Освобождение Омеги-4

глава 25

— Почему они делают их такими уродливыми? — спросил Дево, когда увидел, как охранники повели Марка в лагерь.

— Из-за недостатка воображения, — ответила Саатчи и взяла бинокль. — Не думаю, чтобы они готовы были раскошелиться ради их внешней привлекательности.

Она видела, как Марка отвели в большую палатку, и старалась понять, что бы это значило. Охранники казались странными, их движения были какими-то нечеловеческими и зловещими.

Таня все еще говорила с Полом по радио.

— Скорее всего, они не подозревают, что Марк был не один. Иначе предприняли бы еще что-нибудь. Поэтому первым делом они попытаются выяснить, откуда он пришел. Предсказуемость — один из недостатков полностью автоматизированной системы. Но так как он будет сопротивляться, то, скорее всего, они попытаются сломить его с помощью первой ступени синтеза. Думаю, он сможет справиться с этим без особого труда. Но процедура все же не из приятных. Если мы двинемся раньше, чем они начнут, то значительно облегчим ему жизнь.

Опять раздался голос Пола.

— Двигаюсь максимально быстро. Первую ловушку почти невозможно было заметить. Две я уже прошел, но мне понадобится минут тридцать.

— Хорошо, дашь мне знать, когда будешь на месте, — ответила она. — К этому времени начнет темнеть и, похоже, пойдет дождь.

— До связи, — согласился он и выключил передатчик.

Над долиной прогремел гром. Упали первые капли дождя, но под засохшими деревьями укрыться было невозможно. Таня нервно кусала ногти. Стараясь унять боль в плече, она попробовала немного подвигать им. Слегка кружилась голова, и трудно было сказать, действие ли это болеутоляющих средств или, наоборот, постепенное прекращение их эффекта. Боль усиливалась, причиняя все большее беспокойство.

— Быстрее, Пол, — шептала она нетерпеливо. — Быстрее!

Саатчи рассматривала лагерь в бинокль.

— Что-то случилось, — сказала она. — Они ведут Марка в главное здание.

— Это значит, что сейчас они приступят к своей любимой процедуре, — проговорила Таня печально.

— С ним все будет в порядке? — спросила Саатчи. — Чем это для него закончится?

— Я уверена, все будет хорошо, — успокоила ее Таня.

Пройдя первую дверь, Марк тут же оказался перед второй. От избытка адреналина он чувствовал странное возбуждение, и на минуту у него даже закружилась голова. Стены комнаты покачнулись и стали исчезать, словно бы он падал в обморок, потом из соседней комнаты донеслись обрывки звучащей по радио знакомой мелодии. Через несколько секунд музыка стихла. Затем открылась еще одна дверь, она вела в другую комнату, напоминавшую небольшой спортивный зал. Марк вошел, и дверь за ним закрылась.

Он стоял один, охранники остались снаружи. Что ж, тем лучше — уж больно они были отвратительные, до тошноты. Новая обстановка не вызывала опасений. Комната была обита деревом, и на всех стенках, кроме одной, от пола до потолка шел ряд окон. На четвертой стене высоко от пола располагались два окна с темными стеклами. Освещение в комнате было неярким. Марк почему-то решил, что здесь с ним должны обращаться мягко.

Осмотревшись, он прислонился к стене, чтобы отдохнуть, и стал ждать, что будет дальше. Марк подумал об остальных, в первую очередь вспомнив о Саатчи. Как только в его памяти всплыл ее образ, дверь открылась и в комнату вошла Саатчи.

— Саатчи! — вскрикнул он, отделившись от стены и направившись к девушке. — Что случилось? Нет… — Он вдруг спохватился и поднес палец к губам. — Не говори ничего, нас подслушивают.

— На самом деле мы уже знаем, зачем вы сюда пришли.

От неожиданности Марк вздрогнул. Он посмотрел вокруг, но не увидел ни громкоговорителя, ни другого источника звука. Это обман, решил он, наверное, это часть их замысла, чтобы сбить меня с толку.

Саатчи в это время обходила комнату, ощупывая стены, и казалась удивительно спокойной.

— Не ожидала встретить тебя здесь, — заметила она как бы невзначай, подойдя к нему. — Они сказали, чего хотят?

Марк немного растерялся. Разве она не видела, как его вели? Разве остальные не видели?

— Почему бы вам не посмотреть на темные окна? — предложил тот же самый голос. Он по-прежнему немного нервировал Марка, хотя молодой человек и догадывался, что динамики спрятаны. Он повернулся и увидел, как темные стекла окон посветлели и за ними стали видны две небольшие кабины, в каждой из которых стоял человек. Первого он узнал сразу, это была его мать. За вторым стеклом, судя по тому, как вела себя Саатчи, был ее брат.

Марк и Саатчи подошли и одновременно запрокинули головы, глядя на них. Те в свою очередь смотрели вниз, прижавшись к стеклу. Сердце Марка учащенно забилось: спустя столько лет он наконец увидел свою маму. Невероятно, как она смогла выжить.

Нужно как-то пробраться к ней. Марк огляделся в надежде найти какую-нибудь подставку или выступ в стене, при помощи которых он мог бы добраться до стекла и разбить его. Пока он пытался что-нибудь придумать, в его голове настойчиво звучал вопрос: почему их с Саатчи оставили одних в этом помещении?

— Расскажите нам что-нибудь о себе, — мягко предложил голос. — Начните, с чего хотите, у нас много времени.

Марк и Саатчи переглянулись.

— Я ничего не собираюсь рассказывать, — ответил он твердо.

Послышался снисходительный смех. Как только Марк задумался, почему голос женский, тот стал каким-то неопределенным.

— Не думайте, что я не восхищаюсь вашей решимостью, — польстил голос. — Просто многие подобные разговоры начинались с таких заверений. Это, как бы вам сказать, своего рода клише. Но, думаю, вам трудно будет меня удивить.

Голос звучал одновременно самоуверенно и мягко. Ответа Марка и Саатчи не последовало.

— Полагаю, вы пытаетесь понять, что происходит, — продолжал голос. — Что же, все очень просто. Я очень хочу узнать о вас как можно больше, а вы, разумеется, не желаете удовлетворять мое любопытство. По этой причине мы должны сделать вас более сговорчивыми, чтобы не терять времени даром. Почему бы вам не открыть дверь в стене позади вас?

Марк повернулся и удивился, увидев небольшое углубление, в котором была дверь с вмонтированной ручкой. Очевидно, он ее просто не заметил, когда осматривал комнату.

Дверь поддалась, и он достал из ниши небольшой пистолет.

— Что я, по-вашему, должен с ним делать? — спросил он, увидев, что пистолет заряжен.

— Может быть, и ничего. Это один из возможных вариантов вашего поведения, — ответил голос. — Сейчас я назову их все. Первый: вы говорите нам все, что нас интересует, после чего все вчетвером можете спокойно оставаться здесь. В этом случае пистолет не понадобится. Второй: вы можете застрелить свою подругу. Тем самым вы избавите ее от всего того, что мы сделаем с ней, чтобы заставить вас говорить. Но в этом случае вы должны знать, что ее смерть повлечет за собой смерть одного из заложников, которых вы видите за стеклом. Какого именно, мы не скажем, таким образом сохраняя в игре элемент случайности. Третий: вы можете застрелиться сами, но тогда опять-таки умрет один из заложников. Ничто не мешает вам объединить второй и третий варианты.

Четвертый и последний вариант: вы ничего не делаете. В этом случае все трое погибнут в том порядке, который вы выберете сами. Последним умрете вы.

Марк посмотрел на пистолет. Сама идея воспользоваться им казалась абсурдной. Он вспомнил клятву, которую дал всего несколько дней назад: сохранять жизнь, а не уничтожать ее, и предшествующие годы тренировок. Такими грубыми средствами его не сломить. Он все еще шел впереди своих врагов.

— Вы с ума сошли, — пробормотал Марк.

— Правила игры могут показаться грубыми, — согласился голос, — но из этой ситуации есть выход. Вам всего лишь нужно рассказать о себе, это никому не повредит. Мы немного послушаем, и тогда все остальное не понадобится. Некоторые выбирали этот вариант. Например, ваша мама.

— Вы лжете, — сказал он твердо.

— Нам нет смысла лгать, — ответил голос. — Подумайте только, как еще могла она выжить? Возможно, ей было предложено больше вариантов, но не думаю.

— Что все это значит? — пытался понять Марк. — Что здесь происходит? — Ему хотелось нагрубить, но он подавил в себе это желание.

— Вижу, что вы упорствуете. Тогда, может быть, вы сами хотите задать мне вопрос? — прагматично предложил голос. — Подумайте о том, что она, по вашему мнению, не могла нам рассказать, и поинтересуйтесь, знаем мы об этом или нет.

Марк заколебался. Ему совсем не хотелось играть ни в какие игры с этими людьми. Да, он не станет играть с ними в «психологические прятки». Но с кем же он все-таки говорит? Он повернулся к Саатчи.

— Не обращай на них внимания. Нас скоро освободят.

— Я вижу, вы питаете надежду на освобождение, — голос стал веселым. — Не ждите помощи от ваших друзей. Результат зависит только от вас и от нас.

Марк вздрогнул. Мысль о спасении только пришла ему в голову, а они уже знали о ней. На миг он заподозрил какой-то подвох, какой-то ответ готов был всплыть из его подсознания. Словно он вот-вот проснется…

— Скажи им что-нибудь, Марк, — отвлекла его Саатчи.

— Что?

— Что-нибудь. — Она равнодушно пожала плечами. — А то они нас убьют.

Он насторожился. Как правило, он соглашался с ее предложениями, потому что в них был здравый смысл. Теперь же она проявляла подозрительную сговорчивость.

— Это не похоже на тебя, — возразил он. — Ты что, не видишь, чего они хотят? Я не собираюсь принимать их условий. Они хотят убедить меня, что остальных схватили и помощи ждать неоткуда.

— Тогда что ты собираешься делать, Марк? — спросила она.

— Ничего, — ответил он. — Вообще ничего.

Она посмотрела на него совершенно спокойно.

— Четвертый вариант.

Он бросил пистолет на пол и крепко обнял Саатчи.

— Они ничего нам не сделают, — шептал он, словно молитву.

Когда Марк посмотрел на Саатчи, она не отвела своих глаз, и он вспомнил, что с рождения ее левый зрачок был обезображен ультрафиолетовым излучением. Он мысленно поежился и снова заглянул ей в глаза. Он был потрясен.

— Твои глаза… — сказал он тихо, заподозрив неладное.

— Что?

— Твои глаза, — повторил он увереннее. — Я запомнил их неправильно, наверное, просто не придав этому значения.

Правда хлынула, как прорвавшая плотину вода. Он вспомнил случайно услышанный разговор Саатчи с той женщиной из «темных». Слуховая память воспроизвела слова женщины, говорившей о левом глазе. Но сейчас он видел дефект на правом глазу и понял, что перед ним стоит не Саатчи, а лишь его память о ней — зеркальное отражение подлинной Саатчи. И как только он осознал это, словно бы в подтверждение правильности его догадки, правый глаз стал нормальным, а левый обезображенным.

Синтез не удавался.

С того момента, как у него закружилась голова и он услышал обрывки знакомой мелодии, по ошибке активизированной сканирующим устройством, он жил в воображаемом мире. Он находился под действием наркотика, делавшего его мозг доступным для синтеза, то есть воссоздания содержащейся в нем информации.

Как спящий, осознавший, что видит сон, сразу просыпается, так и Марк, поняв, что все это лишь отражение его собственного сознания, немедленно стал перемещаться в реальность. Комната распалась, и он провалился в пустоту. Осталось только сознание своего «я», а потом и оно исчезло.