Острие копья

Глава 4

За рулем я ничего, кроме дороги, не вижу, так как обладаю тем складом ума, что принимается за работу и посвящает себя ей, пока не подойдет время для другой. В тот день я тоже взял высокий темп. Из-за плотного потока до Вудлона я добирался долго, зато оттуда до Уайт-Плейнса у меня ушла всего двадцать одна минута. Однако, несмотря на склад ума и спешку, краешком глаза я все же наслаждался парковой магистралью. Кусты покрылись цветами, деревья, словно в медленном танце, непринужденно шевелили на ветру молодыми листочками, а трава была уже густой и зеленой. И я подумал, что даже за тысячу долларов нельзя соткать такой ковер, по которому было бы так же приятно ходить, как по этой травке.

Увы, спешка все равно не помогла. В здании суда, когда я до него добрался, меня постигла неудача. Андерсон уехал и появится только в понедельник, через целых четыре дня. В Адирондакские горы, сказали мне, но адреса не дали. Хотя прокатиться в Лейк-Плэсид было бы, пожалуй, не так уж и плохо. Первый помощник Андерсона, чью фамилию – Дервин – я раньше никогда не слышал, был все еще на ланче и ожидался через полчаса. И ни одна живая душа как будто не горела желанием мне помочь.

Я прошел по улице и, отыскав телефон, позвонил Вулфу в Нью-Йорк. Он велел дождаться Дервина и опробовать номер на нем. До его прихода я как раз был не прочь перекусить парой сэндвичей и стаканом молока. Когда я вернулся, Дервин был у себя в кабинете, но мне пришлось прождать его еще двадцать минут, – полагаю, все это время он выковыривал из зубов остатки ланча. Местечко было унылым до невозможности.

Когда я задумываюсь о разных людях, с которыми мне доводилось встречаться, как бы глупо это ни казалось, но все юристы для меня непостижимым образом выглядят одинаково. Они представляют собой некую смесь испуганной и одновременно удовлетворенной личности, словно переходят оживленную улицу, где каждую секунду ожидают наезда, однако им доподлинно известно, что за бумагу нужно вручить водителю, если тот задавит их насмерть, и она уже лежит у них в кармане. Дервин именно так и выглядел, хотя и казался весьма представительным, элегантным и упитанным, лет около сорока (скорее моложе, чем старше), с темными блестящими волосами, зачесанными назад, и счастливой, лучащейся довольством физиономией. Я водрузил свою панаму на угол его стола, уселся в кресло и только потом заявил:

– Жаль, что мне не удалось застать мистера Андерсона. Не знаю, заинтересует ли вас мое предложение, но совершенно уверен, что сам он заинтересовался бы.

Дервин откинулся на спинку кресла, одарив меня улыбкой политика:

– Если оно связано с моими служебными обязанностями, несомненно, заинтересует, мистер Гудвин.

– Связано, не сомневайтесь. Вот только я несколько в невыгодном положении, поскольку вы не знаете моего нанимателя Ниро Вулфа. Мистеру Андерсону он известен.

– Ниро Вулф? – Дервин наморщил лоб. – Я слышал о нем. Вы говорите о частном детективе, конечно же. Видите ли, это пока еще Уайт-Плейнс. Провинция начинается немного севернее.

– Да, сэр. Хотя я не стал бы называть Ниро Вулфа частным детективом. В качестве описания… Хм… начать с того, что оно подразумевает слишком уж деятельный образ жизни. Однако я работаю именно на этого человека.

– И у вас от него предложение?

– Да, сэр. Как я сказал, изначально предложение предназначалось мистеру Андерсону, однако я созвонился с Вулфом полчаса назад, и он велел передать его вам. Оно может и не сработать тем же самым образом. Насколько мне известно, мистер Андерсон – человек богатый. Вас же я с этой стороны не знаю. Может, вы вроде меня, может, вы живете от получки до получки.

Дервин рассмеялся, однако смех был наигранным, так как уже через секунду лицо его приняло важное и деловое выражение.

– Может, и да. Однако, хотя сейчас я и не особенно загружен работой, все-таки хотел бы услышать предложение.

– Да, сэр. Оно заключается в следующем. В прошлое воскресенье, четыре дня назад, Питер Оливер Барстоу, ректор Холландского университета, скоропостижно скончался на поле гольф-клуба «Грин медоу» под Плезантвилем. Вам это известно?

– Конечно. Это тяжелая утрата для общества, да и вообще для всей страны.

Я кивнул:

– Похороны прошли во вторник, он был погребен на Агауокском кладбище. Мистер Ниро Вулф предлагает вам пари. Он собирался предложить его мистеру Андерсону, но сказал, что готов биться об заклад и с вами. Если вы эксгумируете тело и произведете вскрытие, то обнаружите в нем следы яда. Он готов поспорить на десять тысяч долларов и вручит на хранение заверенный чек на данную сумму любому ответственному лицу, которое вы укажете.

Я лишь ухмылялся, пока Дервин таращился на меня. Таращился он долго, а потом произнес:

– Мистер Ниро Вулф ненормальный.

– О нет, – возразил я. – Вот на это я бы вам ставить не советовал. Но я еще не закончил с пари Ниро Вулфа. Он также ставит на то, что в брюшной полости Барстоу, возможно под желудком, на глубине одного-трех дюймов от кожного покрова будет обнаружена короткая тонкая и острая игла, вероятно стальная, но, быть может, и из очень твердой породы дерева. Она вошла в тело снизу вверх, под углом примерно сорок пять градусов, если ее не отклонила кость.

Дервин продолжал таращиться на меня. Когда я замолчал, он вновь попытался изобразить смех, но на этот раз у него получилось не очень.

– Отродясь не слышал большей чуши! – заявил он. – Полагаю, за этим что-то кроется, если только вы тоже не сумасшедший.

– Именно что кроется. – Я достал из кармана чек, который вручил мне Вулф. – В мире найдется совсем немного людей, которые рискнули бы десятью тысячами долларов за невероятную чушь, и можете мне поверить, Ниро Вулф не из них. Питер Оливер Барстоу был убит. В него всадили эту иглу. Я говорю это. Ниро Вулф говорит это. И вот эти десять штук баксов говорят это. Вполне веское доказательство, мистер Дервин.

Юрист уже выглядел далеко не таким счастливым и довольным, как в момент моего прихода. Я ждал. Он разразился:

– Это нелепо! Совершенно нелепо!

– Вулф на это не спорит, – ухмыльнулся я. – Он лишь спорит, что так оно и есть.

– Но это невозможно! Это просто нелепо и… и чудовищно! Какой бы номер вы ни пытались отколоть, вы не на того напали. Я знаком с семьей Барстоу и потому в курсе всех фактов. Не буду пересказывать их вам. Что за идиотская чушь! Да вы знаете, кто подписал свидетельство о смерти? Я не думаю…

– Конечно знаем, – прервал его я. – Доктор Натаниэль Брэдфорд. Тромбоз коронарных артерий. Но даже если бы все доктора на свете были столь хороши, как он, и если бы все они сказали «тромбоз коронарных артерий», деньги Ниро Вулфа по-прежнему прямо перед вами готовы говорить за себя.

Я видел, что выражение лица Дервина изменилось. Он уже оправился от потрясения и теперь готов был умничать. Он резко спросил:

– Слушайте, в чем подвох?

– Совершенно никакого подвоха. Никакого. Только намерение выиграть десять штук.

– Дайте мне взглянуть на чек.

Я протянул ему чек. Он тщательно осмотрел его, придвинул к себе телефон, снял трубку и через мгновение с кем-то заговорил:

– Мисс Риттер, соедините меня с отделением «Метрополитен траст компани» на Тридцать четвертой улице.

Он сидел и смотрел на чек, я же в терпеливом ожидании скрестил руки. Раздался звонок, он снова снял трубку и начал задавать вопросы, кучу вопросов. Он определенно убеждался, что ошибки быть не может. Когда он повесил трубку, я весело сказал:

– По крайней мере, мы готовы начать – теперь, когда вы убедились, что доллары настоящие.

Он пропустил мои слова мимо ушей, продолжая хмуриться на чек. Наконец он спросил так же резко:

– Имеете ли вы в виду, что действительно уполномочены заключить пари в том виде, как вы его изложили?

– Да, сэр. Этот чек выписан на меня и заверен. Я могу подписать его без малейшего труда. Если вам угодно позвонить Вулфу, его номер Брайант девять, два-восемь-два-восемь. Во избежание какого-либо неверного толкования я бы предложил, чтобы ваша стенографистка напечатала подробное соглашение и мы оба его подписали. Также должен подчеркнуть, что Вулф берет на себя ответственность не предоставлять мотивов, предложений и улик и не собирается обсуждать данное дело. Это пари, только и всего.

– Пари, черт! Не надейтесь ни на какое пари! Кто, вы предполагаете, будет спорить с вами – округ Уэстчестер?

Я ухмыльнулся:

– Мы надеялись на мистера Андерсона, но в его отсутствие мы не особо привередливы. Кто угодно, у кого найдется десять тысяч долларов. Вулфа это не волнует – начальник полиции, редактор газеты или, может, какой-нибудь видный демократ с развитым чувством гражданской ответственности.

– Вот как!

– Да, сэр, так. Мне предписано сделать все от меня зависящее, чтобы обеспечить денежное покрытие до наступления темноты.

Дервин вскочил, отпихнув от себя кресло:

– Ха! Пари? Блеф!

– Вы так думаете, сэр? А вы проверьте. Покройте его.

Видимо, Дервин уже на что-то решился, так как, пока я говорил, он двинулся через кабинет. В дверях он обернулся:

– Не подождете здесь десять минут? Полагаю, подождете, раз ваш чек у меня в кармане.

Он не был подписан. Дервин удалился, прежде чем я успел кивнуть ему. Я устроился в кресле и принялся ждать. Интересно, как дельце обернется? – гадал я. Не упустил ли я какой выгоды? Может, стоило озвучить свою последнюю угрозу, только если бы он проявлял больше упрямства? Но как я мог вынудить его действовать быстрее? Да и в конце концов, обладало ли это ничтожество достаточными полномочиями или смелостью, чтобы провернуть подобное в отсутствие своего шефа? Вулфу требовалось именно быстрое действие. Я, конечно же, понимал, что он надеется на пари не больше, чем я надеялся получить от него на день рождения в подарок десять штук, – его целью было вскрытие и эта игла. Теперь я понимал, как он догадался о ней, но как, если уж на то пошло, он вообще связал ее с Карло Маффеи… Тут я остановился и вернулся к текущей работе. Если этот Дервин откажется и не поведется на мои посулы, куда мне тогда идти? Между четырьмя и шестью мне придется полагаться только на себя самого. Я не осмелился бы побеспокоить Вулфа телефонным звонком, пока он возится наверху со своими чертовыми цветочками. Время было два пятьдесят. Дервин ушел на десять минут. Я начинал чувствовать, что остался в дураках. Что, если он продержит меня здесь целый день, связав по рукам и ногам, с моим-то чеком в кармане? Если уж я позволю обойтись так со мной ничтожному юристу-вымогателю, то не осмелюсь взглянуть Вулфу в его огромную жирную физиономию. Я не должен был упускать Дервина из виду. Уж точно не с моим чеком. Я вскочил с кресла и ринулся через кабинет, однако у двери успокоился и несколько расслабился. Осторожно повернув ручку, я открыл дверь и высунул голову. В приемную вел небольшой коридорчик, и я услышал, как по телефону говорит девушка:

– Нет, оператор, только вызываемое лицо. Только мистера Андерсона, никого другого.

Дождавшись, когда она повесит трубку, я направился к ее конторке:

– Не затруднит ли вас сообщить, куда вышел мистер Дервин?

Она как будто заинтересовалась мной, взгляд ее был доброжелателен, но ответила только на сам вопрос:

– Он звонит из кабинета мистера Андерсона.

– Вы не стали бы врать мне просто для практики?

– Мне она не требуется, благодарю.

– Хорошо. Если не возражаете, я займу один из этих стульев. Одному там довольно жутковато.

Я уселся футах в трех от входной двери, но стоило только мне лишь устроиться, как дверь распахнулась и с деловым видом вошел здоровяк в синем костюме, черных туфлях и жесткой соломенной шляпе. Не поворачиваясь в мою сторону, он направился к девушке, и со своего места я без труда разглядел у него на бедре пушку. Девушка поприветствовала его:

– Здрасте, мистер Кук, мистер Дервин в кабинете мистера Андерсона.

Когда гость исчез за другой дверью, я поинтересовался у секретарши:

– Неужели Бен Кук?

Не поднимая глаз, она кивнула. Я ухмыльнулся, снова устроился и принялся ждать.

Прошло пятнадцать минут, прежде чем дверь в кабинет Андерсона вновь отворилась, на пороге возник Дервин и позвал меня:

– Проходите, Гудвин.

Я вошел. Оказавшись внутри и увидев, как они срежиссировали мое выступление, я не смог удержаться от смеха. Бен Кук занимал кресло рядом с другим за столом, несомненно предназначенным для Дервина, а третье было выставлено для меня, прямо напротив них, и обращено к свету.

– Смешно ему, видите ли, – пробурчал здоровяк.

Дервин занял свое кресло и только после этого соизволил сообщить:

– Это начальник полиции.

Я притворился, будто прищурился от света:

– Могли бы и не говорить. Неужели вы думаете, что слава Бена Кука не простирается дальше Бронкского парка?

Дервин сурово посмотрел на меня. Боже, как же смешно это выглядело! Он даже зашел столь далеко, что погрозил мне пальцем:

– Гудвин, я потратил целых полчаса и теперь готов сообщить вам, что последует дальше. Если вам что-либо известно, вы все выложите нам, пока мы будем ждать Вулфа. По какой причине вы…

Мне было крайне досадно прерывать представление, но иначе было никак.

– Ждать Вулфа?! Здесь?!

– Конечно здесь. Если он не захочет неприятностей. Думаю, я все разъясню ему по телефону.

Я не стал смеяться, просто сказал:

– Послушайте, мистер Дервин, сегодня один из ваших черных дней. У вас в жизни не было столько никудышных пари. Ниро Вулф так же способен на приезд сюда, как я на то, чтобы сообщить вам имя убийцы Барстоу.

– Да? – подключился Бен Кук. – Ты много чего нам расскажешь. Много чего.

– Возможно. Но я не скажу вам, кто убил Барстоу, потому что не знаю. Если вы хотите поспрашивать, например, о дорогах…

– Уймитесь! – Дервин принял еще более суровый вид. – Гудвин, вы выдвинули вопиющее обвинение, и поразительнейшим способом. Я не буду притворяться, что у меня к вам множество вопросов, потому что мне явственно не на чем их обосновать. По какой причине и с какой целью ваш наниматель направил вас сюда сегодня?

Я вздохнул и принял важный вид:

– Я же сказал вам, мистер Дервин. Заключить пари.

– Да бросьте вы! Пошевелите хоть немного мозгами, если они у вас есть. Вы не отделаетесь этим. И черт побери, вы это знаете! Давайте же. Мы вас слушаем.

Бен Кук изрек:

– И не пытайся умничать. Ты будешь удивлен, как мы порой обращаемся с умниками.

Будь у меня желание, я смог бы, полагаю, затянуть спектакль на всю ночь, но время шло, да и они начинали меня доставать. И потому я разразился речью:

– Одну минуту, джентльмены. Вы, естественно, раздражены, и это очень плохо, но тут уж ничем не могу помочь. Допустим, я пошлю вас к черту, встану и уйду. Ну что вы сделаете? Да, господин начальник, я знаю, что до участка недалеко, но я туда не отправлюсь. Честно говоря, вы ведете себя как два тупых копа. Я удивлен, мистер Дервин. Ниро Вулф пытается приобщить вас к самому началу крупного расследования, а первое, что вы делаете, – это разбалтываете о нем Бену Куку, а затем принуждаете меня вывести вас обоих из игры и просто бросить на съедение волкам. Вы пальцем не тронете меня, не глупите. Ниро Вулф с удовольствием притянет вас к суду за незаконный арест. В полицейский участок я захожу исключительно затем, чтобы навестить друзей, и не пойду туда, если вы не предъявите мне ордер. Но подумайте, какой смех поднимется, когда о моей истории проведают репортеры, а потом появятся доказательства, что Барстоу был убит. По правде говоря, все это начинает меня немного раздражать, и я уже склоняюсь к мысли потребовать назад свой чек и распрощаться с вами. Уясните: я ничего вам не скажу. Понятно? А теперь либо отдавайте чек, либо сами говорите по делу.

Дервин сидел скрестив руки и смотрел на меня, даже не пытаясь открыть рот. Бен Кук произнес:

– Приехал, значит, на село поучить деревенщину уму-разуму. Сынок, я достаточно большой, чтобы оттащить тебя в участок, было бы желание. Больше ничего.

– Вы можете позволить себе разыгрывать беззаботность, – ответил я ему. – Дервин вручил вам хлопушку, которую, возможно, побоялся взорвать сам, и вы знаете это. – Я повернулся к Дервину. – Кому вы звонили в Нью-Йорк? В главное управление?

– Нет. Окружному прокурору.

– Вы застали его?

Дервин положил руки на подлокотники, откинулся на спинку кресла и беспомощно посмотрел на меня:

– Я говорил с Морли.

– С Диком Морли, – кивнул я. – И что он сказал вам?

– Он сказал, если Ниро Вулф предлагает пари на десять тысяч долларов на что бы то ни было, то он бы весьма оценил, если бы я поспорил с ним еще на одну тысячу, только он дал бы мне десять к одному.

Я был слишком раздражен, чтобы ухмыльнуться, и сказал:

– И все же вы приглашаете меня сюда лясы точить, вместо того чтобы хвататься за лопаты и раскапывать Агауокское кладбище. Повторяю: я ничего вам не скажу и Вулф вам ничего не скажет, но дело перед вами верное, бери не хочу. Следующее, что вы сделаете, – это вернете мне чек. И что потом?

Дервин вздохнул и прочистил глотку, однако ему пришлось прочистить ее еще раз.

– Гудвин, – начал он, – я буду честен перед вами. Мне это не по зубам. Это не для разглашения, Бен, но дело обстоит именно так. Мне это совершенно не по зубам. Боже мой, да вы знаете, что это означало бы? Эксгумация и вскрытие Питера Оливера Барстоу?

Я снова его прервал:

– Чушь! Можно найти десяток оправданий.

– Что ж, может быть, я не очень силен в оправданиях. Как бы то ни было, я знаком с семьей. Я не могу пойти на это. Я звонил Андерсону в Лейк-Плэсид и не застал его. Он перезвонит до шести часов, до семи уж точно. Он может выехать ночным поездом и завтра к утру будет уже здесь. Тогда он и решит.

– Значит, сегодня не получится, – подытожил я.

– Да. Исключено. Я не пойду на это.

– Ладно. – Я поднялся. – Пройдусь до угла и позвоню Вулфу – узнаю, станет ли он ждать так долго. Если он согласится, то двину на юг, подальше от деревенщины. Так что отдавайте чек.

Дервин достал его из кармана и протянул мне.

Я ухмыльнулся Бену Куку:

– Вас подбросить до участка, господин начальник?

– Подвези, сынок, подвези.