Осколки

Данияр Сугралинов. Осколки

От автора

Несколько историй, написанных в качестве пробы пера, на потеху пользователей известного интернет-ресурса udaff.com.

В начале двухтысячных я сильно увлёкся этим ресурсом. Гигантская аудитория сайта давала честную и бескомпромиссную оценку всем произведениям, появлявшимся на главной странице, причём в выражениях читатели не стеснялись. "Автор, выпей яду" или "Автор, убей себя об стену" -- наиболее мягкие.

Отбор произведений или "креативов" осуществлялся лично Дмитрием Соколовским, тем самым Удавом. Как он сам признавался, в день ему присылали по несколько сотен "креативов", большая часть которых шла в "Корзину" (специальный раздел на сайте для тех текстов, что Удавом одобрены не были). Одним из сильнейших факторов, развивших моё желание писать, стало то, что первое же моё произведение получило наивысшую оценку Удава, попав в "Избранное" ресурса. На тот момент там было не более пары десятков "креативов", и мой текст "Много знать" получил лестные комментарии, общий тон которых сводился к подобному: "Автор, жжёшь! Пиши ещё!".

И я писал. Писал много. Даже "Кирпичи" придумались для udaff.com и на каждую следующую главу меня мотивировали отзывы к предыдущей. В 2005 году "Кирпичи" стали произведением года на ресурсе.

Я немного отредактировал все истории, чтобы читателю не пришлось ломать глаза об "албанский" язык "падонков", когда, как правило, пишется так, как слышится, а к месту и не к месту вставляется нецензурная лексика. В любом случае, оригиналы всё ещё есть на udaff.com.

Часть историй забавна и не несёт особого смысла, часть навеяна девяностыми, а ещё несколько -- абсолютно фантастичны. В любом случае, если после прочтения "Осколков" вы хоть раз улыбнётесь или задумаетесь, значит, писалось это не зря.

Не судите строго. Это сетература!

Много знать

Чувака звали Абай Гетахун Йорданос. По паспорту. По тому же паспорту он был эфиоп. А вот по маме он был самый настоящий русский. Дитя московской олимпиады. Папа Абая, поматросив маму Абая, умчался в свою Эфиопию еще в 1982 году.

Маму Абая такой расклад совсем не устраивал. Молодая женщина, ещё и двадцати нет, а уже мама, ещё и сын -- негр. В общем, пораскинув мозгами, решила она Абайку к маме в Казахстан отвезти, в Актюбинск. Глядишь, там за казаха и прокатит. А самой надо личную жизнь устраивать.

По счастливой случайности, Абай -- нередкое имя в Казахстане, так что с этим повезло. Дворовые пацаны, естественно, поначалу придирались за то, что негр. Но потом ничего, влился, своим стал: воровал со всеми арбузы у азербайджанцев, курил на заднем школьном дворе шмаль и пил в детсадовской беседке первую в своей жизни водку.

Рос Абай спокойным пацаном, переживал, конечно, что безотцовщина, но не заморачивался. Маму видел раз в год, а то и в два. В пятнадцать лет ездил в Москву к ней в гости, но инкогнито, чтобы новый мамкин кабальеро ничего не заподозрил. Жил в дешёвой гостинице "Центральная", гулял по Тверской и думал, что в Москве жить -- хорошо, надо к этому стремиться.

Бабулька в его жизнь особо не вмешивалась, воспитывала постольку поскольку и особых нотаций не читала, полагая, что Абай -- мальчонка умный и сам во всём разберётся.

Мальчонке тем временем стукнуло семнадцать. Школа была закончена не то что бы с отличием, но без троек, но в институт поступать -- денег не было. Так что пошел Абай по тяжёлой стезе коммерсанта.

Взял он двух своих корешей в подручные и стал бомбить дачи и огороды на предмет овощей и фруктов. С ягодами не заморачивались, долго их собирать, а вот от яблок или помидоров, огурцов не отказывались. Пользовались тем, что народ наш на огородах своих в основном по выходным вкалывает, так сказать, активно отдыхает, а в будние дни на дачах -- пенсионеры всякие да ветераны труда. Трём здоровым лбам вломить какому-то старикашке, здоровье своё оставившему на производстве, - нечего делать, тем более что совесть давно и безвозвратно запрятана далеко и глубоко, где-то в район толстой кишки. Правда, временами совесть просыпалась и пыталась подать голос: "Абай, что же ты, сукин сын, делаешь? Грабишь беззащитных дедушек и бабушек, у которых и так пенсия ниже некуда..." Но Абай принимал эти позывы за желание облегчиться, что он незамедлительно и делал. Кусками да ломтями совесть сливалась и вскоре поняла, что лучше ей вообще молчать, пока её всю на дерьмо не пустили.

Ворованные фрукты и овощи начисто отмывались, упаковывались в красивые пакеты и сбывались на стихийных торговых рядах жаждущим витаминов горожанам. Таким вот манером был собран стартовый капитал.

Кореша-подельники его к тому времени отшились. Один из ревности да по пьянке зарезал собутыльника своего, таиться не стал и, протрезвев, сдался милиции сам. Второй, решив, что пришла пора действовать самому, открыл свой бизнес: покупал-перепродавал мясо, обманывал крестьян по-крупному, да на том и погорел: собрались колхозники всем аулом, и гнев народный на нём выместили. Ходить он теперь не может, а кушает строго через трубочку. Ну, да и чёрт с ним, сам виноват.

Ходили слухи, что и в первом случае, и во втором без участия Абая не обошлось, но тайна сия так тайной и осталась, сам же Абай об этом предпочитал не вспоминать.

В том же году Абай открыл фирму "Йорданос и сыновья". Хотя не то что детей -- постоянной девушки у Абая не было, но надеялся он, что будут и жена, и дети у него, они и продолжат начатое отцом дело.

Бабушку свою он послал подальше, а именно бомжевать на улице, сам продал её квартиру и купил другую, в престижном районе и элитном доме, с видом на центральный проспект и футбольный стадион.

В двадцать лет Абай приобрёл первую машину: новенькую "десятку". Права сделал знакомый капитан, не по дружбе и не из альтруизма, а за вполне конкретные доллары.

Спустя пару лет, Абай сменил "десятку" на "Вольво" и отрастил приличный пивной "авторитет". За это время бизнес раскрутился немерено, и стал Абай подумывать о том, чтобы вообще в Москву уехать, заодно и маме внушение сделать за тяжёлое детство.

Тогда же Абай и познакомился с милой девушкой Леной. Лена училась на переводчика, параллельно подрабатывая в баре администратором. Фактическим хозяином бара был Абай. А потому, на негласных правах работодателя, стал не то что намекать, а вполне прямо заявлять Лене, что хочет её. Лена с улыбкой отказывалась от встреч, чем ещё больше распаляла воображение и желание Абая. Наконец, Лена сдалась. Не в смысле сдалась и отдалась, а решила, что шеф всё равно не отстанет, а просто встретиться -- почему бы и нет?

В ресторане Лена объяснила Абаю, что она не такая, что учёба для неё на первом плане, что работа в баре -- лишь подработка и что никаких интимных отношений она не хочет, так как бережет себя для будущего мужа. Тот со всем согласился, в какой-то степени даже зауважал свою подчинённую, но мысли о том, чтобы переспать с ней, не оставил.

Через пару недель он позвонил ей, сказал, что приедет с друзьями обсудить какой-то важный вопрос. Нет, нигде больше нельзя, так как нельзя обсуждать этот вопрос прилюдно. Да, у друзей есть свои квартиры, но они несвободны. Нет, у меня тоже нельзя, за домом следят. Да, мама помешает, лучше, если она на вечер уйдёт куда-нибудь.

Так Абай с тремя своими знакомыми и бутылкой водки оказались у Лены дома. Квартира была довольно большой, чистой, но небогатой. Друзья, выпив по сто грамм, ушли "по ещё какому-то важному делу", Абай же остался и, даже не снимая с Лены трусов, поимел её. Потом, сказав, что всему надо учиться, попросил сделать ему минет. Лена, решив, что была не была, жизнь одна, а в ней надо всё попробовать, да и шеф довольно симпатичный, плюс ко всему -- преуспевающий и молодой, согласилась.

Постепенно Лена, как девушка умная и целеустремлённая, стала для Абая не только спермоотстойником, но и хорошим собеседником, который не только выслушает, но и посоветует. Взамен Лена получала деньги, от которых всегда отказывалась, но всё равно брала. Лена с мамой, как уже говорилось выше, жили небогато. Потому Абай помогал Лене, как мог: оплачивал счета за коммунальные услуги, обучение в вузе, помогал продуктами и одевал в дорогие вещи. Так уж заведено: самые красивые девушки -- не всегда достаточно обеспечены, а такие, как Абай, покупают или берут в аренду общество этих роскошных девушек, но очень редко -- женятся на них.

Прошёл год, а то и два. Лена Абаю поднадоела, и он всё реже встречался с ней. У Лены же появился свой парень, нормальный парень Саша, любящий Лену и боготворящий её. Лена его тоже любила, но про Абая никогда не рассказывала. Двухчасовые встречи с Абаем она списывала на походы к парикмахеру или маникюр. Саша верил. Конечно, вызывали подозрения частые походы в эти салоны, отключённый мобильник, а также абсолютно неизменившиеся ногти Лены после маникюра, но на вопросы Лена отвечать отказывалась и всегда обижалась, обвиняя парня в недоверии.

Абай про Сашу знал, посмеивался и обещал Ленке ее хахалю яйца оторвать, если тот её обижать будет. Сашка был на пару лет старше Лены, окончил университет и работал по специальности -- программистом. Внешне эффектный, он не был из числа тех программёров, которые прочным стереотипом осели в головах наших граждан. Голову мыл ежедневно, одевался модно, бога из компьютера не делал, хотя и не был прочь пострелять в шутер или пообщаться в Сети.

Всё у них с Ленкой было хорошо, и Саня уже подумывал о женитьбе, но мысли о том, что Ленка, возможно, ему изменяет, не давала ему покоя, да и вообще, раскалённым гвоздём сидела в заднице. Ибо ревнивым он был до истерик. А тут не просто девушка, а жена почти!

***

Однажды гулял Саня со своими друзьями-программистами в одном дешёвом кабаке, да и напился вдребезги. Друзья от него не отстали по этой части, так что добирался домой он один, денег на тачку не хватало, так что шёл он пешком, да и упал как был, с ноутбуком, в арык. Лёжа в арыке в собственной тошнотине, Саня жалел себя до тех пор, пока не отрубился замертво. И приснился ему сон. Во сне этом шёл Саня по пустыне с винтовкой и мочил поганых душманов. Так метко Саня стрелял, что решило командование ему медаль дать, а то и, бери выше, орден! И вот встретил Саня очередного басмача, а тот ему и сказал человеческим голосом:

-- Не убивай меня, смелый русский, я еще тебе пригожусь!

А Сане что: одним врагом меньше, одним -- больше -- он и пошёл на диалог с этой рожей нерусской.

-- Чего надо? -- спросил Саня.

-- Великий дар у меня есть, брат, от предков остался по наследству, мне он не нужен, а тебе отдам, если не убьёшь! Не убивай, брат!

-- Врёшь, гнида черножопая, -- ответил Саня голосом Данилы Багрова, -- не брат ты мне! А что за дар-то?

-- Всё, что хочу, узнать могу легко. Любую информацию!

-- А вот я тебя сейчас проверю, чудак. Скажи, сколько я программистом зарабатываю?

Хоть во сне он и был воином-афганцем, но считал, что работает программистом.

-- Официально или на самом деле? -- спросил Хасан Ханмуххамади, а именно так звали басмача. -- Официально -- двенадцать тысяч тенге, а на самом деле -- шестьдесят четыре тысячи. И премия у тебя была в прошлом месяце, еще двенадцать.

Верно, подумал Саня. Похоже, не врёт афганец. Но всё-таки решил перепроверить:

-- Когда "Спартак" выиграет Лигу Чемпионов?

Тут Хасан замялся:

-- Видишь ли, я могу узнать, что уже случилось, а не то, что будет. Я могу тебе назвать всех игроков "Спартака" за все времена, когда и кем голы забивались, сколько зарабатывает Егор Титов, почему на самом деле ушёл Олег Романцев, сколько раз в неделю спит с женой Парфёнов.... Но будущее для меня всегда сокрыто в тумане. Кроме того, каждый раз, когда я узнаю что-то, я старею на определённое время.

-- Вот тебе раз! И на сколько стареешь?

-- Зависит от важности информации для тебя. Если я хочу узнать точное время, то жизни отнимается совсем немного, секунда или две. Информация о том, где можно найти клад, стоит гораздо дороже, и счёт уже идёт на часы, а то и сутки.

-- Б...., -- сматерился Саня. -- Ну и что толку от твоего дара, в тотализаторе не поиграешь, на бирже не заработаешь... Ещё и жизнь отнимается... Ну да чёрт с тобой, давай свой дар, в хозяйстве пригодится. Что делать-то надо?

-- Дар этот передаётся только половым путём, -- ответил Хасан, зажмурившись.

-- Охренел! Ты, чего, сука, вообще нюх потерял?!

-- По-другому никак.

Сашка задумался:

-- Да и чёрт с тобой, давай, только быстро...

Конечно же, афганец всё сочинил насчёт передачи. Дар он мог передать любому, достаточно было коснуться лба наследника и сконцентрироваться. Но Хасану хотелось хоть что-то получить от этого наглого русского...

-- Если захочешь что-то узнать, просто произнеси шёпотом: "Я очень хочу знать..." -- сказал, застёгивая штаны, Хасан. -- Удачи!

И Саня проснулся.

Проснулся он оттого, что ему нестерпимо хотелось ссать. Саня вылез из арыка и пошел в поисках подходящего места для этого дела. Во рту чувствовался какой-то неприятный привкус, но Саня не придал этому значения.

"Домой! К Ленке! В душ!" -- всё, о чём Саня думал в тот момент.

Вот уже три месяца они с Ленкой вместе снимали квартиру, и эти три месяца были самыми счастливыми в его жизни.

Дома Саня разделся и полез в ванну. Там его разморило, он отхлебнул холодного пива (Леночка постаралась!), закурил сигарету и вдруг вспомнил сон. "Чёрт, приснится же такое, -- подумал Саня. -- А вдруг правда?". От этой неожиданной мысли Санек потерял равновесие и плюхнулся с головой под воду. Вынырнув, он задумался. Бывают же всякие вещие сны, может, и этот из их серии? И ещё этот привкус во рту...

И он попробовал.

"Я очень хочу знать, какая температура воды в этой ванне", -- прошептал он.

В голове взорвалась бомба, на секунду всё озарилось яркой вспышкой, а потом в наступившей темноте он ясно увидел три знака: "52°".

"Не обманул душман!" -- восторженный вопль огласил квартиру.

Только что Саня, не поленившись, сбегал за термометром и измерил температуру. Термометр показал 51°, что было объяснимо: пока Саня отсутствовал, вода немного остыла.

"Охренеть! -- подумал Саня, -- Это же весь мир теперь у моих ног! Я всё могу узнать! Есть ли инопланетяне? Кто убил Кеннеди? Как добиться успеха? Как снять любую тёлку! Как прожить 200 лет? Изменяет ли мне Ленка?..".

Это дело надо отметить! Но сначала... Сначала он должен узнать.

Саня сел в кресло. Подумал, что он будет делать, если прав насчёт своих подозрений. Бросит Ленку? Отлупит? Простит? Чёрт его знает, лучше сначала выяснить правду. Это для него очень важно!

"Я очень хочу знать, изменяет ли мне Елена Сергеевна Кириллова", -- прошептал Сашка.

Ответ возник в голове очень краткий: "Да".

Саня покрылся испариной. В животе что-то затаилось, какой-то кусок боли метался по желудку, сердце колотилось, ставя мировой рекорд по пульсированию.

Ещё через два часа он знал о связи Лены с Абаем всё. В деталях. Как мазохист, он задавал всё новые и новые вопросы: когда, в какое время, в какой позе, кончала ли Лена, как насчёт нетрадиционных видов... И снова и снова по кругу, сколько раз, как Лена предохранялась в тот раз, а в этот, а вчера... Была ли беременна от Абая, что получала взамен...

С кресла встал уже не двадцатичетырёхлетний Саша, а глубокий старик лет семидесяти. Последний вопрос, заданный Александром Валерьевичем, был вопрос о том, где можно в городе найти пистолет. Туда старик и направился.

***

"Известный предприниматель и меценат, Абай Гетахунович Йорданос был вчера найден убитым в собственной постели. Рядом был найден изуродованный труп молодой женщины, предположительно -- Кирилловой Елены Сергеевны, 1982 года рождения..."

"Внимание, розыск! Терещенко Александр Валерьевич 21.07.2005 года ушёл из дома, и до настоящего времени его местонахождение неизвестно. При себе имел паспорт, ноутбук, телефон Nokia в корпусе серого цвета, часы Swatch производства Швейцарии..."

"Сегодня утром на пересечении улиц Пацаева и Маресьева был обнаружен труп мужчины, 70--75 лет. По данным полицейских -- это человек без определённого места жительства, без видимых признаков насильственной смерти. Причина его смерти будет установлена после проведения судебной медицинской экспертизы..."

Из местных газет.

2003

Аслан идёт на х..

Вдоль северного побережья восточной Сибири к Чукотскому морю брёл ободранный, измождённый, обмороженный человек. Ему отчаянно не хотелось идти дальше, ведь он -- настоящий джигит Аслан Идигов, сын полевого командира Мусы Идигова, никогда там не был, даже напротив, сам неоднократно посылал в этом направлении. Но задание было ясным...

***

Егор был в панике. Ольга домой после работы не явилась. Уже первый час ночи, но ни у подружек, ни у родителей её не было. Коллеги сказали, что с работы Ольга ушла вместе со всеми, ровно в шесть вечера.

Раз за разом он набирал номер её мобильного и слышал каждый раз одно и то же: "Абонент временно недоступен или находится вне зоны обслуживания".

Где она может быть? Все проблемы разом отступили и казались мелкими и не заслуживающими внимания. Поссорился с шефом? Боже, какая мелочь. Ну, не уволит же он Егора, лучше-то никого в конторе нет. Сосед сверху залил? Ну, мудак он и есть мудак. Позже разберёмся. Но Оля! Где? Где? Где? Неужели изменяет, су...

Поженились они недавно, еще и года не прошло. До этого жили два года в гражданском браке, так что всё давно перетёрлось, и большая любовь переродилась в большую привязанность. Детей пока не было, но будут, это точно. Просто не время пока, самим хотелось нагуляться. Молодые ещё, успеют.

Родная, где же ты?

***

Под утро раздался звонок в дверь. Ольга.

-- Мать твою... -- Егор не стал ничего спрашивать. Всё потом. Главное -- жива и здорова.

Ольга, не сказав ни слова, скользнула в душ. Пробыла там не меньше часа. Всё это время Егор бесцельно передвигался по комнате и курил.

Наконец, Ольга вышла из ванной. Обернулась в халат и села, сложив ноги, на кресло. Егор сел на пол напротив.

-- Что случилось? -- Егор пристально посмотрел на жену.

-- Егорушка, любимый, прости! -- Ольга говорила как-то уж чересчур спокойно. -- Меня изнасиловали.

Под дых. Нокаут. В горле пересохло, а сердце пыталось выскочить из груди. Так, спокойнее, будь мужиком, без истерик.

-- Подробнее.

-- После работы зашла в магазин, продуктов купить. Выхожу с сумками, догнал молодой человек, вежливо предложил помочь.

-- И ты согласилась?

-- Нет, конечно. Но он был настойчив. Сказал, что на машине. Помог донести сумки, открыл дверцу, сказал, что подвезет. Смотрю: парень прилично выглядит, хорошо одет, дорогая машина... Я и согласилась.

-- Русский?

-- Нет, кавказец. Но я это потом узнала. Говорил без акцента, похож на русского, учился, по его словам, в США. Всё спрашивал, куда такая красивая девушка направляется и без охраны... Я отвечала, что домой, к мужу, ужин готовить. Он ещё засмеялся, и произнёс, что муж один вечер и без жены проживёт. А сам уже ехал куда-то за город. Я начала возмущаться, но он всё игнорировал и только смеялся. Что я могла сделать?

-- Чёрт, чёрт, чёрт... Что дальше?

-- Приехали в какой-то загородный дом, кругом проволока колючая, охрана с автоматами. Все ржут, говорят не по-русски...

***

Аслан подобрал Ольгу на Чехова. Нормальное такое развлечение. Шлюхи надоели, хотелось общения с нормальными женщинами, естественно красивыми, но времени на цветы, рестораны, встречи у него не было, поэтому он предпочитал брать таких женщин силой. Страх за себя и близких туго связывал языки, и о том, что происходило в резиденции Аслана, знали только он и сами пострадавшие.

-- Оленька, слушай меня. Я тебе ничего плохого не сделаю, если ты будешь умной девочкой. Мы сейчас зайдём, выпьем, покушаем, хорошо время проведём, а потом я тебя домой отвезу. Вздумаешь быть глупой -- отдам вот этим вот зверям. Гарантирую: больше отсюда не выйдешь. Договорились?

-- Хорошо, Аслан. Хорошо.

Звери, увидев выходящую из джипа Ольгу, оживились и зацокали языками.

-- Вах! Красивая девушка, Асланбек! Как дела?

-- Хорошо всё, Шамиль. Сам как? Всё чисто?

-- Приезжал какой-то русский генерал, тебя хотел видеть.

-- Понял, ещё что-то?

-- Да нет, тихо всё.

И всё получилось, как обещал Аслан. Пили дорогое вино, разговаривали о жизни, как друзья, потом -- в постель. Ольга старалась. Она хотела жить. Хотела иметь детей. Хотела летом поехать с Егором в Турцию. Или в Сочи. Неважно. Лишь бы остаться живой. Она удовлетворяла Аслана, как прилежная шлюха, хотя ей безумно хотелось отгрызть этой мрази член и засунуть ему же в зад. Но член втыкали в зад не Аслану, а Ольге. Егор такого никогда не просил, так что было непривычно больно, но, сжав зубы, Ольга терпела.

Наконец, всё закончилось. Аслан слово сдержал. Довёз до подъезда и сказал, что завтра после работы встретит её.

***

-- Егорушка, очень прошу, не связывайся. Они же звери, перережут горло -- и всё. А от меня не убудет, лишь бы ты здоров был.

-- Дура! Зачем ты мылась? Ты же все улики смыла, теперь ничего не докажешь!

-- Егор, не надо никакой милиции. У Аслана вся милиция кормится. Понимаешь? У него боевики, деньги, власть, а ты -- кто? Программист на окладе.

Ещё один удар. Под дых.

-- Да, программист! Да, на окладе! Но я люблю тебя, и... -- Егор сорвался на крик, но задохнулся. Аргументов для спора не было, оставалось либо смириться, либо развестись.

Смириться тяжело, как дальше жить с таким грузом? Развестись? Но Ольга-то не виновата. Да и любит он её до умопомрачения.

-- Солнце, давай уедем отсюда, всё равно куда, подальше от этих мразей, в деревню к моей бабушке или в Саратов к твоей.

-- Это не выход, Егорушка. Куда бежать? Здесь -- работа, близкие, друзья...

Внезапно Егор успокоился. Такое было во время сессии в институте, волнуешься до экзамена, волнуешься, ночью не спишь, а, войдя в аудиторию, становишься спокоен как слон и просто делаешь своё дело.

-- Да, солнце. Никуда бежать мы не будем. Но и оставлять всё это так -- тоже. Оленька, я тебе обещаю: тварь эту я накажу. Не спрашивай, как. Все будет путём. Давай спать.

***

Прошло два месяца. Сказанные Егором слова о том, что он этого так не оставит, так и остались словами. Был у Егора знакомый мент, полковник, которому Егор периодически ремонтировал его домашний компьютер: систему переустановить, вирусы почистить. На него и надеялся Егор, обещая наказать Аслана. Слышал от друзей, что Михалыч -- мент честный.

Но тот в ответ на рассказ Егора лишь печально покачал головой:

-- Егор, Идигова начальство моё прикрывает, официально закрыть его никак не получится. Тем более, с виду всё выглядит как по обоюдному согласию, и ты в этой истории -- всего лишь рогатый муж. Если неофициально -- то не прокатит тем более. Без охраны Аслан нигде не появляется, все боевики прошли Чечню, все -- при оружии. Так что извини.

Ольга периодически, два--три раза в неделю дома не ночевала, зато у неё стали появляться новые шмотки. Однажды она вообще заявила Егору, что переходит на новую работу: секретаршей в одну нефтяную компанию "ГудОйл". О том, что компания эта возглавляется Асланом, Егор узнал позже, от "добрых" людей.

***

В один из таких щемяще тоскливых вечеров без Ольги Егор лежал на диване и пялился в телевизор. Шёл фильм о парне, который продал душу дьяволу за семь желаний. Но какое бы желание парень не загадал, всё у него шло наперекосяк. Не чётко, короче, парень желания загадывал. Не конкретно.

"Эх, -- думал Егор, - вот бы и мне так. Всё бы отдал за выполнение одного-единственного желания..."

В дверь постучали. Тут-тук. Шесть раз.

Открыв дверь, Егор никого не увидел. Пожал плечами и вернулся в комнату. И поразился увиденному. На любимом Ольгином кресле сидел старичок. Чистый, ухоженный.

-- Ты ещё кто такой? -- Егор был немного пьян, что в последнее время не было редкостью, и происходящее воспринял спокойно.

-- Номер восемьдесят девятый, Корпорация "Ад", отдел сбыта. Вы делали заказ, -- утвердительно сказал старичок.

-- Какой ещё заказ?

-- Насчёт желания. Вот бланк заказа, -- и старичок протянул Егору заполненный бланк.

Заказчик: Быстров Егор Константинович.

Заказ: любое желание, не попадающее под п. 4.8 Устава Корпорации.

Способ оплаты: душа стандартная, чистая, 24 степени греховности.

Срок исполнения заказа: следующая полночь после подписания договора.

Срок действия договора: типовой.

-- Ну, что -- подписываете? -- старичок явно торопился и поглядывал на часы. -- Только учтите: типовой срок действия договора не может превысить срок исполнения наиважнейшей потребности заказчика на момент подписания договора.

-- Хм... А подумать можно? И что значит желание, не попадающее под п. 4.8?

-- Любое желание, не наносящее вред Вселенной, Солнечной системе, планете Земля и Корпорации. Согласитесь, если вы закажете метеоритный дождь на территорию Соединенных Штатов, то мы потеряем очень большой рынок сбыта. Это невыгодно. А подумать нельзя. У вас есть ещё 9 секунд на согласие и подпись, в противном случае вы должны будете выплатить неустойку за ложный заказ: десять тысяч лет работы на урановых рудниках Корпорации. Осталось 5, 4, 3...

-- Идёт!

И Егор размашисто расписался любезно предоставленной старичком ручкой на бланке. Подпись вышла ярко-красной. "Что за дешёвый цирк голливудский, неужели кровью?" -- подумал Егор.

-- Желание можете придумать до полуночи. Вот ваша копия бланка заказа, в пункт "Описание желания" впишите желание, и оно сбудется.

Старичок исчез так же бесшумно и внезапно, как и появился.

***

Внезапно Егор осознал собственное ничтожество. Ему, здоровому и молодому мужику, надо гореть в аду, чтобы отомстить за любимую женщину. А что если повернуть ситуацию в свою сторону? Желать смерти Аслану, а взамен отдать собственную душу -- это, по меньшей мере, глупо. Жить -- так жить хорошо. Небесполезно. Комфортно. Приятно. А значит, желание должно быть масштабным. Например, стать президентом! Можно будет разбомбить мятежную родину Аслана... Вот это месть! Сам Иосиф Виссарионович позавидовал бы! Нет! Где политика, там большие деньги, и будь ты хоть трижды президент, всё равно, что захочешь -- всего не получишь. Регламенты, правила, мировое сообщество. Зачем это нужно?

Вот бы стать миллиардером! Живи, как хочешь, делай, что хочешь! А месть? Можно заказать наёмников, киллеров, были бы деньги. А потом -- вилла, мир повидать, собственный футбольный клуб, кинозвёзды в постели! Нет, не то, обязательно подкинут какой-нибудь подвох черти из Корпорации: или инвалидом сделают, или деньги будут нелегальные...

Ничего путёвого в голову не лезло. А времени оставалось всё меньше.

Надо быть умнее. Умнее... Умнее! Есть! Если желание исполнится, он добьётся всего! Где-то на горизонте маячили мысли об улучшении страны: как в целом, так и отдельных её граждан.

Егор взял бланк заказа и вписал: "Хочу быть неотразимым и харизматичным, таким, чтобы все люди без исключения выполняли любую мою просьбу, пожелание и требование, не задумываясь".

***

Попасть домой к Аслану было очень просто. Охранник компании "ГудОйл" сам проводил его к президенту.

Президент компании, некто Бекбол Цуцулаев, поначалу удивился, увидев Егора, но после небольшого диалога так проникся, что, не сказав никому ни слова, сам отвёз Егора в резиденцию Аслана.

Чеченские охранники Аслана Бекбола знали и без слов пропустили. По дороге Егор попросил охранников не скучать, а заняться чем-то полезным, например починить городские дороги.

Ребята вмиг осознали собственную никчёмность и побежали чинить дороги. Бекбол извинился перед Егором и присоединился к охранникам. Идея ровных дорог тронула его до глубины души.

Аслан в это время развлекался с очередной девушкой. Увидев Егора, он вскочил и заорал:

-- Ты кто такой? Кто тебя пропустил? Уволю, суки! -- и, отодвинув Егора, рванулся, было на улицу.

Но услышал тихое:

-- Стоять. Аслан?

Непреодолимое желание остановиться и выслушать незнакомца одолело Аслана.

-- Да.

-- Аслан, ты спал с Ольгой Быстровой?

-- Да!

-- Слушай меня внимательно, Аслан. Сейчас я тебя попрошу кое о чём, и ты всё сделаешь, да?

-- Конечно!

-- Во-первых, ты теперь -- стопроцентный зоофил. Предпочитаешь козочек. И спишь только с ними. Понятно?

Аслан закивал.

-- Во-вторых, иди на х..

-- Можно уточнить?

-- Уточняй.

-- На чей х..?

-- Хм... На моржовый!

И Аслан пошел на х.. На моржовый.

***

-- Ольга, ты не знаешь, кто такой Аслан?

-- Егорушка, это вопрос?

-- Да.

-- Нет, первый раз слышу. А кто это?

Егор впервые за много времени улыбнулся. Пусть ценой собственной души, но он сделает Родину -- раем, а свою жизнь -- сказкой! Он охладел к жене, да и после всей этой истории не мог воспринимать её иначе, чем нечто второсортное, бывшее в употреблении, а потому -- не влекущее. Впереди -- много интересного!

Ольга тоже улыбнулась, но грустно. Та история с изнасилованием так поразила мужа, что он перестал адекватно воспринимать окружающее. Он делал много нелепых утверждений, радовался, когда с ним соглашались, продолжал утверждать, если не соглашались, много говорил о будущем, грядущих изменениях и райской жизни. Для всех. Кроме себя. Себя он почему-то записал в ад.

Но для начала его записали в психиатрическую лечебницу.

Катюша

-- Следовательно, необходимо увеличить бдительность на объекте, - голос начальника охраны Глеб Анатольевича звучал монотонно и усыпляюще. -- Лобанов, что надо сделать на объекте?

Саня вздрогнул. "Увеличить бдительность", -- подсказал сидевший рядом Серёга.

-- Увеличить бдительность, Глеб Анатольевич!

Глеб удовлетворённо кивнул и продолжил планёрку.

"Чёрт! Даже в воскресенье не дадут отдохнуть нормально", -- думал Саня. Работа охранником была каторжной и грошовой. Мало того, что требовалось работать сутки через сутки, так кроме своих обязанностей приходилось выполнять кучу других дел, за невыполнение которых мозг выносили и премии лишали. Например, убирать дерьмо за тремя здоровенными алабаями, бегающими по территории, или вскапывать землю. Короче, одно название -- охранник. Учитывая, что и оружия не выдавали, то это, скорее, была должность вахтёра-садовника-дворника, чем охранника. Более того, каждое воскресенье по утрам Глеб устраивал планёрки, и неважно, провёл ты до этого сутки на ногах или отдыхал. Работали парами, в паре с Саней работал Серёга, тот еще раздолбай.

Но думал Саня совсем о другом. В семье работал только он один. Больная мать всё время проводила дома в заботах о хозяйстве и о младших сестрёнках Сани: Танечки и Катюши. На носу была зима, матери нужно было новое пальто, сестрёнкам -- вообще полный комплект одежды, поскольку росли они быстро. На работе выматываешься, а тут ещё и Катюшка-третьеклассница в больницу попала, промокла под дождем: вторую неделю лежала в больнице с воспалением лёгких, и никаких улучшений. Хотя и медицина платная, и лекарства все, что нужны, были -- Саня купил.

Наконец планёрка закончилась. Саня, после суток на ногах, и думать не смел о сне: надо было ехать в больницу, проведать сестричку. На последние деньги он купил сестрёнке яблоко и шоколадку. Идти решил пешком: ничего, не рассыплется.

***

Упырь-врач с мордой откормленного бульдога сказал, что у Кати -- осложнение. Необходимы особые лекарства, которые можно купить только у него. Французские, последняя разработка. Новое слово в медицине. Сколько стоят? Сто двадцать долларов за упаковку. В упаковке -- четыре ампулы. Нет, одной упаковки, конечно, не хватит. Нужно пройти хотя бы недельный курс, то есть семь упаковок. Да, всего восемьсот сорок долларов. Нет, иначе, боюсь, Катерине не помочь. Хорошо, подумайте. Всего доброго.

Катюшка, самая младшая, самая любимая. Всегда улыбчивая, старательная, мамина помощница. И посуду помоет, и по дому приберётся. Отличница. Два хвостика с бантиками и ранец на спине. Умница, одним словом.

В условиях современной больницы Катю положили в бесплатную перезаполненную общую палату, где, кроме неё, лечились ещё семеро взрослых больных. В палате -- душно и сумрачно.

-- Сегодня одноклассники приходили, -- грустно сказала Катя, -- на осенние каникулы едут в Сан-Питибург.

Саня улыбнулся. Катька никак не могла нормально выговорить название северной столицы.

-- Ничего, Катюх, прорвёмся! Будут тебе ещё и Питер, и Москва, а когда разбогатеем, я тебя в Диснейленд свожу.

-- А Таню возьмём?

-- Конечно. И Таню возьмём, и маму.

Саня, как мог, старался держаться весело. Но в голове было только одно: где найти эти долбанные восемьсот сорок баксов с его зарплатой в сто пятьдесят?

***

Вечером позвонил Серёга.

-- По пивку?

-- Можно. Только у меня с финансами проблемы.

-- Угощаю. До встречи.

Встретились в дешевом кабаке, заказали по кружке тёмного.

-- Чего хмурый такой?

-- Да вот... Денег надо. На лекарства. Сестрёнка в больнице с воспалением лёгких, осложнения там какие-то.

-- И чего, много надо?

-- Восемьсот бакинских.

-- Ни хрена себе! -- присвистнул Серёга. -- У меня стольник есть на чёрный день, помогу, если надо. А это... по корешам? Не пробовал занять?

-- Да хрен там. Ни у кого нет.

Молча выпили. Повторили.

-- Ну, ты это... Проблемы надо решать. Если денег нет -- их надо достать, никто тебе их не принесёт.

-- В смысле?

-- Сюда смотри, -- Серёга приподнял полу пальто, и Саня увидел под ремнём ствол. -- Тульский Токарев, он же -- ТэТэ, сегодня только один, извини, очень быстро разбирают.

Поржали. Отсмеявшись, Саня сказал:

-- Нет, брат, не моё это.

-- Да чего не твоё? -- горячо зашептал Серёга. -- Сейчас все друг друга кидают: те, кто наглее, -- жируют, а кто почестнее, как мы с тобой, -- сидят на бобах. Думаешь, если мы коммерсанта на косарь опрокинем, он чего, обеднеет от этого? Да они, б...., зажрались: в казино за ночь больше проигрывают, а нас за лохов держат. Короче, тут под аркой обменник есть один, круглосуточный. Сечёшь?

***

Дверь обменника хлопнула, и оттуда вышел человек. Довольно крупный мужчина, в длинном плаще. Саня выкинул недокуренную сигарету. Руки дрожали. По Серёгиному плану, он должен был под аркой встретить клиента и спросить, который час. Далее, сзади подходит Серёга, тычет ему стволом в затылок и вежливо просит вывернуть карманы. Улица пуста. Саня поднялся со скамеечки и направился навстречу потенциальной жертве.

-- Извините, пожалуйста, не подскажете, который час?

Мужик остановился, оценивающе осмотрел Саню, усмехнулся, посмотрел на часы и ответил:

-- Десять минут первого.

Сзади тенью появился Серёга, приставил к голове мужика ствол и глухим голосом потребовал:

-- Стоять тихо, сука! Выгребай все деньги и останешься жив. Быстро! Оглох, сука? Быстро!

-- Сейчас, сейчас, ребят, конечно, только не стреляйте, -- пробормотал мужик и полез в карман.

Дальнейшее произошло в доли секунды. Уже было расслабившийся Саня заметил лишь смазанные движения. Раздался выстрел, с арочного потолка посыпалась штукатурка. Серёга медленно опускался на землю, держась руками за грудь. Сквозь пальцы толчками обильно вытекала чёрная жидкость. Мужик спокойно и деловито вытер нож о пальто Серёги, поднял с земли выпавший "тэтэшник" и направил его на Саню:

-- Готовченко, -- сказал он, показав глазами на конвульсирующего Серёгу. -- Ну, что, кому тут деньги нужны были? Тебе, урод?

-- Мне на лекарства, сестрёнке... -- только и успел проговорить Саня, как почувствовал толчок и упал. В глаза полилось что-то горячее.

-- Лекарства, мать твою. Наркоманы хреновы, когда же вас всех перестреляют?

Мужик обтёр ствол Саниной рубашкой и кинул на землю. Потом перекрестился и спокойно пошёл в сторону улицы. Уходя, услышал затихающий шёпот застреленного им парня:

-- Катюша...

2003

Неразменный

У Радика была мечта: переспать со Светкой, продавщицей из продуктового магазина "24 часа". Мало "переспать", так ведь, помимо обычного влечения, Радика к Светке тянуло. Радик был слишком недалёк для такого высокого чувства, как любовь, а потому переживал и не понимал, что с ним происходит. Ни о ком другом в жизни он так не думал, как о Светке. Вот, скажем, сидел Радик с мужиками, в картишки гонял, берёт карту -- дама бубновая, а видит Светку, а не даму. В общем, никогда ещё с Радиком такого не было, даже в школе, когда он Настю Симоненко по всему классу гонял, чтобы чувства свои показать.

В отчаянии Радик надирался до крайней степени опьянения, которая всё упрощала: чувства пропадали, хотелось просто трахаться. Желательно, со Светкой. Благо, с выпивкой проблем не было: Радик работал при том же магазине грузчиком. Проблемы были со Светкой. Не давала, и всё тут. Радик уже все методы испробовал: и в углу зажимал, и напаивал, и в кафе приглашал -- всё без толку. А без взаимного согласия в таком деле, как любовь, Радику было неинтересно, хотелось, чтобы именно взаимно всё было, правильно, как у людей.

Выпивали, в общем, как обычно, сразу после обеда, на работе. Напарником Радика был старый татарин Дамир, похожий на убелённую сединами обезьянку. Обычным делом было пойти после работы к нему домой и продолжить там. Правда, в тот вечер сложилось иначе.

В тот вечер Радик был зол. Деньги закончились, а до зарплаты было как до Луны -- ещё три недели. На аванс не стоило и надеяться: бухгалтерша скорее удавится, чем выдаст его. Дамир занять тоже не мог -- вместе деньги пропивали. Деньги были нужны.

И вот сидел Радик на складе, курил и горевал. Двадцать два года, а человеком не стал. Живет с матерью-одиночкой, образование -- неполное среднее, девушки нет и вообще. Скучно жить. Трезвым жить -- особенно скучно. Всё, что есть, -- это сила недюжинная.

"Хорошо этим офисным крысам, -- думал Радик. Чистые, благоухающие модными одеколонами, радующиеся жизни..." Всей душой ненавидел Радик своих сверстников, добившихся хоть чего-либо в этой жизни. Был бы Радик таким -- и Светка ему бы дала. И не только Светка. А стать таким -- раз плюнуть. Денег просто надо. А раз никто не даёт ему, Радику, денег, так Радик их сам заберёт. А как иначе?

***

Дизайном интерьеров занимался Серёга. Был он по образованию экономист, да, видимо, не лежала душа его к точным наукам, простора хотелось и фантазии. А какой простор в экономике? Так что освоил Серёга всякие программки дизайнерские, да и устроился дизайнером в фирму одну, дизайном таким живущую. Платили хорошо, да и вообще как специалиста ценили.

Но денег всё равно ему не хватало. А объяснение тому было простое. Не на шутку увлекся Серёга играми азартными. Огни казино манили его пуще всего остального. Слова: "Спасибо, ставки сделаны, ставок больше нет" -- снились ему постоянно. Кроме того, снились Серёге "стрейты", "флеши" и "каре". "Флеш Роял" Серёге не снился. Не верил он в него, так как не видел никогда. Знал, конечно, что да, теоретически возможно получить на раздаче высшую покерную комбинацию. Но не верил. Инопланетяне тоже теоретически возможны, да кто их видел, инопланетян этих?

Что такое "стоп" -- Серёге было неведомо. Как и слово "тормоз". А потому проигрывался Серёга в казино в пух и прах, влезал в долги, выманивал авансы, делал шабашки втайне от шефа, обманывал друзей и близких. Апатия стала обычным состоянием для Серёги. И понимал он сам, что в яме, что дальше некуда, но остановиться не мог. Жил мечтой о Флеш Рояле, о большом куше. И не хотел Серёга понимать, что даже приди ему пять "кушей" -- не отобьёт он уже проигранные бабки. Слишком много было оставлено за зелёным сукном. И не только денег.

Любимая девушка Лика, не выдержав вечной лжи, безденежья и круглосуточного отсутствия Серёги дома, ушла к родителям, надеясь, что Серёга исправится. Серёга не исправился. Её отсутствия он даже не заметил. Лика поплакала, да нашла нового парня.

Новому парню повезло. Классная девушка, эта Лика.

Сидел как-то Серёга вечером на работе, заканчивая какой-то проект. В офисе никого уже не осталось, и Серёге захотелось развлечься. Открыл свой любимый сайт с разными картинками весёлыми, расстегнул джинсы. Подслеповато щурясь, с вожделением стал вглядываться в экран.

Внезапно открылось какое-то рекламное окно. Автоматическим движением Серёга навёл курсор, чтобы закрыть непрошеное окно. Окно развернулось на весь экран. "Ошибся что ли?" -- подумал Серёга и снова кликнул на крестик. Окно не закрылось.

Зато монитор вспыхнул ярко-красным и побелел. На экране проявился какой-то текст:

Сергей Михайлович Кривов! Добро пожаловать в клуб неудачников! Вы достигли последней стадии и номинированы на звание "Неудачник года"!

Номинация даёт право на исполнение одного из двух желаний. Выбор одного из них навсегда избавит вас от проклятия неудач. Выбор другого -- утвердит вас в этом навсегда.

Будьте осторожны с выбором. Не ошибитесь! Желаем успеха!

• Хочу, чтобы у меня никогда не заканчивались деньги.

• Хочу избавиться от страсти к азартным играм.

Выберите желаемый вариант и нажмите кнопку: "Я сделал свой выбор!".

Серёга расхохотался. Кто бы ни подшутил над ним, но шутка удалась на все сто! Наверняка, кто-то из своих. Отсмеявшись, Серёга тыкнул первый вариант, нажал на кнопку и откинулся в кресле. Ничего не произошло. Окно закрылось, и Серёга вновь увидел своих вожделенных бесстыдных порно-див с арбузными грудями.

***

У кассы казино "Лас-Вегас" Серёга открыл бумажник и с удивлением обнаружил, что в нем вместо одного заначенного стольника гринов целых два. Два!

Один был новенький и хрустящий, этот стольник Серёга выпросил у своей бабушки, копящей на похороны. Сказал, что друг в больнице помирает, деньги нужны на лекарства срочно. Бабулька прослезилась, но денег Сережёньке дала. Второй был весь затёртый и мятый, и было непонятно, откуда он появился. Серёга призадумался, но ненадолго -- из зала слышались отрывистые фразы дилеров и крупье, гул вращающейся рулетки. "Я снова дома", -- подумал он.

Двести долларов при минимальной ставке в десять улетели за полчаса. Судьба словно насмехалась над Серёгой. Серёга закрывался удвоением на двух парах -- у дилера была тройка. Серёга закрывал Фулл Хаус, а дилер открывал себе Фулл Хаус старший. Серёгины два короля отступали под натиском дилерских двух тузов. Последние десять долларов дали Серёге с раздачи флеш. Надо было закрываться. Денег не было. С какой-то последней безумной надеждой на чудо Серёга открыл бумажник и обомлел.

В бумажнике лежал тот самый стольник баксов. Затёртый и мятый. "Не задерживайте игру", -- попросил дилер. Задумываться о том, откуда в бумажнике появилось ещё сто долларов, не было времени. Серёга поменял этот стольник на фишки и подтвердил ставку удвоением. Флеш сыграл -- дилер сдал себе "туз -- король", минимальная комбинация, при которой есть игра и выплачивается выигрыш. Плюс сто десять долларов.

Перекур. Серёга пересел за столик и заказал сто грамм водки с закуской. Подсознание увязало два события, и получилась цельная картина. Чья-то шутка (?) и эти сто долларов. Затаив дыхание, Серёга открыл бумажник. Бумажник был пустой.

Лихорадочно помыслив, Серёга побежал к кассе и заказал фишек на сто долларов. Ещё раз открыл бумажник и еле успел подхватить челюсть. Те самые сто долларов. Стольник баксов. Неразменный стольник.

Дальнейшие эксперименты показали, что стольник действительно появляется только тогда, когда нужен для покупки чего-либо. Это было хорошо. Значит, его невозможно потерять.

Через пару часов у Серёги была гора фишек по сто долларов. Можно было играть по-крупному. Заплатив тысячу за вход, Серёга проник в VIP-зал, минимальная ставка в котором была сто долларов за раздачу. "Разомнёмся на руле", -- подумал Серёга.

Теперь, когда денег было столько, сколько надо, душа пела, и разум возвращался к Серёге. "Тысяч десять--двадцать на сегодня хватит", --подумал Серёга. Потом снимаю лимузин, покупаю тысячу роз... Нет, сначала надо сходить в баню, чисто-начисто вымыться, постричься, хорошо приодеться, а уже потом лимузин, розы и поездка к Лике. Лика простит. Поймёт. Тем более теперь, когда я могу купить ей всё, что она пожелает.

На рулетке Серёга ставил по тысяче долларов на дюжины. Закрывал две, выигрывал с одного спина по штуке. Иногда проигрывал. Но чаще выигрывал. Подняв штук тридцать на руле, Серёга двинул к столам с покером. Играл по-крупному: по двести, триста, когда чувствовал, что везёт, -- ставил и по тысяче.

Из казино Серёга ушёл ранним утром. Несколько пачек стодолларовых купюр грели душу. Птички чирикали и исполняли специально для Серёги утренний концерт. Солнце ярко светило в глаза. Начиналась новая жизнь. Правда, от таких переживаний исчезнувший ночью аппетит разыгрался, надо бы в магазин около дома зайти.

***

Всю ночь бухал Радик. Собирался с духом. Лишь утром решимость его преисполнила, и он стал пасти клиента.

Клиент себя долго ждать не заставил. В магазин вошла одна из этих офисных крыс. Лет двадцать с небольшим, рожа жизнерадостная, в руке -- кожаный портфель. Сонная Светка лениво отпустила ему товар, долго копалась, собирая сдачу с крупной купюры, и продолжила дремать. Клиент вышел из магазина и неторопливой походкой через скверик направился домой. Неслышной тенью Радик отправился за ним. По дороге подхватил давно примеченную арматуру.

***

Через день Светка пришла на работу пораньше, приняла смену, проверила товар на полках. Настроение у неё было приподнятым: вечером позвонил Радик и пригласил сегодня в ресторан. В ресторан! Не в какое-то кафе занюханное, а в настоящий ресторан -- с белыми скатертями на столах, красивой посудой, вежливыми официантами. Радик ей хоть и не нравился, но ресторан был чем-то не из этой жизни с её грязью, обыденностью, рутиной, похотливыми клиентами, истеричной хозяйкой, штрафующей по любому поводу, и придурками-грузчиками. Пусть Радик был одним из этих грузчиков, но каким-то женским чутьём Светка понимала: если он приглашает её на свидание, то, значит, всё у него серьёзно, а не просто так.

Она включила радио и замечталась. По радио передавали что-то совсем уж романтичное, нерусское правда, слов не понять, но так идеально вписывающееся в Светкино настроение, что она невольно стала подпевать. В магазин зашли покупатели. Механически подавая требуемое, Светка прислушалась к радио. Диктор объявил утренний выпуск городских новостей. "Губернатор принял ветеранов...", "Очередная забастовка на заводе...", "Криминальная хроника".

"По подозрению в убийстве задержан Коновалов Родион Семёнович, 1982 года рождения. Накануне на улице Гагарина сотрудники правоохранительных органов обнаружили тело молодого мужчины, как позже выяснилось, Кривова Сергея Михайловича, 1978 года рождения. Причиной смерти Кривова стали многочисленные ушибы и травмы головы. В ходе предварительного следствия выяснилось, что Кривов возвращался из казино, где выиграл крупную сумму денег. Ведётся следствие".

Светка заплакала.

2004

Быть мужиком

Макс Воронцов предпочитал крепкие сигареты и выкуривал не менее двух пачек в день.

Первую сигарету Макс выкурил позже всех в классе. Четвёртый класс был, что ли? Уже и не вспомнить.

-- Чего, слабо, что ли, Макс? Мужик ты или кто? -- подначивал Самвел.

-- Не слабо. Мужик. Давай.

Затянулся, закашлялся. Головокружение. Самвел, Макс и Егор стояли рядом и с любопытством наблюдали. Ничего страшного не произошло. В глазах немного потемнело, но резко отпустило.

В курении был свой кайф. Таинство обряда, когда пацаны прятались в дальних закутках двора школы и, закрепив сигарету расщеплённой веточкой, чтобы руки не пропахли табаком, с наслаждением курили.

Чуть повзрослев, курили уже в открытую: таинство уже не будоражило, просто хотелось курить.

***

Выпить Макс был тоже не дурак. Пил всё, что горело.

В восьмом классе выпил в первый раз. В специально оборудованной каморке, в подвале.

-- Принёс?

-- Принёс! А ты воду принёс?

-- Да, взял полторашку.

Развели в бутылке с водой пачку Инвайта, разлили водку по пластиковым стаканам.

-- Мне не наливайте.

-- Макс, ты чего? Слабо? Будь мужиком, все пьют!

-- А, хрен с вами, наливай!

Разлили, чокнулись. Залпом выпили. Кто-то поперхнулся. В очереди за бутылкой с разведённым напитком возникла давка: всем хотелось поскорее запить водочный вкус. Только Макс с достоинством перетерпел, занюхал рукавом. Обычно так делал отец. Теперь и Макс может себе это позволить, он уже взрослый.

***

Попались по глупости. Не смогли подключить ворованные компьютеры, слишком уж до хрена там всяких проводов было. Самвел отнёс компьютер в одну фирму, "подключить", а когда пришёл за ним, его там уже ждали. Самвел не стал брать всю вину на себя, так что повязали всех.

А начиналось всё как всегда.

-- Да ладно, Макс, на стрёме постоишь. Мужик ты или нет?

-- Мужик. Постою.

Приговорили к двум годам. Условно.

2004

Слава

Ваня Томилин всегда мечтал прославиться. Так прославиться, чтобы все вокруг говорили, чтобы все узнавали, уважали. Лет ему от роду было четырнадцать, последние три года из которых он жил с дедом. Батя парился на зоне, а мать сдёрнула с каким-то хахалем на юга. Дед с постели почти не вставал, а если вставал, то только чтобы в туалет сходить или съесть чего.

Ване было до фонаря, что там с дедом, потому что у него были свои, взрослые интересы. С пацанами бы бухнуть, да девчонок позажимать -- что ещё надо? Ан нет. Всё упиралось в деньги.

Денег всё время было мало или вообще не было. А откуда? Дедовская пенсия уходила на лекарства, сам Ваня не работал. Ну, так, по мелочи шестерил на заправке, но мало этого было. В школу он не ходил: неохота. Так что, основным источником дохода были гоп-стопы и сшибание денег у всяких лохов.

Как раз таким лохом для Вани и его корешей был Женя Вайсман. Женя -- бывший одноклассник Вани -- всегда безропотно отдавал всю наличность, если у него просили. Боялся Женя таких шпанистых ребят, как Ваня. Боялся по морде получить, боялся пальцы в драке повредить, поскольку пианистом был талантливым, а мальчиком -- домашним.

Всё, что мог сделать Женя, -- это стараться обходить те места, где гуляла Ванина компания. Конечно, унижения и затрещины, щедро раздаваемые Ваней, больно били по самолюбию Жени, но что он мог поделать? Драться он не то что бы не умел, а вообще боялся.

Как-то, в приступе обиды и желания отомстить, Женя записался в секцию бокса. Худющий, он не смог выдержать даже темпа разминки, но не в силах признаться в том, что сдался, продолжал бежать и проводить "двоечки" и "троечки", пока не упал. Ватный язык, трясущиеся ноги и руки, сухость во рту, почему-то заболевший зуб, а главное -- чрезвычайная слабость одолели Женю. На вторую тренировку он не пришёл. Не хотелось повторять все эти муки.

А потом он влюбился.

Майя Левицкая была девчонкой ого-го! Для своих четырнадцати лет. Очень красивое "фотомодельное" лицо, оформившаяся стройная фигура и длинные ноги заставляли все проезжающие машины притормаживать, а их водителей -- приглашать девушку с собой. Майе все эти ухаживания были по барабану, ко всему она была девочкой думающей и умной.

С Женькой её связывало то, что жили они в одном подъезде. Раз вместе прошлись домой со школы, два, потом в кино сходили и понеслась. Любовь, все дела. Ещё не по-взрослому, без глупостей, но всё к тому шло.

Родители Майкины были старой закалки, всю свою жизнь инженерами на заводе вкалывали, дочку держали в строгости, а потому были рады тому, что Майя дружит с Женей. Хороший опрятный мальчик, из хорошей семьи, музыкант.

Женька тоже был счастлив. До того самого вечера.

Как-то сидели возле гаражей Ваня со своими, бухали, отмечали удачный гоп-стоп. Пили не водяру какую-то палёную, а самую что ни на есть "Ягу", настоящий пацанский напиток, не для лохов.

Тут Ваня и сказал:

-- Пацаны, хотите бабу?

-- А что? Кто же не хочет? -- пацаны явно заинтересовались.

Ванька и предложил, ловят любую одиноко идущую тёлку и затаскивают её в подвал, в их каморку. Каморка была оборудована по высшему классу: стол, стулья, лежанка. Там-то и предполагалось покуражиться да поразвлечься.

Предложение получило шумное одобрение. Ведь когда мозги проспиртованы, а вас -- толпа, то как бы и ответственность не на тебе, а на всех. И ты как бы уже и ни причём. Выпили "за удачу!" и стали высматривать. Мимо прошла Катюха. На своё счастье, она была толстой и прыщавой, так что её кандидатуру отклонили.

Потом заметили Майку из третьего подъезда. Это уже было что-то. Правда она была не одна, а с этим тупицей Женей, но его никто не боялся.

Парочку, хорошо припугнув ножичком, затащили в подвал. Там от души вломили пытавшемуся протестовать Жене, засунули ему трубу в задний проход и оставили валяться без сознания, в крови и с проломленной башкой на полу.

Потом пришел черёд Майки. Ей залили водки в горло, раздели, дали по голове пару раз, чтобы поняла, что никто с ней не шутит. Потом Ваня заставил её сосать. Сосать Майя не умела, поскольку была девочкой, цепляла зубами, за что получала новых оплеух от Вани. Сзади к ней пристроился Андрюха.

Извращались по-всякому, мама не горюй! Всё, что в фильмах видели, -- испробовали, ничего не забыли, конечно. Долго всё это было. Пацаны-то пьяные, а по пьяни часто закончить не можешь. Ванька, тот в третий раз вообще часа два над Майкой пыхтел, пока не выдохся.

Короче, покуражились на славу. На всю жизнь запомнили.

Через день в Сеть выложили видео обо всём: и как избивали, и как куражились. Набрали много "лайков", просмотры ролика за миллион перевалили, даже в ток-шоу показали. Чувствовали себя героями, серьёзно, радовались. Прославились. "Вот она, слава, мужики!" -- говорил Ванька пацанам.

Ещё через день их всех повязали.

2003

Раз и два

В баре "Весёлый тюлень" не играла музыка, а потому там было довольно тихо, если не считать невнятного бормотания переговаривающихся людей, мягкого перестука шагов официантки и причмокивания постоянных клиентов, уткнувшихся в свои кружки.

Сравнительно тихо и спокойно. Ранний вечер, и основные завсегдатаи ещё только на подходе. Те, кто были, -- мирно пили пиво или перекусывали. Шашлык, котлета по-киевски или макароны по-флотски -- что бы это ни было, после тяжелого рабочего дня и под пиво шло просто здорово.

Если бы кто-то отвлёкся от своего занятия, вид молодой и красивой девушки мог бы удивить. И даже вызвать подозрение. Этой девушке явно было не место здесь, среди полукриминального и рабочего люда.

Стильная, стройная, благоухающая парфюмом, она подсела за стол к крепкому средних лет мужчине:

-- Не помешаю?

Громила поднял голову и кивнул. Потом вновь вернулся к созерцанию пива на дне своего бокала.

-- Вера, -- представилась девушка и протянула руку Громиле.

-- Саша Громов, можно просто Гром. Хотя друзья зовут...

-- ...Громилой, я в курсе. Поэтому и обратилась. У меня дело к вам... -- Вера явно засмущалась и не знала, с чего начать.

-- Да что ты всё о делах, -- пробасил Гром, -- я в этих делах уже по горло завяз, пришёл отдохнуть от души, понимаешь?

-- Дело как раз по вашему профилю...

-- Завязывай! Что ты всё "вы" да "вы". Ты! Понятно? Ты! -- Гром, выросший не в самой благополучной семье, терялся в незнакомой ситуации и пытался перевести диалог в более знакомое русло.

-- Хорошо, Гром. У меня к тебе дело, надо позаботиться об одном человеке, -- сказала Вера и вытащила из сумочки две пачки денег.

-- Это не мой профиль, -- по слогам произнёс было Гром, но, увидев деньги, умолк.

-- Здесь -- двадцать тысяч американских долларов. И это -- половина того, что получишь ты за... за исчезновение одного человека.

Гром был киллером. Убивал за деньги, выполнял небольшие заказы, но то, что предложила девушка, намного превышало то, что обычно платили Громиле.

-- Кого хочешь пришить? -- оскалился Гром и снова поднял глаза на неё.

-- Разве здесь безопасно? -- удивилась Вера.

-- Здесь никому не нужны никакие проблемы, кроме его собственных. Ты можешь снять одежду и станцевать голой на столе. Никто и глаз не поднимет. Так кого хочешь пришить?

-- Одного слизняка. Убрать так, чтобы перед смертью вся его жизнь пронеслась у него перед глазами, и он понял, что тот путь, который он выбрал, был ошибкой. Одной большой ошибкой. Так что мне нужен профессионал. А о тебе хорошо отзываются.

-- Кто отзывается? -- угрюмо осведомился Громила.

-- Друг друга моего друга.

-- Твои друзья ошибаются. Я этим больше не занимаюсь, -- проворчал Гром.

Вера взяла пачки денег в руки и, загнув один конец, стала постепенно отпускать стремящиеся вернуться в нормальное положение купюры. Баксы прошелестели и заставили Грома с ожившим интересом в глазах рассмотреть их.

-- Сорок штук? Так кого ты хочешь устранить?

-- Не так быстро, -- покачала головой Вера, -- есть одно "но": я хочу убедиться в твоей квалификации. Ты можешь рассказать хотя бы об одной своей работе, закончившейся успешно? Я должна быть уверена, что тот слизняк не просто сдохнет, а сдохнет, сожалея о том, что сделал.

Гром задумался. Обычно всё было не так. Не так явно. А тут точно какая-то подстава: вот так вот, среди публики, заказы не делаются.

Вера видела колебания Грома. Она не была журналистом, в жажде горячего материала окунувшегося в роль заказчика, не была сотрудником органов, ей на самом деле надо было устранить человека. Видимо, это прочитал в её глазах Громила, согласившись пооткровенничать.

-- В прошлом году это было. Семейная история. Знаешь братьев Малаховских? Да, по металлу, те самые. Сергей и Максим. Так вот, вели братья совместный бизнес, поднимались вместе, пока младший не решил, что в компании он должен играть более важную роль, чем сейчас. Почему и зачем, я не вникал. Когда речь о больших деньгах, там и братья -- враги. Заказ был конкретный -- завалить Сергея. И наводку дали, Сергей любил рыбалку очень, настоящую рыбалку, с удочками, спиннингами. Никаких баб. Как-то поехал он на озеро. Максим как раз сказался больным, так что поехал Сергей с двумя охранниками. Ну, и я за ними. Встал где-то за километр до точки... Место безлюдное, заповедное, лесок шумит, птички поют...

-- Ещё пива? -- спросила Вера, как-то нервно теребя салфетку.

-- Да, можно, -- кивнул Громила.

Молчали, пока официантка не принесла пива. Потом Гром извинился и сходил в туалет. Сев за стол, сделал большой глоток и продолжил:

-- Я с Афгана ещё всегда нож с собой ношу. Настоящий, боевой. Никаких стволов и пушек. Не уважаю. Не по-мужски. Так вот, лежу в тени деревьев, слежу за объектом. Как я и думал, охранники забыли о том, зачем приехали. Увлеклись рыбалкой, с поплавков глаз не спускали. Сергей в поисках подходящего места отошёл от них метров на сто. Ну, а дальше -- дело техники. Перерезал горло. Знаешь, меня ужасно возбуждает вот это вот движение, когда лезвием ножа проводишь от уха до уха. Раз-два -- и нет человека. Раз-два. Раз и два. Потом я уехал. Думаю, охранники хватились его только вечером.

Гром прокашлялся и глотнул пива.

-- Ты, должно быть, большой зуб имеешь на того парня... Кто он?

-- Лучше я покажу, -- сказала Вера, поднимаясь на ноги. Не оглядываясь, вышла из "Весёлого Тюленя".

Громила допил пиво и направился за ней. Ноги плохо слушались, а в голове почему-то был туман. Глаза слипались. Выйдя на улицу, он вдохнул свежего воздуха и увидел Веру, машущую ему рукой. Она стояла напротив бара в каком-то тёмном переулке. Кое-как переставляя ноги, он дошёл до неё. Ужасно хотелось спать.

-- Саша Громов тебя зовут, значит?

Гром мотнул головой и упал. Сквозь сон он слышал исчезающие в сознании слова:

-- А я -- Вера Малаховская. Жена Сергея. Хотела тебе Макса заказать, эту гниль, но кто же думал, что так повезёт...

Вера обыскала Громилу и вытащила его нож. Последнее, что услышал Громила в своей жизни, было:

-- Как там, говоришь, раз и два?..

2003

Про Грека

Говоришь, Грек -- подкаблучник? Совсем под каблук залез? Ну, ты даёшь. Он просто стал взрослее. Не веришь? Тогда послушай.

В прошлом году Грек ждал ребёнка. То есть не он сам, конечно, а его жена, Маринка. А Грек, считая себя биологическим отцом ребёнка, тоже ждал, но ждал как-то по-своему: пил, шишки курил и вообще предавался разврату в связи с временной неполноценностью половой жизни с законной супругой.

Как-то, вернувшись с очередного запоя, Грек Маринки дома не обнаружил и запаниковал. Потому что он хоть и гулял на стороне, жену свою любил и всегда боялся, что она его бросит. Обычно это случалось после третьего литра водки.

-- Я, -- сообщал внимательным слушателям (то есть нам) Грек в восемьдесят восьмой раз, -- жену свою люблю безумно! Она у меня хорошая! Никогда не по делу не бранится, только по делу, пацаны!

Опять же критерии "брани по делу" у Грека были свои. Если Грека, упившегося в хлам, выворачивало наизнанку на стены туалета в ресторане, и он ненароком крушил унитаз -- это было в порядке вещей, и, по теории Грека, он в этом виноват не был, потому что физиология человеческая такая. Перепил -- будь добр, молодой человек, проблюйся. А унитаз... А что унитаз, производители унитазов должны предусматривать такие ситуации, проводить тестовые испытания на прочность унитазов с ним, Греком, во главе. Да и что это за унитаз, если он не выдерживает удара человеческим затылком?

Всё это Грек добросовестно объяснял администрации ресторана, наивно полагавшей, что Грек сейчас вот возьмёт и выложит на стол стоимость унитаза.

Так вот, Маринки дома не было. Поддавшийся панике Грек на минутку задумался, а потом решил позвонить тёще, узнать, что там да как. А поскольку Грек немного тёщи своей побаивался, то диалог его с ней был примерно таким:

-- Марта Сергеевна, здрст! Это я!

-- Здравствуй, Грек, -- холодно ответила Марта Сергеевна.

-- Я тут по делам уходил, -- нагло соврал Грек, три дня не появлявшийся дома. -- Прихожу, а Маринки дома нет. Вы не знаете, где она?

-- Отчего же не знаю, знаю.

-- Где?

-- Где, где! -- не выдержала тёща. -- Подонок! Сволочь! Гад! В роддоме она, сына тебе родила вчера!

И Грек услышал гудки в трубке. "Вот те раз!" -- подумал он. Конечно, надо ехать. Грек быстро оделся и выбежал на улицу. Во дворе Тимоха натирал свою тачку.

-- Тимоха, слышь, мне в роддом надо срочно! Подкинешь?

-- Конечно, Грек, какой разговор! Поздравляю, кстати! Сейчас только в парк заедем, "дунем" и в роддом!

Грек призадумался. С одной стороны, надо бы уже и в роддоме быть, а с другой -- шишки на халяву.

Грек махнул рукой:

-- Здорово! Поехали!

-- Да погоди, -- урезонил его Тимоха, -- надо пацанов дождаться, трава-то у Фила...

В роддом Грек попал только под утро, на побитой Тимохиной тачке (гоняли, накурившись, по парковым аллейкам), без Тимохи, зато с двумя шлюхами.

В окне Грек увидел бледное лицо жены и протрезвел...

А дальше ты и сам знаешь.

2005

Спрос

"Я, Кузнецов Юрий Васильевич, 1967 года рождения, гражданин Российской Федерации, проживающий по адресу ул. Рубинштейна, 17, квартира 26, по существу заданных мне вопросов отвечаю.

Когда меня впервые спросили, буду ли голосовать, я замялся. Во мне боролись две логики. По одной выходило, что смысла голосовать за кого-то конкретного -- нет, так как все депутаты хотели лишь одного: победить на выборах и потом срубить капусты на откатах.

Вторая логика подсказывала, что какой народ -- такая и власть. Мы сами выбираем тех, кто будут управлять нами, а значит, мы и ответственны за свой выбор. А значит, ныть и ругать свою власть мы не имеем права. Сами выбрали. Никто не заставлял.

Нам льстят популистские лозунги кандидатов в депутаты, обещающие предоставить бесплатные образование и медицину, повысить зарплаты и пенсии, бороться с наркоманией, покончить с коррупцией...

Кандидаты в губернаторы и мэры так высоко не замахиваются, обещая лишь навести порядок в городе и области, дать рабочие места, привлечь инвестиции.

Добившись желаемого, то есть придя к власти, эти люди сразу забывают свои обещания, и задаются новыми вопросами: срок у кормушки относительно недолог, а значит, нахапать надо так, чтобы хватило на семь поколений вперёд.

Но вот вопрос. Это же серьёзные люди, привыкшие в своей среде, среди подобных им, держать ответ за базар. Знающие, что за любые слова надо держать ответ. Потому что кидалово наказывается. Вплоть до физического устранения. Так почему они, придя к власти, напрочь забывают о своих обещаниях?

Да потому, что спросить с них некому.

"А если вдруг найдётся? Найдётся, кому спросить?" -- подумал я и решил взять на себя эту социальную миссию..."

***

-- Так ты просто хочешь завалить губернатора? -- разочарованно спросил Тимур. -- Чем он тебя обидел?

-- Нет. Ты не понял. Убийство, конечно, шороху наделает, но пользы не принесёт. Только вред. Ведь на место старого придёт новый губернатор, ещё голодный.

Тимур -- лидер мусульманской боевой группировки экстремистского толка. Причем группировки активной. Я их нашёл в Сети. Оставил номер своего телефона на их сайте, попросил позвонить. Конечно, никто не позвонил.

Прошло две недели. Ранним утром, когда на улице не встретить никого, кроме дворников, в дверь позвонили. Я чертыхнулся. Кого ещё принесло в такую рань?

На пороге стоял смуглый чисто выбритый мужчина. Роста среднего, внешность -- нерусская, прилично одет.

-- Сергей Александрович?

-- Да, это я. Вы по какому поводу?

-- Вот это я и сам бы хотел узнать. Вы дали нам свой номер телефона, сказали, что у вас есть хорошее предложение.

-- А, -- дошло до меня, -- вы от Тимура?

Мужчина кивнул:

-- Почти. Я и есть Тимур.

И вот теперь мы сидим у меня на кухне, пьём чай и мило беседуем. Невероятная ситуация. Экстремист, разыскиваемый федеральными службами, спокойно сидит у меня на кухне. И пьёт зелёный чай. Я предложил было коньяку, но встретил непонимание и укор в глазах Тимура: "Сергей, кто же коньяк с утра употребляет? Да и не пью я".

-- Задача сложнее. С губернатором Мазуриным надо поговорить один на один. Объяснить ситуацию, пусть поймёт, что люди беспокоятся, почему наш губернатор свои обещания не выполняет. Дать время на выполнение обещаний, скажем, месяц. В знак серьёзности намерений отрубить ему, к примеру, палец. Один. Через месяц смотрим на результаты: если изменений нет, снова встречаемся с ним. В этот раз уже можно отрубить что-нибудь серьёзнее.

-- Отрубать сам будешь? -- ухмыльнулся Тимур.

-- Могу и сам, дело не в этом. Лишение губернатора частей тела -- это не самоцель. Это наказание.

Тимур задумался. Потом сделал глоток чая и спросил:

-- Хорошо. А зачем это нам?

-- Есть два варианта. "Знамя Аллаха" берёт ответственность за инцидент на себя, привлекая к себе внимание. Вариант второй: я оплачу вам работу. Пятьдесят тысяч долларов за каждый разговор с губернатором.

-- Мне бы хотелось, -- протянул он, -- реализовать оба варианта. Они совмещаемы?

-- Вполне, -- улыбнулся я.

***

Всё прошло гладко. Губернатор любил попариться в сауне. Шумно так, со своими замами, с девочками, с выпивкой.

"Охрану и персонал сауны нейтрализовали неизвестные лица в масках, -- писали на следующий день местные газеты. -- После недолгого разговора наш губернатор сумел убедить этих людей не делать глупостей и с миром покинуть помещение. Захватчики поняли тщетность своих усилий и скрылись в неизвестном направлении".

Ха-ха! Умеют газетчики показать всё так, как надо хозяину. А Мазурин, оказывается, любитель маленьких девочек! Скот! Но что и говорить, вёл он себя достойно: не трясся, не ныл, судя по рассказу Тимура, внимательно выслушал претензии и пообещал всё исправить. Лишь один раз скривился от боли, когда лишился пальца на ноге.

Тимур со своими джигитами, получив деньги, умчался из города. Я же каждый день с жадностью смотрел местные новости, читал газеты -- и разочаровывался всё больше и больше. Никаких позитивных изменений.

Постепенно данный губернатору месяц подходил к концу. На сайте "Знамени Аллаха" я оставил кодовое сообщение. Оставалось дождаться ответа и приступать ко второму этапу.

***

"...не получил никакого ответа и понял, что меня обманули. Мои подозрения подтвердились вчера, когда ко мне домой явились сотрудники правоохранительных органов, произвели обыск и..."

2004

Сине-бело-голубые

Их было четверо. Четыре весёлых друга. Они не росли в одном дворе, не были одноклассниками -- познакомились в компьютерном клубе. В этом мелком городишке первый компьютерный клуб появился лишь на пороге миллениума, когда все были уже не мальчики, но -- мужи. По-русски говоря, всем им было уже за двадцать.

Геймеры они были никакие. Играли, конечно. В шутеры, в стратегии, но так, без фанатизма. Это их и сблизило. Они приходили в клуб не столько поиграть, а сколько попить пива с близкими по духу людьми, пообщаться. Не забывайте, что это был маленький городишко, а такие населенные пункты кишмя кишат уродами. Когда вокруг тебя одни уроды, ты либо сам становишься уродом, либо сближаешься с небольшим количеством оставшихся нормальных.

Уроды вообще были основной достопримечательностью городка. Горожане старались "жить как все" и "чтобы всё было как у людей". "Как у людей" значило -- не выделяясь. Ковры на стенках, картошка на столе, бухло в холодильнике, прогулки в модных "трениках" с лампасами, кепочки кожаные, сигарка в зубах... Ай, красавцы!

Самый живой интерес в жизни горожан вызывали три вещи.

Первое -- душевный латиноамериканский сериал. Слезливый, про зарубежных колхозников. В момент показа сериала по единственному в городе телеканалу жизнь в городке замирала, а количество инфарктов увеличивалось на десятки процентов. Как тут не переживать, когда Анна-Мария, которую любит Хосе-Игнасио и который даже стрелялся ради неё, но, к сожалению, не застрелился, так вот, та самая Анна-Мария спит с этим богатым толстопузом Алехандро Ибаньесом? Вот и переживали, плакали, обсуждали.

Вторая вещь, вызывавшая неподдельный интерес горожан, -- это даже не вещь совсем, а вовсе даже человек. Локальный сумасшедший дядя Миша каждую неделю перевоплощался в нового персонажа. Какая система Станиславского? Этот дядя Миша безо всяких систем и какого бы то ни было грима становился любым персонажем античной истории. Ещё бы тут было неинтересно, когда никогда в жизни не видавшие ни музеев, ни книжек горожане вживую знакомились с такими персонажами всемирной истории, как египетский фараон Тутанхамон Первый, Великий маг при дворе царя Ивана Грозного -- Клеопатр, а также персонаж российской мифологии Саша Белый. Сумасшедшим дядя Миша был не всегда. Сначала он был затюканным библиотекарем, но, застав жену с соседом, прелюбодействовавшими в невиданной Мишей доселе позе "Шестьдесят девять", Миша настолько поразился увиденному, что ушёл в астрал и больше оттуда не возвращался, а его бренное тело ушло на улицу с одним чемоданом.

Третья и самая прекрасная вещь в понимании любого горожанина от мала до велика -- беспроигрышная связка: выпить -- подраться -- предаться блуду. Именно в таком порядке. Если какой-то из пунктов развлекательной программы отсутствовал или вставал не на своём месте, горожанин искренне расстраивался. Один на один дрались редко. Стенка на стенку -- случалось, но не часто. В основном дрались трое--четверо против одного--двух.

Стоит заметить, что городишко находился в зоне экологического бедствия, почти всё население было нищим, а потому любого горожанина самый хилый шахматист мог соплёй перешибить. Плохо питались жители городка, даже скажу больше: хреново питались. Хреново питались, спортом не занимались, из поколения в поколение жрали спирт, так как на водку денег хватало не у всех, и зачастую спали с родственниками. А поскольку на предохранение средств тоже не было, то выродки да бастарды рождались регулярно.

Внешне горожане один в один смахивали на домового Кузю из мультфильма. А потому и дрались горожане долго и нудно, пока не уставали, потому что удары у них были слабенькие, а кулачки -- маленькие. Чёрт его знает, как вообще строился этот город, но ходят слухи, что один кирпич таскали либо двое сильных строителя, либо четверо слабых.

Странная религия "Боже! Слава КПСС!" запрещала школьникам учиться на двойки, поэтому учителя ставили всем ученикам только пятёрки, иначе реально было схлопотать по шее в тёмной подворотне от всего класса. Так что это был город отличников.

***

Как я уже говорил, их было четверо. Четыре друга: Умбро, Найк, Ади и Рибок. Не вру, так и звали. Или погоняла у них такие были, чёрт знает, история об этом умалчивает.

Все четверо были из разряда совсем слабых горожан, а потому ходили только вместе, вчетвером, потому что, чтобы докопаться до такой толпы, нужно, как минимум, восемь человек, а это уже такая толпа, которую собрать за раз непросто. Это ещё Суворов говорил: чтобы напасть на кого-то, нужно двух, а лучше трёхкратное преимущество. Горожане следовали совету великого полководца.

Любимым хобби у всех четверых был футбол. Играть они, понятно, сами не играли, здоровья не хватало, а вот посмотреть, как другие играют -- это было самое то.

Умбро болел за "Зенит", а остальные трое -- за "Спартак". Из-за этого ему часто доставалось от красно-белых.

-- Запомни, Умбро, "Спартак" -- чемпион, понял?

-- Чего тут не понять, -- сплёвывая зубы, отвечал Умбро.

-- Что ты понял?

-- Э-э-э... В России нет команды хуже, чем "Зенит" из финской лужи! -- бодро декларировал Умбро. -- В России нет ещё пока команд сильнее "Спартака"!

-- Да уж, я бы с тобой в разведку не пошёл, Умбро, -- нараспев произнес Ади. -- Ты из-за поганых зубов мать родную продашь!

-- Да вы уже одолели, я в третий раз ставлю новые зубы. Это же вся зарплата на стоматолога уходит.

-- А ты не выёживайся! А вот мы, да при Пал Фёдорыче в 84-м... Да у нас Аршавин, Кержаков... Не стоит.

После таких диалогов ребята обычно шли пить пиво. Пошли и на этот раз.

***

Пиво было обычным: разбавленным водой и спиртом. Но парни другого вкуса не знали, а потому этот адский коктейль считали пивом.

-- Пацаны, я тактику новую придумал! -- заявил Найк.

-- На фиг твою тактику, сейчас бы бабу! -- сказал Рибок, делая большой и смачный глоток пива.

-- Нет, серьёзно! Короче, берёшь сразу всех рабов и оверлордов -- и атакуешь противника!

-- Ну, ты и дурак, -- вставил Умбро, -- кого ты оверлордами собрался атаковать?

-- Пацаны! -- прервал полемику Ади. -- У меня есть идея!

Все замерли и заинтересованно уставились на Ади. У них самих идеи возникали крайне редко.

-- Идея такая, -- уже шёпотом продолжил Ади, -- взорвать этот уродский город к чертям!.. Как в фильме "Бойцовский клуб"!

-- Ты чего, Ади, где мы столько взрывчатки найдём? -- возмутился Рибок, но тут понял, что возмущается не тому, чему следовало, и тут же исправился: -- А как же родители, друзья, родственники?

-- Какие родственники? Алкаш-дядя и шалава-мама -- твои родственники?

-- Ах ты, сука! -- вскипел Рибок, -- маму мою обзывать?

-- Прости, прости, чувак, я не хотел обидеть твою маму. Тебя -- тем более. Но это же самая что ни на есть правда!

И все четверо задумались. У всех -- уродские семьи, у всех -- уродские родственники. Мужики пропивают последнее, бабы спят с тем, кто нальёт. Беспросветно.

И тут, камрады, вы спросите, а где позитив? Что за депрессняк? Ни черта подобного, отвечу я вам. Это не депрессняк, это норма. Норма для любого постсоветского провинциального городка.

Так что решили парни сделать геноцид. Геноцид в рамках одного маленького отдельно взятого городка.

В городке весь спирт воровался и разливался для внутреннего потребления из одной большой цистерны при местном спиртзаводе. Идея простая: залить в цистерну цианистого калия. Все синяки издохнут, а нормальные -- останутся. То и решили.

Как самый языкастый, прозондировать обстановку отправился Ади. Далеко идти не пришлось: Настя -- уборщица на заводе -- сидела за соседним столиком.

-- Настюха, ты же на химзаводе работаешь?

-- Ну, работаю. Только платят мало, и вообще вахтёр Иваныч осточертел, всё за задницу потрогать норовит!

-- Это тот, что до Берлина дошёл? Он же старый...

-- Старый -- не старый, а один хрен, у него одно на уме.

-- Слушай, а хочешь, мы его накажем? Скажем: "Ты что, старый хрыч, на Настю нашу заришься?".

Прыщавая Настя аж зарделась от удовольствия.

-- Конечно, хочу. Пусть поймёт, что не всё так просто! И чтобы непотребности всякие делать не заставлял, а то...

-- Да без базара! -- перебил её Ади. -- Только услуга за услуга, добро?

И Ади легко убедил Настюху залить кое-чего в цистерну.

-- Это крутая шняга, "Гербалайф". От него девки получают кайф при любом раскладе без мужика! Сама всё делать будешь! Никакой Иваныч не нужен тебе будет!

Настя представила, как она посылает Иваныча.

-- Гы-гы-гы... Хорошо, Ади, я всё сделаю...

...Всё прошло как по маслу. Настюха не подвела. Она и стала первой жертвой, оставив каплю "Гербалайфа" для себя.

Парни не учли одного. Спирт добавлялся и в пиво тоже. А потому в страшных судорогах умерли не только почти все уроды, но и трое из четверых участников бойцовского клуба. Умбро в тот день мучился ангиной и пил чай.

-- И ни фига не "Спартак" -- чемпион! Ни фи-га! -- думал про себя Умбро, покидая устланное посиневшими трупами питейное заведение под названием "Скромные люди". -- "Зенит" -- наш чемпион! Оле-оле!

Над пустынной улицей в раз омертвевшего и затихшего городка раздавалось победоносное:

-- Сине-бело-голубые! Хей! Хей! Сине-бело-голубые! Хей! Хей! Сине-бело-голубые!..

Это пел Умбро. На лице его сияла улыбка.

Услышавший это вечно-трезвый дядя Миша подумал: "Педерасты! Педерасты захватили город!".

2003

Про кота

-- ...Я знаю, ты не любишь кошек.

-- Не люблю.

-- Почему?

-- Потому что им на всех плевать. Их интересует только... Короче, только то, что интересно им.

-- Не факт. А котов любишь?

-- Котов ненавижу.

-- Почему?

-- Они как кошки. Только ещё орут.

-- Кошки тоже орут.

-- Нет. Кошки -- плачут. Коты -- орут.

-- Я всё равно тебе расскажу историю о коте, раз уж ты спросил.

-- Я спросил не об этом. Да и к чёрту котов и истории о них. Мне интересна ты. Лучше расскажи о себе.

-- Мне нечего о себе рассказывать. Но я могу рассказать тебе о коте. Или...

-- Хорошо. Расскажи мне о коте.

-- Слушай. Жил-был кот. И звали его Георгий.

-- Хм... Что за имя для кота?

-- Нормальное имя. Не хуже Васьки. Но друзья звали его Гошей.

-- Друзья кота?

-- Ага. Это был кот с друзьями.

-- Это был твой кот?

-- Да. Это был мой кот. Он был очень красивый, независимый и породистый. Порода чувствовалась во всём: в его поведении, характере, отношениях с окружающими. Его все любили, только он не любил никого.

-- Кот, который был сам по себе?

-- Да. Его любили, кормили, давали кров, холили и лелеяли. Он воспринимал это как должное и абсолютно не чувствовал никакой благодарности.

-- И что случилось с этим котом?

-- Слушай. Коту давали всё, что он хотел, и выполняли все его желания. Ему, грубо говоря, сосали и вылизывали.

-- Я думал, коты сами себе лижут...

-- Это был не тот кот. Лизали ему, понимаешь, а не он себе или кому-то ещё.

-- Понимаю.

-- Но кот зажрался. Кот зажрался, присвоил всё бабло и с какой-то смазливой малолеткой умчался в другой город.

-- Что за город?

-- Москва.

-- Понятно. Поэтому ты была одна? Без кота?

-- Да. Я ответила на твой вопрос?

-- Вполне. Значит, Георгий...

-- Георгий.

-- Значит, сосала? Вылизывала?

-- Да.

-- Очуметь! Спасибо за откровенность!

-- Сам спросил. Тебе это так важно?

-- Мне уже всё неважно. Неважно!

-- Ты меня любишь?

-- Да... Нет... Не знаю... Я не могу быть с тобой больше, пойми.

-- Почему?

-- Ты сосала Гоше.

-- И что? Я тебя тогда даже не знала тебя!

-- Ничего! Иди ты, как ты могла???

-- Знаешь, что... Меня ещё никто туда не посылал. И я не хочу связывать жизнь с человеком, который может меня послать. Иди туда сам!

Красивая девушка вырвалась из объятий парня и быстрым шагом вышла из ЗАГСа.

Рыбалка

Горизонт окрасился в багровые тона. Была ночь, когда мальчики вышли из дома. Уже четвёртый час они в пути, и до речки оставалось совсем немного. Они и вышли с таким прицелом, чтобы к рассвету быть на месте. Ведь самый хороший клёв на утренней зорьке -- это знает каждый рыбак.

Тяжёлые рюкзаки оттягивали худые мальчишечьи плечи. Четырнадцатилетний Игорь был самым старшим и шёл первым. Взгляд устремлён вперёд на трассу, в ожидании заветного проблеска речной воды среди деревьев. Идти оставалось пару километров по дороге, а потом следовало свернуть в лес.

Следом шёл Гринька. При каждом его шаге из рюкзака раздавался лязг: это гремели ложки, бившиеся о походный, закопчённый котелок. Гринька был штатным кашеваром, а также слыл знатным спецом по приготовлению ухи.

Для Мишки это был первый такой поход. Рюкзака на нём не было, и свои нехитрые пожитки он нёс в большом полиэтиленовом пакете. Шёл Мишка, глядя в асфальт, а его руки держали ручки перекинутого через плечо пакета. Он уже начал сожалеть о том, что согласился идти с ребятами на рыбалку. По их рассказом, восемнадцать километров казались сущим пустяком, а прелести рыбалки во много раз превосходили возможные тяготы пути. Ну, а когда Гринька расписал тройную уху, у Мишки потекли слюнки и он согласился на всё.

Игорь обещал Мишке, что идти придётся недолго, потому что рано или поздно их подберёт попутка. Но машины проносились мимо, не останавливаясь. Мишка провожал их тоскливым взглядом, а однажды не удержался, побежал вслед, смешно грозя кулачком и выкрикивая ругательства.

-- Один тоже так... Ругался, кулаком грозил... -- недовольно заметил Игорь.

-- И что? -- спросил Мишка.

-- Водитель обидчивый попался, вернулся и поймал пацана этого.

-- И что?

-- И ничего. В речке утопил.

-- Шутишь?

- Вот те крест!

Мишка надулся, ускорил шаг и обогнал Игоря.

-- Чего это он? -- удивился Гринька.

Игорь пожал плечами. Мальчики переглянулись и пошли быстрее. Они как будто бы почувствовали запах свежей рыбы: речка была недалеко.

***

Палило солнце. Утренний клёв прошёл. Рыба лениво плескалась в садке, когда ребята вылезли из воды. Игорь первым плюхнулся в песок, натянул на нос кепку и затих. Гринька занялся чисткой рыбы, а Мишке поручил набрать дров.

Мишка, насвистывая, побрёл по пыльной просёлочной дороге в сторону леса. Рыбалка ему не понравилась. Черви выскальзывали из пальцев, выделяли какую-то грязь и выказывали полное пренебрежение к Мишке. У Игоря с Гринькой всё выходило складно, одно движение -- и червь извивается на крючке. Клевало у них не чаще, чем у него, но рыбы они поймали намного больше.

Какой-то особо самоуверенный окунь польстился на Мишкиного истерзанного дохлого червяка, позволил Мишке несколько раз прозевать подсечку и нагло заглотил наживку вместе с крючком. Оставшееся время Мишка провёл, тщетно пытаясь вытащить крючок из пасти строптивого окуня. Окунь раскрывал окровавленные жабры и словно ругал Мишку за мучения. Игорь с Гринькой лишь посмеивались, на что Мишка особенно злился. Друзья называются! "Подлецы! Сами же заманили! -- думал он. -- Говорила мама, чтобы я лучше дружил с Лёвой! Он -- настоящий друг, на рыбалки всякие не ходит, марками увлекается..."

Друзей он возненавидел и с тоской думал о том, что при такой жаре ему придётся торчать у речки ещё весь день, а потом пешком возвращаться домой. Он всё дальше и дальше ступал по лесу, подбирая какие-то веточки и сучки. Он не привык ходить босиком и постоянно ойкал, наступая на камешек или сучок. В плавках идти сквозь кустарник значило ободрать себе кожу, поэтому Мишка шёл по тропе. Мошкара и крупные слепни атаковали его со всех сторон...

-- Слышь, малой! -- хриплый прокуренный мужской голос заставил Мишку обернуться.

Сзади стоял приземистый мужик в лохмотьях. Лицо заросло щетиной, засаленные всклоченные волосы топорщились во все стороны, нос повернут налево.

-- Здравствуйте! -- поздоровался Мишка.

-- Здорово, пионер, здорово, -- нетерпеливо ответил мужик, постоянно оглядываясь. -- Ты зачем тут?

-- Дрова собираю для костра, -- ответил Мишка.

-- Какого костра?

-- Чтобы уху сделать, -- подозрительно щурясь, протянул Мишка. -- А вам зачем?

Мужик проигнорировал его вопрос:

-- Слышь, ты, это... Ты тут один?

-- Нет, нас много, -- соврал Мишка, чего-то пугаясь.

-- А где все?

-- Там, -- неопределённо махнул рукой Мишка. -- За лесом.

-- А... -- оживился мужик, -- дрова говоришь? Пойдём, место покажу, там много дров.

-- Никуда я не пойду, -- севшим голосом заявил Мишка. -- Я уже нормально собрал, иду назад.

Мужик оскалился, схватил Мишку за ворот и вытащил из кармана откидной нож.

Потом угрожающе сказал:

-- Брось свои деревяшки, пацан. Хорошие дрова тут рядом, наберёшь, сколько надо, и вернёшься к своим. Понял?

Мишка закивал.

***

Гринька недовольно посмотрел на часы. Прошло более получаса, а Мишка так и не вернулся.

-- Игорёк, слушай, Мишки нет до сих пор. Он чудак ещё и топор забыл. Как бы не заблудился, а?

-- Мишка может и заплутать. Пойдём, поищем, что ли.

Игоря разморило на солнце, и вставать не хотелось. Он потянулся, зевнул, вскочил на ноги и сказал:

-- Бери топор, чего зря ходить, дров нарубим. А, возьми ещё пару живцов и закидушку. Помнишь, там озерцо есть небольшое, батя говорил, там щуки водятся. Проверим заодно.

И они с Гринькой, в одних плавках, босиком, направились к лесу. Там была всего одна тропка, по которой они шли вглубь, время от времени зовя Мишку. Тот не откликался. Устав кричать, ребята шли дальше и в итоге совершенно увлеклись собиранием дров.

-- Постой! -- сказал Игорь. -- Слышишь?

Гринька насторожился. Где-то справа от тропки слышались стоны и всхлипывания. Ребята бросили дрова на тропу и побежали.

-- Тихо ты, -- остановил Гриньку Игорь. -- Гляди.

Гринькиному взору открылась поляна. Мишка стоял на коленях около какого-то мужика со спущенными трусами. Сам Мишка был без плавок. В правой руке мужика был нож, левой он держал Мишку за волосы, а сам, откинув голову, стонал с придыханием и двигал тазом...

-- Чего это он? -- удивился Гринька. -- А?

-- Твою мать! -- ахнул Игорь. -- Бежим, надо выручать Мишку!

Игорь побежал на поляну. Гринька, хоть и был младше, лучше оценил обстановку: рядом лежал второй мужик -- и затаился в кустах.

Игорь подошёл к мужику и срывающимся мальчишеским голосом заорал:

-- А ну, отпустите его, а то хуже будет!

Первый мужик, кривоносый, откинул Мишку и со словами "Б...., кончить не дали" натянул трусы и подошёл к Игорю, который только сейчас разглядел, что рот у Мишки весь в крови, передние зубы выбиты, Гриньки почему-то рядом нет, а поблизости в тенёчке лежит ещё один человек, лысый, в одних трусах. Лежит, безучастно наблюдает.

-- Тебе чего, пионер? -- ухмыляясь, спросил Кривоносый.

Лысый лениво поднялся, обошёл Игоря сзади и резко схватил его за ягодицу.

-- Смачная! -- удовлетворённо сказал он и кивком показал на Мишку. -- Не то, что у того.

Он дёрнул за плавки, советский крой не выдержал и шов разошёлся. Игорю стало страшно.

-- Ух, ты ж е... твою! -- восхитился Лысый. -- Ты заканчивай с тем, я пока этой козочкой займусь.

Кривоносый пинками заставил Мишку встать и повёл к озеру.

***

Когда Гринька тихо, крайне осторожно подобрался на расстояние метра к Лысому, его глазам открылась следующая картина. Игорь стоял на четвереньках, его разорванные плавки валялись неподалеку, а Лысый ерзал, пытаясь пристроиться к Игорю сзади. Еле сдерживая приступ тошноты при виде коротких волосатых ног, чёрной задницы и раскачивающегося маятником хозяйства Лысого, Гринька осторожно раскрутил закидушку и высвободил здоровенные крючки-тройники. Тихонько крадясь, подобрался сзади вплотную.

Потом, рассчитав расстояние и стараясь не задеть Игоря, взмахнул рукой с закидушкой. Леска прошла у Лысого аккурат меж расставленных ног, крючки соприкоснулись с мошонкой, и в этот момент Гринька резко потянул леску на себя. Подсечка вышла удачной.

От дикой боли у мужика потемнело в глазах. Игорь тут же вскочил на ноги, всё сразу понял, выхватил у Гриньки топор и широко размахнувшись, воткнул Лысому в затылок. Мужик дёрнулся и затих.

Вытащив топор, Игорь бешено сверкнул глазами и побежал к озеру. Гринька побежал следом.

У озера Кривоносый куражился над неподвижным телом Мишки. Взмах ножом -- красная полоска. Ещё взмах -- ещё полоска. Третий -- и легко различить букву "П". Оставалось ещё четыре буквы, когда Кривоносый что-то почуял. Оглянулся он как раз в тот момент, когда лезвие топора было на финишной прямой своей траектории.

Метил Игорь в затылок, а получилось между глаз. Кривоносый рухнул.

Ребята склонились над Мишкой.

-- Живой?

Мишка приоткрыл глаза.

-- Ребята... Убегайте, зовите на помощь... Это зэки сбежавшие...

-- Кончились твои зэки, братишка, кончил я их. Встанешь?

-- Не знаю, -- прошепелявил Мишка, -- попробую.

Опираясь на друзей, Мишка встал, оглянулся и увидел мёртвого Кривоносого с топором в голове.

-- Сука! -- Мишка оттолкнул друзей и подбежал к трупу зэка. -- Гад, гад, гад! Тварь! Сволочь! На!

Схватил топор и с остервенением стал молотить Кривоносого ниже живота. Всё, что раньше было Кривоносым, было превращено Мишкой в жуткую кровавую кашу, после чего он обессилено упал лицом в землю и зарыдал.

Четырнадцатилетний Игорь Воронин и тринадцатилетний Григорий Дубров не выдержали, обняли друга и заплакали вместе с ним.

Где-то там, на полянке, ворона клевала безжизненные глаза Лысого.

2004

Он не узнает

-- Бьёшь -- бей! Нет -- свали.

Бить не стал. Так, пощекотал лезвием у горла:

-- А расскажи, как оно -- жарить её, а, Паша?

Долбанный мазохист! Спалил -- спалил, чего извращаться-то? Мудила. Ответить? Отвечу.

-- Как обычно.

Взревел. "А чего как? Не в первый раз? В какой? Сколько? Как?". Ножиком помахал, дебил, кинул под кровать. Как? По-всякому. Отстань, дай уйти, не сдалась мне твоя жена. Страшная да глупая, борщ хорошо готовит, сиськи большие, а так -- тьфу! -- вахтовик ты наш.

-- По-всякому. Не в первый. В восемьдесят восьмой. Много. По-всякому. Ты что, мазохист?

-- Ы-ы-ы!

Завыл, ударил по яйцам кулаком, убежал. А-а-а! Сука! Какого хрена я дал себя сковать наручниками? Чёрт-чёрт-чёрт!

Толстуха ломанулась утешать мужа:

-- Милый, ты всё не так понял! Это -- насильник!

Напрочь долбанутая. Только что сосала насильнику -- мычала от удовольствия, а теперь что? Не понимаю я этих женщин!

-- А? Не так понял??? Ты что, совсем гробанулась? За дебила меня держишь, б....? На... на... на!!!

Отметелил жену, молодец, не фиг блядовать, пока муж добычу добывает, здоровье просаживая на буровых. А... Э... Ты что?

-- Толян, ты что? Хорош, я с миром пришёл! Так, поразвлечься, серьёзно! Я против тебя лично ничего не имею, зуб даю!

-- Ты как меня назвал, урод? Сейчас я тебе покажу "поразвлечься"!

Чёрт, точно ведь покажет! Нефтяник гориллообразный. "Толя ничего не узнает!". Конечно, не узнает! Он же на вахте! Твою мать, вот же угораздило "приятно закончить вечер". Что делать? Убьёт ведь и будет прав: в состоянии аффекта, любимая жена и мать детей сосала тощему Паше. Пойми, Толя, сука не захочет... Ох...

Нефтяник Толя... Ты же, один чёрт, разведёшься... Зачем ножом пырнул? Урод! Сношайся теперь с сокамерниками. Никакое тебе "состояние аффекта" не помо...

2010

За сигаретами

Даня не любил чаты. В Сети он не новичок, бороздил по её просторам с девяносто шестого и к чатам охладел уже через год. Пустой трёп, бездарное времяпровождение. Девушки, с которыми он там знакомился, описывали себя не иначе как фотомоделями, но при реальной встрече с ними Даня думал, что фотомоделями они смогут стать только тогда, когда в этом мире ни одной другой женщины не останется.

Но сегодня ночью, после того, как Светка его бросила, напоследок кинув, что Даня -- тряпка и слабак, он вернулся к тому, что года три назад можно было назвать его любимым занятием: к сёрфингу в Инете.

Пропиликал модем, о чём-то договариваясь со своим собратом на том конце провода, и в правом нижнем углу, возле часов, загорелась иконка соединения. Два мини-мониторчика лениво перемигивались, пока Даня уже подзабытым движением мышки навёл курсор и трижды щёлкнул по значку браузера.

...Кажется, давно это было. Тогда, когда Даня влюбился в Свету, он поломал себя во многом. Из его жизни исчезли бессонные ночи в Сети, продолжительные запойные гулянки с друзьями. "Ты меня не любишь!" -- обиженно надув губы и часто моргая глазами изумрудного цвета, говорила Света и отворачивалась, стоило Дане заикнуться о том, что было бы неплохо выпить в такой жаркий денёк пивка.

Любовь ломает, но кто же знал, что настолько? Так сильно Даня влюбился впервые, и первые полгода со Светкой он и сам не помышлял о том, чтобы вечер провести раздельно. Прежние интересы таяли в водовороте всепоглощающей страсти, когда же от страсти остался сухой остаток в виде привязанности и похоти, проводить вечера только со Светкой вошло в привычку.

Обычно после работы он заходил за ней, они шли в магазин, закупались полуфабрикатами -- готовить Светка то ли не хотела, то ли не умела -- брали пару фильмов в прокате и шли домой. Дома из вечера в вечер всё повторялось, словно под копирку: совместный душ, секс, ужин перед телевизором, снова секс и сон. Грязная посуда и остатки ужина так и оставались на столе. Посуду мыть Светка тоже не любила, а Даня предпочитал оставлять это чудесное занятие на утро, чтобы не дать Светке заснуть, пока он моет посуду. Будить ласками только что уснувшую Свету было опасно: могла так наорать, что всё желание пропадало.

А потом и секса стало меньше. По обоюдному желанию.

Так и продолжалось ещё года два, пока Даня не понял, что жизнь проходит, до конечной станции с каждым днём -- всё меньше и пора что-то менять.

Был жаркий августовский вечер. Тогда он не зашёл за Светкой, а остался с коллегами по работе праздновать День взятия Бастилии. Коллеги-видеоинженеры каждую пятницу закрывались в своей комнате, предварительно затарившись водкой и закуской, и что-то праздновали. Шеф об этом не знал, а охранники не удивлялись, что в пятничный вечер кто-то не идёт домой, а продолжает работать: заказы на рекламные видеоролики часто бывали срочными, а видеоинженеры сидели не на окладе, а на процентах.

Было время, ещё до встречи со Светой, и Даня оставался с ними. Потом перестал, и коллеги посмеиваясь, за глаза стали звать его подкаблучником, что, по идее, было верно и правильно.

Посидели они неплохо. Выпили несколько бутылок водки, поговорили за жизнь, а после полуночи мирно разошлись по домам. Впервые за три года Даня почувствовал, что хорошо отдохнул. В небе сверкали звёзды, на улице было свежо, и хотелось идти пешком. Но на своих двоих добираться было далековато, и Даня поехал на такси. Выйдя из такси, он, немного пошатываясь, добрался до своей квартиры. Открыл своим ключом дверь и на пороге наткнулся на Светку. Не говоря ни слова, она врезала ему пощёчину, потом ещё одну и, развернувшись, зло направилась в спальню. Лечь рядом Даня не рискнул. Уснул в зале на диване.

Проснулся утром от дикой жажды. Побрёл на кухню, долго и с удовольствием пил из чайника, а потом решил проверить, как там Светка. Светки в спальне не было. Её вообще нигде не было. На кровати лежала записка: "Даниил, нам надо расстаться. После обеда заеду за вещами. Мудак".

Мудак разглядывал трещину на потолке, когда приехала Света. Молча собирала вещи, на попытки Дани заговорить -- отмалчивалась.

А когда уходила, сказала, нервно покусывая губы:

-- Даниил, всё к этому шло. Своей вчерашней выходкой ты просто довёл наши отношения до логического конца.

-- Но как же так? Всего лишь посидел с коллегами после работы, а ты сразу хочешь расстаться? Почему?!

-- Вот так. Я давно поняла, что ты тряпка, но всё-таки надеялась, что у тебя хватит духу и силы воли не устраивать истерик. Всё, прощай.

Вы что-нибудь понимаете? Даня не понимал ничего. Как так? Он что, заключённый? Шаг вправо, шаг влево... Расставаться из-за посиделок с коллегами? Как последний кретин всё время проводил с ней, потерял всех друзей, всю зарплату ей отдавал, цветы дарил по любому поводу. Любил.

Потом понял. Ей нужен был повод. Любой. Вот и зацепилась.

Да ну и хрен с ней. Пора начинать новую жизнь.

Даня спустился в магазин за пивом, на обратном пути сделал комплимент хорошенькой соседке, а, придя домой, закурил, как в старые добрые времена, прямо за компьютером. Светка таких вольностей не позволяла и курить выгоняла на лестницу. После курения она всегда требовала, чтобы он чистил зубы.

-- Хе-хе-хе, -- довольно потёр ладони Данька. -- Свобода!

Установился коннект, и Даня открыл сразу три окна браузера. Из полузабытого "Избранного" в адресную строку переместились ссылки ранее любимых сайтов. Кое-какие сайты пропали, другие неузнаваемо изменились, а там, где раньше был респектабельный новостной ресурс, теперь обосновался порно-сайт. Сёрфил Даня до тех пор, пока не нарвался на ранее незнакомый чат.

-- А, была не была, -- крякнул Даня и нажал на кнопку "Регистрация".

...Уже светало, когда Даня обнаружил, что закончились сигареты. Под столом валялись пустые бутылки из-под пива, пепельница была забита окурками с пеплом.

Своей новой знакомой по чату, с которой и общался всю ночь в привате, сказал, что будет минут через пятнадцать.

Спускаясь по лестнице, Даня думал о том, что ему уже двадцать пять, а он в этой жизни ещё ничего не сделал. Никаких мужских поступков не совершал, в армии не служил, последний раз дрался в третьем классе, даже Светке не изменил ни разу. Может, и правда он -- тряпка? Да, так оно и есть. Сидит в чате, клеит малолеток... Не мужик, короче. Не мужик.

Даня почувствовал, что если он сейчас не сделает что-то, он окончательно запишет себя в лузеры. Алкоголь ещё не выветрился, и шальные идеи приходили одна за другой. Одна из них Дане понравилась, и он твёрдым и уверенным шагом воодушевлённого человека пошёл к магазину. Рука в кармане поглаживала зажигалку, выполненную в виде пистолета.

Улица была пуста. За последние пятнадцать минут из магазина никто не выходил, и Даня решил, что пора. Город ещё спал, а на грязном асфальте белело улыбчивое солнце, нарисованное мелом чьей-то детской рукой. Вывеска над магазином гласила "24 часа". Даня натянул бейсболку на глаза и вошёл.

За прилавком сидела симпатичная девушка, по всему -- студентка, сонно хлопала глазами, но при виде Дани -- выучка! -- встала, улыбнулась и спросила, может ли чем помочь. Даня улыбнулся в ответ, вытащил пистолет-зажигалку и направил продавщице в лицо.

Улыбка сползла с лица вмиг побелевшей девчонки, а Даня, увидев такую реакцию, обрадовано заорал:

-- Стоять на месте, сука, это -- ограбление! Упала на пол! Упала! Руки за голову! Лежать! Лежишь, сука?

Даня перемахнул прилавок. Девчонка лежала лицом вниз, руки за головой. Она была на грани обморока. Даня поставил колено ей на спину, приложил дуло пистолета к затылку и вежливо сказал:

-- Давай знакомиться? Меня Даней зовут, а тебя?

-- И... Ир... Ира.

-- Очень приятно, Иринка. Извини, что напугал, я пошутил. В кино не с кем сходить, ты как? Что завтра вечером делаешь? И вообще лёжа, наверное, разговаривать неудобно. Вставай. Да не бойся ты, это зажигалка. Смотри! -- Даня пощёлкал зажигалкой. -- Видишь?

Ира утвердительно мотнула головой, все ещё не веря своим ушам.

-- Ну что, пойдём завтра в кино? И это, дай сигарет мне, "Парламент". Держи деньги.

Ира взяла сигареты с полки, протянула Дане, а потом сказала:

-- Ну и дурак же ты, Даня. У меня чуть сердце не остановилось! А что за фильм, кстати?..

-- А хрен знает. Сто лет в кино не был...

Фарид Такрарит

Фарид Такрарит в Питер приехал из Алжира. Учиться. Легко и без взяток поступил в университет на факультет предпринимательства и финансов. Он вообще был умным парнем. Его отец Назим с трепетом относился ко всему русскому, захваченный идеей коммунизма во времена учёбы в Москве. А, следовательно, и старшего сына обучал великому и могучему.

Сам Назим работал в строительной фирме у французов. Хотя те и платили немало, но для многочисленной семьи Такраритов этих денег хватало только на пропитание. Тем удивительнее, что Назим скопил всё-таки небольшую сумму, чтобы отправить старшего сына Фарида учиться в Россию.

Большим сюрпризом для Фарида стало то, что за обучение надо было платить. Отец отправил его учиться в Россию ещё и потому, что сам там учился бесплатно. Фарид не стал расстраивать отца. По телефону сообщил, что всё путём, поступил без проблем, дали место в общаге. Сам же, заплатив практически все имеющиеся деньги за год обучения, решил искать работу.

***

Общага находилась на Петроградке. Небольшое пятиэтажное здание, построенное при царе Горохе, веяло унылостью и, по слухам, до революции служило публичным домом. Впрочем, и в наше время секса в стенах здания меньше не стало. Для студента всегда это было самым приятным и, что главное, бесплатным развлечением.

На входе сидела бабулька, божий одуванчик, выполнявшая функции вахтёра. На вошедшего Фарида она не обратила внимания, уже профессионально, по тому, как входят, могла отличать своих от гостей. Фарид поднялся на свой третий этаж и встретил сидящего на подоконнике Ника, одного из тех, с кем уже успел познакомиться. Ник был из маленького городка где-то между Питером и Москвой. Всегда весёлый, он за пару недель стал любимцем общаги, что для первокурсника было почти подвигом.

-- Здорово, Фара! -- жизнерадостно поприветствовал Ник.

-- Привет, Никита, -- Фара всё ещё не избавился от акцента.

-- Как жизнь молодая? Пива хочешь?

-- Нет, ты же знаешь, нельзя мне. Да и не до веселья сейчас. Работу хочу найти.

-- Да забей, -- оскалился Ник, -- работа не волк, в лес не убежит! Это пословица такая, если что. А вот пивко -- оно ведь может и закончиться! И потом, как ты собрался жить в общаге и пива не пить? Это всё равно, что ты поедешь на курорт и так ни разу не искупаешься в море.

"И правда, -- подумал Фарид. -- Папа говорил, что студенческая жизнь в Москве для него всегда останется лучшим периодом в жизни". Девушки, выпивка, полное раздолбайство -- это же классно!

-- Хорошо, где твоё пиво? -- Фара дал себя уговорить.

-- То-то же! Валим ко мне, у меня там еще пол-ящика.

***

С непривычки быстро опьяневший Фара развязал язык и стал грузить Ника своими проблемами. Тот слушал внимательно, сочувствовал, а потом предложил:

-- Короче, Склифосовский! Есть у меня тут в Питере дядька-бизнесмен. В Автово у него есть пара-тройка точек, торгуют игрушками, видеокассетами, компактами. Он меня звал к себе, продавцом, но мне оно на фиг не надо. Если хочешь, я поговорю с ним за тебя. Работать будешь по выходным, двести р. в день плюс процент с продаж. Добро?

-- Добро, Ник. Спасибо тебе.

-- Да брось, -- отмахнулся Никита, -- я ж ещё ничего не сделал. Ты мне лучше скажи, ты к девушкам как относишься?

-- К девушкам? К девушкам я отношусь очень хорошо!

-- Ого, брат-мусульманин, растлеваешься не по дням, а по часам! -- заржал Ник. -- Тогда слушай: в двадцать седьмой живут две классные девчонки, которые просто ждут, когда же их кто-нибудь пригласит. Сейчас мы пойдём к ним и пригласим их в клуб "Метро", что на Лиговке. Понял?

-- Понял, -- улыбнулся Фара, -- а что, клуб прямо в метро находится? Под землёй?..

***

Девчонки -- Яна и Таня -- оказались сговорчивыми. Познакомились, пошли в клуб, нехило выпили, оторвались по полной. Под утро, счастливые и усталые, вчетвером возвращались в общагу. Шли пешком, по Лиговке, да на Невский, оттуда через Васильевский к себе, на Петроградку.

Травили байки, анекдоты, Фара рассказывал о жизни в Алжире, девчонки с интересом слушали, а Янка, так та вообще повисла на плече у красивого парня с экзотической нерусской внешностью. Фарид не был негром, он был арабом и чем-то неуловимо напоминал Зидана: светлая кожа, тёмные волосы, глаза цвета стали.

На Каменноостровском и встретились со стайкой пьяных школьников, ищущих приключений. Шестеро, лет по 16--17, почти ровесники Фариду с Ником, может, чуть младше. Дети рабочих районов, непонятно как оказавшиеся в центре. В любой стайке гопников всегда есть главарь, как правило, не самый здоровый, а самый агрессивный. Он и заговорил первым:

-- Курить есть?

-- Пацаны, и сигарет нет, и идите на фиг, -- вежливо ответил Ник.

-- Чего ты, сука, сказал? -- заволновался главный.

-- Ник, не надо, у меня есть сигареты, -- Фарид не хотел проблем в чужом городе, в чужой стране и, протягивая пачку "Мальборо", сказал: -- Берите, сколько надо.

-- Оба-на! -- главарь только сейчас обратил внимание на Фару. -- Так ты, сука черножопая, девчонок наших выгуливаешь? Братва, непорядок!

Гопота стала распределяться, окружая Ника с Фаридом. В руках у некоторых сверкнули ножи. Девчонки прижались к стенке, обречённо понимая, что надо убегать, иначе и им достанется, правда, по-своему, по-женски. Но ноги подгибались, да и ребят своих бросать -- последнее дело.

К удивлению гопников, Ник с Фарой не стали смущаться, мямлить извинения или, что того хуже, банально пытаться убежать. Ник стал разминать плечи, шею, кисти. Фара, выросший на самой грязной и бандитской улице Алжира, зачем-то постучал носком левой ноги об асфальт и встал в стойку.

Уверенности у шпаны поубавилось, так как никакого страха в глазах своих жертв они не увидели. Но трёхкратное преимущество, затуманенные дешёвой водкой мозги и боязнь показаться в глазах корешей трусами влило изрядную порцию адреналина в кровь пацанов.

Никто не заметил, с чего всё началось. Но через две минуты всё было закончено. Фару не зря в Алжире называли Костоломом. Его удар левой ногой пробивал кирпичные стены, что уж говорить о коленях обычного человека. Три гопника валялись на асфальте с перебитыми ногами, ещё двое, получив от Ника в скулу и челюсть, лежали в глубоком нокауте. Шестой убежал со скоростью спринтера и исчез с поля зрения в доли секунды.

-- Лихо мы их? -- ухмылялся Ник. -- Я же чемпион области по боксу. А от тебя не ожидал, не ожидал. По идее, счёт 3:2 в твою пользу. Ты тоже чем-то занимался? Хотя так и не скажешь, с виду -- соплёй перешибёшь.

-- Да нет, просто у нас тот, кто не умеет драться, -- быстро умирает, -- Фара был само спокойствие. -- У нас такое -- постоянно.

-- Эй, подружки, вы не заскучали? -- Ник подмигнул девушкам. -- Не спите -- замёрзните!

Девчонки ошалело улыбались, всё ещё не осознав того, что произошло.

***

Через пару недель Ник зашел к Фаре в комнату. Фара с головой ушёл в учебники: надо было написать реферат по философии.

-- Фарид Назимович! Готов работать продавцом видео? В кино-то хоть шаришь?

-- Конечно. О кино я могу говорить вечно. Когда на работу?

-- В общем, испытательный срок у тебя будет месяц, без этого никак. Покажешь себя -- возьмут на постоянку. На работу -- с утра в субботу. В четыре утра ты должен быть вот по этому адресу. Работа тяжёлая, сразу говорю, но ты справишься. Слушай, что говорят старшие, и ничего не бойся. Всё получится! А сейчас.... Это событие надо отметить!

И друзья пошли в магазин. Закупили еды, пива, водки, соков. Услышав грохот бутылок, вахтёрша недовольно проворчала себе под нос:

-- Бухают всю ночь, а девчатам с утра туалет от блевотины отмывать.

-- Не переживайте, тёть Клав, -- заржал Ник, -- блевать мы будем в своих комнатах!

Народу набилось много. Девчонки наготовили салатов, наварили горы картошки и сосисок, сварганили бутербродов. Каждый принёс, что смог. Толстый Генка из тридцать шестой принес трёхлитровую банку варенья. Его долго подначивали, дескать, собрались попить водки и пива, а он принёс варенье клубничное. Генка отбрехивался тем, что кто-кто, а уж он-то пьянствовать не собирается, он просто чайку попьёт.

-- Ага, конечно, -- прикололся Ник. -- Тогда тебе уже и заварку надо было приносить.

Никакого стола не было и в помине. Все сидели на кроватях и принесённых с собой стульях. Слушали "Ленинград" и "Кирпичей", разговаривали за жизнь, а когда Степан вытащил из кармана коробок с травой и её быстренько раскурили, веселье попёрло через край.

Ник, увидев, с какой скоростью Генка поглощает бутеры, заорал:

-- Народ, имейте совесть! Не превращайте закусь в жратву!..

***

После пьянки в комнате у Ника, который жил один (дядя-бизнесмен постарался), все стали потихоньку рассасываться по своим комнатам. Остались только Фара, Яна и Танюха. С Танюхой-то Ник и стал целоваться, постепенно углубляясь рукой всё дальше и дальше. Вконец ошалев, он оторвался от сочных Таниных губ и невидящими глазами оглядел комнату:

-- Фара, твою мать! Так и будешь зырить?

-- Пойдём, Фара. Не будем им мешать, -- Яна преданно смотрела в глаза Фариду и улыбалась.

-- Пойдём, -- согласился Фара.

Яна открыла дверь, затащила Фарида и, не включая свет, плюхнулась на свою кровать. Кровати были американские, без пружин, и плюхаться на них было не рекомендовано. Фара сел напротив, предвкушая, что сейчас произойдёт что-то хорошее. Вообще он был скромный парень и не мог себе позволить приставать к девушке, пока полностью не убеждался в её желании.

-- Садись ближе, чего ты как архиерей на приёме? -- улыбнулась Янка и отодвинулась поближе к стенке.

Фара пересел на её кровать.

-- Хочешь? -- проворковала ему в ухо Яна, чуть приподнявшись.

-- Ты про секс? -- спросил Фара, сделав вид, что не понял её.

-- Не гоните лошадей, молодой человек, я о поцелуе! -- засмеялась Яна. -- Хотя... Да ладно, не смущайся, тогда, в драке, ты был гораздо смелее. Иди ко мне...

***

Как Ник и говорил, работа на рынке была тяжёлой. Ночью их с грузом везли на рынок, где они сами разносили свои ящики с товаром. С раннего утра и до позднего вечера Фарид стоял у стендов с кассетами и продавал-продавал-продавал. Перекусывал, чем придётся, всё больше шаурмой, но случалось и пирожками, беляшами, хот-догами. На работе он утвердился, стал своим. Продажи у него были даже лучше, чем у других, видимо, за счёт приятной внешности, на которую легко покупались дамы бальзаковского возраста.

Денег хватало только на основные нужды: питание, проездной в метро, учебники. На то, чтобы как-то баловать Яну, денег не было, но она, безумно полюбившая Фарида, плевать хотела на эти подарки и походы в рестораны. К тому же, её папа, оленегорский бандит, переквалифицировавшийся в бизнесмены, дочку на хлебе и воде не держал и обеспечивал щедро.

Да и Ник, как мог, помогал другу. То пивом угостит, а то и в "Маке" накормит. А в декабре Таня вообще переехала в комнату Ника, а Фарид, стало быть, перебрался к Яне.

С учёбой у Фары тоже всё было хорошо, зачёты сдавались, по экзаменам -- сплошные пятёрки, преподаватели не могли нарадоваться на арабского вундеркинда и предсказывали Фариду большое будущее в науке. С акцентом тоже удалось справиться, и по-русски Фара говорил почти как коренной петербуржец.

Проблемы появились после Нового года. В один из морозных январских выходных Фарид отошёл к ларьку с шаурмой, попросив присмотреть за товаром соседа. Стоя в очереди за двумя кавказцами, Фара задумался и случайно наступил на ногу одному из них.

-- Извините, я не хотел, -- простучав зубами, сказал Фара.

-- Уэ? Хатэл -- ны хатэл, но вэд наступил, да?

-- Я на самом деле случайно. Извините.

-- Ты -- дэрский, да? Дюмаэшь, раз ми -- нэ рюсские, можно нам на ноги наступать?