулся Грэнби. Он представил, как приятно было бы удовлетворить желание Кэтрин, и решил, что непременно это сделает. Но только не сейчас. Сейчас он должен был наказать ее.

– А хотите знать, что вижу я? – улыбнулся он.

– Что?

Кэтрин вдруг почувствовала, что дрожит. О Господи, где же ее самообладание? Она попыталась унять дрожь. И тотчас же поняла, что вот-вот положит ладони на плечи Грэнби. Ей пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не сделать этого. «Но что же происходит?» – думала она, по-прежнему глядя в глаза графа.

Сердце Кэтрин гулко колотилось в груди, и ей казалось, что она слышит его биение. Собравшись с духом, она проговорила:

– Так что же вы видите, милорд?

– Я вижу привлекательную молодую леди, которая, без сомнения, испорчена снисходительным отношением отца. И эта леди, совершенно не задумываясь, бросает вызов мужчинам при каждом удобном случае. К сожалению, она настолько глупа, что не понимает: мужчина, если очень захочет, поступит так, как сочтет нужным.

Кэтрин почувствовала, как ожидание превращается в страх. Конечно же, Грэнби шутил, вернее, издевался над ней. Накануне вечером она вела себя грубо, и теперь его уязвленная мужская гордость требовала отмщения.

Тут граф протянул руку и прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке. «Когда же он успел снять перчатки?» – промелькнуло у Кэтрин. Его прикосновение было теплым... и необыкновенно приятным.

Затем он провел кончиками пальцев по ее губам – сначала по нижней, потом по верхней. Кэтрин понимала, что ей следует положить этому конец, но она не в силах была пошевелиться.

О, это были совершенно необыкновенные прикосновения. Чувственные, нежные, волшебные.

Внезапно он отступил на несколько шагов, и волшебство исчезло.

Кэтрин вздрогнула от неожиданности. Она в изумлении смотрела, как Грэнби шел к своей лошади. Сев в седло, он с улыбкой взглянул на нее, чуть приподнял шляпу и ускакал.

Будь он проклят, этот лорд Грэнби!

Он подшутил над ней. Поиграл, как с мышью, но выпускать когти пока не собирался.

Загрузка...