От Ельцина к…? Война компроматов

Глава 1 ЖАРКИЙ ИЮЛЬ 99-го

Вступление во вторую половину 1999 года было отмечено некоторым снижением уровня политической напряженности, связанным с окончанием весенней сессии парламента, завершившейся утверждением депутатами нижней палаты большинства требуемых МВФ законов для получения новых кредитов. Премьер С. Степашин даже удостоил Думу благодарности за сотрудничество с правительством в принятии законов МВФ.

Президент, в свою очередь, решил, по словам его представителя в Думе, «пойти на уступки, чтобы не обострять политическую ситуацию в стране накануне выборов». Он, в частности, подписал закон «О статусе депутата Совета Федерации и статусе депутата Госдумы Федерального собрания РФ», содержащий перечень льгот, гарантий и привилегий для депутатского корпуса. По некоторым сведениям, речь действительно шла о прямых договоренностях между Кремлем и Охотным рядом, что закон о статусе депутатов «обменивается» на требования МВФ.

В качестве фактора, позитивно повлиявшего на изменение к лучшему настроения в российских правящих кругах, стали сообщения о появлении положительных сдвигов в экономике. По словам С. Степашина, экономический рост в мае (по сравнению с аналогичным периодом предшествующего года) составил 6 процентов, а июньская инфляция остановилась на показателе в 1,5 процента.

Ряд экономистов высказал мнение, что в мае были заложены определенные предпосылки для продолжения экономического роста и в июне (на 3,5 процента вырос объем инвестиций предприятий из их амортизационных отчислений) увеличилось число рентабельных производств, наблюдался небольшой рост рынка акций, улучшились субъективные оценки экономической ситуации, даваемые российскими бизнесменами, а также международными финансовыми организациями.

Конец июня был отмечен также попытками достигнуть позитивной динамики на внешнеполитическом поле, в частности, на Кельнском саммите, после которого Россия и Запад вновь, во всяком случае, внешне нормализовали свои отношения и заявили о выходе на новый уровень обсуждения проблемы российского внешнего долга.

Тем не менее уже с первых дней нового полугодия начал рельефно вырисовываться ряд внешних и внутренних факторов роста политической напряженности.

Так, югославский конфликт значительно расшатал геополитическую ситуацию в Европе И во всем мире. Политики многих стран активно обсуждали вопрос о том, где еще события могут начать развиваться по «югославскому сценарию». Кельн не дал никаких гарантий от повторения «миротворческих» миссий, подобных косовской. Напротив, явно выросла агрессивность ряда стран, надеющихся использовать в собственных геополитических интересах военную машину НАТО.

Премьер-министр Венгрии В. Орбан призвал Запад не останавливаться на Косово и распространить действие своего «стабилизационного плана для Юга Европы» на другую югославскую провинцию — Воеводину, где проживает 350-тысячное венгерское меньшинство.

Грузия после конфликта в Косово, пыталась склонить НАТО к применению аналогичных методов для «умиротворения» Абхазии. Среди точек, И которых мог быть использован «косовский опыт», все чаще называли и Белоруссию.

В свою очередь в России росла откровенная озабоченность угрозам ее национальной безопасности.

25 июня Госдума единогласно приняла закон «О финансировании государственного оборонного заказа для стратегических ядерных сил РФ», явно шедший вразрез с планами Запада по ослаблению российского ядерного потенциала. Наблюдатели не сомневались в том, что Совет Федерации также утвердит этот закон, тем более что президент подписал благоприятное заключение на законопроект.

Далее, 21–26 июня на территории Ленинградского и Московского военных округов прошли стратегические командно-штабные учения, вызвавшие, как известно, повышенный интерес всего разведывательного сообщества НАТО и откровенно негативную реакцию западной прессы, передававшей соответствующие настроения политических кругов стран Североатлантического альянса.

Не исключалось, что эти настроения оказали определенное влияние и на поведение западных финансовых и деловых кругов по отношению к России, отражавшее политический заказ руководства стран НАТО, их реакцию на самостоятельную позицию России во время югославского конфликта и после него.

В частности, к концу первой недели нового полугодия опять начала осложняться судьба «пакета законов» МВФ.

Причем дело было не столько в том, что оставалось не ясным, пройдет ли этот пакет утверждение в сенате (председатель бюджетного комитета Совета Федерации К. Титов высказал сомнения на этот счет). Главное, не было уверенности в том, что МВФ, учитывая последние веяния в отношениях между Западом и Россией, сможет пойти на так называемое «политическое решение» и закроет глаза на то, что «пакет законов», предложенный фондом, принят Думой не в полном объеме.

Представитель фонда в Москве М. Гилман, выступая в Совете Федерации, высказал неудовлетворенность тем, что Дума не приняла все четыре закона. Судя по его заявлениям, которые расходились с высказываниями М. Камдессю на Экономическом форуме в Санкт-Петербурге, где директор-распорядитель фонда не настаивал на принятии закона о налоге на автозаправки, «веяния» в МВФ вновь изменились не в лучшую для России сторону.

Учитывая, что МВФ вновь начал ужесточать свою позицию в отношении России, Кремль решил оставить себе свободными руки и по отношению к правительству, и по отношению к Думе. В частности, президент направил председателю Госдумы Г. Селезневу свое заключение на проект федерального закона «О налоге на отдельные виды транспортных средств», принятый Госдумой в первом чтении.

Имелись возражения президента и на закон, предоставлявший ЦБ право эмитировать собственные облигации. Иначе говоря, президент, дистанцировавшись от пакета законов, согласованных правительством с МВФ, возможно, рассчитывал получить поле для самостоятельной игры, не отождествляя свою позицию с позициями всех остальных субъектов политической игры, с тем чтобы иметь при случае дополнительные возможности для маневрирования.

Такие варианты понадобились бы Кремлю на тот случай, если бы возникли трудности при переговорах с МВФ. Президент, в случае, если бы фонд отказался идти на уступки и заблокировал предоставление кредита, получал возможность «обменять» свои возражения против закона на автомобили на одобрение нижней палатой закона на налог с АЗС. Этот «обмен» вполне отражал бы принцип более равномерного распределения тягот налогообложения между всеми слоями российского населения («пакет законов» МВФ в большей мере задевал интересы наиболее богатого слоя обладателей дорогих автомобилей и несколько смягчал положение «среднего класса»).

Впрочем, вскоре после того как маневры закончились, МВФ тут же вернулся вновь к благожелательному тону в диалоге с Россией, и миссия фонда 30 июня одобрила все предварительные меры, принятые российским правительством, сняв вопрос об АЗС.

Прозвучал и весьма тревожный сигнал на рынке акций российских приватизированных предприятий: вопреки ожиданиям большинства экспертов, этот рынок никак не отреагировал на разблокирование счетов, на которых нерезиденты хранили средства, полученные от реструктуризации ГКО. Отсутствие роста цен на этом рынке вопреки тому, что увеличилась свободная рублевая масса, объяснялось, скорее всего, тем, что нерезиденты, иностранные финансисты, ждали отмены ограничений ЦБ, наложенных на валютный рынок, которые были сняты по настоянию МВФ с 29 июня.

Следовательно, на валютный рынок вслед за нерезидентами могли устремиться и свободные средства российских банков, на корсчетах которых уже накопился «навес» в размере свыше 70 миллиардов рублей. Это перераспределение денежной массы в финансовой сфере, по мнению экспертов, могло оказать серьезное угнетающее давление на рубль и подхлестнуть инфляцию до значений гораздо более высоких, чем в предшествующие месяцы. Соответственно, российской экономике был бы нанесен весьма болезненный удар.

Однако ряд специалистов полагал, что в действительности западный капитал, полученный от реструктуризации ГКО, слишком незначителен, чтобы его вкладывать в доллары. Более выгодной сферой его вложения могли бы стать долговые обязательства российских предприятий. В частности, наблюдался резкий, более чем в два раза, скачок стоимости российских долгов. Особой радости это обстоятельство российскому бизнесу не доставляло, так как скупка долговых обязательств — наиболее легкий способ изъятия собственности у ее владельцев.

Об опасности таких тенденций предупредил новый глава Госкомитета по телекоммуникациям А. Иванов, который отметил, что западный бизнес активно занимается скупкой долгов российских предприятий связи, что грозит полной утратой контроля над этой жизненно важной для государства сферой. Аналогичная опасность угрожала практически всем инфраструктурным отраслям российской экономики.

Так, долги относительно благополучной компании РАО «ЕЭС России» почти на 10 миллиардов рублей перекрывали суммы, зависшие у потребителей. Трудно было оценить все возможные стратегические минусы, которые могли стать следствием подобной экспансии Запада на рынке российских долгов.

В этой связи обратило на себя внимание и следующее обстоятельство. Несмотря на то что в Кельне лидеры «семерки» уверили Б. Ельцина и С. Степашина, что в ближайшее время основные кредиторы не станут объявлять России дефолт, «независимые» от своих правительств американские инвестиционные фонды, накопившие облигации по долгам Лондонскому клубу на несколько миллиардов долларов, объявили, что не могут дать России отсрочку. Международное рейтинговое агентство «Fitch IBCA» снизило рейтинг этих облигаций до уровня, который означал дефолт, то есть невыполнение Россией своих обязательств.

Вследствие внезапной угрозы начала судебных исков со стороны этих фондов против России на переговоры в Нью-Йорк вылетал российский министр финансов М. Касьянов. Хотя он и снял угрозу предъявления России судебных исков американскими инвестиционными фондами, однако их согласие не подавать в суд потребовало уступок со стороны РФ. В частности, М. Касьянов был вынужден согласиться на то, чтобы переговоры с нью-йоркскими портфельными менеджерами велись постоянно (в полуторамесячном режиме), что означало — эти инвесторы намерены в обозримой перспективе держать Россию «на крючке». России вновь напомнили о том, что она не должна делать слишком резких движений, в том числе и защищая свои внешнеполитические интересы.

Помимо роста внешних факторов потенциальной дестабилизации ситуации в России наблюдались мощные внутриполитические факторы обострения напряженности, обусловленные рядом происшедших «структурных» изменений в российской политической ситуации, имевших принципиальный характер.

Окончательно выяснилось, что попытка Кремля подчинить своей «придворной» группе (бывшего исполнительного секретаря СНГ Б. Березовского и президента «Сибнефти» Р. Абрамовича) основные финансовые ресурсы, нужные «семье» в борьбе за удержание власти, окончилась на этом этапе в принципе безрезультатно.

В силу этой неудачи, «семье» пришлось согласиться с восстановлением прежней схемы сдержек и противовесов в окружении президента, со «вторым изданием олигархической республики», несмотря на то, что сам президент уже практически был не в состоянии сохранять в нем баланс. Борьба между противоборствующими группировками в окружении президента могла стать детонатором серьезных потрясений, крайне опасных для любого режима, раскола в верхах.

Стало очевидным, что плюрализма в окружении □резидента избежать не удастся и ситуация обречена оставаться предельно взрывоопасной. Б. Ельцин и его режим для своего политического выживания должны были попытаться существенно ослабить влияние оппозиции и сформировать максимально лояльную Думу, которая помогла бы президенту решить не только проблему дальнейшего пребывания у власти, но и сделать это пребывание максимально спокойным.

К тому же, по предположениям ряда политологов, Б. Ельцин и его окружение более или менее определились с тем, как решить задачу о продлении своих властных полномочий.

Озвученная президентом на встрече с руководителями региональных законодательных собраний идея о том, что «тут многие говорят, что нужно оставить все как есть» и продлить срок полномочий всех выборных органов, как известно, не нашла поддержки у элиты. Отсюда, заключили наблюдатели, у Б. Ельцина остается лишь «вариант Милошевича», то есть стать президентом «другого» государства, решив, в частности, вопрос о российско-белорусском Союзе. Другой вариант, — ускорить вопрос преемника, о чем неоднократно декларировал Б. Ельцин.

Однако Дума не намеревалась принимать на этот счет решений, оставлявших президенту надежду встать во главе этого Союза. Поэтому проблема формирования Думы, полностью лояльной президенту и его семье, выходила на первый план.

В этой связи Б. Ельцин резко активизировал подготовку к парламентским выборам, фактически прямо заявив о намерении использовать для решения этой задачи имеющиеся в распоряжении Кремля административные и силовые рычаги, и начал подогревать ситуацию.

Вскоре стало окончательно ясно, что потерпели поражение устремления ближайшего окружения Б. Ельцина, направленные на дальнейшую монополизацию власти и контроля над ведущими компаниями страны и финансовыми потоками в руках фактически одной группы, члены которой входили в ближайшее окружение, были связаны общими капиталами и родственными узами. Эта попытка, предпринятая Кремлем после падения правительства Е. Примакова, натолкнулась на серьезные препятствия.

Начатая в СМИ, контролируемых Кремлем, кампания против руководителей основных российских естественных монополий, в ходе которой группа Б. Березовского, как утверждали, не чуралась даже фабрикации так называемых заказных дел против своих конкурентов, так и не сумела в полной мере овладеть всеми необходимыми для таких целей «командными высотами» — например, Генпрокуратурой.

Слабыми и неэффективными оказались удары по группам таких конкурентов, как В. Потанин и М. Ходорковский. Судя по некоторым сообщениям, группировка Березовского — Абрамовича вела закулисные переговоры с главой «ЛУКойла» В. Алекперовым на предмет широкомасштабного передела российского ТЭК и ставила целью установление контроля над основными естественными монополиями в этой сфере.

Одной из жертв этой кампании должен был стать руководитель РАО «ЕЭС России» А. Чубайс. В СМИ, контролируемых Б. Березовским и Р. Абрамовичем, в вину А. Чубайсу было поставлено перераспределение средств из «дочерних» региональных компаний в центральный аппарат РАО, где финансы с помощью подставных структур перераспределялись в соответствии с политическими симпатиями А. Чубайса в пользу блока «Правое дело», на покупку СМИ и т. д.

Похожие обвинения были выдвинуты теми же СМИ и в адрес руководителя «Транснефти» Д. Савельева, спонсорство которого в отношении движения С. Кириенко «Новая сила» и непрофессионализм якобы привели «Транснефть» на грань банкротства.

Относительно руководителя «Газпрома» Р. Вяхирева также готовился очередной удар. Речь шла о предъявлении ему некоего компромата, ввиду чего он должен был уйти «добровольно и без скандала».

Стратегия формирования власти, прикрытой «цезаристским режимом» Б. Ельцина, потерпела неудачу под давлением «обиженных», но все еще влиятельных группировок, развернувших активную борьбу с планами Кремля как посредством СМИ, так и «кулуарными» методами.

Выразителями беспокойства этих группировок стали ряд центральных газет, телекомпания НТВ, контролируемая «Медиа-Мост» (В. Гусинский), «Газпромом» (Р. Вяхирев) и многие другие СМИ.

Даже в самой группе начались серьезные раздоры, например, из-за планов интеграции остатков неприватизированной нефтяной госсобственности («Славнефть», «Роснефть», ОНАКО) в единую структуру, государственную нефтяную компанию «Госнефть».

С одной стороны, министр топлива и энергетики В. Калюжный, под которым зашаталось кресло, хотел бы форсировать создание нового нефтяного холдинга, включив в него также СИДАНКО, контролируемую «Росбанком» В. Потанина и ВР-Амосо.

Однако, с другой стороны, эти намерения явно не устраивали ни президента «ЛУКойла» В. Алекперова, ни Р. Абрамовича. Близкий к нему первый вице-премьер Н. Аксененко назвал планы создания «Госнефти» «сырыми», тем более что против включения «Славнефти» в «Госнефть» выступила Белоруссия, которой принадлежит часть акций, этой компании.

Приближенная к Кремлю группировка олигархов (Б. Березовский и Р. Абрамович) не смогла не только реализовать планы подчинения своему влиянию таких естественных монополий, как РАО «Газпром», РАО «ЕЭС России», «Транснефть», но даже не сумела вернуть под свой полный контроль «Аэрофлот», а группе Б. Березовского не удалось существенно изменить ситуацию в Центробанке и вынудить уйти тогдашнюю команду в отставку. Хотя Б. Ельцин отклонял любые расширяющие права ЦБ поправки в законы, регулирующие деятельность Центробанка, вопрос о смене команды пока не был поставлен.

Тактика группы Б. Березовского принесла ощутимые результаты лишь в сфере СМИ — «люди Чубайса» были вытеснены из совета директоров ОРТ.

Кроме того, Б. Березовский с помощью ряда рокировок приобрел контрольный пакет акций «ТВ-6 Москва» у его президента и создателя Э. Сагалаева. Правда, серьезных сдвигов в работе этих СМИ не произошло, что рождало различные слухи насчет того, что Б. Березовский в очередной раз «сблефовал» и, в действительности не имея средств для приобретения и финансирования телекомпаний, приобрел ряд СМИ на деньги Л. Черного и, очевидно, для него.

К выстраиванию медиа-империи Кремля, по сообщениям СМИ, приступил и Н. Аксененко, который для начала мобилизовал для этого ведомственную железнодорожную прессу, в частности, ежедневную газету МПС и ряд других. Кроме того, Н. Аксененко, видимо, участвовал в спонсировании движения кемеровского губернатора А. Тулеева «Возрождение и единство».

Эти и другие аргументы давали основание говорить о серьезных издержках в деятельности команды Б. Березовского и достижении нового внутриэлитного консенсуса вокруг А. Чубайса как лидера, чьи позиции практически остались неуязвимы — президентская сторона согласилась на поправку в устав РАО ЕЭС, смысл которой заключался в том, что председателя правления можно отстранить от должности не простым большинством акционеров (50 процентов плюс 1 голос), а только квалифицированным (75 процентов плюс 1 голос).

Кроме того, в состав совета директоров РАО были введены, наряду с рядом близких к А. Чубайсу фигур, представители интересов некоторых других финансово-промышленных групп, враждовавших с Б. Березовским. В частности, А. Задернюк — протеже Б. Немцова, советник премьера по ТЭК, председатель совета директоров «Транснефти»; бывший первым замом у прежнего министра топлива и энергетики С. Генералова С. Чижов.

Именно С. Чижов, как следовало из ряда сообщений, опираясь на поддержку команды А. Чубайса, сорвал планы В. Калюжного по смещению президента «Транснефти» Д. Савельева и выдвижению на этот пост кандидатуры вице-президента «ЛУКойла» С. Вайнштока. Одновременно, в качестве гаранта интересов Кремля и «семьи» председателем совета директоров РАО ЕЭС был назначен глава президентской администрации А. Волошин.

По мнению большинства аналитиков, формирование тандема Волошин — Чубайс говорило о новом усилении влияния председателя правления РАО ЕЭС на власть и о восстановлении традиционной для Б. Ельцина схемы «сдержек и противовесов» в своей команде.

В то же время, лидирующая роль А. Чубайса в лагере олигархов, противостоящих группировке Б. Березовского — Р. Абрамовича, несомненна.

Кроме того, по некоторым сведениям, А. Чубайса в его противостоянии с группой Березовского — Абрамовича поддержали глава холдинга «Медиа-Мост» В. Гусинский, президент «Росбанка» В. Потанин, председатель Внешэкономбанка А. Костин, лидер группы «Юкос-Роспром» М. Ходорковский, а также тогдашний премьер С. Степашин, пытавшиеся использовать усиление А. Чубайса для укрепления собственных позиций. По некоторым косвенным признакам, привилегия А. Чубайса была преподнесена ему в подарок олигархами в качестве благодарности за проделанную председателем правления работу по консолидации усилий олигархов в борьбе с наступавшим «семейством».

Таким образом, президентская сторона была вынуждена вернуться от попыток монополизировать основные ресурсы в руках одного олигархического клана к опоре на большинство олигархов, т. е. ко «второму изданию олигархической республики».

Кремлю это решение далось, очевидно, с большим трудом и через фундамент нового здания олигархической республики прошли глубокие трещины. Так, выступая на Первом Всемирном конгрессе русской прессы, который проходил в разгар внутрикремлевской борьбы вокруг судьбы естественных монополий, Б. Березовский, потерпевший в этой борьбе поражение фактически по всем позициям, обвинил руководство страны в отсутствии внятного внешне- и внутриполитического курса.

Аналитики прогнозировали, что скорее всего второе здание олигархической республики окажется еще менее устойчивым, чем первое. Их аргументы: маски давно сброшены, все участники игры имеют в своем распоряжении горы компромата друг на друга, четко поделены на «своих-чужих», ни в малейшей мере не доверяют друг другу, а тем более больному президенту. Достаточно искры, чтобы столь взрывоопасная смесь взорвалась, не оставив камня на камне от некоего подобия стабильности.

Следующая задача была сформулирована президентом еще в его послании Федеральному собранию. В нем, как отмечали аналитики, под предлогом проведения «честных выборов» Б. Ельцин, по сути дела, обосновал свой вариант строительства «управляемой демократии».

В начале июня президент непосредственно приступил к решению этой задачи.

В течение июня кремлевское руководство начинает постоянно уделять внимание предстоящим выборам в Государственную думу. В своем выступлении 12 июня на торжественном приеме в Кремле президент уже коснулся этой темы. Затем состоялось общероссийское совещание председателей избирательных комиссий субъектов РФ. Прошло заседание комиссии по борьбе с экстремизмом, на котором было решено передавать в избирательные комиссии оперативные данные МВД о связях кандидатов в депутаты с преступным миром. Это открывало самые неограниченные возможности для различных манипуляций, которые могли осуществляться, вероятно, хорошо известным с 30-х годов методом анонимных намеков — мол, «органам» все известно, но, поскольку речь идет об оперативной информации, то разглашаться она не может. В СМИ появились намеки, что речь может пойти не о каких-нибудь мелких сошках, «но и об очень крупных политиках».

После встречи Б. Ельцина с С. Степашиным стало ясно, что маховик подготовки к «управляемым выборам» запущен во всю мощь. Судя по итогам этой встречи, Б. Ельцин намеревался в ближайшее время обсудить различные «электоральные сценарии» с губернаторами и политическими лидерами, выбрав, очевидно, наиболее подходящий для себя и своей семьи. Самому С. Степашину Б. Ельцин поручил «продумать место и роль правительства» в предстоящей предвыборной кампании в Госдуму. По словам С. Степашина, очевидно, выразившего и мнение президента, «руководство страны не может быть безучастным к активной политической борьбе, которая начинается накануне выборов». Иными словами, Кремль, очевидно, намеревался вмешаться в эту борьбу и взять на себя функцию управления избирательным процессом.

Апофеозом претензий Кремля на управление избирательным процессом стала публичная порка, учиненная президентом на встрече 29 июня министру юстиции П. Крашенинникову за то, что тот не предпринял радикальных мер против компартии.

Одновременно в Москве состоялось второе Всероссийское совещание органов ФСБ «О задачах органов ФСБ России по обеспечению безопасности в стране в период подготовки и проведения выборов в Государственную думу» с участием руководителей силовых ведомств. Им президент поручил обеспечить контроль над избирательным процессом и не допускать в Думу «преступников и жуликов».

По мнению экспертов, очевидная юридическая безграмотность, грубейший полицейский произвол, допущенные перед выборами российскими властями, походя нарушивших правовые нормы, которые (статья 49), не подлежат ограничению даже в условиях чрезвычайного положения (см. гл. 2, ст. 56, ч. 3), означали, что Б. Ельцин и его окружение готовы были перейти черту, отделявшую правовой порядок от диктатуры.

Скорее модернизируя, чем создавая, систему сдержек и противовесов, как фундамент своей власти, Кремль принципиально исключал из этой системы Ю. Лужкова. В частности, это было видно уже из того, что в новый состав совета директоров РАО «ЕЭС России» не был введен первый заместитель председателя правительства Москвы Б. Никольский, несмотря на то, что РАО ЕЭС являлось одним из основных должников бюджету Москвы. Это обстоятельство вполне могло стать еще одним поводом для углубления конфликта между Кремлем и московской мэрией. Кроме того, А. Чубайс, борясь с командой Березовского — Абрамовича, поддержал С. Кириенко, имевшего свои интересы в «Транснефти», которая также оказалась под контролем Р. Абрамовича.

Аналогичный ход, нацеленный на изоляцию Ю. Лужкова, был сделан президентской командой и в отношении группы В. Гусинского — близкий к ней бывший первый вице-премьер В. Булгак лишился поста в правительстве и получил пост председателя совета директоров «Связьинвеста». Были заметны усилия, которые могли бы заставить В. Гусинского заметно дистанцироваться от московского мэра. Вместе с тем, по мнению ряда экспертов, это дистанцирование носило вполне обратимый характер, и Ю. Лужков назначил С. Ястржембского председателем совета директоров «ТВ-Центра». Правда, многие поспешили оценить это как шаг к интеграции московского канала с «Медиа-Мост», но это было поспешное и необоснованное мнение.

Президенту и близким к нему кругам не удалось однако уломать Ю. Лужкова отказаться от далеко идущих планов участия в президентской кампании, ограничить свои притязания продолжением деятельности на посту мэра. Было ясно, что у Ю. Лужкова главной задачей должны стать попытки прорвать блокаду, которую пыталась установить вокруг него президентская команда.

Он создал новую РР-команду. Вице-мэру С. Ястржембскому было поручено информационное обеспечение предвыборной кампании «Отечества». К мэру перешел и небезызвестный С. Лисовский, один из авторов президентской кампании 1996 года «Голосуй или проиграешь!». У многих наблюдателей трудно объяснимое избрание С. Лисовского, «человека с чудовищной репутацией» (В. Стрелецкий), в совет директоров «ТВ-Центра» вызвало искреннее недоумение. В будущем будут очевидны не только серьезные изъяны этих кадровых ошибок, а, прежде всего, серьезные последствия с подбором команды, в принципах которых трудно было увидеть логику.

Неудачно закончились и усилия Кремля помешать сближению «Отечества» Ю. Лужкова с движением «Вся Россия» президента Татарстана М. Шаймиева, который достаточно резко заметил, что не видит оснований для разрыва партнерских отношений с Ю. Лужковым.

Московский мэр предпринял ряд активных поездок по регионам, руководители которых участвовали в движении «Вся Россия». В частности, он нанес визит в Кабардино-Балкарию и Чувашию. Негативная позиция регионов по отношению к Кремлю, кстати, стала одним из препятствий на пути планов монополизации власти и собственности в руках «семьи», предопределила провал планов создания пропрезидентского избирательного блока «Россия» и угрожала срывом соглашений о кредитах с МВФ.

Ю. Лужков и члены его команды выступили с рядом интервью в российской и зарубежной прессе весьма широкого политического диапазона. Так, К. Затулин дал интервью резко оппозиционно настроенной по отношению к президенту и к самому Ю. Лужкову газете «Завтра». Это говорило о том, что мэр намерен активно вести кампанию и на поле оппозиции. Кроме того, Ю. Лужков принял участие в традиционном празднике газеты «Московский комсомолец», что дало ему ряд информационных поводов.

Доброжелателей и противников мэра интересовало главное: сумеет ли Ю. Лужков выйти из нарастающей изоляции, найти союзников, расколоть сплачивавшийся против него кремлевский фронт? Отвечая на этот вопрос, аналитики подчеркивали: все это станет ясным уже достаточно скоро, так как спираль политического кризиса в стране продолжала раскручиваться очень быстро.

Из досье «Жизнь по-российски. Первая половина 1999 г.»

Основные социально- экономические показатели России в первом полугодии 1999 года по данным Российского статистического агентства были относительно стабильными.

По сравнению с первым полугодием 1998 года рост промышленного производства в России составил 3,1 процента, грузооборот предприятий транспорта увеличился на 3 процента (в том числе железнодорожного транспорта — на 10,7 процента).

Промышленностью страны было произведено продукции на сумму 1 трлн. 262 млрд, рублей. В июне 1999 г. рост производства составил 9 процентов по сравнению с июнем 1998 года и 1,6 процента по сравнению с предыдущим месяцем.

По итогам второго квартала 1999 года промышленное производство в России возросло на 5 процентов по сравнению со вторым кварталом 1998 года, однако снизилось на 1 процент по сравнению с первым кварталом текущего года.

Вместе с тем объем инвестиций в основной капитал уменьшился в первом полугодии 1999 года на 1,7 процента по сравнению с тем же периодом предыдущего года.

Производство продукции сельского хозяйства снизилось на 3,6 процента, оборот розничной торговли — на 14,2 процента.

По сообщениям Минфина РФ, в июне было перечислено на зарплату бюджетникам, финансируемым из федерального бюджета, более 95 процентов от запланированного объема. В полном объеме были профинансированы расходы по выплате зарплаты сотрудникам судебных организаций, учреждений культуры и искусства, СМИ.

Более чем на 99 процентов было обеспечено финансирование выплаты денежного довольствия военнослужащим по разделам «Национальная оборона» и «Правоохранительная деятельность и национальная безопасность».

Практически полностью выполнен лимит бюджетных обязательств по выплатам стипендий студентам образовательных учреждений федерального ведения, в полном объеме в июне направлены средства федерального бюджета в бюджет Пенсионного фонда России.

Полностью были профинансированы выплаты пенсий военным пенсионерам, а также пенсионерам правоохранительных органов.

В целом суммарная задолженность по заработной плате в июне 1999 года снизилась на 3,4 процента, или на 2 млрд. 089 млн. руб., и к 1 июля составила 58 млрд. 964 млн. руб.

По данным статистики, из общей суммы задолженности по заработной плате долги, вызванные недофинансированием из бюджетов различных уровней, составляли к 1 июля 14 млрд. 605 млн. руб., что на 0,2 процента превышало показатель 1 июня. Из этой суммы долги федерального бюджета составили 2 млрд. 662 млн. руб. (снижение за месяц на 6,1 процента), долги, вызванные недофинансированием из региональных бюджетов — 11 млрд. 943 млн. руб. (рост за месяц на 1,8 процента).

Основная масса долгов по заработной плате приходилась на производственные отрасли, где их сумма достигала 43 млрд. 304 млн. руб., в том числе в промышленности — 23 млрд. 665 млн. руб., в сельском хозяйстве — 9 млрд. 191 млн. руб., в строительстве — 7 млрд. 050 млн. руб., на транспорте — 3 млрд. 398 млн. руб. В отраслях социальной сферы сумма долгов по зарплате достигала 15 млрд. 660 млн. руб., в том числе в образовании — 3 млрд. 485 млн. руб., в коммунальном хозяйстве — 3 млрд. 704 млн. руб., в жилищном хозяйстве — 2 млрд. 843 млн. руб. (остальные в других отраслях).

Основная масса бюджетных долгов по зарплате приходилась на отрасли социальной сферы — 11 млрд. 555 млн. руб., тогда как на производственные отрасли лишь 3 млрд. 050 млн. руб.

Задолженность Пенсионного фонда России (ПФР) перед пенсионерами составляла 11,7 млрд, рублей. Задержка по выплате пенсий по сведениям Минтруда России составляла в среднем 3 недели, в 5–6 регионах — полтора месяца, а в более чем в 29 регионах она была полностью погашена. Поступления от страховых взносов увеличивались, в частности, за июнь они увеличились примерно на 10 процентов.

Задолженность предприятий и организаций перед Пенсионным фондом составляла к середине лета 1999 года 131 млрд, рублей. В случае погашения задолженности ПФР имел бы возможность не только погасить задолженность перед пенсионерами, но и проиндексировать пенсии, что было крайне необходимо, так как прожиточный минимум пенсионера, например, в мае 1999 года составлял в России 656 рублей, а средний размер назначенной пенсии с учетом компенсации — 448,2 рубля, или 68,4 процента от величины прожиточного минимума. Между тем в мае 1998 года средняя пенсия в России на 30,7 процента превышала прожиточный минимум пенсионера.

Но простого избирателя, как правило, не интересовали макроэкономические показатели, ему важно было знать, что его ждало в ближайшем будущем, насколько будут расти потребительские цены, будет ли при этом расти реальная заработная плата, не потеряет ли он работу, сможет ли прокормить своих близких.

Инфляция на потребительском рынке России составила в первом полугодии 1999 года 24,5 процента, в том числе в июне —1,9 процента. За первые 6 месяцев 1998 года инфляция составляла 4,1 процента.

Цены на продовольственные товары за первую половину 1999 г. выросли на 26 процентов (в том числе в июне — на 1,7 процента), на непродовольственные товары — на 23,7 процента (1,6 процента), тарифы на платные услуги населению — на 19,3 процента (3,5 процента).

Между тем, за первую половину 1998 года продовольствие подорожало всего на 5 процентов, непродовольственные товары — на 1,3 процента, услуги — на 6,7 процента.

Самая высокая инфляция в июне 1999 года была зафиксирована в Томской области — 11,4 процента. На 4,4–4,8 процента выросли цены в Республиках Тыва, Алтай, Хакасия. В Москве инфляция составила лишь 1 процент (с начала года- 30,6 процента), в Санкт-Петербурге — 0,8 процента (29,1 процента).

Набор из 25 основных продуктов питания подорожал в среднем по России за июнь на 3,2 процента (с начала года — на 38 процентов) и к концу месяца достиг стоимости 587,3 рубля на человека в расчете на месяц. Самым дорогим набор был в Якутске (917,1 рубля), Магадане (890)9 рубля), Петропавловске-Камчатском (851,5 рубля), самым дешевым — в Саранске (442,5 рубля), Ульяновске (459,0 рубля), Казани (477,2 рубля). В Москве набор в конце июня достиг стоимости 732,9 рубля.

Среди продовольственных товаров в первом полугодии 1999 года больше всего подорожал хлеб и хлебопродукты (на 33,4 процента), крупы и бобовые (на 29,3 процента), алкоголь, а также рыба и морепродукты (на 26,2 процента). Только за июнь цены на крупу и бобовые выросли в среднем на 9,6 процента (в том числе на гречневую крупу — на 19,0 процента, манную — на 7,3 процента), на муку — на 8,5 процента, на хлеб и хлебопродукты — на 3,9 процента. Из-за сезонного удорожания в июне выросли цены на плодоовощную продукцию на 6,0 процента, картофель подорожал на 23,2 процента, морковь — на 17,4 процента, свекла — на 13,5 процента.

Рост цен происходил на фоне падения реальных доходов населения. Средняя зарплата одного российского работника в июне составила 1 тыс. 619 руб., что на 45,1 процента больше, чем в июне 1998 года, и на 10 процентов больше, чем в мае 1999 года. Вместе с тем реальная зарплата (скорректированная на инфляцию) по сравнению с июнем предыдущего года снизилась на 34,3 процента, хотя по сравнению с маем текущего года — выросла на 7,9 процента.

В целом за первое полугодие 1999 года номинальная зарплата одного российского работника выросла на 32,3 процента по сравнению с тем же периодом предыдущего года, тогда как ее реальная величина уменьшилась на 36,9 процента.

Прожиточный минимум одного россиянина в июне 1999 года составил 950 руб. в расчете на месяц и по сравнению с июнем 1998 года увеличился более чем вдвое — на 118,1 процента. В среднем за месяц по итогам первого полугодия 1999 года величина прожиточного минимума составляла 872 руб., что было на 103,4 процента больше, чем в первой половине предыдущего года.

Если в целом по России прожиточный минимум по итогам первого полугодия составил 872 руб., то для трудоспособных граждан его величина составила 953 руб., для пенсионеров — 619 руб., для детей — 873 руб.

Постоянно рос уровень безработицы, рассчитанный по методологии Международной организации труда, который достиг в конце июня 14,2 процента экономического активного населения. В то же время уровень зарегистрированной безработицы составлял лишь 2,2 процента экономически активного населения.

Расхождение в цифрах объясняется тем, что согласно методологии Международной организации труда к безработным относятся все граждане, не имеющие работы, активно ее ищущие любыми способами и готовые приступить к ней в кратчайшие сроки, а в соответствии с действующим российским законодательством безработными не считаются граждане, отказавшиеся в течение 10 дней со дня обращения в службу занятости от двух вариантов подходящей работы или не явившиеся в срок, установленный им для регистрации в качестве безработного. Кроме того, в комитеты труда и занятости обращались в основном те, кто окончательно потерял надежду самостоятельно найти работу и не имели никаких дополнительных источников дохода.

Большая же часть незанятых граждан не спешила прибегать к помощи государства. Во-первых, это было связано с лишними формальностями. Во-вторых, состояние бюджета не позволяло своевременно выплачивать хоть какое-то существенное пособие по безработице. В-третьих, вакансии, которые предоставляли гражданам службы занятости, были связаны с низкооплачиваемой работой, мало соответствовавшей желаниям и профессиональному уровню соискателей. И даже этих вакансий, как правило, было недостаточно. Например, в Республике Ингушетия на одно место претендовало 355 человек.

Ни высшее, ни среднее специальное образование не являлось гарантией трудоустройства, так как лица с профессиональным образованием составляли 53 процента зарегистрированных безработных.

Люди среднего возраста, от 30 до 50 лет, составляли более 60 процентов зарегистрированных в комитетах труда и занятости. В крупных городах серьезнейшие проблемы с трудоустройством возникали у лиц с техническим образованием — наиболее распространенным на просторах бывшего Советского Союза.

Около 32 процентов безработных составляли молодые люди в возрасте до 30 лет. Среди занятых работали не по специальности больше половины выпускников вузов, треть выпускников ПТУ и три четверти выпускников техникумов. Из этих данных следовало, что образовательная система России в массовом порядке производила невостребованных специалистов.

Устойчивое сокращение спроса на рабочую силу после августа 1998 года наблюдалось практически во всех сферах экономики. Наибольшее снижение численности занятых произошло в сельском хозяйстве (7,7 процента), промышленности (6,3 процента), на транспорте (5,4 процента). Существенное увеличение контингента безработных шло также за счет научных работников, служащих, строителей, учителей.

Из регионов к числу рекордсменов относились Корякский и Ненецкий автономные округа, Республика Ингушетия, Мурманская область — там уровень только регистрируемой безработицы превышал 7 процентов трудоспособного населения.

С большой степенью вероятности можно было предположить, что именно среди этих избирателей и членов их семей и находились люди, готовые продать свой голос, так как, по данным социологических опросов, 30 процентов избирателей с удовольствием обменяли бы свой голос на конкретные блага (продуктовый набор, деньги и т. п.).

И в июле в России продолжался дальнейший значительный рост цен на важнейшие виды продовольственных и промышленных товаров.

Среднесуточный прирост потребительских цен с 1 по 19 июля составил 0,115 процента против 0,063 процента по итогам июня. С начала года до середины июля инфляция в России составила 27,2 процента. Рост цен на продукты питания, например, в Москве шел ив то время, когда традиционно стоимость продовольственных товаров должна снижаться, так как при появлении в достаточном количестве овощей и фруктов потребительский спрос плавно перетекает на этот сегмент продовольственного рынка. Но несмотря на начавшийся овощной сезон, цены неуклонно ползли вверх. Рекордсменом по повышению цен в Москве стала гречневая крупа, стоимость которой в середине июля достигла 25 рублей за килограмм.

Упало до нижнего предела медицинских обоснованных норм потребление россиянами молочных продуктов.

Все те преимущества, которые получила отечественная промышленность от девальвации рубля, грозили растаять уже в ближайшем будущем — сужение потребительского спроса со стороны основной массы населения в конечном итоге вело к падению объемов производства и новому экономическому кризису.

В чем же причина этого явления? Почему вдруг достаточно устойчиво замедляющаяся на протяжении первых месяцев года инфляция (январь — 8,5 процента, февраль — 4,1 процента, март — 2,8 процента, апрель — 3,0 процента, май — 2,2 процента, июнь — 1,9 процента) начала опять расти?

Некоторые специалисты объясняли это явление двумя основными причинами. Во-первых, ростом цен на бензин, во-вторых, введением с 1 июля некоторых видов налогов, которые в конечном итоге выплачивались за счет простых избирателей.

В июне 1999 года индекс потребительских цен на автомобильный бензин составил 114,5 процента (за май — июнь —141,3 процента, а к декабрю 1998 года — 159,9 процента). Индекс потребительских цен на товары и услуги за полугодие составил 124,5 процента.

Было отмечено увеличение цен на бензин в 70 регионах Российской Федерации, из них в 47 — более чем на 15 процентов. В Республике Тыва бензин автомобильный подорожал практически в 2 раза, в Ульяновской и Костромской областях, Республиках Хакасия и Калмыкия — на 41,6 — 49,1 процента (в наибольшей степени в этих регионах подорожал бензин марки А-76).

Несмотря на предпринятые попытки сдержать цены на бензин и подписание нашумевшего картельного соглашения, потребительские цены на бензин в июле продолжали ползти вверх и с 1 по 12 июля 1999 года повысились на 6,8 процента.

Бензин марки А-76 подорожал с начала июля на 5,9 процента, в том числе с 6 по 12 июля — на 3,0 процента. Бензин марки А-92 (АИ-92, АИ-93 и т. п.) стал дороже на 7,3 процента за период с начала месяца и на 4,6 процента — с 6 по 12 июля.

Статистики отмечали, что в 50 регионах России стоимость бензина с 5 по 11 июля увеличилась, в том числе в 13 регионах цены на бензин выросли более чем на 10 процентов. Наибольший рост цен произошел в Ростове-на-Дону (на 19,9 процента) и Биробиджане (на 19,4 процента).

Однако на этом рост цен не остановился. Новый скачок стоимости моторного топлива последовал уже на следующей неделе. В отдельных регионах стоимость горючего подскочила едва ли не вдвое — так, например, во Владивостоке АИ-93 подорожал с 2,8 рублей за литр до 4,8, в Ростовской области за 10 дней — с 5 рублей до 8 рублей за литр, на кубанских автозаправках 7 рублей за литр. К тому же южные районы страны, где полным ходом шла уборка урожая, страдали не только от дороговизны, но и от дефицита бензина. Топливный кризис в России не ограничивался исключительно дефицитом высокооктановых бензинов, но и низкооктанового — основного топлива промышленного автомобильного транспорта, так как соотношение оптовых и розничных цен на бензин АИ-80 и дизельное топливо подошло «к критической отметке» и в сложившейся ситуации владельцы отказывались от реализации через свои автозаправочные станции низкооктановых сортов топлива. Многие частные заправки закрылись. Учитывая, что в Российской Федерации действовало 29,3 тысячи автозаправочных станций, из которых 87 процентов — негосударственной формы собственности, 13 процентов — государственной и муниципальной формы собственности, административными методами эту проблему решить было невозможно.

Волна бензинового подорожания подбиралась к относительно благополучной Москве. К концу июля, по мнению специалистов, следовало ожидать повышения стоимости моторного топлива в Москве на 7—10 процентов. Это было связано с тем, что начался отток моторного топлива с более дешевого столичного рынка в регионы. И хотя запасы бензина в Москве были рассчитаны на 16 дней, при продолжении такой тенденции они могли истощиться очень скоро.

Объясняя очередной этап роста цен, называли разные причины — от сговора владельцев АЗС и оптовых поставщиков горючего, которые таким образом реагировали на предложения правительства увеличить экспортные пошлины на нефть (22 июля постановление об увеличении экспортной пошлины на вывоз сырой нефти из России за 5 евро за тонну было подписано, таким образом, пошлина составляла 7,5 евро за тонну), до нехватки топлива из-за массового экспорта нефти и начала уборочной страды.

В то же время рост цен на бензин был предсказуемым — в течение последних месяцев наблюдался слишком большой разрыв между внутренними и внешними ценами на нефть. Так, по данным Российского статистического агентства, если в январе 1999 года соотношение цен на нефть внутри страны с ценами на мировом рынке составляло 22,3 процента, то к июню нефть внутри страны стала дешевле относительно мировой цены, и это соотношение составило 18,3 процента.

Желание нефтяных компаний отправлять нефть за границу вполне объяснимо, и в принципе упрекать их в этом было довольно сложно, поскольку основной задачей любого нормального предпринимателя является извлечение прибыли из своей деятельности ионе удовольствием продает свой товар по более выгодной цене. А в случае ограничения экспорта можно было ожидать, что предприниматели не будут мириться с потерями прибыли и попытаются компенсировать ее за счет внутреннего рынка. Несмотря на то что в основных нефтедобывающих странах государство является ведущим собственником в нефтяном секторе, доля государственной собственности в добыче российской нефти составляла чуть более 10 процентов. Поэтому вызывало беспокойство приостановление работ по организации государственной нефтяной компании (ГНК), которая могла бы стать в какой-то мере конкурентом частным компаниям (более того, часть акций компаний, которые планировались включить в состав ГНК, предполагалось продать).

Совершенно очевидно, что для рядовых избирателей такое развитие событий сулило мало приятного, поскольку за ростом цен на бензин последовало бы удорожание всех прочих товаров — горючее ведь является частью затрат на производство практически любой продукции. Это привело бы к дальнейшему росту инфляции, за которой последовало бы очередное обесценение рубля.

Другой основной причиной всплеска июльской инфляции стало введение некоторых видов налогов.

Так, в соответствии с постановлением правительства Российской Федерации от 22.05.99 г., с 1 июля из перечня продовольствия, облагаемого льготным 10-процентным НДС, были исключены сахар, мясо и мясопродукты, яйца, рыба, а также море- и рыбопродукты, которые являются основными продуктами питания.

Согласно расчетам, повышение ставки НДС на указанные продукты питания должно было позволить дополнительно привлечь в бюджет 5 млрд, рублей. Однако, по оценкам специалистов Минсельхозпрода России, достижение этого показателя маловероятно, поскольку рост цен на исключенные из перечня продукты привел бы к снижению спроса на них, сокращению их производства и, как результат, уменьшению налоговых отчислений. К примеру, на мясо и мясопродукты спрос и без того настолько упал, что комбинаты вынуждены были останавливать свои линии. Потребление мяса на душу населения снизилось с 69 кг в 1991 году до 48 кг в 1998 году, а его производство с 63 кг на душу населения в 1991 году упало до 31 кг в 1998-м.

Эксперты Минсельхозпрода считали, что из-за повышения ставки НДС убытки мясной промышленности могли возрасти с 0,9 млрд, рублей в 1998 году до 3 млрд. рублей в 1999 году, а сахарной — с 0,5 млрд, до 1 млрд, рублей соответственно.

Введение налога с продаж, который фактически изымался у рядового покупателя, также внесло свою лепту в повышение цен.

В регионах отмечалось протестное движение со стороны предпринимателей на введение с 1 августа в действие закона «О едином налоге на вмененный доход». Большинство коммерсантов не намеревались платить начисленные им суммы, тем более что платить приходилось авансом. В случае если введение закона не было бы отложено, предприниматели собирались в массовом порядке сдавать лицензии на право торговли и прочие виды деятельности, подпадавшей под этот налог. Особенно активно выступали в акциях протеста предприниматели Волгограда и Омска. Как правило, они пользовались поддержкой со стороны местных властей.

Прогнозировалось, что в период подготовки к выборам, помимо интенсивной войны компроматов как части информационных войн, социальный фактор будет играть одну из ключевых ролей в критике экономической ситуации в стране и рядовой избиратель, скорее всего, отдаст свой голос за того кандидата, который заявит об этом наиболее убедительно, ярко и эмоционально.

Политический процесс к концу июля начал приобретать несвойственное для лета оживление. Причина была очевидна и связана, прежде всего, с приближением электорального цикла. Большинство политиков стремились использовать месяц, отделяющий страну от начала парламентской кампании, для решения стратегических и тактических проблем, среди которых важнейшую роль играл вопрос о союзниках. В завершающую стадию вступил процесс формирования блоков, определения их составов.

Но главное, что обостряло ситуацию, — Россия стояла накануне смены лидера и его команды, цикла смены политических поколений.

Явно нарастали и признаки того, что характерные для последнего времени попытки Кремля сохранить под своим контролем ход и направление предвыборной. борьбы, обеспечить гарантии политического выживания для действующего президента и после 2000 года натолкнулись на серьезные препятствия. Главным из них стал переход позиционного противостояния между Кремлем и столичным мэром Ю. Лужковым в фазу открытого конфликта.

Прологом нового резкого обострения ситуации послужили попытки президентской команды начать фронтальную атаку на позиции той части истеблишмента, которая выступала против претензий президента и его клана монополизировать политическое лидерство вопреки требованиям Конституции, отражающим минимальный внутриэлитный консенсус относительно правил политического поведения.

Обстановка, в которой Кремлю пришлось начинать эту атаку, оказалась крайне неблагоприятной для президента и его команды. Оценивая ситуацию, следует обратить внимание на три фактора.

Во-первых, Кремлю так и не удалось найти общий язык с Западом. После демаршей Москвы в Югославии, маневров «Запад-99» (когда была имитирована атака ядерных бомбардировщиков на восточное побережье США), западный, прежде всего американский, истеблишмент пришел к выводу, что российский президент может превратиться и уже превращается из партнера Запада если не в его потенциального противника, то по меньшей мере в нового Ельцина. К тому же Москва взяла курс на восстановление старых связей с клиентами Советского Союза по линии военно-технического сотрудничества (Сирия, Индия; вопрос о возобновлении сотрудничества явился одним из основных на переговорах России с министрами иностранных дел Перу и Монголии). Западу не нравилось и стремление Б. Ельцина форсировать создание союзного государства («слабой федерации») с Белоруссией, и курс на усиление в президентском окружении позиций генералитета.

По-видимому, не случайно западные политические круги и СМИ начали проявлять откровенную заинтересованность в разоблачении коррупции в окружении Ельцина. Так, швейцарские правоохранительные структуры вольно или невольно были вовлечены в российскую внутриполитическую борьбу, что окончательно испортило репутацию и резко ослабило позиции Кремля в его противостоянии с внутренними оппонентами.

После обысков в близких к Б. Березовскому компаниях «Андава» и «Форюс» в Швейцарии, правоохранительные органы этой страны продолжили следственные действия в отношении как самого Березовского, так и других бизнесменов, действовавших вместе с ним. Однако главные разоблачения тогда еще не были сделаны. Так, по сообщениям оппозиционной прессы, в конгрессе США в июле изучался доклад о финансовых злоупотреблениях фирмы «Фимако» — с помощью «прокрутки» через нее средств якобы обогащался сам Б. Ельцин и его ближайшие родственники.

Во-вторых, после ухода в отставку правительства Е. Примакова вновь резко понизился моральный уровень истеблишмента. По оценкам западной прессы, будучи пойманы за руку, околокремлевские коррупционеры вели себя на редкость неуклюже, демонстрировали поразительную толстокожесть и окончательно скомпрометировали президента.

С крайним недоумением и раздражением, например, обществом был воспринят тот факт, что вслед за громогласными заявлениями самого президента и премьера о недопустимости проникновения в парламент криминальных элементов, Б. Березовский сразу после того, как в Швейцарии были проведены обыски в контролируемых им фирмах, публично заявил о намерении баллотироваться в нижнюю палату.

Это заявление прозвучало странно еще и потому, что следователь Генпрокуратуры по особо важным делам Н. Волков, ведущий дело Б. Березовского, ожидал из Швейцарии документы, полученные в ходе обысков в вышеупомянутых швейцарских фирмах. Подавляющее большинство комментаторов усмотрели в намерении Березовского заручиться депутатским мандатом ничем не прикрытое стремление обзавестись иммунитетом на случай неблагоприятного для него исхода следствия.

После подобных заявлений президентская кампания, которую начали раскручивать власти под предлогом возведения барьеров перед криминалитетом, рвущимся в нижнюю палату, рисковала потерять свою легитимность, превратившись в глазах общества в механизм искусственного политического отбора («одним можно, а другим — нет, где же справедливость?!»).

Не менее болезненно било по позициям Кремля и правительства поведение возвратившегося в страну бывшего мэра Санкт-Петербурга А. Собчака, который, как и Б. Березовский, привлекаемый в качестве свидетеля по уголовному делу его бывших подчиненных, обвиняемых во взяточничестве в крупных размерах, так же немедленно включился в борьбу за думское кресло (было даже объявлено, что А. Собчак может возглавить региональный список «Правого дела» в Санкт-Петербурге).

По мнению ряда обозревателей, возвращение в публичную политику скомпрометированных в глазах большинства, причем не только в России, но и за рубежом, деятелей вроде А. Собчака или Б. Березовского сгустило скандальную атмосферу, сложившуюся вокруг Кремля, и давало серьезные преимущества морально-политического порядка противникам президента.

На подрыв легитимности режима работала и линия Кремля на купирование следственных действий Генпрокуратуры, затрагивающих интересы семьи президента. В прессу просочилась информация о том, что Кремль якобы планировал отстранение и. о. генпрокурора Ю. Чайки, не оправдавшего-де надежд и пока не закрывшего ни одного из громких дел, расследуемых Прокуратурой России. По сообщениям СМИ, на пост главы Генпрокуратуры прочили замгенпрокурора по Северному Кавказу В. Устинова, которого считали близким некоторым олигархам и банкирам, рассчитывавшему на то, что Устинов обеспечит закрытие дел, затрагивающих известных фигурантов.

Свой вклад в деградацию авторитета власти внесло и руководство Главной военной прокуратуры. Оно вывело за штат и отстранило от работы начальника надзорного отдела ГВП генерал-майора Ю. Баграева, подписавшего в апреле 1999 года заключение, в котором было признано противозаконным возбуждение дела против Ю. Скуратова.

Эта новая «акция устрашения» немедленно дала ход разоблачению очередных пикантных подробностей, сопутствовавших отставке Ю. Скуратова: ряд СМИ немедленно предоставили опальным Ю. Баграеву и Ю. Скуратову трибуну, с которой они поведали о нравах, царящих в правоохранительных органах, попавших полностью в зависимость от Кремля и вынужденных выполнять его «заказы». Неудивительно, что общественным мнением жест властей в отношении Ю. Баграева был воспринят как унижение закона и очередная публичная демонстрация кремлевского всевластия.

Не вполне адекватно, кстати, продолжал вести себя в ситуации, складывавшейся вокруг Генпрокуратуры, и премьер С. Степашин, который не скрывал, что поддерживает кандидатуру В. Устинова. В конечном счете участие в делах «семьи», которая, как считали многие, абсолютно заблуждалась в отношении возможности сохранить не только политическое влияние, но и собственность после 2000 года, бросало тень и на репутацию премьера, лишало его политического будущего.

В связи с предположениями относительно новых репрессалий, которые Кремль уготовил для руководства Генпрокуратуры, некоторые эксперты ставили и обострение ситуации вокруг Е. Строева. Против него уже в течение нескольких месяцев велась «война компроматов», которая началась после того, как Кремлю не удалось добиться от Совета Федерации отставки Ю. Скуратова.

В середине июля в борьбу с Е. Строевым вступил президент Ингушетии Р. Аушев. Он, как считали, по согласованию с Кремлем выступил с требованием ротации в руководстве СФ. Эту лобовую атаку, видимо, можно соотнести с тем обстоятельством, что как Генпрокурор, так и его заместители назначаются и снимаются по предложению президента Советом Федерации. Инициируя уход Е. Строева с поста председателя верхней палаты, Кремль явно добивался получения позиционных преимуществ в борьбе за Генпрокуратуру.

Примечателен и тот факт, что накануне ухода в отпуск президент дал понять, что сочтены дни пребывания на посту близкого к премьеру министра юстиции П. Крашенинникова, дважды подвергнув последнего публичному разносу за бездействие в отношении КПРФ.

Этот разнос, имевший место на фоне всем известного факта, что проверка компартии Минюстом не выявила каких-либо серьезных нарушений, о чем министерство официально уведомило публику, произвел негативное впечатление на общественное мнение.

В его глазах этот шаг Ельцина наглядно продемонстрировал, что президент подталкивает российскую юстицию на нарушение принципов права ради политической целесообразности. Правда, как заявил пресс-секретарь президента Д. Якушкин, Кремль «выработал иммунитет» по отношению к общественному мнению, поэтому с точки зрения властей речь шла о факторах, которые можно не принимать во внимание.

Показательно в этой ситуации настроение в массовом общественном мнении, которое складывалось крайне неблагоприятно для Кремля.

Социологические исследования показывали, что в обществе наблюдалось возвращение интереса к политике, происходившее на фоне резко негативных и радикальных оценок личности президента и его семьи, итогов «ельцинского десятилетия». Степень радикализма населения значительно превышала радикализм Думы и оппозиционных политических объединений, худо-бедно направлявших недовольство населения в относительно цивилизованные парламентские формы.

В этой ситуации важно было не то, что те или другие резкие движения Кремля (типа запрета КПРФ или произвольного ограничения ее участия в предстоявших выборах, попытки насадить в стране так называемую «управляемую демократию», шаги, направленные против назревшего в обществе запроса на перемены), но и любые факты, свидетельствующие о равнодушии и «иммунитете» властей в отношении позиции общества, могли обернуться тяжелыми и непредсказуемыми последствиями для самой власти.

В-третьих, еще одной брешью в позициях Кремля была неконсолидированность государственного аппарата. Готовясь к атаке, ют успеха которой зависело будущее самого Б. Ельцина и его домочадцев, президентская Команда действовала методами «чисток» и ротации своего окружения, отбирая наиболее преданных, послушных и исполнительных чиновников, расставляя их на ответственные посты, освобождаясь от тех, кто отваживался «сметь свое суждение иметь». Профессиональные качества чиновников в новом раскладе, с которым Кремль выходил на рубеж 2000 года, как показала история с Генеральным прокурором, явно уступали их умению «прислуживаться», выполнять «заказы», переступая при этом через любые императивы и не брезгуя никакими средствами.

В то же время последняя ротация в ельцинской команде, стремившейся с помощью «подбора и расстановки кадров» зарезервировать за собой привилегированное положение и в период после 2000 года, начавшись, осталась явно незавершенной. Это делало позиции президента неудобными для резких столкновений и острой конфронтации с антиельцински настроенной (большей) частью российской политической элиты.

В частности, Б. Ельцин успел «подвесить» ряд чиновников, игравших важную роль в структуре президентской власти, испортив свои отношения с ними, но не успел подобрать кадры для их замены.

В подвешенном состоянии, например, оказалось даже второе лицо государства — С. Степашин. В частности, Кремль не счел нужным внятно отреагировать на слухи о том, что осенью премьер может быть отправлен в отставку.

Достаточно остро складывались отношения Кремля и с руководителями некоторых силовых структур, судьба которых оставалась пока неясной. В частности, в течение всего июля в Москве циркулировали слухи о возможной замене директора СВР В. Трубникова. Не исключали и серьезных перемен в руководстве Министерства обороны, в котором обострилась борьба между министром И. Сергеевым и руководством Генштаба.

Издержки постоянной ротации кадров, ставшей для Кремля образом жизни, вели к нарастающему ослаблению политических позиций Б. Ельцина, плодили ряды оппозиции и недовольных режимом. Фактически каждая такая «рокировочка» приводила к заметной самодискредитации Б. Ельцина и его окружения.

Не осталась не отмеченной наблюдателями и новая попытка президентских структур, близких к ним политиков, деловых людей и членов правительства атаковать влиятельные корпоративные группировки, стремясь подчинить контролю финансовые потоки, проходящие через соответствующие структуры.

Председатель Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг (ФКЦБ) Д. Васильев на своей пресс-конференции критически отозвался о так называемых «бобрах» (бескупонных облигациях Центробанка РФ), об облигациях «ЛУКойла» и т. д.

Близкими к Кремлю правительственными и деловыми кругами в очередной раз была предпринята атака на руководство РАО «Газпром», находившееся якобы в тактическом союзе с московским мэром и его политической организацией «Отечество». Минтопэнерго настояло на проведении 26 августа внеочередного заседания акционеров «Газпрома», с целью пополнить состав совета директоров РАО своим представителем. Вокруг этого поста началась серьезная борьба между основными финансово-промышленными группировками. Б. Березовский и Р. Абрамович проталкивали в совет директоров главу Минтопа В. Калюжного. Однако, по некоторым сведениям, А. Чубайс в пику им хотел провести более нейтральную фигуру.

В результате политически проигрышных действий Кремля в российской политической системе сложилась качественно новая ситуация. Ее основные черты заключались в следующем.

Существенно был ослаблен политический фундамент президентской команды, имевшей натянутые, основанные на взаимном недоверии отношения практически со всеми сколь бы то ни было значимыми политическими и социально-экономическими группировками (президентская команда слишком пережала административные рычаги).

Начав вновь атаку одновременно на нескольких фронтах (против Е. Строева, Ю. Лужкова, медиа-магната В. Гусинского, Ю. Скуратова, руководства «Газпрома», не забывая при этом клеймить оппозицию), Кремль «растянул линию фронта», явно переоценив свой политический потенциал, который в действительности являлся очень небольшим уже в силу отсутствия у Б. Ельцина массовой политической базы.

Фактически произошло полное падение авторитета власти президента. Кремль наглядно показал, что ставит свои групповые цели выше общественных. Это означало, что основным фактором стабильности режима становился элемент давления, насилия, лишенный ореола оправданности в глазах общества. А значит, власть практически утратила свой главный атрибут — способность легитимно применять силу. Нелегитимное же применение силы в любой момент могло повлечь за собой непредсказуемые последствия для самой власти.

Все эти обстоятельства привели к тому, что стали достаточно проблематичными попытки Б. Ельцина найти для себя удобную нишу, способную обеспечить политическое выживание и присутствие во власти и после 2000 года.

Были все основания полагать, что ускорение процесса российско-белорусской интеграции, на которую президент ориентировался в последнее время, решая задачу своего политического выживания, вызвало серьезные возражения со стороны большей части российской политической элиты. Многие российские СМИ подвергли планы Б. Ельцина достаточно жесткой критике. Как известно, отечественный истеблишмент явно опасается того, что в результате реализации интеграционной идеи на российскую политическую сцену рано Или поздно выйдет А. Лукашенко.

Далее, часть российской политической элиты резко обрушилась на попытки Кремля создать систему жесткого контроля над ходом парламентских и президентских выборов, чтобы обеспечить приход к власти сил, лояльных Б. Ельцину. Очевидно, что планы президентской команды состояли не столько в том, чтобы не допустить прихода к власти оппозиции, сколько в том, чтобы обеспечить преемственность власти для своего клана и тесно связанных с ним представителей деловой и политической элиты.

Иначе говоря, летом 1999 года Кремлю не удалось решить свою основную политическую задачу в сфере партийного строительства — сформировать лояльную себе «партию власти». Многие аналитики, наблюдая процессы, шедшие на правом фланге, высказывали предположение, что у Б. Ельцина уже и здесь нет надежных союзников. Президентская команда с заметным подозрением и ревностью относилась к попыткам правых объединиться самостоятельно и настаивала, чтобы любые объединения проходили под эгидой Кремля.

Более того, правые опасались, что Кремль заигрался в своих попытках создать жесткие механизмы контроля за выборами. Выдвинув перед Центризбиркомом задачу сформулировать чрезмерно жесткие правила игры (например, усложненную процедуру проверки избирательных фондов, новые правила предвыборной агитации, проверка налоговых деклараций кандидатов и т. д.), президент рисковал наказать, прежде всего, те партии, которые располагали поддержкой состоятельных слоев населения, затрачивали на своих кандидатов значительные суммы.

Вместе с неудачами в деле околокремлевского партстроительства рушилась и кремлевская мечта, состоявшая в том, чтобы «выстроить» вокруг себя, как было в 1996 году, коалицию всех антикоммунистических сил. Эта идея явно не была способна реализоваться в новых условиях.

Терпело неудачу и «блокостроительство». Губернаторы, став сильными игроками на политической сцене, не склонны были поддерживать проекты, которые не относились к сфере «реальной политики», и поднять их на «всегубернаторское движение» за сохранение Б. Ельцина в каком-либо качестве у власти после 2000 года представлялось крайне сложной задачей.

В условиях утраты режимом политической базы, растянутости линии конфликтов между Кремлем и другими элитными группами, и началось публичное формирование (пока во главе с Лужковым) некоммунистической антикремлевской коалиции. Середина июля ознаменовалась переходом в открытую форму противостояния между президентской командой и анти-ельцински настроенной частью российского политического истеблишмента, позиции которого оказались персонифицированными в фигуре столичного мэра. Это обстоятельство еще больше затрудняло Кремлю решение задачи создания околокремлевской «партии власти», лояльной семье президента.

Важнейшим событием конца июля стало взрывное развитие ситуации после того, как президентская сторона решила «подвесить» Ю. Лужкова. ФСБ нанесло удар по жене столичного градоначальника Е. Батуриной и ее брату В. Батурину, возглавляющим соответственно фирмы ЗАО «Интеко» и «Бистропласт», которые ФСБ грубо и бесцеремонно попыталось связать с делом о незаконном вывозе капиталов за рубеж.

Как и в случае с «пленкой Скуратова», Кремль и ФСБ, за которой все больше закреплялась слава исполнителя «заказов» семьи, проявили узкий стиль мышления, через который четко проглядывала «женская логика», ведшая в конце концов к игре без правил.

Кремль едва ли предвидел, что мэр воспользуется этой попыткой для раскручивания громкого скандала, а не попытается уладить дела «полюбовно», «согласившись и повинившись». Фактически, как и в случае с пленкой, на которой запечатлены кадры из жизни «человека, похожего на Генерального прокурора», предпринятые Кремлем действия возымели обратный эффект и стали поводом для перехода Лужкова в острую контратаку. Очевидно, что и на этот раз ментальность ближайшего окружения Б. Ельцина, явно неадекватная запросам великой страны, была не понята московской элитой, да и не только московской.

Реагируя на просочившиеся сведения о новом ходе Кремля, 14 июля на встрече с руководством Российской академии естественных наук Ю. Лужков заявил, что отсутствие грамотных и квалифицированных управленцев в руководстве России в 90-е годы привело к хаосу в стране. Последующие дни Ю. Лужков, по некоторым сведениям, посвятил консультациям с различными политическими кругами столицы, результатом чего стал резкий информационный накат ряда СМИ на Кремль и ФСБ, к которому затем присоединил свой голос и сам мэр. Он публично объявил, что нынешняя власть опозорила себя попытками использовать силовые структуры в политической борьбе со своими оппонентами и должна уйти.

Кремлем этот «контрнакат» был воспринят явно панически. О чем свидетельствовали туманные высказывания Д. Якушкина и С. Степашина, которые от имени президента полупросили-полутребовали от политиков соблюдать такт и не допускать провокационных высказываний. Кремль как бы начал отыгрывать назад. Например, оправдывая поведение президентских структур, депутат К. Боровой объявил на пресс-конференции прокириенковской «Московской альтернативы», что Ю. Лужков нарочно подстроил и раздул историю с «Интеко», а ФСБ стало лишь жертвой коварства столичного мэра.

Еще одним приемом стала организация столкновений между Ю. Лужковым и Б. Ельциным к «информационной войне» между телекомпанией ОРТ, фактически принадлежащей Б. Березовскому, тесно связанному с ближайшим окружением президента, и телеканалом НТВ, входящим в медиа-холдинг В. Гусинского, играющего на стороне московского мэра.

Параллельно тому, как ФСБ пыталось рыться в белье Батуриных, ОРТ, в свою очередь, стало считать деньги в кармане В. Гусинского, обвинило его в том, что он якобы привел свой холдинг к банкротству и для того, чтобы выпутаться из этой ситуации, попытался в связке с рядом других финансовых структур обанкротить государство. (Холдинг В. Гусинского «Медиа-Мост» входит в число тех структур, которые, как уже отмечалось выше, обратились с письмом в Минфин, требуя погашения долга по облигациям Внешэкономбанка).

К тому же, как стало известно, в Кремле развернулась проработка плана лишения НТВ лицензии на телевещание. По слухам, А. Волошин даже сделал предложение вице-спикеру Думы М. Юрьеву (фракция «Яблоко»), занять пост вице-премьера, если тот согласится взять на себя задачу закрытия НТВ или национализации этого коммерческого канала. Новый министр по делам печати М. Лесин был вынужден задним числом специально опровергать подобные планы.

Параллельно ОРТ развернуло кампанию против руководства «Газпрома», которое-де спонсировало антипрезидентские СМИ («Медиа-Мост») в ущерб интересам акционеров. Силовые структуры начали финансовую проверку СМИ, входящих в «Медиа-Мост». Таким образом, кремлевская команда нанесла двойной удар — во-первых, по медиа-холдингу В. Гусинского (и, по сути, по группе Ю. Лужкова), а во-вторых, по «Газпрому» как акционеру «Медиа-Моста».

Сначала ОРТ сообщило о крайне тяжелом финансовом положении и об огромных долгах холдинга перед «Газпромом». После этого было организовано открытое письмо акционеров «Газпрома», обвинивших Р. Вяхирева в нецелевом расходовании средств. Скандал, раздувавшийся пропрезидентскими СМИ, был рассчитан, по-видимому, на то, чтобы не только скомпрометировать Р. Вяхирева, а заставить его подать в отставку. Вскоре были разыграны и другие карты против председателя РАО. Мало кто сомневался в том, что целью этой кампании против Р. Вяхирева было его отстранение и замена людьми, преданными Кремлю.

Стычка Кремля со столичной политической командой еще более усугубила кризис.

Резко усилилась ситуация неопределенности, особенно в дни, когда Б. Ельцин отправился в ЦКБ, где прошел «плановый» медосмотр. По сообщениям некоторых источников, президент нанес за неделю не один, а несколько визитов в ЦКБ, и оказался сорван заявленный перед выходными днями пресс-службой Кремля, президентский график встреч с С. Степашиным (по результатам его визита в Киев и Севастополь) с лидером НДР, главой совета директоров «Газпрома» В. Черномырдиным.

Обострились противоречия в правой части политического спектра. На состоявшемся после срыва встречи В. Черномырдина с Б. Ельциным заседании президиума политсовета движения «Наш дом — Россия» было принято примечательное решение о том, что на выборы НДР пойдет самостоятельно, а не в рядах «широкой правой коалиции», попытку создания которой предприняли в Зальцбурге на экономическом форуме политики, близкие к Кремлю. Многие эксперты расценили это решение как признак того, что договоренность между НДР В. Черномырдина, либеральным «Правым делом» А. Чубайса — Б. Немцова, губернаторским «Голосом России» К. Титова и «Новой силой» С. Кириенко была окончательно похоронена.

Хотя в комментариях, появившихся в прессе, акцент делался на чисто психологические причины (мол, амбициозные политики не сумели договориться между собой), реальная причина срыва «зальцбургской инициативы» иная. В частности, она состояла в обострении в условиях политической неопределенности борьбы интересов тех финансово-промышленных групп, которые стоят за вышеназванными политическими образованиями. Это проявилось в выступлении Б. Немцова 18 июля в программе «Зеркало», в котором он обрушился на «Газпром», что ясно говорило об источнике расхождений.

И наконец, усилились тенденции консолидации на левом фланге и в центре.

Не говоря о таких курьезах, как высказывания А. Чубайса, поддержавшего союз Ю. Лужкова и Е. Примакова и фактически объявившего о возможности тесного сотрудничества с ними (судя по всему, в качестве частного лица, а не одного из лидеров «Правого дела»), наблюдатели отмечали важную роль в консолидации центра прошедшего в Москве президиума политсовета «Всей России». Он подтвердил и без того заметное стремление губернаторов-центристов из «Всей России» идти на выборы в одной связке с Ю. Лужковым и его «Отечеством». Это явно послужило сигналом для левоцентристской оппозиции, принявшей, судя по всему, решение поддержать единого центристского кандидата на президентский пост, которого видели прежде всего в Е. Примакове.

В какой-то момент от президентской команды решил дистанцироваться даже В. Жириновский. В частности, во время своей поездки в Красноярск лидер ЛДПР обрушился с нападками на А. Лебедя, протеже Б. Березовского, и, как считалось, одного из кандидатов на роль «железного премьера», на которого президентская команда рассчитывала в том случае, если С. Степашин не смог бы справиться с ситуацией. Во время поездки с агитпоездом по Вологодской, Архангельской, Мурманской, Ленинградской областям и Республике Карелия лидер ЛДПР также продолжал попытки реанимировать свой прежний имидж радикального политика, выступающего с антизападных позиций за очищение России от «либеральной скверны». Показательно и то, что пресса, контролируемая Б. Березовским, жестко отреагировала на красноярские эскапады В. Жириновского.

Лидер КПРФ Г. Зюганов, вернувшись из отпуска и проведя консультации с левыми и левоцентристскими силами, пытался убедить их лидеров, включая аграриев, идти на парламентские выборы одной колонной. Одновременно Г. Зюганов объявил о начале консультаций с «Отечеством» Ю. Лужкова и с Е. Примаковым на предмет создания единой предвыборной коалиции. В то же время «Отечество» заметно отодвинулось от более правого «Яблока», заявив, что не намерено делить с Г. Явлинским Москву.

Подписанное С. Степашиным и главой Центробанка РФ В. Геращенко совместное заявление кабинета и Банка России «Об экономической политике на 1999 год» требовало от российского правительства немедленно перейти к режиму самой жесткой экономии, обеспечить увеличение доходов бюджета и первичный профицит госказны до 2 процентов ВВП. Ликвидировалось льготное кредитование реального сектора, а главным направлением расходования собираемых средств должно стать возвращение долгов зарубежным кредиторам. В то же время кредит на рефинансирование долга России перед МВФ предполагалось выдавать небольшими порциями по 630 млн. долларов в квартал после проведения ежеквартальных проверок состояния российских финансов экспертами фонда.

Следуя этому заявлению, началось срочное формирование соответствующих нормативных документов. Так, Минфин принял решение о новом порядке выделения региональных трансфертов. В соответствии с этим решением трансферты выделялись на основе средних для всей страны нормативов расходов бюджета на душу населения, сбора налогов и т. д. Был утвержден и особый порядок учета обязательств бюджетных организаций.

Согласно правительственному постановлению, учреждения, финансируемые из федерального бюджета, при заключении договоров обязаны исходить из выделенных каждому из них на год лимитов, объем которых не мог быть превышен. Правительство готовило и весьма жесткий проект бюджета, однако, по признанию первого вице-премьера В. Христенко, в 2000 году стране возможно придется вообще обойтись без бюджета (Дума вряд ли утвердит крайне жесткий и непривлекательный для избирателей проект бюджета ввиду предстоящих парламентских выборов, а новая Дума будет готовиться к президентским выборам и ей тоже будет не до бюджета).

В то же время, на фоне вводимого режима экономии, подчиняющего страну решению задач выплаты долгов, в определенной степени негативно на положении российской экономики сказывался рост цен на нефть и нефтепродукты на мировом рынке, усиливший позиции российских «нефтебаронов».

Нефтяной бум вел к быстрому росту внутренних цен на бензин, нефтепродукты, а соответственно на продовольствие и другие товары первой необходимости. Наблюдатели обратили внимание на то, что Минфин прекратил публиковать данные о текущей инфляции, которая, по оценкам экспертов, приблизилась к 4 процентам в месяц. В основных сельскохозяйственных регионах России, не имевших средств оплачивать нефтепродукты по мировым ценам, наблюдался острый дефицит горючего, поставивший под вопрос уборку урожая, например, в Воронежской и Ростовской областях, в Краснодарском крае.

Нефтяники достаточно откровенно ставили перед правительством условие гарантировать оплату поставок нефтепродуктов в эти регионы фактически по мировым ценам, чего правительство также сделать было не в состоянии. Наблюдатели отмечали, что в погоне за сверхприбылью нефтяные компании в нефтедобывающих регионах, как правило, уходили от налогообложения («скупая» взятками региональное начальство и оставляя местные бюджеты пустыми).

Кроме того, все чаще становились известными данные, свидетельствовавшие о том, что власти ряда регионов, в свою очередь, активно начали заниматься экспортом накопленных запасов нефти и нефтепродуктов, стремясь воспользоваться выгодной конъюнктурой на мировом рынке и не обращая внимания на ущерб от этого интересам населения и местной экономике.

Федеральные власти, заинтересованные в том, чтобы пополнить казну за счет продажи в нее экспортерами 75 процентов валютной выручки, смотрели сквозь пальцы на разрушительные для страны последствия нефтяного бума. Исходя из практики последних лет, возможно, деньги в страну от этих операции, как и прежде, не возвращались, оседая на счетах зарубежных банков, в оффшорах.

В частности, вместо ожидавшегося роста золотовалютных резервов наблюдалось их снижение, что большинство экспертов объясняли продолжавшимся реальным падением курса национальной валюты, искусственно прикрываемым интервенциями Центробанка на валютных торгах.

О начале нового витка девальвации рубля, вероятно, свидетельствовало и решение Сбербанка о снижении процентов по вкладам (в результате снижения процентных ставок по вкладам должен вырасти приток «горячих» рублей на валютный и товарный рынки, что, с одной стороны, вызвало бы дальнейший рост цен, а с другой — рост курса доллара). Введение пятипроцентной вывозной пошлины на нефть и нефтепродукты также говорило о том, что государство вынуждено было смириться с потерей нефтедолларов и войти «в долю» с частным капиталом, чтобы снять хоть какую-то часть с его сверхприбылей для пополнения госказны.

Рост мировых цен на нефть и давление интересов нефтяного лобби заметно повлияли на курс государства в отношении нефтяных компаний. В июле пресса активно обсуждала новые планы правительства в отношении продажи крупных пакетов акций «Роснефти» и «Славнефти», в то время как от идеи создания единой государственной нефтяной компании пришлось отказаться (Мингосимущество объявило этот проект «дотационным»).

В условиях роста цен политика жесткой экономии, отмена льгот по НДС, введение новых налогов и ужесточение налоговой политики в целом, другие требования МВФ» предусматриваемые заявлением правительства и ЦБ, угрожали новыми острыми конфликтами.

Их давление способно было существенно модифицировать и откорректировать расчеты основных субъектов российской политики и оказать заметное влияние на ситуацию в России. Дальнейшее ухудшение социального положения большинства в результате давления фискального пресса, запущенного под диктовку МВФ, вело к распространению идеи более справедливого распределения тягот между различными социальными группами и требований ужесточения борьбы государства с коррупцией.

В ряде регионов страны, пострадавших от дефицита нефтепродуктов, начала пользоваться популярностью версия «заговора нефтяных компаний», поставивших себе целью содействовать смене действовавших губернаторов (именно так, например, объяснялся дефицит горючего властями Краснодарского края).

По мнению некоторых наблюдателей, начало нефтяного бума не случайно совпало с резким обострением ситуации на Северном Кавказе. В частности, пуск железнодорожной ветки и нефтепровода «Транснефти» вокруг Чечни, продиктованный стремлением экспортеров нефти и нефтепродуктов во что бы то ни стало увеличить свои прибыли, вызвал обострение кризиса в Чечне, где наблюдался огромный рост цен (в первую очередь на бензин). Чеченский котел грозил выплеснуться на Северный Кавказ и вызвать новые потрясения основ власти федерального центра в этом регионе.

В конце июля 1999 года Б. Ельцин внезапно возвратился из отпуска. Прервав отдых, президент наглядно показал, что складывавшаяся в стране ситуация приобретала напряженный характер и требовала его участия.

Определенное беспокойство у российской элиты начал вызывать проводимый правительством экономический курс.

Составными элементами экономической политики кабинета С. Степашина было сочетание инфляционной накачки (с начала года денежная база выросла на треть) и искусственное сохранение «твердого» рубля за счет массированных интервенций со стороны ЦБ; ужесточение социальных бюджетных расходов (прежде всего, по «льготникам») при одновременном росте размера оборонного заказа и военных расходов; попытки прямого административного регулирования цен, прежде всего, на «горячих» направлениях — рынках ГСМ (ввиду «топливного кризиса») и продовольствия (из-за плохого урожая в 1999 году); возрождение практики взаимозачетов (предложение Н. Аксененко провести в августе некое целевое финансирование расходов федерального бюджета на полную сумму недоимки нефтяных компаний в бюджет); решение о квотировании вывоза нефти, ставящее «нефтянку» в полную зависимость от чиновников Минтопэнерго.

Эти признаки углубления кризисного состояния российской экономики были весьма опасны в условиях нависшей над страной долговой проблемы, низкого урожая, израсходованности так называемого «переходящего запаса» зерна урожая прошлых лет, резкого роста давления на экономику со стороны коррумпированных элементов во власти. Можно считать, например, доказанным, что власть стала каркасом системы ценового сговора, возникшего вокруг пресловутого картельного соглашения о сдерживании цен на ГСМ, а по некоторым прикидкам, сама ситуация бензинового кризиса могла рассматриваться как искусственно созданный механизм концентрации в руках Кремля и околокремлевских кланов финансовых средств для финансирования политических акций Б. Ельцина.

Разбалансированность экономики легко могла выйти из-под контроля. В частности, наблюдавшийся рост цен на продовольственном рынке угрожал к осени превратиться в острейшую проблему, которая способствовала бы перерастанию экономической нестабильности в политическую. Едва ли случайно, что, вернувшись в Москву, президент первым делом переговорил с вице-премьером В. Щербаком, курировавшим сельское хозяйство. Судя по заявлениям Кремля, президента беспокоило также серьезное осложнение ситуации на Северном Кавказе.

В Карачаево-Черкесии начались волнения сторонников генерала В. Семенова, победившего на выборах 16 мая, протестовавших против решения Верховного суда РФ, отказавшегося признать результаты этих выборов, и настаивавших на незаконности назначения временно исполняющим обязанности главы республики В. Власова. Фактически ситуация в этой республике балансировала на грани серьезного гражданского конфликта.

Ухудшалась обстановка в Чечне. Генпрокуратура республики подготовила к передаче в верховный шариатский суд уголовное дело по обвинению в геноциде чеченского народа 200 российских политиков и военачальников. Среди них фигурируют Б. Ельцин, С. Степашин, П. Грачев, А. Куликов, С. Шахрай.

Ш. Басаев представил публике ряд задержанных в Чечне якобы сотрудников ФСБ, обвинив российскую спецслужбу в подготовке террористических акций в Чечне.

Продолжала оставаться очень острой ситуация на границах Чечни с другими субъектами РФ. Постоянным атакам боевиков подвергались заставы и КПП, охранявшие границу Чечни с Дагестаном и Ставропольским краем, возросло число похищенных.

По сообщениям, МВД вело подготовку к проведению силовых акций против чеченских террористов. Ситуация на Северном Кавказе — сложный и многогранный политический феномен, который мог получить самое неожиданное политическое продолжение.

Так, с одной стороны, ряд политологов были убеждены, что в преддверии президентских выборов Кремль воспользуется ситуацией на Кавказе для того, чтобы развязать там войну и сорвать выборы 2000 года, или, наоборот, использовать в качестве управляемого конфликта. Вместе с тем эта ситуация могла быть при определенных условиях использована и противниками Кремля как спусковой крючок для дестабилизации положения в стране.

В связи с последней возможностью обратили на себя внимание необычно жесткие заявления в адрес федерального центра генерала А. Лебедя, который даже проявил готовность протянуть руку Ю. Лужкову. А. Лебедь заявил, что на августовском заседании межрегиональной ассоциации «Сибирское соглашение» и на Совете Федерации намерен объединить усилия регионов в противостоянии «бездарной» политике федерального центра. А. Лебедь считал, что он уже имеет серьезную поддержку среди коллег и что ему хватит и сил, и воли, и арсенала средств заставить элементарно уважать и край, и регионы.

Одним из основных факторов развития политического процесса России продолжала оставаться борьба в верхах, вылившаяся в столкновение Кремля и группы Ю. Лужкова, возражающей против попыток Старой площади установить свою политическую монополию в стране, в публичном информационном пространстве.

Несмотря на инициированные Кремлем меры, якобы направленные на ослабление напряженности в верхах, возникшей в результате перехода конфликта между Кремлем и Ю. Лужковым в открытую стадию (например, попытки примирить руководителей ОРТ и НТВ), информационная война не прекращалась. Президентская сторона активно использовала в ней подчиненные ей силовые структуры. В частности, по общему мнению, именно Кремль инициировал налоговые проверки холдинга «Медиа-Мост» В. Гусинского Федеральной службой налоговой полиции (ФСНП), возглавляемой В. Солтагановым, которого бывший глава налоговой полиции С. Алмазов, знавший подноготную своего преемника, публично называл человеком Р. Абрамовича.

Наблюдатели обратили внимание на то, что проверки ФСНП проходили как раз в тех подразделениях информационной империи В. Гусинского, которые осуществляли проекты, отличавшиеся наиболее высокой прибыльностью и доходностью (например, издательство «Семь дней» и т. д.).

У аналитиков были основания предполагать, что подобная направленность фискально-полицейских репрессалий, обрушившихся на близкие к мэрии информационные структуры, объяснялась не только стремлением Кремля взять под свой контроль в преддверии выборов финансовые потоки «Медиа-Моста», но и более корыстными мотивами. В частности, по мнению ряда экспертов, речь шла о далеко идущих планах, которые вынашивала группа Березовского — Абрамовича в отношении «Медиа-Моста».

Центральное место на политической сцене продолжала занимать ситуация, которая складывалась в результате конфликта между Кремлем и столичной мэрией. Наблюдатели считали, что Ю. Лужков в ходе этой конфронтации допустил немало серьезных просчетов, способствовавших, во-первых, снижению рейтинга самого мэра и, во-вторых, охлаждению отношений с С. Степашиным, что в принципе не было нужно ни Ю. Лужкову, ни близким к нему политическим силам.

Кстати, на окружение С. Степашина и на него самого неблагоприятное впечатление произвело то, что Ю. Лужков лично ввязался в полемику с Кремлем и, таким образом, лишний раз подставился под удары президентской команды. Действительно, в подобных ситуациях предпочтительнее отражать уколы противника и наносить ответные удары через «секундантов», посредников, членов своей команды, подконтрольные СМИ, союзников и т. д., а самому держаться в тени.

Однако, невзирая на тактические просчеты самого Ю. Лужкова, положение в целом пока складывалась в его пользу. Недоверие к президенту, неудовлетворенность итогами его деятельности, коррумпированность ближайшего окружения достигли предельных значений, и даже меры команды Б. Ельцина не смогли остановить общую тенденцию концентрации антикремлевски настроенных политических сил вокруг столичного мэра.

Обратили внимание заявления ряда близких к Ю. Лужкову политиков, которые однозначно обещали твердую поддержку мэру. Среди них вице-мэр столицы В. Шанцев, а также губернатор (теперь уже бывший) Московской области А. Тяжлов.

Бурную активность развила группа В. Гусинского. В открытом письме Б. Ельцину она выдвинула обвинения в адрес руководителя администрации президента А. Волошина в том, что он «нажал» на ФСНП с целью инициировать налоговые проверки информационных компаний, входящих в медиа-холдинг В. Гусинского.

Выступившая в одной из новостных программ НТВ бывший министр гайдаровского правительства Э. Памфилова также заявила, что в комитетах Госдумы имеются материалы, которые подтверждают, что за А. Волошиным тянется длинный шлейф весьма серьезных неблаговидных проступков. Она также обвинила администрацию в организации силового давления на депутатов Госдумы и других политиков, чтобы воспрепятствовать их сотрудничеству с «Отечеством» и другими центристскими организациями.

В то же время действия президентской команды привели к дальнейшему сближению отношений между движением «Вся Россия» М. Шаймиева и «Отечеством» Ю. Лужкова. Таким образом, Кремлю не удалось политически изолировать Ю. Лужкова, который в свою очередь резко активизировал контакты с потенциальными союзниками: встретился с М. Шаймиевым, руководителем избирательной кампании «Яблоко» В. Игруновым, с лидером движения «Духовное наследие» А. Подберезкиным, а также провел политические консультации с Г. Зюгановым.

Похоже, Лужкову удалось решить свою стратегическую задачу — уговорить М. Шаймиева вступить в альянс с «Отечеством», хотя Кремль и попытался убедить М. Шаймиева воздержаться от дальнейшего сближения с Ю. Лужковым весьма существенным «подарком»: правительство приняло решение о передаче 51 процента акций нефтяной компании «Норси ойл» (Нижний Новгород) в доверительное управление на три года АО «Татнефть».

Неторопливо складывались отношения «Отечества» и с экс-премьером Е. Примаковым, который дал понять, что согласен возглавить широкий блок центристских сил на президентских выборах, но тщательно обходил тему своего участия в парламентской гонке.

Продолжились, судя по словам Г. Зюганова, консультации между КПРФ и «Отечеством». В связи со слухами о возможном запрете компартии Ю. Лужков даже сделал важное заявление и резко осудил подобные планы, назвав их несправедливыми и неконституционными. Однако в предвыборном штабе «Отечества» отрицали факт переговоров с КПРФ. Характерно, что заметно стихли голоса скептиков в отношении возможного создания центристского блока с Е. Примаковым, Ю. Лужковым и лидером КПРФ Г. Зюгановым.

Острое противостояние с Кремлем не помешало Ю. Лужкову продолжать демонстративные публичные акции.

КПРФ также не теряла времени. В. Варенников, президент российской ассоциации Героев Советского Союза и России, от имени компартии выступил с инициативой создать «патриотический» блок. В данном случае была сделана попытка обойти известное правило политической борьбы в условиях России, где при выборах в парламент оппозиция, чтобы привлечь на свою сторону недовольных, а на президентских выборах — объединить в широкий блок различные силы, включая и умеренные, пытается выступать с весьма радикальных позиций, что может привести к противоположным результатам. Так, например, лидер КПРФ в 1995 году перед выборами в Думу выступал с весьма радикальных позиций, а в следующем оказался под огнем массированной атаки за свой радикализм. Восстановить свой имидж тогда Г. Зюганову не удалось, что и обернулось против него на президентских выборах.

Ныне же компартия, видимо, стремилась преодолеть эти препоны, прибегая к более совершенным политическим технологиям. Так, например, новым стало то, что с инициативой создания блока «За победу!» выступил «гэкачепист» В. Варенников, имеющий репутацию «ястреба», однако при этом он предложил войти в блок Ю. Лужкову, М. Шаймиеву, А. Тулееву, А. Николаеву и даже В. Жириновскому. Естественно, что никто из них в такой блок не вошел, однако у компартии появился важный козырь, который мог быть использован по-разному.

Можно было несколько сбавить ноту радикализма и попытаться «увести» под знамена виртуального блока часть умеренного электората, сохранив одновременно и радикальный электорат.

Можно было попытаться играть сразу на двух полях, умеренном и радикальном, параллельно, что тоже обещало определенные результаты.

Можно было в ответ на высказанное, но не принятое предложение создать патриотический блок, тем самым убедительно доказав нежелание оппонентов работать во имя России.

И наконец, появлялась дополнительная возможность воздействия на союзников по НПСР для преодоления прежней тактической линии компартии на создание нескольких колонн оппозиции.

Определенные попытки маневрирования наблюдались и справа, но они не привели к существенному изменению ситуации в этом слабом сегменте российской политики. С важной с точки зрения Кремля инициативой выступил самарский губернатор К. Титов. Во время своей поездки по восточным регионам России, он предложил внести в Конституцию положение, согласно которому кандидат в президенты может считаться избранным лишь в том случае, если он победит своего соперника более чем в половине регионов России.

Это предложение было явно направлено против возможности избрания президентом Ю. Лужкова, который мог рассчитывать на голоса избирателей, живущих, прежде всего, в сравнительно немногочисленных мегаполисах и промышленно развитых регионах страны, где высокая плотность населения, установившиеся рыночные отношения и уже существующий средний класс.

В то же время Ю. Лужков не пользовался сколько-нибудь заметной популярностью в регионах, где большинство населения ведет преимущественно сельский образ жизни.

Реализация предложения К. Титова была чревата возникновением острого политического кризиса, выгодного действующему президенту. Ведь в случае, если его преемник на выборах не получит перевеса в большинстве российских регионов, Б. Ельцин получит возможность продлить свое пребывание у власти до проведения следующих выборов, которые в условиях продолжавшегося социально-экономического кризиса можно откладывать до «греческих календ», то есть на неопределенный срок.

Впрочем, многие эксперты считали, что в ходе поездки на Дальний Восток К. Титову не удалось сплотить на основе своих предложений элиту «депрессивных» регионов. Местные губернаторы гораздо жестче привязаны к центру и более зависимы от Москвы в политическом, финансовом, экономическом отношениях. Поэтому они не захотели подвергать себя риску и портить отношения с сильной московской политической группой, которая имела шансы прийти к власти в 2000 году.

У промышленно развитой Самарской области были тесные связи с рядом крупнейших российских корпораций. Опираясь на них, она могла маневрировать в своих отношениях с Москвой.

На правом фланге Кремлю не удалось консолидировать силы. НДР В. Черномырдина, который, как казалось правым, неизбежно вольется в созданный С. Кириенко, А. Чубайсом и К. Титовым блок, все больше поглядывал в сторону самостоятельности.

Кроме того, у Б. Ельцина вызывала беспокойство ситуация с «Газпромом» — крупнейшим в России финансовым источником. Дело в том, что приход экспремьера в совет директоров «Газпрома», который был спланирован Кремлем, чтобы ослабить руководство корпорации и поставить ее под контроль Кремля, не обострил своих отношений с Р. Вяхиревым (пресса приводила их совместное обращение к акционерам, распространенное пресс-службой концерна). Список представителей государства в совете директоров, предложенный правительством в отсутствие Б. Ельцина, не имел ничего общего с первоначальными намерениями группы Березовского — Абрамовича установить жесткую систему контроля над корпорацией.

Но Кремль повел атаки на «Газпром», используя ОРТ. «Президентский канал» подверг 24 июля в программе «Время» (ведущий П. Шеремет) «Газпром» очередному наезду в связи с его взаимоотношениями с компанией «Итера», которая якобы, подобно «Андаве» Б. Березовского, служила целям незаконного присвоения и отмывания государственных средств в целях обогащения верхушки газовой корпорации.

Президент посвятил, судя по всему, разборкам в верхах свое общение с главой администрации A. Волошиным. По словам последнего, президента по-прежнему беспокоило поведение группы «Медиа-Мост», которая пыталась с помощью «своего рода информационного рэкета» решить свои финансовые проблемы.

Заявление А. Волошина вызвало новый виток эскалации напряженности в отношениях между группой B. Гусинского и Кремлем.

Сможет ли президент помочь своей команде обуздать «плывущую» ситуацию было большим вопросом. Особенностью конфликта в верхах являлось то, что Кремль вступил в него «с марша», в условиях надвигавшегося цейтнота, нарастания разногласий и различных «фобий» внутри кремлевской команды.

Главной причиной ослабления внутренней устойчивости команды Б. Ельцина стали острые разногласия, возникшие после того, как Кремль попытался резко усилить контроль над основными финансовыми потоками, приступив фактически к очередному переделу собственности. Эти разногласия явились причиной усиления трений в президентской команде, ослабляли ее внутреннюю консолидацию, что достаточно рельефно выразилось, например, в резком расхождении позиций Б. Березовского и А. Чубайса. Если первый стремился к конфронтации с группой Ю. Лужкова, то второй явно не исключал возможности достижения компромисса и нередко это демонстрировал.

Начатая в конце мая — начале июня атака Кремля на позиции естественных монополий дала крайне незначительные результаты: не удалось сменить правление ни в одной из известных корпораций. Вместе с тем значительно ухудшилось позиционное положение президентской группировки, так как Кремль недвусмысленно продемонстрировал российской элите свои агрессивные намерения, что ускорило процесс ее консолидации на антикремлевских позициях.

Правда, определенные дивиденды предшествовавшая фаза принесла и Кремлю. Важнейшим направлением его позиционных маневров стало налаживание отношений с С. Степашиным. На фоне обострения конфликта между Кремлем и Ю. Лужковым для Б. Ельцина стало особенно важно предупредить вполне реальную опасность сближения премьера с Ю. Лужковым и Е. Примаковым.

Аналитики не раз высказывали предположение, что Кремль ревниво следил за развитием контактов между столичным градоначальником и председателем правительства. Подобные предположения были не беспочвенны, что и подтверждалось многочисленными фактами, бросающимися в глаза. Например, окружение президента весьма нервно отреагировало на июньские совместные выходы на публику Ю. Лужкова и С. Степашина в дни пушкинских торжеств.

Весомость опасениям Кремля придавало то обстоятельство, что С. Степашин, как отмечали наблюдатели, никогда прежде не воспринимался как человек из окружения президента и не чувствовал себя в Кремле человеком «семьи». Однако в новой ситуации продолжать держать премьера в подвешенном состоянии стало опасно.

По мере обострения конфликта с мэром Кремль начал заметно «утеплять» отношения с С. Степашиным. В прессе, например, появились сообщения о налаживании регулярных встреч и консультаций между руководством президентской администрации и главой кабинета, а также получила хождение версия о том, что Кремль начал рассматривать премьера в качестве вполне приемлемой кандидатуры на пост будущего президента.

Заметно к лучшему изменилось отношение Кремля к премьеру после того, как он выступил на стороне президента, очутившись в сложной ситуации выбора в конфликте между кремлевской командой и Ю. Лужковым.

С. Степашин, понимая, что оставаться в стороне от схватки между командами Ю. Лужкова и Б. Ельцина становилось уже невозможным, и явно опасаясь осложнить свои отношения с Кремлем, выступил с заявлением, в котором фактически осудил столичного градоначальника и поддержал Кремль. Охлаждение отношений между Ю. Лужковым и С. Степашиным было закреплено тем, что в ответ на критику со стороны премьера мэр не явился на открытие Московского международного кинофестиваля и повторил свои обвинения в адрес Кремля, нарушившего неписаные нормы отношений внутри российской элиты.

После открытого выступления С. Степашина на стороне президента стало ясно, что пасы президентской стороны в отношении премьера достигли своей цели.

В связи с этим будто бы и было дано добро премьеру на подготовку к предстоявшей избирательной кампании. Появились сообщения о том, что главой избирательного штаба С. Степашина может стать министр внутренних дел В. Рушайло, а к работе формируемого штаба якобы подключены основные аналитические структуры МВД.

Важным событием для С. Степашина стала встреча с Ельциным в «Горках-9», где, по словам премьера, был детально оговорен регламент его поездки по стране и визит в США на заседание двусторонней Российско-американской комиссии по научно-техническому сотрудничеству.

Наблюдатели обратили внимание, что С. Степашин, освещая свои планы на предстоящую поездку, назвал вышеупомянутую комиссию «комиссией Гор — Степашин». В этой связи необходимо напомнить, что еще недавно, во время Кельнского саммита «большой восьмерки», Б. Ельцин специально подчеркнул, что предпочитает в силу частой сменяемости российских премьеров не называть больше данную комиссию фамилиями ее участников.

С. Степашин, таким образом, хотел в явно рекламных целях обратить внимание на стабильность своего положения во власти. Некоторые аналитики считали, что поездка российского премьера по стране была во многом задумана в качестве попытки его имиджмейкеров поднять рейтинг премьера и сделать из него самостоятельную политическую фигуру, равновеликую таким «тяжеловесам», как Е. Примаков, Г. Зюганов, Г. Явлинский, Ю. Лужков.

В поведении премьера на передний план вышла «пиаровская составляющая», что сразу бросилось в глаза уже на открытии Московского кинофестиваля.

Заметную роль играла имиджмейкерская составляющая и в ходе поездки С. Степашина по стране — из Москвы во Владивосток и оттуда — в США. Выходы премьера на публику в ходе посещения Екатеринбурга (здесь он поддержал губернатора Э. Росселя, который вел борьбу за переизбрание на пост главы администрации Свердловской области), Барнаула (принял активное участие в открытии праздника, посвященного юбилею В. Шукшина), Владивостока (День Военно-Морского Флота России) неизменно сопровождались демонстрацией покладистого характера, добродушия, остроумия, хорошей памяти и других позитивных черт характера.

Усилия имиджмейкеров С. Степашина не прошли даром. По данным опекаемого Кремлем фонда «Общественное мнение», С. Степашин вошел в пятерку наиболее популярных российских политиков.

Тем не менее некоторые эксперты считали, что премьер сумеет удержать свои позиции в «семье» лишь в том случае, если сумеет решить ставшую основной для Кремля проблему «Газпрома», поставить влиятельную газовую корпорацию под контроль президентской команды. Тем самым укрепятся не только ее финансовые ресурсы, но и будет нанесен удар по информационному холдингу В. Гусинского, а также и по планам создания мощного центристского блока, который стремились организовать к президентским выборам Ю. Лужков и Е. Примаков.

Существовали и иные причины, заставлявшие с осторожностью подходить к вопросу о том, насколько искренен Кремль в своей игре с премьером.

Ряд аналитиков были убеждены в том, что президентская команда разыгрывала с С. Степашиным лишь очередную тактическую комбинацию, которая призвана в условиях острого противостояния с анти-ельцинской коалицией усилить позиции Кремля, более прочно привязав к президентской команде премьера. На подобные рассуждения наталкивала, в частности, параллельно проводимая Кремлем линия на ослабление влияния премьера на силовые и правоохранительные ведомства. Как уже отмечалось, Б. Ельцин сделал грубую публичную выволочку протеже С. Степашина министру юстиции П. Крашенинникову. По слухам, которые муссировались в прессе, дни пребывания П. Крашенинникова на посту министра были сочтены. При этом делался очевидный расчет на то, что С. Степашин, занятый собственной подготовкой к президентской избирательной кампании, вряд ли в состоянии сопротивляться смещению П. Крашенинникова, а также защищать позиции своих назначенцев в МВД.

Таким образом, некоторое усиление позиций С. Степашина в сфере публичной политики сопровождалось утратой им влияния на силовые структуры. Между тем, по некоторым сведениям, кремлевская команда полагала, что С. Степашин, будучи лишен властных позиций, подобно В. Черномырдину, не сумеет сохранить свою популярность, и, когда перестанет быть полезным президенту, может быть легко отправлен в политическое небытие.

Если бы С. Степашину удалось одновременно с повышением своего политического рейтинга сохранить влияние в блоке силовых и правоохранительных ведомств, то рано или поздно это могло бы создать потенциальную опасность для Кремля.

К тому же, заменяя чиновников, лояльных к премьеру, близкому к группе А. Чубайса, Кремль стремился уравновесить влияние главы РАО ЕЭС группировкой Березовского — Абрамовича. Конфликт продолжал развиваться. А. Чубайс подверг критике стремление Б. Березовского подмять под себя медиаимперию В. Гусинского.

Достаточно много странностей наблюдалось и вокруг свежеиспеченного альянса правых сил, о формировании которого заявили лидеры «Правого дела» (А. Чубайс, Е. Гайдар, Б. Немцов), «Новой силы» (С. Кириенко) и «Голоса России» (К. Титов). Прежде всего, обращало внимание "Заявление А. Чубайса, одного из наиболее авторитетных основателей правого блока, что новый союз рассчитан, чтобы служить политической опорой для президентской кампании премьера С. Степашина.

Однако далеко не очевидно, что Б. Ельцин и его ближайшее окружение действительно рассматривали С. Степашина в качестве реального будущего претендента на роль преемника президента. Как уже отмечалось, премьеру лишь разрешили играть свою собственную игру, чтобы, скорее всего, отвлечь его от соблазна скооперироваться с Ю. Лужковым и Е. Примаковым.

Накануне заявления о создании нового правого блока из «Голоса России» вышла Демпартия России (ДПР), руководители которой известны особыми отношениями с Кремлем. Очевидно, что демарш ДПР во многом был связан с тем, что ее кремлевские спонсоры не были заинтересованы поддерживать кампанию, нацеленную на раскрутку близких А. Чубайсу политиков, включая и С. Степашина.

Очевидным было и то, что новое политическое объединение, выступавшее с претензией стать стартовой площадкой для нового президента, но при этом отражавшее взгляды лишь одной небольшой группы российского истеблишмента, не вполне адекватно оценило свои силы.

Некоторые эксперты допускали, что ориентация правых на поддержку С. Степашина связана в действительности с упомянутой выше интригой Кремля вокруг премьера, которому таким образом «подсовывался» заведомо ненадежный и нефункциональный политический механизм, поспешно названный в прессе «клубом самоубийц». Мол, этот «данайский дар» отнюдь не прибавит популярности С. Степашину, а скорее превратится в обузу для последнего, что, собственно говоря, и нужно было Кремлю, чтобы занять премьера безобидной и безрезультатной деятельностью. Правда, авторы этих выводов не учли ряд обстоятельств. Мобилизационные и финансовые ресурсы, активный, а в ряде случаев даже агрессивный электорат, наличие в команде А. Чубайса, одного из лучших, что ни говори, администраторов и огромную силу, таящуюся в таком явлении, как реванш.

Наконец, любопытно и то, что В. Черномырдин также высказался категорически против участия НДР в правом альянсе. Наблюдатели по-разному оценивали мотивы, которые двигали при этом экс-премьером, однако ни у кого не вызывало сомнений, что подобное решение В. Черномырдин мог принять в том числе и по согласованию с Кремлем.

Самостоятельное определение НДР своей позиции, кстати, вызвало у членов правого альянса естественное желание попытаться вернуть НДР в русло союзнических отношений. Это несложно было объяснить хотя бы тем, что в «политических окрестностях» нового альянса правых, кроме НДР, не было ни одной значительной политической силы, с которой новое объединение могло бы установить тесные связи.

Однако игра, которая могла возникнуть в отношениях между вновь образованным правым движением и находившемся в «гордом одиночестве» НДР, могла надолго затянуться и превратиться в фактор, отвлекающий премьера и поддерживавшие его правые силы на политически безрезультатное маневрирование. Просматривалась цель увести премьера от действительно большой политической игры, которую затевали более умудренные политические «тяжеловесы» в центре.

По мнению многих экспертов, результаты пиаровских акций премьера не делали его позиции во власти прочнее. Можно было предвидеть заранее, что, если ему удастся накопить серьезный политический багаж, Б. Ельцин и его окружение немедленно почувствуют острые уколы ревности и начнут выискивать недостатки в деятельности главы кабинета.

Между тем они лежали на поверхности. Прежде всего премьер был явно слаб в экономике. Он и в целом аппарат правительства с трудом контролировали экономическую ситуацию в стране и по большому счету не имели навыков серьезной управленческой деятельности народным хозяйством. Они были вынуждены передоверять свои функции нижестоящим министрам, которые являлись ставленниками различных лоббистских групп, заинтересованных в теневом распределении национального богатства.

Возможно, правы те аналитики, которые считали, что неожиданный жест президента, наградившего министра иностранных дел И. Иванова орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени, был связан с желанием показать С. Степашину, что у него всегда есть замена, и охладить политика, считавшего, судя по всему, свой визит в США удачным.

Большинство экспертов считало, что позиционная пауза, во многом являвшаяся для президентской команды вынужденной, могла резко прерваться после очередного возвращения президента Б. Ельцина из отпуска.

Многие аналитики полагали, что в течение электорального цикла 1999–2000 годов Кремль не прекратит попыток активного вмешательства в политическую игру. В частности, перед парламентскими выборами Б. Ельцин мог подыграть себе, манипулируя с датой выборов: перенеся их, например, на несколько дней назад; создать проблемы для движения «Отечество», которое в связи с его поздней регистрацией могло быть снято с дистанции Центризбиркомом, согласно российскому законодательству.

Вряд ли, однако, подобное вмешательство изменило бы расстановку сил перед выборами, так как, скорее всего, «Отечество» нашло бы формальный выход из ситуации, прибегнув к союзу с одной из карликовых партий, имевших право принимать участие в выборах. К тому же не в интересах Кремля создавать для «Отечества» непреодолимые осложнения, поскольку в этом случае электорат движения Ю. Лужкова, скорее всего, перейдет в протестный лагерь. В этом случае, вопреки всем расчетам Кремля, у оппозиции появился бы вполне реальный шанс завоевать думское большинство.

Судя по всему, одним из сюрпризов, который готовил Кремль, был связан с форсируемым процессом российско-белорусской интеграции в фазу объединения двух стран в союзное государство. С инициативой проведения референдума по вопросу о введении поста всенародно избираемого президента нового союзного государства выступила группа, возглавляемая депутатом Госдумы Н. Гончаром.

По плану Н. Гончара предполагалось провести два референдума — консультативный («Поддерживаете ли вы воссоединение Российской Федерации и Республики Беларусь в единое государство, в котором глава государства и орган законодательной власти избираются всенародно?») и ратифицирующий (по союзному договору). При этом предполагалось, что президентские выборы в России должны быть отложены до окончательного решения судьбы союзного государства и избрания союзных органов власти, президента и парламента.

Какой будет конфигурация власти в новом государстве, есть ли у Кремля основания надеяться, что на пост президента Союза удастся провести именно Б. Ельцина и «отфильтровать» других возможных кандидатов, — было не ясно. Однако в близких к Н. Гончару кругах считали, что лишь одно проведение референдумов позволит почти на год продлить полномочия Б. Ельцина. Тем самым он надеялся сломать и лишить смысла формировавшийся центристский блок Лужкова — Примакова — Шаймиева.

Глава 2 КТО СНЯЛ СЕРГЕЯ СТЕПАШИНА

Конец первой декады августа 1999 года ознаменовался серьезными перестановками в президентской команде, ставшими итогом победы сторонников жесткой линии. Отставка С. Степашина с поста премьер-министра и назначение председателем правительства бывшего секретаря Совета безопасности, директора ФСБ В. Путина была вызвана чисто политическими причинами. С. Степашин оказался не в состоянии решить основные задачи, которые встали перед «семьей» в период окончания президентских полномочий Б. Ельцина.

С. Степашин не сумел воспрепятствовать формированию центристского блока «Отечество — Вся Россия», созданного незадолго до его отставки. Премьер не сумел перехватить хотя бы инициативу в этом блоке и подчинить его целям Кремля. Речь идет о попытках Кремля поставить С. Степашина первым номером в избирательном списке этого блока. Неудача в попытке перехватить лидерство в создаваемом блоке, нанесла чувствительный удар по позициям С. Степашина.

Кроме того, сорвалась попытка Кремля создать во главе с С. Степашиным партию «неприсоединившихся» губернаторов, которую президентское окружение рассчитывало противопоставить центристскому блоку Лужкова — Шаймиева.

Кремль с самого начала поставил перед правительством С. Степашина основную цель — установление контроля над газовой монополией и связал с решением этой задачи вопрос о пребывании С. Степашина на посту премьер-министра. Провальные для Кремля результаты атаки на «Газпром», очевидно, учитывались при принятии президентом решения об отставке премьера.

«Газпром» играет одну из ключевых ролей в развертывании важнейших политических процессов. Концерн принял активное участие в формировании движения «Вся Россия». Символично, что представитель «Газпрома» П. Родионов, первый заместитель председателя правления газовой корпорации, был избран в состав президиума политсовета движения.

Кроме того, «Газпром» является одним из крупнейших акционеров «Медиа-Моста» — по разным оценкам, корпорация владеет от 30 до 49 процентов акций этого медиа-холдинга. По некоторым сведениям, в лоббистских планах «Газпрома» объединение «Отечества» и «Всей России» также играло вполне определенную роль. В частности, речь шла об использовании его для создания мощного лобби газовиков в Государственной думе.

Таким образом, в системе отношений между «Отечеством», «Всей Россией», Кремлем, правительством «Газпром» занимал ключевое место, чем и объяснялось стремление президентской команды поставить, к примеру, в «степашинский» период корпорацию под свой полный контроль.

Эта ключевая задача осталась невыполненной, то есть правительству не удалось овладеть и мощным информационным ресурсом, находившимся в руках политических недоброжелателей президента и его семьи — медиа-холдингом В. Гусинского.

Прямые атаки на эту информационную корпорацию не дали результата, так как В. Гусинский, помимо ряда предпринятых мер, воспользовался поддержкой израильского премьер-министра Барака, который нанес однодневный рабочий визит в Москву. По сообщениям прессы, Барак в беседе с глазу на глаз попросил у Б. Ельцина уладить конфликт между президентской администрацией и холдингом «Медиа-Мост», который немало сделал для победы Барака на выборах.

После визита Барака в Москву Федеральная служба налоговой полиции прекратила налоговые проверки, начатые в последней декаде июля в компаниях, входящих в «Медиа-Мост». Считалось, что эти акции были инициированы кремлевской группировкой Дьяченко — Березовского — Абрамовича — Волошина. Эксперты не исключали, что на тормозах будет спущен и конфликт между группой «Медиа-Мост» и «Внешэкономбанком», угрожавшим обанкротить входящую в холдинг компанию «НТВ Плюс». Во всяком случае, определенный шаг в этом направлении был сделан: Московский арбитражный суд отменил свое определение по обеспечительному аресту счетов «Медиа-Моста» и «НТВ Плюс».

Ситуация на информационном фронте для Кремля неожиданно начала ухудшаться и в связи с тем, что после важной политической победы, одержанной командой Ю. Лужкова, сумевшей выстроить блок «Отечество — Вся Россия», отношение к московскому мэру в олигархических кругах начало меняться.

Так, информационно-аналитическая программа ОРТ «Время», контролируемая Б. Березовским, прекратила «информационную войну», которую она вела против «Медиа-Моста» и «Газпрома». В то же время в студию «Времени» был приглашен «триумфатор» Ю. Лужков, давший первое за последний год интервью на ОРТ. Таким образом, для Кремля возникла вполне реальная угроза потери тех информационных ресурсов, которые прежде считались исключительно «президентскими».

Этот ход команды Б. Березовского был тем более неожиданным, что в интервью «Общей газете» (5.08.99 г.) Ю. Лужков фактически потребовал устранения из команды Кремля Б. Березовского и А. Волошина, высказавшись о них весьма нелицеприятно: «Страной сейчас, по сути, руководят два человека, которые проходят по уголовным делам, — Б. Березовский и А. Волошин. И после этого хотят, чтобы к администрации президента кто-то испытывал доверие. Никогда этого не будет. Честным людям рот уже не заткнешь, правда все равно наружу выйдет».

Команда С. Степашина не справилась и с политическим заказом президента в отношении центристской и левой оппозиции. В частности, креатура С. Степашина — министр юстиции П. Крашенинников не нашел оснований для запрета КПРФ и для исключения из парламентской гонки блока «Отечество — Вся Россия». Как раз накануне отставки С. Степашина Минюст обнародовал информацию о том, что не видит препятствий для участия этого объединения в парламентских выборах.

Мало чем помог экс-премьер и еще одной затее Кремля, связанной с идеей выстраивания правого блока, который пытался сформировать А. Чубайс на основе своего «Правого дела», «Новой силы» С. Кириенко и «Голоса России» К. Титова. К моменту отставки С. Степашина правый блок дал трещину, и появились сообщения о намерении лидера «Голоса России» К. Титова выйти из него. Это также, вероятно, объяснялось стремлением дистанцироваться от Кремля, потерпевшего чувствительное политическое поражение.

Кроме того, начал упираться и лидер движения «Наш дом Россия» В. Черномырдин. Он рассматривался правыми в качестве своего естественного союзника, однако не стал препятствовать стремлению «головки» НДР блокироваться с центристскими силами.

На заседании политсовета НДР 6 августа потерпели поражение попытки близкого С. Степашину А. Чубайса склонить НДР к идее вхождения в правый блок.

По мнению большинства экспертов, они были заранее обречены на неудачу в силу того, что ранее А. Чубайс вел себя не вполне адекватно ситуации: достаточно категорично заявлял с различных трибун, что у НДР нет выбора — «Наш дом» должен либо присоединиться к недавно созданному под его эгидой правому блоку, либо обречен на исчезновение. Эти безапелляционные высказывания вызвали у В. Черномырдина и других руководителей НДР раздражение, так как А. Чубайс явно залез «не в свою епархию».

Отвечая в связи с этим на вопросы журналистов, А. Чубайс не стал скрывать, что его попытка склонить НДР к союзу с правым блоком не привела к успеху. По сообщениям некоторых СМИ, «главный энергетик» в тот же день неожиданно приветствовал объединение «Отечества» и «Всей России», употребив свою излюбленную метафору и назвав этот альянс «последним гвоздем в крышку гроба коммунистической идеи».

Можно назвать и другие, правда, менее значимые причины, приведшие к отставке С. Степашина, однако они скорее подпадали под категорию поводов, нежели объясняли ставшего для многих неожиданным политический смысл такого шага Кремля.

Так, есть сведения, что мощную кулуарную атаку на С. Степашина провел первый вице-премьер Н. Аксененко, на его «подсиживание» достаточно прозрачно намекнул С. Степашин, прощаясь с правительством. Недоброжелательность первого «вице» в отношении С. Степашина объясняется не только тем, что последний являлся личным соперником Н. Аксененко в борьбе за премьерский пост, но и в силу своей принадлежности к иному — «чубайсовскому» — политическому клану, интересы которого расходились с интересами группы Березовского — Абрамовича, стоявшей за Н. Аксененко.

Явно обращали на себя внимание и другие обстоятельства, сопутствовавшие отставке кабинета С. Степашина. Например, буквально накануне очередного правительственного кризиса кто-то организовал попытку покушения на логовазовский офис Б. Березовского. Эта новость в электронных СМИ утром 9 августа подавалась сразу же после сообщения об отставке правительства, создавая впечатление некой связи между этими событиями.

Распространялись слухи о том, что конфликт на границе Дагестана с Чечней имел искусственный характер и специально раздут для того, чтобы объяснить отставку С. Степашина. Известный политический таблоид «Версия», выпускаемый издательским домом «Совершенно секретно», опубликовал материал о контактах между чеченским полевым командиром Ш. Басаевым и «человеком, похожим на главу президентской администрации А. Волошина». По данным газеты «Сегодня» (12 августа), А. Волошин встретился с Ш. Басаевым в пятницу, 7 августа. После резкого обострения обстановки на границе между Чечней и Дагестаном, С. Степашин был обвинен в неспособности справиться с ситуацией.

В СМИ приводились и другие пикантные подробности очередной внезапной смены премьера, вплоть до слухов, что он якобы обсуждал со своими помощниками планы перехвата власти у президента в случае очередной потери трудоспособности последним.

Не исключено, кстати, что определенную роль в партии оппонентов Б. Ельцина сыграли и влиятельные международные финансовые круги. Так, некоторые аналитики считали, что неудача, постигшая российскую делегацию во главе с министром финансов М. Касьяновым на переговорах с Лондонским клубом, могла быть связана с недовольством западных финансистов тем, что в России укреплялись позиции именно тех кругов, которые имели плохую репутацию на Западе. Ходили слухи, что во время своего визита в США С. Степашин старался показать связи между М. Касьяновым и группировкой Березовского — Абрамовича.

Неудача на переговорах с Лондонским клубом могла привести к серьезным последствиям, тем более что она совпала с публикацией отчета аудиторской компании Rrise Wateghouse Sоогеgs о финансовой деятельности ФИМАКО и письмом, направленным МВФ правительству и Центробанку России о вскрытых в результате проверки нарушениях в размещении и использовании золотовалютных резервов ЦБ, прежде всего, в 1996–1997 годах, когда они фактически прокручивались на российском рынке ГКО — ОФЗ. При желании эти материалы могли стать поводом для серьезных выводов в отношении дальнейших кредитов реструктуризации российских долгов.

Наконец, среди версий отставки С. Степашина не последнее место занимала гипотеза о том, что, предпринимая этот шаг, Кремль рассчитывал на то, что Дума не даст своего согласия на назначение премьером В. Путина, считавшегося «непроходным».

Однако главной причиной недовольства С. Степашиным со стороны Кремля, очевидно, явилось то, что он был представителем «гибкой» политической тактики, стремившимся играть роль посредника во взаимоотношениях между президентской командой и ее оппонентами.

В таком же, компромиссном, духе начал действовать и А. Чубайс, который сыграл большую роль в назначении С. Степашина и до последнего момента пытавшегося противостоять планам его отставки, отговорить Б. Ельцина и его окружение от очередной импровизации.

Во второй половине июля, например, А. Чубайс также ориентировался на лавирование между противоборствующими сторонами, нередко меняя свою оценку действиям и намерениям некоторых ведущих игроков. Так, приняв однозначно враждебную позицию в отношении Б. Березовского, он в то же время явно не определил своего отношения к конструкции, которую начали создавать центристские силы. В частности, в ряде своих интервью А. Чубайс явно лавировал и выжидал — то называл позитивным фактом попытку сформировать мощный центристский блок и приветствовал союз Ю. Лужкова — Е. Примакова, то заявлял, что он не имеет перспектив и не позволит России совершить «прорыв в XXI век».

В начале августа, после встречи с Б. Ельциным, председатель правления РАО ЕЭС высказался о необходимости проведения Кремлем более гибкой линии, достаточно нелицеприятно отозвался о политике в отношении группы Ю. Лужкова и ориентированных на нее финансовых кругов и СМИ. По сути дела, А. Чубайс высказался против попыток Кремля поставить под контроль важнейшие политические ресурсы. Логика А. Чубайса вполне понятна, в конечном счете ресурсы концентрировались в руках группировки Березовского — Абрамовича, с которой А. Чубайс пытался конкурировать в борьбе за влияние на президента.

Неспособность, а может, и нежелание в этот период А. Чубайса, поддерживающего С. Степашина, сплотить так называемый правый блок, также, вероятно, сказалась на ослаблении позиций премьера. В этом контексте отставка С. Степашина означала, очевидно, и ослабление политических позиций А. Чубайса.

Отставка С. Степашина означала: попытки здравомыслящей части российского истеблишмента, пытавшейся договориться с шедшей на смену прежней, новой «партией власти», столкнулись с всеобщим эгоизмом элиты именно тех фракций, у которых оставалось мало шансов удержаться на высоких властных позициях.

Это относилось прежде всего к кремлевской команде, которая упорно пропускала мимо ушей все чаще звучавшие намеки представителей постельцинской элиты о том, что «надо договариваться». Кстати, по некоторым данным, С. Степашин во время встречи с Б. Ельциным 5 августа прямо заявил президенту и его окружению, что он, как премьер, считает жесткую линию Кремля, стремившегося к политической монополии, неоправданной и опасной и что необходимо смягчать, а не усиливать конфронтацию.

Действия же Кремля были чреваты тем, что противники кремлевской команды оказались перед необходимостью перенять у Б. Ельцина и его окружения их же тактику, что вообще исключало для «семьи» надежду на благополучный исход схватки за власть. Кроме того, экс-премьер, как утверждали, позволил себе заявить, что не намерен впредь исполнять какие бы то ни было решения «семьи», а лишь самого президента. Однако эта позиция была воспринята в Кремле как очевидное проявление дерзости и чуть ли не предательства.

После отъезда С. Степашина в турне по приволжским регионам и в Дагестан, по данным из осведомленных кругов, президентское окружение заметно сузило круг лиц, вовлеченных в принятие решения по премьеру. В частности, после того как выяснилось, что Б. Березовский начал оказывать знаки внимания формирующейся лужковской «партии власти» и фактически «сдал» было свои СМИ «Отечеству», бывший исполнительный секретарь СНГ был «отключен» от дальнейших совещаний по судьбе правительства. Вскоре Б. Березовский вновь изменил свою позицию. В интервью 12 августа французской газете «Монд» он вернулся на позиции «ястреба», оправдывавшего отставку С. Степашина мягкотелостью последнего, предрекавшего переход «Газпрома» под контроль тех сил, которые преданы президенту.

Как уже говорилось, за бортом остался и А. Чубайс, который без успеха попытался якобы подключить к атаке на Кремль в защиту С. Степашина «демократическую общественность» из своей политической тусовки — Е. Гайдара, Е. Ясина и других. Однако правые в день оглашения указа Б. Ельцина немедленно осудили этот шаг президента. На всякий случай был отодвинут А. Волошин, близкий Б. Березовскому.

За отставку С. Степашина высказался, как считали, самый узкий круг «семьи» — Т. Дьяченко, В. Юмашев, Р. Абрамович. Правдоподобие этой версии очевидно. После оглашения указа президента об отставке правительства А. Чубайс ушел в глубокую тень, что говорило о явном недовольстве решением президента. А. Волошин и Б. Березовский, появившись 9 августа в кулуарах Белого дома, опровергли всякую свою причастность к этому шагу.

То же самое сделали и другие «олигархи» — В. Гусинский, М. Ходорковский, В. Потанин. Кроме того, СМИ, контролируемые Б. Березовским, а также прочубайсовские политические круги без особого энтузиазма восприняли назначение В. Путина. Большинство губернаторов также крайне отрицательно отнеслись к перестановкам в правительстве. Такое отношение губернаторов к переменам было продиктовано, как считали аналитики, не столько антиельцинскими настроениями, сколько здравым смыслом — они не без оснований опасались, что новое правительство мгновенно забудет обязательства старого, даже если большинство фигур в нем останется на своих прежних местах.

Поверхностный анализ принятия решения, приведшего к очередному правительственному кризису, свидетельствовал, что затеянные Кремлем «рокировки» и другие шаги были направлены, прежде всего, на консолидацию президентской команды, в первую очередь за счет усиления в администрации и на других ключевых постах позиций в ближайшем окружении. Речь шла уже и не о «пятерке», усилиями которой был отставлен Е. Примаков, а о «тройке» в составе Т. Дьяченко, В. Юмашева, Р. Абрамовича.

Установка на проведение жесткого курса была более близка Б. Ельцину и его ближайшему окружению, убежденному в том, что уступки могут печально закончиться для обитателей Кремля, и привыкшему действовать с расчетом на безоговорочную капитуляцию и полное уничтожение политического противника.

Растущая однородность кремлевской команды принимала черты закрытости, замкнутости, «групповщины». В ближайшем окружении президента появились иллюзии по поводу собственной непогрешимости, неуязвимости, вседозволенности, навязывания обществу своих решений, несмотря на их ущербность.

Эти особенности в полной мере нашли свое выражение как в телеобращении президента от 9 августа, где Б. Ельцин назвал мало кому известного В. Путина «человеком, который способен консолидировать общество, опираясь на самые широкие политические силы, обеспечить продолжение реформ в России, сплотить вокруг себя тех, кому в новом, XXI веке предстоит обновлять великую Россию», так и в ряде других заявлений и планов, которые обнародовал Кремль, до предела раздраженный своими политическими неудачами.

Так, явно под воздействием Кремля ЦИК обратился в Минюст за уточнением, исполнится ли к 19 декабря год со времени регистрации «Отечества», а Минюст произвел проверку правильности регистрации партий, входящих в состав «Отечества». Иными словами, Кремль продемонстрировал всем, что готов идти на крайние меры, лишь бы не допустить участия в выборах нового избирательного блока. Вряд ли он пытался просчитать все последствия, к которым могла привести фактически развязанная репрессивная политика против влиятельных элитных групп.

К этому же ряду действий относились и попытки проведения Кремлем «дифференцированной политики» в отношении составных групп нового центристского блока, например, заявление С. Степашина, что он поддерживает в этом блоке лишь «Всю Россию», а также идея поспешного создания вокруг премьера губернаторского блока «неприсоединившихся».

Таким образом, Кремль не только продолжал утрачивать поддержку в обществе, но и начал действовать явно в логике импровизации. Между тем тактически ситуация требовала перехода президентской команды к более жесткой линии.

Кремль добился решающего перевеса над лужковской командой в сфере силовых ресурсов. После увольнения начальника Центрального регионального управления по борьбе с организованной преступностью Н. Климкина, новой волны проверок московского ГУВД и УФСБ, развала Генпрокуратуры Ю. Лужков оказался вне игры. Перестали угрожать Кремлю и неприятности из Швейцарии — по слухам, были предприняты чрезвычайные меры для того, чтобы банки этой страны ликвидировали опасные счета.

Информационные ресурсы Кремля были по-прежнему велики. Для их удержания в «едином кулаке» необходимо было лишь продемонстрировать жесткий стиль и волю к победе. По сообщениям в прессе, после того как президентская администрация передала подряды на участие в восстановительных работах в Югославии «олигарху» В. Потанину, последний передал контролируемые им газеты «Известия» и «Комсомольская правда» в пользование Кремлю. СМИ Б. Березовского, едва почувствовав «сильную руку», вновь «вернулись под Б. Ельцина».

Очередные кадровые перестановки — отставки заместителя руководителя администрации С. Зверева, главы «Росвооружения» Г. Рапоты — «рокировки» и другие шаги в целом были направлены на консолидацию президентской команды, в первую очередь за счет усиления в администрации и на других ключевых постах группы Дьяченко — Березовского — Абрамовича — Юмашева.

Вероятно, на случай резкого обострения политической ситуации последовали утверждение президентом нового положения о Совете безопасности РФ, расширявшего властные функции этого органа, наделение ФКЦБ репрессивным правом взимания штрафов за нарушение правил фондового рынка его участниками.

Таким образом, для Кремля складывались благоприятные политические условия. После формирования блока «Отечество — Вся Россия» заметно занервничали лидеры левой оппозиции.

Кроме того, в новообразованном блоке Лужкова — Шаймиева также начала усиливаться неопределенность в связи с тем, что, вопреки заверениям создателей этого блока, экс-премьер Е. Примаков, наиболее популярный политик России того времени, заявив о своем согласии возглавить избирательный список «Отечества — Всей России», продолжал хранить молчание и не давал четкого ответа, намерен ли он участвовать в выборах.

Е. Примаков предупредил, что новый блок ни в коем случае не должен становиться на антипрезидентские позиции.

И. о. премьера В. Путину, вступившему на этот пост под лозунгами наведения порядка, укрепления дисциплины, проверки исполнения решений, поначалу не удавалось изменить развитие политической ситуации в пользу Б. Ельцина.

На первых порах В. Путин был значительно ограничен в своих действиях, поскольку Дума еще не дала согласия на его назначение. Предполагалось, что серьезных проблем с прохождением через Думу у него не возникнет, поскольку депутаты не намеревались давать Кремлю повод для роспуска во время начавшейся избирательной кампании, и большинство фракций довольно быстро определилось с решением поддержать кандидатуру бывшего директора ФСБ.

Меры, принимаемые Б. Ельциным, были связаны, прежде всего, с мобилизацией силовых ведомств. Так, прогнозировались вероятные перемены в Минобороны, где мог появиться — либо во главе министерства, либо на посту начальника Генштаба — жесткий и лично преданный президенту бывший командующий Дальневосточного военного округа, начальник Академии Генштаба В. Чечеватов, должна была уйти считавшаяся излишне «гибкой» команда министра обороны И. Сергеева. Большинство экспертов были уверены и в неизбежности ухода министра юстиции П. Крашенинникова, близкого С. Степашину и вызвавшего гнев президента своим «бездействием и попустительством» в отношении политических противников Кремля.

Однако такая политика мобилизации силовых рычагов имела бы смысл, когда правящему классу приходилось идти на подавление массовых выступлений, но в ситуации, когда политика давно ушла с улиц в кабинеты и коридоры, бряцание оружием выглядело бы наивно.

Даже в том случае, если в новом правительстве представительство получила бы исключительно группировка Березовского — Абрамовича, фактически отодвинувшая после отставки С. Степашина группу А. Чубайса, считавшуюся недостаточно лояльной, тенденции развития политической ситуации оставались без изменений. Строительство постельцинской «партии власти» продолжалось.

Очевидно, правы те, кто утверждал: использование административных и силовых средств в качестве давления на СМИ, введение элементов цензуры, а также привлечение правоохранительных органов в качестве инструмента политической борьбы против элиты и ее политических организаций, например, против блока «Отечество — Вся Россия», закончится «катастрофой для власти».

События, развернувшиеся вокруг основных полюсов концентрации партийно-политических сил, подтверждали вывод о том, что формирование постельцинской политической сцены приняло необратимый характер.

Главная тенденция, а именно — консолидация политических сил вокруг блока «Отечество — Вся Россия», как оказалось, не только не приостановилась, но даже заметно усилилась.

Окончательное решение о присоединении к центристскому блоку приняла Аграрная партия России.

«Наш дом — Россия» по высказыванию В. Черномырдина категорически опроверг слухи о возможности вступления в коалиционные отношения с правым блоком Чубайса — Кириенко — Титова. Это заявление, сделанное экс-премьером после встречи с В. Путиным, наблюдатели расценили как свидетельство того, что В. Черномырдин попытается продолжить свои консультации со «Всей Россией» на предмет вхождения в ее состав, а через нее — в более широкую коалицию. По некоторым оценкам, маневры НДР были связаны с планами руководства «Газпрома» создать сильную лоббистскую группировку в Госдуме.

Иначе говоря, оказавшись в условиях жесткого выбора между требованиями президента и императивами собственного выживания, НДР все же продолжил дрейф из правой части политического спектра в центр.

Таким образом, миссия, возложенная на А. Чубайса — создать мощный правый блок, на этом этапе выглядела проблематичной. А. Чубайсу не удалось решить даже в условиях политической неопределенности, вызванной отставкой С. Степашина, задачу возвращения в лоно правых сил движения «Наш дом — Россия», которое вскоре после встречи лидеров правых партий и движений в Зальцбурге — в конце июня — быстро дистанцировалось от других участников коалиции и начало сближаться со «Всей Россией».

Характерно и то, что С. Кириенко не сумел убедить С. Степашина присоединиться к этому искусственно поддерживаемому Кремлем политическому альянсу.

Наконец, проблемы правого блока еще больше усугубились после отставки С. Степашина и назначения В. Путина и потому, что вспыхнул скандал в движении К. Титова «Голос России», политсовет которого высказался за переговоры о присоединении к «Отечеству — Всей России». Хотя К. Титов и близкие к нему функционеры выступили против этого решения, однако этот шаг продемонстрировал, что планы президентской стороны — противопоставить несанкционированному ею блоку Лужкова — Шаймиева мощный правый блок — рушатся, как и попытки остановить консолидацию новой «партии власти» вокруг Е. Примакова и Ю. Лужкова.

С. Степашин, начав, не теряя времени, политические консультации в основном с центристски ориентированными политиками — В. Черномырдиным, В. Рыжковым, О. Морозовым, Е. Примаковым, — уже достаточно четко определил свои политические симпатии к блоку «Отечество — Вся Россия». Это подтверждают планы контактов С. Степашина с Ю. Лужковым и М. Шаймиевым.

По мнению многих аналитиков, вслед за С. Степашиным в блок Лужкова — Шаймиева могли бы войти ряд губернаторов, опираясь на которых С. Степашин попытался бы сформировать собственный блок из неприсоединившихся губернаторов — Наздратенко, Ишаева и других.

Характерно, что функционеры этого блока, к примеру, руководитель избирательной кампании «Отечество — Вся Россия» Г. Боос, подчеркивали, что их список открыт для С. Степашина и он может занять одно из почетных мест, не исключая и первой тройки. Вопрос о присоединении С. Степашина к «Отечеству — Всей России» рассматривался, в частности, на встрече экс-премьера с координатором «Всей России», руководителем фракции «Регионы России» О. Морозовым.

Не сбылись предположения о том, что в условиях, создавшихся после отставки С. Степашина, в новом объединении, например, возникнут разногласия между лужковской и шаймиевско-яковлевской частями блока по поводу лидера избирательного списка.

Некоторые наблюдатели считали, что «Вся Россия» будет настаивать, чтобы новый блок возглавил С. Степашин. Однако, как стало известно, эта информация не соответствовала действительности, а после переговоров одного из лидеров «ВР» В. Яковлева с Е. Примаковым, последнему было официально предложено возглавить избирательный список объединения.

Таким образом, серьезные перестановки в правительстве не смогли изменить основную политическую тенденцию последних месяцев. А именно — консолидацию истеблишмента вокруг центристской фракции, которая в середине августа окончательно оформилась в избирательный блок.

Едва ли эту ситуацию смогла изменить и попытка Кремля разговаривать с ней жестким тоном. Любое применение силы против своих политических противников привело бы Б. Ельцина к политической катастрофе.

Отставка президентом очередного правительства вызвала у большинства политических деятелей страны негативную реакцию. Оценки даже у политических антагонистов были схожие: «мракобесие», «агония режима» (Б. Немцов), «чего еще можно ждать от этого президента» (С. Иваненко), «клиника» (Г. Зюганов). Поддержали президентское решение В. Жириновский и Б. Березовский. Последний заявил, что «это право президента, Конституцию он не нарушил».

Чтобы несколько разрядить ситуацию, президент в тот же день подписал указ о проведении парламентских выборов в установленные законом сроки — 19 декабря 1999 года.

Важнейшей составной частью всего «мероприятия» стало заявление Б. Ельцина, что он видит В. Путина своим преемником, и подтверждение В. Путина, что он намерен выставить свою кандидатуру на предстоящих президентских выборах.

Что касается реакции Запада, то официальная позиция властей была традиционно нейтральная. Однако реальное отношение к очередной смене российского правительства откровенно высказывали независимые политологи. И это отношение было крайне нелицеприятным для российского президента, как и для всей России.

По информации радиостанции «Свобода», первые отзывы американских специалистов по России сводились к тому, что «в Москве нет власти, с которой можно вести дела», «непредсказуемая и не заслуживающая доверия власть», «администрация Клинтона осознала, что с российской властью нет смысла общаться, и Россия списана со счетов как партнер». Подчеркивалось, что очередная правительственная рокировка преследовала не экономические, а чисто политические цели. Безусловно, какая-то финансовая помощь будет поступать — Запад откровенно боится коллапса России, но условия ее предоставления принципиально изменены: деньги в руки давать не будут, так как их разворуют. Пока у власти нынешний клан, нет никаких надежд и на приток иностранных инвестиций. Более того, следует ожидать оттока тех иностранных инвесторов и предпринимателей, которые пока еще действуют в России. Россия в глазах Запада выглядит все более дремучей страной, бездарно разбазарившей свой немалый потенциал и неспособной принимать рациональные решения.

Газета «Фигаро» (Франция) высказала опасения относительно складывавшейся в России ситуации и считала, что политическая нестабильность в стране сводила на нет финансовые усилия международного сообщества в отношении России.

Аналогичные мнения относительно очередного политического кризиса в России высказывались в британских и германских СМИ («России сегодня, как воздух, нужна стабильность»).

Бельгийские газеты «Либр Бельжик» и «Суар», говоря о безразличной реакции европейцев, объясняли ее тем, что они окончательно утратили иллюзии относительно серьезности президентства Б. Ельцина; задавались вопросом: не последние ли это судороги загнанной в угол власти или «конец тяжелого царствования»? Вместе с тем высказывалось мнение, что Б. Ельцин ставил перед новым премьером задачу «подготовить сюрпризы», которые выйдут за конституционное поле.

В целом анализ ситуации позволял сделать следующие выводы. Аналитики констатировали очередную «победу» группы Т. Дьяченко — В. Юмашева — А. Волошина.

Решение о замене руководителя правительства было принято «семьей» в качестве последней попытки переломить ситуацию и преследует одну цель — обеспечить гарантии политической и экономической выживаемости президентского окружения.

В качестве первого шага для этого необходимо было сформировать хотя бы минимально лояльную Госдуму. Следовательно, отмечали эксперты, «беспокоящие действия» в отношении КПРФ, «Отечества — Всей России», Е. Примакова и Ю. Лужкова под руководством «жесткого» В. Путина будут интенсифицированы.

Реакция представителей фракций Госдумы позволяла считать, что кандидатура В. Путина на пост председателя правительства будет утверждена. Вместе с тем эксперты высказывали опасения, что чем легче президентскому окружению удается проводить свои самые сумасбродные решения, тем больше шансов на то, что оно на этом не остановится и предпримет новые непопулярные шаги.

Среди них вырисовывались возможные варианты в действиях президентского окружения.

Первый. Оставаясь в рамках Конституции, постараться обеспечить «правильные» результаты парламентских и президентских выборов, которые могли быть назначены и ранее конституционных сроков. При этом резко усилить давление на «Отечество» — вплоть до возбуждения на некоторых лиц уголовных дел, «Всю Россию» — развал блока с «Отечеством», правительственный нажим на губернаторов, мобилизовать, все ресурсы СМИ для реализации плана.

Второй. Если верх будут брать неугодные Кремлю политические силы, то, не отдаляясь от конституционного поля и используя всеобщее недовольство чрезмерной концентрацией власти в руках президента, попытаться с пользой для себя изменить Конституцию, в частности, расширить права лояльного «семье» премьер-министра.

Третий. Если же будет видно, что ни тот ни другой вариант необходимых гарантий не обеспечат (цель все та же — удержание политической и финансовой власти), то Кремль почти наверняка пойдет на неконституционные меры по удержанию власти, включая силовые.

По сведениям из кругов, близких к новому премьер-министру, план, который был выработан ближайшим окружением Б. Ельцина, включал два этапа.

На первом этапе главная роль отводилась вновь назначенному и. о. премьер-министра — ему дан карт-бланш на проведение «зачистки» среди политических противников «семьи» и их близкого окружения. Среди прочего допускался сбор (или фабрикация) и озвучивание компромата на них. Одна из главных фигур — Ю. Лужков и его окружение. Ясно было, что в ближайшее время будут также приняты меры, в результате которых Ю. Лужков «потеряет Москву». В частности, возможны территориальные изменения: переподчинение Москвы, за исключением «спальных» районов, федеральному правительству с образованием «министерства по делам столицы».

Используя всеобщее недовольство, президент заменит В. Путина на А. Чубайса, С. Шойгу или Н. Аксененко. Причем вторая кандидатура более вероятна.

Будут приняты определенные меры, снижающие недовольство населения, и подтвержден твердый курс на проведение парламентских выборов в установленные сроки.

В оценках перспектив В. Путина как кандидата в президенты у аналитиков различной политической ориентации было много общего.

Общее мнение таково — «рекомендации» Б. Ельцина россиянам, учитывая беспрецедентно низкий уровень доверия населения самому президенту, скорее всего, могут сыграть лишь негативную роль.

Как Б. Ельцин, так и его ближайшее окружение вряд ли смогли сохранять симпатии к какому бы то ни было политику, который будет проявлять самостоятельность, а, находясь на посту премьера, этого не избежать.

Сам В. Путин в глазах общественного мнения — ставленник «семьи» и преданный ей человек не пользовался авторитетом; он также не пользовался политической поддержкой ни у левых, ни у правых, ни у центристов, а создавать какую-то собственную политическую организацию — идея в складывавшейся ситуации бессмысленная. Лишь неординарные события общенационального масштаба, которые поставили бы премьера в центр событий, а его действия были бы созвучны основной массе гражданам, могли бы вывести его в лидеры.

В СМИ делались намеки на то, что прошлое В. Путина — в частности, его вице-мэрство в Петербурге — тоже далеко не безоблачные.

В обычной обстановке деятельность на посту премьер-министра вряд ли могла принести В. Путину дополнительные дивиденды, учитывая прогнозируемый рост экономических и социальных трудностей, отрешенность западных кредиторов и инвесторов, возросшее недоверие отечественных предпринимателей.

Вместе с тем высказывалось предположение, что «семья» и приближенные к ней финансовые «тузы», сумев поставить под свой контроль основные информационные потоки страны и многие «денежные» ведомства и структуры, да к тому же не обремененные излишней моралью, обладала возможностями «раскрутить» любого кандидата.

И все же преобладающее мнение пока склонялось к тому, что В. Путин, если события будут развиваться эволюционным путем, имел мало шансов победить на президентских выборах.

Но самое главное — многие аналитики, вопреки заверениям президента, а может быть, именно поэтому, поскольку, как правило, обещания Б. Ельцина сбывались с точностью до наоборот, высказывали сомнение в том, что выборы все же состоятся. Поводом для отмены могло быть все, что угодно: теракты в российской столице или крупных городах, неуправляемый рост социальной напряженности в ряде регионов. И конечно, события на Северном Кавказе. Так, события в Дагестане производили впечатление искусственно смоделированных и хорошо управляемых. В частности, в нужный момент они могли быть направлены таким образом, чтобы обеспечить В. Путину лавры и бойца, и миротворца. Это достаточно ясно вытекало из заявления Б. Березовского сразу после назначения нового и. о. премьера, в котором он отмечал, что С. Степашин не сумел справиться с ситуацией, а у В. Путина есть все возможности, чтобы уладить конфликт. Сам В. Путин также был уверен в этом. Но эти же события могли быть повернуты и так, чтобы дать повод Кремлю ввести режим чрезвычайного положения и отложить выборы.

По мнению руководства КПРФ, выигрыш во времени, достигнутый отставкой С. Степашина, вновь вернул политическую инициативу президентской стороне, и парламентская оппозиция оказалась в положении, когда любой ее следующий ход ей же и невыгоден. Так, отклонение Госдумой кандидатуры В. Путина могло привести к ее роспуску. В этом случае коммунисты лишились бы всех думских материальных и технических возможностей и преимуществ, которые им необходимы в предстоящей избирательной кампании.

Не гарантировало спокойной жизни левым и утверждение кандидатуры В. Путина: через некоторое время премьер мог внести либо неприемлемый для левых бюджет на 2000 год, либо другое «драконовское» экономическое законодательство и поставить их принятие в зависимость от вотума доверия правительству. Отклонение вотума доверия правительству также влекло за собой роспуск Думы.

Кроме того, приняв кандидатуру В. Путина, левая оппозиция дала бы Кремлю возможность утверждать, что она фактически согласилась с предложенным Б. Ельциным кандидатом на пост президента России и одобряет экономические меры правительства. Тем самым оппозиция оказалась дискредитированной в глазах протестного электората, и ее шансы на победу на парламентских выборах могли существенно уменьшиться.

В КПРФ также не исключали, что объявление президентом даты выборов есть не что иное, как «дымовая завеса», под прикрытием которой властью могли быть предприняты «силовые действия», вплоть до отмены выборов. Эти настроения среди левых депутатов Г. Зюганов пытался преодолеть с помощью утверждений, что «умелыми политическими ходами можно вынудить Б. Ельцина провести думские выборы, на которых победа левых сил представляется неизбежной». На обсуждении во фракции кандидатуры нового премьера Г. Зюганов призвал утвердить кандидатуру В. Путина, «который фактически ничем не отличается от Степашина». Эта его линия продиктована тем, что компартия (во многом именно из-за политики самого Г. Зюганова) не обладала реальными возможностями для организации сопротивления возможным неконституционным действиям власти.

Большинство комментаторов отмечали полное отсутствие объяснения мотивов отстранения премьера. По мнению многих информированных лиц, в том числе из администрации президента, главная причина — недоверие Б. Ельцина, которое усилилось тем, что С. Степашин, по мнению президента и его окружения, якобы повел самостоятельную игру на всех уровнях — от регионального до международного.

Следует обратить внимание, что уходя в отставку, С. Степашин на всякий случай присягнул на верность Б. Ельцину, сделав соответствующее заявление. Он заверил, что если, по его же словам, «убежденный карьерист» С. Степашин и отважится на политическую карьеру, то только в составе организации или партии, стоящей близко к президенту.

Многие аналитики сходились во мнении, что основная задача, поставленная перед В. Путиным, — обеспечить безопасность «семьи» и благополучно «дотянуть» Б. Ельцина до президентских выборов. Для этого В. Путин должен сделать то, с чем, по мнению «семьи», не справился С. Степашин — ослабить движение Ю. Лужкова «Отечество» и внести раскол в союз московского мэра с М. Шаймиевым.

Другая задача нового премьера — решить проблемы Чечни и Дагестана. Б. Ельцин, как большинство политиков его склада, верил в то, что эти проблемы возможно решить средствами силовых структур.

Международные вопросы, как считалось, будут стоять на последнем месте. А между тем Россию ожидали новые проблемы с МВФ, для которого программа и курс нового кабинета, как и перспективы самого В. Путина, оставались загадкой. Трудно было ожидать от западных предпринимателей и банкиров доверия к высшему российскому руководству в свете кратковременности пребывания на посту российских премьеров. К тому же их полная зависимость от президента, что особенно относилось к В. Путину — «самому несамостоятельному из обоймы многочисленных российских премьеров» — усиливало скептическое отношение на Западе к «ритуальным» заявлениям каждого нового премьера о сохранении курса на демократию и рыночные реформы.

По оценке «кремлевских сидельцев», в реакции Запада, в частности, Западной Европы, на приход В. Путина, явно сквозили опасения относительно «силовой направленности» нового российского премьера. В связи с этим проскальзывал намек новому премьеру «держаться в рамках демократических реформ». Силовые и неконституционные действия «силовику» В. Путину не рекомендовались. Что касалось возможных перспектив развития России, то мнения практически были единодушны: в сложившейся обстановке нестабильности такие оценки могут быть сделаны только после парламентских и президентских выборов.

Ряд наблюдателей в связи с отставкой правительства С. Степашина отмечали, в частности, что начало проверки Госналогинспекции Москвы расценивали в Минфине как один из инструментов кремлевской семьи и нового премьера — ее фаворита по поискам компромата на московского мэра и нужной «семье» перетасовке кадров.

Подтверждая, что «политический заказ» проверяющим сформулирован президентской командой, эти наблюдатели считали, что наиболее вероятным исходом проверки ГНИ могло быть «запрограммированное» обнаружение очередного компромата на Ю. Лужкова и обнародование сведений о нарушителях налогового законодательства, в списки которых могут попасть «заказанные» проверяющим неугодные московские коммерческие структуры. По итогам проверки возможны также обвинения МНС и его руководителя в «неэффективной работе», что для А. Починка должно явиться дополнительным стимулом для формирования необходимых «объективных» выводов по итогам проверки.

По словам одного из финансовых экспертов кремлевской администрации, назначение В. Путина — «прямого ставленника Б. Ельцина» — сводило на нет надежды руководства Мосбизнесбанка добиться пересмотра действий ЦБ по отзыву лицензии.

В частности, мотивированное письмо Ю. Лужкова руководству ЦБ накануне отставки правительства С. Степашина явно наметило позитивный поворот в отношении В. Геращенко к демаршам руководства Мосбизнесбанка и лоббирующего его интересы Банка Москвы, направленным на пересмотр решения ЦБ об отзыве лицензии Мосбизнесбанка. В письме, в частности, отмечалось, что в результате полученных из ЦБ кредитов на цели реструктуризации и поддержки Банка Москвы Мосбизнесбанк смог добиться существенной стабилизации своего финансового положения и готов начать возвращать средства кредиторам. Был подготовлен и согласован график удовлетворения их требований. К тому же, по мнению Ю. Лужкова, решение о банкротстве Мосбизнесбанка проходило с нарушениями установленного порядка и главным мотивом этой акции было намерение ослабить финансовый блок сторонников «Отечества» на предстоящих выборах.

Однако после прихода в правительство В. Путина все эти обоснованные доводы вряд ли будут приняты во внимание. На первый план выдвигались чисто политические задачи антилужковской программы Кремля. Ожидалось, что руководство ЦБ под давлением премьера, скорее всего, подтвердит свое решение.

По прогнозам экспертов, широкомасштабный выброс компромата на Ю. Лужкова и его окружение мог начаться в сентябре. Не исключался вброс заранее отработанных компрометирующих аудио-, видео-и фотоматериалов.

С подачи СМИ Генпрокуратура, МВД, ФСБ и налоговая полиция начнут проверки в финансовых фондах и структурах Москвы. Последуют обвинения Ю. Лужкова в том, что он создает «режим наибольшего благоприятствования» для чеченских, азербайджанских и грузинских ОПГ. Для осуществления намеченных мероприятий по Ю. Лужкову подбирались надежные исполнители. Кампания будет сопровождаться атаками на тех, кто поддерживал Ю. Лужкова, включая информационные структуры, в первую очередь «Мост». Так, касаясь возможных перемен в сфере масс-медиа, наблюдатели предупреждали, что нельзя исключать проявления большей жесткости к «диссидентствующим олигархам». В частности, под предлогом обеспечения внутриполитической стабильности накануне выборов могли быть предприняты какие-либо санкции, ограничивавшие возможности и свободу информационной деятельности «Медиа-Мост».

Лидер движения «Новая сила» С. Кириенко заявил о намерении правых сил еще до президентских выборов 2000 года организовать проведение всероссийского референдума по вопросу о внесении изменений в Конституцию России. По его мнению, «новый президент должен избираться по новой Конституции». На референдум предлагалось вынести вопрос об ограничении абсолютного права президента отправлять в отставку правительство, о гарантиях безопасности и права собственности, о необходимости изменения закона о СМИ.

С. Кириенко утверждал, что уже создан штаб референдума, инициативная группа готова зарегистрироваться и приступить к сбору необходимых для проведения референдума 2 млн. подписей.

Характерно, что вопрос об ограничении прав президента в отношении правительства корреалировался с «глубинным» планом дальнейших действий президентской администрации. Как уже отмечалось, ни одна из действовавших российских политических сил не могла быть отвергнута с порога, учитывая настроения в стране и в политических партиях в условиях постоянной смены главы правительства.

В то же время, как представлялось, в стратегическом плане правые, не питая надежд на то, что следующий президент будет их сторонником, стремились лишить его значительной части полномочий — в части смены правительства, перераспределения собственности и сохранения независимых от власти СМИ. Потеря интереса к этому посту в случае внесения соответствующих изменений в Конституцию также входила в их планы.

В тактическом плане они, видимо, таким образом хотели бы попытаться обеспечить сохранение у власти того премьер-министра, который достанется новому президенту «по наследству» от Б. Ельцина.

Кроме того, инициатива с проведением референдума, даже если результат был бы нулевым, являлся тем долгосрочным информационным поводом, который позволил бы правым «светиться» в средствах массовой информации в течение длительного времени совершенно бесплатно.

В предвыборной кампании «Отечество» и его союзники исходили из того, что целесообразней будет подготовить заранее ряд «информационных заделов» по наиболее важным проблемам, что позволило бы движению и блоку в целом с минимальными финансовыми затратами популяризировать свою позицию перед широкой аудиторией. Эти заделы по времени их реализации могли быть длительными — например, инициатива проведения референдума относительно внесения поправок в Конституцию и их содержания, и краткими — например, присоединение Е. Примакова к блоку «Отечество — Вся Россия»).

Представлялось также важным накопить как можно больше таких заделов к самому разгару или даже окончанию предвыборной кампании и не торопиться с их использованием, когда впереди еще четыре месяца борьбы, а большинство населения находилось в отпусках или было занято уборкой урожая на приусадебных участках. Тем более что и основные ТВ-каналы «находились в отпуске» и показывали в значительной мере лишь устаревшие и неинтересные массовому зрителю программы.

Команда московского мэра исходила из того, что Кремль, скорее всего, постарается сделать все, чтобы у «Отечества» и блокирующихся с ним партий и движений не было «позитивных» поводов для выступления в СМИ. Прогнозировалось, что в связи с ожидавшимся потоком компромата против московских руководителей, лично Ю. Лужкова, членов его семьи и соратников, будет сделано все для того, чтобы возникало как можно больше «негативных» поводов, когда Ю. Лужкову и его сподвижникам придется все время оправдываться, а значит, не просто утрачивать инициативу, а качество. При многократном повторении такого сценария интерес к блоку наверняка начнет падать, а количество его противников увеличится. В этой связи тем более важно иметь в заделе «позитивные» поводы для широкого освещения в СМИ.

По-новому заговорили о комиссии по восстановлению Югославии. В. Потанин высказал опасения относительно судьбы этой недавно созданной комиссии, которую возглавлял С. Степашин. После возвращения из США, где он находился с официальным визитом, бывший премьер явно смягчил свою позицию по Югославии, ориентируясь на сближение с Западом. Этот поворот сблизил заместителя главы комиссии В. Потанина с С. Степашиным, прежде всего в вопросе о тесной кооперации с планами стран НАТО по восстановлению Югославии, а также в оценках режима С. Милошевича и его будущего. По словам В. Потанина, такой подход гарантировал выход России «на большие деньги» и получение крупных подрядов на поставки российского оборудования и стройматериалов для западных проектов в Югославии.

В этой связи В. Потанин опасался, что В. Путин в погоне за репутацией «истинного славянофила» — а этого требовала и отведенная ему роль «престолонаследника», может занимать более жесткую и независимую позицию по Югославии, что могло лишить Россию вполне реальной претензии на роль одной из стран-доноров в восстановлении югославской экономики, а самого В. Потанина, естественно, ожидаемых им немалых доходов. В этом случае российской комиссии по восстановлению Югославии пришлось бы рассчитывать только на деньги российского бюджета и расстаться с надеждами на освоение части средств, выделяемых на югославские проекты западными донорами.

Истинная ситуация в Дагестане существенно отличалась от той, которая преподносилась в СМИ, а операция по освобождению захваченных боевиками населенных пунктов во многом развивалась неблагоприятно для федерального центра. По мнению экспертов, федеральный центр вновь наступал на «чеченские грабли». Повторялись все те же недостатки: ориентация на исключительно силовое решение проблемы, причем организация этой силовой акции грешила теми же недостатками. Со стороны казалось, что не было единого руководства силовыми ведомствами, ни один из силовых министров и их высокопоставленных представителей в Дагестане не хотел брать на себя ответственность за разрешение конфликта. Крайне слабо было организовано обеспечение операции — тыловое, материально-техническое, боевое, особенно разведка и связь. Нередко «вытесненные» федеральными силами боевики возвращались в села после ухода войск. Перекрытие границы с Чечней в горных районах Дагестана от проникновения вооруженных боевиков практически было невозможно. Высказывались опасения, что так называемое «народное ополчение» вряд ли может серьезно противостоять в прямых вооруженных столкновениях с хорошо обученными и оснащенными бандформированиями. Потери среди них, как и среди мирного населения, особенно в результате авиа- и артиллерийских ударов могут крайне негативно повлиять как на общий климат в Дагестане и во всем Северном Кавказе, так и на без того невысокий авторитет федерального центра. Вывод накануне конфликта российских десантников из Ботлиха и снятие пограничных постов в этом районе было, по мнению экспертов, головотяпством, если не сказать — преступной ошибкой.

Заявленные новым премьер-министром и министром внутренних дел сроки завершения конфликта (1,5–2 недели) представлялись нереальными. Если даже будет достигнута видимость «вытеснения» вторгнувшихся на территорию Дагестана сил ваххабитов, то глубинные причины, конечно же, не будут устранены. «Странные» особенности этого конфликта наводили на мысль, что он хорошо управляем, а значит, использовался не только одной стороной в собственных целях.

Вину за это многие наблюдатели однозначно возлагали на власть. По их словам, дагестанские события наглядно показывали, что процессы распада Российской Федерации — весьма реальны, если уже не начались. На их нейтрализацию должны быть брошены все усилия федерального центра.

В этой связи любопытны английские оценки ситуации в России. По оценкам лондонских экспертов, в ближайшие три — пять лет Россия из кризиса не выберется. Такой вывод содержался в докладе, подготовленном для Т. Блэра. В перспективе, после ухода с арены Б. Ельцина, ожидается более равновесное распределение властных функций между президентом, правительством и парламентом. Но главные процессы будут происходить в регионах, которые в постельцинский период предъявят еще большие претензии к федеральному центру.

Поэтому английские специалисты по России рекомендовали своему правительству отыскивать и взращивать «своих людей» и политических лидеров на региональном уровне, приглашать их в Лондон и «работать» с ними.

В числе перспективных политических фигур федерального уровня были названы Ю. Лужков, А. Лебедь, Г. Зюганов, К. Титов и др. Имя В. Путина не называлось скорее по инерции. По мнению англичан, если выборы состоятся досрочно — победит Е. Примаков, а если вовремя — Ю. Лужков, у которого наибольший управленческий опыт, хотя он и меньший демократ, чем Е. Примаков. А. Лебедь отчасти управляем, но его экономическая программа невнятна, команда слаба или ее совсем нет. У Г. Явлинского шансов на президентство, по мнению англичан, не было.

Политические обозреватели выделили некоторые аспекты программного выступления В. Путина в Государственной думе.

Во-первых, отсутствие четкой программы по выводу страны из затянувшегося кризиса. В докладе были обозначены некоторые узловые проблемы социально-экономического плана — долги бюджетникам, АПК, ОПК, поддержка реального сектора экономики и ряд других, но как их намерено решать правительство В. Путина — было совершенно не ясно. Из экономических «нововведений» — только, пожалуй, намерение списать долги оборонных предприятий бюджету, хотя, по мнению некоторых экспертов, это могло привести к дальнейшему росту неплатежей.

Во-вторых, твердо выраженное намерение премьера, причем в качестве главной задачи правительства, обеспечить «честные и справедливые» выборы 1999–2000 годов. Но надзор за соблюдением законности, «честности и чистоты» выборов — функция отнюдь не правительства (ст. 114 Конституции РФ), а ЦИК, региональных избирательных комиссий.

Это «обязательство» В. Путина лишний раз убеждало наблюдателей, что он поставлен во главе правительства в основном для обеспечения выгодных власти результатов парламентских и президентских выборов. В этой связи следовало ожидать, что по отношению к неугодным предвыборным блокам и кандидатам будут применяться в полном объеме все допустимые законодательством формы давления, хотя избирательное их применение уже можно расценивать как нарушение закона. Не исключались и действия, выходящие за рамки закона — тем более что правительство по действующей Конституции, а главное, по сложившемуся положению (преданный президенту и его «семье» премьер и его первые заместители, тщательно подобранный состав кабинета — ни одного «оппозиционера» или «инакомыслящего», кадровая «дубина» и т. п.) фактически подотчетно только президенту.

В-третьих, о борьбе с коррупцией — «забойная» тема всех последних правительств, в том числе Е. Примакова и С. Степашина, — В. Путин не говорил. Речь шла лишь о проникновении преступности в экономику и о разросшемся теневом секторе экономики. Причину В. Путин видел в «слабости государственных институтов», в которых он намерен, как и в других сферах, и в стране целом, навести «дисциплину и порядок». То есть, признавая неэффективность административных методов воздействия на экономику — то же картельное соглашение, заключенное правительством С. Степашина в отношении цен на топливо, — В. Путин в то же время намеревался заняться именно этим.

В-четвертых, путей разрешения общерегионального кризиса на Северном Кавказе, помимо силового, обозначено не было. Максимум, что пообещал премьер, — заняться «искоренением социально-экономических причин терроризма». По мнению аналитиков, такой односторонний подход к многофакторной проблеме Северного Кавказа способен лишь на какое-то время загнать вглубь конфликты в Дагестане и других республиках региона.

В целом же, если судить по докладу В. Путина депутатам Госдумы, новый премьер ясно продемонстрировал, что его правительство основную, если не единственную, ставку в своей социальной и экономической политике намерено делать на силовые решения. В этой связи обращало на себя внимание и заявление Б. Ельцина о «сплоченной, как никогда сильной и организованной нынешней команде силовиков». Следовало также учитывать, что такой курс мог быть поддержан довольно многими избирателями — сторонниками «сильной руки», тем более что в краткосрочной перспективе, по крайней мере до президентских выборов, и особенно при соответствующей рекламе в подконтрольных правительству СМИ он вполне мог создать видимость эффективности своей деятельности. А это, в свою очередь, вело к резкому увеличению шансов В. Путина на выборах 2000 года. Достаточно вспомнить «эффект А. Лебедя» 1996 года, который многого добился только, по существу, словесными обещаниями именно в таком же силовом ключе.

Крупнейшим политическим событием августа-99 было создание предвыборного блока Е. Примакова — Ю. Лужкова — М. Шаймиева. Оно было болезненно воспринято Б. Ельциным, который считал, что это заговор «элиты против вождя». Вину за это в Кремле возлагали на С. Степашина. Досталось за недоработку и А. Волошину. Образование этого блока во многом сыграло на руку В. Путину, который и был избран преемником президента — как один из наиболее верных его сторонников, к тому же, по расчетам, способный справиться тем или иным способом с новым объединением. В частности, подтверждением этого многие аналитики видели встречу В. Путина с одним из его руководителей В. Яковлевым после объявления Е. Примаковым своего решения возглавить блок.

В рамках этой ситуации расценивалось и намерение С. Степашина создать собственный губернаторский союз «правоцентристских сил». Расчет С. Степашиным делался на то, чтобы перехватить у Е. Примакова часть губернаторов и политорганизаций. В качестве потенциальных членов упоминались помимо НДР партия А. Лебедя, движение «Преображение Урала» Э. Росселя, остатки «Голоса России» К. Титова. В случае успеха инициативы С. Степашина новый союз не только смог бы нанести ощутимый урон коалиции «Отечество — Вся Россия», но и создал бы собственную политическую организацию к президентским выборам 2000 года.

Внимание наблюдателей привлекала и ситуации с созданием предвыборного блока правых сил. По словам Б. Немцова, в блоке «Правое дело» собрались именно те профессионалы, которые нужны стране в данный период ее развития. «Мы, — утверждал Б. Немцов, — золотой кадровый резерв России». С его точки зрения было бы преступно «нам («младореформаторам». — В. Г.) отдыхать еще 4 года». Тем не менее избиратели, похоже, пока не оценили «профессионализм» Б. Немцова и его сторонников по блоку «Правое дело», поскольку надежд на преодоление блоком пятипроцентного барьера на этот период времени имелось немного.

По этой причине Б. Немцов и его партнеры всячески старались заманить в свои союзники НДР. Это для них было выгодно во всех смыслах: дополнительные голоса плюс деньги «Газпрома» плюс авторитет руководителей — набиравший силу, не скомпрометировавший себя В. Рыжков и пользовавшийся влиянием среди ряда губернаторов В. Черномырдин. Наконец, их прельщало и то, что премьер В. Путин — активный, по словам В. Рыжкова, член НДР. Хотя сам В. Путин от этого открестился, понимая, что для него как «престолонаследника» это не слишком выигрышная характеристика.

Что касается НДР, то там брали верх опасения, что блок с «младореформаторами», на которых, по мнению многих избирателей, лежит вина за провалы в экономической и внешней политике последних лет, никак не добавит авторитета НДР. Кроме того, по открытому признанию В. Рыжкова, в их организации крайне сильны личностные мотивы: многие видные члены НДР являлись ярыми противниками А. Чубайса или Е. Гайдара, Б. Немцова или С. Кириенко. К тому же лидер НДР В. Черномырдин, похоже, сильно опасался, что среди этой плеяды молодых, по-своему ярких и амбициозных личностей его имидж, и без того подмоченный, еще больше потускнеет. Даже если объединенный блок ПД+НДР пробьется в Госдуму, лично В. Черномырдину мало что светит.

С другой стороны, в НДР понимали, что в одиночку пробраться в Госдуму тоже вряд ли удастся. Расчет на привлечение в свои ряды С. Степашина не оправдался. Поэтому следовало все же ожидать, что в конце концов будет принято решение о присоединении НДР к той или иной предвыборной коалиции. В сущности, выбор перед ними небольшой: или «Правое дело», или «Отечество — Вся Россия», или, возможно, «правоцентристский блок» С. Степашина, если его удастся сгруппировать. Поэтому эндээровцы занимали выжидательную позицию, избегая категоричности. Вместе с тем их тактика давала возможность блоку Е. Примакова — Ю. Лужкова — М. Шаймиева попытаться привлечь часть членов НДР на свою сторону.

В августе уже вовсю говорили о подключении к предвыборной кампании финансово-промышленных групп и банков. В частности, обсуждалось отношение руководства «Альфа-банка» к ряду политиков и политических сил. Были подтверждены предположения, что наряду с В. Путиным «семьей» на должность нового премьера рассматривался Н. Аксененко — на него якобы был даже подготовлен проект указа президента. Исходя из главной задачи — «добить» Ю. Лужкова — был выбран В. Путин, тем более что он уже сделал, и, по мнению «семьи», неплохо, первые шаги в этом направлении. К тому же он «звезд с неба не хватает», а значит, нерегулируемых «семьей» амбиций проявлять не должен и готов выполнить любой приказ президента. Его — задача провести выборы. «Семья» твердо намерена утопить Ю. Лужкова, а с ним и Е. Примакова. Их будут «шельмовать по полной программе». В. Путина и его команду настраивали на то, что Ю. Лужков и Е. Примаков — диктаторы по натуре и их союз с М. Шаймиевым и М. Рахимовым грозил зловещими последствиями для России. Под их управлением страна якобы придет к полному распаду, так как регионы-доноры будут диктовать свои правила игры. Но главное, чего больше всего опасались в «семье» и ближайшем окружении, — это передела собственности, который наверняка будет иметь место, если президентом станет Ю. Лужков или Е. Примаков.

Высказывалось также убеждение, что В. Гусинский в конце концов поймет, от кого зависит его бизнес, и будет «дожат». Если он и не возьмет сторону Кремля, то будет придерживаться нейтралитета.

По некоторым данным, Т. Дьяченко пыталась «пробить» пост вице-премьера для М. Лесина, поскольку в предвыборный период на посту «капитана по информации» требовался человек с большими полномочиями.

А что в это время происходило в Дагестане? Западные СМИ посвящали событиям в северокавказской республике значительное внимание. Это связывалось, прежде всего, с заинтересованностью западных нефтяных монополий в этом регионе, а также — и не в последнюю очередь — со стратегическими и геополитическими интересами лидера западного мира — США на Северном Кавказе. Утверждалось, что этот район фактически стал независимым от России. Высказывались опасения, что роенная кампания России против исламистов могла привести к повторению чеченской трагедии. В то же время подчеркивалось, что большинство — если не все российские политики — хотели избежать повторения Чечни и все делали для этого, что объяснял недостаточно активный и решительный характер действий российских войск по «вытеснению» боевиков. Появление Ш. Басаева в качестве руководителя операции расценивалось как неприкрытое и демонстративное оскорбление России.

По мнению западных политологов, конфликт в Дагестане мог иметь для России гораздо более опасные последствия, чем чеченская война 1994–1996 годов. Возможные угрозы для России: полное перекрытие российских маршрутов транспортировки каспийской нефти; выход Чечни к морю, а в дальнейшем — образование на юге России недружественного и воинственного государственного образования; наконец, угроза дальнейшего распада России («эффект домино»).

Позитивным для интересов Москвы моментом в дагестанском конфликте являлась извечная вражда чеченцев с аварцами — наиболее многочисленной народностью многонационального Дагестана. Именно это являлось тормозящим фактором выхода Дагестана из Российской Федерации и причиной фактического провала расчетов исламистов на всенародную поддержку единоверцев в Дагестане. Однако, как отмечала турецкая печать, Москва неэффективно использовала этот фактор.

Иностранная пресса прямо указывала на возможную связь сепаратистских действий исламистов с планами кремлевской верхушки, рассматривая это в качестве повода для введения режима чрезвычайного положения и отмены выборов, если предвыборная ситуация будет развиваться в нежелательном для Кремля направлении.

18 августа В. Путин и А. Волошин провели совещание с тремя бывшими экс-премьерами и А. Чубайсом. Оно имело целью отнюдь не решение кадровых вопросов, к которым бывшие премьеры традиционно не допускались, и не конфликт в Дагестане. Это легенда. Истинная цель — обсуждение планов действий правительства и администрации в предвыборных кампаниях 1999–2000 годов и консолидация действий всех сил, которые могли быть задействованы в борьбе с суперблоком Е. Примакова.

Подоплека этой активности ясна: ни в коем случае не допустить к власти тех, кто может отобрать «добро, нажитое непосильным трудом» за годы правления Б. Ельцина и призвать к ответу за разграбление страны. Недаром в качестве главных идеологов и консультантов антилужковской «путины» выступали А. Чубайс, Б. Березовский, А. Волошин. Один из кремлевских чиновников выразился в следующем духе: «Лужкову никогда не дадут победить. Пойдут на все, что угодно: ЧП, объединение с Белоруссией, «вплоть до танков» — в случае, если события начнут развиваться в опасном для Кремля направлении. На борьбу с «Отечеством» будут брошены все имеющиеся в распоряжении Кремля и Белого дома ресурсы страны. Самый актуальный лозунг момента для правящего режима: «Вся Россия — на борьбу с «Отечеством»!».

Он просил обратить внимание на ряд «многозначительных» назначений последнего времени: В. Путин, Ю. Чайка, Н. Патрушев. Наконец, на должность начальника Военной академии Генерального штаба вместо Третьякова назначен командующий Дальневосточным военным округом В. Чечеватов — исключительно исполнительный и преданный Б. Ельцину, к тому же способный выполнить, не рассуждая, все, что прикажут из Кремля. Его, по-видимому, решили держать «под рукой» на случай чрезвычайных событий.

Для борьбы с «московскими бунтарями» все активнее подключались спецслужбы, особенно ФСБ, МВД и Генпрокуратура.

Не случайна была и возня, поднятая председателем ЦИКа А. Вешняковым в отношении даты регистрации «Отечества». Конечно, результатов она не дала, но оказала моральное давление как на руководителей блока, так и на его электорат.

Но особое внимание было уделено работе с регионами. Использовались все возможные рычаги воздействия на губернаторов и других региональных лидеров. Легче всего задача решалась в дотационных регионах.

Так, Р. Аушева предупредили в кремлевской администрации о возможных экономических и других трудностях, если он будет поддерживать блок Е. Примакова. В этой связи также не случайно, что свой первый визит в регионы в качестве премьера В. Путин совершил в Новгородскую область. Возможно, по замыслам В. Путина губернатору М. Прусаку, учитывая его устойчивый политический «нейтралитет», известную амбициозность и антипримаковский настрой плюс такой «крючок», как государственные дотации, отводилась одна из ведущих ролей в формируемой анти-«Отечественной» коалиции.

Оценивая последствия очередного августовского кризиса власти, большинство экспертов выражали мрачные «предчувствия». Ибо, по их мнению, сколько-нибудь обоснованная аналитика при непредсказуемом — физически и интеллектуально — президенте, его манипулируемости практически невозможна. Они обвиняли Кремль в перманентном и искусственном инспирировании экономической и социальной нестабильности. Сравнительно небольшая часть аналитиков считала, что Б. Ельцин, заменив С. Степашина на В. Путина, совершил логичный ход с хорошо просчитанными последствиями.

Экс-премьер совершил целый ряд существенных упущений. Главное из них — безынициативные действия против Ю. Лужкова; образование союза Ю. Лужков — М. Шаймиев — В. Яковлев; не поставлены под контроль «Газпром» и Р. Вяхирев; эскалация напряженности на Северном Кавказе: Дагестан, Ингушетия, Северная Осетия, Карачаево-Черкесия. В ближайшей перспективе возможно развитие ситуации в стране по «жесткому» сценарию, что потребует от правительства более решительных действий, на которые С. Степашин не способен. В. Путин во всех отношениях более подходит для Кремля — тот же С. Степашин. Он внешне на первый взгляд менее самостоятелен, более послушный, но решительный, и жесткий.

Что касалось «преемнической миссии» В. Путина, то аналитики при ее оценке исходили из следующего: тогдашние шансы В. Путина быть избранным президентом России близки к нулю; он не являлся публичным политиком; идея «преемничества», о которой говорили уже давно, явно «перегорела» и воспринималась как «политическая ловушка», предназначенная либо прикрыть другого «преемника», либо обеспечить Б. Ельцину возможность реализации краткосрочной политической комбинации.

Ясно было, что ближайшая задача В. Путина — и как премьера, и как «наследника» Б. Ельцина — «изменить политическую конфигурацию», а именно — по максимуму ослабить крайне опасную для правящей кремлевской верхушки коалицию Е. Примаков — Ю. Лужков — М. Шаймиев и, по возможности, создать мощную прокремлевскую политическую коалицию, способную захватить «господствующие высоты» в предстоящих предвыборных кампаниях.

В этой новой «политической конфигурации» известная роль отводилась КПРФ и ЛДПР.

Восьмилетний «антагонистический симбиоз» Б. Ельцин — Г. Зюганов выгоден, по-видимому, обеим сторонам. У Б. Ельцина всегда была возможность пугать и Запад, и российского обывателя «коммунистическим реваншем», умело регулируя активность коммунистов. Показательно в этом смысле принятие бюджетных законов, проваленный импичмент, безропотное утверждение четырех премьеров за последние 15 месяцев, принятие требуемого МВФ пакета экономических законов. А в сложившейся ситуации, когда быстро набирала силу действительно опасная для кремлевских «сидельцев» сила — ОПОО «Отечество» и блокировавшиеся с ним другие центристские демократические движения, КПРФ намерены были использовать в борьбе против «общего противника». Характерно, в частности, что антикоммунистическая риторика Кремля, Б. Березовского и их рупора В. Жириновского к августу заметно поутихла. Г. Зюганова же, похоже, вполне устраивало сложившееся положение.

Эксперты отмечали также, что события на Кавказе, как никогда, были «информационно прикрыты». Это связывалось с тем, что, помимо жестких силовых мер против боевиков, проникших в Дагестан, и, возможно против Чечни, ситуация могла быть использована Кремлем и в политических целях.

Что касалось «политического ландшафта» предстоявшей предвыборной кампании, то он в целом выглядит следующим образом.

На первый план выдвигалось блокостроительство. Эта тенденция захватила весь политический спектр и на ближайший период обещала быть превалирующей.

«Правый фланг». Положение дел здесь было более неопределенное. «Правое дело», собравшее под крыло скомпрометировавших себя недавних руководителей государства и правительства, не пользовалось сколько-нибудь значительной поддержкой ни в одном из регионов. НДР, растерявшая свою власть и авторитет, также находилась пока в раздумье и не решалась примкнуть к какой-либо близкой организации. Были определенные трудности и с созданием влиятельной коалиции «правых».

«Левый фланг» был далек от прежней партийной согласованности: в Аграрной партии назревал раскол; близко к уходу из НПСР было движение «Духовное наследие» А. Подберезкина; недовольство Г. Зюгановым высказывали и левые радикалы. Да и в самой КПРФ далеко не все было благополучно, многие ее руководители расходились по ряду вопросов с руководителем.

Центр занимал блок Е. Примакова. Его значимость и влияние росли. Лидеры блока — Е. Примаков, Ю. Лужков, М. Шаймиев, В. Яковлев и другие воспринимались как фигуры, которые смогли стабилизировать российскую ситуацию. Однако и здесь до уверенной консолидации сил еще было далеко. Предстояла большая работа, чтобы не дать коалиции развалиться из-за усиливающегося воздействия извне, укрепить ее, усилить влияние, особенно в регионах.

Неожиданно в августе заговорили о высокой смертности населения в России. Оппозиционные СМИ считали ее следствием политики, которую проводила ельцинская власть в течение последних лет. Проблема получила широкое международное звучание.

Так, в докладе ООН по Восточной Европе отмечалось, что, вопреки общемировой тенденции увеличения продолжительности жизни, практически во всех странах на территории бывшего СССР росла смертность, особенно среди мужского населения. В России средняя. продолжительность жизни мужчин в России составила всего лишь 58 лет. «Уцелевшие» мужчины страдали от болезней, депрессии, алкоголизма. В стране резко увеличился разрыв между количеством мужчин и женщин, все меньше заключалось браков, все меньше рождалось детей. Сокращение общей численности населения поставило Россию на грань демографической катастрофы. Ее причину международные эксперты связывали с экономической и политической нестабильностью, ростом безработицы, распадом социальной системы. Все больше людей утрачивали надежду и ощущение безопасности, у них росла тревога за будущее.

Из досье «О демографической ситуации в России»

В последние десять лет постоянно повторяющиеся незавершенные эксперименты над государством, экономикой и обществом исчерпали политический капитал и экономический потенциал России. По мнению независимых экспертов, речь идет не о цепи временных кризисов, а о долгосрочной структурной нестабильности, для преодоления которой недостаточно имеющихся в распоряжении власти инструментов краткосрочного действия.

Негативные оценки относительно возможности быстрого преодоления общего кризиса связываются прежде всего с массивными демографическими потерями последнего десятилетия. В частности, за период с 1992 по 1998 г. население России сократилось на 2 млн. человек. Наибольшие годовые темпы падения численности населения отмечены в 1996 г. (0,32 %). Этот процесс продолжается. За 1998 г. население уменьшилось на 405 тыс. человек (на 0,28 %), при этом естественная убыль (относительное превышение смертности над рождаемостью) составила 705 тыс. человек.

Особенно велика естественная убыль населения в центральных регионах России. Так, коэффициент убыли на 1000 человек в Псковской области превышал среднероссийский показатель в 2,5 раза, в Тверской и Тульской — в 2,3 раза, в Ивановской — в 2,2 раза, в Рязанской и Смоленской областях — в 2 раза.

Естественный прирост населения наблюдался лишь в Республиках Алтай, Тыва и Калмыкия, в ряде республик Северного Кавказа, в Тюменской и Читинской областях. Его максимальное значение отмечается в Республиках Ингушетия и Дагестан (1,2 %).

Быстро сокращается население в северных и восточных районах: в Чукотском автономном округе (в 1998 г. на 5 %), Магаданской (2,4 %), Сахалинской (2 %), Мур-майской (1,6 %) и Камчатской (1,5 %) областях, Республике Саха (1,5 %), а также в некоторых районах Центральной России — Тульской, Смоленской, Псковской областях (примерно 1 %). Со времени последней переписи населения 1989 г. Чукотский автономный округ уже потерял почти половину своих жителей, а Магаданская, Камчатская и Мурманская области — соответственно 35 %, 17 % и 13 % населения.

Вместе с тем следует отметить, что показатель естественной убыли постепенно уменьшается после скачка в 1994 г. В 1998 г. его значения по сравнению с предыдущим годом улучшились в большинстве субъектов РФ (на их территории проживает 78 % общей численности населения).

Естественная убыль объясняется чрезмерно высоким уровнем смертности и низким уровнем рождаемости. Коэффициент смертности на 1000 жителей в среднем по стране составил 13,6 и варьируется по регионам от 6,5 (в Республике Ингушетия) до 19,1 в Псковской области.

Комплексный анализ данных социальной статистики свидетельствует о том, что сокращение продолжительности жизни в 90-е годы прямо или косвенно связано с резким и разносторонним ухудшением условий жизни. Так, в 1998 г. доля бедного населения составила 30 %, доля бедного населения с детьми — 44 %. С 1992 г. стала расти заболеваемость туберкулезом (на 10–15 % в год) и смертность от него увеличилась к 1998 г. в 2 раза.

Как поведенческая реакция населения на резкое ухудшение жизни быстро росло потребление алкоголя и наркотиков. Уровень подверженности алкоголизму в 1997 г. в среднем по России составил 118 человек на 100 тыс. населения. Наиболее высок он был в Магаданской (321), Тюменской (228), Иркутской (207), Липецкой (185), Сахалинской (184), Курской (172), Ивановской (170) областях. Высока смертность населения, живущего на загрязненных территориях (7 % от общего числа случаев смерти в таких регионах). Резко стала ухудшаться ситуация с заболеваемостью ВИЧ-инфекцией и сифилисом. В 1997 г. заболеваемость сифилисом достигла 277 на 100 тыс. человек, что в 40 раз выше уровня, зарегистрированного в 1991 г. Ожидается, что в начале следующего десятилетия примерно 1 % взрослого населения будет поражен ВИЧ.

Особую озабоченность вызывает серьезное нарушение демографической структуры России. С 1991 года вероятная продолжительность жизни российских мужчин снизилась до 58 лет, то есть она существенно ниже уровня Центральной Европы и сравнима с продолжительностью жизни в таких странах, как Бразилия и Индия. Смертность населения после стремительного роста в 1992–1994 гг. начала снижаться по мере адаптации населения к новым социальным и экономическим условиям, особенно существенно она снизилась для возраста от 45 до 60 лет. Однако сохраняется высокая смертность в возрасте от 15 до 24 лет.

Число рождений в 1998 г. составило 1285 тыс. человек, что на 26 тыс. больше, чем в 1997 г., но на 19 тыс. меньше, чем в 1996 г.

Наблюдается резкое падение коэффициента рождаемости у женщин в возрасте до 25 лет, причем их число и доля в общей численности женского населения постепенно увеличиваются. Прекратилось снижение рождаемости и даже намечается ее рост у женщин в возрасте от 25 до 45 лет. Из регионов по итоговому коэффициенту рождаемости (с учетом всех возрастов) лидируют республики Северного Кавказа. В группу замыкающих регионов входят, в частности, Москва и Санкт-Петербург, Московская, Ленинградская и Псковская области.

Свое влияние на уменьшение рождаемости оказывает и снижение показателей бракосочетаний. Несмотря на рост доли женщин молодых возрастов, в 1998 г. заключено наименьшее за весь послевоенный период число браков — 848 тыс. По сравнению с 1997 г. оно уменьшилось на 80 тыс., а с 1989 г. — на 650 тыс. Динамика показателя отражает серьезные изменения, затронувшие сам институт семьи. Под воздействием перемен в нормах социального поведения увеличивается число нерегистрируемых браков. Самые высокие показатели заключения браков — в Москве и Санкт-Петербурге, в Тюменской области, а самые низкие — в Пермской, Кировской, Иркутской областях.

Хотя в стране снижается абсолютное число разводов, одновременно отмечается рост соотношения числа разводов и браков. За 1998 г. в целом по стране число разводов составило 59 на 100 браков. В регионах Дальнего Востока, Ивановской, Ярославской, Калининградской, Свердловской, Омской, Рязанской областях и некоторых других оно превышало среднероссийский показатель на 30–40 %. Наиболее крепки семейные традиции в национальных образованиях, особенно в Республике Дагестан. Тем не менее динамика изменения этого показателя сходна почти во всех регионах.

С точки зрения соотношения рабочих и нерабочих возрастов Россия вошла в благоприятный период. Однако через 8 — 10 лет ожидается сильное увеличение нагрузки на трудоспособное население.

Естественная убыль населения частично компенсируется миграционным приростом, за годы реформ он был максимальным в 1994 г. Тогда в страну, по официальной статистике, въехали 1,15 млн. человек, а выехали — 0,23 млн. После 1994 г. число прибывших быстро сокращалось, а отъезжающих — установилось на низком уровне. В 1998 г. миграционный прирост составил 300,2 тыс. человек (въехали 513,5, выехали 213,3 тыс. человек).

Карта общих миграций свидетельствует о тяготении населения к старообжитым регионам. Наибольшее миграционное давление испытывают приграничный пояс европейской части и юг Урала, а также Центральный район.

Многие факторы позволяют предположить, что периода демографической катастрофы Россия еще не миновала, хотя пик кризиса остался позади. По оценкам экспертов, до 2010 года численность населения России снизится еще на несколько миллионов, что негативно отразится на состоянии экономики, социальной структуре и даже обороноспособности страны.

Вызывала беспокойство сложившаяся ситуация в Дагестане. Многие российские и зарубежные аналитики считали, что она может оказаться для России куда более серьезней, чем проблема Чечни.

В Дагестане разгорался не просто конфликт, как это было в моноэтнической Чечне на начальном этапе ее противостояния России. В многонациональном Дагестане ислам объединял многие его народности, и силовые действия российской армии могли быть восприняты как поход против ислама, причем не только в Дагестане, но и в других республиках Российской Федерации и государствах СНГ с преобладанием мусульманского населения. Достаточно вспомнить позицию Татарстана в отношении российской политики в балканском конфликте. Тем более что исламизация конфликта наверняка будет усиленно поддерживаться внешними силами. Это крайне тревожный фактор для российского федерализма, как и вообще для территориальной целостности страны.

С учетом местности Дагестана и других факторов полная ликвидация боевиков там практически невозможна, а следовательно, невозможна и полная победа над ними без больших потерь с российской стороны. Это могло не только вызвать напряжение в армии и среди населения, но и сильно обострить всю внутреннюю обстановку в стране. Поступала информация, что в армии нарастало недовольство тем, что ее в очередной раз «подставили», заставляя воевать на своей территории. Это недовольство усиливалось недостатками в организации боевых действий, их обеспечении, управлении и взаимодействии.

Вооружение населения в Дагестане и Ставрополье — мера, вынужденная в сложившейся обстановке, — могло привести к негативным последствиям. Не исключалось, что завтра это оружие будет повернуто друг против друга или против Российской армии.

Судя по некоторым признакам — переброска дополнительных военных сил в район конфликта, развертывание госпиталей, возможности которых значительно превышали потребности в мирное время, закрытость в информации, — можно было предположить, что российская армия готовится расширить масштабы военных действий.

Зарубежные эксперты считали, что в ответ на развитие этого конфликта, рост числа разрушений и жертв, особенно среди мирного населения, последует жесткая реакция Запада, в частности США, что может привести к серьезным экономическим и политическим санкциям.

Решение Е. Примакова возглавить объединенный предвыборный блок «Отечество — Вся Россия» вызвало заметное внимание не только в России, но и за рубежом. Отмечалось, в частности, что альянс между наиболее популярными политиками России — Е. Примаковым и Ю. Лужковым способен существенно изменить политический ландшафт России и в перспективе заложить основы мощного общероссийского политического движения.

Правительство В. Путина, по отзывам прессы, все больше напоминало предвыборный штаб партии «Моя семья». В администрации президента и силовых структурах налаживали строгий контроль за лояльностью подчиненных. Обращалось внимание на твердое убеждение Б. Березовского, высказанное им газете «Вашингтон пост» от 19 августа, в том, что «Б. Ельцину не унаследуют ни Е. Примаков, ни Ю. Лужков».

Кроме того, Б. Ельцину и «семье» был необходим контролируемый парламент. В этом отношении крайне невыгодной представлялась победа ОВР — авторитетной и самостоятельной демократической и конструктивной оппозиции. Намного удобней и выгодней работать с привычными и сравнительно легко регулируемыми партиями Г. Зюганова, Г. Явлинского, В. Жириновского и их вождями. Поэтому генеральная цель — добиться максимального вытеснения оппозиционеров, особенно «лужковцев», из избирательных списков. Ставилась задача сделать так, чтобы еще во время избирательной кампании собрать и огласить весь компромат на неугодных, на противников режима, потребовать от ЦИКа под любым предлогом исключения такой фигуры из списков. Эта работа велась по всем избирательным округам.

В этой связи администрацией президента России реализовывался сценарий, направленный на раскол или максимальное ослабление основного противника — суперблока ОВР. Планом предусматривались такие направления, как «чистка» списков блока ОВР под прикрытием обеспечения «чистых и честных выборов»; «вбивание клиньев» между Ю. Лужковым и Е. Примаковым; «работа» с региональными вождями с целью отколоть их от блока, а также поддержка ресурсами Кремля и Белого дома конкурирующих политических сил — «Яблока», ЛДПР, движения А. Лебедя и даже КПРФ. Все это должно было нанести значительный морально-психологический ущерб движению.

Принимались меры по усилению и «персонифицированию» информационной войны, основное острие которой направлялось против лидеров блока — Е. Примакова, Ю. Лужкова, В. Яковлева.

Большое значение придавалось заключению союза С. Степашина с «Яблоком». Выгоды от этого союза рассчитывали получить как С. Степашин и Г. Явлинский, так и кремлевская команда.

Надежды С. Степашина были связаны с обеспечением уверенного прохождения в Думу и получением там высокого поста — от спикера до руководителя одного из ведущих комитетов. Для него также было важно не быть окончательно выброшенным из-«кремлевской обоймы». Поэтому С. Степашин явно обрадовался благосклонной реакции своего кремлевского «сюзерена» на заключение такого союза.

Однако непросто для него складывались отношения с «вождем» движения Г. Явлинским, причем не только в рамках президентских выборов 2000 года. Настороженно отнеслись к С. Степашину, занявшему второе место в избирательном списке, «яблочные» ветераны и давние соратники Г. Явлинского В. Лукин и А. Иваненко.

Кроме того, вряд ли ему так просто было замести свой след как в чеченской войне, одним из главных инициаторов и исполнителей которой он был, так и в провальной политике федерального центра на Северном Кавказе, в целом. Эта бесславная часть его карьеры бросала тень на все движение, которое до сих пор последовательно выступало против чеченской войны.

И — вынужденное противоборство в одномандатном округе с Г. Селезневым, пожалуй, самой сильной фигурой левой оппозиции. Конечно, победа над Г. Селезневым значительно повысила бы авторитет С. Степашина. Но Г. Явлинский опасался, что такая победа могла затмить его как вождя «Яблока», особенно в преддверии президентских выборов. С другой стороны, поражение С. Степашина, пожалуй, было бы более выгодно лидеру «Яблока» и его ближайшим соратникам, так как сразу поставило того на место и сделало более управляемым. К тому же для С. Степашина такое поражение, конечно же, закрыло бы путь к президентскому «трону», что тоже на руку Г. Явлинскому.

Расчеты Г. Явлинского базировались на том, что включение С. Степашина как новоиспеченного экс-премьера, «ни за что обиженного» Б. Ельциным, существенно поднимали вес «Яблока» на выборах в Госдуму. Следует признать, что эти расчеты вполне оправданы — С. Степашин наверняка повысит шансы «Яблока» на парламентских выборах. Союз с С. Степашиным позволил также Г. Явлинскому установить более тесные отношения с Кремлем и Белым домом и, похоже, заручиться их поддержкой, что крайне важно, учитывая контроль Кремля над огромными информационными и финансовыми ресурсами страны. Кстати, аналитики отмечали, что «вечный оппонент» всех правительств Г. Явлинский заметно лояльней относился к правительству В. Путина и в чем-то даже пошел на сотрудничество с ним.

Кремлевская команда, планы которой в отношении формирования мощного правового блока, противостоящего блоку Ю. Лужкова — М. Шаймиева, провалились, надеялась, что «Яблоко» с С. Степашиным, особенно при его соответствующей поддержке и раскрутке, сумеет отобрать у ОВР значительную часть электората. Да и новую Думу сделать менее оппозиционной и более послушной.

В целом аналитики исходили из того, что союз С. Степашина с «Яблоком» достаточно устойчив, по крайней мере, на период до парламентских выборов, поднимал шансы движения, прежде всего за счет потенциального электората ОВР, то есть делал его одним из главных соперников ОВР на Предстоявших парламентских выборах. В этом союзе были и свои слабые стороны. «Отечество» в свою очередь также хорошо продумало свою линию поведения в отношениях с «Яблоком» как одним из главных конкурентов в рамках парламентских выборов, а также определилось, кого целесообразней поддерживать в одномандатном округе, где «скрестят шпаги» С. Степашин и Г. Селезнев.

Следует заметить, что у «Яблока» были натянутые отношения со всеми лидерами «Всей России» — М. Шаймиевым, М. Рахимовым, В. Яковлевым. В этих регионах «Яблоко» находилось в оппозиции по отношению к местной власти и вынуждено было поэтому выступать против ОВР.

Оппонентам ОВР, в том числе и «Яблоку», неизбежно пришлось использовать против этого блока тезис об ОВР как новой «партии власти». Они полагали в этой связи, что Ю. Лужков ошибочно соединился с партией губернаторов.

Главные аспекты критики ОВР, по мнению авторов анализа, содержались в следующем: деятели блока ОВР всегда поддерживали Б. Ельцина, особенно на выборах 1996 года; оппозиционная федеральному центру «партия богатых регионов» — это партия развала федерации. Аналитики «Яблока» рекомендовали своему руководству перехватить этот тезис, пока этого не успел сделать Кремль.

«Яблоко» предлагалось пропагандировать как наиболее конструктивную из трех ведущих политических сил страны: «партии власти» (ОВР), «коммунистической оппозиции» (НПСР и КПРФ), «некоммунистической оппозиции» («Яблоко»). Подобная схема, как они надеялись, «подтолкнет» электорат к выводу: «Если ты против власти и против коммунистов — голосуй только за «Яблоко».

Фигура Е. Примакова могла «оттянуть» к ОВР не только часть левого электората («умеренные государственники»), но и избирателей «Яблока» средних и по? жилых возрастов и высокого образовательного уровня. Поэтому считалось особенно опасным для «Яблока» «воссоединение» Е. Примакова с «Отечеством» и «Всей Россией» и рекомендовалось лидерам «Яблока» обратить на это особое внимание.

Эксперты «Яблока» также отмечали очевидный высокий «уровень недоверия» по отношению ко всем партиям и движениям, что могло повлиять на снижение явки на выборы и повышение доли голосования «против всех». При этом они признавали, что ОВР во главе с Е. Примаковым вызывает у избирателей все же меньше недоверия по сравнению с другими политическими силами.

По данным опросов, «уровень недоверия» составлял у ЛДПР — 82,7 процента, у КПРФ — 79,1, у НДР — 72,0, у «Правого дела» — 60,0, у А. Лебедя — 60,9, у «Яблока» — 55,7, у «Блока Ю. Болдырева» — 53,0, у «Всей России» (отдельно) — 48,0, у «Отечества» (отдельно) — 46,0, у Примакова — 31,0 процента.

По критерию «доверия» избирателей (по убывающей) распределение электората, по данным аналитиков «Яблока», было несколько иное: наибольшим доверием пользовалась фигура Е. Примакова, затем шли КПРФ, «Яблоко» и «Отечество».

Похоже, что одной из характерных особенностей избирательных кампаний 1999–2000 годов являлось значительное увеличение влияния естественных монополий на ход и исход выборов.

Так, Министерство путей сообщения еще в июле разослало в свои региональные структуры циркуляр с требованием выдвигать по одномандатным округам представителей МПС.

Использовались и методы персонального давления на руководителей различного ранга. Например, руководитель ростовской региональной организации «Отечество» В. Колесников (ректор Ростовского государственного университета путей сообщения, член Центрального совета ОПОО «Отечество») подвергался сильному давлению — от него открыто и жестко требовали порвать все отношения с движением «Отечество». Это сильно затрудняло работу региональной организации. Аналогичные примеры были и в других регионах.

Активно работал в регионах и А. Чубайс, используя возможности РАО ЕЭС.

Не остался в стороне и «Газпром». В своих отношениях с губернаторами Р. Вяхирев, используя проблему неплатежей, самым активным образом включился в процесс формирования списков одномандатников в регионах. Не приходилось сомневаться, что возможности «Газпрома», особенно в нефтегазодобывающих и перерабатывающих регионах, широко использовались и в интересах НДР.

По линии администрации президента России лояльные к Кремлю губернаторы получили указание о выдвижении по одномандатным округам согласованных с администрацией кандидатов в депутаты и их продвижения в Государственную думу под личные гарантии руководителей регионов.

О событиях в Дагестане. Хотя, по заявлению федеральных органов, территория Ботлихского района была полностью очищена от боевиков, однако говорить о завершении там конфликта не приходилось. По итогам этой операции можно было сделать ряд выводов.

Война в Дагестане далеко не закончена. Даже представители федеральных сил говорили только о завершении первого этапа операции. Следовало ожидать дальнейших вылазок боевиков как с территории соседней Чечни, так и непосредственно с территории Дагестана. Тактика боевиков могла быть изменена. Основной упор может быть сделан не на захват населенных пунктов, что вызвало бы крайне негативную реакцию местного населения, а на ведение партизанской войны, проведение террористических актов и диверсий. Тем не менее прикрытие границы между Чечней и Дагестаном, а также усиление группировок федеральных войск на наиболее вероятных направлениях действий боевиков потребуют привлечения значительных сил и средств. Потребуются дополнительные расходы на восстановление разрушенных сел, обустройство беженцев на новых местах, на обещанное увеличение денежного довольствия военнослужащим. При ограниченных возможностях центра эта задача представлялась крайне сложной.

Ситуация могла еще более усложниться при распространении боевых действий на территорию Чечни. А такие факты уже имели место.

К операции исламских радикалов в Дагестане были причастны внешние силы, в том числе Саудовская Аравия, Турция, включая их спецслужбы. Как известно, США уже давно объявили Кавказский регион зоной своих жизненно важных интересов. Они стремятся решить здесь две задачи: ослабить до минимума влияние России и установить свой контроль над энергетическими ресурсами региона, путями их транспортировки. В частности, данный конфликт, по сути, свел на нет заверения российских представителей о якобы безопасной транспортировке нефтепродуктов в обход Чечни, через территорию Дагестана, но об этом подробней в следующих главах.

Глава 3 КАНДИДАТЫ В ДЕПУТАТЫ

В развитии обстановки во властных структурах в июле — начале сентября 1999 года с точки зрения подготовки к парламентским и президентским выборам выделялись несколько этапов. Рубежом стало 9 августа — день отставки С. Степашина, назначения и. о. главы правительства В. Путина и официального начала предвыборной кампании.

К этому времени стало очевидно, что идея пролонгации полномочий президента воспринята российской элитой с непониманием.

Встречаясь в июне с руководителями региональных законодательных собраний, президент Б. Ельцин сделал попытку «пробросить» идею о том, что не исключается возможность продления всех выборных органов власти, публично признав, что он озабочен поиском путей удержания верховной власти в стране в своих руках. Дискуссия, начавшаяся в обществе в связи с подобными планами Кремля, показала однако, что даже в рядах российской элиты мало кто разделял его позиции на этот счет. Намек президента, в частности, не нашел отклика у участников встречи и повис в воздухе, после чего президенту не оставалось ничего другого как подчеркнуть свою «приверженность Конституции».

Отклики на этот зондаж со стороны ведущих российских политиков также оказались в целом отрицательными.

Губернатор Приморского края Е. Наздратенко, например, на своей пресс-конференции во Владивостоке заявил, что перенос президентских выборов недопустим и будет встречен как в России, так и в мире с большим непониманием. Ю. Лужков также публично отметил, что президенту следует брать пример с южноафриканского лидера Н. Манделы, который, чтя Конституцию, вовремя ушел со своего поста. Правда, большинство региональных лидеров вслух не высказали своего отношения к намекам Б. Ельцина, но можно было не сомневаться в том, что мало кто решился бы открыто поддержать их как в центре, так и в регионах. Другие представители политической элиты также откликнулись на заявку президента без энтузиазма или использовали эту «горячую» тему в интересах межклановой борьбы, причем далеко не в выгодном для Б. Ельцина плане.

Вынашивавшиеся в Кремле идеи найти повод для введения чрезвычайного положения, получившие широкую огласку и общественный резонанс, особенно в начале июля, достаточной поддержкой не пользовались.

Официальный старт избирательной кампании был объявлен президентским указом от 9 августа.

Еще в июне Б. Ельцин подписал федеральный закон «О выборах депутатов Государственной думы, Федерального собрания РФ», который был призван не допустить использования так называемых грязных избирательных технологий в предвыборной кампании и воспрепятствовать проникновению во власть людей с криминальным прошлым. В частности, закон исключал возможность досрочного голосования на выборах в Госдуму. Он устанавливал обязательность указания в подписных листах в поддержку кандидатов и списках кандидатов, а также в избирательных бюллетенях сведений о наличии у кандидатов не снятой или не погашенной судимости с указанием номера и наименования статьи Уголовного кодекса или иного закона, на основании которой кандидат был осужден. Если у кандидата было гражданство иностранного государства, оно также должно быть указано в названных документах. Кроме того, законом устанавливалось требование предоставления при регистрации кандидатов сведений о размере и источниках их доходов, сведений об имуществе, принадлежащем кандидатам на правах собственности. В законе были закреплены нормы, препятствовавшие появлению кандидатов-двойников от избирательных объединений и облегчающие различить кандидатов-однофамильцев посредством введения псевдонимов.

Тогда же председатель ЦИК РФ А. Вешняков заявил, что в России по-прежнему останется 225 избирательных округов, и единственно, что может измениться — некоторое уменьшение их в одних субъектах РФ и соответственно — увеличение в других.

29 июня Федеральная служба безопасности впервые за последние годы проявила намерение легально вмешаться в политический процесс. На Всероссийском совещании органов ФСБ контрразведчики обсудили, как им обустроить выборы в Госдуму. С. Степашин объяснял представителям центральных и региональных «органов», что «криминалитет, бандиты и жулики» ломятся в политику, а через нее — в верховную власть. Он призвал аудиторию к профессиональному участию в выборах, имея в виду присутствие чекистов на всех этапах предвыборной борьбы и непосредственно при голосовании. Премьер не стал разъяснять, в чем, собственно, должно выражаться это «присутствие». Особо С. Степашин остановился лишь на информационном обеспечении выборов. По мысли тогдашнего главы правительства, избиратель имеет право знать о кандидате все.

На 1 июля перерегистрацию в Минюсте прошли 442 общественных объединения из 1332 существовавших. Около 750 общественных объединений, не прошедших перерегистрацию, будут ликвидированы. Об этом заявил занимавший в то время пост министра юстиции П. Крашенинников.

Он напомнил, что 30 июня истек установленный законом срок перерегистрации общественных объединений, зарегистрированных по прежнему законодательству. Министр сообщил, что только за последние дни в Минюст с просьбой о перерегистрации обратилось более 100 общественных объединений. Причем более 50 объединений сделали это 30 июня. «Важно очиститься от организаций, которые существуют только на бумаге, чтобы в канун парламентских выборов не создавались липовые коалиции и избирательные блоки», — сказал глава Минюста. Он также напомнил, что все крупные партии и общественные объединения, включая те, которые представлены в Госдуме, уже давно прошли перерегистрацию.

6 июля Конституционный суд РФ дал разъяснения по поводу того, как и когда президент передает свои полномочия премьер-министру. Суд подтвердил, что премьер получает президентские полномочия, во-первых, когда президент сам объявляет о своей отставке; во-вторых, «в случае стойкой неспособности главы государства исполнять свои обязанности», в-третьих, когда президенту объявлен импичмент. Во всех трех случаях, как и записано в Конституции, через три месяца должны состояться новые выборы главы государства. КС особо отметил, что полномочия «временного президента» существенно отличаются от полномочий всенародно избранного главы государства. Исполняющий обязанности президента, например, не может распустить Госдуму, назначить референдум и инициировать поправки в Конституцию.

В других случаях, как считал КС, президент может избавиться от своих полномочий на время. А когда проблем не будет, взять их обратно. Однако решение о временной передаче полномочий премьеру можно принять, как постановил КС, и без согласия главы государства — если «объективно исключено принятие президентом такого решения». Какой именно случай имел в виду КС, в решении не уточнялось. Как и то, кто именно принимает в таком случае решение о передаче полномочий.

5 июля было объявлено, что председатель Центризбиркома А. Вешняков и министр по налогам и сборам А. Починок достигли «полного понимания» относительно форм и методов взаимодействия их ведомств в ходе подготовки предстоявших выборов в Госдуму. Как отметил А. Вешняков, эта договоренность позволит нормам нового закона о выборах работать эффективно. А. Починок заявил, что сотрудники налоговых служб понимают свою роль в обеспечении честных выборов. По его словам, важно, чтобы кандидаты в депутаты могли потратить более или менее сопоставимые средства в ходе избирательной кампании. В законе эти средства ограничены размером 10 000 минимальных оплат труда для кандидатов и 250 000 минимальных оплат труда для объединений, причем эти средства должны находиться на специальных счетах Сбербанка. А. Починок подчеркнул, что к моменту объявления выборов декларации уже будут полностью собраны и будет возможность проверять эти данные и данные, представленные в избиркомы. При этом будет сохранена налоговая тайна. Избиркомы получат только выжимки из документов, которые необходимы для проверки данных по кандидатам. По результатам проверок избиркомы смогут принимать решения вплоть до снятия кандидатов с регистрации, сообщил A. Вешняков. Если же несоответствия в данных о кандидатах выяснятся уже после выборов, их будет рассматривать суд, который вправе лишить нарушителя депутатского статуса.

Между тем Б. Ельцин активно работал с «силовиками».

В ходе состоявшейся 5 июля в Кремле встречи президента и министра внутренних дел В. Рушайло обсуждался, в частности, вопрос о возможных мерах органов МВД в связи с предстоявшими в декабре выборами в Госдуму. Как заявил глава МВД сразу после встречи с президентом, речь идет о том, чтобы «противостоять нарушениям на парламентских выборах, противостоять грязным технологиям, которые уже начинают использовать на региональном уровне».

B. Рушайло сообщил, что на встрече с президентом обсуждался также вопрос о предотвращении проникновения криминальных элементов во власть. По его словам, речь идет о взаимодействии МВД с Центральной избирательной комиссией, Федеральной службой безопасности, о координации всех действий правоохранительных структур России.

Собрав 8 июля генералитет в Кремле, Б. Ельцин хвалил ФСБ, «обеспечившую стране экономию в десятки миллионов рублей» в ходе борьбы с экономическими преступлениями, терроризмом и коррупцией. На добром счету у президента ФАПСИ, поскольку этому ведомству удалось «установить паритет в информационном противоборстве со спецслужбами ряда стран, в том числе США», Служба внешней разведки («знают свое дело») и МЧС. С видимым удовольствием президент заявил, что внутренние войска на Северном Кавказе стали активнее бороться за сохранение правопорядка. Досталось только министру юстиции П. Крашенинникову, которого президент обвинил в том, что его ведомство «зачастую не знает, кто работает против ветвей власти».

Продемонстрировав перед генералами физическую форму, Б. Ельцин неизбежно дал пищу разговорам о желании Кремля опереться на силовиков в обострявшейся политической обстановке. В этой связи очередная выволочка, устроенная им министру юстиции, смотрелась вполне органично. Левая оппозиция приняла на свой счет намерения главы государства подавить политический экстремизм.

Одновременно, наряду с мерами юридического характера и по линии спецслужб и других силовых структур, Кремль и Белый дом предпринимали усилия в информационно-пропагандистском обеспечении предвыборной кампании.

Так, в июле было создано министерство под руководством входившего в ближний круг «семьи», проверенного в горниле предыдущих выборов М. Лесина. Это ведомство в официальных кругах стали называть «министерством правды», а оппозиционные силы и большинство СМИ окрестили его как «министерство пропаганды».

Как отмечала пресса, в 90-х годах ум и находчивость позволили М. Лесину стать совладельцем агентства «Видео Интернэшнл», активистом предвыборного штаба Б. Ельцина в 1996 году, автором слогана «Голосуй сердцем!» и, что, может быть, самое важное, близким другом Т. Дьяченко. По итогам выборов М. Лесин оказался сначала в кресле начальника Управления администрации президента по связям с общественностью, а с 1997 года — первого заместителя председателя и фактического руководителя ВГТРК. Просочившаяся за несколько часов до обнародования указа о создании Минпрома реплика С. Степашина о том, что «будет создана федеральная структура, которая будет консолидировать в себе все пропагандистские функции государства», лишний раз подчеркнула, что в год выборов в Кремле и в Белом доме сочли опасным расплывчатость функций Госкомпечати и Федеральной службы по телевидению и радиовещанию (ФСТР) по отношению к независимым и к государственным СМИ. И что Белый дом отныне не будет вести собственную игру на пропагандистском поле, а вольется в кремлевский оркестр.

9 июля Центральная избирательная комиссия утвердила схему образования одномандатных избирательных округов для проведения выборов депутатов Государственной думы третьего созыва. По словам председателя ЦИК А. Вешнякова, по сравнению с выборами Госдумы второго созыва количество одномандатных избирательных округов увеличилось в Дагестане и Краснодарском крае и соответственно уменьшилось в Мурманской и Читинской областях на один округ.

В июле в информационные сети была вброшена новация о том, чтобы провести одновременно выборы президента России и Госдумы в декабре 1999 года. Как сообщили социологи Всероссийского центра изучения общественного мнения, эту мысль поддержали 46 процентов опрошенных москвичей, отрицательно к ней отнеслись 20 процентов респондентов. Большинство москвичей (72 процента) отрицательно отнеслись к возможности переноса выборов президента и Госдумы на более поздний срок — 2001 или 2002-й год. Только 1 процент опрошенных поддержал такую идею.

Между тем президент, кроме очевидного для всех плохого состояния здоровья, не давал повода для рас-суждений о том, готов ли он пойти на досрочное прекращение своих полномочий.

В преддверии кампании по выборам депутатов Госдумы Б. Ельцин 20 июля призвал всех ответственных политических деятелей страны «воздержаться от заявлений, которые нагнетают политические страсти и могут привести к дестабилизации обстановки в стране». Он отметил, что в последние дни «некоторые российские политики допустили заявления, по сути, откровенно провокационного характера». У президента вызывала тревогу тенденция использовать любые происходящие в России события «для громких политических деклараций».

По линии Минюста и правоохранительных органов продолжались мероприятия по усилению контроля за подготовкой и ходом избирательной кампании.

Так, 23 июля министр юстиции П. Крашенинников заявил, что в преддверии выборов проверки Минюстом партий и движений будут усилены. По его словам, более 140 общественно-политических партий и организаций, которые были зарегистрированы до 19 декабря 1998 года, не могут участвовать в выборах в Госдуму. П. Крашенинников признал, что в прошлом были случаи создания в некоторых субъектах РФ отдельными партиями и движениями своих отделений на предприятиях, в связи с чем Минюст вынес им предупреждения. Касаясь РНЕ и национал-большевистских организаций, министр отметил, что «в принципе было сделано все, чтобы они не попали на выборы как общественные объединения».

В конце июля в Генеральной прокуратуре состоялось закрытое координационное совещание руководителей правоохранительных органов страны, посвященное предстоящим выборам 1999–2000 годов. На нем обсуждались механизмы информационного обеспечения законности в период предвыборных кампаний, а также вопросы взаимодействия правоохранительных органов с избиркомами и СМИ. Было принято решение, что на период выборов на федеральном, региональном и местном уровнях будут созданы рабочие группы из представителей прокуратуры, МВД и ФСБ, — которые должны оперативно реагировать на сообщения о нарушениях избирательного законодательства.

На проведение выборов в Госдуму из государственного бюджета предусматривалось выделить 1,4 млрд. руб. Об этом сообщил 7 августа председатель Центральной избирательной комиссии РФ А. Вешняков. По его словам, в эту сумму входили расходы и на кандидатов в депутаты, и на плату работникам избирательных комиссий всех уровней.

ЦИК, несмотря на большую неразбериху в вопросах строительства блоков, уделял повышенное внимание «Отечеству» и «Всей России».

Так, в интервью газете «Время» 9 августа А. Вешняков предупредил, что «Отечество — Вся Россия» (ОВР) и праволиберальная коалиция, в которую входили такие организации, как «Правое дело», «Голос России» и «Новая сила», а также любой другой блок, составленный из нескольких избирательных объединений, при определенных условиях могут быть сняты с предвыборного пробега. Угроза заложена в законе «О выборах депутатов Госдумы». Согласно одному из его положений, если зарегистрированный список кандидатов теряет 25 процентов наличного состава, избирательное объединение или блок отстраняется от участия в выборах. Произойти это может в том случае, если по суду будет признано, что одна из организаций-учредителей блока не имеет права участвовать в парламентских выборах.

В дальнейшем председатель Центризбиркома высказывался главным образом по этому поводу в отношении блока ОВР, оставляя в стороне другие зарождавшиеся коалиции.

Отставку правительства С. Степашина 9 августа большинство партий и движений расценило как имевшую непосредственное отношение к предстоявшим выборам.

Так, политсовет «Отечества» в тот же день выступил со следующим заявлением:

«В связи с очередной отставкой правительства Российской Федерации политсовет выражает крайнюю озабоченность складывающейся в стране обстановкой. Решение об отставке фактически принято узкой группой лиц в угоду своим собственным интересам. Оно противоречит обеспечению стабильности в обществе, решению жизненно важных проблем страны и ее граждан, сохранению гражданского согласия и мира.

Стало окончательно ясно, что у Кремля нет осмысленной социально-экономической стратегии и кадровой политики. Его действия потеряли всякий смысл, государственную логику и предсказуемость. Более того, они являются опасным индикатором движения власти к силовым методам решения политических проблем, для чего нет никаких объективных причин. В этой связи политсовет «Отечества» предостерегает все органы власти и всех должностных лиц, независимо от рангов, от любых противозаконных и неконституционных действий. Мы обращаемся ко всем политическим силам общества, региональным лидерам, силовым ведомствам, трудовым коллективам, к гражданам страны с призывом предпринять все меры, чтобы не допустить неконституционного развития ситуации».

Министерство РФ по делам печати в середине августа передало в ЦИК РФ официальный перечень телерадиокомпаний и печатных изданий, которые по закону обязаны предоставлять эфир и печатную площадь для ведения бесплатной предвыборной агитации. Об этом сообщил и. о. первого заместителя министра М. Сеславинский. В перечень вошли ОРТ, «ТВ-Центр», РТР, «Радио России», радиостанции «Маяк», «Юность — Молодежный канал», «Голос России», ОАО «Концерн «Радио Центр» («Общественное российское радио»). В перечне печатных СМИ — «Российская газета», «Парламентская газета», «Гудок», «Воздушный транспорт», «Красная звезда», «Щит и меч», «Граница России», «Москвичка». Согласно закону о выборах депутатов Госдумы бесплатные эфир или печатную площадь должны предоставлять те СМИ, в состав учредителей которых входят государственные организации или учреждения, а также те СМИ, которые не менее чем на 15 процентов финансировались за счет бюджетных средств.

16 августа Б. Ельцин после утверждения В. Путина премьером в Госдуме заявил, что в стране не будет вводиться режим чрезвычайного положения. «Еще раз твердо и решительно заявляю как президент страны — никакого чрезвычайного положения не будет. Обстановка у нас спокойная, нормальная — заявил глава государства. Президент выразил удовлетворение, что «идет подъем в экономике, финансовых делах». Он заметил при этом, что кадровые перестановки в стране будут. Говоря о ситуации на Северном Кавказе, Б. Ельцин заявил, что для наведения там порядка будут приняты «жесткие меры». Эти меры могут быть применены «и по Дагестану, и по другим республикам Северного Кавказа». Президент отметил, что у В. Путина «такой характер и настрой», что он осуществит эти меры. Характеризуя команду силовиков, которой располагало правительство, Б. Ельцин сказал, что подобной команды — сплоченной, сильной, «работающей четко и по отдельности, и в целом» — у России еще не было. «Я очень доволен тем, что у нас такие силовики. Это гарантия наведения порядка внутри страны», — сказал президент. В тот же день Б. Ельцин предложил руководителю Федеральной службы налоговой полиции В. Солтаганову сделать все, чтобы люди с криминальным прошлым не прошли на выборах в Госдуму.

19 августа на заседании правительства было принято постановление «О содействии в организации и проведении выборов депутатов Государственной думы». По словам главы ЦИК А. Вешнякова, этот документ определял конкретные меры по борьбе с криминалом, рвавшимся во власть, а также устанавливал контроль за финансированием предвыборных кампаний. В помощники себе председатель Центризбиркома попросил выделить МВД, ФСБ, МНС и ФСНП. «Мы настроены решительно использовать свои права для обеспечения честных выборов», — отметил глава Центризбиркома. Премьер-министр В. Путин был настроен не менее решительно, чем А. Вешняков. Приехав на заседание правительства прямо от президента, премьер с порога заявил, что «ключевой задачей правительства» считает «подготовку и проведение как парламентских выборов в декабре, так и президентских в 2000 году». Пообещав полное и эффективное содействие Центризбиркому со стороны силовиков, премьер-министр между делом защитил и права отдельных граждан. А именно: тех кандидатов в депутаты, с которых снята судимость. На предложение не допускать таких кандидатов до выборов В. Путин резко заметил: «Общество не имеет права тюкать человека по башке до гробовой доски». Но все-таки правительство предложит правоохранительным органам присмотреть за кандидатами в депутаты, не поладившими когда-то с законом.

В последние годы в обиход вошло новое понятие — предвыборные технологии. Разрабатывают их политические консультанты. В одной Москве действуют десятки агентств, которые занимаются политическим консалтингом. Увы, вошло в обиход и другое понятие — грязные технологии. Это явление обрело такой размах, что стало представлять собой угрозу самому демократическому процессу. На самом деле политика и мораль, совместимы и друг другу не противопоказаны. Так посчитали руководители крупнейших пиаровских агентств, поставив 1 сентября свои подписи под хартией «Политические консультанты за честные выборы». Среди подписавших хартию были руководители агентств «Никколо М», «Паблисити РР», Центра политических технологий, фонда «Политика», Центра прикладных политических исследований «ИНДЕМ» и других. Хартия призвала к проведению свободных, честных и справедливых выборов на основе открытости и уважения ко всем участникам избирательного процесса. Подписанты обязались не допускать распространения в ходе избирательных кампаний заведомо ложных сведений, порочащих достоинство кандидатов в депутаты, и воздерживаться от дискредитации коллег, выступающих на стороне конкурента.

Левые силы. Единого блока левых сил, как и перед парламентскими выборами 1995 года, не получилось.

Вопрос о предвыборном сотрудничестве КПРФ с леворадикальными партиями и движениями ввиду острых идеологических и политических разногласий между ними, по существу, не стоял.

Более того, в 1998–1999 годах раскололся созданный в августе 1996 года, прежде всего, для совместных усилий в региональных выборах прокоммунистический «зонтичный» альянс — левоцентристский Народнопатриотический союз России, включавший в себя КПРФ Г. Зюганова, а также еще несколько десятков партий и движений, в том числе Аграрную партию России М. Лапшина, «Духовное наследие» А. Подберезкина.

Пик внутренней борьбы в рядах левых сил пришелся как раз на июль — август 1999 года. 16 августа лидер «Духовного наследия» был выведен из состава думской фракции КПРФ, а 27 августа на съезде Аграрной партии большинством делегатов было решено вступить в блок «Отечество — Вся Россия». 2 сентября М. Лапшин и А. Подберезкин были исключены из состава президиума НПСР. 11–12 сентября «Духовное наследие» провело свой съезд и сформировало собственный предвыборный список, который возглавили А. Подберезкин и известный писатель П. Проскурин.

Обострились разногласия относительно стратегии и тактики предвыборной борьбы и внутри самой КПРФ. Практически был предрешен вопрос о выставлении собственного списка «Движением в поддержку армии», куда входил член ЦК КПРФ В. Илюхин и немало других представителей левого крыла в КПРФ. Такое решение состоялось на съезде ДПА 11 сентября. Предвыборный список возглавили члены думской фракции КПРФ В. Илюхин и А. Макашов, а также ректор Балтийского технического университета Ю. Савельев.

Перед выборами в Государственную думу в 1995 году КПРФ формально не создавала блоков, а выдвинула свой список, в верхнюю часть которого были однако включены для создания у избирателей впечатления о «широком народном фронте» формально беспартийный А. Тулеев, лидер организации «Духовное наследие» А. Подберезкин и другие. КПРФ получила тогда 22,3 процента голосов и получила 99 мест по общефедеральному списку и еще 58 в одномандатных округах. КПРФ стала крупнейшей фракцией в Госдуме.

Леворадикалы шли на выборы 1995 года отдельно. Коалиция «Коммунисты — Трудовая Россия — За Советский Союз» (В. Тюлькин, А. Крючков, В. Анпилов, А. Пригарин) почти достигла, к удивлению многих аналитиков, пятипроцентного барьера, получив 4,53 процента голосов и опередив, например, гайдаровский «Демократический выбор России». И это при полном отсутствии телерекламы в гораздо более благоприятной, чем в 1999 году, социально-экономической ситуации в стране. В 1999 году леворадикальные силы, не сумев договориться между собой и тем более с левым «Движением в поддержку армии» и КПРФ, создали два соперничавших на одном и том же электоральном поле блока, которые объединял лозунг «За возрождение СССР». Протестный фактор в настроениях электората, несмотря на низкие рейтинги леворадикалов, не следовало недооценивать. Согласно данным социологического опроса, 43 (!) процента россиян считали развал Советского Союза величайшей трагедией и главной причиной всех нынешних бед.

Таким образом, на левом фланге вырисовывались четыре течения:

1. Планировавшийся избирательный блок «За Победу» — на основе КПРФ Г. Зюганова — не состоялся в том виде, как он был задуман. Фактически был выдвинут список КПРФ с включением в него ряда известных деятелей родственных общественно-политических организаций, выходцев из расколовшихся партий и движений левого толка. Рейтинг КПРФ согласно опросу ВЦИОМ 20–24 августа — 31 процент, фонда «Общественное мнение» 21–22 августа — 21 процент.

2. «Движение в поддержку армии, оборонной промышленности и науки» (ДПА) В. Илюхина — А. Макашова также не стало блоком, но решило идти на выборы самостоятельно. Существенного расширения движения не предвиделось. В рейтингах на конец августа ДПА не значился, поскольку по-прежнему ассоциировался, несмотря на заявления о предстоявшем выдвижении собственного списка, с КПРФ. Экспертная оценка возможного охвата электората — 4–6 процентов.

3. «Коммунисты, трудящиеся России — за Советский Союз (коммунисты России)». В блок вошли Российская коммунистическая рабочая партия (РКРП) В. Тюлькина, Российская партия коммунистов (РПК) A. Крючкова, Российская коммунистическая партия — КПСС (РКП — КПСС) А. Пригарина. Одним из первых (вслед за правым «Голосом России» К. Титова) 26 августа 1999 года официально зарегистрирован Центризбиркомом. В рейтингах попадал в раздел «другие», которым в общей сложности опросы общественного мнения отводили 3 процента.

4. «Сталинский блок» («Трудовая Россия» В. Анпилова, «Союз офицеров» С. Терехова, внук Сталина И. Джугашвили). Рейтинговое положение на конец августа было схоже с предвыборными позициями «Коммунистов России».

В июле — начале сентября 1999 года над КПРФ и ее союзниками висел дамоклов меч угроз в отношении возможного запрета компартии.

Мысль о запрете КПРФ, которую неоднократно и публично озвучивали Б. Березовский и лидер ЛДПР B. Жириновский, по некоторым данным, настолько захватила Б. Ельцина, что окружение с трудом удерживало его от скоропалительных шагов.

Основой для запрета КПРФ, по мнению авторов этой идеи, мог бы стать пункт 5 ст. 13 Конституции, который запрещает «создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя… разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни». Под эту статью можно было подверстать и антисемитские выступления А. Макашова, и заявления Г. Зюганова о выводе людей на улицы, его призывы к армии.

Коммунисты с точки зрения сторонников «жесткой» линии во внутриполитических делах нарушали и постановление Конституционного суда от 1992 года о запрете на создание партячеек на производстве и в вузах. Наконец, закон обязывал все партии действовать гласно. А коммунисты чуть ли не каждый месяц проводили закрытые пленумы.

Однако, издав указ о запрете компартии, Б. Ельцин столкнулся бы с двумя проблемами. Первая — юридическая. По закону ликвидировать какую-либо партию можно только по решению суда. Так что коммунисты наверняка сразу же обжаловали бы действия президента в Верховном суде. Правда, процесс мог растянуться как минимум на год, а за это время выборы прошли бы без участия КПРФ.

Другая проблема — политическая. Ясно было, что любую атаку на себя КПРФ обернула бы в свою пользу. Атака Кремля сплотила бы готовые расколоться ряды коммунистов и повысила бы их привлекательность в глазах избирателей. К тому же, непонятно, что делать с Госдумой, ведущая фракция которой после запрета КПРФ оказалась бы вне закона. Ясно, что работа нижней палаты в таком случае осенью была бы парализована.

Президент Б. Ельцин в своем интервью «Известиям» 5 июля 1999 года так и не дал четких ответов на два конкретных вопроса, касавшихся левой оппозиции. На вопрос, будет ли указ о запрете компартии, глава государства ответил: «Считаю, что коммунисты себя уже сами «закрыли», провалились политически». На вопрос же, будет ли захоронено тело В. Ленина, Б. Ельцин ответил: «Будет. Но вот когда — вопрос». По мнению координатора думской фракции КПРФ С. Решульского, такие «уклончивые ответы» президента косвенно подтверждали опасения, что в ближайшее время следовало ожидать «провокационных действий» Кремля в отношении КПРФ. «Но мы готовы к любым пакостям, поскольку знаем, что ни президенту, ни его режиму ни в чем верить нельзя», — сказал депутат. По его словам, КПРФ «в любой момент адекватно ответит на возможные провокации». С. Решульский не стал конкретизировать, подчеркнув лишь, что «сейчас идет борьба, по сути, политическая война, а на войне никто заблаговременно не обнародует свои планы и возможные действия».

Были основания полагать, что идея выноса тела В. Ленина из мавзолея, провоцирования на этой основе беспорядков или запрета КПРФ под иным предлогом не снималась с повестки дня, однако следовало иметь в виду, что одного вердикта Минюста будет мало. Как известно, аннулировать регистрацию партии или движения может только суд (после нескольких минюстовских предупреждений). Скорым он был, пожалуй, только в отношении московской организации националистического движения РНЕ. В отношении же КПРФ на такой результат рассчитывать не приходилось. А это значило, что с легкой руки президентской администрации коммунисты получили бы бесплатное пиаровское обеспечение на протяжении всей избирательной кампании и образ «гонимой режимом» партии.

КПРФ в начале июля заверила, что к наступлению со стороны Кремля готова. И в свою очередь раскрыла новые нюансы своей предвыборной тактики. К примеру, соратник КПРФ — «Движение в поддержку армии», унаследованное от Л. Рохлина В. Илюхиным, якобы рассматривало возможность пойти на выборы отдельно от «партии-матери» не только для того, чтобы блок НПСР набрал в целом больше голосов, но и из соображений партбезопасности. Запретят КПРФ — останутся ДПА, Аграрная партия, «Духовное наследие». Дальнейшие события в левом лагере показали, что такого рода заявления были не более чем пропагандистской бравадой.

Метания коммунистов и примкнувших к ним национал-патриотов стали заметны невооруженным глазом. Если раньше Г. Зюганов обещал поразить мир триумфальным шествием трех колонн единой оппозиции, то накануне начала предвыборной гонки 1999 года все стало сложнее. Как раз в момент, когда лидер оппозиции объявил о принципиальном единстве тех сил, которые должны составить в будущей Думе «патриотическое большинство», от коммунистов начал отмежевываться кемеровский губернатор А. Тулеев. Начал играть в собственные игры и лидер Аграрной партии М. Лапшин. Заговорили даже о том, что А. Тулеев с М. Лапшиным объединятся и тем самым заберут немалое число голосов у Г. Зюганова с коллегами, особенно в сельскохозяйственных регионах и в Сибири, однако этот прогноз не оправдался.

У коммунистов и национал-патриотов выбивали из-под ног еще и идеологическую почву. Косовский кризис не дал разыграть во внутриполитическом плане президент. Ю. Лужков тоже частично отобрал симпатии у коммунистов, поставив в центр своей политической тактики борьбу с Кремлем и активно рисуя собственный образ как пострадавшего от козней «семьи». Многочисленные центристы с левым уклоном тоже вознамерились отобрать голоса у зюгановцев. Кроме того, под ногами у компартии путались мелкие радикалы сталинского и левацкого толка, которые могли попортить кровь патриотическому костяку.

Г. Зюганов в начале июля 1999 года нервничал. Победные реляции об уже гарантированном получении 50 процентов голосов сменились заявлениями, в которых начало сквозить неподдельное беспокойство: «Наша задача — сохранить тот капитал, который наработан, держась за каждый процент. Поэтому надо сложить свои усилия и сделать ставку на тех, кто пройдет». Появление группы «новых левых» — А. Тулеева с М. Лапшиным — заставило коммунистического лидера выразить готовность к диалогу с центристами. Кто такие эти центристы, Г. Зюганов не уточнял, но без многосложных консультаций с «Отечеством» и губернаторскими блоками успех коммунистов становился, по мнению многих аналитиков, довольно проблематичным.

Еще 25 июня Г. Зюганов заявил на брифинге, что на парламентские выборы КПРФ должна идти в едином блоке с другими народно-патриотическими силами, включая Аграрную партию (АПР). Он опроверг предположения о том, что АПР намерена идти на выборы самостоятельно, отметив, что лидер партии аграриев, депутат Госдумы М. Лапшин на заседаниях президиума НПСР не высказывался категорически за это и якобы склонялся к тому, что необходимо объединить усилия народно-патриотических сил на выборах в Госдуму.

Однако уже 1 июля появилось сообщение о том, что Аграрная партия России пойдет на выборы самостоятельно, поскольку не желает находиться в зависимости от КПРФ. Об этом заявил председатель АПР М. Лапшин, подтвердив тем самым, что недавние уверения лидеров компартии о единстве всех патриотических сил преждевременны.

Позиция аграриев стала «холодным душем» для руководителей компартии. Осенью 1998 года именно лидер КПРФ Г. Зюганов первым обнародовал идею похода на выборы «тремя колоннами» (компартия, умеренные патриоты и радикал-патриоты), позволявшего максимально учесть интересы большинства избирателей. Однако уже к весне руководство КПРФ пришло к выводу, что пропагандистских, организационных и финансовых минусов в такой стратегии гораздо больше, чем плюсов. Да и большинство представителей региональных структур партии почти единодушно выступили за единый список. Поэтому лидеры компартии усиленно обрабатывали своих союзников по НПСР, уже успевших заявить о самостоятельном участии в выборах, уговаривая их перейти под крыло КПРФ. Считалось, что уговорить аграриев будет не слишком трудно, однако это оказалось не так.

Впрочем, стоит отметить, что в отходе АПР есть и вина КПРФ. На съезде Аграрной партии большинство делегатов высказывались за тесный союз с коммунистами. Но присутствовавший на форуме Г. Зюганов от ответа на прямые вопросы об альянсе ушел, чем сильно обидел аграриев. Результатом этой обиды как раз и стала резолюция о самостоятельном участии АПР в выборах. И, судя по решительному настрою, продемонстрированному М. Лапшиным, оснований для ее пересмотра аграрии не усмотрели.

Осложнились отношения КПРФ и с «Движением в поддержку армии». Его лидер В. Илюхин напомнил, что в декабре 1998 года исполком ДПА принял решение о самостоятельном участии в парламентских выборах. Позже руководство ДПА заявило о том, что начато формирование избирательного блока на базе ДПА, возможно, с Российским общенародным союзом (РОС), который возглавлял вице-спикер Госдумы С. Бабурин.

Делегаты IV съезда ДПА, прошедшего 3 июля в Москве, так и не смогли решить главный вопрос — идти на думские выборы самостоятельно или в союзе с КПРФ. С одной стороны, многие члены движения согласились с тем, что ДПА, как заявил в своем докладе лидер движения В. Илюхин, может получить голоса избирателей, которые, «будучи патриотами и государственниками, по идеологическим соображениям не хотят голосовать за коммунистов». С другой — число сторонников и противников «самоопределения вплоть до отделения» оказалось примерно равным, что не позволило принять окончательное решение по этому поводу уже на том съезде.

На первый взгляд эта ничья оказалась в пользу коммунистов: у них теперь оставалось еще два месяца до следующего съезда на то, чтобы все-таки уговорить члена ЦК КПРФ В. Илюхина не нарушать партийную дисциплину и согласиться на предложенные ему 40–60 мест в списке компартии. Однако, судя по его докладу на съезде, в котором он подверг предвыборную программу КПРФ и НПСР достаточно жесткой критике, шансов на то, что лидер ДПА передумает, оставалось крайне мало.

Впрочем, проблема раскола замаячила и перед самим В. Илюхиным. Как выяснилось на съезде, и сторонники альянса с компартией, и его противники были настроены весьма решительно и даже грозили выйти из ДПА, если к ним не прислушаются. А это означало, что, какое бы решение ни принял следующий съезд движения, ДПА могло лишиться не только части своих членов, но и, что еще более существенно, ряда спонсоров. А если учесть, что ДПА, как признавали и его лидеры, преодоление пятипроцентного барьера отнюдь не гарантировано, потерянные из-за раскола доли процента могли оказаться решающими.

В политических кругах шли активные разговоры о том, что КПРФ активно пыталась вовлечь в строительство предвыборных блоков и союзов на своей стороне бывшего премьер-министра Е. Примакова. 8 июля один из лидеров КПРФ и ее парламентской фракции В. Купцов был вынужден выступить с опровержением, поскольку среди значительной части коммунистов сама эта идея не вызывала симпатий. Он подчеркнул, что такие планы не рассматривались даже в рабочем порядке. В. Купцов считал, что «кандидатура Е. Примакова на президентских выборах могла бы объединить очень широкий круг как центристских, так и левых сил». В то же время «у нас есть свой кандидат Г. Зюганов, и мы еще ни разу не рассматривали ситуацию, при которой в президентскую гонку мог бы включиться Е. Примаков. Однако сам по себе Е. Примаков без поддержки серьезных политических сил не сможет одержать победу. Поэтому при получении максимального большинства мест в Госдуме и внесении изменений в Конституцию мы имеем все шансы достичь договоренности с Е. Примаковым по его кандидатуре», — отметил В. Купцов.

На протяжении всего летнего периода продолжались словесные пикировки между лидерами Аграрной партии России М. Лапшиным и Н. Харитоновым. Начались они в тот момент, когда М. Лапшин заявил, что АПР пойдет на выборы самостоятельно. В ответ на это Н. Харитонов сделал свое заявление, в котором указал, что М. Лапшин — это еще не вся Аграрная партия, и лично он считает, что аграрии должны идти на выборы в союзе с компартией.

На первый взгляд смысл этих разногласий лежал на поверхности — линия раскола проходила между прокоммунистическим Н. Харитоновым, с одной стороны, и стремившимся к самостоятельности или подключению к более «респектабельному» блоку М. Лапшиным — с другой.

Однако на самом деле интрига была более сложной. Дело в том, что такие лидеры Аграрной партии, как М. Лапшин, бывший вице-премьер правительства Е. Примакова Г. Кулик и бывший министр сельского хозяйства В. Семенов, очень сильно сомневались в том, что им удастся набрать на будущих выборах более 5 процентов голосов избирателей. Вернуться в объятия КПРФ они уже также не хотели из-за опасений, что коммунисты предпочтут оттеснить их на вторые роли, а в лидеры вывести Н. Харитонова.

И тут как нельзя кстати оказалось предложение Ю. Лужкова, который позвал аграриев в свой блок. М. Лапшину было даже предложено одно из самых высоких мест в предвыборном списке. По оценкам политологов, Ю. Лужков прекрасно понимал, что очень немногие сельские жители готовы отдать свои голоса за «Отечество» в том виде, в каком оно существовало до создания более широкого блока. Поэтому он был крайне заинтересован в союзе с Аграрной партией, который гарантировал бы ему дополнительные голоса в большинстве регионов.

Со своей стороны, компартия начала активно убеждать аграриев отойти от М. Лапшина и идти на выборы единым списком патриотических сил. По некоторым сведениям, Н. Харитонову, в случае если бы он смог удержать АПР в русле союза с коммунистами, было предложено место в первой тройке списка КПРФ. Вопрос заключался только в том, за кем пойдет большинство Аграрной партии.

На пленуме центрального совета АПР 8 июля была принята за основу предвыборная платформа, целью которой являлось отстранение от власти «антинародного режима» и приход в союзе с народно-патриотическими и «другими прогрессивными силами» к власти. Пленум принял постановление, подтверждавшее намерение аграриев идти на парламентские выборы 1999 года самостоятельным избирательным объединением, основу которого вместе с АПР составят профсоюз работников АПК и Аграрный союз России, объединявший большинство отечественных производителей сельхозпродукции. Вместе с тем лидер АПР М. Лапшин заявил, что в одномандатных избирательных округах возглавляемая им партия будет «четко взаимодействовать» в вопросах выдвижения кандидатов в депутаты с КПРФ, «Отечеством» и другими народно-патриотическими и прогрессивными силами.

Не сошлись предвыборные пути и между КПРФ и «Российским общенародным союзом» (РОС).

В 1995 году РОС предпринимал попытку создать единый предвыборный блок оппозиции. После ее провала в составе избирательного блока «Власть — народу» во главе с Н. Рыжковым и С. Бабуриным РОС участвовал в выборах в Госдуму, но не преодолел пятипроцентного барьера. Однако в одномандатных округах были избраны 12 депутатов, которые вошли в довольно внушительную по численности депутатскую группу «Народовластие» (41 депутат).

7 июля лидер РОС, вице-спикер Госдумы С. Бабурин заявил, что на пленуме ЦК РОС 10 июля будет в предварительном порядке определена стратегия и тактика этого оппозиционного объединения на предстоящих парламентских выборах. Он отметил, что РОС, представляя национал-патриотическую оппозицию, расходится с КПРФ практически по всем принципиально важным вопросам. «У нас с компартией нет ни взаимопонимания, ни единства практически ни по одной проблеме», — подчеркнул С. Бабурин. По его мнению, на электорат, который потенциально может поддержать РОС на выборах, будут частично претендовать КПРФ, движение «Отечество», ЛДПР и Российская народно-республиканская партия А. Лебедя. С. Бабурин также сообщил, что подготовлен проект общефедерального списка кандидатов в депутаты Госдумы от РОС, который включает примерно полторы сотни фамилий. Приблизительно половина мест, по словам С. Бабурина, отдана представителям близких РОС национально-патриотических организаций.

Тогда же на пленуме ЦК РОС С. Бабурин высказался еще резче: «В Думе сформировалось единство, которое впору назвать «бандой четырех» — это НДР, ЛДПР, «Яблоко» и КПРФ. По его мнению, эта группировка «способствует оформлению развала и СССР, и исторической России». Поэтому РОС намерен бороться со всеми, в том числе и с партией Г. Зюганова.

Коммунисты, видя заметное ослабление предвыборных позиций на левом фланге, предприняли ряд попыток спасти положение. Начиная с 19 июля, по возвращении из отпуска лидера КПРФ и НПСР Г. Зюганова, была проведена серия рабочих встреч с лидерами народно-патриотических сил для уточнения их предвыборных позиций. Как заявил координатор фракции КПРФ в Госдуме С. Решульский, необходимость проведения таких встреч была вызвана тем, что трое сопредседателей НПСР (губернатор Кемеровской области, лидер движения «Возрождение и единство» А.Тулеев, лидер Аграрной партии России М. Лапшин и лидер движения «Духовное наследие» А. Подберезкин) уже заявили, что возглавляемые ими партии и движения намерены участвовать в парламентских выборах самостоятельно. Коммунисты считали, что у лидеров НПСР все еще оставались шансы договориться о консолидации предвыборных усилий и объединении в единый с КПРФ избирательный блок, который мог бы носить «любое название». «Все должны понять, что; только действуя вместе, мы сможем рассчитывать на серьезный успех на выборах», — подчеркнул С. Решульский.

Однако «раскольники» НПСР продолжали консультации между собой. Так, лидер «Духовного наследия», депутат Госдумы А. Подберезкин провел встречу с заместителем М. Лапшина в АПР, бывшим главой Минсельхозпрода В. Семеновым, где были подробно обсуждены вопросы взаимодействия. «И я не исключаю возможности блока с АПР», — заявил А. Подберезкин. По его словам, «Духовное наследие» еще раньше предлагало всем партиям, движениям и организациям, которые входят в Народно-патриотический союз и «оставлены за скобками коммунистами», объединиться, чтобы вместе участвовать в выборах депутатов Госдумы.

В. Анпилов заявил 13 июля, что его «Сталинский блок — за СССР» готов «попытаться объединить в одну предвыборную организацию все действующие коммунистические партии России, если КПРФ откажется взять под свое крыло объединительный процесс».

В этой обстановке КПРФ попыталась активизировать усилия по созданию единой левопатриотической колонны. С предложением к лидерам всех патриотических движений сформировать единый блок под названием «Победа» обратился 24 июля депутат от КПРФ В. Варенников.

Он полагал, что в новый блок могут войти все «искренние патриоты», к числу которых он относил и Ю. Лужкова, и М. Шаймиева, и А. Тулеева, и Г. Зюганова, и В. Илюхина с А. Макашовым, и Н. Рыжкова, и А. Николаева. Заметив, что и у В. Жириновского «часто бывают патриотические моменты», депутат не исключил, что и лидер ЛДПР мог бы войти в «Победу». В. Варенников также выразил надежду, что экс-премьер Е. Примаков мог бы поддержать новый блок своим авторитетом.

Г. Зюганов обсудил проект «Победы» с лидером «Духовного наследия» А. Подберезкиным. После встречи Г. Зюганов заявил, что новый блок может быть поддержан широким спектром политических сил, и сообщил, что на идею В. Варенникова уже откликнулся «целый ряд крупных политических деятелей». По словам лидера компартии, «очень важно, чтобы патриотическая колонна была единой, и для формирования такой колонны есть хорошие предпосылки».

На самом деле потянуться друг к другу левых заставили правые и центристы. Играть в несколько предвыборных колонн коммунисты и их союзники могли до тех пор, пока их оппоненты представляли собой конгломерат разобщенных движений. Однако после того как три правые организации — «Голос России», «Правое дело» и «Новая сила», — проявили желание объединить свои усилия, а также наметился мощный центристский альянс между «Отечеством» и «Всей Россией» левым пришлось всерьез призадуматься над собственной предвыборной стратегией.

Расчет делался на то, что лидеры левооппозиционных движений, таких, как ДПА, «Духовное наследие», «Возрождение и единство», часть аграриев, понимавшие, что самостоятельно преодолеть пятипроцентный барьер они не смогут, и их голоса перейдут совсем не КПРФ, возможно, прислушаются к советам В. Варенникова.

Г. Зюганов ухватился за эту идею. Уже 27 июля он заявил о создании нового предвыборного блока левых сил «Победа». В оппозиционную коалицию, по замыслу лидера КПРФ, должны войти «все здоровые силы страны».

Идти на выборы тремя предвыборными колоннами — КПРФ — НПСР, АПР и союз «Патриоты России» — еще в конце 1998 года предложил сам Г. Зюганов. Теперь же глава КПРФ думал иначе. По его словам, причины метаморфозы в том, что, во-первых, нет больше правительства Е. Примакова, вокруг которого «собирались здоровые силы», во-вторых, СМИ «подчиняют себе только два-три человека», а в-третьих «те, кто разрушал страну, создают предвыборные блоки и стремятся подчинить себе всю внутреннюю политику». Ответом со стороны левой оппозиции должно стать «мощное объединение».

Незадолго до этого Г. Зюганов заинтриговал общественное мнение «очень активными консультациями», по его словам, с московским мэром Ю. Лужковым и экс-премьером Е. Примаковым. Лидер ДПА В. Илюхин сразу же откликнулся на это событие, заявив, что в коалиции с «Отечеством» его движение никогда не будет. Чтобы сохранить еще не созданный, но уже расползавшийся предвыборный блок, Г. Зюганов категорически опроверг возможный союз с московским мэром и экс-премьером. Он пояснил, что КПРФ действительно с ними договаривается, но не ради создания предвыборного блока, «а в целях проведения честных выборов, сохранения территориальной целостности России и предотвращения в стране чрезвычайщины».

Негативно откликнулся на планы создания блока «Победа» и лидер Аграрной партии России М. Лапшин. 28 июля он заявил, что крестьяне окончательно размежевались с коммунистами и на выборы в Думу пойдут самостоятельно. Однако несмотря ни на что, к началу августа Г. Зюганов продолжал выражать надежду, что на выборах в Государственную думу проектируемый блок, который к тому времени модифицировал название и стал именоваться «За Победу», «поддержит большинство граждан страны».

В это время пресс-служба парламентской фракции КПРФ распространила заявление, из которого явствовало, что руководство КПРФ намерено просить Генеральную прокуратуру рассмотреть вопрос о соответствии действующему законодательству высказываний премьер-министра С. Степашина в адрес компартии. В ходе своего визита в США С. Степашин заявил: «Как бывший директор ФСБ могу открыть вам секрет: коммунисты в России не победят никогда, они никогда не вернутся, никто этого не допустит». По мнению руководства КПРФ, в высказывании содержался «призыв к насильственному удержанию власти и насильственному изменению конституционного строя России, поскольку российский народ лишается предусмотренного Конституцией права осуществлять свою власть как непосредственно, так и через органы государственной власти и местного самоуправления». Кроме того, по мнению КПРФ, в высказываниях С. Степашина содержались признаки преступлений, подпадавших под пункт 2 статьи 285 УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями). В заявлении пресс-службы также подчеркивалось, что высказывание С. Степашина шло вразрез с Законом «Об основах государственной службы в РФ».

Исполнительная власть отреагировала незамедлительно. Намерение руководства КПРФ просить Генпрокуратуру РФ рассмотреть вопрос о соответствии действующему законодательству высказываний премьера С. Степашина «является не более чем предвыборной риторикой, так как в подобной просьбе отсутствует логика», заявил руководитель Управления правительственной информации А. Михайлов. «Полагать, что в России возможна реставрация коммунизма, — это мечты ограниченных людей, утративших чувство реальности», — подчеркнул он. «Россия за последние годы прошла слишком сложный эволюционный путь, и вернуться к тоталитаризму, 6-й статье Конституции СССР, органам внесудебной расправы в лице парткомов невозможно», — сказал руководитель УПИ. По его словам, «именно против носителей таких идей с агрессивными замашками и были направлены высказывания С. Степашина».

9 августа, несмотря на заверения, данные С. Степашиным в США, последовала его отставка.

Между тем 27 августа на съезде Аграрной партии России стал свершившимся фактом окончательный переход большинства аграриев в ряды блока «Отечества — Вся Россия». В своем докладе М. Лапшин называл ОВР блоком Е. Примакова, старательно избегая упоминания слов «Отечество» и «Вся Россия», жаловался на несговорчивость коммунистов, но при этом утверждал, что окончательно рвать с КПРФ аграрии не собираются. И предупреждал, что коммунисты еще будут говорить: «Вернись, я все прощу», но наверняка опять обманут.

Коммунисты и сочувствовавшие так и сделали, тут же начав сулить аграриям блага в случае возвращения в лоно патриотической семьи. Тон задал Г. Зюганов, пообещавший АПР мощную фракцию, пост вице-спикера и руководство несколькими думскими комитетами. Другие противники вхождения в ОВР напирали в основном на несчастья, которые обрушатся на страну после вступления АПР в этот блок, призывали «вспомнить глаза голодных детей» и клеймили «ельциниста» Ю. Лужкова и «сепаратиста» М. Шаймиева, примазавшихся к добропорядочному Е. Примакову. А Н. Харитонов потребовал не «падать в объятия» тех, кто привел к власти Б. Ельцина.

Подсчет итогов открытого голосования показал, что за постановление о вхождении в ОВР проголосовали 252 делегата, против — 115 при трех воздержавшихся. Таким образом, противостояние между ратовавшим за союз с ОВР М. Лапшиным и сторонниками альянса с КПРФ во главе с лидером думской аграрной группы Н. Харитоновым закончилось победой М. Лапшина и уходом из зала его противников, пообещавших все равно объединиться с коммунистами в самом близком будущем.

После этого политологи уже не относили АПР к представителям левого фланга политической жизни России. В партии возобладали центристские тенденции.

Сразу же после VIII съезда Аграрной партии делегаты от 23 республиканских, краевых и областных организаций, отказавшиеся войти в блок «Отечество — Вся Россия», выступили с заявлением, в котором определили свое место — в блоке с народно-патриотическими силами. Председатель ЦК профсоюза работников агропромышленного комплекса А. Давыдов на съезде же публично снял свою фамилию, заранее внесенную в список кандидатов от блока «Отечество — Вся Россия». Эта позиция руководителя профсоюза АПК получила одобрение на пленуме ЦК профсоюза. Профсоюзные активисты-аграрии высоко оценили этот поступок и заявили, что на предстоящих выборах будут поддерживать лишь «силы, направленные на созидательное развитие страны и конструктивное решение социальных вопросов».

27 августа исполком «Движения в поддержку армии» принял решение идти на выборы самостоятельно, не блокируясь ни с какими общественно-политическими объединениями. ДПА не отказывалось однако от партнерских отношений с организациями, позиция которых близка движению, и даже готово было предоставить им определенное количество мест в своем общефедеральном списке кандидатов в депутаты. Решение исполкома подтвердил съезд ДПА, прошедший 11 сентября.

В самый последний момент, уже после фактической утраты коммунистами контроля над большинством бывших союзников по НПСР, с КПРФ решили поторговаться «Конгресс русских общин» (КРО) и «Российский общенародный союз» (РОС). Лидер КРО, депутат Госдумы Д. Рогозин заявил, что готов к союзу с КПРФ, но только «на равных». КРО, как известно, был соучредителем движения «Отечество», но за пару месяцев до начала избирательной кампании ушел в свободное плавание. Д. Рогозин объяснял тогда свой уход тем, что после воссоединения «Всей России» и «Отечества» в блоке не нашлось места принципиальным программным установкам КРО. Поэтому «равенство», которого Д. Рогозин ожидал теперь от КПРФ, означало, что в новом блоке «не должно быть ущемления программных позиций КРО». Кроме этого, КПРФ, чтобы доказать собственную «равность», должна была выделить представителям КРО, как ожидал его лидер, достойные места в общефедеральной и региональной частях списка кандидатов. А третье место в первой «тройке» (после Г. Зюганова и спикера Думы Г. Селезнева) должно быть отдано, по мнению лидера КРО, «непредставителю компартии». Если КПРФ станет настолько конструктивной, то Д. Рогозин не исключал вхождения в блок «За Победу!» еще и Российского общенародного союза, который возглавлял вице-спикер Думы от группы «Народовластие» С. Бабурин. КРО и РОС уже условились о совместном участии в выборах-99. Д. Рогозин утверждал, что во время консультаций С. Бабурин ни разу не высказался против предвыборного союза с коммунистами, отметив только: «Посмотрим, насколько серьезны намерения КПРФ по созданию блока равноправных партнеров».

По крайней мере, Д. Рогозин поддержал совместное с КПРФ обращение к народно-патриотическим силам, опубликованное 31 августа, с призывом способствовать созданию широкого блока «За Победу!» Впрочем, через несколько дней после этого лидер КРО в свойственной ему манере оговорился, что с обращением он согласен, но не подписывал его.

Бывший руководитель службы охраны президента, депутат Госдумы А. Коржаков, которого даже с натяжкой невозможно отнести к представителям левых сил, решил «раскрутить» собственный избирательный блок под названием «Русский дом». В заявлении от имени лидеров новой организации 31 августа была указана ее главная цель: «Покончить с режимом и утвердить новый строй» — правда, конституционными методами. В блок, по замыслу, должно было войти ДПА, а также три малочисленные организации, во главе которых стояли известные в прошлом генерал Б. Тарасов (лидер фракции «Отчизна» в хасбулатовском Верховном Совете), В. Осипов (бывший диссидент от православия) и сам А. Коржаков.

2 сентября лидеры ДПА В. Илюхин и А. Макашов на пресс-конференции вновь подтвердили, что ДПА пойдет на думские выборы самостоятельно и не войдет ни в КПРФ, ни в другие блоки. По словам В. Илюхина, его переговоры с соратниками «ничего конструктивного не дали», поскольку «чувство вождизма у лидеров других партий взяло верх над интересами объединения». Это относилось и к провозглашенному несколькими днями раньше блоку «Русский дом» с участием Российского общенародного движения А. Коржакова, который поспешил записать в свои ряды и В. Илюхина. В то же время руководители ДПА признавали, что «без координации действий с КПРФ ни один левый блок пятипроцентный барьер не преодолеет». В этой связи ДПА готово было сотрудничать с КПРФ в согласовании кандидатов для выдвижения по одномандатным округам. Одновременно В. Илюхин впервые публично заявил о своих президентских амбициях. Он высказал намерение баллотироваться на пост главы государства в качестве кандидата от национально-патриотических сил.

1 сентября Центризбирком РФ зарегистрировал очередной избирательный блок по выборам депутатов Госдумы — «Сталинский блок»: «Трудовая Россия, офицеры — за СССР». В него вошли общественная политическая организация «Союз офицеров», общероссийские общественно-политические движения «Трудовая Россия», «Народно-патриотический союз молодежи» и «Союз». Как заявил лидер блока В. Анпилов, он благодарен ЦИК за то, что «нам не чинили никаких препятствий, а даже помогали советами». Основные постулаты программы блока заключались, прежде всего, в отказе от института президентства, восстановлении власти Советов, пересмотре итогов преступной приватизации и привлечении к уголовной ответственности ее организаторов, национализации банков и лишении всех чиновников, включая депутатов, любых привилегий.

Президиум «Народно-патриотического союза России» на своем заседании 2 сентября постановил «считать целесообразным идти на выборы в Госдуму единым блоком «За Победу!» в рамках избирательного объединения КПРФ».

Развязка в вопросе о том, будет ли КПРФ выступать на выборах в составе блока или пойдет самостоятельно, наступила на внеочередном съезде компартии, состоявшемся 4 сентября. Решение стало половинчатым, что отражало сложности во взаимоотношениях КПРФ с другими левыми силами и разногласия относительно предвыборной стратегии и тактики внутри самой КПРФ. С одной стороны, полноценного блока, который требовал бы соответствующей регистрации в Центризбиркоме, не получилось, и компартия выставила собственный список. С другой стороны, с точки зрения интересов ведения предвыборной агитации и пропаганды, в этот список были включены отдельные фигуры из союзнических лагерей. Название «Компартия Российской Федерации, аграрии, патриоты — за победу» решили использовать лишь как эмблему и предвыборный лозунг для заявки на широту охвата различных слоев электората и придания списочникам державной солидности. Действительно, 11 кандидатов из центрального списка не являлись формально членами КПРФ.

В первую тройку вошли лидер КПРФ Г. Зюганов, спикер Госдумы Г. Селезнев, тульский губернатор В. Стародубцев.

Выдвижение на третье место видного представителя аграриев, резко размежевавшегося с «ренегатом» М. Лапшиным, куда прочили губернатора Кемеровской области А. Тулеева, было несколько неожиданным. Оно объяснялось в первую очередь нежеланием КПРФ признать явную трещину в отношениях с представителями сельского хозяйства, образовавшуюся после решения съезда АПР войти в центристский блок ОВР, и стремлением коммунистов продемонстрировать сохранение союза с рядом влиятельных аграриев. Об этом же свидетельствовало включение в избирательный список 37 аграриев, среди которых на высоких местах находились лидер думской фракции аграриев Н. Харитонов (8-е место) и председатель профсоюзов АПК А. Давыдов (16-е место).

Четвертым местом в списке А. Тулеев, за имя которого велась политическая борьба, остался не совсем доволен, однако публично возражать не стал. По наблюдениям политологов, среди моментов, которые учитывались при невключении кемеровского губернатора в первую тройку, была и его известная непредсказуемость — время от времени он заигрывал с окружением президента и крупными финансовыми структурами. Если бы А. Тулеев, будучи одним из первых трех кандидатов, сошел с дистанции после утверждения списка Центризбиркомом, по закону о выборах появились бы основания для отстранения в выборах всего списка КПРФ. Уверенности в стойкости своего давнего союзника у КПРФ не было.

Анализ процессов, происходивших в КПРФ как на федеральном уровне, так и на местах, свидетельствовал о нарастании скрытых внутрипартийных противоречий. Среди основных причин, вызывавших усиление разногласий в партии, следует выделить: обострение борьбы за партийное лидерство; расхождение во взглядах на конкретную политическую предвыборную стратегию КПРФ; несогласие с практикуемой в КПРФ кадровой политикой, проявившейся в том числе и в формировании избирательных списков.

Основные претензии оппонентов Г. Зюганова сводились к тому, что он, по их мнению, превратился в чисто парламентского лидера, для которого партия является лишь механизмом, обеспечивающим присутствие во власти через выборы «избранных», а не средством завоевания власти. К такому положению его привела ориентация на решение политических проблем исключительно номенклатурным, верхушечным путем.

При работе в регионах Г. Зюганов зачастую опирался на исполнительную вертикаль избранных при помощи КПРФ губернаторов, а не партийные организации на местах.

В результате некоторые региональные партийные организации КПРФ практически были лишены возможности активно влиять на политическую жизнь страны, большинство региональных парторганизаций не могли осваивать и успешно применять передовые избирательные технологии, что могло бы привлечь на сторону компартии новые слои населения, отсутствовала возможность естественного омоложения и притока в руководящие органы новых функционеров, на деле доказавших свой профессионализм.

Как следствие, к моменту начала выборной кампании в Государственную думу 1999 года партия оказалась жестко замкнутой в рамках протестного электората (20–25 процентов). Неудача импичмента и пассивная позиция руководства компартии несомненно привели к некоторому сокращению влияния КПРФ среди населения.

В компартии зрело понимание необходимости внесения качественных изменений в ее деятельность. На последних пленумах ЦК и съезде партии выступавшие из регионов практически единогласно требовали формирования новой кадровой стратегии, что фактически означало констатацию ими факта пренебрежительного отношения партийного руководства к деятельности местных региональных парторганизаций.

По мнению экспертов, эта назревавшая потребность внутрипартийных кадровых перемен должна найти, скорее всего, выход в усилении позиций ряда деятелей второго эшелона партийного руководства (С. Решульский, С. Потапов, Н. Кравец), остро ощущавших невостребованность своего интеллектуального и профессионального потенциала.

К другим партийным деятелям, недовольным по тем или иным причинам политикой Г. Зюганова, эксперты относили депутатов Госдумы, тяготевших к Г. Селезневу (его заместитель С. Горячева, руководители думских комитетов В. Зоркальцев, Ю. Воронин), ряд других депутатов-коммунистов (А. Шабанов, секретарь московского горкома А. Куваев, тверской депутат Т. Астраханкина, секретарь ЦК по международным делам Н. Биндюков), а также представителей леворадикального крыла партии (В. Илюхин, Т. Авалиани, Р. Косолапов, Л. Петровский и другие).

Однако недовольство деятельностью Г. Зюганова не привело к оформлению в какой-то форме внутрипартийной оппозиции по отношению к нему и его сподвижникам.

В то же время окружение Г. Зюганова было достаточно сплочено и действовало единым фронтом. Оно контролировало основные направления партийной деятельности, пресекало в зародыше попытки сопротивления, своевременно оттесняло на задний план возможных оппозиционеров внутри КПРФ.

События июля — начала сентября 1999 года, связанные с определением конкретной политической предвыборной стратегии КПРФ, неудача с формированием единого блока левой патриотической направленности обнажили скрытые противоречия внутри партии, считавшейся прежде настоящим «коммунистическим монолитом».

НПСР как организация «народного фронта» трещала по швам, в самом движении нарастало недовольство «оппортунистической» и абсолютно «эклектичной» политикой Г. Зюганова. Его личные позиции, пожалуй, впервые оказались подорванными.

В то же время не следовало переоценивать значение осложнения внутренней обстановки в КПРФ. Партия в сравнении с другими общественно-политическими организациями по-прежнему обладала самой мощной в стране организацией и имела влияние на широкий электорат.

Левоцентристы. На начало сентября 1999 года несмотря на усилия большого количества мелких партий, которые не видели своего места на левом фланге политического спектра, левоцентристский предвыборный блок не был создан.

Оставалось не так много времени до окончания сроков регистрации блоков, намеревавшихся участвовать в выборах. Понимая это, небольшие партии пытались объединиться и создать более крупные и в первую очередь перспективные объединения. Наибольшую активность в этом проявляли организации левого центра: «Блок Юрия Болдырева», «Российский общенародный союз» (РОС) С. Бабурина, «Союз народовластия и труда» А. Николаева и «Духовное наследие» А. Подберезкина.

Все они исходили из того, что преодоление пятипроцентного барьера поодиночке будет проблематично, и именно поэтому стремились к блокировке с наиболее выгодными союзниками. Однако главная проблема заключалась в том, что каждый из лидеров видел себя в таком блоке не иначе как номером один.

Наибольшую активность в создании нового блока проявлял экс-руководитель Федеральной пограничной службы РФ А. Николаев. Он специально решил провести съезд своей организации 22 сентября, то есть за три дня до крайнего срока регистрации. А. Николаев был уверен, что остальным участникам переговоров ничего не останется, как войти в его блок или идти на выборы самостоятельно. И он не сомневался, что они выберут первый вариант.

Все лидеры левого центра вели схожую предвыборную кампанию. Они не тратили денег на мощную рекламу в центральных СМИ, предпочитая поездки по регионам и выступления в местных печатных и электронных средствах массовой информации.

Движение «Социал-демократы», возглавляемое Г. Поповым и получившее на парламентских выборах 1995 года всего 0,13 процента голосов, пыталось стать объединяющим звеном родственных политических течений. Однако «Союз труда» А. Исаева, ставшего членом политсовета «Отечества», «Партия самоуправления трудящихся» С. Федорова, движение «За новый социализм» Ю. Петрова, Социалистическая партия трудящихся Л. Вартазаровой, Социалистическая партия России И. Рыбкина, «Союз народовластия и труда» А. Николаева проигнорировали призывы «Социал-демократов».

С Российской партией социальной демократии А. Яковлева, вошедшей в «Правое дело», отношения у Г. Попова и других руководителей его движения (Ф. Бурлацкий, Н. Аджубей, О. Богомолов, В. Гольданский, Н. Шмелев) расстроились. Единственным звучным приобретением для «Социал-демократов» в 1999 году стал бывший член фракции КПРФ В. Семаго, кооптированный в федеральный совет движения.

Попытки обхаживания Е. Строева, Г. Селезнева, К. Титова и предложения своих услуг в качестве возможных союзников также успехом не увенчались.

В то же время Г. Попов не оставлял надежд найти сколько-нибудь значимую нишу в политической жизни России. В этих целях он стремился привлечь на свою сторону популярного политика, заместителя председателя Счетной палаты РФ Ю. Болдырева, безуспешно пытался заручиться негласным покровительством Е. Примакова до того, как бывший премьер окончательно определился со своим выбором в пользу блока «Отечество — Вся Россия».

Политсовет движения «Социал-демократы» в июле единогласно принял решение обратиться к Е. Примакову с предложением сформировать и возглавить избирательный блок для участия в выборах в Государственную думу. Об этом говорилось в открытом письме бывшему премьер-министру. «Социал-демократы, — отмечалось в нем, — готовы участвовать в создании такого блока, используя потенциал как собственных региональных структур, так и других общественно-политических организаций, входящих в Конгресс социал-демократических сил России». По мнению авторов письма, такой блок, возглавляемый Е. Примаковым, «сможет стать основой объединения политических сил, стремящихся возродить Россию и обеспечить достойную жизнь ее граждан».

По оценкам политологов, шансы на успех некоего сплочения левоцентристов были незначительны, поскольку ряд социалистических и социал-демократических партий уже ориентировался на более крупные блоки, а те, кто еще не примкнул к ним, имели собственные амбиции.

Еще 29 марта 1999 года было объявлено, что в «Движение Андрея Николаева» войдут его «Союз народовластия и труда», «Партия самоуправления трудящихся» С. Федорова, «Союз реалистов» Н. Жуковой, «Ассоциация женщин-предпринимателей России» Т. Малютиной, общероссийская общественная организация безработных граждан «Круг» А. Назейкина. Определенный интерес вызвало «Обращение к гражданам России» А. Николаева, опубликованное 16 июня, где россиянам предлагалось создать «Свод гражданских требований к власти».

29 июня в Подмосковье прошла организационная конференция коалиции левоцентристских социалистических сил России. По мнению лидера коалиции депутата Госдумы А. Николаева, новый блок собирался получить миллионы голосов и занять в новой Думе место между коммунистами и «Отечеством» Ю. Лужкова.

«Замусоленная колода политических карт должна уйти, — заявил А. Николаев на конференции. — Настало время других людей». Правда, среди «незамусоленных» союзников генерала также в основном оказались политики «не первой свежести» вроде лидера «Партии самоуправления трудящихся» С. Федорова и сопредседателя «Российского движения за новый социализм» Ю. Петрова. Тем не менее А. Николаев выразил уверенность, что его коалиция гораздо ближе к народу, чем нынешние парламентские партии, и обязательно будет представлена в новой Думе.

Правда, далеко не все было ясно с союзниками и противниками левоцентристов. По словам А. Николаева, «В. Анпилов и А. Макашов для нас так же неприемлемы, как и Е. Гайдар». К «Отечеству» Ю. Лужкова, КПРФ, губернаторским блокам и лично Е. Примакову отношение у генерала тоже было не слишком теплое. Дружить же коалиция намеревалась с «Духовным наследием» А. Подберезкина и Аграрной партией М. Лапшина, причем привлечение в свой блок аграриев являлось главной целью А. Николаева.

По оценкам, «Движение Андрея Николаева» насчитывало в своих рядах более 400 тысяч индивидуальных и более 60 тысяч коллективных членов. Наиболее сильны были его организации в Московской, Владимирской, Липецкой, Нижегородской областях, Санкт-Петербурге, Алтайском, Хабаровском и Красноярском краях, Республиках Дагестан и Марий Эл.

Другим полюсом притяжения левоцентристов стал бывший «яблочник», зампред Счетной палаты Ю. Болдырев. Воодушевленный достигнутым ранее успехом своих сторонников на выборах в законодательное собрание Санкт-Петербурга, он также активно работал в июле — августе в центре и на местах. Так, в Омске в середине июля он участвовал в создании местного филиала своего движения — «Блок Юрия Болдырева». Сподвижниками Ю. Болдырева там стали экс-Коммунисты, отколовшиеся от обкома КПРФ из-за несогласия с «авторитарными» методами правления секретаря ЦК компартии А. Кравца. Отделение своего движения Ю. Болдырев учредил и в Перми. Региональным отделениям было поручено подготовить поправки к программе движения с учетом региональной специфики. «Мы идем на выборы по округам и по партийным спискам. Уже вступили в коалицию с рядом организаций, имеющих право регистрировать партийные списки, и ведем переговоры с теми организациями, которые имеют возможность заручиться доверием избирателей», — заявил Ю. Болдырев. Пока, по его откровенному признанию, в коалицию вошли «малоизвестные организации». Кто войдет в первую тройку предвыборного списка, будет решено по окончании всех переговоров. Как подчеркнул Ю. Болдырев, цели коалиции сформулированы не по принципу «все, кто за что-то хорошее, пойдут с нами», а «предельно конкретно — наведение элементарного порядка взамен системного разрушения собственного государства».

Обратило на себя внимание заявление Ю. Болдырева в июле, что он поддержит на президентских выборах экс-премьера Е. Примакова. По его словам, Е. Примаков — единственный человек из потенциальных кандидатов в президенты, в мудрости и порядочности которого «не приходится сомневаться». Некоторые «ошибки» Е. Примакова — например, предложение о переходе к назначению губернаторов — его не пугали. Возможными союзниками блока на выборах Ю. Болдырев назвал С. Федорова, генерала А. Николаева, С. Сулакшина, уже вышедшего к тому времени из «Отечества», и С. Глазьева — еще не определившегося на тот момент относительно вступления в союз с КПРФ.

Параллельно Ю. Болдырев встречался с Н. Гончаром и Д. Рогозиным. Зампред Счетной палаты подчеркнул, что не имеет «ничего общего с правыми силами типа «Правого дела», всех Гайдаров и Чубайсов, вместе взятых, С. Кириенко с его «Новой силой», Б. Немцовым с его «Россией молодой». А заодно с В. Жириновским и Г. Явлинским».

В начале августа продолжались непрерывные консультации о создании нового предвыборного объединения. В новый блок собирались объединиться Ю. Болдырев, В. Илюхин и Д. Рогозин. Политологи исходили из того, что каждый из этих политиков достаточно известен, но поодиночке они не смогут перешагнуть пятипроцентный барьер.

Чем каждый из членов такой коалиции мог быть полезен остальным? Ю. Болдырев как бывший член «Яблока» имел устойчивую репутацию демократически ориентированного политика. Его популярность в Санкт-Петербурге была велика. Таким образом, в поддержке питерцев Ю. Болдырев мог быть уверен. Выборы в декабре 1998 года в Законодательное собрание города были свежи в памяти.

В. Илюхин также является известным политиком. Только на своем имени, по оценкам, он мог набрать не менее 2 процентов голосов избирателей. Однако слабым местом Ю. Болдырева и В. Илюхина являлась недостаточно мощная региональная сеть. Вставали вопросы финансирования.

Наиболее сильной региональной структурой располагал Конгресс русских общин Д. Рогозина. Однако здесь существовало одно «но» — люди Д. Рогозина не собирались работать бесплатно, а у лидеров задуманного блока не было мощных финансовых ресурсов. Поэтому предполагалось, что либо регионалы КРО будут работать на других кандидатов, которые им заплатят за работу, либо, если таковых не найдется, вынуждены будут работать на новый блок. Сам Д. Рогозин без региональных отделений вряд ли будет нужен Ю. Болдыреву и В. Илюхину, так как его личная популярность невысока.

Новое объединение собиралось использовать в своей кампании идею воссоединения России с Белоруссией. С этой целью они вели переговоры с организацией «Родное Отечество», члены которой регистрировали инициативную группу для проведения референдума по воссоединению с Белоруссией.

Необходимо отметить один момент, который и осложнил, как показали последующие события, жизнь новому объединению. Дело в том. что у В. Илюхина и Ю. Болдырева разный электорат. Вполне могло случиться, что, объединившись с коммунистами-радикалами, Ю. Болдырев потерял бы поддержку Санкт-Петербурга. Особенно трудно ему было объяснить своим сторонникам союз с А. Макашовым, поэтому в качестве условия своего альянса с В. Илюхиным Ю. Болдырев требовал его разрыва с А. Макашовым. На это В. Илюхин пойти не мог, поскольку такой шаг существенно осложнил бы его положение в «Движении в поддержку армии».

Центристы. В центре политического ландшафта России мощно заявил о себе выстраданный в борьбе с противодействием президентской администрации предвыборный блок «Отечество — Вся Россия» (ОВР), которому удалось добавить вес таким своим лидерам, как мэр Москвы Ю. Лужков, президент Татарстана М. Шаймиев, губернатор Санкт-Петербурга В. Яковлев, за счет привлечения в качестве председателя своего координационного совета пользовавшегося авторитетом среди населения бывшего премьер-министра Е. Примакова и откола от «Народно-патриотического союза России» большинства Аграрной партии России (АПР).

В рейтинге, составленном на основе опроса общественного мнения ВЦИОМ 20 — 24 августа — еще до съезда АПР, принявшего решение о вхождении в ОВР, этот блок прочно занял второе место после КПРФ. Прогнозировалось, что популярность ОВР будет расти и он может побороться за создание крупнейшей фракции своих депутатов в Госдуме.

«Отечество», которое было зарегистрировано как общероссийская общественно-политическая организация 19 декабря 1998 г., настойчиво вело линию на то, чтобы подчеркнуть свой общефедеральный характер и особый интерес к российской «глубинке». Устранить настрой общественного мнения о том, что «партия Ю. Лужкова» изначально имела характер не массового движения, а номенклатурной структуры, удавалось с трудом. Позиции «Отечества», получившего на периферии репутацию «столичного бомонда», в провинции оставались относительно слабыми.

С учетом того, что многие губернаторы, на которых делался расчет в становлении местных организаций «Отечества» и задействовании их возможностей для проведения эффективной предвыборной кампании, заняли выжидательную позицию, ориентируясь на президентскую администрацию и исполнительную федеральную власть, руководство «Отечества» поначалу возлагало большие надежды на мэров городов и другие органы местного самоуправления.

В ряде регионов отмечалось стремление чиновников, директорского корпуса и предпринимателей приобщиться к деятельности местных отделений «Отечества» для сохранения своего положения и продолжения карьеры. В то же время формирование команд, актива общественности и работа крепнувшего движения с населением велась еще слабо. Чувствовалась недооценка этой работы.

Продолжавшиеся контакты лидера «Отечества» с КПРФ и «Яблоком» основывались на том, что, согласно прогнозам, представители именно этих партий и движений будут стремиться составить думское большинство.

Коалиция здесь была невозможной, в частности, из-за непримиримых, взаимоисключающих подходов коммунистов и «яблочников». Речь о взаимоотношениях этих сил могла быть лишь о «джентльменских» договоренностях о совместной поддержке в мажоритарных округах умеренных и авторитетных, «проходных» кандидатов, противостоявших левому экстремизму и праволиберальному монетаристскому подходу.

По оценкам аналитиков, значительное укрепление позиций Б. Ельцина позволило его команде развернуть многоплановую кампанию по ограничению влияния одного из наиболее перспективных кандидатов на пост главы государства — Ю. Лужкова, который рассматривался Кремлем как «конкурент номер один». В администрации президента был разработан четкий, хорошо структурированный план достижения поставленной цели.

В Москве стали циркулировать слухи, что днем выборов президент может объявить 12 декабря 1999 года. Это значило, что 22 избирательных объединения из 139, в том числе и «Отечество», не будут допущены к думским выборам, поскольку к тому времени не пройдет года со дня их регистрации.

2 июля состоялся президиум политсовета «Всей России», после которого было объявлено, что в середине августа в Уфе состоится съезд этого общественно-политического движения.

Одновременно президент Татарстана, лидер блока «Вся Россия» М. Шаймиев категорически опроверг слухи об объединении своего блока с другой «губернаторской» партией — «Голосом России» — и создании на их основе блока «Федерация». Аргументируя абсурдность таких заявлений, М. Шаймиев приоткрыл завесу тайны над содержанием межблоковых переговоров и подтвердил сомнения тех, кто скептически отнесся к «кремлевской» идее создания «блока блоков» под названием «Россия». «Мы предложили К. Титову войти с его «Голосом» в состав «Всей России». В ответ же прозвучало мнение о том, что в этом случае движение К. Титова потеряет свое лицо», — сказал президент Татарстана. На тот момент, судя по высказываниям президента Татарстана, не было никаких однозначных решений и насчет «Отечества».

Тем не Менее 6 июля М. Шаймиев заявил, что входящие в блок губернаторы не видят другого союзника на парламентских выборах, кроме «Отечества» Ю. Лужкова. Сигнал в Кремле приняли и отреагировали незамедлительно.

8 июля Б. Ельцин полтора часа посвятил общению со «Всей Россией». По свидетельству участвовавших во встрече губернаторов — а это были президенты Татарии и Башкирии М. Шаймиев и М. Рахимов, губернаторы Астраханской области А. Гужвин, Иркутской — Б. Говорин, Омской — Л. Полежаев, Челябинской — П. Сумин и губернатор Санкт-Петербурга В. Яковлев, Б. Ельцин был в курсе деятельности движения и инициатива губернаторов ему понятна. Тем более что большинство из тех, с кем встретился президент за «круглым столом», знакомы ему не один год. Губернаторы предприняли зондаж, заявив президенту, что пора создать крупную центристскую силу в противовес оппозиции на выборах. По мнению губернаторов, помимо «Всей России», «Голоса России» и НДР, ее должно пополнить «Отечество». Уговаривать губернаторов не дружить с Ю. Лужковым Б. Ельцин не стал. Он пошел по другому пути: выслушал региональных лидеров и дал понять, что без поддержки не оставит. Присутствие премьера С. Степашина должно было дать губернаторам уверенность, что одобрение президента будет подкреплено делом. Однако, как ни благосклонно внешне отнеслись губернаторы к такой «агитации» Кремля, их сближению с Ю. Лужковым уже вряд ли что-нибудь могло помешать. Один из губернаторов после встречи с Б. Ельциным заявил: «Мы надеемся, что объединение с «Отечеством» произойдет при поддержке президента».

10 июля соратники Ю. Лужкова провели удачную предвыборную акцию, дав в СМИ утечку о том, что «Отечество» приняло решение предложить Е. Примакову возглавить свой думский список. Правда, уже 12 июля последовало опровержение: «сведения о формировании списка не соответствуют действительности», «решение не принято».

Однако акция сработала, взбудоражив все политическое сообщество. Е. Примаков стал чуть ли не культовой фигурой: выяснилось, что заполучить его в свои ряды хотели все.

Бурная реакция, которую вызвали лишь намеки Ю. Лужкова на возможный союз с Е. Примаковым, вполне объяснима. Ю. Лужков на глазах набирал силу политика общефедерального уровня. Заручившись же поддержкой губернаторов, Ю. Лужков получил бы в преддверии выборов мощнейшие административные рычаги. Уже в первой половине июля шансы «Отечества» на парламентских выборах оценивались политологами в 10 — 15 процентов. Однако если список «Отечества» возглавил бы Е. Примаков, эти шансы, по мнению президента фонда «Политика» В. Никонова, могли возрасти до 25–30 процентов.

В то же время Е. Примаков Ю. Лужкову ничего на тот момент четко не обещал. Да и в окружении московского мэра было немало людей, предельно скептически оценивавших перспективы политического союза этих двух лидеров, каждый из которых обладал президентскими ресурсами и амбициями.

15 июля один из лидеров движения «Вся Россия» М. Шаймиев заявил, что «если экс-премьер Евгений Примаков примет решение возглавить предвыборный список какой-либо партии или избирательного блока, то он отдаст предпочтение мощному объединению». Наблюдатели сразу же предположили, что это «мощное объединение» — союз «Отечества» и «Всей России».

Правда, поначалу лидеры «Всей России» не спешили заявлять о своей готовности идти на выборы вместе с «Отечеством». Но косвенные факты говорили о том, что М. Шаймиев готов к сотрудничеству с «Отечеством». Лидером местного отделения движения Ю. Лужкова стала председатель «Татрессовпрофа» Ф. Гайнуллина, и, надо полагать, не без благословения республиканских властей. Ни для кого не секрет, что профсоюзы Татарии всегда были дружны с властью. Примечательно, что посланцы местного отделения «Отечества» без особых препятствий начали свою агитацию на преуспевающих предприятиях республики. Если бы их «хождение в народ» было не по нраву правительственной элите республики, она бы давно разослала на места соответствующие указания.

15 июля на специально созванной пресс-конференции общероссийская политическая общественная организация «Отечество» представила публике руководство своего предвыборного штаба во главе с экс-министром налогов и сборов РФ Г. Боосом. Помимо самого руководителя были представлены его заместители: по информационно-пропагандистской работе — С. Ястржембский и по работе с коллективными членами, профессиональными и социальными группами — А. Исаев. Как заявил С. Ястржембский, пора развеять слухи о том, что организация «Отечество» и ее лидер непопулярны в регионах. Не менее своевременной стала и констатация Г. Боосом того факта, что «на центристском поле нет никого, кроме «Отечества» и «Всей России», поэтому экс-премьер Е. Примаков, по его мнению, будет вести переговоры о союзе именно с двумя этими движениями.

Руководитель предвыборного штаба «Отечества» заявил также, что будет вести переговоры со всеми партиями и движениями, кроме экстремистских, но основным союзником в предстоящей думской кампании прямо назвал движение «Вся Россия». Уклончивый же ответ Г. Бооса об участии в парламентском списке номинального и фактического лидера «Отечества» Ю. Лужкова и вовсе развеял сомнения: первая позиция в нем была оставлена вакантной.

Между тем развивалась кампания, рассчитанная на дискредитацию Ю. Лужкова, что довольно убедительно подтверждало действительное наличие у кремлевских стратегов плана на этот счет, о чем говорилось выше. Под надуманным предлогом по линии ФСБ была затеяна проверка — с выемкой документов — деятельности фирмы «Интеко», принадлежавшей жене мэра Е. Батуриной. Ю. Лужков в интервью 17 июля потребовал «сменить власть в России», поскольку она «позорит себя использованием силовых структур в политической борьбе вместо борьбы с преступностью». Ю. Лужков заявил, что спокойно относится к проверке «Интеко», однако прямо увязывает расследование с собственной политической деятельностью. Он объявил, что «ФСБ, прокуратура, Кремль и администрация президента» являются его недоброжелателями, которым «не нравится спокойствие в стране» и у которых «Лужков вызывает изжогу».

18 июля Ю. Лужков вновь оказался в центре политической сенсации. Московский мэр в интервью «Итогам» фактически признал, что есть достойный кандидат на пост президента. Это Е. Примаков. Следовательно, Ю. Лужков определился, кто в их связке с Е. Примаковым будет главным.

Уже к 20 июля стало очевидно, что создание предвыборного альянса, включавшего «Отечество» и блок «Вся Россия», по мнению их лидеров, дело решенное. Эта перспектива, разумеется, не устраивала администрацию президента. От внимания аналитиков не укрылись попытки Кремля не допустить объединения блока М. Шаймиева с «Отечеством». Сначала Минфин внес предложение о расторжении ряда межправительственных соглашений с Татарстаном. Затем Минтопэнерго пригрозило лишить ведущую татарстанскую компанию «Татнефть» возможности увеличить экспорт нефти за рубеж. Считалось, что перед такой угрозой Μ. Шаймиев задумается, надо ли ему сближаться с московским мэром. Но запугать президента Татарстана не удалось.

3 августа на политсовете «Всей России» было принято решение, что первым человеком в списке нового блока будет политик, не входивший ни в «Отечество», ни во «Всю Россию». Речь шла о Е. Примакове. 17 августа он вошел в блок «Отечество — Вся Россия» и стал его реальным лидером. 21 августа одновременно в Москве и в Уфе состоялись съезды движений «Отечество» и «Вся Россия». «Надпартийный» Е. Примаков в них не участвовал. Делегаты съездов подтвердили намерение идти на парламентские выборы вместе, выдвинули представителей на объединительную конференцию.

21 августа отчетливо обозначилось, что ко «Всей России» в Кремле относились гораздо лучше, чем к «Отечеству». На съезд в Москве со Старой площади не пришел никто, а в Уфу прибыл заместитель главы администрации президента В. Сурков, который приложил усилия, чтобы понравиться регионалам. «Мы стояли на пороге краха, но мы выстояли, потому что все эти годы работали такие люди, как вы, — к удивлению присутствовавших заявил в своем выступлении В. Сурков. — Спасибо за надежду, которую вы даете». В беседе с одним из корреспондентов В. Яковлев заметил после, что «не ожидал такого выступления, возможно, там поняли, что с силой надо считаться».

Ряд аналитиков пришел к выводу о том, что некоторые симпатии Кремля к одной из составляющих блока вряд ли смогут расколоть его накануне парламентских выборов, но вполне могут подорвать его на этапе формирования думских фракций. Тогда могут всплыть и несправедливости, допущенные при формировании избирательных списков, и другие обиды, которые пока участники «блока Е. Примакова» старались публично не обсуждать.

Единодушие, с каким 188 делегатов объединительной конференции блока «Отечество — Вся Россия» (ОВР) 28 августа утвердили свой парламентский список из 270 фамилий, должно было, похоже, стать фирменным знаком новой партии власти. «Справедливой и эффективной власти», — уточнил в своем программном выступлении председатель Координационного совета ОВР Е. Примаков. Впрочем, если бы не политическая фигура экс-премьера, то центристам-лужковцам, федералистам-шаймиевцам, примкнувшим к ним аграриям и осколкам титовского «Голоса России» было бы совсем не просто достичь единства — Е. Примаков сгладил все противоречия.

Выступление лидера на конференции расставило идеологические акценты: было дано шесть определений настоящего «государственника», а программным стержнем будущей партии власти был объявлен «здравый смысл». Экс-премьер обрисовал идеальную, в его понимании, структуру будущего устройства блока.

В ОВР «подправили положение» с засильем москвичей в общих списках, да и те, которые остались, «даже в мыслях не допускают, что Россия может быть представлена Московией» (уступка регионалам). Большинство губернаторов и мэров были переведены из федеральной части списка в местные, при этом гарантировалось, что из них лишь «единицы не будут членами фракции» (снималась проблема «котов в мешке»). Принятая на конференции предвыборная платформа «Сто законов для России» должна убедить избирателей в намерении примаковцев заняться именно повседневной парламентской работой в Думе, а не политической борьбой вне ее стен. Правда, принятие стратегических решений и после вероятной победы на выборах оставалось за координационным советом «Отечества — Всей России», а будущие депутаты скорее выглядели простыми исполнителями воли партии, чем ее творцами.

Что касалось приоритетов ОВР в вопросе о — возможных союзниках, то они отчетливо проявились вскоре после учреждения блока.

Руководители блока «Отечество — Вся Россия» и движения «Яблоко» продолжили переговоры о согласованном выдвижении кандидатов по одномандатным округам на выборах в Госдуму. Об этом сообщил Ю. Лужков после встречи с С. Степашиным — вторым номером «Яблока». Мэр Москвы отметил, что на встрече конкретные вопросы «разведения» кандидатов по округам не обсуждались, однако назвал ее «полезной».

Еще более определенно Ю. Лужков высказался на этот счет в интервью газете «Коммерсантъ» 9 сентября: «Я надеюсь, что «Отечеству» вместе с «Яблоком» удастся сформировать в Думе большинство».

Недовольство ряда участников блока «Отечество — Вся Россия» по поводу несправедливого с их точки зрения распределения мест в уже утвержденном избирательном списке привело к конфликтам. Движение «Женщины России», возглавляемое А. Федуловой, 1 сентября решило покинуть блок Е. Примакова. «Женщины России» обвинили бывших соратников в том, что при составлении списков кандидатов в депутаты они «продемонстрировали традиционный, консервативный подход к роли женщины в обществе». «Тот факт, что в 16 региональных списках не представлено ни одной женщины, а в других списках большая часть опытных квалифицированных женщин, имеющих поддержку в определенных кругах избирателей, оказалась на заведомо непроходных местах, подтверждает, что в женщинах не видят партнеров, не верят в их силы и возможности» — подчеркивалось в официальном письме координационного совета движения в «Отечество».

В то же время с уходом А. Федуловой и других «Женщин» блок Е. Примакова не превратился в сугубо мужскую компанию. Достаточно сказать, что четвертую строчку в федеральном списке заняла лидер другой женской организации — «Общественно-политического движения женщин России» — Е. Лахова. Именно это, по всей видимости, и стало причиной скандала. А. Федулова и Е. Лахова, которая два года назад покинула движение «Женщины России» и создала свою женскую организацию, судя по всему, относились друг к другу более чем сдержанно. Обе претендовали на исключительное право представлять женский электорат страны. Обнаружив, что ее фамилия в избирательном списке находится ниже Е. Лаховой, А. Федулова решила громко хлопнуть дверью.

2 сентября блок ОВР подал документы в Центризбирком и уже 4 сентября был зарегистрирован. Как и ожидалось, некоторые члены ЦИК не согласились с определением Минюста о том, что к 19 декабря у «Отечества» будет необходимый годичный стаж существования, и трое из них при голосовании воздержались.

В верхушку федерального избирательного списка ОВР, помимо Е. Примакова, Ю. Лужкова, В. Яковлева, Е. Лаховой, вошли М. Лапшин, лидер АПР, принявшей решение о вхождении в блок за день до его учредительной конференции — 27 августа; С. Говорухин, кинорежиссер, депутат Госдумы; Б. Громов, генерал-полковник, депутат Госдумы; О. Морозов, секретарь координационного совета ОВР, депутат Госдумы и другие известные политики.

Безусловно, появление Е. Примакова во главе избирательного блока «Отечество — Вся Россия» резко изменило соотношение сил среди фаворитов предвыборной гонки: блок мог выйти вперед, оттеснив КПРФ, лишившуюся ряда своих традиционных союзников, на вторую позицию. Согласно опросу фонда «Общественное мнение», проведенному 21–22 августа, намерения электората на выборах претерпели существенные изменения. Так, за ОВР, согласно этим данным, в августе проголосовали бы 27 процентов (в июле — только 15 процентов), в то время как за КПРФ — 21 процент, что меньше по сравнению с июлем на 2 процента, за «Яблоко» — 8 процентов ( в июле было 11 процентов), за ЛДПР — 5 процентов (было 6 процентов), остальные участники не перешагивали пятипроцентный барьер.

Правоцентристы. К ним следует в первую очередь отнести «Яблоко». Факт долговременных консультаций на предмет объединения «Нашего дома — Россия» с «Правым делом», «Новой силой», «Голосом России», несмотря на то, что они не завершились созданием единого предвыборного блока, позволил отнести НДР к правому флангу в российской политической жизни.

«Яблоко», занявшее на выборах 1995 года четвертое место по числу собранных голосов — 6,89 процента, провело тогда в Думу по общефедеральному списку 31 своего кандидата и еще 14 по одномандатным округам. Особенно удачно была проведена кампания в Санкт-Петербурге, где было избрано шесть «яблочников».

«Яблоко» имело довольно серьезную региональную сеть своих отделений. Они созданы в 72 субъектах Федерации. Объединение представляли два члена Совета Федерации РФ — это были председатели областных законодательных собраний С. Вахрукова из Ярославля и Б. Третьяка с Сахалина, несколько десятков депутатов уровня субъектов РФ.

К началу предвыборной кампании 1999 года «Яблоко», нашедшее ранее свою политическую нишу в обществе, в целом сохранило и даже несколько расширило свое влияние на электорат и устойчиво занимало третье место в различных рейтингах — 10 процентов по опросу ВЦИОМ, проведенному 20–24 августа 1999 года, 8 процентов по опросу фонда «Общественное мнение» на тот же период.

Вопрос о вхождении «Яблока» в какие-либо блоки ввиду последовательной позиции руководства объединения по этому вопросу не стоял. Достижением Г. Явлинского стала договоренность с С. Степашиным о занятии экс-премьером, которого безуспешно пытались вовлечь в «Союз правых сил», второй позиции в предвыборном списке «Яблока».

Перед стартом предвыборной кампании 1999 года построенное на рыхлых конфедеративных началах объединение «Яблоко» вело дело к преобразованию в централизованную партию. Целью внутренней реформы, как ее определил Г. Явлинский, являлось создание «самой крупной оппозиционной силы», призванной объединить тех, кто «уже не может голосовать за Б. Ельцина, но еще не готов голосовать за Г. Зюганова».

Еще в марте 1999 года сторонникам Г. Явлинского было запрещено одновременно числиться в «Яблоке» и в какой-нибудь иной политической организации. Этот шаг был, в частности, реакцией на создание членом руководства «Яблока» И. Грачевым «Движения развития предпринимательства» и его попытки договориться о плотном сотрудничестве сначала с «Отечеством», а затем с «Голосом России». Преобразуя «Яблоко» в партию с жесткими принципами внутреннего построения, Г. Явлинский потерял часть единомышленников. Так, из «Яблока» весной вышли трое из пяти членов Социал-демократической партии. С другой стороны, из парламентской группы «Российские регионы» в лагерь Г. Явлинского перешли депутаты Н. Медведев и А. Янковский. Последний, являвшийся сопредседателем «Партии экономической свободы» (ПЭС), рассчитывал сыграть роль своего рода «мостика» между блоком Е. Гайдара, куда входит ПЭС, и «Яблоком».

По оценкам экспертов, мнение о том, что Г. Явлинский является общепризнанным лидером «Яблока», несколько преувеличено. Его соратники не отрицали, что он является наиболее оптимальной публичной фигурой, хорошим полемистом, однако считали, что истоки перераставшего в партию объединения основывались на антикоммунистической основе, о чем Г. Явлинский, стремившийся, наконец, в сугубо личных целях занять значимый государственный пост, иногда забывал.

Г. Явлинский был выдвинут более глубинными силами на передний край политики. «Мы впервые в российской политической жизни сконструировали партию и подобрали для нее руководителя», — заявлял не только в частном порядке, но и на внутрипартийных форумах руководитель избирательного штаба В. Игрунов.

В руководстве «Яблока» настороженно отнеслись к некоторому сближению Г. Явлинского с Ю. Лужковым. «Яблоко» обязательно найдет общий язык с «Отечеством» на декабрьских выборах в Госдуму, считал Г. Явлинский.

Категорически против выступал, в частности, С. Митрохин. По его мнению, суть вопроса состоит в том, что Москва всасывает в себя все ресурсы регионов. Руководитель избирательной кампании «яблочников» В. Игрунов, который встречался с Ю. Лужковым, также считал, что союз с Ю. Лужковым в случае столкновений с «Отечеством» в борьбе за электорат на местах станет маловероятным.

Местные структуры «Яблока» основывались преимущественно на ячейках интеллигенции и охватывали научных работников, специализировавшихся в вопросах политологии, социологии, культурологии, экономики, проведения предвыборных кампаний. Одним из источников финансирования были американские и другие западные гранты «на поддержку российской науки», что в материальном плане удовлетворяло участников «яблочных» мероприятий. Более того, их широко задействовали в более широких программах по изучению общественного мнения в регионах, независимо от политических пристрастий их руководителей.

В течение июля — августа положение в объединении «Яблоко» оставалось более стабильным, чем в, большинстве других политических структур. В руководстве были четко распределены сферы влияния — Г. Явлинский являлся несомненным лидером «Яблока», В. Лукин, до того как его оттеснил в предвыборном списке (но не в самом объединении) на третью позицию С. Степашин, неофициально числился «человеком № 2» и курировал внешнеполитическую сферу, С. Иваненко являлся главным координатором думской фракции, а В. Игрунов ведал региональной политикой, на него же традиционно возлагались функции руководителя избирательного штаба.

Ключевая роль В. Игрунова в деятельности организации проявлялась еще и в том, что в течение длительного времени именно он выступал главным проводником идеи превращения движения в партию. По замыслу, «Яблоко» должно стать партией парламентского типа, которые создаются для участия в выборах.

Руководители «Яблока» во всех своих публичных выступлениях неизменно подчеркивали, что являются демократической оппозицией сегодняшней власти, считают своими стратегическими целями создание в стране свободного демократического устройства, выступают за права человека, за ценности и свободы частной собственности. По оценкам, «Яблоко» верно идеям либерализма и рыночной экономики западного типа и в политическом спектре занимало прочное место в правом центре, пожалуй, даже ближе к радикалам, чем к центристам. Различия между «Яблоком» и правыми партиями состояли не в базовых принципах, а в тактике и стиле, нежелании «яблочников» ассоциировать себя с провалами долго находившихся у власти монетаристов.

Однако имидж «Яблока» начал приобретать новые черты. Г. Явлинский начал уделять больше внимания проблемам реального сектора экономики, в частности, ВПК, что было вызвано борьбой за голоса части колеблющихся избирателей — правда, на этом поле «Яблоко» несколько сблизилось, но одновременно и столкнулось с «Отечеством». Серьезным отрицательным фактором для имиджа партии стало то, что даже подчеркнутая оппозиционность по сравнению с коммунистами (например, отказ голосовать за бюджет) не прибавила «Яблоку» сторонников среди протестного электората. Над «Яблоком» все равно тяготело «подозрение» в возможном «сговоре» с режимом Б. Ельцина и правыми.

Ряд экспертов пришел к выводу, что и власть, и обеспечивающие ее интересы финансово-экономические круги достаточно четко определили место Г. Явлинского в структуре политической иерархии — быть «первым эшелоном системной оппозиции», критический потенциал которой можно легко задействовать в случае обострения социальной напряженности сравнительно безболезненно для самой власти. Именно поэтому и режим, и радикал-демократы вполне снисходительно относились к его критике и «особым позициям», а в некоторых случаях и оказывали ему прямое содействие. Для них главное — неприятие «Яблоком» коммунистов.

На последних президентских выборах позиции Г. Явлинского оказались вполне крепкими в следующих регионах: в Санкт-Петербурге (15,15 процентов голосов), Новосибирской (18,2 процента), Камчатской (17 процентов) областях, в Республике Ингушетия (12 процентов), Архангельской (11,3 процента), Томской (11 процентов) областях, Республиках Карелия (14,6 процента) и Коми (10 процентов), Красноярском (10,7 процента) и Хабаровском (10,8 процента) краях. Не исключалось, что на выборах-99 он сделает указанные регионы своими «плацдармами».

Движение Г. Явлинского, по всем оценкам, имело достаточно твердое «ядро» электората (превышающее 5 процентов), что обеспечивало ему достаточно надежную опору для дальнейшего расширения своего предвыборного потенциала. Большая часть электората «Яблока» проживала в городах — 89 процентов, причем сравнительно высок уровень жителей малых городов — 45 процентов. Высшее и среднее образование имели 77 процентов (в этом отношении электорат «Яблока» практически копировал электорат «Отечества»), что значительно превышало показатели, например, КПРФ и ЛДПР. «Яблоко» не очень популярно среди молодежи — только 20 процентов его потенциальных избирателей моложе 30 лет. Значительно больше среди «яблочников» лиц среднего возраста — 44 процента, а также старше 50 лет — 36 процентов. В целом большинство сторонников «Яблока» (56 процентов) относят себя к средним слоям населения.

Движение ориентируется на «чистый» бизнес и стремится не иметь дела с криминалом, который в большей степени ориентируется на другие политические силы.

Расширение электората «Яблока», по мнению стратегов его избирательной кампании, возможно за счет сужающихся возможностей праволиберальных политических сил. Кроме разочарования в практической политике правых, этот электорат не верил, что их избирательный блок перейдет пятипроцентный барьер.

В регионах сторонники Г. Явлинского продолжали группироваться вокруг местных информационно-аналитических и научных учреждений. Многие из таких центров получали финансовую поддержку от фондов Сороса (США) и Фридриха Кауманна (ФРГ), от Международного республиканского института (США).

Проблема финансирования «Яблока» из-за рубежа неоднократно поднималась левой оппозицией в Думе с целью компрометации Г. Явлинского и его союзников — первые такие факты относятся к 1994 году, но никаких практических результатов они не имели.

Финансовые возможности «Яблока» тем не менее расценивались летом 1999 года ее руководством как ограниченные. Одним из важнейших спонсоров «Яблока» была группа «Медиа-Мост». Относительная неудача «Яблока» на выборах в его главной вотчине — Санкт-Петербурге в декабре 1998 года, видимо, сделала движение менее привлекательным объектом для инвестиций. Поддержка «Медиа-Мостом» «Яблока» в июле — августе 1999 года ощущалась главным образом в информационной, а не в финансовой сфере, учитывая материальные проблемы компании.

Привлекло к себе внимание то, что 1 июля глава второй по величине российской нефтяной компании ЮКОС М. Ходорковский заявил о намерении поддержать на выборах в Государственную думу «Яблоко». «В меру своих возможностей я лично помогу «Яблоку», если моя помощь им будет необходима», — сообщил М. Ходорковский. Глава НК ЮКОС, в частности, отметил, что «компания заинтересована, чтобы такие центристские партии, как партия Г. Явлинского, нашли хорошее представительство в Думе».

Информационные возможности «Яблока» в общероссийском масштабе сохранились примерно на том же уровне, что и в ходе предыдущей избирательной кампании. Г. Явлинский и его коллеги по-прежнему пользовались расположением центральных телеканалов (особенно НТВ) и большинства влиятельных СМИ. Количество положительных и нейтральных материалов о «Яблоке» намного превосходило критические. В абсолютном же большинстве регионов информационный ресурс «яблочников» в регионах значительно уступал возможностям как политических сил, связанных с местной исполнительной властью, так и КПРФ. Переломить такое положение «Яблоку», по оценкам экспертов, вряд ли удастся.

22 июля «Яблоко» понесло потерю. Депутат Госдумы И. Лукашев подал заявление о выходе из фракции. Он обвинил Г. Явлинского в авторитарных методах руководства. Парламентарий обосновал свое решение тем, что за последние годы с «Яблоком» произошли заметные изменения, которые представляются ему «крайне опасными». По словам И. Лукашева, Г. Явлинский, по сути, узурпировал власть в партии и фракции, единолично формирует партийные списки для участия в выборах в Госдуму, не прислушивается к мнению своих коллег по партии.

29 июля состоялось заседание бюро центрального совета «Яблока». После него было объявлено, что «Яблоко» приложит все усилия для того, чтобы сформировать в новой Государственной думе некоммунистическое большинство. Зампред «Яблока» С. Иваненко обратил внимание, что опросы общественного мнения показывали (на тот момент): объединение «Яблоко» является второй по влиянию федеральной политической силой. Поэтому объединение считало «своим долгом вести переговоры со всеми цивилизованными некоммунистическими силами», отметил он.

В первой половине августа стало ясно, что «Яблоко» по-прежнему гарантированно преодолевает пятипроцентный барьер, однако позиции постепенно теряет. Наличие в имидже Г. Явлинского таких привлекательных черт, как интеллигентность и принципиальность, в значительной степени обесценивались такими его качествами, как неспособность договариваться с возможными союзниками и попутчиками и нежелание брать на себя ответственность за практические дела.

Неудовлетворительно шла работа в регионах. На общефедеральном же политическом уровне для «Яблока» возникла опасность оказаться зажатым в клещи между ОВР и планировавшимся под эгидой Кремля блоком правых сил, куда активно пытались вовлечь отставленного премьер-министра С. Степашина.

На помощь «Яблоку» пришли некоторые обстоятельства. Г. Явлинский мгновенно отреагировал на сведения о том, что правый блок в задуманной президентскими стратегами конфигурации (все бывшие премьеры, за исключением Е. Примакова) не клеился.

«Яблоко» перехватило инициативу в борьбе за привлечение в свой список имени С. Степашина, обладавшего достаточно высоким рейтингом, поскольку за менее чем трехмесячное пребывание во главе исполнительной власти он не успел совершить в глазах избирателей не только ничего особенно позитивного, но и явно негативного.

Сразу после того, как 19 августа утром на даче у С. Степашина началась его встреча с Г. Явлинским, появились сообщения о том, что экс-премьер получит второе место в партийном списке «Яблока». Для самого С. Степашина такой поворот в предвыборной судьбе был очень кстати: в отличие от по-прежнему считавшихся «непроходными» НДР и «Правого дела», «Яблоко» уверенно могло рассчитывать на формирование крупной фракции в Госдуме, и опора на него могла принести бывшему премьеру желанную уверенность в завтрашнем дне.

Однако сенсация прожила недолго. Сначала сам экс-премьер сообщил, что в его взаимоотношениях со сторонниками Г. Явлинского «появились трудности». А затем информацию о якобы уже состоявшемся союзе С. Степашина с «Яблоком» опроверг и Г. Явлинский. Как он разъяснил, «С. Степашин — генерал, офицер, и в случае если на него будет оказано серьезное давление со стороны Б. Ельцина, то, по его словам, он не сможет этому противостоять». В переводе на предвыборный язык это означало, что под нажимом Кремля С. Степашин мог накануне голосования снять свою кандидатуру из уже зарегистрированного парт-списка. А отзыв одной из трех первых кандидатур списка, как мы уже говорили, в соответствии с новым законом о выборах, означал автоматическое отстранение от выборов и избирательного объединения в целом. Противостоять же давлению экс-премьер был не готов. «Я знаю, как в Кремле выкручивают руки», — признался он Г. Явлинскому.

Более точным объяснением позиции С. Степашина на тот момент, по мнению аналитиков, было то, что он еще рассчитывал стать первым номером в списке широкого союза правых сил с вовлечением в него НДР. Однако выбор у С. Степашина был небогатый. Поскольку первая тройка ОВР уже была сформирована, и сторонники привлечения на свою сторону под четвертым номером С. Степашина — например, В. Яковлев — оказались в явном меньшинстве, а «Наш дом — Россия», судя по всему, уже не готов был изменить своего отрицательного отношения к объединению с правыми, единственным относительно крупным блоком, готовым принять в свое лоно экс-премьера, оставалось «Правое дело».

В этой ситуации схватку за имя С. Степашина «Яблоко» все же выиграло. Экс-премьер дал «Яблоку» гарантии, что не выйдет до выборов 19 декабря из списка объединения, где ему предложили второе место. Этим шагом он вывел себя из политической изоляции, в которой фактически оказывался.

27 августа прошел съезд партии «Яблоко». На нем Г. Явлинский много говорил про «ельцинскую систему власти» и «послеельцинскую эру», к которой «Яблоко» будто бы уже основательно подготовилось. Признав упреки в адрес партии в том, что она «не хотела браться за реальное дело», он заявил: «Теперь мы готовы. Мы принимаем вызов. Пришло наше время. Перед нами стоит задача смены полуфеодального, полутоталитарного режима». Эти слова лидера у сотни делегатов региональных отделений партии не вызвали раздражения, впрочем, как и бурного восторга. Казалось, к такому повороту были готовы все. По разговорам в кулуарах чувствовалось, что тема смены партийного курса не была экспромтом Г. Явлинского.

Главным событием на съезде, безусловно, стало появление С. Степашина, который поддержал идею «честной, принципиальной, интеллигентной и предсказуемой» власти. Не забыл экс-премьер и дать ставшее знаменитым в последние месяцы свое «слово офицера»: намекнув, что он пришел не с пустыми руками, а со своими потенциальными избирателями — «людьми чести и дела», пообещал ни при каких обстоятельствах не бросать союзников и идти с ними до самого конца.

По оценкам, С. Степашин в целом успешно выдержал экзамен и, похоже, справился со своей новой ролью — формального заместителя Г. Явлинского по избирательной кампании «Яблока». Никаких вопросов от новых соратников и упреков в неожиданной «смене политориентации» он не получил. А Г. Явлинский пользовался любой возможностью, чтобы подчеркнуть: «Этот человек никогда не кричал на каждом повороте: «Ельцин — наш президент!» И теперь ничего не кричит. Просто остается при своем мнении».

С приходом экс-премьера соратники Г. Явлинского рассчитывали на прием в свои ряды бывшего министра юстиции П. Крашенинникова, но он предпочел занять одну из верхних строчек в списке «Союза правых сил».

1 сентября «Яблоко» сдало в Центральную избирательную комиссию РФ свой избирательный список, содержавший 175 кандидатов в депутаты Госдумы. В первую тройку списка вошли Г. Явлинский, С. Степашин и В. Лукин.

Политологи предполагали, что «Яблоко», скорее всего, займет третье место на выборах — после КПРФ и ОВР.

Правые силы. Планировавшийся Кремлем широкий правый блок с включением в него «Правого дела», «Новой силы», «Голоса России» и «Нашего дома — России» не состоялся. Провал коалиционного проекта объяснялся не только цейтнотом, сверхамбициозностью лидеров, но и разнородностью двух отрядов прежней «партии власти» — «бюрократического» и «демократического», желанием переложить друг на друга ответственность за события 17 августа 1998 года.

В результате был создан в усеченном варианте «Союз правых сил» (С. Кириенко, Б. Немцов, И. Хакамада), движущими силами которого на деле небезосновательно рассматривались А. Чубайс и Е. Гайдар.

Самостоятельно шел на выборы «Наш дом — Россия», укрепившийся лишь выходцем из «Правого дела» Б. Федоровым.

Они скорее были конкурентами, чем союзниками, в борьбе за электорат при тесном взаимодействии в решении двух главных для них предвыборных вопросов — нападках на коммунистов и других представителей левого фланга политической жизни России, а также в противодействии укреплению позиций центристского блока «Отечество — Вся Россия».

2 июля 1999 года в Зальцбурге (Австрия) глава предвыборного штаба «Правого дела» А. Чубайс, лидер «Новой силы» С. Кириенко, координатор блока «Голос России» К. Титов и лидер думской фракции НДР В. Рыжков провели совместную пресс-конференцию, на которой выступили с претендующем на сенсацию сообщением о достижении принципиальной договоренности по созданию широкой предвыборной коалиции правых и правоцентристских сил.

На деле же шло продолжительное маневрирование вокруг этого вопроса, которое не привело к созданию коалиции. Между участниками правого «соглашения о намерениях», внутри самих движений существовали серьезные разногласия относительно круга союзников и распределения ролей на выборах, а главное, будущих руководящих позиций.

Достаточно, например, вспомнить оправдания С. Кириенко, что фактическим виновником событий 17 августа 1998 года было предшествующее правительство В. Черномырдина, заявление Б. Немцова о том, что «Голос России» — «это не более чем партия губернаторов и их жен», жесткую критику «Новой силы» за нежелание влиться составной частью в «Правое дело» со стороны Б. Федорова.

«Правое дело». Активная работа по созданию оргструктур правоцентристской коалиции началась в конце 1998 года, а свое завершение получила 29 мая 1999 года, когда состоялся съезд движения, который, в частности, определил тройку блока на предстоявших парламентских выборах по общефедеральному списку (Б. Немцов, Б. Федоров, И. Хакамада). Московский список движения возглавил Е. Гайдар. А. Чубайс отказался избираться в Госдуму и возглавил избирательный штаб «Правого дела».

В коалицию вошли почти все заметные либеральные объединения: ДВР (Е. Гайдар), движение и партия «Демократическая Россия» (Л. Пономарев, В. Гуслянников и др.), Крестьянская партия России (Ю. Черниченко), Российская партия социальной демократии (А. Яковлев), Партия экономической свободы (К. Боровой), «Вперед, Россия» (Б. Федоров), «Россия молодая» (Б. Немцов), «Свободные демократы России» (М. Салье), «Общее дело» (И. Хакамада). Некоторое время колебалась Республиканская партия РФ, председатель которой В. Лысенко выступал за присоединение РПРФ к «Отечеству» и на учредительном его съезде был избран членом ЦС ОПОО. Но большинство, как руководства, так и региональных организаций республиканцев высказались за вступление в «Правое дело», и РПРФ стала коллективным членом коалиции.

В опросах рейтинги этого лагеря колебались в диапазоне 1–3 процента в зависимости от периода, формата и названия «правого блока», набора фигур, его представлявших. Хотя аналитиками «Правого дела» предпринимались многочисленные попытки социологически проверить разные варианты рейтингов «лидеров» и «троек», эти данные имели лишь ограниченную ценность ввиду малого размера электората правых.

«Новая сила». Отдельной «интригой» формирования «Правого дела» являлась позиция С. Кириенко. Созданная им партия держалась несколько особняком от «Правого дела». Войдя в декабре 1998 года на персональной основе в координационный совет объединения радикал-либералов, С. Кириенко с февраля 1999 года начал дистанцироваться от «Правого дела», а в мае 1999 года выступил за создание широкой коалиции в составе НДР, «Новой силы», «Правого дела», а также «губернаторских» блоков «Голос России» и «Вся Россия».

В целом аналитики отмечали политическую всеядность С. Кириенко. Однако интересно замечание Б. Федорова: «Кириенко, если уйдет, совершит ту же ошибку, что и я несколько лет назад. Участие в правительстве сначала сильно повышает самомнение и кружит голову, затем оборачивается одиночеством, депрессией и долями процента».

«Карта Кириенко» разыгрывалась несколькими политическими течениями. Так, основным куратором «Новой силы» от администрации президента являлась Д. Поллыева. Генеральным подрядчиком по информационному обеспечению деятельности «Новой силы» стала рекламная группа «Видео интернэшнл», фактический хозяин которой, бывший первый заместитель председателя ВГТРК М. Лесин по поручению администрации президента занимался разработкой и реализацией политических доктрин, нацеленных на снижение рейтинга и предвыборных шансов как Ю. Лужкова, так и Е. Примакова. «Приводным ремнем» комбинации с «Новой силой» стал один из топ-менеджеров «Видео Интернэшнл» М. Маргелов, который являлся одновременно сотрудником исполкома «Новой силы», отвечавшим за политическую и региональную работу.

На первых порах кремлевские аналитики считали, что свою основную функцию бывший премьер-министр России уже выполнил, а дополнительные вливания в «Новую силу», если она будет стоять особняком, не смогут существенно повысить шансы этого движения преодолеть пятипроцентный барьер.

В этих условиях С. Кириенко начал активно искать других союзников, основным из которых стал «Голос России» К. Титова, который считал, что коалиция с «Новой силой» может помочь им стать серьезным противовесом «Отечеству». Отношения «Новой силы» с «Голосом России» предполагалось строить на уровне координации действий на выборах в Госдуму по одномандатным округам, а К. Титов отметил, что «серьезным препятствием для объединения является не различие в программах, а амбиции конкретных лидеров».

Сам С. Кириенко подчеркивал, что «нельзя сегодня останавливаться только на том, чтобы собирать те 5 или 6 процентов людей, которые придерживаются крайне правых либеральных взглядов. Сегодня правильней было бы построение коалиции, которая включала бы в себя и НДР, и «Новую силу», и «Правое дело» и «Всю Россию», и «Голос России», а возможно, и другие организации».

Тем не менее активные популистские действия С. Кириенко последних месяцев, такие как борьба с мэром Москвы, призыв к президенту Б. Ельцину возглавить процесс собственной отставки достигли поставленной цели: практически бесплатно предвыборный рейтинг «Новой силы» достиг 3 процентов, что было намного больше, чем у «Правого дела».

«Наш дом — Россия». Анализируя шансы НДР на предстоявших парламентских выборах, эксперты движения пришли к выводам, что на роль партнеров по коалиции заведомо не подходили «Отечество» и «Яблоко», поскольку оба эти движения имели стопроцентные шансы попадания в Думу, а потому могли лишь «впитывать» в себя партии, обреченные на неудачу в самостоятельных выступлениях. С этими партиями была возможна лишь разводка кандидатов в одномандатных округах. Не годился на роль партнера и так называемый «Блок Шаймиева — Морозова». Его первая задача — провести в Думу максимум региональных и отраслевых лоббистов по округам. С этими лидерами возможны переговоры по следующим вопросам: разводка одномандатников; невыставление ими федерального списка; присоединение ряда региональных лидеров к «инициативе К. Титова» в случае успешного воссоединения НДР с «Голосом России» и поддержка их совместного списка. Потенциальными союзниками по коалиции для НДР оставались «протопартия» К. Титова и компоненты, из которых состояло «Правое дело». На роль «младших партнеров» по коалиции, как и раньше, могли рассматриваться партии «второго эшелона», способные дать дополнительные доли процента, но не решить судьбу коалиции в принципе.

Произошло публичное «замирение» руководства НДР с К. Титовым и его группировкой, а на самом деле согласовывались условия союза. Именно новый союз с губернаторами должен был вернуть НДР в список проходных партий. Напротив, без этого примирения альянс с «правыми» был бы бесперспективен: электората могло и не хватить, а роль НДР в таком альянсе была бы не лидирующей.

«Голос России». Главный вывод, который сделали аналитики после образования блока «Голос России» — его явное противопоставление движению Ю. Лужкова «Отечество», хотя вплоть до ноября 1998 года К. Титов считался политическим союзником московского мэра. Однако его претензии на роль «человека № 2» в «Отечестве» были отвергнуты московским мэром, что привело к охлаждению их отношений. Неоднократные критические высказывания К. Титова в отношении проводимых Ю. Лужковым «слишком левых» экономических реформ в Москве, а также опасения отдельных представителей блока, что в случае избрания президентом страны Ю. Лужков будет стремиться к уменьшению прав регионов, не вызывали сомнений в том, что «Голос России» стремился стать соперником «Отечества» и сократить региональные ресурсы Ю. Лужкова.

Совершенно очевидно, что инициатива К. Титова по созданию «Голоса России» получила в свое время «благословение» и поддержку со стороны Кремля, рассматривавшего этот блок в качестве противовеса «Отечеству» и лично Ю. Лужкову — главному нежелательному для «семьи» кандидату в президенты страны.

Многие главы субъектов Федерации сдержанно отнеслись к образованию «Голоса России», видя в нем не столько попытку региональных лидеров создать дееспособное политическое объединение, сколько средство удовлетворения политических амбиций К. Титова. Создание другого регионального блока — «Вся Россия», неформальными лидерами которого стали президенты Татарстана, Башкортостана и Ингушетии М. Шаймиев, М. Рахимов, Р. Аушев, а также губернатор Санкт-Петербурга В. Яковлев, в значительной степени уменьшило политический вес «Голоса России» и его претензии на ведущую роль в деле формирования сильной партии власти, которая могла бы эффективно противостоять на парламентских выборах коммунистам и «Отечеству».

Самостоятельное участие «Голоса России» в парламентских выборах, по оценкам аналитиков, было бы практически обречено на неудачу — у него не было ярких имен общероссийского масштаба, политической ниши, идеологического знамени и сути.

В этой связи перед К. Титовым остро стояла задача создания предвыборной коалиции. В качестве потенциальных союзников в борьбе за влияние на федеральную политику самарский губернатор до начала июля видел, прежде всего, «Всю Россию», НДР В. Черномырдина и «Новую силу» экс-премьера С. Кириенко. Отдельные эксперты добавляли к этому списку некоторое число мелких организаций, представлявших интересы среднего класса, в том числе движение В. Шумейко «Реформы — новый курс».

Вместе с тем поле, на котором К. Титов мог искать союзников, слева ограничивал Ю. Лужков, а справа — «Правое дело». Как и в случае с «Отечеством», многие сторонники самарского губернатора предпочитали говорить об идеологических разногласиях с А. Чубайсом, Б. Федоровым и Е. Гайдаром, которые выступали «за слишком либеральные» экономические реформы, хотя в последнее время К. Титову особенно «полюбился» лозунг «как можно меньше государства в экономике».

В НДР появление «Голоса России» было воспринято как попытка посягнуть на целостность движения В. Черномырдина, что было вполне понятно в силу личной неприязни между В. Черномырдиным и К. Титовым. Кроме того, прохладным отношениям между двумя организациями и их лидерами способствовало и появление в рядах «Голоса России» бывшего лидера фракции НДР в Госдуме А. Шохина, который попал туда скорее от безвыходности: он оказался за пределами привычной организации и вынужден был искать хоть какую-то политическую нишу.

С руководством блока «Вся Россия», помимо личных амбиций, у К. Титова имелись расхождения во взглядах по принципиальному для него вопросу: в отличие от М. Шаймиева и его сторонников, рассматривавших возможность объединения с «Отечеством», самарский губернатор ее исключал. Кроме этого «Вся Россия» требовала от «Голоса России» не поддерживать С. Кириенко на предстоявших выборах мэра Москвы.

28 августа состоялся VII съезд НДР, на котором присутствовало 407 делегатов. Среди первоочередных шагов, которые должен был предпринять НДР, были названы следующие: отказаться от ярлыка «партии власти», признать ответственность за груз осуществлявшихся реформ и при этом объяснить населению и суть допущенных ошибок, и масштабы достижений, отказаться от бюрократического стиля работы, поскольку НДР должен превратиться в народную, а не в номенклатурную партию.

Выступая на предвыборном съезде НДР, его лидер В. Черномырдин заявил: «Когда я был главой правительства, НДР волей-неволей создавалось сверху вниз. Однако теперь движение вылезает из потертой шкуры партии власти. Детской болезнью политической номенклатуры мы переболели, пусть ею теперь болеют наши соперники». Съезд показал, что за НДР по-прежнему сохранен довольно мощный ресурс поддержки, не только организационной в лице 22 губернаторов, не только финансовой в лице олигархов — руководителя «Газпрома» Р. Вяхирева, гендиректора Горьковского автозавода Н. Пугина, председателя Национального резервного банка А. Лебедева, но и интеллектуальной. Актерская «группа» поддержки была представлена на съезде впечатляющим звездным составом: Н. Михалков, Л. Зыкина, А. Кузнецов, А. Ромашин.

Вместе с В. Черномырдиным, возглавившим предвыборный список, бороться за голоса решили: его первый заместитель — лидер думской фракции НДР B. Рыжков и губернатор Саратовской области Д. Аяцков, занявшие соответственно второе и третье места в списке. Четвертый номер отдали лидеру движения «Вперед, Россия!» Б. Федорову, появление которого в списке НДР стало откровением.

29 августа на конференции «Союза правых сил» было утверждено соглашение между «Правым делом», «Новой силой» и остатками «Голоса России» о создании предвыборного блока и скреплено подписями Е. Гайдара, И. Хакамады, С. Кириенко, Б. Немцова и К. Титова.

В том, что правые пройдут в Думу, сомнений на конференции никто из ее участников, разумеется, не высказал. С каким процентом голосов пройдут, никто не прогнозировал. Первая тройка партийного списка правых была известна и до конференции: С. Кириенко, Б. Немцов, И. Хакамада. Четвертое место досталось экс-министру юстиции П. Крашенинникову, которого C. Степашину не удалось вовлечь вслед за собой в «Яблоко», пятое — юристу Б. Надеждину.

«Демвыбор России» не стал выдвигать в федеральную часть списка своих лидеров. Партия Е. Гайдара и А. Чубайса представлена в списке СПС правозащитником С. Ковалевым и генералом Э. Воробьевым (соответственно 7-е и 8-е места). К. Титов заявивший, что избираться в депутаты не будет, стал председателем координационного совета СПС. Но от его «Голоса России» в федеральную часть списка вошли президент российской гильдии адвокатов Г. Мирзоев (6) и советник президента группы «Сибирский алюминий» К. Ремчуков (9). Избирательный штаб блока возглавил А. Чубайс.

По предварительным оценкам наблюдателей, в региональных списках СПС преобладали отнюдь не люди претендовавшего на создание губернаторского движения К. Титова, а соратники С. Кириенко.

Объединившись, правые заявили на своей конференции, что готовы признать ошибки, допущенные в ходе реформ и что готовы победить на предстоящих выборах. Ошибками лидер «Новой силы» считал и вторую модель приватизации, и поспешную приватизацию объектов инфраструктуры, и залоговые аукционы. Сумма компромиссов, на которые шли правые, пока были у власти, оказалась, по мнению С. Кириенко, «чрезмерной», и общество разочаровалось в идее быстрых рыночных реформ.

В то же время общество, как отмечали все лидеры правых, получило свободу выбора, свободу предпринимательства, свободу частной собственности, свободу совести, свободу печати и много других свобод. Однако обретенная свобода лишена «единственно надежного фундамента — порядка», как сказано в «Правом манифесте», одобренном конференцией. А «свобода без порядка превратилась в привилегии для избранных, в поборы для большинства населения». Такое положение в обществе устраивало «номенклатурных капиталистов», интересы которых на предстоящих выборах отстаивал, по мнению правых, блок «Отечество — Вся Россия». Поэтому в Думу «Союз правых сил» собрался за тем, чтобы законами защитить права и свободы.

2 сентября стало известно, что С. Кириенко все-таки будет баллотироваться в мэры Москвы. Он еще раз подтвердил, что не отступился от своей затеи, несмотря на призывы соратников по «Союзу правых сил». «Монополия власти, которая присутствует в Москве, должна быть разрушена» — так пояснил он свои мотивы.

Российская народно-республиканская партия (РНРП) и движение «Честь и Родина». Созданное в октябре 1995 года, когда позиции А. Лебедя в Конгрессе русских общин (КРО) оказались ослабленными, движение «Честь и Родина», а затем учрежденная в декабре 1996 года на его основе Российская народно-республиканская партия (РНРП) поначалу заявили о себе как достаточно перспективные и имеющие сильное влияние на протестный электорат.

В то же время А. Лебедь, который являлся безусловным лидером РНРП и «Чести и Родины», после своего избрания в мае 1998 года губернатором Красноярского края поначалу «увяз» в местных проблемах и в интригах в своем окружении.

Еще до старта кампании по выборам в Госдуму 1999 года организационные структуры А. Лебедя понесли существенные потери: в декабре 1998 года из партии и движения вышел глава их Красноярского краевого отделения В. Зубарев, а вслед за ним их покинули почти все депутаты Законодательного собрания края, в феврале 1999 года из рядов РНРП были исключены члены ее руководства Ю. Шевцов, А. Кондрашов и К. Калинин.

Организационная работа, несмотря на формальное наличие у обоих структур около 80 местных отделений и свыше 10 тысяч индивидуальных членов, преимущественно бывших военных, велась слабо. Несмотря на это, фигура лидера привлекала и привлекает к себе внимание довольно внушительного сегмента протестного электората.

По оценкам фонда «Общественное мнение» на основе данных опроса 22 — 24 августа, за РНРП готовы были голосовать 4 процента избирателей (в июле 1999 года 5 процентов).

Между тем А. Лебедь объявил о неучастии РНРП и движения «Честь и Родина» в парламентских выборах, поскольку «не хочет участвовать в тараканьих бегах». Объяснение этому крылось в ставке губернатора Красноярского края на то, что он «может быть скоро востребован» на федеральном уровне.

Но в начале июля А. Лебедь заявил, что возглавляемая им Российская народно-республиканская партия (РНРП) примет участие в предстоящих выборах в Госдуму. «В выборах в Думу участвовать буду», — заявил он, но дал понять, что пока не принял решение о своем участии в президентских выборах. «Посмотрим, что получится летом, что получится с идеями относительно запрета некоторых партий и выноса некоторых тел. Посмотрим, как будет развиваться кампания по выборам в Госдуму. А потом можно и решение принимать», — сказал губернатор. А. Лебедь заметил, что его партия не нуждается в союзниках на предстоящих выборах в Думу. Он подчеркнул, что на политической сцене существуют правые и левые, «а я хочу остаться посередине».

Либерально-демократическая партия России (ЛДПР). Она была одной из первых партий, зарегистрированных еще 13 декабря 1989 г. после отмены статьи Конституции СССР об однопартийности. ЛДПР относилась почти всеми социологами к числу тех, кому по силам преодолеть пятипроцентный рубеж на. выборах в Госдуму в декабре 1999 года.

Так, согласно опросу ВЦИОМ за 20–24 августа 1999 года и опросам фонда «Общественное мнение» за 21–22 августа и 1–4 сентября, ЛДПР получила бы 5 процентов голосов, если выборы состоялись бы в ближайшее время В этой связи ЛДПР относилась к четверке фаворитов, хотя сенсационные показатели на выборах 1993 года (более 22 процентов) и 1995 года (более 11 процентов) повторить ей не удастся.

ЛДПР благодаря скандально-оппозиционному имиджу ее руководителя В. Жириновского, несмотря на последовательно пропрезидентские выступления партии в Госдуме в последние годы, нашла свою своеобразную нишу среди части протестного электората.

В избирательной кампании, пользуясь покровительством Кремля и финансовыми средствами ряда коммерческих структур, интересы которых она активно лоббировала, ЛДПР действовала броско, наступательно и разнообразно, широко задействовала возможности рекламы в электронных СМИ и митинговые мероприятия.

Вопроса о создании какого-либо блока с участием ЛДПР или установления союзнических отношений с другими партиями и движениями не возникало, поскольку это, по определению, неприемлемо для единоличного и неоспоримого лидера ЛДПР — В. Жириновского.

Особенностями предвыборной кампании ЛДПР уже стали проявление практически полной лояльности кремлевской власти и переход от использования средств спонсоров к прямому допущению крупных финансовых магнатов, которые находились не в ладах с законом, в свои ряды.

Глава 4 ВСЕ НА БОРЬБУ С ЛУЖКОВЫМ!

Июньский 26-й номер газеты «Московские ведомости» за 1999 год шел нарасхват.

«Над головой московского мэра Юрия Лужкова сгущаются черные политические тучи, — говорилось в публикации этой газеты. — Война, которую объявил ему Кремль, вступает в свою решающую фазу. По некоторым сведениям в Кремле существует некоторый план полной ликвидации Лужкова как политика. Что вкратце он собой представляет?

Пункт 1. Администрация президента вступает в режим открытой конфронтации по отношению к Юрию Лужкову. Основная позиция — усиливающееся недоверие «семьи» к Лужкову, как к политику, который не сможет обеспечить политическую и экономическую преемственность нынешнего курса.

Пункт 2. Необходимо сделать все для того, чтобы уменьшить влияние Лужкова на политическую жизнь страны.

Пункт 3. Администрация президента предпринимает шаги для максимального отдаления Лужкова от президента в личном и политическом плане.

Пункт 4. Противодействие Лужкову со стороны Кремля усиливается по следующим направлениям:

4.1. Дискредитация деятельности Лужкова на посту мэра Москвы.

4.2. Публичные антилужковские выступления Сергея Кириенко как главного конкурента Лужкова на выборах мэра Москвы.

4.3. Ослабление позитивного политического имиджа Лужкова в регионах России через средства массовой информации, в том числе и те, которые находятся под контролем левой коммунистической оппозиции.

4.4. Продвижение тезиса о том, что Лужков хочет создать «корпоративную систему управления государством», то есть намерен расставить своих людей на всех ключевых постах.

4.5. В ближайшие два месяца в прессе появится несколько материалов о коррупции в московской власти, главным образом в сфере внешнеэкономической деятельности.

4.6. Ряд коммерческих структур, работающих в столице, получают «неофициальные рекомендации» от представителей администрации президента перевести свои счета из банков, так или иначе связанных с правительством Москвы, в другие финансовые учреждения.

4.7. Сбербанк России отныне не может без согласования с администрацией президента выделять дополнительные или экстренные кредиты московскому правительству.

4.8. Ограничивается влияние Лужкова в центральных печатных и электронных средствах массовой информации. Предпринимаются меры по недопущению превращения канала «ТВ-Центр» в общефедеральный канал и ослаблению связей мэра с каналом НТВ.

4.9. Резко сужается круг международных контактов Лужкова.

Пункт 5. Раскол общественно-политического движения «Отечество».

Пункт 6. Администрация президента предпринимает шаги, направленные на то, чтобы исключить самого Лужкова из федерального списка «Отечества».

Пункт 7. Администрации президента следует заранее принять меры, чтобы в случае досрочных парламентских выборов движение «Отечество» не смогло баллотироваться в Думу как самостоятельное движение.

Среди генераторов идей в интересах «семьи» и организаторов подготовки ряда конкретных документов, касающихся различных аспектов противостояния с московским мэром, своей активностью выделялись глава президентской администрации А. Волошин и его заместитель Д. Поллыева».

В качестве наиболее эффективного средства поставить Москву и ее мэра на место «позади паровоза» рассматривался экономический рычаг. Экономика столицы испытывала серьезные трудности. Сложилась угроза невыполнения городского бюджета, сформированного в том числе с расчетом на иностранные инвестиции, поскольку после финансового кризиса в стране снизились капиталовложения из-за границы. В Москве была заморожена треть строительных проектов с участием иностранных инвесторов. Московское правительство испытывало трудности с погашением внешней задолженности в 1999–2000 годах, которая составляла свыше 1 млрд, долларов. Мэр вынужден был взять у Центробанка кредит в 1 млрд. руб. для санации Мосбизнесбанка. Банк Москвы также испытывал определенные затруднения. Тяжелой ношей для местного бюджета стали нерентабельные заводы АЗЛК и ЗИЛ. Осложнение экономического кризиса в столице привело к тому, что международное рейтинговое агентство «Мудис» объявило о снижении ее кредитного рейтинга, что касалось трех выпусков еврооблигаций Москвы, а также выпуска внутреннего займа на общую сумму около 1 млрд, долларов.

Появились также данные о намерении Кремля добиться перерегистрации центральных офисов естественных монополий из Москвы в другие города. Это стало бы серьезным ударом для Ю. Лужкова, ибо 30 процентов столичного бюджета составляли налоговые отчисления крупных корпораций, достигавшие 21 млрд. руб. Изучалась возможность скупки долговых обязательств города с тем, чтобы затем вызвать его дефолт. Не исключена была возможность попыток компрометации мэра с использованием негативных данных о деловой активности его жены Е. Батуриной, ее брата, сына Ю. Лужкова от первого брака.

Обнародование информации о расследовании ФСБ и Генеральной прокуратурой деятельности фирмы «Интеко», возглавляемой женой Ю. Лужкова Е. Батуриной, способствовало дальнейшему обострению отношений между президентскими структурами и столичным мэром. Если до недавних пор возможность использования Кремлем правоохранительных органов для нейтрализации политических оппонентов рассматривалась исключительно гипотетически (равно как и предположения о том, что может предпринять Ю. Лужков в случае конфликта с федеральным центром), то по мере обострения отношений подобная перспектива становилась все более зримой.

17 июля Ю. Лужков выступил с резкой критикой правоохранительных органов Владимирской области, расследовавших деятельность коммерческих структур его жены Е. Батуриной. По словам Ю. Лужкова, происходившие события подтверждали его вывод о необходимости «смены власти». Мэр фактически подтвердил официально непризнаваемую информацию о том, что «Интеко» входило в число компаний, чья деятельность расследовалась правоохранительными органами.

Ранее председатель думского подкомитета по законодательству в сфере безопасности, внешней разведки и вопросам государственной границы А. Александров направил директору ФСБ В. Путину депутатский запрос «О неправомерности действий следственного отделения Управления ФСБ РФ по Владимирской области по уголовному делу № 83». По мнению А. Александрова, действия чекистов противоречили Уголовно-процессуальному кодексу РФ и нарушали российское законодательство.

Обращение Е. Батуриной с жалобой в Генпрокуратуру стало естественной реакцией на слабо прикрытый произвол властей, а сам Ю. Лужков назвал происходившее провокацией и вопиющим нарушением законности, обвинив Кремль в использовании спецслужб против политических оппонентов.

По мнению большинства наблюдателей, подобная реакция московского градоначальника и его супруги, помимо справедливого возмущения самим фактом использования компромата на члена семьи в политической борьбе, объяснялась уверенностью в том, что никаких противоправных действий в деятельности фирмы «Интеко» быть не могло, а дело носило исключительно заказной характер.

Как сообщалось в ряде московских СМИ, это фактически подтвердила предпринятая Генпрокуратурой по обращению Е. Батуриной проверка, в ходе которой она выявила грубые нарушения Уголовно-процессуального кодекса в расследовании уголовного дела, в котором фигурировала фирма «Интеко». Об этом было заявлено 28 июля на специальном совещании у заместителя Генерального прокурора М. Катышева.

Еще более убеждали в заказном «наезде» на Ю. Лужкова через жену результаты проведенной по инициативе Е. Батуриной фирмой «Эрнст энд Янг» проверки деятельности «Интеко». В заключении аудиторов констатировалось, что «Интеко» никогда ни в каких отношениях с указанными фирмами не состояла, не имела собственного офиса во Владимире, не осуществляла в этот город ни одного платежа и импортных операций. То есть сей документ однозначно констатировал, что выдвинутые против нее обвинения просто несостоятельны.

Этому скандалу предшествовала длившаяся несколько месяцев война, которую называли «информационной», «битвой двух олигархов и медиа-магнатов» — Б. Березовского и В. Гусинского. Однако вскоре она перестала считаться таковой, потому, что на первых порах дистанцировавшиеся от «схватки двух гигантов» Кремль и Белый дом решили использовать ситуацию в своих целях. При этом игравшая «первую скрипку» администрация президента превратилась в защитника интересов Б. Березовского, чем, по мнению ряда политологов, дискредитировала само понятие государственной власти.

Стратегическая задача кремлевского клана, которую он ставил перед собой в ходе «войны», — это подчинение своему контролю всех основных финансовых потоков и информационных структур с тем, чтобы использовать этот потенциал для поддержки своего кандидата в президенты и «удушения» потенциальных конкурентов.

Вскоре стало очевидно, что главная цель для Кремля — нанести удар по Ю. Лужкову, которого президентское окружение накануне выборов в Госдуму и главы государства летом 2000 года рассматривало в качестве реального источника угрозы. В этих целях использовались различные приемы — попытки дискредитировать экономические и хозяйственные достижения столицы, противопоставление Москвы другим субъектам РФ, создание трудностей в деятельности завязанных на правительство Москвы банков. Однако заметных результатов эти атаки не приносили.

Поняв это, Кремль стал наносить удары по окружению Ю. Лужкова и поддерживавшим его структурам. Особым объектом стала финансовая группа «Медиа-Мост», руководителя которой — В. Гусинского любой ценой хотели заставить отступиться от Ю. Лужкова. Вначале было официальное предупреждение о недовольстве Б. Ельцина информационной политикой НТВ, потом, как говорилось выше, — налоговые проверки СМИ, входящих в холдинг В. Гусинского, распространение информации о финансовой несостоятельности холдинга, обсуждение в Кремле планов банкротства канала и его национализации и последовавшая — затем отставка заместителя главы президентской администрации «человека из Моста» — С. Зверева.

Ни на один месяц не прекращалась интенсивная работа по минимизации влияния Ю. Лужкова в силовых структурах. Так, весной 1999 года был отправлен в «почетную ссылку» первый заместитель министра внутренних дел В. Васильев, предотвращено тактически выгодное мэру Москвы возвращение к работе в качестве Генерального прокурора Ю. Скуратова. Сам столичный мэр отчасти оказался заложником своего прежнего образа «крепкого хозяйственника», не претендовавшего на политическое влияние в федеральных структурах. За исключением вопроса о Генеральном прокуроре. Но даже в «деле Ю. Скуратова» Ю. Лужков воздерживался от резких выпадов в адрес Кремля: в частности, он воздержался от комментариев по поводу отстранения от работы следователя Главной военной прокуратуры Ю. Баграева, чья деятельность, казалось бы, подтверждала правоту столичного мэра относительно Ю. Скуратова.

В то же время говорить о полномасштабной кампании правоохранительных органов против Ю. Лужкова пока не приходилось: представители ФСБ отказывались подтверждать или опровергать сведения о расследовании деятельности «Интеко», сохраняя тем самым возможность для «отступления». Кроме того, важнейшие элементы «империи Лужкова» (Банк Москвы, АФК «Система» и т. п.) были обделены вниманием силовиков. По сообщению газеты «Московский комсомолец», было прекращено уголовное дело в отношении одного из членов «команды» Ю. Лужкова — С. Лисовского. Таким образом, речь шла не столько о попытках правоохранительных органов атаковать «московскую группу» с помощью уголовного преследования, сколько о пропагандистском давлении на сторонников московского мэра с целью запугать их и ограничить политическую активность Ю. Лужкова.

Расследование ФСБ и Генпрокуратурой деятельности компании «Интеко» было логическим продолжением прежних выпадов против Ю. Лужкова, предпринятых при покровительстве президентской администрации. Так, провокационный в отношении Ю. Лужкова характер носила майская инициатива о перезахоронении В. Ленина. Столичный мэр мог оказаться «между двумя стульями»: и поддержка, и осуждение Ю. Лужковым этой идеи неизбежно означали бы уход от него части избирателей (в первом случае — из числа умеренно-коммунистического электората, во втором — из числа «патриотов» и «державников», а также категорий населения, ориентирующихся на позицию Русской Православной церкви). Если в мае Лужкову удалось отвести угрозу и предотвратить свое вовлечение в «мавзолейную» дискуссию, то удар, нанесенный по столичному мэру в июне, оказался более болезненным. Хотя пропагандистская кампания, предпринятая против столичных властей С. Кириенко, имела лишь ограниченное влияние, она не только поставила под сомнение тезис о «московском экономическом чуде», но и спровоцировала Ю. Лужкова и его сторонников на неадекватную реакцию. К числу наименее удачных контратак еле дует, отнести серию выступлений представителей столичного правительства с личными выпадами в адрес С. Кириенко, отказ от открытой дискуссии по поводу выдвинутых экс-премьером обвинений, а также принятое решение о демонтаже на крупнейших магистралях Москвы рекламных плакатов блока «Правое дело».

Экономическая подрывная кампания дополнялась пропагандистской. На роль главного критика Ю. Лужкова кремлевские стратеги избрали С. Кириенко. Он нашел поддержку в лице В. Жириновского, выступившего за ликвидацию поста мэра Москвы и введение должности министра по делам столицы в правительстве России, и Е. Гайдара, заявившего о намерении выдвинуть и свою кандидатуру на пост столичного градоначальника.

Кремль очень хотел бы если не поссорить Ю. Лужкова с региональными лидерами, то не допустить их дальнейшего сближения. В этом направлении предпринимались настойчивые усилия. Чтобы покончить с внутренними дискуссиями в рамках «Нашего дома — Россия» и «Голоса России» относительно взаимодействия с «Отечеством», проводилась «спасательная операция» по вовлечению движений В. Черномырдина и К. Титова в коалицию с участием «Правого дела» и «Новой силы». Разрозненные голоса после известного «зальцбургского меморандума» от 2 июля и неучастие руководителей НДР в закрытой встрече правых сил в Москве 12 июля свидетельствовали о том, что эти усилия шли с переменным успехом.

Еще больше тревожила окружение президента перспектива союза между «Отечеством» и «Всей Россией», который поломал бы всю линию кремлевских стратегов, построенную в данном случае по принципу «Разделяй и властвуй». Неготовность блока «Вся Россия» рассматривать на съезде в Петербурге вопрос об объединении с «Отечеством» явилась результатом давления. По некоторым данным, президент лично просил тогда одного из лидеров «Всей России» М. Шаймиева не поддерживать «Отечество». С использованием проповедуемого всеми центристами стремления сформировать в будущем составе Госдумы «ответственное» (т. е. некоммунистическое) большинство Б. Ельцин на встрече 8 июля с главами республик и губернаторами, входившими во «Всю Россию», стремился подтолкнуть их к участию в возможной коалиции с правыми силами. Президент прямо не упоминал «Отечество» в качестве силы, с которой сотрудничество нежелательно, однако он говорил о «происках мэров Крупных городов». Определенного ответа президент не получил. Аналитики прогнозировали, что лидеры регионов, тяготевших ко «Всей России», не будут ссориться с Кремлем, но и не намерены отходить от центристских позиций в угоду непопулярным среди населения радикал-либералам.

Неясность политической и экономической программы «Отечества», неразборчивость в кадровых вопросах привели к тому, что к нему в центре и на местах присоединились люди диаметрально противоположных взглядов, а также многочисленные беспринципные карьеристы. Идейной неразберихе способствовали неоднократные колебания лидера движения то влево, то вправо. Последнее происходило все чаще. Ю. Лужков сбавил тон социал-демократической риторики, которая особенно широко и небезуспешно использовалась им осенью 1998 года после поездки в Великобританию и встречи с Т. Блэром. Все это приводило к многочисленным противоречиям внутри движения и ослабляло его. Например, из ОПОО вышел Конгресс русских общин (КРО), мотивировав свой шаг неясностью политической линии организации. С. Сулакшин повел собственную игру в партию политического центризма. Не были наведены мосты с многочисленными российскими социал-демократическими партиями. Указанные обстоятельства приводили к тому, что «Отечество», по существу, оставалось движением одной личности, которая и являлась объединяющим всех фактором. Сплоченной команды общефедерального уровня у Ю. Лужкова пока не было.

По оценкам аналитиков, к теоретическим расхождениям добавлялось обострение борьбы за власть в руководстве организации. Этот фактор использовался политическими противниками Ю. Лужкова, которые вбрасывали в СМИ и информационные сети тезисы о разброде и шатаниях в штабе «Отечества». Муссировалась тема об известном охлаждении отношений между мэром и членом политсовета «Отечества», председателем совета директоров АФК «Система» В. Евтушенковым, ослаблении позиций А. Чилингарова. Несколько ушел в тень руководитель аппарата «Отечества» В. Мишин. На первый план в движении Ю. Лужкова вышли бывший депутат и министр Г. Боос, саратовский чиновник В. Володин и бывший заместитель руководителя президентской администрации С. Ястржембский.

Оппоненты Ю. Лужкова исходили из того, что бывшие «ельцинисты» (наряду с С. Ястржембским, к ним относились А. Кокошин и Е. Савостьянов), обладавшие опытом федеральной государственной службы, давали ему некоторые политические дивиденды в глазах истеблишмента, однако одновременно являлись и «раздражителями» для широкого электората, опасавшегося, что с возможным приходом «Отечества» к власти обещанных им перемен не произойдет.

Некоторое время назад лидер «Отечества» выдвинул идею достижения с КПРФ и «Яблоком», как ведущими политическими партиями, занимавшими первые строчки в рейтингах избирательских симпатий, согласия об ограничении предвыборной борьбы рамками конституционного поля. Однако обстановка фактически складывалась так, что «Отечество» сближалось с «Яблоком» на базе совместной борьбы против компартии. Ю. Лужков и Г. Явлинский договорились о согласовании выдвижения кандидатов в Госдуму по одномандатным округам, обсуждали различные варианты скоординированных действий двух движений во время будущей президентской кампании, регулярно проводили консультации по основным внешне- и внутриполитическим вопросам.

По мнению политологов, лидер «Отечества» создавал преимущественно лишь видимость готовности к сотрудничеству с КПРФ в определенных вопросах для привлечения на свою сторону части левонастроенных избирателей. Перед «Отечеством» в этой связи уже на раннем этапе была поставлена задача отобрать у коммунистов первое место в предвыборных рейтингах.

В пользу Ю. Лужкова действовал ряд факторов:

— столичный мэр мог продемонстрировать практические результаты своей работы в Москве;

— его будет поддерживать так называемый средний класс, который в любом случае будет голосовать против компартии;

— Ю. Лужкова поддержит достаточно большое количество губернаторов, опасающихся, что коммунисты могут лишить их самостоятельности;

— лидер «Отечества», наконец, сможет отобрать у левой оппозиции часть протестного электората, используя лозунги, заимствованные у нее же.

В сложившихся условиях, по мнению ряда аналитиков КПРФ, основную опасность для компартии в предвыборных раскладах реально представляли не столько правые партии, которые даже в совокупности не перешагивали пока Пятипроцентный барьер на выборах в Госдуму, а потенциальный центристский блок «Отечество» — «Вся Россия» и «Яблоко».

С такими оценками и прогнозами стартовал предвыборный марафон. «Отечество» и, прежде всего, его лидер пока демонстрировали упорство и целеустремленность.

Мэр Москвы и другие руководители «Отечества» активно работали в центре и на местах, а также на международной арене.

Так, уже 1 июля Ю. Лужков посетил в Иванове форум «За равные права и возможности для женщин и мужчин», где заявил, что представительницы «слабого пола» должны занять не менее трети депутатских кресел в новой Госдуме. Это вызвало положительный отклик среди женской части электората.

«Отечество» приняло 1 июля участие в заседании Социнтерна, который объединял основные социал-демократические, лейбористские и демократические партии Европы и являлся достаточно влиятельной международной организацией. Делегация «Отечества» была единственной, представлявшей Россию. «Отечество» привлекало в Социнтерне именно то, что эта организация не носила явный проамериканский характер, хотя в официально распространенном докладе «Отечества» колеблющаяся позиция Социнтерна по югославскому вопросу была подвергнута критике.

Несмотря на то что и в отношении Ю. Лужкова линия Б. Ельцина в конечном счете строилась, по всей видимости, в расчете на некоторое снижение уровня противостояния, однако именно здесь конфликтная компонента в линии президентской команды все же давала достаточно четко знать о себе и заставила президента держать курс на максимизацию своих ресурсов.

Позиция Б. Ельцина состояла в том, чтобы принудить Ю. Лужкова «к согласию», заставить его ветро-иться в планы Кремля и отказаться от попыток вести самостоятельную политическую игру.

Так, уже на торжественном приеме 12 июня Б. Ельцин, назвав Ю. Лужкова «лучшим мэром России», нарочито отвел тому далеко не самое близкое к себе место за банкетным столом, дав ясно понять, что не видит мэра в верхнем эшелоне властной иерархии. Это же он подчеркнул и потом, передав через главу своей администрации поздравление в связи с «некруглой» датой — 3-летней годовщиной избрания Ю. Лужкова мэром Москвы. Этот жест, который был воспринят всеми, в том числе, вероятно, и самим Ю. Лужковым, как намек на то, что тому следовало бы ограничить потолок притязаний, натолкнулся на сопротивление с его стороны.

Реакция Ю. Лужкова, последовавшая в ответ на самодержавно-патерналистские жесты Кремля, была для последнего, по-видимому, неожиданной. Мэр заявил, что будет баллотироваться в президенты, если среди кандидатов окажутся неприемлемые для него фигуры. Возможно, что эти слова были переданы Б. Ельцину его окружением как оскорбление, направленное против самого президента.

Именно после этого, и явно не без ведома Кремля, произошел эпизод с отказом МВО предоставить Ю. Лужкову вертолет для облета подмосковных полей в компании с губернатором Московской области А. Тяжловым.

Давление на Ю. Лужкова с целью ограничить его ресурсы проявилось, в частности, и в том, что новый председатель ГТК М. Ванин произвел перемены в руководстве московской таможни, убрал из нее прежних руководителей. Было объявлено о планах преобразования Московской городской налоговой инспекции в Управлении по налогам и сборам в г. Москве при Министерстве по налогам и сборам.

Идя на обострение отношений с Кремлем, столичная команда не могла не учитывать несоизмеримости собственных ресурсов с ресурсами Кремля и того, что в борьбе с президентом столичные политики рискуют осложнить свои отношения с влиятельными силами как внутри страны, так и за ее пределами.

Тем не менее Ю. Лужков явно не намерен был идти на принципиальные уступки Б. Ельцину.

Акцентировали критическое к президенту отношение и близкие к Ю. Лужкову СМИ. Да и сам столичный мэр не складывал оружия и не раз ставил в своих публичных выступлениях президента в достаточно трудное положение.

По всей вероятности, жесткий ответ Ю. Лужкова на усилия, предпринимаемые Кремлем, чтобы вынудить градоначальника принять «добром» диктуемые ему условия, отражал общую позицию большинства российских политических лидеров как федерального, так и регионального уровня: с Б. Ельциным образца 1999 года и его двором, пытавшимися монополизировать в своих руках все ресурсы, речь о согласии идти уже не могла.

Консервация и пролонгирование тогдашнего состояния становились опасными и разрушительными для большинства самой российской элиты. Для него поворот политического процесса в сторону принятия тех правил, которые стремился навязать Б. Ельцин, означал бы, прежде всего, сохранение неприемлемой ситуации отчуждения элиты от процесса принятия основных политических и экономических решений, с последующей потерей всех позиций.

Обострение ситуации в российских верхах в июле было во многом спровоцировано активными атаками ближайшего президентского окружения против концерна «Газпром» и информационного холдинга «Медиа-Мост», что хронологически совпало с усилением давления на Ю. Лужкова. Цель этого наступления заключалось в том, чтобы выбить у возможной анти-президентской коалиции политические (Ю. Лужков), финансовые («Газпром») и информационные ресурсы («Медиа-Мост»).

Наступление на «Газпром» началось с письма группы акционеров этой компании, потребовавших срочного созыва собрания акционеров под предлогом того, что в условиях, когда концерн не смог выплатить дивиденды акционерам, значительные средства РАО расходовались на непрофильный бизнес — переводились в зарегистрированную в США кампанию «Итера» и на кредитование информационного холдинга «Медиа-Мост».

Подконтрольные Б. Березовскому СМИ пытались представить дело таким образом, что государство должно быть заинтересовано в поддержке акционеров и усилении контроля над крупнейшим российским концерном, где ему принадлежал значительный пакет акций. Одновременно в этих же СМИ появились материалы, утверждавшие, что холдинг «Медиа-Мост» погряз в долгах и держится за счет помощи «Газпрома» и постоянной поддержки ЦБ, находящимся под сильным информационным прессингом со стороны СМИ, входивших в этот холдинг.

Поводом к этим обвинениям стало требование банка «Мост» — основного финансового спонсора информационного холдинга — к Внешэкономбанку погасить задолженности по внутренним обязательствам. «Мост» стали упрекать в том, что он хочет обанкротить государство в сложный для него момент, когда оно ведет трудные переговоры о реструктуризации внешней задолженности.

Неожиданная для непосвященных «государственническая» позиция подконтрольных Б. Березовскому СМИ, поддержанная А. Волошиным, ставила цель добиться отстранения руководства «Газпрома», прежде всего, председателя правления РАО Р. Вяхирева, и установления контроля над финансовыми потоками концерна. Предполагалось также провести изменения в составе совета директоров компании, введя в него главу Минтопэнерго В. Калюжного, и усилить через новое руководство компании нажим на «Медиа-Мост» с целью заставить его изменить политическую линию. Как выяснилось позднее, планировалось также отобрать у «Моста» одно из ключевых предприятий холдинга — издательский дом «Семь дней».

Действия ближайшего окружения Б. Ельцина вызвали ответную реакцию со стороны его оппонентов. Собрание акционеров «Газпрома» по поводу полномочий совета директоров компании было перенесено на август. Однако из предполагаемого списка директоров исчезло имя В. Калюжного, сократилось в нем и количество лиц, представлявших государство. «Медиа-Мост» и его СМИ вновь подняли тему участия Б. Березовского и А. Волошина в одной из крупнейших афер последнего десятилетия — сборе средств на концерн «АВВА».

Появились признаки того, что «Мост» начал подготовку широкой политической кампании, имеющей цель привлечь к ответственности создателей финансовых пирамид. В этой связи в срочном порядке была заново создана «Партия обманутых вкладчиков».

Поскольку А. Волошин в данном конфликте открыто занял позицию Б. Березовского, «Мост» активизировал кампанию по дискредитации этого высокопоставленного чиновника. На специальной пресс-конференции руководители СМИ, входивших в холдинг, обвинили руководителя кремлевской администрации в том, что он дезинформирует главу государства, и потребовали отставки А. Волошина.

Тактика сдерживания мэра Москвы не принесла Кремлю сколько-нибудь заметных результатов. Ю. Лужков сделал эффектный политический ход, заявив о возможности поддержать на президентских выборах экс-премьера Е. Примакова.

Основным направлением ответных действий со стороны противников президентского окружения стало использование фактов, связанных с расследованием швейцарской прокуратурой незаконных финансовых махинаций некоторых влиятельных российских политиков и. высокопоставленных государственных чиновников.

Швейцарские органы прокуратуры провели очередную выемку документов в офисах фирм «Андава» и «Форус», куда, как утверждалось, Б. Березовский незаконно переводил средства «Аэрофлота». Одновременно женевская прокуратура возбудила уголовное дело против управляющего делами президента РФ П. Бородина по обвинению его в незаконных финансовых операциях. Соответствующие материалы были направлены в Генеральную прокуратуру России.

Б. Березовский, понимая, что пространство вокруг него сужается, а при определенных обстоятельствах и Кремль может отказать ему в поддержке, начал искать для себя иные точки опоры, заявив о намерении баллотироваться в Государственную думу. По различной информации, он уже зондировал возможность баллотироваться по одномандатному округу либо в Приморье (Арсеньевский округ), либо по Эвенкийскому округу, где, очевидно, рассчитывал на поддержку А. Лебедя. Одновременно Б. Березовский попытался договориться с руководством избирательного объединения «Кедр» о включении себя в состав первой предвыборной тройки этой партии, но получил отказ.

Иными словами, позиционная борьба стала развиваться по нарастающей, несмотря на слабые попытки С. Степашина примирить участников информационных войн. Исход ее было трудно предсказать. На стороне противников президентской команды были определенные симпатии большинства российской элиты, недовольного тем, что постоянные конфронтационные импульсы, исходившие из кремлевских структур, противоречили главному устремлению новой российской номенклатуры — желанию обрести устойчивую стабильность. Особенность момента состояла в том, что ранее это недовольство никогда не выливалось в активные и консолидированные политические действия. На стороне же президентской команды было лишь понимание того, что отступать некуда, и большие конституционные полномочия Б. Ельцина, позволявшие действовать без оглядки на общественное мнение.

Против московского мэра активно выступала левая и даже левоцентристская оппозиция. Определенную роль сыграла в этом вся левая печать, свою существенную долю в это внесла и часть демократических средств массовой информации, которые также в силу тех или иных причин выступали против Ю. Лужкова. Даже патриотические высказывания Ю. Лужкова по некоторым проблемам, например, российско-украинскому договору, проблемам Крыма и Севастополя, порой расценивались в патриотических кругах как спекулятивные, продиктованные сугубо тактическими расчетами.

Помимо всего прочего тут сказывалась позиция московского мэра по так называемым антисемитским выступлениям и его резко негативное отношение к «Русскому национальному единству» — РНЕ. Оппозиция усмотрела в высказываниях Ю. Лужкова по этим вопросам русофобские моменты, связывая это с его якобы симпатиями к Тель-Авиву с далеко идущими целями.

Таким образом, Ю. Лужков активизировал работу среди, условно говоря, правой части электората, но сделал это за счет своих еще недавно существенных позиций в левой части общества. Однако расклад сил в стране был таков, что пренебрежение позициями в левом электорате представляло определенную опасность и могло послужить во время предстоящих выборов причиной поражения. Учитывая, что это могло быть последним участием в борьбе за президентский пост, на карту, следовательно, ставилась, по сути дела, вся политическая карьера московского мэра.

Между тем вся ситуация в России подталкивала элитарные группы и влиятельных представителей Запада к тому, чтобы обратиться к фигуре Ю. Лужкова.

Что не устраивало, прежде всего, Запад в политической деятельности Ю. Лужкова и вокруг чего могли разгораться споры в правых кругах самой России при определении окончательного мнения по фигуре Ю. Лужкова? Прежде всего, их настораживали взгляды Ю. Лужкова как государственника и патриота. Это главный момент. Но ослабить, размыть свои взгляды как патриота-государственника означало бы для Ю. Лужкова потерю значительной части электората. Поддержка со стороны Запада в этом случае усилилась бы, но для лидера России этого могло оказаться совершенно недостаточно, более того, могло привести к фиаско.

Бельгийская газета «Стандаард» в номере от 5 августа 1999 года поместила аналитическую статью известного бельгийского журналиста Ф. Депо под заголовком: «Лужков создает «непобедимую коалицию».

В ней, в частности, подчеркивалось, что эта коалиция (предвыборный блок «Отечество — Вся Россия». — В. Г.) может к концу года превратиться в наиболее сильный блок на парламентских выборах и представить серьезную угрозу доминирующим позициям КПРФ и ее союзников. Вместе с тем этой коалиции предстояло выдержать экзамен на прочность, так как региональные лидеры в России всегда опасались «стремления Москвы к гегемонизму», а она пока действительно оставалась «островком относительного процветания в охваченной кризисом стране».

Новая коалиция, указывала далее газета, не скрывает амбиций занять политический центр, хотя понятия «левые», «правые» и «центристы» вряд ли много значат в России.

По мнению «Стандаард», на фоне развала НДР экс-премьера В. Черномырдина, утраты ЛДПР В. Жириновского многих своих сторонников из-за поддержки лидером этой партии политики Кремля, отсутствия единства в рядах «правых», новый блок Ю. Лужкова — М. Шаймиева, не считая единственной в России по-настоящему политической партии — КПРФ, имеет в России большое политическое пространство.

Но коалиция смотрит дальше, на президентские выборы 2000 года. Хотя, как заявил Ю. Лужков в интервью «Стандаард» от 31 июля 1999 года, он пока не заявлял о выставлении своей кандидатуры в президенты. Это объясняется тем, указывает газета, что, как известно, в России рискованно это делать преждевременно, так как Б. Ельцин воспринимает такие шаги как «покушение на его престиж».

Ссылаясь на российские СМИ, газета далее пишет, что коалиция намерена провести переговоры с Е. Примаковым либо для того, чтобы убедить его возглавить блок, либо с прицелом на выдвижение его кандидатом в президенты.

За этими маневрами внимательно следят Б. Ельцин и его окружение. За годы своего правления они сконцентрировали в своих руках власть и деньги. И в этой связи они явно не хотят такого кандидата в президенты, который выступал бы с предвыборными обещаниями «устроить в Кремле большую чистку».

Как подчеркнула в заключение «Стандаард», кандидаты, которые не будут способны обеспечить сохранение Б. Ельцину и его окружению их богатств и личной безопасности, должны четко понимать, что со стороны Кремля они встретят яростное сопротивление.

Возможные варианты отношений Кремля с Ю. Лужковым будоражили умы западных политологов. Им было очевидно: пребывание Б. Ельцина на посту президента вступило в завершающую фазу. Когда вопрос решится окончательно, сказать было трудно. Однако не исключалось и самоотречение Б. Ельцина, то есть уход с политической арены президента с передачей власти в руки преемника, в лояльности которого у президента не было сомнения. И здесь все четче вырисовывалась фигура В. Путина. Пресса сообщала, что скорее всего при таком решении вопроса «семья» президента или, по крайней мере, часть ее изберет местом постоянного жительства Германию (Бавария) или Францию (побережье Средиземного моря).

В этой связи западные наблюдатели допускали контакты и переговоры от имени Б. Ельцина с московским мэром на предмет получения от него гарантий.

Такой вариант развития событий мог оказаться для «семьи» единственно реальным. Но для Ю. Лужкова он таил в себе опасность потери или заметного снижения имиджа в случае, если он согласился бы стать гарантом личной безопасности Б. Ельцина.

Все партии и движения в той или иной мере выступали критически по отношению к президенту. Более того, на критике Б. Ельцина некоторые общественные организации и их лидеры нажили себе политический капитал и намерены были еще более усилить противоборство с «семьей» и тем самым набирать очки в президентской кампании.

Перед Ю. Лужковым, как отмечали западные политологи, стояла непростая задача. Быть гарантом безопасности Б. Ельцина — значило потерять влияние и авторитет ради иллюзорной возможности более или менее спокойного перехода власти к следующему президенту. Этот вариант ничего хорошего Ю. Лужкову не сулил и, более того, заставил бы людей усомниться в его последовательности и принципиальности.

По некоторым сведениям, в окружении Б. Ельцина кулуарно обсуждался вопрос об изменении должностного положения Ю. Лужкова — предложении ему поста премьер-министра, и это могло произойти еще до выборов в Госдуму. В этой игре с В. Путиным будут поступать как с игрушкой, для которой премьерство выглядит шагом, весьма циничным и коротким по времени.

Еще в начале лета 1999 года лидер «Союза правых сил» (СПС) С. Кириенко заявил, что «не будет менять решение» и примет участие в кампании по выборам мэра Москвы. С. Кириенко сказал, что официальное объявление он сделает тогда, когда будет объявлена кампания по выборам мэра. Давать прогноз о количестве голосов, которое он может получить на выборах мэра, С. Кириенко отказался.

Наблюдатели отмечали, что С. Кириенко сформировался как некий русский яппи, «белый воротничок», с детства готовивший себя к властной карьере и способный приспосабливаться к постоянно меняющимся обстоятельствам. С такими чертами он занял премьерское кресло, с ними же и покинул его без тени смущения за августовский кризис 1998 года, потрясший до основания не только финансово-экономическую, но и социально-политическую систему России.

Свою карьеру политика С. Кириенко начал после неудачных попыток сразу же после отставки получить значимый пост в экономических структурах федерального уровня (по аналогии с А. Чубайсом, возглавившим РАО «ЕЭС России»), чтобы использовать их как организационную и финансовую опору для политической деятельности. Как утверждали в администрации президента, он долго просился на хозяйственную работу, в частности, не прочь был возглавить Сбербанк. Но ему отказали, поскольку в планах Кремля ему была отведена иная роль — одного из лидеров праволиберальной ориентации, исполняющего функцию «забойщика» при воздействии на центристские силы, добиваясь их раскола и за счет этого пополнения рядов радикал-демократов. Именно под эту линию С. Кириенко получил все возможности на создание собственной партии.

Накануне предвыборных кампаний в России для С. Кириенко настало время громко заявить о себе. Он начал с консолидации финансовых источников, опираясь на которые можно было успешно вести избирательные «войны». Специалисты немало потрудились над определением точек финансовой опоры С. Кириенко. В далеко не окончательном варианте они имели следующий вид.

Банк «Гарантия» и созданный старым союзником Б. Бревновым НДБ-банк (Нижний Новгород), которые объединились в финансовую группу «Губерния». В деловых кругах известно, что «Губерния» «завязана» на обслуживание нефтяных потоков. В число ее учредителей вошли опекаемые С. Кириенко НК «Норси» и «Норси Ойл», со временем к ним присоединился и ряд химических предприятий города Дзержинска. Таким образом, предполагалось, что «Губерния» будет контролировать практически всю нефтехимическую отрасль Нижегородской области.

Наблюдатели не исключали, что самые большие дивиденды от нового проекта получит С. Кириенко как негласный глава новой структуры. Хотя официально вопрос об участии экс-премьера в деятельности «Губернии» обходился стороной.

Государственное внешнеэкономическое объединение «Алмазювелирэкспорт» заявило о намерении поддержать созданную под С. Кириенко «Новую силу» в числе других праволиберальных сил на выборах в Госдуму. Первый шаг в этом сотрудничестве был в конце лета 1999 года: за счет средств ВЭО создана современная типография «Алмаз-пресс» для печатания рекламной и полиграфической продукции в интересах С. Кириенко. Фактическим руководителем типографии являлся заместитель председателя политсовета ДВР В. Татарчук. Менеджером проекта по созданию «Алмаз-пресс» на деньги «Алмазювелирэкспорта» выступил Г. Томчин, преемник Е. Гайдара на посту президента Ассоциации частных и приватизируемых предприятий России и одна из ключевых фигур «Демвыбора России».

Эксперты упоминали также группу «Сибирский алюминий» и АО «Северсталь», которые поддерживали «Правое дело» через так называемую Российскую межотраслевую ассоциацию содействия отечественным товаропроизводителям. Номинально она возглавлялась Б. Немцовым, за спиной которого, однако, стоял экс-глава президентской администрации С. Филатов.

Не обходила вниманием любопытная пресса и «Транснефть», которой руководил ставленник С. Кириенко Д. Савельев, вовремя откомандированный руководить «Транснефтью». Несколько откровенных атак на Д. Савельева со стороны Кремля и неприкрытое желание нового министра топлива В. Калюжного поменять его на своего человека убедили С. Кириенко, что или надо оставаться с Кремлем, или он окажется вне игры. Другого выбора не было. Он выбрал. Хотя на самом же деле, по мнению ряда обозревателей, выбрали его. И вот тогда появились и люди, и настоящие деньги, а Д. Савельева пока оставили в «Транснефти».

Борьба за пост мэра Москвы началась в конце апреля 1999 года. Лидер движения «Новая сила» понял, что его предвыборная парламентская кампания может быть проиграна даже не начавшись. Объездив несколько регионов, С. Кириенко убедился, что его рассуждения о «самостоятельном сословии» и «принципах общественного договора» в провинции мало кому интересны. И тогда наступил период коренной ломки политических позиций экс-премьера. Единственная возможность заинтриговать избирателя — изобрести нетривиальный рекламный ход (как это было в бизнесе), который даст крупный пропагандистский эффект.

Необходимый ход нашелся довольно быстро. Мишенью агрессивных выпадов был избран мэр Москвы Ю. Лужков. Привлекательность ситуации состояла в том, что критика «административного капитализма» Ю. Лужкова позволяла развернуться с собственной экономической программой, эклектичность и принципиальная нереализуемость которой в общем-то не имели для С. Кириенко никакого практического значения. Главное — его «слушают» и тем самым рос его личный политический потенциал. К тому же к столице с традиционным недоверием относились в регионах, значит, здесь лежал потенциальный источник поддержки.

15 июня С. Кириенко заявил, что «Б. Ельцин сегодня — это Ю. Лужков завтра», поэтому он избрал мишенью для критики именно мэра Москвы, а не главу государства. По мнению С. Кириенко, обе системы власти — президента и столичного мэра — «авторитарны» и «построены под личность». Спор, полагал С. Кириенко, шел о будущем России: «или мы разрушим клановую систему, или эта система безгласности и монополия на власть после президентских выборов распространятся на всю Россию и страна превратится в государство страха».

В своих публичных выступлениях экс-премьер не уставал повторять, что борется не лично с московским мэром, а с системой: «Мы знаем, что происходит, когда законы и вся система власти выстраиваются под одного человека». Этот тезис стал основой его кампании. Кроме того, он привлек независимых экспертов, чтобы они оценили реальную стоимость громких проектов московского мэра — Манежной площади или храма Христа Спасителя. Затем С. Кириенко заявил, что намерен сравнить полученные цифры с теми затратами, которые имели место, и показать, что Ю. Лужков вовсе не такой уж и хороший хозяйственник.

А чтобы это выглядело еще более убедительно, экс-премьер собирался объяснить всем пенсионерам, боготворящим Ю. Лужкова, что если бы он действительно грамотно распоряжался финансами, то пенсии в Москве были бы еще выше, а социальные льготы — еще больше. И наконец, С. Кириенко решил пойти еще дальше — дать слово всем, кто обижен политикой мэра, создав так называемую «горячую линию».

Поддержка такой агрессивности из регионов подошла достаточно быстро в лице губернатора Самарской области К. Титова. Движение «Новая сила» и блок «Голос России» приняли решение о создании совместной рабочей группы по формированию широкой предвыборной коалиции, открытой и для других политических организаций. В итоге правый блок (СПС) и был создан.

Ни эксперты-политологи, ни лидеры правых не питали иллюзий в реальных намерениях К. Титова. Его цель — сдержать стремительный рост популярности столичного мэра и его форсированное продвижение к президентскому креслу.

Как утверждали специалисты, избирательная кампания правых, включая «мэрскую» С. Кириенко, была разработана группой «Видео Интернэшнл», сыгравшей одну из главных ролей в кампании Б. Ельцина в ходе президентских выборов-96. Фактический хозяин компании М. Лесин неофициально, по поручению администрации Б. Ельцина, занимался разработкой и реализацией политических доктрин, нацеленных на снижение рейтинга и предвыборных шансов Ю. Лужкова.

С. Кириенко, занимавший в здании РИА «Новости» все правое крыло пятого этажа (здание — сообщающийся четырехгранник), получил его временно в свое распоряжение. Занимаемое командой С. Кириенко крыло выгодно отличалось от остальной части интерьера здания РИА после сделанного там ремонта. По словам сотрудников агентства, его помещения были буквально «напичканы» специально завезенной новой оргтехникой. Бывший премьер сначала пользовался так называемым «председательским» входом. Это постоянно закрытый на ключ отдельный вход для председателя правления РИА с круглосуточным милицейским постом. Потом он собрался изолировать «свое крыло» от общего коридора и сделать «собственный» вход-выход.

Бывший глава Госкомимущества М. Бойко, погоревший на «деле писателей», признавался, что «Видео интернэшнл» подписала соглашение с движением СПС по повышению имиджа как самого движения, так и его лидеров. Сразу же после подписания соглашения М. Бойко поведал, что новые заказчики ему симпатичны «и как люди, и как клиенты». Возможно, именно этот «свежий глаз» и посоветовал старшему «клиенту» А. Чубайсу немедленно начать реализацию в рамках предвыборной борьбы блока принципов, нередко переходящих в политическое нахальство и агрессивность, которые глава РАО «ЕЭС России» нередко практиковал в своих действиях.

Когда в окружении Б. Ельцина стали задумываться о своей политике в отношении предстоящих выборов, на встречах ближайших советников президента Т. Дьяченко, А. Волошина, В. Юмашева, Р. Абрамовича появилась идея использовать С. Кириенко в качестве избирательной «страшилки» в борьбе «семьи» с ее политическими противниками. В результате детальной проработки этого вопроса возник «антилужковский» вариант политического «возрождения» экс-премьера.

«Мозговой центр» президентской администрации исходил из того, что С. Кириенко представлял собой «политическую пустышку». Надо было создать новый, привлекательный образ С. Кириенко как политика, способного возглавить электоральную базу правых и правоцентристских движений. Таким образом, облик «нового» С. Кириенко изначально создавался как блеф. Многие эксперты полагали, что ни по личным, ни по деловым качествам бывший премьер не способен был возглавить союз действительно влиятельных сил для взятия власти, как не способен был выработать и реальную программу для смены политического режима.

Функция этого мифа носила, прежде всего, дезориентационный и дезорганизационный характер. Негативный заряд, вброшенный в общественное мнение, заключался в том, что экс-премьер способен сформировать новую «партию власти» и, опираясь на финансы естественных монополий, заставить поверить в существование и мощь этой партии хотя бы часть колеблющейся исполнительной номенклатуры на местах.

Миф о «новом С. Кириенко» был обращен в два адреса. Для масс — канализация общественного протеста против произвола российского чиновничества, прежде всего на примере московского мэра Ю. Лужкова. И для элиты — создание образа политика новой волны, способного эффективно провести реформы в стране в интересах всего общества. Создатели мифа считали, что только в этом случае возможен желаемый политический эффект. Подразумевалось, что экс-премьера можно будет держать «на коротком поводке» в силу разных причин.

Стержнем избирательной кампании С. Кириенко, по замыслам его «раскрутчиков», изначально должна была стать дискредитация Ю. Лужкова и его предвыборной программы как основного политического оппонента «семьи». Конечно же, в Кремле давали себе отчет, что шансов стать мэром Москвы у С. Кириенко было крайне мало, поскольку он не в состоянии получить поддержку москвичей. В любом регионе «чужак» мог стать губернатором только в том случае, если сумел бы заручиться поддержкой хотя бы части элиты — как это сделали А. Руцкой в Курске и А. Лебедь в Красноярске. У экс-премьера такого шанса не было.

С. Кириенко, судя по всему, и сам осознавал, что он проиграет мэру. Но шел на выборы по нескольким причинам.

Во-первых, чтобы «отработать свой кусок хлеба» в глазах «семьи» и отнять у лужковского блока хотя бы какую-то часть голосов москвичей на думских выборах. Поэтому была избрана тактика «отрыва по лоскуткам» — несколько процентов голосов (к тому же московского, особенно важного для Ю. Лужкова электората) может оттянуть С. Кириенко, еще пару-тройку процентов «Яблоко», П. Бородин и т. д. В итоге возможно президентская кампания Ю. Лужкова получила бы первый удар еще не начавшись.

Во-вторых, и это главное, С. Кириенко надеялся «раскрутиться» на будущее — например, для участия в выборах президента 2004 г. О нем заговорили и в электронных, и в печатных СМИ. А любая реклама, даже негативная, все равно реклама.

В-третьих, вступив в борьбу с Ю. Лужковым, С. Кириенко, в силу того, что эта интрига интересна сама по себе, обеспечивал себе бесплатное «рекламное время» на всех каналах телевидения и в газетах.

Выступления экс-премьера показывали, что он четко придерживался политических установок Кремля. Война с Ю. Лужковым, начавшаяся с позиционных политических боев, перерастала в горячую фазу с трудно просчитываемыми для российского политического истеблишмента последствиями. С. Кириенко первым в России решил испробовать на своем идеологическом оппоненте — столичном градоначальнике — такое оружие политической борьбы, как круглосуточный «телефон доверия». С 17 июня любой москвич, как, впрочем, и иногородний житель, мог позвонить по «горячей линии» кириенковской «Московской альтернативы» и высказать все, что он думал о Ю. Лужкове и его подчиненных. Организаторы акции особо рассчитывали не столько на психотерапевтический эффект в отношении отдельно взятых граждан, сколько на сбор таким образом «фактов злоупотреблений, коррупции и произвола действующей московской власти», чтобы затем их уже в обобщенной форме использовать против мэра. По мнению ряда западных политологов, в данном случае С. Кириенко представлял собой весьма деструктивное орудие в руках президентского клана. Для давления извне он как бы не выполнял прямого заказа президентской администрации: у нее было против Ю. Лужкова более тяжелые орудия — прокуратура, МВД, ФСБ, специфические возможности которых и дальше использовались по мере приближения выборов. В начальный же период борьба с С. Кириенко должна была внести разброд в ряды сторонников Ю. Лужкова.

С другой стороны, среди российской региональной элиты укреплялось мнение, что растиражированные прессой выпады С. Кириенко против Ю. Лужкова как кандидата дадут результат прямо противоположный ожиданиям Кремля. На местах понимали, что С. Кириенко — человек Б. Ельцина, которого он в свое время провел в премьеры, а сегодня получил от него же определенную команду на противодействие Ю. Лужкову. А раз Ю. Лужков Кремлю не угоден, то это именно тот человек, который нужен электорату.

Кремлевские аналитики также учитывали этот фактор. Позднее экс-премьеру был дан карт-бланш на публичный откат от президентской команды, который начался с обнародованного им экзотического плана «мирной передачи власти» президентом РФ. По этому плану «мирного перехода власти из рук президента в руки единственного преемника — гражданского общества», он предлагал Б. Ельцину возглавить процесс собственного ухода. То есть президент должен был провести аттестацию управленческих кадров в стране — 10–50 тыс. высших должностей. А потом уйти досрочно в отставку вместе с чиновниками, не прошедшими аттестацию.

17 июня с большой помпой открыли «горячую линию». Москвичам предложили звонить по телефону и докладывать записанному на автоответчик мужскому голосу обо всех неполадках в Москве. Вся команда приближенных журналистов отработала на совесть.

Но после довольно спокойных выходных 19 и 20 июня, которые потратили на телефонные переговоры с прессой, вдруг выяснилось, что «горячая линия» дает сбой. Даже самый примитивный анализ показывал, что атака на Ю. Лужкова скорее приносила популярность последнему. Что авторитет С. Кириенко не рос, а наоборот. Что в результате словесных выпадов против московского мэра к С. Кириенко прочно приклеивалась обидное прозвище — «кремленыш». Надо было что-то решать.

Тщательно подготовленная и спланированная акция на лобовое столкновение С. Кириенко с московском мэром перестала себя оправдывать. Судя даже по звонкам по «горячей линии», куда москвичи должны были сообщать о недостатках, в работе мэра, а вместо этого говорили не самые приятные для С. Кириенко слова, становилось ясно, что допущена не просто тактическая ошибка.

21 июня в Москве открылся Всемирный конгресс русской прессы. На нем выступил С. Кириенко со своим известным заявлением об отставке президента в октябре.

В Интернете появился антилужковский компромат, в частности, на сайте Агентства политических новостей. Это был очередной выброс лживых сведений в стиле знаменитого «когтя-2», авторство которого когда-то было приписано прессой руководителю Фонда эффективной политики Г. Павловскому, перешедшему в президентские структуры. На этот раз по компьютерным сетям вбросили информацию «Военная мощь Ю. Лужкова», о том, что московский мэр может опереться на 100–200 тысяч штыков. На другом сайте разместили двухлетней давности статью из «Новой газеты» о пивзаводе «Князь Рюрик».

Но компромат — дело привычное, а вот громкие, хотя и безобидные пассажи С. Кириенко о необходимости отставки Б. Ельцина еще до выборов, кажется, возымели свое действие. Теперь С. Кириенко воспринимался как независимый политик, не имеющий отношения к администрации президента. Разработчики образа «нового» С. Кириенко вели сложную и азартную игру. Почти завалив дело, они с трудом вырулили, попутно добившись того, что их допустили к разработке конкретных политических акций.

Пока же С. Кириенко. готовился к выборам мэра Москвы и занимался разработкой различных альтернативных программ. Вместе со своим новым движением «Московская альтернатива» он разрабатывал программы по самоуправлению, генеральной застройке столицы, а также проект городского бюджета, который собирался внести на рассмотрение в Мосгордуму. Он пообещал, что к выборам представит не только программы, но и команду единомышленников, которые смогли бы их реализовать, то есть, проще говоря, альтернативное московское правительство.

Команда С. Кириенко делилась на две части. Организационная часть, то есть аппарат, — это никому не известные и ничем себя не проявившие молодые люди из кооперативного комсомола конца 80-х из Нижнего Новгорода и Москвы. Информационно-пропагандистская часть вполне достойна. Это «Видео Интернэшнл» М. Лесина, человека из «домашнего политбюро» Ельцина, и агентство РИА «Новости» под руководством А. Волина. Всего этого достаточно было не только для антилужковского подыгрыша в кремлевской команде, но и для самостоятельной партии.

По общему мнению, выдвижение С. Кириенко — это погоня за двумя зайцами, из которых ни одного не отнесешь к мэрской должности. Кресло мэра — условная цель, предлог, охотничья обманка. Первый из ки-риенковских «зайцев» на самом деле — кресло депутата Госдумы в составе Союза правых сил. Борьба с московским мэром автоматически повышала авторитет лидера СПС. Да и чисто арифметически лидера движения упоминали в два раза чаще — не только в связи с думскими выборами, но и с московскими — не шутка, конкурент Ю. Лужкова!

Второй «заяц» кампании по выдвижению С. Кириенко в Москве нужен был не самому претенденту, а тем, кто использовал его как подсадную дичь. В Кремле не хотели победы Ю. Лужкова на президентских выборах, от него после ухода из власти в лучшем случае, кроме пенсии, ничего не дождешься, а о худшем, если возьмется за деятельность прежнего режима, лучше и не думать. Поэтому целью Кремля было максимально ослабить мэра до президентских выборов. Отобрать у него побольше голосов на ближайших выборах в декабре — значило показать, что даже в своем городе у одного из самых реальных кандидатов проблемы. Для осуществления этой задачи и был выбран С. Кириенко, как надеялся Кремль, энергичный и грамотный соперник, который оттянет максимум избирателей.

Благодаря поддержке администрации президента С. Кириенко получил свободный выход практически на все телевизионные каналы и, значит, бесплатную рекламу. Правда, по мнению одного из специалистов по политической рекламе, в антилужковской кампании чувствовался явный нижегородский акцент: педалировалась тайная или явная зависть регионов к Москве. Но это значило только одно: С. Кириенко хотел понравиться не москвичам, а региональному электорату. Что было вполне логично накануне выборов в Госдуму.

Реакция в мэрии на выпады С. Кириенко, на взгляд экспертов, была не всегда адекватна. Как выразился один из имиджмейкеров, «такое ощущение, что они ему просто подыгрывают: неловко отмахиваются, неумело оправдываются, грозятся подать в суд». Все это С. Кириенко было только на руку.

Учитывая рациональный характер экс-премьера, многие наблюдатели с уверенностью говорили, что его участие в кампании по выборам мэра — это не эмоциональный ход, а начало долгосрочной политической игры. Так, многоопытный Н. Гончар полагал, что С. Кириенко в будущем способен соскочить с кремлевского крючка и повести самостоятельную игру: «Пока феномен С. Кириенко — это совпадение его интересов с интересами администрации президента. Но как только их интересы разойдутся, С. Кириенко скажет администрации президента «до свидания». Идя, как камикадзе, на Ю. Лужкова, он в итоге может и не выполнить приказ тех, кто его выпустил. С. Кириенко был твердо уверен, что на московских выборах он не победит, но все дело в том, что он принимал участие в федеральной политической игре. Он был способен играть абсолютно свою игру».

Кроме того, С. Кириенко надеялся «раскрутиться» на будущее. Ведь о нем вновь заговорили, в том числе и в электронных, и в печатных СМИ. Ю. Лужков уже несколько раз упомянул его в своих интервью, вице-мэр В. Шанцев обвинял экс-премьера в экономической некомпетентности, а глава Мосгордумы Владимир Платонов требовал объяснений по поводу кириенковских заявлений о коррупции в Москве. А любая реклама, даже негативная, все равно реклама.

Осенью 1999 года только ленивый не просчитывал варианты с досрочной отставкой президента. Если исходить из того, что в декабре администрация проведет одновременно выборы в Госдуму и досрочные выборы президента, тогда срывались все планы Ю. Лужкова на разведение по срокам президентских и московских выборов и на выдвижение собственной кандидатуры в президенты. С одной стороны, к декабрю он не бул бы готов к президентским выборам. С другой стороны, в его команде не было ни одного раскрученного кандидата в мэры Москвы. А если сам Ю. Лужков не будет участвовать в мэрских выборах, С. Кириенко получал вполне реальные шансы в борьбе за столицу. При таком раскладе, если Ю. Лужкову пришлось бы выбирать между гарантированным постом мэра и призрачным президентством, понятно, что он снова пошел бы в мэры. Что и требовалось Кремлю.

Решительность С. Кириенко в немалой степени была продиктована тем, что, поучаствовав в выборах московского мэра, он ничего не терял. «Союз правых сил» уже украсил вершину своего предвыборного списка фамилией лидера «Новой силы». Если правые преодолеют пятипроцентный барьер, С. Кириенко автоматически переедет в Госдуму.

В целом политические маневры экс-премьера в первый после его отставки период показали, что в высшем политическом истеблишменте России его не воспринимали всерьез. Он долго оставался в полном одиночестве, что уязвляло самолюбие бывшего самого молодого премьера в истории России и в конце концов вылилось в крайнюю агрессивность по отношению к политическим оппонентам, а порой к политической некорректности и скандальности.

Террористическая война, объявленная Чечней России, была в сентябре центральным событием не только политики, но и быта большинства граждан России. Середина месяца началась со взрыва 13 сентября в Москве и продолжилась взрывом 16 сентября в Волгодонске.

Хроника борьбы с террористами стала основной темой всех без исключения СМИ. Эта видимая часть событий вряд ли нуждалась в подробных комментариях. Более того, зачастую создавалось впечатление, что иные СМИ намеренно перегружали читателя и зрителя «техническими подробностями» и деталями, чтобы не сказать о главных «глобальных» последствиях террористической войны для политики России.

Между тем эти последствия и их нелицеприятный анализ имели много неприятных аспектов для ряда российских элитных группировок.

В качестве примера таких негативных последствий можно назвать почти повсеместно распространившееся в Москве мнение о том, что «соавтором» взрывов был Кремль. Эту массовую убежденность, к сожалению, не исследовали социологи, но на чисто бытовом уровне об этом говорили «почти все».

Подобное мнение возникло спонтанно, практически в самом начале недели и только потом было озвучено 16 сентября в «Московском комсомольце», который, при всех своих недостатках, очень тонко реагирует на «потенциальный запрос» своего массового читателя.

В версии «МК» это предположение содержало массу противоречивых моментов и выглядело не вполне логично. Но в данном случае речь идет не об обоснованности версии, а о массовых настроениях и оценках, пусть даже и нелогичных.

Одновременно резко возрос рейтинг премьера В. Путина и симпатия к нему как у населения, так и у части элиты. Интересно отметить, что В. Путин собственно ничего особенного не предпринимал и не говорил. Многие наблюдатели отмечали достаточную тривиальность его речи в Думе во вторник 14 сентября. Однако эта, в сущности, правильная и далеко не блестящая речь вызвала взрыв энтузиазма у подавляющего большинства депутатов весьма различных политических взглядов. По основным позициям речи В. Путина был достигнут настоящий консенсус.

Несколько более смазанным был эффект от выступления премьера 17 сентября в Совете Федерации. Однако и там премьер в целом нашел поддержку. Вместе с тем сенаторы были более скептически настроены к плану премьера по разрешению ситуации вокруг Чечни. Это сказалось в основном не в официальных выступлениях и постановлениях, а в кулуарных комментариях региональных лидеров.

Наиболее скептически сенаторы отзывались о возможности установить санитарный кордон вокруг Чечни. Причины этого скепсиса двоякие. Во-первых, сенаторы прекрасно знали положение на местах. Вернее, положение во властной верхушке на местах. А отношение региональных верхов к идее «санитарного кордона» было двоякое.

Разумеется, такие лидеры, как Р. Аушев, не были в восторге от полного перекрытия границы с ней. Однако даже такие непримиримые на первый взгляд сторонники жесткой границы, как губернатор Ставрополья В. Черногоров, не являлся сторонником полной блокады мятежной республики.

Второй причиной, по которой сенаторы скептически отнеслись к блокаде Чечни, была их уверенность в том, что мятежная республика имеет влиятельное лобби в центре. Поэтому до смены хозяина Кремля говорить об эффективной борьбе с Чечней не приходится.

Итак, следствиями взрывов в Москве и Волгодонске стало резкое усиление античеченских, и в более широком смысле антикавказских, антиельцинских, настроений в народе и резкий рост популярности В. Путина.

Менее заметным следствием стало падение популярности А. Лебедя, которого практически единодушно обвиняли в хасавюртовской капитуляции, явившейся фактической причиной террористической войны на территории России. Одним из тезисов выступлений В. Путина и в Думе, и в Совете Федерации был пересмотр хасавюртовских соглашений. И это, в свою очередь, вызвало поддержку большинства парламентариев.

На этом фоне явно заказными выглядели материалы в СМИ на тему о том, что именно А. Лебедь мог быть востребован для решения конфликта. Народ ждал и требовал не очередной капитуляции. Настроения в массах были весьма радикальны. Дагестанские женщины требовали «залить Чечню напалмом», а москвичи — применить против Чечни максимально жесткие меры.

Впрочем, руководство и часть политиков не только не были готовы выполнить эти требования, но даже пойти на гораздо более разумные и умеренные действия.

Так, С. Степашин в своем интервью «Московскому комсомольцу», опубликованному 18 сентября, назвал людей, требовавших радикальной борьбы с Чечней, «выродками». Это иллюстрировало степень понимания настроения масс данным «публичным политиком». Однако не только С. Степашин, но даже решительный В. Путин не во всем был последователен. Так, оставалось неясным, отключат ли Чечне электроэнергию и подачу газа из России, заблокируют ли поступление продовольствия и лекарств, закроют ли воздушное пространство, уничтожат ли Гудермесскую ГРЭС, дающую половину электроэнергии мятежной республике (другая половина поступала из России), уничтожат ли ракетно-бомбовыми ударами основные нефтеперерабатывающие мощности.

Ну а об интернировании всех чеченцев на территории России и о конфискации их фирм и банков (пусть и с соблюдением некоей ускоренной судебной процедуры) вообще речи не было. Хотя, по мнению некоторых экспертов, это вполне нормальная мера в отношении соотечественников противника, применявшаяся не только в СССР в отношении немцев, но и в демократичнейших США в период второй мировой войны в отношении японцев.

По мнению некоторых политологов, при реализации этих простых требований Чечня уже зимой превратилась бы в зону бедствия и агрессивный потенциал чеченцев реализовался бы во взаимном истреблении.

Повторяю, все вышесказанное выдавалось иными политиками как требования населения России, соответствовавшие логике войны. А в том, что Чечня вела с Россией войну, не сомневался никто.

Ранее действия верхов воспринимались массами безразлично. Когда же массы на себе почувствовали результаты внедрения «новых» ценностей, оставшись без жилья, потеряв родных и близких, то к подобным призывам и действиям отнеслись с нескрываемым возмущением. И попытки сбить это возмущение подконтрольными Б. Березовскому СМИ вызывали только падение рейтинга этих самых СМИ.

Таким образом, достижение любых конструктивных целей, отвечавших объективным интересам народа и государства, непременно вызывает эрозию режима, что россияне и могли наблюдать после террористических актов в Москве и Волгодонске. В данной связи рост популярности В. Путина автоматически вел к снижению его рейтинга в Кремле. А его весьма умеренные и, по существу, половинчатые меры вызвали открытое и осознанное, но чаще скрытое и неосознанное раздражение у многих политиков, начиная от некоторых представителей «Яблока» и кончая саратовским губернатором Д. Аяцковым.

Помимо вышеперечисленных политических тенденций, инициированных террористическими актами, имели место и некоторые важные локальные пертурбации во властных структурах. Так, пользуясь случаем, В. Путин медленно, но верно повышал рейтинг ФСБ. Это сказалось как в открытых, так и в закрытых акциях.

К открытым акциям подобного рода стоит отнести попытки организовать тонкую кампанию в СМИ, где ФСБ практически не критиковалась и заслуги ее в предотвращении новых терактов признавались — пусть иногда и достаточно скромно. В то же время милицию как громко хвалили, так и не менее громко ругали, обвиняя, например, в неиспользовании возможности предотвратить взрыв 13 сентября, сигналы о возможности которого поступили в милицию накануне.

Еще одной особенностью ситуации, обусловленной террористической войной, была двойственность оценок ее влияния на интересы различных группировок. О негативных аспектах развития событий для Кремля мы уже говорили.

Однако тот же Кремль получил от ситуации и несомненные выгоды. Так, практически сошел на нет коррупционный скандал, спровоцированный западными СМИ. Определенные выгоды мог извлечь из данной ситуации и Ю. Лужков, получивший великолепный повод критиковать федеральные власти. Много выиграли и левые от откровенной свары, которая обострилась в рядах их противников в связи со взрывами.

Подводить баланс плюсов и минусов для различных политических сил в данной ситуации весьма не просто. Однако здесь важно другое. Подавляющее большинство игроков политической сцены безусловно стремилось при известном умении извлечь немалые выгоды из обострения обстановки. Другой вопрос, извлекло ли.

Поэтому всегда можно обвинить любую властную или политическую группировку если не в причастности, то хотя бы в потворствовании взрывам, что, собственно, и делал ряд СМИ в отношении Кремля.

16 сентября прошло заседание политсовета «Отечества». На фоне взрывов в Москве и Волгодонске это мероприятие не вызвало адекватного интереса. Между тем оно было достаточно примечательно.

Было объявлено, что «Отечество» создает и укрепляет свои партийные структуры на местах. Блокирование со «Всей Россией» под руководством Е. Примакова открыто объявлено временной акцией, имевшей смысл только на период думских выборов. Сделанное программное заявление, пусть и не афишируемое вовне и имевшее чисто «внутрипартийный» характер, свидетельствовало о большой условности весьма скромных притязаний Ю. Лужкова. Московский мэр был настроен на марафон в борьбе за верховную власть в России, и думская кампания во главе с Е. Примаковым представлялась некоторым наблюдателям не более чем проходным эпизодом в этом марафоне.

На заседании прошел «разбор полетов» и окончательное подведение итогов регистрации списков «Отечества». Осведомленные наблюдатели ожидали резкой критики Г. Бооса со стороны Ю. Лужкова, ибо Г. Боос своим поведением несколько раз создавал весьма острые для ОВР ситуации. Так было при утверждении списков по Москве и области, когда ОВР в эти дни чуть было не покинул губернатор Московской области А. Тяжлов. Так было и в случаях со скандалами вокруг выхода из ОВР «Женщин России» и едва не случившегося выхода «Державы».

Все эти острые моменты, по оценкам аналитиков, были обусловлены как объективными маневрами команды Ю. Лужкова, так и субъективными моментами в поведении Г. Бооса и его команды.

Между тем скандал вокруг коррупции в окружении президента, инициируемый на Западе и поддержанный в России многими СМИ, угасал. Взрывы в Москве и Волгодонске вымели его из сферы повышенного общественного внимания.

Судя по некоторым западным публикациям, не увенчались успехом и попытки эмиссаров Кремля, посланных в США вовлечь в скандал лично Ю. Лужкова. Борьба на этом направлении приняла позиционный характер.

В сентябре заговорили о том, что на пост московского мэра будет баллотироваться управделами президента П. Бородин. Журналисты писали: в средствах эта команда ограничена не будет. В методах тоже. Это типичный пример свободной творческой игры, когда победа не важна, но важно максимальное истощение противника. А это именно так, ибо администрация ставила П. Бородину задачу не выиграть, а максимально дискредитировать Ю. Лужкова пропагандистскими кампаниями на грани фола. Отдельной строкой в задании стояла цель втянуть Ю. Лужкова в максимально дорогостоящие контрпропагандистские кампании и измотать его в финансовом отношении.

Еще одним ударом по Ю. Лужкову явилась начатая центральным аппаратом МВД проверка московской милиции. Несомненно, что в процессе расследования взрывов в Москве и предотвращении новых московская милиция поработала, стараясь показать свою эффективность. Однако было очевидно, что имели место значительные просчеты. Здесь налицо типичная ситуация, когда большие усилия в последний период не могут скрыть существенных упущений, которые накапливались годами и стали поистине системой. И просчеты этой системы вскрылись именно сейчас. Поэтому с точки зрения противников Ю. Лужкова момент для проверки выбран удачно. И здесь московский мэр прав — выбор времени для проверки диктовался политическими соображениями.

Таким образом, видимая прочность позиций Ю. Лужкова в его противоборстве с Кремлем была существенно поколеблена.

В этой связи явным фальстартом выглядело ставшее 16 сентября достоянием российских СМИ высказывание Е. Строева о желательности добровольной досрочной отставки Б. Ельцина. Кстати, глава законодательного собрания Орловской области, всегда корреспондирующий свои инициативы с Е. Строевым, стал одним из подписантов требования о досрочной отставке Б. Ельцина, которое должно было явиться основой соответствующего постановления Совета Федерации. Это постановление тем не менее не прошло. И не прошло оно в значительной степени благодаря В. Путину.

В сложившейся ситуации кабинет если не проявлял, то хотя бы демонстрировал свою дееспособность, а это не могло не укреплять позиции Кремля. Всегда тонко чувствующие конъюнктуру сенаторы буквально в последний момент изменили настрой и не стали рассматривать постановление о желательности добровольной досрочной отставки Б. Ельцина.

Таким образом, основное противостояние российской политики «Ю. Лужков против Б. Ельцина» осталось в сентябре в законсервированном состоянии. Дальнейшее отступление Б. Ельцина было остановлено. Аналитики предупреждали: если он не сделает откровенных грубых просчетов и не пойдет на авантюры, то может надеяться медленно, но верно отвоевать ранее утерянные позиции и в решающий момент жестко навязать свою волю, а значит, правила игры. Решающим фактором по-прежнему оставались думские выборы, а их итоги должны были стать фундаментом для принятия решений. Возможно, главного из них, который должен был сделать президент, — по-настоящему определиться с «наследником».

Глава 5 НОВЫЙ ПРЕЕМНИК

16 сентября Б. Березовский провел пресс-конференцию. Она планировалась в рамках гораздо более грандиозного «плана Б. Березовского». Основной целью этого плана была смена премьера В. Путина на А. Лебедя с последующим провоцированием отмены выборов. Одновременно Чечня была бы умиротворена с помощью очередной капитуляции. Политическое напряжение в России было бы, таким образом, по замыслам инициаторов плана переведено с внешнего во внутреннее.

Однако А. Лебедь, по данным, просочившимся в прессу, отказался от предложений Б. Березовского. Случилось это днем раньше. В данной ситуации пресс-конференция 16 сентября была уже бессмысленной. Б. Березовский провел ее достаточно сумбурно. В частности, он хвалил прошлую деятельность А. Лебедя, но критически отзывался о его сегодняшней позиции. Казалось бы — за что? Б. Березовский явно не договаривал.

Конечно же, подобная сумбурность в значительной степени была обусловлена психологическими последствиями переносимой олигархом болезни. Однако помимо обусловленной гепатитом «адреналиновой тоски» сумбурность выступлений Б. Березовского была вызвана тем тупиком, в который он попал.

Дело в том, в СМИ были опубликованы расшифровки телефонных разговоров Б. Березовского с М. Удуговым и М. Махашевым. В сложившейся ситуации это вполне могло быть интерпретируемо его противниками как пособничество бандитам.

Однако чеченцы, вместо того чтобы выручать своего «друга», сами «сдают» его. А. Масхадов публикует на Западе материал, из которого следует, что Б. Березовский причастен ко всем громким акциям по торговле заложниками. В этой связи поистине надрывные призывы Б. Березовского спасти Чечню (или некие «здоровые силы» в Чечне) не находили отклика в России. Более того, на Чечню можно было списать массу провалов правящего режима. В этом отношении для всей властной верхушки России Чечня в какой то мере была «конкурентоспособна» Б. Ельцину.

Действительно, можно списать все провалы на Б. Ельцина и «семью», а можно на Б. Березовского и Чечню. Для элит это равнозначно. Б. Березовский и Чечня даже предпочтительнее, ибо, как ни говори, Б. Ельцин все же являлся ярчайшим представителем и органичной частью всей тогдашней элиты. В то время как Чечня вообще внешний противник (о котором всегда мечтает терпящая крах элита в любых странах в любое время), Б. Березовский несомненный маргинал.

В этой ситуации примыкать к Б. Березовскому было смертельно опасно, да и просто невыгодно. Возможно, именно эти соображения подвигли А. Лебедя к отказу от предложения Б. Березовского. Однако даже если бы А. Лебедь согласился, далеко не факт, что «план Б. Березовского» принял бы потом Б. Ельцин. Известно, сколь негативно относилась к А. Лебедю Т. Дьяченко.

Поэтому возможность А. Лебедя вступить в должность при этом сценарии выглядела весьма проблематично. Отставка В. Путина с весьма большой долей вероятности вызвала бы крах режима вместе с А. Лебедем и Б. Ельциным.

Так это было или иначе, но А. Лебедь отказался от авантюры. Более того, он, судя по имеющимся сведениям, отказался от участия своей партии в выборах 1999 года, прекрасно понимая, как смотрелись его сторонники под аккомпанемент московских взрывов. А. Лебедь даже поостерегся приезжать на заседание Совета Федерации 17 сентября, где единодушно критиковалась его хасавюртовская капитуляция. Все это свидетельствовало о верном понимании красноярским губернатором своих возможностей. В противоположность некоей «легенде о А. Лебеде» реальный А. Лебедь не любит рисковать.

Ну, а Б. Березовский попал в еще больший тупик.

Логически связано с этим сценарием и провоцирование В. Путина на резкие действия. Согласно «плану Б. Березовского» перед сменой премьера надо было не только и даже не столько подготовить А. Лебедя, сколько спровоцировать отставку В. Путина.

Для этого была использована комбинация с заменой руководства «Транснефти». Проведенная незаконно, с нарушением закона и всех мыслимых правил отставка руководителя «Транснефти» Д. Савельева выглядела как вопиющее самоуправство, на которое премьер не мог не среагировать. В сущности, и Н. Аксененко и В. Калюжный не могли не понимать, как они выглядят в данной ситуации. И никакие материальные выгоды не могли компенсировать риск от этой затеи (опытные дельцы провели бы эту акцию менее болезненно и с гораздо большей вероятностью успеха). Она становится понятна только если рассматривать ее, прежде всего, как провоцирование премьера на проявление адекватного ответного самоуправства, которое поссорило бы его с Б. Ельциным и окружением президента.

Но премьер на провокацию не поддался, а перевел дело в более медленный режим развития. Теперь следовало ожидать, что ставленники Б. Березовского — Н. Аксененко и В. Калюжный — станут жертвами собственной провокации. Если можно так сказать, «диверсантами-неудачниками», подорвавшимися на собственной «мине». Во всяком случае позиций премьера они не поколебали.

Если отвлечься от деталей, то следует сформулировать причины успеха В. Путина одной фразой: «Он сказал то, что все ждали». В данном случае ждали решимости задавить Чечню, чеченский бандитизм и чеченское лобби в Москве.

В сущности, В. Путин сделал то же, что и Е. Примаков год назад. Тогда Евгений Максимович тоже сказал то, что от него все ждали. Он обещал стабилизацию (без обещаний улучшения, в которое все равно никто бы не поверил) и, если так можно выразиться, социальное возмездие без смены типа режима. Потом Е. Примаков обещал еще и восстановление достоинства российского государства.

Но и Е. Примаков, и В. Путин не сделали и трети из того, о чем сказали и что подразумевалось из их высказываний. Но это не беда. В нынешней России даже правильно сказанное слово — уже дело, несмотря на дружные заверения «деловых» завхозов, попавших во власть, в обратном.

В. Путин показал, что никакого особого «секрета Е. Примакова» нет. Есть три составляющие процесса становления «консенсусного» политика.

Первое. Быть назначенным премьером.

Второе. Не быть откровенным лакеем семьи Б. Ельцина.

Третье. Сказать то, что ждут все. При этом возможно сказать даже далеко не все то, что все ждут. И более того, выполнить далеко не большую часть сказанного.

Третьего не сделал С. Степашин. Да, собственно, и по второму пункту он был не на высоте, чего стоили его сентенции о «мальчишке, приведенном в политику Б. Ельциным». Заметим, не избирателями, волею которых он стал депутатом, и не коллегами, доверившими ему Комитет по обороне и безопасности Верховного Совета РСФСР, а Б. Ельциным, который щедро оплатил экс-премьеру его уход от товарищей по Верховному Совету.

Таким образом, с экс-премьером все ясно. И поэтому он не стал перспективным соискателем президентского поста, что бы ни говорили по этому поводу ангажированные СМИ. Ни второму, ни третьему требованию не соответствовали и В. Черномырдин с С. Кириенко. Почему, отдельный вопрос, но не он сейчас нам интересен.

Стоит заметить, что сочетать первое и второе требования весьма непросто. Однако коль скоро такое сочетание выпадает, уже от самого конкретного политика зависит выполнение третьего требования.

И Е. Примаков, и В. Путин этому требованию соответствовали. Однако характерным отличием ситуации и с Е. Примаковым, и с В. Путиным было отсутствие у них собственных общественно-политических структур, собственных СМИ, собственных финансов и собственных развернутых команд. Без этого потенциальный кандидат в президенты и «консенсусный» политик не может развить собственный успех. Или, развивая его, теряет свой прошлый политический капитал.

Как это ни странно, только в сфере финансов для подобного политика вопрос может быть решен проще всего. В России есть много дальновидных и адекватно понимающих ситуацию бизнесменов, которые готовы дать деньги перспективному с точки зрения президентских амбиций политику, стоящему вне сложившихся олигархических кланов.

Сложнее решается вопрос с командой. Но при наличии воли и понимания, команда все же формируется. А большая команда может быть со временем развернута в собственную общественно-политическую структуру.

При наличии всех этих составляющих можно иногда косвенно, а иногда прямо завоевывать часть СМИ. Впрочем, действующему премьеру поначалу можно, и не имея собственных СМИ, создавать информационные поводы для популяризации своей фигуры.

В. Путин как раз стоял в начале этого пути. И если он пройдет его без ошибок, то вполне может рассчитывать на успех. Прежде всего, ему необходимо было либо формировать, либо резко расширять свою собственную команду. Далее необходима более целенаправленная и плотная работа со СМИ. Все это, разумеется, в дополнение к той основной линии, которую он вел в начале осени 1999 года.

Все более очевидное укрепление политических позиций премьера В. Путина становилось проблемой для кремлевской группировки. В течение полутора-двух недель, прошедших со времени взрывов в столице и Волгодонске, наблюдался резкий рост рейтингов этого политика. По данным фонда «Общественное мнение» и других социологических служб, так называемый президентский рейтинг В. Путина вырос на 7–8 процентов и достиг 10 процентов, обеспечив ему вхождение в лидировавшую тройку наиболее популярных политиков.

Этот рекордный рост рейтинга политологи склонны были объяснять тем, что премьер, действовавший в фарватере кремлевской политики, опираясь на волну ненависти и требований покончить с чеченским терроризмом, взял на себя роль подобия «железной руки», способной организовать отпор «коварному агрессору» и обеспечить национальную безопасность страны. По инициативе В. Путина в короткие сроки по всей стране развернулась широкомасштабная антитеррористическая операция «Вихрь». В конце сентября начались массированные бомбардировки территории Чечни, а вскоре эта тактика получила свое развитие в том, что развертывавшаяся полным ходом подготовка к сухопутной операции в этой республике вступила в решающую фазу — российские войска вступили на территорию Ичкерии и начали занимать господствующие высоты. Все это дало повод экспертам предположить, что именно северокавказская тематика, понимаемая через призму «жесткой линии», могла стать тем фактором, который выведет В. Путина в число реальных соискателей президентского кресла. Такому развитию событий благоприятствовало то обстоятельство, что в результате продолжавшегося роста цен на нефть на мировых рынках Россия получила возможность аккумулировать некоторые свободные финансовые средства. В данном контексте острота привычных для страны социальных проблем задолженности по заработной плате и другим социальным выплатам несколько снизилась. Поэтому даже отказ Государственной думы принять проект бюджета-2000, резкое недовольство региональных лидеров этим документом не переросли в угрозу возникновения нового политического кризиса с перспективой отставки правительства.

Между тем для Кремля рост популярности В. Путина не являлся самоцелью. Более того, рост популярности ценностей оборонного сознания, совпавший с резкой позитивной динамикой рейтинговых показателей В. Путина, вызвал определенные опасения в Кремле относительно того, что премьер начнет самостоятельную политическую игру, которая может поломать стратегические расчеты Кремля. В. Путин, по мнению царедворцев, стал слишком много власти забирать себе, по при этом так и не начал активного наступления на противников президента. Премьер даже начал проявлять вполне обоснованное для политика, начавшего копить политический капитал, стремление к известной тактической гибкости. Так, при всей решительности своих заявлений В. Путин явно не горел желанием взвалить на себя ответственность по развертыванию крупномасштабной операции против Чечни, а тем более снискать себе славу человека, превратившего страну в военный лагерь. Показательно и то, что В. Путин, в то время как начали поступать сообщения о переходе российских войск через российско-чеченскую границу, решил посетить съезд строителей в Чувашии и попытался оттуда организовать встречу А. Масхадова и М. Магомедова, которая была сорвана.

Проявлял В. Путин достаточную гибкость и в своих отношениях с «Отечеством — Всей Россией» и лично Ю. Лужковым, что Кремль, как отмечали эксперты, пытался использовать в своих собственных целях. Со стороны могло показаться, что В. Путин выступил в роли посредника. между президентской командой и руководством ОВР, попытавшись убедить Е. Примакова и Ю. Лужкова в том, что Кремль и Белый дом заинтересованы в снижении уровня противостояния. Отъезд Б. Березовского за границу на лечение гепатита в конце сентября не снизил уровень предвыборного компромата, поскольку в реальности СМИ Б. Березовского, задававшие тон в пропагандистской войне против столичного мэра, начали после его отъезда еще более разнузданную антилужковскую пропаганду, хотя сам премьер начал публично подчеркивать, что правительство настроено на конструктивный диалог со всеми блоками.

Аналитики высказывали предположение, что, несмотря на рост популярности В. Путина и громкие заявления, действия Кремля в отношении премьера не подкреплялись концентрацией вокруг него необходимых политических и финансовых ресурсов. Окружение Б. Ельцина по-прежнему блокировало превращение администрации президента в политический институт, обладающий ясными и четкими политическими функциями для принятия и реализации стратегических решений. Одновременно маргинализировалась близкая к В. Путину группа А. Чубайса. В. Путину не дали сформировать собственное однородное правительство, состоящее из преданных и лояльных премьеру людей. Ему не разрешили и удалить из кабинета представителей группы Б. Березовского — Р. Абрамовича (в первую очередь первого вице-премьера Н. Аксененко и главу Минтопэнерго В. Калюжного, позиции которых в результате шедшего «черного передела» в ТЭКе усилились). К тому же доминировавшая в Кремле часть президентской команды стремилась поставить под свой собственный контроль финансовое, информационное и организационное обеспечение планировавшейся на 2000 год президентской кампании В. Путина, предполагая, вероятно, удерживать и его в поле своего влияния.

Неожиданно кремлевская команда создала в рекордные сроки практически без участия В. Путина новую пропрезидентскую политическую организацию — межрегиональное движение «Единство» («Медведь») во главе с министром по чрезвычайным ситуациям С. Шойгу. При этом, что весьма характерно, пресса, контролируемая Б. Березовским — например, популярный еженедельный журнал «Огонек», комментируя создание «Медведя», немедленно объявила С. Шойгу наиболее вероятным и реальным претендентом на роль президента-2000. Хотя, по предварительным социологическим оценкам, включение в предвыборную гонку «медведей» вряд ли могло существенно изменить картину электорального процесса.

Не исключено, что он решил, будто кремлевская команда готова отправить его в отставку после того, как российская армия втянется в затяжную сухопутную операцию в Чечне. Однако наблюдатели считали, что и С. Шойгу являлся также «ложной» мишенью и вряд ли он смог бы составить серьезную конкуренцию основным фаворитам президентской кампании. Главными партнерами С. Шойгу стали, прежде всего, те губернаторы, у которых шансов на переизбрание было немного. Влиятельные и недавно избранные губернаторы Э. Россель из Свердловска, Е. Савченко из Белгорода, подписав инициативное заявление, затем поспешили дистанцироваться от нового кремлевского проекта. Сорвался и предполагавшийся альянс «медведей» с НДР.

Причина была вовсе не в глубоких идеологических и политических разногласиях, а в соображениях более практического характера. Так, по различным данным, В. Черномырдин, другие видные деятели НДР, которые уже зарегистрировали свой избирательный список в ЦИКе, в обмен на финансовую помощь спонсоров взяли на себя серьезные обязательства по продвижению по партийным спискам и одномандатным округам ряда кандидатур. В случае если объединение с «медведями» состоялось бы, шансы на активную поддержку у этих людей существенно сокращались.

Политическая ситуация в России в сентябре развивалась под влиянием стремления президентской команды консолидироваться и занять жесткие бескомпромиссные позиции в борьбе как с «внешними врагами» — международными террористами в Чечне, так и с внутренними оппонентами. Доминирующие позиции в Кремле заняли политики, входившие в так называемый «теневой центр власти» и нередко склонные к конфронтационным решениям. Более умеренная часть президентского окружения оказалась оттесненной на периферию и встала перед угрозой утраты не только своих политических, но и экономических бастионов. Несмотря на попытки «умеренных» несколько смягчить уровень противостояния и войны компроматов между президентом и оппонентами Кремля, информационная война между различными политическими силами продолжала обостряться и приобретала характер борьбы на уничтожение. Доминирующая кремлевская группировка пыталась адекватно ответить своим оппонентам, представив их в качестве не менее, а даже более коррумпированной и беспринципной, чем она сама, частью российского истеблишмента. Расчет делался, видимо, на то, чтобы показать Западу, что в России надо иметь дело не с «честными, принципиальными и неподкупными» политиками, поскольку таких в этой стране просто не было, а с теми, кто прочно держал в руках власть и инициативу. Президентская команда пыталась продемонстрировать, что именно она способна «железной рукой» прекратить хаос на Северном Кавказе, а также существенно потеснить на электоральном поле блок Ю. Лужкова и Е. Примакова с помощью «партии власти», создаваемой С. Шойгу при прямом участии администрации и всей команды Кремля. В то же время не было уверенности, что эти задачи действительно удастся решить. Поэтому Кремль одновременно готовил и «запасные аэродромы» для сохранения власти в своих руках.

Несмотря на ряд серьезных преимуществ, которые принесла Кремлю его инициативная игра весной и летом 1999 года, нетривиальные и неожиданные решения, позволившие президенту спутать карты другим игрокам, поломать их расчеты, кремлевцам к сентябрю так и не удалось решить две взаимосвязанные задачи:

— замять мощный коррупционный скандал вокруг российских верхов, поднятый в западной прессе и угрожавший кризисом власти;

— изменить в собственную пользу расстановку сил на предвыборном партийно-политическом поле, в частности, ослабить «Отечество — Вся Россию» Ю. Лужкова и Е. Примакова и противопоставить их блоку дееспособное пропрезидентское избирательное объединение, на роль которого претендовал блок «Единство», созданный министром по чрезвычайным ситуациям С. Шойгу.

Президентская команда ощущала потребность в обновлении своей стратегии и тактики, поскольку прежние были явно не способны качественно улучшить позиции Кремля, обеспечить прорыв политической блокады, в которой он находился. Отчетливые сигналы о готовности подвергнуть существенной ревизии свою внутри- и внешнеполитическую стратегию подавались Кремлем все настойчивее и определеннее.

Так, уже сама замена «приятного во всех отношениях» С. Степашина на более жесткого и лояльного президенту В. Путина могла быть при желании расшифрована как готовность Москвы изменить важнейшие координаты своих отношений как с внутренними оппонентами, так и с международным сообществом. Кроме того, Б. Ельцин по мере разрастания коррупционного скандала начал все чаще намекать на свою готовность повернуться спиной к Западу. Это было, в частности, подчеркнуто и августовской встречей «шанхайской пятерки» в Бишкеке, где глава России присоединился к китайскому толкованию прав человека как внутреннему делу государства, и на церемонии вручения президенту верительных грамот от новых послов, состоявшейся в начале сентября, где Б. Ельцин объявил себя приверженцем концепции многополюсного мира.

Выступление госсекретаря США М. Олбрайт в Фонде Карнеги в Вашингтоне 16 сентября с. г., интервью помощника президента США по национальной безопасности С. Бергера газете «Ю-Эс-Эй тудей» 17 сентября с.г., ряд недавних высказываний других высокопоставленных представителей администрации Б. Клинтона отражают ряд важных моментов, свидетельствующих об изменении внешнеполитического курса США по отношению к России и ожидаемых еще больших переменах в случае вполне вероятного прихода к власти в Соединенных Штатах республиканцев.

1. В США обостряется начавшаяся в 1998 году, после отставок скомпрометировавших себя «младореформаторов», которых в США без обиняков называли «командой мечты», дискуссия по вопросу о том, «кто и каким образом потерял Россию» с точки зрения интересов национальной безопасности США.

Тональность заявлений М. Олбрайт, С. Бергера и других американских представителей свидетельствует о том, что демократическая партия США, стоящая у власти, вынуждена занимать в этом вопросе явно оборонительную позицию, оправдываться, говорить о некоторых достижениях в трудных условиях, долгосрочных перспективах, подвергаясь со стороны республиканцев все более резким нападкам.

Так, госсекретарь США подчеркивает две главные задачи в отношениях с Россией: во-первых, «повысить уровень безопасности американского народа за счет сокращения арсеналов вооружений, накопленных за годы «холодной войны», прекращения распространения вооружений и создания стабильной и неделимой Европы», во-вторых, «поддержать усилия России на пути преобразования ее политических, экономических и социальных институтов». М. Олбрайт признает, что «ни та ни другая задача не были до конца решены» («курс, которым пойдет Россия, не ясен»), но утверждает, что «работа на этих направлениях не закончилась провалом».

В оправдание демократической администрацией США приводится множество объективных сложностей и препятствий на этом пути:

— Россия с ее долгой историей высокоцентрализованной и тоталитарной власти находится посередине очень трудного перехода;

— русские плохо подготовлены к капитализму, у людей не было опыта работы в условиях рыночной конъюнктуры;

— в обществе существовали глубокие расхождения;

— на свободу выпущено множество сил, причем многие из них находятся в оппозиции друг к другу;

— потоки свободного предпринимательства пересекаются с потоками коррупции и преступности;

— импульсы в сторону интеграции и открытости соперничают с тенденциями к изоляции и отчуждению;

— русские пока не увидели плоды демократии, но они еще не перестали их ждать;

— многие живут в бедности, люди получают маленькую зарплату, а пенсии часто не выплачиваются вовремя, здравоохранение находится на низком уровне, демократические институты неустойчивы, общество не верит вовсе банковской и правовой системе;

— в последние годы Россия двигалась от одной критической точки к другой: конфронтация с парламентом, война в Чечне, появление крайних националистов, возрождение ортодоксальных коммунистов, финансовый кризис, разногласия вокруг Косово, а теперь и расследования в связи с отмыванием денег и коррупцией;

— Соединенным Штатам «не следует поощрять хорошими деньгами плохую политику, но не следует и поворачиваться спиной к достойным людям, которые делают правильные вещи»;

— в этой связи администрация США не соглашается с предложением конгресса на 25–30 % сократить в 2000 году ту сумму, которую президент Б. Клинтон запросил на программы, реализуемые в России.

Разумеется, в Вашингтоне, к более чем настойчивым рекомендациям которого в России все последние годы прислушивались (а точнее, практически полностью выполняли), далеки от мысли признать хотя бы долю своей ответственности за бедственное положение российского народа» хронический системный кризис.

Администрация Б. Клинтона» кроме общих рассуждений о необходимости «побудить Россию стать на путь полного перехода к политической демократии, здоровой рыночной экономики и правовому государству»» ставит себе в заслугу ряд конкретных достижений с точки зрения интересов национальной безопасности США:

— начиная с 1992 года на территории бывшего СССР было разряжено 5000 ядерных боеголовок;

— убрано ядерное оружие с территории трех бывших советских республик;

— приняты меры к усилению охраны ядерных вооружений и материалов» расположенных более чем на 100 объектах;

— у России приобретено свыше 60 тонн высокообогащенного урана» «который мог быть использован террористами или странами-изгоями в создании ядерного оружия»;

— в январе с. г. Б. Клинтон выступил с инициативой» предусматривающей» в частности» создание возможностей для участия 30 тысяч ученых» занимавшихся разработкой вооружений в бывшем Советском Союзе» в мирных исследовательских проектах» в том числе коммерческого характера;

— не преодолены («в каком-то смысле пессимисты были правы»), но смягчены разногласия по поводу Боснии, расширения НАТО и воздушных ударов по Косово (и Югославии);

— в целях «упрочения демократии снизу — там, где будет определяться будущая ориентация России», осуществлен ряд программ и обменов, благодаря которым «35 тысяч завтрашних российских лидеров смогли воочию увидеть, как работает свободная рыночная демократия в США», более 250 тысяч предпринимателей воспользовались учебными программами» консультациями или малыми кредитами» оказано содействие развитию более 300 региональных телекомпаний;

— Агентство международного развития (АМР) США будет продолжать работу с российскими общественными организациями «по созданию инфраструктуры честных и справедливых выборов».

Возможно, республиканцев в США эти «достижения» администрации Б. Клинтона не впечатляют, однако с точки зрения национальных интересов России необходимо признать череду поражений нашей страны, которые выливаются в расширение американского контроля за многими ключевыми сферами жизнедеятельности России: ядерная энергетика, научный потенциал, подготовка кадров, средства массовой информации, выборный процесс и другие вопросы нашей внутренней политики.

Независимо от того, кто будет находиться у власти в США после 2000 года — демократы или республиканцы, — очевидно, что с Россией американцы не будут особенно считаться в международных делах. Причины этого, главным образом, следующие:

— в США после отставок В. Черномырдина и «младореформаторов», формирования правительства Е. Примакова развернулась и не прекращается с назначением главой кабинета министров сначала С. Степашина, а затем и В. Путина острая дискуссия: «Кто потерял Россию?» (с точки зрения американских глобальных интересов). Истинный вопрос для Вашингтона состоит в том, почему Россия позволяет себе время от времени ослушиваться;

— в сценариях развития обстановки в нашей стране прогнозируются диктатура, дезинтеграция или хаос;

— констатируется, что американское влияние на Россию сегодня находится на самом низком уровне со времени распада СССР.

Так, например, на очередной российско-американской встрече Совета по внешней и оборонной политике, проходившей весной 1999 года в Москве, бывший заместитель госсекретаря по вопросам разведки Т. Гати утверждала, что «Россия катится в ад». Бывший офицер разведки по СССР и Восточной Европе, сотрудник корпорации «РЭНД корпорейшн» А. Горелик заявил, что «падение в 1998 году правительства С. Кириенко стало не только большим разочарованием для администрации США, но это рассматривается как свидетельство реального поражения политики США по отношению к России».

По оценкам американских политологов, администрация Б. Клинтона по инерции и безосновательно продолжает придерживаться «оптимистической» линии в отношении России, «политики стратегического терпения», сопровождаемой предупреждениями Кремлю о том, что в случае непринятия радикальных мер по осуществлению американских рекомендаций ситуация в России может еще более усугубиться. Внутри самой демократической администрации намечается поворот к более пессимистической «линии вовлечения», которая предусматривает длинный список условий, которым должна отвечать Россия, прежде чем США смогут с ней совместно работать.

Третья «школа» характерна для республиканцев, представляемых ныне их кандидатом в президенты Дж. Буш ем-младшим, и предусматривает возврат к хорошо известной доктрине «сдерживания». В ней российская внешняя политика рассматривается как противостоящая американским интересам.

Как видно из вышеизложенного, ни один подход, как бы его ни называли, не предусматривает конструктивное сотрудничество США с Россией. В целом в США, независимо от пристрастий политических элит, наблюдается «усталость от России», поскольку в ней происходит огромное количество кризисов.

Следовательно, по логике американцев, ранее преобладавшую идею поддержки либеральных реформ в России и достижения стратегического партнерства как лучшей гарантии безопасности США следует временно отложить. По мнению администрации Б. Клинтона, целесообразно жестче выдвигать перед Россией не только внешнеполитические, но и внутриполитические условия. В противном случае США угрожают проигнорировать Россию в перспективе, поскольку они сейчас имеют слишком большое влияние в мире и способны действовать самостоятельно. Об этом, разумеется не говорят открыто ни М. Олбрайт, ни С. Бергер, однако сигналы, поступающие на этот счет по другим каналам, носят недвусмысленный характер.

2. В условиях острого внутриполитического противостояния с республиканцами администрация Б. Клинтона уже вносит коррективы в свою внешнеполитическую линию по отношению к России в сторону ужесточения подхода к ключевым проблемам.

Среди важнейших элементов этого уточненного курса особо выделяются:

а) все более откровенное проталкивание плана одностороннего отхода США от Договора по противоракетной обороне.

М. Олбрайт в своем выступлении 16 сентября с. г. заявила: «Мы разрабатываем системы обороны против тактических ракет в попытке защитить нашу территорию, наши войска, а также наших друзей и союзников. Кроме того, мы разрабатываем и испытываем национальную систему противоракетной обороны, причем решение о развертывании дграниченного варианта этой системы будет принято уже следующим летом». Более того, «президент уже принял ряд решений, связанных с внесением изменений в Договор о противоракетной обороне, которые будут необходимы». Ссылка на то, что «эти изменения не будут противоречить основополагающим целям Договора», представляется совершенно неубедительной. Речь идет об изощренной формуле торпедирования Договора по ПРО без формального выхода из него в расчете на то, что у России нет возможности принять адекватные меры в военной области, а зависимость от США, напротив, слишком высока, чтобы пойти на политическую конфронтацию.

б) гипертрофированное выделение проблемы тотальной коррупции в России, которая действительно достигла угрожающих масштабов, но используется для развязывания широкомасштабной антироссийской кампании (примерно так же, как в свое время Дж. Картером эксплуатировалась тема «массовых нарушений прав человека в Советском Союзе», а Р. Рейганом на нашу страну было навешено клеймо «империи зла»).

М. Олбрайт считает, что «груз коррупции сдерживает дальнейшее движение России» и «правительству президента Б. Ельцина необходимо наконец поставить задачу борьбы с коррупцией в разряд приоритетов». Помощник президента по национальной безопасности С. Бергер подчеркивает, что «очень небольшое число российских бизнесменов благодаря сочетанию таких факторов, как политические связи, предприимчивость и использование системы, получили доступ к колоссальным суммам и колоссальному капиталу».

Госсекретарь отмечает: «Москва может сказать, что мы слишком много хотим, а некоторые из наших домашних критиков могут сказать, что мы требуем слишком мало».

Американцы действительно предупреждали в разное время, что «успешная борьба с коррупцией в России должна начинаться с самого верха» (например, заместитель министра финансов Л. Саммерс в 1997 году). Сейчас М. Олбрайт вновь указывает, что «проблема эта носит реальный характер», а С. Бергер говорит о том, что «мы не хотим видеть такую Россию, где экономические условия станут настолько тяжелыми, что россияне обратятся к националистическому лидеру того или иного толка». В то же время есть основания констатировать, что администрация Б. Клинтона долгое время смотрела на становившиеся известными ей факты коррупции в России сквозь пальцы по одной простой причине, что в ней были замешаны политические фигуры, на которые в США делали ставку. Лишь редкие утечки информации, осуществлявшиеся не без помощи республиканцев и «ястребов» среди демократов, компрометировали тех, кто находился у власти в России.

Так, в США широко распространено мнение о том, что вице-президент А. Гор лично давал указание ФБР и ЦРУ прекратить расследование о возможной причастности к коррупции премьер-министра В. Черномырдина.

В то же время еще в августе 1997 комментарии в наиболее влиятельных американских газетах «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс», английской «Фай-нэншл таймс» и других изданиях по поводу скандальных событий в России, связанных с именем А. Чубайса, однозначно свидетельствовали об изменении отношения западного истеблишмента к находившемуся на взлете первому вице-премьеру. Возобладало мнение о его политической бесперспективности.

Тональность перемен от безудержного восхваления «главного приватизатора, символа реформ, проводника идей строительства капитализма в России» к резкой, подчас уничижительной критике А. Чубайса задал известный советолог Питер Реддвей на страницах «Вашингтон пост». Он охарактеризовал А. Чубайса как «авторитарного и нечистоплотного политика, глубоко ненавистного для большинства своих сограждан». Дело в том, что получение вместе с ведущими членами своей «команды» крупного гонорара за ненаписанную книгу об истории российской приватизации, вызвавшее политическую бурю в России, являлось далеко не первым примером «грязной игры» А. Чубайса, стремления к личному обогащению, протекционизма в пользу узкого круга приближенных лиц в бизнесе.

По оценкам ряда экспертов, американцы пришли к выводу о том, что при всей заманчивости иметь влиятельного и послушного проводника своих идей в высших эшелонах российской власти они в долгосрочной перспективе больше теряют, чем выигрывают. В обществе растут антиамериканские настроения. А. Чубайс не выполнил своей главной задачи: сплотить крупный российский бизнес на общей платформе, обеспечить мощную поддержку действиям президента и правительства. Исходя из личных корыстных соображений, он прямо содействовал нарушению «давосских договоренностей» между ведущими банкирами России и развязыванию острой «информационной войны» в стране, которая дала козыри оппозиции и подрывала престиж нынешней власти, как таковой.

Заслуживает внимания то, что нынешняя кампания в отношении коррумпированности в России была подготовлена задолго до развернувшегося с августа с. г. скандала с отмыванием незаконно нажитых капиталов через «Бэнк оф Нью-Йорк». Генератором этой идеи в 1997 году выступил влиятельный Центр по стратегическим и международным исследованиям, созданный в 1962 году и. расположенный в Вашингтоне, который подготовил доклад о «российской организованной преступности» из серии аналитических документов, которые призваны помогать «принимать правильные решения правительствам государств, а частному сектору учитывать все возможные в будущем столетии изменения международной обстановки».

В подготовке документа принимали, в частности, участие американский сенат, министерства обороны, энергетики, юстиции, госдепартамент, ФБР, ЦРУ и другие участники «разведывательного сообщества» США, таможенная служба.

Непосредственными авторами доклада являются бывший директор ЦРУ и ФБР У. Уэбстер (председатель специального комитета), старший советник вышеупомянутого центра А. Борчгрейв (директор проекта), сенаторы У. Коэн и У. Рот, бывшие директора ЦРУ Р. Гейтс и Дж. Вулси, бывший сенатор С. Нанн, бывший директор ФБР У. Сейшонс, бывший директор секретной (охранной) службы США С. Найт, ряд генералов и адмиралов в отставке.

Реальность фактов широкой коррупции в России не вызывает сомнений. Вместе с тем анализ основных направлений документа показывает, что начатая тогда и раздуваемая теперь Соединенными Штатами очередная крупная кампания преследует следующие цели:

— Ввести в политический обиход термин о сращивании преступности с властями, зарождении в России «преступно-синдикалистского государства», что «ускорит развитие нестабильности в крупной ядерной державе, обусловив угрозу для остального мира».

— Подвести общественное мнение на Западе к выводу о том, что, наряду с обнищанием России и невыплатой налогов, отчаянием населения, предпосылками к социальному взрыву, вызов мафии российскому государству опасен и для США в двух аспектах. С точки зрения правоохранительных органов угрозу для Америки представляло растущее транснациональное влияние российской организованной преступности. Для интересов национальной безопасности США еще опаснее «эрозия российской демократии и незаконное приобретение ядерных материалов».

— Показать неэффективность усилий российских властей самостоятельно решать проблемы борьбы с организованной преступностью и коррупцией. Отчетливо прослеживалось стремление США еще активнее вмешиваться через «взаимодействие» по данным вопросам во внутренние российские дела, влиять на происходящие в нашей стране экономические и политические процессы. Более того, открыто заявлялось, что «если перестать осуществлять контроль за Россией, то есть опасность превращения ее в «преступно-синдикалистское государство», с которым нормальные отношения будут невозможны».

— Дискредитировать российские спецслужбы и участие отставных сотрудников КГБ и МВД в решении вопросов экономической безопасности частного предпринимательства в стране. В докладе заявлялось, например, что «опыт, контакты и способности, связанные с разведдеятельностъю, были в большом дефиците у преступных синдикатов, что обеспечило работой бывших сотрудников КГБ всех рангов и специализаций».

«Реальная власть находится в руках российских крестных отцов и их союзников — бывших сотрудников КГБ».

Западные разведслужбы, как говорилось в документе «Российская организованная преступность», сейчас имеют неоспоримые доказательства того, что синдикаты организованной преступности в России находятся под защитой правящей олигархии, появившейся в ранний постсоветский период.

Как представляется, вовлечение администрации Б. Клинтона в «антикоррупционную борьбу» с Россией, где тон задают республиканцы, свидетельствует о том, что на вооружение взята рекомендация вышеупомянутого Центра по стратегическим и международным исследованиям о том, что «США должны сместить акцент с поддержки тех или иных политических деятелей на поддержку тех сегментов в российском правительстве, которые работают, призывая соблюдать букву закона».

Новым моментом является то, что администрация США и американские спецслужбы не препятствуют опубликованию в респектабельных СМИ данных о причастности к фактам отмывания капиталов за рубежом членов семьи президента Б. Ельцина и его близкого окружения.

В высказываниях официальных американских представителей исчезли моменты личной поддержки Б. Ельцина. В США готовятся к «постельцинскому периоду». М. Олбрайт заявила 16 сентября с. г.: «И ничто так не укрепит позицию России в ряду других демократий мира, как успешное проведение предусмотренных Конституцией выборов и инаугурация преемника Бориса Ельцина».

В то же время по мере развертывания коррупционного скандала начала вырисовываться и еще одна грань стратегии Кремля, связанная с его попытками разыграть в интересах стабилизации своих внутриполитических позиций нестабильную ситуацию на Северном Кавказе. Демонстрация Б. Ельциным готовности повернуться к Западу спиной в ответ на усиление критики кремлевской коррупции в западных СМИ приобрела дополнительный смысл на фоне эскалации конфликта на Северном Кавказе. Обращало на себя внимание то обстоятельство, что Москва сыграла активную, а не пассивную роль в эскалации этого конфликта: после того как в результате почти месячных боев с отрядами Хаттаба и Ш. Басаева, вторгшимися 2 августа в Цумадинский и Ботлихский районы Дагестана, боевиков удалось вытеснить в Чечню, армия неожиданно приступила к операции по изъятию оружия у ваххабитов — жителей сел Карамахи и Чабанмахи Буйнакского района Дагестана.

Этот «автономный анклав» в Буйнакском районе существовал уже три года, и до тех пор, пока не было необходимости играть на нагнетании напряженности в стране, существование ваххабистского «гнезда» никого не волновало. В свою очередь, операция в Карамахи и Чабанмахи вновь активизировала чеченский фактор обострения обстановки. Из Чечни в Новолакский и ряд других районов Дагестана начали новое вторжение отряды исламских боевиков, которые захватили несколько сел, в том числе районный центр Новолакск. За успешным завершением новой операции и вытеснением боевиков на территорию Чечни последовала новая фаза конфликта, окончательно развязавшая Москве руки для начала новой чеченской кампании, — серия террористических актов в Москве и Волгодонске, приведших к взрывам трех жилых домов и жертвам, исчисляемым сотнями убитых и искалеченных.

Смена стратегий проглядывала в нескольких тенденциях, характеризовавших политическое поведение президентской команды.

Прежде всего, наблюдалось явное стремление Кремля внешне дистанцироваться от потерпевших поражение и утративших свое влияние на общество праволиберальных идеологов и их носителей.

Упорство, с которым президент стремился сформировать именно правоцентристскую коалицию в противовес блоку Ю. Лужкова — Е. Примакова, во многом было связано, скорее всего, с верой Б. Ельцина в то, что Запад по-прежнему является надежным партнером для российского президента, а А. Чубайс сохраняет в глазах Запада свою знаковость в качестве символа российских реформ и приверженности режима западным ценностям. Однако безуспешные попытки А. Чубайса приостановить грандиозный скандал вокруг коррупции в высших эшелонах российской власти или хотя бы ослабить его негативное влияние на готовность Запада и далее оказывать финансовую помощь режиму Б. Ельцина, наглядно продемонстрировали Кремлю, что «молодой реформатор» утратил свой фавор у Запада и стал в глазах последнего таким же банальным «клептократом», как и все другие российские лидеры. Так или иначе, но в конечном счете президентская администрация, пытавшаяся играть на правом поле против преобладавших общественных настроений, осталась фактически вне игры, что стало особенно заметно к началу сентября, на старте электорального марафона, когда выяснилось, что Кремль оказался в изоляции. Лояльность ему сохранила лишь ЛДПР, а все остальные политические образования перешли в оппозицию к кремлевской команде.

Дистанцирование Кремля от носителей либерального проекта нашло выражение в судьбе такой естественной монополии, как «Транснефть».

После того как Минтопэнерго и ФСНП публично заявили о том, что «Транснефть» использовала свои доходы для финансирования «Союза правых сил» (СПС), созданного такими видными представителями праволиберального истеблишмента, как А. Чубайс, Е. Гайдар, С. Кириенко и иже с ними, стало ясно, что соперничавшая с А. Чубайсом пропрезидентская группировка Б. Березовского — Р. Абрамовича требовала фактически полной приостановки политических проектов А. Чубайса.

В то же время было ясно, что Кремль, отказываясь от праволиберального проекта, не был готов резко изменить идеологическую парадигму, приняв широко распространенные в обществе левоцентристские идеи. Поэтому новые идеологически на первый взгляд нейтральные политические проекты Кремля серьезно страдали скучным и бескрылым прагматизмом. Так, сформировавшееся «Единство» («Медведь») объявило себя принципиально неидеологическим объединением, которое намерено провести в Думу лишь лоббистов региональных интересов. Следуя той же тенденции, правительство сверстало и бюджет, отвергнутый Думой именно за полную бесперспективность заложенной в него «прагматической» стратегии выживания, исключительную ориентацию на обслуживание внешнего долга. Эта особенность новой кремлевской стратегии прагматизма существенно ограничивала электоральную притягательность политических структур, создаваемых Кремлем.

Дистанцирование Кремля от А. Чубайса означало явный пересмотр тактики «сдержек и противовесов», в системе которых носители четко выраженных праволиберальных ориентиров (А. Чубайс и его группировка) уравновешивали менее идеологически ангажированную группу Б. Березовского, второго кремлевского «серого кардинала».

Характерно, что интриги с «Транснефтью» привели и к отказу Кремля от планов привлечь А. Чубайса на должность руководителя президентской администрации, в чем были заинтересованы известные силы, связывавшие с ним виды на свое политическое выживание. Таким образом, в Кремле возникла качественно новая ситуация: верх вновь взяла группа, включавшая в себя Т. Дьяченко, Р. Абрамовича, В. Юмашева и А. Мамута. По разной информации, именно эта группировка составляла так называемый «теневой центр власти», отвергший назначение А. Чубайса главой администрации, опасаясь, что это будет означать если не полную ликвидацию этого центра, то, во всяком случае, существенное ограничение сферы его влияния.

Ближайшие тактические цели этой группировки были связаны с ослаблением и маргинализацией А. Чубайса и его клана, укреплением позиций нефтяного лобби в президентской команде, осуществлением радикального передела собственности в нефтяной отрасли, который также направлен против интересов чубайсовского «питерского клана», а также с укреплением позиций Н. Аксененко в правительстве. Это направление экспансии «теневого центра власти» связано со стремлением создать определенный противовес в правительстве усиливавшемуся влиянию В. Путина, лишить последнего выходов на контроль над ключевыми финансовыми ресурсами, оставив их исключительной прерогативой «семьи» и особо преданных ей лиц.

В результате перехода «Транснефти» под контроль «ЛУКойла» В. Алекперов становился одним из нефтяных монополистов на европейском Севере России, что без особого энтузиазма было воспринято питерскими финансово-промышленными группами, лоббированием интересов которых занималась чубайсовская команда. Но что еще важнее, «ЛУКойл», приобретя «КомиТЭК», получил блестящие возможности для подрыва «изнутри» проекта «Балтийской трубопроводной системы», создаваемой для экспорта российской нефти через порты Финского залива. Этот проект имел колоссальное значение для финансовых и политических планов чубайсовской группы.

Теперь, однако, после того как два важнейших российских участника консорциума по строительству БТС — «Транснефть» и «КомиТЭК» — оказались под контролем «ЛУКойла», являвшегося ярым противником этого проекта, судьба БТС повисла в воздухе. «ЛУКойл» сразу же начал хлопотать о ликвидации соответствующего консорциума. Одновременно и по болезненному вопросу о вывозных пошлинах на нефть премьер не смог добиться такого решения, которое заставило бы переориентировать нефтяные потоки с внешних рынков на внутренние, чего требовал А. Чубайс как ведущая фигура в сфере российского электроэнергетического бизнеса, обеспокоенного нехваткой мазута на электростанциях.

Некоторые аналитики указывали на заинтересованность возобладавшего в Кремле нефтяного лобби в эскалации военных действий в Чечне. Эта заинтересованность связывалась с двумя аспектами коммерческой деятельности российских нефтяных корпораций — внешним и внутренним.

С одной стороны, обострение ситуации на Кавказе являлось фактором роста цен на нефть и нефтепродукты на мировом рынке, что объясняло откровенно благожелательную реакцию многих стран, входящих в ОПЕК, на действия российских войск в Чечне. Например, по некоторым сведениям, ОАЭ обратились к В. Путину с предложением принять участие в финансировании его программы оживления российского ВПК, изложенной во время визита в Архангельск и Северодвинск, что аналитики истолковали как поощрительный жест в отношении действий правительства в Чечне. Однако в поддержании сложившихся тенденций на мировом рынке энергоносителей были заинтересованы и российские нефтяные компании, экспортирующие нефть и нефтепродукты, получая при этом дополнительные доходы, сверхприбыли за счет роста цен.

С другой стороны, существование Чечни в качестве анклава с неопределенным статусом позволяло ей получать серьезные преимущества на российском рынке нефтепродуктов. Это во многом сбивало игру отечественным нефтебаронам, особенно на Северном Кавказе и в Черноземье, где весной и летом 1999 года они предприняли попытку передела рынка и установления на нем монопольно высоких цен, вызвавшую так называемый бензиновый кризис в Воронежской, Ростовской и ряде, других хлебопроизводящих областей, а также в Ставропольском и Краснодарском краях. Однако. этой ситуацией воспользовались чеченские производители горюче-смазочных материалов, во многом сгладившие остроту ситуации и поломавшие планы нефтяных корпораций подчинить российскую житницу своему полному контролю. Не случайно одной из основных целей бомбардировок, которым российская авиация подвергала территорию Чечни, являлись доморощенные нефтеперерабатывающие заводы, склады ГСМ и нефтехранилища.

Наконец, принципиально важным моментом новой стратегии являлся переход от пассивного следования за ходом событий к активной линии на их опережение, к инициативной политике, формирующей структуру политического процесса и электорального поля.

Удобным инструментом для реализации такой линии явилась и продолжала оставаться эскалация конфликтов на Северном Кавказе, благодаря которой — особенно после терактов в Москве 9 и 13 сентября — внутриполитическая ситуация в корне изменилась, поскольку в массовом сознании сформировалась выгодная для Кремля установка на войну, утвердилась мысль, что никакими компромиссами и уступками чеченский терроризм не остановить. Эта установка позволила Кремлю использовать для решения своих стратегических целей открытость чеченской проблемы, оставленную хасавюртовскими соглашениями.

Фактически денонсировав их под весьма удобным предлогом, Кремль получил ряд важных преимуществ. Прежде всего, как говорилось в предыдущей главе, он сохранил возможность отвлекать внимание российских СМИ от громкого коррупционного скандала, в котором запутались российские верхи. Создавалась удобная обстановка для активной контрпропаганды, рассчитанной на невнимательное и некритическое восприятие «вбросов» массовым сознанием, захваченным впечатлениями от военно-террористической драматургии. Кремль предпринял отмеченную многими наблюдателями спецоперацию, попытавшись разместить в популярных российских СМИ под видом компромата «обеляющую» информацию по так называемому делу о кредитных карточках семьи президента.

Кроме того, реализация линии на эскалацию конфликта в Чечне позволяла президентской команде прочно захватить инициативу в свои руки, сыграть на опережение. Так, в новых условиях, когда хрупкая стабильность, ставшая питательной средой для нарастания популярности Е. Примакова, оказалась взорвана, социологические опросы показывали некоторое снижение его рейтингов на фоне роста популярности премьера В Путина.

Более того, начало нового военного противостояния между Россией и Чечней поставило в сложное положение московское правительство и мэра Ю. Лужкова. Пользуясь преимуществами своей позиции в системе отечественных властных отношений, которая позволяла Кремлю фактически все контролировать, но ни за что не отвечать, президент Б. Ельцин еще 9 сентября — после теракта в Печатниках — поставил Ю. Лужкова в весьма сложную ситуацию, дав сутки на проведение конкретного поручения. В то же время городская администрация, не имевшая в своем распоряжении никаких иных средств для наведения порядка, кроме полицейско-административных, стала подвергаться в прокремлевских СМИ самой жесткой критике за принимаемые ею действия — в частности, за массовые проверки документов, перерегистрацию, обыски в местах проживания и другие вынужденные меры, действительно нарушавшие гражданские права и означавшие сегрегацию по национальному признаку Ю. Лужков оказался между Сциллой и Харибдой: если бы он ослабил административный контроль, то был бы обвинен в халатности, что, кстати, и было сделано после взрыва на Каширском шоссе, а продолжая его, он превратился в удобную мишень для прессы, подвергавшей его различным малообоснованным на данный момент, но внешне правдоподобным обвинениям. По мере того как президентская сторона продолжала эскалацию конфликта с Чечней и превращала его в относительно устойчивый фактор текущей политической ситуации, обвинения в полицейском произволе, в нарушении прав и свобод, выдвигаемые против столичного мэра в СМИ и, прежде всего, в той их части, которая контролировалась группой Б. Березовского, например, в программе ОРТ «Время», где небезызвестный тележурналист А. Невзоров открыто обвинил Ю. Лужкова в «нацизме», также превращались в один из фронтов, открытых Кремлем против лидера ОВР. Наблюдатели не исключали, что дальнейшее затягивание военных действий в Чечне приведет к ухудшению и социально-экономической ситуации в столице, массового выезда из города выходцев с Кавказа, роста цен на продовольственных рынках города, вспышек недовольства населения. Сделав мэра Москвы громоотводом и возлагая на него ответственность за все промахи национальной и региональной политики на протяжении последнего десятилетия, Кремль пытался добиться заметного снижения рейтинговых показателей мэра.

Еще одно преимущество, которое получил Кремль в результате катаклизмов сентября и начала проведения наступательной линии на Кавказе, состояло в том, что у президентской команды появлялся шанс выйти из внутриполитической изоляции или, по крайней мере, существенно ослабить ее. Возникновение и последующая эскалация конфликта в Чечне, формирование образов «внешнего врага», персонифицированного в лице «чеченских террористов», и «власти-защитницы», которая полна решимости «раздавить гадину», позволило премьеру В. Путину объявить о необходимости консолидации политической элиты вокруг Кремля. Даже традиционные выступления оппозиции в связи с событиями 3–4 октября 1993 года прошли на этот раз без видимого подъема, хотя в условиях нараставшего летом кризиса власти ввиду масштабного коррупционного скандала многие аналитики предсказывали, что эти выступления дадут мощный толчок «осеннему политическому кризису». На деле же митинги и демонстрации, прошедшие в столице 3 октября, были еще малочисленное, чем в прошлые годы.

И главное, Кремль обретал необходимый предлог для глубокого переформатирования основ политической жизни страны на период предстоящих Б. Ельцину и его окружению испытаний в 1999–2000 годах. Во всяком случае, было очевидно, что важнейшие российские политические события, связанные с судьбой правящей группировки, с парламентскими и президентскими выборами, будут проходить под аккомпанемент очередной кавказской кампании, что, бесспорно, значительно расширяло Кремлю пространство для маневрирования.

Таким образом, кремлевская команда получала возможность вести свою собственную игру, условия которой она определяла независимо от воли и желания других субъектов отечественной политики и которая к тому же затрагивала наиболее фундаментальные стороны всего российского политического процесса, являющиеся первичными по отношению к любым событиям на электоральном поле и к самому этому полю. Ведь возможность выборов теперь находилась в зависимости от того, как идут дела у главнокомандующего и его армии, какие территории охвачены конфликтом, где проходит линия фронта и как действует противник. При этом следует отметить, что зона дестабилизации на Кавказе не ограничивалась Чечней и Дагестаном. Опасные тенденции сохраняли и процессы в Карачаево-Черкесии, где имелись все предпосылки для резкого обострения ситуации.

Указанные причины объясняли заинтересованность, проявляемую Кремлем, не в нормализации, а в обострении ситуации на Северном Кавказе. Эта заинтересованность отчетливо выразилась в отказе Москвы от каких бы то ни было переговоров с президентом Чечни А. Масхадовым, которых сразу после начала бомбардировок стал добиваться официальный глава Ичкерии. Кремль, видимо, вполне сознательно перешел на великодержавную риторику в обращении к Грозному: по словам В. Путина, Б. Ельцин встретится с А. Масхадовым тогда, когда это будет нужно российскому президенту. Были проигнорированы и попытки посредничества между Кремлем и Грозным, предпринятые другими кавказскими лидерами, в том числе съездом народов Кавказа, прошедшим под эгидой правительства Кабардино-Балкарии, президентами Ингушетии и Северной Осетии.

При довольно загадочных обстоятельствах «разгневанным народом Дагестана» была сорвана встреча между А. Масхадовым и главой госсовета Дагестана М. Магомедовым. «Спонтанное» выступление жителей Хасавюрта сразу же стало частью пропагандистского арсенала Кремля и подкрепило «народным мандатом» установку на бескомпромиссность в отношении Грозного. По мнению некоторых аналитиков, премьер В. Путин, являвшийся инициатором несостоявшейся встречи, получил от президентской команды намек, что его попытки активизировать диалог с Грозным неуместны: уже на следующий день пресс-секретарь Б. Ельцина косвенно дал основания думать, что Кремль был заинтересован в срыве встречи. Д. Якуш-кин, в частности, отметил, что президент доволен решительностью В. Путина, но считает при этом, что переговоры с Грозным пока не нужны, так как они дают бандитам временную передышку, необходимую им для зализывания ран и добывания новой финансовой помощи.

Москва явно решила добиваться превращения кон-фликта в Чечне в настоящую затяжную войну, однако при этом возникали большие сомнения в том, что она действительно полна решимости довести грядущую войну «до победного конца». Прежде всего, в этой связи обращал на себя внимание тот факт, что президент Б. Ельцин, как это уже не раз бывало в аналогичных ситуациях в прошлом, когда надо было принимать на себя ответственность, заметно снизил свое присутствие в публичном информационном пространстве. Вновь заработала машина противоречивых «кремлевских слухов» о якобы резком ухудшении здоровья и физического состояния президента, о предстоящей ему новой операции на сердце или о необходимости отдыха и интенсивной терапии.

Симптомы «царской болезни», скорее всего, являлись не раз опробованным и прежде приемом, с помощью которого президент обычно перекладывал груз ответственности за принимаемые решения на чужие плечи, если не уверен в быстром и позитивном исходе дела. Обращал на себя внимание аналитиков и ряд иных «подозрительных» обстоятельств. Так, уходя от переговоров, Москва одновременно делала все возможное, чтобы унизить и обозлить противника. Премьер объявил Чечню неотъемлемой частью РФ, где армия может дислоцироваться там, где это наиболее целесообразно, а парламент, избранный в 1996 году в условиях крайне низкой легитимности (в выборах завгаевского парламента в 1996 году участвовали около 10 процентов населения, а из 360 избирательных участков работало лишь 70), был провозглашен В. Путиным единственным законным органом власти в Чечне. Одновременно, по слухам, было якобы одобрено решение о физической ликвидации главарей чеченских бандформирований — Ш. Басаева и Хаттаба.

Вместе с тем, как ни странно, российское руководство смотрело фактически сквозь пальцы на то, что боевики продолжали вооружаться, а также продолжали действовать различные коридоры, открытые для поставок оружия и всего необходимого в Чечню.

Анализируя последствия курса, проводимого Кремлем, и те изменения, которые наблюдались в стратегии президентской команды, исследователи обращали внимание не только на преимущества, которые получили в свое распоряжение Б. Ельцин и его окружение, но и опасности, которые она несла для своих инициаторов.

В первую очередь наблюдатели указывали на то, что агрессивный «модус», наметившийся в поведении России в отношении Чечни и дававший о себе знать во всех остальных областях политики страны, все больше и больше раздражал Запад. Российские чиновники и журналисты, озвучивавшие настроения, господствовавшие в верхах, все чаще со сталью в голосе говорили о том, что если Запад будет упорствовать, то страна откажется платить по своим долгам и пусть Запад пеняет на себя.

Запад заметил этот поворот и немедленно отреагировал. Страны «большой семерки» заставили МВФ отложить на неопределенный срок — в связи с так называемым коррупционным скандалом — выделение очередного транша кредита и сформулировали перед Россией ряд достаточно жестких требований, без выполнения которых страна не будет получать кредиты МВФ даже на рефинансирование текущих долгов перед фондом. К этим препятствиям добавилась и позиция Запада в отношении действий России на Северном Кавказе. Пять членов «большой семерки» — США, Великобритания, Германия, Франция и Италия — выступили с заявлениями о недопустимости-военного решения чеченского вопроса. Имелись основания думать, что эти заявления не следовало толковать как просто дань дипломатическому этикету, поскольку в отличие от стран ОПЕК эти государства заинтересованы в снижении цен на сырье, а кроме того, абсолютно не имеют причин заботиться об укреплении позиций России на Кавказе. В случае если события в России начали бы выходить из-под контроля «большой семерки», в руках этих держав имелось немало рычагов для восстановления статус-кво и подавления любого «бунта на коленях». В качестве одного из наиболее вероятных рычагов воздействия на глобальную ситуацию называли провоцирование очередного витка мирового финансового кризиса, который больно ударил бы по всем экспортерам сырья и энергоносителей.

Говоря о внутриполитических ограничителях избранной Кремлем стратегии, политологи отмечали, что анализа заслуживало прежде всего явное ужесточение тоца оппонентов Кремля — например, Ю. Лужкова, которым приходилось реально решать проблемы, случайно или злонамеренно обрушиваемые на них президентом и его окружением. К тому же новая стратегическая линия ельцинской команды дела к неприятному для нее итогу.

Наряду с временно действовавшей тенденцией к некоторой консолидации элиты вокруг президента и правительства давало знать о себе и прямо противоположное направление развития ситуации — увеличивалось число жестких оппонентов режима. А это означало, что процесс утраты им своей легитимности продолжался. Были преданы огласке факты, свидетельствовавшие об активизации маневрирования, наблюдавшегося на поле взаимоотношений между командами А. Чубайса и Ю. Лужкова. Особую роль в этих маневрах играла столичная медиа-империя В. Гусинского, находившаяся в дружественных отношениях с Ю. Лужковым, но пытавшаяся стать центром притяжения и для других антикремлевски настроенных политических групп, и особенно для праволиберальных лидеров, отодвинутых от принятия важнейших общегосударственных решений. Так, в популярной программе НТВ «Итоги» от 3 октября определенные реверансы были сделаны в отношении «Союза правых сил». Этот акцент, видимо, объяснялся стремлением руководства НТВ усилить позиции сил и блоков, способных активно противостоять создаваемому Кремлем новому избирательному объединению «Единство».

НТВ активно вело и кампанию против толлинга в алюминиевой промышленности, направленную на подрыв позиций финансово-промышленной группы Л. Черного, с которой поддерживал отношения Б. Березовский. Эта кампания, заказанная, судя по экспертным оценкам, в интересах алюминиевого магната О. Дерипаски, союзника правых, имела явный политический подтекст. О некотором сближении между ОВР и правыми, по мнению ряда экспертов, свидетельствовал и сформированный 29 сентября Национальный антикоррупционный комитет (НАК), который, судя по составу членов, также явился одним из результатов сложных совместных движений «питерской» и «московской» команд, представители которых составили ядро этой общественной организации.

В известной мере как проявление определенной закономерности сплочения антикремлевских сил можно было рассматривать и резкую атаку на Кремль со стороны губернатора Красноярского края А. Лебедя. Он подхватил выдвинутый некоторыми столичными СМИ тезис о виновности Кремля в организации взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске, сообщив о своих догадках в интервью французской газете «Фигаро».

Многие комментаторы склонны были объяснять это заявление тем, что у А. Лебедя начали сдавать нервы после целого ряда неудач и нападок, обрушившихся на генерала в последнее время. В частности, неожиданно для себя после начала обострения конфликта вокруг Чечни А. Лебедь оказался в фокусе мощной общественной критики за действия трехгодичной давности, приведшие к подписанию хасавюртовского соглашения. Кроме того, он не сумел сохранить в госсобственности Красноярскую угольную компанию, являющуюся ключевой для контроля над ресурсами края и для аккумуляции финансовых средств для борьбы за президентское кресло.

В связи с отсутствием средств в середине сентября А. Лебедь заявил о неучастии его Народно-республиканской партии в парламентских выборах. Всерьез повредила имиджу генерала и его попытка вместе с финансовой группой «Альфа» подчинить себе экономические ресурсы Ачинского глиноземного завода.

Таким образом, к обвинению окружения Б. Ельцина в наличии незаконных счетов в зарубежных банках, в других признаках коррупции добавлялись новые, еще более серьезные обвинения, за которыми стояла вполне реальная угроза при определенных обстоятельствах превратиться в повод для политического преследования Б. Ельцина и его клана «без срока давности». Хотя, видимо, правы те эксперты, которые считали, что критика А. Лебедем президентской команды не смогла сколько-нибудь существенно повлиять на общественное мнение, а только знаменовала разрыв между красноярским губернатором и президентской командой. Впрочем, для Кремля это было весьма слабое утешение.

Даже если эти высказывания А. Лебедя были лишь символическим жестом для обозначения окончательного «развода» между Красноярском и Кремлем, то и они показывали, как низко упал авторитет власти, если ее могли так поносить представители политической элиты. Не меняла сути дела и версия о том, что те, кто вложил в уста генерала «непозволительные» подозрения, рассчитывали, прежде всего, запугать самого Б. Ельцина и его команду.

Аналитики, придерживавшиеся этой точки зрения, были склонны видеть в заявлениях А. Лебедя отражение общей тенденции, характерной для кругов, близких к Б. Березовскому, к которым, несомненно, относился и А. Лебедь, а также для ряда СМИ, контролируемых этим медиа-магнатом. Речь шла о четкой линии на нагнетание алармистских настроений в связи с возможным будущим, ожидавшим президента и его семью в том случае, если они смирятся с неизбежностью потери власти после президентских выборов 2000 года.

Например, «Независимая газета» обстоятельно изложила версию журналистов «Московского комсомольца» о возможном участии Кремля в организации терактов. Показательно и то, что эти журналисты в своей публикации сослались на некие источники в МВД, руководимом, как известно, людьми, близкими к Б. Березовскому. Та же «Независимая газета» опубликовала обширную статью, в которой развивалась тема ненависти, окружавшей Кремль, и неизбежной печальной судьбы его обитателей после окончания президентского срока Б. Ельцина, кто бы ни пришел ему на смену. Эти информационные выплески явно были рассчитаны на то, чтобы подтолкнуть правящую группировку ещё крепче ухватиться за штурвал и стоять на капитанском мостике до конца. Они отражали, прежде всего, точку зрения кремлевского «теневого центра власти» и были связаны с его нежеланием расставаться с насиженными местами, с ролью, которую этот центр занимал де-факто в процессе принятия важнейших решений, а их непосредственным адресатом служила не столько широкая публика, сколько «капитулянтски» настроенная часть окружения Б. Ельцина, которая склонялась к мысли о необходимости уйти из власти в выгодной сложившейся ситуации или в конституционные сроки. Во всяком случае, были основания предполагать, что адресат внимательно прислушивался к этим суждениям, о чем можно было судить по дайджесту прессы «Мир за неделю», издаваемому, по некоторым оценкам, представителями, имеющими отношение к ельцинскому окружению. В одном из номеров этого издания без комментариев был опубликован перевод интервью А. Лебедя «Фигаро». Эту публикацию можно было расценить как иносказательное разъяснение перед публикой мотивов, которые вынуждали президента и его команду искать способы остаться у власти.

По мнению аналитиков, разделявших эту точку зрения, тот факт, что параллельно с вышеупомянутыми публикациями в политизированных кругах столицы распространялись слухи, будто группировка Б. Березовского — Р. Абрамовича — Т. Дьяченко пришла к убеждению, что «власть нельзя сдавать никому и ни при каких обстоятельствах». Это могло означать лишь одно: было выгодно показать, что в окружении Б. Ельцина развернулась острейшая борьба вокруг наиболее важных проблем, имевших стратегическое значение, в частности, вокруг судьбы премьера В. Путина и его. роли в кремлевской политике.

Первое сообщение о раскрытии крупнейшей сети по отмыванию денег российскими криминальными структурами касалось «Бэнк оф Нью-Йорк». Пропрезидентская пресса упомянула об этом важнейшем событии буквально между строк, хотя оно вполне заслуживало сенсационного сообщения на первой полосе, так как приоткрывало завесу над тем, почему и как одна из богатейших стран мира — Россия все более погружалась в глубочайший экономический кризис, имела бюджет, сравнимый с бюджетом заурядного штата США, и за последние годы заслужила устойчивую репутацию международной «попрошайки», предельно коррумпированной страны.

По сообщению газеты «Нью-Йорк таймс», через этот банк менее чем за полгода (с октября 1998 по март 1999 г.) «отмыто» около 4,2 млрд, долларов, а практически — около 10 млрд, долларов. В связи с этим делом упоминались фамилии некоторых российских олигархов.

Второе сообщение было о блокировании ряда счетов на общую сумму около 70 млн. долларов в швейцарских банках по распоряжению прокуратуры Швейцарии. Эти деньги связывались, в частности, с именем Б. Березовского, который, правда, срочно заявил, что никаких счетов в швейцарских банках не имеет и попытался обвинить группу «Мост» в инициировании этого дела.

Не исключено, что оба дела связаны между собой, по крайней мере, участием в них некоторых фигурантов. Были основания полагать, что деньги на блокированные швейцарские счета поступали в том числе и через «Бэнк оф Нью-Йорк».

По мнению аналитиков, невозможно представить, что подобная крупномасштабная финансовая афера, пожалуй, не имеющая аналогов в истории мировых финансовых преступлений, могла быть осуществлена в обход правительственных структур России, без участия в ней некоторых высокопоставленных личностей в правительстве, администрации. Об этом косвенно свидетельствовала и безрезультативность так называемой «борьбы с коррупцией», которая все эти годы выдвигалась как одна из главных задач президента и правительства и о которой в последнее время, после того как открылось, что к разворовыванию государственных средств причастны многие лица из ближайшего окружения президента, стали забывать.

Сильно подмоченной в результате этого скандала оказалась и репутация «правых». Значительная часть национального богатства разворована не без попустительства, если не сказать — с участием тех, кто все эти годы стоял у власти.

Данные скандалы с переводом средств в зарубежные банки — всего лишь вершина айсберга. Специалисты называют цифры от 60–80 млрд, долларов (самая скромная цифра) до 300 миллиардов. Поставленное на поток разворовывание государственных средств, пользующееся поддержкой высших властей России, говорит о том, что государственная власть в России за годы правления Б. Ельцина приобрела гипертрофированное развитие. Она строилась не для обеспечения интересов страны, общества и гражданина, а для защиты интересов узкой группы лиц. Даже один из замешанных в скандале российских олигархов, К. Кагаловский (вице-президент НК «Юкос», с 1992 по 1995 гг. — представитель России в МВФ) признал, что новая Россия «основана на воровстве и коррупции, которые стали системными элементами нашего государства».

Указанная финансовая афера — наглядный, но не единственный пример такого курса. По мнению зарубежных СМИ, ни президент, ни его «карманное» правительство, которое сформировано и действует, говоря словами иностранных журналистов, не как высший орган исполнительной власти страны, а как предвыборный штаб, защищающий интересы определенной группы людей и обеспечивающий победу их ставленников, никак не прореагировали на этот вопиющий случай. Все усилия правоохранительных органов и спецслужб страны направлены не на борьбу с разворовыванием государственных богатств (хотя это на сегодняшний день — проблема № 1), а на борьбу с политическими противниками, сбор компромата на них.

С большой степенью вероятности можно утверждать, что оба эти (практически одновременные) «открытия» западных органов, надзирающих за финансовой дисциплиной, устанавливали непосредственную связь между переводом финансовых средств в западные банки и предоставляемой России финансовой помощью по линии международных финансовых организаций. Так, в 1999 году не было ясности с 4 млрд, долларов, полученных в 1998 году правительством С. Кириенко от МВФ накануне объявления дефолта. Более того, арест счетов в «Бэнк оф Нью-Йорк» позволял однозначно увязать некоторые причины дефолта 17 августа 1998 года с теми огромными суммами, которые поступили через пару месяцев в этот американский банк.

Американские СМИ писали, что во всей этой истории крайне неприглядно выглядела также та политика безоглядной поддержки Б. Ельцина и «младореформаторов», которую проводили США и другие западные страны в последние годы. Это признали не только независимые эксперты, но и официальные лица США. В частности, советник конгресса США по делам коррупции в России Ф. Эмарт (бывший сотрудник ЦРУ и АНБ США) сказал, что фактически министерство финансов США и МВФ финансировали «великую при-хватизацию», называя ее реформой, тем более что в России многое можно было украсть.

По оценкам независимых экспертов, антикоррупционная кампания, развернутая в международном масштабе, могла стать и новым предупреждением Кремлю со стороны администрации США о том, что Вашингтон раздражен поведением России в отношении Югославии, марш-броском в Косово, дальнейшим сближением с Китаем и, главное, возможным намерением «семьи» пойти ради своего спасения на антиконституционные шаги. Мероприятия американских спецслужб серьезно связывали руки окружению Б. Ельцина. Косвенно это могло указывать на то обстоятельство, что Запад, прежде всего Вашингтон, изменил ставки в России и больше не связывает свои интересы с президентским окружением.

Эксперты ожидали, что следствием этой кампании будет развитие политических и финансовых контактов с Россией, минуя федеральный центр: Запад — Москва (Ю. Лужков), Запад — Петербург (В. Яковлев), Запад — Красноярск (А. Лебедь) и т. д., что приведет к дальнейшему усилению роли Совета Федерации.

В этих условиях многие региональные лидеры не спешили выполнять задачи, поставленные в предвыборной борьбе администрацией президента. Поэтому Б. Ельцин назвал «победу демократического крыла в каждом регионе» на выборах важнейшей задачей госструктур, которые остаются его «последним резервом». К предвыборной работе было привлечено свыше двадцати структур федеральной исполнительной власти, в том числе МВД, ФСНП, ФСБ, Минюст, Минфин и Министерство по налогам и сборам.

Проходивший с 12 по 18 сентября в Кембридже (Англия) Международный симпозиум по экономическим преступлениям привлек большое внимание специалистов, так как на нем обсуждались вопросы коррупции, отмывания денег и функционирования оффшорных зон.

В его работе принимали участие около 800 человек из 75 стран, в основном юристы, политики, банкиры и эксперты.

«Российская» проблематика не занимала значительного места в официальных выступлениях, однако в кулуарах была одной из главных тем.

Из контактов с участниками симпозиума можно было сделать следующие выводы:

1. В отношении исполнительной власти России всех уровней существовал огромный кризис доверия со стороны западных элит.

2. Усиливалась тенденция к изоляции России как «непонятного» и «чуждого» общества.

Особую настороженность вызывал тот факт, что изменение в негативную сторону образа России проходило на фоне тотального недоверия участников симпозиума к многочисленным публикациям прессы по обвинению России в коррупции, незаконном использовании кредитов МВФ, отмывании денег через «Бэнк оф Нью-Йорк».

Как заявил в частной беседе председатель симпозиума, бывший прокурор Багамских островов и известный британский юрист Саул Фрумкин, все «дело» «Бэнк оф Нью-Йорк» носит политический характер. В свою очередь помощник прокурора округа Нью-Йорк Джон Москоу, осуществлявший прокурорский надзор за «делом», заявил, что «ему это дело не нравится и пресса «неадекватно» освещает его».

Общее мнение сходилось к тому, что дело здесь связано с целенаправленными действиями определенных кругов.

Среди них называли оппозиционные силы внутри России, которые являются главными поставщиками «черной» информации; наркотические синдикаты, которые вовлечены в крупнейшие финансовые операции в оффшорных зонах; правые круги в республиканской партии США, добивающиеся подрыва позиций демократов на президентских выборах и стремившиеся к принятию более жесткой линии по отношению к России.

Эти элементы были главными действующими силами затеянной кампании, самым негативным образом сказывавшейся на позициях российских политиков и бизнеса.

Между тем левая оппозиция находила и определенные позитивные моменты в этой компании:

1. Запад отказывается от безусловной поддержки нынешнего режима в Кремле и готов искать новых союзников;

2. Международная борьба с отмыванием денег полностью отвечает национальным интересам России.

Более того, ряд российских политиков получил уникальную возможность резко усилить свои внутренние и международные позиции, выступив инициаторами по выходу из данной сложной международной проблемы. В этих целях, по мнению ключевых участников семинара, они должны поставить задачу обеспечения законности в российском обществе, включая борьбу с коррупцией в качестве основного положения своей программы, а также предложить международному сообществу программу совместных действий для создания новой мировой системы по борьбе с отмыванием денег и экономическим преступлениям.

Ситуация тому благоприятствовала, так как именно через ОЭСР и Европейский союз шла подготовка основ законодательства по борьбе с коррупцией и незаконному использованию политиками своего положения для личного обогащения с выводом капиталов за рубеж. Участники симпозиума приветствовали бы подключение российских юристов и властей к рабочим группам, где сейчас обсуждаются рамки планируемого общеевропейского законодательства. Многие из них выразили готовность приехать в Москву или Санкт-Петербург для возможного участия в дискуссиях по данному вопросу.

Одна из тем, подробно комментируемая СМИ в середине сентября, — возможная добровольная отставка Б. Ельцина. Зарубежные СМИ отмечали, что Б. Ельцина уже более или менее открыто призывают уйти в отставку. Одновременно росло и число тех, кто считал отказ президента РФ от должности единственной возможностью вывести страну из кризиса.

Резонанс в зарубежных и российских СМИ вызвало заявление мэра Москвы Ю. Лужкова, считавшего, что президент РФ «не может, в первую очередь по состоянию здоровья, эффективно выполнять свои обязанности» и, следовательно, должен добровольно уйти в отставку. В этой связи наблюдатели большое значение придавали комментарию политического обозревателя ОРТ С. Доренко, в котором он утверждал, «что порочащий президента РФ международный финансовый скандал чрезвычайно выгоден Ю. Лужкову, раскручивающему его внутри страны». Приведя слова председателя Совета Федерации, российские СМИ особо замечали, что Е. Строев с необычайной для него откровенностью фактически призвал президента уйти в отставку.

Зарубежные СМИ отмечали, что слухи о досрочной отставке президента получили конкретную аргументацию после опубликования статьи, в которой депутат Государственной думы А.-Шохин заявил, что Б. Ельцин объявит о своем уходе с поста президента 19 октября, то есть за два месяца до парламентских выборов. Это решение, по мнению А. Шохина, запутает предвыборную ситуацию, вынудив главных претендентов на депутатские мандаты одновременно выдвигать свои кандидатуры на президентский пост. В итоге, считал А. Шохин, возникнет юридическая неразбериха, призванная расчистить путь к президентскому креслу «преемнику Кремля».

Однако подавляющее большинство политиков и экспертов придерживалось мнения, что досрочная отставка президента РФ была маловероятна. Зарубежные СМИ приводили слова председателя Центризбиркома А. Вешнякова, заявившего, что в случае досрочных президентских выборов любой кандидат в депутаты Госдумы может одновременно претендовать и на пост главы государства.

В то же время обозреватели указывали, что после оформления основных предвыборных блоков и персональных альянсов у президента РФ практически не оставалось пространства для политического маневра. Еще меньше шансов воздействовать на предвыборную ситуацию было у администрации президента, отмечали СМИ, предполагая, что усилия Кремля не смогут остановить Е. Примакова или Ю. Лужкова. СМИ отмечали также другую точку зрения, согласно которой Кремль мог ввести чрезвычайное положение. Однако без консенсуса всех силовых структур это не удастся сделать.

Предлагалась версия, согласно которой Б. Ельцин якобы продолжал считать Е. Примакова единственной кандидатурой на пост президента, отвечавшей двум главным требованиям: Е. Примаков имел наибольшие шансы быть избранным и способен обеспечить безопасность Б. Ельцину и его семье после отставки. Как считали российские СМИ, претендент на пост президента, предпочитаемый губернаторами, — Е. Примаков. По данным фонда «Общественное мнение», приводимым СМИ ближнего зарубежья, больше всего представлениям россиян об идеальном президенте соответствовал Е. Примаков, наиболее честный и добросовестный, хотя и не самый твердый и решительный. Но эта версия не имела под собой серьезного фундамента и основания, плохо корреспондировалась с конкретными шагами кремлевской администрации.

Повышенное внимание СМИ уделяли другому лидеру блока «Отечество — Вся Россия» Ю. Лужкову, который отметил, что основными целями блока является борьба с коррупцией, пересмотр итогов приватизации и принятие законов, которые обеспечивали бы безопасность граждан и бизнесменов. Ю. Лужков подтвердил, что не намерен баллотироваться в президенты РФ и будет выдвигаться только в том случае, если не будет кандидата на высший государственный пост, которому он доверяет. При этом он выразил уверенность, что ему удастся убедить Е. Примакова выставить свою кандидатуру на выборах президента РФ.

Однако ряд. обозревателей считал, что по мере приближения президентских выборов взаимоотношения между лидерами ОВР будут осложняться, не исключались и варианты принятия решения вплоть до полного разрыва. Отмечалось, что, несмотря на сближение, Е. Примаков и Ю. Лужков — принципиально разные политические фигуры.

Обострение предвыборной борьбы происходило в электронных СМИ. Так, 14 сентября Ю. Лужков открыл в Интернете сайт, содержавший информацию о его взглядах, работе, позиции по актуальным вопросам, биографии, семье. В тот же день был зарегистрирован, а 21 сентября открыт фальшивый «официальный сервер Юрия Лужкова» с очень близким по написанию адресом (использован другой вариант латинской транскрипции фамилии Ю. Лужкова). Этот сайт воспроизводил дизайн и структуру подлинного сервера, но содержал материалы, искажавшие как общественную позицию Ю. Лужкова, так и факты его работы и личной жизни. По общему мнению, открытие ложного сайта и место его регистрации — США — свидетельствовали, что выполненный накануне выборов заказ, скорее всего, инспирирован конкурирующей политической организацией, обеспокоенной растущими рейтингами ОВР и его первых лиц.

Внимание ряда российских и зарубежных СМИ привлек факт выдвижения кандидатуры Е. Батуриной в депутаты Госдумы от одномандатного округа в Калмыкии. Аналитики отмечали, что дебют супруги московского мэра на политическом поприще может осложниться двумя негативными последствиями. Во-первых, могут ухудшиться отношения Ю. Лужкова с президентом Калмыкии К. Илюмжиновым. Во-вторых, возможен раскол в ОВР, так как К. Илюмжинов уже пообещал свою поддержку другому кандидату в депутаты — аграрию Г. Кулику и, по некоторым оценкам, не станет отказываться от своих обещаний. Поскольку Аграрная партия России является важным коллективным членом ОВР, выдвижение Е. Батуриной может спровоцировать его раскол.

Е. Примаков, как всегда, улыбчив и лучист

Глава Карачаево-Черкессии генерал армии, бывший главком Сухопутных войск России В. Семенов

С. Кириенко после отставки встретился с журналистами

Министр обороны И. Сергеев и министр внутренних дел России В. Рушайло

Президент Белоруссии А. Лукашенко посетил соседнюю Смоленскую область

Заместитель главы администрации президента РФ И. Шабдурасулов

Вице-спикер Госдумы третьего созыва В. Лукин

С. Кириенко еще не сказал: «Иду на Москву»

Премьер С. Степашин и первый вице-премьер правительства России В. Христенко

Заместитель директора Института Европы РАН С. Караганов (слева) и заместитель руководителя администрации президента РФ С. Приходько открывают ассамблею Совета по внешней и оборонной политике

Перед заседанием правительства РФ. Вице-премьер С. Шойгу и министр финансов М. Касьянов

Председатель Госдумы Г. Селезнев и В. Черномырдин

Июль 1999 года. Премьер-министр С. Степашин представляет главу нового министерства по делам печати М. Лесина

Президент Татарстана М. Шаймиев даже зерно сам пробует на зуб

Министр путей сообщения Н. Аксененко едва не стал премьером правительства в 1999 г.

Генеральный директор телеканала НТВ И. Малашенко (в центре) и сценарист передачи «Куклы» В. Шендерович проводят пресс-конференцию

Руководитель президентской администрации А. Волошин

Директор ФСБ России генерал-полковник Н. Патрушев

Премьер-министр правительства России М. Касьянов и вице-премьер В. Христенко

Февраль 2000 года. Губернатор Самарской области К. Титов зарегистрирован в качестве кандидата в президенты РФ

Депутат Р. Абрамович во время первого пленарного заседания Госдумы третьего созыва. Январь 2000 г.

Экс-мэр г. Грозного Б. Гантамиров во время второй чеченской кампании действовал на стороне федеральной власти

Один из руководителей антитеррористической операции в Чечне В. Казанцев. В мае 2000 г. генерал армии В. Казанцев стал представителем президента в Северо-Кавказском административном округе

С. Радуев в следственном изоляторе «Лефортово»

А. Масхадов — президент Чеченской Республики

Один из руководителей федеральных войск в Чечне В. Пуликовский.

В мае 2000 г. он был назначен представителем президента в Дальневосточном административном округе

7 мая 2000 года. Б. Ельцин поздравляет В. Путина после его инаугурации в Андреевском зале Большого Кремлевского дворца

После инаугурации президента В. Путина.

Первый и второй президенты России на Соборной площади Кремля

Слеза прощания

СМИ комментировали и второй этап VI съезда КПРФ. Замысел Г. Зюганова, по мнению российских СМИ, был демократичным: доказать избирателям, что коммунисты максимально пошли навстречу беспартийным членам НПСР в вопросе их будущего представительства в Думе. Специально было названо число: из 18 человек в федеральной части парламентского списка левых 11 не являются членами КПРФ. Лидер КПРФ не считает, что в рядах НПСР наметился раскол. До съезда он заявил, что решение контрольноревизионной комиссии НПСР о созыве до конца текущего месяца координационного совета для рассмотрения вопроса об его исключении не является правомочным. Г. Зюганов отметил, что это решение инициировали отдельные члены «Духовного наследия» и Аграрной партии России, лидеры которых А. Подберезкин и М. Лапшин решили повести эти объединения на парламентские выборы своими списками.

На съезде Г. Зюганов подчеркнул, что вместе с КПРФ на выборы идут 36 аграриев, 5 членов «Духовного наследия» и члены других входящих в НПСР объединений. Надпись «Коммунисты, аграрии, патриоты за победу» на утвержденной делегатами эмблеме блока — ордене Победы — должна сбить с толку избирателей общероссийского политического движения «В поддержку армии, оборонной промышленности и военной науки» (ДПА), хотя официально КПРФ и не хочет ничем вредить потенциальным союзникам, считали российские СМИ. Между тем, по их же сообщениям, именно против ОВР направлено решение съезда выставить своих кандидатов по всем 226 мажоритарным округам. На практике это означало скорее отказ от «развода» сильных кандидатов с левыми «родственными партиями», чем противостояние новой «партии власти» по всему электоральному полю.

Некоторым обозревателям представлялся бесспорным тот факт, что в новой Думе будут представлены КПРФ, «Яблоко» и ОВР. СМИ отмечали, что коммунисты традиционно сильны в небольших городах и сельской местности, а основной электорат «Яблока» и ОВР живет в крупных промышленных центрах. Поэтому им предстоит борьба за один и тот же электорат. Понимая это, «Яблоко» и ОВР попытались договориться по кандидатам в одномандатных округах, однако соглашения не получилось, так как ОВР не захотело отдать ни одного из 15 московских округов. Естественно, что Г. Явлинский не мог просто так смириться с этим решением руководства Москвы. На VII съезде движения «Яблоко» было принято решение выставить девять кандидатов по Москве. По сведениям СМИ, восемь из девяти кандидатов имели реальные шансы на победу.

«Яблоко» планировало побороться за голоса избирателей и с другим лидером ОВР — губернатором Санкт-Петербурга Владимиром Яковлевым, выдвинув кандидатов по всем шести округам города. Более того, партия Г. Явлинского заняла антигубернаторскую позицию по вопросу о переносе выборов в Санкт-Петербурге. В. Яковлев не без оснований считал, что у него будет больше шансов на переизбрание, если выборы мэра совместить с выборами в Думу. Однако фракция «Яблоко» отказалась поддерживать проект такого решения, выступив против переноса выборов.

«Яблоко» в тот момент не было готово к борьбе за пост мэра Санкт-Петербурга. Перенос выборов был выгоден только действующему губернатору, который не без оснований надеялся пройти на волне серьезной поддержки горожан и кампании ОВР. Обозреватели полагали, что во время избирательной кампании в борьбе за электорат крупных городов ОВР будет делать упор на административные ресурсы, «Яблоко» — на общественные структуры. Однако стороны еще могли договориться. По некоторым сведениям, «Яблоко» могло снять часть своих кандидатов, если руководители Москвы и Санкт-Петербурга пойдут на уступки.

Российские СМИ, стоявшие на центристских позициях, считали, что окончательное оформление ОВР, произошедшее в сентябре, реально означало почти полное вытеснение НДР из избирательной кампании. В перспективе НДР как «партия власти» распадется между ОВР, Союзом правых сил, может быть, «Яблоком», «Голосом России» и КПРФ. Было ясно, что движению не помогут ни региональные связи, ни «Газпром», ни эмоциональные привязанности. Тем не менее на состоявшемся 20 сентября съезде НДР В. Черномырдин объявил о начале «полномасштабной предвыборной работы».

Приступая к активной избирательной кампании, НДР провел кадровые перестановки в руководстве движения. С финансированием избирательной кампании у НДР проблем, видимо, не будет, считало большинство экспертов, имея в виду, что заместителем В. Черномырдина избран Ю. Петров, возглавляющий Государственную инвестиционную корпорацию и являющийся председателем совета директоров Свердловского губернского банка, а первым заместителем — банкир А. Лебедев. Однако это не гарантировало преодоления пятипроцентного барьера. Не случайно, видимо, практически все руководство НДР решило баллотироваться и в одномандатных округах. Всего в выборах по одномандатным округам собирались участвовать 34 депутата из фракции НДР. Причем некоторые из них предпочли баллотироваться как независимые кандидаты, не афишируя свою причастность к НДР. Одним из итогов закрытой части второго этапа съезда, распределявшего места по одномандатным округам, стало решение отдать 12 округов казачьим объединениям, в 6 округах будут баллотироваться союзники НДР из движения «Вперед, Россия!», что вызвало недовольство некоторых делегатов съезда.

Комментируя предоставление федеральных списков ЛДПР в Центризбирком, российские СМИ отмечали, что вопреки ожиданиям скандала не произошло. Центризбирком, утверждая федеральные списки кандидатов в Госдуму от ЛДПР, даже не акцентировал внимание на таких одиозных личностях, как А. Быков, в отношении которого было возбуждено уголовное дело, А. Егиазарян, проходивший по «делу Ю. Скуратова», а также С. Михайлов, известный больше как «Михась». Комментируя это сомнительное, по мнению большинства экспертов, решение, председатель ЦИК А. Вешняков заявил, что Центризбирком не имеет никаких прав отказать избирательному объединению в регистрации.

Союз В. Жириновского и А. Быкова был выгоден обоим. В. Жириновский получал одного из самых влиятельных в России региональных лидеров «теневой» экономики. Кроме того, включение А. Быкова в список ЛДПР объяснялось еще и тем, что таким образом ЛДПР привлекала на свою сторону немалую часть электората губернатора Красноярского края А. Лебедя, в способностях которого разумно управлять экономикой края уже усомнились многие красноярцы. С другой стороны, союз с ЛДПР также был выгоден А. Быкову, так как объявленный в федеральный розыск бизнесмен после регистрации предвыборного списка ЛДПР в Центризбиркоме РФ фактически получал неприкосновенность.

По-прежнему значительное внимание в российских и зарубежных СМИ уделялось политической инициативе 39 губернаторов по созданию нового избирательного блока «Единство». Обращалось внимание, что участники создаваемого объединения выразили намерение дистанцироваться от Кремля, КПРФ и ОВР. Хотя все отчетливо понимали, что это обычная тактическая уловка.

Мнения о целях планируемого политического образования расходились. Так, ряд экспертов и политиков усматривал в консолидации губернаторов политический маневр, предпринятый Кремлем в первую очередь в противовес ОВР, другие полагали, что это — не результат каких-то усилий Кремля, а вполне естественная реакция губернаторов, желающих обеспечить прохождение в своих регионах тех людей, которые будут лоббировать их интересы. На мой взгляд, быстрота, с какой было организовано движение, «зеленый свет» в электронных СМИ говорили об управляемости этого процесса.

Прошедшие в это время выборы глав администраций шести областей Российской Федерации — Белгородской, Ленинградской, Новгородской, Омской, Свердловской и Томской, на которых достаточно убедительную победу одержали действующие губернаторы, выявили ряд общих закономерностей и подтвердили мнение о том, что преимущественные шансы в ходе этих кампаний имели те из претендентов, которые в полной мере смогли использовать имевшиеся у них административные ресурсы и рычаги воздействия на электорат.

Губернаторам всех названных областей удалось наладить «нормальные деловые взаимоотношения» с местными законодательными органами, значительную часть депутатов которых составляли хозяйственная элита, представители директорского корпуса и частично аграрии. Несмотря на некоторые разногласия, имевшие место в первое время между законодателями и главами администрации, в целом отношения между представительной и исполнительной ветвями власти развивались в этих регионах практически бесконфликтно.

Это обстоятельство позволило губернаторам добиться назначения выборов на «удобные» для них сроки.

Действительно, в большинстве названных регионов, за исключением Свердловской и Ленинградской областей, выборы проводились до истечения установленных сроков полномочий глав их администраций, что само по себе создавало преимущества заранее подготовленному к такому повороту событий кандидату, то есть действующему губернатору. К тому же они, прикрываясь исполнением служебных полномочий, имели возможность начинать, по существу, свои избирательные кампании — встречи с активом и населением, решение наиболее острых социальных проблем и т. д. — задолго до их официальных сроков.

В проведении своих предвыборных кампаний действующие губернаторы опирались на слаженные и сплоченные годами совместной работы команды в лице своих администраций (осуществлявшаяся ими кадровая политика, как правило, не приводила к разрушению прежних элитных структур как на областном, так и на районном уровнях), на поддержку сформировавшейся и объединенной общими интересами региональной элиты, не заинтересованной в изменении существующего порядка вещей. Это обстоятельство в значительной степени упрощало для действующих губернаторов и решение вопроса о финансировании их избирательных кампаний, не считая того, что на них практически за счет местных бюджетов трудилась большая армия чиновников. Недаром в одном из телеинтервью новгородский губернатор М. Прусак откровенно заявил: «О каких деньгах на выборы идет речь? Чиновники работают бесплатно!»

Все рассматриваемые области представляют собой индустриальные регионы, где процесс партийного строительства не привел к созданию сплоченных дееспособных организаций с популярными лидерами, которые могли бы противопоставить административным возможностям действующих губернаторов партийную дисциплину их членов.

Все без исключения победившие на выборах главы регионов открыто или негласно поддерживались федеральным центром, а точнее — администрацией президента РФ.

Хотя нарушений законодательства при формировании областных избирательных комиссий ни в одном из рассматриваемых регионов зафиксировано не было, губернаторам тем не менее удалось поставить их руководство под свой контроль и нейтрализовать в них представителей оппозиционных сил, пытавшихся обратить внимание на имевшие место обстоятельства, дающие односторонние преимущества действующим главам администраций.

К моменту проведения выборов действующим главам администраций в этих регионах удалось поставить под свой контроль большинство областных СМИ, которые работали на них, а также принять «законные меры воздействия» — претензии за неуплату налогов, лишение субсидий и т. п. — к оппозиционной прессе. Нельзя было не заметить и «раскрутку» этих губернаторов в федеральных СМИ: они не раз появлялись в передачах центральных каналов ТВ, им был посвящен ряд газетных статей.

В качестве действенных предвыборных шагов глав администраций указанных регионов можно рассматривать и создание ими различного рода губернаторских фондов, предназначенных для поддержки малообеспеченных слоев населения.

Немаловажную роль в обеспечении победы действующих губернаторов на выборах в указанных регионах сыграли, по мнению экспертов, и взятые ими на вооружение «избирательные технологии», отработанные в 1998 году на выборах в Законодательное собрание Петербурга. В частности, наиболее эффективная из них — досрочное голосование, которое проводилось, как правило, под пристальным присмотром и по подсказке представителей местных администраций, имеющих большое влияние, особенно в сельской местности.

Таким образом, можно утверждать, что победу действующим губернаторам на состоявшихся в шести регионах Российской Федерации выборах обеспечило правильное использование ресурсов и возможностей, предоставленных их статусом.

Анализируя ситуацию в Москве и других регионах страны, сложившуюся к концу сентября, ряд аналитиков и средств массовой информации приходили к выводу, что ее следует рассматривать в контексте целого ряда предшествовавших событий.

Так, уже через несколько дней после неожиданного выхода из отпуска Б. Ельцин вдруг сделал перед камерой интересное и неожиданное признание. Он заявил, что политическая ситуация весьма сложная, и «мы должны вести умную игру». Это могло означать только то, что ему был предложен некий сценарий действий. Не исключено, что автором его, скорее всего, был В. Путин, поскольку уже 9 августа именно он занял пост премьера и был объявлен официальным наследником.

Суть сценария заключалась, как полагали эти аналитики и журналисты, в следующем. Против Дагестана совершается агрессия сил «международного исламского терроризма». Эта атака успешно и победоносно Кремлем отражается. Одновременно формируется зримый образ врага, — и внешнего, и внутреннего. Этот враг является таковым и для Запада, который явно стал не просто охладевать в последние месяцы к Кремлю, но и заметно дистанцировался.

Одновременно кремлевские спецслужбы вскрывают широкомасштабный заговор «террористов», направленный на взрывы жилых домов в различных городах России. Проводятся широкие превентивные меры, в различных городах обнаруживаются тонны взрывчатки, вскрываются исполнители, подчеркивается фактическая недееспособность региональных властей, особенно в Москве и т. д.

При этом версию о том, что Москву взрывают чеченцы, старательнее всего отрабатывает «проберезовская» пресса. ОРТ также «переводит стрелки» на Ю. Лужкова, упирая на неспособность московских властей навести порядок даже в отдельно взятом городе. В. Путин на заседании Госдумы демонстрирует фильм о зверствах чеченских бандитов. В то же время напрочь забывается вторая версия: взрывы в Москве отзываются как на Чечне, так и на федеральном центре. Вот только последствия разные — Чечне бомбардировки, Москве — чрезвычайное положение.

Таким образом, кто бы ни стоял у истоков этой операции, все последние события увязываются в один узел: нагнетание напряженности в Карачаево-Черкесии (а именно оттуда тянется след непосредственных исполнителей взрывов, в том же регионе был похищен гексоген), вторжение чеченцев в Дагестан и взрывы в Москве.

Выгодно это могло быть только тем, отмечали эксперты, кто стремился к максимальному использованию чрезвычайного положения в стране или его отдельных элементов. В результате управляемость внутренними политическими процессами со стороны Кремля могла возрасти со всеми вытекавшими отсюда нужными последствиями.

Что думали аналитики в сентябре о возможном развитии событий в ближайшие месяцы? В связи с приближением сроков, после которых совместить досрочные президентские выборы с парламентскими станет невозможно, рассматривали два взаимоисключающих варианта развития событий.

Согласно первому варианту, в Кремле пока царила полная неясность относительно планов на президентские выборы, В. Путин проходил «испытательный срок». А «слухи» о возможности досрочного сложения своих полномочий президентом сознательно распространялись его администрацией. Этот сценарий мог быть рассчитан как на внесение нервозности в политическую элиту и раскол оппозиционных сил, так и подготовки к его реализации.

С другой стороны, одним из косвенных факторов, указывавших на возможность осуществления сценария с отставкой, было изменение характера подачи новостей в СМИ и на ТВ. Основное внимание уделялось событиям в Дагестане, освещение политического противоборства и скандалов существенно снизилось, шла постепенная «раскрутка» В. Путина.

По имевшейся в аналитических кругах информации, на ТВ проводилась техническая подготовка к созданию особого режима вещания начиная с 14 сентября. В то же время в печати тема возможных событий освещалась очень вяло, причем с акцентом на то, что Б. Ельцин никогда добровольно власть не отдаст.

По заявлению некоторых независимых экспертов, с конца августа проводилась и скрытая мобилизация спецназовцев, находившихся в запасе. Предлогом для подобных действий называлась война в Дагестане, однако это никак не вязалось со сложившимся режимом секретности вокруг этого события. Небезынтересна в этой связи была и встреча президента со своим представителем в Конституционном суде, специалистом по конституционным вопросам М. Митюковым.

Прорабатывался вопрос назначения в ближайшее время А. Чубайса главой администрации президента. Во время обсуждения этого назначения еще 7 августа он потребовал в качестве предварительного условия существенного увеличения своих полномочий и изменений в составе правительства. Тогда для Б. Ельцина и руководства его администрации это оказалось неожиданностью, и они взяли тайм-аут для оценки требований А. Чубайса.

Таким образом, независимые эксперты считали, что вероятность развития ситуации по варианту отставки возрастала.

К тому времени появились новые очевидные признаки серьезного разлада в ближайшем окружении Б. Ельцина, которые все отчетливее лихорадили работу не только администрации, но и других государственных структур. Этот разлад был вызван не только провалами Кремля в реализации предвыборных планов, скандалами в СМИ по вскрытым фактам коррупции, к которым причисляли членов «семьи», а также очевидным нежеланием многих западных партнеров Кремля связывать себя с погрязшим в коррупции политическим режимом.

Все чаще давали о себе знать и причины субъективного плана.

Другой серьезной причиной нездоровой обстановки вокруг Б. Ельцина знатоки кремлевской жизни считали линию поведения, избранную Т. Дьяченко. Она становится все более самостоятельной и, пользуясь свободным доступом к отцу, «подбирала под себя» полномочия по принятию и «проталкиванию» собственных решений, в том числе — по кадровым вопросам. Все чаще она напрямую выходила на тех или иных руководителей в правительстве и других госструктурах и, минуя первых лиц этих структур, предъявляла разного рода требования или претензии. Такие действия приводили не только к кадровой «чехарде» и вносили сумятицу в работу государственных органов, но и вызывали откровенное неприятие среди фигур, интересы которых при этом ущемлялись.

Давление со стороны Т. Дьяченко начал остро испытывать и премьер. В его окружении говорили, что «шеф может слететь так же быстро, как и взлетел, особенно по вопросу о преемничестве». Да и сам В. Путин в разговоре с одним крупным бизнесменом подтвердил, что «им недовольны».

Понимая непредсказуемость поведения президента и неустойчивость своего положения, В. Путин пытался делать ставку на усиление собственных позиций, ища поддержку со стороны силовых ведомств и спецслужб, в первую очередь — ФСБ, МВД, СВР. В пользу этого свидетельствовали готовившиеся в правительстве решения о серьезном повышении размеров денежного содержания сотрудникам и военнослужащим, в том числе — об увеличении надбавок за особые условия, риск и пр.

В. Путин также пытался влиять на ключевые кадровые вопросы по силовым ведомствам, что являлось прерогативой президента и вызывало острое недовольство его ближайшего окружения.

Банковский скандал вызвал крайнюю обеспокоенность в президентском окружении. Заявление Ю. Лужкова по данному поводу с требованием объяснений вплоть до привлечения судебных инстанций свидетельствовало о начале качественно нового этапа политической борьбы оппонентов Кремля с ельцинским окружением. Кремль вынужден оправдываться — это было главным минусом в непростом положении президентского окружения, потому что «отмыться» перед лицом международного сообщества весьма трудно.

В Кремле не исключали, что у истоков скандала с «Бэнк оф Нью-Йорк» и публикациями в западной прессе стоят связи В. Гусинского и Ю. Лужкова с международными финансовыми организациями, под контролем которых находится ряд ведущих европейских и американских СМИ. В Кремле в спешном порядке разрабатывался комплекс мер по противодействию с привлечением спецслужб.

Возможности противодействия Кремля новому скандалу были серьезно ослаблены углублением противоречий внутри пропрезидентского лагеря. Наиболее заметны здесь действия, предпринимаемые Б. Березовским: «олигарх» развернул наступление практически по всем фронтам. Так, он добился укрепления своего влияния на ОРТ, «выжав» И. Шабдурасулова в Кремль. Это дало Б. Березовскому «свободу рук», позволило усилить позиции близких ему менеджеров и журналистов — Т. Кошкаревой и вновь «реабилитированного» С. Доренко.

Именно ОРТ являлось основным политическим ресурсом Б. Березовского. В частности, через телеканал им предпринимались действия с целью «очернить» других представителей пропрезидентской коалиции — «молодых реформаторов» и В. Путина. Иллюстрацией недовольства Б. Березовского действиями «правых» стал скандальный сюжет в эфире ОРТ от 28 августа, посвященный акции «Ты прав» в Санкт-Петербурге. Как выпад против В. Путина были расценены материалы, посвященные событиям в Дагестане. Наконец, ОРТ не оставляло попыток добиться «черного передела» в ОАО «Газпром».

Поведение Б. Березовского было все менее ориентировано на «семейную» группу. Причины этого аналитикам пока не были до конца ясны: это могло быть и следствием недовольства «олигарха» своим недостаточным влиянием (в частности, после отставки С. Степашина он продвигал на пост премьера А. Лебедя), и дистанцированием Кремля от Б. Березовского (такой шаг мог бы смягчить негативный эффект от последнего «коррупционного» скандала). О готовности Б. Березовского к разрыву с проельцинской коалицией косвенно могла говорить антипрезидентская риторика со стороны главного его «рупора» — тележурналиста ОРТ С. Доренко.

Такая ситуация в России вызывала в правящих кругах основных западных стран серьезные опасения в отношении настоящего и будущего страны, если уход Б. Ельцина будет нелегитимным. Запад боялся, что многонациональный колосс, со слабой экономикой и достаточно сильной армией, может опрокинуться в гражданскую смуту. Пока там не достигнут консенсус в отношении того, кто способен выправить демократический курс. Рейтинговые оценки вызывали весьма относительное доверие. Были желаемые фигуры (Г. Явлинский), но вряд ли можно трезво рассчитывать на его избрание. Неприемлем приход коммунистов. Две фигуры наиболее реальны, а завтра могут значительно усилиться — Е. Примаков и Ю. Лужков. Первый — умеренно-прагматичен и опытен, декларируя патриотизм, не скатится к левым «патриотам». Человек, по мнению западников, способный на разумную международную политику и авторитетный в своей стране. Второй сочетает в себе многое, что будет востребовано электоратом на президентских выборах: харизматическая личность, импонирует его простоватость, не наигранная откровенность в общении с людьми, умение ладить с прессой и, конечно, его имидж крепкого хозяйственника.

Из вышеизложенного западные эксперты делали вывод, что если Е. Примаков или Ю. Лужков и не будут приняты с распростертыми руками, то и ни тот ни другой не будет воспринят враждебно.

Интересна американская позиция в отношении Е. Примакова. Он виделся им ключевой фигурой. Отмечалось, что в случае его прихода к власти Вашингтону придется иметь дело с политиком, который попытается восстановить биполярность на международной арене, ужесточит политику России в отношении Запада через переориентацию на Восток и осуществит пересмотр российских подходов к вопросам сокращения стратегических вооружений и демонтажа ядерных арсеналов.

Исходя из возможности победы Е. Примакова, в спецслужбах США полагали, что необходимо максимально использовать немногие позитивные факторы такого развития и наметить «болевые» точки будущей российской власти.

В частности, считается, что Е. Примаков не будет изменять сложившуюся в стране систему «демократических ценностей», стабилизирует внутриполитическое положение в России, ужесточит антикоррупционную борьбу, не допустит распада страны и деления военно-стратегического потенциала, будет способствовать предсказуемости России на международной арене.

Угроза создания Россией «антизападных» альянсов с Китаем, Индией и другими странами, по мнению экспертов спецслужб США, в ближайшей перспективе нежизнеспособна в силу экономической и военной слабости России. Реальное объединение в рамках СНГ возможно только с Белоруссией. Ряд государств бывшего СССР дрейфуют в сторону НАТО, и эта тенденция будет усиливаться.

В спецслужбах США были убеждены, что в лагере Е. Примакова осознают ограниченность маневров в отношении партнерства с Западом, у которого сохраняются инструменты эффективного воздействия на Россию. Финансовая зависимость сужает российскую самостоятельность и будет вынуждать к компромиссам.