А.К. Толстой «БОГАТЫРЬ»

По русскому славному царству,

На кляче разбитой верхом,

Один богатырь разъезжает

И взад, и вперёд, и кругом.


Покрыт он дырявой рогожей,

Мочалы вокруг сапогов,

На брови надвинута шапка,

За пазухой пеннику штоф[46].


“Ко мне, горемычные люди,

Ко мне, молодцы, поскорей!

Ко мне, молодицы и девки, –

Отведайте водки моей!”


Он потчует всех без разбору,

Гроша ни с кого не берёт,

Встречает его с хлебом-солью,

Честит его русский народ.


Красив ли он, стар или молод –

Никто не заметил того;

Но ссоры, болезни и голод

Плетутся за клячей его.


И кто его водки отведал,

От ней не отстанет никак,

И всадник его провожает

Услужливо в ближний кабак.


Стучат и расходятся чарки,

Трёхпробное льётся вино,

В кабак, до последней рубахи,

Добро мужика снесено.


Стучат и расходятся чарки,

Питейное дело растёт,

Жиды богатеют, жиреют,

Беднеет, худеет народ.


Со службы домой воротился

В деревню усталый солдат;

Его угощают родные,

Вкруг штофа горелки сидят.


Приходу его они рады,

Но вот уж играет вино,

По жилам бежит и струится

И головы кружит оно.


“Да что,– говорят ему братья,–

Уж нешто ты нам и старшой?

Ведь мы-то трудились, пахали,

Не станем делиться с тобой!”


И ссора меж них закипела,

И подняли бабы содом;

Солдат их ружейным прикладом,

А братья его топором!


Сидел над картиной художник,

Он божию матерь писал,

Любил как дитя он картину,

Он ею и жил и дышал;


Вперёд подвигалося дело,

Порой на него с полотна

С улыбкой святая глядела,

Его ободряла она.


Сгрустнулося раз живописцу,

Он с горя горелки хватил –

Забыл он свою мастерскую,

Свою богоматерь забыл.


Весь день он валяется пьяный

И в руки кистей не берёт –

Меж тем, под рогожею, всадник

На кляче плетётся вперёд.


Работают в поле ребята,

И градом с них катится пот,

И им, в умилении, всадник

Орлёный свой штоф отдаёт.


Пошла между ними потеха!

Трёхпробное льётся вино,

По жилам бежит и струится

И головы кружит оно.


Бросают они свои сохи,

Готовят себе кистени,

Идут на большую дорогу,

Купцов поджидают они.


Был сын у родителей бедных;

Любовью к науке влеком,

Семью он свою оставляет

И в город приходит пешком.


Он трудится денно и нощно,

Покою себе не даёт,

Он терпит и голод и холод,

Но движется быстро вперёд.


Однажды, в дождливую осень,

В одном переулке глухом,

Ему попадается всадник

На кляче разбитой верхом.


“Здорово, товарищ, дай руку!

Никак, ты, бедняга, продрог?

Что ж, выпьем за Русь и науку!

Я сам им служу, видит бог!”


От стужи иль от голодухи

Прельстился на водку и ты –

И вот потонули в сивухе

Родные, святые мечты!


За пьянство из судной управы

Повытчика выгнали раз;

Теперь он крестьянам на сходке

Читает подложный указ.


Лукаво толкует свободу

И бочками водку сулит:

“Нет боле оброков, ни барщин;

Того-де закон не велит.


Теперь, вишь, другие порядки.

Знай пей, молодец, не тужи!

А лучше чтоб спорилось дело,

На то топоры и ножи!”


А всадник на кляче не дремлет,

Он едет и свищет в кулак;

Где кляча ударит копытом,

Там тотчас стоит и кабак.


За двести мильонов Россия

Жидами на откуп взята –

За тридцать серебряных денег

Они же купили Христа.


И много Понтийских Пилатов,

И много лукавых Иуд

Отчизну свою распинают,

Христа своего продают.


Стучат и расходятся чарки,

Рекою бушует вино,

Уносит деревни и сёла

И Русь затопляет оно.


Дерутся и режутся братья,

И мать дочерей продаёт,

Плач, песни, и вой, и проклятья –

Питейное дело растёт!


И гордо на кляче гарцует

Теперь богатырь удалой;

Уж сбросил с себя он рогожу,

Он шапку сымает долой:


Гарцует оглоданный остов,

Венец на плешивом челе,

Венец из разбитых бутылок

Блестит и сверкает во мгле.


И череп безглазый смеётся:

“Призванье моё свершено!

Недаром же им достаётся

Моё даровое вино!”

Загрузка...