Орел или решка

Глава 3

Ропот достиг ушей Оскара, прежде чем кто-то появился в поле его зрения. Было легко разобрать различные голоса, двое мужчин спорили и припирались, пока шли к главной спальне. Он не мог винить их за рычание друг на друга. Он бы тоже сам себя боялся.

— Ебать, это ты идешь туда. Ты уже знаком с ней. — Голос Гранта был тверд.

— О черт, нет, я не пойду. Я встретил ее и был с ней, когда она была похищена. Я не позволю ему выплеснуть злость на меня. — Ответ Колтона был быстрым.

— Я старше тебя по званию, так что ты…

— Удивительно, но я не иду.

Звяканье и звон столового серебра сопровождали их слова, и он понял, о чем они скулили. С одной стороны он ценил, что кто-то принесет еду. С другой стороны, он не хотел, чтобы другой мужчина был рядом с Хиллари. Особенно, когда она голая. Голая…

Они сумели вернуться обратно в Башню Прайда, в квартиру Оскара. Единственная причина, по которой Маркус оставил их, потому что они пообещали встретиться с ним после того, как отдохнут и вымоются. Вся башня была изолирована, пока они выясняли, как поступить с этой новой информацией от Тони.

Оскар сказал Маркусу не ожидать их до завтрашнего утра, и реакция Альфы была только понимающая улыбка и быстрый ответ:

— Ну, все будут наслаждаться выходным днем, пока мы ждем ваши ленивые задницы.

Шум воды по плитке продолжал доноситься из ванной, постоянно напоминая о том, что его пара смывала запахи других… Голая.

Спор между Грантом и Колтоном становился все громче, когда они приблизились, и он почувствовал, как они остановились в паре шагов от двери в спальню.

— Я прямо сейчас брошу тебе вызов за твою позицию в стае, как моего начальника, лишь бы мне не пришлось стучать в эту дверь.

Блин, Колтон действительно был не создан для доставки еды.

— Как пожелаешь, — проворчал Грант. — Как насчет этого? Мы сыграем разок в Камень, Ножницы, Бумага, Ящерица, Спок.

Что за… подумал Оскар, Колтон вторит ему.

— Что за… ты слишком много смотришь «Теории Большого Взрыва». Как насчет старой обычной игры Орел или Решка? — предложил Колтон.

Теперь новый голос прекратил ругань. Голос, который никто в Прайде не мог ослушаться.

— Я никогда в моей жизни не встречала большей кучки нытиков. — Пенелопа, пара Альфы, зарычала на них. — Дайте мне этот чертов поднос, и уходите. Вы ведете себя так, как будто он оторвет вам голову за стук в дверь.

Оскар испытал желание сказать ей, что именно это он и сделал бы. Несоединенные мужчины так близко к его мокрой, голой несоединенной паре? Да, черт возьми, он порвал бы их. Поднос пополнится двумя органами и он не почувствует ни капли раскаяния.

Когда Пенелопа, наконец, постучала в его дверь и он открыл ее, чтобы впустить, но сначала убедился, что держит себя в руках.

— Вот, мужчины большие дети и отказались принести поднос, но я уверенна, что ты уже знаешь это.

— Да, спасибо, Пара Альфы. — Он взял у нее поднос.

В тот момент, когда ее руки были свободны, она погладила его руку и широко улыбнулась.

— Нет проблем, я очень счастлива за вас двоих. Я надеюсь…

Затем раздался громкий рык, в их сторону рванул клубок волос персикового и белого цвета и он был отпихнут на несколько футов. Только рефлексы его Льва, удерживали его от проливания пищи.

— Мое, — шипела Хиллари.

Держа ее за талию, он посмотрел на ее макушку, а затем вниз к бледному, нежному изгибу ее плеча… его член стал твердым.

Пенелопа звонко рассмеялась и отступила назад.

— Боже мой, я сомневалась в том, как ты создашь пару с пассивной Омегой, но это не она. — Пенелопа покачала головой. — Она нисколько не пассивная. — С небольшой улыбкой, Пара Альфы исчезла в коридоре. — Наслаждайтесь своим соединением. Я знаю, что я чертовски, наслаждалась своим! Мы увидимся завтра за завтраком.

Хиллари развернулась к нему лицом и подошла еще ближе, и он был вынужден отступить, так как она оттесняла его от двери. В тот момент, когда он отошел достаточно, она захлопнула дверь, и они остались одни. Одни. Нет никакой возможности сбежать, нет никакой возможности быть подстреленным, все здание было оснащено пуленепробиваемыми окнами, после того, как Бретт и Дженнифер были подстрелены и нет никакой возможности быть прерванными, если другие самцы в прайде ценят свою жизнь.

— Хай, котенок.

— Не «Хакай, котенок» мне, — отрезала она. — Она прикасалась к тебе.

Он ухмыльнулся, не в силах не улыбаться.

— Ревнуешь?

— Разъяренная. — Она посмотрела на свою руку и пробежала ею через влажные волосы. — Это не я. Ты, — она потянулась за подносом и ткнула его в грудь. — Ты превратил меня в бредящую суку. Моя львица готова убить всех, — на этот раз она указала на него, но не тыкнула. — А она никогда не хотела сделать этого раньше. Двадцать лет неволи, и она всегда была трусишкой. И вот ты пришел, — в ее напыщенной речи закипала ярость, — и вдруг я убийца. Что это такое?

Его улыбка стала шире.

— Я не знаю, но мне нравится.

Хиллари вздохнула и закатила глаза.

— Мужчины.

Настала его очередь рычать.

— Что ты знаешь о других мужчинах?

— Достаточно, чтобы знать, что ты слишком доволен тем, как я действую. — Она покачала головой.

— Никаких других мужчин. — Эта мысль вызвала у него соблазн убрать всех остальных мужчин в Прайде просто, чтобы устранить конкуренцию.

— Конечно, никаких других мужчин, — сказала она, но существует простой способ убедиться в отсутствии других конкурентов. Тот, который вовлекает полностью голую Хиллари на плоскую поверхность. Кстати, кровать стояла в менее чем десяти футах.

Он взглянул на поднос, отметив деликатесы наваленные на тарелки, такие как мясо, мясо и больше мяса. Есть также маленькая записка, в которой говорилось: «Кулер возле вашей двери», написанная знакомыми каракулями Пенелопы. Он платонически любил Пару Альфы.

Его Лев поднялся, нетерпеливое ожидание наполняло их обоих, и эти эмоции воевали с его инстинктивной потребностью поухаживать за своей второй половинкой. Конечно, те же инстинкты, которые боролись с его ревностью. Женщина связала его в узел, а они не провели в компании друг друга даже день.

— Это касается и тебя тоже, — она ткнула его еще раз. — Никаких других женщин. Повязанных или нет, я выпотрошу их всех.

Оскар усмехнулся.

— Позволь мне позаботиться об этом и тогда мы сможем поговорить о том, как ты собираешься держать их подальше. Что скажешь, котенок?

Она прищурилась, глядя на него.

— Ладно.

Блин, ее игривость и собственничество заставляло его жаждать ее больше, чем своего следующего вдоха. Он быстро промчался мимо нее, назад к двери спальни. Он жонглировал подносом, пока открывал ее, и у него еще заняло время, чтобы поместить поднос в кулер, а затем он вернулся в комнату. Он плотно закрыл дверь, пока не услышал, как замок щелкнул, и тогда он еще закрыл щеколду для лучшего уединения.

Теперь они были наедине, и их не могли прервать.

— Ну? — Она скрестила руки на груди, и он решил, что она, вероятно, старалась выглядеть суровой. Вместо этого, ее движения просто прижали ее груди друг к другу, давая ему лучшей обзор на эти пухлые холмики.

С ее нахальным ртом, и этими глубокими карими глазами с шелковистыми волосами… блин, он выиграл в лотерею пар.

— Я жду. — Его паре наверняка не хватало терпения, но он обнаружил, что это сексуально, как хорошо.

— Самый простой способ для тебя убедиться, что ни одна женщина не подойдет ко мне, это сделать меня своим, — пробормотал он слова, медленно пробираясь к ней. Он не мог пропустить ее реакцию, когда на мгновение она перестала дышать, прежде чем слегка стала задыхаться. Ее глаза расширились и чистый мускусный аромат ее возбуждения наполнил воздух. — И самый простой способ для меня убедиться, что никто не подойдет к тебе это сделать тебя моей. — Он схватил ее за руки и осторожно развел их в стороны. Он использовал немного силы, чтобы дернуть ее вперед, пока их тела не соприкоснулись.

— Что ты думаешь об этом?

Да. Да.

Ой, подожди. Она не сказала это вслух. Хиллари прочистила горло и проглотила последнюю эмоцию, заполняющую ее.

— Да.

Глаза Оскара наполнились собственническим яростным огнем, и низкий грохот передался от него к ней. Он отдался эхом в ее тело и отразился в костях, далее ниже, пока полностью не окутал ее. Его руки сжались, напоминая ей, что он держал ее.

Напоминая? Нет, ей не нужно напоминание. Не тогда, когда его горячий запах окружил ее и его крепкая грудь прижалась к ее. Его твердость пульсировала на ее бедре, говоря без слов, насколько он жаждал ее.

Слова едва успели слететь с ее губ, как он уже был там, его рот прошелся по ее в едва заметном поцелуи. Она всхлипнула и встала на цыпочки, когда он отодвинулся, не желая терять эту небольшую связь. Когда он был полностью вне досягаемости, она обняла его за шею и попыталась притянуть его обратно вниз.

Оскар глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Одну секунду, котенок. У меня есть только пару вопросов и тогда я возьму тебя.

— Как в последний раз? Ответ все еще да. Теперь начнем?

Он усмехнулся, но не смягчился.

— Ты была в плену долгое время. Ты… ты… я тебя не осуждаю, я просто хочу убедиться…

Мужчина заикался и брюзжал, и она не понимала, что он пытался спросить.

— Выкладывай. Я бы хотела соединиться, прежде чем мне стукнет восемьдесят.

Он яростно на нее посмотрел, но, наконец, заговорил.

— Насколько ты опытна?

— Опытна в…

Еще более жесткий яростный взгляд.

— Ты девственница?

Хиллари отпрянула на вопрос, и новое беспокойство прошло через нее.

— Я не осуждаю тебя, котенок, но если ты не девственница, мне нужно знать, и если ты не хотела этого, мне нужны их имена, чтобы я мог их убить. — Последние слова были сказаны с рычанием.

Смущение на ее неопытность отразилось на ее лице, оно покраснело и вспыхнуло. Она прижалась лбом к его груди.

— Я могу сослаться на пятую поправку?

Оскар застыл на мгновение, прежде чем заговорил.

— Итак, о скольких мы говорим? Мне нужно убить одного или двух… может дать мне число — плохая идея.

— Придурок, — заворчала она. Она раздраженно выдохнула, а затем отклонила голову назад, чтобы встретиться с ним взглядом. — Ноль. Я никогда не была с мужчиной. Как я могла?

Ее пара начала мурлыкать, вспышка золотого промелькнула в его карих глазах, и мягкая кремовая шерсть покрыла его щеки.

— Ты действительно будешь моей. Полностью.

Да, будет. Целиком и полностью. И он… она снова оскалилась. Он не попал в плен, когда ему стукнуло пять лет. Она была уверена, что он был с женщинами так же, как она была уверена, что не хотела слышать об этом.

— И после сегодняшнего дня ты будешь моим. Только не говори мне о ком-то еще или даже не говори мне число. Ты мог быть потаскуном до сегодняшнего дня, но я не хочу об этом знать.

— Посмотри на себя, ты становишься все ревнивее. — Эта усмешка была слишком довольной.

— Злее, если мы уже не станем парой.

Видимо, ей не нужно было просить дважды. Оскар в этот раз подарил ей настоящий поцелуй. Он захватил ее губы в страстном завоевании ее рта, его язык тут же погрузился в нее и начал поглаживать ее язык. Она ответила, передразнивая каждое восхитительное действие и лизание, которое он дарил ей, давая то же взамен. Когда он всосал ее язык, она сделала так же, наслаждаясь стоном, который вырвался из его груди. Его твердость пульсировала, прижимаясь к ней, и она упивалась его ответом на ее неопытное внимание.

Да, она была девственницей, последние двадцать лет, но, по крайней мере, она доставляла ему удовольствие, несмотря на свою неопытность.

Она практически вскарабкалась по его телу. Она хотела большего, она хотела поцеловать его глубже.

И он позволил ей это. Оскар обернул руки вокруг нее и вместо того, чтобы, схватить ее за талию, его руки опустились ниже, пока он не обхватил ее за задницу. Одним мягким сжатием и небольшим подъемом, она поняла, чего он желал. Она позволила ему поднять ее, тогда она обернула ноги вокруг его талии, пока они не стали крепко прижаты друг к другу. Ее голый центр уперся в его длинную и толстую длину. Она прикасалась к себе в прошлом, она была девственницей, а не невеждой, но это было гораздо сильнее. Жар, который опалил ее, несмотря на его брюки, пел в ее крови и то, как он сжимал ее задницу, просто добавило блаженства. А он даже еще не погладил источник ее радости. Она собиралась умереть. Потерять сознание от экстаза.

Продолжая сжимать ее, он начал идти. Она двигала бедрами, добавляя удовольствие от скольжения ее киски вдоль члена. Если это просто немного прелюдии…

Оскар начал двигаться, сотрясая ее тело с каждым тяжелым шагом, а затем они столкнулись с жесткой стеной. Он зажал ее своим телом, слегка согнутыми бедрами он ее придерживал, когда убрал руки с задницы и разорвал их поцелуй. Его рот все еще находился рядом, и их разделяло дыхание, когда он откинулся назад.

— Нужно тебя увидеть. Прикоснуться к тебе.

— Да, — зашипела она.

Он отклонился, чтобы снять с нее полотенце, быстро ослабив узел, который держал его на месте, пока она… с помощью своего кота…дергала и рвала на нем рубашку, пока он не оказался обнажен до пояса. Казалось каждый дюйм его обнаженной загорелой кожи, манил и соблазнял ее попробовать на вкус. Один взгляд на него сказал ей, что он был великолепен. Она никогда об этом не задумывалась. Но это… было за пределами ее мечтаний.

— Не смотри на меня так, или я кончу в свои джинсы.

Она не поверила ему, не совсем, как она могла? Потом она оторвала взгляд от его широкой груди и твердого пресса живота, чтобы встретиться с ним взглядом. Она поняла, что он говорит правду. Не было никаких сомнений в его возбуждении и нужде, которая четка была написана у него на лице. Она сделала это. Хиллари Стюарт почти тридцатилетняя девственница.

— Нет, — прошептала она. — Я хочу тебя внутри себя.

Стон Оскара стал рычанием.

— Ведьма.

— Но твоя.

— Моя, — подтвердил он.

Она обернулась вокруг него, зарываясь пальцами в его волосы, положив руки на его плечи. Она крепко держалась, качая бедрами, растягивая удовольствие от трения об него.

— Хочу быть твоей, — задыхалась она. — Очень сильно.

Он сжимал ее бедра, двигаясь вместе с ней, пока она купалась в блаженстве от этого небольшого контакта. Он потерся об нее, дразня и мучая их обоих, и ее охватило блаженство, которое нарастало с каждым сокращением ее мышц. Она была влажной и горячей…более чем готовой для него… и она не хотела ничего большего, чем принять его в свое влагалище.

— Ты нужен мне. — Она, обняв его, прильнула к нему. — Очень сильно.

Его губы зависли над ее ухом, и его голос содержал более чем намек на Льва.

— Скажи мне. Ты знаешь, чего ты хочешь?

— Тебя. Внутри меня. Пожалуйста. — Она, возможно, никогда не была с мужчиной, но ее тело, ее львица, знала, чего жаждало.

— Тогда ты это получишь.

Ее мир завертелся, когда он начал двигаться, пронеся ее через всю комнату, и теперь ее спина упиралась в мягкую и комфортную поверхность. Кровать.

Оскар лег на нее, его бедра по-прежнему были между ее раздвинутых бедер, и он снова ее целовал. Их языки сражались, зубы прикусывали, и они занимались любовью друг с другом ртами. Это было жалкое подобие того, что произойдет.

Она оторвала губы от его.

— Ты не внутри меня.

— Ты права, — усмехнулся он, и она боролась с желанием рявкнуть на него. — Одну секунду.

Оскар исчез на столько, чтобы только сорвать с себя джинсы, ткань рвалась от его когтей, и затем он был полностью открыт ее взору. Длинный и толстый было бы приуменьшением при описании его члена. Массивный. Огромадный. Боже это хрень разорвет мою вагину…

— Ох.

Он вскинул одну бровь.

— Ох? Это все, что я получу?

Нет, она способна на большее, но то, что разгоралось в ней, одним словом было, горячим, быстрым и яростным. Это взывало к ее недавно собственнической львице.

— Мой.

Основываясь на том, как его глаза засветились ярче, и новая волна меха пробилась через его кожу, она подумала, что ему понравилось то, что она сказала.

У нее не было шанса спросить его. Он присоединился к ней на кровати, приподнявшись над ней на руках и коленях, а она поерзала от его интенсивного изучения ее тела. Потом она поняла, что пока он рассматривал ее, она могла рассмотреть его. Итак, она посмотрела на него таким же наглым и изучающим взглядом. Конечно, вместо того, чтобы выглядеть смущенным, он лишь ухмыльнулся.

— Нравится, что ты видишь?

Сволочь.

Хиллари кивнула.

— Да, но я уверена, что есть и другие вещи, которые мне понравятся больше. Есть идеи?

Его клыки выглянули из-под нижней губы. Вместо ответа, он изменил свое положение, схватив ее, и крепко держал, пока он перекатывал их. Теперь он был под ней, ее бедра были по обе стороны от его бедер.

— Ты покатаешься на мне, детка. Я не хочу причинять тебе боль, и ты так сможешь сама установить темп. — Он скользнул руками вверх и вниз по внешней части ее бедер, прежде чем остановиться между ее ног, его пальцы потеребили ее стриженые кудряшки.

— Ты все контролируешь.

Ей понравилось, как это звучит, как и мысль о том, что маленькая верлев Омега будет иметь власть над большим плохим боевиком. Это вызвало новую волну острых ощущений, направленную вниз по ее позвоночнику, что добавило еще больше возбуждения, и она уже не могла больше ждать, желая вознестись на полную высоту.

Она начала, где они остановились, соблазнительное скольжение ее тела по его, только теперь была ее влажная кожа по его горячей твердости. Кончик его члена толкнулся в ее комок нервов, скрытый в ее складках, посылая молнии экстаза вниз по ее позвоночнику. С каждым движением Оскар рычал и застонал. Она знала, что если бы он испытывал хоть половину того удовольствия, что испытывала она, делая эти небольшие движения, он был бы на небесах. Но она хотела подняться выше. Поэтому она использовала его тело, как он и просил, беря и давая, а затем, опять беря, пока она не стала всего лишь массой удовольствия и потребности.

Потом его большой палец погладил источник ее экстаз, и она задрожала, выкрикивая его имя.

— Оскар!

Поганец хмыкнул.

Она упала вперед, на его грудь, но все равно продолжала дразнить их обоих движением своих бедер.

— Нужно больше.

— Вот для этого ты и нужна мне.

— Дерзишь.

— Нет, — он покачал головой. — Хоть я только что и встретил тебя, но я знаю тебя. Я знаю, что ты нуждаешься во мне также, как я нуждаюсь в тебе.

Это затронуло что-то внутри нее, отразилось на ее душе, и внезапно она поняла, что не может ждать, он необходим ей внутри нее. Она слышала об острой боли, которая была у женщин в первый раз, но сейчас она поприветствовала ее и не могла дождаться той боли.

— Да. — Она облизнула губы, внутренне улыбнулась, когда его глаза проследили за движением ее языка, а его длина пульсировала между ее бедер. — Пожалуйста, да.

Оскар приподнял ее бедра и сжал основание своего члена, и затем он придвинул ее вперед, направляя ее, пока ее вход не уперся в самый кончик его длины.

— Возьми меня, насколько сможешь, Котёнок, — пробормотал он.

Она приняла его предложение близко к сердцу, удерживая свой взгляд на нем, она медленно и очень осторожно взяла его внутрь себя. Растяжение и жжение почти уничтожило удовольствие, которое он зародил внутри ее, но, когда он потер скрытый комочек большим пальцем, любой намек на боль был уничтожен. Между его мучительными прикосновениями и болью, которая была вызвана тем, что он был глубоко внутри нее, она была на грани освобождения.

Хиллари продолжала осторожно скользить вниз, его твердость растягивала ее, она останавливалась, чтобы отдышаться, прежде чем принять его еще чуть-чуть. Несколько часов спустя… нет, не более чем пару минут, только потому, что она не была уверена, что у ее супруга имелось столько терпения, чтобы ждать несколько часов, чтобы взять ее. Через несколько минут ее бедро уперлось в его, ее ножны были полностью заполнены и растянуты по его длине, и теперь он гладил эти девственные места внутри нее.

Это было, как будто время замерло, первое проникновение, запоминающийся момент и он так близко.

— Привет, — прошептала она. — Ты внутри меня.

— И теперь ты будешь моей.

Он ужесточил свою хватку еще чуть-чуть и поощрил ее мягко двигаться вверх и так же мягко вниз. Она застонала от этих небольших сдвигов и поняла его намерения, устанавливая свой мягкий и соблазнительный ритм.

— Хочу быть твоей. — Она продолжила в этом сводящем с ума темпе, мучая их обоих. Она вела их все выше, мягко поднимаясь и медленно опускаясь, пока ее дыхание не участилось. Ее темп нарастал, ее большие груди подпрыгивали при каждом движении. Она взяла их в руки и массировала тяжелую плоть, временами пощипывая затвердевшие соски между указательным и большим пальцами.

— Хочу очень сильно быть твоей.

— Ты просто должна кончить, котенок. Мы оба должны, а потом я тебя укушу. Укусишь и ты, связав нас.

Она задрожала от этих слов. Соединение. Он будет пухнуть специфически, когда после соединения их запахи смешаются. Они будут прочно соединены, так же как их души, и их сущности будут тянуться друг к другу и это навсегда. Они никогда не смогут быть раздельно после этого.

Сцепление на всю жизнь.

Да, вот этого она хотела.

— Пожалуйста.

— Для тебя все что угодно. Но ты знаешь, что мне нужно.

Она знала. Она знала, и она старалась дать ему то, чего он желал. Черт, чего они оба желали. Она стала не более, чем ощущениями (она погрузилась в ощущения), а тело боролось за освобождение, которое поднималось все выше и выше с каждым движением и сжиманием мышц. Она знала, что стонала и скулила, знала, что каждый ее звук был встречен рычанием и требованием от Оскара, но она не могла сказать, где один звук заканчивался, а следующий начался. Она не знала, где она заканчивалась, а он начинался. Она просто знала, что в этот самый момент, они были одни.

Первый намек на ее освобождение прошел через ее тело, шар удовольствия начал расти, пока просто один вдох не разорвет его и заставит экстаз с ревом промчаться через ее тело.

— Больше, больше, больше, — задыхалась и умоляла она. Она потеряла контроль над своими мышцами, скольжение и рывки больше не контролировались ее умом, а контролировалось удовольствием от их спаривания.

— Давай, Хиллари. — Он оскалил клыки на нее, обнажая вытянутые и заостренные зубы. — Сейчас.

А затем это произошло. Ее оргазм потряс ее, расслабляя нервы и взбудораживая кровь все больше и больше с каждым вздохом, пока она не могла думать, не могла говорить… она могла лишь чувствовать. И она чувствовала, чувствовала так сильно.

Оскар поддался вперед, положив руку на середину ее спины и притянув ее к себе. Продолжая вбиваться в нее, он впился зубами в ее плечо, добавляя новые ощущения к их спариванию. Боль. Но самый лучший вид боли. Который означал, что теперь они никогда не смогут быть раздельно.

И это не будет односторонней вязкой. Неа. Она сделала то же самое с ним, и теперь кровь текла из раны, которую она нанесла, наполняя ее рот и скользя вниз по ее горлу в обольстительном танце. Она смаковала медный вкус, сладость живительной жидкости, как она проникала в нее.

Он притянул ее еще ближе, добавив больше боли к настоящему заключительному акту их сближения, а его толщина связывала их, пока души разделяли их общую сущность. Боль от его укуса медленно пошла на спад, уменьшаясь с каждым ударом сердца, и он осторожно извлек его зубы из нее. Она сделала то же самое, облизнув глубокую, кровавую рану, которую она сделала.

Она сделала это, они сделали это. Малодушная омега-львица утвердила своего супруга. Черт, омега внутри нее ощетинилась, когда ее назвали малодушной.

Хиллари вздохнула и легла на Оскара, позволяя ему взять ее вес. Двадцать лет в плену и, наконец, она может сказать два слова, которые она никогда не мечтала, что произнесет:

— Ты мой.