Опасная связь

Глава 1 Невеста с сюрпризом

Илья

За окном, не переставая, падает снег. Самая настоящая метель разыгралась. Сугробы по колено, деревья укрыты толстым белым покрывалом. Вечернее небо заволокло сизой дымкой. Зима…

Мария Семёновна, или, как привычнее, баба Маша, наблюдая за происходящим, без конца охает и хватается за сердце. Картина, надо признать, та ещё: я сижу за столом, на котором лежат медицинские принадлежности и пропитанные кровью тряпки. Слева от меня с сосредоточенным выражением лица пыхтит её соседка, с энтузиазмом при этом ковыряя раскалёнными щипцами плечо, залитое тёмно-алой жидкостью.

– От она зараза, – довольно улыбается, бросая в миску пойманную мной шальную пулю.

– Ой, кровища-то как хлещет, Гал! – наклоняясь ближе, всплёскивает руками донельзя перепуганная баба Маша.

– Не стойте над душой, Марь Семённа! Щас остановим, тут шить надобно.

Ну зашибись.

– А вы себе пока ваколординчика накапайте. Ишь разнервничались как! Не хватало инфаркт словить! Мне потом ещё и вас откачивать? У меня вон дома коты некормленые и муж!

– Ох, ужас какой! Илья, Илья! – тяжко вздыхает пожилая женщина в ответ. – Говорила ж я, доведёт тебя кривая дорожка до бяды! Нате вот, полюбуйтесь! Как в воду глядела!

– Не драматизируй, баб Маш, – тянусь к пачке с куревом. – Лучше пожрать организуй.

– Больно будет. Терпи, мой хороший, лады? – воодушевлённо предупреждает меня мой доктор.

Молча вставляю в рот сигарету и чиркаю зажигалкой. Что-что, а терпеть приучен с детства.

– Вырос-таки бандюганом, – продолжает причитать Семёновна, разогревая пузатую кастрюлю на плите. – Дурная кровь взяла своё. Весь в папашу! А таким пацанёнком рос смышлёным! Эх…

– Ну харэ уже, – пытаюсь оборвать её эмоциональный монолог, но, увы, как обычно, ни хрена из этого не выходит. Её, коль разошлась, уже не остановить. Пока сама не остынет.

– Думала хать после армии угомониссе! Учиться пойдёшь в институт. Полезную профессию освоишь. Ты ж пожарным хотел стать или спасателем.

Профессия. Институт...

Невесело усмехаюсь. Порой жизнь ставит тебя в такие рамки, что все твои «хочу» приходится затолкнуть поглубже, действуя согласно обозначившимся обстоятельствам.

– Хорошо что мать твоя, Наташка, ничего этого не видит! – громко шмыгает носом и ставит на стол тарелку с ароматно пахнущим борщом.

Резкая боль в плече, похожая на укусы десятка пчёл, вынуждает вынырнуть из тяжёлых воспоминаний, связанных с потерей самого близкого для меня человека.

– Ещё немного, – наклоняясь ближе, приговаривает «хирург». – Края раны как следует прихвачу…

Затягиваюсь до рези в лёгких. Медленно выпускаю дым, стараясь не обращать внимания на её манипуляции, вызывающие до одури неприятные ощущения.

Швея-мотористка херова.

– Повезло тебе, Илюха, что я во время второй Чеченской работала полевым врачом, – хвалится тётя Галя.

– Повезло, – соглашаюсь, слегка качнув головой.

– Повязку наложим и всё, как новенький будешь!

– Отрадно.

– Эти две таблетки выпьешь сейчас. Остальное завтра и в течение пяти дней. Пропускать нельзя. Понял? – угрожающе сдвигает широкие брови к переносице, и я (про себя, естественно) снова отмечаю её сходство с Брежневым. – Готово! Зацените!

Проходит ещё пара мучительно долгих минут, и бабы наконец сваливают из кухни. Семёновна, не прекращая сыпать междометиями, отправляется провожать соседку восвояси, оставляя меня в желанном одиночестве.

Как только за ними закрывается дверь, вздыхаю с нескрываемым облегчением. Башка раскалывается от их неугомонной трескотни. Перегруз.

Пододвигаю к себе тарелку, отламываю кусок от свежевыпеченной булки хлеба и принимаюсь за ужин. У бабы Маши всегда отменная жратва. От одного только запаха желудок нещадно сводит.

*********

Вырубает меня надолго. Снится какая-то нервирующая муть. Погоня. Обстрел. Видимо, подуставший мозг всё ещё стремится проанализировать случившееся накануне.

Голова при пробуждении тяжёлая. Глаза слипаются. Чёртово плечо неприятно ноет. В общем, из подвала вылезаю недовольный и разбитый. В самом прескверном расположении духа.

Не одупляю, отчего за окном снова темно. Сперва думаю, что на дворе всё еще ночь, но, взглянув на старые часы, с удивлением обнаруживаю стрелку, застывшую на цифре семь.

Дёргаю шеей. Почти на сутки отключился. Ни хрена себе. Как медведь.

– Пришёл в себя, бандюган? – в кухне появляется не по-домашнему разодетая Семёновна. – Садись давай, проблемный, кормить тебя буду.

Хмыкаю.

В этом вся она. Как бы не осуждала, а всё равно как к своему относится. По-доброму. С теплом и давно позабытой заботой. Не удивила, когда вместо ругательств, за помощью к Степановне припустила, обнаружив меня, подстреленного, на пороге своего дома.

– Мне отлучиться надо по делам. Ты уж дальше сам похозяйничай, – торопливо выставляет передо мной первое. – Там у сковороде макароны по-флотски. В банке на столешнице компот.

Глава 2 Рокировка

– Илья, пожалуйста, убери пистолет, – умоляет та, из-за которой весь сыр-бор.

– Встал, – командую спокойно.

Ноль реакции.

– Ты тупой, что ли? – ещё разок даю почувствовать дуло, упирающееся в его черепную коробку.

– Ром, пожалуйста, Ром, сделай то, что он просит, – призывает девчонка к здравому смыслу.

– Не растерялся, – с презрением изрекает Птица, но всё же, усмехаясь, встаёт.

– Пасть закрой свою.

Бесит неимоверно.

– Илья…

– Шмотки забрал и свалил отсюда по-быстрому, – киваю в сторону выхода.

– Ты сейчас серьёзно?

– А ты, я смотрю, прямо-таки жаждешь получить пулю в лоб, – раздражаюсь, потому что терпеть не могу вот таких непонятливых.

– Могу сказать то же самое про тюремный срок. Или ты подашься в бега после того, как меня пристрелишь?

– Там я уже был, так что не хрен меня пугать.

Меняется в лице. Пора бы уже догнать, на кого бычится.

– Парни, а давайте вы успокоитесь и…

– А давай ты просто закроешь рот, – перебиваю рыжую кнопку, отчего-то возомнившую себя парламентёром. – Куда намылилась, Ляль? Стой, где стоишь. Подальше от этого своего столичного пижона отошла. Отошла, я сказал! – рявкаю зло.

– Илья, – качает головой. Глаза полны слёз. – Ты весь в крови. Твоё плечо… Ты ведь ранен, да?

– Плевать.

– Пусть истекает кровью, – бесстрастно изрекает её подруга.

– СВАЛИЛ! – повторяю, обращаясь к столичному мажорику. – Сел в тачку и уехал в свою сраную Москву!

Этот выпендрёжник демонстративно складывает руки на груди.

– На счёт «три» прострелю колено, – предупреждаю на полном серьёзе.

– Ты рехнулся, Паровозов? Приди в себя! – отчаянно вопит Лялька.

– Ты знаешь, Алёна. Мне терять нечего, так что… – не обращая внимания на боль и жидкость, стекающую по руке, опускаю ствол ниже, примеряясь.

– Ты целишься в живого человека! – давит на совесть она.

– Живой, мёртвый, – дело пары секунд, – констатирую безразлично.

– А кровища-то из тебя льётся только так! – деловито сообщает рыжеволосая. – Беркутов, скажи-ка, сколько вообще литров крови в человеческом организме?

– Это сейчас так важно, что ли? – явно недоумевает тот.

– Ну, крови всего сколько в теле? Если в литрах…

Что за беседы в стиле интеллектуального шоу?

Они переглядываются, и мне это не нравится.

– Количество крови в организме взрослого человека составляет, в среднем, от четырёх до шести литров.

– Ну вот!

– Объем циркулирующей крови зависит от возраста, половой принадлежности, массы тела, роста и объема мышечной ткани, – продолжает ликбез этот полудурок.

– Заткнулись оба! – приказываю громко. – Чё вы несёте оба, а?

– Скоро хлопнешься в обморок, Аль Капоне [1], – обеспокоенно выдаёт Рыжая. – Ты ощущаешь слабость? Головокружение? Или, может быть, слышишь некий звон в ушах? – с тревогой во взгляде, уточняет озабоченно. – Ты явно бледнее стал, Паровозов. Тошнит? А в глазах не темнеет? Онемение конечностей? Чувство пустоты в голове? М?

– Какого…

– Сааш, – последнее, что помню, испуганный голос Алёны. Потом какая-то лютая дичь происходит.

Незаметно сократив разделяющее нас расстояние, эта отмороженная смело хватается левой рукой за дуло, а правой, резким отточенным движением производит странный ударный манёвр, по итогу которого, МОЁ СУКА ОРУЖИЕ оказывается у неё.

СВЯТЫЕ НЕБЕСА! ЧТО ЗА НА ХЕР?

Первые секунды я пребываю в таком глубоком потрясении, что не могу выдавить из себя и звука.

Ступор. Тупёж. Немой шок.

Гнев подступает много позже, когда маленькая рыжая стерва меняет тон от приторно заискивающего до надменно горделивого.

– Про пустоту в голове явно к тебе, – заявляет, самодовольно задирая кверху и без того курносый нос.

Отходит назад, удерживая меня на мушке.

– Слышь, дура, поранишься ещё, – предостерегаю обманчиво спокойно, хотя внутри всё бурлит от рвущейся наружу ярости.

Подумать только! Девка отобрала у меня пистолет! ЭТО ГДЕ ТАКОЕ ВИДАНО, БЛЯТЬ?

Решительно надвигаюсь на неё, но уже в следующий момент непроизвольно приседаю.

Эта идиотка пальнула-таки из пушки!

– Чашка на второй полке, поверх твоей головы, – чеканит по слогам. – Красивая. Была.

– Спятила? – ору ошалело.

– Я с оружием у папы на работе играюсь с десяти лет. Не сомневайся, что с лёгкостью попаду в любую нужную мне часть тела, – заявляет эта меткая зараза, сощуривая один глаз. – Мне нравится твой живот. Пресс, все дела. Может, туда? Ой бооольно будет! Но недолго, если в печень стрелять… – мысленно подсчитывает, сколько буду жить, и закусывает губу.

Глава 3 Покатушки

Кусачий мороз настырно пробирается под вязаный свитер. Стою посреди заснеженного двора, напротив колоды [1].

Ноги на ширине плеч.

Размах.

Чёткий удар в центр чурбака [2].

Беру следующий. И так по кругу...

С лихим азартом колю подмёрзшие дрова. Неспешно, обдуманно и по привычке довольно агрессивно. Это бесхитростное занятие всегда работает безотказно. В тех самых случаях, когда необходимо срочно сбросить напряжение и выпустить пар.

Сегодня именно такая ночь. Настроение, прямо скажем, поганое. Как никак ушедшая от меня невеста в это самое время предположительно милуется с другим.

Хрясь.

Ловко орудуя топором, равнодушно наблюдаю за тем, как разлетаются в сторону части чурбака.

Вдох-выдох.

Годами выверенные движения.

Хрясь.

Расколов приличное количество дров, очищаю площадку и убираю поленья в дровяник – небольшой, отдельно стоящий сарай, предназначенный для их просушки и хранения.

Возвращаюсь в дом. Смахнув с башки снег, прохожу на кухню. Не мешало бы ещё разок пожрать, ведь после долгой уборки, которой руководила суровая баба Маша, ужин прошёл быстро и далеко не в полном объёме. Пришлось экстренно заняться дровами для печки. Иначе эта неугомонная женщина отправилась бы делать это сама. С неё станется. Привыкла своими силами справляться.

На кухне застаю рыскающую по шкафам Рыжуху. Достаёт с полки чай и сахарницу. Тянется к орудию возмездия Семёновны.

Отчего-то вдруг хочется повести себя совершенно по-идиотски. К примеру, напасть на неё сзади и как следует шугануть. Да так, чтоб очканула не по-детски и громко заорала на весь дом. Явно ведь не слышала, как я вошёл, а значит у меня есть преимущество.

– И мне плесни… – по итогу ограничиваюсь только этим. К чёрту. Ещё ошпарится ненароком.

– Хоспаде! Паровозов! – лупится на меня во все глаза.

– А вроде не из пугливых, – стебу намеренно.

– Крадёшься как мышь полевая, – поджав губы, изрекает недовольно. – Чуть кипяток на себя не пролила!

– Растяпа.

Наливает в кружку горячую воду, насыпает в чай три ложки сахара и активно его размешивает.

Молодец. Как раз три себе обычно и кладу.

Забираю чашку из-под носа. Морда кирпичом. А вот она своих эмоций скрыть не может.

– Это мой! – пищит возмущённо.

– Сначала мужику положено, – сообщаю наигранно серьёзным тоном.

– Что за бред, – закатывает глаза и недоуменно фыркает.

Стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, иду к холодильнику.

– Опять есть собираешься?

Посылаю ей многозначительный взгляд.

Да. Я, на хер, не птичка-невеличка. Когда выдаётся возможность, ем много и часто!

– Борщ здесь, если ты его там ищешь, – деловито информирует, указывая на плиту. – У тебя свитер в крови, кстати. Плечо.

На автомате опускаю голову.

– Мать твою…

– Ну, ожидаемо, – заключает с дюже умным видом.

Подхожу к ней. Отодвигаю влево, чтоб не мешалась, и снимаю с верхней полки аптечку. Направляюсь назад к столу, на ходу стаскивая с себя мокрый от пота и снега свитер. Бросаю его на спинку стула и открываю контейнер.

Перво-наперво поджигаю и вставляю в рот сигарету. Курить охота еще с улицы, но там я был сконцентрирован на дровах.

Разматываю насквозь пропитавшийся кровью бринт. Цокаю языком, осматривая рану.

Никак не затянется, сука.

– Дай помогу, что ли, – предлагает девчонка, приближаясь ко мне.

Пусть помогает. Не обломится. Самому реально муторно делать всё это одной рукой.

– А если б в сердце? – вскрывает новую пачку с бинтами.

– Значит, в сердце, – отрезаю холодно.

Люди каждый день отчего-то умирают. Авария. Рак. Несчастный случай. Нелепость, вроде кирпича, свалившегося на голову. Так что… шальная пуля – далеко не худший из вариантов.

– Ну и дурак, – доносится до меня её голос, сочащийся осуждением. – Сядь на стул, – требует капризно. – Выше меня почти на голову. Неудобно.

– Коротышка, – выполняю её просьбу и, стряхивая пепел в пустую железную банку из-под кофе, исподтишка отслеживаю реакцию.

– Куда там! Во мне метр семьдесят, да будет тебе известно! – запальчиво сообщает она звенящим от обиды голосом.

А с виду и не скажешь... Брешет. Метр шестьдесят пять максимум.

Еле сдерживаю в себе порыв не заржать. Как легко, оказывается, вывести её из себя. Возьму, пожалуй, на заметку.

Девчонка после минутной паузы решает-таки оказать обещанную помощь. Поди, оскорбившись, взвешивала «за» и «против».

– Больно? – участливо спрашивает, дотронувшись до плеча тёплой ладонью.

Глава 4 Визит

Глядя на окосевшие рожи своих корешей, снисходительно улыбаюсь. Надрались уже конкретно. Особенно преуспел в этом деле сам именинник.

– Короче, Кабан, желаю много бабла тебе. Чтоб рекой текли! Чтоб из всех щелей, понимаешь? – озвучивает свой незатейливый тост Минаев.

– Сбычу мечт ещё, – присоединяется Зорин.

– Так это напрямую зависит от наличия капусты, – усмехается Кирилл Дымницкий.

– Здоровья тебе и матушке, – добавляю от себя.

– Давай, Паровоз, тебе штрафная полагается, – громко заводит Тоха, расплёскивая пойло.

– Я за рулём.

– И чё? – фыркает Кабанов.

– И ничё. Пьёт с нами, – Череп всё-таки пытается всучить мне стакан.

– Без меня, пацаны, – наотрез отказываюсь, стаскиваю с себя куртку и усаживаюсь на диван.

Ох ёлы-палы. Расстарались знатно. Стол ломится от жрачки. Пироги, салаты, закуски. У Кабана мать поварихой в местной столовой работает. Видимо, решила возложить организацию праздника на свои хрупкие плечи.

– Не, братан, ну это несерьёзно! – возмущённо хмурится Дымницкий.

– Юбиляяяра обижать нехорошо!

– Не заводите эту шарманку. Бухну за здоровье Витоса чуть позже, – тянусь к тарелке и прихватываю сразу четыре куска брауншвейгской колбасы.

– Чё, Илюх, очкуешь новенький лексус разгрохать? – насмешливо бросает Череп.

– Идите в пень. У меня пассажир, – объясняюсь нехотя.

– Та рыжая тёлочка? – заметно приободряется он. – А на хрена ты её в тачке одну оставил? Давай к нам пригласим. Познакомимся поближе, – встаёт, но я успеваю поймать его за капюшон.

– Тормози, – дёргаю назад. – Нечего ей тут делать.

– Ой да чё ты, Илюх…

– Я. Сказал. Тебе, – отрезаю сухо.

Обмениваемся взглядами. Открыв рот, тут же закрывает. Как обычно, передумал со мной спорить.

– Что за бааарышня? – растягивая гласные, любопытствует Кир.

– Залётная. Завтра свалит.

– Разнообразия захотелось? Свечка поднадоела? – подмигивает мне Тоха. – Она, кстати, спрашивала, куда ты пропал. Заскучала девка.

– Понадобится, сам найду, – бросаю коротко.

– Кто в тебя стрелял около ментовки, как думаешь? – переводит тему Кир. Он, как и я, не любит трепаться про баб.

– Иссоповские. Мы у них тридцатого из-под носа очередную гружёную фуру с пойлом увели.

Присвистывает.

– И чё теперь будет? – Витос нервно постукивает пальцами по столу.

– Надо их навестить. Миром тут не решить, – глубокомысленно заключает Черепанов.

– Хочешь сунуться прямо к ним на базу? – Зорин в ужасе от этой затеи.

– А ты предлагаешь подождать, пока они нас по одному поснимают? – приставляя палец к виску, уточняет Тоха.

Но ждать не приходится. Резко хлопает входная дверь. На пороге появляется растрёпанная и взволнованная Сашка.

– Там мутная делегация едет, – произносит на выдохе.

А дальше всё происходит очень быстро. Дымницкий реагирует молниеносно. Громко приказывает «ложись» и бросается к шкафу, в котором хранится наше оружие.

Парни шустро рассредотачиваются по комнате. Я резко тяну девчонку за руку, валю на пол и закрываю собой. Буквально за секунду до того, как раздаются звуки выстрелов…

*********

Старая саманная постройка Кабана и без того нуждалась в капитальном ремонте, а теперь так тем более. Если вообще есть смысл что-то тут восстанавливать.

Осматриваю помещение и качаю головой. Стёкол в окнах нет. Стены местами в решето. Кругом погром.

– Охереть, – подтягивая тощие ноги к груди, судорожно выдыхает сидящий в углу Пашка Зорин. Тоже, судя по всему, мысленно оценивает урон.

– Пулемёт – страшная сила, – хмыкает Дымницкий, убирая свой калаш в сторону. – Подготовились сучары.

– Знали, что вместе будем. Шугануть хотели.

– Выпей, полегчает, – слышу голос Черепанова за спиной.

– Отвали от неё, – цежу сквозь зубы. Отчего-то неимоверно раздражает его навязчивая забота.

В дом заходит Виталик, сообщает о том, что незваные «гости» убрались восвояси.

– Там ваш лексус немного пострадал.

– Зашибись.

– Предупреждение, – шмыгает носом Мина. – Дуршлаг у тебя теперь, Кабан, а не хата.

Тот в ответ пинает ногой груду битых тарелок и выдаёт поток нецензурной брани.

– Молоток, Санёк!

Оборачиваюсь, как раз в тот момент, когда Рыжая опрокидывает в себя стопарь с водкой. Сидит на полу у перевёрнутого дивана рядом с Черепановым. Лицо бесстрастное. Глаза стеклянные. Не истерит. Не плачет. Вообще ноль эмоций.

Тоха поглаживает её по макушке и молча подставляет вторую стопку.

Глава 5 Рыжая-бесстыжая

– Сын, ты ли это? – слышу пропитанный изумлением возглас отца, стоит лишь ступить на порог его дома. – Пришёл-таки! Ну надо же! Чтоб мне провалиться на этом самом месте!

– Только из-за пацанов, – вставая напротив, отзываюсь равнодушно.

– Ну разумеется, – откладывает вилку и, поправляя на себе влажную простыню, давит кривую ухмылку. – Может, в баньку? Выпьешь с нами?

– Нет. У меня к тебе серьёзный разговор.

– Ну раз так… Оставьте нас, мужики, – обращается к присутствующим, сидящим за столом. – Поныряйте пока в снег. Полезно для сосудов.

– Игнатьич… – Кирилюк с опаской посматривает в мою сторону.

– Пошли вон, я сказал! – орёт он нетерпеливо. – И шваль с собой заберите, – кивком головы указывает на голых баб, занявших скамейку.

– На выход! – подгоняет их Евсей.

– Привет, Илюша! – пьяно хихикает одна из них, и, проходя мимо, лезет к моему лицу.

– Руки убрала, – скидываю с себя её ладони.

Меня аж передёргивает. Наверное потому что в памяти всплывают некрасивые картинки из моего прошлого. Сколько лет мать терпела всю эту грязь даже не берусь подсчитывать…

Делегация удаляется. Последним за дверь выходит Кирилюк, продолжая при этом сверлить меня недоверчивым взором.

– Твои псы так и ждут от меня подвоха, – ухмыляюсь насмешливо.

– А кто ж тебя знает, Илюх, – отец откидывается на спинку стула и, растянув губы в усмешке, вставляет в рот сигарету. – Вдруг ты завалить меня удумал... Вон как во вкус уже вошёл. Берега попутал совсем.

– Какой смысл тебя валить? Ты давно уже жалкая пешка, – пожимаю плечом.

– И тем не менее, ты здесь, – улыбка стремительно покидает его побледневшее вмиг лицо.

– Иссоповы расстреляли дом Кабана из пулемёта.

– Ты удивлён? – спрашивает, хохотнув. Уже, судя по всему, в курсе. – Границы перешёл, будь готов и к такому раскладу. Поговаривают, что и тебя накануне подстрелили?

– Мне надо решить с ними вопрос. Понимаешь, о чём я? – пристально смотрим друг на друга.

– Понимаю.

– У тебя с начала нулевых на них зуб имеется. Верно?

– На что намекаешь, не юли, – сощуривает один глаз.

– Предлагаю заявиться к Лопырёву. Мне нужны люди.

– А не высоко ль ты замахнулся, дорогой?

– Ты всю жизнь под ними ходишь. Не напрягает? – выдвигаю открыто.

– Надо уметь делиться, Илья. У нас всегда территориальный раздел работал. Пока ты со своими дурнями не начал беспределить! – недовольно взмахнув рукой, продолжает жрать.

– Короче ясно. Зря я к тебе пришёл, – решительно разворачиваюсь. Честно говоря, ожидал нечто подобное. Предполагал, что сольётся и не захочет ввязываться в эти разборки.

– У меня условие, – прилетает мне вслед.

Оборачиваюсь. Неужто на старости лет отрастил железные яйца?

– И какое?

– Я улажу этот вопрос, а ты взамен… – тянет, почёсывая бороду, – свалишь в Москву. Насовсем.

– Очкуете, Андрей Игнатьич? – констатирую самодовольно.

– Ты меня услышал, Илья, – сталью звенит его голос. – Проваливай. Свои порядки вы тут наводить не будете...

*********

Первый час ночи. Мы с мажором трёмся около его лексуса, припрятанного неподалёку. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– Сашка в машине была? – спрашивает в ужасе.

– Нет.

– Слава Богу! Тут дыра в подголовнике, ты видел? – подсвечивает телефоном то самое место.

– Видел, – достаю сигарету.

– Что за жесть в этой вашей дыре творится? Долбаный Бобруйск! Совсем ополоумели?

Гашу в себе порыв ещё раз хорошенько треснуть его по морде.

– Завтра рано утром приедет эвакуатор, я договорился. Тачку отвезут в Москву.

– Мне отчим за такое башню снесёт, – закрывает дверь и качает головой.

– Втихаря подшаманим. Знаю отличный автосервис. Парни справятся.

– Ой, что-то я сомневаюсь! – хмурится, разглядывая левое крыло. – Это тебе не отечественный тазик.

– Но и не майбах, – парирую язвительно.

– Ладно, пошли, мне надо срочно выпить этой вашей сивухи, – расстроенно вздыхает, нажимая на кнопку брелока.

«Мой Рома не пьёт»

Как же!

До дома Семёновны идём молча. Снимаем верхнюю одежду в коридоре. Тихо проходим на кухню, дабы никого не разбудить. И пока я выкладываю на стол бабос, этот разливает по стаканам пойло.

– Посмотри, хватит ли здесь на ремонт.

– Не нужны мне твои деньги, – садится на скрипучий стул и откупоривает банку с солёными огурцами.

– Не гони. По моей вине твоя бричка пострадала.

Глава 6 Заметая следы

Саша

Притворяться спящей сложно. Особенно когда внутри тебя бурлит самый настоящий вулкан. Столько мыслей в голове, но невозможно уцепиться ни за одну из них. Вполне возможно, что я просто не хочу. В конце концов, на то, чтобы анализировать случившееся, у меня вся жизнь впереди. Я, в силу характера, точно буду. Но позже. А пока…

Вдыхаю чуть глубже, уткнувшись носом в сильную шею Ильи. Мне до мурашей нравится, как он пахнет. Я это поняла, когда сама подошла к нему, вызвавшись помочь с бинтами.

Ладно, к чему обманываться, этот парень заинтересовал меня с того момента, как я переступила порог этого дома. Уж больно внешность у него нетипичная для жителя деревни. Красивый, зараза…

Переворачиваюсь на другой бок. Жду, что обнимет сзади, но внезапно происходит то, чего я так боялась. Кровать проседает пружинами под тяжестью его веса. Он поднимается, а затем и вовсе встаёт с постели. Как будто только и ждал, когда разомкну объятия.

Тоже не спал?

Слышу, как шелестит вещами. Как щёлкает зажигалка, и жалобно скрипит форточка, впускающая в комнату свежий, морозный воздух.

Он курит, а я старательно продолжаю делать вид, что сплю. Ну потому что совершенно не готова к беседам о своей потерянной чести. Благо и он не предпринимал попыток завести разговор. Достаточно того, что было сказано в процессе.

Вообще, его настроение после нашей… кхм близости разительно поменялось. Он вроде как разозлился, хотя вида не подал.

Предполагаю, что мой сюрприз не особо-то его порадовал. Поговаривают же, что мужчины не любят возиться с девственницами. Исключением, разумеется, являются те, кто делает женщиной свою девушку, будучи с ней в отношениях. А это не наша история.

Женщина. Я женщина. Обалдеть… Отдала свою невинность незнакомцу. Первому встречному. Бандюгану. Опгшнику.

Рррр…

Отец меня за такое точно пристрелил бы, не раздумывая. Однако поразмышлять на эту тему не выходит. Илья закрывает окно и явно начинает собираться. А чего, собственно, я ждала? Наивная дура.

Держу ухо в остро, отслеживая его перемещения. Шелест бумаги вынуждает осторожно повернуть голову и приподняться на локтях. Чем это он там занимается?

Вспоминаю, что на столе лежит паспорт.

Ах вот оно что! Расслабься, парень, не так давно мне исполнилось восемнадцать. Не о чем переживать…

Снова укладываюсь. Уже когда понимаю, что он действительно уходит, расстроенно выдыхаю. С одной стороны, хочу, чтобы поскорее свалил. С другой, отчаянно молю, чтобы остался здесь до утра. Ну или по крайней мере, подошёл ко мне попрощаться.

Какой бред!

Бред не бред, но как только за ним тихо закрывается дверь, по щекам бегут предательские солёные слёзы.

Ой да плевать, Сань! Знала же, на что иду. Выпили. Переспали. Подумаешь! Ничего личного!

Зачем-то вскакиваю с кровати. Зачем-то, шлёпая босыми ногами по ледяному полу, бегу к окну и, спрятавшись за плотной занавеской, смотрю ему вслед. Как идёт уверенным шагом по двору навстречу метели. Как исчезает за деревянным забором.

Пару минут спустя возвращаюсь в ещё не остывшую постель. Замечаю следы крови на простыне и подушке.

Моя. Его.

Вот же идиотина! Совсем забыла про его ранение. Лежала себе беззаботно на этом самом плече, и он тоже хорош! Молча терпел, получается.

Снимаю наволочку, сдёргиваю простыню, отныне хранящую мой постыдный секрет. Аккуратно складываю постельное бельё в рюкзак и отправляюсь на поиски своих вещей.

Уснуть сегодня однозначно не получится…

*********

Попрощавшись с гостеприимной бабой Машей, возвращаемся из Бобрино в родную столицу. На электричке.

К счастью, Рома и Алёна настолько заняты друг другом, что не замечают никого вокруг. Хватило и того, что Лисицына всё утро мучила меня вопросами, ведь согласно легенде Беркутова, мы с Ильёй случайно разгрохали тачку в Жулебино. Потому её якобы повезли в Москву на эвакуаторе. Чинить.

Алёна от этих новостей была в шоке. Отругала Рому, по пьяни предложившему Илье покататься. Отчитала меня за легкомысленность и за то, что поехала с ним. Но больше всего досталось отсутствующему на завтраке Паровозову. Так она возмущалась до прихода бабушки! Ох и представляю её реакцию, узнай она всю правду. Про обстрел дома Кабанова и нашу с Паровозовым совместно проведённую ночь. Да её бы Кондратий хватил, как любит выражаться Мария Семёновна.

– Ты бельё зачем утащила, Саш? – интересуется Алёна уже на вокзале.

На пару секунд перестаю дышать.

– Да неудобно как-то. Постираю, верну, – бросаю, не глядя на неё.

Щёки жжёт от накатившего смущения и стыда. Как хорошо, что их красноту можно с лёгкостью списать на лютый мороз.

– Ерунду выдумываешь, – беззаботно отзывается она.

– Ничего не ерунду. Стиральной машины я в её доме не видела.

– Так по старинке, руками стирает.

Глава 7 Козёл обыкновенный

– Страна Н – демократическое государство с динамично развивающейся рыночной экономикой и высоким уровнем жизни большинства граждан. Однако, с каждым годом в стране Н. растет число граждан, уклоняющихся от участия в выборах разных уровней. Укажите три возможные причины уклонения граждан этой страны от исполнения своего гражданского долга в качестве избирателя. Александра, ты меня вообще слушаешь? – голос репетитора становится громче и резче.

– Слушаю, – уверяю, встрепенувшись.

– Рассеянная сегодня до невозможного! Концентрации ноль, – недовольно ворчит Варвара Карловна, поправляя на носу очки. – Повтори вопрос, – командует, поджимая и без того тонкие губы.

– Уклонение избирателя от исполнения гражданского долга. Нужно назвать причины, – вздыхаю, дорисовывая котика на полях тетради.

Я, может, и ухожу в свои мысли, когда мне становится скучно, но продолжаю воспринимать фоном то, что она несёт. Просто-напросто жаль потраченных родительских денег. Только и всего.

– Что такое абсентеизм? – Карловна в ожидании ответа грозно сдвигает брови-ниточки к переносице.

Достала. Проверяет моё внимание.

– Собственно то, о чём идёт речь в задании. Политическая пассивность граждан, – не отвлекаясь от рисунка, отзываюсь я.

– Полное определение!

– Политический абсентеизм — уклонение избирателей от участия в голосовании на выборах, или, в более широком понимании, политическое поведение, характеризующееся бездействием, то есть уклонением от какого-либо политического участия, – выдаю заученный текст.

– Итак, причины, Александра! – отбирает у меня ручку.

Ну и наглость, скажу я вам!

– Низкая политическая культура. Недоверие к партии, к кандидатам, к политике в стране в целом. Убеждённость в том, что выборы ни на что не повлияют. Слабый авторитет представительных органов власти. Стремление решать личные вопросы, а не вопросы государства. Да в конце концов, причины случайного характера. Погодные условия, нет настроения, плохое самочувствие избирателя.

Выкуси, старая Карга!

У нас в гимназии суперпрепод по обществу. Так что подловить меня не выйдет.

– Неплохо, – признаёт нехотя.

– Отлично я ответила, – отбираю свою ручку назад, вскидываю нетерпеливый взгляд на часы. – Тик-так, занятие окончено.

– Сообщу твоей матери, что сегодня ты сама не своя, – деловито информирует она, складывая в сумку учебники.

– А можно ли обойтись без стукачества? – выдыхаю утомлённо.

– Что за выражения, Александра! – возмущённо зыркает на меня своими глазищами. – Будь добра, к следующему занятию повтори материал по темам: «Свобода и ответственность», «Отклоняющееся поведение и его типы».

– Что ещё за намёки? – хохотнув, откидываюсь на спинку стула, и вгрызаюсь в большое сочное яблоко.

– У вас всё в порядке? – в проёме показывается взволнованное лицо моей маман. – Саш, манеры!

– Есть хочу, – невозмутимо пожимаю плечом, глядя на старушенцию, шаркающую к двери.

Бесит, не могу прям! Пришелец блин из девятнадцатого века!

Разглядываю старомодное платье и высокую причёску.

– Варвара Карловна, я провожу вас, – тут же любезно семенит за ней мать.

Пока она занята моим репетитором, направляюсь на кухню. Приоткрываю крышку кастрюли и морщу нос, потому что обнаружила там очередную овощную херобору.

Беру стул. Встаю на него и вытягиваю шею, подобно страусу.

– Класс!

Спрыгиваю вниз. Мне удаётся стащить с полки пакет с круассанами. Сливочная начинка. Божественный хруст французской булочки. Ммм…

– И чем это мы тут заняты?! – прилетает в спину.

Аж давлюсь. Не ожидала, что она так быстро вернётся.

– Аппетит испортишь!

Аппетит итак пропал, стоило только вдохнуть аромат её чудо-варева.

– И ты помнишь, Сань, все, кроме папы до конца месяца на детокс-диете.

– Ну её на фиг эту твою детокс-диету, – встаю на носочки и зло швыряю наверх пакет с вкусняшками. Попадаю куда надо не с первой попытки. Злюсь.

«Какой у тебя рост, кнопка?» – рефреном звучит в моей голове.

– Присядь-ка. Что с тобой? – тревожится она, утягивая меня за собой на диванчик.

– Всё хорошо.

– Какая-то ты странная в последнее время, – задумчиво хмыкает и проходится по мне взглядом-рентгеном. – Особенно после поездки в этот ваш Бобруйск.

– Бобрино, – исправляю на автомате.

– Так ты расскажешь, в чём дело? – давит она настырно.

– Да ну перестань! – раздражаюсь ещё больше. – Причём тут эта глушь?

– Значит, мне показалось? – заглядывает в глаза.

– Конечно показалось, – отражаю невозмутимо.

И нет, я совсем-совсем про него не думаю. И не вспоминаю даже. Ещё чего! Обойдётся!

Глава 8 Обломинго

После шестого урока направляюсь… нет, не в кабинет отсутствующего по пятницам историка, я иду в столовую, где обедаю в компании Беркутова и Лисицыной. Лисицыной, пребывающей в шоке от количества еды, красующейся на ярко-жёлтом пластмассовом подносе.

Алёна занимается бегом. Она очень худенькая, эдакая девочка-тростинка, вот Ромка и пытается накормить её при каждом удобном случае. Порой и правда, знатно перегибает. Вот как сегодня. Первое, второе (два вида: плов и котлеты с пюре), салат, булочки, вафли, чай и яблочный компот. Куда ей столько?

– Давай на котлеты налетай, Лиса, – недовольно посматривает на суп, который исчезает очень медленно.

– Сказала же, не хочу! – сдвигая густые брови к переносице, упрямится девчонка.

– Скоро костями начнёшь греметь, ей богу! Ешь сказал, – тоже хмурится и выражает суровым взглядом почти что приказ.

– Тебе надо, ты и ешь! – строптиво рикошетит она, отодвигая тарелку. – И вообще, я не просила покупать мне обед! В состоянии сама выбрать и оплатить то, что хочу. Ясно тебе?

– К чему эта показушная независимость? Я твой парень, этим всё сказано! – раздувая грудь от негодования, отвечает Рома.

– Парень. И что? – недоумевает Алёна.

– И то! Буду насильно кормить, если потребуется! – выдаёт на полном серьёзе.

– Обалдел?

– Или запру в частную клинику. Капельницы будем капать! Доиграешься у меня! – всем своим видом даёт понять, что не шутит.

Они начинают горячо спорить. Я спешу удалиться. Всё-таки выяснение отношений – дело исключительно двоих. Не имею привычки вмешиваться в конфликт этой пары и принимать чью-то сторону. Сами разберутся.

До начала географии остаётся целых четыре минуты. Я планирую подняться на второй этаж и по пути быстренько заскочить в библиотеку, чтобы сдать прочитанную книжку. Подхожу к ступенькам, но кто-то достаточно грубо тянет меня за рюкзак, утаскивая под лестницу.

– Эй!

– Тише, Конопля! Это я.

– Отпусти, – резко дёргаюсь и отступаю к окну. – Спятил, что ли?

– Где ты шарахалась? – с наездом спрашивает Бондаренко.

– Обедала, – транслирую взглядом вызов.

– Тебе было сказано прийти в кабинет Ярохина. Туго доходит?

– Если забыл, крепостное право отменили в тысяча восемьсот шестьдесят первом, – чеканю ледяным тоном.

– Я прождал тебя долбаных пятнадцать минут! – громко возмущается.

Обломинго!

– Я же сразу в спортзале предупредила о том, что не приду, – максимально невинно хлопаю ресницами.

– Что ещё за выкрутасы? – хватает меня за руку и больно сжимает запястье.

Никогда такого прежде не было.

– У меня для тебя новость. Больше никаких встреч, – сообщаю, глядя ему в глаза.

– Не понял, повтори-ка… – разительно меняется в лице и за пару шагов угрожающе оттесняет к стене.

– С Купцовой целуешься, потом этим же языком в мой рот лезешь, – морщу нос. – Противно.

– А чего ты хотела? Она моя девушка.

– А я кто? Та, которую можно в удобное время зажимать по углам? – интересуюсь гневно.

– Ты разве была против? – насмешливо приподнимает бровь.

– Теперь против, – высекаю уверенно.

– Помнится, ещё недавно тебя всё устраивало, – наклоняется, сжимает щёки ладонью и проходится вышеупомянутым языком по моим губам. Очень грязно и пошло это у него выходит.

– Знаешь, – отпрянув, одним движением скидываю его руку, – Я тут внезапно поняла, что остыла к тебе, Лёш.

И ведь правда. Раньше, оставаясь с ним наедине, я жутко стеснялась. Испытывала какой-то невыносимый дискомфорт. Мандраж. Волнение. В данный момент не чувствую ровным счётом ничего. Как бабушка отшептала. Это настолько непривычно и удивительно, что даже в какой-то степени пугает.

– Чё ты гонишь, Конопля, – лениво улыбается и смотрит на меня так, словно я несу какую-то околесицу. – Сама чирикала, что влюблена по уши. Записку написала.

Дура.

С неё и закрутилось…

– Я, похоже, заблуждалась, – задумчиво рассматриваю вблизи хорошо знакомые черты.

До недавних пор могла часами залипать на его фотографии, размещённые в соцсетях. Считала Алёшу самым привлекательным парнем на свете. Мечтой. Почти божеством. Абсолютно всё казалось в нём идеальным…

Светлые волосы, которые он эффектным, отрепетированным жестом периодически отбрасывает назад или убирает за ухо. Ровная, бледная кожа. Холодные серые омуты, чувственный излом верхней губы.

Однако былого восторга как ни бывало.

– Представляешь, а ты ведь совсем не в моём вкусе, – непроизвольно озвучиваю свои мысли.

– Ну-ну, – недоверчиво хмыкает, – то-то ты с восьмого класса томно вздыхаешь и кипятком при виде меня ссышь!

– Перегорела, – равнодушно пожимаю плечом. – Выросла, наверное. Теперь мне нравятся другие парни.

Глава 9 Воспитатель

Расслабиться получается только в тот момент, когда мы с мамой покидаем клинику. Пока идём на парковку, она зачем-то ещё раз пересказывает мне рекомендации врача, а я… что я? Просто вдыхаю ободряюще морозный воздух поглубже в лёгкие и прикрываю глаза.

Пронесло. Не беременна. Святые небеса, спасибо!

Это был бы скандалити вселенского масштаба. Крах всем планам: и моим, и родительским. Прощай, универ и свобода! Здравствуй, ответственность и полное погружение во взрослую жизнь! Мне предстояло бы стать молодой матерью-одиночкой, опозорившей семью. Отец пришёл бы от этой ситуации в полнейший ужас. Его реакцию на ребёнка от некоего мистера Х представить страшно.

Если же говорить обо мне, то за эти несколько часов я успела свыкнуться с мыслью, что залетела (давайте называть вещи своими именами).

Обо всём успела подумать. О плюсах, о минусах, которые перевешивали. Однако, невзирая ни на что, одно знаю точно: ни за что не смогла бы сделать аборт. Ни при каких обстоятельствах, пусть бы и родители попытались настоять.

Да что там… по дороге в поликлинику я уже и имя этому ребёнку придумала. Матвей. Не спрашивайте, пожалуйста, с чего я решила, что на свет появится мальчик. Объяснить всё равно не смогу… Чисто интуиция.

– Анемия. Ну надо же! – снова восклицает мама, качая головой.

– О, поверь, мам, это мы ещё обошлись лёгкой кровью, – тихонько шепчу себе под нос.

Забираемся в салон, на телефон в это время приходит сообщение от Бондаренко.

«Воскресенье. Пять вечера. Кинотеатр Иллюзион на Котельнической»

Перечитываю эти строчки ещё пару раз, удивлённо моргаю, а потом, недолго думая, блокирую Алёшеньку. Заношу в чёрный список и чувствую, какое-то дичайшее внутреннее ликование. Горжусь собой невероятно. Прямо аж грудь распирает от того, что перестала быть рядом с ним размазнёй. Давно пора!

«Воскресенье. Пять вечера. Кинотеатр Иллюзион на Котельнической»

Снизошёл до человеческого свидания.

Поздно, Бондаренко! Твой поезд ушёл.

*********

Февраль в этом году выдался снежным и морозным. Сугробы по колено и хороооший такой минус. Настоящая зима в столице...

Темнеет теперь рано, а потому каждый день по поручению отца из гимназии меня забирает Глеб, наш водитель.

В один из вечеров случается нечто непредвиденное. У ворот школы нежданно-негаданно появляется Паровозов. Он приехал сообщить Алёне о том, что бабу Машу положили в больницу. И хотя я понимала, что этот визит со мной вообще никак не связан, всё же чуточку надеялась, что Илья хотел увидеться. А уж после того, как он наехал на меня из-за непринятых звонков, сомнений не осталось. Так и есть.

Блин, стояла там, как полная дура! Пялилась на него, а в голове опять крутилось то, что было между нами. Картинки восемнадцать плюс. Ослепляюще яркие.

Так стыдно стало. Под его обжигающе пристальным взглядом я принялась отчаянно смущаться и краснеть. Ведь судя по выражению лица, думал он о том же, о чём и я.

Лисицына, глядя на нас, пребывала в полнейшем шоке. Тем же вечером настрочила мне целую кучу эсэмэсок, требуя объяснить ей, что происходит.

Выхожу из гимназии и, обмотав вокруг шеи яркий, вязаный шарф, спускаюсь по ступенькам. Встречу Илье я назначила на пятнадцать тридцать. Просила ждать за углом, а не напротив КПП.

Покинув территорию школы, иду вдоль длинного, высокого ограждения. Чувствую необъяснимое волнение, щекочущее нервишки. Наполняя каждую клеточку организма, оно не отпускает ни на секунду.

Скажу ему, что наши дорожки, как параллельные прямые. Больше не пересекутся.

– Харитонова! – раздаётся за спиной, но я только активнее прибавляю шагу.

Следил за мной, что ли?

Совершенно не горю желанием разговаривать с Бондаренко. За прошедшие пару недель он меня просто-таки затерроризировал. Не даёт прохода! Оскорбился, видите ли, что я проигнорировала его приглашение в кино.

– Тормози, Конопля! – орёт недовольно и опять тянет за портфель, отчего тот соскальзывает с плеча.

– Ну чего тебе? – приходится остановиться.

– Харэ себе цену набивать, – достаточно грубо толкает к стене.

– Смотри, что ты наделал! Ручку оторвал! –возмущаюсь, прижимая рюкзак к себе.

– Переживёшь! – холодные ладони ложатся на мои щёки.

– Отойди! Я опаздываю!

– Да насрать мне. Давай, признавайся, маленькая рыжая сучка, скучала?

– Нет, – пытаюсь отодрать от себя его руки, но он вцепился в меня будто намертво.

– Да ну не ври, – наклоняется к моему уху. – Перестань ломаться. Характер показала, уважаю.

– Никогда с твоей стороны уважения не было, – дёргаюсь, ощущая ледяные губы на своей коже. – Отвали от меня, Лёш! Отстань!

– Не могу. У меня на тебя стоит, ты же знаешь, – его ледяные пальцы опускаются ниже и крепко стискивают мою шею.

– Это твои личные физиологические проблемы! – пытаюсь оттолкнуть.

Глава 10 Советы дядюшки Кира

Илья

– Сорок кусков за эту халупу? – перемещаю на риелтора недоуменный взгляд.

– Это ещё по-божески, скажу я Вам. Хороший зелёный район. Развитая инфраструктура. Рядом поликлиника, школа, парк. Метро в десяти минутах ходьбы, – продолжает распинаться лысый.

Переглядываемся с Дымницким. Он пожимает плечом. Дескать, вариантов нет. А их действительно нет. Эта квартира, на сегодняшний день, – самое приличное из того, что мы видели.

– Дешевле нормальную двушку тут не найдёте. Цены в столице нынче кусаются.

– Я бы сказал, руку по локоть откусывают, – отзываюсь недовольно.

Кирилл ржёт. Я прохожу в комнату и оцениваю вид из окна.

– А в таком доме жить сколько стоит? – окидываю хмурым взором дутые высотные стекляшки, красующиеся неподалёку.

– Это ЖК «Бухта». Частная территория. Считай, что свой микрорайон. Город в городе.

– Я о бабках спросил, – напоминаю зануде.

– Снимать там жильё невыгодно, ребята, – устало смотрит на нас и потирает переносицу под очками-окулярами. – А если покупать, готовьте десять тире сорок лямов. От квадратуры будет зависеть.

– Чё? – ошалело на него пялюсь.

За сорок лимонов можно выкупить Бобрино целиком.

– Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку [1], – давит гаденькую улыбочку.

– Я щас не понял, Кир, он быком меня назвал? – грозно сдвинув брови, уточняю у друга.

– Спокуха, Илюх, – его ладонь опускается на моё плечо.

– Не каждый может позволить себе такие траты. Вот что я имел ввиду, – бубнит мужик, спешно оправдываясь.

– Мы согласны на эту хату. Давай ключи, – испепеляю его глазами.

– Не так быстро, молодые люди. Сперва необходимо встретиться с хозяйкой квартиры, подписать договор и произвести оплату в удвоенном объёме.

– В удвоенном объёме? Чёт какая-то мутная схема, лысый, – нависаю над риелтором, и тот пятится назад.

– Тааак принято. Я ведь всего лишь посрееедник, – блеет он, упираясь спиной в стену. – Стандартные процедуры.

– Нда?

– Остынь, Паровоз. Всё нормально. Поехали, – уверенно произносит Кир.

– Вздумаешь нас кинуть, закатаю в бетон, – напоследок сообщаю коротко.

– Ну что вы! – испуганно на меня таращится. – Как я могу...

**********

На съёмной хате оседаем пару дней спустя. Первые сутки тратим на уборку и покупку всего необходимого. Затариваемся в каком-то гигантском торговом центре, находящемся в этом нашем «хорошем районе». Что тут хорошего, я пока вообще не понял, если по-чесноку.

– Сковороду возьми, Илюх, – Дым со всей дури толкает тележку, в которой устроился Черепанов, залипнувший в свой телефон.

– Мааать твою! – вопит тот, нелепо рассекая руками воздух. – Остановите!

Тележка прокатывается метров на семь вперёд. Влетает аккурат в дальний стеллаж, стоящий перпендикулярно по отношению к боковым, и на Тоху одна за одной валятся упаковки с цветной туалетной бумагой.

– Страйк! – хохочет Кирилл.

– Ублюдина! – отзывается Череп, выбираясь из-под завалов Зевы.

– Харэ уже, а! Пошли на кассу, – качаю головой.

Вечером парни организовывают у нас на кухне небольшой сабантуй. Жратва из доставки. Пойло.

– Ну с новосельем, братва! – Тоха поднимает стакан и заводит первый тост. – За то и выпьем. Неплохо вроде устроились.

– Везёт вам, а у меня – полный трындос, – жалуется Кабан. – Тётка встаёт ни свет, ни заря. Заставляет жевать траву на завтрак и закаляться. Типа ЗОЖ и всё такое.

– Будешь знать, как хвастаться московскими родственничками, – ехидничает Череп.

– Я чуть яйца не отморозил утром. Минус двадцать, а она меня в одних трусах отправила на балкон! С ведром ледяной воды наперевес. Совсем ополоумела!

– Лошара!

– Если станет невмоготу, смоюсь к вам.

– Учти, отправишься к ним в комнату третьим, – предупреждаю заранее, потому что соседства не потерплю.

– Да хоть в сортире спать буду. Лишь бы не с этой чокнутой. Прикиньте, у неё растение есть. Мух жрёт.

– Гонишь, – не верит Тоха.

– Клянусь. Я раньше такое только по телеку видел! Так вот, эта чиканутая по имени его называет. Разговаривает с ним.

– Клиника.

– Кстати, я говорил, что Зорин свалил к бабке в Тулу?

– Минус один.

– А Мина? – интересуется Дымницкий.

– Пока думает насчёт столицы.

– Минус два. Очконавты… – фыркая, подытоживает Череп. – Значит, нас четверо. Прям как раньше.

– Слышь, Илюх, давай о делах потрещим, пока башка варит. Чё, какие у нас планы?

– Планы грандиозные, Витос, – поигрывает бровями Кир.

Глава 11 Штурм

Саша

– Поехали дальше, – командует Волчек.

– Красная площадь называется так потому, что Иван Грозный казнил там людей, – едва ли не по слогам произносит Пилюгин.

– Ложь. Красная означает «красивая», – отвечает Камиль.

– Верно. Продолжай.

– Факт 5. Грозный был хорошо образован. Знал языки, увлекался литературой и имел собственную библиотеку.

– Правда, и эту библиотеку до сих пор ищут. Передаю свой ход Лизе.

– Спасибо, зай! – в знак благодарности она смачно целует Бондаренко в щёку.

– Купцова! – строго смотрит на неё молодой преподаватель.

– Ну чё такого?

– Мы вас слушаем.

– Факт 6, – зачем-то нарочно растягивает гласные. – Иван Грозный в детстве мучил животных.

Считывает из тетради. Тупая овца, одно несчастное предложение запомнить не может!

– Это не доказано! – громко заявляет Цыбин, сидящий за круглым столом рядом со мной.

– А как же описание этого, как его… ммм…

Купцова щурится, разбираясь в собственных каракулях. Я демонстративно закатываю глаза.

– Князя Андрея Курбского. Бывшего боярина и военачальника.

– У Курбского была цель: обличить царя-тирана. Написать он мог что угодно, – отзываюсь раздражённо.

– Принято. Саша, твой факт.

Вы, наверное, не совсем понимаете, что происходит? А я объясню. Сейчас у нас идёт урок истории. Наш учитель, Волчек Олег Юрьевич, частенько организовывает командные игры под названием «Фактчек». Сегодняшняя посвящена Ивану Грозному, и смысл в том, что участники команд должны опровергнуть, либо доказать те факты, которые приготовили для них соперники.

– Иван Грозный убил своего сына, – объявляю я.

– Это доподлинно неизвестно.

– В Третьяковской Галлерее есть эскиз картины Ильи Репина, на которой запечатлён этот эпизод, – добавляю, скрестив руки на груди.

– Картина есть, однако доказательств, указывающих на убийство, нет, – лениво отвечает Ян Абрамов, вальяжно развалившийся на стуле.

– Но многие историки утверждали о постоянных конфликтах, происходивших между отцом и сыном!

– Харитонова, – смотрит на меня снисходительно. – Был ли нанесён царевичу роковой удар жезлом по голове, мы уже никогда не узнаем. При вскрытии могилы оказалось, что его кости превратились в жалкую труху. Если точнее, от черепа осталась только нижняя челюсть.

– Фу, давайте без подробностей, – кривится Яшина.

– Да и вообще... Слишком много несостыковок. Историки так и не пришли к единому мнению.

– Ян, пожалуйста, твой факт, – обращается к нему Волчек.

– Иван Грозный умер при странных обстоятельствах.

– Короче, я знаю, почему так говорят, – громко орёт Беркутов, и я недовольно толкаю его в бок. – При современном химическом исследовании фрагментов его останков была отмечена высокая концентрация ртути.

– Траванули? – в несвойственной ему задумчивости чешет репу Пилюгин.

– А вот и нет, принимал по собственной воле.

– На хрена?

– Следим за речью, Бондаренко! – возмущается Олег Юрьевич.

– Лечился от французской болезни, – невозмутимо поясняет Рома. – «Половой чумы».

– Беркутов, ты совсем? – ругается на него Лисицына.

– Не, ну а чё? Между прочим, царь хвастался тем, что за свою жизнь растлил тысячу дев.

Алёна, отчаянно краснея, роняет лицо в ладони.

– С помощью ртути или, как её ещё называли, «жидкого серебра», в те времена лечили самую популярную хворь, сифилис.

– А предохраняться народ не пробовал? – морщат нос девочки.

– Вы не забывайте, какой это век, – напоминает одноклассник.

– Нет, ну вот реально, эти глупые людишки совсем никак не защищались? – ошарашенно хлопает ресницами осведомлённая на эту тему Купцова.

– Тогда у нас это было как-то не принято. Церковь не одобряла и всё-такое. Но, кстати, прототипы кое-чего появились очень давно.

– Беркут, не травмируй женскую психику, – ухмыляется Ян. – Лучше им не знать, из чего раньше изготавливались эти изделия.

Поздно. Как минимум, добрая половина класса, стараниями двух идиотов, уже успела обратиться с этим странным запросом к вездесущему гуглу. В связи с чем по кабинету волной прошлись «фу» и «бе».

– Вас понесло не в ту степь, господа! – стучит по столу Волчек. – Просветились и достаточно. Касаемо его смерти… Существует множество различных версий. Назовите официальную.

– Преклонный возраст, болезнь.

– На том и остановимся. Роман, ваш черёд…

– К слову о психике, поговаривают, что Иван Грозный был душевнобольным, – вмешиваюсь я.

– И снова вернёмся к препаратам на основе ртути, – Кучерявый Ян опять вступает со мной в диалог. – Передозировка приводит к тяжелой интоксикации. Хроническое отравление ртутью бьёт в первую очередь по нервной системе. Больной становится подозрительным и неадекватным. Он испытывает частые, необъяснимые приступы гнева и ярости. Все эти симптомы присутствовали в поведении Ивана Грозного.

Глава 12 Гость

Илья

Сука-сука-сука-сука…

Блять, откуда такие берутся? К ним не инструкцию надо прикладывать. Им пометку на лбу надо делать «ДЭНДЖЕР». [1] Вот такееендовыми буквами! Чтоб мужики за метр считывали и обходили десятой дорогой!

Спускаюсь в адскую подземку и, нахмурившись, смотрю на табло, ни хрена не понимая, налево дальше, или направо.

– Стал тут посреди дороги, ирод! – раздаётся недовольное за спиной, после чего я получаю клюкой по ногам.

– Мать, те места мало, что ли? – спрашиваю вслед.

Старуха, проковылявшая мимо, резко останавливается. Оборачивается, поправляет пуховый платок, одномоментно с этим сощуривая один глаз. Сканирует мою морду недобрым взглядом, а потом и вовсе посылает меня прямо туда (ага, на три весёлых буквы)…

– Охренеть, какие тут все приветливые! – ворчу под нос, продолжая поиски нужной станции.

Определившись с направлением, прохожу в вагон. Точнее в него меня заносит толпа разномастных пассажиров, в хлам затоптавших мои новые ботинки. И плевать им на то, что следующий поезд будет через пару минут. Всем надо втиснуться именно в этот. Курьеру яндекса с велосипедом. Мужику с парой огромных чемоданов в руках. Большой делегации китайцев, балакающих на своём сяо-мяо. Мамаше с тремя орущими троглодитами. Группе студентов, занявших весь хвост вагона.

Ловлю на себе заинтересованный взгляд девчонки, стоящей в левом углу. Смотрю перед собой и всё там же в отражении вижу, как она толкает локтем свою подружку, залипшую в телефон. Та реагирует не сразу. Недовольно на неё шипит и возмущается, но по итогу, тоже поднимает на меня свои зеньки.

Оценивают. Перетирают. Хохочут.

На следующей станции подбираются ближе и, не прекращая хихикать, типа случайно на меня заваливаются, когда поезд трогается. Кто-то из них при этом снова наступает на мой ботинок.

Мать вашу…

Не мой день, по ходу. По всем фронтам.

– Извините, – пищат, краснея.

– Молодой человек, а чего это вы такой хмурый? – интересуется блондинка. – Я Света, кстати.

– А я Ира, – подключается темноволосая.

– Илья, – отвечаю без особого энтузиазма.

– Мы из меда. А ты?

– А я органами торгую, – выдаю на полном серьёзе.

– Чё?

– Почку не хочешь продать? – наклоняюсь, обращаясь к той, которая представилась Светой. – По-быстрому у ребят моих вырежем. Деньги наликом сразу. Много.

– Нееет, – испуганно от меня шарахается и тянет за рукав свою подружайку.

Вскоре вылетают из поезда, сверкая пятками. А я ржу.

Ну вас в жопу, девочки. С одной уже провёл приятно время. До сих пор разгребаю. Никак не разгребу.

Сжимаю ладони в кулаки. Чувствую, что начинаю закипать по новой. Стоит только вспомнить невыносимую рыжую стерву, возомнившую о себе невесть что, и аж в глазах от злости темнеет.

Еле сдержался, чтобы не нахамить. Отвечаю. Особенно, когда она с улыбкой на лице отправила в урну купленные мной цветы.

Дура конопатая. Придушил бы! Ни одна баба так себя со мной не вела! А эта совсем попутала...

Механический голос объявляет остановку, и я только сейчас понимаю, что свою проехал.

Выдаю трёхэтажный забористый мат.

– Чтоб тебе «хорошо» спалось сегодня, ведьма проклятая! – посылаю в космос. Очень надеясь, что «там» услышат.

Короче смиренно еду дальше, воспринимая это как возможность согреться. Минут пятнадцать спустя в голову ударяет моча. Решаю посмотреть главную достопримечательность Москвы, потому что возвращаться на хату к пацанам пока желания нет…

*********

Из подземки выползаю уже в районе двенадцати. На поверхности дышать становиться значительно легче, чем в московском метрополитене. Хотя, возможно, только в зимний сезон так. Наслышан о том, что летом в этих бетонных джунглях можно от духоты скопытнуться.

– Говори.

– Илюха, ты куда пропал? – интересуется Дымницкий.

– Культурно просвещаюсь, – вставляю в рот сигарету и опять кручу головой, пытаясь сообразить, куда мне надо.

– Шаришься где-то?

– Красную площадь ездил смотреть.

– Ого-го! И чё? Впечатлился?

– Типа того.

При всей моей нелюбви к столице, теперь понимаю, зачем туда прётся каждый заезжий турист.

– А щас ты где?

– Уже на районе. По какому поводу допрос?

– Обижаешь, беспокоюсь, братан. Ты ж у нас топографический кретин. Мало ли…

– Через пять минут буду. Пожрать что-нибудь есть? – пропускаю его подкол мимо ушей.

– Ага, поляна накрыта. Давно тебя ждём.

Сбрасываю вызов. Осматриваю местность и нахожу свой ориентир – те самые дутые стеклянные высотки. Застёгиваю молнию повыше. Прячу руки в карманы куртки и топаю вперёд по расчищенному тротуару.

Глава 13 Клим

Тихо скрипнув, отворяется дверь, и уже через несколько секунд Свечка оказывается рядом со мной. Жмётся ко мне сзади, обхватив обеими руками. Обжигает кожу спины горячим дыханием.

– Шрам останется, – дотрагивается до плеча.

– Одним больше, одним меньше, – достаю из шкафа футболку, но Ленка настырно мешает её надеть.

– Я так скучала по тебе, – оставляет поцелуй на моей лопатке и отстраняется. – А ты?

– Не до скуки было, сама понимаешь.

– И всё-таки…

– Сказал же, позвоню.

– Но не позвонил, — заходит спереди и виснет на моей шее.

– Был занят… – отвечаю размыто.

Она склоняет голову влево и разочарованно вздыхает.

– Ясно. Но я рада, что ты теперь тоже в Москве. Будем чаще видеться.

– Как получится, Лен.

– Получится. Я буду приходить, когда захочешь.

– Очень заманчиво.

– Слушай… А может, ты переедешь ко мне? – её пальцы уверенно спускаются вниз, к животу. – Насовсем.

Вопросительно вскидываю бровь. Ни хрена себе предложение.

– Ну а чего? – продолжает она на полном серьёзе. – Верка на следующей неделе свалит к своему парню на пмж, так что… Я останусь совсем одна. Давай вместе жить, Паровозов?

– Свечка, ты спятила? – вглядываюсь в её лицо. – Сегодня луна в козероге? Чё ж вас, баб, так несёт…

– Кого это вас? – задумчиво хмурит изящные тёмные брови.

– Как дела на работе? – отхожу к окну, достаю из кармана пачку с куревом и открываю форточку.

– Всё в порядке, – идёт за мной следом.

– Никто не обижает? – прищуриваюсь, внимательно наблюдая за её реакцией.

– Нет, – отрицательно качает головой. – Армена как будто подменили. Больше не достаёт меня своими пошлятскими шутками. А позавчера его вообще петух в задницу клюнул. Премию выдал. Небольшую, но всё равно приятно.

Затягиваюсь глубже. Медленно выдыхаю дым. Гаспарян – тот ещё чёрт, но трусливый, как заяц.

– Спасибо. Я знаю, что это ты запугал его, – улыбается, озвучивая свою догадку.

– Не выдумывай, – стряхиваю пепел, сохраняя морду невозмутимой.

– Я ж не дура, Илья.

– Подыщи себе нормальную работу, Лен. По ночам девочкой на побегушках обслуживать пьянь в караоке – это не для тебя.

– А что для меня, по-твоему? Образования нет, связей тоже. Богатого спонсора-папика искать не хочу. Но могла бы, – добавляет, как бы, между прочим.

– Это самый тупой вариант.

– Здесь, в Москве, продажные связи – распространённое явление. Мне предлагали, если хочешь знать. Катька Уварова в этой сфере уже в районе полугода варится.

– Дура твоя Катька, – тушу окурок о края пепельницы.

Ещё при первой встрече понял, что подружка Свечки слаба на передок.

– Дура не дура, а вон, с новым айфоном и сумочкой от Валентино в Тайланд едет со своим хмырём.

– Ага, и не факт, что оттуда вернётся, – хмыкаю, убирая руки в карманы.

– Звала меня с собой, кстати. Третьей, – выдерживает многозначительную паузу. – Но я отказалась.

– А че так? – интересуюсь насмешливо, полностью разворачиваясь к ней корпусом.

– Зачем мне старикан. Я молодого хочу. Сильного, красивого и сексуального. Такого, как ты, – снова гладит ладонями мой живот, после чего тянет за ремень к себе. – И деньги мне не нужны. Только качественный секс и немножко твоего внимания. Согласись, не так уж много, правда?

Молчу в ответ. Она снимает с себя свитер и прижимается голой грудью к моему торсу.

– Как ты сегодня хочешь, Илья? – оплетая руками, жарко шепчет на ухо и призывно выгибается. – Наверное, вот так?

Сползает вниз по стене и, лукаво подмигивая, расстёгивает молнию на моих джинсах.

Сгребаю тёмные волосы в кулак, смотрю на Ленкины приоткрытые губы и вдруг представляю на её месте маленькую рыжую стерву. Стерву, вставшую передо мной на колени. Стерву, глаза которой смотрят на меня. Стерву, абсолютно обнажённую и покорно открывшую рот...

Эта нечаянная фантазия шарахает по башке с такой силой, что в лёгких внезапно заканчивается воздух. Образ Рыжей зависает в мозгу навязчивой цветной картинкой. В горле становится сухо, а в трусах невыносимо тесно.

– Паровоз, там это… – Тоха застывает на пороге и пялится на Ленку, уцепившуюся за мои боксеры.

Она раздражённо убирает руку и матерится.

– Стучаться не учили, Черепанов? – поднимается на ноги и, не стесняясь своей наготы, тянется к пачке сигарет, лежащей на подоконнике.

Хоть бы прикрылась.

– Типок оклемался минут двадцать назад, ты просил сообщить, – обращается ко мне Тоха, прочищая горло. – Кир взял его в оборот. Щас расколет.

Череп говорит со мной, однако его взгляд всё равно снова уплывает в сторону Свечки, дымящей у окна.

Глава 14 Синий движ

Готовый ко всему, левой рукой открываю дверь. Пальцами правой сжимаю пистолет, который прячу за спиной.

– Сюрпрайз!

На лестничной клетке стоит Стас Калашников и его двоюродный брат Димон, которого мы с юности зовём Динамитом. За непреодолимое желание взрывать всё вокруг.

– Ну чё, здорово, братва!

– Вашу мать! Напугали, кретины! – возмущается Черепанов, размахивая стволом.

– А чё такое? Ждали кого-то другого? – Калашников окидывает присутствующих подозрительным взглядом.

– Типа того.

– Ну и морды у вас! Особенно у тебя, Тох! – хохочет он громко. – Пушки-то уберите, алё. Свои.

– Там внизу никого? – уточняет Череп, поглядывая за их головы.

– Не. Только Свечку и Кабана во дворе встретили. Он свою тарантайку прогревал.

– Что вы там разорались! Жаловаться участковому буду! – раздаётся недовольный голос из соседней квартиры.

– Давайте, заваливайте в хату, пацаны, тут справа такая противная карга живёт. Щас реально ментов вызовет.

– Паровоз, дружище! – Стас заходит первым, энергично пожимает мою руку и обнимая хлопает по спиняке. – Ещё раздался вширь, Илюха! Спортсмен! Как она, житуха?

– Нормально.

– Щас у меня воды отойдут. Где у вас отлить можно? – вместо приветствия интересуется Димон.

– Вторая дверь дальше по коридору, – инструктирует Дымницкий.

– Не забудь смыть, Динамит. У нас тут это, чистота чисто тайд! – деловито сообщает Череп.

– Вам привет из Заречного. Мы не с пустыми руками, – Стас, громыхая банками, передаёт клетчатую сумку Черепанову.

– О, соленья! Бабкины? – расслабившись, сразу оживляется тот.

– А чьи ж. Там и самогончик её по традиции.

– Ваще зачёт!

– Ну чё, братва, бухнём за переезд в столицу?

*********

Поддатые и навеселе, парни делятся друг с другом последними новостями, ржут как кони и сметают со стола всё, чем богаты.

– Значит, Зорин и Мина слились?

– Да и хрен с ними. Уравняем эту потерю с вашей помощью, – отмахивается Тоха.

– А почему вдруг решили к нам примкнуть? – прищуривается Дымницкий. – Вы ж типа после истории с фурами своей дорогой решили идти. Семейный бизнес развивать.

Замечаю, как резко Стас меняется в лице.

– Нет больше никакого бизнеса, – выдаёт неожиданно.

– Завод же работает, – хмурится Кир.

– Да, но матери он больше не принадлежит. Отжали его иссоповские, – в его голосе звенит досада.

– Вот сучары!

– Пришли к нам домой в моё отсутствие. Зашугали мать, вынудили подписать документы. Угрожали, что пустят по кругу сеструху.

– Мрази!

Калаш опрокидывает в себя стакан с водярой и морщится. Сложно представить, что он сейчас испытывает. Оружейный завод – единственная память об отце. Тот в своё время этот самый завод с колен поднял.

– Когда-нибудь я верну его назад… – сам себе говорит тихо.

– Давно пора этих охеревших тварей вальнуть, – поддерживает идею Череп.

– Этот, – Динамит кивает на Стаса, – как начал пороть горячку. Рыпался в логово к Медведю ехать разбираться. Хорошо, что я в гости к родственничкам вовремя припёрся. Буквально на пороге перехватил. Благо, мать вцепилась в него намертво.

– Не, Стасян. В этой ситуации, один в поле не воин, – качает головой Дымницкий. – Иссоповских можно разнести только толпой. Чтоб разом и наверняка.

– И однажды мы это обязательно сделаем, – твёрдо обещаю, глядя Калашу в глаза.

– К отцу твоему ходил, – кривит губы в усмешке. – Он сказал, что ничем помочь не может. Мол территория не его…

– Трус конченый. Ты чего-то другого от него ожидал?

– Мля, ну они ведь дружили, Илюх!

– Забудь. Этот человек давно уже не тот, что раньше.

– Продуктовый рынок в Заречном теперь его, знаешь? Видать в качестве подачки разрешили к рукам прибрать.

– А куда делся Рустам, бывший владелец? – ошарашено моргаю.

– Да как и в ситуации с вами. Вынудили сменить место жительства.

– Совсем берега попутали.

– Я просто в ауте, – Тоха наливает себе ещё. – Пилят по беспределу всё, что только можно.

Так и есть. Происходящее на родине меня очень расстраивает. Бобрино чахнет от того, что никто не хочет вкладываться в инфраструктуру вымирающей деревни. Цветущий, развивающийся посёлок Жулебино и соседний Заречный постигает участь ещё более печальная. Местных предпринимателей душат обосновавшиеся в наших краях чужаки. Попросту отжимая бизнес. Причём и мелкий, и крупный.

– Короче, Илюх, – Калаш ставит пустой стакан на стол. – Принимай нас в свои ряды. И это… Нам удалось свистануть оружие со старого склада. Сколько смогли, вывезли. Надо куда-то спрятать.

Глава 15 Нежданчик

Саша

Будильник давно сработал, но мне так не хочется открывать глаза и подниматься с постели… Забурившись с головой под одеяло, досыпаю драгоценные минуты. Тело и мозг снова медленно погружаются в состояние релакса, и вот я почти отключаюсь, но…

– Санечка, золотко! Подъём, моя милая курочка! – воодушевлённый голос матери безжалостно врывается в мой дзен. – Сааашкааа!

Она сдёргивает покрывало одним резким движением.

– Ты изверг, – хныкаю, отползая к стене.

– Давай, Рыжик, мы уже опаздываем. А у кого-то, между прочим, первым уроком контрольная по физике!

– Из-за этой грёбаной физики я и не спала полночи! Будь она неладна!

– Ну-ка не выражайся! Вставай. Жду тебя на кухне через десять минут.

– Не жди, кашу я есть не буду, – морщусь, опуская ступни на пол. Холодно.

– Сегодня у нас творожная запеканка! – радует она, ускользая за дверь.

– О, отлично.

Через силу заставляю себя нырнуть в тапочки, покинуть маняще мягкую постельку и добраться до ванной комнаты. Чищу зубы, умываюсь, протираю лицо тоником и расчёсываю волосы, решив, что сегодня обойдусь совсем без макияжа. Во-первых, вообще лень заморачиваться, а во-вторых, времени итак уже ни на что не осталось.

Облачившись в школьную форму, выхожу к родителям на кухню. Отец по традиции читает газету, всё ещё отдавая предпочтение бумажной версии новостей. Мама, одетая в новый малиновый брючный костюм, суетится у плиты. Как всегда, ради нас, а не ради себя самой.

– Доброе утро, пап, – целую гладко выбритую щёку и сажусь напротив.

– Проснулась, соня?

– Кофе, чай, Саш? Хотя нет, стоп. Кофе тебе нельзя.

– Зачем тогда предлагать! – недовольно поджимаю губы. – Мозги совсем не варят, кофе пришлось бы очень кстати!

– Хочешь, какао организую? – хулиганским жестом взъерошивает мои волосы.

Рррр! Только блин причесала своё гнездо!

Вооружаюсь вилкой и молча жую запеканку. Пару минут спустя передо мной появляется кружка с дымящимся какао.

– Паш, оторвись уже от своего чтива. Всё остыло.

– Подожди, Жень.

Мама закатывает глаза, направляется к кофемашине и делает себе эспрессо.

– Я оплатила бронь на майские. Вылетаем тридцатого апреля из Шереметьево, – сообщает, встав у окна.

– Сиднюкова снимают с поста, хм… – сам с собой разговаривает папа.

Кто о чём.

– Ого. Вы это видели? – удивлённо произносит мама, отодвигая в сторону занавеску. – Сашка, иди-ка глянь.

– Ма, дай прожевать, – листаю ленту в телефоне.

Бондаренко выложил новые фотки с Купцовой. Гуляли на ВДНХ. Целовались. Только мне отчего-то совсем фиолетово. Не ёкает внутри совершенно. Спокойно отписавшись от аккаунта своей детской мечты, продолжаю завтракать.

– Обалдеть!

– Ну что там ещё? – бормочет отец, нехотя откладывая газету.

– Надо же, давно такого не видела. Как романтииично, – хихикает мама.

Папа поднимается с диванчика, поправляет домашние штаны на округлившемся животе и подходит к ней.

– Вот уроды! Да за такое в обезьянник сажать надо! – заводится он не на шутку.

– Перестань.

– Запись с камер поднять, найти этого недоразвитого и такой штраф впаять, чтоб мало не показалось!

– Паш, не будь таким ворчуном.

Переместившись к столу, по привычке начинают спорить, а я в свою очередь решаю посмотреть, что так взбесило моего батю. Встаю со стула, иду к окну и намереваюсь сделать глоток чудно пахнущего напитка. Да только тут же давлюсь, закашлявшись. Захожусь самым настоящим приступом. До асфиксии и слёз. Ещё и любимую кружку роняю на плитку, отчего та с громким «дзинь» разбивается на несколько частей.

– Санечка, ты чего, зай! – мама спешит ко мне на помощь. Пока я кашляю, гладит меня по плечу и с беспокойством заглядывает в лицо.

– Обожглась, – поясняю произошедшее.

– Вот к чему приводит ваша спешка! – причитает отец.

– Я сейчас уберу всё, – приседаю на пол и трясущимися пальцами собираю кусочки кружки с изображением планет.

Перед глазами всё ещё ЭТО. Огромная, графичная ярко-рыжая надпись, красующаяся на боковой стене дома, стоящего перпендикулярно по отношению к нашему.

ЗАМУТИМ, БЕСSТЫЖАЯ? :)

Причём вторая «с» в слове бесстыжая изображена тонкой английской змейкой «S», втиснутой между соседними буквами. Она изящна и смотрится оригинально, однако у меня всё равно складывается впечатление, будто про неё сперва забыли.

Придурок, ну какой придурок!

Мама заметает оставшиеся части кружки на совок, а я, выпрямившись во весь рост, ещё разок бросаю взгляд на соседнюю многоэтажку.

Ну когда он успел? А главное, как? Вообще не представляю. Это ведь очень-очень высоко!

Глава 16 Прятки

– Здрасьте, – произносит Илья, в два шага преодолевая расстояние от двери до моей кровати.

– Ма, я перезвоню, – резко сбрасываю вызов и таращусь на него во все глаза.

– Санёк, здорова! – подмигивает он мне.

– Ты как меня нашёл, блин???

Сказать, что я удивлена – это ничего не сказать. Никто, кроме моих предков и классного руководителя, Элеоноры Андреевны, не знает о том, что я здесь. Даже Лисицына.

– Дым пробил твою трубу. На координаты, – самодовольно кивает на телефон, который я сжимаю в руках.

– Ты… Ты вообще спятил, что ли? – только и могу блеять как овца.

– По ходу.

– Следишь за мной?!

– Это тебе, Сань, – протягивает цветы и оставляет их на моих коленках. Много-много белых ромашковых хризантем, обтянутых прозрачной плёнкой.

– Пойду-ка я погуляю, молодёжь, – хитро выдаёт Ольга Арнольдовна, пока я растерянно моргаю.

– Присяду? – Паровозов берёт стул и ставит его напротив, не дождавшись моего одобрения.

– Не надо тут рассаживаться! Скоро приедет папа, – наблюдая за ним, сообщаю хмуро.

– Ну и отлично, заодно и штраф мне выпишет, – отвечает, хохотнув, и откидывается на спинку. – Убьём двух зайцев сразу, так сказать.

– Каких зайцев? Несмешно.

– Что со стопой, перелом? – озабоченно косится на лангетку.

– Нет, вправляли сустав. Я неудачно упала со ступенек.

Только при каких обстоятельствах в жизни не расскажу.

– Небось засмотрелась на мое послание, – прищуривается, и я теряю дар речи. – Ты покраснела. Чё реально угадал?

Илья хохочет, а я моментально начинаю злиться, ощущая, как предательски жарит щёки. Беру с тумбы здоровенное красное яблоко и швыряю в него, однако в реакции парню не откажешь. Он ловит его одной правой.

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – вгрызается в спелый фрукт и смеётся.

– Тебе весело? – возмущаюсь, складывая руки на груди.

– Да ладно, Сань, не булькати. Немного отдохнёшь от своего беличьего марафона.

Закатываю глаза.

«Не булькати». Ну и лексикон. Кто вообще так выражается?

– Когда домой, бесстыжая? – без стеснения разглядывает мою дурацкую пижаму с розовыми слониками.

– Завтра.

– Хочешь, приеду заберу тебя? – его наглый взгляд задерживается на моих оголённых ногах, а затем ползёт выше, к груди.

– Еще чего! Не вздумай заявиться! – предупреждаю грозно.

– Приеду, – утвердительно качнув головой, заявляет упрямо.

– Тебе нравится меня бесить?

– Ты шкодная, когда ерепенишься.

«Шкодная». Мать моя женщина!

– Слушай, Паровозов, что тебе от меня надо? – решаю спросить напрямую, потому что его поведение озадачивает.

– Встречаться будем, – выкатывает невозмутимо.

– Да щас! Мне отношения не нужны, – сообщаю уверенно.

– Всем нужны, а тебе нет? – кидает огрызок от яблока в урну.

– Я не все, и я ничего не хочу, – отрезаю предельно ясно.

– Тогда у нас проблема.

– И какая же? – закрываю шорты цветами, подтягивая букет вверх. Поздно стесняться, но он так смотрит, что я испытываю только одно желание – прикрыться.

– Я хочу, чтобы ты была со мной, – его взгляд становится серьёзным.

– Перехочешь, – упрямо гну свою линию.

– Подожду твоего батю, пожалуй.

– Ты не в себе? – раздражаюсь неимоверно. – Мой папа – подполковник. Он таких, как ты, за решётку каждый день сажает.

– Это чё, откат к тому, что мы типа не пара? – усмехается, поднимаясь со стула.

– Типа да. Спасибо за приятное времяпровождение и цветы, но на этом точка, Илья, – разъясняю спокойно.

– Приятное времяпровождение… Так выходит, что было приятно? – улыбается и касается ладонью моей щеки.

– Совсем чуть-чуть, – вру напропалую. – Не то, чтобы я прям впечатлилась. Не обольщайся.

– Ты такая язва, Харитонова, – цепляет пальцами подбородок.

– Какая есть, – пожимаю плечом.

– Мне нравится, – проходится большим пальцем по нижней губе, и в животе у меня странно тяжелеет. – Суббота. Четыре. Освободи для меня местечко в своём тесном графике,

– Я не смогу, – отрицательно качаю головой.

– Придумай что-нибудь, ты же изобретательная.

Так и лупимся друг на друга, не мигая. И как назло, в памяти всплывают картинки той нашей ночи.

– Никуда я с тобой не пойду! – упорно капризничаю.

– Ждём папу? – вскидывает бровь.

– Это шантаж? – пытаюсь отодвинуться, но Илья перехватывает за шею и наклоняется ко мне.

Глава 17 Первое свидание с бандитом

На улице не успеваю сообразить, как оказываюсь в воздухе. Илья поднимает меня на руки и вместе с костылями несёт к своей чёрной приоре, оставленной неподалёку. Только и успеваю покрепче вцепиться в сильную шею и прогнать отчего-то накатившее смущение.

– А куда поедем? – беззаботно спрашиваю, устраиваясь на переднем сиденье.

– А куда хочешь? – обходит машину и садится за руль.

– В парк. И какой-нибудь вредной еды захватить с собой, – выдаю, недолго думая.

– В парк, – повторяет следом, внимательно на меня смотрит и переключает передачу. – Замёрзнешь, Сань.

– Согреешь, – озорно подмигиваю и тянусь к магнитоле. – Ну-ка, что тут у нас…

Даже не знаю, кого именно рассчитываю услышать из динамиков. Фантазия у меня бурная: Круг, Шуфутинский, Ленинград, что-нибудь из американского ганста-рэпа.

– О, Баста, – одобрительно киваю и делаю погромче. Под мотивчик хорошо знакомой песни пересекаем соседнюю полосу. – Тебе нравятся песни Вакуленко?

– В основном из раннего, – пожимает плечом, глядя в зеркало заднего вида.

– А мне и новые зашли. «Медлячок», «Сансара». Держись правее.

Беру на себя функции навигатора и подсказываю нужное направление, вовремя предупреждая, где свернуть. Паровозов пока не очень хорошо ориентируется на местности. Ещё и бесится, глядя на тот хаос, что творится вокруг. Движение на дорогах оживлённое. Вечер. Естественно, жители и гости столицы куда-то спешат.

– Здесь затаримся вкусняшками, – указываю на огромную вывеску самого известного ресторана фастфуда. Сто лет не баловала себя чем-то подобным, а сейчас, на голодный желудок, вообще хочется всего-всего. Да побольше. – Вставай в очередь за ситроеном, подъедем вон к том столбу и…

– Я в курсе, как это работает, – перебивает меня он.

– А, ну отлично! Я просто подумала, вдруг ты не знаешь.

Пересекаемся взглядами, Илья вопросительно вскидывает бровь, и мне становится немножко стыдно.

– Заказывай, – опускает окно со своей стороны, и я, нагнувшись вперёд, громко озвучиваю пожелания. Так, чтобы менеджеру было хорошо меня слышно.

В общем, набираем кучу вредностей, как я и планировала, а пятнадцать минут спустя уже паркуемся перед парком.

– Стоянку надо оплатить через смартфон, или твою ласточку утащит эвакуатор, – поясняю осторожно.

– С какого перепугу?

– Ну вот так…

– Совсем оборзели в этой вашей Москве! Куда не стань, всё платно! – достаёт из кармана куртки телефон.

– Лучше с моего, – предлагаю, понимая, что с его древнего допотопного мобильника мы вряд ли сможем что-либо сделать.

– Почему это с твоего? – хмурится он.

– У тебя есть парковочный счёт или приложение?

– Нет, – отвечает после небольшой заминки.

– Ну вот, а у меня есть! Так что я оплачу, – быстрее сворачиваю этот неудобный разговор.

– Да ещё чего! Ты обалдела, Рыжая? – забирает из моих рук телефон. – Тут сиди, а.

Выходит из машины. Как выясняется, отправляется искать паркомат. Через некоторое время возвращается уже с чеком, разобравшись с возникшей проблемой.

Наблюдаю за тем, как открывает багажник и достаёт оттуда одеяло и плед.

– Подашь костыли? – киваю на заднее сиденье, когда он открывает пассажирскую дверь.

– Они тебе не понадобятся. Иди ко мне, Бесстыжая, – разводит руки и наклоняется так, чтобы я могла за него ухватиться.

– Смотри осторожнее, а то могу привыкнуть, – мурлычу, улыбаясь как дурочка.

– Кофе покрепче держи, – нажимает на брелок, чтобы поставить свою тачилу на сигнализацию. Сомневаюсь, что кто-то позарится на его приору, но от комментариев разумно воздерживаюсь.

– Пойдём по той аллее, там есть симпатичные беседки.

Бодро топает по указанному маршруту. Под его тяжёлыми ботинками поскрипывает снег, в воздухе пляшут разномастные снежинки. И пока мы движемся к выбранному ориентиру, я думаю о том, как сильно соскучилась. Себе-то можно не врать. Я действительно очень ждала нашей встречи.

– Это девица с такой завистью на меня посмотрела, – провожаю взглядом удаляющуюся парочку. – Наверное, тоже хочет, чтобы её носили на руках.

– Так в чём проблема? Всего-то гипс надо себе организовать, – Илья смеётся, а я продолжаю исподтишка его разглядывать.

Красивый, зараза! И смех его мне нравится.

– Приземляемся, – аккуратно ставит на ноги и забирает горячий кофе.

– Прикольно тут, да? – осматриваюсь, в то время как он подстилает на лавку плед.

– Давай, на колени ко мне садись, пожрём.

– Поедим, – исправляю капризно.

– Выключай тепличную принцессу, Харитонова, – пытается завернуть меня в клетчатое одеяло, но я отбираю его и укутываю нас обоих. Сам-то одет не особо тепло. Вон шея вообще голая.

– А ты выражайся прилично, – в шутку делаю замечание. – И вообще, подожди, сперва положено продезинфицироваться!

Глава 18 Подстилка

– Итак, самая большая мышца в теле человека…

– Ягодичная, – выкрикивает с места Родионова.

– Ага, та самая, которая у тебя слаборазвита, – комментирует её ответ Бондаренко.

– Зато у неё интеллект развит на максимум, в отличие от некоторых одноклеточных, – не могу не вмешаться я.

– Захлопнись, заморыш конопатый, – бросает, не поворачиваясь.

– А если нет, то что? – уточняю с вызовом.

– Найду способ тебя заткнуть, – обещает он мне.

– Можешь начинать искать, – фыркаю я.

– Так! Тихо! Угомонились! Не устраиваем базар! – биологичка раздражённо хлопает в ладоши. – Продолжаем занятие. Самая большая мышца в теле человека – ягодичная. Верно, Оксана. А самая маленькая, Беркутов?

– Стременная. Находится во внутреннем ухе.

– Ну-с, меня радует, что ваше внимание сконцентрировано не только на Лисицыной, – колко подмечает она.

– Только на ней. Остальное фоном, – всерьёз заявляет Рома, приобнимая свой «трофей».

– Тогда, возможно, ваша… пассия подскажет мне ответ на следующий вопрос? – Марина Альбертовна строгим взглядом сканирует раскрасневшуюся Алёнку. – Какая мышца никогда не отдыхает?

– Сердечная, – с явным облегчением выдыхает смутившаяся в край девчонка. – Сокращения этой мышцы непроизвольны по своей природе, то есть человек не может их контролировать.

– Как не может Беркутов контролировать свои поползновения к вам… – язвительно добавляет от себя учительница, и по классу прокатывается волна смешков. – Нонсенс! Мир перевернулся с ног на голову! Что общего? Прямо уму непостижимо.

– Так давайте постигать биологию, а не лезть в личные взаимоотношения ребят.

– О, Харитонова! – плавно разворачивается ко мне «Титаник», затянутый в малиновый брючный костюм. – Так мне не показалось? Вы и правда соизволили проснуться?

Вскидываю бровь и упрямо выдерживаю её насмешливый взгляд.

– Итак, Александра, какая мышца постоянно находится в напряжении?

Пока я раздумываю, она переключается на Пилюгина, увлечённого стрелялкой в телефоне.

– Мозг? – предполагает тот, почёсывая репу.

– Разочарую вас, Пилюгин, мозг – не мышца, а орган, состоящий из набора нейронов. Но да, конкретно вам, не мешало бы напрягать его хотя бы изредка.

Одноклассники снова смеются.

– Мышцы глаз. Чтобы сохранить ясность, фокус и остроту зрения, глаза должны непрерывно двигаться, – рассуждаю я вслух.

– Ну допустим, – снисходительно кивает она. – А кто назовёт самые сильные мышцы? Может, заскучавший Абрамов?

– Может, – лениво отзывается Кучерявый Ян.

– И? – Альбертовна выжидающе на него смотрит.

– Челюстные.

– Доказано, что наибольшая мощность сокращения жевательного аппарата составляет почти четыреста килограммов! – поправляя очки, умничает Цыбин.

– Нудный душнила, – глядя на него, морщит нос Купцова. – И как таких земля носит…

Пока опросом донимают третий ряд, я снова возвращаюсь к своему занятию. Смотрю в окошко. За стеклом разыгралась сумасшедшая метелица. Прямо как в тот вечер…

Непроизвольно улыбаюсь, вспоминая, как мы с Паровозовым летели с заснеженной горки. Вот где адреналинище! Я визжала на весь парк, потому что к середине «трассы» наша таблетка набрала нешуточную скорость. Мы неслись по склону в лучших традициях бобслея и зафиналили чётко в высоченный сугроб, лихо протаранив его с разгона.

Илья хохотал, а я плевалась снегом, выбираясь из белого плена. Так сильно шандарахнуть его захотелось! За то, что вздумал насмехаться надо мной.

Полезла на него с твёрдым намерением отвесить леща, однако эту неравную борьбу проиграла, по итогу оказавшись снизу. Под ним. И нет, в этот самый момент он меня не поцеловал, как вы успели нафантазировать. Хотел, точно хотел! Но опять этого не сделал! По-хулигански надвинул шапку мне на глаза и отпустил. Ну что за на фиг!

В общем, я глубоко обижена, ведь на прощание тоже досталось лишь крепкое объятие. Почти дружеское, кстати, если бы не интимный шёпот на ухо. И тут… с какой стороны посмотреть. Говоря по правде, фраза «увидимся, Сань» – не совсем то, что я ожидала услышать. Поэтому в следующую секунду и «взбрыкнула», выражаясь его же словами. Горделиво вздёрнув нос, заявила, что ещё не решила, надо оно мне или нет.

– Саш… – улавливаю голос Камиля, сидящего справа от меня.

– М? – поворачиваюсь к нему и только сейчас до меня доходит, что внимание класса сосредоточено исключительно на моей скромной персоне.

– Вы, барышня, не о медали, я так понимаю, грезите? – ядовито осведомляется Альбертовна.

– Точно не о ней, – подтверждаю её мысль.

Лисицына в шоке округляет глаза.

– Харитонова, вы меня удивляете и, отнюдь, не приятно, – хмурит белёсые брови товарищ-педагог.

Бесстрастно пожимаю плечом. К счастью, её дальнейшие разглагольствования заглушает пронзительный звонок. Одна из тех дурацких, общеизвестных мелодий, приевшихся до оскомины.

Глава 19 Ромашки на снегу

Вся столовая наблюдает за развернувшимся шоу.

– Так, а ну-ка прекратили! – громко возмущается дежурный учитель.

К этому моменту Лёша лежит на полу и прижимает ладонь к разбитому лицу. Против самбиста Юнусова он такой себе борец. И прекрасно это понимает.

– Камиль, не надо, – успеваю схватить его за руку.

– Пусть извиняется за свои слова, – упрямо требует кавказец.

– За что, дружище? – Бондаренко сплёвывает на плитку сгусток крови. – За правду?

Ну какая свинья!

– Это не по-мужски.

– Называю вещи своими именами. Что с того? – продолжает провоцировать Алексей.

– Ты не должен говорить о Саше мерзости.

– Не должен? А ты не до хера на себя берёшь, горец? – усмехается блондин в ответ.

– Извиняйся за свой поганый язык, я сказал!

Бондаренко демонстрирует Камилю средний палец, и тот, естественно, снова устремляется вперёд. В два шага преодолевает разделяющее их расстояние. Наклоняется, хватает его за грудки. Дёрнув вверх, ставит на ноги и наносит новый удар по смазливой мордахе, отчего Бондаренко отлетает назад, заваливаясь на стол к визжащим десятиклассницам.

– Камиль!

– Что за безобразие, мальчики! Немедленно разойдитесь! – истошно вопит русичка под общий гвалт. – Олег Юрьевич, там драка! Драка!

Историк на пару с Беркутовым оттаскивает вышедшего из себя Юнусова от Бондаренко.

– Камиль, ну всё, прошу! Оставь, не надо! – вклиниваюсь между парней. – Давай уйдём, пожалуйста!

– Нет. Пусть уйдёт он.

Садится за стол и с присущей ему невозмутимостью придвигает к себе тарелку. В это же время Пилюгин и Бараев помогают встать пострадавшему.

Разукрасил его Юнусов прилично. Даже отсюда вижу.

– Кушай запеканку, Саша.

Какой уж тут кушай, если меня трясёт всю…

*********

Камиль провожает меня до дома. Теперь, когда гипсовой лангетки нет, и я в состоянии нормально передвигаться на своих двоих, у меня появилась хоть какая-то свобода. По крайней мере, надзирателя, в лице водителя Глеба, я вижу реже. Ногу надо разрабатывать. Врач рекомендовал пешие прогулки, так что я намерена этим пользоваться.

– Ты без настроения из-за того, что случилось в столовой? – парень первым нарушает молчание, затянувшееся между нами.

– Я в порядке. Неприятно, но не смертельно, – стараюсь улыбаться, а у самой кошки в груди скребут.

– Саша, я не дам тебя в обиду, – останавливаемся напротив моего подъезда.

– Я знаю. Просто вы с Бондаренко друзья, а из-за меня в ваших отношениях разлад.

– Не только в тебе причина.

В кармане пальто настырно вибрирует телефон, однако я не спешу доставать его, несмотря на то, что до зуда в ладонях хочется прочитать очередное сообщение от Ильи, которого я нарочно игнорирую.

– Мало тебе испорченной пятницы, так теперь ещё и родителей в гимназию за драку вызвали! – с досады закусываю губу.

– Неприятно, но не смертельно, – повторяет мой же текст.

– Спасибо тебе!

– Не за что благодарить.

Да как же не за что? Заступившись, он поступил как настоящий мужчина. Подобная реакция сегодня, увы, большая редкость.

– Не спросишь, почему Лёша обозвал меня… так? – стыдливо опускаю глаза.

– Нет. Мне всё ясно. Его задевает твоё равнодушие.

– Похоже на то… – соглашаюсь с ним я.

– Ты молодец. Я горжусь тобой, Саш, – звучит совершенно искренне.

– Да уж. Было бы чем, – потираю нос.

– Я не поняла, вы чего на улице мёрзнете? – буквально из ниоткуда перед нами вырастает фигура моей мамы.

– Добрый вечер, Евгения Владимировна.

– Привет, Камиль! – весело отзывается она. – Ну-ка, идёмте чай пить!

– Спасибо за приглашение, но мне пора, – вежливо отказывается парень.

– Нет-нет, отказы не принимаются! – объявляет родительница. – Заодно поможешь донести пакеты, если тебе, разумеется, несложно, – мастерски хлопает ресницами.

Ой лиса…

– Мам, – посылаю ей красноречивый взгляд, однако пакеты уже передаются моему другу. Причём самым наглым образом.

– Ой, вечно как зайдёшь в магазин! То надо, это надо! – без умолку сорокой трещит она, поднимаясь по ступенькам. – Давайте догоняйте! У Паши в заначке чудный наполеон! Его и схомячим, ха-ха-ха. Бегом-бегом, молодёжь!

Мы с Юнусовым переглядываемся.

– Тот самый случай, когда нет смысла спорить и проще согласиться, – выдыхаю я. – Идём.

От лифта до квартиры рот у мамы не закрывается. На лестничной клетке Камиль предпринимает ещё одну попытку с нами распрощаться и сбежать, однако эта неугомонная женщина практически затаскивает его к нам домой.

Глава 20 Гнездо разврата

ИЛЬЯ

Кабан давит ленивую улыбку, когда мы толпой заваливаемся в одно из московских заведений. Пару недель назад его хозяина жёстко прессанули. Клуб хотели отжать по беспределу, но в игру по команде «фас» вступили отмороженные на всю голову мы…

– Вот она, столичная развлекуха. Глянь-ка, – Витос толкает меня локтем в бочину и кивает в сторону извивающихся на помосте девиц.

– Охренеть! Они голые? – Черепанов присвистывает, подставляя морду под мигающие стробоскопы. – Того рот, я хочу тут жить!

– Тише, вы чё как дикие! – возмущается Кирилл.

– Следуйте за мной, – встретившая нас у входа хостес разворачивается на своих высоченных каблуках-ходулях и направляется к лестнице.

– Очуметь, – Динамит едва не спотыкается на ступеньках, разглядывая периметр.

– Под ноги смотри, – недовольно цокаю языком.

– Сюда, – хостес, покачивая бёдрами, ведёт нас через зал, расположенный на втором этаже. – Ложе номер семь на сегодняшнюю ночь ваше. Располагайтесь.

Отодвигаю плотный занавес и прохожу следом за ней в кабинку, рассчитанную на приличную компанию.

– Как зовут тебя, краля? – интересуется Черепанов, задержав взгляд на её верхних девяносто. А бюст у дамочки, надо признать, внушительный.

– Анжела.

– О! Как собаку моей тётки, – бездумно ляпает Виталик.

Ну не придурок?

Осматриваюсь. Приглушённый свет. Палка для стриптиза. Стеклянный стол. Фиолетовые диваны по кругу.

– Нормально тут у вас, – Антон усаживается на один из них, закидывает ногу на ногу и почёсывает место выше носка.

– Рада, что вам нравится, – натужно цедит она, наблюдая за этим его движением.

– Согласен, Череп. Зачётно, – Виталик откидывается на подушки.

– Слушай, Анжелика…

– Анжела.

– Один хрен, – отмахивается Тоха. – Я чё хочу спросить, шмот наш никто внизу не отработает?

– В смысле? – недоумевает она, нахмурившись.

– Я говорю, из гардероба вещички не ушуршат? У меня куртка новая.

– Антон… – многозначительно смотрит на Черепанова Дымницкий.

– Не, ну а чё, Кир? Семь косарей на рынке в Жулебино корейцам отвалил, – невозмутимо выкатывает он.

Дымницкий закатывает глаза и вздыхает.

– Не переживайте. Ваши вещи никуда не денутся, – уверяет хостес.

– Смотри, Анжелика. С тебя спрошу, – грозит пальцем.

– Анжела. Перед вами меню, можете пока ознакомиться. Сейчас подойдёт официантка. Илья, – на этот раз обращается исключительно ко мне. – Тебя ждёт Рафаэль Ильдарович. Идём.

– Бля, я кроме оливье ни хрена знакомого из названий не вижу, – озадаченно чешет котелок Кабанов.

– Ёпта! Ну и цены! Да ну на хер! – Череп качает головой и откладывает меню на безопасное расстояние.

– Всё за счёт заведения. Так хозяин распорядился, – сообщает Анжела, презрительно поджав утиные губы.

– А, ну так бы сразу и сказала! – оживляется он.

– Ништяк, – бодро потирает ладони Динамит.

– Чё и бухло бесплатно? – с подозрением в голосе переспрашивает Черепанов.

– Да.

– Ха! Гуляем, братва!

– Как обычно берём, по пивасику?

– Дурнила, ща будем дегустировать качественное пойло. Вискарик или конину например, – хитро прищуривается Тоха.

– Присмотри за ними, – наклоняюсь к Дымницкому.

– Ой да чё, пусть пацаны немного расслабятся, – отмахивается тот беззаботно.

– А то ты не знаешь, чем заканчивается. По пьяне эти идиоты начинают творить всякую дичь.

– Кто бы говорил, Пикассо безграмотный, – громко ржёт в ответ он.

Стиснув зубы, выпрямляюсь. Теперь, по ходу, при каждом удобном случае будут припоминать мне мой идиотский поступок…

Дёргаю плотный занавес в сторону и сталкиваюсь нос к носу с зарёванной официанткой.

– Извини.

– Да ничего, это вы извините, – улыбается сквозь слёзы и делает шаг влево, чтобы меня пропустить.

Выискиваю взглядом серебристый костюм Анжелы. Она треплется с каким-то бритоголовым мужиком. Однако завидев меня, беседу прекращает и вскидывает руку.

– Нам наверх, – поясняет, когда подхожу к ней.

Пару минут спустя идём по длинному, скудно освещённому коридору. Логово Ильдаровича, как выясняется, находится в самом дальнем углу. Но даже здесь слышны отголоски навязчивых басов, бьющих по мозгам.

– Рафаэль Ильдарович… Пришли те парни, о которых вы говорили, – информирует она, заглянув за дверь. – Илья со мной.

– Пусть заходит.

Девушка кивает, сигнализируя о том, что я могу войти.

– Илья, вечер добрый, – хозяин клуба, одетый в белоснежную рубашку и брюки, встаёт из-за широкого дубового стола. Сейчас он выглядит не так, как при первой нашей встрече. Разве что подрихтованная морда в синячелах указывает на то, что ещё совсем недавно у него были крупные неприятности.

Глава 21 Нет шансов

– Что хотела?

– За цветы поблагодарить, – поясняет мелкая рыжая зараза.

Проснулась…

– Поблагодарила? – достаю из пачки сигарету. Арина тоже утаскивает себе одну и с интересом на меня поглядывает.

– Отвлекаю? – обиженно уточняет та, что «на проводе».

Щёлкаю зажигалкой. Молчу… Пусть понимает, как хочет.

– И чем таким важным ты занят? Что за грохот? Это музыка? – в её тоне так и сквозит наезд.

– Допрос решила устроить?

– Ты в клубе, что ли? – сразу догадывается она.

– Что ли в клубе. Ты-то почему не спишь, принцесса? Детское время кончилось. Давно пора в кроватку, – намеренно её стебу.

– Как раз собиралась, придурок! – цедит ядовито и резко сбрасывает.

Не успеваю отложить телефон, как она трезвонит снова.

– Что-то ещё, Бесстыжая? Сладких снов тебе пожелать?

– В жопу твои пожелания! – произносит гневно.

– Полегче, – отодвигаю трубу подальше от уха.

– Ну и с кем ты там… в этом своём клубе? – осведомляется сердито.

– У меня приятная компания, не беспокойся на этот счёт, – выдыхаю дым и слушаю, как натужно она сопит. Меня почему-то это дико веселит.

– Насколько приятная? – её мелодичный голосок дрожит.

– Десять из десяти, – выдаю нарочно. Встречаюсь взглядом с Ариной, сидящей напротив, и она выгибает бровь дугой.

– Ясно. Тогда не буду тебе мешать! – язвит Харитонова.

– Вот и я решил не мешать. Привет ухажёру, – вылетает непроизвольно.

– Вообще-то, это мой одноклассник. И мы просто дружим, – объясняется зачем-то.

– Да мне фиолетово, – возвращаю её же фразу.

Пиздёшь, чистой воды. Ни хрена мне не фиолетово. Это, наверное, и бесит.

– Ну, если так, – чеканит она холодно, – то я рада, что мы всё прояснили.

Отключается без предупреждения и во второй раз.

Вздыхаю. Тянусь к бутылке, наливаю себе ещё выпить.

– Твоя девушка звонила? – Арина подставляет свой бокал тоже.

Потираю переносицу. Башка начала болеть. Видать аллергическая реакция на Веснушку.

– Моей она так и не стала, – наслаждаюсь тем, как горячая жидкость обжигает горло.

– И почему?

– У нас типа разный социальный статус.

– Весомая причина, – кивает.

– Ты так считаешь? – раздражаюсь всё сильней.

– Спрашивай конкретнее, если тебе и впрямь хочется узнать моё мнение, – откидывается на спинку кожаного дивана, закидывает ногу на ногу и внимательно на меня смотрит.

– Я – деревенский босяк и раздолбай с сомнительной репутацией, она – москвичка. Девочка из приличной, обеспеченной семьи. Личный водитель, квартира в центре. Учёба в престижной гимназии. Папаша – подполковник, мать – бизнесвумэн. Дальше продолжать?

– Не обижайся, но шансов на серьёзное будущее у вас нет, – выносит свой вердикт мой «душевный» собеседник.

– Шансы всегда есть, – упрямо спорю, с грохотом отставляя пустой стакан.

– Разве что на страницах бульварных романов, – ведёт плечом и улыбается. – В жизни всё иначе. Люди склонны выбирать себе подобных. Равных, понимаешь?

– Деньги – это всего лишь бумажки, если ты об этом.

– Но только они могут сделать человека по-настоящему счастливым, – поджигает кончик сигареты. – Абсолютно всё в этом мире продаётся и покупается.

– Я с тобой не согласен.

– Да брось… – отмахивается она. – Слушай, не возражаешь? Я задолбалась… Жарко.

Мои зеньки лезут на лоб, потому что девчонка за пару секунд из брюнетки превращается в блондинку.

– Ты…

– Конспирация, – трясёт париком. – Мы с подругой следили за её парнем-блядуном.

– Хрена се! – я всё ещё пребываю в шоке.

– Не нравится моя трансформация? – смеётся, взбивая пальцами светлые волосы.

– Да нет, всё отлично, но тёмный идёт тебе больше.

– Надо же, кто бы мог подумать, – хмыкает она.

На телефон приходит смс.

«ТИПИЧНАЯ КОЗЛИНА»

Замечательно. Никак не угомонится…

«Типичная глупая малолетка» – печатаю в ответ.

«Мудила, каких поискать» – прилетает рикошетом.

«Рыжая стерва»

«В лом было взять мои цветы?»

Опять меня злостью капитально накрывает. Стучит она внутри, разливается по сосудам, когда вспоминаю, что девчонка так и оставила букет на чёртовой лавке, припорошенной снегом. Даже не удосужилась взять из вежливости, а я ведь, между прочим, последние деньги на них тогда спустил!

Глава 22 Вернуть трофей

САША

Который час плачу, уткнувшись носом в подушку. За окном уже рассвет, а я никак не могу успокоиться и принять тот факт, что всё закончилось. Причём, так и не начавшись…

Зажмуриваюсь. Чёрт возьми, почему так больно было говорить о том, что ничего у нас с ним не получится... И ведь знала же, что к тому идёт, но зачем-то саму себя обманывала. На свидание пошла. Какой был смысл? Только хуже сделала, потому что тот вечер действительно стал для меня по-настоящему особенным. Давно не было так здорово…

Детально прокручиваю в памяти наш телефонный разговор с Ильёй. Про цветы я ему нисколечко не соврала. С тяжёлым сердцем тогда оставила на морозе любимые ромашковые хризантемы. Такие красивые и желанные! Обиднее всего, что Илья решил, будто я специально это сделала, решив по новой его унизить. А я ведь подобной цели не преследовала и на самом деле очень расстроилась, что не смогу их взять по очевидным причинам.

– Сашка, подъём! – голос матери нарушает тишину молчаливого зимнего утра. Она раздвигает занавески в стороны, и комнату заливают лучи взбирающегося на небо солнца. Слишком яркие и нервирующие, но я даже не предпринимаю попытку отвернуться.

– Встаём. Слышишь? Не поняла… – чувствую, как она приседает на краешек кровати, а уже в следующую секунду ощущаю мамины нежные руки на своём лице. – Ты чего, Рыжик, плачешь?

– Живот болит, – лгу, медленно открывая глаза.

– А что такое, зай? – обеспокоенно на меня смотрит.

– Просто эти дни начались.

– И что, Саш, так сильно, до слёз болит? – гладит меня по голове.

Да, мам. Сильно болит. До слёз…

– Поехали к врачу, а?

– Мам, пожалуйста, не нужно поднимать панику на пустом месте. Просто дай мне ещё немного полежать, – натягиваю одеяло повыше. В данный момент больше всего на свете я хочу просто остаться наедине с собой.

– Сейчас принесу тебе таблетку и завтрак. Побудешь сегодня дома, напишу Элеоноре Андреевне, что ты плохо себя чувствуешь. Контрольных и тестов у вас сегодня нет. Так что, думаю, ничего страшного не произойдёт, если эту пятницу мы пропустим.

Знала бы она, какое чувство благодарности я испытываю. После бессонной ночи я вообще не в состоянии воспринимать учебный материал.

Целует меня в лоб и уходит на кухню. И всё время пока она там, я борюсь со своей совестью. С детства учили, что обманывать нехорошо, но, к сожалению, озвучить правду я не могу. Как и рассказать маме про Илью. Эту историю она точно не одобрит. Особенно её начало.

Илья…

Значит, в клубе отдыхал. Ясно. Решил поразвлечься, а чего нет? По большому счёту, сама виновата. Ни один нормальный парень не продолжил бы за мной ухаживать после всего, что произошло. А такой, как Паровозов, тем более.

Интересно, с кем же он вчера был? Неужели… делал с ней всё то же самое, что и со мной? Целовал, трогал и… Чёрт!

– Бедняжечка моя, тебя ещё и тошнит? – спрашивает мама, по-своему оценив выражение моего лица.

Конечно тошнит. Как представлю его с какой-нибудь девкой, так ещё сильней отчего-то рыдать хочется.

Забудь его, Сашка. Забудь! Всё!

Добилась, чего хотела.

– Давай-ка, покушай, дочка.

Принимаю сидячее положение, и она ставит мне на ноги поднос с любимыми сырными гренками.

– Спасибо тебе, мамуль, – обнимаю её крепко-крепко пять минут спустя.

– Полежи, милая. Я в салон смотаюсь, скоро буду дома. Если не успею к обеду, разогреешь себе суп и рагу.

– Занимайся своими делами, не переживай за меня.

– И кто тут у нас захворал? – доносится до нас голос отца.

– Привет, пап.

– Выглядит и правда неважно, – констатирует он, обращаясь к жене.

– Таблетку мы выпили, покушали. Отдохнёт – всё нормализуется.

Я под внимательным взглядом отца несколько тушуюсь, но стараюсь не подавать вида, что взволнована.

– Позанимайся хоть, чего просто так валяться в постели, – кивает на стопку книжек, оставленных на столе.

Ну да, преступление века.

– Позанимаюсь, пап, – обещаю, отдавая маме пустой поднос.

– Сама отнеси, не ленись.

– Не гоняй Сашку! Живот болит! – ругает она его.

– Жень, мне надо, чтобы ты заново погладила рубашку. Воротник и рукава видела? Засмеют на работе!

– Ой, да кому нужны твои рубашки, Паш! Поглажу, не ворчи.

Они выходят из моей комнаты, и я снова падаю на подушку, а уже через полчаса остаюсь в квартире одна, как хотела.

Какое-то время валяюсь на кровати, мысленно перебирая варианты того, чем могла бы заняться. В итоге около десяти заказываю домой пиццу и устраиваюсь с ней на диване перед телеком. Щёлкаю пультом, смотрю одно дурацкое шоу за другим.

К обеду мама не приходит, как и предполагала. Поболтав с ней по телефону, беру в руки гитару. Решаю записать ещё пару каверов. На моём ютуб-канале не то, чтобы много подписчиков, но люди оставляют комментарии и просят спеть что-нибудь ещё. Почему бы и нет?

Глава 23 Ривьера

Воскресным днём около двенадцати я выхожу из своего дома. Триста метров спустя поворачиваю за угол и сразу обнаруживаю чёрную приору Паровозова и его самого.

Илья стоит спиной ко мне, оперевшись о капот машины. По обыкновению курит. На крыше лады лежит огромный букет ярко-жёлтых ромашковых хризантем, и я не могу сдержать глупую улыбку. Напряжение отпускает, а в груди разливается тепло, оттого что несмотря ни на что, он снова купил их для меня. После всего, что я вытворяла…

– Привет, – здороваюсь первой, когда парень, обернувшись, замечает меня, нерешительно топчущуюся на тротуаре в паре метров от него.

– Прикольная куртка, – выдаёт вместо приветствия, пробежавшись взглядом по моей дорогущей обновке.

Эту кислотную вещицу я купила назло матери. Уж очень хотелось чем-то заменить душное пальто, которое меня бесило.

Обхожу автомобиль по кругу.

– Зачем же цветы? – всё-таки спрашиваю, с грустью глядя на солнечные хризантемы.

– Тебе для настроения, – поднимает и передаёт мне увесистый букет.

– Спасибо.

– Не за что, – невозмутимо пожимает плечом.

Опускаю глаза. Чувствую, что вот-вот заплачу. Я так сильно нервничала перед нашей встречей. Очень боялась, что она станет последней. Знаю, нелогично. Я крайне непоследовательна, но что поделать, какая есть…

Поддавшись порыву, делаю шаг вперёд. Встаю на носочки и обнимаю его за шею, испытывая жгучую потребность в том, чтобы хоть как-то проявить свою благодарность.

– Спасибо, – тихо шепчу ещё раз, прилипнув к нему. – Прости за те, ладно?

– Проехали, Сань, – отодвигает меня и выкидывает сигарету. – Садись в тачку.

– Зачем? – спрашиваю удивлённо.

– Увидишь.

Растерянно наблюдаю за тем, как он открывает пассажирскую дверь.

– Или тебе домой пора? – произносит, ухмыльнувшись.

Поджимаю губы.

Он ведь это нарочно, да?

Молча усаживаюсь на сиденье. Цветы аккуратно кладу назад. Немного расстраивает тот факт, что Илья практически никак не отреагировал на моё объятие, однако сейчас все мои мысли лишь о том, куда он нас повезёт.

– Рассказывай, как дела, – заводит разговор, когда стоим на светофоре.

– Нормально.

– Мало спишь? – интересуется вдруг.

– С чего ты взял? – отзываюсь хмуро. – Это намёк на то, что я плохо выгляжу?

Обидно блин. Видимо, стоило накраситься.

– Нет. Просто ты трижды зевнула, – тут же опровергает мою гипотезу.

– А… это, – отмахиваюсь. – Экзамены скоро. Много занимаюсь, да и в школе задают выше крыши.

Не рассказывать же правду. Иногда поздней ночью я пытаюсь писать тексты. Для того, чтобы после придумать к ним аккорды.

– Всё ты сдашь, Рыжая, – уверенно заявляет он. — Расслабься.

– Скажи, ты плохо учился в школе? – моя очередь задавать вопросы.

Вскидывает бровь, поворачиваясь ко мне.

– Что? Мне любопытно, – объясняюсь, краснея.

– До девятого класса относительно неплохо, – отвечает он, глядя в зеркало заднего вида. – С русским и литературой была вечная засада.

– Алёнка говорила, что ты хотел поступать в университет МЧС. Почему не сложилось?

– Не всегда в жизни всё складывается так, как хочется. Тебе ли не знать…

Замолкаю. Потому что он попал прямо в цель. Страйк.

– На кой чёрт ты обо мне у неё спрашивала? – подозрительно прищуривается, и я заливаюсь краской пуще прежнего.

– Это было давно, – отворачиваюсь к окну и оставшуюся часть пути рта не открываю. Во избежание подобных казусов.

Обет молчания нарушаю только тогда, когда навигатор оповещает о конечной точке.

– Ривьера? – удивлённо хлопаю ресницами.

– Ну да, ты же хотела развлечься, – улыбается.

Обалдеть. Запомнил. Я ведь и правда говорила ему о том, что хочу сюда попасть.

– Но у меня нет с собой купальника! – развожу руками.

– У меня тоже. И чё?

Илья выходит из машины. Я выбираюсь из приоры следом за ним.

– Мы надолго? – уточняю, окидывая взглядом внушительную территорию аквапарка.

– Это как получится. Поторчим по приколу, – нажимает кнопку брелока и цепляет мою ладонь своей: большой и горячей.

Пока идём, мысленно хвалю себя за то, что имею привычку держать тело в порядке. Во всех смыслах так сказать. Ну вы поняли.

Перед центральным входом тусуется аниматор в костюме гигантского краба. В какой-то момент он хватает меня своими клешнями сзади, и я от неожиданности громко взвизгиваю.

– Эээ, членистоногое, полегче, эта самка занята, – хохочет Илья, освобождая меня из плена мистера Крабстера.

– Напугал меня, идиот, – стаскиваю шапку и по привычке приглаживаю волосы.

Глава 24 Стриптиз

В аквапарке мы с Ильёй проводим часа три. И всё это время беззаботно отрываемся как малые дети, особенно я. Мне жуть как нравятся водные аттракционы, которые здесь представлены. С каждой горки скатываемся по несколько раз. Затягивает это развлечение нещадно.

Извилистая «петля», скоростная «ракета», «спирали», «сафари», длиннючий «питон». Я даже на «унитаз» решаюсь. Эту конструкцию так называют из-за особого механизма слива воды. Смывает тебя вниз так, что аж сердце заходится.

Вообще, испытываю целый калейдоскоп чувств. Страх. Чистый восторг. Веселье. Адреналин в крови зашкаливает!

– Сейчас будет! – сообщаю, обхватив шею фламинго, на котором сижу.

– Держишься, Сань?

– Держусь! – отвечаю воинственно.

Первая волна застаёт нас у центра бассейна. Вторая, та что помощнее, сносит ближе к бортику, однако я по-прежнему остаюсь наверху.

Розовая птица, опасно качнувшись, принимает исходное положение.

– Весьма устойчивая штука, – хмыкаю я.

– Так не годится, Бесстыжая, – Илья резко наваливается своим весом на левую сторону круга, и я, не сумев сохранить равновесие, с визгом лечу в воду, обдавая фонтаном брызг всех, кто находится в радиусе двух метров.

– На фига ты это сделал?! – громко ору, барахтаясь.

Смеётся в ответ.

– Ну щас я тебе устрою! – угрожающе сдвинув брови, гребу к нему.

– Мне уже страшно, – уплывая, отзывается саркастично.

– Посмотрим-посмотрим!

Не сразу, но всё-таки догоняю. Нападаю на него сзади, взбираюсь на крепкую спину и предпринимаю попытку утопить. В итоге правда именно он утаскивает меня вниз на дно, а не наоборот.

Отбиваюсь как могу, но толку…

Когда выныриваем на поверхность, продолжаем активно бороться. В большей степени конечно я, потому что справиться с Паровозовым ой как непросто, ведь в сравнении с ним я слабачка, хоть никогда и не считала себя таковой.

– Отстань!

– Угомонись, буйная, – хохочет, крепко фиксируя в кольце своих рук.

– А ну отпустил! – командую, дёрнувшись.

– А если нет? – тембр его голоса меняется. Становится ещё ниже.

– То я тебя, да я тебя… – жадно дышу, урывками глотая спасительный кислород.

Замолкаю, ощущая, что Илья стискивает меня крепче.

Кожа к коже. А одежды-то на нас почти нет.

Тесный контакт вызывает неконтролируемое волнение и мурашки, но я стараюсь себя не выдать. И как можно меньше думать о том, что чувствую каждую напряжённую мышцу его спортивного тела.

– Ты такая сексуальная в гневе, – произносит он в самое ухо. – В курсе?

Собираюсь сказать что-нибудь колкое, но в этот же момент нас обоих накрывает волной. Видимо, мы были чересчур увлечены друг другом, потому её и не приметили...

– Фрр!

Вода снова затекает и в рот, и в уши. Я морщусь, а ему всё ни по чём. Улыбается.

– Мой фламинго уплывает! – обеспокоенно слежу за передвижением розового гиганта.

– Никуда он не денется. Та милая старушенция за ним присмотрит.

– Она положила на него глаз, я тебе говорила! – возмущаюсь, глядя на упитанную, возрастную дамочку в рюшах, уже поймавшую яркий круг в поле своего зрения.

– Тебе жалко, что ли? Пусть покатается!

– Покатается? Да ты чего?! – пищу удивлённо.

– А чё нет? Хочет, по ходу, такой же снимок как у тебя. Спорим, залезет на него?

– Нет, не залезет, – фыркаю я.

– Так спорим? Если проиграешь, поедем ко мне.

– Я не проиграю, – топлю уверенно.

Пенсионерка не станет вытворять нечто подобное. Не станет ведь, да?

– Отвечаю тебе, она его оседлает, вот посмотришь, – смеётся Илья, наблюдая за тем, как вышеупомянутый объект женского пола, забив на внука, решительно спускается в бассейн.

– Обалдеть!

У меня слов нет. Старушенция действительно намеревается взобраться на моего фламинго. Подзывает своего деда, мирно дрейфующего на матрасе, и требует, чтобы он подтолкнул её с тыла. Во всяком случае, именно так я расцениваю развернувшуюся перед нами пантомиму.

– У них получается.

Дед покорно выполняет указ. Кряхтя что-то под нос, заталкивает тушку жены наверх. Да так интенсивно старается, что с него падает соломенная шляпа, которую он зачем-то водрузил себе на голову.

– Я в шоке, – признаюсь честно, когда бодрая бабуля, вскарабкавшись на птицу, издаёт победоносный вопль и машет своему внучку. Тоже ошалевшему от её выходки.

– Фотографию делай, Витя! – слышим даже отсюда. – На свой телефон!

– Щас грохнется, – предполагает Паровозов.

Что, собственно, и происходит уже в следующую секунду. Потому что мадам с рюшами, слишком сильно отклоняется в сторону, позируя.