ОПЕР, или В городе нашенском

Пятница прошла тихо и скучно. Никто меня никуда не вызывал, не дёргал, не давал никаких заданий. Так что, заняв одно из пустующих мест в кабинете следователей, который раз изучаю дело убитой девушки и её высокопоставленного любовника. Следовательши, маясь от безделья, косятся на меня, но ничего не говорят. Происшествий и преступлений как никогда мало. Все, видимо, готовятся к Новому году. Скоро праздник.

В нашем милицейском коллективе я чувствую себя посторонним. Ущербная мораль у коллег: они с сочувствием относятся к преступникам только потому, что те работали рядом. А то, что они прикрывались милицией в своих личных интересах, кстати, преступных – это ничего. По логике выходит, что этим все здесь грешат. И когда попадутся, то станут требовать к себе послаблений и сочувствия. Ведь свои своих не сдают. Скорее всего, так оно и есть, и мне надо бы по идее прибиваться к сержантам и «мутить» на себя, а не на контору. Сегодня тоже получил бы порцию сочувствия от тех же следовательш. Получается, я только пришел в систему и уже столько напортачил, своей инициативой высвечивая некомпетентность других сотрудников. Хорош об этом, уже проехали. Скорее всего, меня переведут куда-нибудь в другое место, если сам добровольно не уйду. Расследованиями заниматься не дадут. А это мне, как ни странно, стало нравиться. Вот и это дело, которое благополучно спустили на тормозах, забросив в разряд «висяков», хочется довести до конца. А элементарную бытовуху с поножовщиной преподносят как преступление века. Ещё раз внимательно изучив детали, я всё больше уверен, что разгадка лежит на самой поверхности. Если красавчик не врёт, а на это очень даже похоже, то у него пистолетик точно стибрили, не взяв при этом ни денег, ни телефон, ни документы. Один только кожаный бумажник и сотик чего стоят. Значит, тот, кто взял пистолет, не хотел лишнего шума. Рассчитывал, что наркоман спишет пистолет на элементарную потерю и благополучно про него забудет. Ведь экспроприатор не знал, откуда этот «торчок», и какие у него прихваты. Может и разборка накатить, окажись вдруг парнишка из крутой бригады; подтянет братву на поиски своих вещичек. А так всё чисто. Его же обязательно спросят, а почему другое не взяли? Так что новый владелец пистолета поступил очень грамотно. Человек он умный, просчитал свои действия на перспективу. От самого клуба за пареньком никто не следил, кому он нужен. Уж очень мудрено долго ехать за ним ночью, ждать пока он вырубится. А вдруг девушка впустила бы его, тогда что? В общем, эта версия бредовая, и не стоит на ней заострять внимание. Кто-то случайно наткнулся на пьяного молодого человека и просто-напросто обшмонал. Так поступил бы любой русский человек, за малым исключением. Национальная черта нашего народа, и от этого никуда не деться. По элементарной логике, новый владелец оружия проживает в этом доме или рядом, а может, приходил к кому-то в гости. И, кстати, вырисовывается образ этого человека, не взявшего ни дорогой телефон, ни бумажник, а только ствол. Серьёзный человек и решительный. Он понимает в оружии, пистолет ему нужен, и он планировал его применять, а не хранить как сувенир. Всё просто, всё понятно. И ничего не остается, как вновь пройти по всем квартирам, по всем четырем подъездам. Любопытный может проживать в самом дальнем. Не может быть, чтобы никто ничего не видел. У нас в доме восемь подъездов и этажей на четыре больше, а вот мама знает почти всех. По крайней мере, самых ярких жильцов, засветившихся то ли высоким служебным и общественным положением, то ли богатством, а то ли просто непомерным пьянством и блудом. Можно ещё и ещё выдвигать фантастические версии, но без накопленной информации они так и останутся версиями. Надо впрягаться в работу. Планирую начать повторный опрос жильцов с подъезда, где жила убитая. В надежде, что вдруг на этот раз всё же повезет при наименьших усилиях.

Прелесть моего нынешнего положения в том, что меня почти не трогают. Отдежурил сутки и свободен. И на сегодня я могу спокойно подготовиться к субботнему походу в ночной клуб. Я весь в ожидании того самого волнующего и необычного, что нарисовала мне любовница. Сердце замирает в предвкушении – а вдруг всё так и будет. Я очень желаю, чтобы события развивались по предполагаемому варианту. В ЗАГС я, конечно, не собираюсь, надо пожить, посмотреть. Девочка с детства привыкла повелевать и командовать, а мне совсем не нравится подчиняться. Я и свободой-то ещё не насладился после учёбы и спорта. И если я на сегодня вырвался из-под опеки мамы и тренера, то совсем не собираюсь вновь обретать над собой никаких руководителей, пусть даже и очень красивых.

Суббота началась с поездки с мамой на рынок. На обратном пути, недалеко от дома, стало пробуксовывать сцепление, и если не принять срочных мер, то через день-другой я останусь без колёс. Созвонюсь со Славиком Медведевым, проверю, как парень держит слово. Он обещал помощь в любой час дня и ночи. Посмотрим, насколько его слова соответствуют делу. По телефону он только сказал, подъезжай, все решим на месте.

Понятно, почему он был немногословен. В гараже стояло два джипа, у которых крутились человек восемь механиков. Славик объяснил, что у них срочный заказ и вот эти две крутые тачки нужно сделать до вечера. Моей машиной займутся только после шести-семи вечера. И работы с ней, как минимум, часа на три. Меня это не устраивает, слишком поздно. Я не понимаю, как мы доберёмся до клуба и как вернёмся назад. Про такси я почему-то не подумал.

– Слушай, а если я сам ремонтом займусь? Один подъёмник у вас свободный. Раскидаю не спеша, а уже твои спецы диск наклепают и собрать помогут.

– Без проблем. Занимайся, если ты, конечно, в этом деле рубишь.

– Немного.

– Ну, если что, я всегда рядом, проконтролирую процесс. Главное, спрашивай, если что непонятно.

Приятно заниматься работой, когда есть любой инструмент на выбор. Всё прошло без накладок. К восьми вечера закончили. Пока доехал до дома, пока помылся-побрился, уже пора ехать за Викой. И снова занимаю деньги у родителей. Новый диск сцепления, хоть и без учета работы, съел все мои накопления. Мама возмущается, куда это я трачу такие огромные суммы. Оправдания про ремонт машины она игнорирует. Конечно, пять тысяч рублей – это очень большие деньги, но при условии, если сидеть дома у телевизора. А вот для ночного клуба, с посещением бара, это не пустяк, но и не так много. Да еще на полную заправку надо выкроить. Сегодняшний вечер покажет, что к чему, может, после него и мои затраты на порядок уменьшатся. Вдруг что не так, и девушка снова прекратит общение. Но в это я уже не верю.

Время в клубе прошло очень даже неплохо. Мы танцевали медленные танцы, а когда гремела оглушающая музыка, уходили в бар, где перепробовали слабые коктейли из шампанского, соки, пирожные и кофе. Меня ничто не напрягало, в голове никаких планов, я отдыхал душой и любовался своей спутницей. Так же как и в прошлый раз мы покинули клуб около двух часов ночи. Тихо рулил по пустым улицам, изредка поглядывая на Викторию, которая откинулась в кресле, прикрыла глаза и делает вид, что дремлет. Мне кажется, что она о чём-то мучительно думает и всё никак не может принять решение. Подъехали к её дому, я не знаю что сказать, что сделать. Вика посмотрела на меня, и я увидел в её глазах страх. Эта девушка и страх – вещи несовместимые. Её пальчики утопают в моих ладонях, прижимаю их к губам, придвигаясь ближе. Между креслами такое большое расстояние и ещё этот рычаг скоростей. Она смотрит мне в глаза и еле слышно шепчет:

– Дома никого нет.

Я всё понял мгновенно, и счастье захлестнуло меня. Выхожу из машины, открываю противоположную дверцу, протягиваю Виктории руку. На минутку мы задержались у подъезда, чтобы поцеловаться, чтобы, наконец, решиться сделать шаг к своей неведомой судьбе, к своему будущему счастью. Почему все это мне кажется таким серьёзным, почти судьбоносным, не знаю, я просто волнуюсь. От страха девушки мне тоже немного тревожно. На третий этаж поднялись в напряженном молчании, так же молча вошли в темную квартиру. Не включали свет и в комнате, где оказались спустя минуту. Я весь замер в предвкушении такого понятного и такого неизвестного и не в силах сдержаться, обнял Викторию. Руки скользнули по ее телу. Она вздрогнула и немного отклонилась. Но через мгновение опять оказалась рядом. Не знаю, как, но догадался, что я сейчас самый главный и все должен делать сам.

Губы её не отвечали на поцелуи. А после моих прикосновений она сжалась, прижав ладошки к лицу. Спасибо моей многоопытной учительнице любви, которая часто повторяла: «Хочешь получить всё по высшему классу, расслабься сам, успокой женщину, создай ощущение простоты и естественности. Не спеши, дай ей привыкнуть к тебе». Мне сейчас надо убрать этот дурацкий страх, чтобы всё между нами стало простым и понятным. И я огорошил Викторию вопросом:

– Кушать хочется. Не покормишь?

Сразу обстановка таинственности, страхов и ожидания исчезла. Всё стало если и не будничным, то вполне обыденным. Мы идем в ванную мыть руки, потом на кухню, где включаем свет и смотрим друг на друга, будто увиделись в первый раз. Девушка открывает дверцу огромного холодильника и приглашающим жестом показывает, мол, смотри сам, что будешь.

– А выпить есть?

– Это у папы в баре. Что принести? Я в этом ничего не смыслю. Может, шампанское?

Из десятка разноцветных бутылок, заполнивших бар, выбираю коньяк пятнадцатилетней выдержки и бутылку красного шампанского. Этот коньяк, видимо, любит хозяин: одна бутылка пуста на две трети, а в ожидании замерли еще три, точно такие же. Под коньяк режу лимон, и совсем не потому, что я знаток этого. Просто здравый смысл подсказывает: не закусывать же колбасой, когда планируешь целоваться. Вика шампанское пить не хочет. Но я уговариваю, мол, это нам совсем не повредит. И уверенный, что второй бокал она точно не осилит, плеснул в шампанское щедрую дозу коньяка. Лимоном я закусить не смог. Уж больно кисло. Так что выдавливаю в фужеры часть этого фрукта. Коньяк отличного качества, мягкий и нежный, как бархат. Через минуту чувство радости наполняет меня, и когда фужер Виктории оказывается пуст, я выключаю свет. Я уверен в себе и в девушке. Целую, нежно обняв, легко усаживаю её к себе на колени. Она не сопротивляется, её губы податливо отвечают. Прижимается плотнее, когда кнопки рубашки расстегиваются до пояса. Целую шею и такую маленькую грудь, прекрасную и нежную до умопомрачения. И больше не в силах терпеть, поднимаю девушку на руки и несу в комнату. Это проторенная дорога, так я проделывал со своей любовницей десятки раз. Немного смущает спокойствие девушки, она не сопротивляется, но и не помогает мне ни словом, ни делом. И я не задыхаюсь в приступе страсти, проделываю это всё даже как-то буднично. Откинул покрывало с одеялом, уложил девушку в кровать и тут же стянул с нее джинсы вместе с трусиками. И если бы Вика сейчас этого не захотела, решила оттолкнуть меня, это у неё бы не получилось. У неё просто бы не хватило сил. Я так её хотел… Меня захлестнуло первобытное желание. Минуту назад просто не ожидал такого. Я хотел эту девушку и знал, что вот сейчас я её получу. Всё это было сильнее меня. Вика вскрикнула очень громко. Я не понял в чём дело, продолжал плавные движения, совсем не понимая, что девушка сжалась от боли. Я получал своё удовольствие, не понимая, что всё пошло совсем не так, и я своей неопытностью делаю ей очень и очень плохо. Виктория замкнулась. Душ её не расслабил, а от рюмки коньяка она отказалась наотрез. Что делать дальше, что говорить, я не знал. Пытался снова обнять и успокоить девушку, но в ответ услышал решительное и злое: «Отстань!» Она лежала в постели, натянув одеяло до подбородка, и совсем не хотела моего присутствия ни рядом с собой, ни здесь, в этой комнате. Ничего не оставалось, как собираться. На прощание Вика попросила захлопнуть входную дверь. Ей не хочется вставать. Я сделал, как она сказала.

Сидя в машине, я ругал себя последними словами и очень жалел, что не курю. Вспоминаю, как расстроенные мужики в кино жадно затягиваются сигаретой. Наверное, помогает. Поднимаясь к себе, даже не подумал про любовницу. Слишком много на сегодня впечатлений, да и на выходные у неё дочка всегда дома, девочка просыпается от малейшего скрипа или стука двери.

На следующий день, перед самым обедом, позвонил Виктории. Через минуту положил трубку. На душе стало совсем муторно, девушка просила ей больше не звонить.

Прошла неделя, и я снова в постели у любовницы. Понимаю, что мой опыт со второй в жизни женщиной оказался неудачным, вернее провальным. И снова моя многоопытная подруга учит меня уму разуму:

– Значит, из девушки женщину сделал. И она, по-твоему, обиделась ни за что? Какой ты ещё зелёный в этом вопросе. Учу, учу, а ты никак не можешь освоить.

– Откуда я знаю ваши женские элементарности. Я не знал, что у неё этого никогда не было.

– Не знаешь, так спрашивать надо. Есть же у кого. Ты мальчик взрослый. Не первый год с женщиной спишь. Пора бы и знать, что с нами надо очень нежно, а не по-солдатски грубо. Тем более, когда ты у девушки первый. Вторгся очень грубо, и в результате женщина почти в болевом шоке.

– Сам уже всё понял. Что мне сейчас-то делать, что предпринять?

– Ничего, любить меня и ждать, пока твоя красавица поправится. А будет в норме, сама позвонит, ей же надо эксперимент до конца довести. Если ты, конечно, отведён на эту роль. Может, тебя планируют шире использовать. В общем, не грузись, за тебя всё решат.

– Какие же вы женщины циничные в отношении друг друга.

– Глупости не городи, при чем тут цинизм. Все через это прошли, у всех было примерно так же. Тебе хочется высокой и чистой любви, как у Ромео и Джульетты, а впереди сплошная проза жизни, скрытые интересы, в которых сразу и не разберешься. В реальной жизни всё проще и намного жёстче, чем в высоких фантазиях. Неземная любовь быстро испаряется, когда сталкивается с реалиями жизни в виде отсутствия жилья, денег, машины, вкусной еды. Женщина мгновенно меняет привязанности, если не видит радужных перспектив. Ну, может немного потянуть, за неимением лучшего. Я вот мужа никогда не брошу, пока он зарабатывает, в моря ходит. Пока создает мне комфортную жизнь. Вот ты и парень красивый, и трахаться с тобой просто прелесть, но для долгой и счастливой жизни этого мало. Подкрепи это материально, и из любой женщины можешь веревки вить.

Лекция на эту тему продолжалась ещё минут пятнадцать. Слушал вполуха, мне это было совсем неинтересно, я это уже и сам знал. Всё закончилось, как обычно, затяжным повтором. Чтобы притушить недавние воспоминания, влил в себя соточку шустовского. Коньяк продлил любовную работу, домой я вернулся глубокой ночью. Останься я до утра, и точно не вышел бы на работу. Все мышцы болят, как после самой утомительной и тяжелой тренировки.