Операция «У Лукоморья…»

8

Ожидание становилось невыносимым. Кощей устал слоняться по пустому залу. Черти с докладом о проделанной работе не спешили.

– Горыныч!

В проеме среднего окна появилась огромная зубастая пасть на длинной зеленой шее.

– Чего тебе?

– Центральная? А где остальные? – рассеянно спросил Кощей, думая о чем-то своем.

– Спят. Притомились за день,– шмыгнула носом Центральная.

– Опять передрались? – полюбопытствовал Ко-щей, свесившись из окна во двор.

Центральная врала. Левая и правая головы не спали. Правая нога дракона придавливала правую голову, левая – левую. У правой головы под правым глазом багровел огромный фингал, у левой такое же украшение алело под левым глазом. Головы придушенно шипели, пожирая друг друга глазами. Левая умудрилась просунуть голову чуть-чуть вперед и теперь, яростно изгибаясь, как щенок, взятый за шкирку, пыталась укусить себя за левую ногу.

– Чего на этот раз не поделили? – вздохнул Кощей.

– А ну их! Дурищи,– раздраженно буркнула Центральная.– Заспорили, кто первый на это стадо гриппозное накинулся, Правая или Левая.

– Ну и кто первый? – поинтересовался Кощей.

– Да ты че, хозяин! Соображаешь, че спрашиваешь? Я ж Цент-раль-на-я! Да рази ж я кому позволю первому мою добычу рвать? Кто ж знал, что у них болезнь сродственная – ящер.

– Ящур, дубина,– поправил Кощей.

– Ну змий! – донеслось снизу.– Мы ему, можно сказать, почетное место доверили, а он… бей его, Правая!

Центральная голова дернулась и упала вниз. Оттуда донеслись звучные шлепки, хрип и повизгивание. Через некоторое время в окно вновь сунулась зеленая голова Центральной с разбитым носом.

– Ну так че надо-то, хозяин? – нервно спросила голова.– Видишь, недосуг мне. Проблемы у нас… внутренние.

– Мне бы на болото слетать. Чертей проведать.– Кощей вновь свесился из окна.– Должок за ними числится. Как, сгоняем, а?

Теперь правая нога держала левую голову, а левая – правую. Левая что-то сердито шипела Правой, подняв глаза вверх. Снизу, похоже, зрел заговор.

– Не,– мотнула головой Центральная,– никак нельзя. Эти дурачки сейчас в таком состоянии, что по дороге шеи пооткусают, а то и крылья перегрызут. Шмякнемся, и хана.

– Ну ладно,– вздохнул Кощей.– Давай наводи здесь порядок, но чтоб к вечеру был готов к вылету на боевое задание.

– Как же… полетит он вверх тормашками,– посулили снизу. Голова Центральной вновь дернулась, зубы клацнули о подоконник, и оконный проем опустел. Кощей не стал ждать, чем кончится сопение и пыхтение во дворе. Тяжело вздохнув, он проскрипел заклинание переноса и оказался на краю суверенного болота. Кощей не любил пользоваться этим заклинанием. Оно отнимало много энергии, и от него потом, как с похмелья, болела голова. А главное – чуть-чуть напутаешь с координатами и запросто можешь вляпаться в какую-нибудь неприятность. Вот и сейчас, вместо того чтобы прочно стоять на берегу на своих двоих, Кощей извивался как червяк в тщетной попытке дотянуться до соседней ветки огромного дуба. Крепкий сук, на котором он висел, нырнул под фалды его парадного фрака и вынырнул над загривком худосочной шеи владыки этих земель. Скоро Кощей понял, что так просто освободиться не удастся и придется колдовать повторно. Чертыхаясь про себя, Кощей собрался было произнести заклинание, как вдруг странные звуки снизу остановили его. Завывания неслись со стороны тропинки, ведущей к болоту. Кошачье трио старательно выводило:

Затрещали кусты, и в поле зрения Кощея появились три качающиеся фигуры, цепляющиеся друг за друга.

– Папа – наш человек! – торжественно провозгласил толстый черт со странным светящимся украшением на рогах. Остальные дружно закивали.

– А мы, козлы, его обидеть хотели,– всхлипнул щуплый черт с испуганным выражением лица.

– Эх, братаны, щас бы пахана поймать, по черепушке ему настучать.– Черт с отвисшей губой стукнул себя кулаком в грудь.– Мне ж перед папой стыдно! Должок за нами!

– Ниче, братва! Он еще на нас нарвется!

Бывалый попытался что-то изобразить пальцами, связка, держащая троицу, распалась, и черные фигуры оказались в партере.

Кощей потряс головой. Говорят вроде по-русски, а понять невозможно. Тем временем черти умудрились скучковаться и с натугой приняли вертикальное положение.

– А мы ему, братва, стрелку забьем,– проблеял Трус.

– Умница! – заорал Бывалый.

– А че это? – спросил Балбес.

– Ну… – неопределенно промычал Бывалый,– это стрела такая…

– Для Черепа нужна стрела о-го-го… – почесал затылок Балбес.– Эта подойдет? – И он постучал рогами по дубу, на котором висел Кощей.

– Вполне,– безапелляционно заявил Бывалый.– Навались, мужики!

Черти уперлись рогами в ствол и дружно заработали копытами. Дуб затрясся, но устоял.

– Не, братаны, все по уму надо, как папа учил.– Бывалый схватился за нашлепку на рогах.– Блин! Прилипла. Братаны, выручай!

Трус и Балбес уперлись рогами в бригадира и дружно рванули. Пластиковая бомба с чмоканьем отпустила рога.

– Лепи!

Бомбу шмякнули о шершавую кору у основания дуба, и вся честная компания села рядком в ожидании «стрелки». Кощей тоже ждал, сгорая от любопытства. О заклинании переноса он и думать забыл. Ждать пришлось недолго – на таймере оставалось всего десять секунд. Взрывная волна приподняла дуб метров на тридцать над землей, а Труса, Балбеса и Бывалого благополучно швырнула в родное болото. Благополучно, если не считать потери набедренной повязки Бывалого. Во время полета она зацепилась за корягу и осталась на берегу.

– Карты! – отчаянно заорал Бывалый.

– Где? – заволновались Трус и Балбес.

Бывалый, не тратя времени на объяснения, рванул обратно к берегу. Трус и Балбес ринулись вслед. Им повезло. На то место, откуда они сделали спринтерский рывок, с громким чавканьем вляпался дуб. Кощею повезло не меньше. Хотя тело его плавало в болотной жиже, голова торчала снаружи.

– Вот они, родимые,– донеслись до него умильные голоса чертей. Кощею это надоело.

– Эй, вы! – напустив на себя грозный вид, заорал Его Бессмертие.– Быстро ко мне!

– Череп! – радостно заорал Бывалый.

– Пахан! – возликовал Балбес.

– Бей его! – заверещал Трус, храбро ныряя в кусты.

– Ай да папа! Стрелка-то сработала! – восторженно вопил Бывалый.

При виде несущихся на него галопом чертей Кощей попытался произнести заклинание, одновременно втянув голову в плечи, хлебнул болотной жижи, закашлялся, но все же довел дело до конца и вместе с дубом рухнул посреди тронного зала, отчаянно чихая, кашляя и костеря недобросовестных наемников на чем свет стоит.

– Горыныч!

– Здеся мы,– послышались голоса из правого и левого окна. Кощей вытянул шею. Две головы с симметрично расположенными фингалами радостно смотрели на хозяина. Среднее окно было пусто.

– Помоги освободиться.

– Запросто, хозяин! – гаркнули головы и дружно ринулись вперед. Под мощными челюстями хрястнули толстые дубовые ветки, и Кощей с облегчением сорвал с себя ненавистный фрак.

– Где Центральная?

– Мы Центральные.– Головы переглянулись.– Ах да! – Они дружно вынырнули из своих окон и с трудом втиснулись в среднее.

– Мы Центральные,– пропыхтели они.

– Ну… а… эта-то… которая раньше… – ошарашенно спросил Кощей, пытаясь протиснуться сквозь них и выглянуть вниз.

– Смещена влево,– категорически заявила голова с фингалом под левым глазом.

– В пользу демократических сил с правым уклоном,– подтвердила голова с фингалом под правым глазом.

Кощей наконец умудрился протиснуться к подоконнику. Центральная действительно была смещена. Ее шея, сделав петлю под левой ногой, надежно удерживалась правой. Выпученные глаза с характерными кровоподтеками с двух сторон мрачно смотрели на Кощея снизу вверх.

– Ладно,– махнул рукой Кощей.– Отдыхайте до вечера.– А потом в бой! На Ивана!

Кощей уже понял, что миссия чертей в посаде Василисы окончилась полным крахом.

Пробуждение было тяжким. Сквозь плотный ватный туман пьяного угара до Ильи доносились чьи-то голоса. «Надо же так нажраться. Ну и погудели мы вчера… А с кем это я, собственно? – В голове капитана завертелись смутные воспоминания.– Банда Бекаса… заимка… братание с Иваном… потом вроде меня тепленького куда-то занесло. Два мужика каких-то… дорога… потом стол… опять с кем-то выпивали… Куда ты катишься, капитан? – Илья тяжко вздохнул и попытался перевернуться на правый бок. Стало еще неудобнее. Что-то жесткое вмялось в ребра. Илья недовольно зарычал и отбросил это что-то в сторону, не видя, как чья-то серая лапа остановила движение автомата.– С кем же я все-таки пил? Не могу вспомнить, черт!»

И тут перед мысленным взором капитана появились забавные рожицы Труса, Балбеса и Бывалого, умильно косящиеся на кувшин с медовухой. Илья как ошпаренный подскочил и привалился спиной к стене. Он вспомнил все… вплоть до белочек и Чебурашки. «Допился… Горячий-горячий… белый-белый… Отдельный номер в веселенькой палатке мне обеспечен».– И тут же самокритично поправился.– Насчет отдельной я, пожалуй, погорячился. Скорее всего, буду делить ее с Наполеоном и прокурором. Интересно, где я, на заимке или уже там… в палате? – Открывать глаза было страшно. Илья осторожно пощупал рукой стенку.– Бревно. Заимка,– облегченно вздохнул Илья,– живем. Пока мы не в палате, шансы еще есть».

– Старшой! Как там вертушка, еще не прибыла?– гаркнул капитан, не открывая глаз, во всю силу легких и тут же пожалел об этом. Что-то всполошенно заметалось по «заимке». Кудахтанье, гомон, чириканье, настороженное рычание. Все это перекрыл чей-то сердитый голос с характерным подквохтыванием.

– Очухался, ворог! Мало того что посадскую дружину без медовухи оставил, так еще и командовать норовишь?

Илья подпрыгнул как ошпаренный, но ватные ноги не удержали бравого капитана, и он сполз обратно на пол по бревенчатой стене с выпученными от удивления глазами. На спинке кресла си-дел петух, вперив огненный взор в Илью. По горнице метались куры, воробьи, индюки. В углу сидела пепельно-серая рысь, трясясь всем телом от страха. Рука непроизвольно потянулась к автомату и тут же отдернулась, наткнувшись на чью-то жесткую шерсть. Скосив глаза, капитан увидел матерого волка, с любопытством обнюхивающего автомат.

– Ты его еще лизни,– сердито посоветовал Илья. «Господи, спаси и сохрани! По второму кругу пошел…»

Волк тем не менее задумчиво посмотрел на Илью и послушно лизнул дуло.

– Булат… добрый булат. Сам ковал?

Илья отвалился от стены и пополз к выходу, нервно хихикая на ходу.

– Санитары, ау! Клиент созрел.– Надежды на благополучный исход таяли на глазах. Сил хватило доползти только до крыльца. Привалившись к косяку двери, капитан вновь прикрыл глаза, плюнув на привычные меры предосторожности. Пусть его галлюцинации делают что хотят. Теперь уже все равно.

Рысь осторожно выползла из своего угла и озабоченно обнюхала ведра.

– А с этим-то что делать будем? – Она с омерзением фыркнула, тряся головой.

Никита Авдеевич спрыгнул со своего насеста, строевым шагом подошел к ведрам, клювом скинул крышку с ближайшего, глянул внутрь одним глазом, затем, повернув голову, глянул другим и вынес свой вердикт:

– В выгребную яму зелье басурманское.

Это почему-то задело Илью за живое.

– Сначала попробуй, а потом оговаривай, глюк несчастный! Зелье что надо получилось. Вашей медовухи до него еще о-го-го!

– И попробую! – воинственно кукарекнул Никита Авдеевич.

– Вот тогда и побазарим, чье зелье лучше,– устало пробормотал Илья.

– Батюшка, и думать забудь! – замахала лапами рысь.

Петух сердито тряхнул гребешком и решительно заявил:

– Витязя Василисы вонючим пойлом не испугаешь.– Опустив клюв в ведро, Никита Авдеевич засосал приличную дозу, с натугой выдохнул, глянул мутнеющим взглядом на Илью и, оседая, посулил: – А за глюк ответишь.

– Батюшка, Никита Авдеевич! Что с тобой, родимый?

Рысь бросилась к окосевшему петуху, подняла его с пола, по-матерински прижала к своей груди. Воевода довольно закурлыкал и попытался крылом дотянуться до серого хвоста.

– У ты, медовая моя…

Послышался мягкий шлепок, и мимо Ильи пролетел пестрый комок, по дороге роняя перья. Воевода Василисы распластался в пыли в форме маленького самолетика, у которого хвост был задран гораздо выше носа.

– Так, ребятушки. Стол накрыт?

– Все сробили,– прочирикали воробьи.

– Тогда горницу подмести, зелье – в яму выгребную.

Никита Авдеевич при этих словах рыси сердито чихнул и завозился в пыли. В горнице раздался чей-то тихий, вкрадчивый голос с характерным подвыванием.

– А может, не стоит? Вдруг на какие нужды хозяйственные сгодится…

– Знаю я ваши нужды. Вылить!

В ответ послышались разочарованные вздохи. На пороге возник понурый волк с первым ведром в лапах. На его пути вырос взъерошенный петух.

– А ну поставь на место, пес! – грозно приказал воевода, пытаясь засучить невидимые рукава, отчего перья на крыльях встали дыбом. Волк от неожиданности сел на хвост и принялся затравленно озираться. Сзади до него донесся не менее грозный приказ.

– Я кому сказала «вылить»?

Волк боязливо покосился на петуха.

– Пасть порву,– проникновенно пообещал воевода.

Волк решительно бросил дужку ведра, одним прыжком слетел с крыльца и понесся в сторону леса.

– Сами разбирайтесь… – донесся до Ильи его удаляющийся вой. Петух гордо приосанился и покачивающейся походкой бывалого моряка пошел наводить порядок в горнице. Илья заинтересованно хмыкнул и из чистого любопытства пополз следом. «Белка, это, конечно, паршиво. Но какой полет фантазии… Ишь, чего мои глюки выделывают!» Он обессиленно ввалился в горницу, вольготно расположившись вдоль ведер.

Тем временем события внутри терема развивались своим чередом. По приказу Матрены гусаки дружно пошли в наступление. Загнанный в угол Никита Авдеевич истошно кукарекнул:

– Дружина! Ко-ко-ко мне!

Два индюка, нерешительно топтавшиеся посредине горницы, услышав клич воеводы, прорвали окружение и, сердито тряся пестрыми бородами, встали по бокам своего командира. Сотники привыкли к дисциплине. Тут Никита Авдеевич сообразил, что суженый Василисы уже перекрыл дорогу к заветным емкостям, и радостно кукарекнул:

– В атаку! Окружай их, Иван!

Ряд гусаков дрогнул. Мужички, привычные к сохе, были не робкого десятка, но, зная, что собой представляет воевода в гневе, да еще вкупе с двумя своими лучшими сотниками… Илья попытался приподнять голову. Это послужило сигналом к паническому бегству. Ивана в посаде помнили все… Из окон и дверей, роняя перья и оставляя клочки шерсти на затесах, повалила челядь Василисы.

– Орлы! – кукарекнул Никита Авдеевич гордо выпятившим грудь индюкам. Крылья воеводы уперлись в пол, клюв приподнялся.– Выношу вам свою воеводскую благодарность…

– Рады стараться, воевода-батюшка! – гаркнули индюки и дружно повернули головы в сторону ведер.

Никита Авдеевич был вояка старый, намек понял сразу, а потому, как бы продолжая начатую мысль, добавил:

– …и награждаю чаркой…

Индюки, не ожидая окончания речи, рванули к столу. Раздался звон бьющейся посуды. Сотники искали себе чарку посолиднее. Петух нетвердой походкой направился к ведрам и попытался вспорхнуть на них.

– Недолет,– пробормотал он, падая прямо в руки капитана. Илья, недолго думая, подкинул его вверх. Что-то загремело, захлопали крылья о бревенчатую стену.

– Перелет,– сообщил Никита Авдеевич из-за ведер.

– Не извольте беспокоиться, батюшка воевода. Мы и сами… – Индюки нетерпеливо топтались в ногах Ильи, пытаясь зачерпнуть чарками из открытого ведра. Крылья – не руки. Чарки булькнули и оказались на дне. Сотники переглянулись и, не сговариваясь, опустили клювы прямо в ведро.

– Орлы мои! – Петух выполз из-за ведер, ухватился клювом за ботинок капитана, подтянулся и вольготно расположился на его ногах.– Я воевода Василисы, а потому мое место здесь, в посаде. Буду с Ваней супостата бить!

– Правильное решение, батюшка! Нам, людям ратным, не пристало по кустам хорониться! – Изрядно окосевшие индюки стукнули себя крыльями в грудь.– Мы с тобой, батюшка. В ратном деле без хорошего сотоварища не обойтись.

– А Василису кто охранять будет? – грозно вопросил петух.

– Так, батюшка… сколько при ней ратников на поляне-то, не счесть, а вас здеся двое всего… – заволновались индюки, косясь на ведра.

– Не сметь прекословить! – сердито стукнул крылом по ноге Ильи Никита Авдеевич.– Бегом на поляну, и от Василисы ни на шаг!

Индюки тяжело вздохнули и, понурив головы, направились к выходу.

Посад опустел. Вечерело. Илья лежал на полу, с тоской глядя в потолок. Настроение было премерзкое. Голова болела жутко. Капитан пошевелил затекшими членами. Петух недовольно завозился в ногах. И тут вдруг до Ильи дошло, что галлюцинация вполне реально царапает шпорой его щиколотку. Капитан рывком приподнялся. От резкого движения боль в голове плеснулась, как огненная жидкость в чане. Илья осторожно тронул пальцем растрепанные перья петуха.

– Ко-ко-ко,– отозвался Никита Авдеевич.

– Петух,– глубокомысленно сказал капитан и взял воеводу в руки.– Самый обыкновенный. Живем, короче. Живем и трезвеем. Петя у нас уже самый обыкновенный, только какой-то задохлый.

Голова Никиты Авдеевича, безвольно висящая набок, чуточку приподнялась.

– Ваня… ты меня уважаешь?

– Нда-с, обыкновенный, но в дупель пьяный,– расстроился капитан.

– Это я пьяный? – возмутился воевода.

– Ты, Петя, ты…

– Никитой Авдеевичем меня нарекли, а не Петей.

– Пусть так,– отмахнулся Илья. Его мозг, разгоняя туман похмелья, уже лихорадочно просчитывал ситуацию. Что-то здесь не сходилось, ну не верил он ни в белку, ни в глюки. Интуиция ему подсказывала, что все это чушь. «Блин! Сплошное фэнтези в гротескном стиле… Стоп!» В памяти всплыл книжный развал и курносый продавец, совсем еще мальчишка, азартно рекламирующий какого-то Белянина. Илья, обычно не клюющий на рекламу, умудрился соблазниться и не пожалел об этом. Перечитал раза три. От души повеселился. Еще мысль дурная, помнится, посетила: классно мальчик отпуск провел, мне бы так оттянуться. Пусть не месяц… неделю… или хотя бы три дня. «Ай да Белянин, ай да… Как там дальше у Пушкина-то?.. Гм… молодец… Но удружил! Мерси, Андрюша!»

– Живем, Авдеич! – уже веселее сообщил Илья.– Сбылись мечты идиота.

– А раз так, то пора нам с тобой к битве готовиться. Вишь, солнце к долу клонится. Вот-вот нечисть поганая нагрянет. А ну, прислони-ка меня к стеночке на крылечке… вот так.– Петух удовлетворенно вздохнул. Палящий зной сменился приятной прохладой тихого июльского вечера. Легкий ветерок овевал пылающий гребешок воеводы. Илья, твердо решивший завязать, вынес из горницы кувшин кваса и ведро самогонки. Отхлебнул из кувшина и принялся озираться в поисках выгребной ямы. Не найдя таковой, присел рядом с Никитой Авдеевичем, поставив ведро на верхнюю ступеньку крыльца. Чувствовал себя на ногах капитан еще неуверенно.

– Лепота,– пробормотал чуток оклемавшийся на свежем воздухе петух. Он сидел, выставив растопыренные лапки вперед, для устойчивости опершись крыльями в дощечки крыльца. Солнечный диск уже полностью скрылся за горизонтом, напоминая о себе лишь узкой полоской розового заката, на фоне которого рельефно выступали могучие деревья дубравы, окружающей посад со всех сторон.

– И впрямь красиво,– согласился Илья, озирая окрестности. Взгляд его упал на трофейный рюкзак, выволоченный им с заимки. Габаритная штучка. С таким только по горам лазить. Обязательно грохнешься. Ему пришло в голову, что неплохо бы провести ревизию, ибо в пьяном угаре предыдущих суток толком не помнил даже, что там у него есть. Подтянув рюкзак поближе, капитан развязал тесемки и вытряхнул содержимое на крыльцо. Результаты осмотра заставили его почесать затылок.

– Ну, наркота понятно, «узи» – тоже, «Ф-1» – ладно, но световые-то им на хрена? – Капитан повертел перед глазами продолговатую гранату.– Нас бы так оснащали. А тут что? – Из боковых карманов Илья извлек запасные обоймы и толстую пачку денег, аккуратно завернутую в целлофановый пакет.– Ух, какой ты симпатичный,– польстил он Франклину, укоризненно смотревшему со стодолларовых купюр,– только вот цвет лица у тебя нездоровый. Зеленый. Видать, тоже накануне за воротник заложил, а похмелиться не догадался. Да сколько ж вас тут?

Капитан пересчитывать не стал и принялся запихивать все обратно. Как обычно, после разборки и сборки остались лишние детали. Световая граната и баксы упорно не хотели лезть на место.

– Ну и хрен с вами,– благодушно пробормотал Илья и рассовал все по карманам камуфляжки. Пачку пришлось делить пополам. Слишком она оказалась объемной. От этого занятия его оторвал вое-вода.

– Ну давай, Иван, рассказывай, как… ик!.. зелье это ч-ч-чудесное делаешь.

– Это можно.– Капитан закинул рюкзак в горницу и почесал зазудевшую грудь. Крест вновь ощутимо нагрелся.– Сначала берешь…

Поделиться опытом Илье помешал шум и гам, донесшийся до них сверху.

– Тормози, балда! Промажем!

– Отвали, я за посадку отвечаю!

– Еще чего! Сегодня моя очередь.

– Да ты че, дура! Тебя всегда налево тянет. Опять во что-нибудь вляпаемся. Я сажаю!

– Ты свои центристские замашки бросай! У нас теперь демократия. Все по очереди!

Что-то с шумом пронеслось над посадом.

– А чтоб тебя! Проскочили! Разворачивай, дубина!

– Это что за аппарат? Вертолет, что ли? – протянул Илья, удивленный странными переговорами пилотов.

– Горыныч летит.– Никита Авдеевич вновь попытался засучить рукава, отчего перья на крыльях еще больше встопорщились.– Щас мы ему морды бить будем… ик!

– Впервые о таком типе вертолета слышу…

Меж тем Горыныч, завершив крутой вираж, сделал повторную попытку произвести посадку. О том, что демократия победила, Илья понял по взметнувшимся в небо бревнам частокола с левой стороны посада.

– У-у-у е-мое!!! – взвыл Горыныч, рванув вверх.– Говорил же, не лезь! Все! Я сажаю!

– Фигушки, моя очередь,– раздался голос справа. Это стоило посаду частокола с правой стороны. Третья попытка была более удачной. Сметя по дороге останки костра и чан, Горыныч затормозил в десяти шагах от крыльца, запаленно дыша всеми тремя головами. Илья, впрочем, в наступивших сумерках голов не разглядел, но конструкция странного «аппарата» его заинтересовала. Он хлебнул еще из кувшина, поставил его на крыльцо, крякнул и не спеша двинулся к «вертолету». Горыныч, при виде которого народ, как правило, разбегался и забивался по щелям да подвалам, был немного удивлен наглостью этой козявки. Головы переглянулись и дружно нырнули вниз. Илья тем временем подошел к тумбообразной лапе дракона, попинал чешуйчатые ромбические пластины, отливающие зеленью, вытащил тесак побратима и попытался подковырнуть одну. Лапа Горыныча нервно дернулась. Щекотки он не любил.

– Интересная облицовочка,– пробормотал Илья. Тут он заметил когти, глубоко вонзившиеся в плотно утрамбованную землю подворья.– Надо же,– восхитился капитан,– и фиксаторы на шипах. Очень оригинальное решение. Ну-с, а тут у нас что? – И Илья, освеженный квасом, с видом экскурсанта двинулся под брюхо чудовища, высоко задрав голову, осматривая фюзеляж «вертолета» неведомой конструкции. За ним по пятам молча ползли Правая, Левая и Центральная. Им тоже стало интересно. Тут Илья дошел до места стыковки фюзеляжа с частоколом посада. Из-под развороченных пластин сочилась желтоватая жидкость.

– Вот в чем дело,– хмыкнул капитан,– баки пробило. Горючее течет. Видать, вынужденная посадка. То-то пилоты нервничали. Ну, это поправимо.– И Илья, используя навыки боевого карате, занялся ремонтом, колошматя по пластинам ребром ладони. Пластины с резким щелчком фиксировались на своих местах, и вскоре Илья с удовлетворением отметил, что течь прекратилась. Горыныч был тоже удовлетворен и смотрел на новоявленного «доктора» уже более доброжелательно всеми шестью глазами. А экскурсия тем временем приблизилась к хвостовой части фюзеляжа, где Илья заметил нечто, отдаленно напоминающее бомболюк. Расположен он был высоковато, а потому капитан, к счастью для него и Горыныча, не стал изучать эту часть конструкции и вышел под звездное небо. Сделал он это очень вовремя, ибо в тот момент его соратник по борьбе с нечистью, отчаявшись найти морды, которые он так жаждал набить, доковылял до левого бока Горыныча и после громогласного «кукареку» заорал во всю глотку:

– Ну ты, червяк-переросток! Покажь харю! Я ее чистить буду!

Истошный вопль петуха заставил Левую рвануть влево, Правую вправо, а Центральную вперед. Левая шея подрубила левые ноги, Правая – правые, а Центральная боднула хвост. Многотонная туша ящера разом осела, припечатав длинные шеи к земле. С изумлением смотрел Илья на жалобно выпученные глаза Центральной, глядящие на него из-под хвоста. До него наконец-то дошло, что собой представляла конструкция странного «аппарата». Никита Авдеевич восторженно заквохтал, радуясь произведенному эффекту. Петуха явно штормило, но никакая качка не могла сбить воеводу с курса. Он увидел цель! Левая придушенно шипела, едва выглядывая из-под придавившей ее ноги. Никита Авдеевич попытался поставить ногу на голову поверженного врага, но она едва доставала до нижней губы. Потеряв равновесие, воевода шлепнулся на землю, очень обиделся и вновь заорал:

– Ваня! Бей его! Я свою уже уделал!

– Щас, Горыныч, обожди чуток,– ошарашенный таким поворотом событий, засуетился Илья.– Ты потерпи, я что-нибудь придумаю.

Он, спотыкаясь, обежал вокруг дракона, оценивая обстановку, по пути схватил петуха за ногу, отволок в горницу, сердито шикнув:

– Сиди и не высовывайся, вояка! Это ж уникальное животное. В Красной книге хрен найдешь, а ты…

Илья махнул рукой и бегом рванул обратно. В голове у него созрел план действий.

– Горыныч! – заорал он, обращаясь преимущественно к Центральной.– Действуй по моей команде! Понял?

Глаза Центральной яростно заморгали, давая знать: все, мол, понял, только поторопись, а то дышать очень хочется.

– Крылья вверх! – С резким хлопком расправились крылья, затмевая звезды над головой капитана.– Хвост поднять!

Горыныч послушно поднял хвост.

– Как скажу «взлет», бей крыльями что есть силы! Понял?

Глаза Центральной вновь замигали, выражая полную готовность.

– Взлет! – рявкнул Илья и подкрепил свою команду, вонзив тесак в «бомболюк вертолета».

Воздушной волной капитана отшвырнуло метра на три. Горыныч взметнулся вверх и запрыгал по подворью, схватившись крыльями за «бомболюк». Удовлетворенный успешной операцией по спасению жизни редкого животного, настолько редкого, что его даже в Красную книгу занести не удосужились, капитан вернулся на крыльцо, стараясь по дороге не попасть под «танцующего» Горыныча. Последний вскоре устал прыгать и повернулся к «доктору». Шесть налитых кровью глаз впились в капитана, невозмутимо примащивавшегося на верхней ступеньке.

– Ну ты! Знахарь-недоучка! Коновал несчастный! Че, других способов нет?

– Э, братан. Да ты в этой глухомани от жизни отстал,– спокойно ответил Илья, с удовольствием отхлебывая из кувшина.– Самым продвинутым методом лечу. Китайская медицина. Иглоукалывание называется. Панацея от всех бед.

– Ты мне что, панацею туда засунул? – Центральная голова нырнула под хвост.

– Тащи ее оттуда,– загомонили Правая и Левая.

– Поздно,– успокоил их капитан,– теперь пока сама не рассосется…

– Дурацкий метод,– категорично заявила Левая.

– Зато эффективный,– возразил Илья.

– Непонятно только, как он работает.– Правая вопросительно уставилась на невозмутимого «доктора».

– Понимаешь, Горыныч,– с самым серьезным видом пустился в объяснения капитан,– вот, предположим, голова у тебя болит…

– Какая? – потребовала уточнения левая голова.

– Не важно,– отмахнулся Илья.– Так вот, китайцы в таких случаях берут иголку и втыкают ее себе в мягкое место.

– А нам куда? – Правая голова осмотрела свою бронированную шкуру.– У нас мягких мест нет.

– Ну а ваша подруга что сейчас изучает?

Правая и Левая посмотрели на Центральную, упорно ищущую панацею.

– Ну хорошо,– согласилась Правая,– укололи, а дальше что?

– А дальше, как и задумано. Головная боль проходит.

– Почему? – не поняла Правая.

– Я думаю, потому что в другом месте больнее,– дошло до Левой.

– Ну уж нетушки,– возмутилась Правая,– так не пойдет, у Центральной постоянно башка трещит, а мы страдать должны?

– С чего это она у нее трещит? – заинтересовался Илья.

– Так она у нас Центральная,– ехидно пояснила Левая.

– Вот и приходится иногда ее… одергивать,– дополнила Правая,– чтоб не зазнавалась шибко.

– Понятно, все как у людей. Тогда могу предложить французский метод.– Илья откровенно развлекался.– Старая добрая гильотина.

– И что, тоже полегчает? – Центральной надоело изучать бомболюк, и она вынырнула наружу.

– Стопроцентно.

– Это как?

Илья выразительно провел себе ребром ладони по шее:

– Болеть будет нечему.

– Китайская медицина мне больше нравится,– мрачно сказала Центральная.

– Это с какой стороны посмотреть,– хмыкнула Левая, переглянувшись с Правой.

– Стоп! – вмешался Илья, нутром почуяв назревающий скандал. Он был в принципе не против, прекрасно понимая, что дракон сюда прибыл не просто так, а, скорее всего, по его душу, но ему жалко было вымирающий вид.– Вы о цели своего визита не забыли? Чем, так сказать, обязан?

Капитан почему-то был абсолютно уверен, что задурит простодушному Горынычу голову, да и крест… Крест!!! То, что уже давно спокойно приняло его подсознание, только сейчас обрело конкретные словесные формы. У него есть свой Меч Без Имени! «Звоночек» никуда не делся. Просто он трансформировался, переместился в крест. Опасность – крест горячий. Чем больше опасность, тем горячее. Илья торопливо сунул руку за пазуху. «Звоночек» был едва теплый.

– Ну и?..

– Да мы… это… биться с тобой прилетели,– смущенно выдавила из себя Центральная.– А может, ты не Иван?

– Иван,– разочаровал ее Илья, засучивая рукава.– Ох и жаль мне вас, ребята. Сказали б хоть, что умеете, чтоб сразу я вас не до смерти… Сами понимаете… уж больно вы симпатичные. Обидно…

Головы сбились в кучку, о чем-то усиленно шушукаясь. После небольшой заминки Правая и Левая вытолкнули Центральную вперед.

– Из драконьего племени мы,– отрапортовала Центральная.– Силушкой не обижены, огнем плеваться можем, ну и в магии кое-что смыслим.

– И это все? – сделал круглые глаза капитан.

– Все,– стушевалась Центральная.

– Нда-а-ас, не густо. Ну, выбирайте, с чего начнем?

Головы опять организовали кружок. Спорили они долго и азартно, постепенно повышая голоса. До Ильи стали доноситься отдельные фразы:

– …не вздумай! Отколь нам знать, сколько у него гильотин энтих али еще чего позаковыристей в запасе…

– Огонь!

– Лучше магией. Супротив нашей только Кощей да Яга выстоять могут.

Наконец головы пришли к консенсусу.

– Мы тут посовещались,– деловито сообщила Центральная,– и я решила: будем кто кого перемагичит.

– Добро,– усмехнулся капитан.– Что бы вам такое попроще… Ну, скажем, для начала… достаньте с неба звездочку.

– Че? – дружно выдохнули головы.

– Да они на такой высоте приколочены…

– Сколько раз пытались долететь…

– Чуть не задохлись…

– Ох, как у вас здесь все запущено,– скорбно покачал головой Илья.– У нас этому сызмальства учат.

– Неужто можешь? – выдохнула Правая.

– Невероятно,– замотала головой Центральная.

– Брешет,– уверенно заявила Левая.

– Я брешу? – возмутился Илья.– Спорим, достану?

– Спорим!

– На что?

– А на что хочешь! – азартно выдала Левая.

– Продуешь – поступаешь в мою команду и слушаешь как отца родного. И иначе как папой не называешь. Согласна?

– Идет!

– Ладно.– Илья приподнялся и поднял руки кверху: – Зажмурьтесь, дурачье.

– Зачем? – подозрительно спросила Левая.

– Вы в этих вопросах, оказывается, такие слабаки, что первый этап заклинания вам лучше не видеть.

– Почему? – боязливо спросили Правая и Центральная.

– Ослепнете на всю жизнь.

– А как же… – открыла было пасть Левая, но Илья ее бесцеремонно прервал:

– По моей команде на счет «три» глазки откроете, и любуйтесь на здоровье. Согласны?

Головы робко переглянулись.

– О вас же забочусь. Ну… пеняйте на себя.

Горыныч торопливо зажмурился. Илья не спеша достал гранату, выдернул чеку и что есть силы швырнул ее вверх.

– Раз, два, три,– продекламировал он уже изнутри терема.

Горыныч послушно открыл глаза…