Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

Северная война и крепости Предисловие к изданию 2021 года

Триста лет назад завершилась Великая Северная война. Для двух главных противников – России и Швеции – она длилась 21 год. Россия вышла из конфликта с качественно и количественно другими вооруженными силами, с увеличившейся территорией и даже с новой системой государственного управления. Как протекали боевые действия с точки зрения осадной войны? Какими вехами стали атаки крепостей на разных театрах, в разные годы и с участием разных армий?

Война началась в 1700 г. с того, что саксонцы атаковали шведскую Ригу и взяли три укрепления – Коброншанец, Динамюнде и Кокенгаузен. Датчане дебютировали с атаки Тенингена в Гольштейне. Для русских вступление в конфликт связано с неудачной осадой Нарвы. В 1701 г. последовали ответные удары шведов на разных направлениях – атаки на Архангельск, Псково-Печерский монастырь и Ладогу не удались, зато отобрана обратно у саксонцев крепость Динамюнде.

В период 1702–1704 гг. Петр завоевывает Ингерманландию и часть Лифляндии, взяв последовательно крепости Мариенбург, Нотебург, Ниеншанц, Ям, Копорье, Дерпт и Нарву.

Речь Посполитая, объединенное польско-литовское государство, в 1702–1704 гг. также стала ареной борьбы за крепости – в рамках внутренней гражданской войны между литовскими магнатскими группировками (Выхов), в ходе антипольских восстаний украинского казачества (Немиров, Белая Церковь) и непосредственно в ходе операций шведских, саксонских и русских войск (Торн, Познань, Львов, Варшава).

Затем действия российских войск смещаются в Курляндию, где в 1705 г. были взяты Митава и Бауск, и в Литву в 1706 г. с обороной Гродно, потерей Несвижа и Ляховичей. Защищать, а потом отбирать города у мятежников пришлось в 1706 г. во время Астраханского восстания и в 1708 г. на Дону.

Полтавский период 1708–1709 гг. характеризуется большой интенсивностью борьбы за укрепленные пункты на Украине: апогеем стала оборона Полтавы, однако менее крупные города оспаривались как у шведов (Мглин, Стародуб, Веприк, Сорочинцы и др.), так и у мятежных казаков (Батурин, Сечь и др.).

1710 г. стал, пожалуй, самым результативным годом для русской армии, взявшей тогда в Карелии, Эстляндии, Лифляндии и Польше города Эльбинг, Выборг, Пернов, Кексгольм, Аренсбург, Ригу и Динамюнде.

В 1711 г. акцент для Петра сместился на юг для борьбы с Османской Турцией: оборона Таганрога и Белой Церкви, взятие Браилова; снова пришлось брать небольшие городки мятежных казаков (Новосергиевск).

Тем временем западные союзники активизировались в Северной Германии – в 1711 г. датчане безуспешно атаковали шведские Висмар и Штральзунд (эту крупную крепость возьмут с третьей попытки лишь в 1715 г.), в 1712–1713 гг. коалиционные силы отобрали у шведов Штаден, Тенинген и Штеттин. Завоевание русскими Финляндии было завершено со взятием Нейшлота в 1714 г. и Каянеборга в 1716 г. В это же время разгорелись боевые действия между Швецией и Данией в Норвегии: шведы дважды осаждали Фредриксхаль, причем в 1718 г. там в траншеях погиб сам шведский король. Датчане же в 1719 г. атаковали приморские крепости Стремстад и Марстранд.

В общей сложности за годы войны произошло не менее 90 атак крепостей. Для сравнения – полевых столкновений произошло примерно в два раза меньше, боев на воде – в шесть раз меньше. Точное число всех видов столкновений может варьироваться в зависимости от «кратности увеличительного стекла», насколько незначительные бои принимать во внимание. Тем не менее, очевидно, что атаки крепостей – будь то в виде планомерной осады либо стремительного штурма – были широко распространенным видом боевых действий. Неудивительно поэтому, что осады крепостей в период Северной войны стали предметом специального исследования, работа над которым велась автором с 2007 г., а первое издание увидело свет в 2017 г. Настоящее дополненное издание приурочено к 300-летию окончания Северной войны, в него вошли сведения, ставшие известными автору после выхода первого издания, учтены заслуживающие внимания недавние исследования и публикации, а также добавлен именной указатель. Книга по-прежнему не является справочником по деталям всех осад (хотя узнать подробности той или иной осадной операции помогут географический указатель и сводная таблица в приложении). Книга посвящена не столько военному инженерному искусству, сколько людям, их службе и их жизни в условиях осадной войны.

Постановка проблемы и объяснение подхода

Пытаясь представить в воображении те или иные события прошлого, заинтересованный читатель обратится к исторической литературе. Биографические исследования расскажут о жизни и деяниях знаменитых государей, их сподвижников, генералов и сановников. Другие работы обрисуют социально-экономическое развитие общества; третьи – дипломатическую подоплеку событий; историки культуры опишут художественные достижения той эпохи. Военные историки выяснят дату и вехи сражения, подсчитают количество людей, лошадей и пушек. Более узко специализированные исследования расскажут, во что были одеты солдаты, чем вооружены, как организованы и даже чем питались. Но у любопытствующего читателя сохранится вопрос: что именно делали участники войн и сражений, как они это делали и почему они это делали так, а не иначе?

Эта книга задумывалась как продолжение работ автора о строевом обучении и тактике русской пехоты и кавалерии в период Северной войны[1]. В тех статьях вопросы боевого применения войск в полевых сражениях рассматривались в связи с тактическими и строевыми наставлениями, инструкциями и европейской военной мыслью того времени. Замысел данной работы – продолжить рассказ о действиях петровской армии в условиях характерной для эпохи боевой ситуации: защиты либо атаки укрепленных позиций.

Военная история традиционно представляется историей сражений как наиболее ярких событий. Отечественная военная история и историография Петровского времени не исключение – знаменитые победы при Полтаве, Лесной и Гангуте по праву стали символами успехов русского оружия в Северной войне, однако они затенили собой многочисленные осады крепостей. Атака и оборона крупных и небольших фортификационных сооружений случались в изучаемую нами эпоху не реже, чем полевые столкновения, поэтому крепостная война заслуживает большего внимания, нежели ей уделялось до сих пор. Описание таких операций поможет составить более достоверную картину Петровской эпохи.

Что и как делал рядовой солдат и его начальники во время осады начала XVIII века? Какие задачи выполнялись, какие работы велись? Какие тактические методы для этого избирались и на каком основании? Как была организована служба и жизнь людей? Эти нюансы во многом относятся к сфере рутины либо воинской традиции, и по этой причине они лишь мельком упоминаются в наставлениях по фортификации и часто вовсе опускаются в реляциях. Тем интереснее задача по описанию обычаев, которые когда-то считались неписаными и ныне забыты. Не меньшую ценность для исследования представляют подробности отношений между солдатами враждующих сторон, между гражданским населением и армией (своей и чужой), между победителями и побежденными.

Предлагаемая вниманию читателя книга рассказывает об осадах крепостей и атаках на любые укрепленные пункты в период Северной войны; мы рассмотрим, как следовало вести осаду и штурм в соответствии с воззрениями теории и практики европейского инженерного искусства, и как фактически войска вели осады, шли на штурм и держали оборону. Помимо атаки и защиты относительно крупных крепостей, в истории войны есть множество примеров борьбы за совсем небольшие укрепления. Рассмотрение этих малых эпизодов представляет особенный интерес, т. к. они, как правило, обделены вниманием историков в пользу более масштабных сражений.

Структура книги построена в соответствии с этапами типичной постепенной осады. По мере изложения фактический материал формируется в своеобразные сюжеты, сгруппированные согласно причастности описываемого события к той или иной фазе осады либо к определенному характерному типу боевых действий. Например, рассматривая открытие траншей, мы узнаем, как это делалось под Мариенбургом, Ниеншанцем и Копорьем; потом в главе, посвященной штурмам, посмотрим, как были осуществлены приступы на Нотебург, Дерпт, Нарву и Эльбинг. Каждый раздел в начале содержит выдержки из теоретических трактатов, чтобы их можно было сравнить с примерами практической реализации. Такое дробление на тематические главы и разделы позволяет уделить большее внимание нюансам и, возможно, упростит выборочное чтение.

В книге не найти последовательного описания каждой известной осады; детали одной операции будут разбросаны по разным разделам согласно оглавлению. Помимо указанной специфики, стоит обозначить и другие ограничения в предпринятом исследовании. Во-первых, оно не углубляется в фортификационную науку в том смысле, что проектирование и строительство укреплений представляет для автора меньший интерес, нежели их боевое применение. Во-вторых, не рассматриваются вопросы стратегии и общего хода военных действий. Еще раз следует подчеркнуть, что не ставилась задача подробного изображения конкретных событий. Для качественного описания любой отдельно взятой военной операции требуется глубокое изучение и подробный разбор таких аспектов, как планы сторон, численность живой силы и средств, фактический ход событий и достигнутые результаты; без материалов обеих сторон и без привлечения российских и иностранных архивов выводы будут лишь приблизительными, и выполнение такого исследования не представляется возможным в рамках настоящей работы. Таким образом, книга посвящена общим тенденциям, типичному и характерному для осадной войны Петровской эпохи, и тому, как эти тенденции находили свое отражение в конкретных исторических эпизодах.

Избранный подход, в частности, связан со значительными трудностями (если не сказать, невозможностью) создания непротиворечивой реконструкции событий на основе доступных данных. Стараясь опираться лишь на достоверные и доступные источники, мы в то же время вынуждены признать, что только в редких случаях обладаем описаниями одного и того же боевого эпизода с разных сторон конфликта. А даже касаясь одного события, источники противников имеют склонность если не прямо искажать картину, то как минимум акцентировать внимание на разных ее аспектах. В таких условиях было бы самонадеянным претендовать на полное «раскрытие темы». Нам остается складывать мозаику из имеющихся сведений и надеяться, что она будет более или менее правдиво отражать реальные события трехсотлетней давности.

Приоритетом для автора стало рассмотрение действий русских войск в период основного военного конфликта Петровского времени – Северной войны 1700–1721 гг. В книге используется это традиционное для отечественной историографии название, хотя в современной, в первую очередь иностранной, литературе война часто называется Великой Северной, что подчеркивает широкий круг стран-участниц, большую продолжительность и отличие от других северных войн, бушевавших в Северо-Восточной Европе в XVI–XVII вв. Несомненно, при написании книги действия союзников и противников на других фронтах игнорировать было нельзя, но иностранные источники включены в повествование в ограниченном объеме по изложенным ниже причинам. События турецкой кампании 1711 г. составляют значительную часть опыта петровских войск периода Северной войны и потому рассматриваются наравне с эпизодами основного русско-шведского противостояния. Азовские походы 1695–1696 гг. упоминаются в той мере, в которой помогают проиллюстрировать состояние и развитие русского инженерного искусства.

Подобная расстановка приоритетов объясняется в первую очередь отсутствием специализированных исследований о петровских осадах; автору пришлось написать книгу, которую он сам бы хотел прочитать, увлекшись выбранной темой. Во-вторых, любой исследователь в работе ограничен своей возможностью свободно оперировать источниками на других языках. Поэтому была поставлена ограниченная задача – в первую очередь выявить и обработать как можно больше опубликованных русскоязычных документов. Материалы на иных языках используются в значительном объеме, многие сведения до сих пор не публиковались на русском языке, однако для исчерпывающего освещения темы требуется гораздо большая работа. Таким образом, настоящей книгой создается задел для дальнейшего углубления в тематику осадной войны посредством архивных изысканий и более плотной работы с иностранными материалами.

По возможности в повествовании «предоставляется слово» современникам и участникам Северной войны. Обильные цитаты из оригинальных текстов могут показаться сложными для восприятия современному читателю, однако автор не смог удержаться от искушения добавить таким образом ощущение подлинности описываемых событий.

Поскольку автор сам является благодарным читателем исторической литературы, он ценит возможность перепроверить и уточнить излагаемые факты. В книге обработано большое количество фактического материала, каждую подробность необходимо подтвердить ссылкой на источник, и это предопределило значительный объем научно-справочного аппарата.

В некоторых случаях мы позволим себе отвлекаться от основной нити повествования для того, чтобы рассказать о судьбе упоминающихся персонажей. Там, где это возможно, упоминаются имена действующих лиц – будь то известный «птенец гнезда Петрова», малоизвестный иностранец на русской службе, обычный офицер, рядовой солдат или казак. Будем считать, что таким образом вызывая неизвестные и часто малозначимые имена из тени забвения, мы отдаем дань памяти участникам тех событий. Некоторые детали упоминаются исключительно в роли курьезов – незначительных подробностей, которые характеризуют эпоху и которые потому не хотелось утаивать от читателя.

Несмотря на то, что работа основывается преимущественно на опубликованных источниках и вводит в оборот лишь немногие архивные материалы, новизна предпринятого исследования заключается в избранном предмете (действия русской армии в осадах и штурмах) и в анализе под этим углом зрения значительного числа русских и иностранных источников. Актуальность работы обусловлена стремлением выявить и описать «человеческое измерение» осадной войны времен Петра I.

Отдельные положения, вошедшие в книгу, были изложены автором в серии докладов на научных конференциях и в иных публикациях[2].

Книга снабжена иллюстрациями, современными описываемому периоду. Многие гравюры и рисунки публикуются впервые. Некоторые из них показывают непосредственно описываемые в книге события Северной войны. Другие европейские гравюры позволяют визуализировать характерные черты боевых действий рубежа XVII–XVIII вв.

Обзор источников и литературы по теме

Четко определенный временной отрезок, годы Северной войны, не ограничивает нас в привлечении материалов, относящихся к более раннему (от начала XVII в.) и более позднему (до конца XVIII в.) времени. Аналогично, несмотря на то что наибольший интерес представляют русская и шведская армии периода Северной войны, мы будем активно использовать сведения авторов других европейских стран.

Такое расширение географии и хронологии при выборе источников неизбежно и, на наш взгляд, оправдано двумя обстоятельствами. Во-первых, военное дело в России в исследуемый период в значительной мере следовало европейским образцам, и в условиях, когда доступных материалов по русской армии не так много, знание европейских традиций часто помогает в понимании русских реалий. Во-вторых, развитие военно-инженерного искусства в течение XVII–XVIII вв. протекало равномерно без качественных скачков, и общий характер осадных работ в 1650 г. не отличался радикально от такового в 1750 г. (это почти верно и для 1850 г.). При этом, конечно же, не следует бездумно переносить опыт других стран и веков на осады Северной войны; в ходе исследования мы находим отличия в ведении осад русской и европейскими армиями и указываем на нововведения в осадном искусстве, которые могли или не могли быть применены в данном регионе в данный период.

Интерес для целей исследования в первую очередь представляют труды по фортификации и инженерному искусству авторов XVII–XVIII вв. О том, насколько распространенным был этот жанр, свидетельствует книга Л.-Х. Штурма «Архитектура воинская, гипотетическая и еклектическая…». Она представляет собой серию разговоров мастера и ученика об отличиях «манир» крепостного строения и перечисляет имена их авторов – военных инженеров XVII в.: «Де Карпи, Ерарде барль Дюк, Иоанн Баптист Белицы, Блондель, Бомбель, Боргсдорф, Букс, Яким Кастриот, Кугорн, Дилиг, Штурм, Фрейтаг, Петр, Павел Флориан, Кленгель, Голдман, Грот, Груберн, Гриндель, Гер, Христоф Кейдеман, барон Лампе, Александр Леметр, Манессон Малет, Мароль, Марши, Герард Мелдер, Христ Неибауер, Озанам, Паган, Ройере, Розетин, Генриг Резенштейн, Петар Сардиа, Шейтерс, Венделин Шильдкнехт, Даниил Шпекель, Бругсдорф, Фонштерн, Вобан, Фолкер, де Лаверн, Антон Девиль, Вермилер».[3]

Один только перечень имен, который мы позволили себе привести, дает представление о многочисленности авторов, писавших на фортификационные темы в ту эпоху. Как правило, такие работы содержали рекомендации по начертанию планов и возведению укреплений. Все они стремились внести свою лепту в совершенствование бастионной системы, зачастую различия «манер» были минимальны и заключались в нюансах. Практическая ценность многих усовершенствований, очевидно, была невысока, и «цесарский» генералиссимус Монтекукколи писал: «Сколько уже написано об этом! И как отличаются суждения! Они поистине неисчислимы и скучны в изложении досужих сочинителей, которые, не имея практики, только и делают, что компилируют разные труды, списывают один у другого или же носятся с пустыми химерами… многие современные инженеры, что ни день, выдвигают проекты, которые неоднократно рассматривлись математическими школами, но были отвергнуты благодаря общему опыту, подкрепленному доводами разума и мнениями знатоков»[4].

В отличие от фортификации, т. е. строительства укреплений, редкие из трактатов касались атаки и обороны крепостей, и еще реже в них можно найти освещение вопросов элементарной организации осадных работ. Так или иначе, весь этот массив знаний многократно тиражировался в печатных изданиях и списках на европейских языках и был доступен иностранным инженерам, отвечавшим за ведение осад и строительство крепостей в петровских войсках в первую половину Северной войны.

Книги по фортификации на русском языке стали выходить в 1708–1710 гг. О переводе и издании «блонделевой книги», «кугорновых чертежей», «книжек римплеровых и борздорфовых» пёкся сам царь[5]. Сложно, однако, сказать, насколько их появление влияло на уровень начинавших осваивать азы фортификации русских офицеров, поскольку эти труды западных авторов были ориентированы на уже подготовленного читателя. В любом случае, это был первый вклад в образование последующих поколений русских инженеров[6].

Ценным источником знаний о ведении осад для нас, а 300 лет назад – для петровских военачальников, стала книга «Поверенные воинские правила како неприятелские крепости силою брати» [7]. Ее написал и поднес царю в 1697 г. инженер Эрнст Фридрих Боргсдорф, который был направлен императором Священной Римской империи к русскому царю; он успел принять участие в завершающей фазе второй осады Азова и затем укреплял Азов и строил Тагарног, пребывая на русской службе до 1700 г. «Правила…» посвящены исключительно последовательным этапам осады и штурма, но были опубликованы лишь в 1709 и 1710 гг., поэтому в период, когда русская армия осаждала крепости наиболее активно (1700–1710 гг.), это практическое пособие если и было доступно, то в списках. Текст «Правил…» Боргсдорфа наглядно демонстрирует состояние русского инженерного дела Петровской эпохи. Терминология применяется отчасти старая русская (напр., «роскаты» вместо «батарей»), иностранные термины часто даются прямым переводом (напр., вместо слова «горизонт» – «полевой зрительный круг», вместо «бруствера» – «грудная оборона», вместо «банкета» – «лавка»). Перевод не отличается ясностью изложения, и нередко сложно понять, о чем идет речь. Другая книга Боргсдорфа интересна для нас в несколько меньшей степени: «Побеждающая крепость»[8] была преподнесена царю в 1696 г. (по случаю взятия Азова) и опубликована в 1708 г. (с переизданиями в 1709 и 1710 гг.). В этом труде автор перечислил двенадцать правил, следуя которым можно построить неприступную крепость и успешно ее оборонять. Часть этих правил касается начертания планов крепостей; для настоящего исследования интерес представляют правила, относящиеся к тактике обороны.

Среди рукописных трактатов по фортификации из личной библиотеки Петра особый интерес представляет «Комендантское зерцало»[9] – набор практических рекомендаций по обороне города. Исходный текст – «Обязанности коменданта» принадлежит перу французского автора первой половины XVII в. Антуана де Билля[10], в 1685 г. он был переведен на немецкий и издан с комментариями Иоганна Якоба Вердмюллера[11] – именно это издание и было переведено на русский для царя в Посольском приказе.

Интересна ситуация с работами величайшего инженера и фортификатора той эпохи – французского маршала Себастьена Ле Претра де Вобана. Несмотря на то, что свою славу строителя и победителя крепостей Вобан заработал в последней четверти XVII в., книги под его именем были опубликованы на французском языке лишь в 30-х годах следующего столетия, а до тех пор приписываемые Вобану идеи ходили в рукописных копиях либо публиковались другими авторами. Например, «Фортификация Вобана» была известна в Москве, судя по упоминанию в записках Патрика Гордона в 1694 г.[12]. Первый перевод вобановского текста на русский язык был опубликован лишь в 1724 г. [13] Основная интересующая нас у Вобана «Книга о атаке и обороне крепостей»[14] была переведена на русский в 1736 г. и опубликована в 1744 г. Очевидно, текст не полностью принадлежит Бобину, поскольку в нем в качестве примеров упоминаются осады, случившиеся после смерти автора. В книге в осадное искусство привносится не так много принципиально нового, а в прочем описываются известные по тем временам методы. Помимо введения трех новшеств, заслуга Вобана заключается в системном и методичном описании процесса осады с подсчетом необходимых ресурсов и расчетом времени, которое займет взятие крепости.

Поэтому, не будучи уверенными, что петровским инженерам был доступен именно этот текст Вобана, мы можем предположить, что изложенное им по большей части является описанием типичных для Европы начала XVIII в. осадных работ и что примерно таким представлялось инженерам армии Петра правильное ведение осады.

Завершает эту группу использованных источников «Книга о науке военной», изданная в 1777 г. Николаем Кургановым [15]. Она интересна тем, что пересказывает круг опубликованных на тот момент на русском языке работ по фортификации и приводит наиболее полный словарь терминов («Инженерный словарь, какого не было в такой полности на российском языке»). Мы позволили себе использовать эту работу более позднего – по отношению к описываемым событиям – периода, поскольку она является компиляцией из работ по инженерному искусству различных европейских авторов конца XVII – начала XVIII в. и содержит описание методов атаки укреплений и воинских обычаев, которые вполне подходят и к периоду Северной войны. Обращаясь к словарю Курганова, надо заметить, что первый словарь инженерных терминов был опубликован Василием Суворовым в 1724 г. вместе с переводом книги «Истинный способ укрепления городов изданный от славного инженера Вобана»; толкования терминов практически идентичны, но словарь Курганова содержит значительно больше слов.

В приложении к данной книге помещен иллюстрированный словарь терминов, во многом основанный на обоих словарях. Корректно понять военную и инженерную терминологию изучаемого периода позволило также обращение к ряду словарей и лексиконов на европейских языках[16].

Другой группой источников являются наставления, записки и трактаты, написанные офицерами и военачальниками европейских армий на основе опыта войн второй половины XVII – первой трети XVIII вв. К таким трудам можно отнести Монтекукули, Малле[17], Морица Саксонского [18], Фекьера [19], Гулона[20], Бланда [21], Кейна [22] и др. Как правило, в них содержатся советы из многих областей воинской жизни, в том числе там можно найти практические рекомендации о действиях во время осад, организации работ и проч. Во многом эти рекомендации совпадают с советами фортификаторов и инженеров, что еще раз доказывает существование некоего общего понимания относительно ведения осад. Подобные трактаты также часто содержат советы, основанные на личном опыте и описывающие порой курьезные ситуации, возникающие в ходе осад и позволяющие нам увидеть детали армейской жизни – незначительные, но составляющие колорит эпохи. Приводимые в работе цитаты из мемуаров, наставлений и инструкций часто относятся к западноевропейскому военному искусству (а не специфически русскому или шведскому), они не претендуют на описание русской действительности, но призваны украсить повествование и представить читателю дополнительные оттенки и нюансы для понимания реалий войны в начале XVIII в.

Артиллерийское дело было неразрывно связано с осадным, поэтому необходимо было обратиться к ряду специальных работ в этой области.

В первую очередь это опубликованные в России в 1710 и 1711 гг. трактаты артиллерийского капитана Эрнеста Брауна[23] и саксонского поручика Иоанна Зигмунта Бухнера[24], а также труд французского автора Сюрирэ де Сен-Реми и его русский перевод 1733 г[25]. Причем в части, касающейся стрельбы из мортир, Сен-Реми пересказывает труд французского математика и архитектора Франсуа Блонделя[26]. В качестве обзора по состоянию европейской артиллерии первой половины века привлекалась работа британского профессора артиллерии и фортификации Джона Мюллера[27].

Таков круг материалов, на которых строилось военное и инженерное образование офицеров конца XVII – начала XVIII в. Мы не можем утверждать, что все эти работы были известны инженерам и офицерам, ведшим осады в петровской армии. Профессиональный анализ петровского инженерного искусства, проведенный Ф. Ф. Ласковским, не позволяет нам утверждать, что иностранные инженеры и русские офицеры владели знаниями об атаке и обороне крепостей на высшем уровне. С другой стороны, если в трактатах не говорится прямым текстом о неких нововведениях, то, как правило, эти труды отражают принятые в тот период повсеместно представления о рациональном ведении осадных работ. Этим представлениям не всегда могли следовать в полной мере из-за ограниченного опыта, недостаточной подготовки или объективных условий, но они задавали уровень, к которому стремились. Поэтому описанные в таких трудах способы и типовые примеры дают нам ту канву, на которую мы можем «нанизывать» подробности из реально проведенных осад Северной войны.

Сведения непосредственно об осадах Северной войны черпаются в первую очередь из официальных документов и служебной переписки эпохи. До нас дошло множество реляций, журналов осад, походных журналов, писем и указов Петра и его военачальников. Стоит отметить, что такие классические источники по истории Северной войны, как «Книга Марсова»[28] и «Гистория Свейской войны»[29], хотя и созданы еще в ходе войны, являются продуктом переработки множества первичных и более подробных документов. Поэтому для нас больший интерес представляют именно эти первоисточники, а не их переложение в поздних редакциях[30].

Барон Гизен (Генрих Гюйссен) с 1703 г. писал известия о событиях в России для европейской прессы, а позднее составлял по заказу Петра историю войны со Швецией. Версия барона, видимо, не удовлетворила заказчика, и его труд, известный как «Журнал барона Гизена» был опубликован лишь в конце XVIII в.[31]; он представляет собой не вполне систематизированную компиляцию из различных реляций. Например, его описание осады Нарвы 1704 г. (а он был очевидцем) сделано преимущественно на основании «Поденной записки или журнала воинского и иного поведения, 1704-го года генваря с 1-го числа»[32], а сведения, приписываемые Гизеном некоему «иностранному министру», перекликаются с немецким жизнеописанием царя 1710 года (публикации которого Гизен также «споспешествовал»)[33].

Ключевым источником со шведской стороны стал труд Адлерфельда – в нем повествование участника и очевидца некоторых событий перемежается с реляциями и официальными описаниями тех происшествий, которые автор наблюдать не мог. Густав Адлерфельд лично участвовал в войне с 1701 г., сначала по собственной инициативе он начал составлять журнал походов Карла XII, потом получил благословение короля и по распоряжению последнего стал получать от Государственного Совета и генералов необходимые реляции, рапорты и проч. С 1703 г. Густав Адлерфельд назначен королем состоять при вступившем на шведсую службу принце Максимилиане Эмануеле Вюртембергском. В Полтавском сражении историограф был убит ядром рядом с носилками короля; принц попал в плен, но вскоре был отпущен царем вместе с имуществом, среди которого оказались и бумаги Адлерфельда. Рукопись попала в 1722 г. к сыну Адлерфельда, Карлу Максимилиану Эмануелю, который перевел ее со шведского на французский и опубликовал в 1740 г. В настоящей работе использовано английское издание того же года.[34]

Военно-походный журнал фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева за 1701–1705 гг. [35] содержит богатейшие сведения, в частности об осадных операциях. Этот журнал был составлен в конце 1705 г. на основе более ранних отчетных документов отдельных воинских частей. Военно-походный журнал Шереметева за 1711–1712 гг.[36] состоит из подневных записей, однако охватывает период, когда операции вокруг крепостей уже практически не велись.

Полезную для целей нашего исследования информацию содержат т. н. Походные журналы[37] – под таким заголовком опубликован целый ряд дневниковых записей, описывающих участие царя Петра в боевых действиях, походах, а также некоторые важные события, происходившие в его отстутствие.

Большую ценность с точки зрения специальных деталей представляют журналы, которые велись осаждающими и осажденными, – в этих документах более или менее подробно описывался ход осадных наступательных либо оборонительных работ (см., например, журналы осады Нотебурга[38], Дерпта[39], Нарвы[40] и т. д.). Впрочем, нельзя не отметить, что доступные нам русские журналы осад являют собой скорее победные реляции, подготовленные постфактум и часто правленные самим Петром; поэтому в этих журналах нам не гарантирована полная документальная точность изложения фактического хода военных действий.

С этой точки зрения служебная переписка, возникавшая непосредственно в ходе осады и по поводу осады, является наиболее полезным источником для выявления интересующих нас свидетельств повседневной осадной жизни – о возникающих трудностях, о принимаемых решениях, о резонах, влияющих на решения командиров, и проч. К такой переписке можно отнести опубликованные письма самого Петра Великого, А. Д. Меншикова, Б. П. Шереметева, Ф. М. и П. М. Апраксиных, Я. В. Брюса и других активных участников войны. Самый большой массив подобного рода источников опубликован в многотомных «Письмах и бумагах Петра Великого»[41], причем особенно информативными в них можно считать не столько исходящие письма царя, сколько входящую корреспонденцию, помещенную в примечаниях к каждому тому. Большое количество подобных документов опубликовано также в трудах Русского военно-исторического общества и сборниках Русского исторического общества и других публикациях.

Доступности в опубликованном виде без преувеличения гигантского архивного материала по военной истории Петровской эпохи мы обязаны отечественным исследователям XIX – нач. XX в. Отдавая должное, назовем этих ученых: Б. В. Адамович, П. О. Бобровский, А. Ф. Бычков, Н. П. Волынский, Д. Ф. Масловский, А. 3. Мышлаевский, Н. Н. Попов, М. О. Судиенко, Н. Г. Устрялов. Сегодня их дело продолжает К. В. Татарников. Потенциал введенных ими в оборот документов до сих пор не исчерпан историками.

Другими источниками личного происхождения, использованными в данной работе, стали мемуары и записки непосредственных участников событий – саксонского генерала на русской службе Людвига Николая Алларта[42], шведских генерал-квартирмейстера Акселя Гилленкрока[43] и прапорщика Роберта Петре[44]. Большой корпус опубликованных на шведском языке «Каролинских дневников» пока остался незадействованным. В отличие от Швеции и других европейских стран, в России в те годы мемуарный жанр не был популярен. Поэтому уникальными свидетельствами личных переживаний и частного военного опыта для нас стали записки князя Б. И. Куракина, анонимного летописца 1700 г. и графа Г. П. Чернышева[45]. К этому же ряду источников стоит отнести украинскую «Летопись»[46], скорее всего основанную на записках Якова Лизогуба – представителя гетманской старшины, находившегося на службе с 1692 до 1737 г.; описание некоторых событий Северной войны, в частности взятия Батурина, могло быть записано им по рассказам очевидцев. Нам также доступен богатейший пласт данных о карьере офицеров многих петровских полков – их служебные автобиографии («сказки»), написанные офицерами в 1720–1721 гг. и иногда содержащие ценные сведения об участии их авторов в боевых операциях[47].

Полезные сведения о положении осажденных городов мы находим в записках представителей местного населения (дерптского пастора Гротиана и жителя Риги Гельмса)[48] или сочинениях, основанных на городских хрониках и материалах городских архивов[49].

Важным источником по истории осады Полтавы является «Дневник военных действий Полтавского сражения»[50], который охватывает не только и не столько само сражение 27 июня 1709 г., но период с 1 апреля по 30 июля 1709 г. Авторство Дневника неизвестно; текст этого документа подробно описывает события, происходившие одновременно как в осажденной крепости, так и в полевой русской армии – из этого можно понять, что он создан не во время описываемых событий, а позднее. Озвученная еще в начале XX в. и ныне доказательно разработанная П. А. Кротовым гипотеза приписывает авторство П. Н. Крекшину, автору многочисленных (и часто недостоверных) описаний дел Петра Великого[51]. В 1849 г. был напечатан отрывок из записок Крекшина «Год из царствования Петра Великого. 1709 год», однако полностью рукопись о 1709 г. не опубликована[52]. Некоторые части этих записок почти дословно повторяют слова «Дневника», причем Крекшин ссылается на некий «Журнал Полтавского коменданта Келинга». Келинг не мог быть настолько осведомлен о действиях полевой армии, насколько они описаны в Дневнике; также многие упоминаемые в Дневнике шведские штурмы города пока не подтверждаются другими источниками. Можно предположить, что Дневник является компиляцией из нескольких официальных источников и журналов, а в части, касающейся обороны Полтавы, источником вполне мог быть неизвестный пока нам журнал коменданта. Нельзя забывать, однако, что одним из источников Дневника были вымыслы самого составителя, П. Н. Крекшина. Дневник, таким образом, является ценным, но не безоговорочно достоверным источником по ведению обороны русским гарнизоном.

Схожей по уровню достоверности оказывается и «Беспристрастная история Петра Алексеевича…», подписанная «британским офицером на царской службе»[53]. Ее, судя по всему, написал известный английский публицист Даниэль Дефо, и надо помнить, что эта компиляция может быть основана как на достоверных известиях, так и на фантазиях писателя [54].

Работа построена преимущественно на многочисленных опубликованных материалах, однако по некоторым темам автор привлекал и архивные документы. Из Архива ВИМАИВ и ВС использованы документы Приказа артиллерии, связанные со взятием Ноте бурга, Нарвы и Нейшлота. Архив СПбИИ РАН хранит связанные со второй осадой Нарвы документы из канцелярии А. Д. Меншикова. В РГА ВМФ рассматривались документы канцелярии Ф. М. Апраксина о взятии Выборга. Ценным источником об осадных буднях стали приказы, отданные при осаде Нарвы в 1704 г., сохранившиеся в РГВИА в фонде штаба Лейб-гвардии Семеновского полка в виде машинописной копии начала XX в. Из Отдела рукописей РНБ – «Летопись Выборгской крепости», созданная в 1866–1872 гг., но содержащая сведения из более раннего рукописного журнала об осаде Выборга в 1710 г.[55]

Несмотря на то, что мы сделали попытку опираться по преимуществу на первичные источники, нельзя обойти вниманием сочинения более позднего времени. В первую очередь надо назвать фундаментальный труд по истории отечественного инженерного искусства Федора Федоровича Ласковского[56]. В нем с точки зрения профессионального военного инженера разбираются ключевые осады петровского царствования, публикуются некоторые источники, приводятся справочные материалы о терминологии, специальной литературе и инженерах Петровского времени. Из описаний отдельных осадных операций следует назвать работы однофамильцев Петровых об осадах Нарвы в 1700 и 1704 гг., а также книгу М. Васильева об осаде Выборга [57].

Зарубежная литература о феномене осадной войны представлена целым рядом авторов. Военным обычаям в осадах раннего XVIII в. посвящена работа американского исследователя Джона Райта[58]. Прекрасный образец популярного изложения исторического материала являет современный британский исследователь Кристофер Даффи, который опубликовал свои работы по истории осадного искусства XVII–XVIII вв. на основе трактатов и инструкций военных авторов описываемой им эпохи, а также описаний многочисленных осад[59]. Надо признаться, что именно труд Даффи подтолкнул автора к написанию настоящей книги в этом ключе; главное отличие заключается в том, что Даффи пишет о многих европейских странах и о достаточно продолжительном временном промежутке, в то время как в данной работе рассматриваются исключительно осады Северной войны с участием русских войск. При обращении к европейскому контексту Северной войны были использованы исследование американского специалиста по армии Людовика XIV Джона Линна[60] и диссертация его ученика Джамеля Оствальда, посвященная вобановскому подходу в осадах Войны за испанское наследство[61]. Нельзя не упомянуть современного шведского исследователя Бенгта Нильссона, который публикует неизвестные ранее материалы по истории войны в Лифляндии и Ингерманландии[62].

В современной отечественной историографии вопросы фортификации и инженерного искусства XVIII в. представлены слабо, хотя тематика Северной войны обсуждается довольно активно, от совсем «популярной» литературы[63] и до гораздо более серьезных исследований.

Юбилей Полтавского сражения был отмечен появлением вала литературы, но истинно важным можно назвать выход двух серьезных трудов. Один из них принадлежит перу ведущего военного историка Петровской эпохи П.А. Кротова, другой – видному исследователю Полтавской битвы В. А. Молтусову[64]. Обе монографии посвящены самому генеральному сражению, однако также касаются полевых укреплений и осадных работ вокруг Полтавской крепости. В обеих работах предпринимается попытка посмотреть на события, исходя из теоретических знаний, доступных участникам событий, и такой подход созвучен избранной нами методологии.

Из недавно вышедших книг о событиях войны на Украине Батурину посвящены труды С. Павленко и коллектива во главе с В. А. Артамоновым[65], а городам Полтавщины и боям за них посвящена опубликованная Ю. В. Погодой работа Я. Г. Иванюка[66], а также исследования С. А. Иванюка.

В ходе работы над книгой автор привлекал сочинения по таким узким вопросам, как вооружение и снаряжение полевых полков, русские пленные в Швеции и военное право Петровского времени[67].

Наиболее широкий охват событий Северной войны мы находим в публикациях военного историка А. В. Беспалова; причем многие описанные им сюжеты были ранее малоизвестны отечественному читателю. В его недавней монографии, помимо множества полевых сражений Северной войны, описан и ряд осадных операций[68]. Работы А. В. Беспалова отличает большое количество шведских источников в библиографии, однако отсутствие ссылочного аппарата в тексте не позволяет понять, на основании каких из них строится повествование.

Из специальных работ по осадной и фортификационной тематике Северной войны следует назвать вышедшие в 2018 г. монографии Николая Славнитского об осадах и крепостном строительстве на северо-западе России[69] и Ульфа Сундберга об обороне шведских крепостей в период 1702–1710 гг.[70]

Впрочем, приходится отметить, что большая часть исследований посвящена описанию частных сражений и мало касается вопросов военной, в т. ч. осадной, повседневности; в отечественной литературе также слабо освещена связь событий Северной войны с современными им теорией и специальными знаниями. Настоящее исследование предпринято с целью восполнить эти пробелы.

За годы работы над книгой автор провел многие и многие часы в библиотеках и архивах, листая страницы и делая выписки вслед за предыдущими поколениями исследователей. Однако ирония современной все ускоряющейся жизни заключается в том, что литература и источники со временем оцифровываются и появляются в свободном доступе в интернете. В некоторых случаях электронные копии просто ускоряют работу, освобождая от необходимости сверяться с книгой в библиотеке. Но часто они позволяют познакомиться с ранее практически недоступными материалами. В знак благодарности создателям этих ресурсов и в качестве подсказки для других исследователей укажем на наиболее ценные ссылки: rsl.ru, nlr.ru, gallica.bnf.fr, vdl8.de, dspace.utlib.ee, books.google.com, gale.cengage.com, gbooks.archeologia.ru, imwerden.de, memoirs.ru, books. reenactor.ru.

Основные принципы и термины осадного дела

Осада крепости в Петровскую эпоху представляла собой череду этапов, каждый из которых был подробно описан теоретиками и хорошо известен практикам. Чтобы ознакомиться с базовой терминологией и с последовательностью ведения осадных работ, рассмотрим осаду в обобщенном виде.

В первую очередь осаждающий силами осадного корпуса производил обложение (блокирование) крепости, затем устанавливал осадный лагерь или обоз, который обносился контр- и циркумвалационной линиями (оборонительными валами лагеря, обращенными в сторону крепости и в сторону поля), возводил батареи (позиции для пушек) и кетели (для мортир). К крепости подводили апроши (зигзагообразные траншеи, подступы), с помощью которых осаждающие могли приблизиться к стенам, не подвергаясь огню из крепости. По мере продвижения траншей к городу для укрепления занятых позиций могли строиться редуты либо протяженные параллели (параллельные траншеи, плацдармы), устанавливались новые батареи; обобщенно все земляные работы назывались шанцами. Осажденный периодически устраивал вылазки с целью помешать продвижению работ. В это время продолжался обстрел крепости: ломовые или бреш-штык (т. е. тяжелые крупнокалиберные) пушки делали ядрами бреши (проломы) в верках (внешних укреплениях крепости – равелинах, люнетах, кронверках, горнверках и проч.), фасах болверков (бастионов) или в куртинах (стенах, соединяющих бастионы); пушки меньшего калибра сбивали со стен артиллерию осажденных, мортиры разоряли город внутри разрывными бомбами или каркасами (зажигательными снарядами). Траншеи тем временем выходили на гласис (возвышение непосредственно перед рвом крепости); осаждающие преодолевали палисад (бревенчатый частокол, которым обносился верх гласиса), выходили в крытый путь или контрэскарп (прикрытое с поля пространство для защитников между рвом и гласисом), укрываясь в сапах (закрытых сверху траншеях), пересекали ров. Захватывая каждую новую позицию, осаждающий возводил ложементы (легкие земляные укрепления). Сделать брешь в стене можно было также с помощью подкопа, взорвав под землей мину (пороховой заряд). Артиллерийская подготовка предшествовала штурму и сопровождала штурмовые колонны непосредственно во время атаки. В соответствии с обычаями и традициями эпохи отбирались и назначались участники штурма, определялось время начала штурма и сигналы к его началу. В назначенный час штурмовые колонны бросались на приступ (штурм) через брешь, закреплялись на ней либо врывались в город. В пределах крепости часто находился замок (цитадель), где гарнизон мог продолжать оборону. Но так или иначе в подавляющем числе случаев осады завершались тем, что крепость переходила в руки осаждающего.

Так, вкратце, могла выглядеть среднестатистическая осада с участием любой европейской армии XVII–XVIII вв.; по такой же принципиальной схеме строились осады Северной войны. Но, конечно же, на практике генералы далеко не всегда хотели и имели возможность следовать описанному шаблону. Комендант крепости мог сдаться на любом этапе осады, не дожидаясь штурма. Осаждающий мог ограничиться блокированием крепости, ее бомбардированием и ждать сдачи крепости, не ведя активного наступления. Не предпринимая штурма главной крепости, осаждающий мог атаковать только внешние укрепления. Крепость можно было взять внезапным приступом, без формальной осады. Сами крепости различались по своему устройству: одни были крупными, созданными по новейшим правилам фортификационной науки сооружениями с каменными одеждами и сильным гарнизоном, другие состояли лишь из земляных валов с деревянным частоколом, третьи представляли средневековые замки. Крепости всегда располагались на берегу реки или моря, но в некоторых случаях укрепления располагались на острове и были окружены водой со всех сторон.

Приведенная терминология этапов и элементов осады относится к профессиональному военно-инженерному лексикону раннего XVIII в., и надо заметить, что простые участники зачастую использовали термины иначе. Так, в «сказках», как правило, оборот «был на приступе» или «на штурме» обозначает участие в атаке на крепость в общем виде, будь то постепенная осада или действительно штурм – т. е. открытое нападение. Термин «осада» чаще использовался не для понятного нам сегодня обозначения постепенной атаки на крепость, но, в соответствии с нормами старого русского языка, для описания «сидения в осаде», т. е. обороны.

Обозначив таким образом контекст, перейдем к предмету нашего исследования. Как уже упоминалось, нас интересуют не фортификационные аспекты возведения крепостей и не изучение вопроса о силах гарнизонов и осаждающих для каждой конкретной осады. Мы рассмотрим осаду и штурм Петровской эпохи с точки зрения типичных задач, решавшихся войсками, с точки зрения обычаев и устоявшейся практики, которым следовали осаждающие и осажденные. Представляется, что именно такой подход позволит наилучшим образом ответить на вопрос: как осаждали и штурмовали крепости петровские войска?

Для того чтобы читателю было легче ориентироваться в упоминаемых в тексте крепостях и осадах, в Приложении приведен перечень осадных операций. Таблица эта поможет охватить весь массив событий и получить представление, где, когда и что происходило, а также какой результат был достигнут и какими способами.