Осень Ричарда Блейда

Глава 1

Раз, два, три — шаг… Раз, два, три — шаг… Полсекунды — шаг… Три четверти ярда — шаг. В миле — две тысячи ярдов — две с половиной тысячи шагов.

Лямки рюкзака давят на плечи, рация весит, наверно, тонну… Блейд, перестань жалеть себя… Как говорили китайцы, самая трудная — первая четверть пути… Смотреть под ноги — скоро холмы — под снегом не видно кочек… Самое главное — темп — не потерять темп — не опоздать… Снова… Рука, нога, нога, рука. Раз, два, три… Раз, два, три — шаг… Полсекунды — шаг… Три четверги ярда — шаг. В миле — две тысячи шагов…

Светящиеся стрелки бегут по циферблату. Бежать, как они… Темп — темп — темп…

Сердце грохочет в груди кузнечным молотом, руки как поршни ходят взад-вперед. Ноги — неподъемные колоды…

Раз, два, три — шаг… Раз, два, три — шаг… Полсекунды — шаг… Три четверти ярда — шаг…

Ричард Блейд был разведчиком; он был выдающимся британским разведчиком, ибо мог делать то, что другим не под силу.

Если бы ему довелось появиться на свет в иные времена, раньше на три-четыре века, он, вероятно, подняв черный флаг на мачте, грабил бы «золотые галионы» испанцев или прославлял Британию на полях сражений. Но он вырос и возмужал в двадцатом столетии, когда рассеялся дым последней великой войны, потрясшей до основания цивилизованный мир.

Он не представлял себе иного пути, кроме служения Британии. В принципе, он был готов трудиться на ее благо где угодно, на земле и на море, в научной лаборатории, на дипломатическом поприще и на поле брани. Однако он стал солдатом тайной армии, ведущей самую древнюю из всех войн, которая не затихнет, пока на Земле существует хоть одно государство. Он стал разведчиком.

Его жизнь мало походила на приключения Джеймса Бонда. Он не любил убивать, и с возрастом делал это все менее и менее охотно — хотя и более умело. Он почти не применял технических средств, чаще полагаясь на свою силу, ловкость и боевое искусство. Однако то, что не вызывало затруднений в тридцать лет, что было посильным в сорок, в сорок шесть уже являлось проблемой. Ричард Блейд был по-прежнему вынослив и крепок — почти как раньше… Почти! Это «почти» значило, что он всетаки старел.

И вот теперь каким-то чиновникам от разведки, не поднимавшим глаз от бумаг и бдительно следивших за омоложением кадрового состава секретной службы Ее Величества, вдруг пришло в голову, что Блейда пора отстранить от оперативной деятельности. Разумеется, если он немедленно не пройдет великого множества обследований и испытаний. Все-таки сорок шесть лет — это сорок шесть лет…

Хотя его отдел, МИ6А, и обладал определенной автономией, это подразделение, как и все остальные, находилось в подчинении центрального разведуправления Соединенного Королевства. И требования, предъявляемые к любому из полевых агентов, в равной степени относились и к полковнику Ричарду Блейду.

Впрочем, если кого другого и можно было заменить, то с Блейдом такое пока не удавалось. Он был единственным, кто мог путешествовать в иные миры; уникальные свойства его разума и суперкомпьютер профессора Лейтона позволяли Ричарду Блейду менять реальности, проникая за грань отпущенного и дозволенного человеку.

Теперь же проект «Измерение Икс» висел на волоске из-за какого-то крючкотвора! Невозможно, непостижимо — но это было так!

Во второй половине дня Блейду позвонил Дж., шеф отдела МИ6А, человек, давно ставший ему больше чем начальником — другом. Откашлявшись, он сказал:

— Ричард, ты не мог бы приехать? Тут у нас возникли определенные проблемы…

Уже через час разведчик трясся в служебном автомобиле где-то к западу от Лондона, по неприметному шоссе, которое вело прямо в центр переподготовки, к одному из тренировочных полигонов разведшколы «Секьюрити Сервис». Сиденье рядом с Блейдом занимал молодой инструктор; впереди, около водителя, пристроился Дж. Инструктор почти всю дорогу болтал без умолку:

— … Тридцать миль, холмы, овраги, лес и старая пустошь… Ерунда! Почти рождественская прогулка! Норматив — пять часов. С вами отправляются еще три человека, с интервалом в четверть часа, но у них другие маршруты, так что встретиться сможете только на финише. Вы идете последним… Нагрузка — стандартный десантный комплект плюс рация. Ею разрешено пользоваться только на медицинской волне, остальные мы просто не прослушиваем… Аптечка — стандартная, оружие — нож. Диких животных на полигоне быть не должно…

Блейд угрюмо молчал, размышляя о своем. Со времени последней экспедиции в Измерение Икс прошло уже больше двух лет, а он все еще томился на Земле. Ну, не совсем на Земле… в прошлом году ему довелось побывать на спутнике нашей планеты, но эта недельная вылазка никак не могла удовлетворить его необоримую тягу к приключениям. Теперь же, видно, они закончились навсегда; за те два с половиной года, что минули после возвращения из Гартанга, ни сам Блейд, ни лорд Лейтон не сделались моложе. Скорее всего, решил разведчик, теперь ему предстоит странствовать только по полигонам, чтобы не попасть в списки отставников.

Отчаянно чихая, джип подкатил к небольшому домику на краю полигона. Непосвященный принял бы его за жилище фермера, но опытный глаз привычно подмечал в окружающем пейзаже коекакие странности. Где-то на одном из поворотов можно было разглядеть бетонную площадку, скрытую зарослями ежевики с облетевшей листвой — там проводились вертолетные тренировки. Или отрытые на опушке по полному профилю окопы, канавы и несколько каменных и бревенчатых заграждений, один в один повторявших полосу препятствий, на которой проводились учения солдат Варшавского блока. Если же пройти сквозь тщательно охраняемый лес, то можно уткнуться в огромный пластмассовый шар, укрывающий в своем чреве фазированную решетку антенны РЛС раннего оповещения.

Внутри «фермерский домик» ничуть не соответствовал своему кажущемуся предназначению. Он был битком набит оборудованием, которое являлось последним словом медицинской техники — работавшим в этом маленьком госпитале врачам позавидовала бы любая из частных клиник.

Блейда водили длинным светлым коридором, насыщенным больничными запахами. В кабинетах врачи щупали его мышцы, слушали сердце, измеряли давление, снимали энцефалограммы… Все это заняло около часа, но разведчику показалось вечностью. К тому же, кое-какая аппаратура живо напомнила ему установки профессора Лейтона.

Наконец, едва только закончилась кабинетная одиссея, к нему подскочил инструктор. Сжимая в руках секундомер и контрольный лист, он повел своего подопечного в гардероб, переодеваться. На выходе Блейд получил рюкзак и традиционное напутствие — хлопок между лопаток.

На крыльце ему пожал руку Дж.:

— Счастливой дороги. Дик. И покажи им, на что ты способен…

— Счастливо, сэр. Я постараюсь.

— Время вдет, — поставил точку инструктор.

Да, отсчет времени начался, и теперь, согласно правилам, Блейд мог взглянуть на карту. Поэтому первое, что он сделал — прислонил свой стофунтовый рюкзак к стене, достал пристегнутый к нему планшет и вытащил закатанную в пластик схему местности. Маршрут представлял собой неправильной формы петлю, уходившую от базы миль на пятнадцать; она забиралась в холмы, долго вилась там, потом спускалась в болотистую долину. Если не считать этого короткого участка, путь казался несложным — бывало и хуже. Если, конечно, с картой не подстроили какой-нибудь фокус.

С самого начала он взял небыстрый темп. Если в дороге что-нибудь случится, лучше поспешить потом, а такая скорость поможет сэкономить силы.

День клонился к вечеру. Расчет проверяющих был точен — больше половины пути предстояло одолеть в темноте. Передвижению это не слишком мешало; гораздо хуже — искать контрольные посты, сверяя пароли. Блейд оглядел небо, прикинул высоту облаков — вроде снега не предвиделось. Хоть на том спасибо!

…Лямки рюкзака давят на плечи, рация весит, наверное, тонну. Блейд, перестань жалеть себя… Смотри под ноги… Главное- темп… потерять темп — опоздать… Раз за разом… Рука, нога, рука, нога… Раз, два, три… Раз, два, три — шаг… Полсекунды — шаг… Три четверти ярда — шаг. В миле — две с половиной тысячи шагов…

Быстрые стрелки бегут по циферблату… Темп — темп — темп… солнце падает за горизонт… сумерки… придется идти медленнее…

Холмы… Поросшие лесом холмы, помнящие римских легионеров и отряды Вильгельма-Завоевателя… Уступами возвышаются над деревьями… Темнеет… Где-то здесь должен быть контрольный пост! Груз за плечами порядком мешает подниматься. Перед глазами — круги, зеленые и красные, как на мишени… Смотри в центр, в самый центр, пока не восстановится зрение…

Карта… Дьявол, где карта? Планшет… Так, ровнее, старый темп: раз, два, три — шаг… Планшет, карта, фонарь… Фонарь не нужен, будем считать, что светло… К черту! Компас…

Где же этот контрольный пост? Раз, два, три — шаг… По карте — в ложбине… Проклятье, опять спускаться! Спускаться — подниматься, спускаться — подниматься…

Земля уходит из-под ног… Проклятье! Рюкзак сейчас сломает спину!

Отмеряя собственным телом заснеженные ярды крутого склона, Блейд съехал в седловину меж холмов. И был вознагражден за это.

Полосатый бело-красный шест! Если это не контрольный пост, то что же еще? Быстрее, быстрее… Дыхание… Так, так. Под снегом — коробка. Бумага размокла от сырости и явно побывала в нескольких руках — он идет последним. Пароль поста — «клиппер». Разрезатель? А может, тип корабля? Так, пожалуй, логичнее…

Нет ничего прекрасней скачущей лошади, чайного клиппера под всеми парусами и смеющейся женщины…

Не время предаваться воспоминаниям, Ричард, старина… Не отвлекайся! Вперед… Только вперед! Как там у старика Теннисона…

Еще один взгляд на часы — темнеет, слишком быстро темнеет, придется бежать по этому проклятому полигону быстрее стрелок. Вперед!

Раз, два, три — шаг… Раз, два, три — шаг… Жарко… Расстегнуть куртку… Снять капюшон… Раз, два, три — шаг…

Дерьма кусок, а не остров снов! Эти замерзшие холмы и болота хуже Океана Бурь на Луне! Хуже гнусных лесов Гартанга, населенных чудовищами! Там хотя бы было тепло…

Раз, два, три — шаг… Полсекунды — шаг… Две с половиной тысячи шагов — миля…

Вот уж точно — до конца! Пока не сдохнешь! Надо бы поднажать… Еще чуток… Ну… Надо показать… Давай, Блейд! Раз, два, три — шаг… Полсекунды — шаг… Раз, два, три… Раз, два, три…

У второго контрольного поста на бумаге со словом «Ноттингем» каким-то Джонстоном было проставлено время — 17.33. Блейд бросил взгляд на часы — он отставал от неведомого соперника лишь на сорок минут. Неплохо, если этот Джонстон шел первым и был лет на двадцать помоложе! Повинуясь какому-то проснувшемуся в душе озорному чувству, разведчик достал карандаш и приписал внизу — «Мученик номер четыре — 18.16». Оставлять свои автографы где попало он не любил.

И снова: раз, два, три — шаг… Полсекунды — шаг… Раз, два, три… Раз, два, три…

Третий пост Блейд искал долго — уже совсем стемнело; только по чистой случайности он заметил следующий краснобелый шест. Зато миновал он его вторым, отставая от неведомого Джонстона только минут на двадцать пять.

Но на спуске с холма он потерял драгоценное время. Нога скользнула в незаметную под снегом ложбинку — кроличью нору, промоину или что-то в этом роде. Блейд покатился вниз по склону…

Весьма вероятно, он даже несколько минут провалялся без сознания. В чувство его привели адская боль и ощущение ускользающего времени. Разведчик с трудом просунул руки под лямки на груди, расстегнул карабин рюкзака; зато выбраться потом из-под него оказалось несложным делом.

Блейд ощупал ногу, прикусив губу, чтобы не закричать от боли. Результат, правда, оказался положительным — кости, видимо, были целы. Вытащив аптечку, он прямо через штанину — чтобы не терять времени — вколол в щиколотку полный шприц анестезина. Через полминуты лодыжка уже не чувствовалась, и боль утихла. Он попробовал встать — ниже колена нога была как ватная. Нечего было и думать о том, чтобы продолжить путь; если он сейчас сломает голень, то даже не почувствует этого.

Блейд выволок из рюкзака передатчик и стал настраивать его на медицинскую волну.

Дж. встречал вертолет на посадочной площадке базы. Он не сразу узнал Блейда, лежавшего в носилках — такой тот был усталый и вывалянный в снегу и грязи.

Что ж, сорок шесть лет — это сорок шесть лет… Как там у старика Теннисона? «Мы знаем, что нам не вернут нашу молодость… Мы постарели под тяжестью лет и ударов судьбы…» Воистину, ударов судьбы оказалось преизрядно! Двадцать четыре странствия в иные миры, считая и Луну… Кто еще мог вынести это?..

Два дня Блейд провел в госпитале, и еще с неделю — дома. Нога побаливала при быстрой ходьбе, но в спокойной обстановке все было уже нормально. Поэтому приглашение на повторный прием к врачу показалось ему странным.

Доктор Джайлс Хэмпсфорд уже десять лет работал на английскую разведку. Чтобы не вызывать подозрений, он держал небольшую частную практику в одном из северных районов Лондона, но основным местом, где протекала его профессиональная деятельность, являлся четвертый этаж старинного особняка, приютившего компанию «Копра Консолидейшн». Там, в окружении первоклассного медицинского оборудования, и хозяйничал почтенный доктор. Хотя в его обязанности входило следить за здоровьем всех сотрудников спецподразделения МИ6А, фактически он уделял пятьдесят процентов времени только одному пациенту — Ричарду Блейду.

Разведчик вошел в небольшую приемную. Трудно было представить, что находишься не в обыкновенной клинике, а в одном из наиболее охраняемых зданий на территории Соединенного Королевства. Блейд огляделся и, почти бессознательно, зафиксировал изменения, произошедшие со времени его последнего визита.

У медсестры-секретарши появилось новое кресло, вращающееся, с откидной спинкой и на колесиках. И она стала пользоваться новой губной помадой, еще более ядовито-алого цвета, чем раньше. Добавился еще один шкаф. В обычных больницах в таких шкафах хранят картотеку и истории болезней, но что скрывается за матовыми стеклами этого, никто точно сказать бы не мог. Серый ворсистый ковер недавно почищен…

Вот то, что он успел уловить за немногие секунды, пользуясь единственным инструментом — собственными глазами. Если б ему дали время и оборудование (впрочем, достаточно только времени — и голыми руками можно сделать многое), он бы не только ознакомился с содержимым шкафов, но и нашел места, где понатыканы жучки… Да, время есть время! А именно его часто и не хватает… Впрочем, ни содержимое шкафов, ни жучки его, по большому счету, не интересовали: многие знания — многие печали…

Из своего кабинета величественно выплыл доктор Джайлс, бросил несколько слов секретарше, попросил пациента подождать еще несколько минут и куда-то исчез.

Блейд продолжал обозревать помещение.

Кроме входной двери, в приемной было еще две. Одна вела в рабочий кабинет доктора; вторая, находившаяся прямо за спиной секретарши, — неведомо куда. Конечно, всегда ходят легенды о врачах, ставящих эксперименты на своих пациентах… К сожалению, иной раз они оказываются правдой. Но доктор Хэмпсфорд не относился к числу подобных вивисекторов; ровный и обходительный, отличный специалист, он был неукоснительно верен клятве Гиппократа.

Так что за таинственной дверью, вероятнее всего, находилась комната отдыха…

Так оно и оказалось.

Именно туда был приглашен Блейд, когда доктор вернулся. Хэмпсфорд стащил белый больничный халат, оставшись в мягком замшевом костюме — словно бы он стер последнюю черточку, напоминавшую о его профессии.

— Садитесь, Ричард. Я хотел бы поговорить с вами не как со своим подопечным, а как с другом. Или как мужчина с мужчиной.

Блейд, не любивший длинных предисловий, почувствовал недоброе. Он опустился в глубокое кресло, сразу охватившее его со всех сторон — видно, Хэмпсфорд не относился к житейским удобствам с пренебрежением. Тем временем доктор полез в бар и начал в нем что-то переставлять и поправлять. Донесся его приглушенный голос:

— Чего вам налить?

— Двойной «Джек Дэниэльс», только без льда…

Через секунду Хэмпсфорд вынырнул из недр бара вместе с заказанной бутылкой.

— Предпочитаете пойло этих янки? Где же ваш британский патриотизм?

Высокий стакан наполнился янтарной жидкостью, до того плескавшейся в керамическом сосуде. Себе доктор налил совсем немного — только чтобы закрыть дно.

Разведчик понемногу отхлебывал обжигающий напиток, ожидая, когда Хэмпсфорд перейдет к делу, но тот не торопился. Наконец, когда в стакане гостя осталось меньше половины содержимого, а стакан хозяина был уже девственно чист, доктор произнес:

— Ричард, мы получили результаты ваших анализов из Тринити-госпиталя. У вас олигоспермия.

Смысл этих слов был не до конца ясен пациенту, но доктор тут же пояснил:

— Ваши сперматозоиды мертвы.

— Вы хотите сказать, что я импотент? — Блейд привстал с кресла.

— Нет-нет, мой дорогой, что вы! Ваши половые органы продолжают функционировать нормально, более того, даже сохраняется некоторая гиперфункция желез внутренней секреции, в частности, надпочечников…

Эта речь стала подозрительно напоминать разведчику постоянные лекции лорда Лейтона. Впрочем, возможно, все яйцеголовые во всех измерениях одинаковы…

— В сущности, это означает, что ни одна женщина не сможет зачать от вас ребенка. Только и всего.

За это «только и всего» он был готов задушить доктора, но сдержался.

— Насколько это серьезно?

— Не знаю. Может быть, пару месяцев стоит отдохнуть, вести здоровый образ жизни, заниматься спортом.

«Можно подумать, спорта мне не хватает», — мрачно подумал Блейд, припомнив проклятый полигон. Тем временем доктор продолжил:

— Но все зависит от того, чем вызвано ваше заболевание.

— А чем оно может быть вызвано?

Хэмпсфорд пожал плечами; он был в курсе проекта «Измерение Икс», но в самых общих чертах.

— Ну, возможно, сильное радиоактивное облучение, применение некоторых химических препаратов, стресс, нервное перенапряжение… Скажите, чем вы в последнее время занимались?

В ответ Блейд сделал страшные глаза, обвел взглядом комнату и приложил палец к губам. Потом, как будто и не было этого странного монолога без слов, спокойным голосом произнес:

— Спасибо, доктор, я благодарен вам за участие. Я знаю тут неподалеку один китайский ресторанчик с неплохой кухней. Если вас устроит встретиться в четыре часа…

К восточным кулинарным изыскам Блейд пристрастился во время своей недолгой, но бурной и полной приключений работы в Сингапуре. Эту любовь к острым экзотическим блюдам он пронес через два десятка лет, иногда позволяя себе расслабиться у стола. Китайская кухня была неподражаема, но, насколько он помнил, в Зире, на Катразе и Таллахе тоже кормили неплохо.

Сейчас он сидел в небольшом полутемном зале, стены и потолок которого были расписаны хризантемами и драконами. Здесь царили мир и покой; трудно было представить, что за этими тяжелыми темно-синими портьерами бурлит в своей вечно непрекращающейся суете Сохо. Напротив Блейда расположился доктор Хэмпсфорд.

Повар — тайванец, как он сам утверждал на подозрительно хорошем английском — лично обслуживал немногочисленных посетителей. И хотя он драл втридорога, пища и в самом деле была великолепна.

Только после того, как в маленьких фарфоровых чашечках принесли терпкий зеленый чай, доктор соизволил выговорить:

— Извините, я как-то не сообразил, что мой кабинет наверняка прослушивается.

Блейд оставил эту реплику без ответа.

— Если бы вы могли, Ричард, намекнуть на свои занятия у… гм-м… у профессора, я попробовал бы уточнить диагностику, рекомендовать то или иное средство. Профессор проводит эксперименты с психотропными препаратами? Да или нет?

Разведчик отрицательно покачал головой.

— Ну, тогда делались ли вам стимуляции таламической активности?

— Это как?

Доктор выразительно похлопал себя ладонью по затылку.

Блейд вспомнил машину его светлости и поежился.

— Ну да, вроде того…

— В таком случае, результаты ваших анализов меня совсем не удивляют.

Разведчик мрачно подумал, что винить лейтоновский компьютер, возможно, было бы рановато. То космическое путешествие, которое он совершил около года назад, могло оказаться фатальным для его семени. Один дьявол знает, насколько надежно корабль был защищен от космического излучения… особенно челнок, в котором он спускался на поверхность Луны…

— Что же вы все-таки мне посоветуете? — спросил Блейд, стараясь сохранить на лице равнодушное выражение.

— Можно прописать кое-какие гормональные препараты, витамины… но главное, мой дорогой, — уходите с этой работы, пока не поздно. Она вас убьет… Вас же используют как подопытного кролика!

Блейда внезапно охватил гнев, и столь же внезапно он остыл. К чему злиться на доктора? По существу тот был прав. Да, Ричард Блейд, разведчик, странник и единственный человек, видевший иные миры, являлся самым дорогим подопытным кроликом в Великобритании.

И не было ему замены…

Глава 2

Блейд потерял счет времени. Если б он мог как следует протрезветь, то, пожалуй, припомнил бы месяц, но о дате вряд ли что-нибудь сумел поведать. Перед ним выстроились армии, полки, бригады, батальоны, задирали жерла орудий танки, искали свои цели ракеты, готовились нанести удары эскадрильи бомбардировщиков. Полчища вооруженных до зубов китайца на разложенной по полу громадной карте Британских островов победным маршем шли к Лондону. Армии — и наступающие, и обороняющиеся — возглавляли генералы и маршалы — всяческие спиртосодержащие емкости, пустые и полные. На полу гостиной небольшого коттеджика, примостившегося на одном из меловых утесов Дорсета, разыгрывалось сражение, перед которым высадка в Нормандии и войны Алой и Белой розы были детской забавой.

Разведчик переставил почти полный сосуд, предварительно отхлебнув из него, на стол. Только что его армия заняла стратегически важную высоту, но сам полководец на ногах не удержался и рухнул прямо в расположение вражеских позиций, едва не разбив челюсть о бутылку «Джека Дэниэльса».

Здоровый образ жизни, рекомендованный почтенным доктором Хэмпсфордом, пошел насмарку. Увы! Теперь он мог лишь пить и сожалеть о годах, отданных работе, которая изувечила его… Даже если он получит разрешение на брак, что с того? Кому он нужен — мужчина далеко за сорок, не способный зачать ребенка?

Впрочем, у него было дитя, малышка Аста, приемная дочь, его киртанская добыча… И только это обстоятельство спасало сейчас Блейда от петли. За годы странствий в мирах Измерения Икс ему случалось впадать в депрессию, но нынешняя оказалась самой сильной. Самой ужасной! Он чувствовал себя инвалидом.

Блейд лежал головой в пахнущей спиртом луже, когда в дверь позвонили. Не дождавшись ответа, в нее ударили — сначала кулаком, потом ногами. Разведчик кое-как поднялся, но на ногах устоять не смог и на четвереньках пополз в прихожую. То ли дверь была не заперта, то ли ему удалосъ-таки встать и повернуть ключ в замке, но в коридоре оказался молодой парень в форме частного рассыльного. Он попытался поставить хозяина на ноги, но тот упорно не желал подчиняться. Тогда, ни слова не говоря, рассыльный прошел на кухню. Блейд пополз следом.

В кухне царил такой же кавардак, как и во всех остальных комнатах. Посланец, однако, оказался человеком опытным: порывшись на полках, он нашел банку растворимого кофе и поставил на огонь чайник. Судя по всему, он желал вручить письмо хотя бы относительно трезвому адресату.

Когда все было готово, парень протянул Блейду обжигающе горячую кружку. Тот с трудом сделал несколько глотков, потом пошарил вокруг себя и приложился к банке с пивом. Рассыльный, скромно сидя на табурете, ему не мешал. Взгляд разведчика становился все более и более осмысленным; наконец он смог выговорить.

— К-кто… к-кто т-ты такой?.. И что т-ты д-делаешь в моем д-доме?

Незнакомец, похоже, не собирался отвечать на вопрос хозяина; вместо этого он вскочил с табурета и полез в карман.

— Мне нужен мистер Ричард Блейд. Это вы, сэр?

— Д-да… — с трудом произнес разведчик. — Если с утра ничего не п-переменилось, то т-ты попал по адресу, п-парень!

— Бригадный генерал в отставке Питер Норрис, лорд Хэнксборо, поручил доставить вам приглашение на охоту, сэр.

— Н-на охоту? — Блейд потер заросший щетиной подбородок, — К-кого будем стрелять? Хр-р-ригров или хр-р-рокодилов?

— Я полагаю, лисиц, сэр. В Рождественские каникулы … Если, конечно, вы удержите ружье.

— П-послушай, п-парень… — Блейд начал приподниматься с места, — р-ружье я м-моту удержать в любом состоянии. И ввыкинуть тебя за д-дверь — т-тоже!

Рассыльный, несмотря на молодость, оказался не из робких.

— Простите, сэр, я обязан вручить вам приглашение лорда Хэнксборо под расписку и доставить ему ваш ответ. — Затем, уже менее официальным тоном, он продолжил: — Я добирался до вас три часа и не собираюсь ждать, пока дороги вновь занесет. Так что прошу вас побыстрее, сэр…

Мозг Блейда уже начал освобождаться от алкоголя, и натренированная до автоматизма память уже подсказала ему два слова: «Сингапур» и «МИ6». Первое относилось к месту его знакомства с генералом, второе было кодом отдела, в котором начиналась его служба. Когда-то — тысячу лет назад! — он являлся сотрудником спецподразделения МИ6, возглавляемого Дж.; затем, после первых успехов проекта «Измерение Икс», году так в шестьдесят девятом или семидесятом, отдел разделили. Шефом нового ведомства, МИ6А, курировавшего работы Лейтона, стал все тот же Дж.; что касается МИ6, то его передали Норрису. Кажется, тогда он и получил генерала…

Припомнив все эти подробности, Блейд с трудом кивнул головой:

— Хр-р-рошо! П-передай лорду Х-Хэнксборо, что я бблагодарю за пр-пр-приглашение.

— Сможете это написать, сэр? — спросил было посыльный, но, видя состояние адресата, только махнул рукой. — На этот случай у нас есть стандартные бланки… — Парень открыл кейс, вытащил из него конверт, украшенный роскошными золотыми вензелями, и протянул его разведчику. — Вот! Сэру Ричарду Блейду…

— М-мне?..

— Черкните подпись вот здесь, сэр…

Разведчик кое-как нацарапал свои инициалы. Посыльный бросил бумагу в кейс и, не прощаясь, вышел. Блейд доковылял до входной двери и долго стоял там, провожая взглядом маленький серебристо-серый «фольксваген», постепенно исчезавший за покрывалом снегопада.

Юный же посыльный, с трудом преодолевая уже успевшие вырасти сугробы, во весь голос костерил британских аристократов, которых порядочный человек постеснялся бы пригласить даже в придорожный паб.

Не прошло и двух дней, как Блейд очутился у ворот обширного родового поместья лордов Хэнксборо; сам хозяин, Питер Норрис, «Железный Пит», встречал почетного гостя. Бригадный генерал был весьма выдающейся личностью, живой легендой британской разведки; перед ним трепетали даже обитатели кабинетов, имеющих прямую связь с Даунинг-стрит. Поговаривали, что многие из героев Эль Аламейна обязаны Норрису своими жизнями. Никто, даже Дж., не мог сказать ничего определенного о его уже ушедшей в прошлое карьере, однако все сходились на том, что сэр Питер — один из самых удачливых разведчиков, действовавших во славу Империи и Короны. С Блейдом он сравнительно недолго работал под тропическим солнцем Сингапура и никогда не забывал напоминать об этом при их редких встречах.

Норрис дружески похлопал гостя по плечу, едва тот вылез из машины, и, полуобняв, провел в роскошный и просторный трехэтажный особняк. Блейд с интересом ждал, когда он спросит что-нибудь вроде: «А помните, Ричард, как мы с вами утопили джаповский плутоний?..»

Этот момент наступил, когда Блейд, передав свою теплую куртку мажордому, направился к широкой лестнице. Генерал, все еще поддерживая гостя под локоть, произнес:

— А помните, Дик, тот эпизод летом шестьдесят третьего? Когда мы утопили плутоний, из которого джапы собирались сделать бомбу? Да, были времена…

Были времена! Но сплыли… Блейд не имел чести видеть генерала лет десять, и с тех пор с ним произошли разительные перемены. Норрис полысел; даже небольшой венчик волос, еще остававшихся на затылке, он тщательно выбривал, справедливо полагая, что голый череп придает определенную импозантность его облику. Кроме этой, безусловно, значительной детали, можно было заметить, что Железный Пит как-то ссутулился, ссохся. Гладкая смугловатая кожа стала резче обтягивать линии острого подбородка и скул, глаза чуть помутнели, зато в голосе экс-разведчика стали проявляться признаки обычных человеческих эмоций. Измысленная когда-то и кем-то характеристика этого голоса — «сталь при температуре абсолютного нуля» — пожалуй, перестала себя оправдывать.

Проводив Блейда до его комнаты, хозяин заботливо напомнил:

— Не забудьте, завтра в восемь отправляемся. Общество собралось весьма многочисленное, человек тридцать или сорок… — он усмехнулся. — Половины гостей я и сам не знаю. Вероятно, приятели моей супруги…

Ради разнообразия, Блейд приехал почти трезвым — если не считать пару банок пива, которые он опростал в придорожном баре, чтобы потушить пожар, разгоревшийся в его желудке после чесночных сосисок. Оставшись в одиночестве, разведчик первым делом убавил запас виски в плоской походной фляжке, которая пряталась в его кармане, и растянулся на кровати.

Да, бывали времена… Поглядев на экс-генерала, Блейд еще с большей остротой ощутил, как холодные лапы старости все туже и туже смыкаются на его шее. Недавно в ванной, разглядывая себя в огромное, во всю стену, зеркало, он обнаружил на груди первые серебристые волоски. А во время десятимильного кросса, в октябре, вдруг сообразил, что более молодые коллеги намеренно пропускают его вперед… Видно, стеснялись демонстрировать свое превосходство? Он выругался, снова потянувшись к фляге.

Подобные самокопания всегда заканчивались одинаково: напившись в драбадан, он получал несколько часов желанного забвения. Но здесь, в доме отставного генерала, у него не имелось доступа в винные погреба — хотя их разнообразие, по слухам, было ошеломляющим. Блейд предчувствовал, что собственными запасами алкоголя, которые отнюдь не исчерпывались походной фляжкой, надо распоряжаться экономно и предусмотрительно. Это оказалось нелегкой задачей; в сущности, он был человеком здоровым и исключительно крепким, так что чаемое забвение наступало только после второй бутылки,

Тем не менее, к вечеру он почти его достиг.

Уже стемнело, когда в комнату Блейда без стука вошел Норрис. Кое-какие привычки, к примеру — ту же бесцеремонность, — он, вероятно, готовился унести в могилу. Норрис придвинул тяжелое кресло к кровати, на которой возлежал гость, пуская в воздух сизый кольца сигарного дыма. Генерал, покосившись на него, достал из кармана помятую сигаретную пачку, извлек оттуда маленькую белую палочку, привычным движением отломил фильтр и закурил. Когда дымок его сигареты смешался с поставленной Блейдом дымовой завесой, Норрис заговорил.

— Вы начали курить сигары, Ричард?

Разведчик никак не отреагировал. Это, должно быть, обидело экс-генерала, однако он, похоже, стерпел невежливость гостя. Во всяком случае, в его голосе еще не чувствовалось раздражения.

— Нам надо серьезно поговорить, — Норрис потер безволосый череп крепкой ладонью. — Полагаю, вы гадаете, что послужило поводом для моего приглашения? — Блейд безмолвствовал, и Норрис, выждав с минуту, сказал: — Звонок Дж., мой дорогой… да, звонок Дж., не буду скрывать. Он сказал, что с вами творится что-то неладное. — Снова помолчав, Норрис с необычной мягкостью добавил: — Я вас понимаю, Ричард… понимаю, но никак не могу одобрить вашего поведения… В конце концов, у вас есть дочь… У вас есть работа, черт побери!

Блейд молча продолжал курить.

— Вы не желторотый юнец, для которого мелкая неприятность равнозначна крушению мира. Кроме того, это ведь не первый случай в вашей практике! Мало ли неприятностей у вас было… Просто надо понять и принять, что вы перешли ту грань, когда нормальному человеку следует обзаводиться семьей… — в голосе Норриса прозвучали первые признаки раздражения. — А уж разведчику — тем более!

Блейд вынул изо рта сигару, но лишь для того, чтобы швырнуть окурок прямо на дорогой дубовый паркет своей опочивальни. Такого лорд Хэнксборо вынести уже не мог. Лицо его исказила гримаса ярости, он сердито сжал кулаки — костяшки пальцев побелели — и привычным Блейду стальным холодным голосом выговорил:

— Я не могу допустить, чтобы моя супруга и мои гости видели вас в таком виде, любезнейший! А потому… — он судорожно сглотнул, стараясь успокоиться, и закончил: — а потому ужин вам накроют в буфетной. Слуга вас проводит, сэр. И завтра утром я надеюсь лицезреть вас по возможности в трезвом виде. Выезжаем в одиннадцать. Ружье выберете в арсенале.

Когда генерал вышел из комнаты, Блейд полежал немного, потом, ощущая спазмы в желудке, пошел разыскивать буфетную. Обширный дом, казалось, вымер, хотя гостей в нем хватало. Время, однако, было позднее, и все наверняка уже спали, набираясь сил перед завтрашней охотой. Где-то наверху начали бить часы, и Блейд остановился, прислушиваясь. Двенадцать! Сейчас начнется выход привидений, подумал он и обернулся, заслышав скрип половиц за спиной.

Женщина! Девушка!

Длинное, до пят, зеленое платье, молочно-белая кожа, копна темно-рыжих волос, сапфировые глаза… Стук маленьких каблучков по паркету, шелест тяжелой ткани…

Фигурка исчезла, скрылась вдали за поворотом коридора, оставив Блейда наедине со странным ощущением давно забытой, но не ставшей от этого менее приятной теплоты. Мод Синглер? Ему не потребовалось много времени, чтобы вспомнить это имя. Да, очень похожа на Мод Синглер… помолодевшую лет на тридцать пять…

Он сделал несколько шагов, почувствовав мягкое, но крепкое пожатие выше локтя. Дворецкий… Кажется, Норрис готов приставить к нему стражу!

— Сэр, позвольте проводить вас в буфетную… — фраза не содержала вопроса. Утверждение, подкрепленное все более усиливающимся давлением.

— Да. Пожалуйста… Я запутался в этих переходах… — рука на предплечье заметно ослабла.

— Извольте направо, сэр,

Блейд повернул голову, пытаясь разглядеть слугу, все еще не выпускавшего его руки. Достоин своего господина… Обвислые бульдожьи щеки, пальцы, как клещи, короткие седые бакенбарды и еще черные, не тронутые серебром волосы.

— Еще раз направо, прошу вас, сэр…

Наконец он получил возможность растереть затекшую руку. Еще несколько секунд потребовалось, чтобы понять, почему стол кажется пустым — на нем не стояло ни одной бутылки, не дробился хрустальными гранями бокалов свет. Слуга отрицательно покачал головой:

— Его светлость велел спиртное не подавать… Вам, сэр. Я очень сожалею… — вежливое пожатие плеч.

Блейд уселся за стол; его проводник, постояв еще несколько секунд, удалился. Жалея, что не захватил с собой фляжки, гость принялся за трапезу. Но холодная баранина, не смоченная глотком спиртного, казалась ему сухой и пресной.

Потом он снова увидел ее — полыхнули огнем на ветрах времени волосы цвета полированной бронзы. Она подошла к шкафам у стены и лишь сейчас, казалось, заметила Блейда. Легкий полукивок-полупоклон… Улыбка… Нет, лицом эта девушка не походила на Мод Синглер… Может, это и к лучшему? — подумал Блейд. Плотное шелковое платье скрадывало ее фигуру.

Он боялся вздохнуть.

Она открыла шкаф — маленький ключ блеснул в ее руках.

— Нас ведь не представляли друг другу?..

Блейд предпочел ответить кивком головы.

Она присела на край стола; ткань натянулась, обозначив контуры стройного бедра. Разведчик стал медленно приподниматься.

— Гвенделайн Маккаллох, — музыкой прозвучало ее имя. — Друзья зовут меня Гвен.

— Ричард… Ричард Блейд.

— Сэр Питер говорил о вас. — Она обхватила колено сцепленными пальцами. — Я его племянница… по первому браку…

Разведчик кивнул, пожирая девушку взглядом. Сколько ей? Странно, но он не мог этого определить. Не меньше двадцати — двадцати двух… но, быть может, и все двадцать восемь…

Молодая женщина встала.

— Ну, я пойду… До завтра, мистер Блейд… Ричард…

Она удалилась, унося с собой легкий аромат миндаля. В одной руке ее была зажата темная керамическая бутылка, в другой тихо позванивали, касаясь высокими ножками, два бокала. У двери Гвен обернулась, улыбнувшись Блейду, и исчезла.

Внезапно он потерял аппетит; сейчас ему не хотелось ни есть, ни — странное дело! — пить. Мысли кружились в голове, всплывали чьи-то полузабытые лица, память услужливо подсказывала имена и даты, облекая события прошлого живой и упругой плотью реальности. Похоже, предстоит ночь воспоминаний решил Блейд, покидая буфетную.

Он сидел без сна в кресле и курил. Холодный декабрьский ветер уносил дым в распахнутое окно, уже затухавший камин не мог разогнать накатывавших волн морозного воздуха, но Блейд, казалось, не замечал этого. Иные, ставшие недоступными, времена, неподвластные стуже, разворачивались перед ним.

Мод Синглер!

Это был конец пятьдесят третьего. Все лето Англию заливали дожди, словно Великий Создатель решил сотворить второй всемирный потоп. Осенние ливни только подтверждали это предположение. Влага с небес текла, не переставая, весь сентябрь, и, видимо, поэтому, Дик Блейд, исстрадавшись от скуки, собрался прослушать курс латыни. Чей? Кто его читал? Память не сохранила имени… Но ту, что вела семинары по римской поэзии, он будет помнить всегда. Такой, какой увидел ее в то первое утро… и вечером, через день или два…

Зачем ему понадобилось изучать Овидия в оригинале? Он понятия не имел и по сию пору. Его вполне устраивал перевод Мильтона…

…Мод сидела на полу в крохотной гостиной своего коттеджа, поджав под себя стройные ноги, почти утонув в зеленом ворсе ковра.

Тогда ей было уже тридцать два, но Дик не дал бы ей больше двадцати пяти.

Она сняла очки, отложила книгу, которую держала в руках. Откинула со лба волосы…

Или она не носила очков?.. Память начала играть с Блейдом в прятки. Теперь она облачила Мод в то самое платье, которое он сегодня видел на Гвенделайн. На Гвен Маккаллох…

…Мод протянула ему руку. Что ей хотелось сказать в тот момент? Этого юный Ричард так никогда и не узнал. Они очутились в объятиях друг друга…

Она дарила ему очаровательные ночи и дни, полные радостного ожидания. Тогда он не мог понять, чем привлек эту зрелую и много повидавшую красавицу. Да он и не задумывался в то время над такими вопросами! Ему с избытком хватало настоящего, чтобы не забивать голову абстрактными размышлениями. Годы и опыт дали ему потом ответ, но лишь отчасти. Каждый человек, хоть раз в жизни хочет сбросить с себя груз прожитого, начать все с начала — и тогда он начинает делать восхитительные глупости, не обращая внимания ни на что: ни на косые взгляды обывателей, ни на насмешки соседей, ни на тайную зависть коллег. Плохо только, когда за завистью следует желание отомстить.

То, что развело их, вряд ли поддавалось однозначному определению — так казалось тогда молодому и самоуверенному Ричарду Блейду. Возрастная несовместимость?.. Различия в темпераменте, во взглядах на жизнь?.. Лишь много лет спустя, когда случайная встреча свела их, Мод призналась, что весной пятьдесят четвертого ей мягко посоветовали не развращать студентов. У нее хватило такта не делиться с Ричардом этой рекомендацией доброжелателей, но спокойно отойти в сторону.

Эта девушка, Гвен! Зеленоглазая, белокожая, рыжеволосая, так похожая — и не похожая — на Мод Синглер!

Ему казалось, он встретил Мод вновь. Да, черты лица не совпадали, но фигура, походка, гордый поворот головы, пламя тяжелых темно-рыжих локонов… Не послана ли она Ричарду Блейду самим Творцом? Великим Вседержителем, который видит муки раба своего и печется о его спасении? Или рыжая Гвен — ведьма, пособница дьявола, жаждущего заполучить еще одну душу?

В любом случае, Блейд не собирался отказываться от этой девушки.

Утром потеплело, и пошел снег. Он падал почти вертикально в неподвижном воздухе; изредка снежинки слипались или начинали вращаться, образуя крохотные белью вихри. Снегопадом это не назовешь — слишком мало еще снега, — но он все же покрыл стылую землю своим одеялом, скрасив серые предрассветные сумерки.

Блейд поежился, потер озябшие руки, подошел к погасшему камину, прижался к камню, еще хранившему жар пламени, всем телом ощущая, впитывая желанное тепло. И в этот миг увидел в холодном белом небе за рядами холмов ярко-алый огромный лоскут Солнца. Он больше минуты смотрел, не отрываясь, на диск цвета коралла, пока глаза не стали слезиться. Когда он вновь поднял взгляд к небесам, облака сошлись и видение кончилось.

Разведчик долил во флягу из бутылки, прихваченной с собой, отхлебнул порядочный глоток, сунул фляжку в карман и двинулся в оружейную, гордо именуемую Норрисом «арсеналом».

То, что здесь можно экипировать роту, он понял сразу. Тут можно было найти все, что угодно: от бережно хранимых под стеклом испанских кремниевых ружей восемнадцатого века, восхитивших Блейда серебряной инкрустацией по дереву, до вполне современных многозарядных винтовок. Он долго примеривался, прикладывая к плечу то одно, то другое оружие, недовольный то прикладом, то прицелом, то еще чем-нибудь. Наконец он остановился на многозарядном карабине Браунинга. Безусловно, его короткий тяжелый ствол, да еще с оптикой, не совсем соответствовал профилю охоты, но лисьи шкурки не очень-то волновали разведчика: ему просто было приятно держать в руках такое превосходное оружие, ощущать его тяжесть.

Здесь же, в оружейной, он набил в магазин патроны, передернул затвор, установил предохранитель.

Появился вчерашний слуга; сегодня Блейду было позволено завтракать вместе со всеми.

Гвенделайн за столом не было.

Разведчик попытался уверить себя, что столь очаровательная женщина не должна испытывать удовольствия от кровавых охотничьих подвигов. Сейчас она, скорее всего, еще потягивалась в постели в какой-нибудь из многочисленных спален норрисовского особняка. Возможно, не одна; не даром же вчера вечером она уносила с собой два бокала…

Он хотел было расспросить о ней кого-нибудь, но почувствовал, что хочет сохранить свою маленькую тайну. Тем не менее, он продолжал беспокойно оглядываться на каждого входящего в столовую. Безрезультатно!

Потом гостей проводили на конюшню. Блейд выбрал себе серую стройную кобылку по кличке Дайана. Пристегнув карабин к седлу, он вывел лошадь во двор, где уже сходила с ума свора фокстерьеров. Собаки рвались с поводков и, если б дружно тянули в одну сторону, могли выворотить из земли столб, к которому были привязаны толстые кожаные ремни.

Группа опытных охотников, во главе с самим хозяином поместья, уже выехала в поле, лай собак постепенно отдалялся. Небольшая кучка гостей, в которую попал и Блейд, в сопровождении егеря направилась к подножью поросшего вереском холма, замыкая цепь облавы.

Вдали собаки уже нырнули в лисьи норы, лай их на время затих. Оставалось ждать. Возможно, псы поймают зверя под землей — тогда останется лишь вытащить за короткий крепкий хвост визжащий и кусающийся клубок. Или лисица найдет незамеченный охотниками выход, и в этом случае в дело вступят ружья, ставя точку в увлекательном соревновании инстинкта и интеллекта.

Время шло, Блейд начал мерзнуть, Вдруг он ощутил на своем плече легкую ладонь и оглянулся. Гвенделайн сидела на черном, в палевых пятнах, жеребце; учуяв рядом кобылу, он радостно заржал, потряс гривой и попытался достать ее губами, но острая шпора разведчика оставила на конском боку глубокую царапину. Жеребец настороженно покосился на него янтарным глазом.

На Гвен была кожаная, подбитая мехом куртка и высокие замшевые сапожки для верховой езды. Влажный, с океана, ветер раздувал пламя ее волос.

— Смотри…

Разведчик поднял голову.

Там, по склону холма, петляя в вересковых зарослях и испуганно оглядываясь назад, бежал лис — вероятно, еще молодой и неопытный. Вновь — только гораздо яростнее — залились собаки. Руки в теплых перчатках сами собой подняли ствол, в оптике прицела Блейд совсем близко разглядел острую мордочку лисенка. Но что-то повело оружие вниз, заставило оторваться от цели. Он уже хотел выругаться, когда увидел на вороненой стали обнаженную ладонь Гвенделайн.

— Не надо, Дик…

— Почему?

— Не надо…

Они помолчали; потом Блейд сунул карабин в чехол и вдруг произнес:

— Знаешь, вчера, когда я тебя увидел… я…

Второй рукой она обняла его. Холодные пальцы проникли за воротник, щекоча шею, мягкий персиковый пушок ее щеки коснулся двухдневной щетины Блейда. И когда их губы встретились, лисенок, подгоняемый стаей озверелых псов, скрылся в спасительной норе.

Они долго не могли отдышаться.

— Я видела, как ты смотрел на меня тогда…

Из-за холма показались первые всадники.

— Я хочу быть с тобой, Гвен.

Она улыбнулась, помолчала.

— Да, Дик… Да… Приходи в семь к черному входу…

Как она уехала, куда — Блейд не заметил.

В поле вновь засверкал факел лисьего хвоста, и разведчик схватился за карабин. Крупная дробь срезала ветки, зарывалась с шипением в снег; лошадь копытами отгоняла свору ожесточенно лаявших псов. Когда охотники приблизились, Блейд уже победно поднимал над головой безжизненную тушку.

Теперь оставалось только ждать вечера.

День тянулся томительно, беспокойно; воспоминания накатывали волнами океанского прибоя. Он вновь ощущал себя восемнадцатилетним студентом, впервые пришедшим на семинар по римской литературе, видел рыжие волосы и сапфировые глаза Мод; он как будто сбросил груз минувших десятилетий.

Снег снова пошел после обеда и уже не прекращался до самого вечера; дороги, холмы, крыши, машины перед домом — все скрадывалось белесым холодным покрывалом. Блейд весь день метался по особняку, забыв о фляге в заднем кармане. Когда серые вечерние тени упали на снег, он был уже у двери.

Гвен возникла неожиданно. Дверь открылась, и он увидел за ней молодую женщину, державшую под уздцы двух лошадей — Дайану и черного жеребца.

— Как его зовут? — Блейд потрепал гриву коня.

— Блэки. Ему, во всяком случае, подходит… Иди, оденься, Дик.

— Мы собираемся куда-то ехать?

Она улыбнулась.

— В двух милях отсюда есть охотничий домик…

Блейд бегом направился в свою комнату. Почему-то ему не хотелось, чтобы кто-нибудь видел его по дороге.

Скачка сквозь снегопад была восхитительна. Холодный воздух обжигал легкие, морозил щеки, ветер бил в лицо. Кони рвались прямо по снежной целине, без дороги. За холмами уже скрылись огни Хэнксборо Хилл, и ночь растянула над ними свое непроницаемое покрывало; ни один лучик лунного света не пробивался сквозь ватную темноту облаков. Блейд во всем полагался на Гвенделайн. Как она не теряла дорогу в этой сумасшедшей скачке, где были перемешаны воздух, снег и тьма, он решительно не понимал.

Десять минут быстрого движения, две мили, а цель все еще не видна… Но вдруг конь Гвен остановился как вкопанный.

Уже спешившись, Блейд различил во мгле бревенчатую стену. Девушка куда-то отводила лошадей, разведчик же принялся было разыскивать дверь. Результаты, правда, оказались плачевными — войти он смог только тогда, когда Гвен распахнула перед ним тяжелую створку.

Внутри дом являл собой странное смешение стилей. Шкуры и звериные головы на стенах безошибочно выдавали его предназначение, но с этими охотничьими трофеями не вязались ни стоявшая около камина печь-микроволновка, ни современнейшая японская стереосистема.

Но что оказалось гораздо важнее, в доме было адски холодно. Пар от дыхания оседал маленьким облачком, оконные стекла заледенели, и Блейд не решился даже стянуть перчатки. Гвен, присев на корточки, растапливала камин, по поленьям уже змеились в неистовой пляске язычки пламени. Разведчик отправился во двор, к навесу, подтащить дров.

Постепенно теплело; верхнюю одежду уже можно было снять. Под курткой у Гвен был надет темно-зеленый бархатный комбинезон, делавший ее стройные ноги еще длиннее и призванный, пожалуй, не скрывать, а подчеркивать. Во всяком случае, в багровых отсветах колеблющегося пламени стройная фигурка девушки казалась Блейду совершенной, как танагрская статуэтка.

Воздух уже прогрелся, и Гвен с ногами забралась на кровать, зарылась в покрывавшую ее звериную шкуру, потом протянула руку разведчику. Дважды его звать не пришлось.

Он был достаточно опытен, чтобы не пытаться овладеть ею сразу; его руки долго ласкали гладкую кожу, гладили ее роскошные рыжие волосы, потом язык скользнул меж карминовых губ, коснулся, щекоча, неба. Ладошки Гвен уже гуляли под рубашкой Блейда.

Извиваясь всем телом, она змеей выскользнула из своего облегающего одеяния; комбинезончик полетел на пол. Теперь они оба внезапно заторопились, дрожа от страсти, мечтая насладиться друг другом; бледные щеки Гвен разгорелись, дыхание стало прерывистым, веки прикрыли сапфировые глаза. Блейд нетерпеливо обнял тонкий стан девушки, прижал ее к себе, вдыхая горьковатый аромат нежной кожи, пьянивший сильнее, чем содержимое плоской фляжки. Впрочем, о нем разведчик уже не вспоминал.

Они кончили одновременно и долго лежали, застыв в блаженной истоме. Потом Гвен шепнула:

— Я с удовольствием выпила бы стаканчик, милый… — она сладко потянулась, прижавшись к широкой груди разведчика.

— У меня есть кое-что с собой, — Блейд спрыгнул с кровати.

— В седельной сумке Блэки — холодное мясо…

Гвен откинулась на заменявший подушки валик, глядя в закопченные доски потолка. Через пять минут Блейд, в клубах пара, подпрыгивая, ввалился в комнату, Он на ходу начал срывать меховую куртку, надетую прямо на голое тело, не удержав какой-то предмет в руках. Сверток с сэндвичами упал на ковер, за ним покатилась бутылка шампанского…

Бокалов они захватить не догадались, поэтому пили прямо из горлышка, иногда пытаясь сделать это одновременно — весело хохоча, упоенные собственным озорством. Бутылка опустела до обидного быстро, но Блейд достал заветную фляжку, в которой кое-что еще оставалось. Они пили и занимались любовью в тот вечер снова и снова, пока усталость не заставила их заснуть в объятиях друг друга.

Глава 3

Пробудился Блейд не сразу, не понимая, где он и что его потревожило. Чуть позже, в сумраке у стены, он различил светлую фигурку Гвен. Воспоминания об этой ночи постепенно возвращались к нему; секундой позже он нашел и то, что заставило его проснуться — комнату наполнял однотонный высокий визг зуммера. Девушка быстро протянула руку к его куртке и вытащила маленькую гудящую коробочку. Хорошо, что не наткнулась еще на пистолет, подумал разведчик.

— Что это, Дик?

— Телефон сотовой связи. Дай сюда, малышка.

Не переставая гудеть, предмет перелетел по воздуху, попав прямо в его раскрытые ладони. Блейд нажал кнопку, потом приложил аппарат к щеке.

— Слушаю.

Звонил Лейтон.

«Старик, безусловно, выбрал самый подходящий момент», — с раздражением подумал разведчик.

Гвен опять пристроилась у него на груди.

Звонок Лейтона в третьем часу ночи являлся событием из ряда вон выходящим и, безусловно, должен был иметь серьезный (и секретный!) повод. Блейду не хотелось показывать девушке, что он что-то скрывает; к счастью, она и не проявляла особого любопытства.

— Ричард, срочно приезжайте в Лондон, — голос его светлости жужжал в ухе, как надоедливый комар. — Дело серьезное… да, серьезное и очень срочное… — он сделал паузу и спросил. — Вы меня слушаете?

— Да, — ответил Блейд.

— Приезжайте прямо ко мне, Дж. уже известили… Сколько вам нужно на дорогу?

«Всю ночь», — едва не буркнул разведчик, но честно признался:

— Часа три с половиной, если последующие разборки с полицией Дж. возьмет на себя.

— Хорошо, хорошо… Об этой позаботимся позже…

— Что-то случилось? — поинтересовался Блейд.

— Нет, нет… только не по телефону… Приезжайте!

На этом старик соизволил закончить разговор, даже не попрощавшись.

Гвенделайн потянулась; густая копна ее волос разметалась по груди Блейда, сквозь их сетку он всматривался в потолок.

— Ты должен ехать?

Он только кивнул в ответ.

— Кто это был?

— Один старый краб… мой начальник…

— Начальник?

— Да. Повелитель стада механических монстров, — Блейд попытался превратить все в шутку.

— Будем вставать, милый?

— Давай полежим еще минутку… Мне так приятно… здесь, с тобой…

Гвен рассмеялась, привстала, подбирая с пола свой комбинезон и поеживаясь от прикосновения холодной ткани.

— Я могу поехать с тобой?

— Да, — выдохнул разведчик.

Пусть все, все катится к дьяволу, но он не мог в эту ночь ни а чем отказать женщине, которая вновь подарила ему веру в себя.

— Оседлаешь коней? — спросила Гвен, и Блейд утвердительно кивнул. — Тогда иди. Я тут приведу все в порядок.

Застегиваясь на ходу, он вышел во двор. Лошади под навесом встретили его ржанием; жеребец нетерпеливо переступал ногами.

— Спокойно, Блэки, спокойно… — разведчик накинул на него седло, наклонился затянуть подпругу.

Из домика вышла Гвен.

— Там ничего не осталось?

— Нет, я все убрала.

— Я имею в виду — во фляжке.

— Не-а…

— Жалко.

Они вскочили в седла.

И снова ветер бросал снежную крупу в лицо скачущим сквозь ночь всадникам.

Стоянку около Хэнксборо Хилл основательно замело, превратив машины в бесформенные сугробы снега — Блейд с трудом нашел свою. Передав лошадь ночному сторожу, он попытался завести мотор. Напряженное дыхание Гвен слышалось рядом.

— Поехали на моей, — сказала она и побежала откапывать автомобиль.

Через четверть часа алый спортивный «ягуар» уже мчался по пустынному ночному шоссе, стремительно проскакивая сонные городки. Снегопад закончился, но небо по-прежнему было беззвездным и темным; мерно урчал мотор, приборный щиток светился розовым и зеленым, бросая слабые отблески на бледное личико Гвен, шелест шин и быстрое движение убаюкивали/ Краешком глаза Блейд заметил, как веки девушки опустились. Он включил приемник, поймал музыку — тихая, едва слышная мелодия спасала от сна.

В Лондоне повсюду была слякоть. Похоже, циклон, принесший в Мидленд долгожданный снег, превратил улицы столицы в сплошное месиво грязи и воды.

Не обращая внимания на ограничение скорости, «ягуар» пронесся по Оксфорд-стрит. Гвен пошевелилась, открыла глаза — ее зрачки сияли, как два сапфира.

— Куда теперь?

— К Тауэру…

Едва машина подрулила к одному из подъездов — как раз к тому, за которым начинался путь в святая святых лорда Лейтона, — от стены отделилась темная фигура. Блейд узнал одного из офицеров с поста наружной охраны.

— Все, милая, — выдохнул он. — Дальше тебе нельзя.

Гвен склонила головку.

— Мы еще увидимся. Дик?

Блейд хотел ответить, но человек снаружи стал делать нетерпеливые жесты. Разведчик открыл дверцу, вылез из машины.

— Дик!

Он наклонился, погладил девушку по щеке.

— Я тебя найду. Обязательно! — Его губы коснулись нежного уха. — Спасибо тебе…

Не оборачиваясь, разведчик направился к темному проходу, за спиной взревел мотор «ягуара».

— Где Лейтон? Ждет меня? — спросил он у молчаливого провожатого.

— Нет, сэр. Его светлость у премьер-министра. И ваш шеф, кажется, тоже там. Больше я ничего не знаю.

— Какие-нибудь распоряжения насчет меня?

Офицер пожал плечами, и Блейд облегченно вздохнул; он не горел желанием отправляться на Даунинг-стрит, десять, где уже несколько лет восседала в кресле премьера Дороти Флетчер. После странствий в Тарн, Сарму и Бреггу — миры, где заправляли женщины, — он решительно не одобрял матриархата, полагая, что и в Британии высший министерский пост должен оставаться сугубо мужской прерогативой. Однако избиратели распорядились иначе, и с этим приходилось мириться.

Была, конечно, Ее Величество, но королеву никак не стоило считать символом женской власти; она принадлежала всем британцам, и все знали, что со временем — храни Господь! — ее сменит король. Однако появление Дороти Флетчер у государственного кормила как будто акцентировало тот факт, что Ее Величество тоже женщина. Блейд превратился в одного из тех оппозиционеров, которые считали, что для такой маленькой страны, как Соединенное Королевство, две первые леди — непозволительная роскошь. Впрочем, как государственный служащий, он хранил полную лояльность по отношению к новому премьерминистру.

Спустившись в подземелье, он миновал многочисленные посты охраны, прошел в лейтоновский кабинет, уселся в кресло и закурил. Его светлость — в сопровождении Дж. — прибыл через полчаса, оба старика выглядели бледными и усталыми. Невольно разведчик подумал, что его сорок шесть — возраст подростка по сравнению с их годами. Дж. было уже под восемьдесят, а Лейтону — далеко за восемьдесят, так далеко, что оставалось только удивляться, насколько цепко держится жизнь в этом тщедушном стариковском теле.

— А! Вы уже тут! — буркнул его светлость, покосившись на Блейда. Он стянул теплое пальто, бросил его в угол и облачился в старый лабораторный халат. Дж. кивнул своему подчиненному, опустился в кресло и полез в карман за трубкой.

— Что случилось, сэр? — разведчик попытался поймать взгляд Лейтона. — Русские опять добрались до нас? — он намекал на тот случай, когда лет десять назад Григорий Петрошанский, агент КГБ, заставил старика отправить его в мир Сармы.

— Хуже, Ричард, гораздо хуже, — пробормотал Лейтон. — До нас действительно добрались… до всех нас, англичан, русских, китайцев и зулусов, если угодно… Вот только кто? В том-то и весь вопрос.

— Профессор разработал какой-то новый прибор, ТиВи-Икс, — зашептал Дж. на ухо Блейду, ухватив его цепкими сухими пальцами за плечо. — Как я понимаю, эта штука может проследить гостей из Измерения Икс… Понимаешь, Дик? — Блейд кивнул. — Так вот, недавно прибор заработал, и результаты оказались весьма неожиданными.

Из дальнейших объяснений самого Лейтона разведчик понял немногое. Старик, похоже, решил собрать установку, которая должна была фиксировать относительные перемещения путешественников в реальностях Измерения Икс. «Представьте себе, — вещал его светлость, что такой путник как бы является электрическим зарядом, который излучает радиоволны при движении и постоянное поле в фазе остановки. Здесь все очень похоже. Я полагаю, что материя Земли и миров Измерения Икс не эквивалентна… тогда гиперзаряд… постоянная тонкой структуры… глюонная эмиссия… промежуточные бозоны, если они, конечно, существуют…» Тут Блейд окончательно отключился, уразумев лишь одно: ТиВи-Икс позволил бы старому ученому следить за перемещением его посланца в иных мирах.

Естественно, Лейтон решил откалибровать прибор — именно сейчас, когда Блейд пребывал на Земле, и никаких перемещений между реальностями Измерения Икс не осуществлялось. И можно было представить его реакцию, когда вчера вместо ровной фоновой линии самописец вдруг забился в отчаянных судорогах. Сначала его светлость счел произошедшее аппаратурным сбоем и ринулся проверять все заново; убедившись, что ошибки быть не может, он поднял трубку прямой связи с ведомством Дж. Затем последовал ночной звонок Блейду, оторвавший его от столь приятного времяпрепровождения.

Итак, ошибки быть не могло — по Земле разгуливал некто, не имевший отношения к земному миру, и его цели оставались абсолютно неведомыми. Теперь же, после доклада премьеру, пришелец превратился в полную и незыблемую реальность; даже если бы он не существовал, его пришлось бы выдумать. Дороти Флетчер была дамой серьезной и шуток не понимала.

Не прекращая объяснений, Лейтон метался по крохотной комнате. Блейд давно перестал понимать его; Дж., вероятно, тоже. Оба разведчика хотели лишь одного — приступить к действиям. Каким? Определить это должен был научный руководитель проекта «Измерение Икс».

Наконец Лейтон успокоился; скорее всего, ему надо было выговориться — а, учитывая секретность проекта, он не мог вести подобные разговоры даже со своими ассистентами. Старик кивнул головой и направился к двери; оба гостя последовали за ним. Через минуту они стояли перед ТиВи-Икс — внушительной установкой со множеством шкал, циферблатов, разноцветных лампочек и клавиш. В центре массивного стального шкафа слабо светился экран, из широкой щели под ним медленно выползала бумажная лента, спадая на пол ровными витками. Его светлость взглянул на острые зубцы, вычерченные пером самописца, и удовлетворенно хмыкнул.

Разведчики, старый и молодой, молчали. Лейтон снизошел до объяснений.

— Объект имеет массу около двухсот фунтов… Крупный экземпляр! Сейчас находится от нас на расстоянии восьми миль… Я полагаю, это человек.

Дж. и Блейд переглянулись; до сего момента сомнений в человеческой сущности пришельца у них не возникало.

Между тем профессор продолжал:

— За последние два часа он сместился на шесть миль в северо-восточном направлении… Мое мнение — он идет пешком.

Голый, в зимнем Лондоне… Блейд вздрогнул, вспомнив свой визит в Берглион. Конечно, столица Британии не столь безлюдна, как ледяные берглионские равнины, но в это время года почти так же холодна.

— Вы можете указать нам точные координаты? — спросил Дж.

— Разумеется… на этом будет построена вся методика поиска, — Лейтон начал вращать рубчатую рукоятку, приглядываясь к мелькавшим на экране цифрам. — Восемь и две десятые мили, ошибка — сто ярдов… Азимут — семьдесят два градуса, ошибка — градус… Прочесывать придется около четверти квадратной мили… — ответ его светлости напоминал сообщение какого-то автомата.

Блейд приуныл — чтобы проверить такую территорию, требовалась помощь полиции. Однако профессор, похоже, придерживался иного мнения.

— Прекрасно, прекрасно… Такая точность — отличный результат! Однако, джентльмены, для уточнения позиции объекта мне придется за ним еще понаблюдать.

— Я вызвал радиофицированный «роллс-ройс» и три машины с группой захвата, — сообщил Дж. — Мои люди уже ждут наверху.

— Такая оперативность достойна похвалы, мой дорогой, — Лейтон усмехнулся. — Я буду направлять вас, сообщая обо всех перемещениях объекта.

С минуту они молчали, словно собираясь с силами; Блейду казалось, что он идет охотиться на самого себя. Наконец, Дж. сказал:

— Пожалуй, мы тронемся. Ты готов, Ричард?

— Да, сэр, — Блейд нащупал под мышкой рукоять «магнума».

Когда он выходил, крабья клешня Лейтона ухватила его за рукав.

— Ричард… я прошу вас… постарайтесь взять его живым… И сразу доставьте ко мне… Обещаете?

Блейд молча кивнул.

За рулем сидел Стив Рендел, крепкий сорокалетний мужчина, отличный водитель и стрелок. Блейд устроился рядом, Дж. привольно расположился на заднем сиденье. На коленях у него лежала трубка радиотелефона.

— Лейтон, слышите меня?

— Да.

— Начинаем операцию.

В ответ его светлость что-то неразборчиво буркнул. В последние годы обычная раздражительность Лейтона усилилась; видно, он чувствовал, что время его истекает и гневался на своих помощников, на коллег, на Бога и весь мир. Пару лет назад он был совсем плох, и если бы не снадобье, доставленное Блейдом из Гартанга, его светлость уже вел бы научные дискуссии с Сатаной.

Рендел медленно выехал на набережную; три машины, набитые людьми из спецкоманды, акулами скользили сзади.

— Проехали мост, — сказал Дж. в трубку. — Куда теперь?

— Все идет нормально, вы приближаетесь… Поверните на двадцать шесть градусов к востоку…

Там несла свои маслянистые воды Темза. Блейд тихо чертыхнулся — старик мог с тем же успехом посоветовать проехать через тронный зал Букингемского дворца.

Автомобиль обогнул восточное крыло Тауэра, построенное во времена Марии Стюарт.

— Прямо, Рендел, — произнес Дж. — Поезжай прямо.

Во внутреннем динамике сразу же раздался раздраженный голос Лейтона:

— Вы все еще двигаетесь на север? Почему? Двадцать шесть к востоку, я сказал!

— У меня машина, а не плавающий танк, — буркнул Дж. — Вы проложили маршрут прямо в реку.

— Ладно… сейчас я постараюсь раздобыть карту Лондона… Подождите, — Голос его светлости стих, было слышно, как он отдает приказы своим вышколенным ассистентам, но слов Блейд не разобрал.

Над Лондоном медленно, очень медленно, почти незаметно, начал разгораться серый рассвет — и вместе с ним на столицу опускался туман. Он наползал с Темзы, выбрасывая вдоль улиц свои белесые влажные щупальца, скрадывая перспективу и превращая дома в колеблющиеся бесформенные глыбы. Свет фар тонул ярдах в двадцати; Рендел выругался сквозь зубы и удвоил внимание. Возможно, во времена Моне, лондонские туманы отливали розовым; теперь же, смешиваясь с сажей металлургических заводов и выхлопами бесчисленных автомашин, он становился серым, оседая на коже противными вязкими каплями и пачкая одежду. Иными словами, он превратился в то, что американцы предпочитали называть смогом.

— Дж., объект находится где-то в районе Коулд-ХарборЛейн, в Сюррее… — это Блейд представлял и без последнего комментария его светлости. — Последние четверть часа приборы не фиксировали никаких перемещений… Вероятно, он заснул.

Рендел включил галогеновые противотуманные фары, хоть немного помогавшие ориентироваться в заливающем Лондон сером молоке, и на первой передаче начал медленно объезжать Тауэр. Блейд представил, как старый ученый, склонившись над картой, отмечает на ней их маршрут.

Теперь они двигались в сторону от Темзы — четыре автомобиля, вытянувшиеся цепочкой. На Рочестер-роуд стали попадаться первые встречные машины; осторожно сигналя, словно суда в тумане, они появлялись неведомо откуда и медленно скрывались позади. Сквозь белесое месиво едва-едва проглядывал сплющенный багровый глаз солнца; зимний туман Лондона играл с водителями в свои игры.

Мимо Винсент-сквер, по Воксхолл-бридж-роуд они пробрались на южный берег. Опоры моста скрывались и мутном киселе, он казался висящим в воздухе.

— Ведите нас, Лейтон, — вновь подал голос Дж.

— Все в порядке, джентльмены… Он двинулся, идет к югозападу, медленно… миля в час или около того.

Блейд прикрыл глаза — возбуждение последних часов прошло, постепенно сменяясь апатией, и он только огромным усилием доли заставлял себя следить за дорогой. Встречных машин становилось все больше — жители предместий спешили на работу в Сити, и каждый хотел успеть туда пораньше, до того, как улицы окончательно станут непроезжими.

Рендел свернул с Уондсуорт-роуд на Прайори-роуд. Блейд, устав бороться со сном, прикрыл глаза; ему требовалось хотя бы полчаса отдыха.

Он все еще дремал, когда послышался громкий голос Лейтона:

— Поторопитесь! Он уходит! Повернул к северу..

Блейд приоткрыл один глаз: Парк-холл-лейн сменилась Стокуэлл-плейс, потом они поехали по Роберт-стрит, приближаясь к Коулд-харбор-лейн, району неблагополучному во всех отношениях.

В восьмидесятые годы прошлого века город-гигант предпринял последнюю безумную попытку наступления на юг. Кварталы безликих домов из красного уэссекского кирпича подобрались к самым стенам мрачных металлургических заводов Сюррея. Во время мировых войн «цеппелины» и «фокке-вульфы» безжалостно бомбили их, а в шестидесятые район подвергся окончательной расчистке — то, что не сумели сделать тысячефунтовые бомбы, довершили бульдозеры. Но даже сейчас кое-где остались пятна старой викторианской застройки. Там почти никто не жил, но у правительства постоянно не хватало денег снести эти древние дома и возвести новые. Соседство же с заводами отпугивало частные фирмы, вкладывающие деньги в реконструкцию жилья.

Они ехали по Коулд-харбор-лейн. Машина медленно ползла мимо посеревших от копоти зданий; двери их были распахнуты, окна чернели пустыми глазницами выбитых рам. Последнее убежище лондонских бездомных…

— Попробуйте объехать всю эту зону, — произнес Лейтон. — Он где-то там.

Дж. хлопнул Рендела по плечу. Водитель попытался выполнить безмолвный приказ, но уперся в совершенно непроходимый запущенный парк, окружавший развалины какого-то особняка.

— Ричард!

Блейд вздрогнул и окончательно проснулся, чувствуя, что силы восстановились. Дж. дергал его за рукав.

— Ричард, куда ты шел, попадая в… э-э-э…

Шеф явно не хотел уточнять этого при Ренделе.

— Туда, где можно спрятаться, — буркнул разведчик.

— Вот-вот! Давайте-ка посмотрим, где здесь подходящее место.

Поеживаясь от знобящего холода, они вылезли из «роллсройса». Остальные машины тоже остановились, и дюжина крепких парней с автоматами, повинуясь жесту Дж., быстро начала разворачиваться цепью.

Блейд осмотрелся. В окрестностях имелось пять особняков; три из них, мрачные, полуразрушенные, не подавали никаких признаков жизни. Два остальных выглядели поприветливей, и он решил, что спрятался бы сам в трехэтажном желтом здании, в котором было как минимум два выхода. Пожалуй, стоит его проверить… Он изложил свои соображения Дж., и тот, поворчав, согласился.

Разведчик медленно двинулся к зданию; боевики из группы захвата сопровождали его по пятам, держа оружие наготове. Первой, что бросилось Блейду в глаза — следы. Странные, непривычные! Два с половиной фута разделяли глубоко вдавленные в мягкую податливую почву отпечатки. Это не были следы босых ног; их явно оставили подошвы башмаков, но такой обуви он представить себе не мог.

Следы вели прямо к подъезду грязно-желтого дома; этот трехэтажный особняк, некогда ухоженный и весьма недешевый, теперь сиротливо глядел на мир холодными и пустыми оконными проемами.

Да, странные башмаки, подумал Блейд, приглядываясь к отпечаткам. Остроносые, с металлическими подковками в форме наконечника стрелы… Такая обувь могла служить своему владельцу неплохим оружием!

Шестеро с автоматами блокировали обе двери и окна; остальные вслед за Блейдом миновали запущенный грязный холл на первом этаже. Под ногами разведчика скрипнули ступени лестницы, и люди затаили дыхание. Однако больше ни звуков, ни каких-либо движений не последовало. Обратных следов Блейд не видел.

Он вытащил пистолет, снял его с предохранителя и негромко сказал:

— Рассредоточиться парами, осмотреть первый этаж. Я обойду дом, взгляну, что творится у второго подъезда.

Дверь черного хода была наглухо заколочена дюймовыми досками; с этой стороны никто, даже тень отца Гамлета, проскользнуть не мог.

Блейд вернулся к исходной точке. По разбухшей от влаги земле хлюпал ботинками Дж., пробираясь от машины к подозрительному особняку.

— Лейтон говорит, что сигнал фиксируется значительно слабее, но за последние полчаса объект никуда не сдвинулся.

— Тогда он может быть только тут, — Блейд кивнул на подъезд.

— Ты уверен?

— Взгляните на эти следы, сэр.

Дж. взглянул, покачал головой, потом окинул начальственным взглядом своих людей.

— Может, вызвать подкрепление?

— Не стоит. И так — дюжина на одного.

— Если этот один похож на тебя…

Блейд усмехнулся.

— Но я же здесь, сэр!

— Это верно… Ну, тогда с Богом!

Они вдвоем переступили порог, и сержант автоматчиков, поймав вопросительный взгляд Блейда, покачал головой: первый этаж был пуст.

— Трое — за мной, — велел разведчик.

Вновь под ногами скрипнули ступени. Пыль и паутина липли к рукам; казалось, никого не было в этом доме — по крайней мере, со времен последней мировой войны. Однако на верхней площадке Дж. умудрился разглядеть в толстом слое пыли слабый след давешнего ботинка. Вероятно, пришелец скрывался за одной из бесчисленных дверей, выходивших в темный, заставленный рассохшейся мебелью коридор. Придется проверить все комнаты, подумал Блейд. Он повернулся к автоматчикам.

— Вы, двое, в тот конец. Ты, парень, стой здесь и стреляй по всему, что движется.

Он на носках прошел по коридору, внимательно всматриваясь в пыль под ногами. То, что он увидел у одной из дверей, заставило на секунду забыть об осторожности.

— О! — остальные звуки Блейд проглотил, заменив призывным жестом. Дж., осторожно и почти бесшумно, подошел к нему. Разведчик молча указал на предмет, лежавший на полу — с первого взгляда он походил на револьвер с очень толстым стволом. Со второго, пожалуй, тоже, но опытный глаз немедленно нашел отличия от земных образцов: нестандартный калибр, предохранитель, сделанный под левую руку… Дж. подобрал находку, сунул в карман, и Блейд ощутил под языком противный железистый привкус опасности: ему-то ничего не удавалось протащить в иной мир — ничего, кроме самого себя! И сделанное сейчас открытие не радовало. С каким монстром им предстоит встретиться?

Он приготовился; напряглись и вновь опали расслабленные мышцы. Разведчик шагнул вперед, примеряясь к двери — прочной, собранной из двухдюймовых досок. Возможно, она не была заперта, но рассчитывать на это не стоило. Резкий сильный удар ногой, дверь с грохотом рухнула внутрь; перепрыгнув через нее, Блейд ворвался в комнату.

Пришельца он увидел сразу — тот беспомощно лежал посреди комнаты. На нем было нечто, что разведчик назвал бы военной формой, покрытой сеткой бесформенных серых пятен, однако определить что это — камуфляж или грязь — Блейд не успел. Он еще заметил что-то блестящее на рукаве — возможно, знаки различил.

В следующую секунду произошло нечто неожиданное. Такого Блейд не видел никогда, хотя, как понял позже, не раз участвовал в подобном действе. Там, где только что находился человек, мелькнула неяркая вспышка; мгновением позже громкий хлопок возвестил о том, что воздух заполнил образовавшийся вакуум.

Сзади, тяжело дыша, подошел Дж.

— Мы упустили его, Дик?

— Похоже на то, сэр. Надо бы сообщить Лейтону…

— Успеется! Сначала давай поглядим.

Они вместе приблизились к тому месту, где только что лежал чужак. По всему полу стояли лужи от растаявшего снега, наметенного сюда через разбитые окна; облачение пришельца, еще повторяющее контуры человеческого тела, валялось у их ног. «Если он прибыл к нам в одежде, то, по крайней мере, вернется голым», — эта мысль несколько утешила Блейда. Дж. задумчиво опустился на колени, разглядывая ткань — по виду она напоминала хлопок, покрой же серого комбинезона походил на военную форму — видимо, во всех измерениях одинаковую. Под верхней одеждой оказалось нижнее белье: рукава продеты в рукава, штанины — в штанины. Не было сомнений, что до последних секунд все это оставалось на незнакомце.

Блейд тоже присел, обшаривал многочисленные карманы куртки. Кроме нескольких светлых металлических кружков, игравших, по всей вероятности, роль монет, там не было ничего. На монетах он разглядел нечто напоминавшее звезду неправильной формы и какие-то угловатые знаки — видимо, цифры. Зато рядом, всего в нескольких футах от серой формы, валялась довольно толстая металлическая трубка, с небольшой щелью возле одного из торцов и кнопкой около другого. Возможно, неизвестный держал эту вещь в руке перед самым исчезновением — но на оружие она, в отличие от револьвера, походила весьма слабо.

Разведчик нажал на кнопку. Та подалась неожиданно легко, и в следующий миг раздался пронзительный свист. Трубка вырвалась из пальцев Блейда, не ожидавшего такого поворота событий, и что-то с визгом стало носиться по комнате; там, где оно касалось стен, поднимались облачка штукатурки. Рефлекс заставил разведчика упасть на пол, подминая под себя шефа.

Когда все стихло, они еще долго лежали, тяжело дыша и переглядываясь, пока обеспокоенный сержант автоматчиков не сунулся в комнату. Сердито махнув ему рукой, Дж. первым стал подниматься на ноги, отряхивая пыль с колен.

— Боюсь, Дик, ты чуть не отправил нас к праотцам, — заметил он. — Можно подумать, ты не знаешь, как обращаться с незнакомым оружием! Ты что же, стал бы дергать за каждый проводок минного взрывателя?

Постепенно успокаиваясь, шеф МИ6А медленно обошел комнату по периметру и наконец в одном из углов обнаружил то, что искал. Наклонился, повертел в руках, подозвал кивком Блейда.

— Смотри… Только осторожнее, не порежься, края очень острые… Если бы прорезь была направлена в другую сторону, мы бы выглядели не лучше двух кочанов нашинкованной капусты.

Блейд разглядывал маленький диск, дюймов двух в диаметре, отливающий сталью в холодном утреннем свете.

— Нечто подобное используется на Востоке, в Японии, — задумчиво произнес он. — Псюрикены, заточенные звездочки, оружие ниндзя…

— Ну, здесь это поставлено явно на промышленную основу, — покачал головой Дж

Уже совершенно успокоившись, он высунулся в коридор, велел своим людям собрать одежду пришельца, сунул в карман устройство, стреляющее дисками, и направился к двери. Блейд шел следом.

Подходя к машине, они услышали голос Лейтона — кажется, он требовал от бедняги Стива немедленного и полного отчета. Дж., кряхтя, залез на заднее сиденье, поднял трубку и доложил.

— Все в порядке. Вы можете выключать свой железный шкаф.

— В порядке? Что значит — в порядке? — в голосе Лейтона слышалось раздражение.

— Это значит, что мы живы, и дело обошлось без крови.

— А он? Где он? Прибор ничего не фиксирует!

— Считайте, сэр, что мы его изгнали. Отбили инопланетный десант! — Дж. подмигнул Блейду, и тот понял, что шеф потешается от души.

— Ваши люди прикончили его? Я же просил…

— Мы не сделали ни выстрела. Он ушел. Вернее, его забрали

— Как забрали?

Дж. поморщился.

— Я полагаю, так же, как вы забираете Ричарда.

Наступило молчание, потом Лейтон спросил:

— И что же… никаких следов?..

— Следов сколько угодно — как и вещественных доказательств. Через полчаса все будет доставлено вам.

— Жду, — произнес Лейтон и отключился.

Шеф МИ6А поднял глаза на своего подчиненного.

— Как всегда, Дик, ни слова благодарности… Робот, а не человек!

Блейд, глядевший, как парни из группы захвата рассаживаются по машинам, пожал плечами.

— Какой смысл говорить о благодарности, сэр? Возможно, мы с вами и наши люди спасли сегодня Англию и весь мир, но кто узнает об этом?

— Спасли… — задумчиво протянул Дж. — Вот в этом я, мой мальчик, совсем не уверен. По протоптанной дорожке легче идти… ты это прекрасно знаешь… — Он поворошил одежду пришельца, сваленную рядом на сиденье, и сказал. — Давай-ка отвезем все это Лейтону, а потом поедем к себе, на Барт Лэйн… Кажется, у меня где-то была бутылка неплохого бренди…

Блейд кивнул. Пить ему совсем не хотелось, но еще больше не хотелось обидеть старика.

Глава 4

Неторопливо шагая вслед за Лейтоном и Дж, Ричард Блейд озабоченно хмурился. События последнего месяца странным образом формировались в некие треугольники, так что он уже был готов поверить в священную цифровую символику пифагорейцев. Четко выделялся треугольник неудач, нога, травмированная на том проклятом полигоне, неприятное известие Хэмпсфорда и последовавший за ним недельный запой. Счастливые события, однако, образовывали такую же фигуру: встреча с Гвен, героическое изгнание пришельца и теперь — вот это… Воздаяние за подвиги!

Да, Гвен и история с неведомым гостем хорошо его встряхнули! Теперь Блейду казалось постыдным и нелепым его недавнее уныние, которое он пытался утопить в спиртном. Впрочем, он понимал, что не растянутые связки и даже не олигоспермия были причиной его мрачного настроения — отчаяния, если говорить начистоту! Нога зажила быстро, а что касается болезни, то, по здравом размышлении, можно было сообразить, что это явление временное. В свое время, лет девять назад, в самом начале десятого странствия, он попал в мир Золотого Шара, сказочного медицинского прибора, и подвергся его целительному облучению. С тех пор все полученные им раны заживали с фантастической скоростью, а недуги словно обходили его стороной. Возможно, прошлогодний полет на Луну и послужил причиной олигоспермии, но теперь Блейд почти не сомневался, что это явление временное. Во всяком случае, чувствовал он себя отлично.

Поразительно, сколь многое зависит от точки зрения! Еще недавно он считал, что ему уже сорок шесть; теперь же ему было еще только сорок шесть.

Оставалась лишь одна проблема: то, что его на два с половиной года отставили от дел. Именно она и являлась истинной причиной дурного настроения Блейда, и теперь он понял это со всей очевидностью. Он боялся, что дороги в иные миры навсегда закрылись перед ним; он с ужасом считал прожитые месяцы — не свои, лорда Лейтона! Ибо сам он находился в цвете лет, тогда как время старого ученого истекало, он мог рискнуть здоровьем и жизнью, отправившись в новое странствие — но состоится ли оно, если Лейтон умрет?

Вероятно, состоится, решил Блейд. Пока что его светлость был жив, а последние события позволяли надеяться, что с новой командировкой задержек не будет.

— Бог троицу любит, — тихо, чтобы не расслышал шаркавший впереди Лейтон, пробормотал он на ухо своему шефу.

— Что ты имеешь в виду? — Дж. обернулся.

Они поднимались по устланной красным ковром лестнице Букингемского дворца. Лестница, правда, была боковая.

— Сначала меня пригласил к себе Норрис — с вашей подачи, как выяснилось. И я встретил женщину… молодую девушку… Затем — история с пришельцем… А теперь — сегодняшнее свидание…

Дж. усмехнулся.

— Ты хочешь сказать, что ставки растут?

— Что-то вроде этого, сэр.

Приглашение на аудиенцию к королеве было получено через два дня после славной победы над пришельцем. Как полагал Блейд, то была награда за ликвидацию угрозы вторжения.

— Ты бывал здесь раньше? — тихо произнес Дж

— Нет, сэр. Экскурсии стали пускать недавно, и я не мог выбрать времени… — разведчик усмехнулся. — Впрочем, есть занятия поинтереснее, чем разглядывать королевскую гостиную.

— Например, девушки, — на сухих губах Дж. промелькнула ответная улыбка.

— Так точно, — подтвердил Блейд. Сейчас его переполняла глубокая благодарность ко всем женщинам и девушкам вообще, и Гвенделайн Маккаллох в частности. В конце концов, эта малышка вытащила его из жесточайшего запоя!

Они преодолели последний лестничный марш и остановились перед закрытой дверью.

— Ждите здесь, — их проводник, камергер в щегольском камзоле, стилизованном под старину, указал на стоявшие у стены банкетки. Лейтон и Дж. не замедлили воспользоваться предложением, все-таки оба были уже очень стары.

Отдыхать, однако, им пришлось недолго.

Появившись вновь, царедворец провел их каким-то коридором в просторный зал, где собралось довольно много представительной публики. Периодически чей-то голос выкрикивал титулы и имена, и названное лицо чинно следовало к двери, инкрустированной эмалевыми медальонами в бронзовых оправах. Оказалось, что Лейтон знает здесь многих. Он довольно хмуро раскланивался, не посвящая, однако, спутников в закулисную жизнь высшего света и свои связи в высоких сферах.

Наконец раздалось:

— Его светлость лорд Лейтон!

Дж. с Блейдом переглянулись; это прозвучало очень торжественно. Они редко слышали полный титул своего ученого коллеги.

— Мистер Блейд и мистер Джи, слуги королевы!

Они двинулись к двери сквозь расступившуюся толпу.

На несколько секунд Блейду показалось, что он ослеп: огромный зал приемов Букингемского дворца был залит светом. Под потолком пылали десятки люстр, лучи дробились в подвесках, выточенных из хрусталя, в огромных, во всю высоту зала, венецианских зеркалах в серебряных рамах, в драгоценностях женщин и орденах, украшавших мундиры и строгие смокинги мужчин. Гул голосов невнятным фоном звучал в ушах.

Разведчик огляделся. Не роскошь убранства притягивала его взгляд — ему случалось бывать в дворцах и попышнее, он всего лишь не хотел потерять в этой шуршащей и блистающей толпе своих спутников.

Лейтон уверенно шел впереди, направляясь к какой-то далекой и неведомой цели. Блейд и Дж. устремились за ним. Они пересекли зал и остановились, ожидая, у следующей двери, рядом с высоким представительным джентльменом в роговых очках и орденской ленточкой в петлице; его одутловатое лицо почему-то показалось Блейду знакомым.

Высокий джентльмен церемонно раскланялся с Лейтоном.

— Кто это? — разведчик покосился на шефа. — Тот тип с бульдожьими щеками?

Дж. бросил на него испепеляющий взгляд:

— Ш-ш-ш… Это же министр авиации, мой мальчик!

Блейд кивнул; перед выборами кандидатов в члены кабинета довольно часто его показывали по телевизору,

Лейтон явно был с министром на короткой ноге; разведчик заметил, как глаза старика сверкнули — словно у льва, узревшего лакомый кусок. Закон распределения капитала выглядел для него примерно так: ассигнования — оборудование — исследования — ассигнования; в эту формулу фонды министерства авиации могли внести весомый вклад.

Блейд прислушался.

— Этот новый пластик отлично себя зарекомендовал, — произнес министр. — Дешев, прочен и исключительно легок.

— Моторы?

— Нет, пока что нет… Отдельные детали фюзеляжа, внутренняя отделка…

— Полагаю, что из тексина можно штамповать корпуса двигателей, — заявил Лейтон. — Вам надо поторопить своих разработчиков.

Прикрыв ладонью лицо, Блейд улыбнулся. Кажется, речь шла о материале, который он доставил из Тарна лет десять назад. Значит, его добыча наконец-то пошла в дело!

— Возможно, сэр, — министр величественно склонил голову. — Однако, уверяю вас, мы уже получили блестящие результаты. Вес машины облегчен на три процента! Это великолепно!

Лейтон хмыкнул.

— Значит, Соединенное Королевство вновь может предстать миру во всем своем блеске… во всяком случае, по части авиастроения. Хотел бы я знать, как это отразится на моем бюджете.

— Только положительно, сэр, только положительно…

Старик продолжал сверлить министра взглядом.

— Мне нужны не обещания, а деньги! Напомню, мой дорогой, что если минувшее столетие являлось веком торжества британского оружия, нынешнее — веком британского предпринимательства, то будущее должно стать веком британской науки… Дада, именно так! Но это стоит немало…

— Вполне с вами согласен, — министр величественно склонил голову. — Но позвольте поинтересоваться, сэр, как обстоят дела с вооружением и двигателями?

Физиономия Лейтона сделалась кислой. Вероятно, речь шла об Азалте, в которой Блейд побывал семь лет назад; Азалта была весьма развитым миром, откуда страннику удалось доставить великолепную винтовку. Она послужила образцом для перевооружения британской армии, и с тех пор военные мечтали, что волшебник Лейтон предложит им что-нибудь еще — сверхскорострельный авиационный пулемет, самонаводящиеся ракеты или новый вертолетный двигатель. Все это имелось в Азалте, однако попытки вновь проникнуть туда закончились неудачей. Блейд предпринимал их дважды — в семьдесят седьмом и семьдесят девятом годах.

Неслышно подошедший сзади камергер коснулся рукава Лейтона, избавив его светлость от необходимости отвечать на неприятный вопрос:

— Королева назначила аудиенцию в Розовой гостиной, сэр. Прошу вас…

Через несколько минут Блейд и Дж. замерли по стойке смирно в небольшой комнате. Все в ней — и шелковая обивка стен и кресел из светлой карельской березы, и ковры, покрывавшие пол и диваны, и портьеры на окнах — было выдержано в розовых тонах. Лейтон стоял впереди со скучающим выражением на лице; он явно был недоволен тем, что министр от авиации осмелился напомнить о давних обещаниях. Эти промышленники и военные ненасытны; сколько ни дашь, все мало! С другой стороны, они не торопились раскрывать свои кошельки…

Недолгое ожидание нарушил звучный голос:

— Ее превосходительство премьер-министр Соединенного Королевства госпожа Дороти Флетчер!

Одна створка двери распахнулась, пропуская энергичную леди зрелых лет. Выглядела она превосходно — высокая сухопарая шатенка в темно-синем шерстяном костюме.

Кивнув гостям, госпожа Флетчер остановилась рядом с королевским креслом, в стороне от мужчин.

— Ее Величество королева Великобритании и Северной Ирландии! — зычно и торжественно провозгласил глашатай. Блейд и Дж. невольно подтянулись, и даже Лейтон попытался выпрямить сгорбленную спину. Что поделаешь, велика сила традиций…

На этот раз распахнулись обе створки.

Первой мыслью Блейда было: «Какая же она маленькая…» Действительно, вряд ли рост повелительницы превышал пять футов четыре дюйма. Ступала она с кошачьей грацией, почти неслышно; на ее простом светлом платье совсем не было украшений — только в ушах поблескивали небольшие сережки.

— Вы можете быть свободны, — плавное движение руки, и камергер, поклонившись, исчез.

Королева отодвинула от стола березового дерева кресло и уселась, положив ногу на ногу. Госпожа Флетчер была выше ее на десять дюймов, но при первом же взгляде на этих двух женщин всякий бы понял, кто есть кто.

— Садитесь, джентльмены.

Милостивый кивок и снова — плавное движение маленькой руки.

Лейтон не заставил просить себя дважды, устроившись посередине дивана. Разведчик в очередной раз подивился его способности вести себя непринужденно в любой ситуации. Ему с Дж. ничего не оставалось, как сесть по обе стороны от профессора. Премьер-министр опустилась в кресло поодаль.

— Я должна поздравить вас с успешным завершением дела. Немногие знают, что речь шла не просто о защите стран Британского Содружества, но всей Земли…

Цель этого визита оставалось Блейду еще неясной. Несомненно, их усердие хотели отметить; однако что дальше? Он терялся в догадках, но полагал, что все разъяснится само собой.

Лейтон поднялся:

— Я глубоко признателен, Ваше Величество, что наши скромные заслуги нашли у вас столь высокую оценку…

Королева знаком предложила ему сесть. Слава Богу, профессор не собирался держать речь о задачах британской науки в грядущем тысячелетии и финансовой поддержке своих изысканий. Даже он понимал, что с монархами не говорят о деньгах.

— Я бы хотела узнать все подробности, касающиеся проекта «Измерение Икс», — негромко произнесла королева.

Коллеги переглянулись. Неужели, обычное женское любопытство? — подумал Блейд.

Королева, повернувшись к госпоже Флетчер, продолжила:

— Я недовольна вашими предшественниками, Дороти, и хочу, чтобы впредь меня ставили в известность о всех обстоятельствах дела. Я не должна получать информацию только в тот момент, когда на карту поставлена наша безопасность. — Ее глаза обратились к гостям. — Джентльмены, я слушаю вас. Слушаю внимательно, — она сделала ударение на последнем слове.

Лейтон пригладил свою седую гриву:

— Да, Ваше Величество… — Сцепив на коленях узловатые пальцы, он начал: — Около тринадцати лет назад, во время испытаний новой модели моей вычислительной машины, был обнаружен побочный эффект: определенным образом производимое возбуждение мозговых синапсов у некоего… гм-м… добровольца, повлекло за собой перемещение подопытного в иной мир, с иными пространственно-временными характеристиками…

Королева покачала головой, изображая понимание; если она и осталась недовольной, то по ее внешнему виду этого сказать было нельзя. Впрочем, старого профессора сей факт явно не интересовал.

— Мой компьютер изначально предназначался для совершенствования мыслительной деятельности человека — усиления памяти и ментальной активности мозга в целом. Поэтому физическое перемещение добровольца… — его светлость метнул взгляд на Блейда, — явилось полной неожиданностью. Короче говоря, когда один из присутствующих здесь джентльменов исчез, мы были поражены.

Дальнейшие исследования убедили нас в том, что испытатель действительно попадает в иные миры. Все они были землеподобными планетами с весьма разнообразными природными условиями — от тропиков до полярных пустынь. Уровень развития аборигенов колеблется в широком диапазоне, от первобытного до чрезвычайно высокого, превосходящего земную технологию. Таким образом, изучение этих реальностей позволяет нам приобрести определенные практические навыки — кроме чисто научной пользы.

Блейд едва заметно усмехнулся. Речи его светлости звучали весьма интригующе; видимо, он понимал, что судьба проекта находится в руках этой маленькой сухонькой женщины, сидевшей в огромном кресле.

Лейтон говорил еще долго, но разведчик, погрузившись в свои мысли, почти не слушал его. От дум его оторвал внезапно раздавшийся голос королевы. Еще секунда потребовалась на то, чтобы понять: она обращалась к нему.

— Мистер Блейд, если не ошибаюсь, лет шесть или семь назад вы доставили некое оружие…

— Да, Ваше Величество…

Речь шла об автоматическом карабине, который он принес из Азалты.

— Помнится, я подписывала указ… — взгляд королевы стал вопрошающим.

Блейд поднялся, щелкнул каблуками и отрапортовал:

— Так точно. Я был представлен тогда к ордену Бани.

Королева милостиво кивнула.

— Но та винтовка — не единственное ваше достижение. Мне говорили о золоте, алмазах и странных приборах…

Она неплохо информирована, решил разведчик, и покосился на своих начальников: оба старика довольно усмехались.

Королева окинула рослую фигуру Блейда задумчивым взглядом.

— Скажите, мистер Блейд, что вы чувствуете там… — она неопределенно повела рукой.

— Там… там интересно, Ваше Величество, — Блейд с галантностью склонил голову. — Интересно, но очень опасно.

— А я… я могла бы попробовать?

Она спросила это совсем по-детски, и Блейд вдруг понял, что любопытство не чуждо и великим мира сего.

— Боюсь, это невозможно, Ваше Величество, — заметил Лейтон. — Хотя мне не удалось пока детализировать требования к подобного рода… гм-м… добровольцам, уже ясно, что такие люди встречаются чрезвычайно редко. Кроме полковника Блейда мы пытались заслать еще несколько человек… и ни один не вернулся…

Еще бы, подумал разведчик. Русского агента, Григория Петрошанского, он прикончил в Сарме собственными руками еще десять лет назад, а с остальными странниками по мирам иным расправились, скорее всего, обитатели этих самых миров. Правда, кое-кого Лейтон успел вытащить, но лучше бы он этого не делал — все вернувшиеся необратимо лишились памяти.

— Жаль, — произнесла королева. — Однако это дает нам определенную надежду… — она замолчала, размышляя, но никто не осмеливался поторопить ее. — Если люди, наделенные такими способностями, встречаются на Земле столь редко, то, возможно, и в других мирах ситуация аналогична…

Она быстро соображает, решил Блейд.

— Тем не менее, — королева задумчиво коснулась виска, — если раньше мы считали себя в полной безопасности, то теперь, после этого ночного происшествия два дня назад, необходимо понимать, что дорога в наш мир открыта… И я бы хотела разобраться, что грозит нам с этой стороны, джентльмены. То, что было сделано однажды, можно повторить вновь…

Она склонила голову, и Блейд понял, что аудиенция закончена.

Всю ночь его мучили кошмары.

Его отправляли в иные миры спасать Землю. Голый, бродил он среди ледяных равнин и в знойных пустынях; безоружный сражался с дикарями, потрясавшими дубинками, и с вполне цивилизованными людьми, палившими в пришельца из автоматов.

И он побеждал, но легче от этого не становилось. Один кошмар сменялся другим, преисподние чужих миров бессчетной чередой проплывали в дремлющем сознании Блейда, единственного человека, который мог спасти свою планету. И каждый раз Гвенделайн голосом королевы говорила: «То, что произошло однажды, может повториться вновь».

И этому не было конца.

Видимо, подсознательно он полагал, что проснется от назойливого телефонного звонка, но когда веки Блейда поднялись и взгляд упал на часы, он с удивлением понял, что близится полдень. События предыдущих дней кружились в памяти, представ причудливой смесью из любовных утех, марш-броска по заснеженным холмам, погони в лондонских трущобах, королевской аудиенции. Потом кристально-ясная мысль пронзила мозг: он снова должен отправляться Туда. ТУДА!

Он знал, что это очень опасно.

Дело заключалось не только в том, что он подвернул ногу во время очередной проверки на выносливость, не в первых седых волосках, замеченных им, и даже не в этой проклятой болезни, обнаруженной Хэмпсфордом. Он чувствовал, что слабеет. Нет, не физически и не в сексуальном смысле — встреча с юной Гвенделайн служила тому доказательством. Тревожило другое — спидинг, то чудесное свойство его организма, благодаря которому он мог проникать в чужие миры. Оно не поддавалось ни контролю, ни измерению, но Блейд знал, что его разум уже едва поспевает за стремительным процессом перестройки нервных связей, производимым компьютером.

Да, сорок шесть лет — это сорок шесть лет… Его молодость была в прошлом.

Чего же ты хочешь? — спросил он самого себя. Приключений или покоя? Новых странствий или нормальной жизни? Еще вчера очередная экспедиция казалась даром Божьим, сегодня же его вновь мучали сомнения. Стоит ли рисковать? Не вернется ли он из миров иных в том же состоянии тихого идиотизма, как и более молодые коллеги? Впрочем, у него не имелось выбора; эта командировка — дело решенное. Речь шла о долге перед страной.

Он пролежал в постели с четверть часа, сосредоточенно рассматривая потолок, затем поднялся и выглянул в окно. Солнце должно было находиться высоко, но сквозь повисшую над столицей пелену туч его не удавалось разглядеть — только неясное пятно над горизонтом. Температура, однако, упала. Грязь на улицах превратилась в сплошную ледяную корку, ветер нес белую снежную крупу, пасмурный день давил на сердце. Блейд хмыкнул и пошел на кухню.

Пить по-прежнему не хотелось, поэтому за завтраком он решил ограничиться стаканом красного. Слабое вино приятно согрело желудок, наполняя теплой истомой тело, но сознание оставалось ясным. Блейд попытался проанализировать свои ощущения. Нет, пить не хотелось! Напряжение последних дней почти оставило его, словно пережитая встряска вернула ощущение молодости.

Гвенделайн… Он снова ощутил теплоту, телесный жар, поднимавшийся внизу живота. Он вспоминал прикосновения ее рук, губ, ресниц… Она вновь подарила ему веру в себя! С другой стороны, в этой девушке не было ничего особенного. Красива? Пожалуй, да… но с определенными оговорками… И то, что она напомнила ему о первой любви, о его рыжеволосой Мод, было случайностью, которой могло и не произойти. И все же, все же…

Казалось, Гвенделайн затронула в его душе те струны, которые сам он давно считал оборванными, воскресила воспоминания, погребенные под грузом прожитых лет. Странно… Как странно! Что же за нить связала их — или, по крайней мере, его? Блейд затруднялся дать однозначный ответ на этот вопрос. Да и неоднозначный, в сущности, тоже. Он подумал, что и знает-то ее только с одной стороны — как женщину. Да, в постели она была хороша! Но смогут ли они достаточно долго прожить вместе?

В этом он не был уверен, в Гвенделайн явно отсутствовало то, что отвечало его представлениям о жене, хранительнице домашнего очага. Но сейчас он чувствовал, знал твердо, что готов идти за ней на край света. А если потребуется — то и дальше.

Рука сама потянулась к книжной полке, нащупала толстый том телефонного справочника. Несколько минут ушло на то, чтобы найти номер загородной резиденции Норриса, еще секунды — чтобы набрать его.

Как ни странно, Норрис сам взял трубку

— Добрый день, генерал.

— Кто это?.. А, здравствуйте, Ричард… Вы так быстро покинули нас… Что-то случилось?

— Да, дела службы.

— Серьезные?

— Нет. Уже все нормально. Нечто вроде охоты на лис.

— Ну и?..

— Одну шкурку мы во всяком случае заполучили.

— Ну и слава Богу…

Пауза. Потом Блейд произнес:

— Сэр, у меня к вам есть одно личное дело…

— Да?

— Я хотел бы узнать телефон вашей племянницы.

— Племянницы? Какой племянницы? — в голосе Норриса слышалось неподдельное изумление.

— Гвенделайн Маккаллох… племянницы вашей первой супруги.

Норрис хмыкнул.

— У покойной леди Джейн не было ни братьев, ни сестер.

— Но кузены? Кузины?

— Об этом мне ничего не известно, — он помолчал, — Боюсь, Ричард, какая-то гостья моей жены сыграла с вами веселую шутку.

— Тогда прошу меня извинить, сэр.

Блейд повесил трубку. Старик либо не знает, либо не хочет говорить… Что ж, есть иные способы выяснить истину! Он дал себе слово, что немедленно пошлет запрос в соответствующие инстанции или, еще лучше, обратится к Дж. Его шеф тщательно следил за женщинами, что крутились около лучшего полевого агента МИ6А.

Снова придвинув к себе телефон, он соединился с кабинетом начальника. Дж., как всегда, был на месте.

— Хорошо, что ты позвонил, мой мальчик. Желаю тебе доброго пути, — в его голосе звучала нескрываемая тревога.

— Спасибо, сэр.

Дж. помолчал, тяжело дыша в трубку.

— Не нравится мне это, Дик, — произнес он наконец. — Пора кончать, я полагаю.

— Что именно, сэр?

— Работу на Лейтона. — Он снова помолчал и осторожно добавил: — Ты уже не мальчик…

— Даже не юноша, — Блейд горько усмехнулся своему отражению в полированной крышке стола.

— Вот именно… Что касается меня. Дик, то вспомни — скоро мне стукнет восемьдесят.

— Вы прекрасно выглядите…

— Спасибо, мой мальчик… Но я не могу сидеть в своем кресле до бесконечности.

— Но…

— Никаких «но»! Это твое место!

Не отпуская трубки, Блейд потер висок. Время от времени его шеф заговаривал об отставке, но вот так, напрямую — в первый раз.

— Кроме меня, ты единственный человек в отделе, посвященный во все детали проекта, — сказал Дж. — И, кроме того, ты бывал ТАМ…

Блейд по-прежнему молчал.

— Так что готовься, мой мальчик, кресло ждет тебя.

— Я — полевой агент, сэр. Что я буду в нем делать?

— Как что?! Отправлять ТУДА других идиотов… на пару с Лейтоном.

Все было верно — кроме одного.

— Лейтон тоже не вечен.

— Ну, — с философским спокойствием произнес Дж., — если есть претендент на мое место, то найдется какой-нибудь гений, чтобы заменить Лейтона. Не у нас, так в Штатах.

Они помолчали, потом шеф МИ6А повторил.

— В общем, кончай, Дик. Я слышал краем уха, твои анализы оставляют желать лучшего… Да и этот последний запой… Пришлось подключить Норриса, чтобы вытащить тебя.

— Норриса! — Блейд хмыкнул. — Норрис тут ни при чем!

— Возможно, не только Норриса…

Вот как! Разведчик замер.

— Конечно, я не Хэмпсфорд, — продолжал его шеф, — но мне известно, какое лекарство тебе прописать.

— Вы дадите мне ее телефон? — спросил Блейд внезапно охрипшим голосом.

— Разумеется… после твоего возвращения.

— Почему не сейчас?

Дж. долго не отвечал, потом в трубке вновь раздался его спокойный голос.

— По многим причинам, Дик. Во-первых, сегодня ты отбываешь — в семнадцать ноль-ноль, если не ошибаюсь? Во-вторых, я замечал, что после возвращения ты часто теряешь интерес к своим прежним земным подружкам… И, в-третьих, тебе надо помнить сейчас только об одной женщине — о той, которая послала тебя в эту экспедицию… надеюсь, последнюю…

— Вы говорите о…

— Да, о Ее Величестве, мой мальчик. В первый и последний раз ты получил прямое задание от королевы. Достойное завершение карьеры полковника Ричарда Блейда!

— А дальше?

— Дальше, разумеется, начнется карьера генерала Ричарда Блейда. Ты ведь совсем молод, Дик — по сравнению со мной.

— Спасибо, сэр…

— Ну, вот и хорошо. Будем считать, что мы утешили друг друга.

И Дж. повесил трубку.

Блейд некоторое время стоял рядом с телефоном, уставившись в пол недвижным взглядом. Ну, старый хитрец, думал он, ну, змей-искуситель! Где же он откопал эту девицу? Эту мнимую племянницу Норриса? Впрочем, стоит ли гадать? Гвенделайн Маккаллох была прелестной молодой женщиной, а если она к тому же проходит по ведомству Дж., то это лишь к лучшему. Не будет недомолвок и сложностей, как с Зоэ…

Он вздохнул и лег на диван, поджидая урочного часа, решив, что выедет в четыре. Обедать перед стартом не стоило — мучительная боль, которой сопровождалось перемещение в иной мир, могла вывернуть не только желудок, но и все внутренности.

Прикрыв глаза, Блейд задремал.

«Дворники» размазывали жидкую снежную грязь по ветровому стеклу, колеса разбрызгивали ее по сторонам, мрачное зимнее небо нависало непроницаемым пологом. Блейд свернул за угол и затормозил.

Огромное серое здание, формы которого теряются на фоне серых туч, неприметный вход в нескольких шагах от Темзы, непременный полисмен…

Еще один страж, теперь уже морской пехотинец, у лифта.

Он падал в подземелье. Кабина лифта едва слышно поскрипывала.

Низкие коридоры, стены, облицованные пластиком… Унылый зеленоватый цвет, глубокие проемы, прячущие двери…

Снова морской пехотинец, сержант. Автоматическая винтовка, штык примкнут…

Поворот, дверь, еще одна дверь, снова поворот и короткий коридор за ним. Створки неожиданно расходятся в стороны — это очередной охранник вставил в прорезь контрольную карточку Блейда…

На миг он потерял ориентацию — так среагировали глаза на яркий свет, озарявший машинный зал.

Лорд Лейтон, в окружении сонма ассистентов, копался в недрах своего детища. Блейда он заметил не сразу, подошел спустя несколько минут. Внезапно разведчик понял, насколько стар хозяин этого мрачного подземелья: казалось, он едва волочит ноги.

— Рад видеть вас, сэр.

— Добрый вечер, Ричард.

Они прошли в небольшую комнату, где Блейд обычно раздевался.

— Я должен оставить вас. Мне надо проследить за подготовкой оборудования.

Кивнув, разведчик сбросил пальто. Набедренная повязка и банка с мазью, предохранявшей кожу от ожогов, уже ждали его. Он разделся и тщательно натер шею, грудь, плечи и бедра — все места, куда вскоре вопьются металлические пластинки электродов.

— Все готово, Ричард, — его светлость стукнул в дверь.

Через минуту он сидел в стеклянном кубе, приподнятом на небольшом возвышении, под нависавшем сверху колпаком коммуникатора. Снова! Как два с половиной года назад… Кожа блестела от мази, контакты неприятно холодили ее. Несмотря на то, в помещении царила прохлада, Блейд чувствовал, как под мышками, на висках и спине выступают мелкие капельки пота. Во рту он ощущал едва заметный железистый привкус.

Лейтон колдовал у пульта. Белый халат смешно топорщился над его плечом, обтягивая горб.

— Вы уверены, сэр, что я попаду туда, куда надо?

Старик повернулся.

— Безусловно, мой дорогой. Это меня не волнует; больше тревожит скоропалительность этой экспедиции. Мы не успели подготовить телепортатор, и вы идете в новый мир практически беззащитным.

Блейд пожал плечами; такая ситуация не была для него новой. Конечно, ТЛ-3 — Малыш Тил, как он его ласково называл — являлся немалым подспорьем, но сейчас его отсутствие играло скорее положительную роль. Не исключено, подумал странник, что он окажется в чужой реальности не совсем в здравом уме; не хотелось бы натворить там бед или привлечь нежелательное внимание… Телепортатор в руках ненормального был слишком опасной игрушкой.

Подняв взгляд на Лейтона, странник спросил:

— Значит, вы гарантируете, что настройка компьютера идеальна? Что не повторится история с попытками достигнуть Азалты?

— На этот раз нам не нужна специальная настройка, — его светлость небрежно помахал рукой.

— Почему?

Лейтон отвернулся от пульта и сделал несколько шагов, остановившись прямо перед креслом своего испытателя.

— Вы помните свое путешествие в Иглстаз ровно шесть лет назад?

— Ну… в общих чертах…

— А эту историю с базовой и якорной станциями?

Блейд кивнул. Из своего иглстазского странствия он доставил весьма ценную информацию о том, как паллаты преодолевают континуум Измерения Икс. Инженеры этой высокоцивилизованной расы отправляли в иные миры якорные станции — нечто вроде маяков, гарантировавших надежную связь между разными реальностями. Как выяснил после этого Лейтон, человеческий мозг мог сам по себе играть роль подобного маяка, что обеспечивало его посланцу возвращение домой.

Но сейчас Блейд пребывал в земной реальности, не совсем понимая, каким образом его отправят именно в тот мир, откуда явился таинственный пришелец. По словам его светлости, вероятность подобного события — при самой точной настройке компьютера! — составляла около одной тысячной.

Словно уловив сомнения разведчика, Лейтон вновь успокаивающе помахал рукой.

— Я выследил его, Ричард!

— Кого, сэр?

— Нашего неведомого гостя. Он появился у нас, и ТиВи-Икс зафиксировал это событие. Теперь его мозг играет роль якорной станции, и вы переместитесь туда, куца надо. Вспомните, мы уже использовали этот эффект, даже не зная, что он существует. Вы отправились в Сарму вслед за русским агентом, и вы перенеслись в Джедд вместе с этим волосатым троглодитом, Огаром… И каждый раз вы попадали точно в цель!

Блейд кивнул и слабо усмехнулся.

— Значит, я сяду прямо на хвост их диверсанту?

— Ну, не совсем так… Вы попадете в нужную реальность, но вам придется его разыскивать… самого этого типа или его хозяев.

— Будем надеяться, что там обитает не слишком много народа, — пробурчал Блейд.

Лейтон покачал головой.

— Сомневаюсь, мой дорогой. Это развитый мир, и я думаю, что людей там не меньше, чем на Земле.

— Значит, четыре или пять миллиардов… Хорошенькое дело!

— Вы справлялись и не с такими, — заметил его светлость, протягивая руку к рубильнику.

С этим напутствием Ричард Блейд, странник в мирах иных, и отбыл в свою двадцать пятую экспедицию.

Глава 5

Его мозг был распят, разорван, и клочья серой влажной субстанции независимо друг от друга плавали в мутном омуте боли. Изредка, как пузыри со дна аквариума, всплывали обрывки воспоминаний; тогда разум на мгновение пробуждался, толчками выбрасывая смутные видения. Когда их стало достаточно много, странник открыл глаза.

Он не помнил, кто он и откуда. Он видел, слышал, ощущал вкус, осознавал запахи, цвета и краски окружающего мира. Они казались ему знакомыми и незнакомыми одновременно, но он не мог сказать, чем порождается подобное чувство. Что-то смутно подсказывало ему, что такое случалось с ним не раз.

Странник повернул голову и сжал зубы — виски раскалывались от боли. Она пульсировала, то стихая, то разгораясь вновь, но никогда не прекращаясь полностью; она стучала в затылке, впивалась в суставы, холодным комом ворочалась гдето в животе. Казалось, она была живым существом, многорукой безжалостной тварью, выбравшейся, наконец, на свободу и теперь терзавшей бывшего хозяина.

Он понял, что умирает.

Радужные круги. Бесконечный ряд: смерть — воскрешение, смерть — воскрешение. Водовороты галактик. Алые тюльпаны, рассыпанные на снегу. Белая лошадь, распластавшаяся в неистовой скачке. Огромный галион под всеми парусами, на мачте взвивается черное полотнище.

И вновь, в который раз, темнота.

Женское лицо в обрамлении темно-рыжих волос, цвета застывающей бронзы. Зеркало…

Зеркало разбилось, лицо исчезло. Потом на его месте возникло другое — холодное и равнодушное, усталое. Близорукие глаза спрятаны за толстыми стеклами очков.

— Вы еще не вспомнили, как вас зовут?

Осколки мыслей соединились.

— Я — человек?..

— Могли бы придумать что-нибудь пооригинальнее.

Лицо приблизилось, и странник пристальнее всмотрелся в его черты.

Морщинистая кожа, тяжелый и мясистый, нависший над нижней губой нос — на нем изящно выделанная, вероятно, дорогая, оправа. Оттопыренные, заросшие редкими волосами уши. На лоб надвинута голубая шапочка с желтой полоской — символ принадлежности к медицинскому сословию? На плечах — такая же голубая накидка… не халат, но нечто похожее…

Лежащему в постели человеку этот набор наблюдений показался совершенно естественным. Он не был удивлен. Тем не менее, если б у него захотели узнать, откуда поступила вся эта информация, он вряд ли смог ответить.

Доктор — странник решил про себя называть его именно так — разогнулся, сразу же став карикатурно нерезким.

— Если захотите что-нибудь сообщить, коммуникационный пульт на столе.

И врач удалился — твердой походкой, которая больше подошла бы военному, чем мирному медику.

Когда дверь за доктором захлопнулась, человек попытался подняться. Это ему удалось, но стоило такого труда, что несколько минут он простоял неподвижно, опираясь на стену и борясь с головокружением.

Зато он смог, наконец, увидеть себя — на стене, как раз напротив того места, где он боролся с подступавшим беспамятством, висело зеркало. Небольшое, дюймов двадцать в высоту и вполовину меньше по горизонтали.

Дюймов? Что такое дюйм? Он не помнил.

Его поразило собственное лицо — вытянутое, исхудавшее, небритое, окруженное копной нечесанных темных волос.

На нем была надета длинная, до колен, рубаха, того же голубовато-серого оттенка, как и больничный костюм посетителя. Тут странник неожиданно осознал, что нисколько не удивлен, думая о месте своего пребывания как о больнице.

Он бегло осмотрел помещение — небольшую, пять на пять шагов, комнату. Ничего, кроме кровати и маленького стола он не обнаружил. Подошел к двери — белому прямоугольнику на фоне серой стены. Ручки не было и — по крайней мере, наружу — дверь не открывалась. Окно — широкое, во всю стену, но с необычно толстым стеклом. В глубине его, если приглядеться, можно заметить тонкую, в волос, проволочку.

За окном царил серый… Рассвет? День? Вечер? Тучи клубились от горизонта до горизонта, ветер гнал их по небу, и даже сквозь стекло слышалось его завывание. Странник приложил руку к прозрачной преграде и с удивлением отметил, что она теплая,

Он еще долго впитывал картину этого мира, смотрел на длинную магистраль, тянувшуюся к серому горизонту и уставленную бетонными зданиями всевозможных форм и размеров. Гдето на границе поля зрения он даже смог различить нечто, напоминающее ограду — высокую, в два человеческих роста стену.

Странник вновь уставился на свое отражение в зеркале, пытаясь сообразить, кто же он такой. Но отражение молчало. Зато ему, кажется, удалось вспомнить имя. Он не мог поручиться, что это его собственное, но иного он не знал.

Он разомкнул губы, стараясь воплотить воспоминание в живые звуки, но ему удалось произнести только один слог:

— Гвен…

Он мог поклясться, что имя длиннее, но его окончание прочно застряло в горле.

Человек сел на низкую постель, взял со столь же низкого столика маленькую черную коробочку. Несколько разноцветных кнопок, подсвеченных огоньками, неторопливо перемигивались на ней. Он нажал первую, и не сразу понял, что произошло.

Зеркало вдруг потускнело — вернее, просто перестало отражать свет, и на его месте взору открылся экран. Странник увидел садящую за столом женщину; она что-то писала левой рукой, правой подперев голову. Неведомо почему, это удивило его: что-то тут казалось неправильным, неверным. Женщина продолжала писать еще несколько секунд, затем, подняв глаза, уставилась прямо в комнату.

Она смешно открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба, не издавая ни звука. Вероятно, она была испугана.

Дверь начала открываться.

Теперь в комнате появилась скамеечка — столь же низкая, как и все остальное. На ней сидел посетитель. Не давешний доктор с мясистым носом, а молодая, слегка близорукая женщина. Почему-то она больше казалась похожей на врача. Шапочки на ней не было, и светлые шелковистые волосы спускались до плеч. Странник невольно отметил изящные очертания маленькой груди и стройную линию бедер. Это наблюдение вызвало волну приятного тепла, разлившегося по телу.

— Значит, вы вспомнили, как вас зовут?

Голос был чуть более высоким, чем нужно, но отнюдь не неприятным, не визгливым.

— Мне кажется, да.

— Как же?

— Гвен…

Женщина на секунду задумалась; похоже, подобное имя она слышала впервые.

— Может быть, Эгван? — подсказала она.

Только что нареченный Эгваном пожал плечами. Видимо, женщине этот жест не показался непонятным.

— Тогда познакомимся. Я — Эрлин, ваш лечащий врач. Эрлин Лейн.

— А я думал, что тот человек, который здесь был…

— Это Дайн Джеббел, чиновник Департамента Государственных Перевозок.

Потому, с каким почтением она произнесла фразу, Эгван понял, что или сам этот Дайн, или весь его Департамент являются объектами огромной важности. Для того, чьи знания о себе и об окружающем мире отличались такой ущербностью, это было серьезной информацией.

— Я бы хотел почитать какую-нибудь газету… или книгу…

— Боюсь, Эгван, что вам еще нельзя подвергать свой организм подобной нагрузке.

Человек готов был поклясться, что за ее словами кроется нечто иное, нечто выходящее за рамки обычного беспокойства врача о состоянии больного.

Книги ему все-таки принесли. На первое время их было даже довольно много. Разные, большие и маленькие, совсем новые и в пыльных тканевых переплетах, содержащие однообразный текст и полные цветных красочных иллюстраций. Однако все они обладали одной общей особенностью — информация, которую удавалось извлечь из них, была минимальной.

Однако малое все же лучше, чем совсем ничего.

Самое важное, что выяснил человек, ставший теперь Эгваном, сводилось к следующему: мир, который он видел из своего окна, почва, на которой росла трава и стояли здания, серые небеса, вечно затянутые тучами — все это называлось «Эрде». В одной из книжек, посвященной географическим открытиям полутысячелетней давности, он нашел даже карту мира.

Планета была почти полностью покрыта водой, посреди безбрежного океана насчитывалась дюжина небольших материков — скорее, крупных островов размером с Борнео или Суматру.

Борнео? Суматра? Странник не знал, что означает всплывшая в памяти аналогия; вероятно, это тоже были острова, но откуда ему известны эти названия, он не мог сказать.

Эрде являлась миром монокультуры, хотя каждый остров пользовался определенной автономией, но все без исключения входили в состав планетарного государства — Центральной Директории. Сами острова, в свою очередь, являлись Директориями помельче; та, где располагалась Столица, была главенствующей. Названия у Столицы не существовало; Столица или Город — вот и все. Кроме этих скудных сведений страннику ничего не удалось выяснить.

Он попросил Эрлин дать ему что-нибудь из древней истории, но женщина долго не могла понять, что же ему нужно. Только спустя несколько минут до нее дошло, чего он хочет — когда он объяснил, что имеет в виду времена, при которых существовало несколько государств.

Молодая женщина смотрела на него как на сумасшедшего.

Дни тянулись своим чередом. На дворе явно стояла осень: все чаще лил дождь, небо целый день было затянуто тучами. И ни один из этих дней не подвел Эгвана ближе к разгадке собственной сущности. По-прежнему он оставался в полном неведении относительно своего прошлого. Но, что было хуже всего, он никак не мог понять, какую цель преследовала Эрлин — или те, кто стоял за ней.

Каждый день начинался с осмотра. Проводил его обычно тот, кого Эгван называл «дежурным врачом». Он долго изучал показания прибора, поочередно подключаемого к датчикам на теле пациента, потом что-то записывал и, не говоря ни слова, удалялся. Иногда, впрочем, вместо него заходила Эрлин. Тогда они перекидывались парой незначащих фраз.

Потом он завтракал. Обычно подавали безвкусное блюдо, что-то среднее между кашей и молочным супом. Как Эгван ни старался заставить себя почувствовать удовольствие от еды, ему это не удавалось. Видимо, он привык к другой диете.

До обеда он читал.

Газет по-прежнему не имелось, а художественная литература поставляла слишком мало полезной информации. Практически ничего нового он не узнал — только то, что последние двести лет Эрде находилась в состоянии полного социального застоя — никаких войн, революций, вообще, никаких событий, которые можно было бы назвать историческими. Произведения, посвященные прошлому, представляли собой панегирик властителям этого мира — Председателю Центральной Директории и его ближайшим помощникам. Обычно в заслугу им ставилось неожиданное посещение того или иного города, разговор на улице с «первым встречным» и тому подобные достижения. Лишь однажды он наткнулся на описание того, как около полувека назад, во время катастрофического землетрясения в Экваториальной Директории, местному Председателю удалось в короткий срок наладить снабжение пострадавших пищей, транспортом и медикаментами. Это преподносилось как великий подвиг всех времен. Но как ни старался странник найти число погибших, ему этого сделать не удалось.

Обед приносили, по-местному, в полдень.

Блюда были столь же безвкусными, но отличались большим разнообразием. По их смене можно было отсчитывать дни шестидневной недели.

Спустя час после обеда приходила Эрлин. Эгван не мог отрицать, что она, во всяком случае, недурна собой. Однако на дальнейшее это не подвигало. Правда, как-то раз на утреннем осмотре он вдруг обратил внимание, что молодая женщина рассматривает его обнаженное тело. Взгляд этот был отнюдь не равнодушным… Он запомнил это — чтобы воспользоваться при удобном случае.

Эрлин заставляла его вспоминать родителей, детство, домашнюю обстановку; большое внимание уделялось климату и рельефу местности, где он жил. Однако от вопроса — зачем ей это нужно — она каждый раз уклонялась, причем со все возрастающей энергией. Так летели часы и дни; Эгван не мог припомнить ничего вразумительного. Иногда он казался себе машиной, механической игрушкой, которую завели, вынули ключ, но включить позабыли. Это было невыносимо!

Вечером начинались развлечения.

Он быстро научился пользоваться коммуникационным пультом — местным гибридом телефона и телевизора. В частности, ему удалось добиться того, чтобы видеть комнату дежурных медсестер без обратной связи. Более всего это интересовало странника, когда там смотрели новости. Звук отсутствовал, но хоть что-то понять было можно.

Из этих передач, из случайных фраз врачей, он понял, что планета погрязла в острейшем кризисе — Федерация Директорий находилась на грани развала. Хуже того, никто не хотел этого признавать и не имел никаких планов дальнейших действий. Устойчивость вековой социальной системы стремительно падала, надвигалось что-то грозное, но медицинского центра это пока не касалось.

В один из так похожих друг на друга дней, когда Эгван уже и думать забыл о таинственном чиновнике из какого-то транспортного департамента, утренние процедуры начались раньше обычного — и проводила их сама Эрлин. Правда, ничем, кроме этого, медосмотр от обычного не отличался. Зато потом страннику принесли нормальную одежду. После безразмерной больничной рубахи было приятно чувствовать прикосновение к коже слегка грубоватой плотной ткани.

Ничего не понимавшего Эгвана отвели вниз, в вестибюль; там поджидал тот самый чиновник — Дайн Джеббел. Эрлин в чемто горячо убеждала его, но Дайн на все ее слова лишь отрицательно качал головой. Наконец, как бы подводя черту, он громко, на весь огромный холл, произнес:

— Мы ждали, сколько могли, однако вы злоупотребляете нашим терпением. Если вы оказались бессильны, то мы попробуем воспользоваться своими методами.

Двое крепких мужчин с каменными лицами легко, но твердо подхватили Эгвана под локти и повели к машине — длинному и низкому металлическому червю, оснащенному тремя парами колес. Сзади чинно шествовал Дайн Джеббел.

Странник предполагал, что его повезут в город. Откуда у него была уверенность в этом, он не знал, но не ошибся: вскоре машина уже ехала по узкой, обсаженной с обеих сторон плотными рядами деревьев магистрали. Сквозь стену зелени можно было рассмотреть, что эта полоса проходит посередине более широкого шоссе — видимо, автомобили Департамента Государственных Перевозок пользовались на дорогах особыми привилегиями.

Скоро деревья расступились, открыв взору высокое серое здание с узкими, как бойницы, окнами. Автомобиль затормозил. Давешние стражи, вновь ничего не говоря, вытащили Эгвана из машины и повели к высоким дверям.

Дайн Джеббел следовал по пятам.

Дальше были бесконечные коридоры, хмурые лица, выглядывающие из дверей. Почему-то страннику казалось, что он уже однажды видел это, но воспоминание пролетело, словно порыв ветра. Дорога, которой его вели, шла вниз.

Кабинет, в котором он наконец очутился, был невелик. Низкие столы и стулья, телевизор — или что-то очень на него похожее. В аппарате, возвышавшемся на одном из столов, можно было узнать персональный компьютер.

Дайн Джеббел закрыл за вошедшим дверь, охранники остались снаружи. Только теперь чиновник соизволил разжать губы:

— Можете сесть.

Сам он остался стоять, потом принялся прохаживаться вдоль пустоватой задней стены. Окна тут не было — комната явно находилась под землей. Она не производила впечатления постоянного кабинета; на ней лежал отпечаток какой-то необжитости, временности. Скорее всего, это помещение предназначалось для допросов или чего-то подобного.

Хозяин, наконец, оторвал взгляд от созерцания желто-серой стены:

— Неужели вам нечего сказать мне, Эгван?

Странник в ответ пожал плечами. Дайн, как будто не заметив этого жеста, продолжал:

— Я вполне допускаю, что у вас действительно была частичная или полная потеря памяти. Но сейчас вы явно пользуетесь этим в своих интересах.

Голос собеседника казался отстраненно далеким, холодным, лишенным всяких интонаций.

— Вас выследили в первые же минуты — значит, ваша игра не то что проиграна, она просто не состоялась. Вам совершенно бессмысленно запираться; вряд ли теперь ваши начальники помогут вам выбраться отсюда. Только сотрудничество с правительством даст гарантию благополучного исхода.

Эгван не многое понял из этого монолога; ему было ясно одно — его обвиняли в шпионаже в пользу какой-то из подчиненных центральному правительству директорий. Возможно, если б он знал, в чью именно, он чистосердечно признался в этом.

Тем временем хозяин кабинета, видимо, исчерпав все свои аргументы, решил перейти от слов к действиям.

— Что ж, милейший Эгван, если вы не хотите побеседовать добровольно, придется вам помочь.

Он дотронулся до одной из клавиш на столе.

Почти сразу же в распахнувшуюся дверь вкатилось высокое кресло на колесиках — первая нормальная мебель, которую странник увидел на Эрде. Эгван еще успел удивиться, почему ему кажутся неудобными и нелепыми сиденья этого мира, но вскоре произошло такое, что заставило забыть о подобных мелочах.

Сильный толчок заставил его опуститься в кресло. Умелые руки стянули запястья, лодыжки и грудь мягкими, но прочными пластмассовыми лентами. Потом стали опутывать тело проводами, подключая их к контактам, которые были вшиты под кожу еще в больнице.

…Яркая лампа направлена прямо в лицо, укрыться от ее света невозможно. Даже если плотно сжать веки, она продолжает светить сквозь них, медленно сжигая сетчатку. И не повернуть головы.

В лучах ее блестит шприц. Холодное прикосновение стали к руке…

Мертвенный холод заливает тело, достигая плеча, груди, спускаясь к желудку. Когда эта волна проникает в мозг, в кресле сидит уже не человек — говорящая игрушка, готовая ответить на любой вопрос.

И тут странник понимает, что снова находится на грани смерти.

И снова, как раньше, сознание возвращается толчками. Он то приближается, то удаляется от центра Вселенной, галактики несутся в немом круговороте, умирая и возрождаясь каждый миг.

Первым, что он увидел, было лицо Джеббела. Но теперь на него смотрели глаза, полные изумления, любопытства и страха. Хорошо, что хоть эти эмоции размягчили каменные черты…

Лампа была погашена, ремни — сняты. Двое в голубоватых накидках, с трудом удерживая в руках грузное тело, положили его на появившийся откуда-то диван. Чуть позже странник понял, что находится уже не в той комнате, где начинался допрос.

Дайн Джеббел исчез, зато появился поднос с едой — впрочем, столь же безвкусной, как и раньше.

И тут он сделал великое открытие, потрясшее его. Он думал о себе, об Эгване, человеке без прошлого, пришельце издалека; внезапно он понял, что то было не его имя. Скорее всего, не имя вообще — не из тех имен, что показались бы ему привычными.

Еще одно безумное усилие — и он вспомнил, как его зовут.

Ричард Блейд!

В голове словно взорвался пылающий шар, но цена, заплаченная за это воспоминание, не выглядела высокой. Он попытался припомнить что-нибудь еще, однако двери кладовой, с таким трудом выпустившие эти два слова, захлопнулись намертво.

Ричард Блейд со стоном стиснул виски руками.

Глава 6

Дни продолжали тянуться бесконечно — серые, нудные, ничем не отличавшиеся друг от друга. Приятным было лишь то, что на допросы больше не возили. Правда, несколько изменилась тематика разговоров с Эрлин; ее почему-то гораздо больше стали интересовать технические вопросы, причем в подробностях, доступных лишь специалисту. И еще Блейд заметил, что она начала носить с собой магнитофон. Все это казалось странным, но ни к каким определенным выводам он не пришел. По-видимому, он являлся чем-то вроде футбольного мяча, используемого в некой политической игре. Кроме имени и немногих отрывочных воспоминаний, сказать о себе он ничего не мог. И ему смертельно не хватало информации!

Решение использовать Эрлин зрело давно; вопрос состоял лишь в том, как сделать это с максимальной пользой. То, что она неравнодушна к нему, Блейд заметил еще в первые дни, как только вернулось осознание собственного «я». Теперь предстояло заставить ее раскрыться, проявить более сильные эмоции. Если это удастся — союзник, а точнее, союзница, будет у него в руках. В прямом и переносном смысле.

Подходящий момент наступил довольно скоро.

Однажды во время утреннего осмотра (они продолжали проходить как обычно), Эрлин замещала дежурного врача. Вместо того, чтобы стоять голым, в полной неподвижности, Блейд легким движением приобнял ее за плечи.

Ответа ждать пришлось недолго: ее жадные губы тут же нашли его рот. Пальцы Блейда двинулись вниз, по застежке халатика, руки Эрлин зарылись в его волосы. Он поднял женщину, прижимая к груди.

Ее тело на руках Блейда расслабилось, обмякло, и он осторожно положил Эрлин на свое низкое ложе. Стараясь не сделать ей больно, он с нежностью гладил ее бархатистую кожу, целовал глаза… Потом, скользнув губами по гладкой шее, нащупал ушко.

Вновь странная тень воспоминания промелькнула перед мысленным взором, но он успел лишь шепнуть слово, так и не уловив его смысла: «Гвенделайн…»

Нельзя сказать, чтобы Эрлин не нравилось то, что он делал, но женщина не пыталась сама проявить инициативу, предоставив все на усмотрение пациента. Скорее всего, подумал Блейд, она не имела в свое время хорошего наставника. Что ж, он поможет ей наверстать упущенное…

Осторожно перевернувшись вместе с ней на спину, он заставил женщину двигаться поэнергичнее. Она быстро попала в такт, и Блейд понял — еще нескольких занятий, и молодой врач сама сможет научить кого угодно любовным премудростям. Внезапно до него дошло, что и сам он — в своей прошлой жизни — был близок со многими женщинами.

Но как воспользоваться этой информацией, он еще не знал.

Некоторое время они занимались любовной игрой, но вскоре странник почувствовал, что терпение его на исходе; страсть наконец нашла выход. Он заметил, что движения Эрлин потеряли ритм, стали беспорядочными; его фаллос до предела проник в ее лоно. В момент кульминации он подался вперед и вверх — женщина на нем застонала.

Они еще лежали рядом несколько минут, учащенно дыша, не в силах пошевелиться.

Наконец Блейд произнес:

— Надеюсь, тебе было приятно…

Эрлин ничего не ответила.

Она встала, оделась и, так и не сказав ни слова, покинула комнату.

В этот вечер она не пришла. Блейд долго гадал, какую же реакцию вызвало утреннее происшествие, однако ни к какому разумному выводу прийти не смог.

На следующее утро не было даже обычного осмотра — лишь после обеда заглянула сестра, доставившая ему пакет с одеждой. Полагая, что его опять повезут на допрос к Джеббелу, странник одевался неохотно, стараясь потянуть время. Однако вскоре в комнату торопливо вошла разгоряченная Эрлин; запыхавшись, она стала объяснять ему, что Дайн Джеббел разрешил поселить «Эгвана» в городе, надеясь, что восстановление памяти там будет проходить успешней. Когда Блейд спросил, какое отношение имеет к медицине Департамент Государственных Перевозок, лицо женщины вдруг посерело. Пролепетав что-то о том, что Джеббел очень уважаемый человек, она вышла из комнаты, звонко хлопнув дверью.

Позже, уже в машине, Блейд по трясущимся уголкам губ, по темным дорожкам расплывшейся косметики понял, что она плакала, однако связать этот факт со своим вопросом не смог. Что ее так напугало? Что расстроило? Он терялся в догадках.

Их машина ехала по общей магистрали. Выходило это значительно медленнее, чем раньше; нельзя сказать, что «пробки» были столь уж велики, но огромное количество машин на улицах заставляло двигаться осторожнее, то и дело снижая скорость.

Блейд в тайне надеялся, что Эрлин поселит его у себя, но вышло по-иному. Машина вскоре затормозила перед огромным зданием транспортного департамента. Правда, спускаться в подземелье под ним не пришлось — они прошли в кабинет какого-то чиновника. Хотя перед дверями скопилась большая очередь, Блейда и его спутницу пропустили сразу.

В комнате, кроме хозяина, находился и Дайн Джеббел. Он представил «Эгвана», добавил несколько непонятных фраз о том, что «он именно тот человек, о котором я рассказывал…» и попросил позаботиться о жилье. Просьба эта прозвучала скорее приказом; сидевший за столом человек, тут же начал куда-то звонить, подолгу разговаривая на непонятные темы, то подобострастно улыбаясь, то грозя кому-то.

Наконец дело было улажено. Чиновник назвал Джеббелу какой-то адрес, и тот задал непонятный вопрос:

— Это наша квартира?

— Да, да, конечно.

— Значит, человек там есть?

— Когда вы появитесь, он там будет.

— Надеюсь, что так.

Дайн Джеббел встал, давая взглядом понять, что судьба Ричарда Блейда находится в надежных руках.

Дальше они ехали на государственной машине — выходило это гораздо быстрее. Промчались через центр города — беспорядочное нагромождение обшарпанных и ветхих зданий, разбросанных на острове посреди реки. Вода, как про себя отметил Блейд, казалась довольно чистой.

За рекой потянулись однообразные кварталы огромных высотных зданий, похожих друг на друга как братья-близнецы; их унылые шеренги бесконечным строем уходили куда-то вдаль.

К одному из таких домов и подъехала машина. Таинственный «наш человек» встречал их у самых дверец автомобиля. Это был широкоплечий громила, немного уступающий Блейду в росте, но, столь же широкоплечий и мощный. Правда, у него намечалось небольшое брюшко, и это значило, что охранник начал терять форму. На его лошадиной физиономии не промелькнуло ни единого проблеска мысли. Впрочем, это и не требовалось; «наш человек» явно предназначался не для решения задач по высшей математике.

Он протянул Блейду широкую потную ладонь:

— Фэрл.

— Эгван.

Странник пожал руку, так и не поняв, что это было — имя, фамилия или кличка.

Лифт поднял всех четверых куда-то под самую крышу. Эрлин не отставала. «Эгван» не возражал против ее присутствия: хотя бы один человек, смотревший на него с симпатией. В компании Фэрла и Джеббела ему было бы неуютно.

На лестнице чиновник Департамента Перевозок знаком отослал головореза, прежде чем они добрались до нужной двери. Впрочем, охранник немедленно скользнул в соседнюю.

Неожиданная заминка вышла с ключами — ни у кого их не было. Блейд, не растерявшись, толкнул дверь плечом и едва удержался на ногах — она оказалась незаперта. Оглянувшись, он увидел торчащую изнутри в замке связку. Джеббел неодобрительно нахмурился, Эрлин едва сдерживала смех.

Они расположились на диване — столь же низком, как и остальная мебель на Эрде. Вернее, на диване сидели молодая женщина и новый жилец, Джеббел же почти немедленно вскочил и возбужденно заметался по комнате, размахивая руками; широкие рукава его черного костюма взлетали крыльями хищной птицы. Вероятно, чиновник имел привычку говорить на ходу.

— Эгван, руководство Директории пришло к выводу, что для дальнейшего лечения вам необязательно находиться в клинике. Поэтому мы разместим вас, возможно, — временно, здесь. Человек, которого вы уже видели, будет одним из ваших охранников. Так как память ваша еще не до конца восстановилась, то выходить из дома вы можете только в его сопровождении или вместе с Эрлин Лейн. Она остается вашим лечащим врачом. Каждую неделю вы будете проходить осмотр в клинике. И, возможно, она будет иногда навещать вас здесь.

По тому, как загорелись щеки женщины, Блейд понял, что вероятность этого события равна единице.

Между тем Джеббел продолжал:

— Если вы вспомните что-нибудь, что покажется вам важным, немедленно сообщайте ей. В любое время дня или ночи! — Эрлин покорно кивнула. — Всем необходимым вас будет снабжать охранник. Код его вызова и код доктора Лейн записаны напрямую в коммуникаторе квартиры. Вопросы есть?

— Скажите, в чем меня обвиняют?

Дайн Джеббел вздрогнул, потом оглушительно расхохотался и сообщил, уставившись на своего подопечного темными зрачками:

— Если бы вас в чем-то обвиняли, вы бы уже месили хлореллу в чанах Овезарра или где-нибудь похуже… Скажем, так: Директория рассматривает вас как… как свидетеля. Очень важного свидетеля! — Он сделал многозначительную паузу, — Ну? Что еще?

— Будут ли допросы в Департаменте Перевозок?

Хотя вопрос этот Блейд задал скорее с целью позлить Джеббела, как ни странно, чиновник ответил даже на него:

— Решение по данному поводу еще не принято, но я не исключаю, что такие беседы могут понадобиться.

Не попрощавшись и не сказав ни слова больше, Дайн Джеббел вышел. Слышно было, как он звонит в квартиру охранника.

Блейд призадумался. Трудно было предположить, чтобы столь высокий чиновник лично занимался размещением «Эгвана» не преследуя каких-то серьезных целей. Неужели он стал настолько важной фигурой, что контакт с ним нельзя доверить подчиненным? Вероятно, так, решил странник, и поднялся; ему хотелось получше изучить свое новое жилище.

Эрлин оказалась не только приятной партнершей в постели, быстро запоминающей все новые уроки; в неофициальной обстановке она была неплохой собеседницей и отличной хозяйкой — по крайней мере, еда, приготовленная ею, имела вкус.

Она старалась бывать у «Эгвана» почаще — обычно это случалось раза два в неделю. После каждого осмотра в клинике она заезжала к Блейду домой, где обычно оставался на ночь.

Политикой она, правда, интересовалась мало. Во всяком случае, если Эрлин лишь изображала подобное отсутствие интереса, то получалось это у нее неплохо. Зато теперь обнаружилось изобилие газет, которые стали для изголодавшегося по информации Блейда настоящим кладом. Из своих наблюдений, газетных комментариев и теленовостей он получил подтверждение того, что Центральная Директория удерживается от развала исключительно контролем над транспортной сетью планеты. В ее руках находился не только воздушный флот и морской транспорт, но и авиастроительные заводы и верфи. Довершала все это хроническая нехватка топлива, не позволявшая отдельным директориям развивать подобные отрасли у себя. Все шельфовые месторождения, естественно, контролировал вездесущий Департамент Государственных Перевозок. Теперь становилось понятным огромное влияние этого ведомства. Подмявший под себя все остальные отрасли — как, впрочем, и само правительство, — он де-факто контролировал экономику всей планеты.

Блейд уже догадывался, что его судьба каким-то образом связана со зреющим тут кризисом. Понимание это еще не переросло в цельную картину или, тем более, в некую программу действий. Он не знал, что должен делать — и должен ли делать что-то вообще. К нему все чаще приходило ощущение того, что он являлся раньше человеком сильным и волевым, но странник не мог вспомнить, чем занимался до амнезии. Это раздражало — как и вынужденное безделье.

Он попробовал сам, без помощи Эрлин, разгрести завалы на путях в прошлое. Он взял лист бумаги и попытался, как часто советовала молодая женщина, написать все, что вспомнится о детстве. Такая работа вымотала его за час, но результат оказался смехотворным — пол-листа, исписанные крупным размашистым почерком.

Блейда поразило, как мало он знает о том месте, где появился на свет. Из памяти уплыли все географические подробности, и когда он попробовал составить список известных ему наименований, тот получился настолько коротким, что хватило оставшейся половины листа. Увы, за исключением нескольких странных слов, всю прочее он услышал в выпусках теленовостей; достаточно было одного взгляда на карту Эрде, чтобы убедиться в том, что никакой системы эти местности и города не образуют.

Правда, в списке составленных Блейдом названий встречались и такие, каких ему не удалось разыскать ни в одном атласе. Когда он спросил у Эрлин, она тоже призналась, что слышит о них впервые. Едва он задал этот вопрос, как девушка засуетилась и нашла какой-то предлог, чтобы позвонить. Странник не знал, кто дежурит на другом конце линии (экран был закрыт чем-то темным), но понял, что его врач докладывает об их недавнем разговоре. И тогда он решил не посвящать ее больше в свои эксперименты.

Потому что среди названий, которые он вспомнил, одно означало его родину: Ковентри.

Дальше дело пошло легче. Внезапно Блейд почувствовал необоримую тягу к рисованию. «Возможно, — задавался он вопросом, — раньше я был художником?» Абсолютно расслабившись и не думая ни о чем, он пытался изобразить на бумаге то, чего не мог выразить словами.

Чаще всего рисунки эти годились лишь для мусорного ведра, но иногда карандаш или краски давали ему возможность ухватиться за ускользающую мысль, и тогда появлялись дома, столь непохожие на уродливые бетонные коробки Столицы, словно они стояли на другой планете. Однажды таким же образом появился портрет женщины, немолодой, но красивой. Высокие скулы, тонкий нос с горбинкой, спокойный взгляд темных глаз… Позднее он не раз всматривался в этот портрет, пока не понял, что видит лицо покойной матери…

Ко всем новым открытиям вскоре добавилось еще одно, пожалуй, самое непонятное. Если за название родного города он мог принять любое красивое сочетание звуков, если прототипом портрета матери могла послужить случайно встреченная пожилая женщина с приятным лицом, то рисунок неизвестного животного требовал иных объяснений.

Оно было слишком красивым, слишком живым, слишком могучим, чтобы являться чистой фантазией!

На широко расправленных перепонках парило мощное и грациозное существо — мохнатое, рыжезолотое, с когтями, клыками, длинным хвостом и умным взглядом небольших хитроватых глазок. И когда странник глядел на этого зверя, в ушах его почему-то раздавался незнакомый звук — ф-фа! ф-фа! Словно летающий хищник с золотистой шкурой начинал дышать — тяжело, гулко, отрывисто.

Но, возможно, то была его кличка?

Вслед за появлением удивительного рисунка произошло сразу несколько событий.

Однажды Лейн устроила у себя дома вечеринку. Ее двухэтажный коттедж стоял на самой окраине, рядом со степью, в которой кое-где темнели рощи. Особняк был довольно большим, так что места для гостей хватало.

В тот вечер в нем собралось забавное общество: несколько врачей, включая хозяйку; журналист каких-то провинциальных теленовостей — человек, который явно старался казаться пьянее, чем был на самом деле; парочка молодых ученых из медицинского центра — судя по разговорам, они больше занимались компьютерами и электроникой, чем живыми пациентами. Кроме того, преувеличенно внимательное отношение друг к другу доказывало, что они — гомики. Как уже знал Блейд, открытое выражение подобной связи на Эрде каралось законом, причем — довольно сурово.

Разговаривали за столом мало — не находилось общих тем. Много ели, слушали странный концерт какой-то странной заунывной музыки. Выпивка была если не слишком качественная, то, по крайней мере, крепкая, поэтому пили тоже много. На вечеринке царила атмосфера какой-то недосказанности, недоговоренности, и все мало-помалу пытались найти утешение в бутылке.

Когда компания, на взгляд Блейда, оказалась достаточно под мухой, на его плечо опустилась чья-то тяжелая ладонь. Даже сквозь ткань плотной рубашки чувствовались узловатые мозолистые пальцы незнакомца и его уверенная хватка.

— Ч-что н-нужно? — пробормотал Блейд осипшим от хмельного голосом. Весь вечер он мужественно старался не отставать от остальных гостей и принял немало.

— Ш-ш-ш… — мужчина поднес палец к губам, потом еще тише продолжил: — Пойдемте на улицу. Там мы сможем спокойно поговорить.

Мимо глупого пьяного смеха, мимо бессмысленного орущего телевизора, через мрачную прихожую, они двинулись к лестнице, стараясь не попасться никому на глаза.

В холле Блейд услышал какую-то возню. Что там происходило, было непонятно, но они решили переждать. Кто-то стоял в дверном проеме на фоне угасающего пламени заката, потом темная фигура скрылась; Блейд со своим спутником выскользнули из здания.

Снаружи они остановились, зачарованные.

Солнце давно уже упало за горизонт, и лишь узкая полоска вечерней зари отделяла темно-фиолетовое, уже усыпанное звездной пылью небо от черной, без единого проблеска, степи. Наступил один из немногих ясных вечеров на туманно-облачной Эрде.

— Кто вы? — наконец нарушил молчание Блейд, повернувшись к своему безмолвному спутнику.

Тот не отвечал еще с минуту, но магия таинственного вечера уже была разрушена безвозвратно.

— Много выпили?

— Не очень… во всяком случае, для меня…

— Плохо. Не надо было пить совсем. Впрочем, это само по себе может вызвать подозрения.

— Вы хотите прочитать мне мораль? Что мне следует делать и чего не следует? — Блейд насторожился.

Его собеседник, казалось, не заметил резкого тона.

Розовая полоска, протянувшаяся вдоль горизонта, совсем исчезла; на тротуаре кое-где блестели лужицы. Они находились на самой окраине города, откуда равнина полого сбегала к невидимому за грядой холмов морю. На западе начинало разгораться зарево неоновых реклам над далеким центром, но здесь, на тихой улице, застроенной небольшими виллами, рядом с холмистой степью, царила почти полная тьма. Блейд подумал, что еще ни разу не касалось его дыхание мира Эрде, ее природы — вот так, на расстоянии протянутой руки… С того дня, когда он начал осознавать себя как личность, его надежно прятали за стенами из кирпича и бетона.

— Между прочим, нас представляли друг другу, — напомнил собеседник, — но вы меня не запомнили… Я — Торн. Гаген Торн, журналист. Свободный журналист.

Действительно, после этого представления, слегка витиеватого и старомодного, Блейд начал что-то припоминать. Он вгляделся в лицо журналиста.

— Значит, вы — Гаген Торн… Хорошо. И что же вам нужно?

— Нужно скорее не мне, а вам, — уклончиво ответил тот.

— Может быть, я сам решу, что мне нужно, а что нет?

— Ну, я думаю, вам надо получить ответы на некоторые вопросы… — Журналист упорно игнорировал его недружелюбный тон.

— Ладно, — странник на секунду задумался. — Почему вы сказали, что я не должен пить?..

— Если вы так хотите, начнем с этого. — Торн пожал плечами. — Вам не стоит пить хотя бы потому, что Лейн давно является осведомителем Департамента Государственных Перевозок. А то, что у трезвого на уме — у пьяного на языке… Или, если вы еще не поняли, скажу прямо: ее вилла прослушивается. Вопрос только, куда насовали микрофоны…

Блейд припомнил, как взволновалась его подруга, познакомившись со списком — с тем самым, где было слово «Ковентри». Кажется, она звонила куда-то? Но что с того? Подозрения журналиста могли оказаться безосновательными.

— Разве Департамент имеет своих осведомителей? — спросил он. — В конце концов, там занимаются транспортными проблемами… А Эрлин — врач… При чем тут она?

— Спокойнее, мой друг, спокойнее. Даже если вы потеряли память — что, скорее всего, правда — не надо строить из себя дурака. Вы читаете газеты и, вероятно, уже поняли, что правительство — это только креатура Департамента.

Блейд уцепился за первое, пропустив мимо ушей второе:

— Откуда вы знаете, что я потерял память?

— Мне сказала Лейн.

— Вы ее хороший друг?

— Если под этим понимается вопрос, сплю ли я с ней, то нет, — журналист усмехнулся. — Во всяком случае, не регулярно.

— Понятно…

— Ничего вам непонятно, — с неожиданной резкостью произнес Торн. — Вам ничего непонятно, и вы мечетесь из стороны в сторону, пытаясь найти себе союзников.

— Уж не предлагаете ли вы свою кандидатуру?

— Не угадали. Готов честно признаться, что собираюсь использовать вас в своих целях. Впрочем, сейчас это с вами делают все, кому не лень.

Странник тяжело опустился на уже успевший остыть тротуар.

— В чем же тогда разница?

— В том, что я прямо говорю вам об этом.

— Хм-м… Во всяком случае, я не собираюсь давать ответ прямо сейчас.

— А я этого и не требую. Вы можете подумать, поразмышлять, подождать более интересных предложений.

Несмотря на темноту, Блейд различил на лице журналиста усмешку, которую тот и не думал скрывать; казалось, он говорит: «Можно подумать, у тебя есть какой-то другой выход».

Странник кивнул.

— Хорошо, я подумаю. Но как найти вас, если мне придет в голову согласиться на ваше предложение?

— Скажите Лейн. Я думаю, она будет рада передать вашу просьбу о встрече.

— Это не опасно?

— Жизнь вообще чертовски опасная штука, мой дорогой…

За этот снисходительный тон Блейд готов был его убить.

Торн, не оборачиваясь, зашагал к дому. Странник поднялся с земли, вдохнул прохладный воздух; ему не хотелось возвращаться в помещение. Он вдруг сообразил, что еще не видел неба Эрде, почти постоянно затянутого облаками. Звезд, тем временем, становилось все больше; самая маленькая и самая быстрая из лун, красноватая Эгле, вслед за солнцем упала, закатилась за горизонт, растворилась в его чернильной мгле, зато высоко на севере мириадами ярких алмазов вспыхнула величественная линза Галактики. Огромным сплющенным колесом она нависала над планетой, и было заметно, что чем дальше от нее, тем меньше в небесах звезд. На противоположной стороне небосклона их можно было пересчитать по пальцам.

И в этот момент началось…

Небо словно вспыхнуло; тысячи, миллионы сверкающих искр прочерчивали мрак во всех направлениях. Казалось, все они расходятся из одной точки, некоего незримого зенита; они вспыхивали, оставляя за собой огненную черту, дольше удерживавшуюся в глазах, чем в небе. Зрелище метеоритного дождя было ошеломляющим, завораживающим!

И в этот момент нахлынули воспоминания. Они заставили Ричарда Блейда упасть на землю, сжаться в комок, замереть в позе эмбриона, в страхе подтянуть колени к подбородку, закрыть руками голову…

Он вновь был маленьким мальчиком, съежившимся у кучи какого-то мусора посреди улицы. Свечами пылали вокруг дома, сладковатый аромат горящего дерева смешивался с терпким запахом бензина. Река пламени струилась по улице, приближаясь к оцепеневшему маленькому человечку, который не мог оторвать от нее глаз. Наверно, так кролик смотрел бы на удава…

А в небе… Там продолжали развертываться свои драмы. Бело-голубые шпаги дуговых прожекторов выхватывали в черной пустоте продолговатые крестики самолетов, и люди с острым зрением могли бы различить на их корпусах, на хвостах и крыльях черных пауков свастики. «Юнкерсы» и «хейнкели», «дорнье» и «арадо» волнами накатывались откуда-то с юго-востока; они плыли в перекрестьях лучей прожекторов подобно непобедимой воздушной армаде.

Медленно, безумно медленно от их фюзеляжей отделялись бомбы, чтобы, достигнув земли, распуститься одинединственный раз огненно-красными цветками смерти. Изредка зеленый пунктир трассера натыкался на черный бочонок, полный тротила, и тогда на несколько секунд в небе повисал идеально правильный шар пламени. Грохот вокруг стоял такой, что человеческое ухо не сумело бы выделить в нем осмысленные звуки, и потому маленькому мальчику, Ричарду Блейду, казалось, что вселенская битва происходит в полной тишине.

Армагеддон! Наступал Армагеддон!

Бензин в баках упавшего самолета взорвался, горячая волна ударила мальчику в лицо, подтолкнув к нему еще на несколько ярдов пламенного удава…

Очнувшись, он не сразу понял, где находится. Сухая земля набилась под ногти и в рот, одежда была смятой и перепачканной.

Блейд встал, отряхнул брюки и пиджак и направился было к дому, но добрался до него не скоро. Ему многое требовалось обдумать и переоценить; сейчас казавшееся ранее важным потеряло свое значение — и, наоборот, бывшее пустым, нелепым, вдруг приобрело смысл и вес.

Он хотел побыстрее найти журналиста.

В доме продолжалась оргия; прямо в холле Блейд наткнулся на клубок из трех тел, дергавшихся в безумном экстазе. Может быть, в иное время — или в иных мирах — его заинтересовало бы подобное зрелище, но сейчас тайна собственной личности была важнее всего.

Журналист обнаружился в библиотеке. Он сидел, почти скрытый высокой спинкой кресла, уставившись в темную даль за окном, и что-то пил из большого запотевшего бокала.

Блейд подошел, сел рядом, оказавшись по другую сторону низкого столика, сплошь уставленного бутылками со спиртным. Торн, не поворачивая головы, поставил свой бокал. Сфера толстого полупрозрачного стекла, не имевшая ножки, медленно вращалась на круглом днище. Журналист явно не спешил первым нарушить молчание. Блейд произнес:

— Я должен поговорить с вами.

— Что, так быстро? — Брови Торна поползли вверх.

— Торн, выслушайте меня… Я — человек из иного мира…

— Час от часу не легче! С чего вы взяли?

— Гаген, сколько, по-вашему, мне лет?

— Хм-м… Где-то около сорока…

— Так вот, за эти сорок лет на вашей планете была хоть одна война?

Сбиваясь, перескакивая, глотая слова, он долго рассказывал журналисту о том, что вспомнил: начиная с портрета матери, с дивного рыжего зверя, парящего в воздухе, и кончая бомбардировкой Ковентри.

— Предположим, вы меня убедили, — наконец выговорил Торн. — Но что же дальше? Остается слишком много непонятных вопросов…

— Например?

— Ну… как вы попали с этой Ковентри к нам на Эрде? Ведь…

— Ковентри — это название города, где жила моя семья, — раздраженно вставил Блейд.

— А как прикажете именовать вашу планету?

Тут Блейд вынужден был признаться, что даже этого он не помнит. Память неохотно открывала ему отдельные детали мозаики, и до обозрения целостной картины было еще невероятно далеко.

— Тогда я продолжу, если позволите, — с иронией начал журналист. — Итак, совершенно непонятно, как вы очутились здесь. Космический корабль нельзя не заметить, и хотя мы давно не запускаем спутников, я думаю, такое событие не прошло бы мимо чьих-нибудь внимательных глаз или ушей. Кроме того, вы явно не могли проделать весь путь в одиночку. Для межзвездного перелета требуется большой экипаж, множество специалистов…

На сей счет у Блейда имелись некие сомнения, но он предпочел оставить их при себе. Торн говорил что-то еще, но он уже не слушал журналиста; какая-то мысль промелькнула в его голове и исчезла, как давешние метеоры. Он попытался вернуть ее, но безуспешно.

— Знаете… Как вы сказали, ваше настоящее имя?

Блейд очнулся не сразу.

— Блейд… Ричард Блейд…

— Знаете, Ричард, самым логичным объяснением по-прежнему остается вариант ложной памяти. Готов признать, что у этой гипотезы есть один недостаток — она слишком проста. Если появится какой-нибудь новый факт, она вряд ли сможет его объяснить… Но теперь-то вы уж точно должны призадуматься над тем, что делать дальше.

Блейд сидел, уперев локти в колени и положив подбородок на сцепленные пальцы. Именно над этим он сейчас и размышлял.

Все-таки потерянная мысль оставила в его сознании некий отпечаток, и сейчас он пытался представить хоть какую-нибудь цель своего появления в этом мире. Но информации было мало, безумно мало…

— Вот что, Торн, — наконец нарушил молчание странник, — достаньте-ка мне оружие.

— У нас запрещено пользоваться оружием.

— То вы говорите, что готовы помочь мне, то вдруг заявляете, что у вас что-то запрещено! Чего вы хотите на самом деле? — устало произнес Блейд.

— Во-первых, я не обещал помогать вам, а во-вторых, я не говорил, что отказываюсь найти оружие. Я просто предупредил, что, имея его, вы можете навлечь на себя определенные неприятности — из-за незнания законов, которые даже не сможете вспомнить. Возьмите пока вот это, — журналист протянул Блейду небольшой толстый цилиндр.

На секунду страннику показалось, что он уже видел точно такой же; но это ощущение ушло, как всегда оставив за собой мучительную неизвестность.

— Что это, Торн?

— Штука, которая стреляет вращающимися дисками. Для точного поражения подходит мало, зато в помещении от него трудно скрыться — рикошеты… Нажимать вот сюда, — палец журналиста указал на маленькую ребристую кнопку, утопленную в боковой стенке цилиндра. — Кстати, — добавил он, — что вы намерены с этим делать?

— Я думаю. Дайн Джеббел — ключ к моему прошлому. И я хочу до него добраться.

— Вы замахнулись на сам Департамент Перевозок? Похвально, похвально, мой друг!

В голове Блейда начал созревать план.

— Я собираюсь заставить Джеббела выложить все, что он узнал на допросе, когда меня накачали наркотиками. Именно после этого я вспомнил свое настоящее имя.

— Ричард, вы что, собираетесь проделать это прямо сейчас?

— А зачем откладывать?

— Знаете, мой милый, вы слишком энергичны… тут я вам не компания. Своя шкура дорога.

— Я не приглашаю вас с собой,

— И то хорошо. Ну, делайте, что хотите, только дайте мне сначала убраться отсюда.

Журналист встал и направился к выходу.

— Торн, сначала вы не показались мне трусом, — заметил странник ему в спину,

— А вы мне — идиотом. Прощайте!

Он вышел из комнаты, мягко прикрыв за собой дверь. Блейд, остывая после секундной вспышки, понял, что журналист прав. Что он собирается узнать у Дайна Джеббела? Весь его план строился на неясных видениях, на фантомах, порожденных больным сознанием… Один к ста, что он добьется удачи! Ведь ему предстояло помериться силами с самой могущественной организацией на планете!

Но странник чувствовал, что жребий брошен. Гаген Торн, единственный человек, которому он доверил свою тайну, ушел, и действия журналиста были теперь непредсказуемы. Торн но имел никаких моральных обязательств перед ним, Блейдом, и мог воспользоваться полученной информацией по собственному усмотрению. Надо было действовать — и действовать быстро, хотя Блейд пока понятия не имел, что будет делать дальше, когда узнает все о своем прошлом. Однако…

Однако фортуна улыбается смелым!

Внезапно он понял, что мысленно произнес эту фразу на своем родном языке, а не на лающе-гортанном наречии Эрде.

Ричард Блейд довольно улыбнулся.

Глава 7

Журналист оставил Блейду свое оружие; возможно, теперь Торн сожалел об этом, но он был слишком горд, чтобы возвращаться. Не оглядываясь — плохая примета! — он вышел из, дома, разыскал свой велосипед и стал накручивать педали до ближайшей станции железной дороги. Там, предъявив неприметную пластиковую карточку, журналист смог воспользоваться защищенной линией связи. За время короткого разговора его собеседник произнес всего несколько слов и так и не высветил своего лица на экране. Затем Торн, на которого дежурный по станции уже смотрел с некоторым подобострастием, спокойно направился к перрону, сел на скамейку и задремал — до самого прихода поезда.

Когда дребезг велосипеда журналиста замер вдали, Блейд решил провести рекогносцировку.

Прогулявшись по темным комнатам, он, к своему удивлению, никого не обнаружил — даже трио, занимавшееся любовью в холле, куда-то исчезло, Блейд совсем было собрался подняться на второй этаж, но тут ему пришла в голову мысль испытать новое оружие. Спрятавшись за высокой деревянной колонной, поддерживающей потолок, и вспоминая предостережения журналиста, он высунул из своего укрытия руку с цилиндром и нажал на спуск.

Раздался пронзительный свист.

Когда звук замер, Блейд выглянул из-за столба. На первый взгляд, жертв и ощутимых разрушений не наблюдалось, но, внимательно проследив траекторию полета диска, он обнаружил кучу бумажной трухи, в которую превратилась лежавшая на полке стопка журналов. Сам злополучный диск застрял в стене за ними, пробив насквозь полудюймовый слой штукатурки. Странник с трудом выковырял его и осмотрел: края слегка волнистой круглой пластинки были остры, как бритва. Оружием дальнего боя эта штука, очевидно, не являлась, но вблизи разила насмерть или причиняла мучительные раны. Никакой тактической необходимости в этом вроде бы не было… Впрочем, о какой тактике могла идти речь в стране, которой не с кем воевать?

Блейд продолжил осмотр дома, решив, что пока он беседовал с журналистом, гости успели разойтись. Однако на втором этаже признаков жизни было гораздо больше: возле одной из дверей он услышал приглушенный стон и, заглянув внутрь, увидел извивавшуюся на полу голую девицу.

Пройдя дальше, странник наткнулся на открытую дверь, что вела в спальню Лейн, хорошо знакомую ему по прежним визитам. Внутри никого не было, зато где-то за тяжелыми, закрывающими стену драпировками вовсю лилась вода. Блейд опустился на круглую низкую постель и принялся ждать. Темнота создавала подходящую обстановку для наблюдений и размышлений.

Раньше он как-то не задумывался, откуда у одинокой и достаточно молодой женщины-врача такой роскошный и просторный особняк; теперь, после беседы с журналистом, появилось некое объяснение. Если она действительно работает на Департамент…

Но тут вода потекла тонкой струйкой, а затем ее шум и вовсе стих. Чуткое ухо Блейда различило теплый шорох полотенца. Он представил, как махровая ткань скользит по нежной коже Лейн, собирает влагу с ее налитого тела… И чуть не отказался от своего замысла.

Лейн вышла.

Она была нагой до пояса; ниже на ней почему-то оказались брючки — впрочем, в обтяжку и, к тому же, мокрые. Женщина шла, покачиваясь и натыкаясь на углы — несмотря на душ, она все еще не протрезвела. Она не сразу заметила гостя; лишь после того, как Лейн повалилась на кровать, а он грубо поднял ее за волосы, в глазах женщины появился проблеск мысли. Дать ей сейчас заснуть, значило провалить весь план, и без того сметанный на живую нитку, поэтому Блейд для начала как следует встряхнул ее.

Лейн глупо захихикала; сейчас, пьяная и полуголая, она не внушала Блейду ничего, кроме отвращения. Он никак не мог понять, что же в этой женщине привлекло его, ведь она даже не скрывала, что предает возлюбленного.

— Ты хочешь заняться со мной любовью? — Она уставилась прямо в лицо странника, безуспешно пытаясь сфокусировать взгляд и вспомнить его имя. — Знаешь, меня уже пригласил Бовилл… Но ничего… я думаю, он не будет иметь ничего против групповухи…

— Какой групповухи? — Блейд сильно стиснул ее нагое плечо. — Ты же фригидная тварь! Что, этому кретину больше никто не достался?

Похоже, она то ли узнала его, то ли начала медленно трезветь. Чтобы ускорить этот процесс, Блейд пару раз хлопнул женщину по щекам.

— Ч-что т-тебе надо? — Ей с трудом удалось выдавить из себя осмысленную фразу.

— Прекрати немедленно весь этот бардак и вызови сюда Джеббела.

Лейн снова глупо захихикала.

— Я же говорила Бовиллу, что ты не любитель коллективного секса, а он не верил… А что, секс — не самый плохой вид спорта…

Блейду не хотелось переходить к решительным действиям, но выбора не было. Он охватил рукой ее шею — недостаточно сильно, чтобы задушить, но в самый раз для того, чтобы она поняла, какой конец ее ждет при малейшей попытке сопротивления. Чтобы еще более ускорить протрезвление, странник вытащил свой «пистолет» и приставил девушке под левую грудь. Правда, у него имелись некие сомнения насчет анатомии обитателей Эрде, но даже если диск не встретит на своем пути сердца, Лейн попросту истечет кровью.

— Ну, детка, догадываешься, что это такое? — сквозь зубы процедил он

— Д-да… — смысла в ее словах с каждой секундой становилось все больше и больше.

Грудь ее вдруг напряглась, сосок набух, отвердел. Это не скрылось от его натренированного взгляда, но отнюдь не уменьшило решимости довести дело до конца.

— Что тебе надо? — вновь спросила Лейн, теперь уже почти нормальным голосом, разве что с изрядной хрипотцой.

— Немедленно вызови сюда Джеббела.

— Что — прямо сейчас?

— Ты схватываешь прямо на лету, моя птичка.

— Он не приедет.

— В твоих интересах сделать так, чтоб он приехал, — Блейд недвусмысленно повел «пистолетом» под грудью женщины. Даже себе самому он не мог признаться, что это доставляло ему удовольствие.

— Подожди, я должна подумать…

— Думай, но побыстрее.

— Сейчас… Отпусти же меня…

Лейн поднялась, подошла к коммуникатору, Блейд двигался по пятам. Она перестала шататься и выглядела вполне трезвой. Впрочем, кого бы не отрезвило дуло этого «пистолета», который мог превратить тело в мясной фарш?

На объектив видеокамеры легла бленда.

Прошло несколько минут томительного ожидания, и на экране высветилась недовольная физиономия Джеббела. Еще, наверно, с минуту он соображал, кто его вызывает — ведь на его конце линии экран оставался темным.

— Г-господин Д-дайн, вы можете срочно приехать ко мне? — Лейн снова начала слегка заикаться.

— Если вы подняли меня среди ночи по пустякам, то сильно пожалеете об этом… И откройте объектив!

— Господин Дайн, я не одета…

Джеббел поморщился и для восстановления статус-кво сам исчез с экрана. Голос его, однако, продолжал раздаваться — властный и возмущенный.

— Что, в конце концов, случилось?

— Он вспомнил…

Блейд понял, что речь идет о нем.

— Что он вспомнил? Какую чепуху вы несете?!

— Я не могу понять… он, кажется, бредит…

Блейд поспешил прийти ей на помощь:

— О бомбардировке Ковентри…

— О каких-то бомбах и Ковентри…

— У меня еще есть рисунки, — подсказал странник.

— Еще он что-то рисует…

— Это не может подождать до утра? — тон Джеббела уже выдавал его заинтересованность.

— Не знаю…

— Я сейчас приеду, но если вы отвлекаете меня по пустякам, то… — чиновник не закончил фразы, и то, что грозило Лейн, осталось неизвестным.

Блейд вновь ощутил, на какой тонкой ниточке повисла его судьба. Стоит Джеббелу дождаться утра и приехать с охраной, как весь план рухнет! Но первое испытание осталось позади и закончилось скорее успехом, нежели провалом.

— Рубикон перейден… — шепнул странник.

Лейн не то не услышала, не то не поняла этой реплики.

Время тянулось томительно медленно. Блейд позволил женщине привести себя в порядок и одеться; теперь она сидела в кресле, не сводя с гостя своих глубоких серых глаз. И хотя вряд ли Лейн испытывала к нему когда-нибудь настоящую любовь, ненависти она, похоже, тоже не чувствовала.

В какой-то момент в комнату попытался заглянуть голый мужчина — возможно, тот самый Бовилл. Удара носком ботинка в коленную чашечку было достаточно, чтобы заставить его, подвывая, повалиться на пол. Блейд быстро, но надежно связал голыша простынями и выволок в коридор, разместив, однако, так, чтобы тот не попался на пути Джеббела.

В этот-то момент в голову ему пришла еще одна здравая мысль.

Вернувшись, он убедился, что Лейн за время этой короткой схватки не шелохнулась. Похоже, она умела признавать поражение.

— Как связаться с журналистом Торном?

— С Торном? Его тоже нужно пригласить на наше небольшое совещание? — женщина попыталась улыбнуться.

— Нет. Я просто хочу знать, как его найти в случае чего.

— Его номер есть в памяти коммуникатора. Теперь понятно, откуда у тебя ребессор… — протянула она, и Блейд не сразу догадался, что женщина говорит о «пистолете».

Что ж, ребессор так ребессор… Запомним, решил он.

Потянувшись к панели коммуникатора, странник нажал несколько клавиш.

Действительно, через несколько секунд появилась надпись: «Гаген Торн, журналист» и радом — десятизначный номер. Чтобы запомнить его, много времени Блейду не потребовалось.

…Уже светало, хмурый сумрак затянул начавшее сереть небо; сейчас трудно было представить, что ночью на нем разыгрывалась величественная драма космических сил. И в этот момент снаружи послышался шорох колес по влажному от утренней росы асфальту.

Вскоре в коридоре раздались тяжелые, с пришаркиванием, шаги. Дверь в спальню, тоже закрытая драпировкой, распахнулась.

— Почему-то я так и думал, что найду вас здесь, — вместо приветствия с порога начал Джеббел. — Кстати, на вас закон об общественной нравственности не распространяется?

Лейн не успела ответить, ибо в этот момент рука Блейда стальным капканом охватила шею чиновника, а ребессор уперся ему в живот.

— Джеббел, вы знаете, что это такое?

— Догадываюсь…

— Так вот, я предлагаю вам сделку.

Джеббел хмыкнул.

— Во-первых, сядьте, а во-вторых, уберите эту штуку. Хотя бы в карман. В противном случае я с вами разговаривать не буду. Насколько я моту судить, мертвый я вам бесполезен?

Прав, чертовски прав был чиновник Департамента Государственных Перевозок!

Странник отпустил левую руку, сжимавшую шею Джеббела.

— Можете сесть. И дайте сюда ваше оружие.

— В отличие от вас я не ношу с собой никаких запрещенных предметов.

Блейд легонько похлопал чиновника по карманам И был вынужден признать, что тот говорит правду.

— Вы приехали один или с шофером? — произнес он, пряча оружие в карман — впрочем, так, чтобы его можно было легко выхватить.

— Похоже, количество предварительных условий переговоров возрастает с каждой минутой, — съязвил Джеббел. — Один я приехал, один! Давайте побыстрее. Думаете, Эгван, сегодня кроме вас у меня и дел больше нет?

— Между прочим, меня зовут Ричард Блейд.

— Спасибо, я знаю. Меня удивляет, почему вы это вспомнили только сейчас.

— Ошибаетесь, господин Джеббел, это я как раз вспомнил очень давно. Еще после первого допроса в вашем заведении.

— О! Я уже удостоился звания «господин»? Скоро дело пойдет на лад. — Комментировать реплику Блейда он не стал, только пожал плечами. — Так какую же сделку вы предлагали?

— Я хочу знать, что было сказано на том допросе, когда вы накачали меня всякой наркотой.

— Хм-м… А у вас, я смотрю, есть вкус! Эти сведения, между прочим, составляют государственную тайну. Что же вы предлагаете взамен?

— Вы оба останетесь живы.

…Позже, когда Блейд анализировал события той ночи, он понял, что им двигало исключительно чувство безысходности. Лишь редкая природная удачливость и умение выбираться более или менее целым из всевозможных передряг позволили ему остаться в тот раз живым. И выиграть.

— Блейд, я предлагаю вам другую сделку: вы останетесь жить. Надеюсь, человек вы достаточно разумный и понимаете, что в современном обществе с хорошо развитой системой коммуникаций вас выследят еще до захода солнца. Даже если вы нас убьете… Вы же просто не ориентируетесь тут — что, безусловно, крайне подозрительно в вашем положении. У вас нет ни связей, ни надежных средств транспорта, так что вы даже не сможете далеко уйти. Поэтому лучше давайте сюда… чем вы мне там угрожали?

Странник молча достал из кармана ребессор и протянул его Джеббелу.

Тот поднес его к самым глазам, и Блейд понял, что чиновник близорук.

— Даже так… — Джеббел покачал головой и обронил эти слова в воздух.

— А что взамен?

Собеседники явно поменялись ролями.

— Взамен? Я показываю вам видеозапись того самого допроса.

Блейд был поражен.

— И все?

— Нет. Вы советуетесь со мной относительно того, что вам следует предпринять. Кстати, вы даже имеете право со мной не согласиться. Тогда, впрочем, я не смогу гарантировать первое условие нашей сделки — вашу жизнь. По уже изложенным выше причинам.

Странник устало опустился на край кровати.

— А чтобы показать видеозапись, вы отвезете меня в свой треклятый Департамент, откуда я уже никогда не выйду?

— Зачем же так грубо? Я уважаю вас как умного противника, хотя и не оставляю надежды на союз между нами. Я покажу эту видеозапись у себя дома. Надеюсь, вы не думаете, что я умею предсказывать будущее и уже приготовил там камеруодиночку… Более того, по дороге вы можете выйти в любой момент; первый пункт договора при этом, естественно, потеряет силу.

Так вы принимаете условия, Блейд? Насколько я могу судить, они не намного отличаются от ваших. Мы остаемся живы, а вы получаете видеозапись допроса. Правда, — тут Джеббел сделал паузу, — если бы вы пристрелили эту истеричную дуру, мне ничуть бы не было жалко. Никогда не думал, что она докатится до такого…

Лейн еще глубже вжалась в кресло.

В очередной раз Блейд очутился в огромном здании Департамента Государственных Перевозок. Джеббел пока держал свое слово — он был в машине один. Правда, за время недолгого визита в Департамент (якобы надо было взять кассету), чиновник мог спокойно вызвать охрану к себе на квартиру: этот вариант тоже надо было учесть.

Поэтому, когда Дайн Джеббел появился в дверях с небольшой серой коробкой в руках и объемистым чемоданом, у странника уже созрел план дальнейших действий.

Чиновник собирался завести машину, когда Блейд, наклонившись к самому уху Джеббела (кто мог знать, где на этой планете понатыканы микрофоны?), прошептал:

— Если вы так заинтересованы в мирном исходе дела, как хотите показать, поезжайте ко мне домой.

Джеббел только пожал плечами — с видом взрослого, которому приходится удовлетворять слишком много обременительных капризов ребенка.

И вновь машина летела по правительственной магистрали, проложенной в центре улицы. Блейд обратил внимание, что месяц назад, когда он впервые выехал в город, деревья были еще зелены; теперь же то там, то тут проглядывала желтая седина осени. Так, всматриваясь в высокие пирамидальные кроны, странник пытался воскресить в памяти осень своего родного мира. К этому грустному ощущению примешивалась и радость — пьянящая радость близкого разрешения всех проблем. Разгадка была заключена в пластиковой кассете, небрежно брошенной на заднее сиденье.

Два часа пролетели как одна минута.

Блейд ходил по комнате, задевая то кресла, то стол, глядя в мир пустым взглядом сомнамбулы. Он все еще не мог успокоиться. Он ожидал многого, но такое!.. Он был еще далек от того, чтобы сложить факты и воспоминания в цельную картину, в единую мозаику, но уже видел то, что еще вчера было ему недоступно. Теперь он знал, кто такие лорд Лейтон и Дж.; он вспомнил о женщинах, которых любил, о своей маленькой дочери, о своем долге и своем назначении Пожалуй, последнее являлось самым главным; теперь ему стало ясно, зачем он очутился в этом мире вечной осени.

— Итак, вы удовлетворены?

Все время, пока Блейд смотрел запись, Джеббел просидел в кресле, пристроив рядом свой чемодан. Вот и сейчас он вытянулся там, заложив руки за голову и задрав ноги на стол. Острые носки его туфель указывали в потолок. Ему пришлось повторить вопрос, чтобы привлечь внимание хозяина:

— Итак, вы удовлетворены?

Блейд едва смог выдохнуть в ответ:

— Да…

— Вы помните второе условие нашего договора?

Странник кивнул.

— Что я должен делать?

— Посоветоваться со мной о том, что вы предпримете в дальнейшем.

Блейд опустился на пол, уперев локти в колени и обхватив голову руками.

— Я еще не знаю, что буду делать…

— Ричард, мы не собираемся вас торопить. Вполне понятно, что такой объем информации, который получен вами сейчас, требует осмысления.

Что-то изменилось в манере разговора Джеббела. Злая ирония, иногда таившаяся в его словах, скепсис и сарказм остались, но появилось и нечто другое… Джеббел находился при исполнении! Он начал работать! Он явно был профессионалом, причем в не столь далекой от Блейда области; теперь странник не сомневался, что его гость, чиновник Департамента Государственных Перевозок Дайн Джеббел руководит тайной полицией Директории.

— Ричард, — вновь подал голос его коллега, — у вас, несомненно, должны возникнуть вопросы. Много вопросов! Я отвечу на них, но позже. Сейчас настала пора представить вас руководству Директории.

Блейд еще не понял смысла сказанных Джеббелом слов, как тот уже распахнул чемодан, бросил па кресло какую-то одежду, буркнув — «Одевайтесь!» — а потом начал настраивать коммуникатор, тщательно заслоняя от гостя экран своей широкой спиной.

Только теперь странник заметил, как отличается та одежда, которую он здесь носил, от повседневного костюма обитателей Эрде. Бессознательно он старался подобрать что-то похожее на привычный пиджак или брюки, Джеббел же вытащил сейчас совершенно другое одеяние, в котором всегда представали в теленовостях крупные государственные деятели. Блейду это льстило; вероятно, его готовили к аудиенции по высшему разряду,

Через несколько минут, уже преображенный, он стоял перед огромным, от пола до потолка, зеркалом. Теперь на нем был коротковатый, до колен, свободный балахон из плотной ткани темно-зеленого цвета и такие же брюки; глухой стоячий воротник скрывал рубашку. Неслышно подошедший сзади Джеббел внимательно осмотрел странника, что-то поправил и, кажется, остался доволен.

— Поехали. Нас ждут.

Блейд полагал, что увидит резиденцию правительства — величественное здание, которое весьма часто показывали по телевизору, — однако машина явно выруливала к уже знакомому Департаменту Перевозок. Странник начал уже размышлять, не является ли новый его наряд типичной арестантской одеждой Эрде, как Джеббел положил конец его сомнениям. Даже не закрыв дверцы машины, он покинул ее на площади перед Департаментом, бросив спутнику лишь два слова:

— Подождите здесь.

Вновь Блейд стоял перед выбором. Он мог спокойно выйти из машины и скрыться — почти наверняка провалив задание Дж. Слишком многого он еще не знал об Эрде; в этом мире, столь же непростом, как и родная Земля, успех достигался не силой, но умом и хитростью. В конечном счете он решил поверить Джеббелу; возможно, поплатившись самостоятельностью, он сумеет выиграть в чем-то другом. Это была нелегкая дилемма, ибо на весах лежала судьба его мира.

«То, что было сделано однажды, можно повторить вновь», — вспомнил он слова королевы. Его задачей являлось пресечение подобных попыток раз и навсегда; ради этого он и отправился в новую экспедицию. И теперь он знал, что странствие в Эрде — последнее. Тут его смогли вылечить от амнезии; возможно, это удалось бы и врачам Азалты или магам Таллаха. Но Блейд понимал, что в реальностях, подобных Катразу, Сарме или Уркхе, он был бы обречен. К сожалению, как доказывал его опыт, относительно благополучные и цивилизованные миры оставались в явном меньшинстве — среди всех, посещенных им,

Джеббел, наконец, вернулся.

Теперь на нем был костюм, почти не отличавшийся от одеяния странника. Цвет и покрой были такими же, только манжеты, воротничок, низ брюк и просторного балахона украшало золотое шитье.

— Едем, Блейд.

Теперь над ними возвышалось неприступной крепостью здание Центральной Директории. Своими гладкими, без единого проема стенами из черного полированного гранита оно подавляло зрителя, низводило его до ничтожной песчинки, до крохотного винтика в огромном механизме, называемом Государством. Рядом с ним было не то что неуютно — эта черная крепость излучала холод космической пустоты.

Машина надолго остановилась перед высокими бронзовыми воротами. Никто не подходил к ней; Блейд и Джеббел просто ждали. Лицо чиновника было бесстрастным, однако время от времени он начинал нервно облизывать губы.

Створки, наконец, раздвинулись, и черный туннель поглотил автомобиль; лишь неярко мерцали указатели на стенах, да гдето далеко отражался от пола слабый свет фар.

Внезапно странник почувствовал, как желудок подскакивает к горлу — их машина опускалась куда-то на скоростном лифте. Почти в тот же миг голубые лучи, показавшиеся ослепительными, ударили в глаза.

Блейд потер веки, поднял голову — рядом с машиной уже стояли двое, судя по комбинезонам в переплетении ремней — охранники. Один кивнул вылезавшему Джеббелу, другой протянул руку Блейду, то ли пытаясь помочь, то ли поторапливая. Только теперь странник заметил, что находится в огромном подземном гараже. Под бесстрастным мертвенно-голубым светом ламп тянулись шеренгами сотни машин всевозможных цветов и размеров. Особняком расположились трехосные монстрылимузины, чьи достоинства он уже оценил при первом визите в столицу.

Они с Джеббелом налегке отправились к видневшимся в стороне пассажирским лифтам, а стражи начали отгонять машину куда-то вглубь гаража.

Цифры на табло, указывающем этажи, мелькали с монотонным однообразием. Сначала исчез знак «минус»; потом нули в «десятках» сменились единицами, затем двойками, тройками… Каким образом Джеббел управлял этой движущейся зеркальной клеткой, осталось для странника тайной; он лишь заметил, что его спутник время от времени набирает на пульте некий код — вероятно, опознавательный пароль для пропуска на верхние этажи.

Наконец кабина остановилась; на табло горели цифры «сорок девять».

Пришелец из иного мира и руководитель тайной службы планеты вышли в коридор. Блейд с интересом осмотрелся. Все вокруг — и стены, и пол, и потолок — было выдержано в серочерно-желтых тонах; двери угадывались по черным линиям, окаймлявшим проемы

Джеббел кивнул подбежавшему к ним чиновнику.

— Где?

— Господа, прием назначен в помещении 49-227. Председатель Директории и главы Департаментов ждут вас.

— Ведите!

Чиновник быстрым шагом двинулся по коридору.

Дайн Джеббел попридержал Блейда за рукав, протягивая ему мягкую серую горошину.

— Суньте в ухо, — прошептал он. — Это транслятор.

Распахнулись гигантские двери, и странник в очередной раз был поражен огромностью открывшегося перед ним пространства. Так же, как в коридоре, волнистые черные и желтые полосы струились по ковру, пестрели на стенах; одна из них была закрыта темно-синими драпировками. Блейд уже подметил на Эрде обычай завешивать стены и не удивился: за таким полотнищем могла бы скрыться рота солдат. Всю переднюю половину помещения занимал «зимний сад». Растения казались довольно странными — вероятно, они никогда не видели настоящего неба и солнца, проводя весь свой век под лампами дневного света.

Джеббел, шагавший впереди, раздвинул листья и вышел на свободную половину; там по ковру были раскиданы две дюжины кресел, в которых восседали сильные мира сего. На всех сверкали и переливались просторные одежды ярких тонов, богато украшенные золотым узором.

Странник заметил, что хотя кресла и расставлены довольно свободно — а кое-где объединены в небольшие группы — все они, словно планеты вокруг светила, концентрируются около двух пустых сидений, располагавшихся в центре. Не было нужды гадать, для кого они предназначались.

Седой человек с длинными, зачесанными за уши волосами, орлиным носом и проницательным взглядом серых глаз поднялся со своего места, и разговоры мгновенно стихли. Председатель Центральной Директории! Блейд сразу узнал его — по фотографиям в газетах и телерепортажам. Джеббел мягко подтолкнул странника в спину, направляя к стоявшим в центре креслам.

Вряд ли на Эрде придерживались строгого этикета — во всяком случае, Блейду на сей счет ничего не было известно. Он медленно подошел к Председателю и остановился, соображая, что делать дальше. Седой человек осмотрел его с головы до ног, особенно внимательно разглядывая лицо; на это занятие ушло около минуты. Потом он шагнул к гостю, протягивая вперед правую руку ладонью вверх. Этот жест приветствия, несколько театральный, почти не использовался в повседневной жизни Эрде, но был весьма распространен при публичных выступлениях государственных деятелей. Блейд, с той же молчаливой торжественностью, повторил его.

Не сказав ни слова, Председатель опустился в кресло, давая понять, что официальная часть закончена.

Странник, а за ним и Джеббел, последовали его примеру.

Бессонная ночь и поглощенное спиртное тем временем начали оказывать все большее действие на Блейда; возбуждение, столь долго дававшее ему энергию, теперь сменилось апатией и безразличием. Сейчас должна была решаться его судьба; собравшиеся здесь люди могли уничтожить его или поспособствовать в выполнении задания, однако страннику смертельно хотелось спать.

Джеббел тем временем начал свою речь.

В этот момент ожил и шарик; слова чиновника текли плавным потоком — совершенно незнакомый язык, который Блейд никогда не слышал на Эрде, — но миниатюрный наушник транслировал их в привычную речь. Голос переводчика казался монотоннооднообразным, и Блейд понял, что он принадлежит роботу.

Как странно! Память, восстанавливающаяся с каждым часом, подсказывала, что в новых мирах он понимал речь их обитателей; логика же шептала, что на планете, не знавшей различия культур, не разделенной на враждующие государства, языковые различия должны были сгладиться. Может быть, правители Эрде общались на искусственном языке, на некоем местном аналоге эсперанто?..

Дайн Джеббел закончил общую часть, где — вероятно, по традиции, — восхвалял государственную мудрость владык планеты. Блейд, полусонный, лениво отметил, что это пространное введение очень напоминает телепередачи, поступавшие из Восточной Европы. Но тут чиновник перешел к истории его появления на Эрде, и дело пошло повеселей.

— Итак, — шептал наушник, — около полутора месяцев назад наша агентурная сеть в Юго-Западной Директории установила, что работы по созданию транслятора массы вступили в стадию практических испытаний. Их успешное завершение привело бы к острому государственному кризису. Кроме того, нам стало известно, что в последнее время Юго-Западная Директория начала через подставных лиц скупать расщепляющиеся материалы. Однако анализ полученной информации убедил меня, что эти радиоактивные элементы используются не столько для производства оружия, сколько в автономном энергетическом источнике, питающем транслятор. Хотя само по себе совмещение транслятора массы с ядерной бомбой и имело бы самые катастрофические последствия, я убежден, что правительство Юго-Западной Директории не пойдет на это… во всяком случае, не сейчас. Там понимают, что наши ракетные средства достаточно мощны, чтобы превратить оба острова мятежников в радиоактивную пустыню.

Гораздо большие опасения мне внушал сам факт разработки нового способа транспортировки материальных объектов, ставящий под сомнение государственную монополию. Именно в это время мною на имя главы Департамента Государственных Перевозок был направлен меморандум, который я счел столь важным, что впоследствие он был доведен до сведения всего правительства и самого Председателя, (Тут седовласый старик в кресле кивнул головой, давая понять, что отлично помнит обстоятельства дела.) Тогда же я получил чрезвычайные полномочия для расследования вопроса в целом. С вашего позволения, я опущу технические подробности и сразу перейду к результатам.

Во-первых, оказалось, что транслятор массы является мобильным сооружением, поэтому обнаружить его до сих пор не удалось.

Во-вторых, несмотря на это, наш агент присутствовал при испытаниях и переслал подробный отчет. Судя по всему, с помощью транслятора был переброшен человек, он вернулся — но совершенно нагим, беспомощным, лишенным памяти идиотом. Попытка захватить его провалилась, так как служба безопасности Юго-Западной Директории тщательно охраняла и испытателя, и сам объект. Наш агент пришел к выводу, что разумнее не раскрываться, но продолжать наблюдение. Теперь, в-третьих. Через несколько суток после первого переброса в районе временной дислокации транслятора появился новый человек, в том же самом состоянии, что и прежний испытатель. Сейчас он перед вами. Специалисты Юго-Западной Директории были настолько поражены, что создавшаяся неразбериха позволила нашим людям выкрасть пришельца, известного присутствующим как Ричард Блейд. Это его настоящее имя в том мире, откуда он прибыл.

В-четвертых. Длительная психотерапия обычными методами, примененными к нашему пациенту, не дала существенных результатов, поэтому я решил провести допрос под препаратами психотропного воздействия. Первое же их использование раскрыло природу этого человека. Рискуя повториться, я все же напомню, что ни один житель Эрде не может лгать, находясь под действием указанных веществ, значит, нет нужды лишний раз указывать на инопланетное происхождение нашего гостя.

Установив истину, мы решили прекратить разработку Блейда и использовать его для привлечения агентов службы безопасности Юго-Западной Директории, которые, безусловно, заинтересовались им в той же степени, что и мы…

Здесь качество перевода ухудшилось; похоже, Блейду было дано услышать ровно столько, сколько положено.

…Однако в последние несколько дней к нему начала возвращаться память, В частности, он осознал цель своего визита на Эрде — обеспечение безопасности собственного мира от вторжений извне. Поэтому я решил использовать его как сознательного союзника, так как в главной части проблемы наши цели совпадают. Я по-прежнему продолжаю считать транслятор массы крайне опасным изобретением — по тем причинам, которые неоднократно излагал всем присутствующим, как устно, так и письменно. Именно это заставило меня обратиться с просьбой об аудиенции…

В огромном зале повисла тишина, нарушаемая лишь дробным постукиванием капель по ветвям и листьям растений; похоже, где-то включилась поливальная установка.

Наконец молчание нарушил Председатель. Повернувшись к Блейду, он произнес:

— Так вы согласны помочь нам? — Голос его прозвучал неожиданно звонко.

— Да.

— Что ж, это благоразумное решение.

Председатель встал, давая понять, что аудиенция закончена. Главы департаментов потянулись к двери, скрытой за драпировкой, некоторые же просто растаяли в воздухе. Только теперь Блейд понял, что окружавшее их мерцание не было связано с одеждой — он наблюдал обыкновенные помехи передачи. Объемное трехмерное телевидение! Не первое достижение в технологии, где Эрде заметно перегнала Землю!

Уже через минуту в зимнем саду никого не осталось. Появился чиновник, провожавший сюда гостей, и сказал:

— Можете оставаться тут до вечера. Помещение свободно.

Но Блейд этого уже не слышал. Свесившись с кресла, он спал.

Глава 8

Дайн Джеббел не будил странника; он лишь послал за обычной одеждой и за едой. Затем, сменив церемониальный костюм на более удобный и сдвинув к краю пустые кресла, он начал прогуливаться среди экзотических растений зимнего сада,

Когда гость пошевелился, Джеббел подошел к нему и легонько потряс за плечо. Блейд, раскрыв глаза, с недоумением глядел в пространство; ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где он находится. Сон, однако, произвел свое целительное действие: мысли, до того путаные и отрывочные, стали, наконец, складываться в цельную картину. Впрочем, Блейда она не радовала; теперь он знал, что полтора месяца амнезии отнюдь не приблизили его к выполнению порученной миссии.

Лорд Лейтон мог в любой момент подать команду возврата… И тогда он, Ричард Блейд, окажется бессилен! Ведь на это важнейшее задание его послали без всяких средств связи — без телепортатора, даже без спейсера! Странник почувствовал, как у него раскалывается от боли голова. Мысль о поражении была невыносимой!

Джеббел, склонившийся над ним, произнес:

— Вставайте, Ричард, у нас очень мало времени Вот, можете поесть… там лежит холодное мясо… — теперь Джеббел разговаривал с ним как с равным.

— Лучше дайте чего-нибудь от головы… — Странник сделал выразительный жест рукой около затылка.

— Болит? — по губам Дайна скользнула улыбка. — Вы слишком увлеклись этим пойлом… на вилле Лейн…

— Похоже, что так.

Джеббел подошел к стене, где скрывался очередной коммуникатор, и что-то приглушенно произнес в микрофон. Минутой позже в дверях появилась молодая женщина с подносом — на нем был стакан какого-то сока в запотевшем бокале и маленькая пластиковая коробочка. Она повернулась к Дайну, и тот поморщился:

— Не мне…

Блейд вытащил из коробочки две продолговатые пилюли, проглотил, потом, смакуя, выпил сок. Он оказался чем-то похож на манговый, но с кислым привкусом, напоминавшим лимон.

— Можете быть свободны, — сухо произнес Джеббел, махнув рукой служанке.

Странник тем временем уже приступил к мясу.

— Удивительно, Дайн, это первое блюдо, которое имеет вкус. Почему?

Джеббел пожал плечами.

— Не знаю. Возможно, мясной белок больше подходит вашему организму, чем синтетические продукты. Мы не часто употребляем в пищу мясо животных — их осталось слишком мало… Но сейчас вам надо восстановить силы, так что доедайте и переодевайтесь. Нам пора ехать.

— Куда?

— В Департамент.

— Зачем?

— Надо поговорить.

Блейду, уже привыкшему к изысканному убранству этого зала, ехать никуда не хотелось, но здесь выбирал не он.

Машина ждала их на улице, так что он смог еще раз оценить мрачное величие правительственного дворца. Огромный черный куб возвышался над городом, теряясь в затянутом белесыми облаками небе; символ могущества и власти — такой же, как Белый Дом, Кремль или Букингемский дворец в его родном мире.

Блейд впервые увидел личный кабинет Джеббела. Комната была обставлена просто, но и достаточно неординарно, словно показывая, что ее хозяин не последний человек в своем ведомстве. Что касается цветовой гаммы, то Джеббел предпочитал темно-зеленые оттенки.

Теперь их роли поменялись: Блейд сидел, утонув в мягком, покрытом ковровой тканью кресле, Джеббел же расхаживал перед ним стремительными шагами уверенного в себе человека и вещал. В основном — о важности предстоящей миссии.

— Что вам конкретно от меня надо, Дайн? — во время одной из пауз успел вставить странник. — Или вы не хотите говорить?

— Почему же… ведь мы — союзники! Просто я хочу вначале выслушать ваши предложения,

Союзники! Вот как! Блейд имел собственное мнение на сей счет. Дайн Джеббел принадлежал к тем людям, которые с одинаковой легкостью отправляют в мир иной и врагов, и друзей.

— Даже если предположить, что все сказанное вами правда, то почему вы не разберетесь с этой Юго-Западной Директорией самостоятельно? — заявил странник. — Вы можете прихлопнуть их — вместе с этим транслятором массы.

Дайн Джеббел повел плечами и недовольно нахмурился.

— Не так все просто… Планета находится на грани кризиса, способного перерасти в межконтинентальную войну. Нам нужны услуги профессионала… а вы — единственный профессионал в таких вопросах на всей Эрде. Поэтому так ценна ваша помощь.

Прибедняется, решил Блейд, а вслух сказал:

— Неужели вы так беспомощны? А ваша агентурная сеть? Там что, не хватает профессионалов?

— Разве это агенты… судя по тому, что вы рассказали под наркозом о ваших службах! — Джеббел не скупился на лесть. — Когда вас вывозили из Юго-Западной Директории, погибло шесть человек.

Впрочем, он не уточнил, с чьей стороны.

Блейд задумался. Стоит ли доверять тому, кто так навязчиво предлагает свою дружбу? Выгодна ли сделка? Для Департамента Перевозок — безусловно; во-первых, он, Блейд, отличная подсадка для шпиков с Юго-Запада, а во-вторых, — и в самом деле, кто лучше него справится с подобной работой? Он — профессиональный разведчик, диверсант, убийца… еще неделя, он вспомнит все, восстановит навыки и будет в отличной форме! К тому же, в случае провала Джеббел умоет руки — формально он не имеет к пришельцу из другого мира никакого отношения.

С другой стороны, ему окажут помощь… предоставят информацию, необходимые средства… деньги, оружие, транспорт… Этим не стоило пренебрегать!

Он поморщился; рассудок говорил одно, сердце — другое; почему-то душа не лежала к работе на непрошенного союзника.

— Служба безопасности Юго-Запада ищет меня, — произнес Блейд. — Если я начну работать на вас, они насторожатся…

Но у Джеббела, казалось, на все был готов ответ:

— Это-то и хорошо! Таким образом они сами выведут вас на транслятор массы!

Похоже, выбора не оставалось, и Блейд дал согласие. Теперь он мог ставить свои условия, и Джеббел, казалось, готов был вывернуться наизнанку, выполняя любые его прихоти. Он добыл для него все, что требовалось — справочники, карты, секретные материалы, видеокассеты. Он даже удалил из соседней квартиры своего соглядатая — правда, в довольно резкой форме потребовав, чтобы Блейд, выходя из дома, брал с собой переносной коммуникатор — небольшую коробочку на ремне. Странник не сомневался, что в ней был и радиомаяк.

Каждый вечер Дайн Джеббел уделял гостю минут десять своего драгоценного времени, чтобы осведомиться о его нуждах, его здоровье, и рассказать последние новости. Иногда он даже сам появлялся в небольшой квартирке Блейда. Тогда начинались долгие беседы, истинной целью которых было выведать как можно больше о родном мире пришельца. Но тут Блейд был настороже. Он либо ссылался на непорядок с памятью, либо, чтобы не возбуждать подозрений, выдумывал всякие басни, не особенно противоречащие тому, что он рассказал на первом допросе. Так, Земля оказалась населенной множеством чудовищ и монстров, с которыми вели борьбу целые армии, ее постоянно сотрясали катаклизмы и извержения вулканов, заливали волны цунами, над ней проносились торнадо, сметающие целые города… По сравнению с этим жизнь на Эрде казалась тихой и спокойной, как в раю. Вдобавок все земляне отличались на редкость склочным характером (что почти соответствовало действительности); они либо воевали друг с другом, либо строили козни, интриги и диверсии, запуская в стан противника целые орды шпионов. Наслушавшись таких устрашающих сказок, Джеббел как-то обронил:

— Ну, теперь я понимаю, почему вам так нравится убивать…

Достойного ответа у Блейда не нашлось.

Через неделю он получил примерное представление о своей цели.

Юго-Западная Директория занимала два острова размером с Ирландию в умеренном поясе южного полушария. Исторических материалов Джеббел, как ни старался, найти не смог; похоже, их действительно изъяли еще в незапамятные времена, и чиновнику удалось разыскать лишь списки Председателей Директории за последние четыреста лет. Уже в ту эпоху, когда на Земле Колумб втыкал в прибрежный песок Кубы штандарт Фердинанда и Изабеллы, Юго-Западная Директория подчинялась центральному правительству Эрде.

И не помышляла ни о каком суверенитете!

Как ни искал Блейд причины, подтолкнувшие нынешние власти на авантюру, найти их так и не смог. Правда, в одном из статистических справочников он обнаружил напечатанную мелким шрифтом таблицу, из коей явствовало, что добыча нефти на Эрде неуклонно снижается — лишь в последние два десятилетия ее удалось как-то стабилизировать. Директория Юго-Запада, находившаяся далее всех от Столицы и обладавшая самыми крупными нефтяными месторождениями, явно вела политику саботажа решений центрального правительства — видно, не хотела делиться черным золотом. Теперь, похоже, она была готова пойти на прямой разрыв.

Вероятно, думал Блейд, там надеялись, что транслятор массы поможет разрушить монополию Департамента Государственных Перевозок. Кроме того, транслятор являлся идеальным средством для доставки любого вида оружия — если он будет действовать в пределах Эрде. Пока что эта установка работала не совсем в правильном направлении, пересылая транспортируемые объекты в иные миры — в точности, как лейтоновский компьютер.

Что ж, оставалось только уничтожить это коварное изобретение, пока его не довели до ума. Джеббел почему-то полагал, что транслятор не будут восстанавливать; причиной своей уверенности он, однако, с Блейдом не делился.

И это казалось весьма странным.

К концу второй недели, прошедшей после знаменательного вечера у Лейн, Блейд мог считаться одним из самых информированных экспертов в вопросах внутренней политики Директории. Правда, это ни на йоту не приблизило его к цели, зато помогало сразу замечать пути, ведущие в тупик.

И вот в это-то время с ним и связалась Лейн. Похоже, после той ночи она не обиделась на него — скорее даже, восприняла эту историю как своего рода приключение, без которого жизнь кажется слегка пресноватой. Во всяком случае, страннику было предложено нанести визит в любой свободный вечер. Он не испытывал к Лейн особо теплых чувств; на своем веку он знавал многих женщин, которые были привлекательнее, умнее, лучше его подруги с Эрде. Однако он жаждал расслабиться, а иных вариантов пока не подворачивалось.

Вновь, помимо его воли, перед взором странника всплыло лицо Гвен Маккаллох, потом его сменили черты Мод Синглер. Сейчас он не мог бы их различить. Он был уверен, что никогда не влюбился бы в женщину из-за цвета ее волос или собственных ностальгических воспоминаний, однако… Однако мысль о лжеплемяннице Норриса, оставшейся на Земле среди великого множества более молодых мужчин, на миг заставила его сердце сжаться от тоски. Возможно, то было истинной причиной, по которой он решил встретиться с Эрлин Лейн. Клин вышибают клином!

Лейн встретила его на крыльце — по своему обыкновению в узких брючках и кофточке, плотно облегавшей небольшие груди. От внимания гостя не ускользнули морщинки в уголках рта и темные круги вокруг глаз; похоже, последние две недели она провела не очень весело. Что ж, решил Блейд, долг джентльмена — доставить леди немного счастья.

Но судьба распорядилась по-иному.

Входя в дом, он еще не знал, что ждет его там; он лишь послушно следовал за Лейн в глубины просторной виллы, удивляясь, что до сих пор не изучил до конца все ее коридоры и тупички. На сей раз его принимали в гостиной первого этажа. Комната, задрапированная темно-красной тканью, выглядела зловеще; обивка мебели цвета заходящего солнца была как будто облита кровью.

Он перешагнул порог, отбросив занавес на двери, опустился в кресло — низкое, как и вся мебель в этом мире. Лейн с ногами забралась в другое, оказавшись отделенной от гостя вычурным столиком, на котором покачивались дымчатые круглые бокалы без ножек.

От зоркого взгляда Блейда, большого знатока женской души (разумеется, и тела), не ускользнуло, что молодой врач чемто озабочена. Он, правда, не придал этому значения, списав чувства Лейн за счет предстоящих развлечений в постели.

Тем временем бокалы уже были полны и тихо звенели, покачиваясь и ударяясь друг о друга. Женщина молчала, и Блейд решил первым нарушить тишину.

— Знаешь, дорогая, в моем мире перед выпивкой принято высказывать какое-нибудь желание… это называется «тост». Так что я хочу выпить этот бокал за твою удачу, Лейн… — Он слегка лукавил; с гораздо большим энтузиазмом он выпил бы сейчас за успех своего задания и за легкую дорогу домой.

— Эгван, расскажи мне о своем мире, — шепнула женщина.

Ну разве мог он отказать ей в этом?!

Его история была пространна и несколько сбивчива, так что слушательница вряд ли поняла хотя бы половину. Но сейчас Блейд и не стремился к четкости, стараясь разложить в голове части той головоломки, что была его собственной жизнью.

Он говорил об Англии, описывал ее города и леса, горы Шотландии и холмы Уэльса, перемежая рассказ фрагментами собственной биографии. Иногда ему приходилось пускаться в долгие объяснения: Лейн не могла понять, почему различные народы Земли воюют друг с другом. Проблема заключалась в том, что и сам Блейд весьма смутно представлял ответ на этот вопрос; вероятно, такова природа землян, думал он про себя.

— Почему война, о которой ты говоришь, называлась Мировой? — спросила Лейн, — Ваша планета воевала с какимнибудь другим миром?..

Ее слова удивили Блейда; ему понадобилось с минуту, чтобы подобрать объяснения.

— Нет, дорогая. Обычно два государства воюют друг с другом, Мировой же называется война, в которой участвую почти все страны. Та, о которой я рассказывал, была второй в нашей истории.

— Из-за чего она началась?

Блейд хмыкнул; «простые» вопросы Лейн невольно заставляли задуматься.

— Я полагаю, из-за амбиций нескольких людей, властвовавших над державой, которая развязала войну. Один из них был фанатиком…

— Фанатиком?

— Ну, ненормальным человеком… Если бы он вовремя обратился к психиатру, может, ничего бы и не произошло.

— В чем же выражалось его сумасшествие? — в глазах Лейн зажглась искорка профессионального интереса.

— Он считал, что только его народ может быть воистину свободным, великим и процветающим. Остальным предоставлялась роль слуг или рабов. Естественно, прочие страны не собирались этого терпеть, и как только вождь-фанатик напал на одну из них, пришли ей на помощь.

— А почему же они ждали нападения, а не начали войну первыми?

Блейд раздраженно пожал плечами; Лейн, кажется, не понимала очевидных вещей.

— Наши государства не могли напасть первыми, — начал он, — потому что… не могли! Ведь если бы мы это сделали, то оказались ничем не лучше этого ненормального! Мы же, в конце концов, сражались за свободу… Кроме того, моя страна была еще не совсем готова к войне.

— А что такое «свобода»?

Блейд сначала опешил, потом ему припомнилось, что в языке Эрде нет такого отвлеченного понятия. Можно было сказать «свободное место» или «свободное время» — в смысле «ничем не занятое». Теперь он понял причину затруднений Лейн, но не смог найти правильного эквивалента земной абстракции. Пришлось пуститься в долгие объяснения:

— Понимаешь, мы придерживаемся той точки зрения, что каждый человек может делать все, что ему угодно, если это не нарушает интересов других. Поэтому мы не могли помешать фанатику, пока он соблюдал договора и не нападал на нас…

Лейн перебила его:

— Может быть, это и называется «свободой», но, по-моему, ждать, пока на тебя нападет сумасшедший, не мешая ему готовиться к атаке — просто глупость!

В этом философском диспуте Блейд неожиданно почувствовал себя близким к поражению; пожалуй, самая большая глупость — объяснять необъяснимое, особенно человеку другого мира. Он улыбнутся и решил перевести разговор на менее щекотливую тему. И в самом деле, для дискуссий существуют менее привлекательные компаньоны, чем молодая и хорошенькая женщина.

Лейн правильно восприняла его улыбку и выскользнула из комнаты. Через пять минут она явилась в новом туалете — в совсем коротеньком, едва прикрывавшем бедра платье с декольте чуть ли не до пояса. Блейд восхищенно закатил глаза, наполнил бокалы и поинтересовался:

— У вас есть что-нибудь вроде танцев? — такая тема для разговора нравилась ему куда больше.

— Что-что?

— Ну, это когда женщина и мужчина двигаются ритмично под музыку…

Лейн хихикнула.

Сообразив, что его поняли неправильно, Блейд уже было раскрыл рот, но потом махнул рукой: лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать.

— Поставь какую-нибудь музыку на «три четверти».

— Как это?

— Ну, примерно вот так… — и он постарался отбить одной рукой три удара, другой — четыре.

Лейн кивнула в ответ и подошла к массивному ящику в углу гостиной.

Как ни странно, это оказался проигрыватель. Рядом с ним на полке стояли в ряд несколько десятков длинных пестрых цилиндров, которые Блейд счел украшением. Теперь было ясно, что на Эрде эти предметы, похожие на валики эдисоновского фонографа, заменяли пластинки.

Встав с кресла и подойдя ближе, он заметил, что под тонким футляром поверхность цилиндра покрыта чем-то весьма напоминающим магнитный слой — так что приспособление, воспроизводившее звук, было бы правильней назвать не проигрывателем, а магнитофоном.

Блейд приблизился к женщине, уже вложившей валик в аппарат, и обнял ее за плечи.

И в этот момент зазвучала музыка…

Похоже, Лейн обладала хорошим чувством ритма, поскольку сразу поняла, что нужно.

Музыка оказалась немножко замедленной, но была совсем неплоха. Взяв одну руку Лейн в большую ладонь, а другую положив себе на плечо, он кружил женщину по комнате — неторопливо, насколько позволяла мелодия. Раз-два-три… раз-два-три… раз-два-три…

— Этот танец называется «вальс»… — последнее слово Блейд произнес на английском. — Ну, попробуй повторить.

— В-валз… — с трудом, запинаясь, произнесла Лейн.

— Мягче, детка, мягче: вальс, вальс, вальс…

— Валс-с…

— Уже лучше! Еще несколько раз, и ты будешь произносить правильно!

Красные стены комнаты, освещенные багровым светом заходящего солнца, сливались перед глазами странника в сплошной поток, который нес, кружил их, прижимая друг к другу, заставляя чувствовать дыхание, ощущать на лице волосы партнера… Под тонкой тканью, скорее подчеркивавшей, а не скрывавшей, Блейд ощущал покорное тело женщины, и то, что не могли рассмотреть глаза, услужливо дорисовывала фантазия. Да, он не забыл, что она шпионила за ним! Даже эту встречу, она, возможно организовала по заданию Департамента, чтобы под вино и постельные утехи вытащить побольше информации о его родном мире… Все это он помнил и сознавал, не собираясь, однако, лишать себя удовольствия.

Дыхание Лейн становилось все более учащенным, голос — хриплым; она что-то говорила, но Блейд не пытался понять смысла ее слов.

Как всегда, когда он давал ей уроки, Лейн училась чрезвычайно быстро. Она уже не путала движения, и, как оказалось, прекрасно подчинялась музыкальному ритму. Опасаясь, как бы усталость не помешала им продолжить так отлично начавшийся вечер, Блейд попытался ее остановить, но куда там! Она продолжала кружить и кружить его по комнате, незаметно перехватив инициативу,

Вдруг музыка без всякого предупреждения сменилась; теперь вместо аналога классического вальса звучало нечто совсем уж непонятное, и Блейд взбунтовался:

— Если это ваш рок-н-ролл, детка, то это не для меня!

Он несильно оттолкнул женщину. Она, впрочем, и не думала сопротивляться, сразу повалившись на диван. Секунду помедлив, странник оказался рядом. Чувствуя возле своего уха частое дыхание Лейн, он понял, что пора ковать железо — ибо горячее, чем сейчас, оно уже быть не могло.

Падая, Лейн подмяла под себя коротенькую юбочку, и теперь она не скрывала ни стройных бедер, ни округлых ягодиц. Блейд быстро перекатился так, чтобы лицо молодой женщины оказалось прямо перед ним, и осторожно провел языком по ее губам. Алый бутон тут же раскрылся, колечком охватывая рот странника, пока его язык проникал все глубже и глубже, щекоча небо, лаская ее язычок, сплетаясь с ним. Руки Блейда при этом тоже не оставались без дела — под аккомпанемент адской музыки он раздвинул женщине бедра, поглаживая нежную кожу. Вскоре пришел сигнал, что его усилия достигли цели: тело Лейн прогнулось дугой, дыхание стало горячим и влажным. Пора было переходить к завершающей стадии.

Он сбросил одежду, чувствуя разворачивающийся стержень жаждущей плоти; потом руки его двинулись по телу женщины вверх. Он слышал треск рвущейся ткани, но не обратил на него внимания. Под платьем, как и следовало ожидать, Лейн была совершенно нагой: только бархатная кожа, покрытая терпким потом страсти.

Блейд вошел — резко, уже не сдерживая всей своей грубой силы. Впрочем, стоны его партнерши свидетельствовали скорее об удовольствии, нежели о боли; он обучил ее весьма многому.

Платье, запутавшись, обмотало их головы, но не помешало сражению: ноги Лейн намертво сплелись на спине Блейда, пальцы гладили жесткие волосы, она стонала так, что варварского подобия рок-н-ролла уже не было слышно. Странник погружался во влажное тепло, в теплую влагу, захватившую его в плен, окружившую непроницаемой багровой мглой.

В тот момент, когда село солнце, Лейн достигла высшей точки наслаждения — почти одновременно с Блейдом. Она изогнулась всем телом, вскрикнула, потом задрожала и обмякла. Но странник этого уже не почувствовал; как только наступило облегчение в его чреслах, черная пелена небытия окутала его с головой.

Пришел он в себя от острого ощущения чужого взгляда. Интуиция и долгий опыт полномочного посланца лорда Лейтона в иных мирах заставляли его чутко реагировать на подобные раздражители, хотя, пожалуй, физиологический механизм такого явления не смог бы объяснить ни один врач. Впрочем, Блейд никогда и не пытался добиться таких объяснений; он просто следовал не только здравому велению рассудка, но и туманным намекам инстинкта.

И сейчас, чуть приоткрыв глаза, странник внимательно, но незаметно осмотрел окрестности. Память, на которую он уже не мог пожаловаться, услужливо напомнила обо всем случившемся до потери сознания; внутренние часы сразу же подсказали, что по другую сторону яви он пребывал не более десяти минут.

Под ним по-прежнему находилось смятое покрывало. Солнце село; по небу разливался стынущий розовый кисель закатной зари. Лейн в комнате вроде бы не было.

Теперь предстояло прислушаться к собственным ощущениям, весьма неприятным, если не сказать больше. У него адски болела голова! Бригада усердных тружеников под черепом взламывала асфальт пневматическими молотками и тут же укладывала новый. Сколько будут продолжаться эти дорожные работы и что послужило их причиной? Слишком близкое общение с Лейн? Это его не порадовало. Если такое будет продолжаться каждый раз, то можно лезть головой в петлю… Правильно говорил доктор Хэмпсфорд — пора бросать!

Боковым зрением он внезапно уловил что-то движущееся и, скосив глаза, увидел Лейн. Она сидела на постели, попрежнему нагая, кожа ее лоснилась от пота. Напряжение в глазах и головная боль заставили его застонать; этого было достаточно, чтобы женщина поняла — гость приходит в себя.

Голова Блейда тотчас оказалась у нее на коленях, пальцы нежно зарылись в его волосы. Странник готов был уже, расслабившись, полностью отдаться во власть этих рук, как вдруг что-то заставило его насторожиться.

Снова предчувствие опасности, древний звериный инстинкт, спас ему жизнь.

В угасающем свете что-то блеснуло металлом в руке женщины — тонкая стальная игла приближалась к шее Блейда. Превозмогая боль в голове и ломоту в суставах, он поднялся — резко, рывком. Не ожидавшая этого Лейн почти не сопротивлялась. Как и две недели назад, сильные пальцы странника стиснули ее шею, другой рукой он перехватил тонкое запястье; после недолгой борьбы кусочек острой стали оказался у него на ладони.

Чтобы удержать вырывающуюся женщину, он придавил ей коленом живот, нисколько не заботясь об ощущениях Лейн и проклиная только вновь поднимавшееся желание; оно заставляло рабочих греметь молотками еще ожесточеннее, застилало взор багровой пеленой. Пальцы левой руки сжали подбородок женщины, правая приблизила иглу к ее шее — точно туда, где она должна была бы проткнуть его собственную кожу. Лейн в ужасе выгнулась дугой.

— Не нравится? — сквозь зубы выдавил Блейд. — Что это? Ну, говори!

— Лекарство… снотворное…

— Не лги, если хочешь остаться живой!

Игла придвинулась ближе.

— Это… яд… сильнодействующий яд… — еле выговорила она.

Лейн, похоже, отказалась от сопротивления, и странник слегка ослабил хватку, чтобы дать ей вздохнуть.

— Меня… меня заставили…

— Кто?

— Меня заставили, — повторила она.

— Кто? Кто, я спрашиваю?

И в этот момент Блейд почувствовал шаги — именно почувствовал, а не услышал. Еще не до конца понимая, в чем дело, он скатился с женского тела, нырнув за диван. Портьеры, скрывающие дверь, раздвинулись, Лейн приподнялась на локтях, и тут он услышал знакомый свист.

Когда тот прекратился, Блейд выглянул из своего укрытия.

Все было кончено. Лейн медленно оседала на кровать; вместо живота и груди у нее было кровавое месиво. Кровь заливала все вокруг, но была почти незаметна — красная на красном…

— Кто велел меня убить? — он приблизил ухо к ее губам.

Женщина застонала.

— Нет… не могу… нет…

— Кто велел меня убить? — медленно и раздельно повторил Блейд.

Бледные губы Эрлин Лейн шевельнулись:

— Я так больше не могу… Власть… Эгван… Не могу…

Заря погасла.

День кончился.

Стараясь не испачкаться в крови, Блейд сорвал с карниза тяжелую гардину и укрыл ею нагое тело женщины. Он не удержался и провел рукой по ее щеке: жизнь вместе с кровью покинула плоть, сделав кожу восковой и нечеловечески бледной; Лейн ухе начала холодеть. Рядом с ее растрепавшимися короткими волосами странник нашел и иглу — маленький кусочек стали с тяжелой головкой на конце. Подумав немного, он решил забрать ее с собой. Пригодится.

Потом он кое-как добрался до ванной и, смывая кровь, начал прикидывать, чью же дорогу перебежал на сей раз.

Эрлин Лейн не скрывала, что работает на ведомство Джеббела; кроме того, этот факт самое подтвердил журналист, Гаген Торн. Плохо, что она так и не смогла ответить, кто же распорядился разделаться с гостем из иного мира… кому он помешал. Но Лейн, собираясь лишить его жизни, пусть и нечаянно, но спасла его, защитив своим телом от смертоносного оружия. Странник почти не сомневался, что неведомый убийца приходил именно по его душу, и только полутьма в комнате заставила его выстрелить по первому попавшемуся телу. Удивительно, что он даже не подошел проверить результаты своей работы! Да, прав Дайн Джеббел: профессиональное искусство тайных агентов Эрде оставляет желать лучшего…

Еще Блейд думал о том, что если бы ему удалось захватить убийцу, появился бы дальнейший след, но… Но что предаваться пустым сожалениям? Он не мог преследовать таинственного преступника — не только без оружия, но и без одежды. Риск был слишком велик.

Постепенно вода смыла с его кожи кровь, потом пот; наконец, ушло и напряжение. Вытеревшись найденным халатом Лейн, он вернулся в комнату, где разыгралась кровавая драма, и осмотрел свою одежду.

Она, вроде, была не испачкана. Стараясь оставить ее чистой, Блейд осторожно вышел в коридор и там натянул рубаху, брюки и башмаки. Оглядев пол, он не обнаружил следов; хотя покушение оказалось неудачным, о собственной безопасности убийца побеспокоился.

Вероятно, решил Блейд, все произошедшее — дело рук Джеббела либо агентов с Юго-Запада. Удобный повод исчезнуть, скрыться и от одного, и от других! Сейчас он гораздо лучше ориентировался в местных условиях, чем две недели назад, так что побег не грозил скорым провалом. Кроме того, он полагал, что, возвратившись в Столицу, просто подпишет себе смертный приговор без отсрочки исполнения.

Обдумав несколько вариантов, странник спустился в гараж, оставил там свой персональный коммуникатор, потом выпустил из бака машины побольше горючего, намочил в нем тряпку, отошел подальше и поджег. В дальнейших результатах он мог не сомневаться — поскольку, в отличие от местных агентов, был настоящим профессионалом.

Затем Ричард Блейд покинул усадьбу своей мертвой возлюбленной и, под затянутым осенними тучами небом Эрде, отправился в путь. Ветер бил ему в лицо, за спиной разгоралось зарево пожара, грунтовая дорога тянулась на север, петляя среди невысоких холмов.

По дороге, впрочем, он шел недолго — до первой тропинки, змеившейся не то в сторону моря, не то неведомо куда. Именно такая неопределенность и нужна была сейчас Блейду, чтобы собраться с мыслями. Как будто специально, ветер тоже изменил направление, по-прежнему охлаждая разгоряченное лицо путника. Сейчас он нес с собой запахи моря, столь родные и привычные по Дорсету; терпкий, пропитанный йодом аромат гниющих водорослей и горьковатый — мокрых известняковых скал.

На тропу стал медленно опускаться туман. А может, что облака, приблизившись к самой земле, решили укрыть ее своим саваном?.. Неожиданно стало значительно теплее. Блейд брел как будто в сером молоке, озаряемом неясными огнями вдали и пожаром, что бушевал на вилле — в прибежище любви, едва не обернувшемся смертельной ловушкой.

Когда тропку под ногами совсем не стало видно, странник опустился на землю и, прикрывшись плащом, заснул.

Пронзительный крик, гоготание и клекот заставили его пробудиться еще до рассвета. А может, этому поспособствовали сырость и холод — или кошмары, которым днем в памяти не остается места. Какая, впрочем, разница?

Поеживаясь, Блейд открыл глаза: вокруг по-прежнему плавал грязно-серый туман. Изредка из него выныривали, пронзительно призывая кого-то, большие черно-белые птицы, похожие на земных чаек. И снова, прилетев ниоткуда, исчезали в никуда…

Вдруг в памяти всплыли строки — стихи, которые он написал давно, еще в студенческие времена. Сейчас он не помнил, кому они посвящались. Возможно, то была Мод?..

Странник поднялся на ноги.

— Пока не пройду пути… — вслух повторил он.

Потом немного попрыгал на месте, чтобы согреться и разогнать кровь в затекших мышцах. Ветер гнал на него теплые волны тумана. Время от времени мгла почти рассеивалась, и тогда можно было различить покрытые то ли лесом, то ли кустарником холмы; иногда вновь становилась густой — такой, что, казалось, ею можно наполнять бочки и продавать по двадцать шиллингов за галлон.

Тропа постепенно спускалась все ниже и ниже, и Блейд понял, что двигается к морю. Память услужливо (сейчас она работала как часы) выдала карту. Получалось, что за ночь он прошел где-то около пятнадцати миль.

Еще несколько поворотов, и Блейд действительно уловил мерный рокот — вечный гекзаметр морской стихии. А еще два десятка шагов привели его к крутому обрыву. Если бы не рассеявшийся на пару минут туман, карьера его тут бы и закончилась, но Бог и судьба были милостивы к Ричарду Блейду, полагая, что срок его еще не пришел.

Не доходя нескольких шагов до края он остановился, потом поискал вокруг глазами подходящее сиденье.

Обнаруженная им глыба оказалась куском известняка, над которым ветер, вода и солнце поработали достаточно, чтобы сделать его более или менее гладким. Умостившись на этом валуне, Блейд невольно повторил позу знаменитой статуи Родена.

И вновь вернулся к своим невеселым мыслям.

— Пока не пройду пути… — повторил он в который уже раз.

Мысли, которые раньше не часто тревожили его, снова закружились в голове.

Иногда он задумывался о том, чего же достиг за свою жизнь, которой немного оставалось до полувека. На своем пути он встречал удивительное, великое и страшное; он посетил две дюжины миров, и что же? В чем-то большинство из них было удручающе похожи один на другой… Власть принадлежала сильным, поэтому он старался оказаться в их числе. Слабые же подчинялись; иногда он помогал им, стараясь, чтобы они стали сильнее, но все рано или поздно возвращалось на круги своя. Мир в целом это ничуть не изменяло.

Он искал забвения в любви. Настоящей любви! Он пытался увидеть в женщине не партнера на ночь, а существо, достойное его уважения. И что из этого получилось? Те, кто были дороги ему, исчезли, остались в мирах иных, за гранью реальности; тогда как на Земле… Там слишком многое забаррикадировало дорогу к простому человеческому счастью, и обойти завалы не представлялось возможным.

Нет, с земными женщинами ему не везло; даже за приемной дочерью, за малышкой Астой, пришлось отправиться в Киртан! Впрочем, и в мирах иных не все проходило гладко — взять хотя бы Эрлин Лейн…

Он так до конца и не мог понять ее. Она продавала его Джеббелу, была готова убить его, но не сумела хладнокровно этого сделать, пока он валялся без сознания, одурманенный каким-то зельем. Еще меньше он разбирался в своих чувствах к ней. Их связь началась по расчету, и вначале ее фундаментом была одна физиология; но не обрели ли они нечто большее? Не стал бы он иначе срываться с места по ее зову…

Снова в памяти зазвучали строки, мерные, чеканные… Джеймс Стивенс…

Разведка… Работа, где результат превыше всего, где цель оправдывает средства! Не убила ли она в нем человека, превратив в машину, в живой компьютер, пострашнее, чем электронный монстр старика Лейтона? Теперь он не мог ни любить, ни ненавидеть, не просчитав предварительно, как это скажется на его работе. Чаще всего, отрицательно, ибо в разведке не место страстям…

Он потерял многое, и не приобрел ничего, кроме Асты и крохотной частицы мудрости. И мудрость эта говорила ему, что все изменяется либо остается на месте, но действует по одним и тем же законам.

Ха! Странник угрюмо усмехнулся. Можно подумать, он не знал этого раньше!

Так, исподволь, он перешел к мыслям об отставке. Вероятно, доктор Хэмпсфорд поможет с этим делом… Или всетаки согласиться на предложение Дж.? Возглавить отдел и посылать других идиотов в преисподние Измерения Икс? Впрочем, что об этом думать сейчас, сначала надо вернуться! А пропуском на Землю станет уничтоженный на Эрде транслятор массы.

Блейд распрямил затекшую спину и подошел к самому краю обрыва, так что камешки, осыпавшиеся у него из-под ног, полетели вниз, прямо в бушующие волны прибоя.

Повернувшись к морю спиной, он медленно побрел куда-то, не глядя по сторонам и не пытаясь разыскать тропу.

Глава 9

Путь странника лежал к холмам. За его спиной тихо рокотал океан, волны танцевали с ветром нескончаемый вальс, крохотные валы набегали на берег; впереди высились поросшие кустарником склоны невысоких увалов. Где-то за ними лежала Столица и прочие города и веси Центральной Директории, но тут, на морском побережье, царило полное безлюдье и безмолвие.

Тропы, по которой он добрался сюда, Блейд не нашел, зато обнаружил проселочную дорогу. Судя по его воспоминаниям о карте этого района, этот тракт ответвлялся от столичного шоссе милях в восьми от коттеджа Лейн и шел причудливыми изгибами вдоль побережья. Странник еще не до конца представлял, что будет делать дальше и как выполнит задание; впрочем, уверенность в собственной счастливой звезде не покидала его, как не оставляла и раньше. Задача выжить и справиться с возложенной на него миссией была нелегка, чертовски нелегка, но выполнима. Вновь придется начинать почти с нуля… И чтобы хоть как-то облегчить работу, требовалось на все сто процентов использовать то немногие, чем он сейчас располагал.

Шагая по дороге, Блейд подвел свой нехитрый баланс: у него была необходимая информация и немного денег на первое время — пластиковых прямоугольничков, покрытых непонятным рисунком из перекрывающихся разноцветных кругов и спиралей. Их, при экономном расходовании, должно было хватить недели на две. В Столице, в его квартире, оставалось еще несколько чеков на предъявителя, выданных Джеббелом, но теперь, когда отношение к инопланетному гостю со стороны Департамента Государственных Перевозок внезапно, необъяснимо и круто переменилось, их обналичивание стало отдельной проблемой, опасной, но весьма важной. Но еще важнее, чем деньги, были записи — те самые записи, которые делал Блейд во время своей недолгой работы на местное правительство. Именно задача вернуть их и становилась теперь первоочередной.

Туман, клочьями наплывавший с моря и окутывавший побережье, с восходом солнца постепенно исчез, растворился, рассеялся, открывая великолепную панораму. Серо-синие волны, над которыми висел диск цвета раскаленного железа, неспешно играли друг с другом в пятнашки, где-то вдали, почти у самого горизонта, извергая клубы черного дыма, двигалось какое-то судно. И тишина… Не ватная тишина заброшенного склепа, а живая, настоящая тишина морского берега, когда валы с тихим шорохом накатываются но гладкую гальку, изредка покрикивают черно-белые, похожие на чаек, птицы, шуршит под ногами песок, в оставленных позади следах медленно, будто нехотя, собираются лужицы прозрачной осенней влаги…

Начался асфальт, что весьма порадовало Блейда — так больше было шансов сбить со следа возможную погоню. Он уже жалел о том, что устроил вчера пожар в доме Лейн — это могло вызвать подозрение. Но другого способа, который надежно скрыл бы его исчезновение, в голову не приходило. Огонь, как ненасытный тиранозавр, пожирает все…

Внезапно он понял, что начинает чувствовать усталость — сон на камнях был плохим отдыхом. Самое большее, что он мог пожелать сейчас, была попутка.

Когда она появилась, странник прошел уже без малого миль двенадцать. Машина вынырнула из-за очередного поворота дороги. Она походила на спортивный «шевроле» конца пятидесятых — хромированные «надбровные дуги» поверх фар, усаженные разноцветными сигнальными фонариками, острые «стабилизаторы» на корме… Блейд не имел представления, как полагается голосовать на дорогах Эрде, поэтому просто замер, выставив вперед руку с поднятым большим пальцем. Земной жест сработал. Машина пошла медленнее, потом совсем остановилась шагах в тридцати от странника. Он видел, как водитель, потянувшись, открыл изнутри дверцу и стал делать призывные жесты. Блейд подбежал к автомобилю.

Дверца распахнулась.

— Куда? — коротко бросил странник. Сам он был знаком с местной географией явно недостаточно, чтобы ответить на аналогичный вопрос.

— Тордейг, — так же коротко ответил водитель.

— Отлично, нам по дороге, — эти слова Блейд произносил, уже устраиваясь поудобнее рядом с водителем.

…Автомобиль накручивал милю за милей, а он тихо подремывал в кресле, изредка поглядывая сквозь полуприкрытые веки на пустынное шоссе. После нескольких замечаний, ответов на которые не последовало, водитель перестал донимать своего попутчика, который, наконец, получил возможность отдохнуть в тепле и относительном комфорте.

Мысли неспешно вертелись вокруг одного — как же похожа Эрде на родную Землю… Впрочем, на нее походили и все остальные, оставшиеся в прошлом миры — Катраз и Талзана, Зир и Альба, Кархайм и Таллах… Но здесь, кроме сходной природы, была и сходная техника… Левостороннее, как в странах «Юнион Джека», движение, автомобили почти идентичной конструкции — только несколько второстепенных различий в моторе и педали расставлены в непривычно-обратном порядке… Пожалуй, даже Азалта, весьма высокоразвитый мир, в котором он пробыл так недолго, больше отличалась от Земли.

Странник, неловко пошевелившись, очнулся от дум. Заметив это, водитель — видно, малый разговорчивый — вновь развязал язык.

— Зер Талер, коммивояжер, — представился он.

— Ричард Блейд, Департамент Государственных Перевозок.

Водитель, готовый задать следующий вопрос, прикусил язык; вероятно, упоминание Департамента обладало магической силой — как и рассчитывал Блейд.

Впрочем, выдержать молчание Талер мог недолго.

— Как же вы направлялись в Тордейг пешком-то?

— Машина по дороге сломалась, что ж мне около нее торчать? У меня вечером в Тордейге важное дело. — Блейд очень надеялся, что это место — не самая последняя дыра на острове.

— Странно, я вашей машины не заметил…

— А туман вы заметили?

Коммивояжер осекся, но опять ненадолго.

— Чего же вы верхом не пошли? Тут, внизу, машин почти не встретить. Особенно в туман…

Страннику оставалось только пожать плечами — в надежде, что настырный водитель отстанет. Впрочем, стоило получить, раз уж была возможность, кое-какую информацию.

— Талер, где в Тордейге можно остановиться?

— А вы не хотите обратиться в Департамент?

Всем своим видом Блейд показал, что он и думать об этом не желает.

— А, понимаю, — глаза Талера лукаво сощурились; Блейд дорого бы дал, чтобы узнать, что же именно тот подразумевает. — Тогда лучше, чем «Дом моря», вам не найти. Он не в самом центре, но место тихое и приятное. Мы будем проезжать мимо, и, если хотите, я вас там высажу.

— Хорошо, — Блейд кивнул.

— Останетесь довольны, — заверил его Талер.

Маленькие, уютные, похожие на игрушки домики замелькали по сторонам, когда, по расчетам Блейда, они проехали миль семьдесят. Таким образом, от Столицы его отделяла почти сотня миль — вполне приличное расстояние.

«Дом моря», куда подвез его коммивояжер, оказался небольшим уютным пансионом. За месяц вперед странник выложил половину имевшейся у него суммы — жизнь здесь была гораздо дешевле, чем в крупных городах.

Хозяином оказался невысокий старичок, похожий на гнома из тех книжек, что попадались Блейду в детстве. Пересчитав деньги, он спокойно удалился к себе на веранду и, опустившись в кресло, стал меланхолично созерцать покрытую барашками пены поверхность моря. Похоже, донимать постояльца лишними вопросами он не собирался.

Мысленно поблагодарив своего попутчика за хороший совет, Блейд отправился в свою комнату. Она была столь же чистой и опрятной, как и сами игрушечные домики вокруг. Низкое кресло, такой же диван и столик составляли ее нехитрое убранство. В углу полированным кубом громоздился радиоприемник — большое достижение для этих мест.

В дверь постучали.

На пороге появилась старушка — столь же миниатюрная, как хозяин, и совершенно седая.

— Вы будете кушать у себя или в столовой?

Видя, что квартирант медлит с ответом, она поспешила развеять его опасения:

— Это входит в стоимость жилья.

— Мне все равно, где есть…

— Тогда через два часа приходите в столовую. У нас слишком мало народу, чтобы готовить каждому гостю в отдельности; если опоздаете, вам может не хватить. Подумайте о своих деньгах…

Странник никак не мог понять, нравится ему старушка или нет. Она была гораздо разговорчивее своего супруга или компаньона, но вопросы задавала только по делу.

— А как вас зовут?.. Я запамятовала…

— Рихард Клинг, — свое имя странник решил на этот раз изменить на немецкий манер. Кроме того, он помнил, что подобные имена были распространены где-то на северо-западе. И не ошибся, потому что старушка немедленно спросила:

— С севера?

— Оттуда.

Блейд кивнул, не пускаясь в дальнейшие уточнения, рассказывать легенду об острове Альбион на планете, где можно купить географическую карту, было бы несколько непредусмотрительно.

— Так не забудьте — обед через два часа.

Старушка вышла, и странник наконец смог растянуться на кровати. Глаза, его закрылись.

Долголетняя привычка позволила ему проснуться именно тогда, когда он хотел — прямо к обеду.

Явившись к столу, он обнаружил пустой стул, рядом с которым лежала карточка с его именем. Как только он сел, откуда ни возьмись возникла давешняя старушка и стала накладывать ему в тарелку нечто среднее между супом и кашей. Выглядело это не очень аппетитно, но Блейду, не евшему почти сутки, выбирать не приходилось. Его познакомили с тремя остальными постояльцами: молодой парой, справлявшей медовый месяц, и каким-то художником. Разговор за обедом завязать не удалось, да Блейд и не хотел этого; когда он представился чиновником Департамента Государственных Перевозок, все вопросы как-то сами собой отпали.

Почувствовав после обеда прилив сил, странник решил пройтись. Впервые он был предоставлен самому себе и мог спокойно изучить обстановку, в которой ему предстояло работать.

Неторопливая прогулка помогала собрать разбежавшиеся мысли, распутать кое-какие узелки. Прошло около двух месяцев, но почти ничего не было сделано, и Блейд, размышляя на эту тему, все больше мрачнел. Однако не только упущенное зря время угнетало его; он понимал, что сбываются мрачные предостережения лорда Лейтона. Его чудесная способность, позволявшая проникать в иные миры, слабела, на сей раз он отделался временной амнезией, но в следующий…

Следующего не будет, сказал он себе. Дж. прав, пора кончать.

Тордейг понравился страннику гораздо больше грандиозного однообразия Столицы. Облик домиков, на первый взгляд похожих друг на друга, нес в то же время что-то индивидуальное, характерное, контрастирующее с безликими кварталами больших городов. Всюду что-нибудь да росло; и хотя осень уже покрыла листву позолотой, глаз радовался, останавливаясь на деревьях и кустах, так похожих на земные.

Ему хватило полутора часов, чтобы ознакомиться с Тордейгом — если не досконально, то достаточно хорошо для первого случая. В центре Блейд купил карманный атлас Эрде и расписание автобусов в Столицу, а придя домой, предупредил хозяйку, что завтра с утра уйдет по делам и есть не будет.

Итак, на следующий день сотрудник Департамента Государственных Перевозок Рихард Клинг отправился по делам службы, а земной разведчик Ричард Блейд поспешил на вокзал. Одним из первых он купил билет и занял место в автобусе. Ждать ему пришлось недолго: не набрав и половины пассажиров, тяжелая машина отправилась в путь. Ехали верхним шоссе — там, где вчерашний попутчик советовал искать машины. Около поворота к дому Эрлин Лейн странник невольно скосил глаза: вдали над пепелищем еще поднимались в воздух струйки серого дыма.

Наконец они доехали, и Блейд был неприятно удивлен тем, что не может ориентироваться в Столице. За время знакомства с Джеббелом он успел узнать едва ли десятую часть огромного города, теперь же ему предстояло наверстывать упущенное, решая попутно и другие, более важные проблемы.

Кое-как он сумел добраться до многоэтажного дома, куда его вселили после выписки из медицинского центра. Тщательный осмотр показал, что наблюдение за подъездом не ведется — по крайней мере, открыто. Тайное же… Что ж, приходится рискнуть! Блейд решительно направился к дому.

Дверь, еще одна дверь, лифт поднимает его наверх, и пути к отступлению отрезаны… Снова дверь, в которую он так часто входил…

Прислушаться… Повернуть ключ… Еще один раз…

Он распахнул дверь носком ботинка, присел, готовый и к атаке, и к бегству. Никого…

На цыпочках странник прошел в комнату. Кажется, за время его отсутствия ничего не изменилось… На своих местах, как он и оставил, находились кресла, на столе были разбросаны бумаги с записями. Разбираться в этой груде было некогда, и Блейд просто сгреб листы в один из своих обширных карманов.

За ними последовали деньги и чеки Департамента; еще он прихватил с собой несколько книг — в основном тех, что принесла ему когда-то Лейн.

На то, чтобы обчистить свое прежнее жилье, потребовалось лишь несколько минут. Не больше ушло и на инсценировку ограбления: он опрокинул кресла, выбросил из шкафа на пол одежду, потом запер дверь и высадил ее с разбега плечом. Наконец, спасаясь от любопытства соседей, странник как можно быстрее выскочил из дома.

Все прошло успешно, и он пробыл в Столице до вечера. Прежде всего Блейд внимательно разобрался с прихваченными бумагами — большая часть была теперь бесполезна, но кое-что следовало сохранить. Кроме того, он превратил в наличные чеки Департамента. Хотя это и было не очень выгодно, но человек, расплачивающийся чеками, неизбежно привлечет к себе внимание, а как раз этого Блейду хотелось меньше всего. Он отдавал себе отчет, что вряд ли Джеббел поверит в его смерть на вилле или в инсценированное ограбление, и не хотел раньше времени становиться дичью.

Оставалось еще одно дело, с которым странник намеревался разобраться — проверка номера Торна, который некогда высветил коммуникатор на вилле Лейн. Вероятно, его знакомец был не только журналистом; представители этой профессии не таскали с собой оружия — во всяком случае, на Эрде. Если Торн, кроме писания статеек, занимается еще чем-нибудь любопытным, то самое время обратиться к его помощи.

Блейд, впрочем, почти не сомневался, что полученный от Лейн канал связи уже не действует. Несомненно, пожар на вилле был замечен и отмечен не только Джеббелом, а если так, то элементарные соображения конспирации требовали смены декораций. Однако он позвонил — и позвонил не один раз, пока не удостоверился, что номер не отвечает. Гаген Торн, как и следовало предполагать, был человеком осторожным.

Вечером, убедившись, что слежка отсутствует, странник сел на тордейгский автобус, а когда стемнело, гостеприимная старушка уже кормила его ужином.

Несколько дней, проведенных в покое и относительном комфорте, восстановили душевное равновесие Ричарда Блейда, вернув былую уверенность в своих силах. К концу недели он уже был полон энергии и решимости действовать. Сейчас, когда союз с центральным правительством рухнул — как и надежды на помощь Торна — сложность его задачи несравненно возросла. Он полагал, что теперь придется использовать людей Юго-Западной Директории — первооткрывателей и стражей транслятора массы.

Пришлось потратить еще несколько дней, прощупывая возможные подходы на этом пути. Решение пришло как-то раз вечером, совершенно неожиданно. После ужина — как всегда, в небольшой молчаливой компании, — он вернулся к себе; решил послушать приемник. Под медленную тихую музыку Блейд прокручивал в голове один из многих разговоров с Джеббелом, когда «союзники» с большим усердием пытались выманить друг у друга крохи информации. Сейчас он вспомнил одну брошенную невзначай фразу, на которую раньше не обратил внимания. Чиновник Департамента Государственных Перевозок обмолвился о каких-то террористах, которые будто бы финансируются югозападниками. Возможно, они помогли бы выйти на след тех таинственных спецслужб, которые охраняли зловещий транслятор.

Оставалось придумать, где и как найти этих бандитов, повстанцев, революционеров…

Утром, не откладывая дело в долгий ящик, Блейд отправился искать магазин, торгующий радиоаппаратурой. Вернулся он только к обеду, нагруженный двумя тяжеленными приемниками. Хозяева заметили это, удивились, но ничего не сказали. Весь остаток дня странник потратил на изучение местных шедевров радиоэлектронной промышленности; к вечеру он мог уже сказать, к какому узлу или блоку относится та или иная деталь. Кто бы подумал, что уроки радиодела в разведшколе «Секьюрити Сервис» могут пригодиться в такой странной ситуации!

На следующий день у него появились еще два аппарата. Чтобы не вызывать подозрений, он купил их в другом магазине.

Когда он закончил разбирать один из них, в дверь раздался нерешительный стук.

Блейд чертыхнулся и пошел открывать. На пороге стоял лысый хозяин.

— Извините, господин Рихард, но мы случайно узнали, что вы занимаетесь радио. Не могли бы вы посмотреть приемник в столовой — два года назад он совсем перестал работать…

Первой мыслью странника было отказаться, сославшись на нехватку времени, но ему не хотелось огорчать столь покладистых хозяев «Дома моря» — и, кроме того, это был бы дополнительный урок местной радиотехники.

Самого непродолжительного осмотра было достаточно, чтобы понять, что агрегат работать не способен, ибо он был ненамного моложе своего владельца. Но в голове Блейда уже созрела новая мысль. С помощью хозяина он перетащил приемник в свою комнату, участь его была предрешена: он превратился в бесформенную кучу радиодеталей. Старик с жалостью смотрел, как ловкие руки постояльца делают из чуда техники сорокалетней давности никому ненужный хлам. Страннику удалось спровадить его, только заверив, что через три дня приемник заработает как новенький.

Заработал он на самом деле уже вечером, когда Блейд установил в огромном, словно комод, корпусе блоки одного из только что купленных аппаратов. Детали остальных пошли на то, чтобы как можно больше расширить возможности первого. Зато теперь он мог работать на тех волнах, которые ни одному рядовому обитателю Эрде даже не снились.

Не утерпев, Блейд просидел несколько часов, прощупывая эфир в поисках нужной ему частоты. Только в середине ночи он вспомнил, что местные полицейские тоже люди и им иногда хочется спать.

А к следующему вечеру он уже знал три волны, на которых тордейгская служба безопасности поддерживала связь со своими людьми. Собрать переносной приемник, работающий именно в этом диапазоне, не составляло теперь особого труда, и старый гроб появился в столовой на день раньше обещанного срока.

Радости хозяев не было предела; они были готовы пойти даже на снижение платы, и, безусловно, очень огорчились, когда Рихард Клинг сказал, что завтра уезжает. Несколько утешило их, впрочем, известие, что он не будет требовать возвращения задатка.

Утром странник вместе со своим новым приемником катил на автобусе в Борнборо, ближайший крупный город — после Столицы, разумеется.

Конечно, он мог себе позволить взять напрокат машину, деньги у него были. Проблема состояла в другом — он не имел надежных документов. Удивительно, что за столь большой срок — десять дней с момента покушения на него — никто ни разу не потребовал каких-нибудь бумаг, даже удостоверения личности. Так что путешествие на автобусе было гораздо безопаснее и надежнее, чем на машине, хотя, возможно, и медленнее.

Прошла еще неделя, когда он, наконец, вышел на след террористов. Безусловно, на обнаруженных им частотах не передавалось никакой секретной информации, да в этом случае приемник бы и не помог; но еще во время обучения преподаватели отмечали талант Блейда делать правильные выводы, основываясь на весьма незначительных фактах.

Удалившись на полтысячи миль от Столицы, он быстро понял, что идиллией тихой осени на Эрде не пахло. Здесь, в южной провинции, куда редко добирались правительственные чиновники, шла настоящая война, в которой люди убивали людей.

Место это называлось полуостров Ксантек.

По прослушиваемым радиоканалам Блейд узнал, что счет полицейским силам идет не на десятки или сотни людей, не на роты и батальоны, а на полки и дивизии. И тут требовалось сохранять особую осторожность, ибо боевой опыт местных вояк нельзя было сбрасывать со счета. Какой наивностью являлось предположение, что здесь не умеют вести войну!

Первый этап плана был выполнен.

Тихая маленькая гостиница как нельзя лучше подошла ему. Представляться чиновником Департамента было теперь небезопасно, так что Рихард Клинг стал коммивояжером — агентом по продаже радиоаппаратуры. Его, вместе с неизменным багажом — переносным приемником — видели то в одном конце города, то в другом. Гораздо больше бы удивились наблюдатели, заметив, как он настраивает свой аппарат на полянах в ближайшем лесу.

Потребовалось всего несколько дней, чтобы получить все нужные сведения. Теперь предстоял самый опасный этап работы, для которого было бы не лишним обзавестись оружием. Официально иметь при себе нечто огнестрельное на Эрде разрешалось только полиции; даже Джеббел, фактический руководитель секретной службы Департамента, оружия не носил. С другой стороны, если в округе разгуливает столько солдат, то какое-то количество «стволов» должно неизбежно исчезнуть, затеряться — либо случайно, либо в результате неких коммерческих операций. Однако лимит времени и отсутствие информации не позволяли страннику воспользоваться этим сравнительно чистым источником. Приходилось идти на риск.

В одном из местных магазинчиков Блейд купил черный спортивный костюм, мягкие туфли, пару перчаток и носки. Проделав в одном из них дырки для глаз, он получил отличный капюшон. Костюм практически не стеснял движений, а пришедшиеся впору туфли оказались настолько удобными, что ему удалось незаметно проскользнуть мимо обычно очень чуткого портье.

Ближайшая воинская часть дислоцировалась в маленьком поселке за тем самым леском, где радиолюбитель Клинг так часто прогуливался со своим приемником. Дорога туда заняла около часа — как раз успело стемнеть, начал накрапывать холодный осенний дождик. Погода была как нельзя кстати для задуманной Блейдом диверсии.

Когда до расположения части оставалось метров двести, он остановился. Оставалось только сожалеть, что у него нет с собой бинокля, но все старания раздобыть его в Раде — так назывался городок — были безуспешными.

А невооруженным глазом удалось различить немногое. Под ярким холодным светом ртутных ламп стояли вертолеты. Здесь их было четыре, чуть подальше — еще столько же; своими угловатыми рублеными формами они напоминали изделия фирмы Сикорского. Блейд отметил, что очень похожие машины встречались ему и на Азалте — вероятно, такой тип летательных аппаратов являлся весьма универсальным.

За летным полем громоздились приземистые каменные здания — не было сомнений, что это казармы. Еще дальше, у одного из таких строений, торчала высокая мачта — вероятнее всего, флагшток. Это несколько удивило странника; раньше он не замечал на Эрде никаких признаков геральдической символики. Внимательно все разглядев, Блейд, стараясь не шуметь, двинулся дальше. Остановился он на этот раз только у дороги, опоясывавшей военный городок. Там-то, в придорожной канаве, он и устроил засаду.

Ждать пришлось очень долго.

Несколько раз мимо него то поодиночке, то группами проходили возвращавшиеся из городка солдаты. Для Блейда эти отпускники были бесполезны — оружия при них не имелось. Только когда ночь повернула на вторую половину, он увидел, как с площадки перед флагштоком отъезжает открытый автомобиль. Похоже, в ней сидел офицер, и он был один,

Машина миновала ворота, охранники козырнули. Блейд бесшумно, как кошка, заскользил вдоль дороги, высматривая подходящее для его затеи дерево. К счастью, такое оказалось неподалеку.

Нижние ветви скрипнули под весом его тела, он замер, распластавшись среди облетающей редкой листвы, прислушиваясь к гулу мотора.

Все кончилось за несколько секунд.

Водитель успел только почувствовать, как сверху на него упало нечто темное и тяжелое, он ухитрился затормозить, но автомобиль чуть не ухнул в кювет. Через мгновение сильные пальцы сжались на горле офицера.

— Не дергайся, не то придушу, — сквозь зубы прошипел Блейд.

Пистолет оказался в «бардачке» и тотчас же перекочевал за пояс нападавшего. Полицейский, понимая, что сопротивление бесполезно, сидел не шевелясь. Блейд заставил его подтянуть колени к подбородку и накрепко примотал за лодыжки к рулю. Руки офицера были связаны за спиной.

Вся операцию заняла меньше минуты, и скоро Блейд был уже далеко, стаскивая детали своего маскарада и едва сдерживая смех — он пытался представить, как бедный полицейский справится с машиной при помощи ног.

Теперь, имея в своем распоряжении пистолет и запасные магазины к нему, странник чувствовал себя в относительной безопасности.

В гостиницу он решил не возвращаться. Вещей у него практически не было, приемник он предварительно утопил в одном из окрестных болот, а запас еды, который при желании можно было растянуть недели на полторы-две, уже был спрятан в надежном месте.

Именно туда Блейд сейчас и направился. Уже светало, когда он с трудом, покрывшись от напряжения потом, отвалил тяжелый многофунтовый валун; под ним, тщательно завернутые в пленку, покоились походная одежда и рюкзак. В мешке было то, без чего ему никак не обойтись: пища, моток прочной веревки, подробная карта, теплое белье, запасные башмаки. Вскоре там же оказались и обоймы к пистолету. Для оружия Блейд сшил кобуру из двух кусков плотной ткани, напоминавшей парусину.

Обозрев свои сокровища, странник повеселел. В Уркхе ему приходилось обходиться каменным топором, дубиной и сумкой, сплетенной из травы… Все-таки цивилизованное общество — не такая плохая штука, решил он и, постучав по деревяшке — на счастье, — взвалил нетяжелый рюкзак на плечи и быстрым шагом двинулся навстречу судьбе.

Жухлая пожелтевшая трава сменялась известняковыми гольцами, речки и ручьи, разливаясь, превращались в болота. Если не приглядываться особо внимательно к растениям, можно было считать, что он странствует где-то в средних широтах Земли, на полигоне в родной Англии или в лесах Висконсина. Достаточно вызвать по рации вертолет — и через два часа тебя встретит знакомым теплом и уютом квартира в Лондоне… Он ухмыльнулся. Дорога домой лежала через подземелья Тауэра и была гораздо длиннее, чем могло показаться.

Он оставлял позади милю за милей; ничего достойного внимания ему не встречалось. Лишь к вечеру Блейд вдруг услышал шум винтов над головой. Предельно низко, почти задевая своими роторами верхушки деревьев, две пары вертолетов шли на север, в своей камуфляжной расцветке они отлично были видны на фоне увядающей листвы и белесоголубого неба. Встретив их на Земле, Блейд предположил бы, что пузатые бочонки, подвешенные под брюхом каждой машины, содержат напалм. Вероятно, так оно и было; эти контейнеры не походили ни на бомбы, ни, тем более, на ракеты.

Машины продвигались неторопливо, широкими зигзагами, явно в поисках кого-то или чего-то, притаившегося под кронами деревьев. Странник понял, что идет в правильном направлении.

Вскоре появились и другие признаки боевых действий. На обочине шоссе, которое Блейд постарался пересечь как можно быстрее, громоздился обгорелый каркас какого-то броневика, в лесу то и дело попадались воронки от взрывов, деревья несли следы опалившего их пламенного жара. Да и само шоссе было все изрыто гусеницами.

Минут через сорок он увидел, как винтокрылые машины возвращаются развернутым строем обратно. Бочонков под их фюзеляжами уже не было, зато вдалеке можно было различить поднимающиеся вертикально вверх в неподвижном воздухе черные дымовые колонны. Казалось, они впитывали в себя кроваво-алые лучи заходящего солнца.

Блейд сделал привал; он надеялся поесть, отдохнуть, а потом пройти еще несколько миль, пока не угасла вечерняя заря. Отсутствие конкретного маршрута сейчас помогало ему — он не мог даже заблудиться. Впрочем, до сих пор он представлял предмет своих поисков довольно смутно.

Странник устроился под разлапистыми ветвями дерева, чемто напоминавшего дуб. Возможно, в нем была такая же спокойная величавость и неброская гордость дерева, знающего, что такое вечность.

Перекусив, Блейд посидел минут пять под этим лесным гигантом, затем поднялся. Лучи заходящего солнца приятно грели лицо, усеянная листвой трава так и звала отдохнуть, но он упрямо зашагал дальше.

Он был внимателен и осторожен. Он уже не опасался погони, со дня покушения на его жизнь прошло достаточно много времени, и его следы успели остыть и покрыться пеплом прожитых дней. Но там, где стреляют, всегда можно попасть под случайную пулю.

Через несколько миль показалась и цель атаки вертолетов. Еще пару часов назад тут стояла небольшая деревушка, каких странник немало повидал на своем пути сюда из Столицы. И много похожих селений встречал он и в своей родной реальности, таких же тихих, ухоженных, мирных, окруженных кольцом зелени. Теперь на месте поселка зияло пепелище. Еще недавно здесь бушевал огненный ад — вздымались фонтаны огня, вязкий напалм тек, оставляя за собой полосы дымного пламени. Теперь под начавшим темнеть вечерним небом высились обугленные остовы домов, еще хранивших смертоносный жар преисподней. Кое-где были видны одиноко торчавшие древесные стволы, превратившиеся в обугленные головешки, да черные проплешины на земле. У покосившейся стены одного из полусгоревших домов глаз разведчика различил какой-то бесформенный клубок. Подойдя ближе, он понял, что видит обгоревшее человеческое тело; погибший остался там, где его настигла обрушившаяся с воздуха смертельная волна.

Странник шел дальше по единственной улице селения; ноги его по щиколотку проваливались в пепел. Несколько раз он слышал под подошвами хруст, а однажды, наклонившись, увидел белый в изломе осколок обгорелой кости. В конце улицы он заметил невысокую фигурку и не сразу понял, что это человек. От него оставались, пожалуй, только казавшиеся синеватыми на черно-красном фоне белки глаз; обугленная кожа свисала лоскутьями. С бессмысленным воем он брел прямо на Блейда, не замечая его. Странник не мог бы определить сейчас, старик это был или подросток, мужчина или женщина. Жить тому несчастному все равно оставалось недолго, и он поднял пистолет. Когда до жуткого призрака оставалось всего несколько шагов, грянул выстрел. Отдача больно ударила в плечо, кошмарная фигура впереди пошатнулась, взметнув вверх обугленные руки, упала в пепел, дернулась несколько раз и затихла.

Блейд подошел к трупу, встал на колени, засыпал белеющие глазницы горелой землей.

— Господи, если ты пребываешь и в этом мире!.. Упокой душу неразумного раба твоего…

Во имя Отца, Сына и Духа Святого, аминь…

Он поднялся. В воздухе стоял острый запах гари, сквозь дымное марево едва просвечивали звезды, хлопья копоти медленно падали в неподвижном воздухе, словно черный снег, одевавший все в траурный наряд. Местный Майданек… Или Вьетнам… Или…

Странник взглянул на свои руки и одежду — они потемнели, словно он целый день грузил уголь. Поднявшись с колен, Блейд свернул с дороги и пошел в лес.

Давно пора было остановиться на ночь, но он гнал себя вперед и вперед, стараясь уйти как можно дальше от ужаса смерти. Под какой-то разлапистой, похожей на ель деревиной его настигла запоздалая рвота. Несколько минут он мучительно избавлялся от содержимого желудка. Зато дальше идти стало легче.

По дороге попался неширокий, но глубокий и чистый ручеек. Странник принялся с остервенением срывать с себя пропитавшиеся дымом и копотью одежды. Холодная, почти ледяная вода отрезвила и привела его в чувство.

Он долго тер руки и грудь крупным прибрежным песком, пока кожа не покраснела и перестала оставлять на одежде черные гаревые пятна. Только после этого Блейд смог наконец успокоиться, забывшись неверным сном. Всю ночь его мучили кошмары.

Он куда-то бежал по ночному горящему Ковентри, а по пятам его преследовали на бреющем полете «юнкерсы». Вместо бомб под их фюзеляжами были подвешены напалмовые контейнеры, и в кабине каждого бомбардировщика белело лицо Джеббела, оскаленное в сатанинской усмешке. Навстречу ему бежала Аста, за которой лилась река струящегося пламени. Девочка почти успевала добраться до Блейда, но тут пламенный ад разверзался прямо у ее ног, и ее волосы вспыхивали факелом. Он стрелял, пытаясь прекратить ее муки, но все время мимо, и она умирала, добежав почти что к его ногам…

Утром он проснулся от ощущения чужого взгляда. Действительно, раскрыв глаза, странник увидел высокого бородатого мужчину в грязных клетчатых штанах и такой же куртке. Бородач стоял рядом, направив прямо ему в лицо ствол магазинной винтовки; рюкзак Блейда уже висел у пришельца за спиной. Хорошо еще, что тот совсем не походил на полицейского.

— Вставай, парень, повернись, руки за шею…

Блейд выполнил приказ, справившись с желанием ударить незваного гостя в живот. Похоже, он наконец нашел то, что искал, и было бы глупостью так быстро прерывать начинающееся знакомство. Впрочем, террористы могли бы быть и несколько повежливее.

Неизвестный быстро и ловко охлопал Блейда по бокам, но не нашел ничего предосудительного. Пистолет странника был уже за поясом бородача.

— Пошевеливайся… Пошли, — направление было указано стволом винтовки.

— У тебя, между прочим, оружие на предохранителе. — За время работы на Дайна Джеббела Блейд начал понемногу разбираться в местной военной технике.

— И в самом деле! — его пленитель удивился и не замедлил исправить упущение.

— Куда мы идем? — спросил Блейд, но ответом удостоен не был. Бородач лишь махнул рукой в неопределенном направлении и буркнул:

— Туда…

Шли они минут двадцать, пока странник чуть не провалился в хорошо замаскированную яму — вход в землянку. Под бдительным взглядом своего конвоира он спустился вниз, и не успели глаза Блейда привыкнуть к темноте, как он почувствовал сильный толчок в спину, бросивший его на пол, и услышал скрип закрываемого засова.

Гостеприимством, равно как и вежливостью, повстанцы явно не отличались. Впрочем, он был готов к этому, тюрьма, в которой он очутился, была не первой в его жизни.

За ним пришли, когда, по расчетам Блейда, солнце уже перевалило за полдень. Давешний бородач в компании еще одного, заросшего по самые брови, довольно грубо велел пленнику выкатываться на свет Божий.

Пока тот щурился после темноты, ему быстро и умело связали руки за спиной и одели повязку на глаза. Бородач положил свою тяжелую ладонь на плечо странника, направляя его вперед.

Шагали они долго, но Блейд остался при мнении, что его спутники просто петляют по лесу. Вероятно, вернулись они на то же самое место.

Когда повязка упала с его глаз, вокруг была почти полная темнота, разгоняемая лишь слабым пламенем нескольких масляных светильников. Позже на их фоне пленник различил несколько смутных силуэтов.

Кто-то подал голос:

— Кого ты на этот раз притащил, Пасечник?

Второй спутник Блейда, который за время перехода не проронил ни звука, ответил неожиданно густым и красивым баритоном:

— Во-первых, притащил его не я, а Пахарь, а во-вторых, пусть этот тип сам рассказывает, что он тут выглядывал.

Блейда толкнули куда-то — как оказалось, на скамью. Он попытался устроиться поудобнее, но сильно мешали связанные руки.

— Ну, что ты здесь делаешь? — Наконец он разглядел, что говорит сидящий у самого края стола мужчина. В отличие от других, да и от самого Блейда тоже, он был гладко выбрит, а во рту у него поблескивали металлические коронки.

— Я агент службы безопасности Юго-Западной Директории, — сообщил странник. В который раз приходилось играть ва-банк.

— Да ну? — удивился бритый. — А что тебе надо от нас?

— Меня послали с секретным заданием, но люди Департамента вышли на мой след. Я прошу…

Его не дослушали, кто-то, сидевший рядом с бритым командиром буркнул:

— По мне хоть Юго-Западная, хоть Северо-Западная — к ножу его! Будь я проклят, если поверю! Может, он — подсадка…

— Не горячись, Бондарь, — раздался голос Пасечника. Он тоже сел на скамью и был теперь неразличим в полутьме.

— Бондарь дело говорит. Вчера Выселки сожгли с леталок, а сегодня этот хлыщ заявился… Тенденция, однако.

Кто-то засмеялся, некоторые его поддержали.

— Ты, Мельник, опять говоришь ученые слова, а не ведаешь, что они значат…

Тут смех стал еще громче.

— Пусть Доктор скажет…

Мельник с готовностью поддакнул:

— Да-да, пусть Доктор!

Бритый хлопнул ладонью по столу:

— А если я действительно скажу? Что тогда? — он сделал паузу, разглядывая лицо пленника. — Я не хочу рисковать, но мы не можем отказываться от новых бойцов. Ведь ты согласен воевать вместе с нами? — вопрос явно предназначался Блейду.

— Согласен.

— Ну и хорошо. Пасечник и Пахарь привели его, гак пускай они завтра его и испытают… Как бы тебя назвать-то?..

— Меня зовут Рихард, Рихард Клинг, — это имя вновь появилось на свет.

— Так дело не пойдет… нас не касается, как кого зовут… Кем ты был в службе Юго-Западной Директории?

— Полевым агентом.

— Я не об этом. Что ты умеешь? Специальность у тебя какая?

Что-то заставило Блейда ответить:

— Радиоинженер…

— Хорошо, — подвел итог Доктор, — будешь Инженером.

Глава 10

Ночь Блейд провел на прелой соломе в той же самой землянке, где утром его оставил Пахарь. В отношении комфорта жилища местных террористов несколько проигрывали его столичной квартире.

Разбудил его Пасечник, причем довольно грубо — ботинком в бок.

Когда они вылезли наверх, стоявший у ямы Пахарь протянул страннику отобранный вчера пистолет. Блейд машинально передернул затвор — тот только слабо щелкнул. Он вопросительно посмотрел на Пахаря. Тот цыкнул сквозь зубы:

— Патроны будут, когда до места дойдем.

— А там чем займемся?

— Полицейскими.

Ответ был лаконичным и вместе с тем исчерпывающим. Блейд кивнул.

Они недолго шли по тропке, пока не остановились около следующей землянки. Не успел Пахарь влезть внутрь, как его уже выпихнули оттуда Мельник и Бондарь. За ними шел еще некто, страннику пока неизвестный. Блейд отлично помнил, что эта парочка вчера отзывалась о нем на совещании у командира отнюдь не самым приятным образом.

Их компаньон, однако, протянул Блейду руку:

— Будем знакомы. Ткач.

— Инженер, — представился странник.

Бондарь же с Мельником его дружно проигнорировали. Новый знакомый показался ему более общительным.

— Есть у нас Доктор, — заявил он, — а теперь и Инженер появился. Можно академию открывать.

— Куда мы направляемся? — спросил его странник.

— Бить полицейских. Третьего дня они Выселки спалили, теперь надо и нам показать, что к чему. Чтобы боялись и не наглели.

— А почему они Выселки сожгли?

Ткач ответил не сразу;

— Говорят, у них на базе кто-то шухеру навел. Офицера, вроде, головой в толчок сунули и автомат украли.

Как может быть искажена информация, Блейд прекрасно знал, поэтому счел за лучшее не распространяться о происхождении своего пистолета.

— А за что вы воюете-то?

— Ну как за что? У меня, к примеру, в Выселках отец и брат жили, а говорят, оттуда никто не спасся. Кто по дороге бежал, всех из пулеметов положили. А ты спрашиваешь, почему воюем… Потому и воюем!

— Да я не об этом! Выселки ведь только недавно сожгли, а раньше вы за что воевали?

— Ну, до этого у меня тестя убили…

— А до тестя?

— Да не помню я уже. Значит, и тогда кого-нибудь они пристукнули…

Тут в разговор вмешался Мельник:

— Дай ему по затылку, Ткач, чтоб не тявкал, и дело с концом!

Но Ткача, видно, разобрало любопытство.

— Вот вы, юго-западники… вы-то за что воюете?

— Ну, как за что… — Блейд замялся. — За свободу, чтобы не было Директории, не было Департамента Перевозок, а была свободная конкуренция…

— Ну, я человек простой, всяких конкуренции не понимаю. Вот тесть там или Выселки — это мне ясно… Эй, Мельник, — вдруг без всякого перехода позвал говоривший, — Инженер новое умное слово придумал…

— Какое? — Тот наклонился поближе к страннику.

— Конкуренция…

— Конкуренция? Хм-м… С курами что-то связано, наверно…

Странник, шагая рядом с Ткачом, не прекращал своих расспросов:

— А откуда оружие берете?

— Ну, что захватим, а больше — так покупаем.

— Откуда деньги?

— Мы не за деньги, мы за травку.

— За какую травку?

— За обыкновенную, — Ткач пожал плечами. — А, ты ж с ЮгоЗапада, там, наверно, холодно… Ну, в общем, травка — она везде травка. Отваришь, попьешь — и лучше всякого хмельного шибает: весь день в отключке. За мешок сушеной пистолет как у тебя дадут. Вернемся когда — заходи, дам попробовать. У нас под Выселками поле было, так все сожгли, надо теперь подальше отсюда новое завести.

Блейд задумчиво потер висок. Видимо, местные террористы ничем не отличались от земных: та же врожденная склонность к бунтарству, нежелание подчиняться какой-либо власти и приверженность вендетте, начального повода которой никто уже не помнил. Война ради войны! И попутно — торговые операции в сфере наркобизнеса.

Голос Ткача зудел над ухом:

— Ты на Мельника с Бондарем не смотри. Приходи и все, у меня своя травка, ихней не надо. Попьем отвару, поговорим… Я до смерти хочу послушать, где как люди живут. А то нигде, кроме Выселок, да Холмов, да Старых Пней и не был…

Впереди раздался голос Пасечника:

— Эй там, в конце, тихо! Подходим. Ткач, Бондарь, Мельник — по левую руку. Со мной Пахарь и Инженер.

Ткач, тяжело хлюпая сапогами по грязи, побежал вперед. Блейд медленно брел к ждущим его Пахарю и Пасечнику.

Вторая тройка уже исчезла в лесу. Разговор с Ткачом дал много пищи для размышлений, но думать об этом сейчас было некогда. Стоит воспользоваться приглашением и прийти вечером «на травку»… Если, конечно, его отпустят, а сам он останется жив.

Пасечник объяснял диспозицию:

— Мы с Пахарем стреляем, как только полицейские поедут. Тебе ничего делать пока не надо. Потом, когда машина остановится, ты с этой стороны, а Мельник — с той, встанете и добьете, если там кто остался. Если ты стукач, то узнаешь, как погано своих убивать… — он мрачно усмехнулся и добавил: — Как вы их кончите, забирайте оружие да барахло и жмите назад, мы вас прикроем.

Пахарь кинул страннику обойму. Тот уже хотел вставить ее, как что-то заставило приглядеться повнимательнее. Он выщелкнул один патрон и вместо ожидаемой свинцовой головки на конце увидел какую-то плоскую желтую блямбу.

— Эй! Какое дерьмо ты мне даешь?

Пахарь, казалось, с удивлением уставился на руки Блейда, потом произнес:

— Ишь, глазастый какой, высмотрел… — Потом обратился к товарищу: — Что, дать настоящую?

— Давай, чего там…

— Ну, вот тебе, коли углядел все-таки.

Вторая обойма оказалась боевой. Блейд вставил ее, передернул затвор и направился вместе со своей тройкой к шоссе.

Дорога была окутана утренним туманом. Где-то на другой стороне, думал странник, устроились Ткач и компания. Деревья и кусты за широкой асфальтовой полосой были едва видны в белесом мареве. То ли в лесу тумана было меньше и он растекался по открытым местам, то ли там просто было не так заметно…

Он не успел обдумать эту сложную метеорологическую проблему, когда откуда-то слева, постепенно нарастая, послышалось урчание автомобильного мотора. Пасечник одними губами произнес:

— Приготовились…

И тут с обеих сторон посыпались сухие, как горох, автоматные очереди.

Мгновением позже неясной тенью из тумана выплыла машина. Пули стучали об ее металлические борта, взрывались осколками стекол, свистели воздухом в шинах. Автомобиль понесло боком к тому месту, где лежал Блейд.

Все уже должно было кончиться, когда Пасечник крикнул:

— Пошел, скорее… чего Мельник ждет…

Блейд сбросил предохранитель, единым движением выпрыгнул на асфальт, сделал несколько шагов.

Он не сразу увидел человека в полицейской машине, который лежал, свернувшись под приборной панелью. Возможно, тот еще был жив: тяжелая масса двигателя должна была защитить его от прямых попаданий. Что-то заставило странника оглянуться; его напарник все еще не появился. А из-за поворота дороги выезжало нечто огромное, казавшееся еще больше из-за размытых в тумане очертаний.

Инстинкт заставил его упасть, слиться с серым покрытием дороги, вжаться в него; через секунду вокруг вспарывали асфальт очереди крупнокалиберных пулеметов. Когда огонь перешел на заросли, Блейд по-пластунски пополз к кювету. Целая вечность прошла, прежде чем он наконец оказался там.

Смертельный свинцовый дождь стриг сучья и ветки, засыпая его мокрой листвой, сорвать которую оказалось не под силу ветру.

Казалось, откуда-то издалека донесся крик Пахаря:

— Отходим!

Спасительная опушка была все ближе и ближе, когда Блейд ощутил рядом с собой что-то мягкое. Под ворохом листьев и веток лежал Пасечник. Он был без сознания; волосы слиплись от крови, лицо — белее полотна. Блейд ухватил его за ворот куртки и потащил за собой. Очереди ревели и грохотали где-то вдалеке.

Он еще смог вытащить тело на поляну, где обе тройки разделились, однако дороги обратно не знал. Пасечник в себя не приходил, но и хуже ему, вроде бы, не становилось. Осторожно ощупав голову раненого, странник понял, что его коллегу задело по касательной.

За деревьями показалась неясная фигура. Блейд прицелился с колена, потом с облегчением вздохнул, узнав Пахаря. Тот шел, скривив губы и как-то странно придерживая левой рукой правую.

— Пасечник… Что?..

— Контузия. Довольно сильная, но кости все целы.

— А с той стороны?

Блейд не сразу понял, о чем идет речь.

— Никого…

— Плохо… значит, еще трое… А сам-то ты как, цел?

— Цел. Нам еще повезло, что полицейские не полезли в чащу.

— Это точно.

Пахарь подошел поближе; рукав его клетчатой куртки от локтя и ниже был весь в крови. Она капала на землю с безжизненно согнутых пальцев.

— Что у тебя?

— Навылет. Кость, вроде, не задета. Поможешь?

На поясе Пахаря болтался нож — им Блейд срезал рукав куртки и рубахи. На них хозяин смотрел с сожалением (как потом выяснилось, он очень гордился своим клетчатым одеянием).

В рюкзаке нашелся бинт. Его странник разделил на две части, примерно равных; одной он туго стянул руку Пахаря и перевязал се, второй обмотал голову так и не пришедшего в себя Пасечника.

— Дотянешь?

— Дотяну.

Блейд взвалил тело себе на плечо и медленно побрел вслед за раненым товарищем.

Известие, что погибли трое, повергло террористов в шок. Трезвость мысли сохранил, похоже, только командир. Он быстро осмотрел рану Пахаря и, видимо, не найдя в ней ничего заслуживающего внимания, отправил его в землянку. Голова Пасечника встревожила врача гораздо больше. Приказав Блейду крепко держать контуженного, усевшись на нем верхом, Доктор облил руки жидкостью, крепко пахнущей спиртом, и принялся ощупывать череп; потом, намочив тем же составом чистую тряпицу, стал промывать рану. Пасечник задергался, но Блейд держал крепко.

Закончив эту варварскую операцию и наново забинтовав раненому голову, командир сказал:

— Вот так мы здесь и живем, Инженер. Так воюем.

Блейд приподнял бровь:

— Зачем?

— Если б не было войны. Директория была бы не нужна. Поэтому и воюют… если не здесь, так в каком-нибудь другом месте.

— Я не о том. К чему вам-то эта война? Тебе, Пахарю, ему? — Блейд кивнул на раненого.

— Тут вот в чем штука-то: если войны не будет, то и мы никому нужны…

— Значит, каждый повинуется своему предназначению?

— Выходит, так…

Командир вытер руки о свои видавшие виды штаны, бросил взгляд на Пасечника.

— Донесешь его до землянки. Инженер?

— Ну, раз сюда дотащил…

— Смотри. А то можно молодых на помощь позвать.

Подняв тяжелое тело, Блейд полез наверх. Как-то само собой получилось, что он попал в землянку к Пахарю и Пасечнику. Их обиталище вполне могло вместить троих и выглядело ничем не хуже остальных нор, отрытых в мягкой лесной почве.

Вечером, когда Пасечник наконец пришел в себя, Блейд сидел рядом. Дав раненому напиться, он осмотрел повязку — кровотечение как будто прекратилось.

Пасечник коснулся его руки, слабо сжал пальцы.

— Ты прости за ту шутку с обоймой… Я точно думал, что ты — оттуда… А я ведь помню, как ты меня тащил. Знаешь, тебе было бы совсем погано… тащишь неведомо кого, а сзади свои крупняком лупят… — он ухмыльнулся. — Так что прости, парень…

«Хороша шутка», — подумал странник, но вслух ничего не сказал.

А на следующее утро произошло новое событие — вернулся Мельник.

Он был цел, ни единой царапины, но грязный по уши.

По его объяснению, когда бронетранспортер начал стрелять, он ударился в бега — пока не засел в каком-то болотце. Там он проторчал до вечера, пока все не улеглось; затем, чтобы не тащиться в темноте, заночевал в лесу, и потому вернулся так поздно. О судьбе Ткача и Бондаря он сказать ничего не мог, потому что их не видел, а возвращался другой дорогой.

Выслушав его, Пахарь сказал страннику:

— Не нравится мне все это. Должно быть, он удрал еще раньше, когда мы только еще стрелять начали. С тобой вместе он к машине не пошел… — помолчав. Пахарь угрюмо буркнул: — Я не то чтобы говорю, что он трус, а так… лаяться на кого, так он первый… А стоит до дела дойти, он почему-то всегда в болоте оказывается…

Но с возвращением Мельника вновь появилась надежда увидеть и остальных. Впрочем, напрасная — к вечеру она угасла.

Утром следующего дня после возвращения Мельника вновь собрался командирский совет. Блейд как раз пытался подравнять бородку пахаревыми ножницами, но Пасечник настоял, чтобы новобранец отправился с ним в землянку Доктора. Как понял странник, состав собрания никем не лимитировался, но те, кому сказать было нечего, у Доктора не появлялись. Однако сейчас, по сравнению с тем советом, когда решалась его судьба, в командирской землянке яблоку было негде упасть.

Все галдели так громко, что Доктору пришлось несколько раз стукнуть кулаком по столу, прежде чем установилась относительная тишина.

Командир начал говорить. Скупые слова тяжелыми гирями падали с его губ, но Блейд смог почерпнуть из них многое. Оказалось, последние несколько месяцев отряд нес непрерывные потери. Численность его уменьшилась почти на треть, и сейчас в рядах местных боевиков было едва ли больше полутора сотен человек. Около тридцати из них страдали от ран — достаточно серьезных, чтобы не принимать участия в боевых операциях.

Командир предлагал затаиться, уйти на запасную базу, переждать зиму и весной вновь вернуться сюда. По слухам, центральная часть полуострова была относительно безопасной.

Люди повозражали, поворчали, но в конце концов согласились. Больше всех кричал Мельник — про месть за павших товарищей — но после недавней истории с отсидкой в болоте его мало кто слушал.

На проверку зимней базы было решено отправиться следующим же утром. Блейда как нельзя более устраивало, что командир решил взять с собой и Инженера; он явно начал выделять новичка из общей массы. Это давало надежду, что от Доктора можно будет получить необходимую информацию.

Своим заместителем на месте командир назначил Пасечника.

Выходили на рассвете, когда огромный розовый глаз солнца только щурился самым своим краешком из-за изрезанной холмами линии горизонта. Впрочем, света хватило ненадолго; едва лишь маленький отряд успел пройти несколько миль, откуда-то вновь потянулся туман. Его огромные белесые языки разливались по низинам, дорогам, руслам ручьев; он глушил шаги, и без того тихие из-за толстого ковра жухлых листьев и мха, заглядывал под ветви лесных исполинов с облетающей листвой, тонкими струйками сочился между стволов. Спустя полчаса можно было увидеть что-нибудь только на расстоянии ста футов, не дальше. Только взобравшись на дерево повыше, удавалось различить будто плавающие в огромном молочном море вершины далеких холмов, торчащие из белесого студня огромными бурозелеными черепами древних великанов, перебитых здесь неисчислимые тысячелетия назад.

Но шесть человек шли все дальше и дальше, узкой тропкой, след в след, чтобы нельзя было определить их численность, с тяжелыми рюкзаками за спиной и болтающимися на ремнях автоматами. Как привык Блейд к этому военному труду во славу Костлявой! Все, как на Земле и в других мирах; цель не менялась, хотя оружие было различным.

Здесь от него не требовали темпа, которого добивались инструктора на полигоне; поход должен был занять несколько дней. Сначала он шел предпоследним. Перед ним угрюмо раскачивалась в такт шагам — раз-два, раз-два — фигура Молчуна: года три назад, во время одной из облав, его тройка попала в засаду, Что с ним сделали полицейские, доподлинно никто не знал, но ему удалось вернуться в лагерь — правда, вместо языка у него во рту торчал только бесформенный обрубок. Теперь лишь при определенном навыке удавалось разобрать те немногие слова, которые Молчун мог из себя выдавить.

За несколько дней, проведенных в лагере, странник несколько раз встречал этого парня на опушке леса, вглядывающимся в одному ему известные дали. Но все попытки новичка сойтись с ним Молчун игнорировал — либо кивал в ответ, либо попросту молчал. Совершенно случайно — от Пасечника — Блейд узнал, что в сожженной деревне, в Выселках, жили жена и сын Молчуна. Что с ними стало, никому не было известно, но мало кто надеялся, что в том огненном аду хоть кто-нибудь уцелел.

Теперь же в пяти футах от лица странника маячила сгорбленная рюкзаком спина, над мешком торчал заросший темными лохмами затылок. В этом человеке чувствовалась недюжинная сила — как мышц, так и духа. Блейду не хотелось, чтобы этот великан оказался когда-нибудь его противником.

То ли местность стала повышаться, то ли — что более вероятно — согретый неяркими осенними лучами туман стал растекаться, словно вода из разбитой посудины. И хотя люди брели все еще по пояс в его холодных влажных волнах, но сквозь полысевшие ветви деревьев стало то тут, то там приветливо проглядывать солнышко. День перевалил за половину и пора было готовиться к обеденному привалу.

Наконец впереди показалась поляна — достаточно просторная, чтобы можно было увидеть вовремя любого приближающегося врага, и относительно сухая.

Доктор замер на опушке, долго стоял, поглядывая в разные стороны, к чему-то принюхивался и прислушивался, потом одним рывком сбросил в траву мешок и произнес только одно слово: «Тут!»

Все с облегчением начали опускаться на землю.

Охотник, шедший до того впереди, принялся разжигать небольшой костер, но дело у него не очень-то ладилось, и Блейд пришел ему на помощь. Охотник с недоверием покосился на новичка, но от компании отказываться не стал: вместе выходило значительно быстрее.

После обеда, в час, отведенный для отдыха, Блейд хотел было переговорить с Доктором, но увидев, что тот дремлет, откинувшись на рюкзак, не стал ему мешать. По собственному опыту странник знал, что в подобных ситуациях люди просыпаются отнюдь не в лучшем настроении, а разговор, как и его последствия, сейчас во многом зависели от командира.

Поэтому приходилось отложить беседу — по крайней мере, до вечера.

Отдых закончился. Посуда была вымыта в ближайшем ручье, собрана и вновь упакована; мешки подняты на плечи, автоматы повешены на грудь — так, чтобы их в любой момент можно было пустить в дело.

Теперь Блейд опередил Молчуна и шедшего третьим Рыбака, пристроившись сразу за спиной Доктора.

Спустя час после отдыха отряд вышел на шоссе, идти стало значительно лете, строй сбился — кое-кто пошел рядом с приятелем, сзади послышался негромкий разговор, смех, шутки. Странник решил воспользоваться моментом.

Отмеряя футы и ярды дороги, он догнал Доктора и пошел рядом с ним.

— Далеко еще?

— Завтра к вечеру выйдем на место.

— Надежное?

— Да. Глухомань…

— В лесу?

— На побережье…

Доктор был неразговорчив — даже здесь, на дороге, идти с тяжелым мешком за плечами было нелегко и желания вести беседу он явно не испытывал.

Блейд, шагая по-прежнему рядом с командиром, принялся решать очередную загадку: если идти до резервной базы всего два дня, то зачем они тащат такую тяжесть. Рюкзак тянул не меньше, чем на сто фунтов, и только о верхней его половине странник мог сказать что-то определенное — там лежали походный котелок и свернутая палатка. Так как ее еще не доставали, то прочий груз оставался покрытым мраком неизвестности.

Сами рюкзаки были собраны Пасечником и Доктором в командирской землянке — той самой, где в первый день решалась судьба Блейда. Потом каждый из группы выволакивал свой мешок на свет Божий и взваливал за спину. Груз был не объемен, но тяжел.

Окончательную разгадку приходилось оставить до ночи, когда большая часть отряда уляжется и не помешает Блейду полюбопытствовать насчет груза.

К вечеру, когда попутное шоссе осталось далеко позади, а под ногами стала хлюпать мерзкая болотная жижа, пошел дождь. Холодный, пронизывающий до мозга костей ветер разбивал пыль мелких водяных капель о лица путников. Доктор, пошарив у себя под рюкзаком, выудил оттуда нечто вроде капюшона. Ничего подобного у Блейда не было; впрочем, он и не жалел об этом — от летящей в лицо воды мало что могло защитить.

Из-за дождя, а возможно, и из-за того, что обложившие небо тучи ускорили наступление темноты, ночной привал устроили пораньше. Вытащили две палатки, Охотник вновь занялся своим тяжким делом по разжиганию костра — теперь уже под дождем. Блейд на этот раз не мог помочь ему — приходилось ставить палатку. Поэтому и разговора с командиром опять не вышло.

Сразу после ужина полезли по палаткам — под дождем и ветром никому сидеть не хотелось. Остались только часовые; первыми встали в дозор Доктор с Охотником.

Блейд готов был поменяться с Охотником очередью, но не рискнул привлекать к себе внимание. Да и вряд ли бы кто согласился меняться на вторую стражу, самую неудобную: ни до, ни после выспаться не удастся.

Так что по всем раскладам страннику выпадало дежурить с Рыбаком, а Молчуну — с Пауком, бессменным замыкающим отряда. За что тот получил столь нелестное прозвище, Блейд так никогда и не узнал.

Он крепко заснул на брезентовом пологе, обхватив себя руками и уткнув лицо в колени. Рядом сопел Рыбак.

Проснулся Блейд от бесцеремонного тычка в бок — таким способом возвестил о предстоящем дежурстве командир. Рядом слышалась какая-то возня — видно, Рыбак не хотел добром уступать Охотнику нагретого собственным телом места.

Дождь кончился, зато сильно похолодало. Все вокруг — трава, ветви деревьев, ткань палатки — покрылось тонким слоем льда и звенело при каждом движении. Сквозь разрывы среди быстро бегущих облаков виднелись звезды — как всегда, яркие, бесстрастные и равнодушные.

Поеживаясь, Блейд подошел к погасшему костру, присел, вытянув ноги к теплой еще золе, уставился на тускнеющие угли. Он скорее почувствовал, чем увидел, как с другой стороны точно так же устраивается Рыбак. В неярком свете звезд глаз еще мог различить неверные контуры предметов — человека, палаток, горы рюкзаков… По слуху Блейд различил, что его напарник возится со своим автоматом — похоже, он собирался бороться со сном, разбирая и собирая оружие. Здравая идея… Вскоре уже две пары рук крутили черные железки. Одна была с длинными аристократическими пальцами — не будь они столь сильны, могло бы показаться, что они принадлежат музыканту, у второй пальцы были скрючены и узловаты, наверняка приучены к сельскому труду, но и с оружием справлялись они неплохо.

Постепенно движения Рыбака становились все медленнее; поставив на место последнюю деталь и щелкнув затвором, он сладко зевнул, пробормотал что-то и вдруг повалился головой прямо между ботинок Блейда. Странник не собирался его будить; таинственный груз ждал его ревизии.

Он потянулся, сам с трудом подавив зевок, и побрел к неясно темневшей груде снаряжения. Свой рюкзак он нашел со второй попытки; ему не хотелось трогать чужие.

Под двумя слоями плотной прорезиненной ткани оказались пластиковые метки с чем-то серым. Осторожно надорвав один из них, Блейд понюхал высыпавшийся порошок, но никакого запаха не ощутил. Тогда он поднес несколько кристалликов к губам и лизнул, сразу же почувствовав во рту вяжущую наркотическую горечь. Сплюнув и тщательно вытерев руку о штаны, Блейд постарался аккуратно пристроить рюкзак на прежнее место.

Итак, он умудрился лопасть в компанию террористов и дельцов местного наркобизнеса! Странник выпрямил спину, взглянул на сладко похрапывающего Рыбака и решил, что пора объясниться с Доктором.

Он влез в палатку и осторожно потряс командира за плечо. Тот проснулся почти мгновенно и, похоже, готов был ругнуться, но Блейд приложил палец к губам, другой рукой показывая на выход из палатки. Доктор кивнул, и они оба стали пятиться задом.

— Что случилось? — шепотом задал вопрос командир, покинув убежище.

— Нам нужно поговорить.

— Где Рыбак?

— Спит у костра.

— Надо бы его разбудить.

— Не стоит… Пока мы беседуем, отстоим вахту за него.

— Так что тебе нужно. Инженер?

— Помощь, командир, помощь. И я отлично знаю, что в наших рюкзаках…

— Откуда? — Доктор насторожился.

— Считай, что догадался…

— Понятно! — В темноте металлическим блеском сверкнула усмешка.

— Мне нужно связаться с Юго-Западной Директорией.

— Я тебя понимаю, дружище, но в моих карманах нет ни океанских лайнеров, ни стратосферных самолетов…

— Ты отлично знаешь, что я имею в виду.

— Да?

— Вне всякого сомнения.

Неожиданно Доктор кивнул.

— Верно, знаю. Ну и что из того? Фактически ты заставляешь меня верить тебе на слово. Конечно, Пасечник говорил мне, как ты геройствовал во время последнего налета… не скрою, ты мне нравишься. Я и с собой прихватил тебя для того, чтобы получше приглядеться к новому человеку… — Он помолчал. — Но поставь себя на мое место — что бы ты сделал?

Блейд предпочел не отвечать на этот вопрос. Доктор же тем временем продолжал:

— В отряде явно есть «крот», и кто он, я не знаю. Даже не догадываюсь! И если я сейчас отправлю тебя куда-нибудь, даже пристрелю без свидетелей, люди понятно что подумают… Вся вина ляжет на меня, соображаешь? Так что давай пока будем делать каждый свое дело. Когда мы найдем, кто под нас роет, у меня появится возможность тебе помочь. И я помогу. А пока… пока — иди, разбуди Рыбака… На холоде вредно много спать. Ясно?

— Ясно.

Доктор полез в палатку, а Блейд отправился к костру. Что ж, откровенный разговор принес неплохие результаты… Осталось только откопать «крота» и преподнести командиру террористов его шкурку.

Утром потеплело, зато пошел снег. Тяжелыми пластами он покрывал ветви деревьев, готовый при малейшем толчке впасть на голову неосторожному путнику. Смешиваясь с грязью, он налипал на башмаки, да так, что казалось, будто на каждую ногу подвешено по пудовой гире. Мокрые хлопья оседали на ресницах, мешали следить за дорогой, заставляли поминутно моргать..

Но отряд упорно шел вперед.

Строй со вчерашнего дня не менялся — Блейд шагал третьим, сразу за Доктором. Бредущую чуть в отдалении вторую тройку он едва мог видеть, до предела выворачивая шею.

Местность понижалась, становилась все глуше и казалась более заброшенной. Однако было похоже, что лес кончается; раньше странник думал, что эти дебри тянутся неизвестно куда и брести по ним можно целую вечность — а если повезет, то и дольше. Он потерял счет часам; низкие свинцовые облака скрывали солнце, и угадать время было просто невозможно. День превратился в сплошные сумерки цвета мышиной шкурки.

Блейд не заметил, когда отряд вышел к побережью. Это случилось как-то само собой: они лишь немного свернули в сторону, покинули узкую лесную полосу, и вдруг под самыми ногами вздыбились, заплескались волны, бросаясь в своем вечном неистовстве на прибрежные камни. Командир объявил привал. Усталые люди с блаженными улыбками повалились прямо на свои мешки; один Блейд остался стоять, вглядываясь в скрытый за снежной завесой горизонт.

Здесь, наскоро поев, даже не разжигая костра (открытая местность к этому не располагала) решили остановиться до вечера, чтобы, когда стемнеет, идти в поселок, являвшийся резервной базой.

Трудно было определить, когда день перешел в вечер. Казалось, лишь слегка потемнело, но снова нужно было подниматься и шагать навстречу ветру, бросавшему в лицо мокрые хлопья.

Впрочем, люди заметно оживились — они приближались к дому, к теплу, к отдыху. Блейд прикинул, что за два дня они одолели миль пятьдесят: по такой местности и погоде, да еще с грузом за плечами — совсем неплохо.

Разговор с Доктором если не дал надежды, то внес в его положение некоторую определенность. Правда, как и всегда в этом мире, определенность заключалась в словах: «Ждите, а там видно будет».

Приходилось ждать.

К поселку подошли уже в сумерках, когда на расстоянии вытянутой руки ничего, кроме мелькания белых снежинок, различить было нельзя. Командир долго прислушивался, но безрезультатно. Снегопад, кроме мрака, принес с собой ватную глухую тишину — Блейду казалось, что он стоит внутри кокона, свернутого из холодных мокрых тряпок. Он уже начал замерзать — за второй день больше стояли, чем шли, — когда Доктор вновь повел свою небольшую группу вперед.

Они уже были на самой окраине крохотного городка — или, в зависимости от того, как поглядеть, крупного поселка, — когда шедший впереди Охотник вдруг крикнул: «Засада!» И не успел звук его голоса утонуть в серой мгле, как тишины не стало. Сразу с нескольких сторон — спереди, слева и сзади — ударили очереди, пули вспенивали холодную жижу, обдавая людей брызгами, ударяли по каменным стенам, выбивая кирпичную крошку. Но темнота делала свое дело: автоматы нападающих в основном тявкали впустую.

Блейд при первых же выстрелах, едва только показались красные отблески, упал на спину, выкатился из рюкзака и прополз футов тридцать прямо по грязи — туда, где, как ему казалось, рухнул Охотник.

Послышался лай собак. На Эрде они тоже были, странник несколько раз видел их изображения в книгах, но познакомиться лично с местными волкодавами ему пока не довелось. Делать это в такой обстановке совершенно не хотелось.

Впереди мелькнула неясная тень; по огромному горбу рюкзака Блейд понял, что это кто-то из своих. Он даже не осознал, что в мыслях уже называет этих людей «своими».

Рядом темнела стена какого-то дома — надежная защита сзади; он разогнулся, поднял автомат и надавил на спуск.

Похоже, остальные были так ошеломлены внезапным нападением в считавшемся безопасным районе, что среагировали только спустя несколько секунд. Первой же очередью Блейд задел кого-то из атакующих — из темноты послышались отборные ругательства. Почти тут же ему начали вторить автоматы второй тройки — Молчун, Паук и Рыбак тоже стреляли из-под прикрытия стены с другой стороны улицы. Вдруг раздался голос Доктора:

— Стрелять по собакам! По собакам, говорю вам! Бросайте товар, уходим…

В том месте, где прозвучал голос, тотчас же заплясали отсветы выстрелов, но Блейд порадовался — командир еще был в живых.

Внезапно по глазам ударил нестерпимый белоголубой свет, все приобрело поразительно четкие формы, даже снег перестал мешать. Высоко над окраиной городка на парашюте, медленно снижаясь и раскачиваясь, висела «люстра». По земному опыту Блейд знал, что светить она будет минуты две, никак не меньше.

Стараясь вжаться в тень, отбрасываемую краем крыши, он принялся менять рожок автомата, при этом оглядываясь по сторонам. Прямо перед собой он видел две лежащие фигуры — одна из них, очевидно, принадлежала Охотнику. Можно было различить, что на месте головы у того какой-то кисель из крови, мозгов и грязи.

Очереди с обеих сторон на мгновение затихли.

И тогда страшный удар в спину свалил странника с ног.

Блейд ощущал у себя на шее горячее дыхание незнакомца. За шиворот ему потекло нечто теплое — вероятно, кровь, но боли он не чувствовал. Изо всех сил стараясь сбросить с плеч неведомого врага, он изловчился и ударил ногой, целясь в пах. Хватка на секунду ослабла, раздался жалобный вой, и странник сумел перевернуться.

Он был озадачен увиденным не меньше, чем его противник — ударом. Это была собака. Но какая!

Огромная, черная как уголь, она казалась размером с теленка и весила, наверно, не меньше. Зверь вновь навалился на Блейда, у самого лица клацнули огромные желтоватые клыки, мелькнули налитые кровью сатанинские глаза. Эта тварь была крупнее самых габаритных земных пород — ньюфаундлендов и сенбернаров.

Но если тех специально дрессировали, натаскивали на помощь людям, то эта бестия знала только одну работу — убивать. Теперь странник понял, что означал приказ Доктора — «стрелять по собакам!» Но было поздно.

Где-то в невообразимой дали еще сухо трещали выстрелы, а страшные зубы смыкались почти у самого горла человека. Теперь он уже не был Ричардом Блейдом, землянином, странником; он превратился в варвара, в дикаря Лея из Уркхи, сразившего саблезубое чудище. Но тогда у него был топор! Тяжелый каменный топор! А сейчас — только руки.

Клыкастые челюсти скрежетали в сантиметре от лица, на щеку капала зловонная слюна. Человек и зверь застыли в равновесии: странник не мог выиграть ни дюйма, но и страшная морда тоже не приближалась.

Огромным усилием — скорее воли, чем мускулов — ему удалось разогнуть руки, отодвинув оскаленную пасть на полфута. Пес грозно рычал и скреб лапами землю. Счастье, что его хозяева были, видимо, заняты другими террористами.

Блейд подтянул под себя правую ногу, согнув ее в колене, но затянутые в кожаные перчатки пальцы соскользнули с мощной шеи зверя, и это чуть не стоило ему жизни.

Нога распрямилась; будто отброшенное пружиной, огромное черное тело распласталось в воздухе на фоне смертельнобелого света. Странник, шатаясь, поднялся на ноги.

Адский пес снова прыгнул, но пасть его встретилась с кулаком человека. По инерции туловище продолжало двигаться вперед — туда, где ждала вторая рука, нацеленная ребром ладони в диафрагму.

«Люстра» наконец погасла.

Любое другое животное давно испугалось бы, убежало, но только не эта собака-убийца. Воспитанная рядом с человеком, она не боялась его. И хотя у нее были переломаны ребра, а свороченная на бок челюсть словно кривилась в какой-то дьявольской ухмылке, она вновь готовилась нападать.

По руке Блейда в нескольких местах текли струйки крови, но он не обращал на них внимания.

Во время второй атаки псу достался не только удар ребром ладони, но и подкованным сапогом. Зверь взвизгнул; пользуясь секундной паузой, странник смог, наконец, нашарить на земле свой автомат, и через миг собаку прошила очередь. Но даже после того, как перерубленное почти напополам тело распласталось на земле, зверь продолжал в бессильной ярости тянуться к человеку. Тварь, созданная людьми, чтобы убивать людей, не желала мириться с поражением…

Блейд огляделся. Автоматы на разные голоса тараторили где-то в стороне. Проклятых псов рядом вроде не было. Два мертвых тела лежали на дороге.

Не заботясь более о содержимом брошенного рюкзака, странник, сжимая в руках автомат, двинулся обратно по дороге. В полной темноте, что парила вокруг, шансы добраться до леса были довольно велики, если ему удастся вырваться отсюда. Но что делать дальше? Сейчас об этом лучше было не думать. Впрочем, если еще стреляют, значит, кто-то остался в живых… И ему следует в первую очередь помочь своим.

Он вновь прислушался. Теперь он отчетливо слышал тарахтенье лишь одного автомата — короткие очереди, видно стрелок экономит патроны. Зато в ответ явно говорил крупнокалиберный пулемет. А сзади уже снова был различим хотя и далекий, но уже приближающийся лай…

Окраина городка осталась позади, не было слышно выстрелов, не видно огней. Блейд брел, по щиколотку проваливаясь в мерзлую грязь, которая уже стала покрываться ледком. Ему так и не удалось разыскать кого-нибудь из своих — тех, кто мог уцелеть в этой мясорубке, когда на каждого террориста приходилось по меньшей мере пятеро врагов. Это если не считать псов…

Внезапно ему показалось, что он слышит какой-то звук. Блейд остановился, покрутил головой — и точно: шагах в тридцати от себя он различил бесформенную массу, которая могла оказаться и зверем и человеком, Осторожно приблизившись, он услышал стоны раненого.

Еще несколько шагов, и в неверном тусклом свете удалось различить оскаленные в кровавой улыбке зубы. Более половины из них были металлическими — перед Блейдом лежал командир.

Он быстро оценил ситуацию. Доктор был ранен и находился без сознания; при всей своей недюжинной силе Блейд сомневался, что сможет протащить его два дня без еды по местности, которую представлял весьма смутно. Но иного выхода не было. Оставалось надеяться, что раненый придет в себя и поможет хотя бы тем, что подскажет дорогу.

Странник полоснул ножом по лямкам рюкзака и вытащил изпод его бесформенной груды человека. Доктор на мгновение перестал стонать, и Блейду даже показалось, что он приходит в себя. Но все было напрасно: через некоторое время на его плечи легло тело, мало чем отличавшееся от трупа. Он медленно побрел вперед.

Звуки погони стихли; похоже, победители занялись убитыми и их грузом. Во всяком случае, они не преследовали тех, кто сбежал — только иногда сзади все еще раздавался приглушенный расстоянием лай собак. От воспоминания о недавней схватке с чудовищным псом по спине и рукам поползли мурашки:, еще сильнее заныли царапины, и странник ускорил шаг.

До опушки, которую от поселка отделяли мили две-две с половиной, он добрался за час: сказывалось напряжение боя, да и дорога сыграла свою роль — ноги постоянно разъезжались в грязи, ломая тонкий лед. Хотелось есть, но он умел подавлять чувство голода.

На краю леса Блейд решил немного передохнуть и поискать оставшихся в живых спутников. Но он не заметил, что в нескольких ярдах от него прячется человек.

Удар чем-то тяжелым пришелся скользь, содрал кожу на виске, задел ухо, но основную тяжесть приняло плечо. Блейд пошатнулся, выпуская из рук безжизненное тело командира, но равновесия не потерял. Мгновенно повернувшись, он вытянул руки и пальцы его сошлись на шее нападавшего. Тот явно не ожидал такого поворота событий, но соображал быстро: выпустил свое орудие из рук и потянулся в свою очередь к горлу странника. Из темноты на него смотрело что-то похожее на оскаленную звериную морду.

Один из дерущихся оступился, и они покатились по мерзлой земле. Каждый раз, когда Блейд оказывался внизу, автомат больно бил его по спине. Он сдавливал горло противника все сильнее и сильнее, но и тот не сдавался. И лишь тогда, когда едва не хрустнули позвонки, нападавший изуродованным ртом прохрипел:

— Предатель…

Странник сообразил, с кем сражается, за мгновение до летального исхода. Он ослабил хватку, потом поднялся, перекинул со спины на грудь автомат и направил его на полузадушенного Молчуна.

Наконец тот приподнялся, сел и, по-прежнему сверля Блейда ненавидящими глазами, проговорил, едва ворочая обрубком языка:

— Я до тебя еще доберусь, сука…

Это была самая длинная фраза, которую странник когда-либо слышал от него, но ответ был еще короче:

— Идиот!

Вновь послышались стоны Доктора, и Блейд, не спуская с Молчуна глаз и автомата, попятился к командиру. Тот, кажется, пришел в себя. Взгляд его зрачков, уже затянутых смертной поволокой, на некоторое время стал осмысленнее, бормотанье звучало все более связно. Странник присел, положив голову раненого себе на колени. Боковым зрением он вдруг заметил приближающегося Молчуна и уже был готов снова вскочить на ноги, чтобы дать отпор этому назойливому типу, но тут заметил, что террорист держит в протянутой руке флягу. Он принял ее, зубами свинтил крышку и просунул горлышко между запекшихся губ Доктора. Тот, захлебываясь, сделал несколько глотков.

— Это… ты… Инженер?.. — слова давались ему с трудом, между ними были большие паузы, но даже в этом случае они были более внятными, чем речь Молчуна.

— Сколько… осталось?..

— Я и Молчун.

— Остальные…

— Остальные погибли. — Два тела Блейд видел сам, да и в смерти третьего он уже не сомневался.

— Инженер… я… умираю…

Страннику нечего было сказать в ответ.

— У нас… есть «крот», — найдите его… убейте…

— Как ты? — спросил Блейд.

— Я же… сказал… умираю… У меня… нет… ног…

Блейду показалось, что у командира снова начинается бред. Во всяком случае, ноги у Доктора были на месте.

— Не понимаю, — произнес он. — Что с твоими ногами?

— Позвоночник… перебит позвоночник… я не… не… могу идти… оставьте… здесь…

Молчун, где-то подобрав пистолет, уже готов был облегчить страдания Доктора, но странник отвел его руку. Он сам нащупал сонную артерию на шее командира и сильно надавил двумя пальцами. Тот, видно, понял — недаром был врачом — и только едва слышно прошептал:

— Спасибо…

Они не стали хоронить умершего. Блейд не знал местных погребальных обрядов и не хотел возбуждать подозрений; Молчун тоже не стал проявлять инициативы. Они просто оставили тело под тем деревом, где умер Доктор, и углубились в ночной лес. Они ничего не говорили друг другу. Возможно, невольный спутник Блейда понял, что тот единственный, кто остается вне подозрений — как новичок, он не знал, где находится зимняя база террористов.

Итак, они шли через осенний лес, и вокруг них были только темнота, холод и одиночество.

К утру основательно подморозило. Температура упала ниже двадцати градусов по Фаренгейту и явно повышаться не собиралась. Мокрые деревья обледенели, и их листья, ставшие хрустальными, рассыпались при малейшем прикосновении.

Крохотная группа сохраняла строй. Впереди, пользуясь одному ему понятными ориентирами, шел Молчун, сжимая в руке автоматический пистолет. Почему он не воспользовался им во вчерашней драке, было непонятно — может, хотел захватить «предателя» живьем. Футах в двадцати за ним двигался Блейд. У него оставалось еще два рожка патронов к автомату.

Они возвращались явно не той дорогой, что привела их сюда — Молчун, вероятно, был человеком осторожным. У них не оставалось ничего, кроме мелочей, которые каждый вынес из той страшной мясорубки. Самым неприятным, однако, являлось не отсутствие снаряжения: главное, что они не ели уже больше суток. Блейд, привычный к таким голодовкам, стойко переносил это, а вот Молчун, похоже, начал сдавать. Он все чаще останавливался передохнуть, а поднявшись, шел медленнее, чем до привала. К вечеру следующего дня они прошли, по расчетам странника, чуть более двадцати миль — в два раза меньше, чем величина дневного перехода еще двое суток назад.

Остановившись на ночь, они не стали разводить костра — это было опасно при том ничтожном вооружении, которым они располагали. Да и нашлись бы у Молчуна спички? Блейд не знал; у него самого их не было. Зато ему удалось изловить какую-то птицу, напоминавшую земную куропатку. Они разделили ее пополам, и Молчун с жадностью набросился на сырое, еще теплое мясо. Странник, привыкший ко многому, спустя несколько секунд последовал примеру спутника. Выходило, что спичек нет у них обоих.

К следующему полудню местность показалась Блейду знакомой. Еще несколько сот ярдов привели их к той самой дороге, где было организовано столь неудачное нападение на полицейский патруль.

Странник разглядел примятые кусты в том месте, где лежал сам, а чуть поедав, в замерзшей грязи — следы огромных башмаков Пахаря. Он видел дыры в сплошной стене зарослей, где прорывался с Пасечником на спине… Подумав, Блейд сделал Молчуну знак остановиться. Дважды просить об этом не пришлось.

По другую сторону дороги темнели точно такие же кусты. Ничего нового, ничего интересного… Если бы Блейда спросили, он вряд ли смог ответить, что именно ищет там. Но странное предчувствие заставляло его снова и снова разглядывать следы недельной давности.

Около самой дороги все было разворочено съехавшим в кювет автомобилем, а еще больше бронетранспортером, который его оттуда вытягивал. Но чуть дальше, в стороне, можно было различить следы той троицы, из которой остался в живых только Мельник.

Блейд тщательно осмотрел траву, грязь и кусты; опустившись на колени, исследовал дорогу. Чуть позже он заглянул в заросли.

И довольно хмыкнул, ибо интуиция не обманула его. Он нашел то, что искал!

Молчун подошел минут через пять. Блейд молча показал ему рукой вниз. Тот совершенно земным жестом стянул с головы шапку и опустился на колени.

Под небрежно сваленными ветками и старой листвой были распростерты два тела.

Землянин осторожно перевернул труп лицом вверх. Это был Ткач. То, что второе тело принадлежало Бондарю, он не сомневался.

Они лежали так, как и должны были бы лежать, изготовившись к атаке: лицом к дороге, спиной к лесу. Но именно оттуда и настигла их смерть.

В основании черепа у каждого виднелась черная аккуратная дырочка, чуть больше четверти дюйма в диаметре. Даже крови вытекло немного.

Поднявшись с земли, Молчун с трудом выговорил:

— Ты не помнишь, какой у Мельника пистолет?

Впрочем, отвечать на этот вопрос страннику было совсем не обязательно.

И эти мертвые замерзшие тела они оставили без погребения. Блейду было все равно, а Молчун, видимо, решил не терять времени. Поняв, кто предатель, он? кажется, снова обрел уверенность в себе и цель в жизни.

На основную базу террористов они вернулись на следующий день, да и то лишь к полуночи. Незамеченными они проходили мимо землянок, остановившись только у входа в жилище Пасечника.

Тот выслушал их молча, только изредка покачивая своей кудлатой головой. Он становился все мрачнее и мрачнее.

Поздней ночью, когда лишь яркие звезды холодно, не мигая, горели в очистившемся от облаков небе, Молчун пошел к себе, а Блейд остался ночевать у Пасечника.

Забылся он только под утро — невеселые мысли лезли и голову. Снова приходилось начинать все сначала. Хорошо, что командиром станет Пасечник… С ним странника связывала если не дружба, то какое-то взаимное уважение — то, что толькотолько начинало возникать между ним и Доктором.

Наконец Блейд решил, что придется поговорить с новым вождем террористов немедленно. Сроки его командировки истекали, терять времени он больше не мог.

Утром он увидел местных боевиков в полном сборе. Они пришли на поляну перед штабной землянкой — все грязные, заросшие, плохо одетые. Странник поморщился, представив, что и сам выглядит не лучше.

Молчун крепко держал Мельника, расположившись с ним в самом центре поляны; тот испуганно озирался по сторонам. Последним из своей землянки вышел Пасечник. Он молча направился к предателю и, ухватив за воротник куртки, приподнял его над землей. Ткань трещала и рвалась, не выдерживая тяжести тела.

— Что ты наделал, мерзавец!..

Даже если б Мельник захотел ответить, это бы ему не удалось — его ноги болтались сейчас в воздухе, в пяти дюймах от земли.

Новый командир обратился к Молчуну:

— Допросить его. При всех! И прикончить.

Потом он повернулся и ушел обратно в свою землянку. Блейд, стараясь остаться незамеченным, скользнул следом.

Когда он закрывал за собой дверь, на поляне раздался сухой треск выстрела.

Пасечник замер, упершись лбом в стену. Казалось, он не заметил последовавшего за ним Блейда, но это было обманчивым ощущением; командир просто не реагировал. Он простоял так минуты три, потом, не меняя позы, обратился к страннику:

— Зачем ты пришел, Инженер?

Удивляться, как он узнал вошедшего, было некогда. И Блейд пустился рассказывать свою легенду, однажды изложенную Доктору.

Когда он закончил, Пасечник уже сидел рядом с ним, уперев подбородок в ладонь.

— Мне жалко терять тебя, Инженер.

Блейд ждал.

— Ты хороший боец. Немногие из нас смогли бы выйти живыми из той мясорубки…

Блейд ждал.

На этот раз пауза затянулась надолго; Пасечник, видимо, что-то мучительно решал про себя. Наконец он нарушил молчание:

— Ладно! Я тебе верю. Может быть, тебе даже повезет, и ты добьешься всего, чего хочешь… Ради этого мы поможем тебе. Только не требуй от нас слишком многого!

Он задумчиво взъерошил свои патлы и, после недолгой паузы, продолжал:

— Твое счастье, что ты обратился ко мне, Инженер… Я знаю способ связаться с вашими агентами в Столице. Кстати, Доктор не имел представления об этом — я собирался сохранить все в тайне, если когда-нибудь придется воспользоваться этим самому… — Пасечник снова помолчал. — Я дам тебе адрес и код для связи. Они действовали около шести месяцев назад, но работают ли теперь — не знаю. На этот раз тебе придется рискнуть…

Блейд усмехнулся. Можно подумать, он не делал этого все остальное время.

Глава 11

Итак, Ричарду Блейду вновь предстояло возвращаться в Столицу, покинутую им около месяца назад.

Обратный путь мало отличался от того, который он проделал, чтобы добраться до Ксантека — только стало еще холоднее и противнее. С таким трудом добытый пистолет он оставил террористам — чтобы не было лишних подозрений, — и двигался налегке.

Менялись водители и попутные машины, мелькали мимо города и поселки, землю покрывал снег, потом снова таял, превращаясь в холодную стылую грязь. Но расстояние до Столицы неуклонно сокращалось.

День за днем Блейд двигался к цели.

Он задержался только в небольшом городке в нескольких десятках миль от конечного пункта своего маршрута. Именно в том, где он когда-то начинал свой путь. Он хотел узнать свежие новости и заново оценить обстановку.

Новостей, впрочем, было не так уж и много. Официально сообщалось, что в руководстве Центральной Директории произошли «незначительные изменения». Но странник уже отлично понимал, что Центральная Директория — просто ширма; на самом деле, всем распоряжался Департамент Государственных Перевозок.

За месяц Столица не изменилась; лишь мрачнее стало на серых улицах, длиннее были тени — день укорачивался. Блейд недолго побродил вокруг своей прежней квартиры, но подходить к дому не стал, опасаясь шпиков Джеббела.

Найдя кабину уличного коммуникатора, он позвонил по полученному от Пасечника номеру — на этот раз успешно — и назвал пароль. В ответ ему предложили ждать через два часа за столиком некоего ресторана.

Рисковал ли он? Да, несомненно.

Но риск являлся для него неотделимым компонентом жизни в иных мирах — как, впрочем, и на Земле. Он свыкся с ним, почти не замечая — как дыхание или биение сердца. Неторопливо шагая к назначенному месту, он не чувствовал страха.

Взгляд скользил по серым фасадам домов, разум с точностью компьютера просчитывал все возможные ситуации, отмечая пути к отступлению, подъезды и закоулки, в которых можно было затаиться и подготовиться к неожиданной атаке, предметы, могущие послужить оружием. После долгих колебаний Блейд решил, что в Столице лучше обойтись без запрещенных здесь пистолетов и ребессоров.

Ресторан находился не в самом центре города, но и не на окраине. Самый рядовой бар, где всякий человек мог перекусить и выпить, не обращая на себя внимания. Блейд, однако, приметил некую особенность, вероятно ускользнувшую бы от взгляда обычного посетителя: ресторанчик делил первый этаж здания с универсальным магазином, выходившим на другую улицу. Наверняка можно было через кухню пройти туда и затеряться в толпе. Он одобрительно кивнул: агенты ЮгоЗападной Директории умели выбирать место для встреч.

Очутившись внутри в точно назначенное время, Блейд сел за указанный столик — угловой, лицом к залу. Его это раздражало — освещение в углу оказалось совсем неплохим, и сидящий был виден как на ладони, путей же к отступлению не имелось. Сейчас его явно рассматривал кто-то невидимый, и Блейду это тоже не нравилось. Поморщившись, он подозвал официанта.

Того не было минуты две, и появился он, как и все представители этой профессии, с отсутствующе — пренебрежительной улыбкой на лице.

— Что будет угодно господину?

Странник заказал себе рыбу — единственное блюдо на Эрде, которое ему нравилось, поскольку было похоже на привычные земные кушанья. Сверх того он попросил стакан напитка, заменявшего жителям этого мира пиво.

Приняв заказ, официант исчез.

Пока ничего не происходило.

Все осталось по-прежнему и после того, как Блейд перестал ковыряться в тарелке вилкой и принялся потягивать горьковатое пойло с небольшим содержанием алкоголя. Еда сегодня показалась ему еще более безвкусной, чем обычно; хотя он понимал, что данное обстоятельство связано, скорее всего, с разницей в физиологии и биохимии, легче от этого не становилось.

Происходило что-то неладное. Никого не было! Вероятно, он опустил некое действие, пароль, который провалившийся агент Юго-Западной Директории должен был подать. К примеру, коснуться уха, почесать в затылке или поковырять в носу… Стоило ли строить догадки?

Блейд провел в ресторане около часа — вдвое больше времени, чем было условлено в предварительном разговоре. Пока он так сидел, все посетители успели смениться — и никто из них не походил на шпиона Юго-Западной Директории. По правде говоря, и просто на шпиона тоже; они садились, ели, пили и уходили.

Когда странник понял, что ждать больше не имеет смысла, он в свою очередь поднялся, заплатил и вышел из ресторанчика.

Связь, установленная с такими затратами времени и сил, оказалась бесполезной.

На улице уже совсем стемнело, только желтые шары фонарей бросали на тротуар пятна яркого света. Странник направился к небольшой гостинице, замеченной им сразу по приезде. Он хотел принять душ и выспаться, чтобы утром обдумать сложившуюся ситуацию.

Судьба, однако, не дала ему такой возможности. Внезапно Блейд различил мягкое шипение шин на асфальте, стремительно приближавшееся сзади, потом сильные руки рванули его за пальто, втаскивая в автомобиль.

— Я так и думал, что это окажетесь вы, Ричард…

Странник уже догадался, где и когда слышал этот голос.

Собеседник Блейда курил, пуская вверх клубы серого дыма. Они растекались под потолком, превращаясь в причудливые башни, вздымавшиеся на краткий миг среди волн туманного моря. Лицо человека оставалось в тени, видны были лишь тонкие шевелящиеся губы. Несмотря на нарочито расслабленную позу говорившего, странник знал, что тот готов к немедленному действию.

— Надо полагать, из Джеббела вам не удалось вытрясти того, чего вы хотели, раз вы все-таки обратились к нам, Ричард.

— Почему же? Он дал мне всю необходимую информацию.

— И что случилось потом?

— Потом? Увы, Торн, потом наши пути разошлись.

Блейд помолчал, разглядывай дымные арабески.

— Мне повезло, что я встретился с вами, — заметил он. — Как минимум, не придется объяснять все заново. Вы помните, что я рассказал при первом знакомстве?

— Предположим.

— Я сказал, что явился сюда из другого мира.

— Предположим.

Надменный тон мнимого журналиста, на самом деле — резидента разведки Юго-Западной Директории, раздражал Блейда, но дело — прежде всего. В иной ситуации Гаген Торн уже лежал бы на полу с переломанной шеей.

После того, как странника усадили в машину — несколько насильственным способом, как он полагал, — его около часа возили кругами. Потом вместе с «журналистом» он оказался в этой загадочной квартире — роскошно убранной, с накрытым столом, но не хранившей никаких следов постоянного пребывания хозяев. Стерильная, как медицинский шприц! И столь же устрашающая, как игла с неведомым зельем, поднесенная к вене…

— Мое появление здесь — не предмет для измышления гипотез, — произнес Блейд. — Все, что я сказал вам — правда.

Гаген Торн хмыкнул.

— Что касается всевозможных предположений, то по этой части я тоже большой мастер, — усмехнувшись, странник наполнил вином прозрачную полусферу бокала. — Итак, предположим, я узнал от Джеббела, что в вашем распоряжении имеется некое устройство… назовем его для определенности транслятором массы; предположим, я также узнал, что с его помощью вам удалось переместить испытателя в мой собственный мир; и, наконец, предположим, что я хочу вернуться домой,

— А зачем вы тут вообще появились?

— Случайность, вероятно… игра космических сил… Там, в моем мире, мне было поручено найти пришельца с Эрде… мы его выследили, Торн, и едва не схватили. Спустя несколько дней я осматривал место — то самое, откуда он исчез, развалины старого дома. И вдруг очутился здесь! В состоянии полного беспамятства, как вам известно.

Торн снова хмыкнул, пуская дым в потолок.

— Хорошо, предположим. Как вы понимаете, я не обязан верить вам, и поэтому рассмотрим такой вариант: на самом деле вы — агент Джеббела. Если вы узнали от него про транслятор, то должны были узнать и все остальное… к примеру, то, что он за ним охотится. И если вы продолжаете работать на Департамент Государственных Перевозок, с нашей стороны было бы верхом безрассудства допускать вас к транслятору.

— Чем я могу доказать, что не работаю ни на Джеббела, ни на Департамент?

— Вы должны убить его!

Торн выдержал эффектную паузу и повторил снова:

— Вы должны убить Дайна Джеббела, начальника третьего сектора второго отдела Департамента Государственных Перевозок Центральной Директории!

Блейд был готов ко многому, в том числе и к такому повороту дела, не считая его, правда, вероятным. Теперь ему стало просто смешно. В нем, профессионале с Земли, заинтересованы противоборствующие силы на Эрде, и каждая из них желает, чтобы он что-то разрушил или кого-то убил… Словно тут мало своих убийц и диверсантов!

Ему было смешно, и он засмеялся.

Торн с удивлением уставился на него.

— Вам принести воды, Ричард?

— Зачем? Тут есть вино…

Странник вытер выступившие на глазах слезы.

— Я сказал что-нибудь смешное?

— Нет, мой Дорогой Торн. Просто я не могу понять, неужели вам не найти ни одного своего человека, который выпустил бы кишки из Дайна Джеббела? Почему вы обращаетесь ко мне? Ведь я могу, ко всему прочему, оказаться сумасшедшим…

— Во-первых, для психа вы слишком последовательны в своем безумии и знаете слишком много правды. А во-вторых… вовторых… Знаете, почему я до сих пор жив и на свободе?

— Почему?

— Потому что я только собираю информацию. Прочие дела за меня делают такие, как вы, как Лейн…

Блейда не удивило, что его покойная возлюбленная работала и на «журналиста», и на Департамент Перевозок. Чтобы протянуть время, он спросил:

— И много у вас таких, кто занимается этими самыми «прочими» делами?

— Достаточно, чтобы не пересчитывать их каждый день после завтрака…

— Ну, а что вы скажете, если я поеду сейчас прямо к Джеббелу и все ему расскажу?

— Тогда вас немедленно арестуют по обвинению в убийстве Эрлин Лейн.

— Так значит, это вы убили ее?

— Как ни странно, нет. Но нам это оказалось на руку. Это тот козырь, которым мы побьем любую вашу карту.

— Значит, вы считаете, что я буду работать на вас?

— У вас просто нет другого выхода. Иначе вы не вернетесь к себе на родину.

Блейд усмехнулся про себя. Тут, на Эрде, только начинали дело, которым Лейтон занимался уже добрую дюжину лет; тут еще не знали, как можно вернуть испытателя. Не всякого, конечно, но он, Ричард Блейд, возвращался всегда.

Что ж, пусть Торн считает, что отрезал ему все пути к отступлению; тогда мнимый журналист не додумается до других, куда более опасных вопросов. Например, не станет анализировать версию о том, как пришелец переместился на Эрде… Вероятно, Торн и в самом деле полагает, что транслятор массы вырвал его из родной реальности — вслед за тем несчастным, который побывал на Земле… Превосходно! Если возникнут щекотливые вопросы, надо придерживаться этой гипотезы… и продолжать ссылаться на амнезию…

Блейд поднял глаза на собеседника.

— Итак, вы все-таки не считаете меня агентом Джеббела?

— Но ведь это было только предположением, Ричард.

— Ладно! Перейдем к делу! — странник хлопнул кулаком по столу. — Где гарантии, что, убив Джеббела, я попаду домой?

— У вас не будет никаких гарантий. Вы должны мне поверить — или не поверить… — Торн усмехнулся. — Но, в конце концов, если вы сумеете убить человека, за которым стоит вся мощь Центральной Директории, то окажетесь весьма опасным для нас… да, вряд ли мне захочется иметь вас среди своих врагов! Где уж нам тягаться с тем, кто победил Джеббела… Если вам удастся уйти от его ищеек, то вашему профессионализму можно только позавидовать! У нас так везло немногим.

— Каким образом я смогу найти вас, когда выполню задание? — поинтересовался Блейд. Он уже считал, что приговор Джеббелу подписан; осталось поставить последнюю точку — свинцовую.

— Ну наконец-то вы начали говорить дело, Ричард! — журналист снова ухмыльнулся.

Странник стиснул кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплющить это высокомерно улыбающееся лицо об стол. С каким наслаждением он сделал бы это!

— Вы придете на третий день в тот же самый ресторан, где побывали сегодня. Будете ходить туда целую неделю, пока не встретите меня. Ну, а если я не приду… что ж, тогда начинайте вендетту.

Блейд кивнул.

— Непременно. Но сейчас мне нужны деньги и оружие.

— Деньги я вам дам. А завтра вам сообщат адрес, по которому вы сможете найти нашего оружейного мастера. Ему заплатят за работу.

Торн вышел в другую комнату, пробыл там не более минуты и вернулся, держа в руках толстый пакет.

— Это на предъявителя — чеки Департамента Государственных Перевозок. Я не могу дать вам слишком много, поэтому расходуйте деньги экономно. Если не шиковать, то на месяц хватит.

С этими словами мнимый журналист выудил из пакета листок. Блейд мельком взглянул на цифры — две тысячи. Только сейчас он обратил внимание, что местную валюту обычно никак не называли — просто деньги. Деньги с большой буквы. Впрочем, как и Столица.

— Вы можете быть свободны.

Его опять посадили в машину, долго кружили по темным улицам предместий, пока он окончательно не потерял ориентировку. Блейд задремал, а когда проснулся, машина уже стояла. Сильные руки шофера выпихнули его на площадь перед гостиницей — именно той, где он хотел остановиться.

Утром на следующий день странник лежал в постели, обдумывая дальнейшие шаги. За ночь он неплохо отдохнул, и теперь мог рассуждать логично и трезво. Положение, в котором он очутился, не было смешным, как хотелось ему показать. Торну: оно являлось скорее сложным и весьма опасным.

Он вспомнил, что должен каким-то образом получить адрес подпольной оружейной мастерской. Но перед тем, как выбирать оружие, стоило ознакомиться с условиями охоты. Что ж, ему было известно, где живет и где работает Джеббел. Устраивать на него покушение в Департаменте было бы верхом безрассудства — шансов исчезнуть после этого не имелось. Если только лорд Лейтон не запустит свою машинерию в самый подходящий момент…

Но, во-первых, это означало бы провал задания, а вовторых… Во-вторых, надеяться на такое совпадение просто глупо! Тут не Таллах, куда он отправился в компании с телепортатором.

Обстрелять машину Джеббела из автомата где-нибудь по дороге также представлялось не лучшим вариантом. Значит, его надо убрать либо в квартире, либо в тот небольшой промежуток времени, когда глава местной тайной полиции садится или выходит из машины. Но тогда придется стрелять с большого расстояния и, вероятнее всего, нужен оптический прицел.

Странник встал, поплескался и пофыркал под холодным душем, оделся и пошел осматривать место будущей акции.

Дом Джеббела он разыскал без особого труда, но результаты предварительного осмотра ему не понравились. Роскошное многоквартирное здание — не лучшее место для подобного теракта. Слишком много случайностей: кто-то может выйти в коридор или услышать выстрелы; потом, не было никакой гарантии, что квартиру столь высокого лица не охраняют. Оставалось надеяться, что оружейник сможет подобрать или изготовить хорошую винтовку дальнего боя с подходящей оптикой.

Положительной стороной можно было считать лишь то, что автостоянку от подъезда дома отделяло ярдов тридцать — оставалось время на резервный выстрел.

Теперь предстояло выбрать точку стрельбы; Блейд, являвшийся профессионалом, отлично понимал, что от этого многое зависит. С его позиции цель должна просматриваться в нужном ракурсе, ее ничто не должно заслонять. Кроме того, не последнюю роль играли пути отхода; не ознакомившись с ними, не стоило и начинать игру.

С одной стороны от подъезда росли какие-то хилые деревца. Сейчас они стояли голые, облетевшие и вряд ли могли помешать выстрелу, но закрывали цель на четыре-пять секунд из тех двадцати-двадцати пяти, что были отпущены Блейду.

Выбор сокращался.

По другую сторону улицы располагались шикарные многоквартирные дома, ничем не отличавшиеся от того, в котором жил Дайн Джеббел. В сущности, годился любой из трех: подъезд и автостоянка были видны отовсюду одинаково. Взгляд странника остановился на крайнем: хотя это и не бросалось сразу и глаза, дом имел два выхода. В случае экстренного отступления это могло бы сохранить ему жизнь. Ведь разведчик высокого класса — такой, каким был Блейд, — должен не только выполнить задание, но и суметь скрыться.

Он внимательно осмотрел подъезд выбранного дома и, не заметив ничего подозрительного, вошел внутрь. Лифт быстро поднял его под самую крышу. Выйдя на площадку, Блейд огляделся по сторонам и также не уловил ничего подозрительного. Говоря по правде, он вообще не заметил ничего заслуживающего внимания. В коридорах, выкрашенных в популярный на Эрде желтый цвет, никто не попался ему навстречу.

Его ближайшей целью была лестница, ведущая на крышу. Стрелять придется оттуда; в коридоре в любой момент могут появиться люди.

Лестница отыскалась довольно быстро. Она была завалена всяким хламом — старой мебелью, какими-то железками, назначение коих оставалось неясным из-за сырости и ржавчины, их покрывавшей. От валявшейся рядом автопокрышки странник отрезал изрядный кусок резины — она должна послужить частью винтовочного глушителя. Если лже-журналист не соврал, и его оружейный мастер сумеет изготовить любое приспособление, заглушающее выстрел, то кое-что дополнительное Блейд мог сделать и сам. У него имелась собственная конструкция, нигде и никем не запатентованная, но тем не менее весьма популярная среди тайных агентов британской разведки.

Конечно, разгребая лестничную свалку, он рисковал навести кого-нибудь на подозрения, но, во-первых, они возникнут после акции, а, во-вторых. Блейд не был уверен, что в других домах дела обстоят иначе.

Через четверть часа интенсивной работы дорога на крышу стала свободной. Несмотря на порядочный грохот, издаваемый старыми железками, никто не обратил внимания на шум и не вышел посмотреть на его источник. Это было хорошим предзнаменованием! И дверь на крышу оказалась незапертой. Она даже не была закрыта! Вероятно, сюда не поднимались годами. Створка, болтавшаяся на одной петле, сиротливо скрипела под порывами холодного осеннего ветра, предвестника близкой зимы.

Крыша была плоской, покрытой чем-то вроде асфальта; серое небо отражалось в лужицах стылой воды. Ее окружал прорезанный отверстиями водостоков парапет, около фута высотой. Отлично! Стрелок за таким укрытием не будет виден. К одному из водостоков, откуда открывался наилучший вид на дом Джеббела, странник подтащил с лестницы лист старой фанеры. Бог знает, сколько времени придется пролежать здесь в поисках удобного момента… Кстати, с завтрашнего дня необходимо будет заняться выяснением распорядка дня чиновника всемогущего Департамента…

Делать на крыше было больше нечего, и Блейд решил вернуться в гостиницу. Под дверью номера его ждал лист бумаги с коряво нацарапанным адресом — скорее всего, написанным левой рукой. «Журналист» сдержал свое обещание.

Предстояло выбирать — или прямо сейчас отправляться к оружейнику, или, отдохнув, еще раз все тщательно обдумать. Блейд склонился ко второму варианту, исходя из того, что детали предстоящего задания определят выбор оружия.

Запомнив адрес и уничтожив бумагу, на которой тот был написан, он спустился пообедать в ближайший ресторан. Там, за безвкусной и малопитательной едой, ему почти зримо представился образ необходимого оружия. С недовольной миной опустошив тарелку, Блейд расплатился и зашагал по указанному в записке адресу.

Оружейным мастером оказался разговорчивый малый, довольно крепкий, с тщательно выбритым черепом. По земным меркам Блейд дал бы ему лет тридцать, но на Эрде, как он уже успел заметить, год был несколько длиннее, а возраст — соответственно меньше; ему самому давали здесь не больше тридцати пяти — сорока. Узрев бравого молодца вместо какогонибудь старичка в очках и с карандашом за ухом, он на мгновение опешил, размышляя над профессиональным умением мастера. Тот, впрочем, быстро пришел на помощь:

— Можете не называть себя, господин. Меня зовут Джилд. Я знаю, по какому делу вы пришли. Присаживайтесь. Итак, что вам угодно?

Его манера говорить резкими отрывистыми фразами определенно импонировала страннику. Он придвинул деревянный трехногий табурет — явно ручной работы — к столу и принялся описывать необходимое оружие. Джилд изредка останавливал его просьбами объяснить ту или иную деталь поподробнее. Сошлись они на том, что через неделю Блейд получит восьмизарядную винтовку одиночного боя с оптическим прицелом. Мастер предлагал ему сделать оружие автоматическим, но он отказался: в случае промаха лучше перезарядить винтовку, а автоматика сделает ее тяжелей и может сказаться на надежности. Блейд понимал, что второй возможности для покушения у него не будет.

В конце трехчасового разговора он набросал эскиз глушителя. Мастер долго не мог разобраться, для чего на ствол надо насаживать подобную штуку. Еще больше он был удивлен, узнав, что для этого придется где-то разыскивать мелкую алюминиевую стружку.

Вечером Блейд заснул с чувством хорошо выполненного долга и проспал двенадцать часов как убитый. Отдых был ему нужен не меньше надежного оружия.

Оказалось, что по Джеббелу можно проверять часы: он всегда выходил из дома в одно и то же время, одним и тем же путем преодолевал сотню футов, что отделяла двери подъезда от стоянки, и несколько секунд сидел в машине, прежде чем тронуться. Тридцать верных секунд было в запасе у Блейда, еще пару выстрелов он мог сделать по отъезжающей машине. Но он надеялся, что до этого не дойдет.

Как и было обещано, через неделю он получил свою винтовку. Оружие матово поблескивало хромированным стволом, деревянное цевье и приклад удобно покоились в руках; казалось, мастер специально подгонял их под ладонь заказчика, хотя виделись они всего один раз. Сделать такую вещь за короткий срок было признаком высочайшего искусства! Так как с винтовкой, видимо, придется расстаться — Блейд решил, что при любом исходе задуманного предприятия вернет ее мастеру. Теперь предстояло пристрелять оружие, чтобы обрести необходимую уверенность.

Хотя странник и соорудил глушитель за один вечер из латунной заготовки Джилда, кусков резины и металлической стружки, испытывать его он не собирался. При всех своих преимуществах — простоте и надежности — глушитель обладал одним существенным недостатком — недолговечностью. Действительно бесшумными будут только первые пять-шесть выстрелов, произведенных с его помощью.

Для пристрелки Блейд выбрал небольшой запущенный парк на самой окраине Столицы. Проблемы конспирации его не беспокоили — в разобранном виде винтовка помещалась в обычном кейсе. Чтобы части ее не дребезжали и не касались друг друга, он проложил их каким-то материалом, по виду напоминавшим обыкновенный земной поролон.

Ранним утром он отправился на испытания.

Уже заметно похолодало, выпал первый снег, температура по ночам опускалась все ниже и появляющийся на лужах ледок не мог растаять даже к вечеру. Местные хвойные деревья, так похожие на земные ели и сосны, глухо шумели под ветром; ветви, присыпанные снегом, настороженно вздрагивали при каждом прикосновении человека, потревожившего их призрачный покой. Дорожки, давно не расчищавшиеся и потому заваленные всеми отбросами дикого леса — прелой листвой, сучьями, ветками, — не хранили следов. Мерзлая корочка хрустела под ногами.

Блейд долго бродил, выбирая место для пристрелки, пока не понял, что таким образом только пытается отсрочить намеченное. После всего произошедшего у него не оставалось и капли симпатии к Джеббелу, но он сохранил к нему некоторую долю уважения — как к умному и изобретательному коллеге. Впрочем, эта доля становилась со временем все меньше и меньше.

Нужное место наконец нашлось — поляна ярдов пятидесяти в диаметре. Блейд вытащил специально для этой цели приготовленный лист бумаги, нарисовал на нем овал размерами с голову взрослого человека и аккуратно закрепил на стволе.

Мастер снабдил его двумя дюжинами патронов — втрое больше, чем вмещал винтовочный магазин. На пристрелку должно было хватить с лихвой.

Он целился неторопливо, уверенно, дожидаясь, пока концентрические круги прицела не замрут точно в верхней части овала. Завтра — а он уже наметил именно этот день для выполнения задания — у него не будет столько времени на раздумья; сегодня же он мог позволить себе подобную роскошь.

Вскоре весь мир превратился для него в сужающийся тоннель, ведущий к дереву с белым бумажным листком. Блейд нажал на курок; потом, не глядя в прицел, дважды передернул затвор, посылая в цель оставшиеся в магазине пули.

Когда эхо выстрелов смолкло в пустынном лесу, затерявшись среди равнодушных деревьев, он встал, отряхнул с себя иглы и мелкие веточки, приставшие к плащу, и пошел осматривать самодельную мишень.

Оружие действительно было выше всяких похвал: кучное, меткое: все три выстрела дали попадание внутри нарисованного овала. Конечно, стрелять придется с большой высоты по движущемуся объекту, но теперь винтовка не тревожила Блейда. В себе же он не сомневался — как и всегда.

С большим трудом удержавшись от соблазна потренироваться в стрельбе подольше, странник разобрал оружие. Как бы безлюден и заброшен не был этот остаток дикой природы в окрестностях Столицы, всегда мог найтись случайный прохожий, услыхавший выстрелы. А случайностей Блейд не любил. Хотя фортуна редко обходила его стороной, по опыту своих менее удачливых коллег он знал, как часто проваливаются из-за случайностей отлично подготовленные и спланированные операции. Увы, все случайности учесть невозможно, поэтому и способствовать их возникновению также не стоило.

Вернувшись в город, он снял номер в другом отеле, где намеревался прожить несколько дней, отделявших его от повторной встречи с «журналистом». Лучше всего, конечно, было бы сразу исчезнуть из города, не возвращаться туда, где на ноги будет поставлена вся местная служба безопасности и полиция, но тут Блейд ничего не мог поделать.

Все приготовления задержали его до вечера, поэтому к себе в номер он вернулся поздно и уже хотел раздеться и лечь в постель, когда заметил оставленную под дверью дневную газету. На одной из последних страниц была фотография трупа, выловленного утром в окрестностях Столицы. И несмотря на то, что тело было обезображено до неузнаваемости, странник почти мгновенно догадался, что видит останки мастера Джилда.

В комментариях сообщалось, что покойный содержал небольшую авторемонтную мастерскую. Далее — как заявляла полиция всех миров и всех времен в подобных случаях — мотивы преступления оставались неясными. Но только не для Ричарда Блейда!

Впрочем, ночными кошмарами он не страдал.

Проснулся странник решительным и бодрым, энергичным и готовым к действию. Он принял ледяной душ, наскоро растерся полотенцем, оделся и позвонил коридорному, чтобы завтрак принесли в номер. На деньги Торна действительно нельзя было пошиковать, но провести операцию так, как ему хотелось, Блейд мог себе позволить. Поэтому он заказал яичницу с сыром и стакан местного пива.

После еды он набросил плащ. Прибирать в номере не стал — пусть думают, что постоялец вскоре вернется. Немногочисленные вещи поместились в дорожной сумке. Так он и вышел — в одной руке сумка, в другой — кейс с разобранной винтовкой.

На автобусе доехал до другого отеля — того самого, где поселился только вчера. Вышел оттуда всего через четверть часа, оставив в номере свои нехитрые пожитки. Теперь в руках он нес только небольшой чемоданчик, и никто не мог бы догадаться о его содержимом. Странник удовлетворенно взглянул на часы — у него оставалось еще минут сорок — пятьдесят.

Поэтому до дома Дайна Джеббела он добрался пешком.

Машина чиновника Департамента Государственных Перевозок стояла на своем обычном месте.

Блейд вошел в подъезд дома напротив.

И вновь никто не шагнул ему навстречу. Впрочем, какие подозрения может вызвать прилично одетый господин, собравшийся навестить своих друзей…

Он поднялся на последний этаж. Путь на крышу был открыт; лестница — в том же виде, в котором он оставил ее неделю назад.

Двенадцать ступенек Блейд миновал спокойно — не ускоряя шага, не углубляя дыхания. Пульс оставался ровным и четким. Он делал свою привычную работу; сейчас главное — избежать малейшего волнения, подавить даже слабую дрожь в пальцах, чтобы в голове не возникали посторонние мысли, чтобы ни одна мелочь не помешала ему прикончить человека.

Когда странник ступил на крышу, оставалось семь с половиной минут до намеченного срока. Если, конечно, Джеббел вдруг не изменит сегодня обычного распорядка.

Он подошел к облюбованной заранее дыре в парапете, носком ботинка поправил фанерный лист, расстелил поверх него кусок пластиковой пленки.

Потом открыл свой чемоданчик.

Ствольная коробка отлично легла в специально для того приготовленное углубление в прикладе; легкий щелчок известил, что отныне они составляют единое целое.

Обильно смазанный глушитель встал на свое место.

Сухо щелкнул магазин. Блейд передернул затвор.

Затем положил винтовку у своих ног, и, помедлив, лег сам.

Оставалось четыре минуты.

Он осторожно высунул ствол из укрытия, поймал в круги прицела дверь подъезда, потом водительское место автомашины. Проследил за всей дорожкой между этими двумя точками. Она оставалась пустынной.

Потом вновь отложил винтовку — пальцы должны успеть согреться и расслабиться. Секундной стрелке предстояло пробежать еще два полных круга.

Дверь распахнулась в привычное время. Ладони Блейда сильнее сжали приклад.

В темном проеме появился человек. Палец странника двинулся к спусковому крючку. Но тот мужчина не был Дайном Джеббелом! Понадобились какие-то доли секунды, чтобы понять это. Палец замер на спуске.

Джеббел шел прямо за незнакомцем, который невольно прикрывал его от огня. Несколько тягучих, томительно долгих мгновений успех операции оставался неясным.

Неизвестный наконец свернул в сторону; теперь чиновник Департамента Перевозок стал досягаем для пуль Блейда. Но половина пути была пройдена, а прицел — сбит.

Пуля пролетела всего лишь в футе от головы Дайна Джеббела. Как и ожидалось, звука выстрела слышно не было, и чиновник лишь удивленно уставился на взорвавшийся фонтаном асфальт. Он еще не догадался, что нечто подобное должно было произойти с его головой.

Не мешкая, Блейд передернул затвор. Горячая гильза упала рядом и зашипела в лужице грязной воды.

Джеббел уже садился в машину. Он открыл дверь и занес левую ногу в салон.

Второй попытки быть не могло!

Выстрел достиг цели.

Так, во всяком случае показалось страннику. Джеббел повалился головой внутрь, только рука и нога остались снаружи. Блейд не был уверен, но ему показалось, что рядом с машиной начало растекаться алое пятно.

Теперь уже медлить было нельзя.

Он быстро, но аккуратно разобрал винтовку, положил детали в отведенные им места, свернул пленку, на которой лежал. Все это чем-то напомнило ему небезызвестные события в Далласе.

Он все же не смог удержаться от того, чтобы не выглянуть еще раз из-за парапета. Тело Джеббела распростерлось у машины все в той же позе.

Спуск с крыши занял чуть больше времени, чем подъем — дольше пришлось ждать лифта.

В холле странника кто-то окликнул. Он повернул голову, но человек, поняв, что обознался, махнул рукой.

Итак, спустя полчаса Ричард Блейд вышел из подъезда живой и здоровый — чего никак нельзя было сказать о государственном чиновнике Дайне Джеббеле

Свой чемоданчик Блейд сдал в одну из камер хранения, разбросанных по всему городу, так что вернулся в отель он совсем налегке. Теперь оставалось дожидаться условленной встречи с мнимым журналистом.

Теперь Блейда не очень-то беспокоило его неопределенное положение. В этом мире он был чужаком, для местной бюрократии его, в сущности, не существовало. Вряд ли ктонибудь станет связывать смерть Джеббела с делом, которым тот занимался несколько месяцев назад. Особенно если вспомнить, какой секретностью все это было обставлено…

Оставался, правда, труп оружейника — черная тучка на безоблачном горизонте. Блейд пытался вспомнить, мог ли ктонибудь видеть его по дороге к Джилду. После основательных раздумий он пришел к выводу: не мог. В тот вечер он специально проверился, и не раз; это было почти рефлекторное действие, показавшееся тогда ненужным. Теперь же можно было лишний раз убедиться, как полезно иногда следовать простым правилам.

Скорее всего, размышлял Блейд, оружейника отправили на тот свет свои. Конечно, после удачного покушения и он сам становился ненужным Торну, так что от «журналиста» можно было ожидать чего угодно. Но места обитания своего новоявленного киллмена Торн не знал, поэтому решительных шагов с его стороны до их личной встречи ожидать не приходилось.

Блейд полагал, что до этого времени находится в относительной безопасности. А потом-то он уж сумеет постоять за себя!

О результатах операции он узнал из вечерних новостей. Конечно, там сообщалось, что Дайн Джеббел, один из руководителей Департамента Государственных Перевозок, погиб в результате несчастного случая. Теперь эта новость какнибудь дойдет до «журналиста», решил Блейд, задумчиво поглядывая на экран. Еще пара дней… потом он пойдет на встречу в ресторан и посмотрит, как развернутся события.

Однако уже на второй день случилось неладное. Событий было два: утром у Блейда начало ломить в висках, а вечером его окликнул портье и негромко сообщил, что постояльцем интересовалась полиция: приходили двое в штатском, не представились, но задавали множество вопросов.

Странник сделал вид, что это недоразумение, а сам, поднимаясь по лестнице, уже просчитывал различные варианты. Конечно, в номере могла оказаться западня, такая возможность не исключалась, но еще хуже сейчас было бы повернуться и уйти, не заглядывая к себе. Вполне возможно, что портье работает на Департамент, и если он не отнесется к словам служащего хладнокровно, можно схлопотать серьезные неприятности.

Еще хуже было то, что Блейд никак не мог понять, где прокололся. Неужели его вели с самой встречи с Торном? Но тогда почему покушение на Джеббела увенчалось успехом? Впрочем, сейчас не стоило задаваться абстрактными вопросами: приходилось действовать, и быстро. Стреляющая боль в висках напоминала, что время его истекает

Следов обыска он в номере не обнаружил, но это еще ни о чем не говорило — могли работать опытные профессионалы. Он сам был таким.

Блейд быстро осмотрелся, собрал самое нужное, без чего действительно нельзя обойтись. Торопливо рассовал багаж по карманам, выглянул за дверь — никого.

Неспешной походкой уверенного в себе человека он спустился в ресторан, заказал роскошный ужин — хотя это отняло почти половину его средств. Теперь предстояло незаметно, не вызвав подозрений исчезнуть.

Оставив на столе портмоне, предварительно освобожденное от содержимого, он шепотом поинтересовался у официанта, как пройти в мужскую комнату. Естественно, до нее он не дошел; обнаружив дорогу на кухню и прихватив со стены какую-то грязную одежду, он пробрался к выходу во двор. Никто не окликал его и не обращал на него внимания.

Через несколько минут темный осенний вечер скрыл беглеца.

Получив таким образом фору, странник мог собраться с мыслями и обдумать сложившуюся ситуацию. Ничего хорошего она ему не сулила. Если на него так быстро смогли выйти в этой гостинице, то где гарантия, что в другом отеле будет иначе? Приходилось переходить на нелегальное положение, а знаний о местном «дне» у него было явно недостаточно. Вдобавок, эти приступы головной боли! Лейтон явно просил поторопиться.

Итак, первое, что он сделал — расставшись с зажиточными кварталами, где находилась гостиница, растворился в сумраке рабочих окраин.

В самый далекий от центра район Блейд добрался примерно к полуночи. Предстояло теперь найти какую-нибудь крышу на ближайшие пару дней. Не надумав ничего лучшего, он подошел к первой попавшейся двери и постучал.

— Не подскажете, где здесь сдается комната?

Повезло ему только на пятый или шестой раз. Дважды просто не отвечали, один раз пообещали вызвать полицию, остальные просто указывали какое-то неопределенное направление. Зато теперь его приютила у себя пожилая супружеская чета, которой Блейд выложил на ходу изобретенную «легенду». Он не заботился сейчас о том, какое она произведет впечатление, старался только, чтобы в ней было поменьше поддающихся проверке фактов.

Так он вновь стал Рихардом Клингом, на этот раз фермером из провинции, приехавшим навестить братца, который уже десять лет (разумеется, по местному исчислению) жил в городе. И вдруг оказалось, что адрес неверен.

Старики прожужжали ему все уши своими советами, в какую организацию лучше обратиться за справкой, но зато накормили сытным ужином и разрешили ночевать, пока не отыщется брат. Когда жена хозяина наконец отправилась спать, старик заговорщицки подмигнул Блейду и достал откуда-то большую бутыль темного стекла.

За ней последовала другая, потом третья, так что на утро странник отправился на поиски несуществующего «брата» с двойной головной болью. Неудивительно, что поиски завершились в ближайшем баре.

Одежда его запылилась, стала мятой и несвежей; в таком камуфляже трудно было узнать профессионального убийцу. Кроме того, он не заметил никаких признаков, что привлекает к себе внимание полиции, кажется, в этих районах никому и дела не было до Дайна Джеббела, отправившегося к праотцам.

Во время своих «поисков» Блейд как бы случайно заглянул в камеру хранения, где был оставлен чемоданчик с разобранной винтовкой. Он не мог утверждать наверняка, но полиция вроде бы до него не добралась.

Он долго стоял в нерешительности. В ближайшие дни ему очень пригодилось бы оружие, но рисковать ради этого не стоило. И, стараясь не привлекать излишнего внимания, Блейд повернул прочь.

Около часа он провел в ресторанчике, где была назначена встреча с Торном, съел рыбу, выпил стакан пива. Журналист не пришел.

Наконец к вечеру, добравшись до своего временного пристанища, странник обнаружил у подъезда две полицейские машины. В них сидело по меньшей мере шестеро затянутых в черную форму головорезов службы безопасности с автоматами наготове.

Как ни в чем не бывало, Блейд спокойным шагом прошел мимо черных автомобилей. На него никто не обратил внимания; стражи порядка прислушивались к тому, что творилось внутри домика.

Он свернул за угол и остановился, прижавшись спиной к холодному кирпичу стены; потом вытер выступивший на лбу пот. Не заметили? Увы, успокаиваться было еще рано: сзади послышались крики, по мостовой застучали сапоги.

Странник нырнул в ближайший же подъезд, заклиная всех известных ему богов всех измерений, чтобы там оказался второй выход. Было бы глупо провалиться сейчас на таком пустяке, так близко от цели!

Сапоги стучали где-то совсем рядом. Второго выхода не было.

Блейд ринулся вверх по лестнице.

Внизу стукнула дверь, и темный колодец немедленно заполнился шумом голосов. Он был слишком хорошо знаком Блейду — с такой лающей интонацией повсюду отдают приказы.

Он был уже на предпоследнем этаже, когда все-таки заметил путь к спасению — заколоченное окно вело на крышу. Гнилые доски поддались почти мгновенно. Шаги преследователей грохотали на лестнице.

Стараясь не скатиться с наклонной крыши, Блейд прыгнул, уцепился за конек широко раскинутыми руками. Сзади раздались выстрелы. Он перебросил тело на другую сторону и оказался в относительной безопасности.

Затем ему пришлось сползти почти до самого карниза; только там он смог, встав на четвереньки, оглядеться. По счастью, всего несколькими ярдами ниже была еще одна крыша — туда он и прыгнул.

Полицейские в черных мундирах следовали за ним по пятам, но в их рядах уже имелись потери. По стонам и ругательствам можно было понять, что кто-то из догонявших в неудачном прыжке сломал себе ногу. Пока что Блейду удавалось сохранять дистанцию, и он надеялся, что преследователи не успеют вызвать вертолеты.

Крыши привели к зданию заброшенной полуразвалившейся котельной. Это давало дополнительный шанс; выследить человека в переплетении труб и балок не так-то просто. Примерившись, он снова прыгнул, ухватившись за какой-то стержень. Но тот не выдержал, одним концом выскочив из стены, и Блейд повис в шести ярдах над землей. Вдали слышался шум погони.

Проклятье! Его гнали, как кролика! Как крысу! Как… как… Как того несчастного парня с Эрде, которого они с Дж. выслеживали в Лондоне!

Зарычав от ярости, он обернулся, разглядывая белевшую внизу полоску льда. Конечно, она могла оказаться всего лишь лужей глубиной в дюйм, но выбирать не приходилось. Он разжал руки, одновременно оттолкнувшись от стены.

Подошвы башмаков пробили тонкую корочку, холодная вода обожгла тело. Но он был спасен! Ступни больно ударились о дно, однако это уже не имело значения. Он вылез, отфыркиваясь, и тут же углядел наклонный туннель, ведущий куда-то под землю.

Это опять-таки могло оказаться ловушкой, но сзади гремели выстрелы, и Блейд ринулся в темноту.

Смертельная гонка продолжалась.

Не зря Блейд считал, что ему достался карт-бланш богини удачи: туннель вывел его на поверхность милях в трех от старой котельной, прямо на берег реки, а на следующий день объявился и Гаген Торн. Он продефилировал мимо ресторанчика, кивнув Блейду на большой автомобиль, ожидавший на другой стороне улицы.

Странник подошел, открыл дверцу, и тут же двое здоровенных «горилл», помещавшихся на заднем сиденье, втянули его внутрь. Пока один зажимал ему рот кислой, пахнущей потом ладонью, второй крепко заматывал шарфом глаза. Голос Торна произнес:

— Я думаю, вы не обидитесь на эти меры предосторожности?

Машина рывком тронулась с места.

Вскоре послышалось сопение одного из бугаев — того, что подпирал странника справа. Так как ничего интересного не происходило, Блейд решил последовать его примеру и задремал.

Очнулся он сразу, едва машина встала. Послышался хлопок открываемой двери, и в лицо ему хлынули потоки холодного свежего воздуха. Пахло снегом.

Его конвоиры вылезли из машины, Блейд последовал за ними. Двигаясь ощупью, он чуть не упал, когда виски прострелила знакомая боль, но тут кто-то крепко схватил его за плечо, потом сорвал с глаз повязку. Он невольно зажмурился от яркого света.

Все вокруг было покрыто снегом. Снег лежал еще тонким слоем, из-под него выступали кочки и пни, дорожные колеи от проехавшей машины медленно наполнялись водой. Но он уже не таял.

Гаген Торн подошел к страннику.

— Ну, вот мы и приехали.

Боль отпустила, и до Блейда внезапно дошел смысл его слов.

Вот как! Выходит, Торн вовсе не имел намерения отправить его на Землю? Его просто завезли в этакую глухомань, чтобы расправиться — как с тем оружейником… Ну что ж! Они еще пожалеют об этом!

Блейд развернулся, и один из стражей рухнул на мерзлую землю, сраженный ударом в живот.

Журналист, как не странно, захохотал.

— Не стоит, Ричард! Вы неправильно меня поняли. Работа сделана, и я готов выполнить свое обещание.

На всякий случай он отодвинулся подальше. Блейд, уже целивший в горло второму охраннику, опустил руку. Его остановили не только слова мнимого журналиста; внезапно он почувствовал все нарастающую пустоту где-то между сердцем и желудком — верный признак того, что до конца экспедиции остались считанные минуты. Голову опять сковал обруч боли.

Итак, на Земле ждали сколько могли; теперь Лейтон готовился вернуть его домой. Возможно, это спасет жизнь Гагена Торна, но задание! Его миссия, оставшаяся невыполненной!

— Ваш пропуск домой перед вами, Ричард…

Только теперь он обратил взгляд на приземистое двухэтажное здание из серого кирпича с узкими, как бойницы, окнами. Пошатываясь, Блейд подошел ближе, прочитал, еще не понимая смысла, надпись на массивной бронзовой доске.

«Государственная лаборатория высоких энергий».

С торца к зданию подходила линия электропередачи, в воздухе ощутимо пахло озоном.

Торн подошел к Блейду и похлопал его по плечу.

— Джеббел искал не там, где надо, друг мой. Транслятор уже давно здесь, под самым его носом, а он-то думал, что мы прячемся на своих островах! — Журналист ухмыльнулся. — Ну, о покойных ничего, кроме хорошего…

Странник взялся за дверную ручку. Голову немного отпустило.

— Осторожнее, дверь с секретом. Стоит вам лишь чуть-чуть приоткрыть ее, и вы получите мощный удар током. Потерпите с минуту.

Торн зашел куда-то за угол, открыл неприметную на сером фоне дверцу и что-то повернул.

— Теперь входите. Сейчас мы…

Он не успел закончить фразу, как нечто темное, неопределенной формы вдруг закрыло солнце, снег перестал искриться, тени слились в огромное мрачное пятно. Блейд поднял голову с неба, словно страшные черные насекомые, падали огромные вертолеты.

— Скорее внутрь! — услышал он.

Что-то сильно толкнуло его в спину, повалило на землю, забросало лицо снегом. На коленях странник добрался до двери, борясь с подступающей к горлу тошнотой.

Лопасти вертолетов еще вращались, колеса не коснулись земли, но угловатые корпуса раскололи распахнутые люки; оттуда вываливались затянутые в черное люди, сжимавшие в руках автоматы. Оглушительный голос, грохотавший где-то наверху, казался странно знакомым:

— Никому не двигаться! Сдавшимся без сопротивления будет сохранена жизнь!

Блейд с трудом перевалил через порог и поднялся на ноги в небольшом темном коридоре.

«Журналист» уже бежал куда-то в темноту. Дверь захлопнулась. Глухо рявкнули первые автоматные очереди, с визгом посыпались осколки кирпича, с холодным звоном лопнули стекла. Странник, пошатываясь, пошел туда, где исчез Торн.

Большая комната, огромный стол напротив двери, за которым сидели в разных позах несколько человек — Торн и другие, незнакомые. С полдюжины боевиков замерли у стен. Блейд прислушался.

— Сколько их там?

— Не меньше двух сотен.

— Проклятье! Нам долго не продержаться.

— Автоматы?

— Автоматы у нас есть, патронов мало…

— Что же вы предлагаете? Драться?

— А что еще мы можем сделать?

Странник с удивлением рассматривал просторный зал. В передней его части, где теперь собрался импровизированный военный совет, находились столы, висели черные грифельные доски; зато подальше, в глубине трудно было пройти, не споткнувшись о какой-нибудь кабель или не задев тот или иной прибор. Возможно, вся эта машинерия и напоминала установку лорда Лейтона — но такую, какой она была лет десять или двенадцать назад.

Когда заговорили о нем, Блейд среагировал сразу.

— Этот навел, Гаген?

— Исключено! Я сам его привез. Он даже не знает, где находится.

Снаружи что-то тяжелое грохнуло в дверь.

— Включайте ток…

— Не поможет… они уже отрубили нас от сети. Даже лампочки не горят…

— Да делайте же что-нибудь!

— Что? Могу намылить для вас веревку…

Пользуясь суматохой и всеобщим смятением, Блейд пробрался за частокол массивных металлических шкафов. Дверцы их были распахнуты, за ними выстроились ровные ряды печатных плат — точно солдаты на плацу. В коридоре грохнул взрыв, потянуло дымом, раздался сухой треск автоматных очередей. Блейд, схватив тяжелый стальной табурет, начал крушить хрупкую электронику. Голова болела нестерпимо, но он не обращал внимания на разряды, стрелявшие в висках; он завершал свою миссию.

Сколько прошло времени? Он не считал, одержимый яростью разрушения. Внезапно кто-то мертвой хваткой вцепился в него, и Блейд с удивлением уставился на висевшего на его локте старичка в мятом лабораторном халате.

— Что вы делаете?.. Что…

В отличие от Лейтона, местный кибернетический гений не был горбат, но столь же тощ и настырен.

— Ваших рук дело? — Блейд оторвался от своего занятия.

— Да… Всю жизнь… Я потратил на это всю жизнь…

«То, что было сделано однажды, можно повторить вновь», — прозвучало в ушах странника, и руки его сами собой потянулись к горлу старика. Да, все можно повторить — кроме гения! Он старался не думать в этот момент о Лейтоне,

Старые кости были хрупкими, шейные позвонки сломались почти сразу. Старичок обмяк, словно резиновая игрушка, из которой выпустили воздух, и повалился на пол, как только Блейд разжал пальцы.

Сапоги нападавших грохотали у двери, очереди прошивали воздух. Теперь, когда до возвращения оставалось совсем немного, попадать под пули Блейд не собирался. Он залег за кожухом какого-то прибора, надеясь, что автоматчики сокрушат все, что еще оставалось целым. Грохнуло несколько взрывов, полетели обломки, что-то вспыхнуло, запылало с жарким треском. Люди в черных мундирах вполне оправдывали ожидания странника.

Когда все стихло, тех, кто остался жив, выволокли на снег перед зданием. Их было немного, но Ричард Блейд тоже попал в эту компанию.

Здание лаборатории горело, и никто не собирался его тушить.

Высокий человек в черном ходил среди лежащих на земле тел, разыскивая кого-то. Добравшись до Блейда, он указал рукой:

— Вот этот… этот мне нужен.

Странника рывком поставили на ноги. Он даже не нашел в себе сил удивиться, увидев страшный оскал Дайна Джеббела, начальника третьего сектора второго отдела Департамента Государственных Перевозок, главы тайной службы Директории, человека, убитого четыре дня назад.

А Джеббел уже пнул носком сапога в бок мнимого журналиста.

— И этого тоже…

…Теперь пустота под сердцем казалась бездонной пропастью, в голову били кузнечные молоты, колени подгибались. Блейд едва держался на ногах.

Джеббел ухватил его за отвороты плаща, присмотрелся.

— Что-то вы неважно выглядите, мой дорогой… Жаль, жаль! Вы отлично выполнили свою работу!

Смысл слов доходил будто сквозь вату. Джеббел, наслаждаясь триумфом, встряхнул бессильное тело.

— Вы еще не поняли, что все время трудились на меня? Где же ваш профессионализм? Еще в госпитале, когда мы не знали, кто вы такой, вам был имплантирован радиомаяк. С тех пор я следил за всеми вашими похождениями… иногда давал волю, иногда подгонял… — Зубы Джеббела сверкнули в ухмылке. — Кстати, вы всерьез думаете, что предателем был Мельник?

Блейда немного отпустило, и он нашел силы прохрипеть:

— Кто?

— Мельник — только связной. Нашим человеком был Молчун.

— Почему… почему вы мне это говорите?

— Неужели вам не интересно, коллега?

— Зачем меня хотели убить? Там… у Лейн?

Казалось, Джеббела стал раздражать этот диалог; он ответил неожиданно резко:

— Если бы ставилась такая задача, мы бы сейчас не беседовали, мой дорогой! Но я всего лишь намеревался выгнать зверя в лес, заодно ликвидировав агента-двойника… А в лесу вы показали, на что способны! — Джеббел махнул в сторону пылающей лаборатории.

Блейд выпрямился. Боль почти прошла, и он внезапно почувствовал себя сильным, очень сильным — могучим исполином, готовым воспарить вверх, к серым небесам Эрде, к черному мраку космоса, что лежал за ними, к безбрежным далям, отделявшим его от Земли. Она тянула его к себе с неодолимой мощью, словно чудовищный магнит, вылавливающий крупицу железа из груды древесной трухи.

Джеббел щелкнул пальцами, подзывая автоматчиков.

— Ну, вот и все… Сейчас мы проводим вас домой с почетом… с салютом! — Он всмотрелся в темные глаза странника. — Хотите, я открою вам напоследок еще один секрет? Как я остался в живых?

— Вот тут вы ошиблись, Дайн Джеббел…

Резкий сильный взмах рукой, ребро ладони опускается на горло, сокрушает кадык, трещат кости, меркнут пронзительные зрачки…

Затем — будто незримый вихрь оторвал странника от мерзлой холодной почвы Эрде, скрутил и расплющил плоть, выплеснул из телесной оболочки то, что называется душой, выжег ненужное и собрал вновь.

Ричард Блейд отбыл домой.

Глава 12

Ричард Блейд тщательно растер спину и грудь махровым полотенцем, оглядел себя в зеркале и, хмыкнув, потянулся к халату. Он только что смыл пот, кровь и грязь в маленькой душевой госпитального отсека, выяснив, что последняя схватка с боевиками Джеббела обошлась ему всего лишь в пару синяков. Кроме того, побаливало ребро ладони — сущий пустяк по сравнению с муками, которые он претерпел при возвращении. Его просто вывернуло наизнанку! А потом… потом это несчастье с Лейтоном…

Он бросил взгляд на Дж., сидевшего на стуле в углу небольшой комнатки. На столике перед ним находилось внушительное блюдо с сандвичами, бутылка легкого вина и магнитофон. Блейд знал, что на этот раз ему придется надиктовывать подробный отчет, полагаясь только на свою память; Джек Хейдж, заменивший Лейтона, техникой гипноза еще не владел. Впрочем, обратный переход, несмотря на жуткую боль, прошел нормально, и с памятью у странника было все в порядке.

Его шеф полез в карман, вытащил трубку и начал неторопливо набивать ее табаком. Лицо Дж., суховатое, с глубокими морщинами у рта, было мрачным.

— Я недавно звонил в госпиталь, Дик… перед тем, как подняться сюда. Врач уверяет, что опасности уже нет, но состояние его неважное. В конце концов, это второй инфаркт, и Лейтону — под девяносто! Удивительно, как ему удалось тебя вытащить…

— Сделай он это раньше, я бы не успел добраться до транслятора массы.

Дж. раскурил трубку.

— Знаешь, если судить по твоему рассказу, они бы сами все сделали — там, на Эрде… — он мрачно усмехнулся. — Этот Джеббел, похоже, был весьма неплохим специалистом. Рано или поздно он нашел бы транслятор… если б ты его не прикончил.

— Вполне возможно, сэр, вполне возможно. Я только поторопил события.

Блейд сел рядом со своим начальником, вытащил сигареты и тоже закурил. Некоторое время они сосредоточенно дымили, наполняя госпитальную палату сизыми клубами. Потом странник спросил:

— Каким временем мы располагаем, сэр?

Дж. вытащил из кармана старомодный брегет на серебряной цепочке, отщелкнул крышку и, прищурившись, взглянул на циферблат.

— У нас еще около часа в запасе.

— Хорошо, — Блейд пригладил мокрые волосы и предложил: — Поговорим?

— Поговорим, — кивнул его шеф. — О чем же, мой мальчик?

— Например о том, что будет с проектом.

— Ты имеешь в виду?.. — Дж. не закончил.

— Да-да, именно это. Если Лейтон умрет…

— … то найдется кто-нибудь на его место. Я тебе как-то говорил об этом.

Блейд задумчиво коснулся виска.

— Нелегко заменить гения… — пробормотал он.

— Нелегко, — согласился Дж., — но можно. Конечно, этот Джек Хейдж — янки, но голова у него работает неплохо. Так, во всяком случае, утверждает сам Лейтон.

— А как вы сами относитесь к этой идее?

Дж. пожал плечами.

— Ты же знаешь, мне не нравятся американцы… слишком они напористые, слишком деловые… лезут в каждую щель… Неужели во всем Соединенном Королевстве не нашлось ни одного подходящего специалиста? Почему мы должны выписывать этого гения из Калифорнии?

— Если Хейдж — из Калифорнии, — сказал Блейд, — то он — не янки.

Шеф МИ6А пренебрежительно повел рукой.

— Собственно говоря, родился он не в Калифорнии, там этот парень кончал университет и там же работал, в Лос-Аламосе, разумеется. Лейтон вычислил его по публикациям в «Физикал Ревью», восхитился и решил пристроить к нашему делу. Как утверждает старик, Хейдж — блестящий теоретик, способный влить в проект свежую струю крови.

— Если он из Лос Аламоса, — заметил Блейд, — значит, занимался бомбой.

— Нет. Он работал в области… э-э-э… — Дж. поднял глаза к потолку, — физики элементарных частиц, если не ошибаюсь.

— Все равно. Американцы — не те люди, которые добровольно расстаются с хорошими специалистами, тем более — с гениями.

— Это так, — шеф МИ6А покивал головой, — они и Хейджа не собирались отдавать. Собственно говоря, Ричард, мы его купили.

Блейд замер с горящей сигаретой в руке, потом расхохотался.

— Купили? Так же, как малышка Эдна купила старину Джека?

Он намекал на эпизод, произошедший года три назад с его подружкой Эдной Силверберг, сотрудницей МИ6А. Эта крутая девчонка, оказавшись в Нассау, прибрала к ногтю всю местную мафию, а под конец купила себе раба — одного из главарей бермудских гангстеров. Дж., тоже видимо припомнив этот случай, улыбнулся.

— Все было очень похоже, Дик. Пришлось напомнить американцам, что они нам кое-чем обязаны… я имею в виду твой вояж на Луну… после чего дядюшка Сэм стал посговорчивей. Тем не менее, мы дали за Хейджа немало — часть новых материалов и технологий, которые ты доставил семь-восемь лет назад. Но Лейтон считает, что мы не прогадали.

— Что ж, прекрасно, — Блейд погасил окурок о край пепельницы и занялся сандвичами с холодным мясом; после безвкусной пищи Эрде они казались райской амброзией. — Вернемся к Хейджу, — сказал он, прожевав первый кусок. — Итак, парень работал в Калифорнии… А где же он появился на свет? В Новой Англии? Где-нибудь в Бостоне или Филадельфии?

— Держись за стул, Ричард, — в Техасе! Его отец владеет там большим ранчо и разводит коров!

Блейд поперхнулся, положил сандвич на тарелку и с удивлением уставился на шефа; потом покачал головой.

— Ну и ну! Правду говорят, что Штаты — страна небывалых возможностей! Сын скотовода стал физиком! — Он снова потянулся к сандвичам и некоторое время сосредоточенно жевал. — Чем же вы недовольны, сэр? Выходит, этот Хейдж — вовсе не янки! Он — ковбой!

— А! Все они одним миром мазаны! — Дж., скорчив недовольную мину, сделал паузу. — Впрочем, я не оспариваю права его светлости выбирать себе преемника, — сообщил он спустя пару минут. — В конце концов, время лорда Лейтона и Малькольма Джигсона кончилось… наступает эпоха Джека Хейджа и Ричарда Блейда. Короче говоря, тебе с ним работать, мой мальчик. Ты возглавишь проект, а Хейдж станет руководителем научной части.

Блейд раскурил новую сигарету, задумчиво покатал ее во рту. Чиновное кресло и генеральские погоны мчались к нему со скоростью света, что совсем не радовало странника. Он прибыл из Эрде два часа назад, а события уже понеслись вскачь. Лейтона отправили в больницу прямо от пульта компьютера — с серьезнейшим сердечным приступом, как теперь выясняется, — и место его занял Хейдж, личность пока совершенно незнакомая. Правда, американский физик действовал уверенно и быстро: выключил установку, содрал с испытателя электроды и отправил в душ. Одновременно он успел вызвать Дж. и приглядеть за ассистентами, которые несли его светлость к лифту. Энергичный парень! А главное — молодой и очень неглупый… Что-то подсказывало Блейду, что они сработаются.

— Видите ли, сэр, — сказал он, бросив на Дж. быстрый взгляд, — вы не совсем правы в оценке прошлого. То было время Лейтона, Джигсона и Блейда… — странник помолчал. — Предположим, Хейдж заменит его светлость, а я — вас… Но кто заменит меня?

Его шеф пожал плечами.

— Это твоя проблема, Дик, и я рад, что она не ложится на мои старые плечи, — он скривил губы, следя за причудливыми арабесками дыма под потолком. — Я рад вдвойне! Еще и потому, что ты больше не станешь подвергать свою жизнь опасности.

«Да, — подумал Блейд, — не стану». Но счастья он при этой мысли не испытал.

— Через пару месяцев тебе стукнет сорок семь, — продолжал Дж. — Прекрасный возраст для руководителя большого дела, но уже не слишком подходящий для авантюр. Я понимаю, — он непривычно мягким жестом коснулся руки Блейда, — ты боишься заскучать… ты привык к опасности, к приключениям, к риску, все это наполняет твою жизнь, дает ощущение вечного праздника… Да, праздника или карнавала — коварного, неожиданного, зато яркого, изгоняющего скуку и серые будни! Что ж, мой мальчик, тебе придется привыкать к иному существованию… Ты жаждешь нового, таинственного, интересного, захватывающего? Поищи все это в своей душе, а не во внешнем мире.

Блейд слушал его и кивал, мрачно уставившись в свои широкие ладони. Конечно, его старый шеф Малькольм Джигсон, заменивший ему отца, был прав; наступает осень, и пора менять легкие и яркие летние одежды на дождевик, зонтик и шляпу.

Но как не хотелось стареть! Как не хотелось! Мглистая осень Эрде, совпавшая с осенью его жизни, давила на сердце. Неужели это его последнее странствие? Оно оказалось довольно печальным… На прощание он хотел бы взглянуть на нечто иное… более яркое, праздничное, как сказал Дж… на мир, похожий на Меотиду, Катраз или Таллах…

Дж. похлопал его по колену, и странник очнулся.

— В конце концов, ты не одинок, — произнес старый разведчик. — У тебя есть дочь, у тебя есть женщины — целая очередь, я полагаю. — И у тебя есть я… хотя и ненадолго. Чего тебе еще надо, Дик?

Блейд снова кивнул. «Еще и Лейтон, — добавил он про себя. — И тоже ненадолго…»

— Ты можешь даже жениться… Кстати, как ты чувствовал себя — там, в Эрде?

— Превосходно, — буркнул странник. — Когда восстановилась память — превосходно. Хоть сейчас в бой… — он криво усмехнулся.

— Я не о том… Хэмпсфорд говорил о болезни с каким-то сложным названием…

— Олигоспермия, — Блейд встал, потянулся. — Нет, сэр, я не имел возможности проверить, избавился ли от этого подарка. Женщина, с которой я был близок… она… — Он представил искромсанное рессором тело Лейн и вздрогнул. — Словом, она умерла.

— Сочувствую, — Дж. на миг склонил голову. — Но она — не последняя в твоей жизни, так что надо проверить… Сдай анализы… а кроме того, я рекомендовал бы практические испытания… Во всяком случае, перед тем, как ты решишь вступить в брак.

Вступить в брак… Блейд покачал головой. С кем? Здесь, на Земле, немногие женщины подходили ему в супруги. Да и время его прошло… Упущено! Он вспомнил темные глаза Зоэ и рыжие локоны Мод Синглер, потом их заслонило другое лицо. Гвен Маккаллох… Его недавняя спасительница…

Но все пережитое на Эрде словно отодвинуло эту девушку в тень, в прошлое, где хранились воспоминания — возможно, приятные и дорогие, но никак не подлежащие реанимации.

— Почему бы тебе и в самом деле не жениться? — продолжил Дж. — Асте нужна мать… Подумай сам! Например, эта девушка, Гвен Маккаллох…

— Не уверен, что она подходит на роль матери, — Блейд покачал головой.

— А как твои дела с Зоэ? С Зоэ Коривалл, миссис СмитЭванс?

Странник только грустно улыбнулся. Зоэ была любовью его молодых лет, но ее не устраивал супруг, исчезавший неведомо куда на недели и месяцы. Они расстались больше десятилетия назад; потом Зоэ вышла замуж за Реджинальда Смит-Эванса, но не обрела счастья в этом браке — во всяком случае, детей они не завели. В какой-то момент он попробовал восстановить отношения, однако дальше писем и телефонных звонков дело не пошло. Кажется, обоим стало ясно, что прошлого не вернешь.

«Кроме того, — подумал Блейд с мстительным и горьким сожалением, — Зоэ уже сорок…»

Нет, он не станет отбивать у Смит-Эванса жену! Что было, то было — и хватит об этом!

Пожалуй, из всех женщин, встреченных в последние годы, лучше всех подошла бы ему Эдна Силверберг. Она была красива, умна и крепка, как молодой дубок; к тому же, они были коллегами, что исключало дотошные расспросы насчет длительных отлучек одного из супругов. Эдна выросла в большой семье, в юности возилась с младшими братишками, и Блейд не сомневался, что она стала бы прекрасной матерью для его Асты.

Но он сам, своими руками отправил ее в неведомый мир Измерения Икс! В реальность, из которой она не вернулась… Может быть, Эдна теперь царствует там или влачит участь рабыни… Но, скорее всего, ее плоть уже истлела в чужой земле, под чужим небом…

Странник очнулся, заметив, что Дж. пристально смотрит на него.

— Что, мой мальчик? Вспоминаешь? — его голос был на удивление тих.

— Вспоминаю…

— Не жалей ни о чем, — шеф похлопал Блейда по колену. — Что касается приключений, то я уверен, что они найдут тебя и на Земле. Ты такой человек… человек, словно притягивающий невероятное… Уверен, без дела ты не останешься. Вспомни хотя бы свой космический полет и наших друзей оттуда… — Дж. многозначительно поднял взгляд к потолку, словно сквозь десятки ярдов бетона, камня и стали, сквозь мили и мили атмосферы пытался разглядеть висевшие над Землей корабли паллатов.

Он усмехнулся, и Ричард Блейд усмехнулся ему в ответ. Потом он встал и открыл дверь.

— Пойдемте, сэр… Хейдж, вероятно, ждет нас. Я хочу побыстрее покончить с отчетом, а затем навещу Лейтона. Мы ведь даже не успели поздороваться…

— Да, конечно, Дик.

Дж. поискал, куда бы выколотить пепел, потом прижал его пальцем и сунул трубку в карман. Вслед за Блейдом он вышел из крохотного госпитального отсека; они начали молча спускаться по лестнице, что вела в главный коридор. Перед массивной дверью компьютерного зала шеф МИ6А остановился.

— Послушай, Дик… одно маленькое дело…

Блейд взглянул на старика.

— Я обещал тебе адрес той девушки… ну, ты знаешь, о ком я говорю… Гвенделайн Маккаллох… Тебе совсем не обязательно на ней жениться, ты можешь просто повидать ее…

— Зачем, сэр?

— Мало ли зачем… — Дж. пожал плечами. — Ну, так что? Вот ее адрес. — Шеф МИ6А вытащил бумажник и, покопавшись, достал из него маленькую картонную карточку. — Он тебе еще нужен?

С полминуты Блейд размышлял, глядя на белый прямоугольничек в пальцах шефа, потом покачал головой.

— Нет, сэр… пожалуй, нет.

— Но почему, мой мальчик? Она — прекрасная девушка, и ты ей пришелся по душе. Может быть…

— Все может быть, но не с ней.

— Но почему же, почему? — Дж., казалось, был искренне огорчен.

Странник пригладил чуть влажные волосы.

— Простите, сэр, я хотел бы сделать свой собственный выбор… — Он усмехнулся и закончил: — И потом, столь молодая особа слишком темпераментна для мужчины, которому скоро стукнет сорок семь.

Повернувшись, Ричард Блейд распахнул двери в компьютерный зал.

Комментарии к роману «Осень Эрде»

Ричард Блейд, 46 лет — полковник, агент секретной службы Ее Величества королевы Великобритании (отдел МИ6А)

Дж., 79 лет — его шеф, начальник спецотдела МИ6А (известен только под инициалом)

Его светлость лорд Лейтон, 88 лет — изобретатель машины для перемещений в иные миры, руководитель научной части проекта «Измерение Икс»

Джек Хейдж — американский физик, преемник лорда Лейтона (упоминается)

Питер Норрис — британский разведчик, бывший коллега Блейда, генерал в отставке

Стивен Рендел — коллега Блейда по отделу МИ6А

Аста — Анна Мария Блейд, пятилетняя приемная дочь Блейда, девочка, привезенная им из Киртана, из восемнадцатого странствия (упоминается)

Зоэ Коривалл — бывшая возлюбленная Блейда (упоминается)

Мод Синглер — бывшая возлюбленная Блейда, его первая любовь (упоминается)

Гвенделайн Маккаллох — возлюбленная Блейда

Эдна Силверберг — бывшая возлюбленная Блейда, сотрудница отдела МИ6А, которая была отправлена в 1979 году в Измерение Икс (упоминается; см. новеллу «Крутая девчонка»)

Дороти Флетчер — премьер-министр Великобритании

Ее Величество — королева Великобритании

Джайлс Хэмпсфорд — штатный врач отдела МИ6А

Ричард Блейд, 46 лет — он же Эгван, Рихард Клинг, Инженер

Дайн Джеббел — начальник третьего сектора второго отдела Департамента Государственных Перевозок, глава службы безопасности Эрде

Гаген Торн — журналист, резидент агентурной сети ЮгоЗападной Директории

Эрлин Лейн — лечащий врач Блейда-Эгвана, агент-двойник

Фэрл — охранник

Зер Талер — коммивояжер

Джилд — мастер оружейник

Доктор, Пасечник, Пахарь, Ткач, Рыбак, Охотник, Мельник, Бондарь, Паук, Молчун — террористы

Центральная Директория, Юго-Западная Директория, Экваториальная Директория, Северо-Западная Директория — структурные единицы всепланетного государства Эрде, расположены на больших островах

Столица — столица Центральной Директории и Эрде в целом

Тордейг, Борнборо, Рада — города в Центральной Директории

Ксантек — обширный полуостров, покрытый лесами

Выселки, Холмы, Старые Пни — деревушки Ксантека

Эгле — малая луна Эрде

транслятор массы — установка, изобретенная на Эрде, в некотором смысле подобная компьютеру лорда Лейтона

ребессор — ручное оружие, стреляющее дисками

ТиВи-Икс — прибор, позволяющий Лейтону следить за перемещением объектов между мирами Измерения Икс

Время болезни и потерн памяти — 30 дней.

Первый период жизни в Столице — 28 дней.

Бегство и пребывание в отряде террористов — 21 день.

Возвращение в Столицу и второй период жизни в ней — 17 дней.

Всего путешествие в мир Эрде заняло 96 дней; на Земле прошло 86 дней.