НА ПУТИ К НЕЗАВИСИМОСТИ

I

Папуа — Новая Гвинея — страна резких географических контрастов. Суровые, неприступные горные цепи чередуются с мрачными, окутанными ядовитыми испарениями топями и непроходимыми джунглями. И наряду с этими зловещими пейзажами чарующие взор коралловые острова, покрытые роскошной тропической растительностью, — живая реклама заманчивости путешествия по южным морям.

Не менее поразительны контрасты в общественном укладе.

Папуа — Новая Гвинея и в 70-е годы продолжала быть одной из самых отсталых стран планеты. Подавляющее большинство населения жило, как и в давние времена, в условиях чуть ли не каменного века. Разобщенные между собой племена постоянно враждовали. Этому способствовало разноязычие: 2,5 млн. человек говорили на нескольких сотнях языков. Иногда та или иная языковая группа объединяла не более 100 человек. 50 тыс. составляли уже крупную языковую общность.

В первой половине 70-х годов на страницах новогвинейской и австралийской печати то и дело мелькали сообщения о жестоких межплеменных распрях, особенно в горных районах территории. Во время моего пребывания в Папуа — Новой Гвинее в ноябре 1974 г. происходили кровавые столкновения в районе Маунт-Хаген между племенами жига и ямуга. В течение десяти дней было убито 17 и ранено 100 человек.

Почти все население Папуа — Новой Гвинеи продолжало жить в деревнях, причем больше половины вело натуральное хозяйство. Лишь 1 % работоспособного населения страны был занят на современных промышленных предприятиях. В 1970 г. современная промышленность

в Папуа — Новой Гвинее давала 7,1 % совокупного общественного продукта.

Европейская часть населения (в 1970 г. насчитывалось около 50 тыс. человек) составляла незначительный процент среди занятых в сфере товарного производства (не более 8 %), но удерживала господствующее положение во всех отраслях современной промышленности. К 1970 г. в Папуа — Новой Гвинее было только пять коренных жителей, имевших университетское образование.

Коренные жители, втянутые в сферу современного промышленного производства, продолжали, так же как и деревенские жители, считать себя членами племени, на языке которого они говорили, и оказывать помощь всем своим соплеменникам материально, а в случае необходимости — сражаться, отстаивая их интересы. В статье о Папуа — Новой Гвинее, опубликованной в американском журнале «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» в номере от 3 декабря 1973 г., приводились такие слова одного местного банковского служащего: «Если какой-нибудь человек зарабатывает 15 долларов в неделю, он отдает половину заработка своему брату по языковому клану, тот тоже в свою очередь отдает половину полученного и т. д. Таким образом, деньги расходуются большим числом людей, хотя большинство народа не имеет регулярно оплачиваемой работы».

Невесты продолжали являться предметом купли-продажи. Один из районных советов рекомендовал, например, брать за невесту 240 долл., причем одну половину в банкнотах, а другую в традиционных денежных единицах — раковинах каури. В отдаленных районах за «совершенно новую» невесту давали 240 долл., 5 свиней и страуса; за женщину, один раз побывавшую замужем, — 30 долл, и одного страуса. Женщина, побывавшая замужем больше двух раз, не имела «коммерческой стоимости».

В Папуа — Новой Гвинее продолжали существовать многие варианты «культа карго». Наибольшее распространение получил «культ янгору», проповедовать который начал Матиас Яливан, некоторое время служивший в одной из католических миссий. Центром этого движения стал район Сепика.

В 1962 г. американской и австралийской авиацией во время картографических съемок были установлены на вершине горы Туру (в Восточном Сепике) бетонные топографические знаки» Местные жители считали, что это вызвало недовольство горных духов. По их мнению, с тех пор снизились урожаи, перестали в изобилии водиться звери. В 1970 г. Матиас Яливан выступил с проповедью, в которой заявил, что если новогвинейцы снесут топографические знаки, то с гор упадут к ним многочисленные товары. Он призывал жителей расчистить на вершине горы Туру площадку для посадки сотен самолетов, которые и доставят им все это богатство. Яливан советовал закопать в землю австралийские двухдолларовые банкноты и уверял, что из них вырастут пятидесятидолларовые так же, как из семян вырастают растения.

Несмотря на то, что пророчества Яливана не сбывались, жители продолжали верить его прорицаниям. В июле 1971 г., например, на горе Туру состоялась церемония, во время которой был торжественно, с пением молитв, вынесен и сдан представителям властей последний топографический знак. В процессии приняло участие около 10 тыс. человек, в том числе советники местного управления, деревенские старосты из Западного и Восточного Сепика.

Присутствовавшие на церемонии иностранные корреспонденты спрашивали ее участников, как они понимают «культ карго». Ответы были различными. Одни говорили, что сторонники культа будут получать более высокие урожаи, удачнее охотиться и ловить больше рыбы. Другие утверждали, что приземлятся американские самолеты, доставят им товары и деньги. Наконец, один из сподвижников Яливана сказал, что в культе воплощены идеи братства и объединения всех народов мира.

В районе города Киета (остров Бугенвиль) в начале декабря 1974 г. заметно оживилось местное движение «культа карго», возглавляемое П. Мена, бежавшим из киетской тюрьмы в 1964 г. и организовавшим тогда это движение. Его участники считают, что духи предков, чьи кости они помещают вместе с деньгами в специально приготовленные ящики, преумножат количество положенных в ящики купюр.

Во время рейда в деревню Пондона в 45 км к юго-западу от города Киета полиция и представители местных властей обнаружили в домах жителей ящики с человеческими костями вперемешку с деньгами (24 тыс. долл.). Во время рейда три человека были арестованы. П. Мена удалось скрыться в лесу.

Находившимся в подавляющем большинстве своем на таком низком уровне развития коренным жителям очень трудно было осознать даже самые понятия «самоуправление» или «независимость». В упоминавшейся уже выше статье из журнала «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» приводилось следующее высказывание Пола Хавлчи — районного чиновника из поселка Кингкио, расположенного в центральной части Новой Гвинеи, — человека, в обязанности которого входило разъяснение местным жителям смысла самоуправления: «Вчера один из вождей деревни говорил мне несколько раз, что самоуправление означает приход большого человека, который принесет деревне много вещей. Кроме того, они думают, что независимость будет чем-то вроде большого праздника, вроде поминок, которые они устраивают, когда кто-нибудь умирает».

Но наряду с этой потрясающей и как будто бы непреодолимой отсталостью, в Папуа — Новой Гвинее получали все более очевидное развитие факторы, заставлявшие считать предоставление территории самоуправления, а затем и независимости не только возможным, но и неотложным делом.

В 60-х годах заметно увеличилась образованная прослойка среди коренных жителей. Возникла даже местная художественная литература. При Университете Папуа — Новая Гвинея был создан литературный кружок, результатом работы которого явились серии книг «Поэты Новой Гвинеи» и «Поэты Папуа». Издательство «Джакаранда» в Брисбене начало специализироваться на выпуске книг новогвинейских авторов. Оно стало издавать первый новогвинейский литературный журнал «Коваве», напечатало «Пять новогвинейских пьес» и первый новогвинейский роман «Крокодил», написанный Винсентом Эри (1970). В 1970 г. прошли литературные конкурсы. В Рабауле открылись литературные курсы. В марте 1974 г. в Порт-Морсби был создан Институт по изучению Папуа Новой Гвинеи, призванный исследовать и развивать национальную культуру.

Промышленность втягивала коренных жителей в современную жизнь, а значительно расширившиеся транспортные связи территории приблизили ее города к внешнему миру.

В 1967 г. началась разработка залежей медной руды на острове Бугенвиль. В соглашении, заключенном тогда же контролируемой британским капиталом австралийской компанией «Концинк Риотинто оф Оустрэлиа» с австралийской администрацией, выступавшей от имени Папуа— Новой Гвинеи, было оговорено, что 20 % прибыли будет получать территория. Запасы меди в Бугенвиле исчисляются в 1 млрд, т, ежегодная добыча равна 180 тыс. т меди в концентратах. В районе реки Ок-Теди, недалеко от границы с индонезийской частью острова, были найдены новые месторождения медной руды, и начались переговоры с американским предприятием «Кепнекот хоппер компани» об их разработке. Разведанные запасы меди этого месторождения составляют 150 млн. т. Ежегодная добыча может достичь 75–80 тыс. т. Уже в 1972/73 финансовом году стоимость экспорта медной руды и концентратов намного превысила совокупную стоимость всех остальных видов экспортных товаров, что видно из нижеприведенной таблицы.



Весьма важную роль в будущем развитии Папуа Новой Гвинеи должен сыграть гидроэнергетический комплекс на реке Пурари мощностью 1,5 млрд, мегаватт, который вступит в строй в 1980 г. Предусматривается, что выработанная им электроэнергия будет использоваться для получения алюминия из австралийских бокситов.

Значительно расширяется производство лесоматериалов. В 1975/76 г. их намечено экспортировать на сумму около 21 млн. долл.

В заливе Папуа в конце 60-х годов был найден газ и продолжаются исследования возможности его промышленной добычи. Там же компания «Филлипс ойл» ведет разведку на нефть, и, как сообщали в 1974 г., нефть была обнаружена в двух скважинах. Более подробных сведений на этот счет нет, ибо разведывательные работы ведутся в обстановке глубокой секретности.

Ожидается, что в 1975/76 г. рыбной продукции будет экспортироваться на 10 млн. долл., экспорт креветок к 1975/76 г. достигнет 4,3 млн. долл.

Оценивая экономическое положение Папуа — Новой Гвинеи, ежеквартальный журнал, выпускаемый Банком Нового Южного Уэльса отмечал, что Папуа — Новая Гвинея сумеет после получения независимости сбалансировать свою внешнюю торговлю за счет продажи бугенвильской меди. Япония, ФРГ и Испания уже гарантировали закупки 2 млн. т медного концентрата по складывающимся рыночным ценам (при минимальной цене 30 центов за фунт концентрата) в течение 15 лет. Журнал одновременно писал, что Папуа — Новая Гвинея не имеет существенной внешней задолженности. Последняя не превышает 413 млн. долл. Журнал также указывал на то, что в Папуа — Новой Гвинее инфляционные явления идут относительно замедленно: «Хотя в Папуа — Новой Гвинее уровень инфляции выше, чем в предыдущие годы, он все еще ниже уровня, наблюдаемого в большинстве других развивающихся стран»[119].

Необходимо, хотя бы кратко, остановиться на интересном явлении в Папуа — Новой Гвинее — кооперативном движении, которое широко и быстро распространилось по островам и ныне является существенным фактором внутренней социально-экономической жизни страны.

Кооперативные общества начали возникать в деревнях вскоре после окончания второй мировой войны. К середине 1971 г. в одной лишь части страны (в бывшей подопечной территории Новая Гвинея) насчитывалось более 170 официально зарегистрированных кооперативов, включавших более 100 тыс. членов и имевших годовой оборот на сумму около 4,75 млн. австрал. долл. В целом же в стране, согласно официальным австралийским данным, в 1972/73 финансовом году существовало 382 кооператива, охватывавших 142 тыс. человек. Ежегодный оборот кооперативных обществ составил свыше 7,6 млн. долл., а постоянные активы достигли примерно 2,7 млн. долл.

Цифры показывают, что в Папуа Новой Гвинее развитие кооперативного движения идет более быстрыми темпами, чем на каких-либо других тихоокеанских островах. Ниже приводятся сравнительные данные на 1972 г.[120]



Среди кооперативов Папуа — Новой Гвинеи есть маленькие деревенские общества с ежегодным оборотом в 2 тыс. долл, и более крупные объединения, как, например, «Коуперэтив хоулсейл сесайети», занимающийся импортом и оптовой торговлей в масштабах всей страны и имеющий ежегодный оборот в 2 млн. долл.

Наибольшее распространение получили сбытовые и потребительские кооперативы, менее развиты производственные кооперативные объединения. Подобная структура сложилась под влиянием колониальной политики Ав-стралпи. Защищая интересы иностранных промышленников и монополий, колониальная администрация стремилась создать более удобные условия для деятельности австралийского капитала в Папуа — Новой Гвинее. Задача заключалась в том, чтобы с помощью кооперативов расшатать замкнутое натуральное хозяйство деревни и включить коренное население в систему экономических отношений «метрополия — колония».

Насаждение сбытовых кооперативов сопровождалось улучшением условий сбора и транспортировки, в отдельных случаях также первичной обработки традиционных видов экспортных сельскохозяйственных продуктов (копра, какао, а также раковины трохуса). Помимо увеличения количества и улучшения качества продукции, поступающей из колонии в метрополию, сбытовые кооперативы способствовали более широкому распространению товарно-денежных отношений в папуасских и меланезийских деревнях. У мелких производителей-крестьян появились деньги, а вместе с ними возможность приобрести австралийские промышленные товары, ввозимые в колонию.

Не менее выгодным для иностранного капитала явилось возникновение потребительских кооперативных обществ, благодаря чему импортные товары начали проникать в самые отдаленные и труднодоступные деревни. Потребительские кооперативы не только значительно расширили географию торговли и увеличили соответственно число потребителей, но и взяли на себя расходы по транспортировке импортных товаров.

Сбытовые и потребительские кооперативы в условиях Папуа — Новой Гвинеи стали катализаторами имущественного расслоения в деревне. Предприимчивые и удачливые члены кооперативных обществ, получив в них «начальное предпринимательское образование», выходили из кооперативов, организовывали собственные деловые предприятия и открывали магазины, конкурировавшие с кооперативами. Как отмечает американский исследователь Т. Шварц, подобные частные торговцы были связаны с иностранным торговым капиталом[121].

Более того, по сведениям австралийского журнала, иностранные бизнесмены налаживали контакты с кооперативами и использовали эти организации для извлечения прибыли[122].

Колониальная австралийская администрация с самого возникновения кооперативного движения установила над ним строгий контроль. В 1948 г. были разработаны первые правила по организации и регистрации кооперативных обществ. Согласно Закону о кооперативных обществах (1950) и Закону о туземном экономическом развитии (1951) деятельностью созданных и зарегистрированных кооперативов руководил Отдел кооперативного развития австралийского Министерства торговли и промышленности, он же осуществлял контроль. В 1971 г. Отдел кооперативного развития вошел в Министерство предпринимательского развития. Он состоял из трех региональных управлений, размещавшихся в Рабауле, Горока и Порт-Морсби.

Если по тем или иным причинам кооператив вызывал подозрения, колониальные власти препятствовали его появлению. В частности, с особой настороженностью администрация относилась к производственным кооперативам, в которых предпринимались попытки обобществить землю и труд членов кооператива. Т. Шварц описал один такой случай. Жители деревни на острове Манус, получив индивидуальные участки земли, объединились и стали работать коллективно на плантациях и огородах. Чиновники колониальной администрации оказали на них давление, требуя распустить кооператив.

Кооперативные общества Папуа — Новой Гвинеи объединялись в Федерацию кооперативных союзов следующим образом: отдельные кооперативы входили в ассоциации, те — в региональные союзы, а союзы сливались в федерацию.

С целью подготовки руководящего и технического персонала для кооперативов в Порт-Морсби был открыт в 1957 г. центр кооперативного обучения. Однако он плохо справлялся с делом. В мае 1971 г. начал работать колледж по подготовке кооперативных работников в Лалоки, в окрестностях Порт-Морсби.

Отмечая негативные стороны кооперативного движения в условиях колониальной зависимости Папуа — Новой Гвинеи, нельзя не подчеркнуть и того положительного вклада, который был объективно внесен этим движением в развитие территории. В тех случаях, когда кооператорам удавалось преодолеть клановые предубеждения, создавались межэтнические общества, способствовавшие сплочению коренных жителей страны и пробуждению национального самосознания. Наиболее прогрессивные по форме кооперативные общества, стремившиеся обобществить труд и средства производства, превращались в центры организации движения за независимость и сопротивления коренных жителей действиям колониальной администрации.

Широкое распространение кооперативного движения в Папуа — Новой Гвинее, конечно, объясняется не столько деятельностью австралийской администрации, сколько тем, что идея объединения крестьян-общинников нашла благоприятную почву в сознании коренных жителей. До наших дней в сельских районах сохранились многие традиции первобытнообщинного коллективизма, включая родовую или деревенскую собственность на землю, родственную и соседскую взаимопомощь, совместное потребление продуктов питания на церемониальных обрядовых праздниках. Будущее покажет, сумеет ли народ Папуа Новой Гвинеи превратить кооперативы в органы, способствующие прогрессивному развитию страны, или же они останутся «школами подготовки» местных бизнесменов и орудиями иностранной экономической и политической экспансии. Но уже в сегодняшней Папуа Новой Гвинее кооперативное движение является важным фактором, с которым надо считаться.

Развитие экономики на территории в начале 70-х годов показало, что существует реальная возможность, при всех совершенно очевидных трудностях, создать в Папуа Новой Гвинее экономическую основу независимого существования.

II

В 70-е годы заметно ускорился процесс политического развития территории. Возникновение в середине 60-х годов такого законодательного органа территории, как Палата ассамблей, способствовало появлению политических группировок, внесших определенное оживление в политическую жизнь Папуа — Новой Гвинеи. Эти политические организации часто имели очень недолгую жизнь, быстро исчезали с политической сцены, однако главные из них не только сохранились, но и расширили и укрепили свое влияние. Строго говоря, в Папуа — Новой Гвинее политические организации существовали и ранее. Первой из них, возникшей еще в 20-х годах нынешнего столетия, было отделение гоминдана в Рабауле. К 1942 г. отделения гоминдана появились в Маданге и Кавиенге (остров Новая Ирландия). В них входили лишь проживавшие в Папуа— Новой Гвинее китайцы. Японцы, высадившиеся в Новой Гвинее в 1942 г., ликвидировали эти организации, расстреляли трех партийных лидеров в Рабауле.

В 30-х годах в Рабауле и Вау были созданы фашистские группы, связанные с итальянскими и германскими фашистскими организациями. Но никакого заметного влияния на жизпь территории все эти партийные группировки не оказали; кроме того, они не были связаны с коренным населением. В 1938–1941 гг. в Вау функционировало отделение Австралийской лейбористской партии (АЛП), перед войной имелись также отделения в Рабауле и Порт-Морсби. Но создать сколько-нибудь сильную лейбористскую организацию в Папуа — Новой Гвинее не удалось. В начале второй мировой войны все лейбористские организации были распущены.

После окончания войны, в период пребывания у власти, лейбористы Австралии делали попытки возродить лейбористское движение в Папуа — Новой Гвинее, но успеха не добились.

В дальнейшем отношение руководства АЛП к созданию своих филиалов в Папуа — Новой Гвинее изменилось. Когда в январе 1968 г. известный общественный деятель Папуа — Новой Гвинеи Г. Мироу сообщил лидеру АЛП А. Колуэллу, что Ассоциация рабочих Порт-Морсби хочет организоваться в Лейбористскую партию Папуа — Новой Гвинеи, которая станет филиалом АЛП, А. Колуэлл не поддержал это предложение. Он ответил, что «может быть создана Лейбористская партия из коренного населения или смешанного, но она не должна объединяться прямо или косвенно с АЛП»[123].

Лейбористская партия Папуа — Новой Гвинеи была создана новогвинейцем Уильямом Ховарри в январе 1971 г., но она малоактивна и совершенно незаметна на политической сцене.

28 октября 1960 г. в Порт-Морсби было объявлено о создании Объединенной прогрессивной партии — первой в стране самостоятельной политической партии. Она возникла через месяц после того, как австралийский министр внешних территорий П. Хэзлак объявил, что Законодательный совет будет перестроен, что в него войдут представители коренного населения, избираемые последним. Партию организовали два европейца — Б. Бантинг и Д. Барретт — и местный житель — С. Пит. Хотя партия пыталась представить себя выразительницей интересов всего населения Папуа — Новой Гвинеи, она защищала лишь интересы европейских плантаторов. Именно это было причиной ее скорой гибели: партия потерпела жестокое поражение на выборах в Законодательный совет в 1961 г.

«Почему партия провалилась так быстро? — спрашивает австралийский журналист Д. Вулфорд в статье «Партия белого человека» и отвечает: — Несмотря на ее стремление выступать от имени всех рас, она, в сущности, была партией для иностранцев, жизненно заинтересованных в сохранении территории за собой… Ее интересы не шли дальше желания подчинить себе нескольких «добропорядочных» лиц, которые символизировали бы ее межрасовый характер. Говоря прямо, партия хотела лишь манипулировать туземцами с целью защиты интересов иностранцев»[124].

О создании партийной системы в Папуа — Новой Гвинее можно серьезно говорить лишь со второй половины 60-х годов. Толчком к организации партийных группировок послужила подготовка к выборам в Палату ассамблеи в 1967 г. В течение года появилось на свет шесть партий: Христианская демократическая партия, Партия всего народа, Аграрная партия территории, Партия аграрных реформ, Пангу пати, Национальная прогрессивная партия.

Своей целью Христианская демократическая партия провозглашала борьбу за превращение Папуа — Новой Гвинеи в седьмой штат Австралии, объявление города Лаэ столицей штата, пиджин инглиш — национальным языком. На выборах партия не получила ни одного места в Палате ассамблеи и исчезла с политической арены.

Партия всего народа поставила целью сохранение существующего положения территории. «Мы решительно против преждевременного предоставления независимости или самоуправления, — говорилось в программе партии. — Трагическими последствиями обретения независимости будут общее смятение, коррупция и общественные беспорядки». Далее выражалась особая благодарность Австралии за развитие территории, говорилось о необходимости поддержки иностранного капитала. На выборах партия получила два места в Палате ассамблеи. На первом заседании палаты лидер партии Д. Маккинон заявил: «Мы решили отбросить слово «партия» и заменить его словом «группа». Вскоре партия совершенно сошла с политического горизонта.

Аграрная партия территории была создана Джеком Маккарти, журналистом из газеты «Пост-Курьер», издаваемой в Порт-Морсби, проживавшим в Папуа — Новой Гвинее с 1935 г. Партия стояла на крайне реакционных позициях, отрицала возможность предоставления территории независимости. На выборах успеха не имела и прекратила свое существование.

Партия аграрных реформ в принципе выступала за независимость, но о сроках ее предоставления умалчивала. Провозглашала необходимость всяческой поддержки иностранного капитала. На выборах в Палату ассамблеи партия получила один мандат, но ее представитель объявил себя независимым. Вскоре партия распалась. Из шести указанных выше партий сохранились лишь две — Пангу пати и Национальная прогрессивная партия.

В ноябре 1970 г. была создана Народная прогрессивная партия.

Эти три партии на выборах в Палату ассамблеи в 1972 г. получили большинство мест и сформировали коалиционное правительство, которое возглавил лидер Пангу пати — Майкл Сом аре.

В 1970 г. возникла Объединенная партия, ставшая в оппозицию к правительственной коалиции.

Ведущую роль в коалиции играет Пангу пати. Со времени своего возникновения эта партия наиболее последовательно проводила линию на скорейшее достижение страной независимости. В политическом заявлении, сделанном во время выборов в Палату ассамблеи в 1972 г., М. Сомаре подчеркнул, что ближайшей целью партии является достижение самоуправления, без которого невозможно действительное политическое и экономическое развитие страны.

Что касается двух других партий коалиции, то к вопросам политического и экономического развития страны они подходят с тех же позиций, что и Пангу пати, но обнаруживают некоторые оттенки во взглядах.

Так, в заявлении лидера Народной прогрессивной партии Юлиуса Чена, сделанном также в период выборов в Палату ассамблеи в 1972 г., говорилось следующее по поводу предоставления стране самоуправления: «Вопрос о сроках предоставления самоуправления является сейчас весьма актуальным в Папуа Новой Гвинее. Одна партия хочет, чтобы это произошло как можно скорее, если не немедленно. Другая — в возможно более отдаленное время. Народная прогрессивная партия не сосредоточивает все внимание только на вопросе о сроке предоставления самоуправления. Она сосредоточивает внимание на вопросе о типе самоуправления. Она стремится добиться того, чтобы Папуа Новая Гвинея получила такой тип самоуправления, какой ее народ заслуживает. «Сильное, стабильное, прогрессивное правительство — это и есть та цель, к достижению которой готовит себя Народная прогрессивная партия…»[125]

Оппозиционная Объединенная партия, возникшая из так называемой Группы независимых членов Палаты ассамблеи, несмотря на то, что включает в свои ряды и европейцев, и коренных жителей, в значительной степени отражает все-таки интересы европейского бизнеса в Папуа — Новой Гвинее.

В своей программе и эта партия не отрицала необходимости предоставления стране самоуправления и независимости, но считала, что Папуа — Новая Гвинея должна достаточно развиться в политическом, экономическом и культурном отношении.

В заявлении, сделанном лидером партии Т. Абалом в период выборов в Палату ассамблеи в 1972 г., говорилось, что лозунг партии — «объединенная страна Папуа Новая Гвинея под управлением правительства, избранного народом»[126]; цель партии — «развитие прочной системы управления на местном, районном, региональном и центральном уровнях, в соответствии с законами, которые выражают желание народа Папуа Новой Гвинеи. Создание прочной экономической основы такого управления. Поднятие жизненного уровня всего народа… Укрепление законности и порядка… Развитие системы образования с тем, чтобы дать возможность народу Папуа Новой Гвинеи участвовать во всех делах страны»[127].

Наряду с политическими партиями в Папуа — Новой Гвинее сложились «группы давления», игравшие весьма существенную роль в политической жизни страны. Среди этих групп выделяются Дамуни ассошиейшн, Папуа экшн, Матаунган ассошиейшн, Напидакоэ навиту.

Дамуни ассошиейшн образовалась в районе залива Милн-Бей в 1970 г. «Дамуни» значит «отлив». Организация была создана ведущими членами местных советов при поддержке тогдашнего спикера Палаты ассамблеи Д. Гиза. В ее руководство вошли Кингсфорд Дайбела (председатель совета в Верамо), Вернон Гиз (председатель совета в Мара-Матана) и Уильям Тэнби (председатель кооперативной ассоциации Милн-Бей). На учредительном заседании К. Дайбела заявил: «Не получая ответа на наши постоянные просьбы о советах и помощи, мы решили создать организацию, которая сможет найти наш собственный путь осуществления наших надежд в экономической области»[128]. Следует отметить, что начало движению за поиски путей экономического развития и ускорения этого процесса в районе было положено в 1968 г. на конференции районного совета Милн-Бей. Тогда был сформирован специальный комитет, который изучил причины отставания в развитии экономики района. В своем докладе он отметил, что население района разобщено, нет никаких экономических планов, никакой координации усилий. Местные советы не занимаются экономическими вопросами, вопросами использования молодежи, оканчивающей школы, и т. д.

В докладе комитета предлагалось оживить работу районных координационных комитетов, создать инвестиционную компанию с индивидуальным членством, контролируемую населением и ответственную за развитие района. Эта компания способствовала бы развитию товарно-денежных отношений, давала бы советы частным землевладельцам и разрабатывала бы новые проекты экономического развития.

Конференция совета Милн-Бей одобрила предложения комитета и обратилась к населению района с просьбой поддержать их. Принятые комитетом рекомендации были посланы в австралийское министерство торговли и промышленности (правда, ответа оттуда не последовало).

В ассоциацию вступило более 1000 членов, каждый из которых заплатил по 2 долл, в качестве вступительного взноса. В короткое время ассоциация весьма расширила свои ряды.

Следующей своей целью она поставила создание экономической корпорации, которая способствовала бы росту деловой активности на местах, содействовала организации сельскохозяйственных, обрабатывающих, обслуживающих предприятий, в которых работали бы коренные жители. В письме в «Пост-Курьер» — газету, издающуюся в Порт-Морсби, — председатель ассоциации указывал, что целью ассоциации является расширение участия коренного населения в экономической жизни района, так как ассоциация считает, что страна со всеми ее богатствами принадлежит коренному населению. Он заявлял, что ассоциация не согласится с существующим положением вещей, когда коренное население рассматривается как второсортное.

Группа Папуа экшн возникла в ноябре 1970 г. Ее организатор Э. Олевале Тоза заявил в Палате ассамблеи, что австралийское правительство забыло о Папуа, и подчеркнул: «Приближаются дни, когда могут возникнуть беспорядки, восстания в Папуа… вместо процесса консолидации всех частей страны в целях дальнейшего развития…»[129]. Заявление Э. Олевале Тоза встретило резко отрицательную реакцию тогдашнего министра внешних территорий Барнса. Но члены Палаты ассамблеи поддержали Э. Олевале Тоза. Так, член палаты от Пангу пати С. Эбел заявил, что папуасы возненавидят Австралию, если она не даст больше денег на развитие Папуа. Спикер палаты Д. Гиз в письме к Барнсу критиковал австралийское правительство за недостаточную экономическую помощь Папуа. Д. Гиз предупреждал, что недовольство среди народа Папуа растет так быстро, что скоро он может полностью выйти из-под контроля. Во время визита главы Лейбористской партии Г. Уитлема в Папуа — Новую Гвинею в январе 1971 г. руководители Папуа экшн говорили ему, что они потребуют отделения от Новой Гвинеи, если Австралия не предоставит большую экономическую помощь Папуа. В дальнейшем Папуа экшн не выступала за отделение от Новой Гвинеи, ее руководитель Э. Олевале Тоза фактически присоединился к Пангу пати.

Матаунган ассошиейшн была создана в мае 1969 г. на полуострове Газель (Новая Британия). Слово «матаунган» значит на языке племени толаи «вперед смотрящий». Выражая идеи группы, один из ее лидеров — Джон Капу-тин — подчеркнул, что обретение политической независимости не означает действительной самостоятельности, прочность которой зависит от уровня социального и экономического развития. Группа выражала глубокое неудовлетворение деятельностью австралийской администрации в социально-экономической области. Ее идеи быстро получили широкое распространение на полуострове Газель, что объяснялось политической обстановкой в этом районе, острым недовольством населения деятельностью австралийских властей.

Дело в том, что именно Газель стал местом образования первых в стране местных советов управления. Они были созданы 7 сентября 1950 г. в Реймбере и Вунамаму, в 1953 г. в Рабауле, Вунадидире и Ливуане. 4 сентября 1963 г. все пять советов объединились в местный совет управления полуострова Газель.

Первое время создание единого совета не вызывало особых возражений, но с расширением сети советов население Навунарам-Тавилилиу, Ралуана, Виверан-Такубара и части островов Герцога Йоркского выступило против новой системы местного управления: «Мы — недостаточно образованные люди, мы — все еще люди простые и предпочитаем традиционный тип деревенского управления с помощью лулуаи»[130].

Надо сказать, что живущие на полуострове европейцы (преследуя свои интересы) поддержали сопротивление коренных жителей созданию новой системы местного управления, считая, что она может привести к концентрации чрезмерно большой власти в руках коренных жителей. В числе поощрявших это движение были и старшие чины полиции.

Беспорядки начались в 1953 г., когда по приказу администратора территории на практике стала вводиться новая система управления. Волнения приняли столь широкий размах, что тогдашний министр внешних территорий П. Хэзлак вылетел на Газель, но его усилия по наведению порядка не увенчались успехом. Местные жители отказывались платить налоги, бойкотировали работу советов. Когда в конце 50-х годов австралийские власти ввели на всей территории Папуа — Новой Гвинеи личный налог, население полуострова Газель отказалось платить и его. В 1958 г. полицейский патруль в Навунараме попытался взыскать этот налог с местных жителей, но встретил ожесточенное сопротивление. В завязавшейся схватке было убито два коренных жителя.

Но своего апогея движение сопротивления новой системе управления на полуострове достигло в конце 60-х годов, когда австралийские власти решили создать местный совет на межрасовой основе, т. е. включить в его состав наряду с коренными жителями представителей европейской и китайской части населения.

После того как соответствующий закон был принят (в феврале 1969 г.), член Палаты ассамблеи от Кокопо (Газель) Оскар Таммар начал организовывать кампанию против выборов в этот совет. Тогда и родилась группа Матаунган ассошиейшн.

В мае 1969 г., за день до начала выборов, О. Таммар с десятью тысячами своих сторонников пришел в штаб-квартиру австралийской администрации в Рабауле и потребовал отмены резолюции о создании совета на межрасовой основе. Но австралийская администрация не вняла требованиям О. Таммара. Тогда последний призвал население бойкотировать выборы. В результате в выборах приняло участие лишь 23 % избирателей. Австралийские власти продлили сроки выборов на неделю, надеясь, что еще кто-нибудь из избирателей придет и проголосует, но этого не случилось. О. Таммар опротестовал выборы и заявил: «Если 77 % не голосуют, то совершенно очевидно, что мы не будем счастливы с этими новыми советниками, и я требую, чтобы выборы были аннулированы!». Однако австралийская администрация утвердила результаты выборов.

Когда 1 июля 1969 г. вновь избранные советники пришли к зданию совета на свое первое заседание, то не были туда допущены собравшейся толпой сторонников О. Таммара. Им пришлось пойти в штаб-квартиру австралийского администратора. Тот сказал: «Администрация не допустит никаких попыток мешать или угрожать законно избранным людям исполнять свой долг»[131].

В сентябре 1969 г. сторонники группы выкрали ключи от здания совета и устроили многолюдную демонстрацию. Австралийская администрация вызвала в Рабаул дополнительные отряды полиции, пытаясь подавить движение. Одновременно администратор территории объявил в Палате ассамблеи о назначении специальной Комиссии расследования и о направлении ее на полуостров Газель. Перед комиссией ставилась задача подготовить рекомендации относительно наиболее целесообразных форм местного управления.

Комиссия посчитала необходимым создать в дополнение к межрасовому совету еще городской совет в Рабауле. В своем докладе она дала положительную оценку существующей системы управления и отвергла утверждения Матаунган ассошиейшн, что система эта дает возможность европейцам занимать господствующее положение. «В действительности, — отмечалось в докладе, — нет признаков доминирования европейцев»[132]. Доклад комиссии был представлен Палате ассамблеи в ноябре 1969 г.

В декабре 1969 г. сторонники Матаунган ассошиейшн совершили марш протеста в Рабаул. Вновь в город были стянуты полицейские силы, произведены многочисленные аресты. В Рабаул прибыл австралийский министр внешних территорий Барнс, осудивший в резких выражениях действия группы и потребовавший «восстановления порядка и законности».

В то же время Г. Уитлем, посетивший Газель в январе 1970 г., выступая перед большой толпой сторонников Матаунган ассошиейшн, сказал: «Мы восхищаемся вашей организацией, мы восхищаемся вашим воодушевлением, мы восхищаемся вашими лидерами»[133].

Эти слова Г. Уитлема вызвали немедленную реакцию Барнса, заявившего, что его удивляет позиция Уитлема, выступившего в поддержку Матаунган ассошиейшн в противовес законно избранному совету полуострова Газель. «Матаунган ассошиейшн нарушила почти все демократические процессы, стремясь достичь своих целей»[134].

Премьер-министр Австралии Д. Гортон в телеграмме, посланной совету полуострова Газель, писал, что заявление, сделанное Г. Уитлемом, усугубляет внутренние раздоры в Газеле. В июне 1970 г. австралийское правительство объявило о поездке Д. Гортона в Папуа — Новую Гвинею. Сообщалось, что во время своего визита он посетит Рабаул. Это расценивалось как попытка улучшить политическое положение на полуострове, затушевать впечатление о пребывании там Г. Уитлема.

Были приняты строгие меры безопасности, наготове стояли два патрульных судна, две скоростные моторные лодки, три вертолета и несколько машин, чтобы немедленно увезти премьер-министра в случае опасности. В Рабаул было доставлено также 700 полицейских.

Когда 9 июля Д. Гортон прилетел туда, его ждала на аэродроме толпа сторонников Матаунган ассошиейшн в 10 тыс. человек. Д. Гортон обещал им провести на полуострове референдум. Его заявление встретили с энтузиазмом.

В сентябре 1970 г. группа впервые за все время существования межрасового совета полуострова Газель вступила с ним в переговоры. В октябре 1970 г. удалось достичь договоренности о прекращении работы совета. Администратор территории Л. Джонсон одобрил это соглашение и заявил, что передаст его на рассмотрение Исполнительного совета. При этом Л. Джонсон заметил, что «если большинство выскажется в пользу соглашения, то его, вероятно, примут».

В ноябре 1970 г. Матаунган ассошиейшн объявила о намерении создать свой собственный совет управления полуостровом, не зависящий от австралийской администрации.

Представители группы разъехались по разным районам полуострова, чтобы объяснить населению намерения их организации и подготовить выборы в новый совет.

В январе 1971 г. Газель опять посетил Г. Уитлем. Он был тепло встречен на аэродроме многотысячной толпой сторонников Матаунган ассошиейшн и позднее рассказывал корреспондентам: «Мы увидели новую демонстрацию высокой солидарности, дисциплинированности и организованности Матаунган ассошиейшн… Я уверен, что руководители этого народа должны добиваться своих целей спокойными и законными методами»[135].

Выборы в новый совет прошли в течение трех недель в январе 1971 г. Видя такой поворот событий, администратор территории Л. Джонсон заявил, что он согласен изменить состав существовавшего межрасового совета так, чтобы в нем было представлено лишь коренное население. Но группа отказалась принять это предложение. Однако в конце мая 1971 г. на церемонии, посвященной началу деятельности совета, председатель заявил, что совет будет работать и с европейской частью населения полуострова.

Группа Напидакоэ навиту оформилась в конце апреля 1969 г. в главном городе острова Бугенвиль — Киета. Процесс же ее создания начался еще в 1962 г. С годами она набирала все больше сил.

9 сентября 1968 г. в Порт-Морсби группа бугенвиль-цев из 25 человек, в которую входили члены Палаты ассамблеи и студенты Университета Папуа — Новая Гвинея, призвали к проведению до 1970 г. референдума по вопросу об отделении Бугенвиля от Папуа — Новой Гвинеи с последующим образованием независимого государства или объединением с британским протекторатом Соломоновы острова. Лишь один бугенвильский представитель в Палате ассамблеи, П. Лапун, выступил за сохранение острова в составе Папуа — Новой Гвинеи.

Через несколько недель митинг по поводу отделения Бугенвиля состоялся уже в Киета. Выступивший на митинге, один из 25 сторонников отделения Бугенвиля, Лео Хэннетт, в то время студент Университета Папуа — Новая Гвинея, заявил, что Бугенвиль вошел в состав Папуа— Новой Гвинеи случайно. «Наши исторические, этнические, расовые, географические и политические связи — с группой Соломоновых островов. Связи эти намного сильнее, чем те, которые существуют между Бугенвилем и ка-кой-либо другой частью территории. У многих людей в Бугенвиле часть членов их семей и родственников живет на Соломоновых островах. Несмотря на дружбу с нашими братьями в Папуа — Новой Гвинее, наши обычаи и верования отличны и не существует реальных этнических связей между нами»[136].

Наконец, в 1969 г. в Киета было официально заявлено о создании Напидакоэ навиту (название представляет собой анаграмму первых букв наименований различных этнических групп в районе Киета). Толчком к этому послужил спор с австралийской администрацией по поводу земель в Рорована и Арава, где намечалось строительство медных рудников. В июле 1969 г. Напидакоэ навиту обратилась с призывом к населению добиваться независимости, поскольку Палата ассамблеи не стала рассматривать этот вопрос на своей сессии в ноябре 1968 г., как того требовала группа 25-ти.

В 1970, 1972 гг. руководители Напидакоэ навиту безуспешно пытались провести референдум по вопросу об отделении Бугенвиля от Папуа Новой Гвинеи. Во время посещения территории в феврале 1971 г. выездной миссией ООН лидеры движения резко выступали против политики австралийской администрации, выдвигали требование проведения референдума о политическом статусе острова.

Отношение консервативного правительства Австралии к растущей политической активности на территории продолжало оставаться сдержанным. Выступая в Порт-Морсби в июле 1970 г., австралийский премьер-министр Д. Гортон сказал: «Я думаю, что территория Папуа — Новая Гвинея и другие острова, которые мы в настоящий момент рассматриваем как единое целое, вступили в наиболее трудный этап своего развития на пути к самоуправлению, а затем к независимости. Мы добились такого уровня политического развития территории, когда назрела необходимость определенных преобразований или, по крайней мере, существенных изменений в различных областях. Но я думаю, что провести в жизнь такие изменения на этой территории, вероятно, труднее, чем в каком-либо другом районе… И все-таки я думаю, что наступило время для дальнейшего продвижения по этому пути. Я не говорю о предоставлении самоуправления в 1972 г. или в каком-либо другом году, который вы могли бы назвать, потому что вы находитесь лишь на пути к получению самоуправления. Вы начали идти по нему. Вы должны продвигаться по пути прогресса шаг за шагом, и каждый, кто попытается в данном случае назвать определенный месяц определенного года, я думаю, опасно упростит проблему и нанесет ущерб будущему народа»[137].

Австралийское правительство крайне неохотно шло на расширение прав Палаты ассамблеи и министров территории. Но ход событий заставлял его это делать. В 1970 г. администратор территории получил официальное предписание из Канберры в делах, отнесенных к компетенции министров территории, действовать, только предварительно с ними посоветовавшись. Официальным членам Исполнительного совета при администраторе было приказано не принимать участия в голосовании при рассмотрении этих дел. В том же году комитет в составе четырех выборных членов Исполнительного совета при администраторе обсуждал основные статьи будущего бюджета непосредственно с министром внешних территорий и его аппаратом. В июле 1970 г. австралийский премьер-министр Д. Гортон обещал территории ввести ордонанс, который бы исключил в дальнейшем возможность наложения австралийского вето на законодательные акты, принимаемые высшими органами территории по делам, отнесенным к их компетенций. Но министр внешних территорий Барнс не согласился с этим, заявив, что австралийское правительство продолжает нести «ответственность… за управление территорией и, таким образом, в любом случае должно сохранить за собой формальное право для вмешательства в ее дела»[138].

В Палате же ассамблеи требование о предоставлении самоуправления звучало все громче и настойчивее. 24 июня 1969 г. палата создала Комитет по конституционному развитию и поручила ему подготовить и представить палате для обсуждения основные положения будущей конституции.

В ноябре 1970 г. комитет выдвинул свою концепцию самоуправления территории, заключавшуюся в следующем. Вопросами внешней политики и обороны будет заниматься, как и раньше, Австралия. Контроль же за деятельностью полиции, аппаратом управления и мероприятиями по обеспечению внутренней безопасности, функционированием судебной системы, торговли, банков и решением некоторых вопросов, связанных с гражданской авиацией, должен осуществляться правительствами Папуа— Новой Гвинеи и Австралии. Иначе говоря, ответственность за управление территорией предлагалось возложить на министров, подотчетных Палате ассамблеи, которая должны была иметь право их назначать и смещать. Министры будут обязаны согласовывать свои действия с администратором территории, который станет называться губернатором или верховным комиссаром. Папуа и Новая Гвинея продолжат свое существование как две отдельные территории, соглашение об опеке над Новой Гвинеей останется в силе. На территории будут по-прежнему действовать австралийские законы. Австралия по-прежнему будет оказывать финансовую помощь территории.

Нетрудно заметить, сколь еще робкими были конституционные предложения комитета.

Комитет представил палате предварительно три доклада, а 4 марта 1971 г. окончательный доклад, содержавший следующие основные положения:

1) управление Папуа и Новой Гвинеей должно осуществляться единым центральным правительством;

2) должны быть созданы 18 региональных избирательных округов для выборов Палаты ассамблеи в 1972 г.;

3) должно быть увеличено на 13 количество открытых избирательных округов, что повлечет за собой увеличение числа избираемых по этим округам членов Палаты ассамблеи до 82;

4) число назначенных членов Палаты ассамблеи не должно быть больше трех, они должны назначаться для специальных целей и только в том случае, если палата сочтет это необходимым;

5) в качестве назначенного члена может выступать лицо, прожившее на территории не менее пяти лет;

6) лицо, не прошедшее на общих выборах в палату, не может быть ее назначенным членом;

7) в 1972 г. в палату должны быть назначены четыре специальных члена;

8) Палата ассамблеи в 1972 г. должна состоять из:

а) 18 членов, избранных в 18 региональных округах,

б) 82 членов, избранных в открытых округах,

в) трех членов, назначенных палатой для специальных целей,

г) четырех официальных членов;

9) Исполнительный совет при администраторе на период деятельности Палаты ассамблеи, избранной в 1972 г., будет состоять из:

а) администратора,

б) 10 министров,

в) 3 официальных членов.

В марте 1971 г. Палата ассамблеи рассмотрела также представленные комитетом предложения о национальном флаге и эмблеме. Флаг предлагался трехцветный: зелено-же л то-белый; эмблема — райская птица и созвездие Южного Креста.

Палата ассамблеи вынесла решение обратиться к австралийскому правительству с просьбой несколько изменить официальное название территории, что и было сделано. В «Правительственной газете Папуа и Новая Гвинея» в номере от 1 июля 1971 г. давалось описание флага и эмблемы территории, а также сообщалось о том, что с 1 июля 1971 г. территория будет называться «Папуа Новая Гвинея» и соответственно изменится официальная терминология:

а) администратор станет называться администратором Папуа Новой Гвинеи, а не администратором Папуа и Новой Гвинеи;

б) название «Палата ассамблеи для Папуа и Новой Гвинеи» заменится названием «Палата ассамблеи»;

в) название «территория», или «территория Папуа и Новая Гвинея» заменится названием «Папуа Новая Гвинея».

III

Выступая в 1960 г. в Палате представителей австралийского парламента по поводу политики в отношении Папуа — Новой Гвинеи, тогдашний министр внешних территорий П. Хэзлак сказал: «Огромное большинство австралийского народа и все австралийские партии придерживаются одного мнения на этот счет… различия могут возникнуть лишь в деталях»[139].

Действительно, каких-либо разногласий в области проведения политики в подвластных владениях на Новой Гвинее и сопредельных островах у ведущих австралийских политических партий не было. «Могут, конечно, возникнуть обстоятельства, — говорил в 1958 г. А. Коуэлл, являвшийся тогда заместителем председателя Лейбористской партии, — при которых правительство и оппозиция разойдутся во взглядах на управление территорией, но я уверен, что серьезных разногласий в этом вопросе не будет; парламент проводит политику обеих партий в отношении Папуа и Новой Гвинеи»[140].

Заявление А. Коуэлла отражало действительное положение дел во второй половине 40-х — первой половине 60-х годов. Политика в Папуа — Новой Гвинее лейбористского правительства во главе с У. Чифли в 40-х годах и политика сменившего его в 1949 г. правительства либерально-аграрной коалиции во главе с Р. Мензисом практически полностью совпадали.

Правда, в австралийской литературе часто употребляются выражения: «политика Уорда», «политика Хэзлака» (Уорд был министром внешних территорий в правительстве лейбористов, а Хэзлак — в правительстве либерально-аграрной коалиции), но речь может идти не о политике, которая была одинаковой, а о периоде деятельности того и другого. Впрочем, Уорд пытался как-то показать, что он все-таки представитель лейбористского правительства на таком малопочетном для «рабочего» министра посту, как управитель колониями. Характерна в этом отношении следующая история, которую любили рассказывать в лейбористских кругах.

Когда Уорд впервые посетил Папуа — Новую Гвинею как министр внешних территорий, в Порт-Морсби не было мостков, по которым прибывшие могли бы выйти на берег: местные жители обычно переносили их из лодок на собственных спинах.

Уорд отказался влезть на спину новогвинейского аборигена и добрался до берега самостоятельно, основательно промокнув. Об этом случае рассказывалось, как о свидетельстве похвального эгалитаризма Эдварда Уорда, или, как его называли приятели, «Эдди». Но фарисейская суть этого поступка была ясно видна. Один из парламентариев в Канберре ядовито заметил: «Эдди, конечно, ожидал, что будет способен разгуливать по воде».

В официальных документах Лейбористской партии того периода недвусмысленно заявлялось, что основы политики администраций Чифли и Мензиса в отношении подопечной территории дополняют друг друга.

В 1958 г. А. Коуэлл считал возможным предоставление независимости Папуа — Новой Гвинее не ранее, чем через 30 или 40 лет. Его позиция в этом вопросе не изменилась и позднее, когда оп с марта 1960 г. стал лидером Лейбористской партии.

В политических платформах Лейбористской партии до 1961 г. о территории вскользь упоминалось лишь в разделе «Развитие и заселение Северной Австралии». В 1963 г. А. Коуэлл опубликовал обширный доклад «Роль Лейбористской партии в современном обществе», на 192 страницах которого нигде ничего не говорилось о Папуа — Новой Гвинее. К середине 60-х годов положение несколько изменилось, кое-кто внутри партии начал выражать несогласие с политикой Коуэлла — и, прежде всего, заместитель председателя партии Г. Уитлем. В начале 1965 г., выступая в Горока на семинаре, проводимом Советом по делам Новой Гвинеи, он заявил, что несерьезно ожидать сохранения Австралией политической ответственности за территорию после 1970 г. Учитывая новые веяния, А. Коуэлл должен был бы, по крайней мере внешне, изменить свою консервативную политику в отношении подвластных Австралии территорий, но он этого не сделал. Австралийский ученый П. Уэстервей, работавший в 60-х годах на сиднейском телевидении, посетил в 1965 г. Канберру для того, чтобы проинтервьюировать лейбористских парламентариев относительно политики их партии в отношении Папуа — Новой Гвинеи. В первую очередь он хотел встретиться, естественно, с руководителем партии. Но Коуэлл уклонился и позднее прислал письменное заявление следующего содержания: «Хотя, по моему мнению, Новая Гвинея не может получить независимость к 1970 г., АЛП исходит в своей политике из того, что движение к независимости должно продолжаться в ускоренном темпе. Мы согласны с правительством, что определенная дата ее предоставления не может быть установлена. Мне кажется, что международное давление на Австралию понемногу ослабевает и что это результат политической деятельности африканских стран, которые на своем собственном опыте осознали значение ущерба, наносимого преждевременным предоставлением независимости. Это, однако, не устраняет необходимости для нас способствовать продвижению Папуа — Новой Гвинеи к независимости»[141].

В 1965 г. на федеральной конференции Лейбористской партии была уже принята целая программа в отношении Папуа — Новой Гвинеи, содержавшая следующие основные положения.

Главной целью австралийского правительства в Папуа — Новой Гвинее, говорилось в программе, должно быть предоставление ей независимости как можно быстрее и надлежащим образом, так чтобы обеспечить безопасность и экономическое развитие страны. Забота о политическом, культурном, социальном и экономическом развитии Папуа — Новой Гвинеи ложится тяжелым бременем на Австралию, и потому финансовая и техническая помощь ей должна быть оказана Организацией Объединенных Наций и ее специализированными агентствами. Программа Лейбористской партии в отношении содействия прогрессу в Папуа — Новой Гвинее включала следующие положения: 1) участие всего населения в выборах высших и местных органов; 2) создание представительного парламента в количестве 100 членов, избрание в который будет производиться на основе равных выборов в открытых округах; 3) постепенная отмена права вето администратора и генерал-губернатора в отношении законов, принятых парламентом территории; 4) развитие министерством системы управления, возложение на нее ответственности перед парламентом.

В программе указывалось также на необходимость расширения компетенции местных органов управления на территории, предоставление им большей свободы в области финансовой политики, увеличения числа избираемых населением муниципальных советов, введение обязательного обучения всех детей, создание системы дошкольного, школьного и университетского образования, немедленное расширение сети среднего образования, предоставление стипендий для получения высшего образования. Подчеркивалось, что федеральное правительство обязано развивать промышленность и транспорт; запретить изъятие земель, принадлежащих коренному населению; запретить все формы экономической, социальной и политической дискриминации; полностью пересмотреть систему зарплаты иностранным и местным служащим.

В начале 70-х годов Лейбористская партия, возглавляемая теперь уже Г. Уитлемом, выступила за немедленное предоставление самоуправления, а затем и независимости Папуа — Новой Гвинее.

В январе 1971 г. Г. Уитлем посетил территорию. В выступлении в Порт-Морсби он сказал: «Мы не можем согласиться с тем, что один народ должен управлять другими народами; мы не можем поверить в то, что люди не хотят быть свободными; мы убеждены в том, что людей нельзя заставить управлять другими людьми. Австралийское лейбористское правительство нельзя заставить взять на себя противоестественную роль властителя над теми, кто не имел голоса и не мог иметь голоса при нашем избрании»[142].

Учитывая рост сепаратистских тенденций в различных районах территории и использование этих явлений реакционными силами в Австралии для задержки предоставления Папуа — Новой Гвинее самоуправления, Г. Уитлем подчеркнул: «Папуа — Новая Гвинея имеют шанс сохранить единство только в том случае, если в ближайшее время получат самоуправление. Самоуправление само по себе станет реальной объединяющей силой в этой стране. Откладывать срок предоставления самоуправления — значит способствовать усилению сепаратизма. Самоуправление должно быть предоставлено как можно скорее и всему народу как единому целому». «Никакие действительно существующие и неотложные проблемы Папуа — Новой Гвинеи не будут решены при наличии австралийского управления ею», — заявил Г. Уитлем[143]. После встречи с папуасскими лидерами Г. Уитлем сказал, что, по его мнению, они положительно восприняли идею о предоставлении Папуа — Новой Гвинее самоуправления. «Они сказали мне, что хотят принять на себя ответственность и что они готовы к переменам»[144].

Во время поездки Г. Уитлем подчеркивал, что, удерживая территорию под своим управлением, Австралия наносит большой ущерб собственным международным делам — прежде всего, развитию связей со странами Азии. «Если Австралия будет оставаться колониальной державой, — говорил Г. Уитлем, — это отрицательно скажется на нас самих как на нации, даже если мы решили не обращать внимания на мнение других стран; но мы не можем этого сделать, прежде всего потому, что живем в районе, где каждый из наших соседей на тысячи километров вокруг был раньше колонией. Каждый из них ненавидит колониализм. Для всех соседей… каждый аргумент в пользу нашего пребывания в Папуа — Новой Гвинее, каждый аргумент в доказательство неспособности туземного населения самостоятельно управлять отдают расизмом»[145].

Касаясь вопроса о том, каким будет положение австралийцев в Папуа — Новой Гвинее после предоставления ей самоуправления, Г. Уитлем сказал: «Новогвинейцы в дальнейшем станут сами решать, скольких австралийцев они захотят оставить и чем те будут заниматься»[146].

В политической платформе Лейбористской партии, принятой в августе 1971 г. в отношении Папуа Новой Гвинеи, категорически заявлялось: «Лейбористская партия сразу же после прихода к власти гарантирует надлежащую передачу Папуа Новой Гвинее прав самоуправления»[147].

IV

Всеобщие парламентские выборы, прошедшие в Австралии в ноябре 1972 г., поставили у власти Лейбористскую партию. Премьер-министром страны стал Г. Уитлем. Пришла пора выполнять обязательства в отношении Папуа Новой Гвинеи, данные в предвыборный период, записанные в политической платформе Лейбористской партии.

В речи на открытии летнего семинара Австралийского института политических наук в Канберре 27 января 1973 г. Г. Уитлем повторил сказанное им в программном выступлении о четырех основных внешнеполитических обязательствах лейбористского правительства, причем на второе место, после вопроса об обеспечении безопасности Австралии, он поставил вопрос о «надежно защищенной, объединенной и дружественной Папуа Новой Гвинее». Ближайшим соседом Австралии, сказал Г. Уитлем, будет независимое государство Папуа Новая Гвинея, которое до конца этого столетия первым может рассчитывать на существенно возросшую помощь австралийцев другим странам. В тесном сотрудничестве с правительством Папуа Новой Гвинеи, заверил он, Австралия разработает специальную экономическую программу.

В феврале 1973 г. Г. Уитлем посетил Папуа Новую Гвинею. Решение о предоставлении независимости касается не только Папуа Новой Гвинеи, говорил премьер-министр на обеде в Порт-Морсби 18 февраля 1973 г. Оно касается также Австралии и ее собственной роли в мире. Австралия не хочет больше владеть колонией. И ее правительство намерено перестать играть соответствующую роль в течение периода деятельности австралийского парламента нынешнего состава. Г. Уитлем выдвинул три основные задачи, которые должна была решить Австралия в отношении Папуа Новой Гвинеи: 1) определить дату предоставления самоуправления и независимости; 2) заявить о продолжении оказания экономической помощи после предоставления независимости; 3) осуществить передачу власти над объединенной Папуа Новой Гвинеей центральному правительству и Палате ассамблеи.

Касаясь первой задачи, Г. Уитлем сказал, что дата предоставления самоуправления и независимости должна быть определена с учетом по этому вопросу Палаты ассамблеи.

Обращаясь к М. Сомаре, Г. Уитлем напомнил, что во время визитов в 1970 и 1971 гг. он дал самые серьезные обещания народу Папуа Новой Гвинеи на этот счет и заверил, что эти обещания остаются в силе. Австралийское правительство решило дать правительству Папуа Новой Гвинеи, продолжал он, гарантию относительно предоставления помощи и после выполнения трехлетней программы развития.

Затем Г. Уитлем остановился на третьей задаче. Он заявил, что политика его правительства, так же как и политика предшествующего правительства, заключается в передаче власти национальному и представительному правительству, свободно избранному всем народом Папуа Новой Гвинеи и способному представлять интересы большинства народа. Отношения между двумя нашими странами, сказал далее Г. Уитлем, будут осуществляться через национальное правительство в Канберре и центральное правительство Папуа Новой Гвинеи. Австралийская помощь будет распределяться только через центральное правительство.

Настойчивое стремление лейбористского правительства форсировать предоставление Папуа Новой Гвинеи самоуправления и независимости встречало известное сопротивление внутри Австралии, что отражалось на страницах австралийской прессы.

В конце 1972 — начале 1973 г. большинство газет помещало статьи, в которых выражалось отрицательное отношение к предоставлению самоуправления и независимости Папуа Новой Гвинее в кратчайшие сроки. Газеты всячески муссировали сообщения о декабрьских волнениях в горных районах Новой Гвинеи, стремясь использовать их в качестве аргумента против политики лейбористского правительства.

Так, корреспондент мельбурнской газеты «Эйдж» Ян Хикс систематически рассказывал о вспышках межплеменной вражды, неподчинении властям, кровавых столкновениях, насилиях. В номере от 18 декабря 1972 г. он писал: «Хрупкое здание навязанной австралийцами законности рухнуло, и горные кланы охвачены межплеменной войной». Полиция вынуждена регулярно патрулировать в деревнях, конфисковывать оружие, сжигать изготавливаемые в большом количестве луки и стрелы. Рост вражды, стычки между кланами Я. Хикс объяснял образованием «вакуума законности», а также страхом перед приближающейся независимостью. «Вакуум законности» образовался в результате падения престижа киапа — белого патрульного офицера. Раньше его слово было законом. Достаточно ему было крикнуть, чтобы столкновение прекратилось. Теперь, сообщал Хикс, горцы не пугаются даже предупредительных выстрелов и спасаться бегством приходится представителям администрации.

Правительству Папуа Новой Гвинеи приходилось посылать для наведения порядка в горных районах специальные полицейские части, а это обходилось дорого и наносило большой ущерб престижу правительства. Единственный выход, утверждал Хикс, — назначить в деревни констеблей, которые бы своевременно предотвращали кровопролитие, и учредить деревенские суды, которые осуществляли бы правосудие по законам племени. Иначе говоря, Я. Хикс выдвигал идею использования традиционных институтов. Эта тема получила свое развитие в австралийской прессе. Газета «Трибюн» 23–29 января 1973 г. одобрила предложение одного из членов Комитета конституционного развития Палаты ассамблеи Джона Капутина, высказавшегося за наделение реальной политической властью сельских общин — точнее, представляющих их деревенских и местных советов, как органов, близких народу и утвержденных им.

Многие австралийские газеты упрекали Г. Уитлема за то, что он требует предоставления самоуправления и независимости Папуа Новой Гвинее вопреки желанию ее народа, предрекали неминуемую катастрофу в случае осуществления политики лейбористского правительства в отношении территории, расплачиваться за которую придется Австралии. Австралийское правительство хочет как можно быстрее избавиться от «стереотипной роли» колонизатора и установить новые взаимоотношения с миром (и, в особенности, с Азией), писала «Канберра тайме» в номере от 18 января 1973 г. «Уитлем и Сомаре должны поразмыслить над тем, чем рискует Австралия, если они будут преждевременно настаивать на независимости. Папуа Новой Гвинее следует позволить самой определить темп своего движения, без подстегиваний со стороны».

Возражения против предоставления независимости высказал и глава оппозиционной Объединенной партии Папуа — Новой Гвинеи Маттиас Толиман. Встретившись в начале января 1971 г. в Канберре с Г. Унтлемом, он убеждал австралийского премьер-министра не предоставлять независимость территории. При этом он заявил, что, по-видимому, правительство Папуа — Новой Гвинеи готово получить независимость, произвольно и односторонне навязанную Австралией, но отвечать перед ООН за возможные последствия придется Австралии.

После встречи М. Толимана с Г. Уитлемом газета «Сидней морнинг геральд» в номере от 10 января 1973 г. писала, что «было бы неразумным сбросить со счетов опасения, разделяемые большинством новогвинейцев по поводу преждевременного получения независимости и высказанные лидером оппозиции Матиасом Толиманом». Ей вторила газета «Уэст Оустрэлиэн» в номере от 20 января 1973 г.: «Преждевременное получение независимости могло бы иметь катастрофические последствия. Австралия… должна не обращать внимание на зарубежных критиков своей нынешней роли и не бросать на произвол судьбы Папуа Новую Гвинею до тех пор, пока та не обретет равновесия и устойчивости, необходимых, чтобы справиться с проблемами, рожденными национальной независимостью».

Для хода рассуждений той части газет, которая поддерживала Г. Уитлема, характерна статья, помещенная в общенациональной газете «Оустрэлиэн» в номере от 10 января 1973 г. В ней подчеркивалось, что лейбористское правительство поступает абсолютно правильно, устанавливая жесткие сроки предоставления самоуправления и независимости Папуа Новой Гвинее, поскольку «срочное предоставление независимости окажется самым эффективным средством против проявления сепаратистских тенденций». Сейчас, говорилось в статье, главная опасность — это рост сепаратистских устремлений, готовых обернуться резней. Движение на островах Новая Британия и Бугенвиль возникло в последние годы австралийского правления, и сохранением остатков австралийского контроля над территорией горю не поможешь. «Папуа Новая Гвинея — по сути дела, искусственное порождение колониализма, и понадобятся огромные усилия, чтобы добиться в ней национального единства. В конце концов, нет гарантии, что Папуа Новая Гвинея не расколется на ряд слабо связанных между собой объединений, базирующихся на племенной или географической общности. Но это уже проблема, которую могут решить только папуасы и новогвинейцы…»

Несмотря на острые дебаты, австралийское правительство твердо определило дату предоставления Папуа Новой Гвинее самоуправления — 1 декабря 1973 г. (с возможным через год провозглашением независимости).

Обоснование позиции правительства и одновременно критику взглядов противников скорейшего предоставления территории самоуправления и независимости дал министр внешних территорий У. Моррисон, выступая 2 апреля 1973 г. в Мельбурне с докладом в Австралийском институте международных отношений, «Лейбористскую партию обвиняют, — сказал он, — в стремлении навязать самоуправление и независимость Папуа Новой Гвинее вопреки желаниям ее народа. Я принимаю утверждение о том, что Лейбористская партия является инициатором. Я не собираюсь извиняться за инициативу, которую мы проявили. Наша позиция легко объяснима с точки зрения философских основ политики Лейбористской партии. Для тех, кто утверждает, что не существует реального различия между Либеральной и Лейбористской партиями, отношение к политическому развитию Папуа Новой Гвинеи является интересным пробным камнем. Как партия социальной демократии, мы исходили из основного положения, что один человек не может повелевать другим и, следовательно, одна страна не может господствовать над другой… Пока общепризнанным является то, что колонии должны иметь право на самоуправление и независимость, но, равным образом, надо признать и то (хотя это, по общему мнению, ново), что колониальную державу нельзя принудить продолжать управлять своими колониями. Короче говоря, мы имеем право сказать, что мы не хотим быть властителями и никто не может заставить нас делать это против нашей воли… С идеологической точки зрения, роль колониального хозяина чужда Лейбористской партии. С прагматической точки зрения, мы не имеем желания повторять печальные уроки истории. Для тех из нас, кто знакомился с борьбой за независимость в других частях мира, ясно, что объединение в Папуа Новой Гвинее должно быть достигнуто, но не как союз, основанный на отношении к Австралии, как к общему врагу».

Касаясь критики политики правительства, У. Моррисон сказал: «Доказательства (выдвигавшиеся и выдвигающиеся) неспособности Папуа Новой Гвинеи управлять собой, казались и кажутся нам пропитанными духом расового превосходства».

Далее У. Моррисон высказал взгляды австралийского правительства на само понятие «самоуправление», на сущность переходного периода от самоуправления к независимости, на характер отношений Австралии с будущим независимым государством Папуа Новая Гвинея.

По мнению У. Моррисона, наиболее сложным периодом является период перехода к самоуправлению, ибо именно в это время практически должна быть осуществлена вся работа по подготовке страны к независимому существованию. «Решение о предоставлении самоуправления и независимости не должно застать врасплох, — говорил он, — Австралия намерена приобщать правительство Папуа Новой Гвинеи во все большей степени к участию в государственной деятельности… В этом смысле сам акт предоставления самоуправления явится в значительной мере заключительным шагом… Он будет последним шагом, а не неожиданным прыжком из одного статуса в другой… Самоуправляющаяся Папуа Новая Гвинея будет осуществлять большинство функций независимого государства… Разница между самоуправлением и независимостью для Папуа Новой Гвинеи практически окажется небольшой…

Ни в период самоуправления, ни после получения независимости правительство Папуа Новой Гвинеи не будет брошено Австралией на произвол судьбы, — продолжал У. Моррисон. — Подобные опасения беспочвенны. Австралийское правительство не намерено оставлять Папуа Новую Гвинею изолированной и лишенной помощи…

По условиям соглашения об опеке Австралия будет отвечать за соблюдение законности, порядка и за доброе управление Папуа Новой Гвинеей до предоставления ей независимости». У. Моррисон, заканчивая свой доклад, подчеркнул, что австралийское правительство считает целесообразным сделать интервал между предоставлением самоуправления и предоставлением независимости не слишком длительным.

В начале августа 1973 г. У. Моррисон посетил Папуа Новую Гвинею. Он совершил поездку в горные районы, встретился с главным министром М. Сомаре, членами Палаты ассамблеи. Выступая 6 августа в Порт-Морсби, он вновь подчеркнул, что правительство Папуа Новой Гвинеи должно уже сейчас взять на себя ответственность за управление страной. «Передача 1 декабря прав самоуправления будет лишь формальным признанием существующего положения».

Вернувшись в Канберру, У. Моррисон передал 23 августа на рассмотрение федерального парламента четыре законопроекта, касающиеся передачи Папуа Новой Гвинее прав самоуправления.

29 ноября 1973 г. австралийский парламент утвердил передачу прав самоуправления Папуа Новой Гвинее и принял резолюцию по этому поводу, представленную У. Моррисоном, в которой говорилось, что парламент шлет Палате ассамблеи Папуа Новой Гвинеи свои поздравления и теплые пожелания по случаю получения Папуа Новой Гвинеей самоуправления.

У. Моррисон, выступая тогда в парламенте, заявил, что в последний раз появляется на заседании в качестве министра внешних территорий. Действительно, на следующий день, 30 ноября, министерство внешних территорий было ликвидировано. У. Моррисон получил новый государственный пост — министра, помогающего министру иностранных дел по делам Папуа Новой Гвинеи.

1 декабря 1973 г. Папуа Новая Гвинея стала самоуправляющейся. В соответствии с ранее принятыми законоположениями в Папуа Новую Гвинею вместо администратора территории был назначен верховный комиссар Т. Критчли, до этого являвшийся австралийским послом в Таиланде.

В заявлении министерства иностранных дел говорилось, что в качестве верховного комиссара Т. Критчли будет высшим представителем австралийского правительства и главой австралийской администрации в Папуа Новой Гвинее, а также станет выполнять определенные официальные функции» согласовывая свои действия с исполнительной властью Папуа Новой Гвинеи.

Министерство внешней торговли направило в Папуа Новую Гвинею своего специального представителя В. Брауна, перед которым была поставлена задача способствовать увеличению объема австралийского экспорта в Папуа Новую Гвинею.

Лейбористское правительство, настойчиво проводя свою политическую линию в отношении Папуа Новой Гвинеи, уже в начале марта 1974 г. устами У. Моррисона объявило о намерении предоставить Папуа Новой Гвинее независимость 1 декабря 1974 г. Обосновывая решение правительства, У. Моррисон в своем выступлении в парламенте 14 марта 1974 г. указывал на то, что опыт первых месяцев после предоставления самоуправления Папуа Новой Гвинее дает основание считать реальной указанную дату предоставления ей независимости, «Результаты впечатляющие, — говорил министр. — Растущее признание международного статуса Папуа Новой Гвинеи находит выражение в открытии в Порт-Морсби консульских представительств ряда иностранных держав». В подтверждение того, что Папуа Новая Гвинея фактически уже независима, У. Моррисон указал на участие ее в международных конференциях, на членство ее в международных организациях, на ведение дипломатических переговоров с иностранными государствами. Вместе с тем, отвечая возможным критикам, он заявил: «Я могу заверить парламент и австралийский народ в том, что австралийское правительство приложит все усилия и постарается помочь Папуа Новой Гвинее сделать последние шаги к независимости спокойно и уверенно».

Политическое развитие в Папуа Новой Гвинее в 1972—’1974 гг. шло быстро, но вовсе не просто и не гладко.

Напротив, сепаратистские тенденции не только не исчезли, но обозначились резче. В апреле 1973 г. возникло движение «Папуа бесена» («Руки прочь от Папуа»), возглавляемое Жозефиной Абайджа, депутатом Палаты ассамблеи.

Целью движения объявлялось образование самостоятельного государства — Папуа. Аргументировалось это тем, что Папуа гораздо богаче Новой Гвинеи и, вообще, потенциально богатейшая страна в Океании, имеющая огромные запасы полезных ископаемых, водные ресурсы, большие земельные площади, дающие возможность вести многоотраслевое сельское хозяйство. Кроме того, в Папуа в 2–3 раза меньше жителей, чем в Новой Гвинее, и, следовательно, на каждого приходится в 2–3 раза больше земли. Культурный уровень папуасов выше, чем новогвинейцев. Австралия, говорится в заявлении «Папуа бесена», может отделить от себя Папуа, но Австралия не может заставить Папуа оставаться в союзе с другой страной против желания и воли огромного большинства народа Папуа.

В поддержку «Папуа бесена» выступили организованные в октябре 1973 г. Папуасский демократический союз и Группа папуасской черной власти. В 1974 г. «Папуа бесеиа» получило поддержку Ассоциации землевладельцев Немеа.

Правительство Папуа Новой Гвинеи заняло отрицательную позицию в отношении «Папуа бесена». Выступая в Канберре в сентябре 1973 г., М. Сомаре сказал: «Мое правительство считает, что Папуа должно остаться частью единой страны… Концепция мисс Абайджа об отделении Папуа является выражением ее неосуществимой мечты… Мечта о независимом Папуа и бессмысленна, и беспочвенна. Папуа является порождением колониализма. Его условная граница была проведена на карте белыми колонизаторами в XIX столетии. Она отделила южную часть острова, названную Папуа и переданную Британии, от северной части — Новой Гвинеи, переданной Германии. Чем отличается Папуа от остальной страны? Может быть, в расовом отношении? Нет. Австралийский антрополог указал, что этнически не существует разницы между папуасами и новогвинейцами. Может быть, в культурном отношении? Нет. Из 700 тыс. папуасов 200 тыс. живет в Южном Нагорье, и они весьма близки к другим горцам. Может быть, в языковом отношении? Нет. На моту, языке большинства местных племен Центрального района, говорят лишь немногие. Хири моту, адаптированный моту, распространен более широко, но даже на нем говорит лишь небольшая часть папуасов… «Папуа бесена» заявляет, что имеет поддержку 80 % населения Папуа. Это глупость, и я берусь доказать это… «Папуа бесена» заявляет, что хочет отделения, потому что только оно позволит Папуа развиваться. Это неправда, потому что Папуа не является богатой страной, поскольку ее ресурсы еще не используются и не имеют пока экономической ценности. Независимое Папуа не сможет существовать без помощи извне. Это заявление ложно еще и потому, что мое правительство сосредоточило усилия на развитии неразвитых районов. Мы в огромной степени заинтересованы в субсидировании программы развития сельского хозяйства. Мы сейчас ведем переговоры о таких огромных проектах развития, как сооружение гидроэнергетического комплекса на реке Пурари и организация добычи меди в районе реки Ок-Теди… Мое правительство хочет и фактически готово дать автономию папуасам, если они скажут нам, что они ее хотят. Однако мисс Абайд-жа заявила, что ее требование об отделении не подлежит обсуждению. «Папуа бесена» не спрашивает нас о каких-либо формах автономии. Это движение не ищет конкретных путей для развития народа Папуа, а только требует отделения»[148].

Но сепаратистское движение в Папуа не складывает оружия. 4 декабря 1974 г. совместная делегация «Папуа бесена» и Папуа экшн, возглавляемая Жозефиной Абайджа, посетила австралийского верховного комиссара в Папуа Новой Гвинее Критчли и вручила ему петицию правительству Австралии, содержавшую просьбу этих организаций поддержать их борьбу за создание независимого государства Папуа. Петиционеры просили австралийское правительство финансировать визит в Канберру 20 представителей сепаратистского движения для разъяснения австралийскому правительству своей позиции, а также посещение различных городов Австралии крупной делегацией сепаратистов для ознакомления общественности страны с целями их движения.

Критчли ответил, что цели сепаратистского движения идут вразрез с политикой Австралии в отношении Папуа Новой Гвинеи, что австралийское правительство выступает за независимую Папуа Новую Гвинею, как единое государство, но обещал передать петицию правительству Австралии. Следует отметить, что до этого события Папуа экшн выступала лишь за автономию Папуа в рамках единого государства Папуа Новая Гвинея. Впервые представители этого движения объединились с «Папуа бесена» в вопросе о предоставлении полной независимости.

Сепаратистские движения существуют на острове Бугенвиль, в горных районах Новой Гвинеи, на полуострове Газель в Новой Британии.

Сепаратистские тенденции в Бугенвиле проявились после открытия месторождений меди на острове. Перспективы получения огромных доходов, которые в случае отделения острова от Папуа Новой Гвинеи, целиком перешли бы в руки местного правительства, вскружили головы.

Вместе с тем нельзя не видеть, что требования бугенвильских деятелей увеличить долю новогвинейцев в доходах, получаемых компанией «Бугенвиль коппер лимитид», обложить ее более высоким налогом, установить контроль правительства Папуа Новой Гвинеи за деятельностью этой компании и, вообще, за иностранным капиталом в стране вполне справедливы.

М. Сомаре положительно отреагировал на эти требования и распорядился создать комитет экспертов, перед которым была поставлена задача выработать проект нового соглашения с компанией. После многомесячных переговоров в октябре 1974 г. правительство Папуа Новой Гвинеи подписало с компанией новое соглашение, которое предусматривало введение налога на доходы компании не с 1978 или 1979 гг., как было установлено раньше, а с 1 января 1974 г.; отмену уменьшения размера облагаемого налогом дохода на 20 % (т. е. на ту часть, которая идет Папуа Новой Гвинее; теперь налог берется со всей суммы дохода, получаемой компанией); уплату компанией таможенных сборов за импортируемые товары, налогов на регистрируемые машины, почтовых сборов и т. д< В результате этого правительство Папуа Новой Гвинеи в 1974 г. получило дополнительно 55 млн. долл. Ожидается, что в следующие 10 лет оно дополнительно получит 200–500 млн. долл.

Однако бугенвильцы на этом не успокоились. 12 ноября 1974 г. они потребовали, чтобы правительство Папуа Новой Гвинеи провело на острове 16 ноября специальное заседание, посвященное рассмотрению вопросов о расширении участия властей острова в контроле над деятельностью «Бугенвиль коппер лимитид», об увеличении размеров финансирования местных нужд из сумм, получаемых правительством от экспорта меди.

М. Сомаре ответил принципиальным согласием, но просил бугенвильские власти еще раз обдумать свою позицию. Это вызвало чувство раздражения у бугенвильцев. Глава провинциального правительства Лео Ханнетт заявил, что отвергает предложение М. Сомаре: «Мы чувствуем, что не нуждаемся в каких-либо дополнительных умозаключениях»[149]. Переговоры были сорваны. В начале декабря 1974 г. бугенвильские власти потребовали, чтобы уже все доходы от экспорта меди передавались непосредственно в их распоряжение. «В противном случае, — заявил Лео Ханнетт, председатель бугенвильской провинциальной ассамблеи, — будет полностью прекращено снабжение медных рудников водой из реки Яба, а если и эта мера не поможет, то сами рудники будут разрушены»[150]. Правительство послало в Бугенвиль министра горной промышленности П. Лапуна для выяснения обстановки на месте. Но достигнуть сколько-нибудь стабильной договоренности не удалось.

Внутриполитическая борьба в Папуа Новой Гвинее ярко проявилась в ходе обсуждения проекта конституции страны. Упоминавшийся выше Комитет конституционного планирования в течение двух лет готовил проект системы конституционного устройства Папуа Новой Гвинеи. Наконец, в июле 1974 г. передал его на рассмотрение Палаты ассамблеи.

Одновременно палате был представлен проект так называемого меньшинства, подготовленный М. Сомаре и его заместителем Д. Гизом. Оба эти деятеля являлись ex officio членами комитета (т. е. по должности), а М. Сомаре — даже его председателем, но практически руководил всем заместитель председателя комитета Дж. Мимис (с острова Бугенвиль). Активное участие в работе комитета принимал министр юстиции Дж. Капутин (с полуострова Газель, Новая Британия). Понятно, что представленный комитетом проект отражал интересы сепаратистов.

Кроме этих двух проектов, Палате ассамблеи был представлен еще третий, подготовленный оппозиционной Объединенной партией.

Обсуждение проектов конституции проходило весьма бурно. М. Сомаре отрицательно отнесся к ряду положений проекта комитета. Дж. Капутин в свою очередь ожесточенно нападал на правительственный проект. Дело дошло до того, что М. Сомаре решил удалить Капутина в отставку. Капутин отказался покинуть свой пост. Но Сомаре занял жесткую линию. Капутин не уступал. Последовали угрожающие телефонные звонки Сомаре. Звонившие — сторонники Дж. Капутина — угрожали убийством. Но Сомаре оставил свое решение в силе.

Представленный комитетом проект конституции состоял из 15 статей. Споры шли почти по каждой из них. Так, правительство возражало против содержавшегося в статье 2-й положения о включении в конституцию законодательства, регулирующего объем капиталовложений. Правительство не соглашалось также с содержавшимся в статье 3-й расширенным толкованием понятия «руководство». Указывалось, что это — глава государства, премьер-министр и все члены правительства, члены парламента и члены провинциальной администрации, послы и высшие дипломатические чиновники, главы департаментов и ведомств, начальник полиции и главнокомандующий вооруженными силами, старшие чиновники министерств, ответственные партийные работники. М. Сомаре выступал за ограничение круга лиц, называемых «руководством».

Ожесточенные споры разгорелись вокруг статьи 4-й о гражданстве. В статье говорилось, что автоматически гражданство получают лица, у которых бабушки и дедушки являлись коренными жителями. Правительство же предлагало, чтобы автоматически гражданство получали лица, у которых бабушки и дедушки родились в Папуа Новой Гвинее, но не обязательно принадлежали к коренному населению. Таким образом, гражданство получала весьма значительная категория лиц смешанной национальности. В статье также предусматривалось предоставление гражданства путем натурализации лицам, проживающим в Папуа Новой Гвинее восемь и более лет, но сопровождаться это должно было довольно сложной процедурой. Правительство соглашалось с выдвинутым принципом натурализации, но выступало против усложнения ее процедуры.

Очень серьезные разногласия выявились по поводу статьи 7-й об исполнительной власти. В ней отвергалась идея о главе государства и предлагалось создание Национального исполнительного комитета в составе премьер-министра, который будет «лидером группы министров — первым среди равных», а также всех министров. В статье говорилось о том, что существующее правительство должно сложить свои полномочия после вступления в силу новой конституции. Правительство настаивало на учреждении должности «главы государства», избираемого абсолютным большинством парламента на шестилетний срок. Правительство предлагало и создание Национального исполнительного комитета в составе не менее 15 человек, назначаемых главой государства по рекомендации премьер-министра. Правительство также считало, что для страны будет лучше, если в переходный период оно останется, а не уйдет в отставку автоматически после введения новой конституции.

Много споров велось по поводу статьи 10-й о провинциальном управлении. В статье говорилось о необходимости предоставления большей власти провинциальным правительствам, о создании в провинциях ассамблей (местных законодательных органов) и советов (местных исполнительных органов), о том, что премьеры провинциальных правительств должны будут входить в состав совета премьеров при премьер-министре страны, который станет собираться не реже одного раза в год. Правительство же настаивало на ограничении прав местных органов управления, на создании централизованного государства. «Тип почти феодальной системы, — говорилось в конституционном проекте, подготовленном правительством, — породит много правовых и административных проблем…»[151]

Несмотря на разногласия и споры, правительству удалось к концу декабря 1974 г. провести свою линию и добиться поддержки (иногда, правда, незначительным большинством) Палатой ассамблеи своего проекта конституции.

Но это еще не означало окончания конституционных дебатов. С началом нового, 1975 г., обсуждение конституции продолжилось, но теперь уже на базе одного (а не трех, как до этого) документа. Таким образом, оппозиционным силам удалось оттянуть срок предоставления стране независимости — 1 декабря 1974 г. этого не произошло. Идя на компромисс, правительство согласилось с требованием оппозиции провозгласить независимость только после принятия Палатой ассамблеи окончательного текста конституции. Выступая в Порт-Морсби в начале декабря 1974 г., М. Сомаре заявил, что о предоставлении стране независимости будет объявлено 19 апреля 1975 г. в день трехлетней годовщины со дня прихода к власти коалиционного правительства Папуа Новой Гвинеи.

V

С приближением срока предоставления независимости Папуа Новой Гвинее все требовательнее заявляли о себе экономические проблемы, все острее становилась необходимость выбора своего пути экономического развития. Принятый правительством в 1968 г. первый пятилетний план ускорил темпы роста современной промышленности в Папуа Новой Гвинее. Совокупный общественный продукт в секторе денежного обращения в период между 1968/69 и 1969/70 г. увеличился на 20,5 %, а в период между 1969/70 и 1970/71 г. — на 22,6 %. Но это происходило, главным образом, за счет строительства медных рудников на острове Бугенвиль. С окончанием их строительства темпы общего развития экономики страны сразу замедлились.

2 марта 1973 г. М. Сомаре сделал важное заявление о будущем экономики Папуа Новой Гвинеи. Прежде всего он остановился на значении перспективного экономического планирования: «Как только мы разработаем наш экономический план, в Папуа Новой Гвинее начнется эра быстрых экономических перемен. План, который мы сейчас готовим, определит нашу жизнь на годы вперед»[152].

Указав на основные задачи плана развития страны, М. Сомаре подчеркнул: «Во-первых, мы хотим улучшить жизнь народа Папуа Новой Гвинеи… Во-вторых, мы хотим встать на свои собственные ноги… Конечно, мы примем помощь от богатых наций. Мы были бы глупцами, если б не приняли помощи, а Папуа Новая Гвинея неглупа. Но мы не пойдем на то, чтобы стать зависимыми от какой-либо страны или от какой-либо отдельной компании, ибо это повлечет за собой необходимость проводить политику в интересах этой страны или компании, вопреки нашим собственным интересам. В этом сложном современном мире нет ни одной совершенно независимой страны. Но, насколько это возможно, мы хотим стоять на наших собственных ногах. В-третьих, мы сами хотим определить, каким будет наше будущее. Есть много положительного в развитой экономике Австралии, Японии и других стран. Но это не значит, что мы должны стараться заимствовать у них каждую деталь и воспроизводить здесь, в Папуа Новой Гвинее. Существует также много аспектов нашей традиционной культуры, которые мы хотим использовать, но это не означает, что мы должны отвергать все идеи извне. Нам необходима свобода выбора. И завоевав эту свободу, мы должны создать сильную экономику»[153].

Характеризуя экономическое положение страны, М. Со-маре указал на наличие как бы «двойной экономики»: с одной стороны, пояснил он, существует современная промышленность, в которой заправляют крупные компании, типа «Бугенвиль коппер лимитид», с другой — натуральное хозяйство, в котором занято подавляющее большинство населения. Довольно значительная группа населения, находящаяся, в основном, на собственном обеспечении, производит, кроме того, и товарный продукт, чтобы заработать деньги на уплату налогов, оплату школьного образования, для покупки промышленных товаров.

«Самые значительные успехи, — продолжал М. Сома-ре, — достигнуты в секторе современной экономики, но большинство деревенских жителей мало получало от этого. Я не критикую прошлое экономическое планирование. Оно основывалось на идеях, которые были широко распространены по всему миру во время подготовки нашей пятилетней программы развития… В нашей новой программе мы должны отказаться от мысли, что большой бизнес в больших городах является единственным источником роста благосостояния. В то же время, мы должны помнить, что доходы от налогов, взимаемых с предприятий и компаний сектора современной экономики, необходимы для финансирования развития сельских районов. Как бы быстро ни росли крупные современные промышленные предприятия, они никогда не смогут предоставить работу каждому мужчине и каждой женщине, которые хотят работать. Но, даже если смогут предоставить работу, разве мы действительно захотим утратить наш традиционный образ жизни? Разве мы захотим стать страной больших городов? Во всех семистах языках нашей страны мы никогда не имели слов для выражения понятий: загрязнение воздуха, трущобы, безработица. Разве мы захотим жить в стране, которая нуждается в этих терминах? Мы — не жители городов, мы жители гор, полей и моря. И мы такими останемся. В будущем мы должны продолжать расширять возможности для капиталовложений и развития промышленности в интересах нашего народа. Но мы должны также, и даже с большим воодушевлением, работать над развитием сельских районов и улучшением их положения, ведь там живет девять из десяти жителей Папуа Новой Гвинеи. Мы должны создать людям дополнительные возможности заработать деньги, которые им нужны на жизнь. Мы не разрушим наш традиционный уклад жизни больше, чем это необходимо. Определение этих новых целей пи в коей мере не означает, что Папуа Новая Гвинея отказывается от иностранных капиталовложений или от помощи других государств. Мы будем продолжать нуждаться в иностранных капиталовложениях для создания основы дальнейшего роста сектора современной экономики, и мы будем приветствовать те виды капиталовложений, которые будут отвечать нашим целям»[154].

Выработка политики в отношении иностранных капиталовложений стала вопросом первостепенной важности для правительства Папуа Новой Гвинеи.

Прошло то время, когда Папуа Новая Гвинея индифферентно воспринималась иностранными капиталистическими предприятиями. Интерес последних к экономическому потенциалу этой страны стал серьезным и постоянным. На территории Папуа Новой Гвинеи в 1973 г. действовали 650 иностранных инвеститоров. Особую экономическую активность проявила Япония. В 1972 г. в Японию направлялось около 17 % экспорта Папуа Новой Гвинеи, и она как импортер заняла второе место после Австралии. Япония, в свою очередь, поставляет 20 % импортируемых Папуа Новой Гвинеей товаров. Экспорт японских товаров увеличился за последние 10 лет на 300 %. До 1965 г. Папуа Новая Гвинея была закрыта для японцев. Сейчас каждый самолет международной авиалинии, приземляющийся в Порт-Морсби, имеет на борту японских пассажиров. Японские компании (особенно «Мицуи» и «Мицубиси») проявляют большой интерес к медным разработкам на острове Бугенвиль, предполагая закупать основную массу руды и концентратов. Компании «Ниттецу майнинг», «Ниппон майнинг» и «Миняр майнее» участвуют в создании одной из крупнейших в мире электростанций на реке Пурари. Предполагается использовать электроэнергию этой станции для выплавки алюминия из австралийских бокситов для Японии. Японские компании «Хонсю непер», «Номура секюритис», «Дайити кангё» и «Мицуи» являются основными с японской стороны держателями акций в смешанном предприятии «Джапэн нью гуини тимбер», ведущим лесоразработки в районе Мадан-га. Компании «Соби адати» и «Тонан трейдинг» участвуют в лесоразработках на острове Новая Британия. «Мицубиси» проявляет интерес к строительству отелей. Пять японских компаний: «Kanraii гёгё», «Кёкуё фишерис», «Ниппон Свиссан», «Хококу марине» и «С. Ито» сотрудничают с двумя австралийскими компаниями: «Карпентер» и «Голлин энд компани» в ловле тунцов в водах северной части Новой Гвинеи. Как сообщалось в американском журнале «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» в номере от 3 декабря 1973 г., один из высокопоставленных австралийских банковских служащих сказал: «Я советую всем банкирам, с которыми мне приходится встречаться, поехать в Новую Гвинею и познакомиться с положением в горном деле, животноводстве, лесном хозяйстве и в области добычи нефти. Это — страна с будущим».

Подобные рекомендации находят отклик. Так, 15 июля 1973 г. международный синдикат, объединяющий более 70 банков и финансовых организаций, возглавляемый западногерманским «Дойче банк», предоставил Папуа Новой Гвинее займ в размере 50 млн. марок.

Выступая в Австралии 14 марта 1974 г., М. Сомаре так определил политику правительства Папуа Новой Гвинеи в отношении иностранных инвестиций: «Мы должны быть уверены, что наши ресурсы используются для достижения наших собственных целей и удовлетворения наших нужд… Мы не должны забывать, что они принадлежат народу Папуа Новой Гвинеи. В некоторых отраслях уже работают новогвинейцы, но мы еще нуждаемся в получении от иностранных корпораций капиталов, в приобретении технических и коммерческих знаний. В таких отраслях, как горнодобывающая, нефтяная, газовая, у нас еще мало специалистов, и мы будем обращаться к иностранным компаниям с просьбой подготовить кадры наших собственных специалистов. Но мы будем строго следить за использованием наших ресурсов. Мы также будем следить за тем, чтобы не образовывалась небольшая привилегированная прослойка новогвинейцев. Мы хотим, чтобы доходы шли всему народу. Для этого будут увеличены налоги для компаний, занимающихся добычей полезных ископаемых с тем, чтобы доходы могли распределяться правительством. Будет также увеличена доля участия правительства в иностранных корпорациях, ведущих добычу природных ископаемых».

М. Сомаре сказал также о том, что будет создана новая организация — Национальное бюро по инвестициям и развитию, цель которой — следить за тем, чтобы иностранный капитал привлекался только в те отрасли, которые не могут быть развиты самими новогвинейцами, например: горнодобывающая, нефтяная, газовая. В других же областях, например, в дорожном строительстве, сельском хозяйстве, сумма иностранных капиталовложений будет уменьшаться.

Правительство Папуа Новой Гвинеи неоднократно подчеркивало, что, прежде всего, оно намерено руководствоваться в своей политике интересами собственного народа. «Каждый, кто хочет жить в Новой Гвинее или сделать Новую Гвинею своей родиной, — говорил М. Сомаре, — должен изменить свое отношение к коренным жителям, жителям этой страны»[155].

В одном из выступлений по поводу отношения Папуа Новой Гвинеи после получения независимости к деятельности в стране иностранных компаний М. Сомаре сказал: «Нам нужны иностранные капиталовложения. Но мы хотим, чтобы они приносили пользу людям каждой деревни. Конечно, я могу сказать жителям горной деревни, что часть денег, полученных нами за бугенвильскую медь, пошла на строительство новой школы. Но они не поймут этого. Если мы закалываем свинью, каждый житель деревни получает свой кусок. Это нам понятно».

27 ноября 1973 г. М. Сомаре представил на рассмотрение Палаты ассамблеи предложения о создании Администрации по национальным капиталовложениям и развитию (сокращенно НИДА). НИДА должна была заниматься: 1) регистрацией всех существующих и новых иностранных предприятий в Папуа Новой Гвинее; 2) давать рекомендации о создании государственных корпораций с целью ускорения промышленного развития; 3) сотрудничать с Центральным бюро планирования по всем аспектам инвестиционного планирования; 4) давать рекомендации правительству о путях и методах капиталовложений и т. д.[156] Палата поддержала предложение М. Сомаре, и Администрация по национальным капиталовложениям и развитию была создана.

Еще ранее правительство разработало так называемый План из восьми пунктов, который Палата ассамблеи одобрила в декабре 1972 г. В этих восьми пунктах определялась стратегия экономического развития страны:

1) быстрое и пропорциональное развитие экономики в соответствии с интересами народа Папуа Новой Гвинеи;

2) более равномерное распределение экономических благ с целью уравнять в будущем доходы населения и выравнять уровень развития различных районов страны;

3) децентрализация экономической активности, планирования и правительственных ассигнований, преимущественное развитие сельского хозяйства, внутренней торговли;

4) поощрение развития местной деловой активности, насколько это возможно;

5) дальнейшее развитие экономики, менее зависимой от иностранного капитала и лучше удовлетворяющей нужды народа;

6) увеличение доходов, поступающих из местных источников;

7) вовлечение женщин в экономическую и общественную деятельность;

8) правительственный контроль в тех случаях, когда это необходимо, за положением в определенных секторах экономики и оказание помощи для достижения желаемого уровня развития[157].

На основе Плана из восьми пунктов был разработан улучшенный план на 1972–1974 гг. Он представлял собой связующее звено между первым пятилетним планом и новым перспективным планом экономического развития, который еще предстояло создать.

VI

Несмотря на то, что внешней политикой самоуправляющейся Папуа Новой Гвинеи занималась Австралия, в 1973–1974 гг. правительством. Сомаре стало проявлять внешнеполитическую и внешнеэкономическую активность. В Порт-Морсби появились генеральные консульства Великобритании, Новой Зеландии, Соединенных Штатов Америки, Индонезии. Папуа Новая Гвинея стала членом Южно-Тихоокеанского форума и присоединилась к «плану Коломбо». М. Сомаре совершил целый ряд заграничных поездок, провел переговоры с премьер-министром Японии Танакой, принял активное участие в работе Южно-Тихоокеанского форума и т. д.

Правительство Папуа Новой Гвинеи, помимо вопроса о развитии отношений с Австралией, которые, естественно, остаются наиболее важными для страны, большое внимание уделяло развитию отношений со своим соседом Индонезией. Индонезия, со своей стороны, весьма доброжелательно отнеслась к молодому государству.

В сентябре 1973 г. Индонезия открыла генеральное консульство в Порт-Морсби. В начале 1973 г. М. Сомаре посетил Джакарту, а вслед за этим последовало подписание важного соглашения по пограничным вопросам. В декабре 1973 г. министр иностранных дел Индонезии А. Малик находился в Папуа Новой Гвинее. Приветствуя его визит, министр обороны, иностранных дел и торговли Папуа Новой Гвинеи А. Кики подчеркнул необходимость установления и развития тесного сотрудничества с Индонезией.

2 октября 1974 г. А. Кики открыл в Джакарте генеральное консульство Папуа Новой Гвинеи (первое за границей, не считая консульства в Австралии). По этому случаю М. Сомаре заявил, что отношения между Папуа Новой Гвинеей и Индонезией будут продолжать развиваться в направлении дружбы и сотрудничества. Наш представитель в Джакарте, сказал М. Сомаре, будет делать все для того, чтобы Индонезия увидела, насколько Папуа Новая Гвинея ее преданный и надежный друг.

Тем не менее правительство Папуа Новой Гвинеи придает первостепенное значение отношениям со странами Океании. Комментируя сделанное министром иностранных дел Индонезии А. Маликом предложение о создании новой группировки, куда вошли бы Австралия, Новая Зеландия, Индонезия и Папуа Новая Гвинея, А. Кики заявил, что, хотя Папуа Новая Гвинея рассматривает себя в качестве «моста» между Юго-Восточной Азией и Тихим океаном, она будет продолжать ставить на первое место отношения с государствами и островными народами в Тихом океане, с которыми народ Папуа Новой Гвинеи имеет культурное родство.

Выступая в марте 1974 г. в Раротонге (острова Кука) с приветствием в адрес Южно-Тихоокеанского форума, М. Сомаре говорил: «Я хочу заверить вас в том, что мы чувствуем свои теснейшие этнические и культурные связи с островными народами южной части Тихого океана и что мы первостепенное значение придаем нашим международным обязательствам именно перед этими народами и стремимся развивать с ними отношения. Среди всех участников форума мы — самая западная страна, и я надеюсь, что народы тихоокеанских островов и их лидеры поймут всю важность установления хороших отношений с нашими соседями именно на западе. Однако я еще раз хочу повторить, что основное внимание мы будем всегда уделять нашим связям с народами, представленными сегодня здесь»[158].

В лекции, прочитанной в Мельбурне в июне 1974 г., М. Сомаре еще раз развил эту мысль: «Мы уделяем первостепенное внимание тихоокеанским странам… Папуа Новая Гвинея лежит между ними и странами к северо-западу от нее… Моя страна может стать связующим звеном между этими двумя районами…».

Совершенно очевидно, что Папуа Новая Гвинея, как самое большое по размерам территории и количеству населения, самое экономически сильное островное государство южной части Тихого океана, займет ведущее положение в системе межокеанских связей.

Если пограничный вопрос с Индонезией был разрешен скоро и безболезненно, то с определением южной границы Папуа Новой Гвинеи, границы с Австралией, ее северным штатом Квинслендом положение обстоит весьма сложно.

Дело в том, что еще в прошлом веке Квинсленд получил острова и водное пространство, включая Торресов пролив и Большой Барьерный риф. Таким образом, он завладел островами, населенными преимущественно папуасами и расположенными лишь в сотне метров от берегов Папуа. После предоставления Папуа Новой Гвинее независимости ей по-прежнему не принадлежала бы та часть суши и морской территории, на которую она имела право. Кроме того, после образования независимой Папуа Новой Гвинеи Торресов пролив получил бы значение международного морского пути, подобно Малаккскому проливу, и претензии Квинсленда, а, следовательно, и Австралийского Союза, на все водное пространство пролива несомненно вызвали бы международный протест.

Лейбористское правительство Г. Уитлема склонялось к тому, чтобы перенести границу к югу, но натолкнулось на ожесточенное сопротивление Квинсленда. Газета «Сидней морнинг геральд» 15 декабря 1972 г. сообщала, что в парламенте Квинсленда раздаются даже голоса, призывающие к выходу из Австралийского Союза в случае, если федеральное правительство не посчитается с мнением штата. Так возбуждающе подействовал на квинслендских бизнесменов запах нефти и газа, пока еще не открытых месторождений на севере Большого Барьерного рифа.

Позиция Квинсленда подверглась критике в австралийской прессе. Известный австралийский специалист по Папуа Новой Гвинее Питер Гастине писал в «Сидней морнинг геральд» 21 января 1973 г.: «Уитлем и Моррисон согласны с тем, что нынешняя граница несправедлива… Сомаре готов, как кажется, пожертвовать морским дном до 10-й параллели при условии, что разработки его богатств будут вестись совместно Австралией и Папуа Новой Гвинеей».

«Австралия и Папуа Новая Гвинея заняли разумную позицию в подходе к наболевшему вопросу о будущем островов Торресова пролива, — писала газета «Уэст Оустрэлиэн» в номере от 20 января 1973 г. — Оба, и Сомаре, и премьер-министр, согласны, что пора принять во внимание географическую реальность, что у Австралии нет обоснованных притязаний на гроздь островов, близких к Папуа Новой Гвинее… Брисбену следовало бы примириться с неизбежным изменением границы, в результате которого Папуа Новая Гвинея получит принадлежащую ей по справедливости долю богатств моря и морского дна, примыкающего к ее берегу». Одновременно газета предупреждала, что независимая Папуа Новая Гвинея может обратиться с делом о границе в международный суд.

События, произошедшие в Папуа Новой Гвинее после предоставления ей самоуправления, показали, что страна, несмотря на все трудности, может и должна стать независимой, что чем скорее наступит день независимости, тем здоровее будет новый государственный организм.

В послании по случаю первой годовщины предоставления стране самоуправления М. Сомаре писал: «Год назад многие люди думали, что самоуправление пришло слишком быстро, но мы успешно со всем справились, и сейчас до независимости — лишь один шаг». М. Сомаре отмечал: «…1974 г. был годом, в течение которого мы взяли в свои руки контроль над большинством государственных органов… Это был год, в течение которого мы потратили много времени на рассмотрение нужд народа. Это был год, в течение которого мы много занимались обсуждением конституции. И, наконец, что очень важно, — это был год быстрого экономического подъема… В это время в будущем году, — продолжал М. Сомаре, — мы сможем сказать самим себе: нация стоит на своих собственных ногах и занимает принадлежащее ей по праву место в семье народов»[159].

Проект конституции страны был окончательно одобрен Палатой ассамблеи 15 августа 1975 г., а еще за два месяца до этого, 18 июня, палата приняла решение о провозглашении независимости страны 16 сентября 1975 г. Правда, оппозиция настаивала на изменении даты, но большинство депутатов отвергло предложение перенести срок на 1 декабря 1975 г.

В конце августа 1975 г. Палата представителей австралийского парламента приняла закон о предоставлении независимости Папуа Новой Гвинее. У. Моррисон, вынесший по поручению правительства закон на обсуждение парламента, заявил, что, начиная с 15 сентября 1975 г., Австралия перестанет быть колониальной державой.

За две недели до предоставления независимости Папуа Новой Гвинее провинциальные власти Бугенвиля сепаратно объявили остров независимым государством — республикой Северных Соломоновых островов. Лидер провинциального правительства А. Сарей потребовал от Папуа Новой Гвинеи помощи в размере 50 млн. долл. В случае же отказа он угрожал наложить секвестр на медные рудники международной компании «Бугенвиль коппер». Он потребовал также, чтобы компания платила налоги правительству Бугенвиля, а не Папуа Новой Гвинеи.

Действия бугенвильских сепаратистов не получили поддержки ни у правительства Австралии, ни в Совете по опеке ООН. Совет по опеке, выслушав речь представителя Бугенвиля Д. Момиса, заявившего, что остров не будет частью Папуа Новой Гвинеи, 16 сентября 1975 г. проголосовал за предоставление независимости Папуа Новой Гвинее как единому государству и поздравил правительство Австралии «с предстоящим прекращением действия его обязательств по соглашению об опеке над Новой Гвинеей 1946 года»[160].

15 сентября 1975 г. в полдень на центральном стадионе Порт-Морсби был спущен флаг Австралии. На следующий день в Вайгани, административном центре столицы, взвился черно-красный флаг с золотой райской птицей и пятью звездами Южного Креста. Папуа Новая Гвинея стала суверенным государством.

В послании к народу глава правительства М. Сомаре писал: «Наша задача теперь состоит в том, чтобы найти тот путь, который удовлетворит наш народ, и в то же самое время позволит нам занять наше место в семье народов мира»[161].

Согласно конституции Папуа Новая Гвинея остается в Содружестве наций. Формальным главой государства является королева Великобритании Елизавета II. Ее представляет генерал-губернатор, которым был избран Джон Гиз, один из лидеров борьбы за независимость страны. Высшим законодательным органом является Национальный парламент. Новые выборы, сразу после получения независимости, не проводились. В состав парламента вошли члены Палаты ассамблеи. По окончании срока действия их мандатов (а срок был продлен с четырех до пяти лет) в стране будут проведены всеобщие выборы. Высшим исполнительным органом является Национальный исполнительный совет. В него вошли министры действовавшего до получения независимости правительства во главе с М. Сомаре.

Советский Союз признал новое государство и установил с ним дипломатические отношения. Обращаясь к премьер-министру М. Сомаре Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин писал: «Неуклонно следуя политике равноправия и дружбы между всеми государствами независимо от их социальных систем и руководствуясь принципами самоопределения народов, Советское правительство заявляет о признании Папуа Новой Гвинеи в качестве суверенного независимого государства и выражает свою готовность установить с ним дипломатические отношения. Выражаю надежду, что между Советским Союзом и Папуа Новой Гвинеей будут развиваться отношения дружбы и сотрудничества на благо народов наших стран, в интересах упрочения всеобщего мира»[162].

Древний, самобытный народ Папуа Новой Гвинеи вступил на новый путь. Не прост и не легок он будет. Но народ счастлив от того, что колониальное прошлое ушло навсегда, и смело смотрит в будущее. «Благосостояние, свобода и мир будут первейшей заботой наших политиков. Народ вручил нашим политическим деятелям мандаты, но эти мандаты принадлежат народу, — говорил в день провозглашения независимости М. Сомаре. — Я уверен, что наши лидеры будут всегда исходить из того, что упрочение нашей независимости и укрепление нашего национального единства являются их главной обязанностью на службе народу»[163].

Загрузка...