Особо одаренная особа

— Вопрос — зачем это тебе? Отвечаю — эти чары используют моровые девы, ведьмы, бесы, самые опасные и распространенные виды домашней нечисти. Ничего страшного, если мимо тебя пробежит незамеченный домовой, и совсем другое, если тебя незаметно мазнет саваном чума, лихорадка.

— На меня саваны не действуют, то же самое, что пытаться заразить чумой Анчутку, — насмешливо сказала я. — Если только этим самым саваном задушить?

— Эгоистка ты, Верелея, думаешь только о себе. — Снег продолжал хрустеть вокруг. — А если повадится в село ходить?

— Как поставил вопрос, так и ответила, вопрос был насчет меня, а не человечества в целом. — Вертеться на месте я не стала и просто стояла столбом, чувствуя, как маг ерошит мне волосы и сыплет снег за шиворот. Сбоку прилетела очередная шишка.

— Вредная ты, Верелея, проучить бы тебя за козье упрямство. — Шишки полетели просто градом, вдобавок ко всему Велий стал дергать за шубку, заставляя меня вертеться на месте. — Да тебя щипками до смерти доведут!

Озверела — это не то слово, чтобы описать мое состояние. Мне хотелось рвать и метать, причем определенного человека, но, вместо того чтобы с рыком кинуться на его поиски, я постаралась успокоить себя мыслью, что час расплаты все равно придет. Потом совершенно отчетливо представила защитный щит.

Обстрел шишками закончился, я удовлетворенно кивнула головой, прикрыла глаза, стараясь не обращать внимания на снежки, Которые кидал в меня Велий, и из-под ресниц заметила смутный силуэт, причем совсем рядом, в моем защитном круге. Я широко открыла глаза, негодующе взвизгнула и отправила шишку, дожидавшуюся своего звездного часа в кулаке, прямо в лоб наглецу, едва сдерживаясь, чтобы не броситься на него с кулаками.

Зато подняла нешуточную метель прямо внутри щитов. Может, он и выкрикивал угрозы, я не слышала. В конце концов щиты не выдержали разгула стихии и лопнули, метель осыпалась снегом. Мы остались друг против друга, напряженные и злые.

— Я могу идти, господин наставник? — просипела я.

— Урок окончен, госпожа Верелея, — глухо проговорил Велий. Я развернулась и, отряхивая шубку, пошла в Школу, чувствуя, как маг сверлит меня взглядом.

В комнате сидела не менее злая Алия, листала найденную в архиве книгу и грызла соленые сухарики.

— Меня Вульфыч одним ударом в нокаут отправил, — буркнула она, сверкнув свежим фингалом. — Вот, сижу, сказочками утешаюсь. А как у тебя с магом?

— Скажем так: задушевной беседы не получилось.

— А тебе не кажется, что ты слишком на него рассердилась? На Аэрона ты бы так не дулась.

Я молча села рядом с Алией, заглянула в книгу. На картинке был изображен матерый волчище.

— Красавец!

— И не говори. — Алия зарделась. — А как ты думаешь: его вызвать, как Сивку-Бурку, можно?

— Надо попробовать. — Я вытащила книгу из рук Алии. — Как здесь написано? «Если захочешь меня позвать, выйди на перекрестье дорог и кликни…» Вот черт! Дальше неразборчиво… — Я, морщась, попыталась прочесть текст, но буквы невозможно было различить.

— Жаль, — расстроилась Алия.

Загремело ботало Рогача, в комнату вбежала Лейя.

— Пошли на обед! Что это вы смотрите? — Она тоже присел а на край кровати. — Ух ты, какой классный волчище! Давайте вызовем!

— Тут буковки размылись. — Алия кивнула на книгу.

— Да это же начало гармонических чар, обыкновенный приворот на животное, надо просто держать его образ в голове, тут и слова-то не обязательны, можно простенькие стишки.

Я стишков про волков не знала, зато знала колыбельную. Поэтому представила этого самого волчищу и запела: «Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придет серенький волчок и ухватит за бочок, и утащит во лесок, под ракитовый кусток!»

Подруги смотрели на меня как на умалишенную, Алия повертела пальцем у виска и открыла рот, чтобы описать мой вид, но откуда-то издалека донесся волчий вой.

Парк наполнился криками, которые становились все громче, все ближе, захлопали двери, по этажам пошел истошный визг. Дверь распахнулась, стукнувшись о стену, и в комнату ворвалось что-то огромное, серое и лохматое, оказавшееся волком величиной с годовалого быка. Зверь клацнул зубами в опасной близости от наших голов, прыгнув, завалил на кровать и, не дав мне зайтись в крике, заговорил сам:

— Привет, девица, зачем вызывала? — Голос был низкий, завораживающий, и я не нашлась что ответить, а зверь стрельнул по комнате хитрыми желтыми глазищами, умудрившись подмигнуть сразу обеим подружкам, развернул уши в сторону распахнутой двери, сказал: — Шумно тут у вас, как насчет прогуляться? — и, не дожидаясь ответа, ухватил меня зубищами за бок, закинул на спину, молнией пробежал по комнате, вышиб лапами раму, и уже в воздухе я поняла, отчего вдохнуть не могу — Алия сжала мои ребра изо всех сил, сидя позади меня, и где-то совсем вдалеке, относимый ветром метался Лейин писк:

— Я соскальзываю с хвоста! Держите меня!

Мне было совсем не до этого, прямо на меня летел заснеженный парк, я зажмурилась в ожидании удара, после которого нас найдут под нашими окнами в расплющенном состоянии, но подо мной прокатилась волна мышц и мы снова взлетели.

Волк махнул хвостом, и Лейя оказалась позади Алии, правда, задом наперед. После четвертого скока я поняла, что не убьюсь, упав со спины волка, а Алия даже стала выкрикивать что-то вроде:

— У-ух!!!

В общем, скакали мы недолго, но очутились в глухом лесу около заледеневшей речки, под ракитовым кустом, куда не задумываясь сбросил нас волк. Стоя по пояс в глубоком сугробе, в одних платьях, мы завопили:

— Здесь же холодно! Волк оскалился:

— И утащит во лесок, под ракитовый кусток!

— Но не раздетыми же!

Волк захохотал, толкнул меня в грудь, я завизжала, замахала руками и провалилась в снег. Тонуть я уже тонула и теперь поняла, что замороженная вода в виде снега нисколько не лучше, и сразу догадалась, что волчище меня решил попросту тут прикопать потихому. Каково же было мое удивление, когда в зад подтолкнули лапой и недовольно проворчали:

— Ну шевелись давай, долго тут сидеть будешь?

Я поползла вперед к теплу и свету. Узкий лаз в снегу сначала превратился в звериною нору, а потом и вовсе в пещеру со стенами, выложенными самоцветами, с коврами под ногами, с золоченой мебелью и серебряной посудой, а главное, с растопленным камином.

— Ну чего рты раззявили, давайте грейтесь, — прогудел сзади волк. Мы сели у камина и вытянули руки к огню, таращась вокруг. А Лейя спросила о том, что мучило нас всех:

— Дяденька, а вы кто?

Волк зашелся низким и страшным хохотом, от которого, наверно, медведи дохнут. Мы съежились, а волчище проговорил:

— Только не говорите, что испугались, я же этот, серенький волчок. Не верите?

Мы осмотрели еще раз эти лапищи, головищу, хвостище и неверяще покачали головами.

— Скорее серенький бычок, — вырвалось у меня. Волк довольно расхохотался, положил лапу на огромную кровать, укрытую медвежьей шкурой, и произнес:

— Давненько я к людям не выходил, уж и забыл, какие вы мелковатые. Правда, Иван поболе вашего росточка был.

— Дяденька, а у вас покушать нету? А то у нас сейчас обед в Школе.

Волк разулыбался, перевернулся через голову и оборотился молодцем красоты неописуемой. Глянула я на Алию и поняла — пропала девка, а еще поняла, что книжку надо подальше спрятать от влюбленной подруги. Молодец между тем кинул на стол скатерку, она сама развернулась, мы моргнули глазами, а на скатерти чего только не стоит!

— Ананасы в шампанском не желаете? — спросил бывший волк, посмотрел на наши лица и вздохнул: — Ну и дремучие же вы, девки, даже что такое ананасы не знаете!

— Мы не знаем, что такое шампанское! — с обидой сказала Алия.

Молодец хохотнул, подсел к смутившейся деве и, склонившись к ней, проникновенно сказал:

— Вот ананас. — Он взял с блюда желтый кружок. — А это шампанское. — Молодец налил в бокал какой-то шипучий напиток, а затем плюхнул в него кружочек ананаса. — Получились ананасы в шампанском.

Алия отпила глоток и как-то глупо хихикнула, зарумянилась, а Лейя стала меня в бок локтем тыкать и жестами показывать, мол, ты видишь, куда дело-то идет? Я видела и то, какими глазами волк смотрел на Алию, и то, что девица поплыла, как масло на сковороде.

— Тоже мне валькирия, — пробормотала я. — Стоило увидеть симпатичного мужика, и все… — А в книжке про вас все-все правда? — громко спросила я, прерывая хихиканье Лейи и воркование парочки.

Волк хитро прищурился, глядя то на меня с Лейей, то на Алию; после таких взглядов на Акулину Порфирьевну Рогач обычно выставлял нас с постоялого двора, приговаривая:

— И чего это вы, девицы, в четырех стенах сидите, шли бы, погуляли часок-другой.

А нахальная Лейя еще и медяк на пряник умудрялась выклянчить у жадного до денег кладовщика. Вот и сейчас я почувствовала, что меня с мавкой хотят выставить за порог, но то ли душа у серого была шире, чем у кладовщика, то ли не был он уверен, что богатырка не кинется вслед за нами, но он встал, поправил кушак, приосанился, покосился на Алию и, проказливо хмыкнув, сказал:

— А вот сейчас сами и проверите.

Перевернулся через голову, став снова огромным волчищей, и не успели мы крикнуть «Нет!», как все трое оказались на его спине, только теперь первой сидела Алия и ласково трепала его за ушки. Лейя высунулась у меня из-за плеча, затрясла головой, как припадочная, кивая на Алию: мол, у подруги последнее соображение отшибло.

Помчался волк не к выходу, а в глубь пещеры, которая раздавалась вширь и в высоту, пока не оборвалась просторным выходом. Мы взвизгнули, потому что внизу была пропасть, а еще лето, солнце и океан — безбрежная синь резанула по сердцу. Нас с Лейей возмущало только восторженное уханье Алии, когда Серый Волк принялся прыгать со скалы на скалу.

— Разухалась, как филин, — проворчала Лейя мне на ухо, я ткнула ее локтем в ребра, мол, помолчи, а то как бы этот серый ухарь не скинул нас со спины.

Так мы и скакали на волке, строя друг другу страшные глаза.

Только Алия блаженной дурочкой запрокидывала голову, подставляя ветру лицо, да покрепче сжимала ногами бока волка.

— Где это мы? — спросила я, и волк пояснил, что это тридевятое царство, тридесятое государство. Тут глаза Алии загорелись алчным блеском, и она спросила:

— А не тут ли конь златогривый у царя Афрона?

— А то ж! — хохотнул Серый Волк, стрелой метнулся вниз, мелькнули поля, леса, реки, городки.

И встали мы прямо посреди стольного града в царском тереме, только на заднем дворе. Все золоченое, разукрашенное, народ бегал богато одетый, даже конюх с вилами — в парчовых одеждах.

— Ну, — толкнул Алию Серый Волк, — иди.

Лаквиллка растерялась:

— Куда?!

— Дак на конюшню же! — сделал круглые глаза Серый Волк. — Сейчас у царя пир, конем он начнет хвастаться только вечером, чтобы показать, как грива золотом горит.

— И что?! — все еще не понимая, но делая робкие шаги к конюшне, спросила Алия.

— А мы к тому времени его уже вернем, — подмигнув, ответил Серый Волк. Алия со всех ног рванула к конюшне, а я вспомнила и заорала ей вслед:

— Только ты уздечку не трогай! — Но было уже поздно. На конюшне заржали, колокола забили, стража закричала:

— Воры!

Мы с Лейей завизжали, а из конюшни на златогривом красавце вылетела Алия. Конь крутанулся по двору, присел на задние ноги и вдруг скакнул в небо, а следом за ним и мы на Сером Волке. Было жутко и весело, будто снова выбрался на свободу камень сновидений.

Вернулись мы чуть ли не за полночь, веселые, сытые и пьяные.

Трудней всего было проволочь коня сквозь нору и оторвать Алию от волка, пьяненькая богатырка оказалась на удивление цепкой, а волк на редкость коварным, все гундел ей что-то на ухо, наверняка всякие глупости.

Я предлагала пробраться в свою комнату тихонечко, как мышки, но от ржания проклятого коня с деревьев сыпался снег, Лейя безудержно хихикала, рассказывая, какие глаза были у Велия и Аэрона, когда мы на Сером Волке пролетали мимо них. Я шикала на мавку, на судорожно всхлипывающую Алию, на коня, на трепыхавшуюся за пазухой жар-птицу, все порывавшуюся заорать дурным голосом. И потому как-то не заметила делегацию, встречавшую нас на крыльце.

Лейя, задрав голову, запрыгала как полоумная, размахивая руками над головой. Молодильные яблоки, которые она держала, прижав к груди, рассыпались по снегу. Я присела и, придерживая одной рукой жар-птицу, другой стала сгребать яблоки, кроя мавку нехорошими словами. Конечно, ей в змеином плащике, который она выпросила у волка, кроме плясок на морозе, ничего и не оставалось, зато я в своей новой длинной, с большим капюшоном лисьей шубке чувствовала себя очень уверенно и комфортно.

Я на миг подняла глаза — посмотреть, кому там мавка так радостно машет, и увидела Велия и Аэрона в окне нашей комнаты. Аэрон делал руками какие-то загадочные знаки, я еще подумала — вот дурак, пляшет вместе с мавкой! А Велий бился головой о раму. Я сразу решила, что ремонтировал окно не ветреный Аэрон, а этот вот положительный мужчина, ишь, бьется, переживает.

Когда среди ночи раздался чей-то противный скрипучий голосок, я даже вздрогнула.

— И как, извините, все это понимать?

— Опа! Замели, ноги делаем! — всполошилась Алия, вспомнив, что конь-то ворованный. Мы подхватились бежать, но тут нас приморозил к месту суровый окрик директора:

— Стоять!

И мы встали, даже конь, потому что Феофилакт Транквиллинович — это не царь, у такого коня не скрадут. Я решила пойти на хитрость, улыбнулась во весь рот и ласково так проворковала:

— Здравствуйте, Феофилакт Транквиллинович!

— Будто утром не виделись, — буркнула Алия, я на нее шикнула и попробовала даже поклониться суровому директору, но земля ушла из-под ног и я уткнулась головой в живот Велию.

— Упс! А вы уже здесь! — удивилась я.

— Где вас черти носили, мы всей Школой с обеда вас ищем! — проворчал Велий.

— В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, — пояснила я. — Хочешь яблочко?

Он закатил глаза, прижав меня к груди, и пробормотал в макушку:

— Я убью тебя когда-нибудь за твои выходки. Когда Аэрон сказал, что не чувствует тебя в мире живых… — Капюшон упал у меня с головы, а жаркое дыхание мага прогрело, казалось, до самого сердца. Я смущенно пропыхтела, пытаясь его оттолкнуть:

— Да отойди ты, птичку задавишь!

— Какую птичку?! — изумился маг, и тут я вытащила квохчущую жар-птицу из-за пазухи…

Всех желающих кабинет директора вместить не смог, поэтому те, кто не сумел туда протиснуться, заглядывали из коридора. Двери закрыть не рискнули, опасаясь школьного бунта. В клетке дремала, сунув голову под крыло, замученная жар-птица, словно всполохи на углях, по ней пробегали волны холодного огня. Феофилакт Транквиллинович прожигал взглядом молодильные яблочки, лежащие на блюде. Ночью мы на все лады уговаривали его их отведать, уверяли, что принесли специально для любимого наставника, чтобы он помолодел и душой, и телом. Яблоки кушать он не решился, хотя сбросить сотенку-другую лет хотелось.

С утра мы проклинали коварного Серого Волка, голова раскалывалась, сладенькие фрукты заморские в шипучей водичке оказались хуже Никодимова самогона с пивом.

— Пожил сладенько, поживи гаденько, — бормотала Алия, сидя в обнимку с ледяной банкой.

— И ведь не пили же мы! — уверяла я Велия, который смотрел на мои мучения со странным выражением на лице — этакая смесь сочувствия и злорадства. — Вина капли в рот не брали, это волчище нас какими-то ананасами в шампанском накормил, тьфу ты, напоил.

Завистливый вампир скрипел зубами и сочувствовать нам не желал, возмущенный тем, что я не только наш священный союз порушила, но и дружеские отношения растоптала, друзья не едят в одиночку ананасы в шампанском и не шляются по тридевятым царствам!

— И что бы ты там делал? — фыркнула Алия, отрываясь от банки. — На Царь-девицу таращился бы? Ну подумаешь, глаз не отвесть! Я волка разом отучила на нее зыркать, как дала ему промеж ушей! А красотку мы втроем за косы оттаскали, чтоб знала, как чужих мужиков уводить!

— Это была чисто девичья вечеринка, — добавила я.

И вот теперь мы втроем сидели в кабинете, а директор ждал от нас объяснений, каким образом нас занесло в тридесятое государство. Толпа жадно внимала. Первой начала Алия:

— Ну-у, идем мы, значит, гуляем. Погода теплая, снежок валит, глядь, а навстречу нам Серый Волк. Ну мы и говорим: «О! Привет, Серый Волк! До Школы не подкинешь?» А он: «О чем разговор, залазьте!» — Алия махнула рукой и замолчала. Толпа замерла, скрипя мозгами. Аэрон уткнулся в ладони и, судя по тому, как подрагивали его плечи, рыдал. Велий, еще не до конца веря, что мы по второму разу заведем старую песню о Сивке-Бурке, таращился на нас.

— Это все?! — поинтересовался директор и, когда Алия нервно кивнула, повернулся к Лейе: — И где же это вы гуляли в одних платьях посреди зимы?

А я подумала, до чего же все мужики одинаковы, пока одну и ту же историю по три раза не услышат, не поверят.

— Послышалось нам перед обедом, что кто-то зовет нас, да так ласково. Дескать, девицы-красавицы, выйдите на крылечко, — залилась соловьем Лейя, — шерстку мою причешите, по спине погладьте! Мы выскочили, а там…

— Серый Волк, — прорычал Феофилакт Транквиллинович, видимо узнав песню.

— Ага. Ну мы его погладили, а Алия говорит: «О! Серый Волк!». А он ей: «О! Алия!». — Мавка умолкла.

Велий не выдержал и присоединился в рыданиях к Аэрону. Толпа в коридоре ахнула и, судя по шуму начинающейся драки, разделилась надвое — на тех, кто поверил нашему рассказу, и тех, кто с чего-то решил, что мы брешем. Одним шлепком ладони по столу директор прекратил всякие безобразия. Я поняла, что надо спасать положение, и пошла на откровенность:

— Захотелось Серому Волку выпить. — Я бросила испепеляющий взгляд на Велия, который всхлипнул, уткнувшись лицом в ладони, и продолжила: — Заходит он к нам в комнату и говорит: а давайте, девки, по чуть-чуть? Мы, конечно, ни в какую, потому что девицы скромные, честные, благовоспитанные, а он говорит: а если не за так? И давай пихать нам в руки молодильные яблочки, дескать, директору вашему для поправки здоровья. Алия говорит: «Ну, если только ради Феофилакта Транквиллиновича…»

Алия состроила мне зверскую рожу и украдкой показала кулак.

— А Лейя говорит: «И нам подари что-нибудь!» — Мавка выпучила на меня глаза. — Ну волк шубки и приволок.

— Выходит, вы, госпожа Верея, напились бескорыстно, из чистой любви к искусству? — констатировал Феофилакт Транквиллинович.

— Нет, я выпила для храбрости, чтоб для Школы коня златогривого укр… приобрести и жар-птицу. — Я похлопала ресничками, глядя на директора честными-пречестными глазами. Тот понял, что правды от нас не дождется, и выставил за дверь.

Стоило мне подумать, что буря пронеслась, как дружки нас подхватили под ручки, мигом доставили в комнату, с самым зловещим видом задвинули щеколду и потребовали:

— Ну а теперь рассказывайте правду.

Аэрон плюхнулся на мою кровать, и я заметила, что из-под одеяла торчит корешок книжки с волшебными сказками.

— А с чего это вдруг мы должны перед вами отчитываться? — набросилась я на парней. — Мы вас еще за тот раз не простили!

— Простили и даже в любви клялись! Ночью, — сказал Велий.

Аэрон хохотал.

— Кому? Тебе? — возмущенно закричала я. — Я, между прочим, девица помолвленная, у меня и жених есть! — Мне никак не удавалось вспомнить, что было после того, как нас ночью доставили до комнаты. Подруги молчали, как воды в рот набравши, пришлось мне самой придумывать, как выкрутиться и вытурить парней из комнаты.

Я стала косить глазом в сторону Велия и заговорщицки подмигивать. Мое косоглазие было наконец замечено. Похмыкивая и всячески выражая заранее свое недоверие ко всему, что я собираюсь сказать или сделать, он нехотя согласился выйти со мной в парк.

В парке, усевшись на скамейку и пригласив его присесть рядом, я доверительно прошептала:

— Повадился ходить к Алие Серый Волк.

— Погоди, — поймал меня за руку Велий, — хочешь, я расскажу тебе сказку про белого бычка?

— Нет.

— Все говорят, нет. А хочешь, я расскажу сказку про белого бычка?

Я замолчала, он ущипнул меня за бок и снова спросил:

— Все молчат, а хочешь, я расскажу тебе сказку про белого бычка? Не знаю, чем бы закончился наш разговор, но загремело ботало Рогача, я облегченно выдохнула, показала магу язык и, приподняв подол длинной шубки, побежала на уроки.

По графику у нас стояла демонология, и пропускать такое веселье я не собиралась.

Ворвавшись в класс, где за партами сидели мои вечные должники, я с порога радостно заорала:

— Ребята, представьте, какое у меня сегодня заветное желание? Демоны застонали, а Анжело подсказал:

— Не быть разорванной демонами.

— Неправда, — разочаровала я его. — Хочу, чтобы вы отчетливо дрожали. Ну правда, чего вам стоит?

Проклиная себя за уступчивость, Анжело подрожал крылышками, изображая смертельный ужас. Я ему послала воздушный поцелуй, а остальным попеняла, пообещав, что они еще пожалеют об этом, потому что не стоит злить жуткую чародейку Верею, поскольку чародейка Верея имеет власть даже над демонами.

— Спорим, Сиятельный не устоит против моих чар? Сейчас такую фигню начнет нести, что обхохочетесь!

Демоны задумались, когда я, проявляя необыкновенную щедрость, поставила на кон их вечную кабалу против серенады под окном. Предложение было соблазнительным, но демонов пугала легкость, с какой я соглашалась отказаться от власти над ними. Скорей всего, они бы отказались, если бы Анжело не ударил со мной по рукам, очень завлекательно заорав:

— А-а, давай! — шепнув мне на ухо: — Теперь ты моя должница.

— Оставь свои надежды, — широко улыбаясь, сквозь зубы процедила я.

— Тогда я сейчас правду расскажу, — не отпускал мою руку демон.

— Ладно, буду освобождать тебя на каникулы.

И тут вошел Сиятельный. У него были странные отношения с демонами: слушали они его всегда внимательно, но с таким выражением, словно ждали от него какой-нибудь глупости, так что неизвестно было, кто кого и чему учил. Они его выдержке или он их демонологии.

Выглядел он как всегда безупречно, словно на него работал целый штат цирюльников, прачек, портных и парфюмеров. Сиятельный поздоровался, аккуратно водрузил на кафедру тетради и приступил к лекции:

— Сегодня мы познакомимся с мифологией Полесья. — Князь перелистнул первую страницу. — Три верховных божества, коими являются Громовержец, Навий царь и Лесовик. И богиня плодородия Жива.

Демоны сидели тихо как никогда в ожидании обещанных мною фокусов. Сиятельный тоже бросал подозрительные взгляды на аудиторию.

— Вот один из типичных мифов Полесья, — сказал Сиятельный, почему-то сверля меня взглядом. В классе стояла полная тишина, вздумай здесь летать муха, шелест ее крыльев показался бы оглушительным. — Ладно, — кивнул головой Князь и принялся зачитывать миф с конспекта:

— «Посватались как-то Громовержец и Навий царь к Живе. Оба сильны, богаты, удачливы, не может Жива между ними выбрать. Трудно ей, девушке неопытной, решить такой вопрос самостоятельно. Решила она спросить у кого-нибудь совета, идет по дороге, а навстречу ей лисица-пройдоха.

— Что ты, Жива, такая грустная? — спрашивает лиса у девицы.

— Да вот, посватались ко мне два жениха, не знаю, как выбрать, — пожаловалась богиня. Лисица смекнула свою выгоду и говорит:

— Пойдем, провожу тебя к дядьке Лесовику, он мудрый, он поможет.

А сама показала тропинку, и напрямки к Лесовику.

— Что ты мне дашь, — спрашивает, — если приведу девицу пригожую?

— Зачем мне девица? — усмехнулся Лесовик.

— А это уж сам решай, а я хочу себе красивую шубку.

Дал ей шубку Лесовик, Живу встретил, в избу свою провел, выслушал ее беду и говорит:

— Помочь тут несложно, будем гадать на червях. Ты на кроватку ложись и вслух говори: Громовержец, Навий царь, а я буду червя подносить, на каком имени тебе похорошеет, за того и замуж выйдешь.

Удивилась Жива, но погадала. Вышло ей идти замуж за Громовержца…»

Сиятельный задумался, перелистнул несколько страниц, но подмены не заметил — почерк у Гомункула был неотличим от Рагуилова. Демоны сидели с каменными мордами, а я вспомнила Лейину сказочку.

— «Поблагодарила Жива Лесовика за гадание, а он ей для пущей уверенности еще раз предложил погадать, и надо ж было такому случиться, что второе гадание показало на Навьего царя. Три дня они гадали, и все получалось по-разному, то на одного, то на другого.

— Что же делать-то теперь? — приуныла девица, а Лесовик плечами пожал и говорит:

— Да выходи ты за обоих, а детишек будешь от меня рожать. На том и порешили…»

— Что за чушь?! — выпучил глаза Сиятельный.

Весь класс уставился на меня, а Анжело сделал вид, что он тут ни при чем, просто мимо проходил, хрюкнул и спросил:

— Ну и кто это сделал? — спросил Князь, вперяясь взглядом почему-то в меня.

Я невинно похлопала глазками, а демоны тут же меня сдали, демонстративно отодвинувшись и слаженно кивнув головами в мою сторону, будто специально репетировали. Я задохнулась от возмущения, готовясь отпираться и спорить, но Сиятельный лишь усмехнулся, бегло пробежал глазами тетрадки и восхитился моим трудолюбием:

— Вы все конспекты испоганили?! Честное слово, я бы не усидел!

Не могла же я сказать, что мы вшестером трудились!

— Но, я думаю, вам будет нетрудно восстановить все конспекты к следующему занятию. — И он улыбнулся так искренне и дружески, что я просто не смогла ему отказать.

Демоны злорадно оскалились, оказалось, у них и спор был на то, каким образом вздует меня Сиятельный. Стоило мне увидеть кочующие из рук в руки кладни, как я взревела медведем:

— Вы мне все должны до конца жизни!

В ответ на это класс засвистел и в меня полетела мятая бумага, а демоны намекнули, что сегодня они договаривались лишь на серенаду. И тут же, обнявшись, завыли на всю Школу: «Наша милка так, страшна, что боятся медведи, у нее суровый взгляд, просто так, не подходи!»

— Ну не буду вам мешать. — Сиятельный сделал всем ручкой и удалился из кабинета, оставив меня разбираться с взбунтовавшимися кабальниками.

Итак, мне пришлось идти в архив.

Я не помнила, вырывал крыс страницы из конспектов или вымарывал, но надеялась, что он хотя бы их помнит.

Подойдя к ведущей в архив лестнице, я задумалась: стоит ли идти туда одной, без подруг? Стало как-то не по себе, я уже хотела повернуть обратно, как вдруг услышала голоса снизу из подвала, причем голоса знакомые.

Один голос принадлежал Гомункулу, а вот второй мне совсем не понравился, я заметалась и с трудом впихнула себя в чулан Любши — узкий пенальчик, заваленный ведрами, вениками, метлами. Затихла там, стараясь даже не дышать. Сама не знаю, зачем я это сделала, может, потому что в архиве, кроме пакостей, у меня ничего не получалось? И мне всегда казалось, что сейчас начнут кричать:

— Стоять! Не шевелиться!

Я лихорадочно стала перебирать в уме все свои проступки за последний месяц. И, решив, что ничего предосудительного не совершала, уж совсем было собралась выйти и поздороваться, как вдруг вспомнила про книжку с волшебными сказками для самых-самых. Наверное, крыс заметил пропажу добра и теперь просит Велия, чтобы тот его вернул обратно, вырвав из наших загребущих ручек.

«Ну уж нет», — сказала я себе и припала ухом к двери. Дверь чуланчика оказалась на удивление качественной, дубовой, непонятно даже, зачем чулану такая дверь?

Судя по тому, что мне удалось расслышать, Велий отчитывал Гомункула за бардак в архиве, а крыс оправдывался, и согласно ему выходило, что до нашего появления в Школе порядок был идеальный. Словно это не он триста лет из бесценных документов гнезда вил! Я разрывалась между двумя желаниями: послушать до конца и выскочить и накостылять по шее крысаку. Но тут в разговоре стали мелькать словечки: Сивка-Бурка, Серый Волк, карточки.

Уши у меня, как тогда в Больших Упырях, зашевелились и заострились, я отпрянула от двери, с ужасом схватилась за них и облегченно выдохнула: уши как уши. Но зато, пока я их щупала, спорщики разошлись. Я осторожно высунула из чулана нос и на цыпочках побежала в свою комнату, прятать книгу.

Открыла дверь, думая о том, где ее спрятать. И правда — где? В комнате — ненадежно, ушлые дружки вмиг отыщут. Унести в Заветный лес? Далеко. Единственное укромное место в Школе — это тот же самый архив. А это значит — отдать в лапы Гомункулу такую ценную книжку. С которой мы только начали знакомиться!

Занятая такими проблемами, я распахнула дверь, точно зная, что в комнате никого нет — все на занятиях. Тем неожиданней был удар подушкой. Меня вынесло в коридор, я услышала, как хлопнуло окно, и на весь этаж заорала:

— Воры!

На лесных разбойников разные люди реагируют по-разному, но приютские кидаются на них сами. Я не стала размышлять, стоит ли, не стоит драться, а ухватила подушку за угол и, размахивая ею, ворвалась в комнату с криком:

— Мочи гада!

За накрытым столом сидела пунцовая Алия с распущенными волосами, на голове шлем и бармица прямо поверх платья.

— Ты что? — пискнула богатырка, прячась за кувшин, а я потеряла дар речи и застыла посреди комнаты с подушкой в руке. Потихоньку в душу стали закрадываться смутные подозрения. Не знаю уж, что меня насторожило больше: платье, которые Алия на дух не переносила, или знакомые ананасы в шампанском?

Подруга под моим взглядом съежилась и покраснела еще больше.

На ветру хлопнула ставня неплотно прикрытого окна, и все мои сомнения окончательно развеялись.

— На валькирию готовимся, да?! — начала я наступать на подругу.

— А что? — затянула Алия. — Иду я, и вдруг Серый Волк, я ему: привет, Серый Волк, а он: привет, Алия.

— А потом переодел тебя в платьице и косицы расплел? — догадалась я.

— Сама и переоделась, — насупившись проговорила Алия. Я не нашлась, что на это сказать. Упала на стул, оглядела настольное изобилие, радостно хлопнула в ладошки:

— Значит, скатерть-самобранка нам останется вроде отступных за тебя. — Я освободила скатерть от яств, свернула ее аккуратно и, заявив, что завистливому вампиру знать правду ни к чему, да и Велию не стоит, а вечером устроим пир, мы теперь не жадные, угостим дружков, засунула ее в шкаф. Тут, пританцовывая, в комнату вбежала Лейя. Радостно взвизгнула при виде ананасов, мы нащелкали ее по загребущим ручкам и объяснили, что вся гулянка будет вечером. А после того как намекнули, откуда такое добро, едва удержали в комнате.

Мавка хотела во что бы то ни стало растрезвонить по всей Школе, что Алия влюбилась и жених у ней не абы кто, а сам Серый Волк! С которым лаквиллка нарожает много сереньких волчат. Я металась между восторженной мавкой, не давая ей выбежать из комнаты, и озверевшей Алией, которая обещала свернуть жабовне шею немедленно.

— Хватит! — заорала я в конце концов, и подруг разбросало в разные углы комнаты, после чего они присмирели. Но вместо того чтобы затаить друг на друга обиду, молча улыбались: Алия — мечтательно, а мавка как сумасшедшая. Надеюсь, когда мне придет пора влюбиться, я не буду выглядеть такой идиоткой.

Лейя, которую просто распирало желание поделиться хотя бы едой, принялась стучать ложкой по трубе, срочно вызывая Аэрона и перебравшегося в комнату к вампиру Велия, которому надоело мотаться из города в Школу и обратно. А я вспомнила про книгу, задвинула щеколду, сделала страшные глаза и сообщила, что Велий, падкий до чужих тайн, расспрашивал про нас Гомункула. Лейя пискнула:

— Надо спрятать книгу! — вытащила ее из-под моей перины и заметалась по комнате. Сначала она сунула ее за ковер на стене, сказав: — Все, тут не найдут.

Я хмыкнула, вышла за дверь, постучалась. Лейя спросила:

— Кто там?

— Аэрон, — ответила я басом. Лейя раскрыла дверь:

— Проходите.

Я вошла, оперлась рукой на ковер и ехидно спросила:

— А что это у вас под ковром пучится?

Лейя вздохнула:

— Найдут, — вытащила книгу и сунула себе под покрывало. Сцена была проиграна заново, только нахальный Аэрон в моем лице завалился на мавкину кровать и невинно поинтересовался:

— А что это у вас так жестко? Не книжку ли вы прячете?

Лейя негодующе взвизгнула и снова забегала с книжкой по комнате. Куда только мавка ни прятала книгу: и за печь, и за гардину, и к люстре привязывала, обвалив все свечи, но ушлые Аэрон и Велий всюду ее находили, так что под конец даже я их возненавидела, а Алия обреченно предложила обоих дружков прикопать по-тихому и не мучиться. Когда раздался стук в дверь, мы уже забыли, что сами же звали ребят в гости.

— Кто там? — рявкнула я.

— Мы, — как-то неуверенно ответили из-за дверей.

— Да идите вы к лешему! И так всю комнату перевернули! — заорала доведенная до бешенства Алия.

И тут мы, глянув друг на друга, сообразили, что за дверью стоят настоящие Аэрон и Велий. Я тихонько отворила дверь, высунула в щелочку нос и, пискнув:

— Подождите минуточку, — захлопнула дверь.

Как мы мечемся по комнате, было слышно, наверно, на весь этаж. Я и Лейя не знали, куда все-таки сунуть книгу, а Алия спешно переодевалась. В конце концов мы затолкали книгу на дно сундука, а Лейя пообещала, что не встанет с него, даже если загорится Школа.

Входили в нашу комнату парни с такой же осторожностью, с какой входят богатыри в пещеру разбушевавшегося дракона.

— Мы ничего не прячем, — возвестила сидящая на сундуке Лейя, я подпрыгнула и голосом радушной хозяйки пропела:

— Все прятанное уже на столе, — и скорчила мавке зверскую рожу. Может, у гостей и зародилось какое-то подозрение, но одного взгляда на накрытый стол хватило, чтобы из их голов вышибло вообще все мысли. Сами-то мы, увлеченные личными переживаниями, не обращали на это изобилие внимания, но мужчин оно потрясло.

То ли скатерть-самобранка по-другому не умела, то ли Серый решил произвести на Алию впечатление, но из того, что громоздилось на столе, я смогла с уверенностью опознать немногое, но вида не подала.

— Ну кто тут жить не мог без ананасов? — небрежно махнула я рукой. — Налетай!

Как-то они неправильно поняли мое предложение, потому что вцепились в меня четырьмя руками и принялись трясти как молодую яблоньку по осени, выпытывая: что это значит? Откуда мы это взяли? И во что мы снова вляпались? Тут бы мне и быть разорванной дружками, но Лейя, не поднимая зада от сундука, всех обрадовала:

— А к Алие Серый Волк женихается!

Алия снова расцвела алым цветом, а я хмыкнула в лицо магу и задрала нос, дескать, не верил мне, сказки про белых бычков рассказывал! Он и Лейе не поверил бы, да уж очень сильно засопела лаквиллка, грозно предупредив:

— Только попробуйте засмейтесь! Отцовской саблей всех порубаю. — Она подумала и добавила: — В капусту!

Велий и Аэрон замерли, переваривая новость, маг, как всегда, думал дольше, подозрительно прищурив серые глаза, а компанейский Аэрон заорал, что это здорово, чмокнул Алию в щечку и громогласно потребовал:

— Подайте мне ананасы!

Велий вяло махнул рукой, попытался объяснить, что Серого Волка не существует, но я сказала, что тогда ему и накрытый стол мерещится. — Вот и стой на пороге, а мы будем радоваться жизни! — И я демонстративно ухватила вишню из вазы.

Кроме вишни в этой вазе (кстати, за эту вазочку любая принцесса бы удавилась) чего только не лежало! И желтенькое, и зелененькое, и красненькое всех оттенков, жаль, я названий не знала. Аэрон, дорвавшись до заморских вин, налил себе чего-то в кубок и возгласил:

— Тост! За нового четвероногого друга!

Вспомнив, какое коварное это заморское вино, мы заявили, что пить не будем. Велий расплылся в широченной улыбке, а Аэрон полез во все кувшинчики, судочки и прочие сосуды. Нюхнул из чайничка с узким носиком и сказал:

— О! Это вам понравится! Сладкое.

Мы согласились, подружки мои чокнулись С вампиром и магом и смело отпили, а я смотрела, что дальше будет, вспомнив, что такую штуку я уже пила в Мирене. Мавка сделала маленький глоточек и, закатив глаза, поцокала языком. Алия по-богатырски опрокинула бокал себе в рот и замерла, не в силах проглотить эту приторно сладкую гадость. Я хихикнула, а Велий поспешно протянул Алие бокал со своим вином, велев прополоскать рот.

— Это шербет, — сообщила я, — страшная сладкая гадость, даже в детстве мне не нравилась!

— А мне нравится, — почему-то обиделась Лейя. Мы взглянули на стол другими глазами.

— А ведь так и травануться можно, — высказал умную мысль Аэрон. А рассудительный, как преподаватель, Велий предложил:

— Давайте скажем, кто что знает.

Я присоединилась:

— На щелбаны, кто больше назовет.

— Чур, я первая! — взвизгнула Лейя и ткнула пальцем в ягоду:- Вишня! Вишня!

Алия завопила:

— Ананас!

Аэрон, гордо расправив плечи, провозгласил:

— Шампанское!

Велий хмыкнул, попросил разрешения назвать все вина разом, стал засовывать свой нос во все емкости и объявлять:

— Это красное виноградное, белое полусухое, сидр яблочный…

— И нас называют пьяницами?! Да я и половины не знаю! Зато наставник… — Я ткнула пальцем в вазу: — Яблоко.

И понеслось. Знакомые всем продукты закончились очень быстро, теперь приходилось еще и доказывать, что ты действительно знаешь то, во что тычешь пальцем.

Аэрон внес предложение повысить ставки. Выигравший получал по одному желанию от каждого. И все согласились. Я так и видела в коварно прищуренных глазках их нехитрые мыслишки. Каждый мнил, что знает больше всех, и я в том числе. «Уж я-то с папаней на пирах сиживала», — бодрила себя дочь лаквиллского воеводы. «Да мы на дипломатических приемах такое кушали, чего вы и в глаза не видели!» — говорил про себя Аэрон. «Дети, — покровительственно улыбался Велий. — Да я в таких местах бывал, что вам и не снилось, а уж что кушал, и в страшном сне не приснится». «Шиш вам», — думала я. А Лейя не думала ни о чем, но ей очень хотелось получить от каждого по желанию. Мы начали.

— Лобстер! — объявила Лейя, приподнимая что-то огромное с членистыми ножками. — Вкус у него, как… у лобстера.

Все захохотали и предложили отведать ей самой. Мавка расковыряла членистоногому клешню, отщипнула кусочек мяса, спросила:

— Хотите?

Хотели все, кроме меня. Велий подлил Аэрону вина и солидно так произнес:

— Его едят с белым вином.

И они за считанные минуты умяли бедного рака-переростка.

— Прям волки какие-то, — сказала Алия и объявила: — Оранжа! Деловито очистив шкурку, она разломала фрукт на дольки. Я съела одну и поморщилась:

— Кисловат.

— Помидор. — Аэрон катал по столу что-то красное, похожее на мягкое печеное яблоко. — Его нужно есть с солью, а еще лучше давить сок, от похмелья хорошо помогает. — Он нам подмигнул.

— А можно я назову все соусы, — опять выпендрился Велий и принялся тыкать в судочки.

— А я сварю вам кофе! — обрадовала я присутствующих, ухватила турку и направилась к печке.

Компания с интересом следила за моими действиями. Когда чудесный запах поплыл по комнате, Аэрон и Алия задергали носами, но первой пить заставили меня. Я вылила коричневую жидкость в кружку, добавила молоко и сахар, с удовольствием отхлебнула… К сожалению, только этот глоток мне и достался, кружку тут же вырвали из рук, и напиток исчез.

Аэрон предложил повысить ставки — по очереди угадывать то, что играющий берет в руки. Проигравшие поют песни.

— А то что-то у нас тут скучно, — пояснил захмелевший вампир.

— Щас я вас развеселю! — пообещала Лейя и взяла со стола какую-то странную круглую штуку. — Ну, — она обвела нас ехидным взглядом, — какую песенку петь будем?

Пришлось петь песенку про тоскующую русалку. Мавка расчувствовалась и разрешила нам отпробовать икры морского ежа. Дрянь страшная.

— И зачем это люди едят? — озадачилась я. Лейя закатила глаза и в двух словах объяснила, что это похлеще любовного зелья и за последствия она не отвечает. А когда мы кинулись на нее с кулаками, глубокомысленно заметила:

— Ух, как вы взбодрились!

Я посмотрела на парней, они покраснели, и Аэрон не выдержал, заорал:

— А ну хватит таращиться!

Алия нервно схватилась двумя руками за зеленый шар. Мы уставились на него, не узнавая. Лаквиллка пыхтела, сопела, и мы, поняв, что, если не споем, она раскричится, запели песню про волчью жизнь. После этой песни расстроенный Аэрон убито поинтересовался:

— Ну и что это?

— Сама не знаю, — ответила Алия, тараща глаза. На мгновение мы просто онемели от такой наглости, а потом я закричала:

— Это орех! Такие штуки висели на тех смешных деревьях, когда мы с Сивкой-Буркой к черным голым мужикам ездили! Ну еще до гарема и Лысой горы! — Над столом повисло молчание, Аэрон и Велий буравили меня взглядом, я сообразила, что ляпнула лишнее. И тут под нашими окнами грянул слаженный хор демонов:

Велий вскочил, тыча пальцем в окно, и тут под дверью козлетоном заверещал Анжело:

и вновь под окошком грянуло:

Лейя, разевая рот, как рыба, съехала под стол, Алия выронила свой зеленый фрукт, и тот со стуком покатился по полу. Аэрон завистливо втянул слюну и сделал ручкой в окошко, а Велий возмутился:

— Безобразие! Они нам всем должны, а поют только ей! — Он почему-то ни на миг не усомнился в том, что царица — это я. Я оттерла Велия и Аэрона от окна и, махнув платочком демонам, выказала им свое благорасположение. Демоны начали раскланиваться и кривляться, а летавицы стали долбить нам в стену с криками:

— Опять Вереины мужики нам спать не дают!

— Да когда же это прекратится?

— Ведь уже помолвлена!

— Тут кое-кто спать пытается!

— О, какие у вас соседки осведомленные! — сказал Аэрон. — Мне концерты закатывала, в Заветный лес водила, а сама…

— Я чиста перед «женихом», — заявила я.

Мы сграбастали все волчье угощение и ушли пировать к Аэрону.

Утром звонок Рогача застал нас в мужском крыле. Алия со стоном приподняла голову, поводила мутным взглядом туда-сюда и помянула лешего. У меня под правой рукой завозилась Лейя, под утро мы втроем завалились спать на Аэроновой кровати.

— Охохонюшки! Как же я объелась! — пожаловалась мавка.

Я попробовала открыть глаза, поднять руки, но тело шевелиться решительно не хотело, и я поняла, что нет никакой разницы — есть на ночь или пить на ночь, утром все одно жить не хочется. Велий с Аэроном завозились на соседней кровати. Как они ни настаивали на том, чтобы спать вповалку, мы отказались, гордо заявив, что совесть мы, может, и потеряли, но стыд — никогда!

Я открыла один глаз, любуясь вампиром — он наконец-то выглядел по-человечески: мятый, зеленый и больной.

— Сбылась мечта идиота? — спросила я его. — Накушался ананасов с шампанским?

— У меня ручки дрожат, у меня ножки дрожат, у меня головушка болит! — пожаловался Аэрон.

— Зато как ты вчера отплясывал, — проворчала Алия. — И на ногах, и на руках.

— Да, нельзя столько пить, — подал голос проснувшийся Велий. Под вашим дурным влиянием я превращаюсь черт знает в кого. — Как ни странно, поднялся он легко, но на втором шаге мага повело в сторону, и я хмыкнула:

— Выпендрежник. Может, прогуляем сегодня второй урок?

Вставать я не торопилась, наоборот, обняла покрепче подушку, наслаждаясь тем, что на кровати осталась одна.

— А это вообще какой звонок? Первый, когда просыпаться, или второй, когда на уроки идти? — спросила Алия.

Услышав это, Велий подхватился, подскочил к шкафу, выхватил из него плащ и, закричав, что у него сегодня занятия, неизвестно куда бы умчался, если бы я не вякнула, что его занятия лежат прямо перед ним на кровати.

— В каком смысле? — растерялся Велий и начал шарить по мне таким оценивающим взглядом, что я стала поспешно зарываться под одеяло, бурча:

— Уроки у нас сегодня.

— Ах да, уроки… — Велий пододвинул поближе стул, закатил глаза и нудно затянул: — Тема сегодняшнего занятия — защита твоего магического резерва.

— О-ох, — протянула я.

Аэрон, заметив, что маг чувствует себя не лучше нас, похлопал его по плечу. Алия и Лейя захихикали и стали продвигаться к двери, Лейя, обернувшись, делала мне какие-то знаки. Я сладко зевнула и выразила желание поспать, пока наставник будет мне давать урок. Но Аэрон заявил, что должен немедленно заняться своим туалетом и не собирается делать это в присутствии посторонних. Пришлось выметаться. Велий сонно бросил мне вслед, что занятие будет в парке.

Погода была ясная, легкий морозец окутал ветки инеем, солнышко искрилось на нем, пуская тысячи крошечных зайчиков. Осторожно ступая по хрусткому снегу, я направилась на облюбованную нами с Велием тропинку и усмехнулась, увидев его с большой кружкой в руках. Он шел, чуть сутулясь, прихлебывая на ходу.

— И чем опохмеляются маги? — спросила я. Он усмехнулся и открыл страшный секрет:

— Кружка крепкого чая и пол кружки сидра.

Я решила это запомнить. Хлопком отправив кружку обратно на кухню, порозовевший и оживившийся маг начал урок. Выглядело это примерно так. Я канючила:

— Может, не надо, может, не стоит, может, не сегодня?

А Велий с такими же интонациями отвечал:

— Надо, иначе мне таскаться с тобой придется до конца жизни, и вообще, если ты хочешь подарок, то должна немедленно оставить всякие глупости.

Подарок я хотела. И мы убили еще не меньше получаса на выяснение, понравится ли мне его подарок. В процессе было вытоптано полпарка, перелопачена гора снега, мы с наставником промокли насквозь, в результате мне пришлось отогреваться под его плащом. Тут-то этот коварный тип и начал урок, прошептав на ухо:

— Представь, что ты попала в лапы враждебно настроенного мага…

Я пискнула и попробовала вырваться из его рук.

— И тут он начинает использовать тебя как накопитель, и…

Не дав Велию договорить, я пнула его в коленку, резко присела, увлекая мага вниз, и помогла ему красиво шлепнуться в сугроб. Полежав немного, он задумчиво проговорил, что вовсе не это имел в виду, а еще, дескать, моя сила, как горное озеро, если вода найдет щелочку, то мгновенно устремится вниз, я должна научиться строить плотину на пути этой неистовой стихии. Я ехидно поинтересовалась:

— Я что, бобр?

Тогда Велий попросил, чтобы я помогла ему выбраться из сугроба, но стоило мне ухватить его за руку, как я почувствовала, что во мне появилась та самая чертова дырочка, которую он так красочно расписал. Брешь не больше, чем от укола иголкой, но до чего мерзкое ощущение! Я возмущенно заверещала, а он, ухмыляясь, приподнял бровь:

— Представь, что ты не хочешь, чтобы это продолжалось.

— А ты уверен, что я этого хочу?! — заорала я.

На какой-то миг я даже была близка к истерике, дурацкая идея с плотиной и бобрами вертелась у меня в голове. Я никак не могла рассчитать, сколько нужно бобров, чтобы закрыть эту дырку, и сколько им, беднягам, понадобится времени, чтобы свалить деревья и приволочь к нужному месту, а уж сколько нужно самих деревьев… В конце концов я разозлилась на мага и его бестолково суетящихся бобров. Не хочу быть горным озером! Хочу быть морем-окияном, из него ничего не проливается, только втекает! Велий широко открыл глаза, как-то скис и побледнел.

— Эй! — Я похлопала его по щекам, он беззвучно пошевелил губами. — Что? — Я наклонилась поближе и услышала слабое:

— Отпусти руку, дурища.

И тут я поняла, что за странное чувство в груди, выдернула руку и стала вытирать ее о снег.

— Мерзко, правда? — Велий кряхтя поднялся на ноги, а я уперлась взглядом в его накопитель. Он был БЕЛЫЙ!

Я ойкнула, поняв, что это все из-за меня.

— Фигня! — Маг махнул рукой и упал без чувств в ставший родным сугроб.

— Вот тебе и море-окиян, — пробормотала я и в панике закричала:- Люди-и, нелюди-и, да помогите же кто-нибудь! Я наставника убила!

Первокурсники с ужасом прилипли к стеклам, глядя на нас.

— Анжело! — завопила я.

И, увидев, как он несется ко мне, а за ним остальные демоны, я без сил опустилась на снег.

— Все-таки сгрызла! — удовлетворенно произнес Анжело, остановившись над магом.

— Я не хоте-ела!

— Ладно, не реви, — сказал Анжело. — Если обещаешь освободить нас от вечной кабалы, я верну его из мертвых.

Слезы у меня тут же просохли.

— Еще чего! — ответила я. — Давай я освобожу только тебя. Ты воскрешаешь, ты и получаешь награду.

— Слушай, подруга, тебе не стыдно?! Торгуешься над неостывшим телом!

— А если остынет?

— Тогда только мертвяк получится, — авторитетно заявил Анжело.

Демоны устроили консилиум над телом мага, приподнимая ему веки, дуя в уши, многозначительно кивая друг другу и всем видом показывая, что Велий не жилец.

Примерно так же они дурили Рогача, доказывая ему, что в бочке с вином завелась пузырчатая уксусная муха, отчего вино стало непригодным к употреблению, а на донышке даже ядовитым. Я потыкала Велия пальцем. Оказалось, он вовсе и не мертвый, так, немножко в обмороке, и все.

— Да я ж ничего не делала такого, от чего помирают! — взвизгнула я. — Сейчас мы все исправим!

Я схватила бессильную руку Велия и, негодуя на мага с его плотинами и бобрами, представила себя горным озером и подняла все шлюзы. Последнее, что я увидела, была кривая улыбочка Анжело.

Очнулась я уже в своей комнате, за окном был поздний вечер, Лейя хлопотала у печи. Велий и Аэрон резались в карты, сидя за нашим столом. Алия, заметив мое шевеление, с ходу заявила:

— Нет, вы только гляньте, она все-таки прогуляла второй урок! Я изобразила прекрасную умирающую принцессу и слабым голоском попросила пить.

В ответ мои друзья дружно засмеялись:

— Кощей проснулся! Не давай ему, Алия, воды, а то напьется, порвет цепи и утащит тебя, превратит в лягушку!

— А где сострадание к умирающей?! — возмутилась я.

— Какое тебе сострадание, упырица! — заржали в ответ. — Сначала пыталась сгрызть учителя на глазах у всей Школы, а когда поняла, что слабо — надула так, чтобы разорвало! — Аэрон тряс светлой головой и хохотал.

— А о том, как ты торговалась с демонами за мою жизнь, уже легенды ходят! — вторил ему Велий, к счастью живой и здоровый, нахальный и ехидный. — У-у, скупердяйка!

— А меня скопидомом называла! — пожаловался Аэрон.

— Ага, теперь мне всю жизнь об этом напоминать будут! — Я вскочила и сердито уставилась на Велия. — Да ты сам меня со своими бобрами запутал! То строй ему плотину, то ломай! Да у них зубы казенные, что ли! И вообще, ты мне подарок обещал! А еще я тебе внепланово накопитель подзарядила! Бесплатно!

— А кто мое здоровье подорвал на корню? — жизнерадостно осведомился Велий. Я помолчала, переваривая сказанное, и опять потребовала:

— Между прочим, ты обещал мне подарок! Ну и где он?

— Чур, мне тоже дашь поносить! — пискнула от печи Лейя.

— Ага, — вмешалась Алия. — На всех поделим и съедим.

— Вообще-то я вас на прогулку хотел позвать, — смущенно сказал Велий.

— Ну дак чего сидим? — воскликнула лаквиллка.

Лейя отложила ложку, которой что-то мешала в кастрюле, и сообщила, что до утра она совершенно свободна. Аэрон загоготал.

— Чего смешного?! — уставились мы на вампира, тот объяснил, что это будет не просто прогулка, а прогулка с мордобоем, да еще с возможностью подзаработать.

Мы так и не поняли: пугал он нас или хотел соблазнить, чтобы мы сорвались с места прямо сейчас, но Велий замахал руками и сказал:

— Сначала нужно получить разрешение у Феофилакта Транквиллиновича. Если он согласится отдать вас под мою ответственность.

— Хочешь, мы сделаем что-нибудь такое, чтобы он сам тебе предложил забрать нас куда угодно? — невинным тоном поинтересовалась я.

Велий крякнул и замотал головой. Глаз дракона задорно переливался всеми оттенками глубокого изумруда, заряжать его не потребуется ближайшие года два. Да, переборщила я со своим горным озером.

Маг поспешно объяснил, что ничего ТАКОГО творить не надо. Договоренность с Феофилактом Транквиллиновичем уже есть, они только боялись, как бы меня не поймал какой-нибудь Лонгин. Но сегодняшнее занятие доказало, что защитить себя я смогу. Тут Велий кашлянул, опустил взгляд на свой накопитель и покачал головой. Я заулыбалась и горделиво напыжилась, а Велий перешел к сути дела:

— Еще месяц назад в Змиевых Засеках, что на дальних границах Златоградья, погиб миренский посол.

— Миренский?! — удивилась я.

— Не знаю, какой черт его понес туда охотиться на зубров, — Велий пожал плечами, — но умер он от чумы. Дело обычное для южанина, но после этого княжий воевода Буян обнаружил в тех же Засеках три вымерших села, и вот это уже не на шутку встревожило великого князя. Воевода был тотчас снаряжен в Конклав магов, а те предложили мне разобраться, уж не моровая ли дева посетила порубежье. — Велий спокойно налил себе квасу в кружку, словно не замечая, что мы изнываем от нетерпения, и стал не спеша пить.

— Ну давай дальше! — прорычала Алия.

— Вот я и подумал, чем прочесывать эту местность целых полгода нудно, проще впятером разобраться с этим делом за месяц. Тем более что чары моровой девы на нас не действуют. — Маг хитро прищурился и потянулся к персику — остатку вчерашней роскоши. Лейя, проводив взглядом бархатный фрукт, вякнула, что чары-то, может, и не действуют, но эту чуму она все равно боится. Алия оскалила зубы и стала изображать нападающую на мавку моровую злыдню. Начался визг, писк и бестолковая беготня мавки по комнате с попытками спрятаться под кроватью.

Велий попытался призвать подружек к порядку, а Алия подмигнула мне:

— Он будет у нас десятником, а мы у него на побегушках. А по субботам, в банный день, он будет нас пороть!

Велий буркнул, что к этой обязанности он бы с удовольствием приступ ил прямо с сегодняшнего дня и даже уже наметил первую жертву, а я вступилась за мага, сказав, что дело, наверно, серьезное и надо обсудить способы поимки этой злобной девицы.

Первым делом выяснилось, что командовать полками Велий не умеет, привык работать в одиночку. Во-вторых, он почему-то думал, что мы будем или брести вместе с ним, или прибегать к нему на ночевку.

У меня сразу закралось подозрение, что маг либо за нас боится, либо ему просто скучно.

Возмутившись его дилетантским подходом к такому серьезному делу, мы заявили, что не собираемся потратить свои лучшие годы жизни на поиски этой лихоманки, и предложили ловить ее, разделившись. Кто быстрей поймает, тому остальные должны желание. Велий, конечно, ожидал, что с нами будет весело, но что до такой степени!

Оробев перед нашим напором и, как мне показалось, уже жалея, что решил взять нас с собой, он стал просить, чтобы мы ни в коем случае не пытались справиться с моровой девой сами, дескать, наша задача — обнаружить ее и сообщить ему. Мы, перемигнувшись, согласились.

На подготовку у нас было два дня, однако в тот же вечер Сиятельный выловил меня в школьном коридоре и осведомился, где это пропадает госпожа Верея и когда я сделаю милость и принесу ему восстановленные конспекты? Я, вопя от горя, бросилась за помощью к Велию и вкратце ему обо всем рассказала. Маг посмеялся и сказал, чтобы я выбросила из головы всю эту чушь и просто сообщила Сиятельному, что в конспектах шла речь о борьбе эльфов за янтарный престол.

Феофилакт Транквиллинович свое разрешение на наш поход все таки дал, а вот Велий вдруг чего-то испугался и стал требовать от нас страшной клятвы, что не станем заниматься самодеятельностью, а потом вообще выразил надежду, что мы передумаем и будем бродить вместе с ним. Но мы стояли на своем, желая ловить чумную злыдню по отдельности.

Тогда Велий стал терзаться проблемой связи. И вот тут-то и выяснилось, что думать сидя, стоя или лежа маг не умел совершенно. Велий ходил взад-вперед по выделенной нам аудитории, бормоча себе под нос:

— Значит, вы не хотите быть под моим присмотром? Это ничего, это не страшно, мы найдем выход.

Он влез на подоконник, ненадолго замер, глядя в окно, взъерошил волосы, снова спрыгнул, и ходьба, сопровождаемая стуком подбитых сапог, продолжилась.

Алия глубокомысленно заметила, что у богатырей бывает то же самое — пока не погонит их дракон по чисту полю, пыхая в зад огнем, они дураки дураками, ни слова сказать красной девице, ни песню спеть, и ничего от них, кроме «ну-у», не добьешься. А как только навалится на них вражья рать, так быстро начинают соображать, что диву даешься.

У Велия обнаружился этот же симптом. Это на уроках он был такой спокойный и рассудительный, а стоило нам отказаться волочиться за ним хвостом, как удержать его на стуле стало большой проблемой. Аэрон, развалившись на учительском столе, только кривил губы в ухмылке, наблюдая за передвижениями мага.

— Он меня пугает, — бурчала Алия, следя за Велием.

— Меня уже тошнит, — пожаловалась Лейя. — Пусть он перестанет ходить туда-сюда.

— Я знаю! — Маг остановился. — Мы будем общаться телепатически. Ваши мысли будут прямиком попадать в мою голову, а мои звучать в вашей.

— Все? — пискнула Лейя и зарумянилась.

— Что «Все»? — спросил Велий, обернувшись к смущенной мавке, а Аэрон со смехом пояснил:

— Девицы их возраста либо вообще мыслей не имеют, либо мысли их такие, что ты и уважать их перестанешь!

Маг улыбнулся, а мы вознегодовали.

— Чего?! Сам-то самый умный, что ли? — прошипела я, а Алия поинтересовалась:

— Никто не будет против, если я его зубы на ожерелье пущу?

Лейя загадочно молчала и цвела, как роза в саду, всем своим видом подтверждая слова вампира.

Аэрон на всякий случай слез со стола, чтобы, если мы на него все-таки кинемся, успеть дать деру. Нет, он, конечно, мог и меня, и Алию в бараний рог скрутить, но предпочитал спасаться бегством.

— Вы не забыли, что мы собрались по делу, а не просто уроки прогуливать? — спросил Велий. — Почему я должен за всех отдуваться? Будете дурака валять, уеду один. — И он демонстративно уселся на освобожденный Аэроном стол, приподнял бровь, дескать, жду ваших предложений.

— Зачем за нами вообще присматривать — заговорила я, но мои слова остались без внимания — даже взглядом не удостоил.

— Ты же маг, — пожал плечами Аэрон, — сам к нам являйся!

— Что за глупость! Куда я буду являться? Откуда я буду знать, где вы?

— Ты же такой умный, ты обязательно придумаешь! — подлизалась я к Велию. — Вот Аэрон, например, меня чует на расстоянии.

— Чует. — Маг ткнул в меня пальцем. — Вот именно, чует.

Ох, не понравился мне его взгляд! Я толкнула вампира в бок:

— Он сейчас предложит покусать нас всех!

— В Урлаке запрещено многоженство, — возразил Аэрон, на всякий случай отодвигаясь от нас подальше.

— Да что вы о всякой ерунде! — Велий хлопнул ладонью по кафедре и уставился на меня трезвым взглядом совершенно здорового человека. — Верелея, ты помнишь, как сеть на драконьих бусах схлопнула?

— Ну, — буркнула я неуверенно.

— Вот и будем делать сказочную штуку — «волчий нос». Вы пробовали когда-нибудь делать волшебные вещи, не болванчика, которого дарит жрец Хорса, не сомнительные корешки, которые выдают простаку за чудодейственное снадобье, а по-настоящему волшебные вещи?

Я сразу вспомнила про книжку волшебных сказок Да, были и раньше люди вроде меня — придумали и скатерть-самобранку, и сапоги-скороходы, и много чего еще. Я вспомнила про блюдечко с наливным яблочком и закричала:

— Зеркальце, в котором весь мир можно увидеть, — вот что нужно! Все замолчали, уставившись на меня, а Велий сказал:

— Вот оно, решение, — и добавил: — Можешь ведь, когда хочешь!

— А если я в это время в баньке парюсь? — прищурилась Алия, тоже сообразившая, о чем идет речь.

— Мелочи это, — отмахнулся маг, — главное — начать, остальное… это остальное. — И потер руки.

Таким образом, мы обзавелись: зеркалами-приглядками, ушками-ракушками и колечками-ябедниками, которые докладывали, что за нами в данный момент присматривают. Дважды заходил Феофилакт Транквиллинович, чтобы унять наши вопли. Лейя до хрипоты придиралась к зеркальцам, требуя то такое, то эдакое, доводила до нашего сведения, на берегу какого моря лежали ее ракушки и почему с ними надо обращаться очень осторожно! Намекала, что колечки выданы нам во временное пользование и вернутся обратно к хозяйке, то есть к ней.

Парни багровели и сквозь зубы уговаривали мавку. Аэрон сказал, что тоже отдал свой недешевый перстень Велию, и ничего, не плачет. Все это продолжалось до тех Пор, пока Алия не заявила, что ей, как будущей валькирии, не пристало возиться с зеркалами, кольцами и ракушками, что смотреться ей пристало только в лезвие меча, а кольца нужны лишь те, что для стрельбы из лука. После слов лаквиллки нас просто выволокли на улицу и вываляли в сугробах, и напрасно я доказывала, что молчала и ничем не выказывала своего недовольства.

— Как мы доберемся до места? — спросила я о том, что меня волновало, пока повариха наполняла горшок душистой кашей. Вдоволь навалявшись в снегу, мы заскочили в столовую, потому что Аэрон заявил, что, если его не накормят немедленно, он сам кого-нибудь съест. Велий встряхнул головой, капли от стаявшего снега брызнули в стороны:

— До порубежья — на драконах. Конклав магов выделит парочку. А между деревеньками сами решайте. Деньги на расходы нам выделены. — Он посмотрел на меня и прибавил, догадавшись, о чем я думаю: — Пешком не пущу! Поселки и хутора довольно далеко друг от друга, да и мало ли, волки, разбойники, мародеры. Вдруг придется бегством спасаться. — По достоинству оценил выражение моего лица и буркнул: — Хотя от такой особы любые разбойники разбегутся.

Лейя взяла горшок из рук молоденькой поварихи, которая просто расцвела при виде Велия, а когда маг ей улыбнулся в ответ, зарделась еще пуще и добавила несколько булочек. Я одарила ее хмурым взглядом и, подтолкнув мавку к выходу, потопала следом.

Аэрон и Алия ждали в коридоре. Вампир сунулся было к каше, но получил по рукам от Лейи.

— Мы с Аэроном в Чаронице купим лошадей. И вам советуем, — продолжал Велий, поднимаясь в жилое крыло.

Алия загадочно молчала и улыбалась. Я сразу догадалась, на чем, вернее, на ком подруга собралась разъезжать.

В комнате, разложив кашу по тарелкам и сев за стол, я продолжала ломать голову над проблемой передвижения. Лейя щебетала Аэрону, что мечтает о небольшом длинноухом ослике, саночках и кнутике, которым этого ослика будет удобно стегать, если он вдруг заупрямится. Вампир посмеивался, Алия тоже ухмылялась, а я молча ела кашу и думала, как ограничить свое общение со столь страшным животным, как лошадь. Ведь если я ее куплю, за ней еще и ухаживать придется, а я и подходить-то боюсь! И вот ведь странно — Сивку-Бурку и Индрика не боюсь ни капли! Может, потому что они разговаривают? И вообще — разумные?

— Мне нужно еще одно зеркало, — сказала я. — Такое же волшебное.

— Зачем это? — Велий прищурился, отодвигая пустую тарелку.

— Затем, что я его унесу в Заветный лес. И, если решу из одной деревни перебраться в другую, вызову кого-нибудь оттуда.

— Кого? — продолжал допытываться маг.

— Хоть Ваську, хоть Индрика, хоть Карыча. Страж похвалялся, что утащит меня безо всякого труда, вот пусть и выполняет обещание. — Я обернулась к вампиру: — Аэрон, поможешь мне отнести зеркало к Древним?

«Женишок» задумался, вспоминая, очевидно, прошлый визит и решая, как бы мне потактичней намекнуть, что он и тем разом сыт по уши.

— Я схожу. — Велий налил в кружку чая. — Давно хотел на Древних посмотреть, а то Аэрон так красочно их расписал, аж завидно.

— Ты только в ее летнюю резиденцию не суйся, — напутствовал его вампир. — В прошлый раз ее родственнички так меня уделали!

— Глот не забудь, — сказала я, вставая из-за стола и вытаскивая старую шубку.

В лесу было тихо, как бывает только зимой. Снег лежал роскошными шапками на ветвях елей.

— Надеюсь, успеем к вечеру, — сказала я, — а там заночуем. Велий перекинул котомку с «волшебным зеркалом» на другое плечо. Вес у нее был изрядный, мало того что мы решили придерживаться традиций и в качестве зеркала выбрали огромное серебряное блюдо (жадный Аэрон полдня плакался, что мы разорили родительский сервиз), так я не удержалась и положила в мешок всяких деликатесов, включая знаменитые своим похмельем ананасы в шампанском. Как уж я, тайком от ребят, разворачивала скатерть прямо в шкафу, лучше и не вспоминать.

Велий, приподняв увесистый мешок, хмыкнул, глубокомысленно заметил, что одно серебряное блюдо столько весить не может, и сунул туда нос, а потом допрашивал с пристрастием, откуда все это добро. Моему объяснению, что, мол, если в полночь три раза хрюкнуть и повернуться вокруг себя, то котомка наполнится всякими вкусностями, он не поверил. Но большего из меня выбить не удалось.

И вот теперь мы шли в Заветный лес. По дороге Велий рассказывал истории из своей жизни. Если им верить, то он с раннего детства был жутко могучим, непобедимым и практически всесильным магом, еще и на ножках-то стоять не мог, а уже крошил нежить налево и направо.

— А ты Аэроновой щеткой зубы не чистил? — спросила я.

— А что такое?

Я с тревогой осмотрела лицо мага и серьезно сказала:

— По-моему, ты заразился.

— Чем это? — забеспокоился маг, почему-то охлопывая себя по карманам. Зелья у него там, что ли?

— У Аэрона неизлечимая болезнь. Только я и не предполагала, что она так заразна! — Я отошла от Велия шагов на пять. — Знаешь как она называется? Неумеренное восхваление своих достоинств, бахвальство по-научному. — Сказав это, я при пустила со всех ног.

К моему удивлению, Велий оказался здоровый лось, гнал меня по сугробам и даже не запыхался. Если бы не граница из елей, то и догнал бы, а судя по угрозам, сделал бы много страшного. Я нырнула под мохнатые лапы исполинских елей, а маг замешкался.

— Чего, струсил, герой? — задорно выкрикнула я. Велий как-то неуверенно переступил с ноги на ногу и признался:

— Понимаешь, вообще-то Древняя нечисть не любит магов.

— Почему?

— Ну-у, — протянул Велий, взлохмачивая шевелюру, — у нас научные школы разные.

— Не боись, — покровительственно произнесла я, — не захотят же Древние свою любимую племянницу… или внучку, или дочку? задумалась я, — ай, да какая разница! — в общем, родственницу оставить без провожатого.

Велий набрался духу и шагнул за стволы.

Погода в Заветном лесу стояла пасмурная, солнце мутным пятнышком опускалось к горизонту. Карыча мы нашли на скале. Ворон сидел нахохлившись, молчаливый и недовольный. Рядом почтительно молчал Васька. Скосив на нас полуприкрытый пленочкой глаз, василиск издал тоскливый вой.

— Да, бр-рат Васька, гр-рустно, — согласился Карыч.

— По ком поминки справляем? — жизнерадостно спросила я, подбежала к ворону и чмокнула его в лоб. Васька, воспользовавшись тем, что я сама подошла, бросился обниматься, повалил в снег и навалился сверху, пытаясь зализать до смерти.

— Фу! Васька! Мерзость какая! — визжала я, не в силах от него отбиться. — Прекрати немедленно!

Карыч покосился на нашу возню и каркнул:

— Р-ренегат.

Васька замер, а я тут же вскочила и уперла руки в боки:

— Карыч, ты что, поганок накушался?

Страж ткнул крылом в сторону Велия:

— И зачем ты это пр-ритащила?

— Оно, между прочим, вам камень сновидений добыло, — возмутилась я. — И зовут его не это, а Велий.

Карыч хмыкнул и спланировал со скалы прямо к магу, постаравшись мазнуть перьями по лицу. Васька радостно гукнул, но тут же сжался под суровым взглядом Стража. А ворон начал ходить вокруг Велия, бурча:

— Чар-родей, значит? Великий р-разумом, значит? Умники неблагодар-рные!

— Я благодарный и не умник, — сказал Велий.

— А от Вер-реи тебе чего надо? — допытывался ворон.

— Карыч! — влезла я в разговор. — Чего ты привязался? Друзья мы с ним.

Карыч впился взглядом в мага, склонив голову набок Маг, подтверждая мои слова, закивал, но старый склочник велел:

— Не вр-рать, смотр-реть в глаза!

— Карыч! — возмущенно одернула я его. — Я ему тут подарки принесла, а он склоки устраивает! К моему «женишку» ты так не привязывался!

— Дур-ра, — вспомнил мое прозвище страж и, тяжело взмахнув крыльями, поднялся над Заветным лесом, повелев с заоблачных высот: — Васька, подар-рки пр-рихвати!

Василиск потерянно заверещал, всем своим видом показывая, что не желает с нами расставаться.

— Ты мне еще подер-рзи! — рявкнул с высоты Карыч.

— Ах так! — закричала я, запустив руку в котомку, вытащила первое попавшееся и, раскрыв василиску пасть, засунула туда подарочек Ваське понравилось, он сглотнул, не жуя, и понял, что началось веселье. Скормить огромный тюк вкусностей этой орясине казалось минутным делом, воспитанный мавкой василиск был практически всеяден. Слизнув с ладони горсть засахаренных фруктов, он радостно потянулся к кувшину с вином, но тут же взвизгнул, потому что рассерженный Карыч тюкнул его в темя, заорав:

— Мал еще! А ты, дур-ра, смотр-ри, что р-ребенку даешь! Васька закрутился испуганным щенком, но тут появилась Березина и недовольно поинтересовалась:

— Чего это Карыч разбушевался?

Мы с вороном оторвались от мешка, который тянули друг к другу, и увидели, что все обитатели Заветного леса собрались на поляне и с интересом рассматривают меня, негодующего Карыча и Велия. Васька прогарцевал по кругу, ухая и гукая, рассказывая, какую я ему дала вкусную штуку и какой гнусный и жадный Карыч.

— Здрасти, — поздоровался со всеми Велий.

Березина чуть изогнула бровь и, колыхнув грудью, довольно усмехнулась, заметив, как покраснел маг. Анчутка, многозначительно помолчав, сделал почему-то Велию козу. Вдалеке дрогнула земля, я услышала возмущенный рев Индрика:

— Где этот?! Гоните его в шею!

— Ну вот и сбылось одно из ваших заветных желаний, молодой человек, — проговорила, появившись словно из ниоткуда, Горгония.

А Коровья Смерть, положив ему руку на плечо, молча улыбнулась.

Я выпустила из рук мешок, злорадно отметив, как Карыч, не ожидавший этого, катится в сугроб, и решила закатить грандиозный скандал, начав его словами:

— Я что, не домой пришла?! Что за представление?! — Речь планировалась надолго, в конце я хотела притопнуть и объявить, что сейчас все здесь разнесу, но Древние — это вам не Феофилакт Транквиллинович, хоть он и Вук Огнезмий. Не успела я сказать и двух слов, как оказалась в своей летней резиденции в компании Березины, Горгонии и Коровьей Смерти.

— У-у, а это у нас что?! Подарки! — обрадовалась Горгония. Березина вытащила гранат и, закатив глаза, пожаловалась:

— Как я соскучилась по югу! Помнится, последний раз зернышко граната мне предлагал попробовать один бог Эреба. Но я отказалась.

— Эй! А где Велий?! — взвизгнула я. Коровья Смерть, улыбнувшись, запустила обе руки в мою котомку и успокоила, сказав, что у них сейчас мужской разговор, в который мне лучше не встревать.

— Какая прелесть! — Она вытащила блюдо и, повертев его в руках, поинтересовалась: — А что это?

— Это волшебное зеркало, — буркнула я, занятая только думами о серьезном мужском разговоре, вернее, о том, что останется после него от Велия, и останется ли вообще. — Мне ваша помощь нужна. — И рассказала про поход в Змиевы Засеки.

— И кого р-решила оседлать? — послышался голос Карыча.

Я резко развернулась и облегченно выдохнула, Велий стоял живой и невредимый. Судя по довольно топочущему Ваське и по Анчутке, который колыхался за правым плечом Велия, старый черт решил взять мага под свое покровительство, правда, за стенами капища возмущенно трубил Индрик, требуя гнать Велия в шею, но я как-то сразу поняла, что самое страшное позади.

— Здрасти. — Опять поздоровался маг, а Горгония ухмыльнулась:

— Удивительно вежливый молодой человек.

— И вот это мои родственники, — печально объяснила я Велию, — во всей своей красе.

— И многообразии, — добавил маг.

— А что мы стоим? — подхватилась Березина. — Фрукты киснут.

Стол организовался за считанные минуты, Карыч фыркал в сторону Велия, но вкусности уплетал. Васька бурно изливал магу свои горести, тыкая когтем в ворона. Березина угощала Индрика, а единорог демонстративно не замечал мага. Я пыталась выведать у Велия, чего добивались от него Карыч, Анчутка и Индрик, но он отмахивался, каждый раз ловко переводя разговор на другое. Я пожаловалась на полгода ареста за небольшое веселье с первокурсниками. Древние заухмылялись, так как все принимали участие в издевательствах над учениками. Рассказала я, как покатала Вука Огнезмия прямо в Школе, а еще про наведение порчи на Веж без применения магии, ну и, конечно, похвасталась, что иду искать моровую деву.

— Только у меня проблема с транспортом, — призналась я. Индрик от возмущения чуть не выпал из-за стола.

— Какие проблемы, ты только свистни — я тут как тут! — заголосил он.

— Свистелка у нее не отр-росла еще! — буркнул Карыч и пообещал, что сам отвезет меня куда надо и когда надо.

— А вы это действительно можете? — поинтересовался Велий. Я это… В том смысле, что габариты у вас неподходящие.

В ответ на это Карыч вспрыгнул на стол и заявил, что он и покрупней меня богатырей в Ирий утаскивал. А сколько он магов в Навь спровадил! И перьев не хватит, чтобы подсчитать.

— Только жить в человечьем лесу я не собир-раюсь. Надо пр-ридумать, как тебе меня вызывать.

— И меня! — заорал Индрик. Васька захлопал крыльями, подняв нешуточный вихрь, — показывал, что тоже желает катать меня. Гордая собой, я выложила на стол серебряный перстенек с прозрачным камушком.

— Бот как станет камушек ярко светиться, — сказала я, чувствуя себя сказочной феей, — значит, я вас зову.

— А как почернеет серебро, значит, спешить уже не стоит, — добавил Велий. Колечко пошло по рукам. Женщины ахали, а мужчины хмыкали.

— Ну а где меня найти, — продолжила я, украдкой показав Велию кулак, — вам покажет волшебное зеркальце. Ну например. — Я коснулась блюда рукой и сказала: — Зеркальце из серебра, покажи мне Алию!

Древние с интересом склонились над блюдом, дно его стало темным и бездонным, словно заглядываешь в колодец. Первое мгновение в нем не было видно ничего, а потом я пискнула и стала оттирать Древних от блюда, не давая насладиться видом целующейся с добрым молодцем лаквиллки.

— Сдается мне, что это Серый Волк, — сузил свои красные глаза Анчутка. А пиршественный зал наполнился воплями Алин: — Верея, я тебе уши оторву!

Я поспешно пробормотала:

— Зеркальце, спасибо.

— Какое интересное зеркальце, — пропели в один голос Древние, а я повернулась к Велию:

— Я же тебе говорила — повадился к Алие Серый Волк.

— Давно его не видела, — нервно постукивая пальчиками по столу, сказала Березина.

— Да уж давненько, — согласилась Горгония.

— Сейчас он с Алией! — сказала я.

— Целуется, — закончила мою мысль Коровья Смерть и подмигнула, а я, решив отвлечь их от влюбленной парочки, закричала:

— Я же вам еще не показала, как действует зеркальце! — Снова коснулась пальцами резного ободка и отбарабанила: — Зеркальце из серебра, покажи мне Лейю.

Ох, лучше бы я этого не говорила! Из бездонного колодца вынырнула картинка: Лейя и Сиятельный, держащиеся за руки. Я поперхнулась, а Велий захохотал:

— Аэрона мы вам показывать не будем, принцип действия и так понятен.

— Они что, только моего ухода и дожидались? — прошипела я, возмущенная пустоголовостью подружек, а ракушка в моей руке разверещалась голосом мавки:

— Это не то, что вы подумали! Все совершенно невинно!

— Мне очень понравилось зеркало, — со смехом сказал Анчутка. — Но не забудь, Верея, что меня тебе достаточно только помянуть. Хотя я не уверен, что ты захочешь на мне проехаться снова.

Я согласно закивала головой: кататься на Анчутке себе дороже.

— Жаль только, зер-ркальце маловато, вот, помню, было у меня одно… — Ворон закатил глаза. — Хотя чего ожидать от чар-родея.

— Дед Карыч! — Я укоризненно покачала головой.

Ворон встопорщил перья, но, прежде чем он успел раскричаться, Анчутка хлопнул в ладоши и по залу прошел серебряный звон, скрипнули, открываясь, двери, которых до этого я не замечала, мы с Велием замерли, не веря своим глазам. Перед нами открылся зеркальный зад. Карыч хитро глянул на мага и, делано зевая, потянулся:

— Вот оно мое богатство! Жаль только, р-разр-рядились все. Кто бы починил.

Я переглянулась с Велием. Конечно, его накопитель я могу подзаряжать бесконечно, хоть и с перерывами на сон, но одно дело маленькое зеркальце, в которое надо запихнуть заклинание, и совсем другое — целая комната зеркал! Здесь же заклинания нужно не сворачивать, а разворачивать. Бот разворачиванием я еще не занималась. А как их разворачивают? Заклинания Велия мне представлялись в виде клубка ниток или комка бумаги. Если бумагу развернуть, а клубок раскатать? Хватит на все зеркала? Воображаемая бумага тут же треснула, а нитки запутались еще сильнее, пришлось выкинуть. Мне нужно что-то растягивающееся… Тянучка? Патока или смола? А если все это смешать? И обмазать зеркала? Гадость. Нет, лучше разбить зеркала на кусочки, запихать в каждый заклинание и склеить… На не очень мелкие кусочки… Такие довольно крупные кусочки… Нет! Этого склеенного зеркала они будут бояться! Тогда… И тут до меня дошло. У меня за спиной ахнули, а я, открыв глаза и увидев, что все на меня таращатся: Велий потрясенно, а Древние с гордостью, ойкнула.

— Знай наших, чар-родейчик! Вот так-то! — прокаркал Страж. Зеркала сияли, словно в них гляделась полная луна.

— Ты что сделала?! — ткнул меня пальцем в бок Велий.

Я непонимающе на него посмотрела.

— Хорошо, тогда о чем ты сейчас подумала? — продолжал допытываться маг.

— О сладостях, бумаге, клубках ниток, в общем, как растянуть твое заклинание на всю комнату.

— И?… — не унимался маг.

— Я буковки увеличила, и все.

Велий смотрел на меня непонимающе, а я с досадой громко объяснила:

— Я прочитала его крупными буквами!

Древние захихикали, захохотали, а маг так и не поверил мне, стоял с обиженным видом, решив, что я над ним издеваюсь в угоду дядьям и теткам. Я махнула на него рукой и, чувствуя молчаливую поддержку Древних, повелела:

— Зеркальце на стене, покажи мне Феофилакта Транквиллиновича!

Сияние зеркал пропало, а я пискнула и нырнула за спину Велия, который снова произнес свое:

— Здрасти.

Потому что между нами и Вуком Огнезмием не было совершенно никакого зеркала, каким-то образом из капища открылся путь сразу в его кабинет.

— Ну здравствуйте. — Феофилакт Транквиллинович отложил перо и уставился на нашу компанию. — Я предполагал, что рано или поздно это случится, но, надеюсь, вы помните, как такие игрушки привели к гибели тридевятого королевства?

— Во-первых, не мы эти игрушки подарили людям, а во-вторых, давай не будем при девочке, — сказала Горгония.

— Пр-рощевайте, — растопырил крылья Карыч, — пр-ростите, что потр-ревожили.

Словно туман встал между нами, а в следующий миг зеркала снова сияли.

— Что теперь делать? — жалобно спросила я.

— Спать ложиться, — спокойно проговорила Коровья Смерть. — Ночь наступила.

— Как это ночь?! — удивился Велий. — Солнце же за окнами! Он посмотрел на витражи, а солнце именно в этот миг и ухнуло за горизонт, словно сорвалось. Навалилась темнота. Эпсы вошли с факелами и начали деловито зажигать свечи на канделябрах, которых обнаружилось огромное количество.

— Не обращай внимании, здесь всегда так, — сказала я Велию, чувствуя, как простенькое платье превращается в вечернее. — Ох, шалун! — погрозила я пальцем камню сновидений.

В этот раз платьем я переплюнула всех остальных. Как Березина ни старалась, шикарней моего — с открытыми плечами, все словно из переливающейся змеиной кожи, она придумать не смогла. Велий с интересом смотрел на преображение зала. Ему, знакомому с причудливой фантазией камня, было забавно смотреть на игрища Древних.

По желанию Древние разоделись в шелка и бархат, в полуосвещенном зале загадочно мерцали драгоценности на Березине и Горгонии. Коровья Смерть предпочитала медные украшения. Я посмотрела на себя в зеркало, оценила и смелый покрой узкого платья, и тонкие, словно из змеиной кожи, перчатки выше локтя. Волосы сами заплелись во множество косичек, чередующихся с прядками, завитыми спиральками. Косички были перевиты нитками жемчуга.

— Сильно же он по мне соскучился! — сказала я Велию, имея в виду камень сновидений. — Просто в ударе.

— Я тоже, — каким-то странно напряженным голосом сказал маг, а я почему-то смутилась. — Ты просто очаровательна.

Индрик решительно пресек комплименты мага, оттерев его от меня, и, положив голову мне на плечо, стал нудить в ухо, дecкaть, знаем мы, что у этих молодых мужчин в голове, попортят девку, а Индрику потом страдай. И проникновенно поинтересовался, нет ли у меня планов насчет того, чтобы дать обет безбрачия?

Анчутка громко захохотал, услышав его вопрос, а я вывернулась из-под морды единорога и громко спросила Велия: не желает ли он посмотреть верхние этажи замка? Маг, естественно, желал.

— Иначе Индрик не отвяжется, — объяснила я причину своего бегства Велию, когда мы поднялись по лестнице наверх. — Только я не знаю, что будет наверху. Камень сновидений сам выбирает, что показать. А учитывая, что он соскучился…

Открыв первую дверь, мы вышли на широкий, с резными перилами балкон, внизу разливалось красно-оранжевое поле жидкого огня, посередине высилась красная гора, а на ее вершине, в середине большой воронки спал огромный, черный с синим отливом на блестящей крупной чешуе дракон, нервно подгребая лапами под себя искрящиеся драгоценные камни.

— Здорово! — восхитился Велий, без страха опираясь на кажущиеся ненадежными перильца. Я подошла и встала рядом, огненные Всполохи переливались на змеиной коже платья и на лице Велия.

Дракон встрепенулся, открыл глаза, повел мордой и выдал длиннющую струю пламени. Мы уважительно замерли, зверь развернул огромные кожистые крылья, взвился над кратером, прищурив изумрудные глаза.

— Ты видела?! — закричал Велий. — Видела?!

— Что? — Я была несколько напугана представлением.

— Его глаза.

Я опять посмотрела на дракона, который, выдав еще одну струю пламени, стал медленно приближаться к нам по широкой дуге.

— Это мой накопитель, — пояснил Велий.

Я покосилась на огромную зверюгу и предложила:

— Пойдем отсюда.

— Ты боишься? Своего же камня?! — прищурился Велий, а я обиделась:

— Кто?! Я?! — подошла ближе к перилам, поставила ногу на ажурное переплетение и, несмотря на длинное платье, легко поднялась на верхнюю планку. Встала на узкой полоске металла лицом к магу, раскинула руки в стороны и усмехнулась.

— Смотри! — сказала я, собираясь красочно упасть вниз, прекрасно зная, что камень сновидений предоставит мне или мягкую перинку, или пушистое облачко.

Но Велий схватил меня в охапку, выдохнув:

— С ума сошла?! — и так и держал, не торопясь выпускать, даже побледнел.

— Это же мой камень, — тихо сказала я в лицо магу, оно было совсем близко. — Он мне умереть в расцвете лет не даст. — Про то, что я такие подвиги уже совершала, экспериментируя с камнем, впечатлительному дружку я говорить не стала.

Велий не отвечал, как-то странно глядя на меня, от его взгляда по телу забегали мурашки и стало жарко.

— Дальше смотреть пойдем? — пискнула я, не зная, хочу ли, чтобы он меня выпустил, или нет.

Маг моргнул, что-то пробормотал и поставил меня на пол. Ноги были как ватные, просто удивительно, как они еще двигались.

Следующий зал меня напугал гораздо сильнее. В нем громоздились кучи пыльных доспехов, валялись мечи, от которых у лаквиллки случился бы приступ жадности, висели гирлянды ножей от огромных тесаков и до миниатюрных ножичков, помещающихся в женской ладошке. Велия я вытащила оттуда уже с трудом, потому что маг стал рыться во всем этом, то и дело удивленно восклицая и спрашивая почему-то у меня:

— Где он это видел?! Это же!.. — и сыпал ничего не значившими для меня именами и датами, сетуя, что я хреновый культуролог.

— И почему мужики сходят с ума от вида этих груд железа? — спросила я, закрывая дверь, и потянулась к ручке двери напротив. — Ты же маг, должен больше полагаться на свои магические способности, а не на оружие.

— Одно другому не мешает, — улыбнулся Велий. В глаза ударил яркий свет свечей, и язвительный голос Карыча произнес:

— Давненько не виделись! А мы вас ждем, ждем. Ночей не спим, недоедаем!

Знакомый зал стал совершенно неузнаваемым, пол как будто покрылся водой, так что и ступить было страшно, казалось, ухнешь на глубину. Мелькали спинки ярких рыбок, колыхались зеленые водоросли. Я нерешительно остановилась на пороге, не решаясь сделать шаг. Велий подал руку, и я все-таки вошла. Во всю высоту стен тянулись витражные окна, от обстановки остался лишь камень алтаря, на котором переливались кристаллы камня сновидений. На стенах горели свечи в серебряных подсвечниках. В потолок уходили резные колонны из белого мрамора. Играла негромкая музыка. Анчутка встряхнулся, приняв вид чертовски симпатичного молодого человека, церемонно поклонился и спросил:

— Можно пригласить вас, барышня, на танец?

Я серьезно присела в ответном реверансе и протянула ему руку:

— Почему бы и нет. — И легко заскользила по водной глади, заметив краем глаза, как Велий берет за руку довольную Березину.

Брызги от ног взвились вверх, но не осыпались дождем, а так и повисли, переливаясь брильянтами в свете свечей, я еще добавила пару водяных смерчиков и, довольная, расплылась в улыбке, так что вопрос Анчутки застал меня врасплох:

— Что у тебя с ним? — Анчутка крутанул меня в танце и показал в улыбке ровные острые зубы.

— С кем? — опешила я, сбиваясь с шага.

— С магом, — пояснил черт и крутанул меня так, что зал размылся пятном.

— Он мой наставник! — ответила я, кося одним глазом на Березину, которая навалилась всем своим гибким телом на Велия, нахально строила глазки и вообще вела себя так, будто и нет на ней никакого платья! Анчутка повернул мое лицо к себе, требуя продолжения разговора.

— И чему же он тебя учит? — с иронией спросил он.

— Защищаться от таких, как он… — Звонкое хихиканье Березины мешало беседовать. — В смысле, магов.

Анчутка, похоже, удивился: — И как успехи?

Я засмеялась:

— Ну уж от него-то защититься смогу! — и рассказала черту о последнем уроке.

Анчутка окинул Велия задумчиво-оценивающим взглядом и заметно расслабился, судя по некоторым вольностям, которые он себе позволял в танце, например закидывая на себя мою ножку и заставляя прогибаться назад. Прочих танцующих мы разогнали брызгами из под ног и внезапно появляющимися фонтанами в разных местах зала, капли которых после недолгих моих споров с упрямым Анчуткой стали падать вниз лепестками роз (черт настаивал на хлопьях пепла). Мы штормом прошлись по кругу, оставляя за собой шлейф лепестков и взвизгов отпрянувших к колоннам Древних.

— Приятно было потанцевать, чертовски давно этого не делал. Последний раз в тридесятом государстве, на свадьбе у первого царя Ивана. Мы там с лягушкой-царевной покуролесили немного. — Анчутка мечтательно закатил глаза.

— Это когда лебеди по озеру поплыли? — догадалась я, вспомнив сказку.

— Ну лебедями-то они стали после вмешательства Василисы! Сначала-то такие замечательные птичьи скелетики вылетели, да лягушка затревожилась, что гости перепугаются. Вот перья им и отрастила.

— А она правда лягушкой была? — не отставала я от него.

— Ну лягушкой не лягушкой… Только заприметила парня, а тот не смотрел на нее совсем, все о сказочной принцессе мечтал. — Анчутка остановился, поцеловал мне ручку. — Вот мы ему сказку и устроили! Видела бы ты меня в роли Кощея! Враз влюбилась бы! Анчутка снова встряхнулся, принимая свой истинный вид, и обратился к остальным: — Ну чего рты раскрыли? Пошли спать. Верее выспаться надо перед охотой. — И он потопал из зала, и брызги из-под его копыт взлетали хлопьями пепла. Березина томно, как только умела она одна, потянулась поцеловать на прощание Велия, стрельнув своими хитрыми зелеными глазками в мою сторону. Горгония прошептала:

— Спокойной ночи.

Индрик потерся мордой о мою щеку, предложив переночевать вместе со мной.

— А то мало ли что! — Он повел глазом на мага.

Я со смехом отказалась, уверив его, что мне ничего не грозит. Коровья Смерть погладила меня по волосам, и мы остались одни.

Я почувствовала, что ноги меня уже не держат от усталости, а камень сновидений предусмотрительно вырастил огромную белоснежную кувшинку, которая величаво подплыла ко мне сзади, приглашающе ткнувшись лепестками под колени. Я не стала отказываться и удобно села в середине цветка, поджав ноги:

— Ну как, тебе понравилось у меня в гостях?

— Скажем, это было незабываемо, — с усмешкой ответил Велий.

Эпсы стали гасить свечи, оставив лишь несколько, зал погрузился в полутьму, луна заглядывала в витражные окна, еще один из эпсов принес два бокала вина на серебряном подносе, я взяла один, а маг другой. Велий провел рукой по мраморной колонне, повернулся к камню сновидений и произнес:

— Такое чувство, что твой камень стал больше.

— Аэрон тоже так сказал, — беззаботно откликнулась я, откидываясь на лепестки за спиной. — Хотя мне кажется, что он просто расслабился в спокойной обстановке. — Я пригубила вино. — Спать идем? Только я не знаю, где будут наши спальни и в каком виде. Поставила бокал на пол, а Велий приподнял бровь и неожиданно предложил:

— Станцуем?

— Сейчас?! — растерялась я.

— А что? — Он поставил свой бокал на алтарь и протянул руку. — Когда еще выпадет такой случай, да в такой красоте.

Я нерешительно протянула руку. Капли, которые так и висели в воздухе, взорвались фейерверком золотых и серебряных блесток, я от неожиданности взвизгнула, а маг рассмеялся.

Его рука, лежащая на талии, казалось, прожигает платье, блестки не торопились падать на воду, а кружили вокруг нас как серебряно-золотой снегопад, луна приблизилась к окнам настолько, что в зале стало светло как днем, только свет был серебристым. Вода под ногами сменила цвет на темно-синий, а рыбки чудовищно увеличились в размерах, став сущими монстрами, которые скользили в темной глубине. Пару раз из воды поднималась голова морского змея. Смерч из блесток наконец опал, превратившись в искры на воде. Я, немало удивленная фантазиями своего камня сновидений, старалась не сбиться с шага и никак не решалась почему-то посмотреть Велию в глаза, а когда, все-таки решившись, посмотрела…

Первым, чем меня: встретила Школа, были гневные вопли подружек Алия щурила глаза, требуя, чтобы я никогда не подглядывала за ней, и не смела об увиденном рассказывать, и вообще не совала свой нос куда не следует. А Лейя, наоборот, пыталась заглянуть мне в душу своими честными-пречестными глазами, уверяя, что все не так, как мы думаем. Им было невдомек, что сегодня я вообще ни о чем не думала. Я все еще была там, в Заветном лесу, на капище, Посреди огромного зала с водой, где нахальный маг меня поцеловал.

— Эй! — трясла меня Алия. — Ты спишь, что ли?

— Если б вы, девочки, знали, какой он! Я нашла… — заливалась Лейя, закатывая глазки и комкая в руках платок. — Такой романтичный! Такой красивый! Такой…

Комната медленно кружилась перед глазами, а у меня захватывало дух. И, когда подруги выдохлись и молча уставились на меня, я уже совершенно точно знала, что пропала. Обвела их взглядом и сказала, грозя им пальцем:

— А по углам, как вы, я тискаться не буду! И вообще, девушку еще надо завоевать.

После чего Лейя бухнулась на грудь Алии, рыдая и тыкая в меня пальцем:

— Злая она, злая.

А Алия дико вращала глазами и орала:

— Ты на что намекаешь?! Я тебе сейчас все космы повыдергаю за такие намеки.

Я фыркнула и полезла за своим мешком, чтобы уложить нужные в дороге вещи. Заглянувший к нам Аэрон тут же попал под горячую руку Алии, которая кинулась к нему с расспросами, где его черти носят и сколько можно дожидаться проклятущего дракона, а Лейя гирей повисла на его шее, обильно оросив плащ вампира слезами, что-то бормоча ему на ухо и тыча в меня пальцем.

— Ябеда, — проворчала я.

— Нет, вы только посмотрите! Ведь только вошла, а как девок взбодрила! — уважительно посмотрел на меня вампир. Тут за его спиной кашлянули, и словно свет пролился в нашу комнатушку на порог ступил Сиятельный. Я хихикнула, а у Лейи сразу просохли слезки, мавка разулыбалась, разом забыв о вампире.

— В нашем полку прибыло! — радостно заявил Аэрон. — Князь Сиятельный выразил желание принять участие в охоте на моровую деву.

— Догадываюсь, какая муха ему про это нажужжала, — пробормотала я своему мешку, пытаясь впихнуть в него лисью шубку.

Лейя кинула на меня сердитый взгляд, а я поразилась способности мавки одновременно улыбаться Сиятельному и обещать мне взглядом расправу. Быть бы нам в ссоре, если бы прямодушная лаквиллка не загоготала. Лейя сначала покраснела, как любимый Аэроном помидор, а потом хихикнула.

— Ну мы и дуры! — сказала Алия, легко вскинула на плечо неподъемный баул и, потеснив стоящего в дверях Аэрона, потопала вниз, на ходу интересуясь, не пожадничал ли Конклав магов, выделив каких-нибудь хилых драконов, потому как такой дракон ее поклажи не вынесет — пупок развяжется. Я накинула старую шубку и, подхватив свой мешок, так же громко высказалась на тот счет, что я в попутчиках не нуждаюсь, кто ко мне хвостом прилипнет — пожалеет.

Мы с Алией то и дело со значением поглядывали на Сиятельного, пытаясь вогнать его в краску. Он был прекрасен, снисходителен и совершенен, как скульптуры маэстро Рогацио, более того, обнял мавку, а та, дурочка, чуть не умерла от счастья.

Мы хохотали над блаженным видом Лейи, пока не вышли во двор, где фыркали драконы. Мавка тут же была отомщена, потому что я сразу стала избегать взгляда мага и делать вид, что чертовски поглощена своим барахлом. Даже сгоряча не сразу заметила, что драконы по случаю зимы в овечьих попонках, а когда заметила, то захохотала, а драконы смотрели на меня обиженно, по-гусиному поджимая лапы. Я накинулась на Велия:

— Почему милые зверушки не в пинетках? — и сразу стала их любимицей. Велий явно ожидал чего-то другого.

Утром я не знала, как с ним разговаривать и как смотреть в глаза, не краснея. Пометалась по спальне, уговаривая себя не впадать в панику и держаться как ни в чем не бывало, была даже мысль постыдно сбежать через зеркала, да испугалась, что Древние тогда что-нибудь заподозрят и магу придется несладко. В результате мы молча прошагали плечом к плечу из зеркальной комнаты прямо в кабинет к Феофилакту Транквиллиновичу, где я пискнула:

— Здрасти, — и, выскочив за дверь, со всех ног побежала в жилое крыло.

Феофилакт Транквиллинович, выйдя во двор, окинул взглядом нашу компанию и выразил надежду, что Велий сумеет удержать нас в рамках приличия и законности.

— А кто в ваше отсутствие будет вести уроки? — ехидно поинтересовалась я у Сиятельного. — Тем более что ваши конспекты утеряны?

— Вы знаете, госпожа Верея, — изобразил учтивую улыбку Князь, — на мой взгляд, без вашего ярчайшего присутствия уроки демонографии в принципе теряют всякий смысл. Но, поскольку остальные ученики на время вашего отсутствия отказались взять академический отпуск, лекции будет вести господин Рагуил.

Я подняла голову и увидела, что из окна высовывается весь наш класс во главе с господином Рагуилом. По команде Анжело демоны развернули крылья и изобразили священный трепет.

— Как они меня все-таки любят! — умилилась я, а мавка возмутилась:

— И где справедливость?

Демоны в ответ скорчили ей рожи.

— У, злыдни неблагодарные! — погрозила им кулаком Алия, а я, пританцовывая, посылала воздушные поцелуйчики, пока Аэрон не сгреб меня за шкирку и не поволок на дракона.

Только вскарабкавшись на летуна, я поняла, как маги любят комфорт. Это урлакские вампиры летали, сидя на жестком хребте и сжимая бока зверя ногами. У драконов же, выделенных Конклавом магов, к попонкам были пришиты еще и подушечки и постромки. Мы с Аэроном понимающе переглянулись и сделали такие лица, какие бывают у прожженных пиратов, решивших прокатиться на неповоротливом купеческом корабле.

Дракон разбежался, оттолкнулся, я уцепилась за вампира.

— Теперь я все время буду летающую школу вспоминать! — крикнула Алия, Аэрон хрюкнул, а я заинтересовалась, защищены драконы от моего воздействия или нет? И вообще, а ну как мы сейчас сверзимся с такой высотищи! Раньше, чем я успела это додумать, наш дракон издал трубный рев и камнем ухнул вниз, часто и бестолково махая крыльями.

— …! — выразился Аэрон.

— Папаня! — заорала басом лаквиллская богатырка, а я вцепилась в Аэрона изо всех сил и зажмурилась.

— Птички не падают, птички не падают! — кричала я. Тут нас швырнуло вверх и всех потащило к хвосту.

— …! — опять выкрикнул Аэрон, а Алия поддержала его басом:

— Маманя!

А я — сиротинушка изо всех сил заголосила:

— Анчутка!

Стало тесно.

— А-а-а! — заверещал старый черт.

— Ой! — не своим голосом крикнула лаквиллка, обнаружив перед собой волосатую спину Анчутки.

— У-у-у! — прогудел дракон, входя в штопор.

— Крыльями маши, дурак! — взвизгнул Анчутка. Аэрон поддержал его своими воплями:

— Маши, маши!

И мы все вместе стали кричать:

— Маши крыльями!

Дракон испуганно втянул голову и стал нервно махать крыльями, как гусь на перелете.

— Пе-ерышки! — услышала я зачарованный голос Алии, когда дракон выровнялся в полете. Я приоткрыла один глаз и глянула на драконьи крылья, удивленно всхлипнула, поняв, что зверь стал бел как лебедь.

— Племяшка, ты смерти моей хочешь? — спросил меня Анчутка. — Или взбодрить решила?

— Я… я… я… — начала я, заикаясь.

— Прав был Карыч, — трагически заключил черт. — Дура ты, Верея. Кто ж драконам породу меняет прямо во время полета?

— А-а, так это она виновата?! — дрогнул спиной Аэрон, и весь путь до Засек друг и подружка пытались меня прибить. Алия, злобно шипя, метила кулаком мне в ухо, но то ли Анчутка меня защищал, то ли Алию мотало, однако лаквиллка каждый раз попадала по черту.

Так что под стены Чароницы мы свалились огромным визжащим комом. Стряхнув нас со спины, дракон начал бегать кругами перед воротами городка, время от времени биясь головой об опорные столбы и пуская струи пламени над нашими головами. Одним словом, лебедь из него получился довольно страшненький. Хотя до городка он домчал нас вдвое быстрее своего кожистого друга, который маленькой черной точечкой маячил в небе. Я отмахивалась мешком от наскакивающей на меня Алии, радуясь, что от злости богатырка позабыла все свои приемы. Аэрон косился на разминающего свою спину Анчутку, не забывая подзуживать Алию:

— Врежь ей, врежь ей! — сипел клокочущим чайничком «женишок», понимая, что сам на меня руку поднять не сможет.

— Дядька Анчутка, ну угомони же ты их! — взмолилась я.

— Ну-ка угомонились! — откликнулся дядька, потирая спину.

Прищурился, глядя на подлетающего на драконе Велия, и глубокомысленно изрек:

— Сдается мне, Верея, что лучше бы ты на Индрике скакала!

Я так ярко представила Индрика в перьях, что в ужасе зажмурилась, надеясь, что в зачарованном лесу с единорогом ничего не случится.

Мой очаровательный пер истый дракончик заметался, не зная, где спрятать свой позор, и обиженно затрубил. Его собрат замер, присев на хвост и растопырив крылья.

— И что я теперь в ведомости напишу? — убито поинтересовался Велий, спрыгивая со спины дракона. — Что в процессе эксплуатации дракон сменил… Что я напишу?! Как я Конклаву магов в глаза смотреть буду?!

— Зато летает быстрее, — робко пискнула я и попятилась от разгневанного мага в пустую будочку охранника. И тут мерзлые комья земли и снег брызнули фонтаном, я не успела взвизгнуть, как из земли вымахнул, укрыв полмира крыльями, белоснежный конь. И восторженно завопил голосом Индрика:

— Я летаю!

Анчутка повалился в снег. Индрик прогарцевал мимо меня, испуганно сжавшейся в будочке, красуясь и высоко вскидывая копыта.

— Ну как я тебе? Красавец?

— Ага, — выдавила я. Куда там белу лебедю! По коню шли серебряные искры, грива свешивалась до земли, а рог просто пылал золотом. Ему, в отличие от дракона, крылья явно нравились. Индрик, привалившись боком к стене будки, игриво произнес:

— Я сразу догадался, что очень тебе нравлюсь, как насчет прогуляться?

Я отрицательно затрясла головой, и тут Анчутка взвился из своего сугроба:

— Убери свой рог от племянницы, жеребец! Никто не паникует! скомандовал он. — Драконы молчат, маг занимается своим делом. И вообще, в этом городе есть бургомистр или нет?! Черт-те что творится под стенами, и ни одного человека! — Он ткнул пальцем в показавшуюся не вовремя над стеной голову и потребовал:

— Вот ты! Да, ты, в рогатом шлеме! Иди сюда. Голова пропала, и за стеной послышался зычный бас:

— Черти! Черти!

— Ага, — понял свою ошибку Анчутка, — ну, я думаю, вас встретят. — Он сурово взглянул на Индрика и скомандовал: — Ты со мной. — И погрозил мне пальцем: — А ты, Верея, давай больше без глупостей!

И растаял, велев мне не скучать. Индрик вздохнул, гордо взмахнул крылами, взвился в воздух и исчез. Велий прислушивался к звукам за стеной и попенял мне:

— Я хотел по-тихому войти, купить лошадей и поехать дальше.

Но о твоем присутствии почему-то всегда узнают заранее. У меня такое чувство, что тобой, Верелея, скоро детей начнут пугать.

— Че детей! — откликнулся Аэрон. — Ею уже вампиров пугают!

— Да кого ею только не пугают, — покачал головой Сиятельный.

— У меня такое ощущение, что класс демонологии и демонографии был открыт лишь только для того, чтобы продемонстрировать вас миру, госпожа Верея.

Я была благодарна подружкам, молча принявшим мою сторону. И не успела придумать ничего умного, чтобы ответить, потому что из ворот вывалила толпа с вилами и кольями. Велию пришлось пустить в ход все свое красноречие, доказывая, что он из Конклава магов и только что собственноручно развеял целое полчище чертей, в доказательство чего был предъявлен бургомистру поросячий хвост. А я вспомнила нашумевшую историю с боровом вежицкого головы и неизвестной нечистью, безобразившей в свинарнике Марфы Савишны. И у меня зародились смутные подозрения относительно Велия и Аэрона, которые как-то больно легко переживали последние недели нашего ареста.

Утром следующего дня наш обоз из Чароницы двигался к небольшому городку с многообещающим названием Погост. Чароницкий бургомистр был так рад нашему отъезду, что нашу первую попытку рассориться по поводу транспорта пресек в корне. Алия, имея в виду, что будет кататься на Сером Волке, категорически отказывалась выбирать себе коня, уговаривая нас идти себе потихонечку, оставив ей только список деревень, которые она должна посетить. Лейя ни мычала и ни телилась, то пускаясь в смутные мечтания об ослике и саночках, то уверяя всех, что будет сидеть вместе с Сиятельным. А я сразу твердо сказала, что никого мне не надо, намекая, что транспорта у меня — завались! И Велий, упорно набивающийся в попутчики, мне не нужен.

Послушав наши споры, бургомистр крикнул городского тысячника и велел ему готовить шесть саней с возницами и шесть коней про запас, сказав возить нас куда угодно и сколько угодно, не задавать вопросов, а случись горю — доставить в Чароницу наши хладные тела. Все вспомнили, что явились не на прогулку, и посерьезнели.

Утро выдалось пасмурное и нерадостное. Велий маячил возле моих саней, черный мохноногий конь не спеша рысил, с подозрением втягивая воздух, то ли чуял в Алие волка, то ли в Аэроне — упыря. Я удивлялась спокойствию Аэроновой лошадки, которая радовалась дороге, не заботясь о том, кто ее оседлал.

От Погоста, если верить карте бургомистра, расходились четыре дороги, там мы и должны были разъехаться, договорившись связываться с Велием утром, отправляясь в дорогу, и вечером, останавливаясь на постой.

Мне предстояло ехать по Миренскому тракту до Большой Заставы, там, если мне не повезет и я не встречу моровую деву, мне предстояло развернуться и тем же путем ехать назад, выясняя, не шла ли она за мною по пятам. Одним словом — скука, которую я собиралась развеять поисками книги для Гомункула, о чем не сказала никому. А чего говорить? О друзьях самим помнить надо! А то закрутили тут любовь и обо всем забыли!

Велий нервничал все больше, не зная, к чему прицепиться, чтобы я не ехала одна. Судя по лихорадочному блеску глаз, он готов был и Аэрона сунуть мне в попутчики, и Лейю оторвать от Сиятельного. Но я всем своим видом показывала, что глупостей не потерплю. Конечно, весело бы было покуролесить нам втроем, в чисто девичьей Компании, но раз компании не получалось, я предпочитала развлекаться одна.

До Погоста мы добрались довольно быстро, здесь действительно была развилка. Я окинула взглядом уходящий в снежную даль тракт, по которому мне предстояло двигаться уже в одиночестве, сверилась с картой. Первым стояло село Куличики. Смешное название. Но Велию нужен был Погост, куда стекались новости со всех четырех трактов. Огромное село, на две трети состоящее из трактиров, гостиниц и постоялых дворов, наш маленький обоз даже не заметило.

В отличие от Чарониц народ здесь был привыкший ко всему необычному. Здесь бы не стали кидаться на чертей с вилами, а любезно проводили бы к столу и предложили бы место у очага. Это не значит, что нечисть чувствовала себя здесь как дома, просто Змиевы Засеки всегда были пограничьем во всех смыслах. Жили здесь бок о бок на дальних хуторах и матерые ведьмы, и ведуны Хорса, и непримиримые рыцари-монахи, ушедшие от мира, чтобы основать в чащобах благочестивые скиты.

— Неудивительно, что моровая дева появилась здесь, — размышлял вслух Велий, сидя за столом.

Позади него на вертеле запекался для нас кабанчик, в· горшочке поспевала каша, томилось молоко, одним словом, начало было более чем приятно. Если б Велий не решил ехать со мной. Это я поняла по выражению лица мага и по тому, как собирался Аэрон. Я не боялась, что на старом промысловом тракте, который из-за обилия брошенных шахт называли Навьим, Аэрона кто-нибудь скушает, меня пугало, что Велий помешает мне своей опекой в поисках книги, а еще больше я боялась остаться с ним наедине, с его серыми насмешливыми глазами и обаятельной улыбкой.

На мои протесты маг лишь сверкнул глазами и не стал ввязываться в спор, твердо заявив, что все решено. А когда я ехидно поинтересовалась, не собирается ли он и спать в моей комнате, чтобы и ночью приглядывать, невозмутимо пояснил, что если понадобится, то и в одной кровати, лишь бы я осталась живой и невредимой. Алия и Лейя уставились на нас круглыми глазами, а я стала закипать и срочно строить планы побега от навязчивого мага.

Мои вещи Велий запер в своей комнате, видимо, догадываясь, что я против его сопровождения, и заранее не оставляя мне шансов для побега. Хотя он упустил одну немаловажную вещь.

После ужина я начала зевать, прикрываясь ладошкой, и уверять всех, что спать не хочу, сама поражаясь тому, как фальшиво звучит мой голос. Велий, который с хозяином гостиного двора сверял карту и пытал того о трактах, на мои позевывания не обратил внимания, а Аэрон предложил проводить меня в комнату и посоветовал лечь спать. Я недовольно согласилась, делая вид, что мне не хочется покидать нашу теплую компанию. Когда мы подошли к лестнице, Велий крикнул, что подойдет минут через десять, а я тут же почувствовала себя преступницей, которую конвоиры сопровождают на костер. Демонстративно повалилась на кровать, зарываясь в одеяло и зевая так, что сводило скулы, я с трудом ответила на пожелание спокойной ночи.

Чуть только дверь за Аэроном закрылась, я свесилась вниз:

— Эй, под кроватью! Привет тебе от Злыдня, Рогача и Гуляя из Школы Архона, — и катнула в темноту прихваченное яблочко. Что-то забегало, зашуршало, недовольный скрипучий голос поинтересовался:

— А сама-то ты кто?

— Я племянница Анчутки, — ответила я. Из-под кровати вылезло что-то лохматое и взъерошенное:

— Врешь.

— Да чтоб мне лопнуть! — сказала я, стукнув себя кулаком в грудь.

— Докажи.

— А то ты не видишь! — Я грозно свела брови. Домовой поумерил пыл, заглянув мне в глаза:

— Ну ладно, чего надо?

— Вещички мои в соседнем номере. Я пойду погуляю, а ты мне их в окошко выкинь. — Я вытащила из кармана золотую монетку.

— Ну, теперь вижу, что принцесса, — сказал домовой, выхватывая у меня из рук монету, и исчез. А я вскочила, свернула сдернутое с соседней кровати одеяло и сунула под одеяло на своей кровати.

— Ничего, за спящего человека сойдет. — Я тихонько вышла из Комнаты, услышала шаги и, прошмыгнув до черной лестницы, выбралась на задний двор. Там задрала голову вверх, подхватила свой мешок, скинутый домовым из окна Велиевой комнаты, боязливо позвала:

— Эй, Индрик! — и задумалась, а услышит ли он меня в такой дали? Со второго этажа донесся возмущенный вопль, распахнулось окно, и высунулась встрепанная голова мага:

— Верелея! Стоять!

— Щас! — неуважительно ответила я ему и показала кукиш.

Велий что-то прошипел сквозь зубы и разжал кулак, я присела.

Ловчая сеть сверкнула и упала на пробегающую мимо кошку, та мявкнула и упала на бок, уснула или сдохла, бедная.

Жеребец спустился с небес, подняв крыльями ветер, и приветственно заржал. Я под впечатлением от кошки птицей взлетела на спину Индрику, вцепилась ему в гриву и закричала: