Остров райских птиц. История Папуа Новой Гвинеи

I

Впервые европейские мореплаватели появились на Тихом океане в начале XVI в. То было время, когда европейская буржуазия переживала, по словам Ф. Энгельса, пору "странствующего рыцарства; она также переживала свою романтику и свои любовные мечтания, но на буржуазный манер и, в конечном счете, с буржуазными целями" (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства, - Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 83). А целью этих романтических плаваний был захват открываемых земель, превращение их в колонии. К величайшему удивлению европейцев, гигантская островная система Тихого океана оказалась обитаемой, хотя архипелаги находились друг от друга на расстоянии многих десятков и даже тысяч километров. Это свидетельствовало о том, что древние мореходы Азии и Америки за сотни лет до появления здесь европейцев плавали по просторам Тихого океана и заселяли острова.

Европейцы, нисколько не сомневаясь в своих "правах" на увиденные земли, устанавливали власть собственных государей над неведомыми народами.

Папуа Новая Гвинея

Вначале этим занимались португальцы и испанцы, колониальные захваты которых были освящены решением папы Иоанна II о разделе мира между двумя "христолюбивыми пародами" (Тордесильясский договор 1494 г.).

Земли к западу от меридиана, проходившего в 370 милях западнее островов Зеленого Мыса, отдавались испанцам, к востоку - португальцам.

В 1511 г., возвращаясь из португальской Ост-Индии, португалец капитан Антонио д'Абоу обратил внимание па какой-то остров продолговатой формы - возможно, это и была Новая Гвинея. Первым из европейцев высадился на ней португалец Менезиш. Это произошло в 1526 г. Он назвал увиденную им землю Папуа (от малайского "оранг папуа", что означает "курчавый черноголовый человек" - именно такими были жители острова).

Начиная с 20-х годов XVI в. несколько испанских капитанов приближались к острову. Один из них, де Ретес, найдя сходство конфигурации берегов острова и очертаний побережья Гвинеи в Африке, дал ему название Новая Гвинея. В 1606 г. находившийся на испанской службе капитан Луис де Торрес обошел остров с востока и достиг его западных берегов, первым пройдя по проливу, отделяющему Новую Гвинею от Австралии. Де Торрес объявил остров собственностью испанской короны. Но эта его акция не была поддержана испанским правительством.

В XVII в. господство в Тихом океане перешло к голландцам. К концу XVI - началу XVII в. голландцы и англичане покончили с морским и колониальным превосходством Португалии и Испании. К началу 70-х годов XVI в. в руках Португалии из всех азиатских колоний остались Гоа, Даман и Диу в Индии и Макао в Китае. Власть Испании в Юго-Восточной Азии и Океании распространялась лишь на Филиппины и острова Микронезии.

Быстрый взлет и падение, сила и слабость Португалии и Испании как крупнейших колониальных держав в значительной мере объясняются их социально-экономическим строем. Абсолютизм позволил королям, упрямо стремившимся к созданию мировых империй, быстро сконцентрировать силы и средства государства.

Поначалу захват новых земель приносит ощутимые плоды - в метрополию ввозятся драгоценные металлы, дорогие пряности и ткани. Конечно, все эти богатства сосредоточиваются в руках дворянства и церкви. Но они создают видимость государственного могущества, позволяют делать "мировую политику". Так, Испания втягивается в продолжительные войны с Голландией, Италией, Грецией и Францией, крайне ее изматывающие. Опьяненная легкой добычей деспотическая власть стремится к новым и новым территориальным захватам в самых различных местах земного шара. Это заставляет ее постоянно содержать огромную армию и флот, вести непрерывные войны, отвлекать людей и средства на сохранение покоренных земель. Собственная промышленность и сельское хозяйство приходят в упадок. Создается своего рода circulus vitiosus - порочный круг: чем больше феодальные государства приобретают колоний, тем слабее, в конечном счете, они становятся.

Следует также иметь в виду, что размеры и экономическое положение Португалии и Испании сразу оказались в противоречии с размерами и экономическим положением созданных ими колониальных империй. Действительно, маленькая Португалия, население которой составляло в то время не более 1 млн. человек, владела гигантскими колониями в Америке и Азии.

Голландия также принадлежала к небольшим государствам Европы, но победа буржуазной революции в 1566-1609 гг. обусловила быстроту и глубину процесса капиталистического развития, что позволило Голландии на том этапе проводить колониальную политику достаточно основательно. Больше всего ее привлекали бывшие португальские азиатские колонии, ибо они были населены народами с высоким уровнем культурного и экономического развития. Поработив их, Голландия приобрела обширнейшие рынки для сбыта своих товаров. Одновременно она за счет жесточайшей колониальной эксплуатации получала в огромных количествах и за бесценок дорогостоящие восточные товары. Это не значит, что голландцев не интересовало золото и серебро американских рудников. Нет. Но они предпочитали грабить груженные уже добытыми драгоценными металлами испанские суда, а не втягиваться в сложный процесс захвата, "удержания" и эксплуатации испано-португальских владений в Америке. Голландцы ненадолго вторглись в португальскую Бразилию, но вскоре покинули ее и с тех пор оставались лишь в маленьком Суринаме и на крошечном острове Кюрасао. Сбросив в 1581 г. испанское иго на родине, голландцы начали вытеснять своих бывших господ из их южноазиатских владений.

Первая голландская экспедиция в Индию организуется в 1595 г. Она заканчивается не совсем удачно. Голландцы теряют половину кораблей (два из четырех) и третью часть экипажа, правда, убеждаются в том, что могут плавать к берегам Индии.

В 1598 г. в Индию посылается вторая экспедиция (семь судов). Она проходит с большим успехом. Ни один корабль не потерян. Все возвращаются с богатым грузом пряностей. В этом же году голландцы закрепляются на острове Ява, они создают там торговые фактории, опираясь на которые постепенно монополизируют торговлю со странами Южной и Юго-Восточной Азии, а также Дальним Востоком. В 1601 г. уже 40 голландских кораблей направляются в Индию.

Увидев доходность подобных предприятий, голландские купцы в марте 1602 г. объединились в общество по торговле с Индией - "Нидерландскую Ост-Индскую торговую компанию". Компания получила такие права и привилегии, что стала своего рода status in statu - государством в государстве. Она имела не только монополию па торговлю, но и право назначать чиновников в Индию, вести войну и заключать мир, чеканить монету, строить города и крепости, образовывать колонии. Капитал компании был огромным по масштабам того времени - 6,6 млн. гульденов (капитал "Британской Ост-Индской компании" в 1600 г. составлял 72 тыс. ф. ст., что равнялось 864 тыс. гульденов). С первых же шагов своей деятельности "Нидерландская Ост-Индская компания" энергично взялась за поиски новых земель.

Теперь уже голландские корабли стали показываться в водах Новой Гвинеи. В 1606 г. Вильям Янц посетил южный берег острова. В 1616 г. Якоб Ле-Мер и Биллем Схаутен прошли вдоль северного берега. Капитаны Ян Карстенс и Абель Тасман нанесли на карту часть новогвинейской береговой линии.

Голландцы, обосновавшись на Молуккских островах, сделали попытку присоединить к своим владениям в Юго-Восточной Азии западную часть Новой Гвинеи, заключив с одним из местных владетелей договор, в котором признавались права последнего на эту территорию. Прямой же захват ее голландцы осуществили лишь в 1828 г. Но и голландцы не сохранили своего господствующего положения в бассейне Тихого океана. В XVIII в. их место заняли англичане, которых, в свою очередь, начали теснить американцы, весьма активизировавшиеся на тихоокеанской сцене с конца XVIII столетия.

Первым из английских мореплавателей, достигших новогвинейских берегов, был У. Дампир. В 1700 г. он, обойдя с запада Новую Британию, открыл пролив, отделяющий этот остров от Новой Гвинеи. Спустя 70 лет капитан Дж. Кук зашел на Новую Гвинею, а до конца XVIII столетия там побывали Шортленд, Хантер, Маклар, Бемптон и Элт.

В XIX в. европейцы стали исследовать Новую Гвинею еще более усиленно. В течение века остров и омывающие его воды посетило около 800 экспедиций. Была изучена береговая линия Новой Гвинеи на всем ее протяжении. Некоторые ученые предприняли попытку исследовать особенности геологического строения острова, его флору и фауну. Но оставались они на Новой Гвинее, как правило, недолго. Лишь англичанин А. Уоллес, высадившийся па острове в 1858 г., провел там четыре месяца, изучая флору и фауну северо-западной части острова.

Деревянная фигурка предка

Огромный вклад в исследование Новой Гвинеи внес замечательный русский ученый Н. Н. Миклухо-Маклай. Никто из ученых до него не находился на острове столь продолжительное время. Никто из ученых до него не проводил столь высоконаучных изысканий в области антропологии, этнографии, лингвистики, социального строя, религиозных верований папуасов.

Вместе с тем Н. Н. Миклухо-Маклай не относился к числу тех, кто бесстрастно созерцает объект своего исследования. Вся его научная деятельность высокогуманна. Н. Н. Миклухо-Маклай выступал как гневный обличитель позорных преступлений западных колонизаторов в Океании, как друг коренных жителей Новой Гвинеи и других тихоокеанских островов, защитник их человеческих прав.

Деятельность Н. Н. Миклухо-Маклая проходила в чрезвычайно трудных условиях и требовала подлинного героизма, отдачи всех сил. Совершенно справедливо отмечали Я. Я. Рогинский и С. А. Токарев в статье "Н. Н. Миклухо-Маклай как этнограф и антрополог", что "если бы собрать лучших географов и этнографов и попросить их указать ту точку на земном шаре, где человека почти наверняка ожидает неудача, если не верная гибель, то скорее всего в качестве такой точки было бы указано побережье Новой Гвинеи" (Миклухо-Маклай Н. Н. Собр. соч. в 5-ти томах, т. II. М., 1950, с. 690).

Климат здесь поистине губительный, поэтому через несколько дней после прибытия в залив Астролябии заболели почти все члены экипажа "Витязя", доставившего ученого на Новую Гвинею. Из двух сопровождавших И. Н. Миклухо-Маклая слуг один вскоре заболел и умер, а другой болел чуть ли не все время. Сам ученый жестоко страдал от лихорадки, и именно последствия этого заболевания привели его к ранней смерти. Вот что пишет о своем первом посещении острова Миклухо-Маклай: "В 1872 г., во время моего первого пребывания на берегу Маклая (северо-восточный берег Новой Гвинеи. - К. М.), мой ежедневный стол зависел главным образом от охоты, и мне нередко приходилось голодать, если охота была неудачной. Потом еще препятствие - болезни. Не говоря уже о частых приступах лихорадки, которым я подвергался на Новой Гвинее и которые оставляли по себе большую слабость, очень мешавшую занятиям, мне пришлось пролежать около месяца в госпитале в Амбанне, когда к перемежающейся лихорадке присоединилась еще рожа лица и головы - болезнь, почти эпидемически господствующая на берегу Ковиай на Новой Гвинее. Целые семь месяцев проболел я в Сингапуре, вернувшись с Новой Гвинеи в. 1878 г. Наконец, сюда же надо причислить крайнее недоверие туземцев, которое приходится встречать во многих малоизвестных и потому наиболее интересных местностях и которое может быть преодолено только долгим терпением и большой настойчивостью, незнание местного языка и большую трудность изучения его без вспомогательных средств, как, например, переводчики или лексиконы" (Миклухо-Маклай Н. Н. Собр. соч. в 5-ти томах, т. II, с. 632).

II

Постепенно мир все больше и больше узнавал о Новой Гвинее, хотя она продолжала (да и сейчас еще во многих отношениях продолжает) быть terra incognita - таинственной землей. Парадоксально, но факт: Новая Гвинея, открытая задолго до Австралии и Новой Зеландии, лежащая на перекрестке оживленных морских путей, оставалась, в сущности, неизвестной, несмотря на многочисленные, как мы уже отмечали, посещения острова европейцами. Причина тому - крайне тяжелые условия для исследования.

Территория острова - 829 тыс. км2, длина - 2,4 тыс. км, ширина - 700 км. Остров на всем его протяжении с востока на запад пересечен горным хребтом, высшей точкой которого является вершина Карстенс высотою 5030 м. Это вообще высшая точка в Океании. Внутренние районы острова гористы. Горы прорезаны многочисленными реками, крупнейшая из которых Флай, самая длинная река Океании (1130 км). Климат острова - экваториальный, жаркий в течение всего года. Среднегодовая температура зимой (июнь - август) - +25°, летом (декабрь - февраль) - +29°. В горах температура ниже, в среднем около +18°. Осадки выпадают обильно - до 5 тыс. мм в год.

Деталь декоративного украшения каноэ

Растительность Новой Гвинеи очень разнообразна (свыше 6800 видов). Флора острова, как и его фауна, весьма сходна с австралийской, поскольку Австралия, Тасмания и Новая Гвинея, возможно, представляли собой когда-то один материк. Растения и животные, естественно, могли тогда мигрировать. Крупных млекопитающих на острове очень мало. Зато много сумчатых: древесный кенгуру, валлаби, бандикут, опоссум. Сохранились яйцекладущие млекопитающие - ехидна и проехидна. В водах острова водится свыше 1400 видов рыб. Птиц насчитывается около 200 видов. Богатством оперения в птичьем мире выделяются райские птицы, являющиеся достопримечательностью именно Новой Гвинеи, что и дало автору основание назвать эту книгу "Остров райских птиц".

Океанию по природным (но, главное, по этническим) особенностям принято делить на три основные области: Меланезию, Микронезию и Полинезию.

Новая Гвинея входит в состав Меланезии (от греческого слова "мелас" - черный). Время первого появления человека на Новой Гвинее установлено весьма приблизительно.

Процесс заселения острова, по всей вероятности, растянулся на столетия и даже тысячелетия. Откуда шли волны миграции на Новую Гвинею, до сих пор точно не установлено. Очевидно, в основном из Юго-Восточной Азии.

Попадая на Новую Гвинею, пришельцы оказывались в крайней изоляции от других народов, к тому же нужно учесть, что находились они, как правило, на очень низкой ступени развития. Тем не менее, ко времени появления на острове европейцев островитяне уже занимались сельским хозяйством, рыболовством, гончарным делом, сооружали прочные деревянные постройки. В прибрежных районах существовал налаженный обмен продуктами земледелия, рыболовства и ремесленными изделиями. Правда, жители Новой Гвинеи не знали металла. Они пользовались каменными топорами, костяными скребками и острыми осколками раковин.

Барабан

Население острова жило деревнями, в которых насчитывалось до 200-300 человек. Строения были разбросаны, часто далеко друг от друга. Контакты между деревенскими общинами сильно затруднялись гористым рельефом местности, непроходимыми джунглями. Не случайно у островитян не сложился единый язык, а до сих пор существуют многие сотни языков. Жители одной деревни не понимают языка жителей другой, расположенной нередко лишь в нескольких километрах.

У аборигенов Новой Гвинеи не было ни начальников, ни вождей. Н. Н. Миклухо-Маклай писал: "Уже с первого дня знакомства с этими туземцами меня интересовал вопрос: есть у них какой-нибудь начальник, и если есть, то какова его власть? Но мои наблюдения дали отрицательный ответ... у них некоторые туземцы достигают большого влияния лишь вследствие опытности, знания дела и отчасти по старшинству лет".

Гребни

И дальше: "На берегу Маклая на Новой Гвинее нет, собственно говоря, ни наследственных, ни выборных начальников; всем взрослым принадлежит одинаковое право голоса, но между ними находятся более влиятельные, отличающиеся своим умом или ловкостью, и люди слушаются не их приказания, а совета или их мнения" (Миклухо-Маклай Н. Н. Собр. соч. в 5-ти томах, т. II, с. 276).

Этого никак не могли понять пришедшие на остров европейские колонизаторы. Деревенских старшин, которые, как отмечал Миклухо-Маклай, не имели никаких привилегий и обладали лишь личными достоинствами, европейские пришельцы возводили в ранг вождей и даже королей, что, в свою очередь, было совершенно непонятно островитянам.

Вторжение на Новую Гвинею европейцев прервало традиционное течение жизни аборигенов. Можно было думать, что появление представителей "великих цивилизованных наций" создаст условия для быстрейшего преодоления островитянами отсталости, вызванной веками их полной изоляции от центров мировой культуры, но этого не произошло. Приход европейцев и североамериканцев на тихоокеанские острова вообще и на Новую Гвинею в частности можно сравнить по размерам пагубных для океанийского мира последствий со стихийным бедствием.

III

В авангарде европейского и североамериканского вторжения в Океанию находились купцы и христианские миссионеры.

Главными торговыми соперниками в Тихом океане еще с конца XVIII в. выступали британские и североамериканские купцы.

Появление американцев в водах Тихого океана относится к 70-м годам XVIII в., но активная их коммерческая деятельность начинается после установления торговых отношений с Китаем в 1789 г.

Первым пропагандистом в США "восточной" торговли стал Джон Ледьярд - американец, участвовавший в третьем плавании Дж. Кука.

Хотя сам Кук был убит во время этого плавания, его преемник довел корабль до берегов Китая и весьма прибыльно продал имевшиеся на корабле товары.

Ледьярд правильно оценил открывающиеся перед Америкой возможности и по возвращении на родину начал действовать весьма энергично.

В результате шесть купцов из Бостона и Салема в 1787 г., собрав 50 тыс. долл., снарядили экспедицию из двух судов для продажи мехов в Китае. После этого торговля Соединенных Штатов с Китаем быстро расширялась. В нее втянулся целый ряд крупных торговых домов Новой Англии (Дж. Астор, С. Жирар, Т. Перкинс, Форбесы, Торндайки и др.). Вскоре американские суда повезли в Китай сандаловое дерево и жемчуг, которые они приобретали на островах Океании.

Большое развитие получил китобойный промысел. Уже к 1835 г. не осталось практически ни одного тихоокеанского острова, где бы не побывали американцы.

Получаемые американскими купцами барыши от торговли были огромны. В 1808 г., например, на Фиджи американское судно "Женни" приобрело 250 т сандалового дерева в обмен на товары стоимостью 250 долл. (топоры, ножи и др.) - Этот груз был продан в Китае за 100 тыс. долл. В одном сообщении, относящемся к 1813 г., говорилось, что за десять китовых зубов можно купить сандалового дерева в количестве, достаточном для полной загрузки 300-тонного корабля, т. е. на сумму около 1 млн. долл. В 1821 г. американские купцы ввезли в Китай 30 тыс. пикулей (пикуль - около 60 кг) сандалового дерева, продав его, по самым скромным подсчетам, за 300 тыс. долл. "Приобретая сандал по довольно высокой цене, - писал знаменитый русский мореплаватель О. Коцебу, - американцы все же получали огромные барыши, сбывая его в Кантоне (Гуанчжоу). Мне рассказывали, что они ежегодно выручают теперь от продажи этого дерева в Китае примерно 300 тысяч испанских талеров" (Коцебу О. Е. Новое путешествие вокруг света в 1823-1826 гг. М., 1959, с. 239).

Во время войны США с Англией, в 1812-1814 гг., тихоокеанская торговля США сократилась, но уже с 1815 г. снова стала быстро расти. К 1830 г. число судов и моряков, занятых в тихоокеанской торговле, увеличилось почти в 5 раз по сравнению с периодом до 1812 г.

До 30-х годов XIX в. основным товаром, который американцы продавали в Китае, было сандаловое дерево. С начала 30-х годов наибольшее значение приобрел китобойный промысел. За одно десятилетие американский китобойный флот сильно вырос: с 392 кораблей до 600. Общая численность экипажей подскочила с 10 тыс. человек до 17 тыс. Американский китобойный флот занял доминирующее положение в Тихом океане.

Американцы явно преобладали в Новой Зеландии. В 1838 г. число американских кораблей в новозеландских портах в 2 раза превышало число английских. Если в 1834 г. в Новой Зеландии проживало всего 2 тыс. английских поселенцев, то американских китобоев, действовавших в новозеландских водах, насчитывалось 9 тыс. человек.

Во второй половине XIX в. интерес США к Океании продолжал расти. Этому способствовали три обстоятельства:

1. открытие золотых месторождений в Австралии, вызвавшее десятилетнюю "золотую лихорадку", которая не обошла стороной и североамериканских предпринимателей;

2. обнаружение на целом ряде тихоокеанских островов больших запасов гуано;

3. окончание в 1869 г. строительства в США трансконтинентальной железной дороги, намного увеличившей значение портов западного побережья США.

Что касается Франции, то в конце XVIII - первом десятилетии XIX в. она была слишком занята своими домашними, а затем европейскими делами, чтобы уделять сколько-нибудь серьезное внимание Тихому океану. В результате разгрома наполеоновской империи Франция лишилась почти всех своих колоний. Однако уже с 1816 г. деятельность французских предпринимателей в Тихом океане несколько оживилась.

Сразу же после реставрации королевской власти правительство Бурбонов издало ряд ордонансов, поощрявших китобойный промысел в Тихом океане. Однако поощрялся он больше на бумаге, и это приводило к тому, что французский китобойный промысел в Тихом океане развивался медленно.

В 30-х годах XIX в. французское правительство послало ряд кораблей в Океанию для выяснения фактического положения дел и изучения возможностей развития китобойного промысла. На Тихом океане в то время побывали известные французские мореплаватели Дюпти-Туар, Лаплас, Дюмон-Дюрвиль. Их сообщения морскому министру были окрашены в весьма пессимистические тона. Они говорили о сильном отставании Франции от других держав в области китобойного промысла в Тихом океане и предлагали принять различные меры, направленные на охрану интересов китобойного промысла Франции и его развитие. Так, Дюпти-Туар считал необходимым создать сеть французских консульств в Океании.

Наряду с отправкой кораблей в исследовательских целях французское правительство посылает в Океанию суда для оказания китобоям практической помощи. Так, в 1837 г. одно французское судно простояло у Новой Зеландии в течение всего промыслового сезона, снабжая китобоев продуктами и заменяя членами своего экипажа заболевших на китобойных судах или удаленных за недисциплинированность. В результате французские китобои к концу 30-х годов начинают в какой-то степени конкурировать с англичанами и американцами.

'Священный дом'

В 40-х же годах Франция ведет уже активную наступательную политику в Океании. Значительно расширяется в этот период и коммерческая деятельность французских предпринимателей. В 1845 г. в Гавре создается специальная компания с далеко идущими целями - вытеснения англичан из Океании.

Германские суда появляются на Тихом океане с начала 30-х годов. Так, в 1831 г. китобойное судно "Принцесса Луиза" посещает Гонолулу. В 40-х годах германские китобои уже регулярно заходят на острова Океании. В 1877 г., например, на Гавайях побывало 21 германское китобойное судно, на Таити в 1846 г. - 7 германских торговых судов.

С середины 50-х годов XIX в. немцы уже прочно закрепились на тихоокеанской сцене. Важнейшая роль в этом принадлежала гамбургской компании "Годефроа и сын". С начала 70-х годов фирма "Годефроа и сын" распространила свое влияние и на Новую Гвинею.

Германские предприниматели бойко торговали не только копрой (ядром кокосового ореха), но и какао, кофе, сахаром, а также... людьми. Развитие этого преступного "бизнеса" связано с появлением в Австралии и на островах Океании в 10-20-е годы XIX в. европейских и североамериканских плантационных хозяйств. Так, на Таити и Гавайских островах были созданы в это время сахарные плантации.

По сообщению американского консула, относящемуся к 1839 г., американские капиталовложения в плантационное хозяйство на Гавайях составляли 350 тыс. долл. Развитием плантационного хозяйства очень увлекались германские предприниматели.

Условия труда на плантациях были столь тяжелые, что местные жители не хотели там работать. Поэтому колонизаторы организовали охоту за людьми на островах с наиболее отсталым по уровню развития населением.

Так, фирма "Годефроа и сын" ввозила на свои самоанские плантации жителей островов Гилберта. На французские плантации в Новой Каледонии доставлялись жители Новых Гебрид.

- "Это мрачная и трагическая история, полная вероломства, преступлений, злоупотреблений, борьбы и убийств..." (Dunbabin T. Slavers of the South Seas. Sydney, 1935, p. XIII).

Европейский миссионер в Велла-Лавелла (западная часть группы Соломоновых островов) писал: "Первыми белыми людьми, посетившими берега Велла-Лавелла, были охотники за "черными дроздами", начавшие в 70-х годах скандальную торговлю, увозя сильных и здоровых туземцев Соломоновых островов и продавая их за хорошую цену плантаторам в Квинсленде и на Фиджи... История их подлой деятельности никогда не была написана..." (Nicholson R. С The Son of a Savage. London, 1924, p. 40-41). К 1903 г. более 60 тыс. жителей Соломоновых островов были увезены в Австралию и проданы там в рабство. С островов Новые Гебриды только за один 1886 г. было вывезено 10 тыс. человек. Сообщения того времени с Новых Гебрид говорят о том, что это привело к "почти полному исчезновению их мужского населения" и катастрофически отразилось на "экономике и общественной жизни" (Morrell W. P. Britain in the Pacific Islands. Oxford, 1960, p. 174).

Процветала работорговля и на Новой Гвинее и близлежащих островах. Лишь в 1883 г. в новогвинейских водах побывало более 30 кораблей работорговцев. Жителей Новой Гвинеи вывозили главным образом в британскую колонию в Австралии - Квинсленд. В 1881-1883 гг. туда было доставлено с Новых Гебрид, Соломоновых островов и Новой Гвинеи свыше 11 тыс. человек.

Вот как описывает торговлю людьми в 70-х годах XIX в. англичанин Вауан: "Каждое судно имело "торговый груз": около дюжины фунтов табака, две дюжины коротких глиняных трубок, полдюжины фунтов пороху, полуторафунтовые фляжки, несколько ящиков с пистонами, мешок с маленькими цветными бусами, несколько саженей дешевого набивного ситца, кусок (12 ярдов. - К. М.) турецкой красной саржи, полдюжины больших ножей с лезвием длиной 16-18 дюймов, большое количество маленьких ножей, полдюжины томагавков, зеркала, рыболовные крючки и другие мелочи... три или четыре мушкета "Браун Бесс"... в раскрашенном холщовом мешке (хорошее оружие, несмотря на его возраст)... приготовленное как подарок друзьям-вербовщикам... Нож или томагавк, пригоршня бус, десять ножей или около полфунта табака, несколько трубок или кусок ситца считались вполне достаточным вознаграждением за мужчину или женщину" (Wawn W. Т. The South Sea Islanders and the Queensland Labour Trade. London, 1893, p. 8-10).

Необходимо отметить, что продажа работорговцами оружия коренным жителям острова получила необычайно широкое распространение. К 70-м годам XIX в., как пишут очевидцы, "век лука, стрел и камней с поразительной быстротой стал уходить в прошлое", а "потребность в огнестрельном оружии начала все более возрастать" (Morrell W. P. Britain in the Pacific Islands, p. 180).

Наличие у островитян огнестрельного оружия в условиях разжигания европейцами межплеменной вражды приводило к огромным людским потерям в междоусобных войнах. Таким образом, работорговля не только сама по себе вела к падению численности коренного населения Океании, но и вызывала к жизни другой страшный источник физического истребления аборигенов.

На плантациях островитяне попадали в тяжелейшие условия. Вот как описывает, например, один из современников положение рабочих германских плантаций: "Зарплата была, по существу, номинальной - несколько шиллингов в месяц, но эта маленькая сумма доказывала, что рабочие не являлись рабами в строгом смысле этого слова. Тем не менее, остается фактом, что рабочие были принуждены работать на плантациях, хотели они этого или нет (им не разрешалось оставлять работу и искать иное занятие, которое бы им нравилось), что их германские хозяева имели практически неограниченную власть над ними и могли, если хотели, осуществить эту власть с безудержной жестокостью" (Fletcher С. В. Stevenson's Germany. The Case against Germany in the Pacific. London, 1920, p. 82).

Отсюда колоссальная смертность среди рабочих. "На одной из французских плантаций (в Новой Каледонии. - К. М.) смертность достигала 40% ежегодно, а на другой лишь 10% завербованных рабочих возвращались домой" (Mander L. A. Some Defendent Peoples of the South Pacific. London, 1954, p. 461). Но даже, если рабочим плантаций удавалось выжить и вернуться на родину, они оказывались в чрезвычайно трудном положении: их дома за время отсутствия превращались в руины, огороды зарастали. Эти люди становились "бездомными и одинокими, потерявшими связь с собственным народом" (Ibidem).

О жестокой эксплуатации пишет в своих записках Н. Н. Миклухо-Маклай. Вот один пример "такой эксплуатации, которая почти ежегодно и даже несколько раз в год случается на острове Вуапп. Обещаниями тредеры (торговцы. - К. М.) или шкиперы завлекают партии туземцев сопутствовать им на острова по ту сторону экватора... для собирания трепанга, так как жители тех островов не соглашаются работать для европейцев. После многодневного перехода, живя в набитом битком трюме, этим несчастным, напуганным угрозами и обращением белых, приходится работать как невольникам, и при мизерной пище и непривычных условиях они мрут как мухи. Так случилось, что одна партия туземцев Вуаппа, состоявшая из 65 человек, вернулась обратно, имея только 7 налицо, из которых многие, вернувшись на остров, через несколько дней также умерли... Одним словом, куда ни взглянешь, на каждом шагу видишь здесь доказательства старой, грустной истины: homo homini lupus est" (Миклухо-Маклай Н. Н. Собр. соч. в 5-ти томах, т. III, с. 267-268).

Понятна поэтому та тщательность, с какой отбирался персонал представительств европейских и североамериканских фирм в Океании. Так, претендентам на место в тихоокеанских агентствах фирмы "Годефроа и сын" задавалось обычно три вопроса - первый: "Знаете ли вы местные языки?", второй: "Можете ли вы жить среди туземцев, не ссорясь с ними?" и третий, наиболее важный: "Можете ли вы держать язык за зубами?" (Fletcher С. В. Stevenson's Germany..., p. 28).

Американский морской офицер Эрскайн, исследовавший в 1849 г. условия торговли в западной части Тихого океана, писал, что западноевропейские купцы ведут себя подобно дикарям, единственно, в чем их нельзя обвинить, - это в каннибализме.

Яркую и точную характеристику действиям "цивилизованных" дикарей дал Н. Н. Миклухо-Маклай. Правда, он писал о Германии, но то же самое можно было сказать и о других колониальных державах. "Германский флаг в Тихом океане прикрывает самые бессовестные несправедливости, как-то: кражу и обман в отношении туземцев, невольничество и жестокости на плантациях, систематический грабеж туземных земель и т. п. Ни одно преступление белого против черного не было наказано германским правительством... Это происходит главным образом от того, что германское правительство до сих пор имело обыкновение делать своими официальными представителями, консулами работорговцев и бессовестнейших эксплуататоров туземцев" (Миклухо-Маклай Н. Н. Собр. соч. в 5-ти томах, т. IV, с. 548).

Н. Н. Миклухо-Маклай старался предупредить аборигенов той части острова, где он жил, ранее не имевших никаких контактов не только с европейцами, но и с представителями малайской расы, о грозящей им опасности. Он сам так рассказывал об этом на заседании Русского географического общества в 1882 г. Решив в ноябре 1877 г. вернуться в Сингапур на случайно зашедшей на остров английской шхуне, Н. Н. Миклухо-Маклай приказал оповестить всех жителей о том, что просит прислать к нему по два представителя от каждой деревни - молодого и старого. "Ко мне пришли, - говорил Н. Н. Миклухо-Маклай, - более чем по два человека, так что около моей хижины собралась большая толпа... я объяснил им, что, вероятно, другие люди, такие же белые, как и я, с такими же волосами и в такой же одежде, прибудут к ним на таких же кораблях, на каких приезжал я, но, очень вероятно, что это будут совершенно иные люди, чем Маклай. Я считал своим долгом предупредить дикарей относительно того класса промышленников, которые еще до сих пор делают острова Тихого океана местом весьма печальных сцен. Еще до сих пор так называемое kidnapping, т. е. похищение людей в рабство различными средствами, там встречается и производится под английским, американским и французским флагами. Я ожидал, что и на Новой Гвинее может случиться то же, что на островах Меланезии (Соломоновых, Новогебридских и др.), где население стало уменьшаться значительно вследствие вывоза невольников. Поэтому, полагая, что и берег Маклая будет со временем целью посещения судов рабовладельцев, я счел долгом предупредить папуасов и объяснить им, что, хотя они и увидят такие же суда и таких же людей, как Маклай, но эти люди могут их увести в неволю... Я посоветовал им никогда не выходить навстречу к белым вооруженными и никогда даже не пытаться убивать их, объясняя им всю силу огнестрельного оружия сравнительно с их стрелами и копьями. Я им советовал для предупреждения бед при появлении судна сейчас же посылать своих женщин и детей в горы. Я указал им, однако, каким образом они могут отличить друзей от недругов. Впоследствии я узнал, что все мои советы, выслушанные со вниманием, были исполнены в точности" (Миклухо-Маклай Н. Н. Собр. соч. в 5-ти томах, т. IV, с. 643-644).

Но, к сожалению, это не спасло жителей Новой Гвинеи. После отъезда Н. Н. Миклухо-Маклая - работорговцы развернули на острове активную "деятельность".

IV

С европейскими и североамериканскими предпринимателями на тихоокеанских островах по размаху деятельности могли соперничать лишь христианские миссионеры. Впрочем, они были не соперниками, а, напротив, союзниками в подготовке почвы для осуществления западными державами прямых колониальных захватов в Тихом океане.

Это подтверждают и буржуазные исследователи. Так, известный американский ученый К. Граттан писал, что французские миссионеры "были избранным авангардом французского империализма" (Grattan С. И. The Southwest Pacific to 1900. New York, 1963, р. 454).

История миссионерской деятельности убедительно свидетельствует о том, что эта характеристика вполне применима к миссионерским организациям всех государств.

Раньше других в Океании появились миссионеры-англичане. Их усилия направлялись тремя английскими протестантскими организациями: Лондонским миссионерским обществом (образовано в 1795 г.), Миссионерским обществом англиканской церкви (образовано в 1799 г.), Методистским обществом (образовано в 1817 г.).

Группа коренных жителей в традиционных костюмах

Первые миссионеры, посланные Лондонским миссионерским обществом, прибыли в Океанию в 1797 г. Они высадились с корабля "Дафф" на острове Таити. Создание миссионерского центра на Таити ознаменовало собой начало 20-летнего полного господства английской церкви в Океании.

Могло показаться, что миссионеры действовали на свой страх и риск, движимые лишь высоким христианским чувством любви к ближнему. Действительно, английское правительство не оказывало миссионерским обществам финансовой поддержки, не предоставляло своих кораблей для перевозки их представителей в Океанию, не обеспечивало постоянной охраны их безопасности на тихоокеанских островах. Могло показаться также, что миссионерам были чужды какие-либо коммерческие интересы в Океании.

На самом деле интересы миссионеров и политические и коммерческие интересы их страны в Океании во многом совпадали.

Это не скрывали и сами миссионеры. Так, Томас Хавейс - "отец миссионеров в Полинезии" и Джон Вильямс - "пионер миссионерской деятельности" часто говорили о той "национальной выгоде", которую получала страна в результате работы миссионеров. В качестве примеров указывалось на помощь в географическом изучении островов, создании морских баз, развитии торговли и т. д.

О тесной связи английских деловых кругов и миссионерских обществ свидетельствует и сам состав миссионеров. Например, из 30 миссионеров, доставленных на Таити "Даффом", лишь 4 имели духовный сан, а остальные - весьма земные профессии.

Руководители миссионерских организаций популяризировали идею приобщения миссионеров к практическим делам: миссионерские организации в первый период не обеспечивали своих представителей в Океании сколько-нибудь регулярной финансовой поддержкой. "В результате даже небольшая часть специально обученных проповедников Евангелия была вынуждена превращаться в спекулянтов землей и торговцев на большую часть недели" (Brookes J. I. International Rivalry in the Pacific Islands, 1800- 1875. Los Angeles, 1941, p. 18).

Подготовка проповедников "слова божьего" была крайне низка. Они, в сущности, не имели понятия о тех народах, среди которых им предстояло жить и работать. Они лишь твердо усваивали, что перед ними дикари и идолопоклонники, коих необходимо как можно быстрее "обратить на путь истинный". Они не знали и не хотели знать истории островитян, они не понимали и не хотели понять достаточно сложный духовный мир "дикарей". Миссионеры упрямо верили в то, что история этих народов началась именно с их, миссионеров, прихода на острова, а прежде аборигены влачили лишь звериное существование. Пришельцы бесцеремонно и грубо вторгались в самые интимные стороны жизни островитян, разрушая и топча их веками сложившийся жизненный уклад. Это имело в высшей степени трагические последствия.

До 1820 г. английские миссионеры занимали монопольное положение в Океании. На тихоокеанских островах не было христианских миссий какого-либо другого государства. Но в 1820 г. на Гавайских островах появился первый американский миссионерский центр.

Миссионерское движение в США зарождается к началу XIX в. Центром его становится Массачусетс. Там организуется несколько семинарий, учащиеся которых высказывают желание ехать миссионерами. В 1808 г. в городе Вильямсе Самуэль Миллс создает Орден собратьев для содействия отправке миссионеров к язычникам. Подобные организации появляются и в других городах Массачусетса. По их настоянию возникает Американский совет уполномоченных по делам иностранных миссий. Первый акт деятельности совета - посылка четырех представителей в Лондонское миссионерское общество с предложением начать совместную работу.

Члены совета понимали, что их английских коллег может удивить намерение проповедовать Евангелие где-то в отдаленных странах, в то время как в самой Америке еще существовали миллионы язычников. Объясняя это, американцы писали: "На нашем собственном континенте, конечно, имеется много миллионов людей, живущих в темноте... и наши собратья в Англии могут недоумевать, почему, несмотря на этот факт, мы хотим обратить наш взор на другую часть мира... Но попытка распространить Евангелие среди аборигенов Северной Америки закончилась столь неудачно, а Южная Америка все еще находится в таком неутешительном состоянии, что, по мнению большинства, для язычников этого континента очень немногое может быть сделано" (Strauss W. P. American in Polynesia 1733-1842. East Lansing 1963, p. 44-45).

Письмо, конечно, насквозь лживо. Так же как и их английские коллеги, американские церковники создавали свою организацию в помощь купцам и промышленникам страны, которые начали всерьез интересоваться Тихим океаном. Не случайно миссионерское движение возникло в том самом районе Соединенных Штатов, где находились главные торговые дома, занятые торговлей в Океании. Вся последующая история американского миссионерского движения в этом регионе подтверждает сделанный вывод.

Лондонское миссионерское общество обещало американцам полную поддержку, включая и финансовую. Однако от последней те отказались, справедливо считая, что в таком случае потеряют возможность предпринимать какие-либо самостоятельные действия.

Вскоре после этого Американский совет направил нескольких своих миссионеров в Индию. Одновременно началась подготовка к работе в Океании.

На ежегодном собрании совета в 1819 г. было высказано мнение, что настало время посылать ранее вывезенных юношей "обратно на их родные острова, чтобы распространять там Евангелие со всем его цивилизующим и спасительным влиянием" (Ibid., p. 46).

Буржуазные историки, стремясь изобразить миссионеров бескорыстными людьми, озабоченными лишь проповедью христианства язычникам, любят расписывать споры и столкновения, происходившие между некоторыми дельцами и командирами американских коммерческих судов, с одной стороны, и миссионерами, с другой, вызванные тем, что последние способствовали запрещению проституции и продажи на островах алкогольных напитков.

Подобные столкновения, действительно, бывали. Но, во-первых, масштабы их буржуазные авторы сильно преувеличивают, и, во-вторых, даже в действиях миссионеров, озлоблявших кое-каких представителей американского делового мира, проявлялось стремление верно служить высшим интересам бизнеса.

Торговые дома Новой Англии немало страдали от распущенности нравов на принадлежавших им судах в Тихом океане. Пьянство и разврат приводили не только к снижению работоспособности команд, но и к довольно частому дезертирству, которое приобрело такой размах, что в договоре 1826 г., заключенном капитаном Джонсом с гавайским правительством, в особую статью было выделено обязательство последнего ловить и передавать в руки американских властей дезертиров с судов Соединенных Штатов.

Поэтому действия миссионеров находили полное одобрение у торговых и финансовых воротил Новой Англии. Так, один из крупнейших американских дельцов того времени, Дж. Астор, был в числе постоянных почитателей миссионерской деятельности и оказывал миссионерам широкую финансовую помощь.

Систематическая деятельность миссионеров-католиков в Океании началась с середины 20-х годов XIX в.

Уже в 1833 г. папским декретом миссионеры-католики посылались на все острова как северной, так и южной части Тихого океана. Вновь созданное епископство делилось соответственно на две части - северную и южную.

На Новой Гвинее католики появились первыми. Их миссия была открыта в 1847 г. Она просуществовала только до 1855 г. Тяжелые климатические условия, тропическая лихорадка, недостаток продуктов питания принудили миссионеров покинуть остров.

Неудача постигла и голландскую протестантскую миссию, высадившуюся на Новой Гвинее в 1855 г. Миссионеры начали умирать от тропических болезней, оставшиеся в живых вскоре уехали.

В 1871 г. на Новой Гвинее появились представители Лондонского миссионерского общества. Им удалось закрепиться и развернуть свою деятельность на острове. В 1875 г. к ним присоединились миссионеры Методистского общества.

С начала 80-х годов на Новой Гвинее возобновили работу католические миссии, а в 1886 г. туда добрались первые лютеранские миссионеры.

V

В конце XVIII - первой половине XIX в. правительства европейских держав и США в основном избегали прямых колониальных захватов, вмешиваясь лишь постольку, поскольку затрагивались интересы их торговцев и предпринимателей.

Более того, они в ряде случаев даже отклоняли обращения местных вождей об установлении протектората и дезавуировали своих ретивых представителей в Океании. Так, когда в 1793 г. представители "Британской Ост-Индской компании" сделали попытку объявить суверенитет Англии над частью территории Новой Гвинеи, британское правительство не поддержало их действий.

Англия в 1843 г. отклонила обращение гавайского короля о передаче островов под власть британской короны. "Лорд Эбердин не думает, что было бы полезно и правильно с политической точки зрения, - говорилось в ответе министерства иностранных дел, - добиваться преобладающего влияния Великобритании на этих островах за счет других держав. Как представляется его лордству, необходимо лишь стремиться к тому, чтобы ни одна другая держава не приобрела влияния большего, чем Великобритания". Под "другой державой" статс-секретарь по иностранным делам Эбердин подразумевал Соединенные Штаты. Примерно в то же время лорд Эбердин от имени британского правительства отклонил предложение королевы Таити об установлении над островом британского протектората.

Сходную позицию в отношении тихоокеанских островов занимали и другие великие державы, чьи интересы сосредоточивались в этом районе.

В 1813 г. Портер, капитан первого американского военного судна, вошедшего в воды Тихого океана, объявил об аннексии США острова Нукухива. В декларации от 17 ноября 1813 г. Портер, движимый "лучшими" колонизаторскими чувствами, "вдохновенно" писал: "Туземцы должны уяснить себе, что дружественная охрана, в которой они нуждаются, будучи беззащитными, потребовала допуска их в великую американскую семью, чья чисто республиканская политика так близка их собственной" (Strauss W. P. American in Polynesia 1783-1842. East Lansing, 1963, p. 85).

Однако правительство США не приняло этого подарка своего воинственного гражданина.

Интересы России сосредоточивались целиком в северной части Тихого океана и не распространялись южнее Гавайских островов.

Сбор урожая на кокосовой плантации

На островах этого района Тихого океана русские имели, как тогда говорили, "оседлости". Когда же российскому правительству представилась в 1816-1818 гг. возможность захватить Гавайи, оно не только не воспользовалось этим, а, напротив, категорически заявило о своей незаинтересованности в такого рода акции.

Что касается германского правительства, то оно вплоть до 80-х годов XIX в. не уставало повторять о своем нежелании приобретать колонии в Тихом океане. В 1872 г. Бисмарк отклонил обращение короля Фиджи об установлении германского протектората над островами. Он сказал как-то со свойственной ему экспрессией: "До тех пор, пока я являюсь имперским канцлером, мы не будем вести колониальной политики" (German Colonization. London, 1920, p. 25).

Занятый в 60-70-е годы укреплением позиции германской империи в Европе, Бисмарк считал, что необходимость заниматься заморскими владениями ослабит Германию. Поэтому, разгромив в 1871 г. Францию, Германия не потребовала передачи ей французских колоний. "Я не хочу колоний, - говорил Бисмарк в период мирных переговоров в Версале. - Для нас они были бы подобны шелкам и соболям в польских знатных семействах, которые в то же время не имеют штанов".

В 1873 г. в беседе с лордом О. Росселем, британским послом в Берлине, Бисмарк подчеркивал: "Колонии явились бы источником слабости, потому что они могут защищаться только могущественным флотом, а географическое положение Германии не вызывает для нее необходимости превращения в первоклассную морскую державу" (Ibid., p. 21).

Сбор урожая на чайной плантации

В подобной "антиколониальной" позиции колониальных и ставших в скором времени таковыми держав нет ничего удивительного.

В период процветания свободной конкуренции капиталистические государства вяло реагировали на возможность приобретения даже куда более богатых районов, чем маленькие вулканические и коралловые острова Тихого океана, отделенные от них многими тысячами миль морского пространства. Даже Африка, находящаяся в виду Европы, к середине 70-х годов XIX в. была колонизирована лишь на 10%. Известны знаменитые слова Дизраэли: "Колонии - это мельничные жернова на нашей шее". Более того, ведущие буржуазные деятели самой крупной колониальной державы мира - Англии выступали "против колониальной политики, считали освобождение колоний, полное отделение их от Англии неизбежным и полезным делом" (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 375).

Тем не менее, уже в первой половине XIX в. Голландия, Англия и Франция совершают свои первые прямые колониальные захваты в Океании.

Так, 24 августа 1828 г. голландский уполномоченный Ван Делден провозгласил собственностью Нидерландов западную часть острова Новая Гвинея, а через 20 лет, 30 июля 1848 г., генерал-губернатор нидерландской Ост-Индии объявил, что восточной границей голландских владений на Новой Гвинее будет 14-й меридиан.