Операция «Джокер». Личный шпион Президента

Глава 11 Сингулярность

Джинсы – еще неплохие, заношенность и потертость можно объяснить следованием прошлогодним fashion trends. Футболка – дешевая, зато новая и с забавной диаграммой How to start fiendship. To, что в английском слове «дружба» не хватает тамошней буквы «r» можно списать на шутку. Хуже с обвисшим свитером – очевидный минус! Но «репу» помыл, ряшку побрил, когти постриг. Нюхнул подмышку – дезодорант еще не выдохся, хотя потом чуток тянет. Сойдет! Главное – букет в руке и сюрприз в кармане. Точно по схеме, рекомендованной интернет-сайтами. Виолетта должна оценить старания. Валерий волновался как на первом свидании. Собственно, и шел на свое первое свидание: 27 лет и девственник! С девушками не везло катастрофически, со школы. Не то что переспать, даже потрогать не давали. Знакомства сразу умирали, отношения вообще не завязывались. И никто, даже сам, не понимал почему. Правда, Николай – друг с детства – бухтел что-то про фетишизм.

Самому Дрику фетишизм не мешал: тот предпочитал беременных, но снимал и обычных баб. Вспомнилось, как классе в шестом-седьмом, по инициативе Коляна, начали вечерами подглядывать через окно в душевой женского общежития. Их гоняли самые бдительные из купальщиц. Потом стекла закрасили белилами, пришлось перейти на окна квартир в микрорайоне. Там поток голых женских тел отсутствовал, зато можно выбирать нравящиеся объекты и следить за ними неделями. Валере сразу приглянулось, как противоположный пол раздевается/одевается, особенно, если медленно и грациозно. За этим занятием и застукал участковый, ловивший бомжей, что воровали продукты, вывешиваемые зимой в форточки. Скандальчик вышел: в школе склоняли, отчим выпорол. С вечерним вуаеризмом пришлось завязать, что не сильно расстроило, ибо нахлынул вал порнографии сначала печатной, потом виртуальной.

Офигенно привлекали чулки и колготки, не в сеточку, как у путан, а обычные черные, тоненькие. Они так соблазнительно растягивались на округлых икрах, так таинственно, до черноты, сгущались на щиколотках. У колготок была еще одна манящая особенность: делаясь откровенно прозрачными на пухлых бедрах, промежность они умудрялись скрывать темной пеленой таинственности. Двойственным оставалось восприятие швов на чулках, иногда те выглядели пикантно, порой противно. Постепенно сложилось убеждение, что впечатление зависит от ног, скорее даже от их хозяйки. Но ни фото, ни видео не создавали реальности – годились только для мастурбации. Нужна конкретная натура, которую можно рассматривать вживую, касаться. С ней можно экспериментировать, чтобы добиться максимального результата – вожделения. Именно она позволит, в конце концов, соединить черно-серую палитру воображаемого секса с телесно-розовой гаммой секса физического.

С тем и шел на свидание с лаборанткой и, по совместительству, дочкой АХД. Вчера обнадежила – сама подошла и спросила: «Ребята называют тебя гением. Это – правда? Приезжай ко мне вечером». Сегодня исключительный день. Во временном потоке образовалась сингулярность: нужно некоторое усилие и переформатированные обстоятельства позволят изменить его жизнь. Само бытие станет иным, а ведь оно определяет сознание. Математик уже чувствовал себя почти другим человеком. Не гением, а совсем нормальным, как миллионы вокруг, что спят друг с другом, что любят друг друга, а не изображения. А пока шел чуть клюя носом – большая болотная птица, не умеющая летать.

Механик даже в детстве не играл в шпионов, больше тянуло к железкам прочим штуковинам. Однако никогда не поздно: слежка за «Цаплей» увлекла. То есть, топтаться возле общаги тягостно. Когда «объект» (термины-то какие у москвича) вышел, ситуация изменилась – надо оставаться невидимым, подмечать каждое действие, а главное – не потерять из вида. Последнее просто – тип нес букет и двигался медленно, будто про себя бубнил или повторял слова, что скажет девушке. Ясно, идет на свидание, хотя далеко не ловелас: неуклюжий и застенчивый или, как описал его Федор, «чудаковатый». Во, похоже, добрался до цели. Новый дом в старой части города, нажимает кнопки в домофоне: ага, ему отвечают, значит, знает только номер квартиры, код для двери подъезда не получил. «Войти за ним?» – Приказано не вступать в контакт. Отбежал подальше, тщетно пытаясь через окна подъезда увидеть, куда и к кому прибыл «объект». По инструкции предстояло торчать на холоде и ждать час, потом сваливать. Убедившись, что «ботаник», не собирается выходить, поспешил домой: «Отлично! Задание выполнено и успею к футболу по ТВ».

Обо всем, кроме объекта, забывает «хвост», если он – любитель. Обученный филер действует осторожнее. Опытный профессионал, а Опера учили серьезно – наставники и шпионская жизнь – способен следить за тем, кто сам следит за другим, и даже за тем, кто, возможно, следит за тобой. Немного проконтролировав Механика, идущего за Щегловым, Федор остался доволен сноровкой новобранца, а позже и тем, что тот сразу по телефону доложил о результатах. «Одной заботой меньше – „наружка“ теперь имеется, пусть и простенькая». Еще порадовало, что за собой наблюдения не обнаружил и – особенно важно! – не чувствовал. Чувства, конечно, субъективны по сути своей: любил жену, думал, и она любит. Ан, нет – взяла и бросила. Понятно, с оперработой профукать брак легче легкого, а все-таки обидно. Вон, Алехин долго-долго жил с супругой, пока не застрелился, как широко известно. И лишь человек десять знают, что ветеран имитировал самоубийство, сделал пластику, сменил ФИО и – блин! – опять на Анне женился. Хитрец: спрятался на самом видном месте – у жены под юбкой. Любовь!

Секс – нужная вещь – присутствовал в нынешней жизни Опера. Навыки и умения имелись в избытке. Внешностью родители не обидели – не броской: рост средний, фигура пропорциональная, прическа в модном голливудском тренде. Вроде, заурядный типаж, пока для конспирации глаза делает пуговицами от сдержанного костюма европейского покроя. А включит «прожекторы» и у женщин мурашки по телу. Только на фига тратить силы на игры, пока свою «анну» не встретишь? С тем и побрел на базу: съемный коттедж – кошмар в стиле вертикальной «хрущевки».

Стекло покрыто конденсатом, душ и ванна уже давно парили без толка. Смыть грязь унижения не получалось: тело чистое, даже размокшее, а душа… Провела рукой, отражение прояснилось, отвращение к самой себе усилилось. Мимолетно глянула вновь: лицо сердечком, скулы высокие, изящный носик и ушки, губы бантиком. Со стороны – миловидная, если не красивая девушка чуть за двадцать. Вот только глаза-стекляшки цвета янтаря, воспаленные, без намека на иронию, без смешинок, даже крохотных. Будто всё-то они видели, всё-то понимают. И главным образом осознают собственную никчемность, негодность в чужом ей мире. В глубине глазниц затаилась боль, жалобный скулеж слышен оттуда. «Ненавижу!» – ударила рукой, потом бросила флакон с духами. Звон, картинка распалась и осыпалась. Потом ревела, плакала, стонала на диване, пока не сообразила – разум сумел собрать свои осколки, хотя бы некоторые – набрать номер матери. «Умираю! Привези таблетки!»

А начинался вечер с больших ожиданий. Математик явился вовремя, с цветами и запахом шампуня в волосах. Увидел столик, сервированный для тет-а-тет, даже со свечами. Что-то бухтел, а она ожидала, когда же оценит её достоинства и перейдет к сути. Вообще с парнями ей не везло со школы. Предки, тогда еще жили вместе, отправили в Коннектикут: «В Новой Англии образование лучшее в мире, станешь настоящей леди, будешь жить и работать в Нью-Йорке». Туфта! В классе полно иностранцев, американские соученики третировали пришельцев. В изоляции и жила с киргизкой-соседкой по комнате. Та вечерами от тоски заунывно пела на родном языке. Спросила её: «О чем?» – «О степи и конях. Что видела дома, о том и пою». Виолетта петь не умела, пыталась найти отдушину в спортивных танцах. Потом появился дружок – подросток на год старше. Милый, ухаживал, пока она ему не дала. На следующий день рассказал всему интернату, в подробностях, как наклонил русскую шлюху над партой, задрал клетчатую юбочку, стянул трусики и вдул. В соцсети «бойфренд» собрал сотню лайков. С тех пор девушка невзлюбила школьную форму и вообще шотландку, не говоря уже об англосаксах. Русская «девчонка с моторчиком» превратилась в ученицу с «синдромом дефицита внимания», которую пичкали риталином. Хотя лекарство причислено ко 2-й группе наркотических препаратов (вместе с кокаином и амфетамином), американские школьные правила разрешали его широко применять для «профилактики» СДВ.

Отец уехал с кем-то куда-то, денег у матери не стало, заграничное образование прервалось. Девушка вернулась в родные пенаты, но её не встретили эти древнеримские боги, покровители домашнего очага. В школе «американку» третировали, старых друзей не осталось, новых не завела. Последствия заокеанского «лечения» пришлось выправлять антидепрессантами. Тем не менее остались постоянная подавленность, заниженная самооценка, иные психические проблемы. Нет, мать билась как рыба об лед, устроилась в НИИ, сделала карьеру. До отпрыска руки дошли недавно – свозила к мозгоправу в Москву. Удачно, Виолетта начала выравниваться, даже к Математику руки протянула, увидела в нем родственную, ранимую душу. А тот!.. Ни обнять, ни приласкать, не говоря уже сексе. Извращенец заставил натянуть черные чулки – специально с собой принес. И так просил повернуться, и эдак, ползал, рассматривал с разных сторон. На жаждущую женщину, её тело и красоту – ноль внимания. Сам в итоге возбудился, без прелюдий влез сверху и сразу кончил, моментально превратившись в желе. Довольный убежал. «Урод!»

Валера летел по ночному городу на крыльях э… любви? Или счастья? Короче, летел. «Состоялось! Осуществил мечту!» Пять минут – полет нормальный: «Какие у нее коленки! Согнет ногу – чулок из почти черного станет серым, разогнет – опять черный!» Десять минут: «Сексуальности добавлял даже борт (Математик знал название как верхнего края трикотажного изделия, так и остальных частей): двойная вязка выше колена, чтобы лучше держался чулок, делала кожу под ним менее четкой. Только большая родинка виднелась словно сквозь туман». Пятнадцать минут: полет прерван появлением трех парней. Бить не стали, так, вкатили пендаля, не найдя денег в вывернутых карманах. Настроение не испортилось – у него есть женщина!

Исключительность часто путают с эксцентричностью. «Он – такой странный! Она – такая неординарная!» К психотерапевтам в России ходить не принято, да и где сыскать российских спецов данной профессии? Посему расстройства психики – слабые и не очень – окружающие обычно относят на особенности характера больного. А больным – долго ли, коротко ли, постоянно ли, временно ли – становится каждый десятый житель. Помочь страждущим получается плохо, если только они – не преступники, что так часто косят под психов. Им, в отличие от рядовых граждан, государство охотно предоставляет возможности обследоваться. Самые страшные экземпляры попадают в Институт судебной психиатрии им. Сербского. Именно тут пожилой профессор проводил первичное собеседование с мужчиной, зарезавшим жену и двух малолетних детей. В камере поздним вечером душегуб устроил то ли приступ, то ли спектакль. Пришлось приехать из дома и разбираться, ведь обострение или его симуляция – лучшее время для наблюдения и анализа. Демонстрация субъекту чернильных пятен Роршаха убедила в способности пациента видеть (или рассказывать, что видит) страшное и ужасное в каждой картинке. Настало время перейти к ассоциативному ряду.

– Буду называть слова, а вы, голубчик, говорите первое, что придет на ум. Понятно?

– Конечно, – изверг, которому грозил пожизненный срок за убийство сразу по трем пунктам ст. 105 УК РФ, демонстрировал ясность ума, который, дескать, только временами бывал замутнен.

– Лиса.

– Хитрая.

– Медведь.

– Косолапый.

– Лев.

– Ароныч.

Проскочивший намек на бытовой антисемитизм арестанта, уловившего еврейское происхождение эксперта, был зафиксирован и отсеян, как несущественный для цели исследования – убитая жена-то была русской. Профессор решил перейти к вопросам о семейных отношениях, начав с самых дальних родственников. Где на двоюродной сестре задремал, после нескольких секунд вновь встрепенулся.

– Ну, а с женой как живете? Дети есть? – пробормотал невпопад и осекся, виновато подняв взор на субъекта.

На врача смотрел зверь, таившийся в убийце, очевидно, давно, а не проснувшийся, когда тот, якобы, оказался в состоянии аффекта. Хитрый, расчетливый, смертельно опасный. Диагноз готов, хотя процедура требует провести другие тесты и собеседования. Кто-то скажет: «Глупая случайность». И будет прав, только психиатр не согласится: он тут такого понасмотрелся и наслушался, что перестал верить в случайности. Жужжание мобильника отвлекло.

– Слушаю.

– Извините, профессор, это – мать Виолетты, вашей пациентки из Ульяновска. Помните, мы в начале года были у вас по поводу её зависимости от антидепрессантов.

– Смутно. Напомните детали, милочка.

– Вы еще нашли у нее эйсоптрофобию… женский голос с легким армянским акцентом дрожал от волнения.

– А! Боязнь зеркал и изображений собственного лица! Редчайший случай, – психиатр нажал скрытую кнопку звонка, вызывая конвой для преступника. – Что случилось?

– У дочки депрессия, чуть самоубийство не случилось. А вы велели перекрыть ей доступ к лекарствам. Она так просит!

– Дайте что-нибудь из группы СИОЗСиН и немедленно привозите в Москву. Будем купировать, – профессор пожалел девушку, но не мать, которой предстояло вновь выложить круглую сумму за приватную консультацию и авиабилеты. Вот если бы дочь расчленила мамашу или наоборот, тогда другое дело, тогда бесплатно. Хотя в Ульяновске явно страдала исключительная особа. В литературе описан единственный случай редкой фобии: Императрица Анна Иоанновна избегала глядеть в зеркало, услышав предсказание, что умрет от собственного отражения. На Западе, вроде бы, появился второй экземпляр: говорят, кинозвезда Памела Андерсон сперва увеличила грудь до шестого размера, а потом стала тяготиться новым ликом как в зеркале, так и в фильмах со своим участием. В интернете пишут, поправилась, удалив импланты.

Добыть в ночном Ульяновске селективные ингибиторы обратного захвата серотонина и норадреналина нереально. Мать Лидии справилась – АХД и опять же армянка.

Дрик-старший высосал пятую бутылку пива, дурное настроение отказывалось улучшаться. Сходил облегчиться, подивился тишине в огромном, хотя и несуразном доме. Внешне тот напоминал многобашенный замок людоеда, внутренне – жилище охотника, заметно сократившего богатство земной фауны. Из чучел ему особенно симпатичен огромный секач, которого завалил еще до того, как начал отстреливать обитателей Африки. Жутковатая кабанья морда глядела со стены не столь укоризненно, как мирные олени, лани, антилопы. Отдельно от них устроилась носорожья башка, хотя её мелкие свинячьи глазки заставляли сомневаться в величии экспоната. Пустоту, образовавшуюся после отъезда сына, не могли заполнить запыленные творения таксидермистов. С женой Петр давно расстался, а последнюю временную пассию выгнал на днях. Раньше вице-губернаторские обязанности отнимали массу времени, опять же вокруг кишели люди. Теперь «друзья» исчезли, просители и прожектеры стремились к свежему обитателю кабинета в областном правительстве. Поток бабла, соответственно, обмелел, хотя прежние инвестиции в недвижимость давали солидный доход. Деньги приносили, а удовлетворение нет – не требовалось руководить, курировать, администрировать. Всегда жаловался на высокую загруженность, а нынче заскучал. Открыл шестую бутылку Staropramen – с младых ногтей обожал чешское пиво. Позже перепробовал сотни иных марок, путешествуя по Европе, и лишь укрепился в изначальном мнении. Как и в том, что жить надо в Ульяновске – пусть в данный момент грустно и бесцельно, а всё лучше, чем за границей.

Последняя мысль вновь вернула к волнению за сына, который нынче в Калифорнии. «И чего, дурак, не остался во флоридской квартире? Не ценит отцовский подарок. Оболтус!» Слова имеют разное содержание – в зависимости от обстоятельств. «Оболтус» в данном случае обозначало странноватые сексуальные наклонности отпрыска. Порой так не хочется называть черным то, что белым не является. «Мать, стерва, виновата! Вертихвостка за пацаном не следила, на сторону гуляла». Поток сознания унес в сторону: приходил чудаковатый тип из местного отделения Общенародного фронта, настоятельно рекомендовал Дрику выступить с инициативой возобновления финансирования лаборатории Жулина. Мол, «ваш сын внес личный вклад, его коллеги добились заметных успехов». Пришлось согласиться: после отставки наелся «заслуженного отдыха». Членство в комиссии по грантам – единственный шанс подключиться к местному руководству ОФ. «А там, глядишь…» Рука потянулась за седьмой бутылкой, энергично и с удовольствием. Настроение поднималось, как пена в хрустальной кружке. Взгляд носорога стал веселее, дружелюбнее, что ли. А еще можно открыть оружейный ящик, поласкать коллекцию ружей, разложив на сукне. Про сейф рядом (с денежным НЗ, важными документами и Колиной тетрадкой) даже не вспомнил. Зато на столе увидел телефонный аппарат: