Оранжевая собака из воздушных шаров. Дутые сенсации и подлинные шедевры: что и как на рынке современного искусства

Глава 7. «Сотбис» и Third Point

За объявлениями о рекордных продажах и успешных сделках скрывается постоянный конфликт между аукционными домами, фирмами и акционерами. Что продавать, какую тактику ведения бизнеса выбрать, какими стратегиями руководствоваться и, главное, как увеличить доходность и размеры бонусов – мнения по этим вопросам расходятся самым радикальным образом. Иногда эти споры выплескиваются на первые полосы бизнес-разделов в газетах.

Начиная с 2013 года в течение полутора лет пятеро активных инвесторов завладели ключевыми пакетами обыкновенных акций аукционного дома «Сотбис», старейшей фирмы на нью-йоркской фондовой бирже. В августе 2013 года Нельсон Пельц приобрел 3 процента акций через свою компанию Trian Fund Management. Несколько недель спустя Мик Макгуайр из Marcato Capital Management приобрел 6,6 процента. В сентябре Дэниэл Леб купил долю в 9,3 процента через нью-йоркский хедж-фонд Third Point.

В начале 2015 года институциональные акционеры – Морган Стенли и инвестиционная корпорация BlackRock на двоих увеличили свою долю в акциях «Сотбис» до 12,2 процента. Контрольным пакетом акций это не назовешь, но фонды активных инвесторов обладают непропорциональной властью из-за пассивности большого числа акционеров. Институциональные инвесторы, пенсионные и паевые фонды часто не голосуют по акциям. При такой пассивности активный инвестор, при поддержке четырех остальных, мог заполучить оперативный контроль над «Сотбис».

Менеджер хедж-фонда Third Point Дэниэл Леб как раз и стал таким инвестором. В октябре 2013 года – в разгар аукционных событий, речь о которых шла в предыдущих главах, – он прислал в «Сотбис» письмо, в котором довольно ядовито напоминал, что отныне является крупнейшим акционером фирмы, и назвал аукционный дом «картиной старого мастера, нуждающейся в срочной реставрации»[22].

Далее в своем письме Леб подвергает сомнению компетентность членов правления «Сотбис», обвиняя их в том, что они не задействуют должным образом Интернет и мало чего добились на китайском рынке искусства. Основная критика была направлена в адрес исполнительного директора Уильяма Рупрехта. Леб утверждал, что под руководством Рупрехта расходы на маркетинг, зарплаты сотрудников и администрирование вышли из-под контроля. Отказ от комиссионных и участие консигнантов в премии покупателя привели к сокращению размеров прибыли. Леб также критиковал низкую операционную рентабельность компании и снижение ее доли на рынке в сравнении с «Кристис».

Менеджеры американских фондов, выступающие как активные инвесторы, годами пытались с помощью своих инвестиций влиять на те фирмы, которые считали экономически неэффективными. Леб был первым, кто взялся за аукционный дом. Обычно фонды приобретают небольшие пакеты акций – как правило, около 5 процентов, – а затем предъявляют менеджменту список требований. Они часто заявляют свои притязания публично, чтобы заручиться поддержкой других акционеров, и могут потребовать включить владельца пакета в совет директоров, сменить руководство, оптимизировать издержки, продать экономически неэффективные дочерние структуры, вернуть акционерам наличность или предложить партнера для слияния.

Леб обычно приобретал долю в компании, требовал произвести стратегические изменения, а затем продавал эту долю, когда цена на акции возрастала. Первым шагом с его стороны, как и в случае с «Сотбис», часто было письмо, адресованное менеджменту компании и параллельно переданное в прессу. В письме содержались компрометирующие факты, обнаруженные аналитиками фонда. Журнал Bloomberg Markets приводит слова Леба: «Иногда, чтобы упрочить свою репутацию для последующего общения с не слишком добросовестными руководителями компании, полезно повесить кого-нибудь на площади»[23].

Одно из предложений Леба заключалось в том, что «Сотбис» стоит конкурировать с другими аукционными домами в области качества услуг и экспертных знаний, а не цен. Во-вторых, фирма, по его мнению, должна функционировать как коммерческий банк в сфере искусства, сочетая консультационные и финансовые функции и имея произведения искусства в собственности, – это означало бы приобретение их у клиентов и перепродажу с прибылью. Леб утверждал, что «Сотбис» слишком много внимания уделяет «топовым клиентам» и особо ценным лотам, игнорируя лоты меньшей ценности. «Кристис» же, напротив, используя новые технологии, сумел захватить сегмент недорогих лотов. В письме Леба была одна показательная деталь: несмотря на декларированный интерес «Сотбис» к верхнему сегменту, на рынке предметов искусства стоимостью более 1 миллиона долларов доля фирмы была меньше, чем у «Кристис».

Леб не упомянул, что котировки акций «Сотбис» к моменту написания письма выросли с 7 долларов (самого нижнего предела – в период дефолта 2008 года) до почти 50 долларов. До дефолта акции стоили по 57 долларов за штуку и до этого уровня так и не поднялись.

Чтобы поместить обвинения Леба в контекст, необходимо понимать, как два главных конкурента – «Кристис» и «Сотбис» – зарабатывают деньги на вечерних аукционах современного искусства. Фирмы выставляют на торги по несколько лотов стоимостью ниже 200 тысяч долларов, но эти лоты серьезной прибыли не приносят. Каждый лот обязательно проходит комплексную юридическую проверку для подтверждения его подлинности и провенанса. Каталогизация, продвижение на рынке и экспонирование стоят одинаково для всех лотов, притом что комиссионные за многомиллионные произведения составляют в десятки раз больше.

«Сотбис» и «Кристис» предлагают по несколько лотов стоимостью более 10 миллионов долларов, и, как было сказано выше, эти лоты тоже могут не принести особой прибыли. Десятипроцентная комиссия консигнанта в отношении таких лотов обычно не взимается, а премию покупателя могут разделить между покупателем и продавцом, договорившись об этом заранее.

Остается рынок работ средней стоимости. Произведения, предварительно оцененные от 2 до 10 миллионов, приносят аукционному дому основную долю прибыли. Для таких лотов и «Сотбис», и «Кристис» могут отказаться от части комиссии консигнанта, но оставить себе бóльшую часть премии покупателя, а то и всю ее целиком. Однако, чтобы заполучить лоты этой ценовой категории, аукционный дом должен также предлагать лоты ценой выше 10 миллионов, вроде «Собаки из воздушных шаров» и «Трех набросков», – ведь они привлекают участников из верхнего сегмента и широко освещаются в СМИ. В то же время аукционный дом должен предлагать лоты в нижнем ценовом сегменте, необходимые, чтобы добрать число лотов до необходимых по правилам семидесяти.

Рынок предметов средней стоимости – вот что делает «Кристис» и «Сотбис» такими потенциально привлекательными компаниями. Именно он дает возможность увеличивать прибыль, ведь дополнительные издержки для лотов среднего сегмента невелики. Стоит привлечь несколько «трофеев» с гарантиями или отказом от комиссии, и можно предлагать дополнительные работы из среднего сегмента, никак их особенно не продвигая.

Негативные последствия атаки со стороны фонда Third Point не заставили себя ждать. В ноябре 2013 года, после письма Леба, Тобиас Мейер объявил, что покидает фирму после двух десятилетий работы в ней. Мейер был главным аукционистом и главой отдела современного искусства. Последний свой аукцион в «Сотбис» он провел за девять дней до ухода, в тот день было продано работ на рекордную сумму – 381 миллион долларов. У Мейера было несколько договоров найма. Последний истекал в конце 2013 года, так что он не «ушел», а сообщил, что не собирается возобновлять контракт.

Мейер никогда публично не говорил, был ли его уход связан с письмом Леба и надвигающимися сокращениями издержек и компенсаций. Аукционный дом не раскрыл размер его зарплаты и бонуса, но в качестве частного дилера Мейер явно мог заработать больше. По другой версии, «Сотбис» казался Мейеру слишком бюрократизированным, и на просьбу дать ему больше свободы в принятии решений он получил отказ.

Сложно переоценить значимость фигуры Мейера для аукционного дома и потрясение от его ухода. Тобиас Мейер продал на торгах три произведения по цене более 100 миллионов долларов каждое: «Крик» Эдварда Мунка в 2012-м, шелкографию Энди Уорхола «Серебряная автокатастрофа (двойная авария)» в 2013 году и «Мальчика с трубкой» Пабло Пикассо в 2004 году. Именно Мейер, а не Рупрехт был лицом дома и заключал основные сделки. Многие крупные клиенты «Сотбис» первым делом прислушивались к совету Мейера. Потеря подразумевала не только потерю влияния, которым обладал аукционист. Принимая решение о серьезной покупке или продаже, многие коллекционеры всецело полагались на советы Мейера и репутацию бренда «Сотбис» – и до ухода Тобиаса это позволяло свести неопределенность к минимуму.

Мейер отвечал за экспонирование работ в рамках превью нью-йоркских торгов «Сотбис». Для коллекционеров, осматривающих во время превью лоты, предназначенные для торгов, намеком на статус работы было ее расположение в зале. Гвоздь программы размещался лицом ко входу в галерею, в центре или слева, или же находился в алькове справа от главного входа – в зависимости от степени важности. Входя в галерею, коллекционеры всегда видели, что Мейер стоит сразу слева от входа. После чего они осматривали работы в порядке их значимости согласно развеске.

Менее значительные (и менее дорогие) лоты на превью «Сотбис» собирали и вывешивали группами в отдельных галереях слева, максимально далеко от входа или в глубине зала, их показывали другие аукционисты. Мейер вглубь заходил редко.

Последовали новые потери. В ноябре 2014 года о своей отставке объявил Уильям Рупрехт. Это, скорее всего, было неизбежно; Рупрехт воплощал традиционную культуру «Сотбис» – закрытого клуба для джентльменов в аукционном мире. Леб представлял бизнес-культуру сторонников публичных казней.

Через две недели после ухода Рупрехта глава «Кристис» Стивен Мёрфи сообщил, что покидает свой пост – номинально в конце декабря, а на самом деле – немедленно. Мёрфи занимал эту должность на протяжении трех лет. По его инициативе аукционный дом «Кристис» вложил 50 миллионов долларов в развитие интернет-ресурсов компании и в переговоры о выходе «Кристис» на китайский рынок – как раз за отказ заниматься этим и критиковали Рупрехта. Связь между этими двумя увольнениями была очевидна: щедрые гарантии и частичный возврат премий покупателей защищал долю аукционного дома на рынке и привлекал внимание СМИ, но приносил мало прибыли. Второе объяснение ухода Мёрфи состояло в том, что инициированная им реструктуризация создала внутри фирмы атмосферу непреодолимой вражды.

Место Мёрфи заняла Патрисия Барбизе, одновременно возглавляющая холдинговую компанию Франсуа Пино Artémis. Патрисия – вице-президент правления компании Kering, принадлежащего Пино холдинга по производству предметов роскоши, и директор французской группы Total PSA Peugeot Citroёn. Барбизе восприняли как директора-«попечителя». В декабре 2016 года она передала свой пост Гийому Черутти, президенту Christie’s Europe.

Замену Рупрехту искали дольше – после четырех месяцев поисков «Сотбис» назначил его преемником сорокадевятилетнего Тэда Смита. Выпускник гарвардской программы MBA, Смит руководил спортивным комплексом Медисон-сквер-гарден. До этого он работал в руководстве медийной компании Cablevision. С художественным миром его ничего не связывало, да и в качестве коллекционера он известен не был. По данным Комиссии по ценным бумагам и биржам США, на первый год Смиту была предложена компенсация, потенциально оцениваемая в 20 миллионов долларов, по большей части в виде фондовых опционов, зависящих от того, как акции фирмы будут вести себя на бирже до 2020 года. Вознаграждение, предложенное Смиту, потенциально в три раза превышало компенсацию, полученную Рупрехтом за последний год работы. До Смита самым известным из неспециалистов, пришедших в руководство аукционным бизнесом из развлекательной сферы, был Стивен Мёрфи, прежде работавший на EMI Music.

В письме сотрудникам Смит писал: «Уроки креативных индустрий могут быть применимы к „Сотбис“ – прошу, не исключайте такой возможности». Нью-йоркский дилер Дэвид Нэш из Mitchell-Innes & Nash охарактеризовал это заявление как «пример отождествления аукционного дела и машины по сбыту товаров, когда глава дома не в состоянии отличить Мане от Моне».

В феврале 2014 года обе стороны договорились прекратить юридические и пиар-кампании против друг друга. Аукционный дом «Сотбис» объявил, что потратил на защиту от нападок Леба 20,1 миллиона долларов. Видимо, многие нью-йоркские адвокаты неплохо подзаработали. Помимо прочего, «Сотбис» по соглашению гарантировал места в правлении дома Лебу и двум его сотрудникам.

В январе 2015 года Смит заявил, что заплатил 85 миллионов за покупку Art Agency, Partners (название пишется именно так, через запятую) – фирмы, оказывающей консалтинговые услуги в области искусства, основанной за два года до этого бывшей руководительницей отдела современного искусства в «Кристис» Эми Каппеллаццо и бывшим дилером и консультантом Алланом Шварцманом. Каппеллаццо и Шварцман вдвоем возглавили отдел изящных искусств «Сотбис», опередив по рангу всех глав аукционных домов в мире.

Сумма покупки включала 50 миллионов, выплаченные сразу в качестве поощрительной премии за подписание контракта и продолжение работы. В случае достижения финансовых целей в течение пяти лет должны были быть выплачены дополнительные вознаграждения на сумму до 35 миллионов долларов. Аналитики с трудом могли понять, как с учетом гигантской предоплаты аукционный дом мог заработать на этой покупке.

В ходе сеанса конференц-связи с аналитиками и инвесторами к Тэду Смиту присоединились Каппеллаццо и Шварцман. Они сообщили, что приобретение консалтинговой фирмы было частью глобальной стратегии по усилению присутствия аукционного дома на рынке и увеличению доходов от консультаций, расширению спектра услуг, предоставляемых в области художественного консалтинга, частных приобретений, проектировании объектов недвижимости, связанных с искусством, составлению портфелей активов и консультаций по инвестициям в искусство. Каппеллаццо впоследствии добавила: «Теперь мы представляем собой просто большую деловую организацию, у которой есть консалтинговое подразделение – типа Goldman Sachs, UBS и ребят вроде них»[24]. В «Сотбис» работает более трехсот сотрудников; сама мысль, будто фирма уже не обладала достаточным внутренним экспертным ресурсом для выполнения функций, за которые Art Agency, Partners получили столь щедрую компенсацию, говорит о многом. Фондовый рынок одобрил приобретение – в день сеанса конференц-связи акции «Сотбис» выросли на 7,2 процента.

Приобретение было новаторским шагом. И подтолкнул к нему явно сам художественный мир, где 1 процент богатейших покупателей «Сотбис» приобретают столько же, сколько остальные 99 процентов. Было не очень понятно, как этот самый 1 процент отнесется к введению платы за услуги, которые прежде получал бесплатно. Насколько ценными будут рекомендации консультантов, заинтересованных в транзакциях, проходящих через аукционы «Сотбис», и частных сделках, тоже было не вполне ясно. То, в каких выражениях объявили о покупке Art Agency, Partners, позволяло предположить, что при случае Каппеллаццо или Шварцман могли приобрести работу и для клиента «Кристис». Шварцман заявил, что в «Сотбис» осознают такую возможность и принимают ее.

Любопытное отступление: когда Каппеллаццо работала в «Кристис», одним из ее ключевых клиентов – вероятно, самым важным – был Дэн Леб.

Присоединение Art Agency, Partners стало для «Сотбис» потенциальным четвертым каналом получения доходов: аукционные комиссии и выплаты, частные продажи, доход от финансирования и теперь еще плата за консультации. Судя по всему, предполагалось, что коэффициент прибыли для трех последних каналов будет достаточно высоким, чтобы компенсировать убытки непосредственно аукционной деятельности, которая, в свою очередь, создавала бы публичный облик компании, но оставалась низкодоходной. Ну и пятый канал – доходы от магазинов-салонов по продаже искусства на вторичном рынке в Лондоне и Нью-Йорке. Они по-прежнему приносили незначительный доход.

В ответ на критику Леба «Сотбис» посчитал нужным перераспределить денежные потоки, чтобы направить больший объем капитала для обеспечения гарантий под аукционные лоты и предоставление работ на выставки. В августе 2014 года дом «Сотбис» удвоил размер своей кредитной линии с 300 до 600 миллионов долларов. В июне 2015 года аукционный дом заплатил группе GE Capital Corporate Finance 2,7 миллиона долларов за увеличение предельной суммы кредита до 1,3 миллиарда долларов. Финансовое подразделение «Сотбис», Sotheby’s Financial Services, в 2016 году стало крупнейшим обеспеченным активами кредитором в мире. Американский Bank of America (US Trust), частные банки JP Morgan и Citi Private в целом выступали как более крупные кредитодатели, но большая часть их ссуд группировалась в портфель, куда искусство входило наряду с прочими активами. У «Кристис» кредитование под залог предметов искусства развито далеко не так хорошо, как у «Сотбис», – чаще «Кристис» предпочитает перенаправлять клиентов в другие финансовые фирмы.

Огромным преимуществом «Сотбис» в области кредитования под залог предметов искусства является то, что аукционный дом, в отличие от банков, не связан жестким регламентом и может действовать быстро. «Сотбис» не обязан проверять финансовую и налоговую отчетность или интересоваться происхождением средств, которыми платят за произведения искусства. Компания ссужает деньги – по большей части дилерам, коллекционерам и управляющим фондами и имуществом – под стоимость предмета искусства. Если кредит не выплачен, аукционный дом продает заложенный предмет и забирает себе всю комиссию с продажи.

В декабре 2015 года Тэд Смит объявил о падении доходов за третий квартал на 9 процентов и призвал 80 сотрудников (из 1600) уволиться по собственному желанию, чтобы аукционный дом мог стать более «эффективным». Недостаток желающих, по его словам, повлек бы за собой «принудительные увольнения». В течение десяти последующих дней достаточное количество сотрудников пошли навстречу требованию руководства. После чего Смит объявил о новом дорогостоящем приобретении: присоединиться к «Сотбис» было предложено Марку Портеру, председателю компании Christie’s America и бывшему главе отдела частных продаж в «Кристис», – разумеется, после окончания годового периода, в который, по соглашению, сотрудник не имеет права конкурировать с бывшим работодателем. Портер проработал на «Кристис» двадцать пять лет.

В декабре 2016 года глава отдела послевоенного и современного искусства «Кристис» Бретт Горви неожиданно объявил о намерении покинуть аукционный дом после двадцати трех лет работы в компании и стать совладельцем обновленной фирмы Lévy Gorvy вместе с бывшим управляющим директором «Кристис» Доминик Леви.

Соглашение с Лебом обращало внимание на две проблемы. Ценность «Сотбис» во многом составляет тот факт, что аукционный дом воспринимается как продавец предметов роскоши, вовлеченный в то, что принято называть «торговлей под Moët и черную икру». Продавая на торгах современное искусство «премиум-класса» повсюду, кроме Китая, фирма конкурирует, по сути, только с «Кристис». «Бонэмс», «Филлипс» и другие аукционные дома тоже выставляют на торги дорогие лоты, но не воспринимаются при этом как люксовые бренды.

Предположим, что «Сотбис», как предлагал Леб, сократил бы уступки покупателям и урезал расходы. На момент пресловутого письма Леба, написанного, как мы помним, в 2013 году, «Кристис» почти наверняка тратил на уступки покупателям и продвижение дома больше «Сотбис» – и в абсолютных цифрах, и в виде процентов от продаж. Если бы «Сотбис» решил сократить расходы, последовал бы «Кристис» его примеру? А если бы не последовал, как бы отреагировали консигнанты и коллекционеры? Если бы результатом стало резкое увеличение доли «Кристис» на рынке, сохранил бы «Сотбис» через три года имидж люксового бренда? Если бы аукционные продажи «Кристис» продолжали в два или три раза превосходить продажи «Сотбис» в долларовом выражении, «Сотбис» по-прежнему считали бы равным «Кристис»? Или «Сотбис» стал бы просто продавцом дорогих товаров?

В 2014 году представители «Кристис» утверждали, что в мире есть 150 человек, способных торговаться за картину стоимостью 10 миллионов долларов. По подсчетам «Сотбис», таких людей было «около 100». Это те, кому подают Moët и белужью икру, кому статусные предметы искусства привозят прямо на дом для частного превью и время от времени присылают билеты в бизнес-класс – все ради того, чтобы те не пропустили торги. В интересах «Сотбис» быть не менее предупредительными, чем их главный конкурент, готовый пойти на все, лишь бы заполучить этих коллекционеров.

Вторая проблема, о которой Леб говорит в своем письме, – это продажи через Интернет. Интернет отлично заточен под моду и престижные бренды, но с предметами роскоши все сложнее. Легкая доступность в этом случае служит отрицательным фактором. Чтобы заслужить доступ к предметам роскоши, нужно время и усилия. Роскошь означает, что покупатель преодолел ограничения будничной жизни и стал частью привилегированного мира эстетики, культуры и гедонизма. В Интернете этот привилегированный мир – и упоминания о ценах – не найдешь.

Можно ли предлагать люксовые товары онлайн и сообщать цены на них? Принято ли это у продавцов других предметов роскоши? Ни «Ролекс», ни «Ламборгини» этим не занимаются. Равно как «Гуччи», «Картье» или «Диор». «Шанель» продает в Интернете косметику, но не одежду. Миучча Прада в интервью журналу Vogue заявила: «Нам кажется, для предметов роскоши это [электронная коммерция] не подходит… Лично меня это не интересует»[25]. Но «Кристис» уже продавал онлайн сумки Hermès Birkin и украшения Элизабет Тейлор стоимостью миллионы и миллионы долларов. Бывший директор «Кристис» Стивен Мёрфи предсказывал, что бизнес аукционного дома в будущем на треть будет состоять из живых торгов, на треть – из частных продаж и еще на треть – из онлайновых продаж.

В конечном итоге вопрос сводился к тому, закончится ли борьба за «Сотбис» захватом компании и появлением нового частного владельца. Дэвид Шик, на тот момент управляющий директор инвестиционной фирмы Stifel Nicolaus, а сейчас – сотрудник компании Consumer Edge Research в Вашингтоне, округ Колумбия, одним из первых заявил, что дому «Сотбис» нужен один владелец, вроде Франсуа Пино, человек, обладающий богатством и любовью к искусству и рынку произведений искусства. Главное, фирме нужен был кто-то, кто не требовал бы максимизировать ежеквартальные прибыли. Находящийся в частном владении «Кристис» защищен от угрозы поглощения и не обязан раскрывать свою финансовую отчетность или детали сделок. Не менее важно и то, что Бретт Горви умеет вдохновить тех, кто работает на «Кристис», на эксперименты с новыми инициативами, поощрять самостоятельность в принятии решений и не бояться, что случайная ошибка поставит под угрозу их собственную карьеру или карьеру Горви.

«Сотбис» объявил, что продажи дома в 2015 году сократились примерно на 7 процентов в сравнении с 2014 годом. «Кристис» сообщил о падении в 5 процентов. Продажи послевоенного и современного искусства у обоих домов сократились примерно на 15 процентов. Доходы «Сотбис» от комиссионных, представляющих собой процент с продаж на аукционе, упали до 14 процентов по сравнению с 21 процентом в 2009 году. Спад был главным образом связан с выплатами «поверх таблички» (передачей продавцу части покупательского взноса), призванными привлечь новые лоты. Дивиденды, выплачиваемые «Сотбис» в сберегательные фонды, тоже сократились. Аналитики предсказывали, что продажи 2016 года для обоих аукционных домов упадут на 10–11 процентов от уровня 2015-го.

В апреле 2016 года Шайен Вестфаль – международный глава отдела современного искусства «Сотбис» – стала последней из руководителей, столь неожиданно покинувших аукционный дом. Вестфаль проработала в «Сотбис» двадцать девять лет; Алекс Роттер, ее бывший коллега, руководитель того же отдела, ушел в феврале. От Вестфаль подобного шага ждали меньше всего.

С момента ухода Тобиаса Мейера и до увольнения Вестфаль ключевые посты в компании покинули еще тринадцать человек. Их опыт работы в «Сотбис» в совокупности составил 330 лет. Что и говорить, массовый исход трудно было истолковать как знак поддержки Тэда Смита.

Было неочевидно, стала ли эта встряска и сопутствовавшая ей потеря огромного массива институциональных знаний результатом требований активных инвесторов, приходом Смита, покупки Art Agency, Partners, новой роли Эми Каппеллаццо или сокращения бонусов как следствия падения прибыли. (Череда изменений в руководстве дома принесла один исторический результат: Хелена Ньюман, новый председатель европейского филиала Sotheby’s Europe, стала первой женщиной-аукционистом, которой доверили большие вечерние торги по продаже импрессионистов и модернистов в ноябре 2016 года в Нью-Йорке.)

Кризис внутри «Сотбис» и финансовые показатели его деятельности отразились на цене акций. В апреле 2016 года акции «Сотбис» упали в цене до 26 долларов за штуку – с наивысшего за этот год показателя в 47,28 доллара – и на 55 процентов от их стоимости в тот момент, когда Леб и компания купили свои доли. Суммарные убытки пяти активных инвесторов от спекулятивной покупки акций «Сотбис» составили немногим менее 2 миллиардов долларов. Позднее в 2016 году курс акций восстановился с лихвой, но пятерым активистам все равно был нанесен ощутимый ущерб. К концу 2016 года «Сотбис» согласился выкупить обратно долю Marcato; цена объявлена не была, но она явно была намного ниже уплаченной Marcato в 2013 году. Убытки и снижение цен на акции означали, что кредитоспособность аукционного дома стала предметом пристального внимания. Если бы рейтинговое агентство Standard & Poor’s понизило «Сотбис», это могло бы привести к нарушению условий предоставления кредитных линий, и компанию мог ждать финансовый кризис.

В середине 2016 года рыночная капитализация компании (общая стоимость акций) составляла 1,7 миллиарда долларов, в начале 2017 года она увеличилась до 2,2 миллиарда. В обоих случаях это оставляло шансы захватить власть над ней немногим. Чаще всего в качестве кандидата называли Бернара Арно, давнего соперника Пино. Арно – французский владелец крупнейшего производителя предметов роскоши компании Moët Hennessy – Louis Vuitton (LVMH), бывший владелец аукционного дома «Филлипс» и основатель нового частного музея в Булонском лесу в Париже. По слухам, состояние Арно – 37 миллиардов долларов. В качестве других кандидатов упоминались королевская семья Катара и китайский аукционный дом «Поли», третий по размеру в мире.

В июле 2016 года возник еще один неожиданный претендент. Китайский бизнесмен Чен Дуншэн объявил, что страховая компания Taikang Life Insurance, где он является председателем и главным исполнительным директором, стала крупнейшим акционером «Сотбис». Контрольный пакет акций Taikang, в свою очередь, находится у компании China Guardian Auctions, основанной в 1993 году Ченом и еще несколькими бизнесменами. Эта компания является пятым по величине аукционным домом в мире. У Чена и Taikang давние отношения с искусством; страховая компания Taikang владеет собственной галереей в районе Зоны искусств 798 в Пекине.

Путем нескольких мелких транзакций компания Taikang приобрела почти 14 процентов акций «Сотбис». Это важнейшее поглощение не сильно сказалось на курсе акций аукционного дома, хотя от внимания заинтересованных не могло ускользнуть внезапное увеличение объема рынка.

К осени 2016 года Чен не сделал никакого заявления относительно своих намерений, лишь выразив желание быть представленным в совете директоров «Сотбис». По его словам, он считает контроль за деятельностью аукционов важным для сохранения культурного наследия Китая и мечтает возродить китайскую культурную аристократию. В ноябре «Сотбис» объявил, что представитель Taikang войдет в совет директоров. Этот шаг стал частью сделки, согласно которой Taikang согласилась ограничить свои аппетиты 15 процентами размещенных акций.

Участие Чена служит странным мостом между ультрарадикальным капитализмом аукционного дома и коммунистическим прошлым Китая. Супруга Чена, Кун Дунмэй, – внучка основателя Китайской Народной Республики Мао Цзэдуна.

Глава 8. Поиск коллекционеров и консигнантов

До середины 1990-х годов крупнейшие аукционные дома больше всего заботились о том, как привлечь ценные лоты. Они выискивали и очаровывали владельцев значимых работ. Приманкой служили высокие цены, предлагаемые за аналогичные работы, возможность поместить фото произведения на обложке каталога, лестный рассказ о продавце на его страницах – плюс гарантия цены. В наше время конкуренция за лоты по-прежнему жесткая. Но теперь своей главной задачей аукционные дома считают убедить богатых коллекционеров приобрести новые произведения в коллекцию и склонить к коллекционированию тех состоятельных людей, которые еще им не занимаются.

Прежде выявление потенциальных участников торгов сводилось к тому, что руководители «Сотбис» и «Кристис», вращаясь в высших кругах общества Нью-Йорка, Лондона и ряда других крупных городов, заводили знакомства и поддерживали общение с большинством коллекционеров, агентов и влиятельных дилеров. Сегодня аукционист должен познакомиться с тридцатью потенциальными новыми клиентами в год и узнать об их предпочтениях. Поскольку самые значительные картины импрессионистов и произведения современного искусства почти все находятся в музеях и старых коллекциях, специалистам приходится искать коллекционеров, готовых торговаться за то, что все еще появляется на аукционах, чтобы общие цифры ежегодных продаж росли. Это называется феноменом Червонной королевы – в честь героини повести Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье». Королева предупреждает Алису: «Приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте, а чтобы попасть в другое место, нужно бежать вдвое быстрее»[27].

Работая в «Кристис», Бретт Горви утверждал, что располагает клиентской базой, которая обновляется по результатам торгов и с учетом информации, получаемой от экспертов «Кристис» по всему миру. В 2015 году, по словам Горви, большинство главных клиентов в его списке составляли люди в возрасте от сорока до пятидесяти, «управлявшие собственными компаниями». Двадцать процентов составляли клиенты из Азии, по большей части из Китая. (За двадцать лет до этого 90 процентов списка составляли бы люди шестидесяти-семидесяти лет, наследники больших состояний или топ-менеджеры крупных корпораций. Они были бы в основном жителями США и Западной Европы.) По данным «Кристис», в различных торгах 2014 года участвовали коллекционеры из 170 стран мира – это в два раза больше, чем количество стран, чьи представители участвовали в сочинской зимней Олимпиаде того же года. Потенциал для развития велик: в 2015 году аукционный дом отметил, что 43 процента миллиардеров сегодня проживают за пределами тех западных стран, где традиционно процент миллиардеров самый высокий в мире. В июле 2015 года компания Skate’s Market Notes проанализировала доступные данные и выяснила, что лишь 11 процентов «граждан мира» с активами, превышающими по стоимости 100 миллионов долларов, в настоящее время инвестируют в искусство.

Процесс поиска новых покупателей требует нестандартных ходов и индивидуального подхода. Келли Кроу из Wall Street Journal приводит слова Джованны Бертаццони из «Кристис» о том, как специалисты обоих аукционных домов проводят дни рождения для детей коллекционеров в надежде, что дети пригласят школьных друзей, а родители этих друзей останутся на вечеринку. Говорят, в 2014 году сотрудники «Сотбис» провели тематический детский день рождения в Лондоне в формате охоты за сокровищами. В празднике участвовало тридцать семей из Восточной Европы, и некоторые из них стали новыми клиентами.

По словам Горви, в 2014 году он на один день слетал в Китай, чтобы поприсутствовать на торжестве по случаю дня рождения крупного коллекционера. Пэтти Вонг, председатель филиала «Сотбис» в Азии, по сообщениям, летала на день в Японию ради того, чтобы сопроводить одного крупного коллекционера во время посещения музея.

Достойную уважения самоотверженность продемонстрировали Алекс Роттер, на тот момент один из международных глав отдела современного искусства, и Саймон Шоу, международный глава отдела импрессионистов (оба – сотрудники «Сотбис»). Когда корреспондент газеты New York Times спросил экспертов, помогли бы они устроить отпрыска значимого для аукционного дома коллекционера в колледж ради будущего успеха, оба «рассмеялись и согласно кивнули»[28].

Еще одна история от Келли Кроу. В мае 2014 года «Кристис» пригласил группу из пятнадцати китайских коллекционеров посетить Нью-Йорк. Кое-кого из потенциальных покупателей аукционный дом приметил на торгах в Шанхае и Гонконге. Отобранные экспертами «Кристис» коллекционеры прилетели в Нью-Йорк как гости аукционного дома. Их сводили в Музей современного искусства, свозили на художественную ярмарку «Фриз» и устроили в их честь ужин в штаб-квартире «Кристис» – в Рокфеллеровском центре. На время двухдневных торгов, где были выставлены произведения импрессионистов и работы современных художников, гостей разместили в закрытых ложах-боксах, что, с одной стороны, было жестом уважения со стороны аукционного дома, а с другой – не позволило представителям других домов и дилерам сфотографировать коллекционеров и установить их личности.

Торги шли по телефону из боксов через специалиста отдела современного искусства «Кристис» Синь Ли. Клиенты Синь Ли делали ставки на шесть произведений современного искусства, выставленных на торги с самой высокой предварительной оценкой, которые, по сообщению W Magazine, в итоге ушли за общую сумму 236 миллионов долларов – что составило половину общей выручки торгов. Горви пояснил, что Синь Ли делала ставки от лица клиентов из Малайзии, Тайваня и Индонезии, а также из Китая. Франсуа Куриэль признавался, что за тридцать пять лет работы в «Кристис» ни разу не видел, чтобы сотрудник аукциона обеспечил такой высокий процент продаж.

Одним из лотов, проданных клиенту из вип-бокса, стала скульптура Джеффа Кунса «Поезд Джим Бим – Дж. Б. Тёрнер» (1986) – поезд из нержавеющей стали длиной 2,9 метра, наполненный бурбоном (см. ил. 8). Скульптура ушла за 33,8 миллиона долларов. Работа была изготовлена тиражом в три экземпляра плюс контрольный авторский. Другой экземпляр поезда был продан на торгах «Кристис» в 2004 году за 5,5 миллиона.

История Синь Ли многое объясняет в попытках «Кристис» найти новых клиентов в Китае. Бывшая профессиональная баскетболистка ростом метр восемьдесят пять родилась в китайской Маньчжурии, недалеко от границы с Северной Кореей. Эмигрировав из Китая, девушка какое-то время работала в Париже моделью. В 2008 году после завершения модельной карьеры (в возрасте тридцати двух лет, что для модели немало) Синь Ли попросила свою новую знакомую, Диану Видмайер-Пикассо, внучку художника, помочь ей закрепиться в художественном мире.

Видмайер-Пикассо представила ее галеристу Эммануэлю Ди Донна, на тот момент вице-президенту «Сотбис», который нанял Синь Ли в качестве стажера. В 2010 году она перешла в «Кристис», когда ей предложили там пост директора по развитию бизнеса в Азии. Синь не рассказывает в подробностях, что именно послужило стимулом сменить место работы, – по ее словам, ей было «сделано предложение, от которого невозможно было отказаться»[29]. После перехода ее быстро повысили до заместителя председателя Christie’s Asia.

По собственному признанию Синь, бóльшую часть времени она проводит «примерно с пятью главными азиатскими коллекционерами, каждый из которых может потратить на искусство по 100 миллионов долларов за сезон»[30]. Только за год, не за всю жизнь. В 2014 и 2015 годах Синь Ли была, наверное, самым разрекламированным аукционистом в мире. Для полноты картины стоит сказать, что в июне 2015 года уроженка Маньчжурии, на тот момент тридцатидевятилетняя Синь, объявила о помолвке с музыкальным магнатом Лайором Коэном, главой 300 Entertainment. С Коэном она познакомилась в 2014 году на яхте во время празднования Нового года с представителями арт-тусовки на острове Сен-Бартелеми.

Еще одна история о том, как происходит поиск продавцов и покупателей, связана с Лоиком Гузером – он тоже начинал в «Сотбис», затем в 2011 году перешел в «Кристис». В статье из журнала New Yorker, опубликованной в июле 2016 году, его называют «сорвиголовой аукционного мира»[31].

Гузер, ныне заместитель председателя отдела послевоенного и современного искусства, организовывает тематические аукционы, для которых подбираются известные и менее известные работы в надежде представить последние в отраженном свете важности и ценности первых. Так, например, на торгах с подзаголовком «Прошлое как ориентир» 2015 года работы современных художников – Джона Каррена и Питера Дойга – соседствовали с произведениями Пикассо, Моне и Джакометти. Общая сумма продаж на аукционе составила 706 миллионов долларов.