Она - моё табу

Глава 30

Любовь — когда ты строг с ней в меру, пусть и через силу

На построении, позже меня появляется только Иридиев. Запыхавшись и стараясь отдышаться от бега, занимает место рядом. Я и сам до сих пор не могу вернуть нормальную вентиляцию лёгких. Да и плюс в кармане лежит мобила, с которой светиться вот вообще не стоит. Короче, спокойно выдохнуть получается только после ужина, где я почти ничего не ем. И дело не в том, что не голоден — кусок в горло не лезет. Ещё до того, как расстались с Фурией, появилась странная тянущая тоска за грудиной. Возможно, дело в том, что я ебанулся достаточно, чтобы сходить с ума от того, что две недели, а то и три, не смогу её коснуться. Это пиздец как сложно. На нашем уровне отношений, когда всё только начинается, хочется не расставаться ни на минуту. Слышать её голос, смех, дыхание. Часами обниматься и целоваться. Не скажу, что совсем не думал о сексе, но всё же как-то вскользь на дальнем плане касался. Достаточно было и того, что Кристинка перестала стесняться, сама целовала. Если бы не знал, что первый её поцелуй был со мной, то решил бы, что опыта у неё больше, чем достаточно. Но это не так. Просто она очень быстро учится. С рвением и стремлением спешит освоить все техники поцелуев.

После получения задач на завтра и раздачи нарядов иду сразу в прачечную, молясь, чтобы к утру форма высохла. Белые разводы от морской воды не так просто спрятать от командования. А учитывая то, что с завтрашнего дня подготовка будет проходить на городской площади, мы должны быть «с иголочки».

Вытягиваю из кармана телефон, и мотор набирает оборотов. Гремит за рёбрами, срываясь с цепей. Не могу не улыбаться, когда вижу сообщения от Крис. Скучает моя хорошая.

— Чего рожа такая довольная? — выбивает Иридиев, снимая с сушилки свои вещи.

— Тебя, Дан, не ебёт. — обрубаю резко и жёстко.

— Согласен. Не ебёт. Макея тоже не ебёт, что ты с его девушкой мутишь?

Всего за секунду преодолеваю разделяющие нас метры и хватаю его за грудки.

Вжимаюсь лоб в лоб, оскалив зубы, и цежу:

— Повтори.

Он хмыкает и спокойно отражает:

— Я видел тебя с Царёвой возле КПП. Прятаться даже не пытаешься.

Глубоко вдыхаю, отпускаю сослуживца и отступаю на шаг. Нервно, выдавая себя, прочёсываю пальцами короткие волосы. Впечатываюсь в него взглядом и уже ровно толкаю:

— Она не Макея девушка. И никогда ей не была. — Даня поднимает вверх брови. Облокачиваюсь спиной на гудящую стиральную машину. Убеждаюсь, что в помещении никого больше нет. Прикрываю глаза и шумно вздыхаю. Я в любом случае собирался решить эту проблему, просто он застал меня врасплох. — Мы с Царёвой встречаемся. С Пахой они друзья детства. Он назвал её своей девушкой, чтобы от Кристины все отвалили и новости о нас не дошли до её отца раньше времени.

— Тогда в кино ты ушёл с её подружкой. — не отступает Иридиев.

Киваю, соглашаясь. Вдох — выдох.

— Тогда ещё — нет. Потом закрутилось.

— Почему же продолжали разыгрывать спектакль? — высекает он, крутя в пальцах зажигалку.

— Дан, — рычу, но сразу убавляю оборотов, — реально, блядь, не доходит? Я что, мать твою, должен перед всеми отсчитываться? Это наше дело. Даже если бы она была с Макеем, вас, блядь, не касается! — рявкаю, не сдержавшись.

— Понял. — с ухмылкой отсекает товарищ. — Тогда лучше подумай, как остальных успокоить, потому что реально уже весь наш взвод в курсе. И Царёвой набери, а то она, наверное, в панике.

— Что ты ей наговорил? — сорвавшись, бросаюсь на него.

— Ничего. Расслабься, Диксон. Меня-то, по сути, реально не ебёт. Но вот Царёва что-то с чем-то. — лыбится он, несмотря на то бешенство, которым его окатываю. — Тоже самое сказала. И тебя, конечно, защищала. Просила никому не говорить.

— Так на кой хер это фарс? — шиплю гневно.

Говнюк плечами пожимает и шире лыбу тащит.

— Интересно было услышать твою версию. Короче, Андрюх, я не ссориться пришёл, а предупредить: не хочешь, чтобы инфа дошла до генерала, будь осторожнее и порешай с нашими. Сам знаешь, как у нас относятся к тому, что кто-то за чужой девчонкой ухлёстывает. Как нехуй делать дерьма подложат. Мне главное, что ты оказался тем, кем я тебя считал — нормальным пацаном, а не гнидой.

Стряхивает мои руки с плеч и направляется к выходу. В последний момент оборачивается и подмигивает:

— Завидую я тебе. Кристинка во! — показывает большим пальцем «класс» и выходит.

Со стоном выдыхаю и набираю её номер, предварительно выглянув коридор.

— Андрюша, наконец-то! — почти вопит Фурия. Сказать ничего не успеваю, как она расходится трескотнёй. — Надеюсь, что не спалила тебя. Звонить не стала, но не могла не написать. Нас Даня видел. Я рассказала правду, но…

— Крис, Крис, Крис, тихо. — перекрываю её громче. — Успокойся. Не переживай. Всё нормально. Мы с ним разговаривали. Всё хорошо.

Она так шумно выдыхает, что даже на расстоянии ощущаю её облегчение и позволяю себе лёгкую улыбку.

— Правда? — с недоверием шелестит.

— Да, Манюнь. Порядок.

— Фуф, опять я панику развела на ровном месте. — нервно хихикает Царёва. — Надеюсь, проблем не создала своими сообщениями? — кажется, что налегке спрашивает, но если я хоть немного успел её изучить, всё равно нервничает, поэтому спешу успокоить.

— Никаких проблем, Крис. Честное слово. Перестань на себя наговаривать. Ты уже дома? — сменяю тему быстро.

Снова выглядываю из прачечной, проверяя, что нас никто не слышит.

— Нет, не дома. Сегодня поздно буду.

Я напрягаюсь. Пальцы бесконтрольно сжимаются в кулаки.

— Где? — рычу сердито, не сдержавшись. — Ты обещала, Крис!

Блядь, да что с ней не так? Стоит только разойтись, и она уже пошла развлекаться. Но Фурия только тихо смеётся и шуршит:

— Не доверяешь мне, да, Андрюш?

Что я должен ей ответить? Я же знаю только ту Кристину, какой она бывает рядом со мной. И понятия не имею, какой она становится, когда мы порознь. Сука, как же бесит сидеть здесь.

— Просто скажи, где ты. — цежу с нажимом в интонациях.

— Ты невозможный, Андрей! — психует Крис и бросает трубку.

Продолжая кипеть, набираю её номер, но ненормальная сбрасывает. Когда звонок срывается в седьмой раз, на скорости иду в курилку. Буквально выдёргиваю у Макеева из рук сигарету и глубоко затягиваюсь.

— Рассказывай. — спокойно требует он, закуривая новую.

Сжимаю веки и прикладываюсь спиной к стене. Похуй, что мы не одни. Если не выговорюсь, то тупо рвану.

— У меня, блядь, столько нервных клеток нет, сколько она выжигает. Только разошлись, а она куда-то укатила и, сука, молчит.

— Только не говори, что ты требовал от неё отчёта. — бросаю на друга хмурый взгляд, что красноречивее любых слов. — Ну что я тебе могу сказать? — с ухмылкой выбивает он. — Сам виноват. Крестик терпеть не может, когда на неё давят и указывают. Он с детства такая. Сначала только отца слушала, а потом на всех забила. Тут могу только посоветовать терпением запастись и научиться молча хавать её выходки.

— Хавать? — рычу озверело. — Хавать, Паха? Я ей, блядь, подружка?! Она моя девушка! Но, кажется, забывает об этом, стоит только из виду упустить! Ма-ать… — тяну с вышедшей из-под контроля злостью.

— Дюха, выдохни, блядь. — нетерпеливо вставляет Макей. — Ты знал, на что подписывался. Я тебя предупреждал ещё в самом начале. И потом тоже. Крис не будет сидеть целыми днями дома и ждать, пока тебя отпустят в увал. Будь с ней мягче.

Отличный, блядь, совет! Куда ещё мягче? И так с ней святой, как бы не бесила, а делает она это мастерски. Прям гуру по выёбыванию моего мозга.

Тяну носом кислород, пока лёгкие не отзываются болью. Протяжно выпускаю его. Скриплю зубами. Вдыхаю. Затягиваюсь никотином. Выдыхаю. Мобила вибрирует. Стягиваю взгляд на экран. Сердцебиение учащается.

Я её пришибу. Богом клянусь, убью эту стерву.

За первой фоткой прилетает ещё десяток из примерочных в магазинах торгового центра.

«Как тебе это платье? Нравится?»

«Что скажешь об этих шортиках? Миленькие? Я вот сомневаюсь.»

«Симпатичная маечка? Тебе нравится, Андрюша?»

И я, блядь, плыву. Растягиваюсь в улыбке, пусть злость ещё бурлит. Ну как, мать вашу, можно на неё долго злиться? Мало обращаю внимание на шмотки, впитывая в себя её улыбки.

Следом приходит «кружочек».

— Как тебе это платье? — кружится перед зеркалом, вытянув вверх руку с телефоном. — Ты злишься на меня? Я тоже злюсь. — хмурится, остановившись. — Да, злюсь! Почему ты так ко мне относишься? Я же сказала, что не буду тусить ночами, а ты мне не веришь! Фуф, сегодня не звони мне! Всё!

Видеосообщение заканчивается, а я расхожусь хохотом.

— Ненормальная. — бурчу тихо и набираю её номер. Паха только косится на меня и остальных парней в курилке, но мне так похуй на всё происходящее вокруг. Только она важна. — Мне шорты тоже не понравились. — говорю, как только трубку поднимает.

— Я же просила не звонить мне сегодня! — шипит гарпия недовольно.

— Но ты же ответила. — смеюсь приглушённо, отходя подальше от толпы.

— Чисто случайно. — с завидным упрямством стоит на своём. — Всё, пока!

— Крис, остановись. — приказываю резко. Перевожу дыхание. — Хватит уже. Я не хочу ссориться.

— Мы уже поссорились, Андрей!

Кто-то должен быть умнее. Сомневаюсь, что Царевишна готова сделать ещё один шаг навстречу. Сегодня она и так достаточно уступала. Первая мирилась. Открывалась.

— Прости, Крис. Я был не прав. Пойми, что я так веду себя, потому что переживаю за тебя.

Она молчит достаточно долго, а потом выбивает негромко:

— Не дави. Мне тоже непросто. Я только учусь. Но если пообещала, то сдержу слово. Если куда-то соберусь, то обязательно предупрежу тебя.

— Тогда перестань провоцировать. Могла просто сказать, где ты. — выталкиваю со сталью.

— Я бы сказала, если бы не пёр как танк! — возмущается искренне, но и в её голосе проскальзывает тень улыбки.

— Ты же любишь танки.

— Люблю. — почти беззвучно признаёт Крис. — Так поможешь мне с выбором нового гардероба?

— Куда же мне деваться. — откликаюсь, смеясь.

Учитываю мамину любовь к шоппингу, я давно привычный к вопросам: это мне идёт? Как смотрится? И прочим.

Сейчас впервые с удовольствием и особым вниманием смотрю, как Фурия устанавливает телефон в кабинке и переодевается из одной одежды в другую. Стягивая платье, краснеет, но себя всё же пересиливает. Кружится. Постоянно советуется. Интересуется моим мнением. Вкинув наушники и установив телефон так, чтобы экран не было видно со стороны, занимаюсь глажкой. Так и длится до отбоя. Прощаться пиздец как не хочется, но приходится.

— Ненавижу тебя. — шепчет Кристинка в камеру.

— Я тебя тоже, Манюнь. — отбиваю с улыбкой.

К тому моменту, как вхожу в кубрик, решаю на ходу пару вопросов, в том числе с Макеем.

— Товарищи, минуту внимания. — театрально вступает друг. — До меня тут дошли слухи об Андрюхе и Крис. — парни все, кроме меня и Иридиева, напрягаются и откладывают свои дела. — Короче, накрутили мы знатно. Кристина мне не девушка и никогда ей не была. Мы с пелёнок дружим. Предотвращая последующие вопросы, скажу сразу, что яйца к ней катить нельзя — оторву.

— А нормально объяснить, не? — насупившись, высекает Ваня, сползая со своей шконки.

— Царёва моя девушка. — вставляю, стабильно удерживая его взгляд. — Поэтому мы с ней так и переглядывались.

— Говорим мы это, только чтобы вы не считали Диксона подонком. — добавляет Паха. — Если до Царёва дойдут слухи о том, что Крис со мной, то я разрулю, но Андрюхе придётся несладко. Он дочку как зеницу ока бережёт. Надеюсь на ваше понимание. Всем спокойной ночи.

Плюхается на свою койку, игнорируя все взгляды и вопросы.

— Почему тогда не сказал? — сечёт Гребенский, намекая на разговор пару дней назад.

— Гер, ну ты и тупой. — ржёт Даниил сверху. — Не твоё дело. Главное, что «кодекс» не нарушен, так что отъебитесь от Диксона и давайте спать. Нас завтра ебать во все щели будут. Лучше очко разработай.

— Я сейчас твоё разработаю. — взрывается Герыч гоготом, стягивая Иридиева за ногу вниз.

А дальше начинается стандартный пиздец армейского досуга. Успокаиваются все, только когда в кубрик заходит дежурный по роте и раздаёт всем пиздюлей.

Жизнь входит в колею. Построения и марши. Переписки и созвоны с Фурией. Несмотря на то, что моё отделение теперь в курсе, при встречах с Крис всё же осторожничаем. Дни тянутся бесконечно. Как и думал, следующие выходные я пропускаю. Кристинка расстраивается. Я и сам впадаю в какой-то депрессняк от того, что уже больше недели даже поговорить с ней вживую не могу, а впереди ещё семь дней, а то и все двенадцать. Царёвой этого не показываю, успокаиваю её, обещаю любыми способами найти возможность встретиться с ней, пусть сам понимаю, что это невозможно.

— Ну, Манюнь, не грусти. Улыбнись. — упрашиваю, вжавшись в тень забора. Она приподнимает уголки маковых губ в грустной улыбке. Даже не ругает меня, что ночью вышел на улицу. — Кристинка, ну правда. По живому режешь. Я тоже хочу тебя обнять. Очень сильно.

— Сильно-сильно? — спрашивает тихонько.

— Сильно-сильно, Крис. Надо потерпеть.

— Я скучаю, Андрюша. — сипит совсем уже печально.

— Блядь, Фурия… — выпаливаю, ощущая уже привычное давление в груди при виде её увлажнившихся глаз. — Если ты сейчас не перестанешь грустить, то я забью на всё и приеду к тебе.

— Не вздумай! — вскрикивает, утирая глаза. — Точно в дисбат загремишь, Андрей!

— Зато ты не будешь плакать. — толкаю, улыбаясь.

— Я не плачу! — ощетинивается скорее по привычке.

Я уже перестал обращать внимание на её колкости и резкость. Просто Крис такая. Ей сложно измениться. Особенно на расстоянии. А я, признаю, немного манипулирую ей. Иначе просто не получается.

Утром опять на площади. Парни зевают и трут глаза. Я кое-как держусь. У самого физические силы близятся к нулевой отметке, но надо выкладываться на всю.

— Нал-лево! — громко командует Гафрионов. — Правое плечо вперёд!

Выполняю на автомате и тут же сбиваюсь. Напарываюсь глазами на кровавого монстра и миниатюрную фигурку в коралловом платье и с развивающимися волосами. Фурия улыбается и машет мне рукой. Растягиваю рот и качаю головой, восстанавливая ритм.

— Дикий, блядь, что за косяки?! — во всё горло вопрошает взводный. — У нас парад через неделю, а ты на ровном месте спотыкаешься и весь строй сбиваешь!

— Прошу прощения, товарищ старший лейтенант!

Несколько часов отрабатываем марш и построение, а Кристинка так и стоит около машины и наблюдает. Когда дают команду вольно, не могу уже ни о чём другом думать. Подскакиваю к Гафрионову.

— Товарищ старший лейтенант… — начинаю запыхано.

— Пять минут. — предупреждает и указывает кивком головы в направлении Хаммера.

— Спасибо.

Буквально подбегаю к Царёвой, хватаю её за руку и затягиваю за тачку. Прижимаю спиной к обшивке и сгребаю ладонями щёки. На её лице светится улыбка. Глаза горят.

— Почему ты здесь? — выбиваю, гладя её пальцами, впитывая каждую чёрточку лица и оттенок счастья, отражающегося на нём.

— Любуюсь своим парнем. — шёпотом отрезает Фурия и обнимает за шею. — Поцелуй меня, Андрюша.

— Твою ж мать, Фурия, нас спалят. — хриплю, беря в плен податливые губы.

— И пусть. — последнее, что слышу, прежде чем потеряться в бреду её нежности.