Особый агент

4 мая, Ленинградская область, полдень

– Давай на выход, – подтолкнул Романа в плечо Рыжий.

Роман, неловко наклоняясь вперед из-за скованных за спиной рук, вылез из вездехода на каменистую землю.

Сом уже вышел из машины и стоял в двух шагах от Романа, посматривая на него презрительно и изучающе одновременно. Краб и Рыжий тоже были здесь. Одетые и вооруженные по полной боевой выкладке спецназа, они смотрелись довольно грозно. Грозно и органично, ибо и форма, и оружие так же подходили им, как тигру его клыки, когти и полосатая раскраска.

Помимо этой троицы, из вездехода вышли еще четверо спецназовцев. Двое из них держали в руках снайперские винтовки. Группа капитана Быкова – Сома, посланная на поимку капитана Морозова, собралась в полном составе, и каждый из бойцов внимательно следил за пленником.

Утром Сом, вместо того чтобы перерезать горло Роману, перерезал веревки, связывающие его, и размотал сеть, которой тот был укутан плотнее, чем младенец пеленкой. Роман, уже приготовившись к смерти, не знал, чем объяснить новую перемену в его судьбе.

Его оставили в том же помещении, сковав руки за спиной наручниками. Но наручники были надеты не слишком туго, и вскоре он уже мог шевелить затекшими до бесчувствия руками, разгоняя потихоньку кровь. Нужно было активно двигаться, чтобы к тому же не замерзнуть. Ведь с него сняли ботинки и всю верхнюю одежду. Так что он остался лишь в одних носках, брюках и тонкой майке. До смерти он, конечно, не замерз бы, все же в камере было градусов пятнадцать, но от неподвижности и холодного пола по телу пробегал весьма чувствительный озноб.

Вообще же более-менее нормально двигаться он смог не ранее чем через час после того, как его освободили от пут. Связывали его ночью, когда он был без сознания. Мышцы были расслаблены совершенно, поэтому веревки, затянутые очень профессионально, не давали шевельнуть даже пальцем. За несколько часов пребывания в таком состоянии он начисто утратил способность двигаться. Вдобавок его подвесили вниз головой, и вся кровь стекла к голове. После всего этого он запросто мог потерять конечности.

Поэтому сначала он просто лежал, как бревно, едва-едва пошевеливая кончиками рук и ног и немножко шеей. Нужно было восстановить кровообращение, а затем помаленьку возвращать к жизни отмершие мышцы и суставы.

Процесс происходил очень медленно. Если бы Роман и захотел его ускорить, то попросту не смог бы этого сделать, поскольку любое движение, по мере оживания конечностей, причиняло ему острейшую боль.

Лишь очень медленно и крайне осторожно он смог начать двигать руками и ногами, не испытывая при этом такого чувства, будто его кожу пилят ножовкой.

Если бы не связанные за спиной руки, он сделал бы себе легкий массаж и восстановился бы гораздо быстрее. Но, увы, полностью освободить его не рискнули. Знали, с кем имели дело.

Поэтому ему пришлось ограничиться комплексом легких физических упражнений.

Упражняться со связанными сзади руками было довольно трудно. Сначала Роман просто ворочался туда-сюда, лежа то на одном боку, то на другом. Затем он стал сгибать и разгибать ноги, то и дело прерываясь на отдых, – организм быстро уставал и отказывался от очередной экзекуции, которой сейчас была для него физическая разминка.

Но Роман не сдавался и потихоньку заставлял тело двигаться со все более возрастающей нагрузкой.

Вскоре он уже мог стоять на коленях. В этой позе он сделал серию наклонов вперед, стараясь доставать лбом пол, и в стороны, тщательно и глубоко растягивая мышцы спины и торса.

Затем он долго вращал плечами, стараясь не обращать внимания на наручники. Руки при этом он тоже хорошенько размял, напрягая по очереди все плечевые мышцы и до боли сжимая в кулак кисти.

Особенно долго он работал с шейным отделом, сделав, наверно, несколько сотен наклонов и вращений головой в разные стороны. Самое важное для успешного функционирования организма – здоровый позвоночник, и Роман уделил ему в своем восстановительном комплексе повышенное внимание.

Затем он приседал, прыгал и делал махи ногами. Здесь он не слишком усердствовал, чтобы не тратить понапрасну силы. Просто удостоверился в том, что ноги, в случае чего, его не подведут – и на том упражнения закончил.

Что имелось в виду под расплывчатой формулировкой «в случае чего», он и сам не имел точного представления. Возможно, для него приготовили какие-то сверхизощренные пытки, и он оказывает врагам большую услугу, возвращая себе физическую форму. Ведь здоровый человек способен продержаться под пытками больше, чем человек сильно ослабевший, и таким образом палачи будут иметь возможность наслаждаться его страданиями гораздо дольше.

Но что-то подсказывало ему, что пытать его, скорее всего, не будут. То, что не отпустят восвояси – это понятно. Слишком он опасен для них всех, чтобы они могли допустить и мысль о его освобождении, пусть бы даже произошедшем и после девятого мая. Приговор ему вынесен окончательный и обжалованию не подлежит. Вопрос лишь в том, каким будет исполнение?

Он некоторое время ходил по тесной камере, надеясь найти какую-нибудь щель и подсмотреть, что делается снаружи. Но стены были обшиты листовым железом, потолок обит толстой доской, и ни одной щелки Роман не нашел. Щель была лишь под дверью, и достаточно широкая, – благодаря ей Роман мог ориентироваться в своей камере. Но, лежа на боку, он сумел разглядеть в нее только какой-то земляной бугор – и все.

Тогда он начал прислушиваться к звукам. Очень скоро он начал различать возникающий время от времени, слабо различимый гул самолетов. Видимо, сегодня был летный день и содержащиеся на аэродроме истребители выполняли учебное задание. Судя по звуку – иногда гул взлетающих самолетов был едва слышен, а то и вовсе пропадал, сносимый ветром, – аэродром размещался не близко. Значит, его содержали за пределами части, наверное, в каком-то гараже на одном из удаленных объектов. Эх, вылезти бы из этой железной будки!

Но сие желание было из числа неисполнимых. Вылезти отсюда даже при свободных руках он не смог бы, настолько прочны были стены и потолок. А уж в наручниках за спиной – и подавно. В принципе он мог бы, свернувшись калачиком, протащить ноги через руки, так, чтобы наручники оказались впереди. Но большого смысла в этом не было – наручники все равно останутся на руках. Только киношные суперагенты умеют запросто выламывать суставы больших пальцев из суставных сумок и, сняв наручники, вставлять пальцы обратно. На самом деле для подобных трюков надо тренироваться с самого детства, едва ли не с пеленок, а на такое были способны только легендарные японские ниндзя. Все остальное – сказки для впечатлительных простаков. Так что пусть наручники остаются, как есть, зато люди Сома не заподозрят его в излишней активности.

Самым лучшим сейчас для Романа было сохранить хоть какой-то запас сил. Он устроился на полу возле стены, закрыл глаза и, расслабив мышцы, попытался впасть в состояние полудремы. Гул истребителей хорошо помогал отвлекаться от тяжких мыслей и служил чем-то вроде шаманских завываний.

Но едва он начал погружаться в сон, загремел дверной замок. Роман открыл глаза, внутренне напрягся, готовясь встретить врага с подобающим достоинством.

Но никто не вошел. В щель просунулась дюжая рука и поставила на пол миску воды с размокшей в ней большой горбушкой хлеба. Роман ничего не успел спросить, как дверь захлопнулась.

Называется, спасибо за заботу. Ну, и как теперь это есть? Хоть бы подсказали.

Роман подобрался на коленках к миске, примерился и так, и этак… Получалось, что есть и пить он мог только с колен, сгибаясь к полу в три погибели. Хотя гибкости Роману хватало, чтобы принимать пищу таким манером – не зря добрых полтора часа посвятил гимнастике, – но было уж очень пакостно на душе. Более унизительного положения и придумать нельзя. Могли бы уж покормить, если руки освободить боятся.

Но пища и вода были сейчас очень кстати. Последний раз он ел еще в начале ночи, да и едой его скудные перекусы трудно было назвать. Можно, конечно, продемонстрировать гордое презрение и не обратить внимания на подачку. Мол, я вам не свинья какая, чтобы с пола хлебать.

Однако ситуация требовала не только физической, но и психологической гибкости. Силы никогда не помешают – даже для того, чтобы достойно встретить смерть, надо крепко стоять на ногах. А питаться воздухом человек, увы, пока не научился.

Поэтому Роман, отбросив на время гордость, сел на коленях как можно ниже и подобно аисту начал клевать носом вниз, откусывая хлеб и втягивая губами воду. Совершенствуясь в навыках на ходу, он даже лег на пол рядом с миской и, опираясь на плечо, не без удобства допил до капли воду и доел до крошки всю горбушку.

Потом снова занял прежнее положение у стены, надеясь, что на этот раз ему удастся вздремнуть.

И снова ему помешали. Теперь он услышал рев двигателя, но уже не самолетного. Приближался какой-то мощный автомобиль, судя по звуку, армейский вездеход. Этот же автомобиль уехал после того, как Сом освободил его от пут. И вот он возвращается.

Рев двигателя уже слышался совсем близко – и вдруг смолк. Роман понял: приехали по его душу.

И точно, спустя минуту дверь камеры распахнулась.

– Выходи, – приказал ему кто-то, невидимый на фоне слепящего дверного проема.

Роман поднялся и, щурясь, медленно вышел наружу. Его сразу окружили плотной группой вооруженные парни, повели к стоящему поблизости вездеходу. Роман ступал неуверенно, заметно пошатываясь, словно все еще не совсем пришел в себя. Он не хотел, чтобы Сом и его люди догадались о его вполне восстановленной физической форме. Зачем? Пусть думают, что он все еще очень слаб. Ведь ночью его дважды огрели прикладом по голове, затем он долго был туго связан по рукам и ногам, да еще висел вниз головой… Кто же после всего этого будет хорошо себя чувствовать? Вот он и не чувствовал. Хотя, кроме незначительной боли в затылке – там, наверное, была изрядная шишка, – он никакого другого серьезного ущерба в себе не находил. А съеденный с водой хлебушек и вовсе бодрил приятной тяжестью в желудке.

Как Роман и предполагал, содержали его в небольшом строении – не то гараж, не то сарай – на территории, обнесенной по квадратному периметру колючей проволокой. Это был полевой склад горюче-смазочных веществ.

В отдалении виднелся лес. Где-то за этим лесом слышался гул взлетающих самолетов. Ага, значит, аэродром в той стороне. Роман машинально запомнил направление. Вряд ли это ему пригодится, но натуру, как говорится, не изменишь. Да и отвлекало такое наблюдение от муторных мыслей, не позволяло поддаваться панике и поддерживало психику в рабочем тонусе. Пока ты жив – ты еще не мертв, а потому надо думать и по возможности действовать.

Сом стоял возле кабины вездехода, высокий, плечистый, ладный в своем камуфляже, усмехался в скобку усов, глядя на подходившего, едва волочившего ноги, Романа. Наверное, не понимал, как этот тощий доходяга мог справиться с его дружком-суперменом, да и впоследствии доставил им немало хлопот.

Вот за это Роман и недолюбливал крутых парней из армейского спецназа. Подготовлены они были прекрасно, знали, помимо чисто воинских дисциплин, и психологию, и философию, и физику, и математику, и массу всяких других премудростей – в этом смысле их натаскивали идеально. Единственное, что из них не могли вытравить, как ни старались, это бьющего в глаза пренебрежения ко всем, кто был не спецназ. «Лучше нас – только мы», вот их главный лозунг, и как ни вбивали им в головы, что противника нельзя недооценивать, кем бы он ни был, – все равно в глубине души каждый из них считал, что спецназовец – верх воинского совершенства.

Вот на этой туповатой самоуверенности Роман и решил сыграть, медленно приближаясь к Сому.

Но тот, окинув Романа взглядом, приказал посадить его в вездеход и сел в кабину, так ничего ему и не сказав.

Они ехали примерно с полчаса, сначала по полю, где не было даже намека на дорогу, затем лесом, сокрушая мелкие кусты и деревца. Роману не мешали поглядывать в окно и не завязывали глаза. Он понял, что вездеход идет туда, где произойдет развязка. Поэтому Сом не считает нужным скрывать от него дорогу. Он просто уверен, что Роману назад не вернуться…

И вот они приехали и вышли из вездехода. Роман, босой, безоружный и совершенно одинокий, и свора крепких, обвешанных оружием парней, – профессиональных, отлично обученных убийц.

Они находились на длинной поляне, плавно сходящей с небольшого взгорья, на котором рос густой сосновый лес. Внизу, с другой стороны поляны, начинался несколько другой лес, из деревьев помельче. И стояли там деревья довольно редко, так что далеко было видать скудную каменистую почву. По поляне гулял резкий ветерок, заставлял Романа ежиться от холода. Гул идущих на взлет самолетов здесь был почти не слышен. Лишь если они пролетали где-то поблизости, доносился звук их мощных турбин.

Роман равнодушно стоял там, где вышел из вездехода. Не то чтобы сломленный окончательно человек, но, конечно, совсем не орел, которого можно опасаться. Тем не менее наручники с него снимать не торопились. Люди были опытные, толк в таких делах знали. А может, и снимать не собираются? Застрелят в этом глухом леске – да и вся недолга.

– Ну, что молчишь? – спросил Сом. – Спроси что-нибудь, не стесняйся.

– О чем? – медлительно произнес Роман.

– О том, например, зачем мы тебя сюда привезли.

Роман повел вокруг потухшим взглядом, слабо пожал плечами:

– Привезли, значит, надо.

– Резонно, – усмехнулся Сом.

Роман отвел от него глаза и снова замолчал.

– В игры любишь играть? – снова спросил Сом.

– Смотря в какие, – заметил Роман. – Здесь все равно таких нет…

– А может, найдем? – подмигнул Сом.

Роман недоумевающе посмотрел на него.

– Предлагаю тебе выбор: либо получаешь пулю в лоб сразу, либо – позже. Что выбираешь?

– О чем ты, капитан? Не пойму что-то…

– А я тебе объясню. Ты вот все вякал, что воевать, дескать, мы не умеем, только людей беззащитных из-за угла убивать. Говорил?

– Не помню… – нахмурился Роман.

– По-омнишь, – кивнул Сом. – Знаю, что на понт меня брал. Но за базар надо отвечать, верно?

– Какая-то лексика у вас, капитан, не офицерская.

– Нормальная лексика. Не строй из себя гимназиста. Ну так что, проверим, кто из нас воевать лучше умеет?

– Разделимся на две команды и поиграем в пейнтбол? – спросил Роман, указывая на хмуро молчащих бойцов.

– Да, разделимся… – кивнул Сом. – Только играть будем не в пейнтбол. Короче, слушай внимательно: там, – он указал своей огромной ручищей на чахлый лесок, идущий по нижней стороне поляны, – лежит как бы полуостров. С трех сторон – вода. Отсюда не видно, но если добежишь – увидишь. Территория – примерно полтора квадратных километра. Вот там мы с тобой и устроим игру.

– Мы? – переспросил Роман. – То есть я и ты?

– Дураком не прикидывайся.

– Значит, вы все против меня одного?

Сом весело оскалил зубы:

– А что, слабо?

– Да зачем мне такие игры? Лучше уж сразу кончай на месте. При таком раскладе и рыпаться нечего.

– Я не договорил. Против тебя будем играть только мы трое: я, Краб и Рыжий. Зона, которого ты убил, был из нашей группы, и все хотят с тобой рассчитаться. Остальные расположатся поперек перешейка, чтобы ты, не ровен час, не сбежал.

– Ну да, далеко я убегу… Как бы не упасть на ровном месте после вашей обработки.

– Не гони, капитан, – спокойно возразил Сом. – Я видел, как ты по сторонам глазками стрелял – запоминал на всякий случай местность. Да и хлебушек весь скушал, и водички попил, не отказался. Так что бегать ты сейчас можешь не хуже, чем я.

Роман понял, что его хитрость – прикинуться вконец ослабевшим – не удалась. Сом только по виду казался сонным увальнем, на самом деле от его взгляда мало что ускользало. Что ж, спасибо, что предупредил. Значит, охота будет вестись без всяких скидок. Учтем.

– Значит, вы трое против меня?

– Точно, – кивнул Сом.

– Естественно, оружия вы мне не дадите?

– Естественно.

– Но сами будете вооружены?

– Само собой. Но только пистолетами.

– Спасибо, утешил, – усмехнулся Роман. – Руки-то хоть мне освободите?

– Руки освободим.

Роман помолчал, словно взвешивая шансы.

– Какие правила?

– Правила простые. Ты уходишь в глубь острова, через три минуты мы идем за тобой. Бегай как хочешь, только назад не выходи. Снайперы будут все время вести за тобой наблюдение. Если что не так – откроют предупредительный огонь. Не дойдет – огонь на поражение. Так что лучше играть по правилам.

– Какие у меня шансы на то, чтобы остаться в живых?

– Если уложишь нас троих, мои люди тебя отпустят.

– То есть почти никаких.

– Почти, – согласился Сом. – Но что так, что так их у тебя немного. Поэтому выбирай…

Роман помолчал, глядя на людей, которые собирались загнать его и пристрелить, как зайца. Краб и Рыжий, стоя чуть в стороне от «группы прикрытия», не сдерживали злорадных ухмылок. Конечно, им ничего не грозит. Куча бесплатного развлечения – и только. Интересно, кто из них придумал эту забаву?

– Обувь мне какую-нибудь дадите? – спросил Роман. – В носках по этим камням я много не набегаю.

– Дадим, – широко ухмыльнулся Краб. – Что мы, звери какие?

Он заглянул в вездеход и выбросил оттуда пару дырявых солдатских кирзачей сорок пятого размера.

– Других нет, не взыщи… Зато нога не вспотеет.

Они с Рыжим покатились со смеху.

Роман перевернул сапоги ногой, глянул на подошвы – и понял, чего они ржут. К каблукам были прикручены массивные стальные подковки. На этой каменистой почве каждый шаг будет слышен за сотню метров. Сами же они были обуты в ботинки на упругой подошве, позволяющей бесшумно ступать по любому покрытию.

– Спасибо, – кивнул Роман. – Пригодятся.

Видя, что он не выказал и тени смущения, принимая их «подарок», Краб и Рыжий резко оборвали смех. Как видно, вспомнили, с кем имеют дело. Да и Сом глянул на них неодобрительно. Он-то отлично понимал, на что способен Роман, тем более загнанный в угол. Раз пошла такая игра – он будет биться до последнего. Так что смех его подчиненных был преждевременным.

– Ну что, начинаем? – спросил Сом.

– А чего тянуть? – отозвался Роман.

Сом сделал знак снайперам, и те, подхватив «винторезы», легкой рысью разбежались в разные стороны занимать позиции на лесистом взгорке. Еще двое автоматчиков расположились между ними, но ближе к полуострову, чтобы патрулировать его границу. Как видно, все роли были распределены заранее. Даже место выбрали идеально удобное для подобной «игры». И, наверное, заранее рассчитали, что у жертвы, которой был сейчас Роман, нет ни единого шанса на спасение. С той возвышенности снайперы в свою оптику смогут просматривать весь полуостров. Если он даже сумеет подобраться хотя бы к одному из преследователей на расстояние удара, вряд ли ему позволят убивать членов группы. Все это были лишь красивые слова – чтобы он старательнее бегал по острову. Никто его отсюда не выпустит. И Роман ни секунды не питал на этот счет иллюзий.

Однако согласиться с тем, чтобы его пристрелили прямо сейчас, со связанными за спиной руками, в то время, когда у него есть возможность хоть как-то, но побороться за свою жизнь, он, конечно, не мог. Еще генерал Антонов не раз говорил ему: не сдаваться ни в какой ситуации, даже самой тупиковой и заведомо проигрышной. Барахтаться до последнего вздоха, но все равно стремиться любой ценой найти выход!

Выхода здесь не было. Сом был неглуп и осторожен. Наверняка он заранее все изучил и убедился, что пленнику дорога с трех сторон перекрыта водой. Время еще холодное, температура воды сейчас не более десяти градусов, а это – верная гибель.

Позади – снайперы и автоматчики. Так что «финита ля комедия».

Но и у Романа были свои резоны.

Если продержаться на острове до ночи, то можно попытаться прорваться в темноте к большому лесу, а там – беги куда хочешь. Правда, сейчас примерно середина дня, и до ночи его сто раз догонят и пристрелят на ограниченном пространстве… Но это неважно, главное, что есть цель, к которой надо стремиться – и это уже хорошо, уже есть за что сражаться.

Можно было попробовать взять одного из охотников в заложники – лучше, конечно, Сома – и потребовать в свое распоряжение вездеход. Это, разумеется, тоже нелегко осуществить, но – вариант.

Был и третий вариант, самый, правда, отчаянный: завладеть как можно большим количеством оружия, залечь в хорошее укрытие, чтобы снайперы не могли достать его издали, и дать последний бой этим уродам. Шансов выжить в таком бою у него почти не было, с пистолетом в руках против автоматов и «винторезов» много не навоюешь, но зато можно было очень дорого продать свою жизнь. У охотников на разгрузочных жилетах висели по две гранаты «РГД-5», так что если разоружить хотя бы одного из них, – а лучше двоих! – то вышел бы очень неплохой фейерверк. Опять же появлялся лишний шанс продержаться до темноты, а там с боем пробиваться к лесу.

В общем, Роман настроился повоевать всерьез.

Тем временем Сом получил от снайперов сигнал готовности. Микрофоны и наушники были у всех бойцов, и это давало им еще одно преимущество перед пленником.

Автоматчики, которые стояли с оружием на изготовку в пределах видимости, тоже доложили о готовности.

– Давай руки, – сказал Сом Роману.

Роман повернулся к нему спиной. Краб и Рыжий тут же направили на него стволы пистолетов.

– Еще успеете, – усмехнулся Роман.

Краб криво обнажил зубы, фиксируя стволом каждое его движение. Рыжий стоял с другой стороны, и его ствол был направлен в голову Романа. Вырваться из этих профессиональных клещей было невозможно.

Сом приподнял его руки и снял наручники. При этом он тут же отступил назад. Понимал, что человек в таком положении способен на любую крайность, и не хотел напрасно рисковать.

Роман с наслаждением помотал освобожденными кистями.

– Обувайся, – приказал Сом.

Роман натянул сапожищи, потоптался, примериваясь к несуразной обувке. Будучи на три размера больше, сапоги свободно болтались на ноге, больше мешая, нежели помогая ходить. Но на этих камнях любая обувь все же лучше, чем полное отсутствие таковой. Ничего, больше – не меньше. Когда обувь жмет, это гораздо хуже, чем когда она велика. Носки у него были хоть и тонкие, но шерстяные, что существенно уменьшит натирание ног. А насчет подковок у Романа имелось свое маленькое ноу-хау.

– Снайперы будут вас координировать? – спросил он Сома.

– Только в крайнем случае, – ответит тот, серьезно следя за тем, как Роман осваивает сапоги. – Ну что, готов?

– Слышь, капитан, окажи любезность. Больше суток не курил… Может, дашь сигарету на дорожку. А то ведь потом времени не будет на добрые дела.

– Ты еще водки попроси, – проворчал Краб, демонстративно не вкладывая пистолет в кобуру.

Сом ничего не сказал, но достал из кармана пачку сигарет и перебросил Роману. Роман взял сигарету, бросил пачку обратно. Таким же образом он получил зажигалку, прикурил, вернул хозяину и присел на корточки, с жадностью глотая табачный дым. Сигареты были дрянные, какой-то дешевый отечественный табак, но Роман рад был и такому угощению…

Он не стал ждать, когда его поторопят. Пусть не думают, что он из последних сил цепляется за жизнь. Затоптав недокуренную сигарету, выпрямился и глянул на своих врагов:

– Я готов.

Сом посмотрел на часы:

– Значит, через три минуты мы идем следом.

– Смотри, капитан, не обмани, – усмехнулся Роман.

Сом снова глянул на часы, щелкнул кнопкой таймера, как на спортивных соревнованиях:

– Пошел!

Роман слегка пригнулся и неторопливой, экономной рысью побежал прямо в глубь островного редколесья. Подковы оглушительно грохотали о камни. Ноги едва не выскакивали из разношенных голенищ. Но он пока не обращал на это внимания, следя за ритмом дыхания и ведя в голове обратный отсчет времени.

Оглянувшись на бегу метров через двести, он убедился, что преследователи его уже не видят. И резко прибавил в скорости, петляя среди деревьев, не таких уж и редких во время быстрого бега.

Каблуки цокали так, словно по лесу мчался табун лошадей. Но все-таки в обуви он мог бежать раз в десять быстрее, чем в одних носках – камни попадались на каждом шагу, в основном мелкие и острые, – и это было сейчас для него гораздо важнее, чем возможность передвигаться бесшумно.

Ему требовалось сразу установить между собой и преследователями изрядный дистанционный задел, чтобы получить фору по времени, превышающую мизерные три минуты, и составить представление о рельефе полуострова. Каждая деталь ландшафта имела для него огромное значение, и чем лучше он сумеет эти детали запомнить, тем легче ему будет искать очередное укрытие.

Когда по его расчету три минуты прошли, Роман остановился и сел на землю. Усиленно дыша, он снял с себя майку и оторвал от нее рукава. Этими рукавами он обтянул снизу подковки и крепко связал концы рукавов на подъемах ног. Таким образом он снизил до минимума стук каблуков и закрепил сапоги. Заодно он подвернул голенища, отчего они стали меньше болтаться на голени. Поднявшись и сделав несколько шагов, он сразу отметил эффективность своих манипуляций. Подковки почти не стучали, сапоги держались намного прочнее. Правда, на камнях ткань быстро прорвется, особенно при интенсивном движении. Но хоть какое-то время Роман мог идти довольно тихо. Учитывая, что охотники будут в первую очередь ориентироваться на стук подковок, он получал дополнительное преимущество.

Теперь следовало наметить тактику и стратегию своих действий.

Первое – провести расширенную разведку территории вплоть до крайних границ. Черт его знает, правду ли сказал Сом. Своими глазами Роман никакой воды не видел. Может, где и есть выход?

Второе: охотники наверняка разделятся и пойдут в разные стороны, естественно, поддерживая между собой связь. Ходить втроем, плечо к плечу, им нет резона: так можно до вечера искать добычу, которая будет бегать у них за спиной. Да и отличиться каждый наверняка жаждет: первым найти и уничтожить «цель». Значит, они разделятся и будут продвигаться каждый своим маршрутом, охватывая остров по всей ширине. Отсюда следовал простой вывод: надо сделать так, чтобы его не могли взять в клещи, и уходить круто в сторону.

И третье. Попытаться найти надежное укрытие, которое охотники не смогут заметить. Датчика на него не навесили, так что если зарыться в какую-нибудь глубокую нору, скажем, под корнями дерева, то вдруг и повезет…

Размышляя подобным образом, Роман быстро шел по лесу, стараясь не ступать на каблуки там, где было много камней. А так как камней везде было предостаточно, то большую часть дороги он шел как бы на цыпочках. Это было довольно утомительно, но зато он сохранял ткань, обтягивающую подковки, до более ответственного момента.

От своего первоначального направления он взял резко влево. С левой стороны находилось солнце, и, таким образом, оно будет светить в глаза тому, кто пойдет за ним. А пока надо уходить в отрыв.

Но не успел Роман разбежаться, как впереди блеснула водная гладь. Разочарованный тем, что вода оказалась намного ближе, чем он ожидал, Роман через сотню метров вышел на берег громадного водохранилища. Озеро это было или пойма какой-то разлившейся реки, он не мог определить. Но воды вокруг было очень много, и Роман, осмотревшись, окончательно понял, что долго пробегать ему не удастся.

Направо берег тянулся метров на триста вдоль воды и, судя по всему, загибался назад.

Слева он закруглялся широкой дугой к материку и был голый и гладкий, как лысина. Понятно, что пробраться берегом назад и там попробовать рывком добежать до леса не получится. Как только Роман приблизится к материку, снайпер возьмет его на мушку. И можно было не сомневаться, что тот сектор отлично простреливается. Его противники не были новичками, и как расположить снайперов они хорошо знали.

То же самое ждало его на другой оконечности полуострова. Сом не соврал. Только все оказалось хуже, чем представлял себе Роман. Это была настоящая западня.

Не поддаваясь отчаянию, он обследовал взглядом противоположный берег.

Берег-то виден был хорошо – сплошная полоса леса, – но находился он очень далеко, не менее чем в полукилометре от полуострова. Чтобы добраться до него вплавь, нужно было плыть не меньше получаса. А вода еще ледяная, через четверть часа в ней превратишься в сосульку. Да и сам пловец – цель идеальная, снайпер всадит ему пулю в голову с любого расстояния. Так что плавание отставить категорически.

Итак, на берегу делать нечего. Во-первых, это тупик, во-вторых, открытое пространство. Надо срочно уходить отсюда в глубь полуострова.

Отойдя в лес метров на пятьдесят, Роман двинулся назад, держась параллельно левому берегу.

Теперь он должен выяснить, кто именно идет за ним в этом направлении. И по-прежнему продолжать разведку местности.

Судя по его расчетам, охотники уже должны достичь примерно середины полуострова. Бегом они вряд ли будут передвигаться. Ведь им неизвестно, куда направился пленник после того, как скрылся в лесу. Он может убежать вперед, но может и затаиться неподалеку с тем, чтобы напасть на одного из них.

Поэтому идти они будут неторопливо, внимательно осматриваясь по сторонам и не забывая проверять вершины деревьев. Ведь на ветвях можно устроить неплохую засаду. Но этих воробьев на мякине не проведешь. Они натасканы по полной программе и на элементарных ошибках подловить себя не дадут.

Поэтому Роман, не помышляя о верхолазании, тихо крался среди деревьев, высматривая силуэт охотника.

Теперь нужно было двигаться с максимальной осторожностью. Одно неловкое движение – и его местоположение мгновенно засекут. Поэтому Роман ставил ногу столь же медленно, как львица ставит лапу, подбираясь к добыче. Если бы у него была нормальная обувь, а не эти подкованные железом колоды!

Он испытывал сильнейшее искушение снять сапоги и передвигаться босиком. Но нельзя. В любую секунду ситуация могла заставить его сорваться в стремительный бег, а на этих камнях без сапог бежать, да еще быстро, невозможно. Поэтому приходилось терпеть и каждый шаг делать с отнимающими силы бесконечными предосторожностями.

Что это? Хрустнула веточка или ему показалось?

Роман присел за ствол толстой, кривоватой сосны, затаил дыхание. Похоже, кто-то идет. И идет совсем близко.

Краем глаза выглядывая из-за сосны, Роман вскоре увидел крадущегося среди деревьев Краба. До него было метров пятьдесят. Держа перед грудью пистолет, он мягко огибал деревья, которые в этом месте росли совсем редко, и неустанно шарил взглядом вокруг себя, не забывая то и дело быстро оглядываться.

Проанализировав его поведение, Роман понял, что не сможет подкрасться к нему незаметно. Парень свое дело знал и, судя по поведению, противника своего, то бишь Романа, отнюдь не недооценивал.

Нужно не подкрадываться, а ждать на месте, решил Роман. Выдержки это потребует гораздо больше, но в данной ситуации ему лучше не менять позицию.

Кстати, и вооружиться не мешает.

Роман поднял с земли увесистый камень величиной со средних размеров яблоко. На большом расстоянии таким камнем в цель не попадешь, но метров с семи-десяти можно метнуть в цель довольно эффективно. Другое дело, будет ли у него такая возможность…

Он по сантиметру выпрямился, тесно прижимаясь к стволу сосны левым плечом. Правая рука с зажатым в ней камнем была чуть отведена назад.

Краб находился совсем рядом.

Роман, не рискуя сейчас выглядывать из-за сосны, стоял неподвижно, как статуя, и ловил напряженным ухом малейший звук.

Вот чуть-чуть стукнул камешек. В обычном состоянии он на это просто не обратил бы внимания.

Но сейчас этот едва различимый звук пронзил Романа острым импульсом. Камешек стукнул позади него! Значит, Краб, пройдя совсем рядом, миновал сосну и шел дальше, к берегу.

Двигаясь буквально по миллиметру, Роман медленно начал огибать сосну спереди, чтобы Краб, оглянувшись, не заметил его спины, торчащей из-за дерева.

Теперь они двигались почти синхронно. Краб осторожно, по шагу, уходил к берегу, а Роман еще более осторожно огибал сосну, постепенно оказываясь у Краба за спиной. Главное, было не выступить вперед слишком быстро, потому что Краб, который не ленился лишний раз оглянуться, мог обнаружить его присутствие у себя в тылу и немедленно открыть огонь.

Пару секунд Роман напряженно раздумывал, как ему поступить дальше. Можно было еще немного выждать и, когда Краб отойдет подальше, тихонько двинуться в другую сторону, к основанию полуострова. Это даст ему приличный выигрыш во времени. Ведь, дойдя до воды, Краб и другие охотники продолжат искать в обратном направлении, слегка изменив маршруты. На все это уйдет не меньше часа, а час – это немало. За это время можно будет отыскать другое подходящее укрытие.

А если во второй раз не выйдет отстояться за деревом? Ведь сейчас ему очень сильно повезло. Зайди Краб чуть левее, и он бы вышел прямо на стоящего за сосной Романа. Дважды так повезти не может. И как там будет с укрытием – это еще вопрос. Пока Роману не попалось ничего, что годилось бы под это определение.

Значит, нужно использовать свое выигрышное положение и атаковать охотника. Если атака закончится успешно, то охотников останется двое, а у Романа в руках будет боевое оружие и полная экипировка, включая защитную одежду и легкую, прочную обувь. Так что стоило рискнуть.

Медленно-медленно Роман выглянул из-за дерева.

Краб был от него метрах в восьми. Миновав сосну, он взял затем чуть левее, и теперь перед Романом маячила его широкая спина. Краб все так же осторожно крался вперед, держа наготове пистолет и обшаривая взглядом пространство перед собой.

Почувствовав, что Краб сейчас обернется, Роман плавно отклонился назад. Выждав секунду, он снова выглянул из-за сосны.

Краб был уже метрах в девяти. Далековато. Если бросать камень – то только сейчас, потому что через пару секунд будет слишком поздно.

Давай!

Роман мягко выставил вперед правую ногу, перенес на нее тяжесть тела и, выступив из-за ствола, размахнулся и что было силы швырнул камень в спину Краба.

Тот успел почувствовать опасность и начал оборачиваться, но в это мгновение тяжелый, ребристый камень глухо ударил его сзади в правое плечо.

Удар был настолько сильный и болезненный, что Краб, вскрикнув, выронил пистолет и пригнулся к земле, схватившись рукой за ушибленное место.

А Роман уже мчался к нему, собираясь с разгона, пока он не оправился и не поднял пистолет, добить его серией безжалостных ударов.

Но где-то на середине пути возле его уха просвистела пуля и с противным чмоканьем впилась в ствол дерева. Роман, не успев ни о чем подумать, прыгнул в сторону и покатился по земле, уходя от второго выстрела.

До Краба ему было уже не добраться. Тот схватил пистолет левой рукой и уже направлял его в сторону Романа.

Роман прыжком ушел теперь уже от пистолетного выстрела и, прячась за стволы, помчался назад с максимальной скоростью.

Сзади подряд прогремели четыре выстрела, сбивая кору с деревьев. Роман, пригибаясь и петляя, убегал все дальше от Краба, туда, где деревья росли гуще и земля дыбилась каменистыми, обросшими мхом бугорками.

Пробежав в бешеном темпе метров двести, он резко взял влево. Теперь он уже не бежал, а быстро шел, оглядываясь на ходу и с трудом переводя дыхание. Пока он от Краба оторвался. Тот, получив достаточно серьезную травму, быстро перемещаться пока не сможет. Да и стрелять левой рукой будет ему несподручно.

Но на звуки выстрелов могли подоспеть двое других охотников, Сом и Рыжий, и устремиться в указанном Крабом направлении.

Кроме того, снайпер мог указать им возможное направление Романа по рации, и тогда они, чтобы не терять времени, двинутся на перехват.

Поэтому Роман повернул налево, надеясь таким образом разминуться с преследователями, которые, скорее всего, сейчас движутся по диагонали полуострова к его левой стороне.

Теперь он пересекал полуостров поперек. Стараясь ступать как можно тише, он шел от дерева до дерева, временами замирая и вслушиваясь в малейшие шорохи. Где были охотники, он не имел ни малейшего понятия. Но каждый миг они могли появиться из ниоткуда и открыть прицельный огонь.

Все-таки снайпер начал стрелять, думал Роман. Не дал ему расправиться с Крабом. Этого и следовало ожидать. Они по-честному воевать не умеют, достаточно вспомнить их ночные нападения на владельцев подмосковных особняков. Да они и не знают, что это такое – честный бой, диверсантов обучают совсем другому. Все средства хороши для того, чтобы нанести как можно больший урон врагу и остаться невредимым, – вот их основной постулат. Поэтому Сом преспокойно лгал, чтобы Роман не отказался от забавы – для них это была, конечно же, забава, ибо под прикрытием снайперов они абсолютно ничем не рисковали.

В этот раз снайпер, по всей видимости, убивать Романа не хотел. Иначе запросто всадил бы ему пулю в спину. Он просто спас Краба от неминуемой расправы. И надо было полагать, что и впредь Роману не позволят вывести из строя кого-либо из охотников.

Если так, то здесь ему ничего не светит. Еще немножко побегает, пока охотники не возьмут его в клещи, и на этом все закончится. Снайперы почти все время «ведут» его по лесу. Они сидят на возвышенности, а лес здесь – помимо того, что полуостров вообще расположен в низине, – очень редкий и просматривается в сильную оптику прицелов практически насквозь. Так что никуда ему не уйти, как ни напрягайся. А до темноты продержаться никак не получится. И сил на эту беготню скоро не хватит, и охотникам его резвость может надоесть. Спросят у снайперов, где точно он находится, окружат и прикончат без долгой возни.

От этих мыслей Роману захотелось сесть и прекратить свое бессмысленное сопротивление. Чего, в самом деле, метаться туда-сюда, если все равно конец один? Сом ведь сразу сказал: выбирай, сейчас пулю получишь или позже. То есть какой-либо третий вариант отсутствовал изначально.

Оставалась лишь слабая надежда отыскать подходящее укрытие в тех местах, где деревья росли погуще. Снайперы там не смогут за ним наблюдать, и у него появится возможность незаметно спрятаться и от них, и от самих преследователей. Конечно, квадрат, в котором они его потеряли, снайперы охотникам укажут. Но если те не найдут его в указанном месте, то снайперы решат, что Роман сумел обмануть их и ускользнуть прочь из данного квадрата. Поиски рассредоточатся и, возможно, закончатся ничем…

Но эти надежды были весьма иллюзорны. Укрытие, которое мечтал найти Роман, существовало только в его воображении. Пока он ничего даже близко подходящего не заметил, и, похоже, не заметит.

Ландшафт здесь был очень однообразен и, кроме мшистых холмиков, никаких других рельефных образований не имел.

Стволы самых больших деревьев едва превосходили диаметром туловище Романа, а его трудно было назвать толстяком. Пару раз он видел ямки под корнями сосен, но они были слишком мелки и чересчур заметны, чтобы в них мог укрыться взрослый человек.

А зарыться в землю, подобно кроту, при всем желании невозможно.

Но все-таки Роман упорно продолжал движение, беззвучно ступая в своих уродливых кирзачах, обвязанных рукавами майки. Ткань после спринтерского рывка сильно протерлась, но пока «держала» подковки, приглушая до слабого стука звуки их соприкосновения с камнями. Роман внимательно прислушивался и еще более внимательно смотрел по сторонам. Не сдаваться, говорил он себе, до последнего мига – не сдаваться. Пока он дышит, ходит и владеет руками, он может сопротивляться. А если так, то бой еще продолжается.

Заметив справа более густую делянку леса, Роман направился к ней.

Он хотел было лечь на землю и добраться до делянки ползком, чтобы скрыть свой маневр от снайперов. Но почти сразу передумал. Если бы снайпер был один, то еще можно было бы попытаться его обмануть. Но снайперов двое, они держат всю территорию острова под перекрестным прицелом, и если Роман исчезнет из-под наблюдения одного, то за ним почти наверняка будет присматривать второй. Поэтому лучше раньше времени не вызывать у них подозрение. Если обнаружится укрытие, нужно сразу покинуть эту делянку, а потом попытаться незаметно к ней вернуться.

А пока нужно было экономить время. Поэтому Роман быстро дошел до густого участка и начал его тщательное исследование.

Но исследование ничего полезного ему не принесло.

Были какие-то ямки в земле, было даже небольшое дупло в сухой сосне, но ничего более надежного Роман, как ни метался, не обнаружил.

Ругаясь про себя крепким матом, он убедился, что его пока не держат на мушке охотники, – которые вполне могли быть совсем рядом, – и двинулся в прежнем направлении, то есть к правой стороне полуострова.

Он прошел метров сто – и вдруг колокольчик внутри оглушительно зазвенел.

Он не увидел и не услышал – шестым чувством ощутил смертельную опасность. Кто-то находился сбоку и немного позади него. Кто это был точно, Роман видеть не мог. Наверное, Сом, более опытный из всей троицы, разгадал примерное направление его движения, пошел наперерез и устроил засаду на возможном пересечении их дорог. И не ошибся.

Посмотреть бы, действительно за спиной кто-то есть или ему все же начинает мерещиться от слишком большого напряжения?

Но оборачиваться нельзя. Пока охотник думает, что Роман не подозревает о его близости, он повременит со стрельбой и постарается подкрасться на дистанцию точного выстрела. Если же сейчас на него посмотреть, то он может сразу открыть огонь.

Роман продолжал путь в том же темпе и ритме. Так же внимательно глядел по сторонам, так же крался от дерева до дерева. Но туда он упорно не смотрел, что стоило ему огромных усилий – шею от напряжения аж сводило судорогой.

Нельзя смотреть, нельзя. Пускай охотник крадется, это не страшно. Главное, не спровоцировать его на стрельбу раньше времени. Еще несколько секундочек потерпеть, таких важных секундочек…

Роман враскачку дошел до длинного холма, осмотрелся – теперь самым краешком глаза он уловил за низким кустарником, метрах в шестидесяти, какое-то слабое шевеление – сделал вид, что совершенно спокоен, взобрался на холмик – и, используя его как ускоритель, сломя голову ринулся бежать.

Бабахнул позади запоздалый выстрел, за ним еще один, но на таком расстоянии попасть из пистолета по движущейся мишени – очень быстро движущейся, надо сказать, – было нереально.

Роман ураганом несся по лесу, стараясь при этом бежать на носочках. Ткань, обтягивающая каблук, вот-вот могла прорваться, и тогда грохот подков наполнит собой весь лес. Тяжелые подошвы и так бухали о землю довольно шумно, но все-таки пока не издавали страшный, предательский цокот.

На бегу Роман пытался представить себе дальнейшие действия охотника.

Побежит следом? Вероятно. Но если это был Сом, то он может снова попробовать выйти наперехват. Сом тяжеловат, чтобы носиться по лесу, и к тому же ему доставляет удовольствие «передумывать» беглеца.

Значит, надо не дать на этот раз себя перехватить.

А что для этого сделать? Куда бежать? Направо, налево? Черт, и там, и там его могла ждать засада.

Прямо, во всяком случае, бежать бесполезно. Он уже почти достиг правой стороны полуострова. Впереди, за деревьями, блеснула знакомая, безнадежная гладь воды. Там он будет виден как на ладони.

Куда повернуть? Направо? Налево?

И тут Роман сообразил.

Если охотники бросятся наперерез – причем они могли скоординировать действия и разделиться, – то ему, Роману, лучше всего бежать… назад. Этого они не ожидают, и если он правильно угадал их намерения, то позади него сейчас самая безопасная зона.

Роман остановился, прижался спиной к сосне и, задыхаясь, прислушался.

Кажется, следом за ним никто не бежит. Ну да, так и есть, будут они играть в догонялки! Они ведь на охоте и думают, как охотники. И двинулись наперерез «зверю».

Роман немного постоял, унимая дыхание. Еще пара таких пробежек – и можно ложиться помирать. И пуля не потребуется.

Он выглянул из-за дерева. Сзади действительно никого не было. Если бы охотник, от которого он только что сбежал – то-то злится, поди, зверь-то был уже в руках, – бежал следом за ним, он находился бы уже в пределах видимости.

Значит, рванули наперерез. В добрый час.

Роман, все еще тяжело дыша, прошел назад метров сто и повернул направо, в центр полуострова. Здесь он еще не был и надеялся продолжить поиски убежища.

Но с убежищем ничего не выходило. Те же чахлые сосенки, те же мшистые холмики и небольшие взгорки – но ничего существенного.

Роман понял, что финал близок.

И, едва подумав об этом, увидел впереди, метрах в двухстах, массивный силуэт Сома.

Так и есть, Сом побежал наперехват в сторону правого дальнего угла полуострова. И, не дождавшись там беглеца, повернул обратно.

А возможно, снайперы дали ему координаты Романа. Эта игра начинала затягиваться и надоедать всем участникам – без исключения.

Роман машинально спрятался за дерево, обнимая руками его корявые бока. Интересно, заметил уже его Сом или пока просто движется встречным курсом?

Роман глянул было назад – и с мгновенным уколом в сердце увидел метрах в ста от себя крадущегося с пистолетом в руке Рыжего. Рыжий пока не заметил его, но был уже достаточно близок, чтобы вот-вот заметить.

Отступить можно было только туда, где Роман пытался прикончить Краба.

Он присел и на корточках начал пятиться от Рыжего в единственно возможном направлении.

И тут же, обернувшись, увидел поднимающего руку с пистолетом Краба…

Роман рыбкой бросился вперед, на долю секунды опередив выстрел. Пуля ударила ему под ноги, но он уже сделал кувырок, метнулся за дерево и бросился бежать – кажется, в последний раз.

Вслед раздалось еще несколько выстрелов. Стреляли Краб и Рыжий. Пока оба они промахнулись. Крабу было неловко держать пистолет в левой руке, а Рыжий стоял еще далековато.

Но скоро он приблизится. И остальные тоже. От троих преследователей, повисших на «хвосте», Роману не уйти.

Он уже не думал, куда и как ему бежать. Просто несся вперед, петляя между деревьями, чтобы не дать возможность прицелиться в себя. Но усталость уже наливала свинцом ноги, дыхание прерывалось. Он начал спотыкаться, цепляя носками сапог за камни и корни.

Сзади слышались голоса охотников. Они громко и, не скрываясь от него, вели переговоры, сообщая друг другу, куда он бежит.

Все, хватит. Довольно этой унизительной агонии. Пусть кончают здесь, больше никакой беготни.

Роман начал тормозить, набегая с разгона на какой-то неприметный холмик. Но на последнем шаге пятка вдруг соскользнула с холмика, сдирая с него мох, и Роман, хлопнувшись со всего маха на задницу, покатился вниз.

Ну вот и все, приехали. Здесь их и подождем. И даже вставать не будем. Велика честь.

Роман усмехнулся, покачал головой – и вдруг увидел на скате холмика, под содранным при падении мхом, какое-то черное, глубокое отверстие явно не природного происхождения.

Он вскочил на колени, начал руками расширять дыру. Не слишком толстый слой земли и мха легко поддавался его усилиям.

Роман лихорадочно раскидывал в стороны мох, старую полусгнившую хвою, землю и кирпичную крошку. Думать о том, что это за дыра, у него не было времени, он лишь изо всех сил раскапывал ее.

Вот отверстие стало достаточно широким для того, чтобы он мог просунуть в него голову и плечи.

Вслед за головой вошло неожиданно легко все туловище – и Роман мягко съехал на животе вниз.

Свет, идущий из отверстия, позволил ему разглядеть неровные стены какого-то полуразрушенного узкого сооружения. Что это, объект обороны, оставшийся еще со времен Великой Отечественной, или какая-то давно заброшенная хозяйственная постройка?

Роман услышал голоса преследователей. Они были совсем близко. Сейчас они найдут дыру, увидят свежеразбросанную землю и поймут, куда делся Роман. И расстреляют его прямо здесь. Очень удобно – готовая могила. И думать не нужно, куда девать труп.

В задней стенке был какой-то темный провал. Роман, не думая, полез в него, забиваясь все глубже и глубже. Неважно, куда ведет этот провал, хоть на ту сторону земли, главное спрятаться поглубже.

Это оказался не провал, а какой-то специально проделанный ход. Роман, уже совершенно ничего не видя, прополз на четвереньках еще немного вперед, протиснулся сквозь земляную осыпь, двинулся дальше – и вдруг кубарем покатился вниз.

Катился он совсем недолго и приземлился на холодный сырой пол.

Он не очень расшибся, хотя пол был очень твердый, но при падении ударился головой и на мгновение потерял сознание. Однако быстро пришел в себя и, поднявшись, начал вслушиваться в происходящее наверху. Где он находился – он не имел ни малейшего представления, но пока что это было и неважно. Важным сейчас было то, как поведут себя охотники. Полезут они сюда или нет – вот вопрос, который занимал Романа больше всего…

Рыжий первым подоспел к дыре. Правда, он не сразу ее заметил и некоторое время стоял вблизи холма, озираясь и гадая, куда исчез пленник.

– Ну что, видишь его? – спросил, подходя к нему, Сом.

– Да куда-то пропал… – растерянно ответил Рыжий.

Сом пошарил пристальным взглядом, заметил под основанием холма, у которого они стояли, на тусклом слое сосновых иголок подозрительные кучки земли. Как будто крот только что набросал.

– Что за черт…

Он спустился под холм и обнаружил разрытое только что отверстие.

– Чего это такое, Сом? – спросил в недоумении Рыжий.

– Да какое-то древнее сооружение… – в сердцах ответил Сом. – На карте этой хреновины нет. Видишь, землей уже занесло. То ли блиндаж, то ли еще что… Как мы его просмотрели? Сокол-один, Сокол-два, – запросил он снайперов, – где беглец?

И первый, и второй снайперы доложили, что беглец пропал под холмом, у которого стояли Сом и Рыжий.

– Так и есть, туда нырнул, – с досадой констатировал Сом. – Тьфу, ё…

– Где он?! – закричал подоспевший Краб.

Правая рука у него висела как плеть и доставляла ему боль при быстрых движениях. Но он сжимал пистолет в левой и, судя по виду, горел желанием сквитаться со своим обидчиком.

– Там, – показал на отверстие Рыжий.

Краб злобно ругнулся:

– Нашел-таки щель, крыса помойная. Пробовали его оттуда вытащить?

– Там идет какой-то лаз, – сказал Рыжий, уже заглянувший внутрь. – Он туда ушел.

– Ну что, полезем за ним? – спросил Сом, впрочем, не слишком уверенно.

– Была охота лазить, – проворчал Краб, сунувшийся было в дыру и сразу подавшийся назад. – Кто его знает, куда этот лаз ведет? Да и узкий он, не пролезть. Этому-то тощему хорошо, а нам куда?

Рыжий тоже не выразил желания лезть под землю.

– Ладно, – кивнул Сом, хорошо их понимая. – Но оставить его просто так в этой норе мы не можем. Он отсидится и вылезет обратно. А это недопустимо, он слишком много знает. Какие предложения?

– Обрушить нору – и пускай там подыхает, – злобно сказал Краб.

– Верно мыслишь, – согласился Сом. – Рыжий, у тебя твои цацки при себе?

Рыжий улыбнулся и достал из одного кармана полоску пластиковой взрывчатки, а из другого радиодетонатор.

– Снимайте гранаты, – приказал Сом.

Всего оказалось шесть гранат. Подрывник группы Рыжий, всегда имеющий при себе нужное снаряжение хотя бы в минимальном количестве, связал гранаты скотчем, прилепил к связке пластит и вставил в него детонатор.

– Готово.

– Хватит, чтобы обрушить стены внутри?

– Еще как.

– Действуй.

Рыжий кивнул и полез в дыру. Там он положил мину у входа в лаз, куда предположительно скрылся беглец, и выбрался наружу.

– Все назад! – скомандовал он.

Они отошли метров на тридцать, присели за деревья.

Рыжий вытащил из кармана мини-пульт, вытянул антенну и глянул на Сома. Тот разрещающе кивнул, сидя за соседним деревом.

Рыжий счастливо улыбнулся, направил антенну в сторону холма и нажал маленькую красную кнопочку.

Под землей глухо и мощно грохнуло, с сосен посыпалась сухая хвоя.

Охотники вернулись к отверстию. Но отверстия уже как такового не существовало. Пустота за ним была доверху забита землей. Вершина холма глубоко просела, наглухо замуровав беглеца.

– Все, – злорадно сказал Краб. – Там ему и хана.

– Да… – согласился Сом, убедившись, что раскопать обвал можно только бульдозером, и то снаружи. Прорыть же выход изнутри, да еще голыми руками, было абсолютно невозможно. – Страшная смерть.

– Заслужил, – жестко бросил Краб.

– Нечего было лезть куда не надо, – скаламбурил Рыжий, очень довольный результатом взрыва.

– Ладно, пошли, – махнул рукой Сом, в отличие от своих подчиненных не совсем удовлетворенный общим итогом затеянной им охоты.

…Голоса охотников слабо доносились сверху, и о чем они разговаривают, Роман мог лишь догадываться. Он ничего не видел вокруг и не мог понять, откуда он вывалился. Осторожно ощупывая пространство вокруг себя, он наткнулся рукой на холодную шершавую стену. Ведя по ней рукой дальше, вскоре уперся в другую стену. Да, не разгуляешься.

Голоса наверху тем временем смолкли. Роман начал было прислушиваться, размышляя, что означает это молчание – как вдруг пол сильно вздрогнул под ногами и сверху тяжело обрушилась земля, трухлявое дерево…

Роман упал, засыпанный землей, но тут же стал яростно разгребать ее руками и ногами, задыхаясь и отплевываясь. Засыпало его не сильно, поэтому он довольно быстро вылез из-под завала. Потолок над ним был довольно толстый и выдержал взрыв, обрушившись лишь частично. Но Роман уже понимал, что положение его – хуже не придумаешь.

От взрыва он получил небольшую контузию, и теперь у него сильно звенело в ушах. Но это были пустяки по сравнению с той участью, которую уготовили ему охотники.

Он предполагал, что они за ним не полезут, а лишь постреляют ему вслед и бросят пару гранат. При таком раскладе он мог бы еще кое-как выбраться наружу.

Но организованный по всем правилам подрывной науки взрыв похоронил его здесь навсегда.

Отряхнувшись от земли, Роман попытался найти лаз, через который проник в это помещение. Темнота стояла кромешная. Единственный пригодный орган чувств – руки. Все остальные сейчас были бесполезны. Он даже не мог слышать собственного дыхания из-за звона в ушах. Червяк – и тот чувствует себя уверенней.

Поводив руками по стенам, Роман нашел узкую, засыпанную землей лесенку, по которой он скатился сюда. Он взобрался на четвереньках наверх, нащупал начало лаза и попытался вернуться по нему обратно, к выходу, к той дыре, которую он чудом обнаружил подо мхом.

Но ему удалось продвинуться лишь на полметра. Дальше он наткнулся на сплошную стену из осевшей земли и раскрошенного кирпича. Весь проход завалило доверху. Если потолок в дальнем помещении, куда забрался Роман, выдержал и обвалился лишь частично, то лаз, в который заложили мину, стены которого и так разрушились от времени, и сам вход в бункер были уничтожены взрывом.

Роман потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах, и прислушался. Здесь еще охотники или уже ушли, решив, что с пленником покончено?

Он вслушивался долго – но ничего уловить не смог. То ли контузия мешала, то ли наверху никого уже не было.

Он на ощупь спустился вниз и начал скрупулезно изучать стены каземата, водя по ним обеими руками. Не забыл проверить и потолок, до которого едва доставал кончиками пальцев. Кое-где потолок остался целым, хотя деревянное перекрытие прогнило едва ли не насквозь, но в основном после взрыва он обвалился, покрыв пол неровным слоем земли и трухи.

Роман топтался по этому рыхлому слою, спотыкаясь и трамбуя его, и все еще не верил, что выхода нет.

Ориентируясь по лестнице, он несколько раз прошел по периметру, изучая каждый сантиметр стен. Они были сложены из кирпича и все еще довольно прочны. Нигде, ни возле пола, ни под потолком, никаких щелей Роман не обнаружил.

Оставался только заваленный лаз. Роман передохнул, так как силы его уже были на исходе, вернулся по лестнице к лазу и приступил к раскопкам.

Сначала ему показалось, что земля довольно рыхлая и он помаленьку сможет прокопать те несколько метров, которые перекрывали путь к свободе.

Но очень скоро он убедился в полной тщетности своих усилий. Несколько горстей просыпавшейся с краю земли он захватил и отбросил вниз довольно легко. Но когда пошел спрессованный грунт, да еще смешанный с битым кирпичом, Роман понял, что много он голыми руками не накопает. Была бы еще саперная лопатка, он бы поверил в возможность успеха. Хотя и с лопаткой далеко не уйдешь. Крепежа нет никакого, и по мере углубления подкопа земля, только что стронутая взрывом, будет тут же осыпаться. А даже если и не будет, рыть нужно полсуток, не меньше. Если не полные сутки. Так это – лопатой. А голыми руками даже бесполезно пробовать. За месяц, может, пробился бы. Но от голода и жажды ноги протянешь в десять раз быстрее.

Роман сел на ступеньки, положил руки на колени, а голову на руки.

Вдруг его охватила такая дикая тоска, что захотелось разбить голову о стену.

Всего ожидал: пули, ножа, удавки, утопления, – но только не такого конца. Зачем нужно было лезть в эту дыру? Если бы дело было в городе, то ладно. Под улицами и домами есть множество различных подвалов и ходов, там еще можно сигать под землю. А что он хотел найти в этом глухом углу? Куда он вообще попал?! Зачем полез, кретин, идиот безмозглый? В голове со страху помутилось? Лучше бы бежал до воды и бросился вплавь. Доплыл бы, не доплыл – но все-таки не оказался бы в этой яме, где ему суждено сдохнуть нелепо и страшно…

Роман медленно выдохнул и попытался думать более спокойно. Нет смысла впадать в отчаяние и, проклиная себя, терять силы и время. Нужно попытаться как можно точнее выяснить обстановку. Вдруг да и появится спасительная мыслишка?

Скорее всего, это старый дзот. Наверное, когда-то здесь проходил рубеж обороны. Во времена Великой Отечественной или Первой мировой. Скорее второе. Уж больно древним было сооружение. И устройство его было странным. Какая-то задняя комната с бревенчатым накатом. Склад боеприпасов, что ли? Но почему потолок деревянный? Ведь есть опасность возгорания. Да и спереди на огневую точку это сооружение не очень-то походило. Вместо узких бойниц какая-то довольно широкая дыра, скорее напоминающая дверь. Хотя кто его знает, какое назначение имела сия хижина? Может, это вовсе и не огневая точка, а что-то совсем другое?

А-а, какая разница, чем это было раньше? Главное, что сейчас оно стало настоящей могилой для капитана ГРУ Романа Морозова, героя-одиночки, дурака, каких свет не видывал… Полез один против целой рати и хотел выскочить целым и невредимым, да еще на белом коне с шашкой наголо. Ах ты, жалкий хвастун…

Он вскочил и попробовал ходить туда-сюда, чтобы отвлечься от разрушительных мыслей. Но ходить было неловко в полной темноте, да еще по рыхлой, кучами лежавшей земле. Он то и дело спотыкался, чувствуя себя от этого еще более беспомощным и жалким. То-то сейчас охотнички потешаются. Поди, лучшего конца для него и придумать не могли.

Ощутив приступ злости при воспоминании о подонках, загнавших его в эту могилу, Роман забрался по лестнице к лазу и начал яростно раскапывать завал. Нет, сволочи, я так просто не сдамся. Зубами буду грызть эту землю, но наверх вылезу. И до вас всех доберусь, можете не сомневаться! Вы еще обо мне вспомните…

Но вскоре он с чудовищным разочарованием должен был сказать себе, что все усилия тщетны. С тем же успехом он мог копать чайной ложечкой. Земля была сильно спрессована и едва поддавалась. К тому же обломки кирпича до крови сдирали кожу с пальцев. А всего-то удалось отвоевать несколько горстей.

Роман сполз вниз, сел на холодную землю.

Надо успокоиться и впасть в спасительное оцепенение. Это единственная возможность сохранить рассудок. И умереть относительно спокойно, не терзаясь острым чувством вины.

Последнее мучило его особенно сильно. Ведь он точно знает, что девятого мая случится чудовищный тер– акт. Знает фамилии и места работы участников. Но знает только он один! Вот в чем весь ужас. Знает, но не может сообщить об этом ни Дубинину, ни генералу Слепцову. И то, что он скоро умрет, – не самое страшное в этой ситуации. Самое страшное, что погибнут сотни людей, а он ничем не может им помочь. Он переоценил свои силы и не смог донести бесценную информацию до своих кураторов. И значит, долг свой не выполнил. И генерал Антонов на том свете будет иметь полное право презрительно отвернуться от него…

Роман долго сидел без движения. Сколько он так просидел, он уже не знал. Мысли все время бежали по кругу, терзая его немилосердно, и он в этой бесконечной борьбе с самим собой потерял счет времени.

В конце концов он повалился на бок и уснул, дойдя до предела нервного и физического изнеможения.

Проснувшись, он не мог определить, спал ли он минуту или несколько часов. Внутренний хронометр, в обычное время работающий с погрешностью в десять минут, здесь отказал начисто. Эта непроницаемая тьма действовала на психику убийственно. Все отмирало само собой, оставались только тошнотворный ужас и мрак.

Роман поморгал, убеждаясь, что глаза у него открыты. Хотя разницы не было никакой. Что закрыты глаза, что они открыты – все та же чернота. И звон в ушах.

Хотя звенеть стало как-то иначе. Не столько звенит, сколько журчит. Слуховые галлюцинации начались, что ли? Роман потряс головой, шлепнул себя ладонью по бедру. Шлепок прозвучал глуховато, но отчетливо. Значит, слух восстановился. Что же тогда журчит?

Под полом! – осенило Романа. Он лежал головой на полу, уронив во сне голову с руки, и поэтому слышал это едва уловимое журчание.

Он разгреб землю под собой, приложил ухо к каменному полу. И теперь уже явственно услыхал журчание воды. Под полом текла вода! Значит, где-то здесь должен находиться люк, идущий к этой воде.

Роман начал ползать на коленях, раскапывая землю то тут, то там. И недалеко от лестницы его пальцы нащупали не ровный бетон, а решетчатую плиту.

Он торопливо разбросал землю, освобождая плиту. Это был железный люк, и прямо под ним ровно журчала вода. Роман попробовал поднять решетку. Куда там, за столько лет она крепко приржавела к полу. Поддеть бы ее ломиком, да где его взять?

Он просунул пальцы поглубже в щели и потянул изо всех сил. Спина трещала от напряжения, пальцы не выдерживали, срывались…

Роман не видел ни самой решетки, ни того, что находилось под ней. Он ориентировался только на звук. Может, под решеткой тонкая водопроводная трубка, и незачем ему так надрываться? Только себя обманывать…

Но он все-таки, отдышавшись, снова взялся за решетку. И на этот раз она поддалась его бешеным усилиям. Он оттянул ее в сторону и сунул для разведки руку вниз. Пусто. Поводил чуть ниже краев люка. Вниз уходили гладкие стенки колодца, но ступеней или железных скоб в стенах не было.

Роман лег животом на край колодца и начал помаленьку опускать ноги вниз. И почти сразу почувствовал ногами дно. Если бы он провел рукой чуть ниже, он бы обнаружил, что колодец очень мелок. В дырки сапог уже хлынула ледяная вода. Похоже, под люком была не тонкая трубка, а что-то посерьезнее.

Не обращая внимания на воду, Роман присел на корточки, начал ощупывать руками стенки. Они были холодные и осклизлые. Сама подземная труба, по которой стекала вода, достигала примерно полуметра в диаметре. Роман понял наконец, куда он попал, убегая от охотников. Никакой это не дзот, а часть мелиоративной системы. Наверное, та обширная поляна, на которой остановился вездеход, была когда-то болотом, и его осушили много-много лет назад, возможно, еще при царе-батюшке. Потом систему забросили и, скорее всего, вообще о ней забыли. Но подземный дренаж сохранился, и по нему все еще стекала вода.

Теперь надо было решать, в какую сторону идти. Вниз, вверх? Если пойти вниз, то, скорее всего, труба выйдет к озеру и, возможно, оборвется где-то под водой. Сумеет он выплыть на поверхность? А если выход будет преграждать решетка?

Надо двигаться наверх, решил Роман. Возможно, где-то там есть либо такая же надземная будка, построенная для профилактического ухода за дренажем, либо колодец. Во всяком случае, какой-то выход на поверхность должен существовать.

Он встал на колени и на локти, ибо передвигаться можно было только таким первобытным способом, и пополз вперед. Он ничего не видел и не мог видеть, находясь метров на пять ниже уровня земли. Слышал только журчание воды и, увы, ощущал ее руками и ногами. Хорошо, что по дну тек только маленький ручей. А не то бы он насмерть закоченел. Ледяная вода бултыхалась в сапогах, текла под локтями и коленями. Сапоги, доверху налитые водой, мешали ползти, то и дело сползая с ног, но Роман не сбрасывал их и упорно волочил за собой, зная, что, если ему посчастливится выбраться наверх, они еще пригодятся.

Скоро он начал понимать, что из одной могилы попал в другую, холодную и мокрую. Он полз очень медленно, потому что труба местами была разрушена и ему приходилось разбирать склизкие, тяжелые завалы, прежде чем появлялась возможность двигаться дальше. Сил оставалось все меньше, а сколько еще ползти, он не представлял даже приблизительно. Может, там, куда он ползет, его ждет непроходимый тупик, и тогда он сдохнет в этой тесной трубе…

Понимая, что снова начинает поддаваться отчаянию, Роман попытался ползти быстрее. И снова уткнулся избитыми руками в завал. Пришлось опять, неловко двигаясь в узком пространстве, разбирать кусок за куском мокрый, осклизлый кирпич и отбрасывать его назад, пропихивая себе под руку и отгребая еще дальше ногами.

От этой тупой, мучительной возни в кромешной темноте хотелось завыть волком. Но Роман, сжимая до боли зубы, очистил кое-как проход от кирпичного лома и комьев осыпавшейся земли и пополз дальше.

Иногда он надолго останавливался, чувствуя, что сейчас ляжет в ручей и больше не сдвинется ни на шаг. Сил не было, надежды тоже. Им овладевала апатия. Он находился в этой проклятой трубе уже не один час, а все еще не нашел выхода наверх. Правда, прополз он едва ли больше пяти, ну, от силы, семи сотен метров. Но одолеть еще столько же он уже вряд ли сможет…

Он прополз бы мимо этого места, если бы в последний миг не почувствовал спиной какой-то холодок. Отупев от усталости и уже помышляя о том, чтобы размозжить себе висок углом кирпича, он вяло, просто по инерции, полз по трубе, ни на что не обращая внимания. Восприимчивость притупилась до того, что он вообще перестал на что-либо реагировать. И этот холодный поток, идущий сверху, он сначала не заметил. Только продвинувшись дальше, отметил какую-то странную разницу температур.

Пришлось пятиться по-рачьи назад.

Он едва не пропустил колодец, выходящий наверх. Он-то настроился на что-нибудь наткнуться и не проверял руками потолок. Поэтому не заметил, что в нем был спасительный проем.

Роман, не веря себе, поднялся на дрожащих ногах, с недоверием выпрямился во весь рост. Ощупал стены колодца. По одной стороне вверх шли небольшие, источенные ржавчиной скобы.

Роман посмотрел вверх. Та же темень, что и внизу. Может, там – тупик?

Он ухватился за скобу и осторожно начал подниматься. Если скобы не выдержат и обломятся, он может запросто себе что-нибудь сломать. Тогда лучше уж сразу шею, чтоб избавить себя от последних, самых тяжелых, мучений…

Нет, скобы держали нормально. Роман поднимался все выше, крайне осторожно проверяя рукой каждую скобу, прежде чем за нее взяться, а потом поставить на нее ногу. Его страшно угнетала неведомая темнота вверху, но он все так же медленно продолжал подъем.

И внезапно ощутил, что скобы нет, а вместо нее он держится за край колодца.

И куда он вылез, если вокруг все так же темно? В другой подземный склеп, запечатанный тоннами земли?

Он поднялся на одну скобу выше, пошарил рукой над колодцем. И наткнулся на что-то твердое. Вроде крыша. Над чем вот только?

Подняв голову над краем колодца, Роман почувствовал, как в лицо ему тянет чистым, до одури свежим воздухом. Он протянул руку туда, откуда шел воздух. И рука его вдруг легко протолкнулась наружу…

Роман лег грудью на край колодца, начал выталкивать землю вперед. Теперь он понял, в чем дело. Колодец был накрыт сверху крышкой, а крышка присыпана землей. Но присыпана она была не полностью, и сквозь изрядную щель под ней в колодец шел воздух извне.

Роман выбрался из колодца и протиснулся под крышку.

И оказался на траве. На самой настоящей траве. Стояла ночь, холодная, неприветливая ночь, небо было затянуто густыми облаками, дул холодный ветер – но счастливее Романа не было в этот миг человека на земле. Он лежал на спине, широко раскинув руки, и тихо смеялся.

Он не знал, где он и куда ему идти, он был одет хуже и беднее любого бродяги и не имел ни копейки денег, он изнемогал от холода, голода и усталости – но он знал, что спасен.

Спасен!

Минут через десять он все-таки поднялся. Крышка колодца, почти целиком засыпанная землей, торчала куцым козырьком из бока крутого холма.

Вокруг, судя по сильному ровному ветру, было открытое пространство, и задерживаться на нем Роману – даже ночью, даже в безлюдном месте – не стоило. Мало ли кто осматривает местность в бинокль, оснащенный прибором ночного видения? Островок-то, надо думать, отсюда недалеко. Вдруг Сом оставил на всякий случай наблюдателей?

Роман замаскировал, как мог, щель, выведшую его на свободу, и двинулся в обход холма. Он почти ничего не видел в темноте, различал лишь неясные тени деревьев. Но все-таки упорно уходил подальше от этого места.

Выскользнула на несколько секунд из-за тучи луна, и в ее тусклом свете Роман увидел лесной массив невдалеке. Не раздумывая, он направился туда. Сейчас его главный враг – открытое пространство. Только лес мог спрятать его от всех врагов.

В лесу было почти так же темно, как под землей. Но Роман неторопливо пробирался между стволами и помимо своей воли улыбался. Ничего, здесь мы почти дома. Надо только немного потерпеть…