Остаться в живых

Из дневника

11.01.2017

Ещё один важный момент. Когда я осознала, что мне вырежут много внутренних органов, я начала себя психологически срочно к этому готовить внутренним отторжением от них, чтобы не было ощущения «потери». Так становилось легче. Я мысленно уже «отделила» их от себя во имя жизни, чтобы не было ощущения, что у меня что-то отнимают. Я срочно вдалбливала себе в голову, что внутри меня уже не органы, а «чужие зомби» клыкастого зверя – их нужно убрать. Это уже не моё. Это уже мне не нужно. Это уже срочно нужно выбросить из себя. И как можно скорее.

И кому предстоит то же самое – используйте этот приём, помогайте организму даже в таких ситуациях. Потери не существует. Есть только необходимость пожертвовать какой-то своей частью, которая нам уже не принадлежит. Положите мысленно всё «лишнее» на алтарь выздоровления. Без страха. С уверенностью, что только это – ключ к спасению. Это работает.

Феназепам перед операцией я пить не стала – не знала, подойдёт он мне или нет, и я в любых обстоятельствах предпочитаю ТРЕЗВЫЙ МОЗГ. Полночи накануне я в палате записывала на телефон видеодневник для главного федерального телеканала – отвечала на их вопросы. (Они же попросили сделать для них эксклюзивное фото и видео на телефон, когда меня привезут из реанимации. В эфире потом меня в этом же и обвинили – что «как же мне в голову пришло такое» – снять 30 секунд видео из послеоперационной палаты, где я жутко стонала от боли.) Как человек опытный в шоу-бизнесе, я осознавала, что добрую половину того, что я сейчас говорю на видео, в эфире исковеркают, вырежут или смонтируют как «кому-то» нужно. Но всё равно записывала и записывала свой месседж, чтобы хоть что-то после меня осталось. Чтобы всё равно в наличии были какие-то «исходники», которые потом люди смогли бы посмотреть. До операции оставалось часов пять, мне нужно было отдохнуть и набраться сил. Но я понимала: то, что я сейчас записываю для канала, может быть тоненькой ниточкой надежды к тому крику о помощи, который я посылала всему миру. Я надеялась, что меня услышат. Когда я говорила на камеру айфона, у меня иной раз проступали слёзы. Тогда я останавливала запись и шла умываться. Накрашивала глаза вновь. «Держала» лицо. И вновь записывала. Потом снова проступали слёзы, и я снова шла умываться, заново быстро подводила глаза. И так – несколько раз. Я говорила спасибо людям, я говорила спасибо своей семье и врачам, я говорила о надеждах и о том, как обстоят дела и что предстоит перенести, о своём настрое и отправляла всем СВОЮ ЛЮБОВЬ. Я надеялась на чудо. Вся моя жизнь была перед глазами, и я понимала, что теперь у меня только одна цель: выжить. Я недооценила, насколько физически это будет тяжело. Потом я начала ощущать, как меня покидают силы… Срочно прервала запись и начала отправлять файлы, пока меня не отключило. Но они не улетали. Показывало ошибку Сети. Я старалась вновь и вновь. Отправила больше половины и срочно пошла снова смывать косметику, чтобы на операцию поехать с чистым лицом. Меня уносило в сон. Я боялась заснуть, потому как знала, что следующая страница будет уже абсолютно из другой жизни. Но меня отрубило. И через три часа будильник вернул меня в реальность.

Ровно за день до этого я ещё лежала в общей палате. Но накануне «дня икс» за мной зашёл врач. «Пойдём», – сказал он. Я хвостиком пошла за ним в конец коридора, ближе к оперблоку. Мы зашли в одноместную уютную палату, с телевизором и отдельной туалетной комнатой. «Нравится?» – спросил он. «Да…» – растерянно ответила я. «Собирай вещи – перебирайся». Меня переселили в одноместную лучшую палату в конце коридора, и это очень помогло потом части отделения меньше слышать мои послеоперационные беспрерывные стоны и крики, когда голоса у меня потом вообще не осталось, – иначе просто все сошли бы с ума… Он понимал, какой бой мне предстоит. А я ещё не понимала. Ведь приходить в себя на минимуме обезболивания после «выпотрошения» – это была страшнейшая битва. Гарантий не было. Была только надежда. И был этот маленький уютный островок в конце коридора, который мог стать моей последней гаванью. Врач постарался создать для меня наилучшие условия. Чтобы у меня хотя бы был тыл. Он был намерен биться за мою жизнь.

«Всё сложно. Но будем прорываться. Я готов биться за Тебя. Только вперёд. Будем стараться вместе. Будем Тебя спасать».

За окнами падал белый пушистый снег. Он искрился и переливался разными красками. Люди куда-то спешили, куда-то бежали и оставляли свои следы на белых тропинках, которые потом исчезали и начинали переливаться девственной чистотой. Наступит ли моё «завтра»?.. Придёт ли оно ко мне?.. Как много хочется успеть сделать, сказать, оставить после себя… Оставить… Что я оставлю после себя? Решение пришло. Я знала, что ТО, что я сделаю после операции, – будет важнее, чем тысячи концертов.

«Я вернусь», – прошептала я мужу и маме, снимая с пальца обручальное кольцо и уходя в лифт, который вёз меня сразу в оперблок. Оперировали меня сразу в реанимационном отделении.

Я пишу всё это, и у меня снова волосы становятся дыбом. В эту секунду, когда я составляю для Вас кодовую карту выживания, моё сердце периодически замирает, и я останавливаюсь перевести дух. Потому что невозможно переложить всё это на бумагу, не испытывая тех эмоций, которые на тот момент я мужественно в себе гасила. Запомните, если Вам кажется, что жизнь Вас внезапно придавила бетонной плитой, – всегда найдётся «кто-то», кто постучится к Вам «снизу». И, наверное, это понимание и было тем сдерживающим фактором, который держал меня в тонусе. Я сознавала, что ещё десятки тысяч таких же, как я, тоже бьются за свою жизнь и кому-то может быть определённо ещё хуже. И я очень хотела им всем помочь. Для начала просто помочь им не бояться. Вдохновить. Придать им сил. Ведь отключить страх – это очень важно. И я приняла для себя решение: если я выживу – начну вести онлайн-дневник своей битвы, чтобы люди, глядя на меня, могли черпать силы и не сдаваться. Чтобы каждый, в параллельном окопе и в реальном времени, видел, КАК я борюсь за жизнь, что предпринимаю, как мыслю, чем руководствуюсь. И если вдруг у меня получится победить – чтобы смогли победить и миллионы других. В ту секунду мне казалось, что эти миллионы других уже смотрят на меня, и я не имела права бояться. Я ложилась на операционный стол, и надо мною были молитвы людей, молитвы моей семьи. Я это реально ФИЗИЧЕСКИ СЛЫШАЛА И ОЩУЩАЛА – физически видела этот полупрозрачный КУПОЛ ИЗ МОЛИТВ. Я не забуду этот день. После него начался самый мучительный ад восстановления, который я не могу описать словами. Если ад существует, то я знаю, как он выглядит, и я его – прошла.

Другого пути не было. Врачи сделали невозможное. Лапароскопически была проведена уникальная операция такого объёма, который требовал полостного вскрытия. Но хирург понимал, что при последних стадиях и обширном раке нельзя так разрезать, – нужно выиграть для меня время на восстановление, чтобы я успела начать химио- и лучевую терапию. И продолжил операцию именно лапароскопически, чтобы потом быстрее заживали швы. Почти 6 (!) часов он делал всё, что мог! В реанимации я открыла глаза от страшной боли. Потом в болевой агонии увидела его глаза: «Держись. Я сделал всё, что смог. Всё намного сложнее. Потом поговорим. Держись». Я ужаснулась трубкам, торчащим из живота. Я поняла, что чувство безысходности накрывает меня лавиной адской боли. «Я не знаю КАК, но я должна выжить», – эхом прозвучало во мне. Он проявил высшее мастерство. Читая протокол операции, все врачи поражаются: это почти невозможно. Ну а то, что я смогла потом встать на ноги без единого антибиотика, – это вообще на уровне фантастики, такого в истории никогда не было. Мне было крайне тяжело, но я была настроена ЖИТЬ. Я отчаянно дралась за собственное завтра. Мои два смелых и дорогих человека – хирург и анестезиолог – подарили мне эту возможность. Они подарили мне самое дорогое, что может у меня быть: ВРЕМЯ.

Верю ли я в Бога? – спро́сите Вы. Каков может быть ответ, когда моя жизнь была именно в их руках?.. ДА. Я верю в Него ЕЩЁ БОЛЬШЕ. Потому что их руками руководил именно БОГ.

Было ли мне страшно?.. И что такое «страшно»? – ловлю себя на мысли, что я уже живу, видимо, чуть-чуть в другом измерении. И всё это, конечно же, непривычно. Не то чтобы я стала толще кожей, вовсе нет. Просто за этот год у меня, видимо, изменились сами понятия – что такое действительно «страшно». И от этого даже мне становится не по себе. Многие люди боятся потерять работу, не купить новый айфон, не набрать определённое количество лайков в Интернете – и много-много всяких странных «страхов». Но, поверьте, в другом измерении страхи совсем другие. И я даже не про смерть. Страшно – это когда Ты чётко понимаешь, что если не ввяжешься в бой – Тебе остаётся 2 месяца. А я не могу оставить маму и мужа с горем наедине. Страшно – это когда от Тебя отказываются врачи, а Ты хочешь жить. Страшно – это когда раздеваешься догола перед операцией, снимаешь даже «обручалку», когда перед входом в лифт, который повезёт Тебя в реанимационный оперблок, Ты обнимаешь маму и мужа, вдыхаешь их запах и понимаешь, что всё это, скорее всего, в последний раз, но на автомате произносишь: Я ВЕРНУСЬ. Страшно – это когда открываешь глаза после операции и понимаешь: что-то пошло не так – всё намного серьезней. Страшно – это когда Ты лежишь в реанимации, множество органов вырезано, у Тебя торчат трубки из живота, они спускаются в тазик, по ним стекает лимфа, а уборщица моет пол и ежечасно пинает этот тазик вместе с Твоими трубками, которые переворачивают Твои раны и внутренности, потому что ей лень его аккуратно «обрулить». Страшно – это когда не действуют обезболивающие наркотики и больше Тебе помочь не могут. Страшно – это когда врач Тебе говорит: «У Тебя обширный рак, он везде, в лимфоузлах метастазы, третья стадия с переходом в четвёрку, торопись…» Страшно – это когда Тебя из-за личной мести пытаются убить на глазах у всех, порочат Твоё доброе имя, ждут Твоей смерти, желают её открыто в соцсетях и по телефону, глумясь над Твоим горем и Твоей семьей, а Ты ничего не можешь сделать, защититься не можешь, потому что в беспомощном состоянии. Страшно – это когда друзья могут помочь, но трусят. Страшно – это когда, собрав все силы, Ты едешь на эфир за последней надеждой, за помощью, а из Твоей жизни делают «шоу уродов», и наркоман с мешком денег строит из себя «бога» и говорит на всю страну оскорбления, имея в виду лишь то, что Ты с ним НЕ переспала, как он об этом мечтал пять лет назад (в его понимании это «зло»). Думаю, если бы к таким уродам я была бы «добренькой», то уже давно бы истаскалась. Страшно – это когда каждый день как последний, любая процедура как русская рулетка для Тебя. Страшно – это когда Ты заходишь на страничку человека (с таким же диагнозом) посмотреть, как у него дела, – а он уже умер. И это происходит на моих глазах каждую неделю (а в мире это происходит несколько раз в минуту). И перечислять можно бесконечно. Поэтому всё относительно. Но знаете, в чём суть самой жизни и в чём ее Великолепие?! В том, что по космическим законам всё встаёт на круги своя. Бой со смертью уже в самом разгаре, и ещё посмотрим, кто кого. Раны затянулись, и Ты уже сама можешь этим тазиком дать той тётке. Когда Ты обещала вернуться после операции, заходя в лифт, – и всё-таки действительно возвращаешься и снова надеваешь «обручалку» на палец и обнимаешь маму и мужа. Когда всё-таки находятся люди, которые готовы за Тебя пойти в одиночку против всех и заступиться. И это теперь настоящие Твои друзья. Когда, наконец, твои зрители видят, кто есть кто, – и те уроды, которые пытались убить меня, оболгать и глумились надо мной, теперь уже не смогут отмолить свои грехи нигде и никогда – они заклеймены позором людским публично на всю жизнь. Когда в сложный момент Ты можешь совершенно чётко выстроить приоритет для себя, легче набираться терпения всё пережить. Но не бездействовать. Я сделала своим приоритетом ЖИТЬ. И поэтому сознательно и в суперкороткие сроки принимала важные решения. И всегда чем-то жертвовала. Но Жизнь всё-таки Светла и полна ЛЮБВИ! Когда у Тебя есть шанс на жизнь, а значит, битва не проиграна и мы будем биться и дальше с костлявой. Когда вся Твоя прошлая жизнь – всё-таки СЧАСТЬЕ и есть что вспомнить и поблагодарить Господа Бога за НЕЁ; и спасибо, что есть и НОВЫЕ Мечты!!! А сколько впереди ещё настоящего СЧАСТЬЯ!!! Когда рядом с Тобой по ту сторону экрана монитора или этой страницы – незнакомые, но такие близкие замечательные люди – и в этом тоже СЧАСТЬЕ! Вот в чём суть жизни! В её Великолепии. В её сбалансированности между добром и злом.

Добро и зло. Это отдельная тема. Её я буду касаться не раз. Когда Вы вступаете в Священную войну за собственную жизнь – Ваш мир превращается в чёрно-белый. И полутона перестают существовать. Иногда мелькает красный цвет. На привалах редко, но появляются и цветные краски. Всё чётко поделится на добро и зло. Не ждите, что Вас будут жалеть, тут же спасать, сочувствовать или моментально входить в Вашу ситуацию. Те, от кого Вы будете ждать помощи в первую очередь, – легко от Вас абстрагируются. Это в лучшем случае. В худшем – станут заинтересованными в Вашей смерти или будут активно способствовать тому, чтобы Вы как можно скорее «слетели с трассы». А те, от кого Вы даже не будете ничего ждать, включая незнакомых людей, – они как раз и будут биться за Вашу жизнь. Это парадокс. Будьте готовы. Не тратьте свои нервы на каждое предательство и не вздумайте тратить своё утекающее время на бессмысленные размышления «как они могли?!». На это просто НЕТ ВРЕМЕНИ!!! Подумаете о них после, когда всё закончится, лет так через 50, попивая чашечку кофе на Лазурном берегу. И то если вспомните о них. Хотя, наверное, вспомните… когда нужно будет им посочувствовать – потому как бумеранг судьбы никто не отменял и по космическим законам все за всё в своё время ответят перед Высшими силами. Вы должны превратиться в машину. В киборга. Который заточен только на единственную программу: поиск решения. Но существует одно «но». В той программе должен быть заложен Ваш личный Кодекс Чести. Выжить, но не любой ценой. Если кто-то падает рядом с Вами – обязательно помочь ему подняться. Делиться важной информацией с теми, кто точно так же, как и Вы, на этом поле битвы с монстром. И не уподобляться тем скотам, которые готовы идти по головам, дабы тупо протянуть ещё чуть-чуть. Такая жизнь не имеет ценности и смысла. Если смертельная опасность не оставит в Вас ничего человеческого по отношению к другим людям – то зачем в принципе Вам жизнь?

…В реанимации были мои самые долгие и самые мучительные часы. В болевой агонии я мучилась так, что, наверное, моих страданий хватило бы на добрую тысячу людей. И если бы болевые ощущения можно было бы перевести в единицу измерения энергии, то ею можно было бы обесточить несколько городов. Но ни разу, ни на одну малейшую секунду у меня не промелькнула даже м-а-а-а-ленькая мысль о смерти. Я её не звала. Наоборот. В моей голове была одна мысль: Иисус терпел – и, значит, мне нужно как-то выдержать. Значит, это возможно. Вытерпеть. Перед моими глазами оживала картина, как в Его руки на жаре забивали ржавые гвозди, и я мысленно разговаривала с Ним, мысленно просила Его дать мне сил. Я проваливалась на какие-то короткие минуты в небытие, но потом снова открывала глаза от боли и каждая минута казалась мне вечностью в миллиарды километров Млечного Пути.

Когда меня перевели в мою палату – началась вторая серия жесточайшего выживания. Почти неделю в сильнейших послеоперационных болях. Я сорвала себе голос. Боль… Я кричала и хрипела…. Нечеловеческие звуки раздирали пространство кинжалами мученического состояния. Слёзы то выступали, то заканчивались, и я, как одержимая, повторяла и повторяла вслух: «Я встану. Я обязательно встану. Я выдержу. Я всё выдержу». Пространство уплывало. Меня бросало в пот. Возле меня беспрерывно дежурили мама и муж. Стало чуть легче терпеть, когда через несколько дней хирург вытащил все трубки из живота. В его глазах было столько поддержки и сострадания. Мой анестезиолог был всегда на связи и готов был ввести мне морфий, как только я дам своё согласие. Но от морфия я отказывалась. Я держалась. Через какое-то время необходимо уже было вставать. Но, как и говорила Эльза, я сильно ослабела. И воочию познала, что такое, когда реально не держат ноги. Когда меня муж с мамой попытались поднять – ноги физически «подламывались» подо мной. Они вообще меня не держали. От голода, от перенагрузки, от всего того кошмара, который свалился на мою голову. Но я, как одержимая, повторяла себе вслух вновь и вновь: «Я смогу! Я встану! Я смогу!» Я чётко снова и снова повторяла эти слова, когда старалась преодолеть боль.

Через 7 дней я смогла написать в Сеть своё первое сообщение. Первую главу своей будущей книги. И поставила первые свои хэштеги.

Жива. Шлю первую весточку.