Опасные иллюзии

Глава 11

Гидеон молчал всю обратную дорогу, радуясь, что Дейнтри не пытается втянуть его в разговор. Терзаемый чувством вины, он хотел все хорошенько обдумать. Его пугала страстность, с которой Дейнтри ответила на поцелуй. У Деверилла уже имелся опыт общения с женщинами, однако то были светские львицы, прекрасно знавшие правила игры. Но он оказался совершенно не готов к встрече с истиной страстью и теперь мучился угрызениями совести, явно воспользовавшись ситуацией и невинностью девушки.

Уже провожая Дейнтри от конюшни до особняка, Деверилл старался поддерживать ничего не значащий разговор, стараясь при этом не касаться произошедшего. Дейнтри отвечала рассеянно, невпопад, что еще больше усиливало чувство его вины. Формально следуя нормам приличия, Деверилл непременно извинился бы перед девушкой, объяснив все первобытным инстинктом, который взял верх над разумом. Однако все обстояло совсем не так. На самом деле его дерзкое поведение не имело ничего общего с инстинктом. Ему казалось совершенно естественным целовать Дейнтри. Это желание возникло у Деверилла сразу же, как только Пенторп показал ему миниатюру.

Главным препятствием на пути к счастью была вражда двух семейств. Но с ней, наверняка, можно справиться. Даже Сен-Меррин не настолько упрям, чтобы ставить палки в колеса собственной дочери, у которой появилась возможность стать женой маркиза. А вот Жерво, скорее всего, заупрямится, памятуя о своих принципах. В конце концов, Гидеон — совершеннолетний и имеет полное право поступать, как ему угодно. Однако он считал несправедливым и непорядочным делать предложение девушке в этот сложный период его жизни, когда им полностью не осознано его новое положение. Кроме того, кто даст гарантии, что она также испытывает к нему нежные чувства? Леди Дейнтри прекрасно владеет собой, становясь то горячей как пламя, то холодной как лед. Вряд ли она одобрит столь легкомысленное поведение человека, посягнувшего на ее свободу. Именно поэтому ему следует сначала прощупать почву, разобраться в ситуации, а уж потом предпринимать какие-то шаги.

Они расстались в гостиной. Остаток дня Деверилл провел на охоте. На обеде он снова сидел рядом с Салли, которую знал по балам на континенте, куда приезжал до побега Бонапарта. Признаться, кокетливость этой дамы немало изумляла Деверилла. С Дейнтри ему удалось потанцевать два раза, но она была рассеянна и отвечала на вопросы невпопад. Очевидно, ей также требовалось время, чтобы прийти в себя, поэтому Деверилл оставил бесплодные попытки разговорить ее.

Нисколько не удивленная выходкой Деверилла, Дейнтри не уставала поражаться своему поведению. Конечно, случай в поле застал ее врасплох, но это ни в коей мере не объясняло той страсти, с которой она отвечала на поцелуи. Бедняжка целый день провела в раздумьях, пытаясь разобраться в ситуации.

Поначалу Деверилл целовал ее словно безрассудный влюбленный, а когда она ответила на ласку, тут же остановился, явно сожалея о случившемся, потом же вообще повел себя так, как будто ничего не произошло. Дейнтри тоже хотелось забыть об инциденте, вычеркнуть его из памяти, особенно свой ответный поцелуй. Может, Гидеон просто-напросто наметил ее в качестве первой жертвы и решил проверить, какова будет реакция? А она-то повела себя как идиотка!

Раньше Дейнтри никогда не испытывала столь сильных чувств. Только Девериллу удалось вызвать их к жизни. Впрочем, кто сможет разобраться в хаосе ощущений молодой неопытной девушки? Возможно, определенную роковую роль сыграла в данном случае страсть к опасности, к запретному плоду, вкус которого, как известно, всегда сладок?

Во время обеда Деверилл мало обращал на нее внимания, отчаянно флиртуя с леди Джерси, чей муж, разочаровавшись в любви, нашел успокоение в еде и питие и теперь со всей нерастраченной энергией предавался новому увлечению. Мужчины, где ваша тяга к власти и главенству в семье, думала Дейнтри, наблюдая за этим человеком. На мужа Салли давно следовало бы надеть юбку. Про таких, как он, позорящих мужской род, говорят «подкаблучник ». В его присутствии Деверилл совершенно спокойно ухаживал за леди Джерси, затем переключился на других женщин и даже приглашал их на танец. Только после этого он станцевал с Дейнтри, продемонстрировав при этом чудеса галантности. Неужели он получил от нее то, что хотел, терялась в догадках девушка. Неужели Деверилл хотел лишь доказать, что сумеет привлечь ее внимание, заинтересовать, чтобы потом сразу остыть, превратившись в учтиво-холодный айсберг?

Дейнтри огляделась, надеясь отыскать сестру, но попытка не увенчалась успехом. Зато сэр Джеффри постоянно мелькал перед ее глазами, кружа в танце различных женщин, в том числе и кузину. Он вел себя как обычно, то есть был очаровательно-благодушен, однако Дейнтри все же не решилась спросить о Сюзан, опасаясь мести за нанесенное утром оскорбление. Сикорт просто не мог оставить безнаказанным свое падение с лошади.

Дейнтри довольно рано покинула гостиную. Сначала она зашла к тете Офелии, восседавшей в игровой комнате за карточным столом, потом постучалась к сестре. Не получив ответа, Дейнтри решила, что сестра улеглась спать.

Следующим утром семейство Сен-Мерринов собралось в гостиной, готовясь к отъезду. Несмотря на ранний подъем, неожиданно выяснилось, что Сикорты уже опередили их. Деверилла тоже нигде не было видно. Когда экипажи удалялись от гостеприимного особняка Маунт-Зджком, Дейнтри с трудом сдержалась, чтобы не оглянуться в надежде увидеть Гидеона. Она хмуро смотрела на гавань. Пробивавшиеся сквозь облака солнечные лучи золотили водную гладь и каменные строения. Казалось, город словно заморозили, и теперь он блестел на солнце ледяными гранями.

Дейнтри ожидала, что Давина начнет упрекать ее за вчерашнее и отругает за подстрекательство. Однако невестка всю дорогу молчала, ограничиваясь односложными ответами и не поддаваясь на уловки Дейнтри и леди Офелии втянуть себя в разговор. Она даже без возражений устроилась на переднем сиденье, которое обычно с негодованием отвергала по той причине, что, дескать, не может ехать спиной вперед. На этом месте всегда сидели Дейнтри, слуги и дети.

Чарльз путешествовал верхом, отказавшись пересесть в экипаж, даже когда начал накрапывать мелкий дождик. Дейнтри решила, что Чарльз и Давина поссорились, но долго не раздумывала над этим, погруженная в собственные переживания.

С каждой минутой она приходила во все большее смятение. Неужели их взаимный интерес с Девериллом объяснялся одной-единственной причиной — заманчивостью запретного плода? Если это так, у их отношений нет будущего. Не стоит также забывать о вражде. Впрочем, это препятствие можно будет устранить. А что дальше?

Возможно, их симпатия окажется взаимной, страсть — непреходящей? Ведь никто из бывших отвергнутых женихов не сумел вызвать в ней чувства, хотя бы отдаленно напоминающего привязанность. Значит, остается один выход — выяснить причину вражды и попытаться устранить ее. Деверилл же пусть продолжает свои поиски.

Очнувшись от размышлений, Дейнтри обратилась к тете Офелии, которая любовалась проплывавшим мимо окна пейзажем:

— Вы храните свои дневники, мадам?

— Конечно, — пожала та плечами и внимательно посмотрела на племянницу. — Однако они не охватывают событий всей моей жизни.

— Когда вы начали их вести?

— По-моему, тогда мне исполнилось столько лет, сколько сейчас Шарлотте. Конечно, я писала сущую чепуху, но зато откровенно и без лукавства. В те годы я еще не понимала, что мои возможности и мечты о блестящем будущем имеют четкие границы. Разумеется, у меня нет писательского таланта, и мои «произведения» нельзя сравнивать с работами Элайзы Хейвуд или Фанни Верни.

— Но у вас непревзойденный талант рассказчика, мадам, — возразила Дейнтри. — Поверьте, слушать вас так же приятно, как читать их романы. Жаль, что лишь немногие удостоились чести быть вашими слушателями.

— Хороший рассказчик — не обязательно хороший писатель. Мои мысли, увы, плохо ложатся на бумагу. Наверное, секрет заключается в том, что я всегда наблюдаю за выражением лиц слушателей. Писателю же лишь остается надеяться, что читатель поймет его произведение. Однако я не столь высокого мнения об умственных способностях человека. Кстати, подобная вера меня всегда восхищала в Хэрриет Деверилл. Она также не умела выражать свои мысли на бумаге, и поэтому ее произведения так никогда и не увидели свет. Однако Хэрриет хотя бы попыталась это сделать. Между прочим, я бы наверняка с отличием окончила бы Оксфорд, если бы кому-нибудь пришло в голову допустить меня туда.

Дейнтри невольно улыбнулась, представив, как тучная тетя Офелия штурмует ворота универен-тета, однако не захотела развивать эту тему.

— Вы не станете возражать, если я прочту ваши дневники?

Тетушка прищурилась, однако в ее глазах, скорее, читалось удивление, чем неудовольствие.

— Полагаю, мисс, вас интересует не ранний период моей жизни, а тот, что начался лет шестьдесят назад?

Дейнтри залилась румянцем, но ответила неожиданно твердо:

— Я хотела бы начать с самого первого дневника, дорогая тетя. Однако не стану скрывать, меня также интересуют истоки той нелепой вражды, поссорившей две семьи.

— У тебя ничего не получится, — пожала плечами леди Офелия. — Как ты сможешь найти истоки вражды или хотя бы отдаленный намек, если я сама не знаю об этом? Мужчины не доверяют секреты своим женам, а тем более женщинам, на которых когда-то мечтали жениться. Не понимаю, какая кошка пробежала между Томом Девериллом и Кедом Тэррантом, но только они мне ничего не рассказывали.

— Тогда я хотя бы побольше узнаю об этих мужчинах. Вы непременно должны были записывать свои впечатления о них.

— О да, — усмехнулась леди Офелия. — Они были глупыми щенками, только и всего, причем, оба. Мои дневники — зеркало моей души и отражают лишь мои мысли. Мне и в голову не приходило публиковать их или читать вслух.

— Я не стану этого делать! — негодующе воскликнула Дейнтри. — Вы сами это прекрасно знаете. Понимаю, обращаясь с подобной просьбой, я вторгаюсь в вашу жизнь. Но если вам это не нравится, я откажусь от этого намерения и ничуть не обижусь.

Леди Офелия промолчала. Дейнтри едва сдержалась, чтобы не бросить упрек: — неужели она ей не доверяет? Позже Дейнтри обрадовалась своей осторожности — вечером тетушка принесла две тетради.

— Эти дневники охватывают тот период моей жизни, когда я начала выходить в свет и познакомилась с Томасом Девериллом и твоим дедом. Эти двое произвели на меня такое же впечатление, как и десятки других мужчин. Я считалась завидной невестой и находилась в зените славы, — добавила леди Офелия, гордо подняв голову.

— Не сомневаюсь.

— Ну, все это только благодаря богатому наследству, — усмехнулась она. — Когда я знакомилась с очередным мужчиной, люди начинали шептаться, передавая из уст в уста цифры моего состояния. Мне известно из достоверных источников, что теперь в лондонских клубах даже выпускаются информационные бюллетени о богатых невестах. Но благодаря стараниям моего отца и сэра Лайонелла Уэрринга мне удалось всех обвести вокруг пальца. Твой дед после этого называл моего отца сумасшедшим, ибо не верил в способность женщины самостоятельно распоряжаться своими деньгами. Нед Тэррант давал мне разные глупые советы, которыми я, к счастью, не воспользовалась. С годами он успокоился, убедившись, что с твоей бабушкой ему справляться гораздо легче. — С этими словами леди Офелия удалилась.

Переодевшись ко сну, Дейнтри выгнала из комнаты Нэнси и открыла первую тетрадь. Спустя час она убедилась в правоте тетушки — там не содержалось и намека на разгадку тайны.

Леди Офелия подробно описывала события, однако упор делала не на светской жизни или характерах людей, а на своем отношении к обществу, лишившему женщину всех прав и превратившему ее в молчаливое украшение мужчины. В дневнике имелись частые сноски на романы, авторами которых являлись представительницы слабого пола. Эти произведения, увидевшие свет шестьдесят лет назад, были совершенно незнакомы современным девушкам, а их аллегории — не-понятны.

Впрочем, Дейнтри всегда любила читать, вопреки запретам отца, и знала много романов, где героини вели себя не так, как подобает воспитанным дамам. Закрыв тетрадь и погасив свечу, Дейнтри долго лежала без сна, представляя, как мисс Бетси Сотлес — действующее лицо произведений Элайзы Хейвуд — вошла бы в светскую гостиную и как бы ее приняли в обществе.

После многочисленных ошибок Бетси все же удалось заманить в свои сети мистера Труворта. Однако смелые высказывания автора, мисс Хейвуд, об абортах, разводах, семейных узах, не говоря уже о сексуальной подоплеке отношений между мужчиной и женщиной, наверняка заморозили бы самые смелые языки прогрессивных людей современности. Таким образом, даже двадцать лет назад, когда пуританство было в моде, люди выражались более открыто, чем сейчас.

На прочтение двух тетрадей ушло две недели. Дейнтри старалась делать это незаметно и, не желая возбуждать лишнего любопытства, уединялась в библиотеке. Закрыв последнюю страницу, она поняла: ничего нового ей узнать так и не удалось. Правда, тетя Офелия подробно описала двух джентльменов, по очереди домогавшихся ее руки, однако сделала это в свойственной ей оригинальной манере. Леди Офелии, например, нравился Том Деверилл, но отнюдь не его политические взгляды. Сэр Томас являлся последователем Тобиаса Смолетта, стоявшего за укрепление монархии, лишение власти парламента и использование граждан в качестве пешек в шахматной игре. Том Деверилл явно мнил себя монархом с абсолютной властью, жена которого должна была слепо подчиняться его прихотям. Если характер сэра Томаса действительно совпадал с описанием, данным леди Офелией, то он был по уши в нее влюблен, раз позволил себе отвлечься от политики, что бы завоевать неприступную крепость в лице этой молодой особы.

Интересно, похожи ли устремления Гидеона на желания его деда? Вспомнив, как свирепо обошелся с ней Деверилл на второй день знакомства, Дейнтри решила, что наследственность-таки одержала верх, хотя сомневалась в его любви.

Судя по записям, леди Офелия с негодованием отвергла ухаживания четвертого графа Сен-Меррина, страстного охотника за приданым, который, шепча ей на ухо нежности, уже подсчитывал прибыль от выгодного брака.

В молодости тетя Офелия не пропускала ни одного бала, но, к огорчению внучатой племянницы, не сочла нужным писать о похождениях знаменитостей.

Закрыв вторую тетрадь, Дейнтри задумалась: есть ли смысл дальше изучать дневники? Очевидно, нет. Лучше составить список лиц, имеющих отношение к вражде, и попытаться опросить их.

В это время в библиотеку заглянула Нэнси.

— Вас ищет мисс Чарли, миледи.

— Значит, чтобы найти меня, она заставила слуг перерыть весь дом?

— Прямо в точку, — усмехнулась горничная. — Мисс Чарли удрала от своей новой гувернантки и теперь хочет отправиться в Сикорт-Хэд навестить мисс Мелиссу. Она считает, что вы согласитесь сопровождать ее, поэтому приказала оседлать двух лошадей. Приготовить ваш костюм для верховой езды?

Дейнтри отложила тетради и поднялась.

— Да, конечно. Кстати, Нэнси, ты не знаешь кого-нибудь, кто может пролить свет на ссору между Девериллами и Тэррантами? Речь идет о событиях шестидесятилетней давности.

Горничная озабоченно закусила губу.

— О, это произошло еще до моего рождения. Постойте-ка, моя бабка наверняка должна помнить об этом. Одно время она служила у Тэррантов. Если бы бабуля Попл умела писать, она сочинила бы много толстых книжек, вроде тех, что стоят у вас в библиотеке. Впрочем, бабуля знает свое место, а так могла бы кое-что порассказать.

Дейнтри понимающе улыбнулась, затем направилась в свою комнату, где ее уже нетерпеливо поджидала племянница.

— Разве ты не должна сейчас заниматься с мисс Пэрис? — строго спросила она у Чарли.

За время их пребывания в Маунт-Эджком в дом прибыла новая гувернантка, оказавшаяся, похоже, несколько лучше прежней.

— Мисс Пэрис сказала, что тетя Офелия хочет обсудить с ней наши уроки и позволила мне прогуляться. Конечно, — девочка хитро прищурилась, — я не стала говорить, что поеду в Сикорт-Хэд.

— Никуда ты не поедешь, — отрезала Дейнтри и повернулась спиной к Нэнси, чтобы та расстегнула ей пуговицы на платье.

— Но я обещала Мелиссе навещать ее как можно чаще. Тем более, мы не виделись с самого ее отъезда в Сикорт-Хэд. Пожалуйста, тетя Дейнтри.

— Нет, и не надо смотреть так умоляюще — меня этим не возьмешь. Если хочешь, можешь отправиться со мной в деревню, к бабуле Попл.

— Но моей бабки нет в деревне, — возразила Нэнси. — Она поехала на болота, на ферму Уорлегган, навестить мою сестру Энни.

Дейнтри знала мужа Энни, Феока Уорлеггана, арендовавшего землю у ее отца.

— Бабуля здорова?

Горничная, помогая хозяйке надеть юбку, рассмеялась.

— Конечно. Просто у Феока есть брат, и бабуля вбила себе в голову, что тот составит мне прекрасную партию, если снова наймется на шахту. Однако я не испытываю никаких чувств к Дью Уорлеггану. Тем не менее мне приходится быть вежливой с ним, чтобы беспрепятственно навещать старушку. Дью недоволен работой на ферме. А по-моему, он должен прыгать от радости, что нашел себе занятие.

Чарли недовольно нахмурилась.

— Я бы лучше навестила Мелиссу. Можно мне поехать одной? Я уже вполне взрослая, чтобы самостоятельно преодолеть несколько миль. С грумом, разумеется.

— Нет, — твердо повторила Дейнтри, сурово глядя на племянницу; та насупилась и опустила глаза. — Так ты поедешь со мной или вернешься в классную комнату?

— Разумеется, я отправлюсь с вами, только не позволяйте бабуле Попл щипать меня за щеку и говорить, какая я стала пухлая. Я вовсе не толстая, но рядом с ней чувствую себя ребенком, которого ведьма собирается сунуть в печь.

— Хватит молоть чушь, мисс Шарлотта, — нахмурилась Нэнси. — Моя бабка никакая не ведьма. Вот она задаст вам жару, если только узнает, что вы про нее болтаете!

— Господи, не надо ябедничать! — рассмеялась Дейнтри. — А ты, Чарли, прикуси язычок, не то Феок Уорлегган вышвырнет нас с фермы, как котят.

— А он это непременно сделает, — в один голос произнесли Чарли и Нэнси и, быстро переглянувшись, прыснули от смеха.

Отправив племянницу за дверь, Дейнтри вышла следом, прихватит шляпу и кнут. Клемонс уже ждал их, держа под уздцы оседланных лошадей

Через сорок минут всадницы подъехали к двухэтажному оштукатуренному дому с соломенной крышей. Да, подобное сочетание могло прийти в голову только какому-нибудь сумасшедшему архитектору. В дверях показалась пышногрудая розовощекая Энни и, улыбнувшись, неуклюже присела в реверансе.

— Я увидела вас из окна кухни, миледи. Здравствуйте, мисс Чарли. Входите в дом, а я позову бабушку. Кстати, она давно хотела повидаться с вами.

— Мы приехали именно к бабуле Попл, — призналась Дейнтри, входя в гостиную.

Этой комнатой пользовались лишь в исключительных случаях, и она еще сохранила запах мыла и воска. Обстановка включала три кресла, стоящих вдоль выбеленных стен, огромного выскобленного до блеска стола и шкафа со стеклянной дверцей. На каминной полке красовались два фарфоровых спаниеля и медные подсвечники.

Долго ждать им не. пришлось. Вскоре в гостиной появилась бабуля Попл, морщинистая пожилая женщина с глазами-угольками. Она куталась в шаль и двигалась с трудом, опираясь на палку.

— О, здравствуйте, миледи. Как здесь холодно. Нужно зажечь камин, Энни.

Дейнтри, знавшая, что торф для этих целей доставляется с болот, торопливо проговорила:

— В этом нет необходимости, миссис Попл. Уверяю вас, нам не холодно.

— Господь с вами, миледи. Я забочусь вовсе не о вас. Это мои старые кости требуют тепла.

Энни улыбнулась.

— Мы можем зажечь камин, бабуля.

— А не пойти ли нам на кухню? — предложила Чарли. — Мне там очень нравится. Помнится, в прошлый раз Энни угощала нас пирогом, — лукаво добавила она.

— Какая чертовка, — рассмеялась Энни. — Ладно, идем. Кроме того, на кухне всегда собираются наши друзья.

Кухня оказалась гораздо удобнее и больше гостиной и, похоже, именно здесь обитатели дома проводили свое свободное время. Низкий деревянный потолок был отделан дубовыми рейками. В скрытых от глаз нишах хранились кухонная утварь и травы, столь любимые миссис Уорлегган. Когда на столе появились чай и пирог, Дейнтри объяснила причину неожиданного визита.

— Но я ничегошеньки не знаю о ссоре, — пожала плечами миссис Попл. — Милорд не особенно любил, чтобы судачили о его делах.

— Возможно, вы что-то слышали от других?

— Конечно, но известия доходили лишь через десятые руки. Поговаривали, будто лорд Томас был влюблен в какую-то даму из Лондона. Однако подробностей никто не знал.

Дейнтри продолжала упорно выуживать из старушки информацию, пытаясь из кусочков составить целостную картину, но ей это так и не удалось сделать. К тому же мужчины уже пришли на обед. Здороваясь с Феоком, Дейнтри внимательно рассматривала его младшего брата, пытаясь представить этого худоватого мужчину средних лет мужем Нэнси.

По дороге домой Чарли неожиданно заявила:

— Мне кажется, он не совсем подходит Нэнси. Этот человек слишком мрачный, а Нэнси все время смеется.

— Тогда она сможет развеселить его.

— Возможно, — нехотя согласилась девочка, но в ее голосе звучали нотки сомнения. — Тетя Дейнтри, мы сегодня уже проехали восемь миль?

Да, и все-таки я не позволю тебе отправиться к Мелиссе. Твой дядя Джеффри будет очень недоволен этим визитом.

Чарли помолчала, потом резко заметила:

— Я не люблю дядю Джеффри.

— Боже праведный, дитя, почему? Он ведь всегда добр к тебе и никогда не забывает привезти из Лондона подарки.

— О да, еще мой долг любить его, потому что он член нашей семьи, — вздохнула Чарли. — Но дядя Джеффри такой скользкий! Разговаривать с ним — то же самое, что облиться медом с ног до головы. Он любит делать комплименты, говорить «дорогая» и щипать за щечки тех, кто этого терпеть не может.

— Тебя? — удивилась Дейнтри.

— И Мелиссу тоже. Конечно, она обязана любить его, ведь это ее отец, однако мне не обязательно испытывать к нему такие чувства.

— Ты права, дорогая.

Чарли тяжело вздохнула.

— Мне вовсе не хочется вызывать недовольство дяди Джеффри. Однако я не понимаю, почему мой визит может рассердить его. Если вас беспокоит, что я буду возвращаться одна, я могу заночевать у них.

— А вот это необходимо обсудить с родителями, дорогая, а не со мной.

— Но мама с папой никогда не слушают меня. Они просто ответят отказом и продолжат заниматься своими делами или отправят в классную комнату. Вы хотя бы прислушиваетесь ко мне.

— Теперь, когда твои родители дома, тебе следует спрашивать разрешения у них, а не у меня. Кстати, ты наверняка сумеешь заставить маму и папу выслушать тебя, если наберешься терпения и перестанешь дерзить. Кроме того, постарайся заранее обдумать свои слова.

Чарли собралась по привычке возразить, но ее внимание привлек показавшийся впереди всадник.

— Это милорд, тетя Дейнтри! Его жеребца я ни с кем не спутаю!

Дейнтри тоже узнала всадника и наблюдала за его приближением с бешено бьющимся сердцем. Она с трудом подавила желание поехать ему навстречу. Интересно, что Деверилл здесь делает? Ищет ее? Или это случайная встреча? Дейнтри готова была смеяться от счастья.

Деверилл выглядел немного усталым, однако учтиво выслушал рассказ Чарли.

— Надеюсь, визит был приятным, — вежливо улыбнулся он.

— Тетя Дейнтри просто замучила бабулю Поил вопросами о ссоре между нашими семьями, — выпалила девочка. — Но та понятия не имеет, с чего все началось.

— Узнали что-нибудь новое? — Деверилл с надеждой взглянул на Дейнтри.

— Нет, хотя и прочла дневники тети Офелии.

— Я тоже провел в поисках всю неделю, расспрашивая тех, кто мог иметь отношение к данному событию. Увы, результат тот же.

— Что-нибудь стряслось? — осторожно спросила Дейитри. — У вас расстроенный вид.

— Скорее, я смущен. Когда я не знаю причины расстройства, то считаю это смущением.

Чарли лукаво усмехнулась.

— Вы должны знать причину расстройства, сэр. Я вот всегда знаю.

Деверилл посмотрел сначала на одну всадницу, потом на другую и сказал, тщательно подбирая слова:

— Я получил выигранные в споре деньги от человека, который очень зол на меня. Он послал мне также письмо, не имеющее ничего общего с предметом спора.

Думаю, я знаю, о ком идет речь, — пробормотала Дейнтри.

— Да, вы правы, — перебил ее Деверилл, бросив взгляд на Чарли. — Он послал мне предупреждение, чтобы я держался подальше от вашей семьи.

— Но у него на это нет никакого права! — воскликнула Дейитри, искренне убежденная в правоте своих слов, но тут ее посетила еще более мрачная мысль. — Полагаете, сэр Джеффри наябедничал папе? Гидеон покачал головой.

— Вы неправильно поняли меня. Если то, о чем он пишет, соответствует истине, у него есть все права возмущаться. Ваш отец здесь совершенно ни при чем.

— Чарли, поезжай с Клемоисом, — не выдержала Дейитри. — Я должна поговорить с милордом с глазу на глаз.

Чарли, все это время с интересом прислушивавшаяся к разговору, не стала возражать и отъехала, позвав с собой Клемоиса.

Едва они удалились на приличное расстояние, девушка набросилась на Гидеона:

— Что такое, сэр? В чем Джеффри обвинил вас?

— В том, что я флиртовал с его женой, — прищурившись, угрюмо ответил тот. — Я не буду повторять вам гадостей, даже если вы верите…

— Не верю, — оборвала его Дейнтри, недоумевая, каким образом Деверилл вызвал нелепые подозрения Сикорта. — Не делайте столь поспешных выводов, дорогая, — сухо заметил Гидеои. — Вы сами выдвинули подобные обвинения, а ваши подозрения были вовсе не беспочвенными.

— Сюзан осталась совершенно равнодушна к вашим чарам, — отмахнулась Дейнтри, с удивлением отметив, как взметнулись вверх брови Деверилла. — Неужели это так больно бьет по вашему тщеславию? Вы настолько уверены в своих чарах?

— Нет, конечно.

— Впрочем, это не имеет никакого значения, поскольку Сюзан любит своего мужа. Но даже если бы это было не так, моя сестра все равно не обратила бы на вас внимания — . ей нравятся серьезные мужчины, за чьей сильной спиной можно спрятаться от невзгод.

Гидеои схватил серебристого жеребца под уздцы и почти вплотную наклонился к лицу Дейнтри.

— Вы считаете, что мне не нравятся такие женщины?

Дейнтри затаила дыхание, вспомнив недавний поцелуй, но на этот раз сумела обуздать свои чувства и насмешливо спросила:

— Значит, вы предпочитаете именно таких женщин? Никогда бы не подумала.

— Почему бы нет?

Борясь с желанием коснуться губ Деверилла, Дейнтри пробормотала:

— Признаться, сэр, я полагала, что вам нравится все, что имеет грудь и шевелится. Хотя флирт и ничего не значащие фразы должны показаться вам скучными.

— Да? — Деверилл по-прежнему не сводил с нее глаз и казался удивленным и даже ошеломленным, затем выпрямился, отпустил поводья и довольно непринужденно заметил: — Мы отклонились от темы нашего разговора. В общем, ваш дорогой родственник обвинил меня в увлечении его женой, причем настаивал на том, что получил информацию из проверенного источника.

— Но это же чепуха! — рассеянно ответила Дейнтри, которой не хотелось, чтобы Деверилл отпускал поводья ее лошади, но еще больше не хотелось разговаривать с Сюзан или Джеффри.

— Согласен с вами, но что мне прикажете делать? Думаю, Сикорт вряд ли станет распространяться по этому поводу.

— Разумеется, ведь это испортит репутацию Сюзан и его собственную. Однако, мне кажется, вы ошибаетесь насчет порядочности этого человека. Джеффри может наябедничать отцу, чтобы подлить масла в огонь, и тогда ссора разгорится с новой силой.

— Ваша племянница машет рукой. Если вы не хотите, чтобы она вернулась, улыбнитесь и помашите ей в ответ. Что касается Сикорта, то мне не нравится его поведение. Я хотел бы побеседовать с ним с глазу на глаз и объясниться.

Следуя совету Деверилла, Дейнтри улыбнулась и помахала Чарли рукой, затем твердо произнесла:

— Не стоит этого делать. Вы только усугубите ситуацию. Позвольте я начну действовать. Чарли упрашивает меня поехать к Мелиссе. Я соглашусь и попытаюсь разузнать, что задумал Джеффри.

— Буду весьма вам признателен, — сухо заметил Деверилл.

— Согласитесь, сэр, в данном случае за дело лучше взяться мне, — усмехнулась Дейнтри.

Они догнали Чарли, после чего Деверилл откланялся, заявив, что ему не стоит близко подъезжать к Таском-парку.

Всю обратную дорогу Дейнтри ехала молча, вполуха слушая разглагольствования племянницы. Она терялась в догадках, что же заставило Джеффри усомниться в верности жены.

Наконец показалось поместье. Им навстречу из дома вышли Мелисса и женщина, чье лицо закрывала вуаль. Спешившись, Дейнтри бросила поводья Клемонсу.

— Сюзан, ты ли это? — воскликнула она. — Зачем ты надела эту мрачную, черную вуаль? Кто-нибудь умер?

— Мелисса, ступай с Шарлоттой в дом, мы последуем за вами. — Голос под вуалью, несомненно, принадлежал Сюзан, но передвигалась женщина с трудом, прижимая руку к животу. — Ничего не говори. Иди за мной, — попросила Сюзан и повернулась в сторону дороги, ведущей к дому, словно ожидая там кого-то увидеть.

Умирая от любопытства, Дейнтри прошла в спальню сестры. Закрыв за собой дверь, Сюзан сняла вуаль.

То, что увидела Дейнтри, заставило ее задрожать — прекрасное лицо сестры было сплошь покрыто синяками и ссадинами.