Осквернитель Соломон II

Глава 6

Соломон уже не помнил того времени, когда его оставляли не связанным, или же когда его не держали в темной камере. Он проснулся от холода и боли. Но хуже всего было то, что он был растерян и не мог найти Хаос.

- Хаос, - прохрипел он, ползая на четвереньках во тьме, страх и чувство паники заставили его задержать дыхание. - Хаос, пожалуйста, - он задыхался, зовя ее. - Ответь мне. Ответь мне.

Он обыскал всю камеру, но та была пуста. Добравшись до двери, он прижался ртом к узкой щели в проеме и начал звать ее по имени, пока его голос не сорвался на крик, повторяя его снова и снова.

Только не в одиночку. Он не сможет справиться с этим один. Только не в одиночку. Пожалуйста, Господи, только не в одиночку, только не в одиночку. Он рухнул на пол, охваченный болью, и сжался в позу эмбриона, пытаясь скрыться от пыток, которым подвергалось его тело. Это никогда не закончится. А будет становиться лишь хуже и хуже с каждой следующей секундой.

Где же Хаос? Почему они забрали ее от него? Почему они увели ее прочь от него? Какой это был день? Сколько дней уже прошло? Он содрогался всем телом, пока старался вспомнить это, в то же время желая ничего не помнить.

Он провалился в спасительный сон, и на этот раз, когда дверь приоткрылась, Соломон не сдвинулся с места. Он мог только лежать на холодном полу своей темницы, сотрясаясь от дрожи и охваченный болью, молясь, чтобы Хаос пришла к нему.

Всхлип достиг его слуха, словно ураган надежды, а за этим последовало прикосновение холодных пальцев, которое заставило его дернуться от неистовой боли.

- Оставьте свет! - пронзительно прокричала она. - Мне, черт побери, нужно видеть, что я делаю!

Ее последние слова были наполнены пронзительной яростью, и Соломон постарался открыть глаза, нуждаясь в том, чтобы увидеть ее. Она начала успокаивать его, когда дверь была заперта.

- Я здесь, я здесь, - пока он старался распахнуть ей свои руки навстречу. Они неконтролируемо дрожали, но он тянулся к ней.

- О, Боже, - едва произнесла она, хватая его за протянутые руки. - Хорошо, все хорошо, я с тобой, - проговорила она более твердо. - Я принесла кое-что, что поможет справиться с болью, - ее голос был пропитан горечью и вновь надломлен. - Я собираюсь немного подлечить тебя, хорошо?

- Хаос, - задохнулся он, когда ее губы начали осыпать его лицо нежными поцелуями. - Хаос. - Он старался изо всех сил вспомнить слова, чтобы сказать ей о том, что переполняло его. - Хаос, - но ее имя было единственным, что он мог вспомнить.

- Я здесь, малыш, я здесь. Я сделаю так, чтобы тебе стало немного лучше, ш-ш-ш.

Она вложила в его рот пару таблеток, и он проглотил их, не задумываясь, уповая на обещанное ею избавление от боли. Спустя некоторое время она нанесла на его тело какую-то мазь. С каждым новым вдохом, которые давались ему с трудом, и с каждым бережным прикосновением, когда она обрабатывала его раны, боль становилась чуточку слабее.

Он старался не думать о том, почему они исцеляли его. Потому что причина приводила его в неописуемый ужас. Они не хотели, чтобы он умер. Они хотели подвести его к самому краю смерти и вытащить обратно. Сейчас его вытаскивали, и это значило, что вскоре его вновь подведут к краю.

Он должен был крепко держаться за жизнь. Ему необходимо держаться, чтобы быть готовым. Будет определенное мгновение, наступит тот самый момент, и он должен быть готов. Готов принять все это и спасти их. Он должен верить в их спасение.

Соломон вновь проснулся, и его мгновенно настигло чувство паники. Его выводили из камеры. Спина была прижата к холодной и жесткой поверхности. Ноги связаны и широко разведены. Руки закреплены в таком же положении. И Хаос. Она вновь кричала.

- Нет, нет, нет, - закричала она пронзительно и отчаянно. - Пожалуйста, Мастер, только не это, пожалуйста.

- Дитя, он должен быть подготовлен, - проговорил глубокий голос почти с нежным состраданием. - Тебе это известно. Как же быстро ты покинула нас и забыла все, чему тебя обучали. Все именно так, как и предсказывала королева, - последние его слова были пронизаны глубокой печалью.

- Послушайте, послушайте меня, Мастер, пожалуйста, - пронзительно прокричала Хаос.

Острая боль пронзила внутреннюю сторону бедер Соломона, почти около яиц, и он закричал, пока его тело сотрясалось в конвульсиях. Он боролся с удерживающими его ограничителями на запястьях и щиколотках. Соломон огляделся вокруг, его сердце тяжело забилось в груди, когда он увидел на вид старинное оборудование, которое обычно использовалось для казни на электрическом стуле. Блять, блять, блять. Он зарычал и стиснул зубы, напрягая мышцы в ожидании боли.

- Проклятье лжет! - кричала она. - Проклятье все лжет. Не делайте этого! Проклятье ввело в заблуждение нас, оно лжет нам! Вам не нужно делать этого, остановитесь!

- Начнем с самого низкого уровня напряжения. С двухсот. Постепенно увеличивая до четырехсот.

Боль обрушилась на него обжигающей и мощной волной, сотрясая его словно тряпичную куклу. Он боролся с жестокими ударами электричества, что пронзали его кости, пока стук его собственных зубов не начал отдаваться у него в голове, а кровь не превратилась по ощущениям в раскаленную лаву. Он старался держаться ради всего, что у него было, и прошло не так много времени, прежде чем осталось лишь одно ощущение боли, бесконечной агонии, плавящей его тело и разум.

Он не знал, когда все закончилось. Он просто отстранился от ее криков. Больше не было никакой боли. Он онемел, ничего не чувствуя. Он умер?

- Королева обманула вас! Она лгунья!

- Я сказал тебе заткнуть ее! - проревел Мастер.

Кто-то издавал стонущие звуки в отдалении. Они ощущались отчасти мертвыми и вымученными. Боже. Это был он.

Хаос вновь закричала. И его затопила паника. Но он не мог пошевелиться. Он даже не был способен поднять голову, чтобы посмотреть, что его ожидает дальше.

Его вновь пронзило обжигающей болью. На этот раз он ни за что не держался. Он стремился скрыться, отыскать место, любое место. Любое место кроме этого, где его кости дробились на части, а кровь пылала в огне, и его желание жить и заставить их заплатить за все трансформировалось в отчаянное желание умереть.

Время. Соломон потерял счет времени. Нечто в его разуме нашептывало, что ему необходимо вновь ухватиться за него. Понять, сколько сейчас времени. Нет, не правильно. Ему необходимо было знать... что-то.

Но что?

Он напрягся, стараясь вспомнить, как заставить голову работать. Он словно застрял где-то, зависнув посреди пустоты, и ему необходимо было вырваться из того состояния, в котором он сейчас пребывал. Пока не стало слишком поздно. Прежде чем он навсегда погрузится в мир мертвых, в свежую могилу.

Хаос.

Ее имя ударило в него с силой, словно неистовый ветер хлестнул им в него, и Соломон громко вскрикнул.

Хаос.

Где она? Он попытался отрыть рот, чтобы позвать ее, но, казалось, его мозг все еще не восстановил взаимосвязь с телом. Он не мог заставить работать ни одну часть своего тела. Как ему сделать так, чтобы все вновь стало функционировать?

Немыслимое количество времени спустя он понял, что находится в лежачем положении. Был ли он на полу? Или это кровать? Он сосредоточился на деталях. Запах говорил ему, что он лежал в темном месте. Землистый пол. Камера. Он вспомнил камеру. Нахлынувшие эмоции что-то запустили в его теле и разуме, возвращая ему все то, что он никогда бы не пожелал вспоминать или переживать вновь.

- Х-хаос, - наконец, ему удалось вытолкнуть из себя ее имя, но с его губ сорвался лишь хрип.

Он старался заставить взаимодействовать собственные рот и язык, затем гортань и разум. Трудность выполнения этого встревожила его. Он парализован?

- Хаос! - задыхался он.

Соломон повторял ее имя снова и снова, пока это не стало причинять боль его сознанию. Ему нужно было начать двигаться и определить, где он находился. Возможно, он был сейчас не в камере. Возможно, его поместили в какое-то другое место.

Его сердце зашлось от страха и крайней необходимости действовать. Что-то говорило ему о том, что необходимо поторапливаться, и он не хотел знать причину этой тревоги. Потому что это ощущение вопило предупреждением о том, что все плохо, очень плохо. Хуже, чем было до этого. Каждый день казался ему таковым. Хуже, чем предыдущий.

Единственным утешением для него служило то, что он не должен был умереть. Он пытался вспомнить, насколько достоверным был источник этой информации. Хаос. Она сказала ему об этом. Новое ощущение липкого страха скользнуло по нему, пронизывая все тело. Что если она ошибалась? Что если за пытками должна последовать смерть? Что если планы изменятся? Планы и действия неадекватных людей могут меняться день ото дня, от минуты к минуте.

После напряженной борьбы за то, чтобы сделать хотя бы малейшее движение рукой, у него случилась судорога. Вскоре он мог уже шевелить обеими ногами и руками. Он лежал на земле, на какой-то землянистой поверхности. Это определенно была все та же камера, все ощущалось знакомым.

- Хаос, - позвал он чуть громче.

Боль прошила его пальцы, когда он провел по твердому полу, пытаясь нащупать что-нибудь. Используя руки, он подтянул к себе нижнюю часть своего тела, отяжелевшую и обмякшую. Он не знал, в какую сторону пытается ползти. На ощупь двигаясь вперед, он, наконец, обнаружил дверь и лег возле нее, задыхаясь и истекая потом от затраченных усилий. Спустя долгое время он решил подтянуть свое тело вновь. Его мышцы противились, сотрясаясь сильной дрожью. Тяжелое состояние его тела лишь увеличивало охватывающий его страх. Он ничего не сможет сделать в таком состоянии.

Соломон схватился за дверную ручку одной рукой и быстро ударил в дверь другой, перед тем как потерял равновесие. Резкий звон пронзил его голову, сопровождаясь последующим за ним рвотным позывом. Неспешно опускаясь на колени, он попытался сесть, используя те части своего тела, которые не были охвачены неистовой болью. Закончилось все тем, что он сжался в позе зародыша, охваченный судорогой и борясь с внезапным приступом тошноты.

«Побег. Думай о побеге. Думай о Хаос».

Но когда начал думать о ней, то ощущение тошноты лишь возросло, как будто он знал, что это невозможно. Он подполз в угол, заставив себя опустошить желудок, надеясь на облегчение. На протяжении тридцати минут его выворачивало, пока его желудок буквально не начало разрывать на части от пустых спазмов, и Соломон взмолился о том, чтобы его мучения, наконец, прекратились.

Соломон рухнул на пол в изнеможении, совершенно не волнуясь о том, что лежал в том же месте, где его только что вырвало. Ему только нужно было попытаться... сохранить любые силы, которые у него остались.

К нему приходили образы его дяди. Затем отца. Боже... где был его дядя? Они тоже его схватили? Почему он не пришел за ними?

Соломон устремился вперед, когда услышал, что кто-то приближается к двери с обратной стороны. Он старался сдвинуться, но его руки и ноги вновь ощущались и отяжелевшими.

Дверь открылась, а он все еще не мог двигаться, ему оставалось лишь обессилено лежать, бессмысленно покачиваясь.

Пожалуйста, пусть это будет Хаос. Пожалуйста.

Но это была не она. Это были два демона. Два демона, которые схватили его и снова уволокли в ад.

На этот раз не было никаких пинков, криков или сопротивления. Было всего лишь тряпичное тело, готовое к тому, чтобы все прекратилось.