Оставить след

Глава 13

Приблизительно через час передышки начался штурм замка. Часть врагов били тараном в ворота, ещё час пытались перебраться через стену. Элита вражеского войска, та что осталась в седле, ждала своего часа, чтобы ворваться в открытые ворота. За каких-то несколько минут наши воины сбросили на головы врагов всё что было для этого приготовлено. После такого опора атакующие потеряли около десятка воинов, но это их не остановило от желания попасть во двор замка. Вскоре первые враги появились на стене, где сразу началась кровавая жатва. Потери появились и у нас, но они тем не менее были в разы меньше. С каждой минутой врагов на стене становилось больше и нашим воинам пришлось отступить. После отступления мы потеряли ворота, и всадники наконец-то ворвались во двор. Какого-то решающего преимущества это им не принесло, так как мы просто завалили двор всяким хламом в виде телег без колёс и массивной мебели. Всадникам ничего не оставалось, как спешиться и вступить в бой как обычные воины. Мой отверженный жених лично командовал войском вторжения, а после того как увидел меня, решил собственноручно со мной поквитаться за публичное оскорбление. Думая что я ему не соперник, он решил не брать щит, о чём через пару минут и пожалел, получил серьёзную рану. Капитан не зря меня гонял до седьмого пота, несмотря на не равные физические данные, мне удалось несостоявшемуся мужу отрубить четыре пальца на правой руке. После потери пальцев этот тип неприятной наружности пришёл в ярость и, взяв меч в левую руку, снова напал. Только с одной левой рукой он был уже не настолько опасен, но было одно, мы проигрывали схватку, поэтому ему на помощь пришли его товарищи.

К этому моменту из наших двадцати бойцов осталось только пятеро, поэтому мы снова отступили, на этот раз в сам замок. В коридорах было проще отражать атаки, но врагов было слишком много, а среди них были и лучники. Через несколько минут нас осталось трое, я воевода и какой-то молодой парень ловко орудующий копьём. Нас медленно, но уверенно загоняли на самый верх донжона. Оттуда уже некуда было отступать, мы это понимали и отбивали атаки как могли.

Когда до крыши остался последний лестничный пролет, мы остались только вдвоём с воеводой, который был ранен в руку и ногу. Взглянув на меня последний раз, он прыгнул на врагов сверху, унося вниз вместе с собой сразу несколько человек. Я остался один, когда попал на крышу и откуда не было выхода. Враги быстро загнали меня в угол, но убивать не спешили, ждали, когда на крышу поднимется теперь уже стопроцентно будущий владелец этого замка. Вскоре он появился, злой и бледный после потери пальцев. Я понимал, что, если меня сейчас возьмут живым, точнее живой, мне потом мёртвые завидовать будут. Не желая такого исхода, быстро запрыгнул на каменный зубец, какими была окружена крыша донжона. Щит выбросил, он мне был больше не нужен, я драться дальше не собирался.

— Самоубийство большой грех, но думаю, на том свете меня поймут и простят, — подумал я, взглянув вниз. С той стороны донжона, где я сейчас стоял на краю крыши, внизу на земле было много больших камней, а высота в пару десятков метров просто не давала ни одного шанса выжить после падения. — Не получишь ты комиссарского тела, — сказал я решившему подойти «обрубку» и встал на самый край зубца. Падать было страшно, но другого выбора у меня не было, точнее был, но он был гораздо хуже. Разведя руки в стороны, закрыл глаза и качнулся назад.

Полёт вниз показался долгим как вечность, а само приземление молниеносным. Боль появилась на мгновенье, после чего её сменила необычайная лёгкость. Перед тем как моё сознание окончательно покинуло это тело, я успел увидеть собственные рёбра, торчащие вверх словно сухие ветки и головы врагов, появившиеся между каменных зубцов донжона.

— Алексей, открой глаза, открой, говорю! — услышал я приглушенный голос. Моё сознание медленно возвращалось и почему-то вместе с болью. Мне казалось, что, если я сейчас открою глаза, снова увижу свои окровавленные рёбра и возможно сердце, нанизанное на одно из них и продолжающее биться. — Алексей мать твою! Открой глаза! Уйдите нахрен все отсюда! У него остановка сердца! Дефиблирятор мне! Всем отойти!

Голос снова прозвучал приглушённо, словно человек быстро отдалялся. Сознание вскоре снова явилось, вернув меня почему-то в начало штурма замка. Сейчас я вновь стал переживать события, которые уже были, только в этот раз всё происходило как при сильно замедленном просмотре видеозаписи. Мне казалось, что скоротечный бой во дворе замка теперь длился целую вечность. Момент, когда отрубаю пальцы своему противнику, сейчас предстал перед глазами как-то особо зрелищно и с каким-то конкретно выбранным приближением. Я сейчас видел, как острый клинок моего меча скользит по рукаву врага, рассекает дорогую ткань и потом срезает пальцы. Эти пальцы медленно улетают вслед за продолжившим двигаться клинком, а из оставшихся обрубков толчком выпрыгивает густая кровь.

Чуть позже появилась картинка того, как мы пятимся по коридору в сторону лестницы ведущей наверх. Потерявший своё копьё парень падает под ноги идущих вслед за нами врагов. Этот воин больше уже никогда не встанет, он отдал жизнь за то, чтобы я жил. Пять ступеней до крыши, мой единственный оставшийся защитник, посмотрев на меня, прыгает в толпу, унося с собой вниз по ступеням несколько человек. Дальше фрагмент видеозаписи словно стёрли, картинка появилась с того момента, как я стою на краю крыши с распростёртыми руками. Что самое интересное, сейчас я видел себя со стороны, как бы глазами одного из врагов. Потом картинка того как я падаю и — АААА!

Я резко открыл глаза, сел и схватился за грудь. Осмотрев себя, убедился, что ребра не вывернуты из груди, собственного сердца я тоже не увидел. Несмотря на это, мне было больно, причем так, словно недавно действительно упал с высоты и переломал себе всё. Каждый глубокий вздох отдавался болью в груди, руки дрожали, а на лбу выступили капельки пота.

— Жив? — в комнату вошёл Борис, наш дежурный реаниматолог.

— Не уверен.

— Ну, если пытаешься мыслить, значит жив. Напугал ты нас Алексей, особенно меня, Михалыча и Настю. Хорошо что всё так закончилось, не пришлось тебя в стационарную реанимацию перевозить.

— Я что ласты пытался склеить?

— В общем и целом да, была у тебя такая попытка, но она не удалась. Я запретил тебя допрашивать в ближайшие два дня, так что отдыхай, тебя никто не побеспокоит. Если что-то будет нужно, в коридоре дежурит человек, скажешь ему, он всё сделает.

Борис вскоре ушёл, оставив меня наедине со своими мыслями.

— Чёрт, это надо же насколько в этот раз меня зацепило чужое тело, — подумал я, трогая слегка побаливающую грудину. — До этого я так тяжело с чужими телами не расставался, правда и погибал в другом времени не так, не лишай себя жизни сам. Вполне может быть, что смерть носителя должна произойти или естественным образом, или от рук какого-то индивидуума того же времени.

Мыслей в голове кружилась туча, и я не мог остановиться хоть какой-то одной. Перебирая варианты случившегося, слишком глубоко ушёл в мысли, поэтому не сразу услышал, как в дверь кто-то настойчиво стучит. Я оказывается, после ухода Бориса заперся, видимо по привычке, что успела выработаться за три дня в другом времени.

— Иду, не нужно ломать дверь, — сказал я громко, так как дверь уже начинали выбивать.

— Дмитрий Михалыч?! Случилось что-то?

— Это ты у меня спрашиваешь? Я десять минут в дверь стучал, уже хотел попросить ее выбить!

— Извините, я немного задумался.

— Ладно, забудем об этом, скажи лучше, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, только грудина болит и рёбра.

— Борис сказал, это пройдёт, нормальное явление после, — Михалыч замолчал, поняв, что сказал лишнее.

— Да, я знаю, что умер ненадолго, так что не стоит делать вид что этого не было. Думаю, вы как раз по этому поводу и хотите со мной поговорить.

— Да, ты прав, хочу понять, почему это произошло. Борис, правда, запретил тебя расспрашивать, но он уехал, и я не выдержал.

— Я сам не совсем понимаю, почему так произошло, но пара идей есть. В этот раз я угодил в тело молодой женщины, я бы даже сказал девушки. Это само по себе стало для меня некоторым шоком, но потом успокоился. Поначалу было даже весело, но вскоре проблемы посыпались как из рога изобилия. Подробнее расскажу позже, сейчас в голове ещё туман стоит, не всё помню.

— Ну, хоть какой-то намёк можешь дать, где ты был, время, место? — у Михалыча глаза горели, от желания узнать подробности, но он решил пока ограничиться парой вопросов.

— Год не могу сказать, но судя по одежде и оружию явно средневековье. Место где-то в Шотландии или Ирландии, там мужики в килтах ходили, юбки такие, если не знаете.

— Это слишком большой разброс по месту, территория получается не маленькая, — решил уточнить Михалыч, проигнорировав слова о якобы его не знании о килтах.

— Место называли Лим или Лип, произносили не очень разборчиво, поэтому не могу утверждать что из этого точнее. Может это название местности, а может тот замок так назывался.

— Ещё что-то можешь сказать уточняющее?

— Дмитрий Михалыч вас убивали когда-нибудь? Меня вот, например, за последний месяц уже несколько раз. Поверьте, ощущения незабываемые, особенно последний раз, когда пришлось самого себя убить.

— Извини Алексей, я видимо слишком быстро хочу обо всём узнать, — Михалыч сдал немного назад с вопросами и тут я повернул голову, после чего увидел стоявшую в дверном проёме Настю. Её лицо было бледное, по щеке бежала маленькая, сверкающая в свете неонового света слеза.

— Ты что тут делаешь? Я где тебе велел находиться? — закричал на неё Михалыч.

— Деда, я случайно мимо проходила, а дверь была приоткрыта.

— Брысь отсюда! Придёшь, когда разрешу!

Настю как ветром сдуло, и ушла она явно обиженной, только я не понял на кого, на меня или на деда. Дед лишь покачал головой после того, как она ушла.

— Вот что Алексей, я вынужден тебя отстранить от участия в экспериментах, по крайней мере на некоторое время. Пока ты не пройдёшь полное медицинское обследование, в лаборатории даже не появляйся. С подробным рассказом не тороплю, когда самочувствие позволит, тогда и расскажешь, прошлое ведь никуда не денется, — сказал Михалыч и, похлопав меня по плечу, ушёл. Дверь он за собой закрыл, но я тем не менее услышал, как он приказал охране ко мне кроме врача вообще никого не пускать, особенно Настю. — Куда она пошла? — услышал я последние из того что он сказал.

Несколько часов меня не беспокоили, но когда за окном стемнело, в дверь снова постучали.

— Входите, открыто!

— Как самочувствие? — в комнату вошёл Борис. Вслед за ним вошли ещё двое, мужчина в годах, почти ровесник Михалыча и среднего возраста женщина. — Анна Сергеевна, кардиолог, — представил Борис женщину. — Николай Харитонович, психиатр, — представил он мужика. С собой они принесли несколько чемоданов с наклейками красного креста, в которых находилась всякого рода диагностическая аппаратура. — Я тут подумал, а чего ждать, обследование можно ведь прямо сейчас пройти, — сообщил Борис и меня вскоре принялись осматривать как при помощи аппаратуры, так и без неё.

Настроение было подавленное, поэтому я словно безвольная кукла позволил им делать с собой всё, что они хотели.

— Ну, вот и всё, — сказал Борис, как бы незаметно взглянув на кардиолога.

— Ничего серьёзного я тут не вижу, всё в пределах нормы, — сказала она, рассматривая кардиограмму. — Пациент физически здоров, — выдала Анна Сергеевна своё заключение после моего осмотра.

— Хорошо же всё, чего ты такой кислый? — Борис присел ко мне на кровать.

— Они все погибли, все! Двадцать два человека погибли, защищая меня. Понимаешь? Они меня защищали! Если бы я не влез, — я замолчал, вспомнив о присутствующих здесь посторонних.

— В жизни всякое бывает, ты тут не причём, так, наверное, и должно было произойти, — попытался успокоить Борис, после чего передал меня в руки психиатра.

Этот уважаемый доктор мучил вопросами не меньше часа, я уже хотел ему просто дать по его седой голове, чтобы он наконец-то заткнулся, но мне помешал очередной стук в дверь.

Очередным посетителем был какой-то солдат, он принёс мне ужин и телефон. Я, честно говоря, даже ни разу не вспомнил, что он у меня есть и что мне нужно позвонить домой. Бабка там, наверное, уже МЧС к моему поиску подключила. Психиатр, увидев, что мне принесли, сразу ушёл, пообещав, что мы вскоре ещё раз встретимся.

— Алло, Ба! Привет, как ты там? Нормально у меня всё с голосом, нет, не простудился. Ба, перестань, это тебе кажется. Да, новый год буду дома встречать, я же обещал. Всё, Ба, мне нужно идти, я завтра ещё раз позвоню! — прервав разговор, подумал, что мне из этой медицинской палаты нужно срочно сваливать. Эту комнату мне выделили для проживания здесь, вот только сейчас она превратилась в медицинскую палату для одного психически больного, то есть меня. Психиатр, скорее всего, мне именно такой диагноз поставил, после почти часовой беседы с ним. Да, я признаю, что побывав в средневековье и вдоволь насмотревшись кровавых картин, меня до сих пор не отпускала депрессия. Но я никак не подходил под описание психически больного.

Поужинав, решил прогуляться, захотелось подышать свежим морозным воздухом.

— Стоп, куда? — меня остановил солдат, дежуривший в коридоре за дверью.

— Прогуляться, а что? Я что арестован?

— Нет, просто я должен сообщить о вашем желании дежурному.

— Ну, так сообщай, — сказал я и подумал, — ничего себе тут порядки установили, без разрешения из комнаты хрен выпустят. — Сообщил? Разрешили? — спросил я после того, как он поговорил с кем-то по рации.

— Да. Стоять! — он снова меня остановил.

— Что теперь?

— Без верхней одежды выход из здания вам запрещён, там холодно, если честно сказать, так что советую нормально утеплиться.

— А, ну да, я как-то уже забыл что сейчас зима, — проговорил я и вернулся в комнату за курткой и шапкой.

Дышал воздухом всего минут двадцать и под присмотром моего охранника. Он, молча, наблюдал за мной, время от времени посматривая на часы. Сегодня было действительно холодно, я даже слегка замёрз, пока прогуливался вдоль здания лаборатории.

Вернувшись в комнату, решил выпить чашку кофе, но не нашёл его, как впрочем, и чая тоже не нашёл. Вместо этих напитков мне выдали яблочный сок в пакете и бутылку минералки.

— Блин, ещё и на диету посадили. Ну и ладно, один день можно потерпеть, приеду домой, там оторвусь по полной программе, — подумал я и, взяв пакет с соком, собрался сделать пару глотков. Успел только крышку отвернуть, телефон зазвонил.

— Алексей?

— Да.

— Полковник Грачёв. Алексей, в связи с возникшей у тебя небольшой проблемой со здоровьем, — пояснил он, — я решил отстранить тебя от участия в экспериментах. Не навсегда, конечно, пока на месяц, а там видно будет. После новогодних выходных тебя будет ожидать несколько другая работа. Лучшего консультанта по путешествиям во времени нам просто не найти. Я пришлю человека, которого ты должен будешь ввести в курс дела и подготовить к возможным проблемам после перемещения. Одним словом расскажешь ему что и как. Приказ понятен сержант?

— Так точно, понятен, товарищ полковник.

Связь оборвалась, после чего я подумал о том, что меня элементарно списали по состоянию здоровья. Правда, пока было не понятно по-какому состоянию, физическому или психическому. Если физически чувствовал себя вполне хорошо, я бы даже сказал отлично, то в своём отличном психическом состоянии не был уверен на сто процентов. Меня всё ещё время от времени накрывал отходняк после той бойни, что устроили во дворе замка. То что это было в другом времени, то есть далеко в прошлом, ничего не значило, для меня это всё происходило вчера.

Наконец-то сделав несколько глотков сока, я прилёг на кровать и попытался заснуть. Как только закрывал глаза, сознание снова отправило в прошлое, где было много крови, грязи и смертей.

— Да, чтоб тебя! Нужно попробовать думать о чём-то приятном, — подумал я и стал думать о том, как после приезда домой пойду в баню. Несколько секунд действительно думал о бане, но потом мысли быстро съехали на другую тему, на тему того что меня отстранили от путешествий во времени. — Консультант блин! Ну, ладно, некоторое время займусь консультированием, только как говорится — спустя рукава, то есть, не обо всем расскажу. Посмотрим, как мой дублёр справится, особенно если его быстренько прибьют в прошлом.

Утром, после практически бессонной ночи, я решил найти Михалыча, чтобы с ним поговорить о моём освобождении из-под условного ареста. Идти никуда не пришлось, шеф сам ко мне пришёл, вот только сразу обломал с поездкой домой.

— Алексей нам тут полковник кое-кого прислал, хочу, чтобы ты его проинструктировал.

— Быстро мне замену нашли, — ответил я с обидой в голосе, уже зная об этом.

— Это не замена, можешь считать что это твой второй пилот. Если мы только тебя будем гонять по временным нитям, это ничем хорошим не закончится. Ты просто не выдержишь такой нагрузки. Тебя я не собираюсь никуда отпускать, просто хочу дать передышку, дней так скажем на десять. Потом ещё раз пройдёшь медосмотр и снова в кресло.

— А если медики меня забракуют?

— Не говори глупостей, всё что с тобой произошло это от перегруза. Борис говорит, что никаких отклонений у тебя не выявили, не считая небольшого э, — Михалыч замолчал, подбирая более мягкое выражение.

— Не считая психического расстройства.

— Ну, в каком-то смысле да. Николай Харитонович сказал, что это синдром солдата, если перевести с латыни на понятный русский. Когда солдат на войне впервые видит большое количество смертей своих товарищей, у него появляется чувство вины. Он начинает думать, что, если бы он действовал иначе, все бы живы остались. Приблизительно такой же случай и у тебя. Нужно просто выждать время и посмотреть на ситуацию под другим углом. Вот скажи мне, если бы ты не занял чужое тело, там бы что-то изменилось? Думаю те люди также бы погибли, причём возможно не в бою, а на плахе палача или того хуже, если учесть что тело было женское.

— Да, я это и без ваших пояснений понимаю, просто перед глазами постоянно появляется картина того боя. Думаю, вы правы насчёт передышки, нужно просто постараться это забыть или убедить себя в том, что мне это приснилось, или в кино видел.

— Думаю, такие варианты тоже окажутся действенными, а сейчас идём, Антон уже час сидит у меня в кабинете. Антон это твоя временная замена, если ты не понял.

— Да, тут и дурак поймет кто такой этот Антон.

Через несколько минут Михалыч привёл меня в свой кабинет и познакомил с дублёром. Антон оказался невысоким коренастым парнем с голубыми глазами и каким-то добродушным выражением лица. Я решил не лезть к нему с вопросами о том кто он, чем занимается и так далее, а сразу перешёл к делу. Рассказал, что нужно делать в первую секунду и о том, что в прошлом не нужно никого убивать, это может нарушить ход истории. Когда сказал ему об этом, вспомнил, что сам в последнем своём путешествии грубо нарушил это правило, но это к счастью не повлияло на ход истории. Наш с ним разговор длился не меньше часа и в присутствии Михалыча, который иногда вставлял свои пять копеек.

Антон просто сиял от того, что ему доверили такое ответственное дело, ведь до этого момента он считал путешествие во времени научной фантастикой. О том что свою возможную смерть там, его тело будет ощущать как настоящую смерть здесь, он видимо не воспринял серьёзно. Его тело останется в настоящем, а это гарантия что оно останется невредимым.

— Тело да, а вот психика может реально пострадать, — подумал я, но ничего об этом ему не сказал.

После проведённой консультации, попросил Михалыча отпустить меня домой, новый год же скоро.

— До нового года ещё три дня, успеешь подготовиться. На завтра у нас запланирован очередной поиск нитей, я бы хотел, чтобы ты присутствовал во время перехода. Думаю какой-нибудь твой совет по ходу дела, может оказаться полезным, — заявил Михалыч, упорно не желая меня отпускать.

— Хорошо, но после я сразу домой, договорились?

— Я своё слово держу, если сказал, значит так и будет, — ответил Михалыч, взглянув на меня так, словно я считаю его болтуном. — А сейчас, если ты хорошо себя чувствуешь, мы бы хотели услышать более подробный рассказ о твоём последнем нахождении в прошлом.

— Мы это кто? — спросил я, не понимая, о ком он говорит, ведь на данный момент в кабинете кроме нас больше никого не было.

— Через пару минут подойдут твои постоянные слушатели, кроме одного, полковник Грачёв не приедет, у него неотложные дела. Он просил отправить ему видеозапись твоего рассказа.

Через пару минут, как и сказал Михалыч, в кабинет стали входить мои слушатели, то есть персонал лаборатории и наш прикомандированный историк. Последним вошёл электрик Гена и почему-то сел в самый дальний от меня угол кабинета. Он был хмур и молчалив, что было не свойственно его натуре.

Когда все расселись по своим местам, я начал рассказывать. С каждой минутой рассказа слушатели начинали оживляться, посыпались уточняющие вопросы, в основном касающиеся быта. Когда рассказ дошёл до того момента, как я использовал грудь как отвлекающий фактор, Гена всё-таки не выдержал своего молчаливого присутствия и громко спросил.

— Лёха, ну, ты сам-то хотя бы успел эти прелести пожмакать?

— Гена заткнись! — прикрикнул на него Фёдор.

— Ну, а чо, я же вполне логичный вопрос задал, сам бы ты, наверное, сразу этот второй размер мять начал, — пробурчал Гена и обиженно замолчал.

Меня слушали так внимательно, что я иногда слышал, как за окном тарахтит дизельный генератор. Что самое удивительное, историк тоже перестал задавать уточняющие вопросы и сейчас просто слушал, чуть ли не с открытым ртом.

Вскоре мой рассказ дошёл до того момента, когда я находясь в женском теле разделся, чтобы переодеться в мужскую одежду, принадлежавшую умирающему деду. Гена снова не вынес молчания и спросил.

— Лёх, а тело у неё нормальное было или так себе, ничего особенного, баба как баба?

— Гена, — слово взял Михалыч, который тоже слушал меня, слегка приоткрыв рот, — ещё один звук от тебя и я заклею тебе рот скотчем, всё понял?

— Вот вы прям все какие-то не нормальные, я же уточняющие вопросы задаю, вдруг в те времена люди выглядели лучше, чем сейчас. Мне вот, например, интересно узнать о том, эволюционирует человечество или наоборот обратно к обезьянам ползёт.

— Завтра отдельно об этом у Алексея спросишь, если он, конечно, захочет поделиться такой информацией, а сейчас сделай всем нам огромное одолжение, — ЗАТКНИСЬ! — повысил голос Михалыч, чего на моей памяти ещё ни разу не происходило, если не считать рабочие моменты.

Мой рассказ продолжился и до его завершения меня больше никто и не о чём не спрашивал.

— Вот в принципе и всё, о совсем уж не значительных деталях думаю, говорить не стоит, — сказал я.

— Не значительные детали это вы молодой человек что имели в виду? — тут же спросил историк.

— Ну, там например, какая посуда была входу или как замок изнутри выглядел.

— Это для вас такие детали не значительные, для меня, как профессора истории, они не менее важны, чем ваш рассказ в целом. Я бы попросил вас в отдельном разговоре рассказать мне о таких мелочах.

— Не вопрос, но только после новогодних праздников, иначе вы меня до боя курантов отсюда не выпустите.