- На это я и рассчитываю. - Бонд прикурил и откинулся в кресле; сиделось хорошо, уютно. - Вернее, на это рассчитывает мой поверенный, он наводил справки и выяснил, что в разгар сезона цены здесь сумасшедшие. Бонд вежливо повернулся к Лейтеру, пусть тоже примет участие в беседе. - Не так ли, мистер Ларкин?
- Невиданные цены, просто невиданные! Таких не просят даже на Флориде. Соглашаться - чистое безумие...
- Да-да, конечно. - Ларго явно считал предмет исчерпанным. - Так что вы хотели узнать насчет Пальмиры?
- Ходят слухи, что вы скоро уезжаете. Знаете, на маленьком островке ничего не скроешь... А ваш участок мне вроде бы подходит, и, кажется, Брюс готов продать за сходную цену. Я вот о чем хотел попросить... - Бонд взглянул смущенно. - Позвольте нам как-нибудь осмотреть участок. Разумеется, когда вам удобно, ни в коем случае не хотелось бы помешать...
- Пожалуйста. В любое время! - широко улыбнулся Ларго. - Там живет только моя племянница со слугами, да и ее целыми днями нет, так что вы никому не помешаете. Позвоните ей, договоритесь. А участок в самом деле хорош, да и дом отличный. У Брюса и деньги есть, и вкус.
Бонд поднялся, за ним Лейтер.
- Вы очень любезны, мистер Ларго. А теперь мы откланяемся. Может быть, еще встретимся в городе, пообедаем вместе. Хотя, - Бонд старался говорить восхищенно, почтительно, - вам, наверное, и на берег сходить не хочется. Лучше вашей яхты, должно быть, во всей Атлантике кет. Кажется, яхта этой марки курсировала между Венецией и Триестом?
- Точно. - Ларго польщенно улыбнулся. - А еще на таких ходят в Италии на озерах. Теперь эти яхты покупают для Латинской Америки: очень хороши в прибрежных водах, осадка при работающих подводных крыльях всего четыре фута.
- Но, наверное, у вас тесновато?
Болезненная любовь к своим вещам - свойство скорее мужское, чем женское. Ларго был уязвлен.
- Тесновато?! Вы очень торопитесь? На борту как раз много народу экипаж и все пайщики, мы ведь ищем сокровища, вы, наверное, слышали? - Он взглянул настороженно: не усмехнутся ли гости? - Ну да дело не в сокровищах, а в том, что на яхте сейчас сорок человек. Вот и смотрите, тесно нам или нет. Прошу. - Ларго указал на дверь.
Лейтер засомневался:
- Вы помните, мистер Бонд, что на пять часов у нас назначена встреча с Гарольдом Кристи?
Но Бонд отмахнулся:
- Кристи милейший человек, подождет нас немного. Я с удовольствием осмотрю яхту.
- Много времени это не займет. А Кристи я знаю, он мой приятель и действительно человек необидчивый... Прошу! - Ларго распахнул дверь.
Бонд так и знал, что их, гостей, будут пропускать вперед. Но тогда Ларго пойдет сзади и наверняка заметит, что Лейтер то и дело поглядывает на часы...
- Нет-нет, ведите нас, пожалуйста, - твердо сказал Бонд. - А то у вас и лоб расшибешь...
Ларго любезно улыбнулся и вышел первым.
В общем-то все суда, даже самые современные, похожи друг на друга: по обе стороны от моторного отделения тянутся коридоры, куда выходят двери душевых и кают (все каюты заняты, рассказывал Ларго); камбуз (где двое веселых итальянцев хохотали над шутками Ларго и с удовольствием отвечали гостям); огромное моторное отделение (главный механик с помощником, кажется, немцы, оживленно рассказывали о двигателях и гидравлике подводных крыльев)... Короче, именно это и увидит гость на любом судне, и так же побеседует с экипажем, и польстит хозяину.
На юте теснились маленький двухместный гидросамолет, сине-белый, как и сама яхта, шлюпка человек на двадцать и электрический подъемный кран. Бонд прикинул водоизмещение "Летучей", высоту надводного борта и спросил между прочим:
- А в трюме тоже каюты?
- Нет, грузовой отдел. Там же и баки с топливом. Яхта - дорогое удовольствие, топлива приходится возить с собой несколько тонн. На таких судах важен правильный балласт: если нос задирается, топливо перемещается к корме. Поэтому для равновесия у нас баки длинные, бортовые, - Ларго говорил уверенно, быстро. Они как раз проходили мимо радиорубки, и Бонд снова спросил:
- Значит, с берега на яхту можно позвонить? А еще какое у вас оборудование - наверное, обычные приемники? Можно посмотреть? Я очень интересуюсь радио.
- Знаете, как-нибудь в другой раз, - вежливо отказал Ларго. - Радист ждет метеосводку. Нам сейчас нужно точно знать погоду.
- Конечно, конечно...
Они поднялись на мостик, и Ларго коротко рассказал, как яхта управляется. Потом снова спустились на узкую палубу.
- Вот такая моя "Летучая"... И она, уверяю вас, и в самом деле, летает. Как- нибудь прокачу вас. Но это попозже, а пока мы очень заняты, - он заговорщицки подмигнул.
- Ну как же, из-за сокровищ! Твердо надеетесь найти?
- Твердо не твердо... Я бы вам подробнее рассказал, но, к несчастью, я, как говорится, нем. Вы понимаете...
- Разумеется: пайщики просили молчать... Я, кстати, и сам бы не прочь вступить в долю. Не возьмут, конечно?
- Увы. Паи, как они выражаются, полностью расписаны. Жаль, но взять вас никак нельзя. - Ларго протянул руку. - Я вижу, мистер Ларкин уже поглядывает на часы, вы опаздываете. Приятно было познакомиться, мистер Бонд. И с вами также, мистер Ларкин.
Распрощавшись, они спустились по лестнице к лодке и отчалили. Ларго махнул последний раз и исчез в люке, ведущем на мостик.
Они уселись подальше от рулевого.
- Счетчик не реагирует, - покачал головой Лейтер. - Есть немного радиации около моторного отделения и радиорубки, но это обычное дело. Да и вообще, ничего странного я не заметил, а ты?
- Я тоже. Членов экипажа, правда, почти не видать, но те, кого мы видели, либо тоже люди самые обыкновенные, либо великолепные актеры. Но две мелочи я все же заметил. Во-первых, нигде нет спуска в трюм. Может, конечно, туда ведет люк, спрятанный где-нибудь под ковром, но как тогда яхта загружается - ведь Ларго говорил, там грузовой отсек? Надо бы уточнить, сколько же на борту топлива... А во-вторых, мы не встретились ни с одним пайщиком. Приехали мы на яхту часа в три - неужели все девятнадцать как один спали после обеда? И даже еще одна, третья странность: ты заметил, Ларго не курит, и вообще на яхте нигде табаком не пахнет. Сорок мужчин - и ни одного курящего?! Между прочим, в крепких преступных организациях дисциплинка поставлена: не пьют и не курят. Но улик у нас пока нет: мало ли что, ну не курит никто на яхте... А систему наведения и эхолот заметил? Жутко дорогие штучки! На большой яхте они, конечно, нужны, ничего тут удивительного, но почему Ларго про них ни звука? Такими игрушками не грех и похвастать. Впрочем, это я уже придираюсь. На "Летучей" решительно нет ничего подозрительного... И все-таки, что у них в трюме? Как-то уж слишком бойко Ларго болтал о топливе и балласте, тебе не показалось?
- Пожалуй. Трюм-то у него с пол-яхты, какое топливо... Просто пускать не хотел. Но это можно объяснить: скажем, там устройства для подъема сокровищ, и он не хочет их показывать. А кстати, помнишь историю с торговым судном в Гибралтаре во время войны? Оно еще оказалось базой итальянских водолазов-разведчиков? В корпусе под ватерлинией был потайной люк...
- Помню эту историю. - Бонд пристально посмотрел на Лейтера. - Судно "Ольтерра". Самая крупная неудача нашего Управления во время войны. - Он помолчал. - "Летучая" стоит на глубине сорок футов. "Что если бомбы они закопали в песок под яхтой? Счетчик бы среагировал?
- Вряд ли. У меня есть и подводный, как стемнеет, можно сплавать, померить. Но знаешь, Джеймс, - Лейтер нахмурился, - это уж какая-то сумасшедшая идея: закопали в песок... Это уж - вор под кроватью мерещится. Против Ларго никаких улик, разве что одет по-пиратски и женщинам наверняка проходу не дает. Ты запросил Архивный отдел?
- Запросил... Послал срочную телеграмму из Правительственного дома. К вечеру получим ответ. И ничего не сумасшедшая идея... "Летучая" быстроходное судно, на ней сорок никому не известных людей, и у них к тому же есть самолет. Больше во всей округе - ни одной мало-мальски подозрительной группы, ни одного человека. Правда, и на самой яхте в общем-то нет ничего подозрительного, обычная поисковая экспедиция. Но представь на минуту, что Ларго врет - тонко, складно, но у угонщиков и должно быть все до тонкостей продумано. Смотри, что выходит: все так называемые пайщики прибыли до второго июня - раз; в ночь на третье яхта вышла в море и вернулась только к утру - два. "Защитник" садится на мелководье, они встречают его, снимают бомбы и прячут их в надежном месте хоть и в песок зарывают, под яхтой. Как тебе такая версия?
- Пока она ни на чем не основана, Джеймс, - угрюмо пожал плечами Лейтер. - Давай, конечно, потянем за ниточку... Но лично я скорей застрелюсь, чем доложу эти фантазии начальству. - Он усмехнулся. - Если уж валять дурака, то втихую. Ладно, что делаем дальше?
- Ты берешь рацию и налаживаешь связь, а я пока выясняю, сколько топлива у яхты на борту. Лотом звоню этой Домино, она приглашает, и мы едем смотреть Пальмиру. Потом в казино - поглядеть на пайщиков. А уж потом, Бонд глянул на Лейтера, - я плыву с подводным счетчиком к "Летучей".
- Начинаются боевые выходы! Впрочем, Джеймс, я согласен, проверим твою версию. Только умоляю, не наступи на морского ежа, не повреди ногу! Завтра идем в танцевальный зал - надо выучиться танцевать "ча-ча-ча", а то, чувствую, о Багамах и вспомнить будет нечего...
Ожидавший в гостинице губернаторский курьер, увидев Бонда, ловко взял под козырек и протянул конверт. Бонд расписался в получении. В конверте была телеграмма Министерства колоний на имя губернатора с припиской "Для Бонда". Телеграмма гласила:
"ПО ЛИЦАМ УКАЗАННЫМ В ВАШЕМ ЗАПРОСЕ 1107 У АРХИВА НЕТ НИЧЕГО ПОВТОРЯЕМ НИЧЕГО ТОЧКА ПО ОПЕРАЦИИ ГРОМ ВСЕ АГЕНТЫ ДОКЛАДЫВАЮТ ОТРИЦАТЕЛЬНО ТОЧКА ЖДЕМ ВАШЕГО ДОКЛАДА".
Подписано: "ПРИЗМА", а это значит, что диктовал сам М.
Бонд показал телеграмму Лейтеру.
Тот прочитал и сказал:
- Видишь теперь, что я прав? Разваливается твоя версия. А нету нам на Багамах работы - будем отдыхать. Ну, я пошел, встретимся в баре "Ананас", выпьем по мартини - хоть там наверняка плавает маслинища величиной с кулак. А в Вашингтон я отправлю открытку с видом на море, да попрошу выслать доску для серфинга...
XIII
МАРТИНИ
Целиком выполнить бондовский план не удалось. Домино Витали сказала по телефону, что сегодня в Пальмиру приехать нельзя, Ларго привозит гостей. А вот в казино они встретятся: вечером "Летучая" придет из Пальмиры в гавань, станет на якорь. Только как Бонда узнать? У нее отвратительная память на лица! Пусть вденет в петлицу цветок.
Бонд засмеялся. Ничего, он ее сам узнает. По прекрасным голубым глазам, их он хорошо запомнил. Лет через пятьдесят к таким глазам очень подойдет голубая старушечья краска для волос. На том конце прыснули, и Бонд положил трубку. Вдруг сильно захотелось увидеть Домино.
А то, что яхта меняет стоянку, это здорово. В гавани легче будет ее осмотреть: и плыть не так далеко, и нырнуть можно незаметно, с полицейского причала. Кроме того, теперь можно исследовать дно под прежней стоянкой. Хотя будь бомбы зарыты там, разве отвел бы Ларго яхту? Конечно, оставил бы, сторожил бомбы...
В номере Бонд написал донесение для М. Общий смысл: догадка не подтверждается, на Багамах ничего подозрительного. М., конечно, расстроится. Не намекнуть ли, что кое-какие подозрения все же есть? Нет, рано. Вот когда будут настоящие доказательства... Разведчик не должен угождать начальству, выдавать желаемое за действительное. Бонд ясно представил, как обрадуются такому намеку в штабе операции "Гром". М. сообщит в штаб осторожно: "Не исключено, что мы ухватились за ниточку. Пока ничего определенного сказать не могу, но этот агент редко ошибается. Конечно, запросим, пусть доложит подробнее". И пойдут разговоры: "У М. есть надежда, его агент вышел на угонщиков. Надо сообщить премьер-министру". Бонд содрогнулся. Вот когда посыпались бы на него сверхсрочные телеграммы: "Доложите точнее", "Премьер-министр ждет подробнейшего доклада", и так без конца... Лейтер будет получать такие же из ЦРУ, Нассау превратится в сумасшедший дом. А на бондовские жалкие "представляется вероятным" и "по свидетельству местных жителей" ответят оскорбительно: "Удивлены отсутствием доказательств. Полагайтесь исключительно на факты". А потом и совсем добьют: "Ввиду необоснованного сигнала и его последствий в дальнейшем все, повторяем, все донесения должны быть совместными, с подписью представителя ЦРУ".
Бонд вытер пот со лба. Раскрыл чемоданчик с шифровальной установкой, зашифровал донесение и отправился в полицию. За рацией уже сидел Лейтер, мокрый и злой. Через десять минут он снял наушники.
- Сначала сплошные помехи, и я еле-еле нахожу запасную волну. - Лейтер вытерся насквозь промокшим платком. - И на ней отвечает мне какой-то болтун - вот, целый роман наговорил, разбирай теперь! - Он сердито потряс листами в закорючках шифра и склонился над своей установкой.
Бонд быстро передал короткое сообщение. Ему увиделось, как на девятом этаже, в шумном отделе связи Управления ленту с расшифровкой принимают из машины, отдают начальнику, он надписывает: "Лично М. Копии в Отдел 00 и в Архивный отдел", и посыльный спешит по коридору, а из папки у него торчат желтые шуршащие полоски... В конце сообщения он спросил, нет ли дополнительных приказаний, и подписался. Лейтер остался расшифровывать, а Бонд потел к комиссару.
Харлинг сидел без пиджака и диктовал что-то сержанту. Сержанта он скоро отпустил, придвинул к Бонду пачку сигарет и тоже прикурил.
- С чем поздравить? - добродушно-насмешливо улыбнулся он.
Бонд рассказал, что на запрос о Ларго и пайщиках ответ получил отрицательный, что они с Лейтером съездили на яхту, прошлись там со счетчиком и ничего не намерили. Но у него, Бонда, все же остались подозрения насчет яхты. Хотелось бы узнать, сколько у нее на борту топлива и как именно располагаются топливные баки. Комиссар добродушно кивнул и, сняв трубку, велел соединить его с сержантом Молони из берегового отделения полиции. Повторил вопрос Бонда, выслушал ответ, поблагодарил и повесил трубку.
- Максимальная вместимость - пятьсот галлонов дизельного топлива. Второго июня она столько и взяла. Еще на борту сорок галлонов смазочного масла и сто питьевой воды. Хранятся все баки в средней части яхты, перед моторным отделением. Вы это хотели знать?
А Ларго говорил, несколько тонн топлива, и хранится в трюме! Соврал все-таки. Не исключено, что прячет какие-нибудь поисковые и подъемные устройства, но ведь что-то да прячет. То есть, может мистер Ларго и искатель сокровищ, но человек при этом скрытный, увертливый, искренним только притворяется. И Бонд окончательно решился: корпус яхты надо осмотреть. Ведь Лейтер недаром вспомнил про "Ольтерру"?
Бонд осторожно рассказал комиссару о предстоящей подводной разведке. Не найдется ли хорошего акваланга и полицейского в помощь?
Помявшись, Харлинг спросил, разумно ли вообще проводить такую разведку, ведь яхта - частная, пайщики - люди вполне добропорядочные, находятся под защитой закона. Устроят скандал - хлопот не оберешься. А если еще выяснится, что полиция замешана...
- Что делать, комиссар, - твердо сказал Бонд. - Я вас понимаю, но придется рискнуть. У меня важное задание, а вы действуете по приказу министра внутренних дел. Если хотите, я сейчас же свяжусь с ним или с премьер-министром.
Харлинг покачал головой и улыбнулся:
- Зачем же из пушек по воробьям, капитан Бонд... Конечно, сделаем, как вы считаете нужным; мое дело предупредить. Я дам вам констебля Сантоса надежный парень и отличный пловец. Он и акваланг для вас принесет. А теперь давайте-ка поподробнее...
В гостинице Бонд принял душ, выпил двойной бурбон и упал на постель. Он вконец изнемог - долгий перелет, жара... А вдруг он действительно ошибается с этой яхтой и, значит, какого дурака валяет и перед комиссаром, и перед Лейтером, и перед самим собой; да еще предстоит опасное и, может, совсем ненужное плавание, так не хочется... Он должен побыть один, отдохнуть. Он уснул мгновенно, и снилась ему Домино - за ней гонится акула с ослепительно белыми зубами, акула превращается в Ларго, и Ларго поворачивается и идет на него, тянется ручищами. Все ближе, ближе, вот уже хватает за плечо... И тут раздается гонг, раунд окончен, но в гонг бьют и бьют...
Бонд нашарил трубку. Лейтер. Пора выпить мартини с маслиной, времени девять вечера. Какого черта Бонд возится, молнию ему, что ли, на спине застегнуть?
Стены в "Ананасе" были выложены бамбуком и покрыты противотермитным лаком. На столах и вдоль стен стояли кованые подсвечники-ананасы, горели толстые красные свечи; светились встроенные в стены аквариумы и под потолком люстры в виде розовых морских звезд. Сиденья белые, на бармене и двух официантах алые сатиновые рубашки и черные штаны.
Бонд подсел к Лейтеру за угловой столик. Лейтер заказал два мартини и заранее поморщился:
- Сейчас увидишь...
Мартини принесли, Лейтер взял бокал и велел официанту позвать бармена. Надутому бармену он сказал так:
- Дружище! Я заказывал мартини, а отнюдь не маслину в соусе. Коктейльной вилочкой он выудил маслину из бокала; с маслиной бокал был полон на три четверти, а теперь осталась половина. - Этот фокус со мной проделывали, когда вы, уважаемый, еще пили исключительно молоко. А когда перешли на кока-колу, я уж весь секрет разгадал. В бутылке джина ровно шестнадцать порций - настоящих, двойных, других я и не пью. Каждая порция на треть разбавляется водой, и их уже двадцать одна - двадцать две. Берется бокал с толстым дном и банка вот этих здоровых маслин, и порций выходит уже двадцать восемь. За два бокала вы просите доллар шестьдесят - столько стоит целая бутылка джина. На банку маслин и каплю вермута идет, скажем, доллар, так что чистой прибыли - двадцать долларов с бутылки. Не многовато ли, дружище? И когда бы не лень мне было снести этот бокальчик к директору гостиницы или в туристическое бюро... Короче, сделайте нам два хороших мартини без маслин, да отдельно на блюдечке тонко порежьте лимончик...
Так Лейтер вещал, а бармен успел и возмутиться, и проникнуться уважением, и испугаться, а под конец совсем сник. Пытаясь сохранить достоинство, он выдавил: "Слушаюсь, сэр", щелкнул пальцами официанту и понуро удалился.
- Феликс, а ты не ошибся? - спросил Бонд. - Я знаю, конечно, что обманывают, но неужели приварок - двадцать долларов с бутылки?
- Юноша, когда я ушел из ЦРУ в частные сыщики, у меня просто открылись глаза. В гостиницах и ресторанах не то, что обманывают, а обдирают без всякой совести. Возьми хоть сегодняшний обед - семь долларов и пятнадцать процентов наценки, а в рот не возьмешь. И официант тебе еще в глаза заглядывает, дай ему пятьдесят центов за то, что это рвотное тебе в номер на лифте поднял! Чертовщина какая-то! - Он взъерошил белокурые вихры. - Давай о чем-нибудь другом поговорим, а то лопну со злости.
Принесли мартини. Крепкий, неразбавленный. Лейтер успокоился и заказал по второму бокалу.
- Давай позлимся по другому поводу, - он усмехнулся. - Например, по такому: вот скажи, что мы с тобой вынюхиваем в этой песчаной дыре? Какие тут к черту угонщики?! Глупость одна, жалованье только зазря идет... Честно тебе скажу, Джеймс, на яхте я себя с этим счетчиком чувствовал идиотом. А ты? Мирное время, а мы все в военные игры играем.
Бонд с сомнением покачал головой:
- Для вас, американцев, может, и мирное, а Англия по-прежнему воюет, то тут стычка, то там - Берлин, Кипр, Кения, Суэц, а со смершевцами сколько хлопот... Теперь вот "Защитник" пропал... С яхтой, сдается мне, дело все же нечисто. Я проверил, сколько топлива на борту, а Ларго-то нам соврал. - Бонд рассказал подробно. - Ночью нырну, посмотрю. Замечу что-нибудь - возьмем полицейский гидросамолет и полетаем над морем, поищем. Такую махину, как "Защитник", даже под водой трудно спрятать. Ты самолетом управлять умеешь?
- А что там уметь, - пожал плечами Лейтер. - Да полечу я с тобой, полечу! Дай-то бог что-нибудь найти, а то от сегодняшнего сообщения я прямо чуть с ума не сошел...
Так вот отчего он весь вечер злится...
- Что за сообщение? - спросил Бонд.
Лейтер отпил немного и мрачно уставился прямо перед собой.
- Пентагоновское. Генералы делают красивый жест... "Всем, занятым в операции, сообщается: сухопутные войска, Военно-морской флот и Военно-воздушные силы готовы оказать ЦРУ любую поддержку. " Как тебе нравится? - Он сердито глянул на Бонд". - Это значит, всю армию приведут в боевую готовность. Деньжищ ухлопают! Да мне одному, в личное подчинение, знаешь что дается? - Он хрипло хохотнул. - Пол-эскадрильи истребителей-бомбардировщиков "Суперсильные" из Пенсаколы, а в придачу "Манта"! Представляешь?! "Манта" - новейшая атомная подводная лодка! Каково? - Бонд улыбнулся его горячности, и Лейтер чуть сбавил тон. - фантастически дорогая техника - в подчинение мичману Лейтеру, штаб командования в номере 201 гостиницы "Королевская Багамия". Бред! Но Бонд лишь пожал плечами: Просто президент относится к делу серьезнее, чем его агент в Нассау. Наши военные наверняка тоже подготовились. Лишние штыки, Феликс, нам не помешают: чует мое сердце, первую бомбу спектровцы подложат в багамское казино... Кстати, что думают в ЦРУ по поводу цели для бомбы? У нас в округе есть только ракетная база, на острове Большая Багама, что примерно в ста пятидесяти милях отсюда.
- А у нас - мыс Канаверал и база ВВС в Пенсаколе, а для второй бомбы Майами. Вот только как угонщики доставят бомбы до цели и как взорвут?
- Если забрали с самолета запалы, взорвут запросто, нужен только знающий физик. Да и доставят на чем угодно - хоть на шлюпке. А хоть и на яхте. Вот "Летучая", например, в полночь может оставить бомбу у Большой Багамы, а к утру уже снова стоять на якоре у Пальмиры. Все против "Летучей", тебе не кажется? - улыбнулся он.
- Чепуха, - отрезал Лейтер. - Придумай что-нибудь поинтересней. А лучше пойдем поужинаем яичницей, долларов за сто. Черт с ними, с деньгами "Манта", небось, в секунду на столько топлива жжет. А потом зайдем в казино, поглядим, с какими пиратами мистер Ларго режется в карты.
XIV
МОРЯК ИЗ МЕЧТЫ
На территории Британского содружества существовало непонятным образом, вопреки закону, одно-единственное легальное казино - в Нассау. Казино сдавалось в аренду канадскому игорному синдикату и в удачный сезон давало 100 тысяч фунтов дохода. Играли тут в рулетку, в банк и "железку". Устроено казино было в богатом доме на Бухтовой улице на манер клуба: кроме игорного зала - просторный танцевальный, ресторан с оркестром, уютный бар.
Предъявив доставленные губернаторским курьером членские билеты, Бонд с Лейтером сначала вместе посидели в баре, выпили кофе, коктейль, а потом в игорном зале разошлись к разным столам.
Ларго сидел за "железочным". Перед ним высилась груда стодолларовых жетонов, лежало штук пять тысячедолларовых. Домино Витали, покуривая, наблюдала со стороны, - в квадратном вырезе ее платья поблескивал на тонкой цепочке крупный бриллиант. Ларго играл широко, часто шел ва-банк, и каждый раз выигрывал, но головы не терял, не рисковал без нужды. Партнеры улыбались ему, аплодировали удачной игре - он явно был всеобщим любимцем. Домино же смотрела угрюмо, скучала. Дама, сидевшая справа от Ларго, поставив ва-банк, и крупно проигравшись, встала из-за стола. Бонд быстро подошел и занял освободившееся место. Каждый кон Ларго увеличивал ставку, в банке у него было уже восемьсот долларов. Счастье переменчиво, напомнил сам себе Бонд и произнес вслух:
- Иду ва-банк.
- А-а, мой старый знакомый! - Ларго протянул руку. - Теперь игра пойдет сильная. Может, вам сразу передать банк? Впрочем, вам я даже проиграю с удовольствием. - И любезно улыбнулся.
Потом легонько надавил рычажок устройства и, ухватив карту за высунувшийся в щель розовый язычок, бросил ее Бонду. Следующую взял себе, выдавил еще по одной. Бонд посмотрел первую и выложил, открыв, на стол бубновая девятка:
- Неплохо для начала. Беру вторую.
Открыл и бросил рядом с девяткой - десятка пик! Если только у Ларго тоже не девять или девятнадцать очков, Бонд выиграл!
Тот засмеялся, но несколько натужно, и открыл карты: червонная восьмерка и король пик. Тоже комбинация, но у Бонда лучше. Ларго проиграл на одно очко, так обидней всего проигрывать.
- Кому-то надо быть и вторым, - громко сказал он. - Так и знал, что вам повезет.
Крупье пододвинул Бонду кучку жетонов. Бонд кивнул на груду подле соперника и заметил:
- Вас тоже счастье не обходит. Предлагал же я взять меня в долю.
Тот рассмеялся:
- А давайте еще раз сыграем. Ставьте, что выиграли, а мы с мистером Сноу пойдем ва-банк.
Мистер Сноу (как было известно Бонду, один из пайщиков) хмуро кивнул. Бонд поставил восемьсот, а они против него по четыреста. И он опять выиграл, и опять на одно очко.
Ларго смотрел зло, но улыбался:
- Все ясно, сдаюсь. Мистер Сноу, играйте-ка дальше сами. Я мистеру Бонду, видно, не соперник.
Сноу пододвинул Бонду выигранные тысячу шестьсот долларов. "А забавно было бы сейчас передать банк, - подумал Бонд, - и пусть новый банкомет проигрывает." Он снял ставку и сказал:
- Пас.
За столом взволнованно зашумели.
- Что вы делаете! - театрально возопил Ларго. - Хотите, чтоб я перекупил банк и проигрался? А я, и правда, куплю. Поглядим еще, чья возьмет... - Он кинул на середину стола жетонов на тысячу шестьсот.
- Иду ва-банк, - произнес Бонд. Против собственного, только что проданного: мол, два раза выиграл и в третий играю, никуда, милый Ларго, не денешься!
Тот по-прежнему улыбался, но смотрел с новым, внимательным прищуром.
- Да вы точно подрядились меня обыграть. Что это, кровная месть?
Интересно, а среагирует ли на слово?..
- Что вы, какая месть. Просто мне померещилось особое свечение, спектр. - Бонд произнес это слово легко, без нажима.
Ларго вздрогнул, нахмурился. Улыбка тотчас возвратилась на его лицо, однако он весь подобрался, напрягся, прищурился зорче. Облизнул губы:
- Что-что померещилось?
- Я называю это спектром невезения, он висел, точно облако, у вас над головой. Вот я и решил, что удача от вас отворачивается. - Бонд говорил легко, будто шутя. - Проверим мою примету?
За столом смолкли. Игроки чувствовали: зреет схватка. Шутка оборачивается оскорблением, англичанин задирает соперника. Не замешана ли тут женщина? Все затаили дыхание.
Ларго расхохотался. Он упорно изображал весельчака.
- Все ясно! - возвестил он. - Уважаемый мистер Бонд хочет сглазить мне карты. А мы на это вот так отвечаем! - Он выставил указательный палец и мизинец вилкой и ткнул в сторону Бонда. За столом тоже захохотали, но Бонд видел, что вилка - известный жест мафиози - нацелена по-настоящему, зло, грозно.
- Ну вот, теперь вы меня сглазили, - добродушно рассмеялся он. - Только целить надо было не в лицо, а в карты... Что ж, посмотрим, каков ваш спектр против моего.
На лице Ларго снова мелькнула тень: второй раз это слово - случайность ли? Он надавил на рычажок:
- Два раунда мы отбоксировали. Третий, главный!
И быстро выкинул четыре карты. За столом боялись шевельнуться. Бонд взял свои, заглянул. Десятка треф и червонная пятерка - то есть пять очков. При пяти трудно решиться, брать или нет. Он положил карты не раскрывая. И сказал уверенно, будто у него на руках шесть или семь очков:
- Хватит.
Ларго задумчиво прищурился. С отвращением бросил раскрытые карты на середину стола: у него тоже пять очков. Брать, не брать? Посмотрел на уверенного, невозмутимого Бонда - и взял. Девятка пик. Не возьми он, у них вышло бы поровну, а теперь у Ларго четыре очка против пяти.
Бонд неспешно открылся.
- Говорил же вам, цельте в карты...
Между игроками поднялся шепот:
- Если бы итальянец не взял...
- Я всегда беру при пяти!
- А я никогда!
- Не повезло...
- Играть не умеет!
У Ларго опустились уголки рта, сжались кулаки. Но он овладел собой, улыбнулся, глубоко вздохнул и протянул Бонду руку. Бонд не уклонился от рукопожатия, но большой палец завернул вглубь ладони - вдруг не в шутку придавит лапищей... Но Ларго пожал обыкновенно и сказал:
- Из-за вас мне придется целый вечер отыгрываться. А я-то собрался пригласить племянницу в ресторан. - Он повернулся к Домино. - Дорогая, это мистер Бонд, ты говорила с ним по телефону. Я буду играть весь вечер, так что ищи себе спутника.
- Очень приятно познакомиться, - сказал Бонд. - Кажется, мы виделись сегодня в табачной лавке?
Девушка нахмурилась и ответила равнодушно:
- Возможно. У меня плохая память на лица.
- А что, если вашим спутником буду я? Благодаря щедрости мистера Ларго я теперь богач, даже по здешней мерке. В карты я сегодня больше не играю, довольно искушать судьбу.
Она поднялась и бросила небрежно:
- Ладно, пойдемте. Играй, Эмилио, тебе снова повезет. А я пока буду есть икру, запивать шампанским, и деньги, что ты проиграл, мистер Бонд все равно потратит на меня.
- Видите, мистер Бонд, - рассмеялся повеселевший Ларго, - вы попали из огня да в полымя. Уж Домино вам не спустит. Ну что же, прощайте, мне по вашей милости нужно крепко поработать.
- Благодарю за игру. Мы будем в ресторане. Выпьем шампанского за мой спектр удачи.
И снова по лицу Ларго пробежала тень. Гадая, можно ли объяснить такую реакцию сугубо итальянской боязнью сглаза, Бонд вслед за девушкой вышел из игорного зала.
В ресторане домино направилась к самому дальнему, тонущему в полумраке столику, и тут Бонд заметил, что она чуть-чуть прихрамывает, вся фигурка ее на миг увидалась трогательной, беззащитной... Это совсем не вязалось с уверенным, ярким обликом "куртизанки высшего класса", как, вероятно, назвали бы Домино французы.
Бонд заказал розового шампанского "Клико" и на пятьдесят долларов белужьей икры (а меньше нет смысла и спрашивать, объяснил он, не заметишь, как съешь).
- Что у вас с ногой? - спросил он. - Ушиблись на пляже?
Она посмотрела серьезно:
- Нет, просто одна чуть короче другой. Вас это огорчает?
- Наоборот, очаровывает. В вас сразу появилось что-то беззащитное, детское.
- Во мне, уже далеко не юной содержанке... Вы это хотели сказать? - Она смотрела с вызовом.
- А вы так о себе думаете?
- Так думают обо мне в Нассау. - Она не отводила глаз, но в них вдруг мелькнула мольба.
- Не слышал... И как бы то ни было, свое мнение я составляю сам. Хотите расскажу, что о вас думаю?
- Какая же женщина откажется? - улыбнулась она. - Только не завирайтесь, а то не буду слушать.
- Вы еще совсем молоды, хоть и притворяетесь опытной, все испытавшей. Росли в достатке, имели, так сказать, кусок хлеба с толстым слоем масла и вдруг остались почти нищей. Решили заработать на хлеб с маслом сами и обнаружили, что просто так не заработаешь, придется драться. Вы женщина и оружие избрали женское - свое тело; это оружие надежное, только пользоваться им надо хладнокровно, оставив в стороне чувства. Вы так и сделали. Но чувства ваши не умерли совсем, вы просто заставили их замолчать. Теперь у вас есть все, вы сорите деньгами, но пожалуй, немного скучаете. - Он рассмеялся. - Добавлю еще несколько штрихов, а то портрет невыразительный. Вы обольстительны, своевольны и жестоки.
- Особой проницательности вам не понадобилось. Кое-что я сама рассказала, кое- что вы знаете об итальянках как типе. Вот только с чего вы взяли, что я жестока?
- Когда проигрываешься, как Ларго, а твоя спутница все видит, но не утешит,, не подбодрит - она поступает жестоко. Досадно проигрывать на глазах у женщины...
- А мне надоело, что он все время выигрывает, что ему везет! - перебила она. - Мне хотелось, чтоб сегодня выиграли вы, и притворяться я не собиралась. Кстати, вы не упомянули мое единственное достоинство честность. Люблю - так люблю, ненавижу - так ненавижу. С Эмилио у нас сейчас что-то среднее... Он знает, что я к нему равнодушна, но он и не ищет любви, а только власти. Отрабатывать же, как вы выражаетесь, хлеб с маслом мне все трудней и трудней... - Она осеклась. - Налейте-ка еще шампанского, выпьем, а то глупый у нас разговор. И купите мне сигареты "Моряк", я соскучилась по своему любимцу.
- По кому вы соскучились? - покупая пачку, переспросил Бонд.
- О, вы же ничего не знаете! - Она вдруг повеселела, горькие складки у рта разгладились, голос зазвенел. - По верному моему любовнику, моряку из мечты! Вот он - нарисован на пачке. Это лучшая картина на свете. Вы, конечно, в нее никогда не всматривались и не замечали, как прекрасен моряк. Он - моя первая любовь. Мы бродили с ним по парку и запирались в спальне, я тратила на него все карманные деньги. А в награду он открыл мне целый мир, что лежал, чужой, непонятный, за воротами Челтенхэмского женского колледжа, воспитал меня, научил не стесняться мальчишек, не поддаваться тоске и страху; он был моим лучшим другом, советчиком. Картинка на первый взгляд непритязательна, но в ней - целая жизнь. Я расскажу вам историю моряка с броненосца "Герой", видите, так написано на бескозырке. - Она сжала Бонду руку. - Сначала он плавал юнгой на парусном суденышке, вот оно нарисовано в углу. Приходилось туго - лазил на самую верхушку мачты, лупили его канатом... Он был белокур, красив и в кубрике не раз отбивался, защищал свою честь, или как это называется у мужчин. Но все выдержал, моря не бросил, он ведь очень упорный - видите складку между бровей, гордый поворот головы? Он возмужал, отрастил усы, стал настоящим моряком. - Она замолчала и залпом выпила целый бокал; глубокие ямочки на щеках не исчезали. - Дальше рассказывать? Вы не скучаете?
- Я ревную... Рассказывайте.
- Он объездил весь свет - был в Индии, Китае, Японии, Америке. У него было много женщин, он часто дрался - и на кулаках, и на ножах. Гуляка... Но матери и сестренке писал отовсюду. Они так хотели, чтоб он вернулся, даже девушку ему присмотрели, женился бы, жил по соседству. Но он не спешил домой. Он мечтал совсем о другой девушке, примерно такой, как я. - Она улыбнулась. - А потом изобрели пароходы, и он поступил на броненосец - вот этот корабль, справа. Дослужился до боцмана, остепенился, бросил гулять, стал откладывать деньги. Чтобы выглядеть старше, отрастил бороду, смотрите, какая замечательная. А однажды купил иглу, цветные нитки и взялся вышивать свой портрет с тем первым парусником и нынешним броненосцем. Закончил портрет - и ушел из флота. Не лежала у него душа к пароходам... Одним прекрасным вечером он вернулся домой. Много он повидал моряком, но такого красивого, тихого заката не видел ни разу и решил непременно вышить вторую картину. На сбережения купил закусочную в Бристоле и каждое утро, до открытия, вышивал. Вот корабль, на котором он - с рундуком, полным шелковых отрезов, морских раковин и деревянных статуэток - плыл домой от Суэца, а вот маяк, мигавший ему из родной гавани в тот чудесный вечер. Здорово вышло, верно? Я вырезала эту картинку из первой в жизни лачки сигарет. Помню, курила тогда в школьном туалете, меня вытошнило... Потом эта картинка порвалась, и я вырезала из следующей пачки.
- А как же картины моряка попали на пачку? - Бонд решил, что надо подыграть.
- Однажды в закусочную к моряку зашел человек в цилиндре, с двумя маленькими мальчиками - Джон Плейер и сыновья. Видите, написано, что их потомки и сейчас владеют табачной фабрикой... А тогда "роллс-ройс" Плейера, один из первых автомобилей а Англии, сломался как раз у закусочной. Человек в цилиндре, конечно, не пил - бристольские деловые люди не пьют - и спросил лишь пива и бутербродов о сыром. Плейер и мальчики ели и любовались двумя картинами на стене. Сигареты тогда только-только придумали, и этот самый Джон Плейер, табачник, решил их делать. Но не знал, как назвать и что нарисовать на пачке. Вот ему в голову и пришла идея. Он предложил моряку сто фунтов за обе картины, и тот согласился: он как раз собирался жениться, и ему нужно было ровно сто фунтов. Табачник сначала хотел, чтоб на одной стороне пачки был моряк с парусником и броненосцем, а на другой - вечер. Но тогда негде было бы поставить торговую марку и написать: "Крепкие, ароматные, табак матросской резки". И Плейер выдумал наложить одну картину на другую. По-моему, славно... Ладно, спасибо, что выслушали. - Домино словно очнулась, голос стал тверже, глуше. - Глупость, конечно. Но в детстве вечно насочиняешь историй... Или привяжешься, например, к какой-нибудь кукле. У мальчишек, кстати, тоже такое бывает. Мой брат носил металлический талисман, который ему еще няня подарила, до девятнадцати лет. Потерял расстроился до слез. Талисман, мол, счастье приносит! А ведь был уже тогда летчиком, воевал. - Она пожала плечами и добавила иронически: - Впрочем, счастье ему и без талисмана улыбнулось - разбогател. А мне никогда не помогал. В жизни, говорит, каждый сам за себя; вот наш дед, к примеру, браконьер был и контрабандист, а надгробие - в Больцано на всем кладбище богаче не сыщешь. Хотя брат клянется, что из всех Петаччи самое роскошное надгробие будет у него. Он чем угодно денег заработает, даже контрабандой...
Сигарета заплясала в пальцах. Бонд едва унял дрожь. Глубоко затянулся и медленно выпустил дым:
- Так ваша настоящая фамилия Петаччи?
- Да. Витали - сценический псевдоним. Так звучнее. А настоящей фамилии никто не помнит, я и сама о ней почти забыла, как вернулась из Англии стала Витали. Всю жизнь сменила, не только имя...
- А что же стало с вашим братом? Как, кстати, его зовут?
- Джузеппе. Человек он неважный, но летчик отличный, служит в Париже, получает кучу денег. Может, еще образумится, я за него каждую ночь молюсь. Больше у меня в целом свете никого нет, а он - брат, и, каков бы он ни был, я его люблю... Понимаете?
Бонд ткнул окурком в пепельницу, кликнул официанта и ответил:
- Понимаю.
XV
ПОДВОДНАЯ РАЗВЕДКА
Черные волны, чмокая, обегали ржавые опоры полицейского причала, ярко светила уже убывающая луна, под причалом лежала полосатая тень. Констебль Сантос, огромный мускулистый негр, взвалил Бонду на спину акваланговый цилиндр. Бонд, путаясь в ремнях - на шее уже висел подводный счетчик застегнулся. Взял в рот резиновый мундштук, подвернул клапан так, чтобы воздуха поступало достаточно, потом вытащил мундштук и перекрыл воздух. Из ночного клуба "Старьевщик" неслись резкие металлические звуки, будто паук-великан отплясывал на ксилофоне - тамошние музыканты играли на кастрюлях и сковородках. - Акулы сюда заплывают? - спросил Бонд.
- Бывает, но чаще - барракуды. В гавани, сэр, эти твари ленивые, сытые - нажираются всяких отбросов. Покуда крови не учуют, не тронут. На дне тут грязища, бутылки, хлам, но сама-то вода прозрачная, чистая, и луна вон как светит, да и на яхте огни - не заплутаете. Доплывете минут за пятнадцать. Пузырьков с борта не углядят - сегодня малость волнит. Хотя кому там глядеть, на палубе никого и в рулевой рубке...
- Ладно, я пошел, жди через полчаса. - Бонд поправил у пояса нож, закусил трубку. Открыв воздушный клапан, прошлепал ластами по влажному песку и вошел в море. Наклонился, макнул в воду маску - чтоб потом не потела надел и, переступая по дну, принаравливаясь дышать ртом, медленно тронулся. Скоро вода достала до подбородка, и он нырнул, заработал ластами, прижал руки к бокам, спустился к самому дну, глянул, поднеся руку, на светящийся циферблат - двенадцать десять - и поплыл, мерно толкаясь ластами.
Сквозь зыблящуюся, как бы рифленую поверхность проникал бледный лунный свет, от валявшихся повсюду старых покрышек, консервных банок, бутылок падали неверные тени. Небольшой коричневый осьминог почуял поднятую Бондом волну, тут же посерел и юркнул в укрытие - канистру из-под бензина. Черная бондовская тень летела по дну, и студенистые полипы, по ночам вырастающие, точно цветы из песка, снова прятались. Укрывались, заслышав волнение, и прочие мелкие ночные твари: зарывались в ил, уползали в раковины. Бонд вторгся в чужой мир, где живут загадочные, неведомые существа... Он вглядывался внимательно, стараясь ничего не упустить. Так легче сохранить спокойствие под водой - наблюдаешь за мирной живностью и уже не думаешь о чудовище, что вот-вот вынырнет из серого зловещего тумана.
Скоро тело привыкло плыть, само делало свое дело, и Бонд, чтобы не сбиться с дороги, лишь подставлял луне правое плечо. Думал он о Домино. Она сестра летчика, который, может быть, и угнал самолет! Просто совпадение, и Ларго об этом не знает? Она же говорила, что ее настоящая фамилия никому не известна, и, кажется, говорила искренне. Но все-таки к прочим полууликам прибавляется еще одна. И как Ларго хмурился при слове "спектр"... Только ли испугался сглаза? Трудно сказать. Явных доказательств нет, но не таков ли айсберг - над водой холмик, а под водой целая глыбища? Сообщать ли в Штаб? И что именно? Как выбрать правильный тон?
Древнее животное чутье в человеке в обыденной жизни дремлет, но в минуту опасности - просыпается. Бонд плыл спокойно, а чувства, помимо его води, обострились и вдруг скомандовали: "Внимание, опасность!" Бонд напрягся, выхватил нож и обернулся направо - именно направо, так подсказывало чутье.
Барракуда, если она достаточно велика, - опаснейший морской хищник. Туловище у нее гладкое, серебристо-стальное, длинное, точно снаряд; пасть раскрывается чудовищно широко - на прямой угол, как у гремучей змеи; хвост огромен, могуч - в скорости, мощи и свирепости 8 барракудой сравнятся в море не многие. Такая рыбина и вынырнула сейчас из серого, скрывающего даль тумана и поплыла как раз по его границе в одну сторону с Бондом. Она явно охотилась - тигриный черный с золотом глаз пристально и бесстрастно смотрел на Бонда, пасть приоткрылась, в лунном свете посверкивали острейшие клыки обычно барракуда вырывает из жертвы кусок, заглатывает, рвет следующий...
У Бонда что-то ухнуло в животе, по телу пробежала дрожь. Он осторожно глянул на часы - до яхты плыть еще минут пять. Резко развернулся и пугнул барракуду ножом. Та лениво махнула хвостом и отплыла подальше, но не отстала, а двинулась следом, неотвратимо, неспешно - должно быть, решала, что ухватить вначале - плечо, ногу?
Главное, на выдать страха - барракуда чувствует труса, как собака и лошадь, - вести себя спокойно, уверенно, не дергаться, не спешить. В подводном мире суетится и мечется лишь слабый, беззащитный. И Бонд плыл, не останавливаясь, мерно молотил ластами, пусть барракуда видит - он сильный, неуязвимый.
Дно изменилось, пошли заросли морской травы - она мягко и лениво шевелилась, точно густая шерсть под ветерком. У Бонда закружилась голова. Среди травы чернели мячики мертвой губки - она, пока не попортил грибок, составляла основную статью местного вывоза. Поляна качалась, и скользили по ней две тени: неуклюжая, похожая на летучую мышь, и четкая ликообразная.
Впереди показался целый отряд мальков: рыбки висели рядами, густо и неподвижно, точно привязанные друг к другу - так их и сносило течением. Когда пловцы приблизились, рыбки мгновенно, я двух местах, расступились. Плывя по своему широкому коридору, Бонд сквозь серебристое облако взглянул на барракуду. Та двигалась спокойно и равнодушно, хотя вокруг столько рыбы так лисица, подстерегая курицу, не смотрит на кроликов. Бонд плыл, как заведенный, не быстрей и не тише: только в размеренности его спасение, только так можно внушить преследовательнице, что он и сам силен, грозен. Рыбки сомкнулись за ними и снова замерли в привычном строю.
Огромный якорь лежал среди волнующейся травы, похожий на какое-то чудище, цепь от него терялась вверху, в тумане. Наконец-то! Бонд даже о барракуде забыл и поплыл вверх. Сейчас он увидит яхту. Вот мелькнуло яркое пятно луны на поверхности.
Посмотрел вниз: барракуды нет - наверное, испугалась якоря и цепи. Вот в тумане наметилось вытянутое днище, яхта повисла над самой головой, как громадный дирижабль. Неуклюже торчали сложенные крылья. Бонд ухватился за правое, огляделся. Слева видны два мощных винта: как будто лишь на минутку стали и вот- вот дернутся, закружат вихрем. Бонд медленно двинулся к ним, посматривая вверх, на крутой бок яхты. И там... Он затаил дыхание. Край подводного люка! Подплыл поближе, прикинул: большой, в диаметре футов двенадцать. Наглухо задраен. Включил счетчик, поднес к стальной обшивке, и стрелка дрогнула, отклонилась, но совсем немного - Лейтер предупреждал, что она среагирует на мотор, на стальной корпус. Бонд выключил счетчик. Нет так нет. Пора в обратный путь.
Он услышал щелчок у уха, и тут же волной ударило в левое плечо. Он машинально отпрянул от яхты и увидел стрелу, медленно опускающуюся на дно. Резко обернулся: человек в черном резиновом костюме вставлял в пневматическое ружье другую стрелу, резина блестела, точно броня. Бонд бросился к нему, яростно заработал ластами. Но человек уже зарядил и поднял ружье. Не успеть! Мгновенно затормозив, Бонд ушел вниз. Выстрела он не слышал, только задело ноги взрывной волной. Теперь вперед! Он поднырнул под стрелка, взмахнул ножом. Лезвие вошло глубоко, по самую рукоять. Стрелок ударил его прикладом по голове и перехватил трубку акваланга. Задыхаясь, невыносимо медленно, как во сне. Бонд отбивался... Кажется, попал: трубку выпустили, по воде поползло что-то черное, тягучее, заволокло маску. Его еще раз ударили прикладом, и, морщась от боли, он отгреб немного в сторону, стал отчаянно тереть стекло. Черное клубилось из живота противника, но тот все же наводил ружье, с трудом, будто весило оно тонну, и в стволе блестела головка стрелы. Противник медленно опускался; Бонд мотнул головой, отгоняя обморок, но ноги не слушались, и сдвинуться с места он не смог. Он разглядел зубы стрелка, впившиеся в мундштук: и вот ружье наведено Бонду в голову, в горло, в сердце... Он прикрылся руками и бессильно, как перебитыми крыльями, пошевелил ластами.
Вдруг противника резко бросило вперед, он распахнул руки, точно для объятья, и выронил ружье, а из-за его плеча поползла новая кровяная туча... Он сумел еще обернуться: что там? Позади длинной серебристо-голубой торпедой зависла барракуда: из пасти торчал кусок резины, а рядом расплывалось тонкое облачко крови - учуяла кровяной привкус в воде, оттого и напала.
Тигриными глазами она холодно глянула на Бонда, потом на стрелка. Широко раскрыла пасть, дернув мордой, освободилась от резины, неспешно развернулась, вздрогнула всем телом и ринулась вниз. С разгону вцепилась стрелку в правое плечо, яростно рванула и, с кровавым куском в пасти, чуть отплыла... У Бонда горячо подкатило к горлу, но он сглотнул и, едва перебирая ластами, поплыл прочь.
Слева что-то шлепнуло по поверхности, и сверкающее яйцо проскользило, вращаясь, книзу. Бонд не сразу сообразил в чем дело, и через секунду его крепко ударило снизу в живот, отбросило в сторону. От удара Бонд немного ожил и поплыл быстрее - вперед и вниз. Еще несколько раз задело взрывной волной от других гранат, но бросали их, видимо, у самой яхты, там, где всплывала кровь, и волна доходила слабая.
Показалось знакомое дно: уютно колебалась трава, чернели среди зарослей мячики губок. Мелкая рыбешка косяками удирала от взрывов, и Бонд тоже прибавил ходу. Сейчас с яхты спустят шлюпку, нырнут; может быть, и не поймут, что у яхты был чужой. Интересно, сообщит ли Ларго в полицию, что у него погиб матрос? И как объяснит, зачем мирную яхту сторожили?
Бонд плыл из последних сил, голова раскалывалась. Осторожно ощупал две здоровые шишки. На земле такие удары, конечно, свалили бы его, он и тут, под водой, едва не потерял сознание. Дышащая травяная поляна кончилась, он в полубреду двигался теперь над бледной загадочной равниной, пугливые жители поспешно зарывались в лесок... Потом сбоку снова ударило волной, и он очнулся. Мимо неслась барракуда, она точно сошла с ума - кувыркалась, изворачивалась и кусала, судорожно зевая, хвост. И, наконец, исчезла в сером тумане. Бонд даже пожалел эту морскую царицу, утерявшую покой и величие. Так жалеешь бывшего чемпиона-боксера: он вот-вот рухнет на ринг, но еще тычет слепо кулаком. Наверное, одна из гранат задела барракуде мозг, повредила важный нерв, и теперь она обречена. Ее, двигающуюся неровно, рывками, приметит более крупный хищник, акула; поплывет вслед и, когда судороги чуть утихнут, с разгону врежется в жертву. Та не успеет увернуться, и акула в три молниеносных приема заглотит ее: сначала голову, потом еще извивающееся туловище, хвост...
Занесенные илом покрышки, бутылки, банки и, наконец, - опоры причала. Бонд доплыл почти до самого берега и стал на колени; на сушу выбраться он не мог - спину тянул акваланг, голову не поднять. Он устал, смертельно устал...
XVI
В ПЕЩЕРЕ У КРАСНОГЛАЗЫХ
Бонд оделся, поблагодарил констебля и побрел к оставленной неподалеку лейтеровской машине. Из гостиничного холла позвонил в номер к Лейтеру, и они вместе поехали в полицию. По дороге Бонд все рассказал. Теперь уже точно нужно сообщить в Штаб, и будь что будет. В Лондоне сейчас восемь утра, до назначенного сроке остается чуть больше тридцати часов. Прежде смутные подозрения теперь складываются в довольно четкую картину, молчать дальше нельзя.
- А мы и не будем молчать, - решительно произнес Лейтер.
- Я тоже сообщу в ЦРУ - пусть присылают "Манту", черт ее побери!
- Ты же говорил, мы тут в игры играем, а теперь тебе атомную подлодку подавай? Что это с тобой?
- А ты послушай. Брожу я, понимаешь, по казино да приглядываюсь к пайщикам, к этим искателям сокровищ. Стоят кружочком и притворяются, что им очень весело - ах, какой остров, какие пляжи! Притворяются скверно, одному только Ларго и можно поверить, остальные выделяются, как шпики в толпе, даром, что в смокингах да сигары покуривают, шампанское попивают. Пьют, кстати, мало, бокал- другой - как будто напоказ. И все такие спокойные, бесстрастные, думают о чем-то своем - словом, мы-то с тобой, старые сыщики, на таких нагляделись. Правда, никого не признаю. И вдруг смотрю, стоит такой соплячок, лобастый, в очочках, и эдак испуганно озирается, ну точно монах, что попал по ошибке в публичный дом, а подойдет к нему кто-нибудь из своих краснеет и лепечет, как, мол, здесь красиво обставлено и какая чудная компания. Прямо одними и теми же словами и шпарит - к нему несколько раз подходили, я слышал. Слоняется по залам, не знает, куда приткнуться. И как будто я его видел где-то, а вспомнить никак не могу. Помучился я, помучился да и спустился в вестибюль, подошел к служителю: так и так, встретил бывшего одноклассника, сто лет с ним не виделись, и хоть убей, не помню, как его зовут. Неудобно, мол, помогите. Пошли со служителем в зал, я ему того соплячка показываю, возвращаемся, он роется в членских билетах и находит: Эмиль Траут, из Швейцарии, пайщик с "Летучей". Я как услышал про Швейцарию, сразу догадался. Помнишь Котце, физика из Восточной Германии? На Запад приехал лет пять назад, с целой кучей секретов? Ему хорошо заплатили, он поселился в Швейцарии. Поклясться готов, Джеймс, - это он самый и есть. Я этим Котце еще в ЦРУ занимался, громкое было дело. И вот вопрос: что знаменитый физик делает на "Летучей"?
Они остановились у здания полиции, доложились дежурному сержанту и пошли в радистскую.
- Что будем делать? - спросил Бонд.
- Как что, арестуем всех по подозрению!
- По подозрению в чем? Ларго вызовет адвоката, и всех тут же придется выпустить. У нас демократическая судебная система, ты не забыл? Ларго отведет все улики. Хорошо, скажет, Траут - по-настоящему Котце. Но, господа, мы же ищем сокровища, нам был нужен опытный минералог. Этот человек предложил услуги и назвался Траутом. И ничего удивительного, он же скрывается, боится русских. Еще вопросы?.. Да, на яхте есть подводный люк, через него мы будем поднимать на борт сокровища. Осмотреть? Если настаиваете. Прошу - костюмы для подводного плавания, подъемное оборудование, небольшой батискаф... Подводный сторож? А как же - от любопытных отбою нет, мы подходим к делу серьезно. Кстати, что мистер Бонд делал ночью под моей яхтой, он же приехал купить участок?.. Петаччи? Впервые слышу. Понятия не имел, что это настоящая фамилия мисс Витали... - Бонд безнадежно махнул рукой. - И что у нас остается? Они ищут сокровища, и все тут, легенда сводит все улики на нет. А Ларго встает в полный рост и говорит: "Благодарю вас, господа, я могу идти, не так ли? Через час я покину гавань, а с вами свяжется мой адвокат по поводу незаконного ареста и нарушения права владения. Желаю всяческих успехов!" -Бонд мрачно усмехнулся. - Нет, Феликс, арестовывать нельзя.
- А что же тогда? - нетерпеливо спросил Лейтер. - По ошибке подложим мину и отправим их к праотцам?
- Нет. Просто подождем. - Лейтер поморщился, но Бонд остановил его жестом. - Смотри. Мы посылаем сообщение в Штаб - очень взвешенное, осторожное, мол, нужна одна только "Манта", а то ведь целую дивизию вышлют. С "Мантой" мы сможем, не выдавая себя, следить за яхтой. Ларго нас пока не подозревает, считает, что не раскрыт - если, конечно, мы правы, и он, и в самом деле что-то скрывает... В этом случае ему очень скоро предстоит доставить бомбы к цели. Вот тут его и нужно брать - либо на яхте, с бомбами на борту, либо у тайника. Думаю, бомбы спрятаны неподалеку. "Защитник" тоже наверняка где-то рядом, на мелководье, утром возьмем гидросамолет, полетаем вокруг, поищем. А сейчас давай отправим сообщения, а ответа дожидаться не будем, пойдем спать. Советую выключить в номере телефон. Представляешь, какая волна поднимется на Темзе и Потомаке?
x x x
Шесть часов спустя, ранним безоблачным утром. Бонд с Лейтером приехали на Виндзорский аэродром, и команда обслуживания выкатила из ангара небольшой самолет-амфибию. Они забрались в кабину, Лейтер запустил двигатель, и тут на бетонированную дорожку выехал полицейский на мотоцикле. - Взлетай скорее! крикнул Бонд. - Это курьер! Лейтер отпустил тормоза и направил самолет на полосу. Радио сердито заверещало. Лейтер внимательно оглядел небо - на посадку никто не заходит. Медленно потянул на себя ручку управления, и самолет разбежался по бетонной полосе, подпрыгнул м взмыл над низким кустарником. Радио по-прежнему верещало, и Лейтер его выключил.
Бонд разложил на коленях морскую карту. Они летели на север: посмотрят группу островов возле Большой Багамы, может быть, именно там располагается цель для первой атомной бомбы. Шли на высоте тысяча футов. Скоро в изумрудно-прозрачном море сверкнули желтыми крапинками Мальковые острова.
- Все видно до самого дна, - сказал Бонд. - "Защитника", конечно, давно заметили бы о любого пассажирского самолета, поэтому искать надо вдали от трасс - вот, я отметил на карте. В ночь на третье "Летучая" вышла из гавани на юго-восток; но раз уж мы Ларго не верим, то не поверим и тут. Яхты Не было восемь часов. Часа, скажем, два она стояла на якоре, пока из самолета вытаскивали бомбы, а шесть двигалась со скоростью примерно тридцать узлов: полчасика, маскируясь, на юг, потом обратно, то есть на север, она плыла пять часов. Получается, "Защитник" должен быть где-то между Большой Багамой и островами Бимини.
- А с полицейским комиссаром Ты насчет "Летучей" говорил?
- Да. Его люди будут постоянно следить за ней с биноклями. К полудню яхта должна вернуться на стоянку в Пальмиру; если отойдет и оттуда, а мы к тому времени не вернемся, на поиски яхты вышлют самолет. Комиссар жутко разволновался, хотел было губернатору доложить. Не то, что струсил ответственность на себя одного брать не хочет. Пришлось сослаться на премьер-министра, тогда только согласился подождать, не докладывать. Как думаешь, "Манта" когда прибудет?
- Сегодня к вечеру, - замявшись, ответил Лейтер. - Джеймс, а не спьяну ли мы ее вызвали? Утро вечера мудренее, и, сдается, с "Мантой" мы вчера наглупили. Атомная подлодка - это уж чересчур... Ладно, вон уже Большая Багама. Над ракетной базой летать, конечно, нельзя, а мы все-таки полетаем. Но крику сейчас будет! - И он включил радио.
Они пролетели еще немного к востоку, вдоль изящной линии побережья; в глубине острова блестели на солнце алюминиевые крыши низких строений, а среди них, как небоскребы, высились пики ракет - красные, белые, серебристые... В радио щелкнуло:
- Внимание, на борту! - сказали скрипуче. - Над ракетной базой летать запрещено. Немедленно поверните на юг! Вы слышите, на борту? Отвечайте.
- Началось, - проворчал Лейтер. - Ладно, повернем, а то на аэродром сообщат, с них станется. Что надо, мы увидели: сто миллионов здешний лом стоит, провалиться мне на этом пилотском месте! А от Нассау до базы каких-нибудь сто миль, для "Летучей" пустяк.
- Внимание, на борту! - вновь проскрипело из радио. - Мы сообщим на Виндзорский аэродром, что вы пролетели над базой и не ответили на наш запрос. Продолжайте лететь на юг. Конец связи.
- А нам как раз и надо на юг, к островам Бимини, - сказал Лейтер. Только бы мимо не промахнуть, это ж кочки просто, а не острова. Ты смотри внимательней, Джеймс, а то так и до Майами долетим.
Через четверть часа внизу показалась россыпь небольших отмелей; они, действительно, едва выступали из воды. Вокруг мелководье, отличная посадочная площадка для "Защитника". Лейтер спустился пониже, закружил над островками. Океан был совсем прозрачный, светло-зеленый, и на фоне ослепительно белого песка Бонд различал крупную рыбу, темные коралловые кущи, водоросли. Тут, пожалуй, не спрячешься. На большем из островков гостиница для любителей порыбачить. С великолепных катеров и сейчас ловили рыбу; завидев самолетик, весело махали с палуб, а девушка, голышом загоравшая на крыше каюты, поспешно прикрылась полотенцем.
- А блондинка-то настоящая! - крикнул Лейтер, и они полетели дальше на юг, к Кошачьим отмелям, последним островам группы Бимини. Здесь тоже рыбачили.
- Какой черт тут спрячется, - пробурчал Лейтер. - Рыбаки бы давно нашли.
- А ну-ка еще южнее, - попросил Бонд. На карте за Кошачьими отмелями было еще несколько безымянных крапинок. Прозрачные воды сгустились до синевы, а потом посветлели вновь. Ничего - недвижная гладь, слепящий песок, кораллы. Лишь кружат три акулы.
Они пролетели подальше, вода потемнела, и Лейтер сказал угрюмо:
- Пусто. Впереди - остров Андрос, там полно народу, и самолет обязательно услышали бы. Если бы он тут сел вообще... - Он посмотрел на часы. - Половина двенадцатого. Куда теперь, Ястребиный Коготь? Топлива осталось на два часа.
Что-то мешало Бонду сказать: "Домой". Что-то вертелось в голове... Акулы! Откуда они на мелководье? Над чем кружат? Значит, есть тут для них добыча...
- Вернись-ка немного назад, Феликс, - велел Бонд. - Не может быть, чтобы пусто...
Лейтер круто развернул самолет, сбавил обороты, и они заскользили совсем низко над водой. Бонд открыл дверцу, высунулся, навел бинокль. Вот и акулы: две плавают на самой поверхности, даже спинные плавники торчат, а одна поглубже, вцепилась во что-то, тянет... И тут меж пестрых камней Бонд углядел на дне абсолютно прямую линию.
- Еще раз над акулами! - крикнул он.
Самолет снова развернулся. Хорошо бы лететь помедленней! Но Бонд все-таки, заметил и вторую линию, идущую под прямым углом к первой. Он шлепнулся в кресло:
- Феликс, садимся. Там, на дне - "Защитник".
- Что-о? - Лейтер быстро глянул на Бонда. - Попробуем сесть. Вода сверкает, никак горизонт не поймаешь, черт его дери...
Он отвел самолет подальше, направил вниз, и вот их легонько подбросило, полозья заскользили по воде. Лейтер выключил мотор, они стали как раз там, где нужно. Акул не спугнули: те невозмутимо проплыли рядом, равнодушно посмотрели - глаза у них круглые, розовые. Бонд вгляделся сквозь вспоротую плавниками поверхность. Конечно же, пестрые камни нарисованы и песок нарисован! Ясно видны прямые края огромного брезента. Третья акула расшатала - видимо, вцепившись зубами в край - вбитые в дно клинья и пыталась теперь плоской мордой подлезть под брезент.
Бонд откинулся в кресле:
- Точно - "Защитник". Посмотри.
Лейтер перегнулся через Бонда, стал всматриваться. "Что же делать? ~ соображал пока Бонд. - Связаться по радио с полицейским комиссаром, пусть сообщит о находке в Лондон? Нет, нельзя, радист на "Летучей" наверняка прослушивает полицейскую волну. Пожалуй, нужно спуститься к самолету, выяснить, там ли бомбы да прихватить что-нибудь с борта. А как быть о акулами? Убьем одну, остальные набросятся на труп..."
Лейтер отпрянул от окна.
- Бот это да! - заорал он и хлопнул Бонда по плечу. - Нашли! "Защитник", черт его дери!
Бонд вытащил "Вальтер", проверил, заряжен ли, принял упор на левую руку и стал ждать. Первой приблизилась большая из двух, огромная молот-рыба. Она поглядывала вниз, поводила мерзкой сплющенной мордой, выжидала добычу; темный ее плавник был расправлен, как всегда у насторожившегося хищника, рыбина мчала, точно под парусом. Шкуру ее пробивает только никелированная пуля. Бонд прицелился в самое основание плавника и спустил курок. Чмокнув, пуля вошла в воду, выстрел гулко раскатился вокруг, но молот-рыба плыла, как ни в чем не бывало. Он выстрелил еще раз. Рыбина выпрыгнула над водой, шумно плюхнулась и заметалась, взбивая пену. Но скоро стихла - пуля, видимо, попала в спинной мозг - и неуклюже поплыла, как и прежде, по широкому кругу; высунула сплющенную морду, косо зевнула и, на миг перевернувшись, блеснула на солнце белым пузом; тут же как будто выправилась, пошла дальше по кругу хвост машинально гнал вперед уже почти мертвое туловище.
Плывущая следом вторая акула наблюдала. Потом рванула вперед, догнала и в последний момент свернула в сторону. Уверившись, что жертва беспомощна, акула приблизилась вновь, высунула длинную коричневую морду из воды и вцепилась молот- рыбе в бок. Помотала головой, как собака, и вырвала кусок жесткого мяса. Море замутилось кровью, из глубины вынырнула третья акула еще двигающуюся жертву рвали теперь обе... Скоро жуткую троицу отнесло течением, лишь доносился издали плеск. Бонд отдал пистолет Лейтеру:
- Я нырну. Акулы раньше, чем через полчаса, не вернутся, а если появятся, пристрели одну. Понадобится, чтоб я поднялся - стреляй прямо в воду, ударная волна дойдет.
Едва разворачиваясь в тесной кабине, он разделся, и Лейтер взвалил на него акваланг.
- Я бы тоже нырнул, - мрачно заметил Лейтер, - но с этим чертовым протезом плавать совсем не могу. Надо бы придумать что-нибудь...
- Все равно кто-то должен остаться наверху - смотри, как нас отнесло. Подай-ка назад.
Лейтер нажал на стартер и отвел самолет на прежнее место.
- Конструкцию "Защитника" знаешь? - спросил он. - Где лежат бомбы, взрыватели?
- Знаю, был инструктаж. Ладно, я пошел. Не поминай лихом!
Бонд выбрался из кабины и прыгнул головой вниз. У самого дна так и сновали мелкие плотоядные; перед Бондом, более крупным соперником, они нехотя расступались. Он подплыл к расшатанным акулой клиньям, выдернул два, проверил, висит ли у пояса нож, включил фонарь и скользнул под брезент.
Вода была такая грязная, что его - хоть он и приготовился - затошнило. Он покрепче закусил мундштук и двинулся к самолету, высившемуся как бы в центре гигантской брезентовой палатки. В свете фонаря блеснуло крыло; рядом лежало что- то, покрытое живым ковром из крабов, лангустов, морских звезд. К этому зрелищу он тоже приготовился. Стал на колени и с отвращением принялся за работу.
Скоро он счистил нарост. С изъеденных рук трупа снял золотые часы и браслет, на котором висела золотая пластинка с именем; под подбородком приметил глубокую резаную рану. Посветил на пластинку: "Джузеппе Петаччм. Номер 15932". Надел обе находки себе на руки и обошел кругом самолет, похожий тут, на дне, на огромную подводную лодку. Хвост сломан - очевидно, при посадке. Он осмотрел весь корпус и через открытый запасной люк забрался внутрь.
В свете фонаря рубиновой россыпью сверкнуло множество красных глаз. Бонд повел лучом: самолет так и кишел мелкими красноглазыми осьминогами, они облепили весь пол, стены, суетливо копошились. Мгновенно подделавшись под цвет фонарного луча, они разбегались теперь по темным углам. Бонд посветил вверх и вздрогнул: под потолком слабо колыхался труп одного из летчиков. Мертвец был весь облеплен осьминогами - они свисали с него, как летучие мыши. Почуяв свет, они кометами срывались вниз, тошнотворно метались по самолету, зловеще сверкали красными глазками, забивались в углы, под сиденья...
Бонд постарался отвлечься от страшного зрелища и принялся за поиски. Подобрал баллончик с красным ободком, пересчитал трупы, заглянул в бомбовый отсек и убедился, что он пуст, увидел вскрытую упаковку из-под запалов. Дел еще оставалось много: снять с летчиков именные пластинки, поймать плавающий в кабине разбухший бортовой журнал, осмотреть приборы - но в этой пещере у красноглазых он больше находиться не мог, нервы сдавали. Скользкие твари лезли ему на голые ноги, он то и дело встряхивался... Он вылез через запасной люк и отчаянно, изо всех сил, поплыл к тонкой полоске света, к краю брезента. Судорожно втиснулся в щель, но акваланг запутался в складках и пришлось пятиться, высвобождаться. Наконец он оказался в чистой прозрачной воде и рванул кверху. В ушах стало сильно давить, и он затормозил, переждал. И вот он наверху! Уцепился за поплавок амфибии, содрал с себя ласты и акваланг, бросил в море. Они медленно опускались на дно, унося на себе мерзостную слизь. Бонд с удовольствием прополоскал рот чистой соленой водой и ухватил протянутую ему руку.
XVII
ЖЕНЩИНА НА ОБЕД
Они приближались к Нассау. Бонд попросил пролететь над Пальмирой посмотреть на "Летучую". Яхта стояла на том же месте, что и вчера, на палубе никого. Бонд залюбовался: так мирно стояла яхта и стройные ее линии отражались в спокойных водах...
- Смотри-ка, Джеймс) - воскликнул Лейтер. - Видишь, вон там на пляже, у залива, эллинг? А от его дверей до самой воды две полосы по песку? Странные они какие- то, глубокие. Что бы это такое?
Бонд навел бинокль. Действительно, такие две ровные глубокие полосы оставить могло только что-то большое, тяжелое. Неужели?.. У него перехватило дыхание.
- Давай скорее в Нассау, Феликс. Черт их знает, что они тут катили. Если то, что мы думаем, наверняка забросали бы след леском.
- А вдруг забыли? Надо бы все-таки съездить в Пальмиру, поглядеть на этот притон, тем более мистер Ларго любезно приглашал. Пожалуй, съезжу сегодня - от имени своего досточтимого клиента мистера Рокфеллера Бонда.
Они приземлились на Виндзорском аэродроме. Аэродромовское начальство уже с полчаса пыталось связаться с ними по радио, и теперь предстояло объясняться с комендантом. К счастью, подоспел губернаторский помощник: объявил, что власти санкционируют любые действия Бонда и Лейтера, а им самим передал толстый пакет и повез их в Нассау в огромной губернаторской машине.
Из Штаба, как и ожидалось, выговаривали за то, что агенты, отправив донесение, не дождались ответа; требовали новостей ("Будут вам новости! пробурчал Лейтер); сообщали, что "Манта" прибывает сегодня в семнадцать часов. Интерпол и итальянская полиция подтверждают, что Джузеппе Петаччи брат Доминетты Витали; все остальное, рассказанное ею о себе, тоже правда. Материалов на Эмилио Ларго ни в одной полиции нет, однако фигура он известная, подозрительная, видимо, мошенник высочайшего класса. О пайщиках больше ничего узнать не удалось, но сведения о них имеются лишь за последние пять-шесть лет, и, в принципе, не исключено, что сведения эти сфабрикованы "Спектром". Котце выехал из Швейцарии месяц назад в неизвестном направлении. Несмотря на все это, штаб операции "Гром" признает улики против Ларго пока недостаточными и намерен продолжать поиск и в других районах; на Багамские же острова, как в важнейший район, для принятия совместного командования над дальнейшими действиями агентов сегодня в девятнадцать часов на президентском "Боинге-707" прибывают: военный атташе Великобритании в Вашингтоне кавалер ордена "За безупречную службу", бригадный генерал Фейрчайльд и ответственный секретарь Комитета начальников штабов США контр-адмирал в отставке Карлсон. Встретить и ввести в курс дела. До прибытия указанных лиц ежечасно передавать в Лондон и Вашингтон подробные, совместно подписанные донесения.
Они молча обменялись взглядами.
- Джеймс, давай на донесения плюнем, ежечасно докладывать некогда. Сделаем вот что: я, так и быть, потружусь, передам свежие новости, а в конце прибавлю, что из-за недостатка времени связь пока прерываем. Потом съезжу в Пальмиру, как бы от имени клиента, погляжу на эллинг, на следы. В пять встречаем "Мачту"." А орденоносцы и адмиралы пусть сидят в Правительственном доме, в картишки режутся, некогда нам их встречать да ублажать. Идет?
Бонд задумался. Неподчинение - дело а его жизни не такое уж редкое, ко тут-то приказывают премьер-министр и президент... С другой стороны, времени, и правда, нет - ни на встречу начальства, ни на ежечасные донесения. В крайнем случае, его. Бонда, прикроет М. - тот всегда защищал своих агентов, подставлялся под начальничий гнев.
- Идет, - согласился он. - Раз у нас будет "Манта", мы и сами управимся, не нужны нам командиры. Главное - выяснить, когда бомбы поднимут на борт яхты. Есть у меня одна мыслишка, не знаю, получится ли, возьмется ли Витали... Попробую уговорить. Ты езжай в полицию, а я в гостиницу зайду, позвоню Домино. Именную пластинку Петаччи я пока у себя оставлю. Увидимся в пять.
В номере Бонд заказал бутерброд, двойной бурбон со льдом и уселся звонить: сначала полицейскому комиссару. Оказалось на рассвете "Летучая" подошла к причалу, заправилась и ушла обратно в Пальмиру, стала на якорь. А полчаса назад, ровно в половине второго с яхты спустили на воду гидросамолет, туда сел Ларго и еще кто-то, и самолет улетел в восточном направлении. Комиссар сразу же связался с Виндзорским аэродромом, приказал отследить радаром, но самолет летел слишком низко и скоро затерялся над юго-восточными островами. Больше новостей нет. В гавани готовы встретить подводную лодку. А что у Бонда?
Он уклончиво отвечал, что определенно говорить пока рано, но кое-что узнать удалось, поэтому пусть аэродромовские наблюдатели сразу же сообщат, как только самолет вернется на "Летучую", это крайне важно. Лейтер как раз едет в полицию, не расскажет ли комиссар и ему то, что рассказал сейчас? А самому Бонду не даст ли какую-нибудь машину - любую, лишь бы на ходу?
Затем он позвонил Домино в Пальмиру.
- Джеймс? - живо откликнулась она, в первый раз назвав его по имени. Как хорошо, что вы позвонили. Сегодня вечером яхта выходит за сокровищами и меня берут, представляете? Но только это секрет, никому не рассказывайте! Когда вернемся, не знаю; Эмилио говорит, заедем потом в Майами. Так что вас к тому времени, наверное, здесь уже не будет. Хотите поплавать со мной на прощание?
- Конечно. Где вы плаваете?
Она объяснила. Надо проехать чуть-чуть за Пальмиру и свернуть к морю, дорожка выведет прямо на пляж, там еще стоит такая бамбуковая будочка, он не потеряется.
Принесли заказанное. Уставившись в стену, Бонд пил, ел и думал о девушке. То улыбался - вспоминал, как они познакомились и мчали в машине по Бухтовой улице, то хмурился - сейчас он втянет ее в такую скверную историю. Когда бы не эта треклятая служба... Но - за работу.
Он закатал в полотенце плавки, перебросил через плечо ремешок счетчика Гейгера и глянул я зеркало: ничем не примечательный турист о фотоаппаратом. Проверил, лежит ли в кармане браслет о пластинкой Петаччи, и вышел из номера.
Солнце жгло нестерпимо. Бонд еле доехал до пляжа - так накалилась машина. Безумно хотелось окунуться, машину он оставил под казуаринами и пошел к будочке. Бамбуковая, крытая пальмовыми листьями, она одиноко стояла на пляже, как хижина Робинзона Крузо. Внутри перегородка и два отделения "М" и "Ж". В женском легким ворохом лежала на скамейке одежда, стояла пара сандалий. Бонд разделся и вышел на тесное полукружье пляжа. Ослепительно-белый песок, по обе стороны далеко в море выдаются скалы. Пусто. Вода лишь у самого берега прозрачная, зеленоватая, а чуть подальше уже густо-синяя. Он в три шага прошел мелкую воду и нырнул, пронзил верхний нагретый слой, достиг глубинкой прохлады. Блаженно остывая, задержался у дна, сколько хватило дыхания, вынырнул и лениво поплыл вдаль. Домино нигде не видео. Минут через десять он повернул к берегу. Выбрал на пляжике место поровнее и улегся на живот, подложив под голову руки.
Вскоре он почему-то открыл глаза. И увидел в море тянущиеся к берегу пузырьки. Они пересекли границу меж темными и прозрачными водами, и вот зажелтел акваланговый цилиндр, заклубились черные волосы. Домино полежала, потом приподнялась на локте, стащила маску и сердито крикнула:
- Эй, хватит спать! Помогите мне!
Он поднялся, подошел.
- А что с вами? Плавать одной опасно, неужели акула укусила?
- Бросьте свои дурацкие шуточки. Я наступила на колючки, с аквалангом встать не могу - больно. Снимите-ка. - Она расстегнула пряжку на животе. Сейчас будете колючки вытаскивать.
Бонд снял у нее со спины акваланг, отнес его в тень, под деревья, вернулся. Девушка уже сидела, разглядывала подошву правой ноги.
- Глубоко вошли...
Он подошел ближе, стал на колени, посмотрел. Под пальцами чернели две точки.
- Быстро не вытащишь, давайте отойдем в тень, - сказал он. - Но наступать на ногу нельзя, а то еще глубже уйдут. Я вас отнесу. - Он поднялся, протянул руку.
- Моряк из мечты! - засмеялась она. - Ладно, только не уроните.
Бонд наклонился и легко поднял ее, она обняла его за шею. Он постоял немного, посмотрел ей в лицо. Да, прочел он в лучистых глазах и приник к полуоткрытым губам.
Она ответила на поцелуй, потом медленно отстранилась и, переведя дыхание, сказала:
- Вообще-то, награду дают после службы...
- Не нужно было так смотреть, - ответил Бонд и понес ее в тень казуарины, положил на лесок. Она завела руки за голову, чтобы песок не попал в непослушные волосы, опустила веки; глаз теперь почти не было видно под густыми черными ресницами.
Обтянутые купальником треугольный холмик, высокая грудь... Он с усилием отвел глаза и хрипло приказал:
- Перевернитесь.
Она повернулась на живот. Бонд стал на колени и взял ее правую ступню точно маленькую теплую птичку. Сдул песчинки и осторожно, как лепестки у цветка, раздвинул пальчики. Наклонился и стал высасывать колючки. Через минуту выплюнул крошечный кусочек.
- Так весь день провозимся. Если я посильней надавлю - потерпите?
Она напряглась, приготовилась к боли:
- Давайте.
Он закусил подушечку вокруг черных точек и, крепко надавив, снова стал сосать. Она дернула ногой. Бонд оторвался, сплюнул. На ступне были отметины зубов, а на месте двух точек выступили капельки крови. Он слизнул: под кожей еще чуть-чуть чернело.
- Никогда не ел женщин. Вкусно!
Она промолчала и снова дернула ногой - уже нетерпеливо.
- А вы молодцом. Домино. Сейчас, там еще на закуску осталось. - Он ободряюще поцеловал пальчики и принялся за работу.
Через несколько минут выплюнул последние крошки.
- Все, теперь надо поберечься, чтоб песок не попадал. Давайте еще раз отнесу вас - наденете в будке сандалии.
Она повернулась на спину. На черных ресницах дрожали слезы - было все-таки больно. Она вытерла их ладонью и серьезно посмотрела на Бонда.
- Впервые плачу из-за мужчины. - И потянулась к нему.
Он поднял ее на руки, но не поцеловал, а понес к бамбуковой будке. В какое отделение? Он зашел в мужское, сдернул со стены одежду и поставил Домино на рубашку. Она так и не сняла рук с его плеч, а он расстегнул ей лифчик...
XVIII
СТИЛЕТТО
Бонд приподнялся на локте и заглянул в красивое лицо: раньше властное, оно теперь смягчилось, разгладилось, точно оттаяло в ласках, на висках выступили капельки пота. Влажные ресницы распахнулись, и большие карие глаза удивленно уставились на него. Домино присматривалась к нему, разглядывала, точно впервые видела.
- Зря мы... - сказал Бонд.
Она засмеялась, ямочки на щеках углубились.
- Ты словно девочка после первого раза: боишься, вдруг будет ребенок, тогда маме придется рассказать.
Он наклонился, поцеловал сначала уголки рта, потом прямо в полуоткрытые губы.
- Пойдем поплаваем. - Поднялся и протянул ей руки. Она неохотно ухватилась и встала. Прильнула к нему, потерлась, повела рукой по его животу. Он резко прижал ее к себе.
- Перестань, Домино, пойдем. Ты, кстати, не бойся, песок ноге не повредит, это я наврал.
- Я тоже наврала, будто мне с аквалангом из моря не выйти. Нога почти и не болела. И колючки вытащить я могла сама, как рыбаки делают. Рассказать?
- Да я знаю, - засмеялся Бонд. - Ну, быстро в море. - Поцеловал ее еще раз, отступил на шаг, полюбовался, запомнил. Разбежался и бросился в воду. Домино пошла следом.
Когда он выплыл, она уже одевалась в будке. Она шутила, смеялась за перегородкой, а Бонд отвечал односложно.
- В чем дело, Джеймс? - почувствовала перемену она. - Что-то случилось?
- Случилось. - Он натянул штаны, в кармане звякнули мелочь, узкий золотой браслет с пластинкой. - Выходи скорее, нам надо поговорить.
Колючки они вытаскивали слева от будки, и теперь Бонду идти туда не хотелось, он сел справа, сцепил на коленях руки. Вышла и Домино, попыталась заглянуть ему в глаза, но он не сводил взгляда с моря. Она села рядом.
- Ты сейчас скажешь что-то плохое. Может, ты уезжаешь? Говори, сцены не будет.
- Нет, Домино, речь о твоем брате.
Она спросила сдавленно:
- Что с ним?
Бонд вынул из кармана браслет, молча протянул.
Она взяла, едва взглянула на пластинку и отвернулась.
- Значит, погиб... Как это случилось?
- История длинная и скверная... Я, видишь ли, здесь вроде как на службе, приехал по тайному заданию. Ты должна помочь мне, иначе погибнут тысячи людей. А чтобы ты мне поверила, я нарушил присягу и показал браслет.
- Так вот почему ты пришел! И вот почему... Надеешься, сделаю теперь, о чем ни попросишь? Ненавижу!..
- Я пришел рассказать, что твой брат убит и что убил его твой друг Ларго, - холодно и ровно ответил Бонд. - А сразу не рассказал, во-первых, потому что ты была так весела, спокойна, и захотелось оттянуть тяжелый разговор, а во- вторых... Я не смог удержаться. Хотя должен был... - Он помолчал. - А теперь, ненавидишь ты меня или нет, слушай внимательно. Ты поймешь сейчас, что в этой истории мы с тобой - ничтожные песчинки. - И, не дожидаясь ответа, Бонд подробно рассказал все с самого начала, умолчав лишь о "Манте"...- Но задержать "Летучую" мы можем, лишь когда бомбы поднимут на борт, иначе связи ни с потопленным самолетом, ни со "Спектром" не докажешь, поиск сокровищ - прикрытие безупречное. Задержи мы яхту под любым предлогом прямо сейчас - "Спектр" лишь отложит операцию. Ведь мы не знаем, где спрятаны бомбы. И если Ларго на гидросамолете полетел за ними, он обязательно свяжется с яхтой по радио и, в случае чего, оставит бомбы в прежнем тайнике или перепрячет, потопит где-нибудь на мелководье, а потом, легко отведя обвинения, вернется за ними. Или же "Спектр" вообще выведет "Летучую" из игры и пошлет за бомбами другое судно, самолет... И все начнется по новой - только на этот раз сроку нам дадут, может быть, всего сутки, и условия придется принимать. Пока бомбы у них в руках, покоя не будет. Понимаешь?
- Да. И что ты теперь будешь делать? - Девушка говорила по-прежнему сдавленно, тихо. Она смотрела в упор на Бонда и как бы сквозь него, и глаза у нее мрачно горели. Для нее нет Ларго - умелого конспиратора, мелькнуло у Бонда, а есть - убийца брата.
- Узнаю, когда бомбы поднимут на борт, - ответил он.
- Как?
- Например, с твоей помощью.
- Допустим, - сказала она спокойно, почти равнодушно. - Но как узнаю я и как сообщу? Ларго не дурак. Он сглупил только раз - взял на такое дело любовницу. Жить не может без женщины, его хозяева этого не учли...
- Когда ты едешь на яхту?
- В пять. В Пальмиру за мной придет шлюпка.
Он глянул на часы. - Сейчас четыре. Вот держи, это счетчик Гейгера, возьмешь с собой. Если покажет, что бомбы на борту, зайдешь в каюту и включишь свет. С берега за яхтой наблюдают. Потом бросишь счетчик в море.
- Нет, это не годится, - сказала она. - Днем в каюте свет зажигают разве что в глупых детективах. Давай так. Если бомбы там, я поднимусь на палубу, и с берега меня заметят. А если их нет - буду сидеть в каюте. Так Ларго ничего не заподозрит.
- Ладно, будь по-твоему. Но ты твердо решилась?
- Да. Только бы сдержаться и не придушить Ларго на месте... Но я ставлю одно условие: его непременно должны убить потом. - Она говорила совершенно спокойно, буднично, словно заказывала билет на поезд.
- Нет, это вряд ли. Скорее, всех приговорят к пожизненному заключению.
- Ладно, пусть так, - подумав, согласилась она. - Пожизненное заключение, пожалуй, похуже смерти. А теперь покажи, как работает счетчик.
Бонд показал. Она внимательно выслушала, а потом тихонько тронула его за плечо и тотчас отняла руку.
- То, что я сказала... что ненавижу тебя... Это неправда... Я просто сначала не поняла, да и откуда мне было? До сих пор не верится. Ларго преступник, убийца... Мы с ним на Кипре познакомились - красавец, женщины так и льнут, и мне захотелось его отвоевать. Он рассказал про яхту, про сокровища. Все как в сказке! И я, конечно, согласилась. Да кто б отказался? Платить за сказку я была готова... А потом появился ты. - Она отвернулась к морю. - Я уж было решила, что не поеду с Ларго, а останусь здесь и уеду с тобой. Ты бы взял меня?
- Взял бы. - Бонд погладил ее по щеке.
- Но я все-таки должна ехать на яхту... И что же теперь? Когда мы увидимся?
Этого-то вопроса Бонд и боялся. Отсылая Домино, он подвергал ее двойной опасности. Ее мог заподозрить и тут же убить Ларго. С другой стороны, "Летучая" с бомбами сразу снимется с якоря, "Манта" бросится в погоню и, вполне вероятно, потопит яхту торпедой. Самый правдивый ответ был: "Никогда", но Бонд отказывался даже думать так.
- Как только все кончится, я тебя сам разыщу. Но ты соглашаешься на очень опасное дело, подумай еще раз.
Она взглянула на часы:
- Сейчас половина пятого, мне пора ехать. Попрощаемся здесь, до машины не провожай. И не волнуйся, на яхте я все сделаю, как нужно. Пусть это будет стилет-то ему в спину. Иди сюда. - Она протянула руки.
Через несколько минут заурчал мотор, и ее машина тронулась. Бонд выждал, пока звук стих вдали, сел в свою и поехал следом. Вскоре он увидел ворота из белого камня - въезд в Пальмиру; под ними еще клубилась дорожная пыль. Догнать, сказать, что не надо на яхту... Да он с ума сошел! Бонд стиснул зубы и промчал мимо, путь его лежал к мысу Старого Форта - там, из гаража заброшенного дома, наблюдают за яхтой.
Один наблюдатель, сидя на складном стуле, читал книжку, другой, у окна, неотрывно смотрел в установленный на треноге бинокль; окно закрыто занавеской, оставлена лишь щелочка, с яхты наблюдателя заметить нельзя. На полу - переносная рация в чехле цвета хаки. Бонд дал новые указания, потом по рации связался с Харлингом. Тот передал два сообщения от Лейтера. Во-первых, в Пальмире тот ничего подозрительного не обнаружил, в эллинге лодка с прозрачным дном и морской велосипед, который, видимо, и оставил следы, а во-вторых, через двадцать минут "Манта" прибывает к причалу Принца Георга.
Обычные подводные лодки прогонисты и изящны; "Манта" же с виду была неповоротлива, тупорыла, неуклюжа. Она осторожно приближалась к причалу; ее огромный округлый нос был укутан брезентом - вдруг кто из багамцев подглядит устройство радара - и не верилось, что этакая толстобрюхая махина может лететь, как утверждал Лейтер, со скоростью сорок узлов.
- У капитана таких сведений ни за что не выпытаешь, - говорил он. Там, на лодке, куда ми плюнь - все кругом засекречено, сколько толчков в сортире, и то не добьешься. Сам увидишь, морячки на секретности малость сдвинулись.
- А ты что же, все знаешь о "Манте"? - спросил Бонд.
- Кое-что знаю. Капитану мы, конечно, в этом не признаемся, но сотрудникам ЦРУ даже о секретных атомных лодках немного рассказывают - иначе и агенту не растолкуешь, что выведывать, и сам его донесений не поймешь. Водоизмещение "Манты" четыре тысячи тонн, экипаж около ста человек, стоит примерно 100 миллионов долларов. Плыви на ней, сколько душе угодно, пока жратва да топливо не выйдут - реактор заправляется сразу на 100 тысяч миль. Вооружена шестнадцатью вертикальными пусковыми установками, две батареи по восемь, для твердотопливных ракет "Поларис". Дальность полета - тысяча двести миль. Экипаж называет установки Шервудским лесом, потому что выкрашены в зеленый цвет, стоят, как деревья. Запускают ракеты прямо из глубины. Лодка на это время останавливается, замирает, координаты цели автоматически закладываются в ракету, оператор нажимает на кнопку и ракета выстреливается сжатым воздухом. При пересечении поверхности воды взрываются ступени с твердым топливом, и ракета летит дальше. Оружие отличное!
- А поменьше-то что-нибудь есть? В "Летучую", если придется, чем будут стрелять?
- Есть шесть торпедных установок и, кажется, пулеметы. Только согласится ли капитан стрелять в безоружное гражданское судно, да еще по приказу двух штатских? Не говоря уж о том, что один из них - англичанин?
Огромная лодка осторожно коснулась бортом причала. Бросили конец, спустили трап; из сдерживаемой полицейскими толпы приветственно закричали.
- Здрасьте, причалились, - сказал Лейтер. - А нам с тобой, Джеймс, и встретить нечем. Шляпу бы бросить - так нету шляпы. Я, пожалуй, поклонюсь, а ты уж изобрази реверанс.
XIX
СТАВКА СДЕЛАНА
Они поднялись по тралу на верхнюю палубу, спустились по настоящей лестнице внутрь лодки. Просторно и тихо, стены мирно отблескивают бледно-зеленым, лишь под потолком, нарушая почти домашний уют, бегут яркие разноцветные провода. Воздух приятно прохладен. Вслед за дежурным офицером они прошли всю лестницу донизу. Офицер повернул налево и постучал в дверь с табличкой: "Капитан П.Летерсен. ВМФ США".
Капитану было на вид лет сорок. По-скандинавски крупен, седеющие волосы острижены коротко, взгляд веселый и мягкий, а подбородок тяжел, упрям. Он сидел за металлическим столом и раскуривал трубку. На столе - аккуратные стопки бумаг, пустая кофейная чашка, блокнот. Капитан поднялся, пожал гостям руки, указал на два стула и обратился к дежурному офицеру:
- Стентон, принесите, пожалуйста, кофе, а эту радиограмму срочно отправьте. - Он вырвал из блокнота верхний листок и отдал офицеру. - Что ж, господа, рад видеть вас на борту. А вас, капитан Бонд, особо - как представителя английского Военно-морского флота. На подводных лодках ходили?
- Ходил, - сказал Бонд. - Но только как ценный груз - я служил в разведке ВМФ.
- Понятно, - засмеялся Петерсен. - А вы, мистер Лейтер?
- А я ни разу не ходил. Правда, была у меня когда-то собственная лодочка, управлялась резиновой грушей и трубкой. Жаль, в ванне было тесновато - так на полную мощность и не испробовал.
- Я свою лодку тоже никак не испробую, только разгонишься - стрелка уже на красной линии. Не дают нашему брату моряку разгуляться. Ладно, рассказывайте-ка, что тут у вас. Меня забрасывают совершенно секретными и сверхсекретными радиограммами, после Кореи такого не было.
Лейтер принялся рассказывать. Через десять минут Петерсен откинулся в кресле, взял трубку и стал рассеянно ее набивать.
- Ничего себе история. Но, между прочим, что-то в этом роде просто должно было произойти. Возьмите хоть меня. Я, Питер Петерсен, капитан атомного корабля, на борту у меня шестнадцать ракет. Взбреди мне в голову наведу их отсюда, от этого жалкого песчаного островка на Майами, и Соединенные Штаты, как миленькие, заплатят выкуп. Да такими ракетами можно в пыль разнести всю Англию!.. Рискуем мы все-таки страшно с этим атомным оружием. А как подумаешь, что на берегу жена, дети... Но это в сторону. - Он оперся руками о стол. - В вашем плане, господа, есть одна загвоздка. Вы, значит, считаете, что Ларго вот-вот прилетит с бомбами на яхту, а девушка нам просигналит. Тогда мы подходим и либо арестуем яхту, либо топим, так? А если бомбы все же не привезут? Если сигнала нет?
- Тогда до конца отпущенного срока, то есть еще двадцать четыре часа, будем повсюду следовать за яхтой, - невозмутимо ответил Бонд. - Это все, что можно сделать в рамках закона. А выйдет срок, там уж правительства будут решать, как быть с "Летучей", с "Защитником" и со всем остальным... Правда, может статься, к тому времени неизвестный в моторной лодке доставит бомбу к берегам Америки, и Майами взлетит на воздух. Что ж, значит, крышка нам, проворонили... А сейчас мы точно полицейский, что хочет предотвратить убийство, ходит за подозреваемым по пятам, но даже не знает наверняка, есть ли у того пистолет. Вот вытащит, прицелится, тогда полицейский его и арестует. Верно, Феликс?
- Верно. Капитан, мы оба уверены, что Ларго связан со "Спектром", и именно ему поручено доставить бомбу к цели. Поэтому мы и вызвали вашу лодку. Бомбу, конечно же, будут перевозить ночью, а завтра истекает срок, то есть нынешняя ночь - последняя. Вы готовы к выходу? Или еще, так сказать, атомные пары разводить?
- Подготовка к выходу займет ровно пять минут. Меня тревожит другое, капитан покачал головой. - Не знаю, сможем ли следовать за "Летучей"...
- То есть как? Не угонитесь, что ли? - Лейтер взмахнул протезом прямо у капитанского лица и, спохватившись, опустил руку на колени.
- Не в этом дело, - улыбнулся Петерсен. - Вы забываете, что в этом районе полно отмелей. Взгляните-ка сюда. - Он указал на морскую карту на стене. - Видите, сколько цифр? В глазах рябит. Это отметки глубин. Следовать за яхтой мы сможем, только если она пойдет над глубокими местами - по Атлантическому языку, северо- западному или северо-восточному морскому пути. А пойдет по мелководью - тогда, как выражается капитан Бонд, крышка. Там всего-то от трех до десяти морских саженей... Ну допустим, мне надоело служить на флоте, я подкупаю штурмана, выбрасываю к черту эхолот и веду лодку над десятью саженями. Так ведь будет ли еще и десять? Карта составлялась пятьдесят лет назад, отмель за это время могла и сдвинуться. А яхте на подводных крыльях, конечно, все равно, у нее осадка едва ли сажень. Так что, господа, если по мелководью - уйдет от нас, и точка. Может, связаться с Министерством ВМФ, вызвать прикрепленные к вам истребителибомбардировщики, пусть они и сопровождают яхту?
Бонд с Лейтером переглянулись.
- Ночью на яхте не зажгут бортовых огней, - сказал Бонд, - и самолеты ее потеряют. Или все-таки вызовем, а Феликс? Хоть последят за американским берегом. А мы, как только "Летучая" отплывет, пойдем по северо-западному пути к Багамской ракетной базе - ока, скорее всего, и есть цель для атомной бомбы.
Лейтер левой рукой взлохматил белобрысую шевелюру:
- Ах, черт... Ладно, самолеты так самолеты! Давай! Саму "Манту" вызвали, что теперь скромничать. Подумаешь, эскадрилья какая-то...
Включилась внутренняя связь:
- Говорит дежурный. Курьер из полиции к капитану Бонду. Петерсен нажал кнопку на столе и сказал в микрофон:
- Пропустите. Экипажу приготовиться к отплытию. - Выключив микрофон, он повернулся к Бонду. - Как вы говорите, зовут девушку - Домино? Значит, ждем хороших вестей от Домино!
Дверь открылась, вошел капрал. Простучал каблуками по стальному полу и протянул Бонду конверт. Тот взял, распечатал, пробежал карандашные каракули Харлинга и ровно прочел вслух:
- "Самолет вернулся в семнадцать тридцать и взят на борт. В семнадцать пятьдесят пять "Летучая" вышла на полной скорости на северо-запад. Девушка не появлялась, повторяю, не появлялась на палубе".
Бонд попросил у капитана листок и написал ответ:
- "Манта" выходит за яхтой по северо-западному пути. Через Министерство ВМФ вызвана эскадрилья истребителей-бомбардировщиков для патрулирования вдоль побережья Флориды. "Манта" будет поддерживать связь по радио с Виндзорским аэродромом. Прошу ознакомить с этим сообщением губернатора и, по прибытии, контр-адмирала Карлсона и бригадного генерала Фейрчайльда".
Расписался, дал расписаться капитану и Лейтеру, положил листок в конверт и протянул капралу. Тот живо развернулся, простучал каблуками и вышел.
Петерсен включил внутреннюю связь и отдал приказ к отплытию, курс северо- западный, скорость десять узлов, без погружения. Через мгновение все ожило: залился боцманский свисток, по коридору забегали, где-то вдали металлически заскрежетало и лодка вздрогнула.
- Что ж, господа, вперед, - безмятежно сказал капитан. - Я, правда, человек тихий, гонять, очертя голову, не люблю, но за вашей "Летучей" - с удовольствием. А теперь давайте напишем запрос в министерство.
Бонд машинально составлял фразы, но думал о другом - о комиссарском сообщении, о Домино. Дело скверное. Видимо, самолет не доставил бомб, и тогда каких же дураков они сваляли с "Мантой" и бомбардировщиками! Прицепились к "Летучей" - и ведь почти без доказательств! - а вдруг она ни при чем, и "Спектр" пока спокойно делает свое дело. Нет, слишком все гладко у этих искателей сокровищ, будто нарочно придумано... Но почему тогда самолет не привез бомбы? Или привез, а Домино не смогла выйти на палубу? А может, яхта захватит бомбу по дороге к цели? Пойдет на запад от Нассау к Мальковым островам, а там недалеко и Майами... Или так: яхта пройдет на запад миль пятьдесят, круто повернет к северу, там - мелководьем, где ей не страшна погоня, и окажется на северо-западном морском пути, ведущем прямо к Большой Багаме, к ракетной базе...
Ошиблись они с Лейтером или нет, покажет время, а пока - они окончательно сделали ставку в этой безумной игре. Поверни яхта, уже с бомбами на борту, на север, к ракетной базе - и "Манта", пройдя по Северо-западному пути, ее перехватит.
Но если они поставили на верную карту, почему тогда не вышла на палубу Домино? Что с ней?
XX
ЖАР И ХОЛОД
"Летучая" мчала, точно торпеда, глубоко вспарывая темные недвижные воды. В каюте Ларго было тихо, лишь приглушенно гудел мотор, да тонко позванивали бокалы на полке. Иллюминаторы были задраены, но яркого света все равно не зажигали, под потолком, покачиваясь, тускло горел красный маячный фонарь.
В полумраке за длинным столом сидело двадцать фигур, на лицах плясали кроваво- дымные тени, и казалось, это черти присели посовещаться в аду. Во главе стола - Ларго. В каюте прохладно, но лицо его поблескивает от пота.
- На судне чрезвычайное происшествие, - сдержанно, скрывая тревогу, заговорил он. - Полчаса назад Семнадцатый увидел на колодезной палубе мисс Витали с фотоаппаратом в руках. Когда Семнадцатый подошел ближе, она навела фотоаппарат на Пальмиру, но крышки с объектива не сняла. Семнадцатый заподозрил неладное и доложил обо всем мне. Я спустился за мисс Витали, повел ее в каюту. Она сопротивлялась, что выглядело и в самом деле подозрительно. Пришлось применить жесткие меры. Я внимательно осмотрел фотоаппарат: в нем оказался счетчик Гейгера, и стрелка, естественно, показывала 500 миллирентген. Я привел мисс Витали в сознание и потребовал объяснений, но она отказалась отвечать. В свое время она заговорит... Второму о происшествии я уже доложил.
- И что же сказал Второй? - нетерпеливо спросил Четырнадцатый, немец.
- Что пугаться нечего, сейчас все поставлены на ноги, и агенты разведывательных служб замеряют радиацию повсюду. Вероятно, и багамским полицейским было приказано проверить стоящие в гавани суда, а Витали подкуплена. Еще он сказал, что нужно только доставить бомбу к цели - и дальше мы в безопасности. Наш радист постоянно прослушивает каналы связи между Нассау и американским берегом, и поток сообщений не увеличился, все тихо. Это значит, что район подозрений не вызывает, иначе бы связь и с Вашингтоном, и с Лондоном заметно оживилась. Таким образом, операция продолжается. Витали мы уберем.
- Но сначала нужно ее как следует допросить. Хотелось бы быть уверенными, что после операции за нами не потянется след, - сказал Четырнадцатый.
- Я допрошу ее сразу после нашего совещания. Сдается, что тут не обошлось без этих двоих - Бонда и Ларкина - что поднимались вчера на борт. Не агенты ли? У Ларкина был фотоаппарат, как будто такой же, как у Витали... По возвращении в Нассау будем действовать осмотрительнее вдвойне. В полицию сообщим, что Витали утонула, подробности я продумаю. Откроют следствие, но наши показания, уверен, сочтут достаточными. А что до того, где мы были нынешней ночью, - предъявим монеты, будто бы добытые с затонувшего корабля. Ваше мнение, Пятый, можно ли поверить, что они долго пролежали в воде?
- Думаю, прокурор и суд, то есть неспециалисты, поверят, - твердо сказал Пятый, физик Котце. - Мы ведь предъявим настоящие дублоны и реалы начала семнадцатого века, а золотом серебро, как известно, в морской воде почти не коррозируют. К тому же я немного обработал их кислотой. Полагаю, что не слишком придирчивую проверку они выдержат. А спросят о месте обнаружения сокровищ, укажем, что корабль лежит на глубине около десяти морских саженей, рядом с неотмеченным на карте рифом. Подробнее мы имеем право не отвечать. Подловить вроде бы нас не на чем. Кстати, рядом с рифами часто бывают глубокие провалы, и почему бы мисс Витали не заплыть к такому провалу? Что-то случилось с аквалангом, ее потянуло ко дну, а эхолот в том месте дал целых сто саженей. А как мы ее уговаривали остаться на борту!.. Кет, нырнула, как же - романтика! На больших глубинах часто тонут даже опытные пловцы. - Войдя в роль. Пятый беспомощно развел руками. - Бросились, конечно, искать, нотам, на глубине, акулы... Сразу прервали подъем сокровищ и поспешили в Нассау. Такая трагедия... Вот и все. - Он решительно тряхнул головой. - И нечего особенно огорчаться по поводу счетчика. Полагаю, однако, что женщину нужно допросить пристрастно. Грамотного применения электричества человек не выдерживает, могу ли я предложить услуги?.. - Он любезно повернулся к Ларго.
- Благодарю, - не менее любезно отозвался Ларго: они как будто прикидывали, чем же лучше лечить от морской болезни. - У меня человек и без электричества не выдерживает. Но если случай окажется трудным, попробуем и по-вашему. - Ларго взглянул в затененные, с багровыми отблесками лица собравшихся. - А теперь коротко о последнем этапе операции. Сейчас полночь. С трех до пяти будет светить луна, в эти два часа нам и нужно уложиться. "Летучая" подходит с юга к западным островам, это обычный морской путь, и, если даже при последующем отклонении к цели нас засекут радаром с ракетной базы, решат, что мы просто сбились немного с курса. Ровно в три часа бросим якорь, и к месту закладки бомбы выйдут пловцы: пятнадцать человек выстраиваются клином, "Торпеда" с прицепом в центре. Все выдерживают строй, ориентируются по синему фонарю у меня на спине. Потерявшиеся возвращаются на яхту. С этим ясно? Главное - следить, нет ли акул иди барракуд. Еще раз напоминаю, ружья стреляют только шагов на десять, а целить нужно в голову или в позвоночник сразу за головой. Соберетесь стрелять - предупредите соседа, тот, если понадобится, даст дополнительный залп. Но в принципе, должно хватить и одного попадания, стрелы отравлены водоустойчивым ядом. Не забудьте только снять колпачок с острия, - веско добавил Ларго и хлопнул ладонью о стол. - Мы хорошо подготовились, и я верю в успех. Но все же тренировка - одно, а настоящее дело - другое, подводный мир смутит и смельчака. Поэтому всем будут выданы тонизирующие таблетки - вы взбодритесь, ощутите прилив сил и мужества. Ничего не бойтесь, случись неожиданность - не робейте. Вопросы?
Еще в Париже, при подготовке операции, Блофельд предупреждал, что за русскими, бывшими смершевцами, нужно присматривать особо. "Они прирожденные заговорщики, - говорил Блофельд. - Но заговорщик всегда подозрителен. Твоим русским только и будет заботы, как бы кто не сговорился против них самих вдруг поручат самую опасную работу, выдадут полиции, обделят, убьют. Они легко напишут донос, оспорят приказ. И вообще, за самым ответственным и очевидным приказом они подозревают какую-то скрытую, враждебную им причину, и в этом их постоянно нужно разуверять. Зато когда подозрения развеяны, они выполнят все точно, не щадя себя. Такие люди полезны. Но запомните: при прямом неповиновении с их стороны, при открыто высказанном сомнении действуйте решительно и беспощадно. Семена недоверия всходят быстро, а внутренние дрязги разрушают организацию вернее внешнего врага".
Заговорил Десятый, в прошлом знаменитый смершевец Стрелик. Он сидел недалеко от Ларго, по левую руку, но на него не смотрел, а обращался ко всем сразу.
- Я думаю о том, что рассказал Первый, и говорю себе: все хорошо, все идет как по маслу, операция тонко продумана, вторую бомбу взрывать не придется. У меня есть кое-какие документы, и по этим документам я вижу, что совсем рядом с целью недавно выстроена большая гостиница, а в округе живут еще и местные. По моим подсчетам от взрыва первой бомбы погибнет примерно две тысячи человек. В моей стране гораздо большее беспокойство вызвало бы разрушение важной ракетной базы, но я учитываю, что на Западе гибель людей оценят очень серьезно, и именно это заставит правительства принять наши условия и, таким образом, спастись от второй бомбы. - Десятый повысил голос. - Всего через двадцать четыре часа закончатся наши труды, и нас ждет богатая награда! И вот тут мне приходит в голову очень неприятная мысль. - Он нервно усмехнулся, лицо озарилось алым отблеском и тут же погасло. - Мой долг поделиться ею с вами, а если я в своей догадке не прав, заранее извиняюсь.
За столом мрачно молчали. Опытные заговорщики, все почуяли, что Десятый бросает вызов Ларго. Но что задумал русский? Каждый изготовился - как только тайное станет явным - мгновенно переметнуться к сильнейшему.
- Скоро придет минута, - продолжал Десятый, цепко вглядываясь в сообщников, - когда пятнадцать из нас будут там, в море, далеко от яхты, а пятеро останутся на борту. И почему бы в эту самую минуту, - он хитро сощурился, - пятерым не сняться с якоря и не бросить остальных? - Между сидящими пробежал ропот, но Десятый жестом попросил тишины. - Я, как и вы, хотел бы думать, что это невозможно. Но каждый знает, что деньги делают с человеком. А если пловцов - как доложат потом Второму - разорвут в море акулы, тем, на борту, достанутся очень больше деньги.
- Что же вы предлагаете? - вкрадчиво спросил Ларго.
Тот впервые взглянул направо, но лицо Ларго то ярко вспыхивало, то затенялось, и выражения было не угадать. - Я предлагаю, - сказал Десятый уверенно, - оставить на борту по одному человеку из каждой тройки. Тогда в море выйдут десять - но со спокойным сердцем.
- Отвечаю коротко и ясно, - не повышая голоса, сказал Ларго и выбросил вперед ручищу. Сверкнул металлический ствол, и три выстрела подряд почти слились в единой вспышке, едином громе. Десятый нелепо взмахнул руками, дернулся всем телом и, ломая стул, рухнул.
Дулом вверх Ларго поднес пистолет себе к лицу и с наслаждением, как тончайший аромат духов, вдохнул запах гари... Потом оглядел молчаливых свидетелей по обе стороны стола и тихо сказал:
- Совещание окончено. Разойтись по каютам и еще раз проверить оружие и акваланги. Десятым займутся матросы. Все свободны.
Оставшись один. Ларго встал, потянулся и широко, хищно зевнул. Взял из буфета сигару "Корона", с отвращением закурил. Вытащил из холодильника красный резиновый коробок с кубиками льда и отправился в каюту Домино Витали.
Войдя, запер за собой дверь. Здесь тоже был полумрак, под потолком горел красный маячный фонарь. Домино лежала растянутая, точно морская звезда, - руки и ноги привязаны в углах койки к металлической раме. Ларго поставил коробок со льдом на полку, там же пристроил сигару - аккуратно, чтобы тлеющий кончик не попортил лака.
В глазах Домино плясал злой огонек.
- Ну что ж, моя милая, - начал Ларго, - мне было с тобой сладко и хорошо, но отплатить я вынужден другой монетой - тебе будет очень больно... Если приложить к телу, в нужное место, кончик сигары, лед - человек сначала кричит от боли, а потом говорит, и притом чистую правду. Итак, кто дал тебе счетчик?
- Ты убил моего брата, что ж, убей и меня, - процедила Домино. Развлекись напоследок, ты ведь и сам почти мертвец! Скоро наступит твой черед, и пусть тебе придется в тысячу раз хуже, чем твоим жертвам.
Он коротко хохотнул и придвинулся ближе:
- Тогда приступим, милая. Торопиться некуда, и все-то у нас под рукой, и жар, и холод.
Он склонился над ней, завел два пальца за вырез платья и, с силой дернув, разорвал до подола. Откинул в обе стороны обрывки и под мерцающим светом задумчиво оглядел ее. Подошел к полке, взял сигару и коробок со льдом, вернулся и поудобней устроился на краю койки.
Глубоко затянулся, стряхнул на пол пепел и снова склонился...
XXI
ПОГОНЯ
В штурманской рубке "Манты" было тихо. В поблескивающих алюминием красных кожаных креслах сидели трое: один держал штурвал, двое щелкали клавишами, поглядывали на приборы. Бонда с Лейтером усадили на складные стулья подальше от приборной доски. Петерсен стоял рядом с оператором у эхолота, изредка оборачивался к ним, говорил что-то. Наконец, подошел.
- Глубина тридцать саженей, ближайшая отмель - в миле к западу, так что перед нами прямая дорожка к Большой Багаме. Идем хорошо. На радарном экране теперь будут только Мальковые острова. А пройдем их - будем смотреть, не сорвался ли какой островок, не двинулся ли, как и мы, на север. Это и будет "Летучая"; мы тотчас погружаемся - услышите сигнал тревоги. А пока - не хотите ли перекусить, отдохнуть?..
Они спустились следом за ним по лестнице, прошли коридором и оказались в выкрашенной в нежные розовые и зеленоватые тона столовой. Капитан повел их к дальнему столу, усадил в торце; матросы и офицеры разглядывали их, штатских, с удивлением.
- Раньше на военных судах все красили серым, а сейчас - видите? Петерсен показал на стены. - Психологи говорят, от одного и того же цвета скорей утомляешься, а ведь экипаж, случается, по полгода в море. Мы, военные, теперь в каждой мелочи с психологами советуемся. Чем только экипаж не развлекаем: тир, телевизор, соревнования всякие, игры... Другого помещения нет, так что тут у нас и столовая, и клуб. Запахов никаких - ни из кухни, ни из моторного отделения, работает вытяжная система. - К ним подошел официант с меню. - Мне запеченный окорок с томатным соусом, яблочный пирог, мороженое и кофе со льдом. Странная вещь: на берегу ем мало, а в море зверский аппетит.
Бонд заказал яйца в мешочек, гренки и кофе. Есть не хотелось. Капитанскую болтовню слушал вполуха, тревога не унималась. Верно ли они рассчитали, засекут ли радаром "Летучую"? Не попалась ли Домино со счетчиком? Зря он ее впутал... Он залпом выпил стакан воды со льдом; капитан принялся подробно рассказывать, как дистиллируют морскую воду, замораживают кубиками.
Наконец Бонд не выдержал.
- Простите, прерву вас... Предположим, мы рассчитали верно, и у Большой Багамы нагоним "Летучую". - А что дальше? Берем на абордаж, подрываем? Что будем делать, капитан?
Петерсен посмотрел недоуменно:
- А это уж вам решать. Операцией командуете вы, а я готов подчиняться, не подвергая лодку опасности. - Он улыбнулся и уточнил: - чрезмерной опасности. Впрочем, есть указание при необходимости пожертвовать и лодкой. Судя по ответу на ваш запрос, против погони в Министерстве ВМФ не возражают, ваши права на командование подтверждаются, так что - слово ваше.
Принесли ужин. Бонд поковырялся в тарелке, отодвинул. Закурил и посмотрел на Лейтера:
- Предположим, сейчас "Летучая" идет по мелководью на север, по ту сторону Мальковых островов - потому мы ее и не видим - а потом повернет к ракетной базе на Большой Багаме. Яхту засекут радаром с базы, но подозрений она не вызовет, ведь там - оживленный морской путь. На месте Ларго я стал бы на якорь примерно в миле от берега, а бомбу положил где-нибудь под самым берегом и включил часовой механизм. Будет это в четыре-пять утра, до истечения назначенного "Спектром" срока останется часов двенадцать, и за это время Ларго успеет вернуться в Нассау или же вообще уплывет. Но думаю, он вернется и будет ждать очередных приказаний. - Бонд помолчал и отвел глаза. - Если не разговорит Домино.
- Нет, ее не разговоришь, - уверенно сказал Лейтер. - Она крепкий орешек. В худшем случав Ларго ее прикончит, а властям напоет, что нырнула, подвел акваланг... Но в Нассау он непременно вернется. Чего ему бояться!..
- Это еще посмотрим, каков он смельчак, - перебил Петерсен. Скажите-ка лучше, капитан Бонд, как же именно Ларго доставит бомбу чуть не к самому берегу? На яхте он близко не подойдет, но и на шлюпке тоже, ведь база охраняется, ходит сторожевой катер.
- На "Летучей" есть подводный люк и, думаю, какой-нибудь подводный тягач с прицепом. Несколько пловцов с аквалангами погрузят бомбу и подвезут к берегу.
- Логично, - помолчав, согласился Петерсен. - Когда же вступаем мы?
Бонд посмотрел ему прямо в глаза:
- Когда пловцы выйдут из яхты. Объявимся раньше - "Летучая" бросится наутек, бомбы за борт, и мы останемся с пустыми руками. А вот встретятся под водой их пловцы с нашими - другое дело; одну бомбу сразу перехватываем, а если вторая осталась на борту, топим яхту.
Петерсен глянул в тарелку, аккуратно сложил нож и вилку, поправил десертную ложечку и допил кофе. Поболтал бокалом, льдышки звякнули.
- Тоже логично. В экипаже - лучшие пловцы атомной флотилии, акваланги есть. С оружием хуже - только кортики. Я вызову добровольцев. - Он молчал. Кто их поведет?
- Я, - ответил Бонд. - Всегда увлекался подводным плаваньем. И кое-что в нем понимаю, так что с пловцами я сам поговорю.
- А я, думаешь, буду пока окорок жрать? Ничего подобного, - обиженно пробурчал Лейтер и поднял свой протез. - Цепляю сюда ласт, и попробуй меня догони. Руки у меня нет, зато котелок получше твоего варит. Называется компенсация, известно тебе такое слово?
Петерсен улыбнулся и встал:
- Прошу не ссориться, господа. Я вас оставлю, мне нужно поговорить с экипажем. Поспать сегодня, видимо, не удастся, я вам пришлю тонизирующих. Он кивнул и вышел из столовой.
- Предатель ты, Джеймс, - не унимался Лейтер. - Сам поплывет, а верного друга побоку! Все вы, англичане, такие...
- Я же не знал, что на протез ласт можно надеть, - смеялся Бонд. - Ты, пожалуй, и обниматься скоро приспособишься, железка не помешает.
- Уже приспособился, - мрачно ответил Лейтер. - Только коснешься - и девушка просто пылает страстью. Ладно, хватит шуточек. Давай все обдумаем. Как построим пловцов? Как отличать своих под водой? Нельзя ли из кортиков сделать копья? Зря людей терять не годится...
По внутренней связи раздался голос Петерсена:
- Внимание, экипаж! Говорит капитан. Сегодня по приказу Министерства ВМФ мы примем участие в операции, равносильной боевой. Операция связана с риском для жизни. То, что я расскажу, строго секретно и не подлежит разглашению...
x x x
Бонд, прикорнувший на койке дежурного офицера, проснулся по сигналу тревоги. По внутренней связи внятно повторяли:
- Приготовиться к погружению, приготовиться к погружению...
Койка заметно наклонилась, двигатель загудел по-новому. Бонд встал и пошел в штурманскую рубку. Лейтер был уже там.
Петерсен оторвался от радарного экрана:
- Похоже, вы не ошиблись. Яхта идет на пять миль впереди, по правому борту. Скорость тридцать узлов, бортовые огни потушены. Хотите посмотреть в перископ? Она здорово перелопачивает воду, след светится. Луны, правда, нет, но присмотритесь - видно белое пятно.
Бонд приник к резиновым окулярам. И через минуту, привыкнув к темноте, в мягком колыханье волн различил светлое пятнышко. Он выпрямился:
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги