Опера и пограничники смеются. Смешные, каверзные и занятно-поучительные истории из жизни сотрудников органов безопасности и пограничной службы

Не всё золото, что блестит, или издержки кадровой политики ЦК КПСС в КГБ

Сотрудники одного из районных отделов КГБ СССР, проводив своего уважаемого шефа на вышестоящую должность, справедливо ожидали назначения на его место заместителя майора Петрова, профессионала высочайшего класса. К тому же Петров уже несколько лет перехаживал сроки получения звания подполковника. Как гром с небес, как молния, сразившая оперативных сотрудников отдела, прозвучал из уст приехавшего генерала приказ о назначении к ним начальником отдела неизвестного варяга майора Фантастова. Представляя этого назначенца сверху, генерал начал расхваливать новоявленного начальника за его прекрасные организаторские и человеческие качества, проявленные в бытность руководства райкомом ВЛКСМ (комсомола) в соседнем районе. Дело в том, что эта категория партийных руководителей, достигая критерия комсомольского возраста, получала назначение в вышестоящие органы КПСС (компартии)[14]. Но в обкомах, а тем более в аппарате ЦК КПСС, мест было мало. Поэтому брали только наиболее сильных и перспективных партийцев, а остальные, по-видимому, для контроля над органами безопасности, направлялись на кратковременные курсы («взлёт-посадка») контрразведки[15]. Закончив обучение, этот «комсомолец», с сарказмом прозванный чекистами «золотым фондом КГБ», получал назначения сразу на руководящие должности в отделах и управлениях КГБ СССР[16]. Большинство из них с головой дружили и пытались на месте обучиться азам контрразведки, не сразу вмешиваясь в незнакомый им процесс оперативной работы. Но находились отдельные уникумы, которые, испытывая огромный зуд молодёжно-комсомольского энтузиазма, лезли со своими абсурдными новшествами во все дыры. К сожалению и горю сотрудников отдела, майор Фантастов оказался одним из ярчайших представителей таких редких идиотов. Никого не слушая, он решил: «Если на комсомольской работе не смог, то буду вкалывать хоть до поздней ночи, но в кратчайшие сроки прославлюсь в борьбе со шпионажем и с семью формами измены Родине». После знакомства с первым секретарём райкома КПСС, он по пути, для налаживания взаимодействия, зашёл к начальнику районного РУВД. Местная милиция работала отлично по всем показателям, но, увидев на стене в кабинете её шефа большой бархатно-красный вымпел с надписью «За лучшие показатели в работе с народной дружиной», Фантастов помчался к себе с зародившейся идеей фикс.

Горя от нетерпения, он тут же вызвал к себе «на ковёр» заместителя майора Петрова. В стране в это время вовсю шагала начатая Горбачёвым перестройка и гласность и всякие, даже прожектёрские новшества ценились у партийного руководства[17]. Вяло, заслушав заместителя по ведущимся сотрудниками отдела разработкам, Фантастов со стальными нотками в голосе спросил: «А что у нас делается по линии перестройки и, особенно, гласности?». Изумившись нелепости вопроса, майор Петров попытался объяснить, что гласность несовместима с конспиративностью методов оперативной работы, но в ответ услышал, как приговор: «Так Вы что? Против линии партии? Да за такое увольнять надо!»[18]. Увидев побледневшее лицо заместителя, Фантастов смягчился и выдал «на гора» новаторское предложение, заявив: «Давайте прекращать играть в шпионов. Вон милиция давно открыто организовала работу дружинников и оперативных комсомольских отрядов, членам которых выдали соответствующие удостоверения и повязки. В городе порядок и практически нет преступлений. Пора и нам выйти с инициативой всем нашим агентам и доверенным лицам выдать удостоверения внештатных помощников КГБ, а также соответствующие значки большого размера с портретом Ф. Э. Дзержинского…». Досчитав до десяти, чуть не грохнувшийся в обморок майор Петров попытался объяснить визави, что борьба со шпионажем и агентами иностранных разведок отличается от преступлений хулиганов, дебоширов и буйствующих алкоголиков. С этими можно и нужно открытыми методами бороться, используя дружинников. Тем более что отсутствие тяжких преступлений скорее заслуга отдела КГБ, сделавшего город райцентра закрытым для иностранцев из-за наличия объектов особой важности. Однако даже милиция, противодействуя профессиональному преступному миру, использует агентов и тайные методы оперативной деятельности. Если органы безопасности отойдут от негласной работы и оформят агентов своими внештатными и известными окружающему народу сотрудниками, то их просто обходить будут агенты иностранных спецслужб, шпионы и изменники Родины. Ведь последняя категория маскируется под обыкновенных советских граждан, действуют тайно, проявляя лишь малозаметные окружающим признаки враждебно-преступной деятельности.

С удивлением спросив: «А что? Действительно у милиции, также как и у нас, агенты есть?», Фантастов заявил: «Чувствуется, что Вы, майор Петров, привыкли работать по старинке. Ничего, будете перестраиваться и переучиваться. Вот поеду в областное управление, где руководство поймёт и поддержит мою инициативу»[19]. Еле выдержав подобную ахинею, майор Петров на ватных ногах вышел от начальника, и уже в своём кабинете выпив пару рюмок чая, подумал: «А пусть едет в область. Может, хоть пораньше его уберут с отдела». Фантастов же на следующий день, успев за ночь сделать эскизы (сколько лет плакаты с призывами «даёшь молодёжь» рисовал) удостоверений внештатных помощников КГБ, а также красивых блях-значков в форме щита и меча с силуэтом Дзержинского, выехал в областной центр.

Вернувшись вечером крайне обозлённым, он вызвал своего заместителя и заявил: «Да! Крепко засели даже в руководстве областного управления КГБ ретрограды и перестраховщики! Сказали, чтобы я дурью не маялся, а лучше знакомился с делами агентуры и оперативной обстановкой в районе. Но ничего. Вынесу этот вопрос на повестку дня областной партийной конференции. Добьюсь своего!». Майор Петров спорить не стал, справедливо подумав: «Укатают Сивку крутые горки».

Всю неделю отдел КГБ жил своей напряжённой оперативной жизнью, нервно ожидая очередного бзика новоявленного шефа, который обложился горой дел агентуры, тщательно вникая во всё. Его «морда лица» выражала крайнюю форму непонимания содержания большинства оперативных документов, пока он не дошёл до листов обучения и воспитания агентов. Дело в том, что кроме специфических и профессиональных методов и форм их обучения, тогда ещё требовалось сотрудникам обсуждать с ними и решения прошедшего съезда КПСС. Кстати. После съезда сразу издавался приказ Председателя КГБ СССР о внедрении в жизнь планов партии. И здесь Фантастов усмотрел отсутствие своей роли руководителя, как организатора современных форм реализации курса партии на перестройку и гласность. А ведь ранее выступать перед комсомольцами с зажигательными речами умел здорово.

По селектору он вновь вызвал майора Петрова, который с видом человека, идущего на казнь и провожаемый сочувственными взглядами сослуживцев, перекрестившись, явился на ковёр. Еле сдерживая себе от пришедшей на «ум» очередной идеи фикс, Фантастов предложил Петрову записать его распоряжение. Строгим тоном он выдал перл: «Через неделю, в ближайшую субботу, в зале заседаний отдела КГБ необходимо собрать всех агентов нашего района. Я подготовлюсь и лично выступлю перед ними с зажигательным докладом о перестройке и гласности! Пусть агенты почувствуют групповую массовость, она всегда воодушевляет. Думаю (от автора: интересно, каким местом), это их вдохновит на более эффективную работу!». Чуть не упав со стула и, пожалев, что не съел пару таблеток валидола, майор Петров прохрипел: «Так у нас зал заседаний не вместит всех агентов! Но главное. Ведь они будут расшифрованы друг перед другом!». Немного уже начиная понимать, что конспирация в работе органов КГБ всё же ещё пока нужна до полной победы коммунизма, Фантастов после маленькой паузы парировал: «Во-первых, проведём несколько совещаний за месяц, чтобы уместились все. Во-вторых, для конспирации, войдя в здание КГБ, агент должен одеть заранее приготовленную маску с прорезью для глаз и ушей[20]. В-третьих, выходить будут строго по одному и с интервалом в пять минут. Вот Вам и выход из положения. Почему сами не догадались?». Как-то успокоившись и, поняв, что спорить с подобной ахинеей бесполезно, майора Петрова вдруг осенило в этот раз поддержать Фантастова. Он согласился с начальником и с «восторгом» сказал: «Вот это действительно сильное новшество. Думаю, что если Вы поедете и согласуете это гениальное предложение с руководством областного управления, они его утвердят. Да и в Москву доложат для распространения Вашего опыта на всю страну. Ну, а я подготовлю проект записки с грифом секретно за Вашей подписью, поэтапного вызова нашей агентуры на совещание, указав их псевдонимы и дату встречи». На следующий день Фантастов, даже не заметив в глазах провожающих сотрудников с трудом сдерживаемые искорки-смешинки, с важным видом и надев парадный офицерский китель, выехал в областной центр.

Поздно ночью он вернулся мрачнее тучи, тихо прошмыгнул мимо дежурного, собрал вещи из своего кабинета, а затем и из приезжей комнаты РО КГБ, где жил пока без семьи. После этого убыл обратно в область, где его потом заметили в психиатрической больнице. Говорят, направление туда на обследование он получил по распоряжению начальника областного УКГБ СССР. Больше многострадальные сотрудники отдела и не видели шефа-реформатора. Через неделю-две пришёл приказ, и майор Петров достойно возглавил отдел, а на различных праздничных застольях все его сотрудники периодически вспоминали со смехом рьяного новатора. При этом, нервно поглядывая на дверь, а вдруг он появится вновь. Правда, года через три Фантастов мелькнул по центральному телевидению в компании Явлинского, пробивая с ним утопическую программу экономического развития СССР под названием «Пятьсот дней» – очередную бомбу для развала нашей великой державы.

По принятой практике заслуженного чекиста-разведчика майора Иванова, уже не в первый раз направлявшегося «за бугор» с очередным заданием, вызвали на утверждение в организационно-штатный отдел ЦК КПСС. Дело нужное, но скорее протокольное (всё уже решено до них). Как назло заседание комиссии возглавил только что назначенный начальник Бугров, всю жизнь проработавший на комсомольско-партийной работе. В этот раз рутинное мероприятие вдруг затянулось, так как Бугров решил проверить «облико-морале» советского разведчика и строго спросил его: «Вы пьёте?». Майор Иванов решил отшутиться известной поговоркой: «Пить не пью! Но знаю меру!». Так и не поняв скрытый смысл ответа, Бугров задал ещё, на его взгляд, самый убойный вопрос: «Вы на год выезжаете за границу. Жена остаётся в Союзе, а ведь физиология напрягает. Если Вас будет соблазнять красивая женщина-иностранка, поддадитесь искушению?». Устав от глупо-идиотских вопросов явно профана в его профессии, ветеран-разведчик ответил рапортующим строгим голосом: «Хочу заверить Коммунистическую партию Советского Союза и всех здесь присутствующих начальников, что если для выполнения задания потребуется принимать спиртное, то готов без закуски не пьянея выпить хоть ведро виски для успеха дела! В случае, когда интересы нашей разведки потребуют от меня интимную связь, а другие способы будут безуспешны, то лягу в постель даже с 90-летней женщиной! Хотя я добропорядочный семьянин и верен своей супруге, а выпиваю в основном по праздникам!». Бугров от такого неформального и честного ответа майора впал на мгновение в ступор, ошалело, оглядывая других членов комиссии, захотел что-то официально грозно заявить, но лишь сипел несуразное. Голос отказал напрочь. Остальные сотрудники дружно смеялись, а заместитель начальника отдела, замахав руками, прокричал Иванову: «Молодец! Иди и работай в таком же духе. Однако вместо старухи уж постарайся подобрать вариант менее страшный! Да и закусывать тоже надо». По-видимому, затем более опытный заместитель и другие члены комиссии сумели разъяснить, в общем-то, неглупому начальнику суть и содержание работы разведчика в тылу противника. Майора Иванова утвердили для поездки в загранкомандировку, и он через пару дней улетел в одну из стран заклятых друзей СССР, где, успешно выполнив неимоверно рискованное и трудное задание, благополучно вернулся на Родину.