Она – моя, и Ты тоже! (СИ)

Глава 42

Мы вернулись в столицу сразу на следующий день.

Дочка, конечно, была удивлена, когда проснулась и увидела рядом с собой Рому и спросила, почему он спит с нами. Пришлось шепотом всё объяснять ребёнку, чтобы не разбудить Рому. Это было мучительно долго и сложно, но в конце концов она приняла его. А после и вовсе принялась будить его. Присела и пальчиками своими тонкими начала раскрывать ему веки со словами "Добляе утля".

Это было дико смешно, я не стала останавливать дочь, он же хотел с нами спать, вот пусть и получает. Пусть знает, на что он подписался.

Но справедливости ради нужно сказать, что Рома справился. Переиграл всё в свою сторону, немного поиграл с дочкой, ему даже достались её объятия. Он, конечно, был потрясён, и я видела, как он замер и даже, уверена, перестал дышать, ведь это были самые первые их объятия после того, как я рассказала Мие, что Рома — её папа.

В этот момент я даже хотела простить Роману всё ради дочери, но вовремя остановила себя.

Дальше было ещё сложнее. Весь путь до столицы Мия была рядом с отцом. Сидела у него на коленках. Что-то рассказывала, объясняла на своём языке те слова, которые она ещё не могла выговорить. Роман же в свою очередь очень заинтересованно её слушал и улыбался во весь рот. Казалось, он будто не верит в происходящее. А ещё он выглядел по-настоящему счастливым. Я его таким впервые вижу.

Мы не разговаривали больше о нас, и вообще я старалась минимизировать наши разговоры. Мне было сложно после вчерашнего. Он узнал правду, но я всё равно осталась птицей в его золотой клетке. А этого я никогда не смогу принять, как и простить его.

Вернувшись, мы с дочкой направились в нашу комнату, и это явно не понравилось Роме.

— Я по-моему вчера уже говорил тебе, что отныне вы спите со мной, — хмурится, перехватив мою руку.

Дочка же не останавливается и, подпрыгивая, продолжает идти в пока ещё нашу комнату.

— Мы не можем вот так сразу переехать к тебе, у тебя комната такая же холодная, как и ты! А ребёнку нужны другие условия. Своя кровать, игрушки, своё место. Так не пойдёт, Ром, что ты захотел, щёлкнул, и вмиг мы с дочкой быстро переехали в твою комнату. Ты нас и так уже один раз насильно вытащил из зоны комфорта, второй раз так не получится, ясно?!

Зло вырываю руку и несусь в след за дочкой. Бесит! Знает, что не прав, и что сам накосячил, но всё равно продолжает давить, вместо того чтобы стать милым и начать действовать, раз хочет нас.

Силой он всё равно не получит меня, неужели он этого не понимает? Он так только хуже делает.

Днём я больше его не вижу. Мы с дочкой так же вынуждены проводить время в четырех стенах. Меня это злит ещё больше. В какой-то момент не выдерживаю и требую у начальника охраны позвонить Роману. Моё требование тут же исполняют и передают мне телефон.

— Да, Айлин, что-то случилось? — спрашивает уставшим голосом.

— Да, случилось! — завожусь с пол оборота, но вовремя торможу себя, не стоит при его подчинённых устраивать скандал.

Отхожу подальше и продолжаю.

— Я требую, чтобы ты вернул мне мой телефон для начала!

Слышу его смешки на том конце связи.

— Что смешного я сказала?! — злюсь ещё больше.

— Ничего. Продолжай, мне очень интересно, что ещё хочет… прости, требует моя будущая жена?

— Я за тебя не выйду! Верни мне мой телефон и скажи своим людям, что нам отныне можно выходить!

— Вот как?! Хм… Какой комар тебя укусил? Почему ты такая нервная? Когда я уходил, всё вроде бы было нормально.

— Никто меня не укусил! У меня было достаточно времени, чтобы подумать обо всём. Я, как ты выяснил, перед тобой ни в чём не виновата, но почему-то продолжаю быть твоей пленницей! Меня это не устраивает, я хочу…

— Я понял, тебе скучно. Обещаю развлечь тебя сегодня ночью, ну, а пока я отключаюсь, у меня важное совещание.

Он отключает звонок, а я стою с открытым ртом и просто не знаю, как реагировать.

Несколько раз обзываю его всякими нехорошими словечками и ухожу в дом, забрав с собой телефон начальника охраны.

Ничего подобного не будет! Я тебе не сдамся! Только попробуй меня тронуть!

Хожу вперёд-назад злючая, думая о том, как я могу ему насолить. Ничего не придумав, открываю сообщение и пишу ему:

"Козёл"

"Ненавижу тебя"

"Только попробуй меня ещё раз тронуть!"

Ответ не приходит, и я ещё больше злюсь. Звоню ему снова. Он долго не берёт, но на пятый раз всё-таки отвечает.

— Милая, я понимаю, что ты очень сильно соскучилась и не можешь уже терпеть, но я сейчас слишком занят, потерпи до вечера.

Снова отключает звонок, и на этот раз он выставил меня ещё большей дурой, чем в прошлый раз. Бешусь и не знаю, чем ему ответить. А потом мне в голову приходит замечательная идея.

Звоню Маше и приглашаю их на ужин.

Пусть только попробует что-то против сказать или обидеть Машу! Теперь, когда он знает, что измены не было, думаю, он будет вынужден как минимум считаться со мной, если хочет меня обратно.

Когда Маша с детьми приезжают, я немного успокаиваюсь. Злость, раздражение и ненависть к Роме уходит на второй план. Я расслабляюсь, рассказываю подруге всё, что произошло на юбилее матери Романа. Мия радостная играет с мальчишками, всё выглядит почти идеально. Забываю даже на некоторое время, что я пленница в этом доме.

— Вот же засранец! Всё равно ведёт себя, как раньше, говоришь?

— Ага, — печально выдыхаю. — Я не знаю, что дальше делать и как мне быть. Я думала, его совесть замучает, и он отпустит меня и дочку, но он ведёт себя так, будто ничего не изменилось.

— Ну, вообще-то это в его стиле. Так что я не удивлена.

— Да, но что мне теперь делать?

— Ну, у тебя так-то выбора нет. Я тебе говорила ранее, что надо делать. Ты, если хочешь чего-то хочешь от него, то нужно об этом попросить по особенному, понимаешь, о чём я?

— Маша! — возмущаюсь от её намёков.

— А что Маша? Вы всё равно будете вместе. Он тебя не отпустит. Чем раньше ты это поймёшь, тем лучше для тебя. По крайней мере, меньше пострадаешь. Да и в конце концов, ты его до сих пор любишь, как и он тебя. Перестань сопротивляться, и он станет шелковым, вот увидишь.

Маша подмигивает мне, поглаживая свой животик. А я вся красная, мотаю головой и нагло вру.

— Не люблю, я его не люблю.

— Ага, а ещё на небе сейчас не луна, а солнце. И земля не круглая, а прямоугольная! Айлин, ты кому сейчас врёшь? Будто я не была свидетелем твоих страданий и безответной, как ты думала, любви к этому мудаку.

— Маш, не говори так, пожалуйста, он отец моей дочери, — обижено возражаю.

— Ну вот, что и требовалось доказать. Любишь ты его и защищаешь не потому, что он отец твоей дочери, а потому что в первую очередь любишь.

— Пожалуй, я погорячился, когда запретил тебе общаться с подругой.

Быстро вскакиваю и смотрю в сторону входа. Рома стоит и нагло ухмыляется, чуть приподнимая уголки губ. Господи, неужели он всё слышал? Какой стыд!

— Ты что, подслушивал нас?!

— Учитывая, что я нахожусь в своём доме, а вы разговаривали громко, нельзя сказать наверняка, что я подслушивал.

— Забираю свои слова обратно, он заслуживает, чтобы его помучили.

Рома только закатывает глаза на слова Маши. Уходит наверх и возвращается переодетым в домашнюю одежду. К нам не присоединяется, но оно и понятно, с Машей они в контрах, а со мной у него нет нормального общения. Присоединяется к детям и по очереди целует их в макушку. Мальчики начинаю лезть к нему на колени, что-то там пытаются ему рассказать, показывают свои игрушки, а Мия нахмуренная смотрит грозно из-под лба и наблюдает, как её отец уделяет внимание другим детям. Она выхватывает игрушку у Коли, младшего сыночка Маши, и зло бросает в Рому. Убегает ко мне и начинает плакать, сильно прижимаясь.

Мы все в шоке, больше всех, конечно, Рома. Он аккуратно сажает мальчишек на тёплый палас и с растерянным видом идёт к нам. Смотрит на меня и тихо спрашивает:

— Айлин, что случилось? Я ничего не понял.

Пытается погладить волосы дочки, но она не даёт. Отбрасывает его руку.

— Она, кажется, приревновала тебя к мальчикам. — Отвечает за меня Маша.

Тихо смеётся, закрыв губы ладонью, чтобы Мия, не дай бог, не услышала. А то будет скандал ещё по-круче.

— Да ну! Да ладно! — Рома не до конца верит Машиным словам. — Айлин, это правда?

Я смущаюсь, впервые в такой ситуации, а потом киваю ему, подтверждая слова Маши.

— И… что мне теперь делать? — смотрит на нас и просит глазами помощи.

Я поднимаю дочку и сажаю на коленки. Поднимаю её заплаканное личико и стираю её слезиночки.

— Милая, ты плачешь потому, что папа играл с Колей, а с тобой нет?

Она бросает затравленный взгляд на Рому, а потом прячет личико меня на груди и снова плачет.

Вижу, как Рома мечется и не находит себе место. Запускает нервно руки по очереди в волосы, хочет взять её за руку, но она не даёт.

— Милая, прости меня, ладно, я обещаю, что больше не буду ни с кем играть. Только с тобой. Хорошо?. Ну, прости меня… Иди ко мне, ладно?

Рома сидит на коленях и вымаливает прощения у дочери. Что ж, она тоже поставила его на колени. Вся в меня. Не могу не думать об этом. Срываюсь и начинаю смеяться громко.

Все взгляды тут же прикрываются ко мне, и я быстро замолкаю, закрыв губы ладошкой.

— Прошу прощения, кх… Миюш, папа тебя любит, только тебя одну. Ну, ты чего обижаешься, он просто поиграл с Колей, но любит только тебя!

Она тает, но всё же смотрит с сомнением на своего отца. Тот в свою очередь не теряет времени, тоже замечает перемены на лице дочери и быстро целует её ручку.

— Милая, иди ко мне.

Забирает её и начинает ей что-то шептать. Уносит туда, где мальчики сидят и, усадив дочь к себе, берёт куклу и старается показать, что теперь он только с ней будет играть. Малышка выхватывает куклу и трясёт ею перед мальчиками.

— Ну-ну-ну! Папа — мой!