Операция "Раскол"

ГЛАВА 1. СВИДАНИЕ НА СКАМЕЙКЕ В ПАРКЕ

Сильный ветер поднимал клубы послевоенной пыли, несколько оживляя безжизненные развалины. Кругом царили разруха и грязь, которые превратились в последние годы в такую же характерную принадлежность Варшавы, как и река Висла. Редкий трамвай громыхал по рельсам, рассыпая под дугой искры, освещавшие разбитые немецкими снарядами дома – красноречивое доказательство разрушительной мощи вермахта. Зимнее небо, подобно серому одеялу, нависло над городом, придавая ему еще более хмурый вид. Вот появился взвод советских солдат – все в грязных сапогах и поношенной форме; чувствуется, что дух их подавлен окружающей атмосферой ненависти. Им было трудно понять ее причину: разве они в конце концов не освободили Польшу от нацистского врага, так безжалостно разрушившего этот некогда прекрасный город? Политрук, пытаясь дать ответ на этот вопрос, утверждал: реакционеры все еще сохраняют влияние на польский народ; враги и их агентура, как, например, католическая церковь, проникли повсюду: пока они не будут выкорчеваны, оголтелая кампания лжи против Красной Армии и ее великого вождя Иосифа Виссарионовича Сталина будет продолжаться. И все же солдаты были обескуражены. Победа не должна быть такой.

Укрывшись среди развалин здания (некогда здесь был магазин), капитан Майкл Салливен наблюдал за солдатами, хотя у него и не было необходимости прятаться, поскольку документы были в порядке. К тому же он мог отлично аргументировать причину своего пребывания в этой части города, редко посещаемой иностранцами. И все же он рассудил: лучше не бросаться в глаза ни русским, ни полякам.

Чувство опасности не оставляло его, и Салливен не был уверен, что, если сейчас с ним кто-нибудь заговорит, он сможет сдержать волнение в голосе. Конечно, вероятность того, что Советы готовят ему ловушку, чрезвычайно велика. Даже Лондон, потребовавший от него пойти на данную встречу, признавал это. И тем не менее вероятность, что этот поляк в самом деле желает переметнуться на сторону Запада, представлялась настолько привлекательной и перспективной, что Лондон распорядился: каким бы ни был риск, встреча должна состояться.

Были приняты все меры предосторожности, чтобы избежать возможного провала. Салливен – глава службы Интеллидженс сервис в Польше – был полностью отстранен от работы со своей агентурной сетью и больше не занимался ее реорганизацией. Как только Салливен был задействован в этой операции, в Варшаву прибыл новый резидент, сменивший его. Самые ценные из известных Салливену агентов были отозваны из страны на случай, если его схватят и он под пыткой будет вынужден назвать их имена. По той же причине от Салливена было скрыто, кто является новым резидентом.

От разработанной и созданной им в 1945 году системы связи полностью отказались, была создана новая система. Известные Салливену люди в соседних странах, как англичане, так и местные, были оповещены об опасности и некоторые из них отозваны. Секретная разведывательная служба (Интеллидженс сервис) Его Величества не любила оставлять события на произвол судьбы. Поэтому на случай, если Салливен сам попадет в ловушку, все должно быть подготовлено к тому, чтобы любая информация, которую он мог бы предоставить другой стороне, имела бы лишь историческую ценность. Конечно, в том, что делалось, существовала большая доля риска. Поспешный ввод в действие новых людей увеличивал опасность внедрения в агентурную сеть двойников. И в самом деле, кое-кто в Лондоне возражал против выхода Салливена на встречу: они опасались коварного русского заговора с целью вынудить Интеллидженс сервис дезорганизовать свою эффективную разведывательную сеть в Польше, что позволит русским перехватывать каждого вновь прибывающего агента и вместо него внедрять своих людей. Эта точка зрения была отклонена, поскольку, как любил говорить сэр Стьюарт Мензис – глава Интеллидженс сервис, «как только вы наделили противника всеохватывающим высшим разумом, у вас не остается иного выбора, как ничего не делать».

Даже известие о том, что англичане «накололи» активного агента МГБ, которого они в случае необходимости могли бы обменять на него, не могло восстановить спокойствие в душе Салливена. Он достаточно долго работал в Восточной Европе, чтобы знать, сколь многого могут добиться следователи от человека за считанные дни. (МГБ – советское Министерство государственной безопасности, руководившее разведывательной службой за рубежом, в 1954 году было преобразовано в КГБ – Комитет государственной безопасности.)

Одним из самых важных звеньев в шпионской сети является легальный представитель, своего рода «посол от шпионов», в стране, где он аккредитован. Этот так называемый «легал» не знает никаких деталей организации шпионской деятельности своего государства в стране пребывания, но он может быстро установить контакт с резидентом, которому подчинен. Его задача состоит в установлении связей с местными жителями, в получении сведений от властей страны, способных заинтересовать его резидента; и он должен вообще помогать распутывать всякие сложные проблемы, которые неизбежно возникают в связи со шпионской деятельностью. Другая сторона, конечно, знает, кто он в действительности. Среди своих же только послу (и даже не всегда) разрешается знать, каковы его истинные функции.

…Все это дело началось для Салливена через три недели после того, как тот поляк установил контакт с англичанином – «легалом», заявив, что он хотел бы завязать определенное сотрудничество с Западом. После этого «легал» доложил о происшедшем Салливену вместе с данными на поляка. Последнему немедленно была дана кличка – Алис. Алис дал понять, что если англичане заинтересуются им, то он согласен встретиться только с самим резидентом, эта встреча должна произойти в течение трех недель в заранее обусловленном месте. Долго не раздумывая, Лондон решил, что Салливен должен пойти на эту встречу. Сейчас он с горечью думал, что если дело кончится провалом, то в лучшем случае ему предстоит пережить несколько неприятных дней, в худшем – получить пулю в затылок.

Во многих отношениях Салливен (это почти наверняка не было его настоящим именем) был типичным представителем своей профессии. Он получил традиционное образование: школа, Кембриджский университет, служба в армии, а во время войны – работа в Управлении специальных операций. Его перевод в Интеллидженс сервис произошел благодаря всего лишь одному обстоятельству: он бегло говорил по-польски. Его отец был бумажным фабрикантом и вел дела почти исключительно с поляками. В связи с этим он сам выучил польский язык и настоял на том, чтобы на нем разговаривали дома. В результате Салливен получил квалификацию специалиста в области восточноевропейских языков. Но Интеллидженс сервис связывала с ним более важные планы. С начала 40-х годов английская разведка полагала, что поражение Германии, возможно, приведет к еще большей войне с Россией из-за Польши. И поэтому Салливена держали в стороне от поляков с тем, чтобы он никоим образом не был бы перед ними скомпрометирован.

Как только Польша была освобождена, Салливен прибыл туда в качестве главы английской службы по оказанию помощи. Используя свое официальное положение в качестве прикрытия, он создал одну из самых сложных и хорошо организованных сетей политической разведки из действовавших в то время в.мире. Его сеть стала центром мощного антикоммунистического, антирусского Сопротивления. Известные антикоммунисты переправлялись в безопасные места – иногда из тюрем; саботаж и терроризм использовались также очень широко. Он организовывал распространение зловещих слухов: о недостатках продовольствия, волнениях в провинциях, предстоящей коллективизации крестьянских хозяйств, надругательстве над святыми местами. Бывших служащих антикоммунистической польской армии, которая храбро сражалась против Германии, подстрекали сохранять оружие, дожидаясь момента, когда начнется контрреволюция. В 1945 году, выполняя инструкции центра, Салливен и его агенты помогли организовать широкие антисемитские выступления, в том числе в Кракове. На первых порах возникали ситуации, когда казалось, что успех (восстание в масштабе всей страны с целью свержения правительства) совсем близок. Но, увы, шел 1948 год, и Салливен понимал, что битва на этом этапе проиграна. Польская тайная полиция (известная любому гражданину как «УБ» или «Безпека») сумела установить свой контроль в стране. А после того, как они достигли этого с помощью советских советников, вряд ли можно было ожидать, что польские спецслужбы легко откажутся от своих достижений. Поначалу казалось, что люди Салливена (почти все они были польскими гражданами) обладают каким-то иммунитетом: они свободно разъезжали по стране, сея смятение и хаос. Теперь же почти ежедневно кого-нибудь из них арестовывали. В результате, когда коммунисты полностью обеспечили свою власть в Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии и Албании, машина сталинского террора начала действовать в полную силу. Если прежде Салливен находил благоприятную почву для своей деятельности, то теперь эта почва стала бесплодной, так как население, которому внушили, что все беды являются результатом военных приготовлений Запада, становилось все более напуганным и враждебным. Хотя Салливен никогда не сомневался в справедливости своего дела, сейчас он все больше задумывался о его бесполезности. Он устал. Все труднее становилось планировать ту или иную операцию. Многие из его лучших людей были арестованы. Он больше не обладал прежней организацией, или внутренними контактами, и ныне, как бы подчеркивая изменившееся положение, его решили вывести из подполья, чтобы свести с человеком, который был… одним из его главных противников.

Салливен медленно шел по своему маршруту. Видимо, произошло очередное короткое замыкание – ни один из уличных фонарей не горел. Натыкаясь на неубранные обломки кирпича, он добрался до скамейки, стоявшей среди старых укреплений. Посмотрел на часы: до встречи оставалось пять минут. Он пришел раньше времени: явное нарушение дисциплины, что недопустимо. Ведь время – это передний край обороны агента. Или вы приходите вовремя, или совсем не приходите – таков закон.

Салливен сел на скамейку, с опаской осмотрелся. Лишь огромным усилием воли он удержал себя от того, чтобы не вернуться в свою уютную комнату в отеле «Полония». Тут он увидел Алиса, осторожно обходящего стену и пробирающегося между камнями. Салливен удивился, что поляк так молод. На минуту возникла мысль, что, быть может, это не тот, кого он ждет. Но затем он вспомнил, что Алис должен быть не старше тридцати двух лет.

Человек подал знак Салливену оставаться на месте. На нем был потрепанный синий костюм, поверх которого накинут очень длинный дождевик. Он бодро улыбнулся и присел рядом.

– Я тут, – несколько бессмысленно сказал Салливен. – Вы хотите что-то предложить?

Алис утвердительно кивнул. Его звали Йозеф Святло. Хотя его лицо было совершенно незнакомо Салливену, это был один из двенадцати людей, наиболее влиятельных и внушавших страх в Польше.

Да, у него было предложение: подполковник Йозеф Святло вознамерился изменить своей стране…