Остров Веры

Глава 1 Таксист

Вечер угасал, и последние всполохи заходящего солнца благодатным теплым светом ложились на осенние листья. Срываясь с деревьев, эти листья плавно парили над землей и осыпались на газоны с увядающей травой, на дорогу под колеса проезжающих автомобилей. Таксист вел свою новенькую ярко-желтую машину аккуратно. Высокий, худощавый, с гладко выбритым лицом, на котором выделялись серые внимательные глаза, в свои тридцать семь лет Таксист выглядел довольно моложаво, и лишь две глубокие морщины, пересекавшие его лоб, выдавали возраст.

«Мы приходим в этот мир одни и уходим из него в одиночестве». Таксист не мог понять, почему он вдруг вспомнил эту фразу, произносимую обычно священником на проводах человека в последний путь. Неприятно похолодело в груди. Мысли, спрятанные где-то глубоко, на дне темного колодца его души, предательски полезли наружу, цепляясь одна за другую. Он вдруг явственно ощутил одиночество посреди огромного города, который мелькал за окном его такси.

По сути, все мы проживаем свою жизнь в одиночестве. Люди, с которыми сводит нас судьба, появляются из ниоткуда, а потом так же исчезают в никуда. Смена лиц, слов, переживаемых нами эмоций – все это проходит чередой, оставляя след в нашей душе. Наполняя ее тем самым смыслом жизни, ради которого мы и появились на свет. Смыслом, который мы все время ищем и который, кажется, постоянно ускользает. Смыслом, который просачивается, как вода сквозь пальцы, оставляя невидимую влагу и ощущение прикосновения. Важно понять, уяснить для себя, что никто никому ничего не должен. Никто никому в этой жизни ничем не обязан. Просто будь благодарен. Если кто-то хоть что-то сделал для тебя, пусть даже мелочь, похвалил, показал дорогу, ободряюще улыбнулся, будь благодарен этому человеку. Если поймешь это и ничего не ждешь ни от кого, то не будет и разочарований. Ты станешь свободен.

Таксист тряхнул головой, пытаясь избавиться от странных мыслей, мешавших следить за дорогой. После того как он стал ходить на корректировку к доктору Эмме Крауз, странные мысли постоянно возникали в его голове. Они разрастались, разветвлялись и готовы были поглотить все внимание, застилая собою реальность. Но доктор почему-то была всегда рада, когда он рассказывал ей о посещавших его видениях, и даже записывала его рассказы на диктофон.

Чтобы сократить путь, Таксист, вырвавшись из потока машин, свернул в ближайший переулок. Дорога была пуста. Ни людей, ни машин. Таксист хотел проскочить свободный участок, но пришлось резко дать по тормозам: за поворотом прямо перед ним неожиданно возник человек. Инвалид в коляске. Несколько секунд Таксист наблюдал, как человек в инвалидной коляске, одетый в толстовку с капюшоном, опущенным на лоб так, что невозможно было разглядеть лицо, пытается въехать на тротуар. Но безуспешно. Два колеса застряли на тротуаре, а два других остались на проезжей части. Инвалид вдруг перестал производить манипуляции и замер, но не обернулся. Он продолжал сидеть, безмолвно и покорно ожидая своей участи.

«Вот он, образ одиночества, – подумал водитель, с удивлением разглядывая человека в капюшоне. – Этот человек, одинокий и беспомощный, будто послан мне в подтверждение моих мыслей». В Таксисте боролись два побуждения: объехать бедолагу или выйти помочь. Наконец, приняв решение, он не торопясь вышел из такси и подошел к инвалиду. Молча поднял довольно тяжелую коляску с сидевшим в ней человеком и втолкнул на пешеходную дорожку. Затем развернулся и, не ожидая благодарности, сел за руль и поехал прочь. Он посмотрел в зеркало заднего вида. На тротуаре одиноко стояла коляска с инвалидом.

Что-то необычное было в самой этой встрече, что-то неестественное, бутафорское, постановочное. Но вот что именно, Таксист не мог понять. Вокруг бурно увядала природа. Осенние листья рассыпались золотом, пытаясь заслонить собой одинокую печаль странного человека, оставшегося там, позади, на пустынной улице.

Лаборатория корпорации «Ана Ката» представляла собой довольно большое помещение без перегородок. Несущие серые колонны подпирали высокий потолок.

В центре лаборатории стояла стеклянная капсула, от нее к мониторам тянулись провода. В капсуле лежал Таксист. Лицо его было безмятежно и задумчиво-спокойно. Руки и ноги Таксиста были обездвижены блестящими скобами. На конечностях – датчики с проводами. Голова стиснута широким обручем так, чтобы он не мог пошевелить ею. Эту процедуру доктор Эмма называла корректировкой. Таксисту такая корректировка не нравилась, более того – он не считал, что ему вообще требуется какое-либо лечение. Он тихо ненавидел Эмму, но регулярно приходил на изуверские процедуры. Это был его единственный шанс. Жизнь предоставила ему только два пути: жалкое никчемное существование, которое рано или поздно закончилось бы в петле, или достойная служба на благо науки. Он сделал выбор в пользу науки и пока ни разу об этом не пожалел. Президента корпорации «Ана Ката», который предоставил ему такую возможность, он считал своим благодетелем и готов был выполнить любое его поручение. А уж полежать в капсуле и потерпеть, пока роются в твоих мозгах, – это сущие пустяки.

Рядом с мониторами с надменным видом медленно прохаживался высокий худощавый господин в элегантном костюме. Костюм сидел на нем как влитой, что указывало на то, что сшит он явно на заказ. Это был представитель Фонда социальной адаптации. Высокий господин наблюдал за экспериментом корректировки. Президент корпорации «Ана Ката» Карл Иванович следил за гостем молча, ожидая вопросов. То, что высокого господина лично сопровождал сам босс, говорило о статусе и значимости гостя даже больше, чем его дорогой костюм. Доктор Эмма стояла чуть в стороне и следила за экранами мониторов, по которым текли нескончаемые цифры и графики. Женщина неопределенного возраста с гладко выбритым правильной формы черепом, она была поглощена работой. Четкие выверенные движения и резковатый голос выдавали в ней уверенность и профессионализм. Ее белый халат был настолько просторным, что под ним совершенно не угадывались пропорции тела. Можно было подумать, что она надела халат с чужого плеча, если бы не вышитая красными нитками надпись на нагрудном кармане «Эмма Крауз» под эмблемой корпорации «Ана Ката».

Высокий господин распространял вокруг себя аромат дорогого парфюма и купался в ощущении собственной значимости. Наконец он произнес:

– Продолжайте, я слушаю вас.

– Максим Сергеевич, это наша новая разработка, своеобразная настройка мозгов, которая создана, чтобы сделать этот несовершенный мир лучше, – с воодушевлением начал Карл Иванович. – Проект под названием «Искра» уникален. Новый чип будет интегрирован непосредственно пациенту в мозг. Он станет не просто носителем информации о банковских счетах, паспортных и биоданных, которые можно считывать, – теперь на чип можно воздействовать извне! «Искра» для социального проектирования дает грандиозные возможности. Постчеловек сможет при помощи этой технологии раскрыть свой потенциал, о котором он, возможно, и не подозревал.

– Так вы уверяете, что при помощи чипа «Искра» любого человека можно превратить в гения? – скептически заметил Максим Сергеевич.

– К сожалению, нет. Но мы можем скорректировать склонности любого человека так, что у него появится тяга к физике, биологии или к рисованию. Таксист, например, пишет гениальные картины.

– Таксист?

– Мы так называем испытуемого, и ему нравится. Говорит, что с детства мечтал стать таксистом.

– Значит, это доброволец? Как он к вам попал?

– Вся его семья погибла в пожаре. Жена, сын, мать. Прямо на его глазах – и он ничем не мог им помочь. Такие психологические травмы иногда приводят к непредсказуемым последствиям. Врачи психиатрической лечебницы несколько раз вынимали его из петли и серьезно беспокоились за его рассудок. Как видите, он теперь здоров и доволен жизнью.

Максим Сергеевич посмотрел на капсулу, в которой находился Таксист.

– Теперь у него есть своя желтая машина – такси, и вот еще открылся талант художника, – продолжил Карл Иванович. – Да, и картины его восхитительны.

– Вы меня заинтриговали. Картины действительно хороши и профессиональны?

Гость повернулся к Карлу Ивановичу. Тот уловил в его глазах сомнение и сказал:

– Я не смогу описать все те ощущения, которые испытываю, глядя на его творения. Их нужно видеть. Настолько это мистически сильно.

На экране одного из мониторов замелькали статичные изображения, сопровождающиеся гудящим неразборчивым звуком: словно звуковая дорожка прокручивалась с большой скоростью. Присутствующие увидели бордюр, колеса инвалидной коляски, затылок инвалида, закрытый капюшоном. Максим Сергеевич с любопытством рассматривал изображения, появляющиеся на экране. Доктор Эмма и Карл Иванович не мешали ему. Наконец гость спросил:

– А что происходит на этом экране?

– Здесь мы можем видеть визуализацию мыслеобразов испытуемого, – ответила доктор Эмма.

– То есть экран показывает все, что в данный момент видит этот человек? – уточнил Максим Сергеевич и рукой показал на Таксиста.

– Именно так. Разработанный нами чип «Искра», вживленный в мозг испытуемого, дает нам такую возможность, – продолжила Крауз. – Мы можем проводить корректировку в режиме реального времени, видеть отклонения и исправлять их сразу в момент появления.

– Так-так. Если я правильно понял, вы создали чип, который можно вживить в мозг и, воздействуя извне, корректировать некоторым образом поведение пациента.

– Если упрощенно, то да. Чип «Искра» изначально был предназначен для помощи людям, страдающим аффективными нарушениями.

– Вы имеете в виду депрессии, тревожность? Но эти симптомы можно устранить при помощи лекарственных препаратов или психотерапевта.

– Это лишь малое, чем наш проект будет полезен людям, – как можно любезнее сказала доктор Эмма.

Она готова была ответить на все вопросы представителя Фонда социальной адаптации, но заглядывать ему подобострастно в глаза и выдавливать улыбку было для нее противоестественно. Довольно было и того, что уголок ее рта чуть вздергивался вверх, обозначая самое лучшее расположение.

– Что ж, расскажите, как еще можно использовать чип?

– Проведенные опыты показывают, что при помощи чипа «Искра» можно не только корректировать, но даже программировать человеческий мозг практически под любые задачи.

– Программировать мозг? Мне кажется, это из области фантастики.

Максим Сергеевич подошел к стеклянной капсуле, наклонился к лицу Таксиста и стал рассматривать его, словно пытаясь найти там нечто, что скрывают от него собеседники. Таксист знал, что во время корректировки за ним пристально наблюдают. Но его это никогда не беспокоило.

– Пациент всегда спит во время корректировки? – оглянувшись, спросил Максим Сергеевич, все еще стоя над испытуемым.

– Это не совсем сон. Мы погружаем пациента в особое состояние, при котором мозг его остается активен, а сам он не чувствует никакого дискомфорта, – ответила доктор Эмма.

– Не кажется ли вам, что не всем понравится возможность вторжения в их мозг?

– Вторжение! Ну что вы, – возразил президент «Ана Ката». – Никакого насильственного вторжения в мозг не предполагается. Корректировка возможна только на добровольной основе. На чип может воздействовать только сам его носитель, по своему желанию подключая различные программы.

– Заманчивые перспективы, но неясны последствия подобной корректировки, – сказал Максим Сергеевич, и в его голосе прозвучали металлические нотки.

Доктор Эмма, почувствовав это, сказала:

– Наш проект – это революция в мире науки. Могу только сказать, что применение «Искры» дает настолько широкие возможности в совершенно различных областях, что мы сегодня даже не можем все это осознать и объять теперешним своим опытом. Все колоссальные перспективы, которые видны уже сегодня, и те, что откроются в процессе работы над проектом.

– Я о другом. Мы не финансируем ненадежные проекты. Проекты с непредсказуемым результатом, – сказал гость.

– Научные открытия не оцениваются только количеством принесенной прибыли, – попытался пустить беседу в нужное русло Карл Иванович.

– И тем не менее. Какова коммерческая перспектива этого проекта? Мы просили вас сделать расчеты, – продолжил Максим Сергеевич, будто не расслышав последней реплики.

Карл Иванович протянул представителю Фонда социальной адаптации цифровой носитель.

– Мы все подготовили. Вот здесь документы и презентация.

Максим Сергеевич взял цифровой носитель и положил в карман пиджака.

– Хорошо. Мы на комиссии ФСА изучим эти материалы, – более миролюбиво сказал он.

Доктор Эмма заметила, как руки Таксиста стали подергиваться. На мониторах показатели начали сбоить. Пальцы доктора застучали по клавиатуре, и графики мгновенно выправились. Как и было предусмотрено на такой случай, Эмма запустила на мониторы заранее подготовленную запись. По телу Таксиста пробежали судорожные волны.

Карл Иванович заметил манипуляции доктора и с обаятельной улыбкой взглянул на гостя. Тот, казалось, ничего не заметил. Босс похлопал Эмму по плечу, показывая, что понял, что она хотела ему сказать.

– Я думаю, мы можем продолжить беседу в моем офисе, – радушно сказал Карл Иванович и жестом пригласил гостя к выходу. – Кстати, там стоит мольберт с последней работой Таксиста. Я лично наблюдаю за эволюцией картины.

Президент «Ана Ката» и Максим Сергеевич направились к двери, продолжая беседу.

– К сожалению, не могу сейчас принять ваше приглашение: у меня распланирован весь день. Но как только будет решение по вашему проекту, то о результате сразу дам знать, – ответил гость.

После того как за боссом и представителем Фонда социальной адаптации закрылась дверь, Эмма Крауз вновь застучала по клавишам. Ее плечо еще ощущало тепло от похлопывания босса, и она испытывала удовлетворение от того, что смогла быть ему полезной. Ее главной задачей и целью в жизни было служение этому великому, гениальному человеку, которого она, несмотря на кажущуюся сухость и немногословность, тайно боготворила.

Таксист сидел в машине, припаркованной около заправки, и вспоминал встречу с человеком в инвалидном кресле по пути в лабораторию. Вдруг мысли его стали путаться, он почувствовал точечные болевые уколы в голове. Откуда он ехал в лабораторию? Он не мог ниоткуда ехать, потому что жил прямо тут, в лаборатории, в маленькой комнатке в конце коридора, где стояли только кровать и тумбочка. Дверь в эту комнату всегда была закрыта, и Таксист мог видеть только коридор через небольшое решетчатое окно. Но, может быть, он ехал не в лабораторию, а по поручению босса? Его часто посылали с поручениями отвезти или привезти что-нибудь. Сбежать он не мог, так как любое отклонение от маршрута мгновенно вызывало болевые ощущения от вставленного в мозг чипа. Он и не собирался никуда бежать, ему некуда было бежать. Так куда же он ехал? Ответы остались там, в пустынном переулке.

Таксист развернул автомобиль и поехал обратно. Переулок был так же пустынен, и человек в инвалидном кресле стоял ровно на том самом месте, на котором он его оставил. Таксист остановил автомобиль рядом с инвалидом. Тот сидел, не шевелясь и не подавая признаков жизни. Водитель вышел из машины, подошел к инвалиду со спины и остановился в нерешительности, не зная, что сказать и что делать. Он услышал тихую музыку. Потом разглядел белые проводки от наушников, тянувшиеся от головы незнакомца к сотовому телефону, который тот держал в правой руке. «Ах вот откуда эта музыка», – удовлетворенно отметил Таксист про себя.

Таксист сорвал капюшон с головы инвалида и увидел большую кровавую рану на его гладко выбритой голове. Перед глазами мелькнул темный предмет и опустился на голову инвалиду. Брызги крови из новой раны полетели в стороны. Потом снова и снова.

– Кто ты? – закричал Таксист. – Кто ты, мать твою! Отвечай! Кто ты?

Музыка звучала все громче и наконец стала такой громкой, что почти заглушала его крики. Он опустил окровавленную монтировку, которая непонятно каким образом очутилась в его руках, и неожиданно засмеялся. Он наконец узнал этот правильной формы гладко выбритый череп. Эмма Крауз. Да, это была она в большой не по размеру толстовке с капюшоном, которая, как обычно, скрывала формы ее худого тела. Таксист смотрел на стекающие струи крови, на рваные раны и не испытывал жалости. Он не испытывал ничего.

Доктор Эмма отключила запись, которую пришлось поставить, чтобы представитель Фонда социальной адаптации не увидел досадный сбой эксперимента. Ей нужно было посмотреть на реальные данные и выяснить причину сбоя. То, что она увидела на экране монитора, транслирующем видения пациента, привело ее в ступор. Страшный вид своего собственного разбитого затылка и брызги крови повсюду не смогли оставить равнодушной даже ее. Эмма Крауз сжала губы, и ее руки непроизвольно сжались в кулаки, зависнув над клавиатурой. Обычно все данные корректировки автоматически сохранялись, но – не в этот раз! Доктор взяла себя в руки, разжала кулаки и отключила капсулу с лежащим в ней Таксистом. Пациент, дергавшийся до этого в конвульсиях, сразу обмяк и затих. Доктор нажала клавишу «удалить» и, дождавшись, пока данные будут стерты, спокойным голосом произнесла вслух свою обычную фразу:

– Сеанс корректировки окончен.

Когда Карл Иванович вернулся в лабораторию, капсула была пуста, и Таксист отдыхал от процедуры в своей комнате. Доктор Эмма была абсолютно спокойна. Она уже приготовилась отвечать за неудачный эксперимент и стертые данные, но босс даже не вспомнил об этом. Он был полностью под впечатлением от беседы с гостем. Давно Эмма Крауз не видела президента в таком бешенстве. Глаза его просто метали молнии.

– Проговорился-таки хитрый лис. Корпорация «Феникс» тоже подала заявку в Фонд социальной адаптации на финансирование исследования и производства нового препарата – «таблетки счастья». Он называл этот препарат drug of happiness или сокращенно: DH. Главное решение, похоже, уже принято. Потому что у нас все еще очень сырое, а там уже готовы первые образцы.

– Зачем же он тогда приезжал сюда, раз решение принято? – спокойно возразила доктор.

– Зачем приезжал? Хотел лично меня унизить, растоптать, показать мне мое место. – Карл Иванович был вне себя и выстреливал короткими фразами. – Я даже не смог ничего возразить, потому что впервые слышу про эти «таблетки счастья».

– Таблетки?

– Это не простые психотропные препараты, это что-то совершенно новое, переворачивающее все догмы психокоррекции. Наночастицы в оболочке, запрограммированные на стимуляцию мозга или что-то типа того. Это все, что я смог из него вытащить.

– За те деньги и услуги, которые он от вас получает, мог бы давать более полную информацию.

– Он говорит, что все засекречено до такой степени, что полную картину не знает никто: у каждого доступ только к отдельной части документации по проекту «Таблетка счастья».

– Тогда нужно самим достать информацию из других источников или взломать почту «Феникса».

– Мы не можем пробиться через их защиту информации, – с досадой сказал Карл Иванович.

– «Феникс» тоже не может пробиться через нашу защиту, – спокойно резюмировала Эмма.

– Это верно. Мы хорошо изучили методы друг друга.

– А может быть, нужно обратиться к стороннему хакеру, у которого есть свои, неизвестные «Фениксу», методы проникновения, – сказала доктор и внимательно посмотрела в глаза боссу.

– Может быть, может быть… – задумчиво произнес Карл Иванович. – Да. Так я и сделаю. Ах ты моя умница, – сказал он и второй раз за вечер похлопал Эмму по плечу.