Операция «Хамелеон»

ГЛАВА 7

Роберт привез Петра к советскому посольству без пяти минут девять.

— Встретимся на факультете. Ваш консул знает, где это, — сказал он, и «пежо» рванулся по узкой улочке, оставив Петра перед решетчатыми воротами, за которыми в глубине сада виднелся двухэтажный особняк.

Петр помедлил перед воротами. Справа от особняка, в тени деревьев манго, стояло несколько машин иностранных марок с красными номерами. Около них весело болтала группа африканцев в зеленой униформе и фуражках.

Заметив Петра, они вдруг замолчали. Потом один из них, судя по уверенности, с которой он держался, — старший, подошел к воротам и приветливо кивнул.

— Хэлло, сэр? Вам нужен кто-нибудь из советского посольства?

— Мне нужно к послу, — несколько неуверенно сказал Петр.

— Он вам назначил время? Гвианиец был дружествен, но строг.

— Пропустите его, Аде! — раздался в этот момент голос Глаголева, и сам он легко сбежал с невысокого крыльца особняка, на ходу поглядывая на часы.

— А вы пунктуальны. Алексей Владимирович это любит. Глаголев открыл калитку в воротах и приглашающе махнул рукой:

— Прошу!

Петр вошел, и они обменялись рукопожатиями.

Сегодня Глаголев показался ему гораздо проще, чем вчера. Он был без пиджака, в белой рубашке с длинными рукавами, галстук его был скромен, модные ботинки припорошены красной пылью. Очки задорно поблескивали.

Легонько подталкивая Петра в спину, он быстро провел его через приемную посольства — маленькую комнату, в которой за столиком сидела молодая женщина и что-то медленно выстукивала на машинке.

Она с любопытством посмотрела на Петра.

— Это Николаев, — на ходу сказал ей Глаголев. Она кивнула и приветливо улыбнулась, из чего Петр заключил, что о нем в посольстве все хорошо известно.

Пройдя по короткому коридору, они поднялись по скрипучей, красного дерева лестнице с шаткими перилами и натертыми до блеска ступенями на второй этаж и остановились на неширокой площадке, на которую выходило две двери — деревянная и железная.

— Референтура, — кивнул Глаголев на железную и легонько постучал в деревянную.

— Камин! (Войдите!) — послышалось оттуда по-английски, и Глаголев толкнул дверь.

Они вошли в просторную светлую комнату, две стены которой были сплошь стеклянными и занавешаны решетчатыми жалюзи из голубых пластмассовых планок.

Хозяин кабинета уже шел им навстречу от большого стола, заваленного книгами.

Он широко улыбался. Это был худощавый высокий человек в белой рубашке с длинными рукавами. Серый галстук аккуратно затянут. На легких серых брюках острые складки.

Волосы его отливали серебром, но лицо, тронутое желтоватым тропическим загаром, казалось удивительно молодым. Посол улыбнулся, показав великолепные белоснежные зубы, и представился:

— Алексей Владимирович…

Петр открыл было рот, чтобы назвать себя, но посол поднял руку:

— Знаю, знаю…

Он с любопытством оглядел Петра, чуть склонив голову набок.

— Значит, представитель советской африканистики…

— Аспирант Института истории, — уточнил Петр.

— Что ж, прошу!

Алексей Владимирович сделал приглашающий жест в сторону трех массивных кресел, стоявших возле низкого и круглого стеклянного столика. И пока Петр и Глаголев усаживались, достал из небольшого шкафчика, стоявшего рядом, ярко-красный термос и три чашки.

— Кофе! Только что сварен, — сказал он и разлил кофе по чашкам.

Затем достал оттуда же вазочку с печеньем и поставил ее на стол.

— Ну вот вы и здесь! — сказал он, усаживаясь в кресло и все с тем же любопытством глядя на Петра.

Петр поднес чашку к губам и мельком оглядел комнату. Стена, возле которой стоял письменный стол, была завешена огромной картой Гвиании. Вдоль нее на всем протяжении шел низкий и длинный шкаф, забитый книгами в ярких обложках. Петр почувствовал, что его охватывает зависть: это были книги по Африке. Он невольно вздохнул.

Посол усмехнулся:

— Знакомая реакция! При виде новых книг я веду себя так же. Он обернулся к Глаголеву:

— Вот видите, оказывается, товарищ Николаев интересуется не только кулачными боями!

И хотя в голосе посла были шутливые нотки, Петру стало невольно не по себе, и он мысленно приготовился к неприятному разговору.

Посол отпил кофе, помолчал.

— Ну ладно, — сказал наконец он. — С товарищем Глаголевым у нас уже была беседа.

Петр украдкой глянул на Глаголева. Тот слушал с непроницаемым лицом.

«А ему, видимо, здорово за меня попало», — подумал Петр.

— Товарищ Глаголев здесь ни при чем, — начал было он, но посол перебил его:

— Дело не в том, кто виноват. Но как вы, человек с университетским образованием, любящий книги… Так по крайней мере писал мне о вас ваш научный руководитель и мой старый друг профессор Иванников — и вдруг… пустились в кулачный бой.

Он усмехнулся и недоуменно пожал плечами.

— Честно говоря, вы всех нас здесь здорово подвели. Конечно, мы и эту кашу расхлебаем, и не такое бывало, но как же вы… как же вы не подумали, чем все это может кончиться?

В голосе его было искреннее огорчение, и Петр почувствовал, что, как мальчишка, заливается краской.

Посол легко поднялся из кресла и подошел к карте Гвиании.

— Собственно, мы должны были этого ожидать. Ситуация в стране настолько остра, что кое-кто здесь готов пойти на все, чтобы только скомпрометировать нашу, страну, — сказал он, разглядывая карту. — Лакомый кусочек: колумбит, нефть, арахис, какао, пальмовое масло. И за все это сегодня идет самая настоящая грызня. Англичане, бывшие хозяева Гвиании, дали ей независимость, но оставлять страну в покое и не собираются. А американцы, западные немцы, Израиль рвутся сюда изо всех сил. Это раз.

Он загнул мизинец на левой руке и обернулся к Петру.

— Второе. Внутри самой страны — недовольство. Рабочий класс здесь довольно развит, имеет боевые традиции, но расколот. Его поддерживают мелкая буржуазия, ремесленники, фермеры. Все они недовольны, что «гвианизация» проходит медленно — иностранцы все еще занимают важнейшие политические и экономические позиции в стране. С другой стороны, племенные вожди, крупные бизнесмены и профессиональные политиканы. Эти грызутся за власть. Они тоже против иностранцев, за то, чтобы вытеснить их и занять их позиции.

Посол улыбнулся:

— О них в Гвиании говорят, что их идеалы — белая жена, черный «мерседес» и разноцветная вилла.

— Но есть и такие, кому хорошо жилось и при колонизаторах, — произнес Глаголев.

Посол кивнул.

— Правильно. Именно из таких элементов западные державы создают здесь свою агентуру.

— А правительство? Как на все это смотрит правительство? В нашей печати о Гвиании пишется так мало, что…

Петр не окончил фразу.

— У нас ровные отношения, — осторожно начал посол. — Развиваются кое-какие контакты, есть небольшая торговля. Гвианийцам выгодно иметь с нами дело, но развитие советско-гвианийских отношений невыгодно Западу. Словом, западные страны делают все, чтобы затормозить развитие наших отношений, а при возможности — заморозить их совсем.

— Ну, а нейтралисты? Левые? Я видел листовку с предупреждением о забастовке. Это что? Серьезно? — с интересом спросил Петр.

— Еще как!

Лицо посла стало строгим.

— Профсоюзам Гвиании, кажется, удалось в конце концов договориться о совместных действиях. А этого здесь боятся как огня и западные державы, и те, кто на них ориентируется. Сейчас они будут лезть из кожи вон, чтобы не допустить создания единого фронта профсоюзов. Я уверен — они пойдут на все, на любые провокации, вплоть до обвинения нас, советских людей, в организации всеобщей забастовки.

— Старый прием! Кто в такое сейчас поверит! — иронически заметил Петр.

— Вы так думаете? — посол склонил голову набок и усмехнулся. — Старые приемы-то самые надежные.

Он посмотрел на Глаголева, словно ища поддержки.

— Особенно здесь, где люди не столь искушены во всем этом, как в Европе, — заметил консул.

Петр почувствовал, что опять краснеет.

«А ведь они опять это подводят ко вчерашней истории, — подумал он. — Действительно, как все глупо получилось! И я-то хорош! Нет, впредь надо быть умнее!»

Посол словно прочел его мысли и сразу переменил тему разговора.

— Ну, хватит пока о наших заботах. Поговорим о ваших. Профессор Иванников просит меня помочь вам с поездкой на Север. Конечно, ситуация в стране не совсем подходящая для этого, но попробуем. Кстати, ваш здешний метр, профессор Нортон, исключительно интересный человек. И с весом!

Посол многозначительно поднял указательный палец.

— Думаю, что с его помощью мы устроим вам эту поездку. Кстати, что это за история с письмом Дункана, о котором мне пишет Иванников?

После разговора у посла Глаголев затащил Петра в свой кабинет — крохотную комнатку, заваленную газетами, журналами, какими-то проспектами.

— Ну как вам понравился наш? — спросил Глаголев. И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Умница.

Петр кивнул, вспоминая, с каким увлечением слушал посол его рассказ о письме султана Каруны, о лорде Дункане. Чувствовалось, что он прекрасно знаком не только с внутренней и внешней политикой современной Гвиании.

Глаголев убрал в сейф какие-то бумаги.

— Кстати, вы ведь и не знаете, кого вы вчера вытащили из драки, — сказал он, поворачивая ключ в массивной стальной дверце. — Стива Коладе, племянника самого президента!

Петр вздохнул:

— Ох, как же я жалею, что влез в эту историю!

— Да?

Глаголев рассмеялся:

— Подождите, эта история еще вспомнится и вам лично, и всем нам! Вот поверьте мне.

Петр встал.

— Мне пора. Вот если бы вы меня еще подбросили сейчас в университет, было бы совсем хорошо.

— Уай нот? — сказал Глаголев по-английски, перевел: — Почему бы нет? — и они вышли из комнаты.