Осколки

– Молю, хоть имя! – Для чего?

– Чтоб повторять его ночами,

Выписывая вензелями

В пространственное волшебство

Небес, наполненных сияньем,

Манящих тем же обаяньем…

– Оставьте это озорство!

Как ни приятна Ваша лесть,

И сколь ни страстны Ваши речи,

Им не дано очеловечить

Того, что здесь, но и не здесь,

Сейчас, и где-то за веками,

За сочетанными мирами,

Которых не дано вам счесть…

– Вы так прекрасны! Ваш портрет,

Мной купленный на старом рынке,

Мне не поведал об улыбке,

Лучистой, словно лунный свет!

– Портрет должны Вы сжечь в песках,

Развеяв по пустыне прах,

Чтоб оборвать и этот след.

Чтобы никто и никогда,

Своими бурными мольбами

И страстью, полною слезами,

Не притянул меня сюда,

Чтоб успокоился мой Дух…

Пожалуйста, мой милый друг,

Иначе будет вновь беда,

Я не хочу. Но эта тьма!

Хоть и творю своей рукой.

Боль, с безразличьем и тоской,

И новых странствий кутерьма…

Когда и впрямь в меня влюблён,

Сожги портрет, ведь это он

Причина боли и тюрьма.

– Такую красоту и сжечь?!

Таланта драгоценный дар

Вложить в костра нещадный жар?!

Мне не понятна эта речь.

Он мой! Покуда я живой,

Повсюду будет он со мной,

Чтоб от всего его сберечь.

Опять! … О, сколько ж надо сил!

Всегда, всегда один сюжет!

На протяженье тысяч лет!

Зачем меня Он Поместил

В сосуд, где жило обаянье,

И Не Приемлет покаянье

За то, что я его разбил?!

Гудит пожара суета:

«Хозяина пропал и след,

Вот, не сгорел один портрет,

Смотри, какая красота!»

Сутки,

Как минутки,

Как часы года,

Время – ни поблажки,

Жизнь – словно из чашки,

Выплеск – вся вода.

Ах, безусловно, хочется нам верности.

И умираем мы порой от ревности.

Но, повстречав однажды «одиночество»,

Мы грузим новый файл в программу «хочется»,

Нас страсть, внезапно, жжёт своим безумием,

И мы в неё взрываемся Везувием,

Чувств лава льёт потоком, пламенея,

Тех, кем доныне жили, не жалея…

Тьма пепла потихоньку оседает,

Поток затих и коркой застывает,

Спрессовываясь в камня мощный щит,

Похоронив собою прежний быт…

Пусть даже зелень скроет пепелище,

Покоя в жизни больше не отыщем…

Говоришь – жена стара,

Некрасивой стала…

Что ж, есть каждому пора,

Вот и ей настала.

На её лице портрет,

Всех прожитых ею лет,

Пережитых ею бед…

Да эмоций чёткий след.

Каждая морщинка

На лице кричит:

Здесь плыла слезинка

От твоих обид,

Эти – от улыбок,

Рядом – от ошибок…

Этот мир так зыбок,

Не даёт он скидок.

Жизни тяжкий молот,

Бьёт, не устаёт…

Ты и сам не молод,

И тебе черёд…

Что грустить и злиться,

Жизнь не повторится.

Надо примириться,

И опять влюбиться

В милые черты,

В глаз её сиянья,

Где, сквозь все молчанья,

Лаской узнаванья,

Отразился ты.

Прочитала в интернете,

Что раскрыт мой тайный план,

Стало ясно всем на свете –

Мы – из инопланетян.

Технологии оттуда

Мы внедряем сквозь астрал,

И хотим проделать чудо,

Чтобы в Мире мир настал,

Чтобы жили все достойно,

Чтоб болезни одолеть,

Чтобы мать могла спокойно

На детей своих смотреть.

– Вот такие преступленья.

Возмущается народ:

Наплевать, где чьи владенья,

Кто взрастил сей сад, иль плод…

Кто сильней, тот и в законе,

А себе он сам закон,

Остальные все в загоне…

Мир – большой аттракцион.

В нём война – святое дело,

Как большой-большой разбой,

Скучен мир без передела,

И работа в нём – отстой.

Эх, когда б и в самом деле

Были мы с других миров,

То давно бы улетели

От таких и дел, и слов.

Всё проходит и… повторяется…

Сон из ночи в ночь продолжается

И, врываясь средь сутолок дня,

Как к чему-то толкая меня,

Странным образом вдруг сбывается.

Если б знать, чего тем снам хочется,

Да проникнуть о чём пророчества…

Задержусь, на миг, на бегу,

Ничего понять не могу…

И опять в толпы одиночество.

В мятных рассветах лета,

Запутанных косах трав,

Луч золотого света,

На клавишах рос сыграв,

Радугами сверкая,

Словно павлинье перо,

Иль попугаев стая –

Зелень, кармин, серебро…

Дарит тёплые блики,

В протянутой мне руке,

Капелькой земляники,

На тоненьком стебельке.

Сладка я, словно мёд,

И горькая, как чили.

Кровь, что во мне течёт,

Вобрала бури, штили,

И пену, и ветра

Седого океана,

Пластичность серебра

И вспыльчивость титана.

Во мне горит пожар,

И толщи льдов не тают.

Я времени радар,

И мир, пронзённый сталью.

Я скопище частиц,

И космоса частица.

Во мне мельканья лиц,

И Солнца колесница.

Я призрачный туман.

Я – всё и ничего.

Я сладостный обман

Рассудка твоего.

Тебя лишь поманю,

И побежишь за мной,

Подобием ручью,

Стекающем весной.

И, как вода ручья,

В сияньях и ветрах,

Иссякнет мысль твоя,

И возвратится прах.

Сгорай в цепях огня!

Влюбись и в хлад, и в зной…!

Храни! Люби меня!

Одна я! Нет другой!

Звёзд здесь нет и в помине,

Тусклый свет от луны,

Лишь в горах, да в пустыне

Звёзды ярко видны. –

Вторил, жалобам строчек,

Комментарий рефрен,

Городских заморочек

Бесконечный обмен.

И один лишь подросток

Возразил им в ответ:

Вы попробуйте, просто,

Ночью выключить свет.

Всей Земли, как оправа,

Те же звёзды над ней.

Только слепят глаза вам

Яркий свет фонарей,

И софиты, и фары,

И подсветок огни –

Всех сверканий базары –

Ярче звёзд вам они.

Душу тайно тиранит

Этот нажитый хлам,

Красота умирает

Под аншлагом реклам.

Прописных этих истин

Здесь писать ни к чему,

Мы в раздумьях о Жизни –

Заявили ему,

Проявив лик гордыни,

Да ещё вздорный нрав…

«Истины прописные!» –

Но малец то был прав!

Ты был лишь тенью, тенью и остался.

Сюжеты жизни править не желая,

В прошедшем, с головою, окопался,

На самом деле всё осознавая.

Но провокационна так граница,

По ней течёт, бурлит, шумит поток,

Энергий, коих жаждал ты напиться…

В глазах улыбка… вот и весь итог.

Как жаль, что ты не понимал –

Меня ты долго донимал,

На раны сыпля соль беспечно….

Переживи порыв отчаянья,

В потоках моего молчания,

Терпение – не бесконечно.

Небо зевом чёрной бездны…

Вы поёте «хеппи бездей:

Хеппи бездей, хеппи бездей, хеппи бездей ту ю»,

Я наряжена, как ёлка,

Иронична, даже колка,

И, невольно, вспоминаю жизнь «весёлую» свою.

В семь я в интернат попала,

Там впервые и узнала

Сексуальные игрушки – тайны маленьких девчат…

В детском доме повзрослела,

Хоть не очень и хотела…

Но никто тебя не спросит, когда взрослые хотят.

Кошелёк… Тюрьма… Свобода…

Но никто не ждал у входа,

Было страшно, непонятно – денег нет, и нет жилья…

И родители живые,

Но у них дела иные,

Ведь у каждого престиж был, да и новая семья.

Я слонялась по вокзалам,

И на улице вокалом

Подаянье собирала, одеваясь как пацан.

Так и встретились мы с мужем,

Голос слаб был и простужен,

Но талант узнал он сразу, пригласил петь в ресторан.

Всё попробуй в память втисни…

Словно две различных жизни –

Я учёна, я богата, у меня своя семья…

Юбилейный день рожденья,

И пришли, без приглашенья,

И родители, и братья и предавшие друзья.

Все конечно неповинны,

Есть у каждого причины.

Только я за что страдала, без причин и без вины?!

Каждый лезет обниматься,

В тёплых чувствах признаваться,

Словно жизнь прожита вместе… Все развязны и пьяны.

Небо зевом чёрной бездны…

Как нелепо(!): «Хеппи бездей,

Хеппи бездей, happy birthday, хеппи бездей ту ю»,

И подарки, и букеты…

И к чему теперь всё это?!

Детство навсегда закрыло перед вами дверь мою.

Возвращайся обратно, когда нагуляешься вволю,

И тебя предадут те, за кем ты бежал без оглядки,

Залечу твои язвы, сжигая всю грязь чистой солью,

И не стану винить, и искать прошлых бед отпечатки.

Даже курам не в мочь постоянно сидеть на насесте.

Жизнь, как призрачный сон. Наши дети давно повзрослели.

Мы с тобой сорок лет, каждый миг, день-деньской, уже вместе,

Погуляй, пока сердце полно перезвонов капели,

Пока солнечный луч в росах чистым брильянтом играет,

Пока дышится лесом, грибными парами, кислицей…

А потом возвращайся, когда, за туманом, растает

Наваждений дурман, и лишь имя моё будет длиться.

Вечерело. За туманами,

Пали росы по стерне.

Ветер листьями опалыми,

Шелестел. А в вышине,

По ветрам носились тучи,

И казалось, что луна

Мчится кораблём летучим,

В волны туч погружена.

И в иллюзиях движенья,

Разум строил миражи,

Тайн древнейших постиженья…

Хоть бери трактат пиши,

Про дань Нюкте и Эребу…

Рай, чистилище и ад…

И драконов, что по небу,

В шлейфах огненных летят. *

[*Снимки можно увидеть в конце альбома по ссылке

https://plus.google.com/115548919633436868688/posts/dW5boCnuMpx]

Что ж, я понял, мне надо смириться,

Бесполезно просить, объяснять…

Словно камни, холодные лица,

Их ничем невозможно пронять.

Хотите стану королём,

А нет – его шутом.

Любой каприз

Здесь не сюрприз,

Всё примет этот дом.

Любую роль могу сыграть,

Кося под чей-то сбой.

Лишь не положено мне стать

Одним – самим собой.

Я многим в жизни помогал.

Но кто поможет мне?!

Не ожидал такой финал

Я даже в страшном сне.

Улыбочка. В палате врач…

Скрыть, в тьмах ума, кошмар.

Здесь жалость не пробудит плач -

Инъекции удар.

«Да! Да! Спасибо! Были! Да!»

Ушёл. Едва стерпел.

Словно на кролика удав,

Он на меня смотрел.

Но я не выдал боль и гнев,

Хоть так кровоточат…

Увы, ничуть не поглупев,

Я заперт в каземат.

Хоть и не крепость, но тюрьма,

Ведь так же сторожат…

Мне бы и впрямь сойти с ума,

Забыть цепочки дат:

Любовь, свой дом, и смех детей,

И внуки …

Нянечка. Скорей

Улыбку на лицо вернуть…

Как страшно так окончить путь…

Трясутся руки… голова…

«Слова… слова… слова… слова…»

За одеяло… ложку супа…

Смиряюсь – это тоже глупо…

Мне б дома, хоть бы пять минут,

И тихо завершить маршрут…

Но плачет разум: не надейся…

Хоть головой об стену бейся…

Что ж, я понял, мне надо смириться,

Бесполезно просить, объяснять…

Словно камни, холодные лица,

Их ничем невозможно пронять.

Жизнь разводит мосты. Птиц отставших не слышит летящая стая,

И роняет их, словно деревья, пока что живую, листву…

И напрасно зовут, в одинокой тоске непомерно страдая,

Потому, что у стаи есть цели, предпочтительнее родству.

Птицам надо успеть. Ограничено холодом время полёта.

Выбор здесь небольшой: гибнуть всем, иль бросать ослабевших путём…

Гадко как на Душе, словно тёмною ночью по топи болота…

Сердце камнем… Слова в пустоту… Только птицы совсем не при чём…

– Не улетай! Пожалуйста! Вернись!

Коснись меня ещё лучом заката,

Иль серебристым светом обернись,

С Луны, каким явился мне когда-то.

Меня не жалко?! Дочку пожалей!

Ты только глянь, какое это диво!

В обличье этом, вы так схожи с ней!

Лишь жаль, она, как ты, неговорлива,

Всю ночь на звёзды смотрит и молчит,

Как будто что-то там припоминает…

И глаз её, бездонных, лазурит

Тогда, как речка, на заре, сверкает…

– Оставь. Ты знаешь. Это не дано.

Нам страсти краткий миг один дарован,

Когда, притормозив веретено,

День, лунной ночи видом, очарован,

И может ей послать один лишь луч,

Иль лунным светом снов её коснуться…

А мы – лишь тени тех, кто так могуч,

Что могут кем угодно обернуться.

И в нашей дочке, угадала ты,

Как страсти дня и ночи порожденье,

Зари, прекрасной, нежные черты…

Прощай! До завтра, милое виденье!

– Постой, до завтра – это ж вечный сон!

– Иль миг один… – ей эхом, в унисон.

Жизнь краплёные карты швыряет,

Не меняясь ни капли в лице,

Как ни тщись, всё равно обыграет,

В дураках оставляя в конце.

Это был всего лишь сон,

Сердца стук, да ветра стон…

Пролетели миражи,

Сочных красок витражи,

Белых вод, небесных, высь…

Под смешным аншлагом «Жизнь».

Как измеряешь расстояния? –

Спросили раз у мудреца.

– Зависит всё от созерцания

И мыслей, коим нет конца.

– Чем измеряешь лицемерие,

Кому возможно доверять?

– Когда в Душе светло доверие,

Она не станет измерять.

– А в чём ты счастье измеряешь?

– Глубинами любви своей.

– Когда любовь так близко знаешь,

Вопрос последний наш о ней:

Любовь измерить чем возможно?

Всё истинно, что есть не ложно! –

Смешливо прозвучал ответ. –

Твоей Души открытый Свет,

Да щедрость сердца твоего –

Они – мерило для всего.

А твой нажитый капитал –

Тепло, которое раздал.

Не жги мгновенья суетой!

Живи ничто не измеряя!

Посмейся первым над собой,

С реалиями примиряя! –

Вот мудрости моей секрет…

Иного счастья в мире нет.

Слёзы, безнадёжность… у родни в глазах…

Осознанье, что же происходит…

Боль и потрясенье, ужас, дикий страх…

Жизнь, в страданьях, навсегда уходит.

Верить ли, не верить в мистику… в Творца…

Вечной жизни тела не бывает.

Сердце ожидает чуда, до конца,

И, с надеждой этой, умирает.

Попрощавшись, поздно сожалеть, винить…

Для кого пустое оправданье?!

Лишь с живыми можно что-то изменить,

Лишь к живым возможно покаянье.

Осень – эстрадная дива,

Яркий одела наряд…

«О, как же она красива!» –

Все только и говорят.

Каждый ей рад любоваться,

Щедрость плодов вкушать.

Яркие краски багрянца…

Зрелости благодать…

Лес всё более светел…

И, отразив синеву,

Дождь и сквозящий ветер

Пепельным красят листву.

Осень сходит с экрана,

Всё ещё теша мечту,

Лёгким флёром тумана

Пытаясь скрыть наготу.

Но её позабыли,

Ведь украшая дома,

Искрами звёздной пыли,

Скоро взовьётся зима.

Вновь взбурлит море оваций

И комплиментов парад…

А будет так продолжаться,

Пока не стает наряд…

Я родилась давно, в том – не вина.

И молодость, поверь мне, – не заслуга,

Потоком вешних вод, сбежит она,

Ход изменить – напрасная потуга.

Ты насмехаешься: «Старуха, жжёт!

Строчит о страсти, о любви стишочки…

Подумать можно что-то волокёт,

Ишь молодости вспомнила заточки…»

Я улыбаюсь, это так смешно,

Душа у человека не стареет,

Она, словно хорошее вино,

Коль не прокисло, то с годами зреет.

Тебе это пока что не понять.

И хорошо, «что молодость не знает»,

Как хочется весь мир, любя, обнять,

Когда, страдая, тело отмирает.

Прощай! Ничего не получится

Из странных свиданий с тобой.

Чувств тропы съедает распутица,

Полощет холодной водой.

Неважно пирит, или золото…

Тревожно, как перед грозой…

Не зелено, да и не молодо,

Сердец перестук вразнобой.

Прости, мне казалось – отрада…

Даже птицы ведь гнёзда вьют…

Поверь, и сама я не рада –

Одиночество – мой приют.

Не грусти, в пограничьях разлада,

Не кори, что дала отбой…

Как снега, за огнём листопада,

Всё пройдёт, своей чередой.

Тучи пали на травы и мир отразили,

Луг зелёный, и неба сфероид, синевой,

И отмыли листки, от слежавшейся пыли,

А потом, воспарились в светлый облачный слой.

И опять упадут, и потом испарятся,

Полетят вниз снегами… дождями… росой…

Мы уйдём навсегда, словно воины с плаца,

В свой последний, неравный, неправедный бой…

Мы уйдём навсегда, как и все перед нами,

Как и те, что за нами, до скончания дней…

Словно воины с плаца, всем строем, рядами…

Росы в травах, как россыпь драгоценных камней,

Что опять упадут, и потом возвратятся,

Оставляя в растеньях частичку себя…

Жаль, весь мир отражая, не дано повторяться

Нам, как росам осенним, или каплям дождя.

Ворвался музыкой! И ну давай пилить,

Что всё не так, и мир в неадеквате,

И жизнь глупа, смешна, и как её ни жить,

Финал в психиатрической палате…

И правит всем не Бог, а эгоизм,

С обидой мелкой – верною женою,

А в дочках – жадность, что без всяких виз,

Въезжает в Души с завистью – сестрою…

Гоню, а он пристал, как на клею,

Зудит, как вошь, в мозгах и днём, и ночью…

Да отцепись! Достал же! – говорю. –

Я здесь живу, и вижу всё воочию.

Но это всё избитых истин муть.

Писать об этом скучно и тоскливо…

Ты, ночью, лучше дай мне отдохнуть,

А в утро влей мелодию разлива

Весенних полноводных ручейков,

Бегущих старым буковым пралесом,

И переливы птичьих голосов –

Всему, что тяготит, противовесом.

Он сник и начал что-то бормотать,

Что я наивна и неисправима…

Но в этот миг я стала засыпать,

И все его слова промчались мимо.

А в утро влез соседей баритон,

Приспичило ж так рано им ругаться…

Где стих?! – Исчез, словно и не был он,

Наверное, пошёл к другим стучаться.

Разлилась по небу синь-благодать…

Ты опять ко мне пришёл под балкон.

И я стану на цветочках гадать

Это явь передо мной, или сон.

Если сон, так отчего ж столько дней,

Лёд в глазах твоих не таял, а рос,

Если явь, так что же боль всё сильней

И обид набрался целый обоз.

Нет пока ещё ромашек в лугах,

Мать и мачехи блестят огоньки,

Красноталы, в серебристых серьгах,

Словно в крупных брызгах вод из реки.

Я не выйду, не смотри, не зови,

Новым пламенем взошли семена,

Старой шкуркой, повзрослевшей змеи,

Прошуршала и распалась стена

Твоих лживых ласк и страстности слов…

Горизонтом снова горы грядой.

Я опять пойду дорогами снов,

Словно вовсе не встречались с тобой.

Сын ложиться спать не хочет,

Балуется и хохочет:

«Папа, посиди со мной».

«Ты, сынок уже большой».

«Ну и что, ты днём в заботе,

То в делах, то на работе,

Расскажи мне что-нибудь,

Я тогда смогу заснуть».

«Ладно, слушай, есть над нами

Чудо-чудное с лучами,

Полыхающий цветок,

Каждый лучик – лепесток.

Крутят облачные дали,

Солнца яркие педали,

Золотистой колесницей,

Зачарованной жар-птицей,

Катятся по небосводу,

А потом ныряют в воду,

Чтоб, поплавав там немножко,

Всплыть, как лунная дорожка,

По дорожке, над водой,

Ходит месяц золотой…»

«Ах, какой же ты чудак,

Знаешь папа, всё не так:

Солнце – это батарея,

Освещает нас и греет,

Нам даёт тепло и свет…

Почитай-ка интернет.

Не нашёл я одного:

Кто ж повесил там его?!»

Сын заснул, а мне не спится,

Как быть, чтоб не ошибиться,

Вроде ведь простой вопрос…

Видно сам я не дорос,

И нигде ответа нет…

Пишет разно Интернет…

Все теории, примеры…

Те же, что до нашей эры…

Они достигли. Ноги стёрты в кровь.

Осенний куст пророчит непогоду.

Подняться в гору, и отрыть там кров,

И жить лишь Богу одному в угоду,

Подальше от властителей земных,

Бредовых сплетен, фальши и обмана…

(«Да не судимы…», Бог пусть судит их…)

Им мнится звук небесного органа,

Они взывают «Отче! Отче наш…

Пусть эта ноша нелегка порою,

Ты Не Оставишь, Ты нам силы Дашь

Дойти, и совладать с любой бедою…»

Там, где-то позади, далёкий дом…

Остались лишь лохмотья от одежды…

Они бредут, не мысля о былом,

Сердца их полны веры и надежды.

Не так ли мы, в блужданиях своих,

До крови ноги и сердца сбиваем,

Не зная, что нас ждёт в ближайший миг,

Стремимся и на Бога уповаем.

Мне вовсе ни к чему тягаться с вами,

Я – графоман, пишу, а не творю,

Но в мир смотрю открытыми глазами,

И лозунгами я не говорю.

Не судят победителей?! – Простите!

Что ж, если так должно на свете быть,

Тогда и побеждённых не судите,

Что дом от вас хотят освободить.

С днём рожденья! Пусть строится жизнь по мечте!

И Душа по-пустому не плачет…

Пусть удача твоя не плетётся в хвосте,

В авангарде случайностей скачет!

Я ещё ничего не успела по сути сказать…

Лес рассыпал иголки, прикрывая собой грибницы…

На поверхности малость, лишь исписанные страницы –

Словно буквы грибов, споры вышедшие разбросать.

Для кого? Для чего? Это всё лишь природы закон,

Словно ягоды леса, и благо раскрывшихся трав…

Доживёт ли до завязей нежный ковёр анемон,

Иль погибнет в букетах, пав жертвой бездумных забав?!

Всё случайно, и множатся смыслы, повторяясь стократ,

ДНК от животных, растений и слов, не предвидя удела …

И за строчкою строчка в никуда безызвестно летят,

Чтобы всё продолжалось, никогда не дойдя предела.

Мы, как все, растворимся в вращеньях земных верениц,

Но энергия звуков прорастёт под другими руками,

И продолжится жизнь приграничья, не зная границ,

В нашем мире иллюзий, сотворённом одними словами.

Всё как прежде, лишь только потеряна замысла нить,

И в веках поистёрты, разорваны многие звенья…

Я ещё ничего не успела по сути спросить,

А уже мне пора, вслед за строчками, в вихри круженья…

Ну Италия, ну руины,

Ну две тысячи лет назад…

Ни колона, ни портик старинный

Не задерживают больше взгляд.

Да, так строили, жили, были …

До конца не разрушен след,

Слабым росчерком бледной пыли,

Грязь и кровь утверждённых побед.

Победителю славы трели,

Прежних записей стёрта гладь…

Что там было на самом деле

Никому никогда не узнать.

Всё решают лишь слитки злата,

Да бессовестность плагиата…

Боли не превозмочь…

Как мы любили с тобой…

Ты приходил ко мне в ночь…

Вот наконец ты мой.

Годы, словно вода,

Выросла наша дочь…

Только скажи куда,

Куда ты уходишь в ночь?

Нет, лучше молчи,

Просто оставь ключи.

Я ничего не забыла,

Помню, как это было…

Снова смеюсь над собой.

Как мне вас осуждать?!

Чувства, словно прибой,

Вот накатили опять.

Шёл ты тогда ко мне,

Теперь от меня, прочь…

Я понимаю вполне

Куда ты уходишь в ночь.

Не говори, молчи,

Просто оставь ключи.

Я ничего не забыла,

Помню, как это было…

Смешная логика земная:

«Не сожалейте, отпуская,

К чему напрасно сожалеть…»

Я ни о чём не сожалею,

А просто памятью болею

О том, что не вернётся впредь.

Стекает осень сливопадом,

Охристо-палевой листвой…

Давай пройдём знакомым садом,

Как раньше, за руку с тобой,

Присядем на скамью простую,

Друг к другу голову склонив,

Я снова руку поцелую,

Всю страсть и нежность в жест вложив.

И улыбнёмся, вспоминая…

Как много пронеслось с тех пор…

И лишь любовь, не умолкая,

Ведёт с любовью долгий спор…

Все приметы осени:

Небо в звонкой просини,

Киноварной россыпью куст калины,

И шиповник ярко ал,

И сверкает, как коралл,

Облетевшей свидины, прутик длинный.

Так прекрасно за стеклом,

Словно веет холодком…

А на улице опять тридцать с хвостиком,

И с Европы стаи птиц…

Лишь на стенке яркий блиц,

Прошлой жизни, в тонкой рамке, под гвоздиком.

«Стакан наполовину пуст»,

Иль «полон он наполовину»,

Вы загляните в середину,

Под бряцанье словесных бус.

Там ничего от вас не скрыто,

Велеречивостью других:

Во-первых – что в него налито,

А сколько – только, во-вторых.

Но главное всегда в деталях:

Где… что вокруг нас… и когда…

Коль за столом вы тост подняли,

Разочарует вас вода.

Но, когда жажда одолеет,

И солнцем даже воздух пьян,

Глоток воды куда милее,

Чем полный коньяка стакан.

Когда ж питьё тиранит вкус,

И смысл иначе истолкован:

Стакан наполовину пуст,

Оптимистичнее, чем полон)).

«Стакан наполовину пуст»,

Иль «полон он наполовину»,

Вы загляните в середину,

Под бряцанье словесных бус.

Не дайте подловить себя

Красивым построеньем фраз,

Увлёкшись, словно бы дитя

Сверканием стеклянных страз.

За желанье познать эмоции,

Бытия примерить наряды,

Нас послали брести без лоции

И страстей опоили ядом.

Подсадили к нам искусителя,

Чтоб проверить благонадёжность,

А затем распяли спасителя,

Чтоб не тратил сил на ничтожность.

Задувают сердечные факелы,

Нашу жизнь, словно нить, обрывая…

А быть может мы – падшие ангелы,

Что низвергнуты были из рая?!

Нам от этого сумасшествия

В голове мозги помутило,

Мы теперь ждём второго пришествия…

Будто первого не хватило…

Цыганка, бёдрами крутя,

Разматывает нить событий…

И зрители, забыв о быте,

В бездонность глаз её глядят.

Там, за космическою мглой,

Поддавшись то страстям, то лени,

Бредут десятки поколений

С гитарой, картами, сумой…

По весям и по городам,

Пересекая нить границ,

Подобно стаям лёгких птиц,

Бросая весь ненужный хлам.

И манится пуститься в пляс,

Раскованно, самозабвенно…

И чудится – во всей Вселенной

Не отыскать свободней вас…

Цыганка, возвратясь домой,

За телефон опять возьмётся,

Мольбою страстною прольётся:

«Вернись ко мне, любимый мой!

Вернись! Верни моих детей,

Так тяжко жить им не годится,

Они б могли пойти учиться

И быть не хуже всех людей…»

В ответ гудки… гудки… гудки…

Она – предательница рода,

Изгойка своего народа,

Ей не подаст никто руки.

Вернуться?! – До смерти забьют,

Или, специально, покалечат,

Чтоб зарабатывалось легче,

Калекам чаще подают…

Быт неустроенный и грязь,

День в день борьба за пропитанье…

Как жаль детей, их воспитанье –

Пристрастье к кражам и боязнь…

Жизнь, разлетевшаяся в прах…

За что так беспощадна доля?!

Цыганка, шаль свою мусоля,

Заснула, за полночь, в слезах.

А утром, сделав макияж,

Надвинув на лицо беспечность,

Даст интервью про человечность

Цыганской жизни, и вояж,

Как знак свободы, благодать,

Желанье новое увидеть…

Чтоб в одиночестве, в обиде,

Опять молиться и рыдать…

Простите всех, и пусть простится вам,

Уйдут проблемы, отпылят обиды,

С Души слетит, как мишура, весь спам,

И добрые в неё войдут флюиды…

Переберите дни, как семена,

На сторону весь мусор соберите…

Не важно: кто был прав, и чья вина…

Простите всех, и всех простить просите.

Закат падёт и тени спрячет в тень.

Душа замрёт, сосудом ожиданья.

Пространство всё заполнит Судный День,

И искренность проверит покаянья!

Как измельчала тема:

«Писать иль не писать?!»

Не та уже проблема,

Хоть графоманов – рать.

И пишут то пристойно:

Ритм, рифма и сюжет…

Серьёзно… И фривольно…

А магнетизма нет.

И шлейф осенний – рыжий,

И кружевом вода…

А вот «не едут лыжи» …

Да, впрочем, ерунда.

Мгновенья облетают,

И рвут событий нить…

Не мы, за нас решают:

Нам «быть или не быть».

И что нам остаётся?! –

Природа и тоска…

Так пусть же песня льётся,

Пока ещё… пока…

Не бабочки мы, даже и не птицы,

Так что же на Земле нам не сидится?!

Бессильны, и в бессилии и в силе,

Мы облака металлами месили,

Сквозь них, как в бочках с крыльями, летели,

И падали на землю, как метели,

Врезаясь в небо бренными телами,

В последнем ужасе, происходящем с нами.

Всё быт стирает быстрыми годами,

Но, высоко летя над городами,

О нас вы помолитесь и, быть может,

Судьба вам пережить полёт поможет,

И выжить, и удачно приземлиться…

Вы только не забудьте помолиться,

Пусть и не за отдельного кого-то,

За всех, кто не вернулся из полёта.

Влюбилась муха в мужика,

Летит к нему издалека,

Ласкаясь нежно каждый раз,

Едва его завидит.

А он, вот чёрствая Душа,

Не понимает ни шиша,

Не про него, как видно, сказ,

Что «мухи не обидит».

Она жужжит и так и сяк,

О том, что чувства – не пустяк,

И ничего важней любви

На Свете не бывает…

А он кричит: «Достала?! Да?!

А ну бегите все сюда!

Быстрей! Хватай её! Лови!

100 грамм всем, кто поймает…»

Ему бы, дураку понять,

Что стоило б поцеловать,

И стала бы она тогда

Премудрою девицей,

Всех удивляла б красотой,

Исполнила б каприз любой,

Не споря, с помощью перста,

Иль нежною десницей.

Ну да мужик и есть – мужик,

Он верить в сказки не привык,

А тут, как раз, пришла зима,

Уснула наша муха.

А он ждал этого давно,

Схватил её, и за окно,

Туда, где снега кутерьма

Мороз и голодуха.

Никто её не подобрал,

В ларец хрустальный не поклал,

Пропала муха без следа,

Таков её удел…

А он остался бобылём,

Любовь к нему стучалась в дом

(С ней было б «горе – не беда»),

Да он не разглядел. *

[* В этом месте автор заплакал/а…. и поэтому больше ничего написать не смог/ла]

Касаюсь к голосу, как к ране,

Боль отзывается в Душе…

Бессилие на самой грани,

Непроизвольном вираже.

Напрасны ласки утешенья,

Всё обрывается в ничто,

В кругах слепого отторженья,

Сквозь дней прожитых решето.

Свеча горит и тихо тает,

Но, перед тем, как гаснуть ей,

Ещё неистовей пылает,

Рождая сонмища теней…

Он влюбился, как в детстве…

(Ну и что, что женат?!)

Жизнь, в своём лицедействе,

Откатила назад,

В яркий танец ромашек,

Синеву васильков,

Из пшеницы и кашек

Сплетённых венков.

Сердце словно горело,

И пело в груди…

Он, как в детстве, несмело

За нею ходил…

Над собой не во власти,

Подойти к ней не смея,

От сжигающей страсти,

Как мальчик, робея…

(Щёки – цветом гвоздик,

Майских праздничных роз,

Светлый ангельский лик,

В нимбе пышных волос…)

А теперь, вспоминая,

Сам себе он смешон,

От желанного рая,

Только призрачный сон.

Не об этом мечталось,

И развязка пошла…

Слов его не дождалась

И сама подошла…

Было кофе вначале,

Затем ресторан…

Но колечко, в бокале,

Оборвало роман,

Без ненужных дебатов

И словесной халвы:

Не хватило каратов

И унций… увы…

Жизнь твердила – искусство, –

И смеялась в лицо:

Чем весомее чувство,

Тем весомей кольцо…

Тебя обнимаю взглядом,

Щекой касаюсь ладони…

Осенние дни то жаром,

А то холодным дождём.

Сегодня мы ещё рядом,

И всё, что случалось помним,

А завтра может – кошмаром,

Но что нам думать о том?!

Года… мы их торопили,

Всё времени было мало,

И ждали: скорей бы завтра…

А «завтра» прошло вчера…

Жаль поздно мы ощутили,

Что это: конца начало.

Любви не спасает мантра

От жизненного: «Пора!»

Тебя обнимаю взглядом,

Щекой касаюсь ладони…

Осенние дни играют

Листвой в холодных ветрах.

Сегодня мы ещё рядом,

И всё, что случалось помним,

И так ещё много красок

В последних осенних днях.

Ярко, мазками, пламень прощания,

Зрелости страсть, на границе отчаяния.

Вязнут глаза в красоте окружения,

Все смыслы жизни меняют значения.

Разум смиряется с болью разъятия,

Сквозь понимание и неприятия.

Воды небесные заиндевеют,

Ветры их льдистость по миру развеют,

Травы пожухнут, земля поседеет…

Осень покажется просто идеей.

Она услыхала знакомой песни тревожный звук,

Парень, сидя на лавочке, наигрывал «Не спочнемо»,

И так волшебно, по струнам, было движение рук,

Что она застыла, как парковая скульптура, немо.

Она смотрела на него, как смотрят на чарующий свет,

Разгорающийся в небе, когда Солнце садится в море,

Или когда тучи, розовея, обозначают рассвет,

Она готова была разделить с ним и радость и горе.

Парень доиграл мелодию, спрятал гитару в футляр,

Закурил, смахнул пыль с брюк, лежащей рядом, брошюрой,

Выбросил хлам ненужный, небрежно сплюнул на тротуар

И прошёл мимо, словно она впрямь была скульптурой.

Сказки для детей?! – Смешно!)))

Сказки нам с трибун внушают,

Хоть известно всем давно,

Как сознаньем управляют…

Перекисшее вино –

Эта жизненная драма…

Сказкой манит нас кино,

Сказкой кормит нас реклама…

Верить в сказки, или нет,

В общем-то не так и важно –

Тот же жизненный сюжет,

Тот же мир, насквозь продажный,

Те же волки, и орлы,

Что расклёвывают печень,

И пираньи, и ослы…

И порядок этот вечен.

Сожалеть о нём, иль нет,

Нам не изменить сюжет.

И в действительности зыбкой,

Что несёт, как перекат,

Лучше мир принять с улыбкой,

Пусть порой и невпопад.

Спасибо всем предавшим и забившим!

Спасибо всем меня не полюбившим!

Спасибо всем меня не долюбившим!

Всем настоящим, будущим и бывшим.

Всем помнящим, и, также, всем забывшим.

Без вас бы жизнь прошла совсем иначе,

И по-другому путь был обозначен,

С иным фиаско и другой удачей…

И вывод здесь совсем неоднозначен:

Куда беднее, иль куда богаче…

В былом известны время и заданья…

Но ни к чему мне самобичеванья,

Да и начать сначала нет желанья.

Как, в жеоде, кристалл, с регулярною точностью, вырос?

Отчего так бывает притягателен наш визави?

Потому, что меж нас существует таинственный вирус,

Неизвестный науке, замечательный вирус любви.

Он плывёт в океане надежд, поражая живое,

И сиянием страсти полыхают деревья, трава…

Появляется новая жизнь, где встречаются двое,

И кораллы рождают заколдованные острова.

Ты не болен?! Как жаль, что тебя эта хворь миновала!

Заразись, поцелуем, болезнью с названьем – любовь.

Трудно жить в безразличье. Глянь Небо как Землю обняло!

Даже море струится излиться в пески берегов!

Погляди на стрекоз, что слились неразрывно в полёте!

Обними меня крепче, чтоб клетками слились тела…

Жар стекает как мёд, полыхая янтарно, по соте…

Это вирус любви раскаляет судьбу до бела.

Птица стонет в неба своды,

Поистёрли годы крылья,

Меньше степеней свободы,

Больше горького бессилья.

Ничего не спрашивай. Ничего не говори.

Алый дуба лист резной, сквозь колоннаду сосен,

Полыхает хладно, словно полосочка зори…

Этот огонь не пожар, это всего лишь осень.

Даже скальный массив оседает в сизую пыль.

Всё уходит, превращаясь во что-то другое…

Прежде чёрные кудри, стали цветом в ковыль….

Листья гонит ветрами в немом древостое.

«Какой юный отец! И такая взрослая дочь!» –

Брат стеснялся ходить со мной после этой фразы…

Листья горят и падают. Чем тут можно помочь?!

Этот мир одинаков, хоть с виду и очень разный.

Облетают листья, вянут и ржавеют…

Рядом молодые кроны зеленеют…

Где-то плод нальётся,

Где-то пустоцветом

Роза обернётся,

Расцветая летом.

Разве можем знать мы, когда садим… сеем…

Что уйдёт за ливнем да за суховеем?!

Жизнь была заполнена домом и работой,

В отпуск всем семейством – море… турпоходы…

Авторских свидетельств пачка под жеодой…

Полки саморучные… дачи-огороды…

Дети за границами,

Там теперь и внуки…

Пустотой… больницами…

Горечью разлуки…

Обо мне расскажут листики и травы,

Я их взглядом трогала, красоту вдыхая,

Да стволов громады, фикусы, агавы… –

Только любоваться, жизни мощь такая.

Обо мне расскажут солнечные краски,

Вод морских размахи, свеч прощальный ладан…

А стихи да проза – это просто сказки,

Хоть и в них, конечно, след мой отпечатан.

Обо мне расскажет юноша прекрасный,

Разглядевший Душу, в пёстрой слов вуали.

А родных и близких, что пытать напрасно?! –

Хоть и были рядом, да меня не знали.

Господи! Мы ведь не Ангелы, мы только люди.

Ты Ведаешь всё, в сотворённом Тобой пространстве.

Пощади моих близких. Я не прошу о чуде,

Лишь Не Дай им мучений в окончание странствий.

Господи, в Бытие, в иллюзорном непрочном мире,

Где, как нитка паучья расползается ткань событий,

Мы свободны, как стрелка, закреплённая в арретире,

И подвешены в время, как в коллекторах низки мидий.

Господи! В этом вихре по Твоей всё вершится Воле.

Для Тебя мы лишь пыль, что вздымается и оседает…

Пощади моих близких, Избавь от страданий и боли…

Всё уходит… так быстро… увядает… падает… тает…

«Вольному воля, спасённому рай…»

В буднях потеряно авторство знака.

Месяц плывёт по путям зодиака

И исчезает, заплывши за край.

Было ли, не было, не суждено,

Будет ли, может внезапно случится…

В сумерках вечности всё извратится.

Всех уравняет наречье «давно»:

И наречёт мудреца дураком,

Вору припишет чужие таланты,

Выдаст потомкам разбойников гранты…

Перевернув бег событий вверх дном.

Не преклоняюсь: бездушным камням,

Детям убийц, богатевшим у власти…

Время опять разберёт на запчасти,

Всё, что сегодня так дорого нам.

Что же Душа всё страдает, томясь,

Не в состоянье прервать болей вязь.

В ветрах и ливнях листья рвёт,

В лицо, швыряет ночь ненастье,

Потоками бурлящих вод

Пытаясь влиться под запястье,

В рукав, или за воротник,

Сквозь швы одежд коснуться кожи…

Стремительный, как миг, безлик,

Спешит укрыться в дом прохожий,

Тяжёлую одежду снять,

Слегка обсохнуть и согреться,

И ощутить вдруг благодать,

Тепло приятное на сердце…

Вот так и я спешу уйти

От хамоватости общенья,

Уничижения «прости»,

Повального пренебреженья

К словам и чувствам…. Пусть плывут,

Пытаясь прикоснуться к коже…

Я просто изменю маршрут,

Сбежав в себя, как тот прохожий,

Укроюсь в дел своих комфорт,

Зароюсь мыслями в природу…

Там ливень?! Ветер листья рвёт?!…

Кто ж станет обвинять погоду?!

Высокой Бесконечностью томим,

Ты в каждый миг становишься другим,

И, в то же время, прежним остаёшься,

И, сам в себе, с собой, напрасно бьёшься,

Себя в себе упорно разделяешь…

И сам себя, в себе, не понимаешь.

А жизнь, как нежных облаков обман:

Красиво! Но приблизишься – туман!

Земля! Многострадальная земля!

Тебя в веках святою называя,

Здесь засевали трупами поля,

За веру и неверье убивая.

Земля, где всем сошёлся клином свет,

И каждый, убивая, верил свято,

Что ничего важнее в мире нет,

Того, что он воскреснет здесь когда-то.

То камни сквозь стекло, то нож, то взрыв…,

Намеренный наезд на пешеходов…

Сквозят теракты, время растворив,

За деньги лицемерных кукловодов…

Из века в век, из дней забвенья в новь,

Всё множа смерть, не зная сожаленья,

Сердца переполняет не любовь,

Лишь эгоизм личного спасения.

А мы, наивно прорастаем тут,

Из древности глубокой и доныне…

Хоть молоко, и мёд здесь не текут,

Растим плоды в пылающей пустыне,

И украшаем мир, за пядью пядь,

Посаженный росточек поливая…

Нам некуда отсюда отступать…

Что делать?! – Знать судьба у нас такая!

Как в золотом, созревшие поля –

Картинкой устоявшейся идиллии.

Ты так прекрасна, праотцов земля,

Увитая сияньем бугенвиллеи,

Прочерчена перевязью дорог,

Мигающая сложными развязками…

Страна, где каждый малый бугорок,

Наполнен историческими сказками.

Где так не просто в сонмище проблем,

Здесь даже дети знают вой сирены…

Где вопреки антисемитам всем,

Жив мой народ в стране Благословенной.

Как ни грустно и печально,

Что там было изначально,

Нам гарантий не даёт

На то время, что грядёт.

Бедность – вредная сестрица,

Козни строить мастерица,

Где ни ступишь, всюду край,

И шалаш, увы, не рай.

У того, кто побогаче,

Беды сложатся иначе,

Тоже много разных тем…

Жизнь, увы, не без проблем.

Что же, значит безразлично –

Скромно или эксцентрично,

На авто, или пешком… ?!

Нет! Замечу я, при том,

Всё ж уютней горевать,

Где удобная кровать,

Слуги моют и скребут,

Денег – куры не клюют…

Ну а лучше б всего было,

Если б жизнь цвела и плыла,

Беспроблемно, бестревожно…

Жаль, что это невозможно.

В берёзовом лесу светло блестят осины,

Как дорогой ковёр подстилка свежих мхов,

И в ней, то там, то тут, сидят на ножках длинных

Светло-коричневые шляпочки грибов.

Так празднично вокруг, как будто в дивном храме,

В рябинках чёрных, беломраморных стволов,

И где-то в вышине, в резной зелёной раме,

Летят по синеве обозы облаков.

Блестящий Ангел Мой Золотоглазый,

Окно раскрою, погружаясь в ночь,

И музыка небес наполнит фразу,

Что мне словами вымолвить не в мочь.

Со мной ты рядом, здесь, под небесами,

Хоть обитаем в разных мы мирах,

Энергий луч легко скользит меж нами,

Выискривая буквы в Дивных Снах.

Ах, если б знать, что где-то, за порогом

Судьбы, уже ведущей в никуда,

Душа простая, в рубище убогом,

Коснуться сможет Твоего Перста.

Дом… Больница… Самолёт…

Изменяется ментальность,

Новый времени отсчёт…–

Это – разная реальность.

Каждый жизни эпизод,

Новую реальность множит.

Мы по ним, за ходом ход,

Сами изменяясь тоже.

Где-то проживём года,

Где-то лишь одно мгновенье,

Выпав, зрелостью плода,

В листьев вечное крушенье.

Медсёстры и врачи в столовой ржут, как кони,

Я не могу заснуть, мне плохо и тошнит,

Но все больные спят, словно лесные сони,

И неудобно мне, что мозг мой всё не спит.

Что делать?! Я пошла в компанию проситься,

А что?! – Я человек общительный вполне,

Мол весело у вас, а мне совсем не спится…

«Работать надо нам!» – сказали строго мне,

И тут же разошлись… И тишина настала…

И стало мне смешно, что пал такой расклад.

Ну кто же его знал?! Чего же я лежала,

И не пошла к ним полчаса назад?!

Сиреневый экран небес в окне.

Полоска солнца справа на стене.

Углы все паутиною обвиты.

Под козырьком – покраски сталактиты.

Ночами свет издалека идёт,

Приблизясь, превращаясь в самолёт,

С линейкой яркой бортовых огней,

Вновь пропадая в сумраке теней.

И новый свет. И так за мигом миг:

Возник – пропал… Пропал – и вновь возник…

Игрой цветов приковывая взор,

Как будто Неземной Гипнотизёр

Расчерчивает маятником путь,

Давая установку мне: «Уснуть!»

Над городом стоит жестокий смог,

В нём краны, словно журавли, застыли.

Хамсина ржавый выцветший песок

Висит полоской рыжеватой пыли.

Дома белеют в серой полумгле.

Свет солнца в небоскрёбах золотится.

Мельканьем тени, с крыш летят к земле,

Исследуя все мусорники, птицы.

В больнице ни минуты тишины,

Покоя ни медсёстрам, ни врачам…

Тяжёлым забытьём витают сны,

Давая роздых страждущим телам.

Соседка причитает день-деньской:

За что же ей дана напасть такая,

Тяжёлый, хриплый кашель за стеной…

А за окном – жизнь буден, городская,

Обычная. И я туда уйду,

Забыв, со временем, чужой судьбы беду.

Ладно, любимый, не надо, остынь…

В косы свои я вплетаю полынь,

Чтобы горчили, как дым твоих слов

В утренний час, милый мой рыболов.

Ах, да неважно – поймал… не поймал…

Блеск твоих глаз, словно полный бокал,

Вермута чувств, что играли тобой,

Словно песками бегущий прибой.

Я узнаю эту их красноту…

Я не забыла улыбочку ту…

Знаешь, смешон весь поток лживых слов,

В запахе мне незнакомых духов.

Что ты?! Сердиться?! Давно не сержусь.

Окна Души занавесила грусть.

Что же поделать, коль в буден поток,

Пламенем, вторгся внезапный восторг?!

Это, для жизни, обычный сюжет.

В этом, мой милый, твоей вины нет.

Весенний ритм наполнен новизной

Отбывших, прошлогодних, настроений,

И чуда к жизни рвущихся мгновений,

И бурною любовною игрой…

Взлетает листьев молодых волна,

В таинственной кассете прорастания…

Никто ещё не верит в облетания,

И в мудрость зрелости у кромки сна.

Благоухают, буйствуют сады…

Жизнь так прекрасна в царственном цветенье!

В ней чувствуется каждое биенье,

От лютика до Солнечной Звезды.

Всё так же есть на свете простаки,

Что не умеют грабить, пресмыкаться.

Обманывать других им не с руки,

Всех стерпят, и святош, и святотатца…

Хоть первый век, хоть двадцать первый век,

А хоть десятый век до нашей эры… –

Всё так же верит в сказки человек,

Всё те же заблужденья и химеры.

И так же лицемерье, и обман,

И войны капиталу в услуженье,

И наглость пробивает, как таран,

Деньгами все законы и решенья.

Меняется лишь только антураж,

Как будто декорации на сцене,

Где королевой соблазнённый паж,

Вновь мёртв, в угоду царственной измене.

Король не свят, но это его роль,

Сценарий весь протёрт в суфлёрской будке…

Покуда продолжается гастроль,

Всё будет точно так, из суток в сутки.

Статисты то и дело норовят,

Где можно, на передний план пробиться…

Лишь простодушно зрители следят

За этой битвой денег и амбиций.

У них на сцене нет своих ролей,

Хоть каждый театра вздох оплачен ими,

Массовка для шутов и королей,

С нелепейшими Душами смешными.

Нежная, как лёгкое дыханье

Вешних перелётных ветерков.

Светлая, как лучиков сверканье

В голубых разрывах облаков.

Гибкая, с искристыми глазами,

Так прекрасна – слов не подобрать…

Парни по селенью шли кругами,

Чтоб её ещё раз повидать.

А она их и не замечала,

Ей хотелось сказки неземной,

Всё ждала такого идеала,

Чтобы сделать смог её звездой.

Дождалась. Ровесницы – все бабки,

В хлопотах, вокруг своих внучат…

А она перебирает тряпки

И переживает: как там чат…

В нём не развлеченье, а работа.

Знаменитость – тот же капитал.

Рейтинг её главная забота,

Но, с годами, он, увы, упал.

Первыми глаза заледенели,

Как у сонной рыбы стал их взгляд…

Мышцы лицевые онемели,

Чтобы скрыть морщинок плотный ряд…

Силикон… Резекция желудка…

Без детей (снижала андроген) …

Сохранить свою красу не шутка,

Правда стала, словно манекен.

Впрочем, это всё совсем неважно,

Ведь сумела, несмотря на раны,

Так самозабвенно и отважно

Все мечты осуществить и планы.

Столько сил, чтоб удержаться в топе!

Ну хотя б на нижнем рубеже…

Снимки уже правят в фотошопе…

Пусто и в квартире и в Душе…

Не начать уже сначала.

Вечер, словно грань кристалла,

Разложил по гамме свет,

Разделяя «да» и «нет».

Жизнь на роли не скупится,

Всё со временем, простится,

Только память будет вновь

Возвращать былую боль.

Можно будет улыбаться,

Играм страсти предаваться…

Даже искренне любить,

Словно и не замечая,

Что украдкой, жизнь чужая,

В жизнь твою, вплетает нить.

Из-под ног слетают камешки…

Лучше в бездну не смотреть…

Палых листьев круговерть…

Сколько мне ещё, на краюшке?

Там, внизу, издалека,

Дикими кружа отрогами,

Водопадами, порогами,

Сыплет брызгами река.

Там, вверху, сквозь синеву,

Лёгкой рябью, плотной ватой,

Зверем, рыбою крылатой,

Облаков сны, наяву.

Здесь, от холода… жары…

Всё иссохло и сгорело,

Лишь отсвечивают бело

Скалы, зрители игры.

Всё в сравненье познаётся.

Понапрасну сердце бьётся,

Хоть молчи, хоть говори…

Сон мгновеньем в жизнь ворвётся,

Сердце чувствами взорвётся,

Словно пламя изнутри,

В небе облачком растает,

Грусть с улыбкою оставит…

Будем долго вспоминать,

Как серьёзно и смешливо

В нас проснулось это диво,

Чтобы сердцем воспылать.

И с открытыми глазами

Вдруг увидеть: рядом с нами

Наших сказок миражи,

Надо просто улыбаться

И, прощая, не пытаться

Подчинить другую жизнь.

Вместе быть – не значит слиться

И друг в друге раствориться,

Это – сказка для детей.

Две стихии, две дороги…

Через горы, рек пороги,

Длинный ряд обычных дней…

Как за тёмною водой,

Мысли плыли за тобой,

Проезжали автостопом,

Пролетали самолётом,

Возвращали к первым дням,

Где так нежно было нам.

Вслед за ними я бежала,

Пролетала, проезжала…

Вот и ящик – почты нет,

Только боль Души в ответ,

Только память мчит во след.

Рассказать кому сюжет,

Не поймёт и не поверит,

Всяк своею меркой мерит…

А у сказок и у снов

Лишь мельканье светлячков,

Звёзд таинственных мерцанья,

Ирреальные свиданья,

В радости безумных встреч,

Где реальна только речь,

Не надежда, не мечта –

Мира свет и доброта.

Что на жизнь напрасно злиться?!

Как умею – так живу…

Пусть недолго будет длиться

Эта сказка наяву.

На неё не обижаюсь,

Не сужу её, не каюсь,

Всё что было, всё путём:

Ошибалась… ушибалась…–

Это всё такая малость

Перед беспробудным сном.

Промелькнёт, как в поле птица,

И растает, словно снег…

В снимках, мыслях… сохранится,

Но не более, чем век.

Три-четыре поколенья,

Ординаты обновленья,

Жизни новая среда,

Новых связей амплитуда…

Кто? Когда? Зачем? Откуда? –

Всё исчезнет без следа.

Мир людей несовершенен,

Что поделать, жизнь, как жизнь,

Каждый миг её бесценен,

В нём и ад и рай слились.

Дважды жизнь не повторится.

Так зачем же мелочиться

И в унынье пребывать?!

Если можно улыбаться,

Быть счастливым постараться

И, как есть, её принять.

Стихи в цветах лугов витают,

Прекрасные, как мотыльки,

Беги, лови, за стайкой стаю,

Покуда, в вечер, не растают,

Лишь крылышки их береги…

Кто грубо стих хватать берётся,

Не может чувств разбередить,

Пыльца на пальцах остаётся,

А стих в руках напрасно бьётся,

Себя пытаясь сохранить.

Умрёт, пришпиленный к бумаге,

Стеклом изломанным, крыла,

Живое сердце, бедолаге,

Что льнуло к свету и к отваге,

Пронзит, бесчувственно, игла.

Ты их лови одним лишь взглядом,

Услышь их музыку Душой,

Любуясь красочным нарядом…

Замрёшь, и вдруг увидишь: рядом,

Они кружат над головой.

Как звёзды млечные роятся,

Как блёстки снежные легки,

Доверчиво в ладонь садятся,

В одеждах мага ли, паяца…

Живые, словно ветерки.

Любишь – не любишь, брось…

Смешные вопросы.

Всё так переплелось,

Туман и росы.

Бледно молочный свет

Каплями трав длится,

В розоватый рассвет

Снами клубится.

Вправду любовь, иль страсть?!

Может чувств обманы…

Или забвенья красть

Миги, на раны…

В общем-то всё равно.

Я и сама влюблюсь.

Смейся, если смешно,

Радость всегда в плюс.

Что ты плачешь, с тихим вздохом,

Звукам музыки внимая,

В никуда, с немым упрёком,

Будто в глубь себя, взирая?!

Слёзы катятся, сжигая

Глаз прекрасное сиянье,

Словно снова повторяя

Чёрно-белое прощанье…

Нет! Не плачь! Пусть плачет скрипка,

Разрываясь от рыданий…

А в Душе цветёт улыбка,

Вопреки стезе страданий,

Что давным-давно отбыли,

Откружили и отпали…

Нити небыли и были

Звуки музыки сплетали…

И, вздыхая за родными,

Жизнью, что давно минула,

Вслед Душа рвалась за ними,

И беспомощно тонула…

Я никогда не желала быть памятником,

Не шестерила, не качалась маятником,

Не старалась выглядеть, говорить выспренне,

Если ошибалась, ошибалась искренне,

Ни ханжой не была и ни святою,

Я всю жизнь прожила сама собою,

Хорошо ли плохо ли, как случилось…

Жизнь прошла эпохою и отснилась.

Позади все милости и немилости,

И мечты крылатости и бескрылости.

Мне теперь открыты все премудрости,

Только жаль, что не во что уже расти.

Ни ад, ни рай обещаны не нам.

Что было прахом в прах и возвратится.

Душе курить не долго фимиам.

И только Дух извечно будет длиться.

Он – пламя от холодного огня,

Которым Бытие воссоздаётся,

И разум, страхом вечности пьяня,

Прельщает сном бездонного колодца

И белого слияния лучей,

Что жизнь в себя вбирает, как ручей,

Впадая в океан горящий Солнца.

Я с тобой то цветущим садом,

То колючей хладной метелью,

То лечу к ногам листопадом

И бегу за следами тенью…

Ты, волною, меняешь фазу:

То далёк, как неба пучины,

То так близок – не видно глазу,

Будто мы организм единый…

Мир рассудочен, безрассуден…

Нить то путается, то рвётся…

Не по праздникам, бытом буден

Тишина любви познаётся…

Жизнь колеблется в дымке зыбкой,

Всё стабильно в ней лишь формально…

Говорим знакомым, с улыбкой:

Хорошо! Спасибо! Нормально!

Молиться в церковь дурака послали,

Он лоб расшиб – пословица гласит…

Молитвы есть – привычки, и морали,

И чистой веры, что чтит неофит…

Но есть ещё молитвы – пробужденья,

В самих себе, дотоле спящих сил,

И, с космосом энергий, единенья

Всех чувств, что слов потоком разбудил…

Молитвы не от разума, – от сердца,

От ищущей и жаждущей Души,

Чтобы на Знак, на Символ опереться,

Набраться сил, сквозь мира миражи

И мужества для сосуществованья,

В крикливом одиночестве толпы,

В том чему нет ни смысла, ни названья,

Лишь странной эволюции столпы,

Где всё едино, от одной монады,

И скрытно повторяет этот путь…

Не ждущие бессмертья иль награды…

Коросты конформизма чуть стряхнуть,

Вздохнуть, и снова в омут погрузиться

Пустых, смешных и суетных страстей…

И лишь Душа – чудная бунтовщица,

Летит в зенит, сквозь ослепленье дней,

Всё логике иной тщась подчиниться.

Плачь, скрипка! Не о том, что радуг мост

Разрушился под тяжестью рыданий!

И ни о том, что тень воспоминаний

Мозг воспалённый в идеал вознёс!

Не над могилой сброшенных судеб,

Веков летящих вдаль по бездорожью!

И не о страсти, что объята дрожью,

Любви, как милость, подаёт свой хлеб!

Плачь, скрипка! Плачь! О чём-то неземном!

Что недоступно слуху, чуждо взору!

О том чудном! Непрожитом! Чужом!

Что страхи выплетают в тьмы узоров!

Плачь, скрипка! Плачь в открытости Души!

Твой плач зовёт, тревожит, исцеляет…,

Не музыку, энергий мятежи

В сердца окаменелые швыряет.

Плачь, скрипка! Плачь! Рыдай самой печалью!

Вуалью звуков дёрганной и зыбкой!

Чтоб твои всхлипы, обрастая далью,

В нас прорастали грустною улыбкой.

В том мире, где с тобою мы встречались,

Давным-давно распаханы леса,

И от грибных полян пеньки остались…

Лишь всё бежит дорожки полоса…

Тут, помнишь, было топкое болотце,

А здесь, поросший мятой, луг с водой,

Чтобы по «драпакам» не исколоться,

Часть леса обходили стороной…

Потом, через овражек, до пригорка,

На вырубку, к кормушке для зверей…

Соседская нелепая коморка…

Не сосчитать уж сколько тому дней,

Помноженных на годы, устремленья,

Конечный, в одну сторону вояж…

Кто мог бы предсказать тогда, в то время,

Что совершим с тобой такой вираж?!

Нет, я отнюдь не ловелас.

Я помню каждую из вас.

Я обожал вас и любил,

И с каждой счастье находил,

Неважно месяц или час…

Но убеждался каждый раз,

Что вами правил эгоизм.

Вы все меня тянули вниз,

Экстазом низменных страстей,

Желаньем стать тропой моей,

Чтобы ни-ни и ни на шаг…

Свобода – вот ваш первый враг.

Никак вы не возьмёте в толк,

Что я – не верный пёс у ног,

А ласковый свободный кот,

Могу пустить и когти вход,

Когда наступите на хвост,

Задав мне каверзный вопрос.

Любовью за любовь плачу,

И нежно лащусь, и урчу…

Но вмиг исчезну, словно тень,

Едва завижу клетки сень.

Душой ничуть я не кривлю:

Я всех вас искренне люблю,

Но, в подчинении природе,

Не изменю своей свободе,

Она – подруга и жена,

Одна мне истинно верна.

Дождь бушует за окном,

Небо – серым полотном,

Мчит потоками вода,

Заливая города.

Вспышки молний, взрывы грома…

Хорошо сегодня дома!

Дышит свежая прохлада,

Никуда спешить не надо,

Нет обычной суеты,

Дремлет кошка у плиты…

Так уютно, тишина,

Ты читаешь у окна,

В кресле, спрятавшись под пледом,

С кухни тянет в нос обедом…

Пенью капель в унисон,

Бродит по квартире сон…

Нынче с самого утра

Миром правит мишура,

От небес и до земли

Воздух в солнечной пыли,

Блёстки белые висят…

Улыбаюсь невпопад,

Словно чудо-сказка снится:

На пальто и на ресницы

Оседает звездопад.

Ты хочешь быть разгаданной, и сыплешь мне подсказками,

Но кормишь, одновременно, придуманными сказками.

А мне давно всё ведомо, и нечего разгадывать,

Я молча сказки кушаю, чтобы тебя порадовать.

Я отчаянно рвалась дышать…

А когда продохнуть не сумела,

Попросила Его мне Дать

Поскорее покинуть тело.

Но Он мне Прошептал: «Соберись,

Потихоньку, давай, расслабляйся…

Ты с дыханьем своим не борись,

А ему подыграть попытайся,

Не дыши из последних сил,

Рыбой, выброшенной на сушу…»

Синевой небес Очертил,

Ветряной струной Тронув Душу…

А ещё Он тихонько Сказал,

Помогая вдохнуть, натужно:

«Оглянись, эта жизнь – не вокзал,

И спешить из неё не нужно».

Под тихими снегами,

Как под гагачьим пухом,

Земля живёт цветами,

Готовясь к тёплым дням,

Когда весенний ветер

Дохнёт теплынью утром,

И радужности веер,

Ковром, откроет нам.

И, услаждая взоры,

Жизнь празднует рожденья,

Колдуя на узоры

Морозного стекла…

Творя из них эскизы

Весеннего цветенья,

Сосульками пронизав

Пространства зеркала.

Под тихими снегами,

Рождаются мышата,

Готовятся к рожденью

Моллюски и жуки…

Под тихими снегами

Жизнь таинством богата,

Прядёт под снежной сенью

Весенние деньки.

Какая разница в том: «Быть или не быть…» ?!

Зависит что(!) от нашего решения?

За Быть неотвратимое НеБыть,

Заявится само, без приглашения,

С неумолимой зрелостью жнивья…

Вопрос лишь времени, не сути Бытия.

За окном гудит зима,

Ветра в тучах кутерьма,

Театра зимнего сюжеты:

В маски белые одеты

И деревья и дома.

Этот дивный карнавал

Всех вокруг околдовал,

В снежных танцах закружил,

Взрослых в детство возвратил:

На салазках, на коньках,

Лыжах, досках и ногах,

Кто как смог, и кто на чём,

Даже просто кувырком…

Щёки пламенем пылают…

Все друг дружку понимают…

Вместе взрослые и дети…

Вот бы так всегда на Свете…

Красотулечка зима

Обожает бахрома,

Украшает крыши, ели,

Провода, озёр купели…

Озарённое лучом,

Всё искрится серебром,

Что как флёр с небес стекает

И лучится, и сверкает…

Леса дивный древний храм,

Открывает чудо нам:

Стены – сосен колоннада,

Сводом, сверху, туч громада,

Как ушанка, набекрень,

В синий обозначив тень.

День, как будто дань фантасту…

Две лыжни скользят по насту,

Разойдутся и сойдутся,

Вдруг петлёю обернутся…

Это, милый, мы с тобой,

В нашей сказке голубой.

Хоть не проявлено для нас,

Всё откликается в сознанье.

Нам кажется лишь созерцанье,

Ряд звуков, да ещё касанье –

Вот всё на что наш мозг горазд.

Мы забываем: мир наш – поле,

Где колебанье и волна,

Извечные, сквозь времена…

Не осознать его сполна…

Ведь мы лишь люди, и не боле…

Такая же, как всё здесь, тварь,

Наживы жаждая, покоя…

Мир, каждый, для себя лишь строя…

Хоть и постигли сути сбоя,

Унифицируем, как встарь.

А мозг, как колокол гудит,

Гремит разболтанною бричкой,

Колеблясь каждою частичкой…

Эх, кабы знать какой отмычкой

Ему устроить аудит…

Как суть сознанием объять?!

Представить, хоть в каком-то виде,

В квантово-волновом гибриде…?!

Неважно в чём его увидеть,

А важно – как его понять.

Как приятно, когда зеленеет трава

И цветёт, словно радугой мир наполняя.

Отстучали дожди. Жизнь вступает в права,

Пустыри разноцветным ковром укрывая.

Каждый листик, с надеждой, ждёт новый приход,

Жизнетворную, время дарящую, влагу,

Верит, что не иссякнет река вышних вод,

И продолжит он жизней прекрасную сагу,

И взрастёт стебельком, и подарит цветы,

И они семенами дадут продолженье…

Так и будет. Но только тогда, если ты,

Не сорвёшь тот цветок, не растопчешь растенье …

Каплей росинки, на розовом лепестке,

Блестит слеза, по твоей стекая щеке.

Я пытаюсь поймать, словно стаю,

Словес тонкую нить.

И молчу. Ты поверь, я не знаю,

Что и как говорить.

Наше мы – раскололось надвое,

Каждый думает про другое.

Ты конечно права – я во всём виноват.

Как же трудно, прости, пережить боль утрат.

Удержать невозможно в руках, убегающих дней,

Тяжело мне расстаться с тобой, с ней ещё тяжелей.

Жизнь разложит пасьянс,

И развеется в дым…

Мой последний шанс

Побыть молодым,

Наиграться всласть

Тем, что дарит страсть…

Только у тебя рассинхрон со мной,

То, что счастьем мне – для тебя бедой.

Нас прельщает страстями, расцветая, прекрасное лето.

Нас встречает плодами, наливными щедротами осень.

Я попал в межсезонье, затерялся во времени где-то,

Паутиночки судеб, очень тонкие, прочные очень.

Наше мы – раскололось надвое,

Каждый думает про другое.

Ты пойми, не хочу я с тобой распроститься.

Я ведь знаю – недолго всё это продлится,

Летних дней мимолётность, на пороге зимы,

И опять будем вместе, до конца, только мы.

Только мы…, но ты будешь уже не со мной.

Изменяя, я стал тебе будто чужой…

Я пытаюсь поймать, словно стаю,

Словес тонкую нить.

И молчу. Ты поверь, я не знаю,

Что и как говорить.

Затянули дали

Сизые вуали.

Тучки набежали,

Сыплются дождями,

Горькими слезами…

Пью их грусть горстями,

Всю тоску потока…

Мне так одиноко,

Милый мой далёко…

И Душе неймётся:

Как всё обернётся?!

Только остаётся

С небом вместе плакать,

В жизнь слезами капать,

Разводя в ней слякоть…

Милый мой вернётся –

Солнышко засветит,

Стану я счастливей

Всех людей на свете.

Небо распахнётся,

Радугой сияя…

Милый улыбнётся,

Мир наш озаряя.

Я открою окна, двери,

Чтоб проветривался дом,

И уйду, презрев потери,

За каким-нибудь котом.

Пусть он знает только «Мяа»,

И бежит на «Кис… кис… кис…»,

Валерьянку пьёт до пьяна,

И, отнюдь, не альтруист,

Дом и миску охраняет,

Часто спит по целым дням,

И без удержу гуляет,

С каждой кошкой, по ночам…

С ним мне будет много легче,

От него не стану ждать,

Что обнимет вдруг за плечи,

Чтоб в грустинках поддержать,

Что молчанием суровым

Не испортит весь сюжет,

И за добрым милым словом

Добрый отклик даст в ответ…

А потом порассуждаю:

Так ли этак – суета,

Я давно всё понимаю

Про тебя и про кота.

Ты и кот – одно и то же,

Хоть и разные на вид.

Но судить мне вас не гоже,

Я ведь тоже – индивид…

Вот и голос твой, знакомый:

«Дверь закрыть?! – «Да, закрывай!» –

«С кухни кыш, я уже дома! …»

«Ладно, котик, погуляй…»

Доварил, помыл посуду… –

Кот бы явно так не смог…

Ладно, просто ждать не буду,

Чтоб обнял и в щёчку «чмок» …

Они считали себя продвинутыми, нормальными,

Легко и просто стали партнёрами, сексуальными,

И наслаждались откровенно и обоюдно,

Поладить друг с другом им было совсем нетрудно.

Только однажды круто всё изменилось.

А он не желал понять, что же случилось,

Почему она то молчит, то снова ластится…

Ему была без интереса эта разница,

Он предпочитал думать, что она, проказница,

Так играется с ним, зазывает и дразнится…

А она не дразнилась,

Ни к чему не стремилась,

Она просто влюбилась,

И любила его,

Нежно преданно верно,

Ну почти что безмерно,

И в ответ, откровенно,

Не прося ничего,

Только любовь…

Только любовь и ласки нежности,

И умирала от его небрежности,

От равнодушия и чёрствости,

Только любовь могла её спасти.

Она пыталась намекнуть, объяснить, сказать,

Но он отшучивался, не глядя ей в глаза.

Его устраивало ублажать рефлекс,

И что между ними ничего – просто секс.

Он не хотел себе жизнь усложнять,

Сложившийся быт на что-то менять,

Не желал ничего начинать с нуля,

Его замучили её «кренделя».

Больше не пришёл и не позвонил,

Хоть в последний раз, как всегда был мил.

А она всё поджидала,

И никак не понимала,

Что всему виной

Стал настрой иной –

Только любовь…

Только любовь и ласки нежности,

И обиды на его небрежности…

Она шла по пути неизбежности,

И никто не мог её спасти…

Что ум понять пытается,

Рассыплется, развеется,

И нами не останется,

Что нами разумеется,

И всё, что отзывается,

Что близко так и лично…

Душе не долго маяться,

А Духу безразлично.

Он нам не подчиняется,

Звено в звене связующем,

И в вечность возвращается

Огнём в Огне бушующем.

Февраль. Цветенье анемон.

В лесах, как пламя цикламены,

Горчично-жёлтый полутон

Привносят хризантем антенны,

Горчицы заросли блестят,

И астрагалов колоннады,

И ирисов цветной парад,

Лилово-синие наряды…

Пролились зимние дожди

И пробудили сплин природы.

Небес благословенных воды

Рождают радость, во плоти

Цветущих трав, стремящих к свету…

Свеж воздух, хочется дышать…

Ни объективом сказку эту,

Ни низкой слов не рассказать. *

[*Снимки можно увидеть в альбомах по ссылкам

https://plus.google.com/115548919633436868688/posts/8DDpdyyGfUB

https://plus.google.com/115548919633436868688/posts/57WiAuEZRY6

https://plus.google.com/115548919633436868688/posts/bGCMby2KEGB]

Любовь в нас, с возрастом, нежней,

Сверкает на лице улыбкой…

Хоть перекрёстки всех путей,

Уж не видны за дымкой зыбкой.

Не за влечением она,

Не за богатством, не за модой…

То, Бытием опьянена,

Душа прощается с природой:

С красами моря и лесов,

Величьем горного пейзажа,

Мельканием полутонов,

Без наносного макияжа…

В ней светлый трепетный мотив.

Она не хочет жить отчаяньем…

Всё зная…, но себя смирив,

С тем безысходным изначалием.

Тысячи слов заготовь… –

И … ничего не значит…

Память заплачет вновь,

Что же, пускай поплачет…

Может ещё на миг

В Душу вернёт мгновенья –

Неповторимый блик

Прошлого вдохновенья,

Праздничного витка,

Что не похож на прочих,

Яркого светлячка,

В тёмных вуалях ночи.

Где-то кружится он,

Как огонёк блуждает,

Сказочный добрый сон

Жизнь мою согревает.

Этот волшебный свет,

Красками букв пролился,

Он не растаял, нет,

Строчками притворился.

Земля – огромный механизм,

Из треугольников и призм,

Сфероидов, подобий круга…

Перетекающих друг в друга,

В потоках вод, огня, ветров

И колебаний бесконечных,

Мгновенных, но возможно вечных,

Для глаз невидимых основ.

Вулканы пеплами пыля,

Работают, как ниппеля,

Пар выпуская сквозь провал,

Чтоб Землю жар не разорвал.

И с Солнцем тлен соединяя,

Смертей и жизней чередой,

Единой цепочкой земной,

Течёт энергия живая,

Струится от листка к стволам,

Кореньям, веточкам, плодам…

А дальше насекомым, птицам…

Всему, что ползает и мчится,

Жизнь порождая и губя,

В для глаз невидимом круженье,

И, в бесконечном измененье,

Транслирует саму себя,

Ошибки кодов отвергая…

Но вторглась жизнь в неё чужая,

Ведущая свой личный счёт,

Нарушив сумм извечный ход,

Себя царями титулуя,

Везде пустоты образуя,

В уроны будущим векам

Накапливая мёртвый хлам.

Бокал крепчайшего вина

Мне путь людской напоминает.

Вкусить немножко каждый рад,

И ощущает аромат,

И счастлив так, почти летает…

И жизнь сюрпризами полна.

Но, осушив наполовину,

Вдруг понимаем, что пьянеем,

Усталостью втекает лень,

И всё вокруг нам дребедень,

И столь о многом сожалеем,

Что слёз не удержать лавину.

И вот бокал почти что пуст,

А нам не встать, мы в стельку пьяны,

В разладе тело с головой,

Во всём упадок и застой…

Но наплевать на все изъяны,

Когда коснулся холод уст.

=====

Бокал, уже давно, мой пуст…

А я, смешно, как прежде, тщусь,

Вписаться в общество живое,

Откинув всё пережитое,

С собой, как прежде, не в ладах,

Наивно всё воспринимая,

По нотам птиц на проводах,

Природы грамоту читая.

Пьянящий напиток… Сверканье бокала…

Томленья секунд в ожидании бала,

Прозрачные ткани, как крылья стрекоз,

Отсветы заколок средь пышных волос,

Высокие груди, открытые плечи…

Всё так необычно, впервой, в этот вечер…

Струиться в потоках ритмичных течений,

Желая, боясь, всех своих ощущений…

Вот снова пронзительно скрипка запела…

Ох, как хорошо… Только нам, что за дело?!

Хоть ноги готовы отправиться в пляс,

Мы здесь только гости и бал не для нас.

В такт музыке дёргаться, право, смешно,

Мы первый свой бал отплясали давно.

И девочки эти, и мальчики эти

Другие, чем мы, и давно уж не дети,

Их жизнь – это мир технологий крутых…

А мы, так по-детски, болеем за них.

Вы для меня – ничто!

И имя ваше – никак!

И мне всё равно, что кто-то

Бьёт перед вами поклоны.

Жизнь моя – решето,

Но это мой кавардак…

У вас же своё болото,

И правила, и законы,

Где равенства нет в помине,

И честь – отнюдь не заслуга…

Карабкаясь, чтоб повыше,

По спинам, по головам,

Барахтаясь в слизкой тине,

Вы топите там друг друга…

Мой голос вам и не слышен,

А ваш мне смешон бедлам.

Вы словно клубок аллюзий,

Что вписан веками мглистыми.

Мой мир для вас в серой гамме,

Песчинка, среди песка…

И нет у меня иллюзий,

Что станете альтруистами.

Взаимно абстрактны мы с вами,

Как волны и облака.

Кто, неважно, за терактом…

Нет ведь ничего ясней,

Если что-то, где-то, как-то…

То виной всему еврей.

Жили мирно все на свете,

Не воюя с давних пор,

Это всё евреи эти

Раззадорили террор…

Нет, конечно войны были,

Но понятные вполне,

Где-то что-то захватили,

Чтоб иметь окно во вне…

Оккупировали что-то,

Все ресурсы взяв за приз –

Так о людях же забота,

И вполне патриотизм.

Эти ж странные евреи,

Всё воюют невпопад,

Защищаются, злодеи,

Потому, что жить хотят.

Нет, чтоб в море погрузиться,

Канув за морской волной,

Им приспичило трудиться

Всею маленькой страной.

Технологии, открытья,

Изобилие идей… –

Всё лишь только разозлить бы,

Зависть вызвав у людей.

Их на карте и не видно,

Пальцем скроешь всю страну,

Что одним своим лишь видом

Провоцирует войну…

Вот она – я, перед вами,

С прозой, снимками, стихами…

Всем, чем полон сердца дом…

Не ханжа, не лиходейка –

Чистокровная еврейка,

Виноватая во всём.

Пытаюсь написать снежинки,

Морозные узоры, льдинки

И новогодний карнавал…

Но всё мне пишется про дождик,

Что, словно сказочный художник,

Мир красками околдовал,

Цветами пустыри расцветил,

Напоминая нам о лете

В стране, где в этот самый час,

Снегами кружатся метели,

И люди наряжают ели,

Скупая цитрусы у нас.

Вздувают лужи пузыри,

Высокое давление…

Но от зари и до зари

Дожди льют тем не менее.

Свинцово-серый небосвод,

Наполнен тайной мистики,

Течёт рекой небесных вод,

Презрев законы физики.

И влагу зимнюю собрав,

Природа пробуждается,

Навстречу небу зелень трав

Цветами распускается.

И ствол, что кажется иссох,

До самой малой клеточки,

Пускает за листком листок,

Воздев, как руки, веточки.

Цветут пустыни и поля,

Разлилась синь блаженная…

И вновь взрастит плоды земля,

Водой благословенная.

Небо полилось дождём,

Водоистечением,

Расцветилось всё кругом,

Изошло цветением.

В серой дымке корабли,

Волны сизым цугом…

Воды Неба и Земли

Плещутся друг в друга.

Всё просто, словно дважды два четыре,

Хоть некто может доказать, что пять,

Но чтоб прожить в реальном нашем мире,

Штаны не стоит этим протирать.

Ракеты… космонавты… достижения…

Полёты на Луну, Венеру, Марс…

А у огромной массы населения

Проблема – выживать, здесь и сейчас.

Война ли, мир… а жизнь всё также длится,

И надо что-то кушать, где-то спать,

И также вдруг случается влюбиться,

И детям жизнь по капельке отдать…

Идём за поколеньем, поколения…

Кто злобой и разбоем, кто трудом…

Эх, кабы знать, как наши достижения

Там, в будущем, аукнутся потом.

Ты меня понять никак не хочешь,

За тобой слоняюсь тихой тенью,

Говорю: «Люблю!», а ты хохочешь:

«Удивляюсь твоему терпенью.

У тебя ни дома нет, ни тачки,

Не бывает рая в шалаше…

Я желаю жить не на подачки,

На копейки нажилась уже».

– Ты права – я парень небогатый,

Но и не какой-нибудь лентяй,

Буду отдавать по пол зарплаты,

Хочешь, на квартиру собирай.

Я – серьёзно, а она смеётся…

Что смешного предложил я ей?!

– Из твоей зарплаты наберётся

Разве что на клетку для мышей.

– Я устал с тобою препираться,

Горько, но придётся распроститься,

За тобой ходил, как папарацци,

Уже ноги стали, как копытца.

Я тоску гасил на спортплощадке…

Вдруг рингтон взорвал дневную тишь:

«Ты здоров? С тобою всё в порядке?

Не приходишь, даже не звонишь…»

Я, словно на крыльях, воспарился,

К ней, бегом: «Любимая, привет!»

– О, гляди, пригнал, не запылился…

– звонко рассмеялась мне в ответ.