Оранжевая урна

Миньятюра

Он возвратился с Кладбища, где похоронили Его Жену, Его лучшего, единственного, верного Друга.

Еще погружаются в Его взоре мелькающие силуэты ливрейщиков с алчными лицами. Печально всплывает образ Епископа в черно-бархатном облачении, с прозрачным Лицом Постника Страдальца.

Еще царапает мозг ввертный скрип гробовых винтов. И тогда окутывается Все переливным флером росного фимиама и слезы, тихие, голубовато-нежные, пугливо скатываются из Его глаз, словно выцветших за эти последние дни Печали…

Зажгли в соседних покоях тяжелые люстры, а сюда, вползает белесоватым саваном вечерняя Темь. И видя дальние огни, метался Он, будто загнанный в крепкую клетку Зверь и, бросаясь на колени перед аналоем, грыз в тумане Отчаяния закровянившимися зубами олеандровые углы его и стонал.

  «Для чего же жить?..

  «Для чего жить?..

  «Для чего?!

А в висках трепетно ударивали сжимы

        Цепких Клещей

  Для чего? Для чего? Для чего?

И Он хрипел в приступах сознания своего Бессилия, Он рвал в клочья свои агатовые волосы и хрустели тонкие кисти ломаемых рук.

Жить для Жизни? Быть ее Рабом? О! нет! Он был ее Господином! Он взял от нее Все, что Мог, Она отдала ему Все, что Имела.

В дни Молодости видел Он Весь Мир, от Страны Заката и до Страны Восхода. Все, чем богат Мир, склонялось к подножию Его. Он исчерпал Душу, ее факелы жглись им теперь в Славу Той, которая Была и которой Не Стало.

Ради Человечества…

Он хорошо знает людей! Они требовали беспрекословного исполнения своих пошлых условностей и смеялись над законами Его Самого.

Толпа пресмыкающихся гадов! Марионетки в руке Судьбы!

Выпущенное на Луг Жизни жалкое стадо, в котором делает свои неотразимые выборы Костлявый Всадник.

Для Человека Будущего…

Он живет Теперь и Теперь же должно осуществиться Будущее, но для Него Оно не осуществимо…

Жить для того, чтобы жить…

Быть одним из горсти прозябающих, отбывать, точно тюремное заключение, бесконечные дни земного пребывания… Он опередил этих червей, ползущих в Гору Радости, именуемой Земные Познанья и Блага земные. Он достиг Вершины Вершин и он сделался червем на ней.

Жить для Кого-Нибудь…

Он жил. Ради Нее. Но у Него взял Ее грозный Вассал Жизни – Смерть.

Осталось последнее и Первое –

Жизнь для Себя…

Ах, если-бы Он был Одиноким на Свете!

Но Он и Она – их было Двое. Двое и Одно.

И он должен уйти к ней.

Туда, туда!

Ближе!

Ближе!!!

В тяжелом шаге приподнялся Он с ложа. Болезнь не раз бросала Его на край Могильный, но Медики спасли Его. Дали новые Силы и Сознание.

Она опять зовет Его!

Без Нее Он только Половина своего Я.

Без Нее Он растворяется в тех, остальных

Желтые, как высохшие кипарисы, ноги – довели Его до амбразуры окна. Подняли Куда-то в Высь, и он низринулся на раскаленные Солнцем зубцы Старой Башни…

А в Замковых цветниках золотились капризные Стрекозы, которым дано Жизни только одно недолгое Лето…

Зачем?

Санкт-Петербург.

1912.