Орестея. Плакальщицы

Эгисф

Клитемнестра

Орест

Электра

Пилад

Килисса, Орестова мамка

Хор плакальщиц (хоэфор), невольниц царского дома, совершающих надгробные возлияния и поминальные обряды

Дворцовый Вратарь

Раб Эгисфа

В стороне от орхестры могильный курган Агамемнона; за орхестрою — дворец Атридов. На кургане стоит Орест; у подножия кургана — Пилад, юноша, на вид немного старше Ореста. Орест вооружен мечом; Пилад держит в руке два легких копья.

Подземный Гермий, отчих опекун державств,

Спасителем явись мне и споспешником!

В отечество пришел я, и глашатаем

Над сим курганом кличу: я пришел, отец!

Ты слышишь ли? Первину от кудрей моих

Взял Инах быстротечный: постриг мужества

Потоку предку. Вот другая прядь — отцу

Дань скорби! Не стенал я по тебе с семьей,

Руки не поднял к мертвому на выносе…

Склоняется в безмолвной молитве. Потом сходит с кургана.

10 Но что я вижу? Шествие унылое!

Выходят в покрывалах черных женщины,

Обряд какой-то правят. Горе ль новое

И похороны в доме? Плач творят. По ком?..

Иначе загадаю: тень отца идут

Ущедрить миротворным возлиянием?

Конечно, так! И в сонме не сестра ль моя,

Электра?.. Всех печальней, безутешная!..

Дай помощь сыну-мстителю, воздатель Зевс!

Небесным поборай мне изволением!

20 Пилад, отступим в сторону, чтоб видеть нам

И слышать их: о чем творят моление?

Оба отступают в сторону.

Шествие плакальщиц-рабынь, предводимое Электрой, в одежде рабыни, приближается к кургану.

Строфа I

Антистрофа I

Строфа II

Антистрофа II

Строфа III

Антистрофа III

Эпод

Вы жены-полонянки, дома царского

Рачительницы, ныне ж соучастницы

Моих молений, будьте мне советчицы:

С каким творить мне словом возлияния,

И что примолвить мертвому угодное?

Скажу ль: "От милой милому дары несу,

90 Cупругу от супруги"? Ибо мать их шлет.

Но духа не хватает мне притворствовать,

Струю священной смеси на курган лия.

Скажу ль простое слово, всем обычное:

"За мирное даянье воздаянье ждут

Податели?" — возмездье крови вымолю!..

Хранить безмолвье? Кто зарыт без почестей,

Того и жертвой чествовать безгласною?

Дар выплеснуть, подобно даням, коими

Мы скверну в землю гоним, а самой уйти,

100 Cосуды бросив за спину, не глядя вслед?..

Совет мне дайте, милые! Связует нас

Одна и та же ненависть. Не бойтеся

Открыть, что в мыслях держите! Всех рок ведет —

И вольных, и живущих под чужой рукой.

Поведай же, что знаешь, коль умней меня.

Курган сей как святыню, как алтарь я чту;

На все отвечу, коль велишь, по совести.

Скажи, что страх пред мертвым вложит в мысль твою.

Лия дары, за верных, за друзей молись.

110 Но кто ж из ближних, присных эти верные?

Не ты ль сама? И каждый, кто Эгисфу враг.

Молиться о себе лишь, да еще о вас?

О ком еще молиться, знаешь ты сама.

Кого ж другого в нашем назову полку?

Ореста, брата, вспомни, хоть далече он.

Ореста? Хорошо ты надоумила.

Убийц царевых словом помяни к тому ж.

Но что про них скажу я? Научи меня.

Чтоб демон посетил их, из людей ли кто.

120 Cудьей ли правомощным и воздателем?

Прямей скажи и проще: кто б убийц убил.

Угодно ль это слово пред лицом богов?

123 Нам свыше нет запрета — злом за зло платить.

ступив на могильный курган

165 Великий вестник, небо с преисподнею

124 Связующий, подземный Гермий! Что скажу,

125 Поведай ты незримый, чтоб услышали

Мою молитву отчие радетели;

И пусть сама услышит Мать-Земля, что все

Родит, питает, семя же берет назад.

Отшедшим эту влагу лью, отца зову,

130 Отцу молюсь усердно: пожалей меня,

Отец, отец! Ореста приведи домой!

Нас продали. Без крова, без приюта мы.

Нас мать с порога гонит. Мужа в дом взяла.

Эгисф — нам отчим, недруг и губитель твой.

Служу я за рабыню. На чужбине брат,

Ограбленный, опальный. На роскошество

Пошло их спеси, что стяжал трудами ты.

Молю! Ореста, чудом или случаем,

Родимый, возврати мне, милосердствуя!

140 Дай чище быть мне, быть святей, чем мать моя,

Чтоб рук не запятнала кровь преступная.

За нас моленья эти. А враги твои

И наши пусть увидят день возмездия!

Отмститель твой предстанет и взыскатель правд,

Убийц убьет! Во благо нам заклятие,

А ворогам на пагубу проклятие!

Добро же да прозябнет на лицо земли

Из недр могильных, где живешь с богами ты,

С великой Геей и с победной Правдою.

Лию с такой молитвой возлияния.

150 А вам уставным плачем увенчать мольбу:

Пеан хвалебный — скорбный плач усопшему,

Электра, взошед на курган, совершает возлияния, между тем как Хор поет плачевную песнь

Громко восплачьте плач!

Лейте слез ручьи!

Пусть их пьет Земля:

Взят и царь Землей.

Где ты, где, мой оплот

В горе и в радости?

Плач по тебе творим,

Рушим заклятие,

Той, чей льется дар,

Гоним наитие.

Сквозь покров дремы

Слышишь? Крушимся мы!

Горе горькое! Царь, мой царь!..

160 Кто с копием в руке,

Сильный муж, придет

Вызволить царский дом?

Скифский сгибая лук,

Кто с тетивы тугой

Спустит пернатую?

На рукопашный суд

Кто позовет врага?

164 Сосудов влагу выпила Земля, и дар

166 Отцу ниспослан… Новое скажу я вам.

Что, что случилось? Трепет охватил меня.

Оставил на кургане кто-то прядь волос.

Мужские ль это кудри, или девичьи?

170 Загадана загадка немудреная.

Меня, старухи, вижу, ты догадливей.

Опричь меня, кто прядью б одарил отца?

Те, кто могли бы, — вороги покойнику.

И разве не подобен завиток густой…

Чьим, — говори же, — чьим кудрям? Я знать хочу.

Моим, рабыни! Тот же вид. Нет разницы.

Так это, мнишь, Ореста потаенный дар?

Кого ж другого? С братней эта прядь главы.

Но как сюда, изгнанник, он прийти дерзнул?

180 Cыновней жертвой юную прислал он прядь.

Опять меня печалишь. Никогда ль ему

На эту землю, скажешь, не ступить ногой?

А я сама не плачу? Как увидела

Тот завиток я, — захлебнулась горечью, —

Грудь, как стрелой, кольнуло, — градом жадные

Посыпалися слезы. Переполнено

Больное сердце скорбию… Но кто б другой

Из граждан дар заветный посвятил отцу?

Не мать же, не убийца ж отдала волос

190 Cвоих початок! Матерью зову ее,

Но матернего чувства нет в безбожнице

К родимым детям… Брат мой, свет очей моих,

Кудрей твоих ли вижу я волну? Еще

Не смею верить, но надежда шепчет: да.

Увы, когда бы голосом звучащим вы,

Власы, сказали, что мне возвещаете,

Чтоб надвое, смущаясь, не гадала я!

Коль враг железом вас отсек, отринула б

Я льстивую отраду; коль постриг вас друг,

200 В родной печали я б нашла участника.

Но веруем, что знают боги, ветр какой,

Какие волны утлый наш кидают челн.

Спасти хотят, — все будет ко спасению,

И корень длинный пустит семя малое.

Следы!.. Еще улика!.. Очертанием

Моей стопе подобен отпечаток ног.

Кто здесь ходил? Но двое их взошло на холм:

Тут был он сам; тут некий спутник вслед ступал.

Ступни же мера — мера и моей ступни,

210 Как будто сняли слепок точный с ног моих!..

А сердце ноет, вихрь безумный мысль крутит…

выступая вперед

Твои молитвы — видишь, как доходчивы:

Молись, чтоб остальное тож исполнилось.

Но что же ныне боги ниспослали мне?

Кого так долго ты ждала, тебе предстал.

Кого звала я из людей, тебе как знать?

Орестов образ ты в мечтах лелеяла.

Но как же ныне голод мой насытился?

Вот — я! Другого брата не найдешь, сестра!

220 Коварство, чужеземец, на уме твоем.

Тогда кую я ковы на себя же сам.

Над горем беззащитной издеваешься.

Так над своим же горем издеваюсь я.

Ты, ты — Орест? Орестом назову тебя?

В лицо глядишь мне — и не узнаешь меня;

А прядь увидев, взятую с главы моей,

И ног моих измерив след своей стопой,

Душою воскрылилась и поверила!

Возьми же прядь и к этим приложи кудрям

230 (Твоим они подобны ль?): здесь вилась она.

А плащ мой не узнала, что сама ткала?

А сих зверей узоры выткал кто на нем?

238 Желанный мой, любимый! Ты четырежды

Оплот мой и надежда; рок и счастье!

240 Отца ты заменил мне! Ты же стал за мать

Безматернему сердцу, сиротливому!

И за сестру закланную один ты мне

243 Остался, верный! Брат мой, государь ты мой!

233 Приди в себя! Забыться в ликованьях

Нельзя нам: зорки вороги домашние.

235 Семьи родимой лучшее сокровище,

Болезная надежда дома отчего!

237 Над ним ты воцаришься, витязь доблестный.

244 За нас и Мощь, и Правда. Третьим будь за нас

245 В союзе крепком сам благий, всесильный Зевс!

Зевс, Зевс всезрящий! Будь сих дел свидетелем!

Воззри на сирый выводок отца-орла!

Ехидны лютой кольцами задушен он;

Орел — змеи добыча. А голодные

250 Птенцы не оперились: не под силу им

Отцовскую ловитву унести в гнездо.

Тебе мы таковыми предстоим, о Зевс,

Сестра и брат, сироты, дома отчего

Изгнанники, без крова и без племени.

Служил тебе отец наш, много жертвовал.

Погибнем — сгинет с нами пресловутый род:

Кто царственные дани вознесет тебе?

Коль род орлиный вымрет, ты кому вручишь

Свои перуны-знаменья являть земле?

260 Коль этот ствол иссохнет, — кто, как мы, богат,

Чтоб жертвами прославить торжества твои?

Упал наш дом, унижен; но из малых сих

Останков сам, великий, вознеси его!

О дети, стражи пламени родимого,

Безмолвствуйте! Услышат вас разведчики, —

Язык найдется: в тот же час все ведомо

Владыкам станет. Их же приведи мне бог

Увидеть на кладнице смоляной в огне.

Свершится, не обманет слово Локсия.

270 Он сам вещал мне, строго заповедуя, —

Идти на все! Грозил он, — и от тех угроз

Кровь стыла в жилах: горе мне, когда с убийц

Я платы равноценной не взыщу мечом.

Не буду знать, куда мне деться, мучимый

Проклятьем, что пристанет, как свирепый бык.

Страданьем безысходным возмещу я сам

Невзысканную пеню за прощенный грех.

Когда гневятся мертвые, — открыл мне бог, —

Живущих посещают язвы лютые.

280 Коростом хворь насядет и вгрызется в плоть,

Гнилым источит зубом человечий вид,

Оденет кости белыми лохмотьями.

Но язвы ль только? Вылетят Эринии

Из крови отчей: их налет еще страшней.

Горя во мраке, ищет неотводный взор

Ослушника: так, если не искуплена

Родная кровь, убитый мучит родича

Стрелой ночною. Смута и безумие

Его одержат; призраки кружат над ним,

290 И гонит отщепенца медножалый бич.

Нет части в общей чаше таковым; и нет

Им части в возлияньях; но незримый гнев

Отеческий их гонит от алтарных плит.

Опального кто примет гостем, общником?

Так заживо умерший, чахлый остов, он

Влачит до гроба, всеми проклят, свой позор.

Таких вещаний кто бы не послушался?

Не верь, пожалуй: действовать обязан ты.

Меня к решенью все толкает, все сошлось:

Божественная воля; по отцу недуг

Тоски неутолимой; нищета, нужда…

А город отчий, славный по лицу земли!

Венец похитив Трои древней, рабствовать

Двум женам будет гордый Аргос?.. Иль Эгисф

Мужчина? Ладно! Испытаем мужа мощь!

Три великих сестры, три вкруг Зевса Судьбы,

Нас ведите путем,

Где пристанет попутчицей Правда!..

"Да злословит язык злоязычью в ответ!" —

310 Вопиет она так, во услышанье всем,

О возмездии равном ревнуя.

"Чей смертелен удар, тот смертельный удар

Заслужил. Что другим причинил, претерпи!" —

Трижды древнее слово нас учит.

Строфа I

Строфа II

Антистрофа I

Строфа III

Антистрофа II

Антистрофа III

Строфа IV

Строфа V

Антистрофа IV

Строфа VI

Антистрофа V

Антистрофа VI

Строфа VII

Антистрофа VII

Строфа VIII

Антистрофа VIII

Строфа IX

Антистрофа IX

Отец, умерший смертию не царственной,

480 Cвой дом и царство мне верни, наследнику,

Меня ж, молю, родитель, в мужнин дом введи,

Когда Эгисфу гибель уготоваю.

Тогда устроят пиршества уставные

Тебе живые; ныне ж, на чужих пирах,

Тебя не поминают, возжигая тук.

И я, в день свадьбы, из надела дочери,

Творя усопшим предкам возлияния,

На гроб твой, всех обильней, расточу дары.

Земля! Отца воздвигни — стать за мной в бою!

490 Одень, о Персефона, в светлый зрак его!

Воспомни о купели роковой, отец!

Воспомни покрывало смертоносное!

Некованые путы, крепче медных уз!

Коварной паутины ткани плотные.

Обиду вспомнив, грозный, не воспрянешь ли?

Главы ль не приподымешь над холмом, отец?

Пошли нам Правду мстящую в союзницы,

Иль сам восстав, соделай битву равною:

С тобою одолеем одолевших нас.

500 Услышь мой вопль последний, вопль отчаяния!

Твои птенцы стенают на холму твоем:

Сестру и брата вместе пожалей отец!

Не дай иссякнуть семени Пелопсову,

Чтоб ты в потомках новых и по смерти жил.

Зане усопших имя и дела звучат,

Живые в детях: пробки так пловучие

Спасают невод, в глубь морей закинутый.

Отец, не за себя лишь, — за тебя скорбим:

Спасая нас, не сам ли ты спасаешься?

510 Многоречивый не был неуместен плач:

Вы холм почтили, долго не оплаканный.

Но сердце ты на подвиг укрепил, Орест:

За дело ж, с богом! Время испытать судьбу!

Пора! Но прежде, — мой вопрос не в сторону

С пути меня отводит, — изъясни ты мне:

Зачем она немого духа почестью

Тревожит поздней? Боль неисцелимую

Будить дерзает? Смысла в том не вижу я.

Не стоят возлиянья преступления:

520 Хоть все пожертвуй, крови ты, что пролил сам,

Не выкупишь, напрасна трата, кончено!

Открой же, если знаешь, что мне должно знать.

Все знаю, сын мой, — ведь сама все видела.

Злодейка с перепуга возлиянья шлет,

Затем что сон зловещий ей пригрезился.

Дословно мне царицын передай рассказ.

Приснилось ей, что змия родила она…

Что дальше ей помнилось, чем все кончилось?

И будто спеленала, как дитя, его.

530 Какой же пищи стал детеныш требовать?

Ей мнилось, будто кормит змия грудию.

Разинул рот змееныш, укусил сосцы?

И млеко кровью брызнувшей окрасилось!

И вправду, мнится, нечто знаменует сон.

Царица с громким криком пробудилася.

Мы бросились лампады догоревшие

Глубокой ночью спешно возжигать. Она ж

На гроб нас отряжает с возлияньями,

Чтоб отвратить дарами злое знаменье.

540 Молю, земли сей ради и могилы сей, —

О мне то сновиденье да исполнится!

С моей судьбой, — толкую, — все в нем сходится:

Из недр, меня родивших, вышел змий на свет;

Моими пеленами был повит; грудей,

Меня питавших млеком, он хватал сосцы —

И вместе с млеком высосал родную кровь.

Вскричала мать от боли и от ужаса:

Судьба ей, видно, — выкормив чудовище,

Насильственною смертью умереть. И я —

560 Тем змием обернулся! Вот что значит сон.

Скажу: да будет! В добрый час гадателем

Тебя признаю. Ныне ж дай наказ, где быть,

Кому что делать, где чего не делать нам.

Наказ мой прост: Электра пусть домой идет;

В строжайшей тайне умысел держите вы.

Царя коварством вороги осетини:

Пусть их самих осетят ковы хитрые.

Царь Аполлон мне то же прорицал о них,

А ведь поныне Локсий не обманывал.

560 Прикинемся гостями, в виде путников

У двери постучимся — я и мой Пилад,

Семье по хлебу-соли, по оружью друг.

Нас примут за парнасцев по наречию:

Обоим свычен выговор фокейский нам.

Недобрым взглядом встретят нас привратники,

Затем что злою силой одержим весь дом.

Мы ждать у входа будем; и, приметив нас,

Прохожий скажет: "Как же так? Гостей Эгисф,

Молящих о ночлеге, не пускает в дверь?

570 Не слышит, что ли? Отлучился ль из дому?"

Когда же я заветный перейду порог

И мне в глаза метнется восседающий

На отчем троне недруг, иль предстанет мне,

Навстречу вышед, — так, как ты, — лицом к лицу:

И молвить не успеет: "Кто ты, гость?" — как мой

Меч-скороход уложит навсегда его.

Потом ненасытимая Эриния

И третьей крови выпьет чашу пьяную…

Электра! неприметно наблюдай, чтоб все

580 Шло в доме ходом, мною предусмотренным.

А вас увещеваю ограждать уста, —

Не выронить бы слова не ко времени!

Оставим остальное направлять тому,

Кто меч вложил мне в руку и ведет меня.

Орест и Пилад удаляются. Электра входит в чертог.

Строфа I

Антистрофа I

Строфа II

Антистрофа II

Строфа III

Антистрофа III

Строфа IV

Антистрофа IV

Орест и Пилад стучатся в дворцовые двери.

Эй, отрок! Слышишь в двери стук, в срединные?

Стучусь вторично. Вратарь! Есть ли в доме кто?..

Опять стучусь и кличу, в третий раз! Эгисф,

Знать, слуг не надоумил отворять гостям?

Довольно, слышу! Кто такой? Откуда ты?

Скажи владыкам дома, что с вестями гость

Пришел, и тотчас видеть их нужда ему.

660 Проворней! Колесница Ночи близится:

Пора гостям торговым якорь в пристани

До утра бросить, — путникам войти под кров

Странноприимцев щедрых. Госпожу зови,

Иль пусть хозяин выйдет, — то приличнее.

В беседе стыд и робость — что бельмо в глазу;

Прямей, свободней к мужу держит слово муж,

Рассказ живее, явственней свидетельство.

Из дворцовых дверей выходит Клитемнестра с толпою слуг.

Скажите, гости, в чем нужда вам. Путник здесь

Найдет прием, достойный дома царского.

Ждут теплые купели, ложа мягкие,

Услужливой заботы око зоркое.

Когда ж важнее помысл на душе у вас,

Мужское это дело, — позову мужчин.

Я гость фокейский, родом из Давлиды я.

С походною сумою, по своим делам,

Держал я путь на Аргос. Повстречался мне

Дорогой незнакомец, в разговор вступил,

Поведал, как идти мне и откуда сам.

Он Строфием, фокейцем, назвался, и так

680 Наказывал: "Коль в Аргос попадешь, земляк,

На совести держи ты, не забудь сказать

Родителям Ореста: умер юноша.

Домой вернешься, заповедь мне дашь от них:

На родину ль останки захотят вернуть,

Навек ли гостем спать ему в чужой земле.

Оплакан был покойник с честью многою,

И свято собран пепел в урну медную…"

Я все, что слышал, слово в слово передал;

Но тем ли, коим весть важна, — не ведаю.

690 Родителям Ореста это нужно знать.

Увы! До основанья дом наш рушится!

Проклятье родовое, неотступное,

Далече стережешь ты, что спасает нас,

И метко целишь в наше упование!

Судьба мне, сирой, слезы лить над милыми!

Казалось, на чужбине будет цел Орест, —

Не ходит он над этой топью гибельной;

Надежда врачевала нас — на светлый пир

Возврата… Обманувшей запиши ее!

700 К странноприимцам, столь богами взысканным,

Хотел бы я с иною, лучшей вестию

В палаты постучаться и желанным быть

Для них пришельцем. Гостю что отраднее,

Чем дружество хозяев? Но безмолвствовать

О первом и главнейшем я за грех почел,

Обет прияв и вами с лаской принятый?

Не менее радушным будет наш прием

Гостей достойных, сам же ты не менее

Семье приятен. Коль не ты, другой бы нам

710 Поведал то же горе. Но за долгий день

Усталым пешеходам отдохнуть пора.

Веди в мужскую храмину, где стол накрыт,

Почтеннейшего гостя с другом-спутником.

О всем, что им потребно, попечение

Имей всемерно: мне за то ответствуешь.

Иду домовладыку о случившемся

Уведомить. Есть в доме, с кем совет держать,

Друзей опора есть мне в тяжком бедствии.

Клитемнестра, Орест и Пилад входят во дворец.

Рок идет, и пора, сонм царева двора,

720 О победе добра,

Об Оресте молиться усердно!

О святыня Земли! О священный курган,

Что над мертвым царем, корабельным вождем,

Поднялся, словно мыс, где пристал мореход, —

В этот час нам внемли, поборая за нас!

Умышленье, Пейто, соучастница, ты

В этот час поверишь, а владыка ночной,

А подземный Гермес знак подаст роковой

К состязанию мощи булатной.

730 Знать, гость лихое что-то во дворце творит!

В слезах выходит пестунья Орестова.

Куда, Килисса, шествуешь из дома ты

С печалью новой, спутницей непрошенной?

Из дворца выходит Килисса.

Эгисфа неотложно госпожа велит

К захожим чужеземцам на беседу звать,

Чтоб с глазу на глаз все доточно выспросить,

О чем пришли поведать. На глазах у слуг

Она убита горем, а во взгляде смех

Под хмурой бровью прячется. Удача ей,

740 А дому плач и пагуба конечная, —

Что гости возвестили речью явственной.

А как, услыша новость, возликует он,

Как будет он утешен!.. Ах, я горькая!

Уж мало ль раньше сердцем я крушилася

О всех злосчастьях, воедино смешанных

Судьбою гневной в кубке чад Атреевых:

Но такового горя не знавала я!

Терпела все, крепилась… Ныне силы нет!

Орест, душой к тебе я прилепилася!

750 Орест, новорожденным повила тебя!

Ночами крик твой слушала младенческий!

Труды мои, тревоги ни во что пошли.

Ребенок неразумен: как зверька, питать

Его должны мы. Верно то! Угадывать,

Он есть ли хочет, пить ли, иль еще чего.

Малютка ведь не скажет, в чем нуждается.

Желудок детский — сам себе хозяин он.

Порой смекнешь, что нужно; проглядишь порой,

Меняй пеленки сызнова; без устали

760 То пестуешь питомца, то полощешь холст.

Рукомесло двойное правя весело,

Наследника владыке воспитала я.

И что же ныне слышу? Нет в живых его!

И шлют меня же вестью той порадовать

Врага, что осрамил нас, разорил, сгубил.

А как прийти велела госпожа ему?

Про что ты? Невдомек мне. Повтори слова.

С почетной стражей? Одному ли, запросто?

С отрядом царских копьеносных стражников.

770 Про то не говори ты ничего ему,

Проклятому! Пусть мнит он, будто просто зван

Гостей послушать мирных. Веселей гляди!

Творится замысл тайный словом вестника.

Какое ж тут веселье при таких вестях?

А если Зевс все беды повернет к добру?

С Орестом и надежда дом покинула.

Дурной тот прорицатель, кто так думает.

Что ты сказала? Слышала ль иную весть?

Неси известье. Делай, что приказано.

780 О чем богам забота, сами сделают.

Пойду, как ты сказала, и послушаюсь.

Пусть к лучшему вершится воля божия.

Строфа I

Антистрофа I

Строфа II

Антистрофа II

Строфа III

Антистрофа III

За мною посылали: я на зов пришел.

Явились, слышу, путники с известием,

840 Отнюдь нам не желанным: будто нет в живых

Ореста. Если то не ложь, — тяжелая

Обуза дому эта смерть. Еще народ

От смут недавних болен, не оправился.

Почесть ли новость правдой? Вероятна ль весть?

Иль это — басни, глупых женщин россказни,

Мечты пугливой облак, быстро тающий?

Быть может, ты что скажешь достоверное?

Мы слышали известье. Сам пойди к гостям

И толком допроси их. В передатчиках

850 Cвидетельства что пользы, коль свидетель тут?

Пойду, увижу вестника, спрошу его,

Глазами ль видел мертвого, с молвою ли

Гулять пускает небылицы по свету?

Меня ж он не обманет: есть глаза во лбу.

Уходит во дворец.

Что сказать, как начать мне моление, Зевс?

Как тебя заклинать, милосердный отец?

Переполнена грудь:

Не найти соразмерного слова!

Во мгновение ока решится судьба…

860 Обнажились мечи, окровавлен булат…

Миг один — и падет Агамемнона дом,

Иль на празднике воли пресветлой

Возгорится огонь на святых очагах

И воздвигнется скиптр стародавних державств

С родовым стародавним богатством.

Вот за что на двоих подымает один

Беззаветную брань богоравный Орест,

И его да вершится победа!

Голос Эгисфа из внутренних покоев.

О!.. О!.. Настал конец!

870 Чу, крик!.. предсмертный стон!

Что в стенах

Рок творит?

Кто убит?

Отступим дальше, как бы нас в сообщницы

Содеянного в доме не зачислили!

Единоборство кончено. Свершилось все.

Хор отступает в сторону с середины орхестры. Из средних дверей выбегает Раб.

Увы мне! На смерть ранен господин, увы!

Увы! — взываю в третий раз: убит Эгисф!

Громко стучит в дверь женского терема.

Живее разомкните двери терема!

Засовы прочь! Нужна здесь помощь крепкая, —

Увы, не властелину: с ним покончено…

880 Тревога! Эй!..

Глухим кричу, взываю к спящим попусту!

Где ж Клитемнестра? Чем позадержалася?

И ей, сдается, удалую голову

Сложить на плаху скоро: разгулялся кат!

Царица появляется в дверях женского терема.

Беда ли приключилась? Что ты поднял шум?

Ожив, живого умерщвляют мертвые.

Увы, мне ясен смысл речей загадочных.

Нас губит хитрость, как губили хитростью

Мы сами. Эй, секиру мне двуострую,

890 Мужеубийцу! Мы ль осилим, или нас

Осилит враг, увидим. На краю стоим.

Раб уходит в дверь терема. Серединная дверь распахивается. Из нее выступают Орест и Пилад. За, порогом виден окровавленный труп Эгисфа.

Тебя ищу я. Твой черед. Он взял свое.

Увы, ты умер, мой Эгисф возлюбленный!

Его ты любишь? Рядом будешь с ним лежать,

В одной могиле, мертвому навек верна.

обнажая грудь

Ни с места, сын мой! Бойся эту грудь разить!

Она тебя кормила. Ты дремал на ней,

А сам в дремоте деснами сосал ее.

Пилад, что делать? Устыдиться ль матери?

900 Но где ж глаголы Локсиевы ясные,

Орест-ослушник? Где присяга крепкая?

Пусть все врагами станут, — был бы другом бог.

Твоя победа! Ты предостерег меня.

Обращается к матери.

За мною следуй: ляжешь подле милого.

Милей при жизни был он, чем отец, тебе;

Супруга ненавидя, ты с любовником

Хотела жить: я смертью сочетаю вас.

Тебя вскормив, с тобой хочу состариться.

Отца убийца, с сыном будешь кров делить?

910 Мой сын, Судьбина в деле том виновница.

На казнь Судьбина та же обрекла тебя.

Проклятия родимой не боишься ты?

Мать с детства сына с бедствием сосватала.

Был отдан ты к надежным кунакам в семью.

Позорно продан, сын отца свободного.

Но где ж цена, за сына мною взятая?

Сказать стыжуся прямо, что в обмен взяла.

Коль так, ведь и отец твой прегрешал равно.

Ты, дома сидя, не кори воителя.

920 Разлука с мужем женщине тяжка, мой сын.

Своих домашних кормит муж, уйдя на труд.

Сын, матереубийство замышляешь ты?

Не я убийца: ты казнишь себя сама.

Смотри: разбудишь свору мстящей матери!

А отчей как избегну, отпустив твой грех?

Живая, мнится, с плачем бьюсь о гроб немой.

Как ветр, тебя к могиле отчий рок несет.

Увы, я змия родила, взлелеяла.

Так! Вещим был, воистину, твой страх ночной.

Влачит Клитемнестру во дворец.

930 Ты страшный грех свершила; претерпи же грех!

Дверь затворяется. Выступает на середину оркестры Хор.

Гляжу я с сокрушеньем на двойной сей рок.

Ряд длинный преступлений повершил Орест,

И цепь замкнул бестрепетно. Одна мольба:

Да не угаснет свет его, — и дом спасен.

Строфа I

Антистрофа I

Строфа II

Антистрофа II

Серединные двери отворяются. За порогом видны два трупа. Орест выступает из дворца. Служители несут за ним огромное пурпуровое покрывало. Орхестра наполняется народом.

Взгляните на вчерашних повелителей,

Цареубийц и дома разорителей!

Четой они сидели, величаяся,

На месте царском; мертвые, четой лежат,

Храня и в смерти свой обет взаимности.

Клялись они владыку сообща убить,

Совместно и погибнуть: слово сдержано.

980 Взгляните также, страшных очевидцы дел,

На сей снаряд убийства, — путы рук и ног, —

Тенета, в коих мой отец запутался.

Развернутую окрест обнесите ткань

И людям покажите: ловят витязей

В какие мрежи! Матери моей дела

Отец пусть видит, — мой отец? — нет, общий всем,

Всезрящий, Солнце!.. Солнце, будь свидетелем,

Что право поступил я, смертью мать казнив!..

Эгисфа нет нужды мне поминать: давно,

990 Как ложа осквернитель, заслужил он смерть.

Но та, что эту западню расставила, —

И на кого ж? — на мужа, от которого

Имела сына… некогда любимого…

Потом — ее убийцу… — кто она? Жена ль?

Мурена ль? Иль ехидна, чье касание

Мертвит и без укуса?.. Столь нагла и зла!..

1005 Пусть мне не приведется жить с такой женой:

Нет, лучше мне бездетным умереть в роду.

1007 О, улика вины! Злодеянье жены!

Сколь ужасную смерть ты приял, царь!

(На багрянце бледны, следы крови видны!..)

Ждать умей — и страдание цвет даст.

1010 Повинна ль в злодеяньи, неповинна ль мать?

Улика — парус, пятнами поблекнувший,

Где меч гулял Эгисфа… Краску медленно

1013 Съедает кровь: от крови пурпур вылинял.

997 Как мне, нехульным словом, заклеймить позор?

Что эта ткань? Капкан ли? Зверолова ль сеть?

Иль с головою тело пеленающий

1000 Могильный саван? Путы ли на пленника?

Такой накидкой был бы запастись готов

Грабитель придорожный, мирных путников

С мошной набитой ловом промышляющий:

1004 разбойничал бы лихо, с ней орудуя…

1015 Гляжу на роковую пелену, скорбя

О жребии отцовском и о роде всем.

1014 И подвиг свой хвалю я, и кляну зараз

1017 Победы незавидной скверну черную…

Неповинным весь век не прожить никому,

1019 Не прожить и без горькой печали.

Увы, увы!.. Раньше скорбь к одному,

1020 А к другому поздней постучится.

Но знайте… Чем я кончу, сам не ведаю…

С ристалища метнулись кони разума

И понесли возницу… Мыслей бешеных

Не удержать мне… К сердцу подступил и песнь

Заводит Ужас; рвется в лад подплясывать

Той песни сердце. Слушайте ж, друзья, пока

Я в разуме! Казнил я правосудно мать,

Отца убийцу, мерзкую в глазах богов.

А смелость влил мне в душу — величаюсь тем —

1030 Вещатель Локсий. Он пророчил: нет вины

В сыновней мести; если ж неискупленной

Кровь отчую оставлю, карой бог грозил…

Какой? О том ни слова! Нет стрелы лютей…

И ныне — вот я, — в путь готов. Ветвь маслины

Беру с тесьмою белой. Держит к Локсию

Свой путь паломник, — в пустынь ту, где пуп земли,

Где светит огнь неугасимый, — вымолить

От крови, от родимой очищение.

Других же не велел мне очагов искать

1040 Владыка Локсий… Знайте ж, о аргивцы, все

Как было, чтоб могли вы дать свидетельство.

Всю жизнь опальным странником скитаться мне,

Опальным и по смерти меж людей прослыть.

По правде поступил ты. Запрети ж устам

Порочить меч твой. Зло прикличет наговор.

Ты весь народ аргивский свободил, срубив

Единым махом двум драконам головы.

А!.. А!.. Кто эти жены в черном рубище?

Клубятся змеи в их власах… Горгоны ли?..

1050 Нельзя при них на месте оставаться мне.

Орест, сын отчий — больше всех сынов земли!

То бред и морок. Муж победы, мужествуй!

Не бред, не морок — это палачи мои:

Угадываю свору мстящей матери.

Еще багряны руки кровью свежею:

Вихрь мыслей, смута, ужас — от нее в душе.

О Феб — владыка! Множится их сонмище…

Из глаз их кровь сочится и поганый гной…

Одно тебе целенье — сила Локсия:

1060 Его коснись: от муки разрешит тебя.

Врагини вам незримы; я же вижу их.

Нельзя мне медлить! Гонятся! Бегу, бегу!

Убегает по дороге к морю.

Ступай же с богом! Он да соблюдет тебя,

Ведя тропой страстною ко спасению.

удаляясь с орхестры

Уж и третья гроза всколыхнула чертог

Стародавний царей, —

И пахнуло живым дуновеньем!..

Как впервые над ним разразился удар:

То Фиестов был пир плотоядный.

1070 А второй был удар, — это страсти царя,

Что водил за моря всеахейскую рать

И в купели погиб.

А и третий пришел — избавитель иль жрец

Рокового конца?..

Вновь затишье — доколь? И куда приведет,

И замрет ли проклятие рода?