Осьминог. Неонуарная киноповесть

ГЛАВА 1. «Девушка в песках»

Роман курил вторую сигарету подряд. Мелкий дождь покрывал высунутую в окошко руку бисеринками воды, но сигарета не гасла. Он сидел на пассажирском месте, а за рулем была его любовница Лена – тоненькая, провинциально-эффектная блондинка лет тридцати. Большие, как бы удивленные серые глаза, чуть припухшие губы, покрытые ярким лаком длинные ногти. Роман щелчком отбросил сигарету в дальнюю лужу и провел рукой по ежику немного поседевших волос.

Чуть поодаль от их машины высилась огромная скульптура. Бетонная женщина с несколько изможденным лицом напряженно всматривалась в океанскую даль. На согнутой правой руке женщины сидел каменный малыш, левая рука – бессильно повисла. Вокруг ее массивной головы бесцельно кружилось несколько молчаливых ворон.

Лена щелкнула по рулю обломанным красным ногтем и спросила:

– Хочешь повести машину?

Роман отрицательно покачал головой.

– Нет. Я же объяснял тебе – больше не могу. И вообще: я дал себе зарок – никогда за руль не садиться.

– Ты вроде и с алкоголем собирался завязывать, – усмехнулась Лена.

– А я итак почти завязал, – довольно убедительно сказал Роман и пошарил рукой в бардачке.

Он извлек оттуда початую, зеленоватого стекла бутылку виски и философски заметил:

– Вот почему виски, купленный в Японии – хороший, а такой же, но купленный у нас – полная херня?

Роман поболтал виски, сделал небольшой глоток, медленно закрутил крышку, поставил бутылку между коленей.

– Не передумал увольняться? – спросила Лена.

– Нет. Я уже давно хотел. С самого момента трудоустройства.

– У тебя просто кризис. Это пройдет, – сказала Лена, немного наклоняясь к нему. – А работа ведь хорошая. Платят стабильно – и для общества полезная.

Узкой рукой она погладила его колено.

Роман глотнул виски и сказал:

– Мне как-то разонравилось изучать людей. А тем более – изучать их трупы. И причины, по которым люди становятся трупами раньше запланированного природой срока.

– А кого ты хотел бы изучать? – поинтересовалась Лена.

Роман посмотрел на нее удивленно:

– Как кого? Да вот хоть дельфинов. Или осьминогов. Я же до армии три курса на океанологии отучился.

– И кто же нынче оплачивает изучение осьминогов? Торговцы с Морского рынка? – насмешливо поинтересовалась Лена.

– Осьминогов изучают очень активно. Это ведь самые умные из беспозвоночных, – назидательно сказал Роман. – По интеллекту они сравнимы с кошкой или собакой. А в чем-то они даже и поумнее будут. У них есть самосознание. Они способны ставить себе долговременные цели и достигать их. Но при этом их разум совсем иной, чем у нас. Или чем у собак. У них абсолютно нет никаких эмоций в отношении своих собратьев. Ни-ка-ких. Вон, стоит каменная женщина, смотрит на океан, ждет своего мужа из рейса. А осьминожиха не стала бы так стоять, потому что ей было бы все равно.

Лена удивленно приподняла аккуратно подведенные брови:

– Никаких эмоций? Но ведь даже собака любит своих щенят… Или своего хозяина.

– Осьминожиха к своим детишкам равнодушна. Если бы ей волю дали – она бы их просто съела.

– И кто же ей воли не дает? – поинтересовалась Лена.

– Природа, – ответил Роман. – Когда самка осьминога рождает своих осьминожиков, у нее полностью выключается чувство голода. Она ничего не хочет и не может есть. Поэтому, когда проходит положенный срок, она просто умирает от истощения.

Роман закурил новую сигарету. На площадку, где они стояли, въехал еще один автомобиль, постоял буквально несколько секунд, развернулся и уехал обратно вниз, обдав водяными брызгами стайку нахохленных воробьев. Внизу сгущалась пелена опалесцирующего тумана, из которого, подобно шеям доисторических животных, торчали стрелы портовых кранов. Дождь пошел чуть сильнее, уже не мелкой моросью, а вполне серьезными, весомыми каплями застучал в заплаканное стекло.

– У сестриного мужа сорок дней будет. Ты тоже приходи, – сказала Лена, и негромко включила радио. Болтливый диджей неуместно весело сыпал пустыми словами, словно комбайн по очистке семян подсолнечника выбрасывал из своего рта какую-то шелуху. В конце своей путаной речи он вырулил к тому, что в этот пасмурный день просто сам Нептун велел послушать раритетную запись старой доброй группы Мумий Троль. Мумий Троль пропел:

Я обдуваемый всеми ветрами

И на ресницах моих лед.

Это мои застывшие слезы, здесь

Я начинал свой поход.

Видишь: этот сeребряный свет в ночи

Отражение битых стекол на дне морей

Или осколки лопнувшей души…

Мчавшейся вверx, подгоняемой стаей камней.

– А я там зачем, на сорок дней? – немного удивленно спросил Роман.

– Все-таки вы же знакомы, – пожала плечами Лена. – Выразишь соболезнования, поддержишь морально.

– А как там Даша? – поинтересовался Роман.

– Грустит, конечно. Отца она любила.

– А с Ингой они нормально?

– Да как сказать… – немного неуверенно ответила Лена. – В целом – нормально. Она хоть и мачеха – но не такая, как в сказках. Инга всегда была доброй, хотя так сразу по ней и не скажешь.

Перебивая Мумий Троля, зазвучала вдруг мелодия из «Саммер Тайм». Роман выудил из кармана джинсов старенький смартфон. Надпись на треснувшем экране лаконично сообщала: ГенСтеп.

– Да, Геннадий Степанович…. – Роман скривил лицо и жестом показал Лене: выключи музыку. – Ого… Где? Понял. Сейчас буду.

– Что там? – спросила Лена.

– Убийство вроде, – вздохнул Роман. – На пляже тело нашли. Завезешь на работу?

– Конечно, – кивнула Лена, и мотор тихонько заурчал.

– Только сначала домой заскочу на минутку, окей?

Лена снова кивнула, мельком скользнув по лицу Романа многозначительным взглядом и не очень одобрительно усмехнувшись.

Роман быстро взбежал на третий этаж старой хрущевки. Стены в подъезде были, конечно же, того самого советского зеленого цвета. Их казенная зелень была наивно разукрашена розовыми фигурками добрых слоников, олимпийских мишек и каких-то то ли обезьянок в юбочках, то ли представителей одной из далеких стран, выбравших некогда социалистическую ориентацию.

Он открыл ключом дверь и уже намеревался не разуваясь пройти в кабинет, как его окликнул полный спокойного раздражения женский голос:

– Ты куда это обутый?

Роман только теперь заметил сидевшую за кухонным столом Иру. На столе перед ней дымилась чашка крепкого кофе, были разложены рубашками вверх карты Таро.

– Да я быстро. Возьму кое-что.

Помедлив, он разулся и прошел в кабинет. Ну как кабинет… С первого взгляда видно было, что это – бывшая детская комната, лишь недавно начавшая притворяться кабинетом. Роман глянул на фотографию сына, на покрытую фотографиями каких-то корейских певцов стену. Взял кожаную сумку, сунул в нее ноутбук и небольшую фляжку виски. Уходя, остановился перед дверью в кухню.

Ира смерила его деланно-равнодушным взглядом, встала и подошла к окну. Внизу у подъезда стояла знакомая ей машина.

– На пляже девушку нашли. Или девочку. Мертвую. Вроде убийство, – сказал Роман, стараясь выговаривать слова как можно естественней и непринужденней.

Ира ничего не ответила. Она продолжала смотреть в покрытое капельками мутноватое окно.

Роман легонько хлопнул по висевшей на плече сумке, как бы ставя точку в каком-то длинном рассказе и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Ира наблюдала, как он выходит из подъезда, садится в серебристую машину и уезжает. Затем она вернулась к столу. Постояла несколько секунд, а затем вылила нетронутый, еще горячий кофе в холодную металлическую раковину.

На пустынном, поросшем пожухлым кустарником берегу его уже ждала дежурная группа. Знакомые лица: видавший виды следак Андрюха, молодой опер Цой, веселый криминалист Дима, девушка-кинолог с каким-то инопланетным именем (Аэлита?) и циничный пожилой медик Артем Сергеич. Чуть поодаль стоял какой-то незнакомый Роману спортивного вида крепыш лет шестидесяти. Справа над берегом нависала раскрошенная бурая скала и грунтовка прижималась там к самой воде. У этой скалы и лежало одетое в яркую синюю куртку тело.

Все обернулись к Роману. Обменялись приветствиями, а следователь Андрюха спросил:

– Тебе дело дали?

Роман неопределенно кивнул:

– Попросили пока данные взять. А так вряд ли. Наверное, Пашка достанется. Он в отъезде сейчас, завтра приезжает. Что тут у нас?

Андрюха потер щетинистый подбородок, носком кроссовка аккуратно прикоснулся к скорчившемуся на обочине телу:

– Труп девушки. Вот гражданин, он обнаружил.

Свидетель с достоинством кивнул:

– Я по субботам обычно приезжаю сюда, искупаться.

– Искупаться? Вода ж ледяная уже! – удивился Роман.

– А я каждую субботу купаюсь – если погода позволяет, да если льда нет. Вот уже двадцать лет.

– Ого! – с уважением отреагировал Роман.

Свидетель продолжал:

– Да… Так вот, обычно я с утра пораньше езжу. А сегодня закрутился что-то, поехал уже в двенадцатом часу. В одиннадцать тридцать пять здесь был – тело увидел. Сразу в полицию позвонил.

Порыв ветра принес откуда-то пакет с рекламой Морского рынка: веселенький осьминог, держащий в воздетых вверх щупальцах буквы М и Р. Пакет потанцевал немного в воздухе, а потом приземлился на голову трупа. Криминалист аккуратно убрал пакет и отбросил его в сторону.

Роман включил телефон на запись и спросил:

– Кто-то еще здесь был, когда вы приехали?

– Да в это время года народу тут и не бывает. Сколько езжу – никого и не встречал в такое время. И сейчас не было никого. Я вдоль кустов аккуратно ехал, увидел – лежит что-то на обочине. Вышел – и сразу как-то понял, что она мертвая. Я ей щеку потрогал – холодная, как камень. Сразу вам позвонил…

– Тело не двигали? – спросил Андрюха. В своей легкой курточке он ежился от стылого морского ветерка. Молодой оперативник Цой тоже продрог. Все это время он стоял молча, энергично двигая челюстью – жевал резинку.

Свидетель отрицательно покачал головой.

– Вы пока в машине посидите, хорошо? – дружелюбно сказал Роман и легонько подтолкнул мужчину к его старенькому внедорожнику.

Свидетель немного нехотя подчинился.

– Полосы на песке видите? Тело несколько метров протащили по песку, – сказал криминалист. Роман кивнул и спросил:

– Вы все тут сфотографировали? Тогда давайте аккуратненько перевернем.

Артем Сергеич медленно перевернул на спину похожее на куклу тело. Потрогал щеку тыльной стороной ладони. Аэлита метрах в двадцати от них в это время что-то объясняла умной собаке. Собака внимательно слушала свою молодую начальницу, время от времени кивая лобастой головой.

Артем Сергеич встал, отряхнул руки.

– Чуть выше виска ссадина, кровоподтек спускается на скулу, – сказал он, обращаясь к Роману. – Похоже на сильный удар тяжелым тупым предметом… Не очень жестким, не железкой. Травма прижизненная, нанесена за несколько часов до смерти. По самому первому впечатлению смерть наступила несколько часов назад. На лице следы, предположительно от скотча – видимо, ей заклеивали рот.

– Давайте с местом тут все закончим – и дальше в стационарных условиях, – проворчал замерзший Андрюха.

Криминалист Дима наклонился над телом, долго смотрел на искаженное смертью лицо девушки. Немного удивленно сказал:

– О! Блин, а ведь я знаю ее. Это дочка мэра нашего.

Оперативник Цой перестал жевать свою резинку.