Опасная штучка

Глава 2

Несколько секунд – и метаморфозы казались неизбежными. Ревущий шум, пульсирующий свет, кожа, улыбки и дикие глаза.

Что, черт возьми, только что произошло?

Тара протянула руку и ухватилась за край стола, липкого от пролитых напитков. Спина Майкла исчезала в толпе, и ей нужно последовать за ним. Но Тара еще не оправилась от поцелуя, который был даже не настоящий поцелуй, а так, касание губ. Но боже милостивый, он же настоящий ас!

– Эй, Тара, хочешь выпить?

Определенно, но сначала она должна закончить работу: заарканить мистера Великолепного и задержать его, пока все не прояснится.

– Скоро вернусь, Джонни, – пробормотала она другу ди-джею, который упаковывал свой винил. Друг, которому она яростно строчила эсэмэски, чтобы убедиться, что тот останется после смены, – лучший тусовщик, которого она знала, но с ним придется повременить.

Она проверила телефон и начала прокладывать себе путь через зал, по дороге задела стеклянную рюмку на столе, и та отлетела, вращаясь, на танцпол – место, где сейчас должна была обретаться Тара.

Мобильный прожужжал. Еще одно сообщение:

Обнимаю? Кому нужны ее объятия? Шампанское! Вечеринка! Вот чего Тара по-настоящему хотела. Но они были такие милые, и – черт побери! – ничего не случится, если она пропустит час или около того. Хотя, может, и случится – ведь придется войти в логово льва без электрошокового пистолета. Парней, которые так выглядят, так целуются и, что еще хуже, ведут себя так, каждый день не встретишь. Ей потребуется, по крайней мере, два слоя кевларовой[2] ткани.

Автомобиль будет наверняка стоять у главного входа. Ей придется пройти мимо очередной группы грубиянов, если те еще на месте. Тара ускорила шаг, достигла лестницы и, покачиваясь, осторожно сошла вниз. Не хватало только, чтобы сфотографировали, как она рухнет к его ногам.

В лицо ударили предрассветный серо-голубой свет и свежий воздух. Тара заметила уже знакомого парня – суперфигура и идеально сидящий костюм, – который лениво, даже вальяжно облокотился на автомобиль… большой, низкий, обтекаемой формы. Но Майкл затмевал собой все остальное, нужно отдать ему должное.

Он посмотрел на нее. Приподнял одну бровь. Открыл дверцу машины и жестом пригласил Тару сесть. Это просто взбесило ее. Как насчет хороших манер, хотя бы чуть-чуть? Она не просит ничего особенного, всего лишь «привет» или «пожалуйста» и «спасибо». Казалось, он относится к женщинам как к маленьким домашним животным, которых нужно тренировать и хвалить. Но он сильно заблуждался, если думал, что она будет кувыркаться от радости, как щенок. После многих лет страха и раболепия Тара отточила до совершенства свой лай и хватку.

– Я вас не преследую. Просто согласилась поехать вместе, чтобы быстро встретиться с Анжеликой. Хорошо?

– Вы приглашены. Почту за счастье сопроводить вас. – Он смотрел поверх ее головы, проверяя, кто наблюдает за ними.

– Стыдно показываться в моей компании?

Он вдохнул, приоткрыв рот и обнажив прекрасные зубы. Ухмыльнулся.

– Пытаешься обороняться?

– Я не обороняюсь… – возразила она, наклоняясь, чтобы забраться в машину, и задевая проклятой прической о дверную раму.

Он нырнул внутрь за ней, и Тара быстро подвинулась вперед. Кожаное сиденье приятно холодило бедра, но жар от левой ноги Майкла, твердой, как камень, чувствовался даже на расстоянии пары дюймов, разделявших их. Тара не могла оторвать от нее глаз.

– Всего-навсего проницательность.

Он поднял на нее взгляд, вытянул руку на спинке сиденья, другую положил себе на колено. Автомобиль тронулся, и она на мгновение обратила внимание на другие такси и машины, прибывающие и отъезжающие. А сама уезжала все дальше от клуба – ее второго дома.

– Тогда вы слишком мнительная. Здесь нет никакого подтекста – сегодня вечером я провожу время в обществе сестры. В настоящий момент мы не часто видимся: она в основном в Лондоне, а я большую часть времени в Барселоне, из-за школы Ферн и бизнеса. Так что… – Он посмотрел на нее, и Тара чуть было не отвела глаза – таким проницательным показался его долгий взгляд. – Я здесь ради них. Всегда. – В конце концов он отвел взгляд и посмотрел в окно. – Но у Анжелики свой лондонский круг знакомств, так что все в порядке. Она нас догонит.

Майкл развернулся и отодвинул ногу от бедра Тары. Она вся подобралась и скрестила лодыжки, глядя прямо перед собой. Майкл снова пристально посмотрел на нее.

– Нет, я вас абсолютно не стыжусь.

Она метнула на него взгляд и, не удержавшись, улыбнулась. Майкл был произведением искусства, ей ли не знать. Возможно, не в ее вкусе, но, несомненно, привлекательный и, несомненно, умеющий творить чудеса с женщинами. Слава богу, она не настолько глупа, чтобы влюбиться в него.

– Какое облегчение.

Он рассмеялся:

– А так и не скажешь. Вид у вас встревоженный и взволнованный.

Она чувствовала себя именно так – и даже хуже. Она выпила. Сколько? Три бокала шампанского за три часа? На главной вечеринке сезона? И теперь, находясь внутри чего-то, напоминавшего катафалк, она направлялась на вечеринку для двоих, на которой ни один из них не хотел присутствовать.

– Я справлюсь.

– Не сомневаюсь. Вы стойкая и справитесь с чем угодно.

Она повернулась, Майкл смотрел на нее. Искушал, заманивал ее.

– С вашими нападками уж точно.

Его глаза загорелись. Улыбка съехала набок, и, пока автомобиль мчался вперед и за окном то вспыхивали, то тухли, то опять вспыхивали огни, Тара увидела, как порочные, развратные губы издеваются над ней. Она видела и чувствовала это. То самое тяжелое напряжение, которое она уже дважды испытывала рядом с Майклом. Она должна вернуть самоконтроль, иначе не избавится от ощущения, что ее зона комфорта осталась где-то далеко, за несколько миль отсюда. Там, где иммунитет к мужчинам был ее второй натурой.

– Вы очень интересный человек, Тара.

Ей вдруг представилось, что он берет ее за подбородок и поворачивает к себе, и она не сопротивляется, беспрекословно подчиняясь воле мужчины. Слава богу, это происходило только в ее воображении. Тара не из тех, кто следует инстинктам. И к счастью, она могла вспомнить, как вести себя с самоуверенными идиотами…

Она отвернулась и уставилась в затылок водителю. Их взгляды на секунду встретились в зеркале. Наверное, он наблюдал подобные сцены каждый вечер. Какая жалость, что сегодня она сорвет привычный для него спектакль.

– Мне это говорили.

– Но у меня такое ощущение, что вы еще не знаете себя по-настоящему.

Она почувствовала, как ее челюсть напряглась, а зубы сжались. Какое высокомерие.

– Этот снисходительный комментарий даже не заслуживает ответа.

– Но я уверен, что все равно получу его.

Она поерзала на сиденье и развернулась к нему. Майкл наблюдал за ней, мягко улыбаясь.

– Да что вы вообще обо мне знаете?

Он не сводил с нее темных и требовательных глаз. Тара хотела отвернуться, но не могла, и облако тумана, или эмоций, или осознания странности происходящего снова обволакивало их со всех сторон. Ей казалось, что она дышит воздухом Майкла. Как будто часть ее просочилась в его пространство.

– Только то, что я говорю. Вы очень интересный человек, но вы еще не до конца познали себя… иначе бы не боролись с очевидным притяжением между нами.

– Вот это самомнение, раз вы считаете, что каждая девушка на заднем сиденье автомобиля хочет как минимум поцеловать вас.

Он пожал плечами:

– Думаю, вы хотите.

Они уставились друг на друга.

– Потому что вы чмокнули меня, когда уходили, а я не влепила вам пощечину? Не значит, что я хочу повторить этот опыт.

– Вы действительно не хотите повторить?

Он медленно, тщательно зондировал почву.

Машина остановилась. Тара не знала: на светофоре, или они прибыли на место назначения. Но ничто не могло заставить ее отвести взгляд от Майкла и проверить. На его лицо падала тень, освещенным оставался только насмешливо изогнутый рот. Но глаза горели угольками в темноте.

Она сглотнула:

– Исключено.

Майкл сидел совершенно неподвижно, но его присутствие она ощущала чрезвычайно остро и полно. Тара знала, что он видел ее насквозь, но признать это? Ни за что. Даже при одной этой мысли ее охватило желание прикоснуться к его губам и попробовать их на вкус. Желание запульсировало между ног. Воздух казался гуще. Тара определенно была не в своей зоне комфорта.

– Тогда начинаем вечеринку.

Он вывел ее из оцепенения. Плавно передвинулся и потянулся к дверной ручке. Вышел на улицу и протянул руку Таре. Та проигнорировала ее и вместо этого схватилась за дверную раму. Вышла из машины и выпрямилась в лимонном свете раннего утра. Такой трезвой и растерянной в это время суток она не была с тех пор… с тех пор, как начала понимать, что гедонизм[3] и амбиции можно аккуратно упаковать вместе. С тех пор, как она нарочно и сознательно сожгла все мосты, связывающие ее с маленьким городком в недалекой маленькой Ирландии.

Ну и пусть ее семья смотрела на нее с презрением. Тара знала правду: проведенная жесткая маркетинговая кампания сделала Тару неприятной для одних и восхитительной для других.

Она оправила платье и коснулась рукой волос на затылке. Страшно даже представить, на что походило ее лицо – размазанная помада и круги под глазами. Как знать? Возможно, это ее лучшая форма защиты.

Майкл смотрел на нее и ждал. Как благородно. В дверях стоял швейцар, плюшевый ковер на полу уводил куда-то вдаль. Автомобиль отъехал, и у Тары перед глазами внезапно возник образ: они вместе входят в этот многоквартирный дом девятнадцатого века, Майкл в черном костюме, она в белом платье, словно делали это тысячу раз прежде.

Боже, ей необходимо немедленно выпить.

Она даже не могла смотреть на него в лифте. Не поддерживала светскую беседу и не позволяла почти интимному дыханию в замкнутом пространстве как-либо повлиять на себя. Ни в коем случае.

Когда лифт остановился, она наблюдала, как двери плавно открылись, потом вышла и стала ждать. Майкл указал рукой налево, и она пошла рядом, как будто он вел ее по катакомбам. Он отпер дверь ключом и придержал ее для Тары. Она сделала шаг внутрь квартиры. Ожидания не оправдались: никаких полов вишневого дерева, никакой кожи и хрома. Вместо этого однотонный ковер, разноцветные пледы и шелковые кресла.

Она повернулась, чтобы сделать саркастическое замечание, но вдруг почувствовала присутствие Майкла за спиной и услышала, как тихо щелкнул дверной замок.

Она застыла, словно пригвожденная, внезапно осознав, что ее позиция «на миру и смерть красна» не имеет здесь особого смысла. Сколько они пробудут здесь, наедине, пока не появится Анжелика со своим маленьким отрядом или без него? Весь этот план по отвлечению Майкла был хорош для ночного клуба. Но пустые пространства, способствующие развитию клаустрофобии, пусть даже такие большие, как это, неожиданно погасили ее браваду.

– Шампанское? Или что-нибудь покрепче?

Он прошел в открытую гостиную, бросил пиджак на ортопедическую спинку дивана. Даже мебель, казалось, смотрела на Тару сверху вниз. Девушки Девайн всегда удобно устраивались на кушетках – на коленях поднос с ужином, взгляд устремлен на экран телевизора. Она могла разглядеть столовую нишу с огромным обеденным столом и декоративными стульями, намеренно диссонирующими с подушками из драгоценного атласа.

Ей, безусловно, нужно что-то покрепче.

– Что у тебя есть?

Он подавил смешок и переместился к бару:

– Уверен, у меня есть то, что тебе нужно.

– «Маунт Гай»?

«А ну-ка, заумник», – подумала она, вспомнив название самого недоступного рома, который пришел ей на ум.

Он достал бутылку. Разумеется.

– С чем?..

– Э-э-э… – Пораженная, она выдохнула. – Просто неразбавленным. Все равно проглочу залпом.

Он рассмеялся:

– Ты ведь не нервничаешь?

Она рассмеялась в ответ:

– Что? Считаешь, что плохо воспитанная представительница мира моды, такая как я, не впишется в мир роскоши и общество европейских аристократов, таких как ты и девушки-красавицы Круз? Думаешь, я не уверена в себе? Ничего подобного. Я буду то же самое, что и ты, детка. Каждый раз.

– Каждый раз?

Он поймал ее взгляд. Выдержал его. Опять. Подошел к ней со стаканом рома, в котором мягко позвякивали кубики льда, ударяясь о стеклянные стенки. На губах играла мягкая улыбка, такая сексуальная, такая греховная.

– Прекрати.

Он передал ей стакан, по-прежнему улыбаясь, и вопросительно поднял бровь:

– Что?

– Сам знаешь.

Он стоял практически в ее личном пространстве – с напитком в руке и лукавым выражением на лице.

– Неужели?

– Ты выбиваешь меня из колеи. Специально выбиваешь меня из колеи!

Он искренне рассмеялся на это – никакого притворства или очарования. Просто утробный, безудержный смех. И неожиданно Тара расслабилась.

– Никто не может обвинить тебя в том, что ты говоришь не то, что думаешь, Тара. Должен признать, это бодрит.

Она поднесла свой стакан к его и чокнулась:

– Ты тоже. Полагаю. – Сделала большой глоток – кубики льда скатились и ударились о зубы – и покачала головой, удивляясь самой себе и всей этой сумасшедшей ситуации. Еще несколько часов назад она с удовольствием задушила бы этого мужчину, но теперь казалось… казалось, что он, в конце концов, все-таки человек.

– У тебя есть музыка?

– Конечно. Проходи и выбери что-нибудь на свой вкус.

Она проследовала за ним, восхищаясь его плавными, мужскими движениями. Вот человек, который ходит в спортзал. Без сомнений. Какая идеальная задница. Будь Тара в клубе, то, возможно, даже ущипнула бы его.

Он передал ей ноутбук, и Тара пролистала несколько музыкальных списков. Вкус неплохой. Небольшая доработка не помешает, но, в общем, все вполне сносно. Она выбрала что-то трендовое, беспроигрышное, отступила и почувствовала, как басы заполняют пространство. Так было лучше…

Майкл. Она повернулась. Он смотрел на телефон и хмурился. Затем положил его на барную стойку и взглянул на Тару. Что, черт возьми, происходит?! Требовательные темные глаза вперились прямо в нее, и под этим взглядом Тара чувствовала себя беззащитной, возбужденной, опьяневшей, задыхающейся.

– Все в порядке?

Он кивнул, подошел к ней:

– Отлично. Только от Анжелики ничего не слышно. – Залпом осушил стакан. – Обновить?

– Обязательно.

Она последовала за ним в бар. Стояла и наблюдала, покачивая бедрами в такт балеарской мелодии. Очень даже неплохо. Вообще, она никогда не любила домашние вечеринки. Толпы гостей, громкая музыка, сильное похмелье. Обязательно. Но было что-то милое и успокаивающее в том, как он передвигался по дому, наливал ром и выглядел так сексуально.

– Ты часто здесь бываешь?

Он покачал головой, закручивая крышку на бутылке с ромом:

– Один, может, два раза в месяц. Но это временно. Я собираюсь вернуться, как только Ферн поступит в местный университет.

Тара открыла рот. Потом закрыла. Все шло хорошо, и, возможно, единственный раз в жизни ей стоит держать язык за зубами. В конце концов, это не ее дело.

– Твое здоровье, – сказал он и коснулся ее стакана своим.

Она чокнулась, избегая смотреть ему в глаза. Но Майкл как будто догадался о ее страхах. Очень странно! Он рассмеялся.

– Я больше не буду на тебя смотреть, мистер. Ты творишь странные вещи.

Он снова засмеялся. Отставил стакан и сделал шаг к Таре. Атмосфера стала напряженной.

– Какие вещи?

– Вещи…

Ее голос постепенно затих. Майкл протянул руку и накрыл пальцы Тары своими поверх стакана. Огонь и лед. А потом она позволила разжать и опустить свою ладонь.

Его рука коснулась ее щеки, пальцы нежно заскользили по коже. Тара закрыла глаза и задрожала, словно сдерживая волну. А потом сдалась – в тот самый момент, когда могла бы остановить все это.

Майкл положил руку ей на затылок и притянул к себе. Она уперлась руками в его грудь и почувствовала крепкие мышцы – именно такими она их себе и представляла. Его рот нашел ее губы, и Тара застонала, подчинившись, – он овладел ее губами.

Майкл сделал шаг вперед вместе с Тарой, не отрываясь от ее рта. Рука Майкла соскользнула с ее затылка, пальцы коснулась шеи, проследили линию ключицы.

– Твоя кожа заводит меня.

Это было все, что он сказал, прежде чем вновь припасть к ее губам. Медленно провел пальцами вниз по обнаженной руке – такие теплые, желанные, необходимые прикосновения. Ладонь Тары, наоборот, поднималась вверх по его шее к подбородку. Легкая щетина покалывала пальцы, а от древесно-цитрусового запаха кружилась голова. Язык Майкла исследовал ее рот, и Тара изо всех сил старалась не отставать. Его руки лежали теперь у нее на талии, ощупывая, изучая ее форму и изгибы. Тара знала, что его ладони вот-вот накроют ее набухшие груди, и жаждала этого.

– Прикоснись ко мне, пожалуйста… – Ее просьба потонула в поцелуе.

И он это сделал. Обхватил руками обе ее груди, ощутив их вес, и начал мягко массировать. Нащупав большими пальцами соски через атласную ткань платья, он превратил их в источник удовольствия.

Он не спрашивал, чего она хотела. Он просто давал то, что ей было нужно.

Майкл подхватил ее и направился – должно быть, в спальню. Затем поставил ее на ноги и развернул вокруг:

– Снимай. Платье.

Он был очень груб, но Тара проглотила это как нектар и принялась проталкивать покрытые шелковой тканью пуговицы через петли, чтобы расстегнуть и стянуть платье по бедрам вниз. Ничто в мире не могло остановить ее – она желала заполучить его теплые сильные руки, которые ласкали ее кожу, оставляя горячие следы.

– Ты чертовски сексуальна, – произнес он, на мгновение оторвавшись от ее губ.

Тара схватила его за рубашку, беспомощно теребя пальцами пуговицы. Но он успокоил ее. Отступил на шаг назад. Посмотрел на нее, стоящую в озере шелкового атласа кремового цвета: соски напряглись и выступали сквозь кисею бюстгальтера, трусики скрывали последний из ее секретов. Тара чувствовала его взгляд – словно языки адского пламени лизали ее кожу.

На такие вечеринки ее раньше никогда не приглашали. И Тара хотела повеселиться.

Она пожирала Майкла глазами, не замечая ничего, кроме его безупречного широкого торса. Провела по нему пальцами, затем прикоснулась губами и языком – вдыхая и пробуя на вкус. Майкл стянул брюки, и Тара ахнула от удивления, увидев размер его возбужденной плоти, выступающей вперед стальным жезлом, – не смогла удержаться и опустилась на колени, обхватив его рукой, а затем губами.

Но Майкл потянул ее за руки вверх и усадил на кровать, затем слегка толкнул, так что она упала на спину. Затем ухватился пальцами за края ее трусиков, стянул их вниз и отбросил в сторону. Тара откинулась на локтях и смотрела ему в лицо. Майкл обхватил руками ее лодыжки и раздвинул ноги, а затем опустил голову и лизнул складку, обжигая своим прикосновением.

Тара дернулась, но он положил руку ей на грудь. Покачал головой:

– Еще рано.

Он снова опустил голову и принялся нещадно дразнить языком и посасывать нежную кожу, пока Тара не почувствовала, как внутри ее разгорается огонь, обжигая и подчиняя себе нижнюю часть ее тела. Тара с наслаждением посмотрела вниз на темную голову у себя между бедер. Губы Майкла превратились в орудие сладкой пытки, спазмы внизу живота подступали волнами, пока Тара не провалилась в какую-то бездну, полностью отдавшись оргазму. На самом пике она вскрикнула, а потом замерла, наслаждаясь уже слабыми толчками – неожиданными, мягкими, легкими.

Но губы Майкла, влажные от ее собственных соков, тут же прижались к ее губам в глубоком поцелуе, который снова и снова разжигал внутри ее страсть. Схватив Тару за запястья, Майкл потянул ее к себе. Она послушно приподнялась на кровати, расстегнула бюстгальтер и восхищенно смотрела, как он натягивает презерватив. Ей хотелось почувствовать его внутри – Тара просто жаждала этого.

Майкл чуть замешкался, и она села и выпрямилась на кровати.

– Просто расслабься, Тара. Ляг на спину.

Она снова упала на постель, продолжая наблюдать за ним. Майкл поймал ее взгляд – Тара почувствовала, как он толчком раздвинул ее бедра, а затем вошел в нее глубоко, очень глубоко. Тара всхлипнула, как щенок, а потом начала двигаться в его ритме. Все это время темные глаза Майкла не отрываясь смотрели на нее.

Как она делала это раньше? С мужчинами, которым были нужны подсказки?

Он нависал над ней – широкие сильные плечи и карамельного цвета кожа в сознании Тары сливались с теплыми волнами удовольствия, которые накатывали с каждым сильным жестким толчком.

– Тебе нравится, Тара?

Эти глаза пытливо смотрели на нее.

– Хм, милая? Теперь ты чувствуешь – это притяжение?

Ей было плевать, что он пытался доказать свою правоту. Может делать это сколько угодно, лишь бы она испытывала то же самое каждый раз.

И она схватила его за голову, притянула к себе и уверенно поцеловала. Майкл подался вперед и перевернулся вместе с Тарой, так что она оказалась сверху: наклонилась, чуть сместила бедра, перевела вес, и все это время не отрываясь смотрела Майклу прямо в глаза. Что-то зарождалось в его груди – нечто огромное и мощное, – и Тара на мгновение ощутила страх или удивление.

Затем он протянул руку, коснулся ее рта. И возобновил резкие исступленные толчки, хотя она сидела на нем верхом. Тара знала, что ни с кем больше ей не будет так хорошо. Никогда. Следующая волна оргазма накатила на нее, когда Майкл дернулся и взорвался глубоко внутри. Все это время он не отрывал от нее взгляда, и Тара почувствовала, как обжигающее давящее ощущение в груди вернулось. Слишком сильное. Слишком мощное.

Она закрыла глаза. Опустила голову и затихла.

Мгновение или два спустя Майкл отвел руки в стороны и выдохнул. Вероятно, сигнал, что пора спрыгнуть. Тара уперлась руками о кровать и медленно соскользнула вниз. Она все еще ощущала его – такого большого и мощного – внутри себя, и это было чертовски приятное чувство. Но вместе с осенним рассветом забрезжила и реальность. Они просто занимались сексом. Он не посмотрел на нее, не коснулся и не утешил. Не сказал ни единого слова. Она просто женщина, с которой он переспал.

Тишина.

Из незашторенного окна, мимо которого прошла Тара, были видны все ее любимые лондонские достопримечательности. Она остановилась на мгновение, пытаясь запечатлеть этот вид в памяти: все формы и цвета небоскребов и линии горизонта – мосты, башни, часы. Все на фоне румяной зари.

Он сделал еще один глубокий выдох:

– Тебе лучше одеться.

– Несомненно. – Она бросила взгляд через плечо туда, где все еще лежал Майкл Круз – красивый, высокомерный, абсолютно не в ее вкусе.

– Не обижайся. Просто Анжелика с друзьями появится здесь с минуты на минуту, и будет лучше, если мы пригласим их на вечеринку, а не на групповуху.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Я же сказала, что собираюсь одеться. Не возражаешь, если я сначала приведу себя в порядок?

Он оказался такой свиньей. Хуже разговора после секса она не помнила. Тара сама виновата. Что она вообще здесь делает? Если ей не изменяет память, то оказывает услугу девушке, которую едва знает, и ее чрезвычайно космополитичной сестре? Ладно, она чувствовала солидарность с ними, была рада помочь им перехитрить еще одного мачо. Мачо с легендарной сексуальной репутацией, против которой не существует иммунитета.

Зачем она ввязалась во все это? С какой стати решила, что у нее хватит эмоциональных сил, чтобы справиться с ситуацией? Ей необходимы правила и рамки. Она не может вот так барахтаться! Она умела флиртовать. Дразнить. Но она знала себя достаточно хорошо, чтобы понять, что дальнейшие шаги потребуют от нее слишком большого напряжения. Она всегда старалась тщательно скрывать свои чувства. Майклу придется довольствоваться лишь камуфляжем ее комментариев.

– Иди прямо. Ванная комната там.

Он махнул рукой и поднялся с кровати, Тара старалась не подавать виду, какое сильное впечатление его тело снова произвело на нее, – этот мужчина был в превосходной форме. Жаль, что его сущность оказалась такой гнилой.

Она ощупала холодную кафельную стену в поисках выключателя, но Майкл подошел к ней сзади, протянул руку и включил свет.

– Спасибо, – сказала она, поспешив закрыть за собой дверь.

Но Майкл вошел внутрь и потянулся к ней. Таре становилось зябко, и она жаждала тепла его тела, но держалась холодно и непреклонно в его объятиях. Он приложил свою тяжелую руку золотистого цвета к ее груди – поразительный контраст. Ее молочная кельтская кожа служила идеальным фоном для его гладкого карамельного тела. И даже со своими полными грудями и бедрами Тара все равно мило гармонировала с его фигурой.

С одной стороны, это нравилось ей, непонятно почему, но с другой – Тара сердилась, что так легко пошла с ним и занялась сексом, как какая-то дешевка.

Ее взгляд упал на заветное украшение: бабушкино кольцо на старинной золотой цепочке. Частица любви, которой она касалась пальцами каждый день. Ее святыня и сила. Тара дотронулась до него и сейчас, ожидая, чтобы Майкл оставил ее одну.

– Послушай, мне нужно уединиться, если ты не против.

Он подцепил густые, волнистые пряди ее волос, выбившиеся из прически, и заправил за ухо, погладил пальцем под подбородком. Тара ничего не сказала.

– Конечно, – ответил он, но развернул ее к себе и обхватил лицо обеими руками. Поцеловал. Медленно и сладко. – Все что угодно. – Поцеловал ее еще раз и отступил. Напоследок провел пальцем вниз по плечу и руке. – Красавица.

Она подождала, пока дверь за ним закрылась, и скорчила гримасу. Они все красавицы – каждая из десяти тысяч женщин, с которыми он переспал. И она стала номером десять тысяч один. Какая же она дура, что даже не смогла сопротивляться ему!

Тара взглянула на женщину-катастрофу, которая смотрела на нее из зеркала, – нечто размытое и нечеткое. Она выглядела, как и ее мать, слабой и потерянной. И Тару от этого тошнило.

Майкл, вероятно, воспользовался другим душем, потому что он выглядел, как в рекламном ролике средства после бритья, когда Тара наконец заставила себя выйти из ванной и направиться туда, где, как ей казалось, варился кофе.

– По-прежнему ничего? – поинтересовалась она, уверенная, что Анжелика появится в ближайшее время.

Он покачал головой и отхлебнул кофе:

– Нет. Видимо, планы изменились. Кофе?

Она отказалась. Кому нужен кофеин в такую рань?

Она уже поместила эту ночь в папку «Удаленные» и собиралась наплевать на вечеринку у Джонни и прямиком отправиться домой, чтобы лечь в кровать.

– И что за изменения?

Майкл стоял к ней спиной, и Тара снова поймала себя на том, что ее глаза изучают его движения, игру мышц под одеждой.

– Похоже, все неплохо повеселились в клубе, и, добравшись до квартиры, она просто решила остаться дома. У меня нет пропущенных вызовов, а у тебя?

Мозг Тары закипал. Что, черт возьми, будет правильно сейчас сказать? Наверняка что-то случилось, раз Анжелика не смогла приехать. Может, что-то с Ферн?

– Не знаю. Сейчас проверю. Так…

– И можешь допить кофе, автомобиль ждет перед домом, когда ты будешь готова.

Майкл сидел на барном стуле, утренняя газета зашуршала, раскрылась и легла на деревянную стойку медового цвета. Он поднес раздражающе маленькую чашечку для эспрессо к губам, и Тара почувствовала непреодолимое желание выбить ее прямо из его самодовольной руки.

– Между прочим, Майкл, я думаю, что недооценивала тебя. Ты казался мне просто высокомерным. Но теперь я вижу, что сильно ошибалась. Тебе удалось в одиночку испортить вечер, которого я с нетерпением ждала несколько недель. Твое высокомерие не знает границ. Ты это понимаешь?

– Интересно. Я испортил твой вечер, – сказал он газете. – Значит, ты готова идти? Я позвоню вниз, чтобы водитель знал, что ты уже спускаешься.