Остров

– 1

Мое когда-то нарядное голубое платье оказалось безнадежно загублено, пока я бегала в нем во время шторма. Да и где мне тут танцевать? Еще в первый день нашего пребывания на этом острове я безжалостно отодрала от подола приличный кусок и сделала из него что-то вроде большой сумки, в которую мы складывали орехи, фрукты и другую еду; в руках, ясное дело, много не унесешь.

Ловить трепангов и устриц – дело нехитрое, и я очень быстро набрала почти целую сумку. Море ластилось к берегу, по небу величаво плыли большие белые облака. Они затеняли солнечный свет, и он не жег, а ласкал – самая моя любимая погода.

Повесив сумку на плечо, я зашагала обратно. По дороге обогнула скалу и нашла то место, где Антар обнаружил глину. Ни его самого, ни каких-либо признаков того, что он выполнил мою просьбу, там не было. Ну, естественно, подумала я. Глина, горшки – ерунда какая. У мужчины всегда найдется дело поважнее. Мне пришло в голову, что, за неимением масла, лучше всего было бы запечь трепангов в глине. Положив сумку, я принялась ковырять глину. Она показалась мне очень хорошей на ощупь, в меру мягкой и липкой, только была не розоватая, как у нас дома, а темно-коричневая. Слепив приличный комок, я подумала, что, может, стоит самой заняться горшком. Пока еще Антар раскачается. Правда, я никогда не делала ничего подобного, но, как известно, не боги горшки обжигают.

У дома Антара тоже не оказалось. Хорошо хоть, я догадалась заранее взять у него Светлячок, а целую кучу сухого хвороста он насобирал еще вчера. Я уселась рядом с очагом и съела несколько бананов; уж очень пусто было в животе. После чего без хлопот разожгла костер – какая все-таки прелесть этот Светлячок – и занялась обедом. Работа была привычная, руки сами делали свое дело, а мысли мои улетели к далекому дому. Пита уже, конечно, похоронили. Бедная, бедная мама! Как она там? Ей и с сорванцами хлопот хватает, а тут еще маленькая Кума на руках. Старшему, Вандеру, недавно исполнилось восемь, и он все еще баловался и бездельничал, точно маленький. Может, хоть теперь возьмется за ум. Но все равно – мальчишка, какой из него помощник для мамы?

Все, теперь оставалось только ждать, пока "морские огурцы" будут готовы. Я сполоснула руки, напилась и прислонилась к стене дома, чувствуя блаженную усталость. Все-таки мы сегодня обежали практически весь остров.

Где, в самом деле, Антар?

Я выпрямилась, настороженно оглядываясь. Ощущение мира и покоя мгновенно улетучилось без следа. Кругом было по-прежнему тихо, если не считать безмятежной переклички птиц в ветвях деревьев. Однако теперь в этом спокойствии мне почудилась угроза. Что-то не так. Что-то явно не так. Даже если Антар добросовестно решил обойти еще раз весь остров, все равно ему уже пора вернуться. Или, по крайней мере, он должен был бы хоть раз попасть в поле моего зрения, мелькнуть среди деревьев, стеной стоящих вокруг поляны; не говоря уж о том, что мог бы и забежать сюда, не пропадать так надолго, заставляя меня волноваться.

Я попыталась успокоиться. Охотится, может быть? Или, не дай бог, и здесь нашел какой-нибудь "клад"? Если так, то запросто может провозиться и до вечера, не замечая, как летит время. Или… Ну, конечно! Я вскочила и понеслась обратно к тому месту, где были залежи глины.

Прибежала, запыхавшись, но, увы, Антара там не оказалось. Ветер посвистывал в ветвях деревьев, что-то вкрадчиво шептали морские волны, гортанно перекликались чайки.

На этот раз в их криках мне почудилась угроза.

Пусто. Никого. – Анта-а-ар! – закричала я, приложив к губам сложенные чашкой руки.

Ветер разнес по острову мой призыв, увы, оставшийся без ответа. Теперь я уже не сомневалась – что-то произошло.

Наверно, Антар наткнулся на вчерашних людей, а может быть, и на других. Кто знает, сколько их тут и где они прячутся?

Я затравленно оглянулась. За каждым камнем, каждым кустом мне мерещился притаившийся враг.

Спокойно, сказала я себе. Попробуй рассуждать спокойно, иначе ты просто потеряешь голову и наделаешь глупостей. Не надо метаться, не надо кричать. Думай, думай, думай.

Я прижалась спиной к скале – так, по крайней мере, никто не нападет сзади – и попыталась последовать собственному совету. И спустя некоторое время возник хоть какой никакой, но план. Нужно подняться на скалу. Пока я буду на ней, никто не сможет подобраться ко мне незаметно, зато я сама увижу весь остров. Может, удастся разглядеть Антара, самозабвенно откапывающего очередные "сокровища". Или, если его и в самом деле похитили, тех, кто это сделал. Или хотя бы какие-то признаки их присутствия.

Лодку, к примеру. Я мысленно застонала. А что, если эти люди и впрямь прибыли сюда на лодке, а теперь уплыли, увезя с собой Антара? Это казалось очень и очень вероятным. Ведь мы так тщательно обшарили сегодня весь остров, что я просто не в состоянии была представить себе, где на нем можно спрятаться. Неужели я осталась тут совсем одна? Стыдно признаться, но в тот момент мысль о такой возможности ужаснула меня больше всего, вытеснив даже беспокойство за Антара.

Чувствуя, что мною овладевает паника, я снова призвала себя к спокойствию и, поминутно оглядываясь, начала карабкаться на скалу.

Я все время вертела головой и в одном месте, уже довольно высоко, чуть не сверзилась вниз. Неудачно поставила левую ногу, почва поползла из-под подошвы, и я начала неудержимо соскальзывать вместе с ней. Еле-еле успела уцепиться за кусты, но зато потеряла одну сандалию, которая упала в воду. В другой раз, уже недалеко от вершины, почти прямо из-под ног выпорхнула большая коричнево-красная птица и принялась с громкими взволнованными криками кругами носиться у меня над головой; наверно, в кустах у нее было гнездо. И снова я чуть не свалилась, на этот раз от неожиданности и оттого, что вся была напряжена, как струна.

Только оказавшись наверху, я вспомнила о бинокле и мысленно обругала себя за то, что мне даже в голову не пришло сбегать за ним. Однако не спускаться же? Я зашарила взглядом по острову. Никого. Ничего. Никаких лодок ни у берега, ни в океане. И никаких признаков Антара. Что за напасть?

– 2

Последующие два часа вспоминаются мне как дурной сон. Я спустилась со скалы, рысью добежала до дома, взяла бинокль, снова вскарабкалась наверх. Снова спустилась, вернулась к дому и, описывая все расширяющиеся круги, стала методически прочесывать остров. Не обращая внимания на то, что очень скоро сбила голую ступню, и выбросив из головы все мысли о том, что и меня могут похитить. По-моему, в глубине души я даже ничего против этого не имела: по крайней мере, тогда, может быть, удалось бы увидеться с Антаром.

В общем, я плюнула на все предосторожности, и бегала, и кричала, как сумасшедшая, до тех пор, пока совершенно не выбилась из сил. Плюхнулась на траву прямо там, где остановилась, и… расплакалась. Между деревьями, точно медные копья, сверкали косые лучи заходящего солнца. Ныла покрасневшая ступня, не защищенная сандалией, болела рука, которую я расцарапала, продираясь сквозь кусты, горло саднило от крика, а сердце сжималось от безысходности и отчаяния. Размазывая по щекам слезы, я сидела, привалившись к стволу дерева, как вдруг…

Может быть, если бы во время поисков я помалкивала, то услышала бы крик раньше. Сначала ушей коснулось далекое, протяжное "а-а-а". Я мгновенно обратилась в слух, но нет, все было тихо. Показалось, наверно, с тоской подумала я, но все равно продолжала прислушиваться. Прошла, наверно, целая вечность, прежде чем до меня донеслось более отчетливо:

– Марта-а-а!

Я вскочила и замерла, пытаясь определить, с какой стороны исходит крик. Далекий, слабый голос; но это Антар, вне всякого сомнения. Кто еще может звать меня по имени? Он жив, жив, и он никуда не делся, он здесь!

Как потом выяснилось, я остановилась не так уж далеко от того места, где находился Антар. Просто яма, в которую он провалился, оказалась очень глубокой и к тому же сверху была полуприкрыта упавшим деревом. Это дерево и спасло Антара, именно из-за него он упал в яму не прямо, а соскользнул под некоторым углом. Ему еще очень повезло. На дне торчал острый костяной штырь, и если бы Антар свалился на него, то мог бы оказаться пришпиленным, точно бабочка в коллекции, которую из поколения в поколения собирает семья одного из его дружков, Лена. А так Антар напоролся на штырь всего лишь ладонью левой руки. Тем не менее, когда он размотал рубашку, которой обернул руку, и я увидела рану, то в глазах у меня потемнело; с детства не выношу вида крови.

Это, конечно, была не просто яма, а специально устроенная западня. Когда-то давно она была искусно прикрыта сверху ветками, впоследствии занесенными тонким слоем почвы, на котором даже проросла трава. Неудивительно, что Антар ничего не заметил; к тому же, до этого нам ни разу не попадалось здесь ничего похожего. Кто и на кого соорудил эту западню, так и осталось загадкой.

Однако в тот момент, когда я, сбегав сначала за веревкой, помогла Антару выбраться наверх, вопрос о происхождении западни интересовал нас меньше всего. Рана, как я уже говорила, выглядела ужасно.

Проклятый штырь, тоже, конечно, не случайно вкопанный в дно ямы острием вверх, фактически разворотил всю левую ладонь.

Представляю, каково было Антару сдирать со штыря руку! Точнее говоря, не представляю; мне кажется, я бы этого сделать не смогла, так и сидела бы пришпиленная. Он потерял много крови и испытывал сильную боль. Лицо побледнело, губы запеклись, все тело горело; чувствовалось, что у него начинается жар.

Вот когда я по-настоящему пожалела, что нам не в чем вскипятить воду. Но все равно, по дороге я нарвала листьев чевелицы; когда-то бабушка Нана рассказывала, что тряпочку, смоченную настоем из них, хорошо прикладывать к ране – вытягивает жар и успокаивают боль. В случае общего воспаления, вот как сейчас у Антара, этот настой нужно принимать и внутрь. Может, и сами листья помогут? Как только мы добрались до дома, я, чувствуя, как к горлу подкатывает дурнота, промыла рану – кровь, слава богу, больше уже не шла – обложила ее листьями чевелицы и снова завязала, но теперь уже куском своего многострадального платья.

Оторвав от него еще одну полосу, я соорудила повязку, которая поддерживала руку в подвешенном состоянии.

Аппетита у Антара не было, но я почти насильно заставила его поесть хоть немного. Не буду врать, сама я, как выяснилось, ужасно проголодалась. Трепанги уже остыли, но все равно были очень вкусные. А потом, не знаю уж, как мне это пришло в голову, я набрала воды в одну из чашек, которые нашла здесь, бросила туда несколько мелких листьев чевелицы и поставила ее на очаг. Ну, лопнет и лопнет, тупо подумала я, чувствуя, что не в состоянии переживать из-за того, что по сравнению со случившимся казалось сущей ерундой. Одной чашкой больше, одной меньше, какая разница? А вдруг?

И она устояла, и вода закипела, и я полила настоем повязку на руке Антара, и напоила его самого, и уложила спать. Чашка ничуть не пострадала. Да, наши предки умели делать отличные вещи. Жалко, настоя оказалось мало, но я тут же снова вскипятила воду теперь уже в обеих чашках, так что получилось совсем неплохо. Немного разведя настой холодной водой, я промыла свою распухшую ступню, царапины на руке и тоже легла спать. Антар как лег, так сразу же и уснул каменным сном. Тело его по-прежнему было горячее обычного, но, засыпая, я блаженно улыбалась. Главное, он здесь, со мной, и никто его не похищал, потому что на острове никого, кроме нас, нет. А это значит, что бояться нечего. Что же касается раны… Антар молодой, здоровый, и, надо думать, она быстро заживет. Я прижалась к нему и провалилась в крепкий сон без сновидений.

– 3

Утром выяснилось, что Антару даже лучше, чем можно было ожидать. Жар спал, осталась лишь небольшая слабость. И аппетит у него прорезался отменный. Рука, конечно, еще болела, просто не могла не болеть, но Антар не показывал вида. Даже тогда, когда я перевязывала рану.

После завтрака я отправилась стирать его окровавленную рубашку – другой-то у нас не было – и заодно прямо голыми руками поймала несколько рыб-усачей, как их у нас называют. Вяло шевеля плавниками, они почти неподвижно висели в воде неподалеку от рифа, и никак не реагировали на мое приближение. Вот до чего непуганые.

Когда я вернулась, Антар сидел на траве около дома, а рядом с ним лежали книги, которые я нашла в доме. Увы, он не читал, а развлекался тем, что здоровой рукой бросал в землю нож, как это делают мальчишки во время своей любимой игры "в ножички".

Чувствовалось, что ему уже явно не сидится на месте. И хотя я всячески уговаривала его хоть денек провести спокойно, отдохнуть, Антар, с характерным для него упрямством, рассудил по-своему.

– Нужно пометить место, где находится эта западня, – заявил он и встал, – а то как бы снова не свалиться туда. По-хорошему следовало бы засыпать ее или, по крайней мере, заложить сверху упавшими бревнами, но… – он слегка отвел в сторону раненую руку.

– Да уж, пожалуйста, вот этого не надо. И вообще, посидел бы лучше, почитал, – продолжала я гнуть свою линию, хоть и без особой надежды на успех. – Ведь ты еще ни в одну книжку даже не заглянул, неужели тебе не интересно? Вот, смотри, здесь, к примеру, про компьютеры. Видишь? И рисунок есть. Значит, тот ящик с маленьким экраном, который ты вчера нашел, это и есть компьютер, – я разливалась соловьем, но Антар лишь скептически поджал губы и закатил к небу глаза. – Ну, не хочешь читать, так разбери те штуки, которыми ты завалил свой кабинет…

– Успею еще, день долгий, – сказал он и ушел.

До чего же упрямый!

И все же, видимо, он был еще далеко не в норме, потому что после обеда поплелся к себе в кабинет и там уснул сладким сном прямо посреди своих "сокровищ"; по-моему, такое с ним случилось впервые в жизни. Поглядев на Антара, я почувствовала, что и сама не прочь отдохнуть – день выдался жаркий, и с самого утра я трудилась, как пчелка. Пошла в нашу комнату и тоже благополучно уснула.

– 4

Сон – лучшее лекарство, любит повторять наш врач Йорк; это точно, я на себе не раз проверяла. Антар тоже проснулся полным сил и тут же развил бурную деятельность. Насколько позволяла раненая рука, конечно. А она позволяла ему бегать по острову – на всякий случай, заявил Антар, чтобы уж никаких сомнений не оставалось в том, что мы тут одни – собирать хворост и даже установить пару ловушек на лангуст. К вечеру, однако, он угомонился и после ужина засел в своем кабинете.

Я в одиночестве коротала время во дворе у очага. Сначала привела все в порядок после еды, заварила еще чевелицы, разобрала и повесила сушиться собранные днем травы. Покончив с делами, обратила внимание на тот самый черный ящик, с которым Антар возился позавчера, и от нечего делать стала в разных комбинациях нажимать на торчащие из его поверхности кнопки. Вдруг в какой-то момент послышалось жужжание и из бокового отверстия вылез… кристалл! В точности такой, как те, которые лежали в ящике, спасшем от гибели мои бесценные книги. Я так удивилась, что даже не успела подставить ладонь. Кристалл упал и покатился по траве, но, похоже, остался цел.

Я вскочила и пошла в дом. Ящик уже перекочевал в кабинет Антара. Я взяла оттуда несколько кристаллов – Антар лишь удивленно покосился на меня, но ничего не спросил – вернулась во двор и попыталась вставить один из них на место выпавшего. Сначала ничего не получилось, тогда я перевернула кристалл другой стороной, и с легким щелчком он вошел внутрь. Ну и что? Очень может быть, что эти кристаллы и впрямь можно заменять, но нам-то какой от этого толк? Я принялась снова давить на все кнопки, но без толку, и уже совсем было собралась отложить ящик, как вдруг…

Сначала послышалась тихая музыка. Я оглянулась. В окне показалась настороженная физиономия Антара, но глядел он не на меня, а на поляну. И в руке сжимал бластер.

Музыка зазвучала громче. Со стороны леса прямо к дому опять шла женщина. Но не вчерашняя, не Карина. Та была смуглая и худощавая, а эта, напротив, пышнотелая и белокожая, с короткими рыжеватыми кудрями. Походка у нее была такая… вихляющая, как у нашей Сувимы, от которой даже самые степенные мужчины не в состоянии оторвать взгляда. Зеленоватые глаза мерцали, точно драгоценные камни, яркие полуоткрытые губы слегка улыбались. Одета она была в длинное светло-зеленое платье, такое воздушное, словно оно было соткано из паучьего шелка, причем не больше чем в один-два слоя. Сквозь полупрозрачную ткань проступали роскошные формы.

Но мало того. Дойдя до середины поляны, женщина остановилась и, игриво стреляя по сторонам глазами, начала… раздеваться.

Делала она это лениво, гибкими, грациозными движениями. Сначала медленно развязала пояс; оказалось, что ее платье ничем, кроме него, не скреплено и свободно распахивается сверху донизу. Мы тоже носим такие платья, но обычно они от горла и почти до самой нижней кромки подола застегиваются на деревянные или костяные пуговицы.

Потом, развязав пояс, женщина все так же медленно раздвинула в стороны края платья, бесстыдно обнажив голое тело. При этом она смотрела прямо на нас или, как мне показалось, на Антара.

Я непроизвольно оглянулась. Он застыл, глядя на красавицу широко распахнутыми глазами; и даже облизнул губы! Платье соскользнуло на землю, бесстыдница переступила через него, остановилась на мгновение, а потом вдруг подняла руками тяжелые, налитые груди и принялась с совершенно непристойным видом вертеть пышным задом.

– Что это она? – прошептал Антар.

– Тебя завлекает, наверно, – ответила я, почувствовав, как заполыхали щеки.

Рыжекудрая красавица, между тем, вела себя все более нагло. Она принимала такие позы… Нет, это словами не передашь, да и стоит ли? Антар выпрыгнул из окна и медленно двинулся в ее сторону, вытянув перед собой руку с бластером. За несколько шагов до женщины он остановился и сказал:

– Эй, перестань! Что… ты… себе… позволяешь…

С каждым словом голос его звучал все более неуверенно. Я еще подумала – неужели на него так подействовали чары красотки? Не обращая никакого внимания на слова Антара – или, может, просто решив, что она его уже приворожила – женщина повернулась к нему спиной и наклонилась чуть не до земли, вертя задом и картинно переступая длинными ногами. Вдруг Антар громко расхохотался и сунул бластер за пояс. Выставил перед собой здоровую руку, точно собираясь ущипнуть бесстыдницу за голый зад, сделал вперед шаг, другой и… Я вскочила. Что он себе позволяет? Да еще в моем присутствии!

Однако крик возмущения замер у меня в горле. Шаря перед собой рукой, точно он внезапно ослеп от созерцания неземных прелестей, Антар приблизился к бесстыжей красотке вплотную и… прошел сквозь нее! Это надо было видеть. Миг – и он уже стоял позади женщины, которая продолжала все так же похотливо извиваться. Я в несколько прыжков преодолела разделяющее нас расстояние.

Она была совершенно как живая, даже вблизи. Как раз в этот момент женщина выпрямилась и снова повернулась лицом к дому. Прямо перед собой я увидела ее прелестное лицо с чуть приплюснутым носом и плутовскими раскосыми глазами, кожу молочного цвета, пышную грудь с большими, выпуклыми темными сосками, умопомрачительно тонкую талию, переходящую в широкие бедра, треугольник рыжеватых волос внизу живота…

– Дай руку, не бойся! – воскликнул Антар и протянул свою прямо сквозь мерцающее белое тело.

На мгновение его рука исчезла из вида, но тут же высунулась с моей стороны. Я протянула руку, он ухватил ее и с силой дернул на себя. Моя рука тоже погрузилась в тело женщины, но единственное, что я почувствовала, это легкое покалывание. Оно не причиняло боли, но я испугалась, выдернула пальцы из руки Антара и отступила на несколько шагов назад.

Красавица, между тем, нагнулась, ухитрившись даже при этом вполне обычном движении как-то удивительно блудливо раскорячить ноги, подняла с земли платье и неторопливо облачилась в него. Одарив меня – потому что именно в мою сторону было сейчас обращено ее лицо – томным взглядом из-под густых полуопущенных ресниц, она поплыла в ту же сторону, куда вчера ушел мужчина. Но не скрылась за углом дома, нет; немного не доходя до него, она попросту исчезла. Растворилась в воздухе, точно ее и не было.

– 5

Мы с Антаром стояли в нескольких шагах друг от друга, ошеломленно глядя ей вслед. И вдруг в мозгу у меня что-то щелкнуло – раз, другой, третий – и я все, все поняла.

– Хочешь еще раз посмотреть на наших вчерашних "гостей"? – спросила я.

Антар в ответ лишь изумленно вытаращил на меня глаза. Я бросилась к дому, схватила лежащий на земле черный ящик и стала без разбору нажимать на все кнопки. Кристалл не выскакивал. Нет, так не пойдет. Я остановилась, напрягая память. Какую кнопку я нажала в прошлый раз, когда он выпал? Ага, кажется, вон ту, а потом эту. Послышалось уже знакомое жужжание и кристалл оказался у меня в руках. Я схватила тот, который вынула раньше, и с щелчком вставила его на место. Рядом со мной склонился над ящиком Антар, так что мы едва не стукнулись лбами. Судя по выражению его лица, он тоже начал понимать, в чем тут дело. Прежде чем нажать нужную кнопку – на этот раз сразу вспомнилось, какую – я, держа ящик в руках, повернулась лицом в сторону поляны.

И вот снова послышался женский смех и звуки взволнованной мужской речи. А потом мы увидели их – смуглую женщину в голубой юбке и черной рубашке и мужчину в пятнистой одежде. Все повторилось в точности так, как было вчера, до единого слова, до каждого жеста. Они остановились, он поднял руку и коснулся ее волос.

– Спасибо тебе, Ларри…

– Когда ты приедешь, Карина?..

– Ты же не спрашиваешь дождь, когда он прольется снова?

И вот она уже целует его, поворачивается и уходит, не оглядываясь, а он медленно бредет к дому и исчезает, не дойдя до угла.

– Понял? – воскликнула я. – Ты понял, что это такое? – Антар кивнул, глаза у него радостно блестели.

– Голограмма, запись такая, да? – в его голосе прозвучали триумфальные нотки; наконец-то и он не ударил в грязь лицом, вспомнил название. – Это надо же! Они совсем как настоящие. Если бы я не подошел так близко, ни за что бы не догадался.

– Может, этот, пятнистый, – я кивнула туда, куда ушел погрустневший "Ларри", – записал для себя на память, как он прощался с любимой женщиной. А кому-то нравилось смотреть, как эта бесстыжая блудница раздевается и выставляет напоказ свои прелести. Интересно, тот, кто сделал эту запись, подглядывал за ней или она вытворяла все это по доброй воле? Если бы ты видел себя со стороны, Антар. Ты так разглядывал ее!

– Как? Ну как? – сказал он и… густо покраснел. – Я просто смотрел, интересно же.

– Ты не просто смотрел. Ты облизывался, как крыс на сыр.

– Значит, все дело в этих кристаллах? – спросил Антар с деловым видом; явно хотел перевести разговор на другое. Я кивнула. – На одном "записаны" те двое, на другом эта… шлюха. Это что же? Выходит…

Мы, не сговариваясь, кинулись к дому и одновременно полезли в окно, так что едва не застряли в нем. Антар сморщился – видимо, задел раненую руку, но энтузиазма от этого у него ничуть не убавилось.

Жаль, что стемнело довольно быстро и стало плохо видно. Мы едва-едва успели просмотреть штук пять "записей".

На одной три парня с азартом гоняли ногами большой пестрый мяч. Их легкие цветные рубахи взмокли от пота, физиономии раскраснелись, глаза горели.

Они подставляли друг другу ножки и падали, увертывались и подпрыгивали, явно получая огромное удовольствие от происходящего. Под конец один плюхнулся животом на мяч, а остальные со смехом и криками рухнули на него сверху, после чего все трое принялись тузить друг друга, пытаясь добраться до мяча, но чувствовалось, что это тоже всего лишь продолжение игры.

На другой записи медленно отплывал от берега удивительный корабль под белыми парусами, на борту которого стояли и махали руками женщина и две девочки. Корабль был огромный, но в то же время легкий, воздушный и сказочно прекрасный. Его мачты вздымались выше деревьев, а на высоко задранном носу была закреплена ярко раскрашенная деревянная фигура женщины с очень большими грудями и круглыми выпуклыми глазами, делающими ее похожей на лягушку. При этом создавалось впечатление, будто море затопило всю нашу поляну.

Еще на одном кристалле было записано, как по лугу бегал мальчик с большой собакой, черной с серыми пятнами; да, я уверена, что именно так называлось это лохматое, очень симпатичное животное с болтающимися ушами и длинным хвостом. В некоторых преданиях упоминается, что когда-то собаки жили и на нашем острове, но потом, видимо, все они погибли. Или, может быть, их тоже украли дикари. Собака бегала как угорелая, приносила в зубах плоский красный кружок, который бросал ей мальчик, а потом умильно завиляла хвостом и с радостным лаем бросилась к появившейся в поле зрения пожилой женщине.

Осколки чужой жизни. Мне стало грустно при мысли, что все эти люди – даже белотелая бесстыдница – давным-давно мертвы. Но… Что поделаешь? Такова жизнь. Зато теперь мы уж точно могли ничего не опасаться; ясное дело, на острове ни людей, ни призраков нет. И вдобавок, впереди нас ждал еще целый ящик замечательных кристаллов.

Наверно, от переживаний этого вечера мы снова зверски проголодались. Я разожгла костер, мы съели по несколько яиц и закусили апельсинами. И даже выпили по чашке чая, Антар с чевелицей, а я с листьями лимонного дерева. Замечательным чашкам все было нипочем. Уже в который раз у меня мелькнула мысль – в чем и где, интересно, прежние обитатели нашего дома готовили себе еду? Может, я плохо искала и где-то лежит себе преспокойненько большой, красивый горшок из такого же удивительного материала, как эти чашки? Нужно будет завтра еще раз как следует обшарить весь дом.

Мы сидели, попивая каждый свой чай и взахлеб обсуждая все, что видели и слышали сегодня. Воображение Антара в особенности поразил корабль, который, конечно, не шел ни в какое сравнение с нашими лодками; такой огромный, такой красивый.

Может быть, и бесстыжая тоже произвела на Антара впечатление, но об этом он умолчал. А мне больше всего понравилась собака. Вдруг Антар хлопнул себя по шее ладонью здоровой руки – так, точно его комар укусил – и только тут я заметила, что уже некоторое время в воздухе слышится негромкое жужжание. Я подняла голову – над нами роилась мошкара. Мелкие серебристые точки плясали в воздухе, и ярко горящий костер, похоже, нисколько не отпугивал их.

– Ну вот, – сказала я, – а ты по комарам скучал.

С Антаром, между тем, происходило что-то странное. Он уставился на свою раскрытую ладонь, ту самую, которой только что убил ужалившее его насекомое. Брови у него поползли вверх, глаза сделались как блюдца.

– Что… это… такое? – как-то замедленно, с трудом произнес он, протянул ко мне руку, и крохотное серебристое создание упало в мою подставленную ладонь.

Однако смотрела я не на него, а на Антара, который вдруг начал медленно заваливаться набок. Губы у него беззвучно шевелились, лицо странно напряглось, как будто он изо всех сил сопротивлялся тому, что с ним происходило. И все же видно было, как свет сознания меркнет в его глазах, а потом они и вовсе закрылись. Он распростерся на земле, неловко навалившись на левый бок и откинув в сторону здоровую руку.

– Антар… – в ужасе прошептала я. – Антар!

Однако вместо того, чтобы кинуться к нему, почему-то перевела взгляд на насекомое, лежащее на ладони. Антар слегка придавил его, но оно было все еще живо и сейчас еле заметно трепыхалось, словно силясь взлететь. И тут меня пронзило такое ни с чем не сравнимое ощущение жути и невозможности, невероятности происходящего, что я, наверно, впервые в жизни по-настоящему поняла смысл выражения – от ужаса волосы шевелятся на голове. Даже вчера, когда исчез Антар, я не испытывала ничего подобного.

То, что лежало на моей ладони, не было ни мошкой, ни комаром; это вообще оказалось не насекомое, а крохотный серебряный человечек, размером чуть меньше ногтя у меня на мизинце. Все у него было как положено – круглая голова с двумя выпуклыми глазами, руки, ноги, только за спиной небольшие крылья, похожие на стрекозиные, а в руке что-то вроде серебряного копья.

И как будто мало было этого невероятного зрелища, произошло нечто уже и вовсе несообразное. Внезапно целый рой этих крохотных созданий со всех сторон ринулся к моей ладони. Они подхватили своего раненого собрата – клянусь, все так и было! – кто за руки, кто за ноги, кто за крылья, и вместе с ним растаяли в ночи.

Спустя мгновение ладонь моя опустела, но тут я перевела взгляд на неподвижно лежащего Антара и забыла обо всем. Кинулась к нему, затормошила, принялась хлопать по щекам, но все впустую. Он не подавал никаких признаков жизни. Я наклонилась, чтобы приложить ухо к его груди, и вдруг ощутила легкий укол в области затылка. Наверно, еще одна серебристая тварь укусила и меня. Слава богу, сердце у Антара билось. Значит, он просто без сознания. Но что произошло? Неужели эта человекоподобная букашка впрыснула ему яд?

Я подумала, что нужно набрать в рот воды и брызнуть Антару в лицо. Приподнялась, протянула руку к розовой чашке и вдруг почувствовала, как все перед глазами поплыло.

Возникло ощущение, точно сверху наваливается огромная тяжесть, пригибая меня к земле. Руки и ноги отяжелели, не было никаких сил удержать опускающиеся веки. В глазах возникло жжение, точно в них забился песок.

Мелькнуло повернутое набок лицо Антара, спокойное, почти безмятежное. Потом его затянула дымка, я почувствовала, что падаю, и все поглотила тьма.