Остров Эскадо

ПЕРВАЯ ГЛАВА Куда пойти плеваться? Как закрываются острова? Где встречаться с собственным чаем? Что зарыто на кладбище?

Небольшой участок суши, со всех сторон окруженный не забором, а водой, называется островом.

Если намазать хлеб маслом, позавтракать, а потом шлепать босиком по песку вдоль берега, к обеду явишься на то же место.

Чудеса? Не совсем. Попроси папу вытащить на середину комнаты стол, поставь на край чашку чая и шагай вокруг стола. Очень скоро обойдешь стол, вернешься к чаю с другой стороны. То же самое случится с тобой, когда пойдешь гулять по берегу острова Эскадо: обойдешь вокруг острова.

Когда-то давно остров Эскадо открыл Робинзон. Потерпел кораблекрушение, приплыл на дощечке и сразу же поставил на берегу табличку: «ОТКРЫТО». Потом Робинзона подобрал попутный корабль, увез домой. А остров остался открыт.

Дикие пираты — они плавали в этих местах: грабили кого попало — обрадовались, стали закапывать на острове Эскадо свои клады. В укромных местах. Зарывали, зарывали, зарывали, пока ни одного свободного укромного места не осталось. Тогда пираты написали на Робинзоновой табличке: «ЗАКРЫТО», — и уплыли в далекие края. Долгие годы на остров не ступала нога человека. Зачем же ступать — ясно написано: «Закрыто».

Но однажды к острову подошла лодка. В ней сидели: мама в очках, папа с бородой и крупная девочка с худенькой кошкой.

— Поворачиваем, — сказала мама. — Тут закрыто.

— Ошибаешься, — возразил папа. — Не закрыто. Зарыто.

Дождевые капли вместе с морскими брызгами долгие годы шлепались на пиратскую табличку и понемножку смыли с нее букву «К». Вместо «ЗАКРЫТО» получилось «ЗАРЫТО».

Первой на берег выпрыгнула худенькая кошка, за ней — вся остальная семья. Семья приплыла издалека. Оца, как когда-то Робинзон, тоже потерпела крушение. Но не корабельное, другое.

Сначала папу уволили с работы.

— Работы, — сказали папе, — больше нет. До свидания.

— Как нет? — почесал бороду папа. — Я еще вот этот пулемет не доделал. И ту пушку тоже. Работы у меня полным-полно.

Папа работал на военной фабрике. Делал пулеметы и пушки — стрелять по вероятному противнику, когда он нападет на мирное население. Работой своей папа часто гордился, всегда считал ее очень важной, а тут говорят: ее больше нет.

— Ошибаетесь, — показал папа на недоделанный пулемет. — Есть работа. Вот она.

Но папе объяснили: к сожалению, работы нет, потому что, к счастью, противник передумал нападать на мирное население, во всем чистосердечно признался, раскаялся и теперь уже больше не вероятный противник, а друг сердечный. Поэтому пушки с пулеметами не нужны. Стрелять некуда.

Папа, конечно, невероятно обрадовался новому другу, по которому стрелять не надо, потом спросил:

— А мне как быть?

— Как хотите. Фабрика наша закрывается. Идите домой.

Папа пошел и по дороге встретил свою дочку, которую только что исключили из школы, потому что она поссорилась со всеми учительницами и плюнула директору в кабинет.

Дома мама узнала эти новости, огорчилась, забыла выключить утюг. Дом сгорел. Удалось спасти только кошку и мамины очки. Все стулья, занавески, кровати, тапочки сожглись вместе с крышей, стенами и потолком.

— А деньги у нас тоже сгорели? — спросила мама, когда дым рассеялся.

— Угу! — потрогал папа копченую бороду. — Тоже. Дотла.

— Напрасно мы не держали их в банке, — вздохнула мама.

— Ошибаешься. Именно в банке из-под огурцов они и лежали. Под кроватью. Но банка лопнула от огня.

Кошка смотрела на своих хозяев, шевелила поджаренными усами, будто спрашивала:

— Что ж делать станем?

— Мы потерпели крушение, — отвечал кошке папа. — В таких случаях садятся в первую попавшуюся лодку, плывут искать какой-нибудь остров.

Так они и поступили. И нашли остров Эскадо.

Потерпевшая крушение семья нашла остров Эскадо, стала его осматривать. Впереди шел папа, за ним мама, за мамой крупная девочка, а позади всех худенькая кошка.

Семья шла, и на каждом шагу ей попадались маленькие, поросшие травой холмики, похожие на могилы.

— Кошмар! — ужаснулась мама. — Пришли на кладбище! Вот ужас! «Ужас? Где ужас? — подумала про себя кошка. — Не вижу ужаса». Вслух она ничего не сказала, потому что не умела говорить на человеческом языке. Она вообще не получила никакого образования, не могла читать, писать и не знала некоторых простых вещей. Например, не знала, что такое кладбище, поэтому почти не испугалась.

— Кладбище? — задумался папа. — Очень может быть.

Он присел на корточки, стал руками раскапывать ближайший холмик.

— Перестань! — закричала перепуганная мама. — Прекрати! Мертвецы полезут!

— Не полезут, — сказал папа и выкопал из холмика пачку денег.

«Ага! — подумала кошка. — Кладбище — это место, где клады зарыты. Запомним».

Кошка не ошиблась. Под холмиками действительно оказались клады. Там лежали хорошо упакованные, перевязанные веревочками пачки денег.

Папа быстренько построил на острове шалаш, временно поселил там свою семью, а сам подстриг пригоревшую бороду, нагрузил лодку деньгами, отправился в путь. Мама пожелала ему счастливого пути, а дочка сердито промолчала.

Крупная девочка страшно сердилась. Сама на себя.

«Зачем я поссорилась со всеми учительницами и пошла плеваться в директорский кабинет? — думала крупная девочка. — Надо было к мусорнику пойти. Или к урне».

Ей было очень стыдно.

ВТОРАЯ ГЛАВА На кого больно смотреть? Куда катиться надо? Почему кошки не возражают? Кому торжествовать в одиночестве?

Вернулся папа на остров Эскадо уже не на лодке. На большом корабле. И привез с собой все, что только можно себе представить, начиная с кирпичей, из которых можно строить дом, и кончая маленькими свечками — их нужно втыкать в торт, чтоб получались веселые дни рождения.

Вскоре семья сидела за новым столом в новом кирпичном доме, весело праздновала день рождения своей худенькой кошки.

— Знаете что, — сказала мама. — Давайте пригласим на этот остров знакомых. Станет еще веселей.

— Правильно! — согласился папа. — Приедут, выкопают клады, купят кирпичи, построят разные дома. А то нашему дому что-то одиноко. А так будет улица.

— Папа и мама, — вздохнула крупная девочка, — пожалуйста, позовем сюда директора с учительницами. Пусть у них тоже будет новая школа с новым кабинетом.

— Почему нет?! — засмеялся папа. — Кладов на всех хватит.

Крупная девочка тоже так думала. Но худенькая кошка покачала головой. Она, конечно, не стала возражать — не умела возражать человеческим голосом, но в своей кошачьей душе она была не согласна с хозяевами. Кошка считала иначе. И снова не ошиблась.

Сначала все шло хорошо. Знакомые, которых позвала семья, приезжали, вскапывали клады, строили дома. Потом звали на остров своих знакомых. Их знакомые тоже приезжали, тоже выкапывали, тоже строили, тоже звали знакомых.

Приехал чей-то знакомый невысокий священник, выкопал клад, огляделся, сказал: «Пусто место не бывает свято», построил высокую церковь. С колоколами. Его знакомый доктор приехал со всеми своими родными медсестрами. Старшими и младшими. Они выкопали клад и дружно, как одна большая семья, построили больницу. Потом на острове появился магазин Очень Нужных Вещей, чайная, кофейная, закусочная, потом парикмахерская, потом аптека. Потом хорошо знакомые друг с другом дикторы и дикторши построили телебашню. Приехали разные деловые люди, предприниматели, построили предприятия, стали все время что-нибудь предпринимать. Акробаты и фокусники построили цирк, штангисты и футболисты — стадион, летчики — аэропорт, банкиры — банк. Вокруг банка поставили забор, а на крышу прицепили буквы: «Главный банк Эскадо».

Приехали учительницы с директором, помирились с крупной девочкой, построили школу с балконами.

— Мы, — сказали учительницы крупной девочке, — на тебя больше не сердимся. И директор тебя давно простил. У него теперь новый кабинет. Чистый. А о школе с балконами мы с директором давно мечтали. Почему-то школы всегда без балконов бывают, даже обидно.

Остров Эскадо становился все красивей и красивей.

И тут клады внезапно кончились. Однажды знакомые знакомых знакомых приехали, кладов не нашли.

Худенькая кошка сидела на крыше своего нового дома, в ужасе смотрела вниз. Внизу между новыми домами бегали те, кому ничего не досталось.

— Вы зачем нас позвали? — приставали они к знакомым и незнакомым. — Мы денег не нашли. Что вы нам теперь посоветуете?

«Да катитесь отсюда на все четыре стороны!» — посоветовала бы им худенькая кошка, если б умела советовать на человеческом языке. К счастью, она этого не умела.

Зато умела хозяйка худенькой кошки — крупная девочка. Она сказала так:

— Знаю, что делать. Те, кто нашел клады, должны поделиться с теми, кому не досталось. Это будет справедливо.

— Хм! — согласился папа крупной девочки. — Это будет справедливо. Но не честно.

— Почему? — удивилась девочка.

Но папа не объяснил почему. Он сказал:

— Вырастешь — узнаешь.

Знакомые, оставшиеся без кладов, бродили по острову, вздыхали. Им было негде жить и нечем заняться. От скуки они часто засовывали головы в окна к нашедшим клады, заглядывали им в глаза. Нашедшие моргали и отворачивались. Им было больно смотреть на ненашедших.

Пришлось поступать по справедливости. Нашедшие собрали все деньги, которые остались у них после строительства домов, разделили между не нашедшими.

Но не нашедшим не хватило денег на кирпичи. Им хватило только на билеты, чтоб уехать с острова Эскадо обратно домой. Они уехали грустные.

Справедливость восторжествовала. Она торжествовала, но, кроме справедливости, никто не радовался, и в одиночестве ей было грустно торжествовать.

Нашедшие клады остались на острове Эскадо в своих новых домах. Вот только денег у них больше не было. Ни копейки. Ни у кого. Даже главный банк Эскадо стоял пустой. Хоть шаром покати. Бильярдным. Шар бы целый день с грохотом катался по банку — ни одной денежки не задел, потому что их нету.

Аптекарь печально бродил по аптеке среди своих лекарств, спрашивал жену:

— Дорогая, может, где-нибудь у нас завалялось хоть несколько монет?

— Нет, Соломон, — отвечала жена, — не завалялось.

— Что же делать? — сокрушался аптекарь Соломон. — Как быть? Скоро кто-нибудь придет покупать лекарства, а у меня даже мелочи нет, чтобы дать сдачу.

Парикмахер Рубен бегал по своей парикмахерской, тоже волновался: «Вдруг сейчас придут друзья, попросят денег взаймы, а у меня нету!»

— Это кризис! Да, это кризис! — говорили друг другу жители острова, встречаясь на улице.

— Дальше некуда. Дошли до предела, — утверждали они, стоя друг перед другом на перекрестках.

И действительно, куда им было идти? В магазин за телевизором и тортом без денег не пойдешь, в парикмахерскую бесплатно — тоже. В результате заросший волосами продавец и одичавший без торта и телевизора парикмахер стояли посреди острова, положив руки в карманы. Вздыхали:

— Все! Кризис! Деловая жизнь останавливается.

Худенькая кошка не знала, что такое кризис, но чувствовала: деловая жизнь правда останавливается. В ее блюдечке перестало появляться молоко. А это, конечно, не дело.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА Зачем учительнице пуговицы? От кого девочки не отстают? Что уносят носильщики и кому оно нужно?

Семья крупной девочки очень нервничала. Папа, мама в очках, сама худенькая копка сидели за новым круглым столом, не знали, что предпринять. Надо было идти в магазин за молоком для кошки, а денег не было.

Тогда крупная девочка вошла в комнату, сказала:

— Пуговицы!

— Какие пуговицы? — удивились мама и папа.

Худенькая кошка подумала то же самое. «Какие такие пуговицы?» — подумала она.

— Ни у кого, — сказала крупная девочка, — нет ни одной монетки. Но у каждого есть пуговицы на платьях, рубашках и штанах. Их можно поотрывать. Пусть они будут вместо монет. А потом мы что-нибудь придумаем.

«Какая она умная, наша Синди», — ласково подумала худенькая кошка. Кошка так подумала, потому что крупную девочку звали Синди. А ее полное имя было Синдирелла.

Услышав про пуговицы, жители Эскадо приободрились, поотрывали пуговицы от рубашек и штанов. Самые осторожные и предусмотрительные все же оставили себе на штанах по одной пуговице, но большинство, придерживая штаны руками, отважно окунулись в деловую жизнь с головой.

Владелец магазина Очень Нужных Вещей Брюк смело срезал все пуговицы с себя, со своих взрослых детей, с жены и с ее возмущенной мамы. Побежал и накупил на эти пуговицы у разных знакомых всяких ненужных им вещей, выставил в своем магазине на полках.

— Кому-то оно не нужно, — рассуждал Брюк, — а другой это же самое ненужное везде бегает ищет. Высунув язык!

Брюк рассуждал правильно.

Парикмахер Рубен, в одних трусах с карманом, делал свое дело не покладая рук: стриг, брил обросших во время кризиса. За это каждый постриженный, побритый положил ему в карман трусов по пуговице.

Половину полученных пуговиц Рубен тут же раздал в долг друзьям и вместе с ними помчался в чайную, чтобы там с друзьями выпить чаю за дружеским столом.

Владелец чайной Чань Дзынь немедленно налил всем им чаю, получил с каждого по пуговице, попросил Рубена и его друзей присмотреть за самоваром, чтоб не остыл, а сам кинулся к своему приятелю, владельцу кофейни Поползпополу. Владелец чайной Чань Дзынь не любил чай, он предпочитал выпить чашечку кофе.

— Дела пошли неплохо! Деловая жизнь налаживается! — опуская пуговицу в карман и расправляя свои узкие плечи, сказал Чань Дзыню его приятель Поползпополу.

Они сели на разбросанные по полу кофейни подушки, взялись за ручки кофейных чашечек.

Деловая жизнь на острове Эскадо действительно налаживалась. У каждого жителя острова были пуговицы. И жители теперь в ответ на что-нибудь хорошее протягивали друг другу пуговицу.

— Спасибо, что вы дали мне эту красивую шляпу, — говорила покупательница продавцу в магазине. — Вот вам за это пуговица.

— Спасибо, вы ловко починили мой телевизор, — говорил телезритель телемастеру. — Вот пуговица, возьмите.

— На тебе пуговицу за то, что ты помог мне вскопать огород, — говорил соседу сосед.

— Вот вам пуговица, вы очень ярко покрасили наш забор, — благодарили маляра Ваню Гогова.

— Мерси за вкусный бутерброд, я закусил на славу, — давал маляр пуговицу хозяину закусочной Блинчу.

Почти все жители острова Эскадо все время делали друг другу что-нибудь хорошее: врач лечил от простуды, сапожник чинил каблуки, садовник угощал яблоками, таксист подвозил куда надо, носильщик приносил то, что нужно, и уносил то, что уже не нужно. Каждый отдавал пуговицу, когда кто-нибудь старался для него, но этот же каждый тоже старался для другого и за это тоже получал пуговицу. Обратно. Поэтому пуговицы ни у кого не кончались.

Крупная девочка Синди ходила в школу, училась там на свежем воздухе, на балконе. За это ее родители, как и родители других учениц и учеников, давали директору школы пуговицу. Директор сначала складывал эти пуговицы у себя в кабинете, потом раздавал учительницам, чтоб они могли пообедать. Директор по личному опыту знал, что не пообедавшие учительницы часто сердятся и в сердцах беспрерывно ставят ученикам слишком плохие отметки. Себе директор тоже оставлял несколько пуговиц. Одну на чай, чтоб отдать ее Чань Дзыню. Другие — булочнику за булку, аптекарю Соломону за таблетку от головной боли и маляру Ване Гогову за новую географическую карту, которую тот нарисовал на школьном заборе, чтобы ученики изучили географию.

После уроков Синди делала домашнее задание, обедала. Потом вместе с мамой мыла посуду наперегонки и спешила в закусочную, потому что недавно прочла на столбе объявление:

«Требуется помощница, умеющая хорошо обращаться с бутербродами и талантливо слагать салаты. С предложениями обращаться ко мне — хозяину закусочной Блинчу».

Синди обратилась, стала помогать хозяину закусочной Блинчу делать красивые, вкусные бутерброды и слагать для посетителей замечательные салаты. За это получала пуговицу, тратила ее на мороженое.

Однажды, съев мороженое, Синди бежала домой и вдруг увидела бредущего по улице молодого человека.

— Ты заболел? — спросила Синди. — Такой молодой, а бредешь как дедушка.

— Отстань, — огрызнулся молодой человек, поддерживая руками штаны, и побрел дальше.

Но Синди не отстала. Крупная девочка потихоньку шла за молодым человеком, чувствовала: ему надо помочь.

ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА Как лучше приглядываться? В чем души не чают? Кто интересуется кошками? Почему у них есть, а у нас нету?

Молодой человек добрел до совсем маленького домика. Синди удивилась. Таких мелких, невзрачных домиков на острове Эскадо ни у кого не было. Все нашедшие клады строили себе очень вместительные, красивые дома. Синди подбежала к окошку без стекла, заглянула внутрь. Внутри стояла только кровать без одеяла, больше ничего.

На кровати сидел молодой человек, хныкал:

— Хочу вкусного! Хочу мороженого, хочу жвачку, хочу шоколадных конфет!

— Бедный Пэпэ, — услышала Синди голос, который отвечал молодому человеку. — Я бы пошла, если бы могла шагать ногами, я бы принесла, если бы могла держать руками. Я принесла бы тебе, Пэпэ, все, что хочешь.

Синди присмотрелась и поняла: говорит тряпичная кукла. Молодой человек держал ее в руках. Но тут молодой человек отбросил куклу на край кровати, крикнул:

— Но ты не можешь, так нечего и болтать! Ты не моя кукла. Я не девчонка, а молодой человек.

— Ах, Пэпэ, Пэпэ! — прошептала кукла, беспомощно свисая с кровати вниз головой. — Конечно, я не твоя кукла. Я кукла твоей мамы. Но, к сожалению, она давно умерла.

А молодой человек бил руками по кровати, кричал:

— Не честно, не честно! Я нарочно маленький домик построил, чтоб от клада больше денег осталось — вкусное покупать. Почему я должен был свои деньги отдавать? Ну и что, что им кладов не досталось? Я-то нашел! А потом пуговицы придумали. Сначала-то я обрадовался, а теперь что делать? Нет у меня больше пуговиц, нету. Кончились. Штаны и то застегнуть нечем — вот рукой держу. А вкусного хочется!

— Смотрю я на тебя Пэпэ, — сказала кукла, — и не знаю…

— Смотришь? — вдруг замер Пэпэ. — Погоди, а чем это ты на меня смотришь?

Синди тоже взглянула — чем же смотрит кукла? У тряпичной куклы вместо глаз были две круглые пуговицы.

— Как же я раньше не сообразил?! — воскликнул счастливый Пэпэ. — Целых две пуговицы! Мороженое и газировка! Или нет, лучше жвачка и шоколад! Я возьму, да?

— Конечно, Пэпэ, конечно, — торопливо сказала кукла. — Бери. Мне только жаль, что я тебя больше никогда не увижу.

— Да чего на меня смотреть? Картина я, что ли? — бормотал Пэпэ, откручивая пуговицы.

Через миг он выскочил из домика, даже не сказав кукле до свидания.

Синди влезла в окно и подошла к кровати.

— Кто-то пришел, — тихо сказала кукла. — Здравствуй, кто-то.

— Здравствуй, кукла, — сказала Синди. — Не расскажешь ли мне все с самого начала? Может, мы вместе поможем твоему Пэпэ.

Мама Пэпэ умерла очень рано. Она была еще совсем молодая, почти девочка. Только-только родила своего маленького Пэпэ — и в тот же вечер умерла. Умирая, мама сказала своей любимой кукле: «Пожалуйста, сумей говорить и не оставляй моего сына. Я хочу, чтоб кто-нибудь говорил ему ласковые слова».

Так сильно она это сказала, что в природе случилось волшебство: кукла сумела.

Отец Пэпэ тоже умер рано. Он был беден, изо всех сил старался разбогатеть. Старался-старался, разбогател и скончался на следующий день, потому что сил жить у него совсем «е осталось.

Пэпэ оказался один, но не очень огорчился. Он был теперь богатый мальчик, решил так: „Родителей у меня больше нет, буду баловать себя сам“.

И Пэпэ баловал себя, как мог. Днем, утром и вечером. А к словам куклы, которая пыталась его хоть чему-нибудь научить, не прислушивался. Он стал молодым человеком и, что ни день, тратил все больше денег. Тратил, тратил, никогда ничего не зарабатывал. И конечно, деньги у него кончились. Так бывает всегда.

Без денег Пэпэ жить не понравилось. Но тут знакомые позвали его на остров Эскадо. Пэпэ приехал, вырыл клад. Когда вместо денег пришлось за что-нибудь вкусное давать пуговицу, Пэпэ сначала бодро срезал пуговицы со своих рубашек. Вскоре очередь дошла до штанов.

А потом Пэпэ сидел без пуговиц на кровати и хныкал:

— Почему у них есть пуговицы, а у меня нет?

— Потому что они стараются друг для друга, — объясняла кукла. — Это же просто. Чем больше делаешь хорошего для других, тем больше у тебя пуговиц. Хоть в три ряда пришивай. А кто ни для кого пальцем шевельнуть не хочет, тот держит штаны руками, а то упадут.

Но Пэпэ ничего не хотел понимать.

— Не буду ни для кого делать, — говорил он. — Для меня никто ничего не сделал — и я для других не буду.

Напрасно кукла доказывала, что это ведь другие люди сделали жвачки, шоколад, мороженое — все те вкусные вещи, которые так любит Пэпэ.

— Ну и что? Они же не для меня сделали, а просто так…

— Ах, Синди, — закончила свой рассказ кукла. — Мой Пэпэ слишком сильно любит вкусное. Он безумно обожает жвачку, крепко влюблен в шоколад и всей душой страстно мечтает о печенье. Синди, ты знаешь, что такое страсть?

— Страсть? — нахмурилась Синди. — Что-то страшное.

— Да, — сказала кукла. — Если кто-то пылает страстью к холодному мороженому и души не чает в твердой шоколадке — это страшно. В шоколадке действительно нет души. Она ведь не живая.

— Значит, твоему Пэпэ нельзя помочь? — огорчилась Синди.

— Почему нельзя? Можно. Даже сильную страсть можно победить теплой, живой любовью. Пэпэ сразу бы перестал так преданно любить жвачку и шоколад, если бы всей душдй полюбил что-то живое.

— Живое? — задумалась Синди. — У меня есть худенькая кошка. Очень живая. И теплая. Если их познакомить, может, Пэпэ полюбит ее. Всей душой.

— Вряд ли, — сказала кукла. — Молодые люди редко интересуются кошками. Им больше нравятся юные человеческие особы с бантиками.

— Я тоже, — сказала Синди.

— Что ты тоже?

— Я тоже юная человеческая особа с бантиками.

— Правда? — обрадовалась кукла. — Тогда нам повезло. А ты уже большая?

— Лет мне не много, — сказала Синди, — но я крупная. Может, и подойду.

— Я ведь не вижу тебя, — вздохнула кукла.

— Подожди!

Синди вытащила из воротника иголку с ниткой, которые всегда носила с собой, оторвала от своего платья две пуговицы и быстро пришила их под вышитые крестиком брови куклы.

— Спасибо, — сказала кукла, взглянув на Синди. — Боюсь, ты еще слишком юная человеческая особа, но все же стоит попробовать.

— А как?

— Надо, чтобы ты ему приглянулась. Для этого он должен приглядеться к тебе повнимательней. Ты могла бы улыбнуться ему, когда он придет?

— Это не трудно, — кивнула Синди. — Я попробую.

ПЯТАЯ ГЛАВА Зачем рот открывается? Куда падает оторванный взгляд? Про кого вспоминают поздно? Как поступать с укушенными шоколадками?

Дожевывая жвачку, Пэпэ возвращался домой. Он подошел к дверям своего домика, вдруг увидел Синди.

„Что тут делаешь?! — хотел крикнуть Пэпэ. — Мой дом. Уходи!“

Он уже открыл рот для грубого крика, и тут Синди ему улыбнулась. Пэпэ еще шире открыл рот. От удивления. Уже много лет никто никогда не улыбался Пэпэ. Ведь он сам первый никому не улыбался, а улыбка всегда рождается в ответ на улыбку. Конечно, кукла часто говорила Пэпэ ласковые слова, но она, хоть и была волшебной, все-таки оставалась тряпичной, улыбаться не умела.

Увидев улыбку Синди, Пэпэ пригляделся к ней повнимательней, и она ему приглянулась. Пэпэ почувствовал, как в глубине души у него что-то Шевельнулось и растаяло. Может быть, кукла немного помогла ему своим волшебством, а может, Пэпэ, сам того не подозревая, давно уже хотел мечтать не о вкусностях, которые просто съел — и все, а о чем-то улыбающемся и прекрасном.

Не в силах оторвать взгляд, Пэпэ долго смотрел на Синди, молчал. Синди улыбалась. Постепенно на лице Пэпэ тоже стала появляться улыбка.

„Неужели получилось?“ — подумала Синди и вдруг покраснела от смущения.

Наконец Пэпэ поднатужился, оторвал взгляд от красной, как два помидора, но отважно улыбающейся Синди, взглянул на куклу. Мамина кукла ласково смотрела. С одобрением. Взгляд Пэпэ упал на новые пуговицы — в душе у него снова что-то шевельнулось.

— Ты ведь не рассердишься на меня, правда? — крикнул Пэпэ, протягивая руки.

— Конечно, нет, — сказала кукла. — Бери, мой хороший.

И Пэпэ снова выскочил из дома, сжимая в каждом кулаке по пуговице.

Синди растерялась. Стояла вся красная, не знала, что делать со своей улыбкой, куда ее деть.

На этот раз Пэпэ вернулся очень быстро. В одной руке он держал уже укушенную шоколадку, в другой — целую. И эту целую протянул Синди.

— Вот, — сказал Пэпэ. — Это тебе.

— Что, что он тебе дал? — взволнованно спросила кукла, которая опять не могла ничего увидеть.

— Шоколадку.

— Ага! — облегченно вздохнула кукла. — Наконец-то ему захотелось сделать для кого-то что-нибудь хорошее.

Не спуская с Синди глаз, Пэпэ разломил свою укушенную шоколадку на две части. Себе оставил маленький кусочек с укушенной стороной, а все остальное тоже протянул девочке.

— Пэпэ дал мне вторую шоколадку, — шепнула Синди кукле.

— Всю?

— Почти всю.

— Ну, что ж, это начало большой любви, — тихо сказала счастливая кукла. — Теперь я спокойна за нашего Пэпэ. Теперь он не пропадет и, возможно, когда-нибудь будет по-настоящему счастлив. Как я.

Пэпэ всей душой полюбил Синди, и это ему помогло. Ему по-прежнему часто сильно хотелось вкусного, но еще чаще, еще сильней ему хотелось угостить чем-нибудь вкусным свою любимую Синди. Или сделать ей что-то приятное: подарить цветы, покатать на карусели, повести сразу и в цирк, и в зоопарк.

Вскоре Пэпэ заработал свою первую пуговицу. Он ждал возле закусочной, когда Синди закончит слагать салаты, чтобы, держа за руку, проводить ее домой. Хозяин закусочной Блинч попросил Пэпэ помочь вымыть вилки. Пэпэ с жаром взялся за дело, через минуту притащил Блинчу охапку мокрых вилок.

— Пэпэ, — спросил Блинч, глядя на вилки, с которых ручьем текла вода, — что ты мне принес?

— Ваши вилки, — доброжелательно улыбнулся Пэпэ.

— Но ведь они грязные.

— Немножко грязные, — не стал спорить Пэпэ. — Но, согласитесь, до того как я начал их мыть, они были еще грязней, а теперь стали гораздо чище.

Блинч еще раз внимательно осмотрел свои вилки, понял, что Пэпэ прав, вздохнул, согласился и протянул Пэпэ пуговицу.

Пэпэ тут же истратил эту первую честно заработанную пуговицу, и, когда Синди вышла из закусочной, он ждал ее с необъятным букетом цветов.

Вторую, третью, четвертую и пятую честно заработанные пуговицы Пэпэ тоже истратил на подарки для Синди, а шестую и седьмую принес домой, сам пришил их кукле, чтоб она сумела смотреть на него счастливыми глазами.

Конечно, кукла давно могла бы смотреть счастливыми глазами на своего Пэпэ, потому что Синди много раз хотела пришить кукле свои пуговицы. Но кукла всегда отказывалась, ждала, когда Пэпэ сам об этом вспомнит.

— Тот, кто однажды полюбил кого-то одного, — всегда говорила кукла, — рано или поздно вспомнит и про других. Не оставит их в беде.

Кукла оказалась права.

ШЕСТАЯ ГЛАВА За кем не зря гоняются? Как наладить переполох? Чего дождется большинство? Кто стащил надежду?

Всем жителям Эскадо нравилось жить на своем острове. Но им не нравилось с острова уезжать. Даже ненадолго. Деловая жизнь на острове кипела бурно, как суп в кастрюле, а вот поехать в другие края, приобрести там что-нибудь нужное жители Эскадо не могли.

Один раз Брюк, владелец магазина Очень Нужных Вещей, уплыл с острова за батарейками и вернулся ни с чем. Когда он захотел в чужих краях платить за батарейки пуговицами, его не просто прогнали — еще долго гнались за ним по пятам.

Запыхавшийся Брюк прыгнул в лодку, примчался на остров Эскадо с вытаращенными глазами, организовал панику.

Все жители острова немедленно построились в одну бушующую толпу, дружно приняли участие в общем переполохе.

— Никто во всем мире, — кричал Брюк, — не будет уважать наш остров, если вместо денег у нас всегда будут пуговицы! В других странах и золотые монеты, и серебряные, и красивые бумажные банкноты с портретами, а у нас… тьфу! Пуговицы от штанов с дырочками.

— Нет у нас на штанах дырочек, — возражали некоторые жители Эскадо, но большинство соглашалось с Брюком, тоже участвовало в панике.

— Пора завести на острове настоящие деньги, — говорило большинство. — Чтоб мы были не хуже других, могли покупать у них, привозить на остров все, что захочется.

— Зачем привозить? — спорила с большинством Синди. — Давайте все сами делать, прямо на острове. У нас хорошо получится.

Худенькая кошка была согласна со своей крупной хозяйкой. Если б она умела говорить на человеческом языке, она бы поддержала хозяйку в споре, сказала: „Правильно. Молоко из наших коров получается хорошее, котлеты тоже. Чего еще надо?“

Но большинству нужно было много чего еще. В конце концов в споре на стороне большинства оказались даже Синдины родители и кукла Пэпэ, а на стороне меньшинства только Синди, Пэпэ и кошка.

— Да, — говорило большинство, — у нас на острове неплохо получаются некоторые вещи: морковка, например, смородина, бананы, арбузы очень круглые растут. Веники мы красивые вяжем, тапочки удобные шьем. Пироги у нас хорошо удаются, особенно с грибами. А вот телевизоры не удаются. Сколько ни пробовали сами телевизор сколотить — видим, не то. Просто ничего не видим. Телевизоры лучше из чужих краев привозить. И электрические лампочки тоже, потому что наши взрываются под потолком часто — и все время приходится мелкие стекла выметать.

— А чтоб телевизоры и лампочки на остров привозить, — выражал мнение большинства Брюк, — нам нужны не просто пуговицы, а настоящие деньги.

Кошка и Пэпэ еще бы долго спорили, но Синди подумала и решила согласиться. Синди умела признавать свои ошибки, если была не права.

— Ладно, — перестала спорить Синди. — Пусть у нас на острове тоже будут золотые и серебряные монеты, как у других. Вы правы. Я согласна.

И кошка, и Пэпэ сразу же согласились вместе с ней, потому что очень ее любили.

— Ура! — закричало большинство. — Мы победили! Ура! Ура! Ура!

Накричавшись досыта, большинство уставилось друг на дружку в ожидании. Это с ним часто случается, с большинством. Когда оно оказывается право и побеждает, большинство думает, что дальше ничего делать не надо, все получится само собой. Например, с неба вдруг сами кубарем посыплются золотые и серебряные монеты или еще что-нибудь полезное.

Вот тут-то большинство, хоть и было право, жестоко ошиблось. Ничего с неба кубарем не посыпалось.

— Чего вы ждете? — спросила Синди.

Большинство пожало плечами — само не знало, чего ждет.

— Чтобы получились золотые и серебряные монеты, — сказала Синди, — надо найти на нашем острове золото и серебро.

— Не найдем, — сразу же расстроилось большинство. — Мы все клады давно вырыли. Больше нету.

— Минуточку, — вмешался директор школы, который тоже толкался среди большинства. — Одна моя учительница учит детей географии, говорит, в земле, кроме кладов, бывают еще полезные ископаемые. Да вот она стоит. Пусть сама скажет.

Все посмотрели на учительницу географии, которая, хоть и смутилась, уверенно сказала:

— Да. В земле, если поискать, можно найти разные полезные ископаемые: уголь, железо, медь, серебро, золото.

— Так давайте искать! — предложила Синди, и ее предложение было немедленно принято. Абсолютным большинством.

Как известно, остров Эскадо невелик. Уже к вечеру в поисках полезных ископаемых жители ископали его вдоль и наискосок. Сначала ископаемые попадались все больше вредные. Выкопалось несколько старых пиратских скелетов с кортиками и куча пустых консервных банок, которые, чтоб не валялись на виду, закопал в землю еще Робинзон, открывший когда-то остров Эскадо.

Жители уже стали терять надежду, но тут из земли выкопались довольно полезные ископаемые — дождевые червяки. Увидев вместо дождя толпу народа с лопатами, червяки хотели смыться обратно в землю, но их стали уговаривать остаться — обещали взять с собой на рыбалку. Согласился только один. Из любопытства. Никогда на рыбалке не бывал.

В поисках ископаемых жители острова несколько раз теряли надежду, искали ее, находили, снова теряли, опять находили.

— Нашли! Нашли! — кричали они каждый раз, и Синди бросалась на крик — думала, нашлись нужные ископаемые.

Но нет, это снова была только надежда.

А потом нашлись ископаемые. Оказалось, на острове Эскадо в глубине земли есть уголь для печек, нефть, из которой можно делать бензин для автомобилей, и еще много чего другого, в том числе золото с серебром.

Через несколько дней новые деньги были готовы. Наконец-то у жителей острова появились свои большие, круглые, аккуратные золотые монеты с зубчиками по краям и с красивым узором посередине. А еще маленькие — серебряные.

Из лишнего золота наделали разных медалей, орденов. Награждать за успехи на пожаре, при наводнении и во время умственного труда.

Золотые монеты решили назвать эскадо, серебряные — эскадушки.

Теперь довольные жители могли не только покупать все друг у друга, но и ездить за покупками в чужие края. В чужих краях с удовольствием хватали золотые эскадо и серебряные эскадушки, с радостью меняли на другие деньги, с любыми картинками и портретами.

— Теперь, — сказал Брюк, расставляя на полках своего магазина привезенные из чужих краев батарейки и телевизоры, — никто за нами зря гоняться не станет. Теперь нас, жителей острова Эскадо, зауважают все.

Большинство кивало, было с ним согласно. Меньшинство тоже.

СЕДЬМАЯ ГЛАВА Нужна ли сдача? Где букашка гуляла? Мимо чего проходят новости и не за это ли выводят адмиралов?

Однажды, когда все на острове Эскадо были заняты делом, не глазели по сторонам, далеко в море — на горизонте — показались точки. Точки становились все больше, потому что приближались к острову.

Если бы жители Эскадо хоть на минуточку оторвались от своих внутренних дел, они бы сразу заметили: к острову приближаются пиратские корабли с пиратами. Тут бы жители, конечно, задрожали. Они бы испугались еще больше, если б узнали: приближаются те самые дикие пираты, которые когда-то зарыли на острове Эскадо свои клады. Те самые клады, которые они, жители, давным-давно выкопали, забрали себе.

Трудно сказать, как бы поступили жители, заметь они заранее грозящую опасность. Возможно, они все закричали бы хором: „Спасайся кто хочет!“ — попрыгали в лодки, удрали с острова навсегда. А может, подняли бы руки вверх, сдались на милость уже близкого победителя. Или начали препираться друг с другом, спорить, что делать: сразу сдаваться или сначала немножко позащшцаться? Не исключено, что некоторые попросили бы Синдиного папу быстренько сделать парочку пушек, пулеметов. Папа Синди умел делать такие вещи — когда-то работал на военной фабрике.

Из пушек, пулеметов жители острова, наверно, стали бы стрелять в подплывающих, наверняка в кого-нибудь попали бы, и уж тогда даже представить себе страшно, чем бы дело кончилось.

К счастью — да, да, к счастью, — жители Эскадо заметили пиратов, когда те уже попрыгали с кораблей на остров, подбежали к жителям, протянули руки…

…Вот тут, прежде чем рассказывать дальше, надо объяснить, что было раньше.

Когда-то дикие пираты, зарыв свои клады на острове Эскадо, поставили на берегу табличку „ЗАКРЫТО“, уплыли в дальние края.

В дальних краях они, как обычно, собирались безнаказанно грабить кого попало и под руководством своего пиратского адмирала Шприца безответственно всех подряд обижать.

Их пиратский адмирал Шприц еще в раннем детстве ограбил одного дедушку доктора, который со своей старшей медсестрой неосмотрительно пришел лечить его от ангины. Нездоровый мальчик укусил медсестру, отнял у доктора одноразовый шприц и с тех пор, чуть что, грозил всем уколами. Пираты боялись уколов, слушались своего адмирала, делали все, что он скажет.

— Вы, — говорил им адмирал Шприц, — никого, кроме меня, не бойтесь. Дружно на всех нападайте, грабьте их до последней нитки — и ничего вам за это не будет, все сойдет с рук. А награбленное в руках останется. И вы половину отдавайте мне, а то уколю.

Приплыв в дальние края, дикие пираты опять послушались своего адмирала — затеяли грабеж. Но тут выяснилось, что обитатели дальних краев не собираются ходить ограбленными, сердятся, дают сдачи.

— Товарищ адмирал, — побежали дикие пираты к Шприцу, — нам сдачи дают.

„Сдачу, — хотел сказать Шприц, — тоже отдавайте мне“.

Но было уже поздно. Сердитые обитатели дальних краев окружили пиратов, отобрали у них сабли, за уши вывели с кораблей.

Адмирала Шприца вывели с корабля за оба уха, так как он упирался, не хотел никуда идти. Докторский шприц у адмирала тоже, конечно, отобрали, выбросили. Он был одноразовый.

— Что теперь с нами будет? — спросили пираты, держась за свои ярко-красные уши.

— Ничего особенного, — сказали им. — Посидите, подумайте о своем поведении.

— Долго сидеть?

— Долго! — сказали пиратам. — Садитесь и думайте!

— Не можем думать, — захныкали пираты. — Отвлекаемся.

— Что отвлекает?

— Животы. От аппетита урчат. Мы еще не пообедали, нас до обеда поймали.

— Ладно, — сказали пиратам. — Вот повариха Дарья. Будет вас кормить. Завтраками, обедами, ужинами. А вы сидите, обдумывайте свое поведение.

Повариха Дарья поглядела на пригорюнившихся пиратов, немножко их пожалела.

— Суп, — спросила Дарья, — будете?

— Давай! — сказали все пираты, кроме адмирала.

— А котлеты?

— Давай!

— А компот вишневый?

— Давай! — радостно крикнули пираты. Только Шприц опять промолчал.

Тут Дарья вспомнила, сколько человек эти пираты обидели, ограбили, отлупили.

— А людей грабить, обижать будете?

— Давай! — обрадовался адмирал Шприц.

— Эх, ты!.. — огорчилась Дарья и оставила адмирала без вишневого компота.

Остальным пиратам повариха компот налила и тотчас об этом пожалела. Пираты сразу полезли в чашки руками, стали добывать ягоды, запихивать пальцами в рот.

— Совсем дикие! — ахнула Дарья. — Ну, ничего. Я вас тут потихоньку воспитаю.

Долго-долго сидели пираты в дальних краях, глядели в окошки на небо в клеточку, размышляли о своем поведении, питались три раза в день и воспитывались. Многие поправились, некоторые даже растолстели. Только один адмирал Шприц, наоборот, похудел. Питался хуже всех и совсем не воспитывался. Вечно капризничал: „Пшенную кашу не хочу, блинчики с творогом не буду. Не стану из этой тарелки есть — по ней букашка гуляла“.

И о поведении своем адмирал совсем не думал. Думал вместо этого черт знает про что.

Повариха Дарья заботилась о пиратах, как родная мать, таскала им еду, уговаривала чистить зубы и сапоги, учила стирать майки с носками, рассказывала свежие новости.

Как-то раз Дарья рассказала новость про остров Эскадо. Про то, что остров опять открыт и разные знакомые все время находят там всякие клады.

Погруженные в размышления о своем поведении, пираты спокойно пропустили эту новость мимо ушей. Проходя мимо пиратских ушей, новость презрительно хмыкнула, пожала плечами, хотела удалиться. Но адмирал Шприц ее не пропустил. Услышал, страшно огорчился, заскрежетал нечищеными зубами, ничего не сказал.

Пираты сидели-сидели, думали-думали. Время тикало. На острове Эскадо за это время случилась куча событий. О некоторых в нашей книжке уже сказано. Например, Синди помирилась с учительницами, познакомилась с Пэпэ, поспорила с большинством. И проспорила.

Однажды, примерно в тот день, когда на Эскадо нашлись полезные ископаемые, Дарья в дальних краях принесла пиратам завтрак, улыбнулась:

— Сегодня у меня для вас особенно хорошие новости.

— Какие? — задумчиво спросили пираты.

— А такие, — сказала Дарья, — что если вы хорошенько подумали, то можете тут у нас больше не сидеть. Вас отпускают. Собирайтесь.

— Правда?! — обрадовались пираты.

— Правда. Только обещайте больше никого не грабить, чаще чистить зубы, иногда стирать носки и не хватать компот руками.

— Обещаем, еще как обещаем! — загалдел» пираты.

— А я, — сказал адмирал Шприц, — ничего такого не обещаю. И не собираюсь.

— Ну и не надо! — отмахнулась Дарья. — И не собирайся. Тебя-то как раз отпускать и не собираются. Ты у нас еще тут посидишь, еще подумаешь.

Уплывая из дальних краев, насидевшиеся пираты долго махали Дарье флагами, кричали благодарные слова, испускали прощальные возгласы. Повариха печально стояла на крутой скале, глядела им вслед, шептала:

— Смотрите, ребята, не одичайте опять!

Когда последний пиратский корабль скрылся за линией горизонта, Дарья вытерла две слезы, пошла кормить адмирала Шприца пшенной кашей, которую он с детства любил меньше всего на свете.

А пираты, оказавшись за линией горизонта, облегченно вздохнули, переглянулись, запели громкую песню и на всех парусах помчались к острову Эскадо. Там, на острове Эскадо, они надеялись обнаружить под холмиками свои клады. Не знали, что эти клады уже без них обнаружили. И вытащили наружу. Из холмиков. Давным-давно.

ВОСЬМАЯ ГЛАВА Зачем хорошо подумавшим чужие головы? Как запомнить верных товарищей? Где искать обиженных и с чем к ним подбегать?

Никем не замеченные, пираты подплыли к острову, спрыгнули, подбежали к жителям, протянули руки, показали на разные дома, спросили:

— Это что?

— Наши дома, — ответили жители. — А в чем дело?

— Холмики где? — растерялись пираты. — Мы, кажется, заблудились, потерялись, острова перепутали, не на тот попали.

— Почему вы так думаете?

— Потому что раньше тут никаких домов не было. Тут только наши клады лежали. В земле зарытые. И все.

— Ой! — обомлели жители Эскадо. — Вы пираты? Те самые?

Пираты постеснялись признаться, потупились, стали ковырять землю носками сапог.

Но жители Эскадо и сами все поняли, кинулись по домам. Дома они заперлись, стали выглядывать в окна, советоваться друг с дружкой по телефону.

— Але, але! — советовались они дрожащими голосами. — Ох и влипли мы в беду! Пираты приехали. Сапогами землю ковыряют, клады свои ищут. А кладов-то нет. Что им скажем?

Никто не мог придумать, что сказать пиратам.

В это время крупная девочка Синди ничего не знала, сидела дома, делала уроки — учила географию. Ее лучший друг Пэпэ сидел рядом, помогал своей любимой подруге. Проверял по учебнику, что она уже выучила, а что уже забыла.

Вдруг в форточку запрыгнула худенькая кошка, стала бегать по «Географии», мяукать, размахивать лапами и хвостом. Кошка хотела бы сообщить хозяйке про пиратов, но не знала человеческого языка, только зря старалась.

Тут домой прибежали Синдины родители, заперлись и все рассказали.

— Ладно, — решила Синди, — закрывая «Географию». — Уроки потом выучу, сейчас буду спасать родной остров от пиратов.

— Нет! — крикнул Пэпэ. — Опасно. Ты хоть и крупная, но все-таки девочка. Спасать буду я. Быстро выйду на улицу, начну со всеми пиратами драться.

— Не спеши, — удержала его Синди. — Сначала давай с ними через форточку поговорим… Что вам нужно? — спросила Синди, высунувшись в форточку.

— Наши клады, — ответили пираты. — И ваши головы.

Услышав такой ответ, жители острова в своих домах отскочили от окон, попрятались под кроватями.

— Кладов ваших больше нет, — честно признала Синди. — Они кончились. А зачем вам наши головы?

— Вот зачем, — сказали пираты. — Раньше мы кого попало грабили, всех подряд обижали, были дикие. Потом посидели, подумали — стали ручные, воспитанные. Теперь хотим загладить свою вину.

— Как будете заглаживать? — спросила Синди.

— Очень просто. Придем ко всем нами обиженным, начнем их по головкам гладить. Пока не утешатся. Вот и загладим.

— Идите, идите! — закричали из-под кроватей жители острова. — Идите к своим обиженным. А нас гладить не надо. Нас не вы обижали. Мы тут ни при чем. Вы тех, кого обидели, ищите!

— Как их найдешь? — вздохнули пираты. — Мы, кого грабили, обижали, сразу за борт кинули, адресов не спросили. Теперь их ищи-свищи. Нет. Будем всех подряд гладить. Может, среди них и обиженные попадутся. Выходите, не бойтесь. Или хоть головы высуньте. Мы с вас начнем.

— А за то, что ваши клады себе взяли, ругать не будете?

— Не будем. Клады эти мы все равно хотели разным людям раздать. Считайте, что с вас начали.

— Договорились! — сказала Синди и вылезла в форточку. Едва пролезла, потому что была крупной девочкой.

Ручные пираты нежно погладили ее мозолистыми ладошками по головке, стали ждать остальных. Услышав, что Синди договорилась с пиратами, остальные тоже вылезли. Из-под кроватей.

До самого вечера жители острова по очереди выходили из домов, подставляли головы. Пираты их гладили. Заглаживали свою вину.

Некоторые, прежде чем подставить голову, забегали к парикмахеру Рубену, просили сделать им красивую прическу, чтобы лучше выглядеть. Последним подставил голову сам Рубен. Из вежливости он самостоятельно постригся наголо и попрыскал себя самым лучшим одеколоном.

Только худенькая кошка не вышла к пиратам, ничего не подставила. Не любила, когда гладят по голове.

«Вот если бы, — думала она, — горлышко почесали, тогда да!»

Вечером жители пригласили ручных пиратов на ужин. За столом пираты сидели прямо, салаты пальцами не хватали, вилки держали в левых руках, а ножи в правых, хоть это и было им пока еще нелегко. Раньше они всегда хватали ножи левыми руками — в правых сжимали сабли. Поужинав, пираты собрались в путь. Жители Эскадо просили их остаться, погостить еще, но пираты сказали:

— Не можем. Торопимся. Спешим дальше. Заглаживать свою вину. Нам ведь еще гладить и гладить.

Прощаясь, пираты вежливо попросили вернуть им хотя бы выкопанные во время поисков полезных ископаемых скелеты. Это были скелеты их верных товарищей. Пираты хотели взять товарищей с собой. На память.

А вместо обнаруженных кладов Синди предложила подарить пиратам побольше золотых эскадо и серебряных эскадушек. Чтоб они, если встретят своих обиженных, могли подбежать к ним не с пустыми руками.

Не всем жителям острова такое предложение понравилось.

Например, хозяин магазина Очень Нужных Вещей Брюк был против. Но на этот раз он остался в меньшинстве. Большинство поддержало Синди. И это хорошо, потому что вскоре Синди очень понадобилась поддержка большинства.

ДЕВЯТАЯ ГЛАВА Для чего президентам тапочки? Откуда молчать лучше? За что крепко хватаются? Кто, если не он?

На следующее утро жителям острова пришла телеграмма. Из Самой Крупной Страны. Телеграмма явилась нежданно-негаданно, легла на стол и показала всем свое содержание. Содержание было такое:

«Правительство Самой Крупной Страны сообщает, что Его Превосходительство наш Президент собирается нанести вам визит. Не бойтесь, грязи он не нанесет. Наденет тапочки. Передайте своему Президенту, чтоб готовился к встрече с нашим. Пусть купит пять мягких булочек, один крепкий напиток и с нетерпением ждет».

Жители острова Эскадо схватились за свежепоглаженные головы. Нет, они не боялись, что чужой Президент на острове наследит. Им было стыдно признаться друг другу, что покупать булочки с напитком и с нетерпением ждать встречи некому, потому что никакого своего Президента на острове Эскадо нет.

— Надо, чтоб был! — решили жители и еще крепче схватились за головы.

Они не знали, где взять Президента. Откуда берутся дети, знали, а откуда берутся Президенты — нет.

Крупная девочка Синди догадывалась. Но из скромности промолчала.

— Я бы, — предложил хозяин закусочной Блинч, — повесил на всех столбах объявления: «Требуется Президент. С предложениями обращаться ко всем сразу».

— А может, — сказал аптекарь Соломон, — другой способ попробуем? Считалочка одна есть:

Жители острова уже собрались считаться, но тут вмешался директор школы:

— Одна моя учительница учит детей истории, про Президентов все знает. Да вот она стоит. Сама скажет.

Все посмотрели на учительницу истории, которая ничуть не смутилась, крикнула:

— Надо устроить выборы! Пусть каждый покажет, кого он хочет выбрать Президентом. За кого будет большинство, тот и станет. Только если неподходящего выберем — история нам этого не простит.

Чтоб не просить потом всю жизнь прощения у истории, жители острова Эскадо решили неподходящего не выбирать. Договорились выбрать самого подходящего. И выбрали.

Но это оказался не он.

— У нас теперь есть свой Президент, — сообщило всему миру телевидение острова Эскадо.

«А какой он? Расскажите про него поподробней!» — сразу же пришли на телевидение письма от телезрителей всего мира.

— Наш Президент, — стало рассказывать телевидение, — очень важная персона. Президенту можно ездить в своей очень длинной машине, не держась за руль, и гулять по улицам, не надевая брюки.

«Безобразие! — возмутились телезрители всего мира. — Что это вы своему Президенту позволяете? Совсем избаловали. Зачем он ездит, не держась за руль? Он же всех передавит!»

— Не передавит! — сообщило телевидение. — Президент не держится за руль, потому что его очень длинной машиной всегда управляет личный водитель.

«Ну, ладно, — написали телезрители. — А зачем же без брюк по улицам гулять? Это неприлично, потому что все видно».

— Ничего не видно! — ответило телевидение.

«Странно!» — удивились телезрители.

Среди других писем пришла телеграмма от Его Превосходительства Президента Самой Крупной Страны:

«Купил ли ваш Президент мягкие булочки и крепкий напиток?»

— Не купил, — ответило телевидение.

«Пусть покупает, я уже скоро приеду».

Президент Самой Крупной Страны прилетел на остров Эскадо в самолете. Спустился по трапу в тапочках, спросил взволнованно:

— Ну, купил он?

— Не купил, — сказали Президенту Самой Крупной Страны.

— Очень жаль! — огорчился Президент. — А почему не купил?

— Потому что не «купил», а «купила». Президент острова Эскадо — крупная девочка Синдирелла купила для вас мягкие булочки и крепкий напиток. Она вас с нетерпением ждет. Идемте на торжественную встречу.

Два Президента торжественно встретились. На улице. Президент Самой Крупной Страны был в белых брюках, а Президент острова Эскадо — в очень приличном розовом платьице. Они влезли в длинную машину и, не держась за руль, поехали завтракать. Вместе сели за круглый стол, взяли мягкие булочки, стали пить из чашек крепкий напиток — горячий, свежезаваренный чай.

Встреча была долгой. Она шла, шла и прошла в теплой, дружественной обстановке. На высоком уровне. В кабинете у Синдиреллы. На втором этаже.