От Каина

Глава 2. Невинный праведник

Иван − рослый, тихий мальчишка, держался чуть поодаль от других ребят. Он выбрал Бога в то время, когда остальные от него отрекались, решил поступать в Минскую семинарию[2], и новость о возможном ее закрытии взволновала его до глубины души.

− Этого и следовало ожидать, − злорадствовал школьный учитель, считая религию заразой для народа.

Услышав такую новость, Иван нетерпеливо ждал окончания занятий, чтобы помчаться сквозь лес в поселок Жировичи и узнать, правдивы ли эти разговоры.

В заветном святом месте люди появлялись редко, а сегодня Иван сразу заметил ребенка, сидевшего на ступенях храма.

Странно было тут видеть мальчика, чуть младше его самого, помечающего что-то в тетради. Проходя мимо, Иван взглянул на ее страницы. Его поразили наброски удивительных мест, но Иван спешно отвел взгляд, не смея рассматривать рисунки.

Смущенно ускоряя шаг, он зашел в храм. Ему показалось, что мальчик обернулся и хотел что-то сказать, но Иван испугался перспективы беседовать с этим ребенком.

Он поспешил забыть о необычном мальчике, вернувшись к источнику своих тревог, разрешить которые мог только сам митрополит Антоний[3]. Благо, этот тихий человек с мудрыми глазами всегда был рад его видеть. Даже если юноша заставал его врасплох.

− Неужели это правда? – без предисловий спросил Иван, подойдя к мужчине.

− Что правда, мальчик мой? – мягко взглянув на юношу, отвечал митрополит.

− Что семинарию закрывают!

Рука мужчины легла на голову подростка, мягкая улыбка исказила губы. И только затем митрополит тихо ответил:

– Нет, не закрывают, но свет ее почти угас.

– Свет? О чем вы?

Рука исчезла. Мужчина сделал несколько шагов, задумчиво пересек комнату, а после заговорил.

− Как ты думаешь, зачем мы нужны Богу, если он вездесущ?

− Чтобы помочь его увидеть, − сходу ответил Иван, который не раз думал об этом.

− Можно и так сказать…

− Так что тогда?..

− Нам некого учить, Вань, − прямо ответил мужчина.

− А я!? Как же я!?

− Ты еще мал, мальчик мой…

− Но…

У Вани не было аргументов. Он чувствовал, что это неправильно, но объяснить это никак не мог.

− Я понимаю твои чувства, но…

− Только не говорите, что на все воля Божья! – воскликнул юноша, не понимающий такого рода ответов.

− Зачем же? Дело совсем не в этом, − говорил мужчина. – Все развивается: и мир, и люди, и наша родина. Сегодня она не принимает нас, но после все изменится. Святое место, вроде этого, не останется без благословения. Да и ты ничего не теряешь. Это не единственная семинария, а значит – путь твой не утерян. Ты легко можешь выучиться в другом месте, а после вернуться сюда или, быть может, найти другое место своим знаниям.

Ваня вздохнул, пытаясь принять такого рода правду.

− Так что не стоит бояться. Бог – он везде один. Он все видит и не оставит тебя. Он никого не оставит…

«Никого», − повторил мысленно Иван и почему-то вспомнил мальчика там на лестнице. Вспомнил странный карандаш в его руках и рисунки, а его самого вспомнить не смог: ни одежды этого мальчишки, ни лица.

− Там, на лестнице, − начал было Ваня, но мужчина перебил его:

− Мальчик?

− Да…

− Он там уже давно. Зашел в храм, побродил немного и вышел, с тех пор сидит там.

− Он рисует что-то…

− Иностранное?

− Наверно. Непонятное оно. Ему наверно помощь нужна. На иностранца похож…

− По-русски он говорит отлично и хоть рисует места далекие, хорошо понимает смысл всего вокруг.

− Но ведь это ненормально!..

− Да, что-то есть необычное в нем, но пока он сидит тут, он в безопасности, что бы с ним ни приключилось.

Ваня вновь вздохнул, смутно понимая разумность всех этих слов.

− Тебе не о чем беспокоиться, − заключил мужчина. – Ни о судьбе своей, ни о судьбе этого мальчика. Если ему нужна помощь, он ее найдет, точно так же, как и ты найдешь в свое время, поэтому не стоит переживать.

− А что будет с вами, если учить будет некого?

− Скорее всего, я окажусь в другом месте, но это ничего не изменит.

Иван только кивнул, вдруг осознав всю силу простых слов о воле Бога.

Поблагодарив митрополита и попрощавшись с ним, он покинул святое место, тут же вспомнив о странном мальчике, поражаясь, как о нем можно было вообще забыть за пару мгновений до новой встречи. Но мальчик сидел все там же, в совершенно новой темно-синей форме. Мало у кого в Ванином классе была форма нового образца, у кого-то и вовсе не было формы, а лишь ее подобие, а у этого мальчика она была безупречна.

Это стало еще одним удивлением Ивана, однако внезапный голос заставил его вздрогнуть.

− Развели тут всяких попрошаек, − ворчала проходящая мимо женщина.

От этой гневной фразы Ваня тут же осмотрелся, но никто не просил милостыню у святых мест. Зато неизвестный спокойно отвернул полу пиджака и, быстро достав что-то из внутреннего кармана, метнул женщине. Золотая монета блеснула на ярком солнце, прежде чем женщина поймала ее.

− Ты знаешь, кому это можно продать и никогда больше не думать, как рассчитаться с долгами.

Женщина побелела от этих слов, руки ее задрожали, но она смотрела на беловолосого мальчишку глазами полными отчаянья.

− Иди уже, − отмахнулся от нее мальчишка в новой форме и через плечо посмотрел на Ивана. – А тебе чего?

− Ничего, − смущенно ответил мальчишка, с удивлением понимая, что на него смотрят ярко-красные глаза.

Незнакомец хмыкнул, стукнул по ступеньке рядом, приглашая присесть, и продолжил рисовать. Борясь со страхом, смущением и любопытством, Ваня все же сел рядом с мальчиком и стал украдкой поглядывать в тетрадь. На бумаге под действием странного предмета появлялись черные линии, а из линий собирались колонны, окна и врата, создавая очертания города.

− Это Рим, − спокойно сообщил мальчишка и взглянул на Ивана.

− Но ведь…

Однако бледный палец не дал ему заговорить, коротко коснувшись его губ.

− Хочешь быть счастливым, отделяй политику от искусства. Архитектура − это искусство, а строй страны – это политика.

Сказав это, он убрал палец и стал переворачивать страницы.

− Это Вена, а это Акрополь, а это пригород Нью-Йорка. Это, кстати, оттуда.

Он вложил в руку мальчишки свой волшебный пишущий предмет.

− Это шариковая ручка, одна из первых, скоро они и здесь появятся, ибо очень удобны.

Иван только смотрел на него с недоумением, боясь дышать.

− Спрашивай, − прошептал незнакомец.

− У тебя странные глаза, − выпалил в ответ Иван, не успев даже задуматься.

В ответ незнакомец рассмеялся.

− Почему они странные? – с улыбкой спрашивал он.

− Ну, я просто не видел никогда красных глаз.

Смех тут же стих, а два кровавых глаза с интересом уставились на него.

− Красные, говоришь…

− Да, и волосы белые. Разве такое бывает?

− Бывает, − пробормотал мальчишка. – Это называется альбинизм, нехватка пигмента, обычно довольно трудно переносится, но мне повезло, или, быть может, тебе повезло не бояться дьявола и видеть все как есть.

− Как есть?

− Мало кто способен без страха смотреть на реальность, не убегать от нее, не видеть в белых волосах выгоревших русых, а в красных глазах один алый отблеск от яркого солнца, да и черные плащи устраивают не всех.

В этот миг Иван содрогнулся. Голос и глаза так сильно заворожили, что ему на миг показалось, что он потерял самого себя, но стоило вздрогнуть и сознание снова стало ясным, а вот новой формы на незнакомце уже не было. Он сидел в черном плаще и просто улыбался.

− Ну вот, все же не такой уж ты и бесстрашный, но это ведь все равно тебе интересно.

Он протянул мальчишке тетрадь и поднял глаза к небу, прислушиваясь к шуму ветра.

А Иван невольно стал листать страницы и рассматривать неизвестные ему города. Страх быстро оставил его, сменившись теплым спокойствием.

− Красиво, − шептал он невольно. – Неужели ты видел все это?

− Конечно, видел, − отвечал неизвестный. – И ты сможешь увидеть в будущем, если конечно не запрешь себя в монастыре.

Иван закрыл тетрадь и выдохнул.

− Что плохого в служении Богу?

− Ничего, но к Богу надо еще дойти, а ты… зачем тебе семинария?

− У нас в семье…

− Ах да! Грехи предков и все такое… Правда в это веришь? Если твой пра-пра-пра-кто-то был сволочью и умер сволочью, то никто и ничего уже не изменит.

− Но мне нравится…

− Что? Читать молитвы и мечтать убежать от мира, которого не знаешь, к Богу, которого не нашел? Это и есть твой путь?

Он рассмеялся и пожал плечами.

− Впрочем, пожалуйста, это твое право, оставь себе эту тетрадь, чтобы хоть что-то увидеть и можешь смело отдать себя Богу, подчиняясь течению и не думая ни о чем.

− Ты… Как ты можешь сидеть на ступенях храма и говорить такое?

− Какое?

Незнакомец развел руками.

− Я говорю не о храме, не о вере, а только о тебе. В чем будет смысл твоего служения Богу?

− Ну…

Мальчишка даже не знал, что ответить. Зато незнакомец знал.

− Иди домой.

Сказав это, беловолосый рассмеялся, а Ваня чувствовал себя очень странно: взволнованно и виновато, но машинально встал, прижимая к груди тетрадь и ручку, а сделав шаг, вдруг обернулся.

− А ты?

− А у меня тут еще дела.

Ничего больше не спрашивая, Иван машинально направился домой, но дома не мог ни говорить, ни есть, ни найти себе покоя. Что-то внутри него дрожало, заставляя метаться из стороны в сторону, а когда уже начинало темнеть, он, никого не слушая, выскочил из дома и буквально побежал туда, где говорил с беловолосым. Он надеялся застать его там, и это желание ничуть не казалось ему странным. Напротив, он мчался, как потерявший что-то ценное, к месту где видел эту ценность в последний раз, с отчаянной надеждой поймать ее или хотя бы осознать, что ты пытался что-то изменить. Сам себя не понимая, он бежал туда, где была его обитель, в поисках того, кто внушал ему страх.

С холодом в сердце под ярким лунным светом он увидел того, кого искал. Черный силуэт все так же сидел на ступенях. Задыхаясь, Иван все же замер, оставаясь в темноте. Ему нужно было отдышаться, собраться с мыслями, подумать, но незнакомец встал и заговорил с темнотой ночи.

− Выходи!

Этот властный холодный голос, заставил Ивана перестать дышать. Он не мог понять, кому это говорилось, но чувствовал себя пойманным на месте преступления. Тьма же сгущалась и, казалось, танцевала на земле. Перекрестившись, юноша был готов молиться, но почему-то не помнил ни одного слова, совсем ни одного. У него остался один лишь страх, под властью которого он наблюдал, дрожа всем телом.

А тем временем перед незнакомцем появилось странное существо. Сложно было различить хоть что-то в его кривом, горбатом силуэте, скрытом под балахоном. Но даже скрюченное, явно искривленное создание возвышалось над мальчишкой. Однако беловолосый спокойно приблизился.

− Почему демон посмел явиться сюда? – спрашивал он властно.

Существо вздрагивало, содрогалось и опускалось все ниже, пока не пало на колени перед мальчишкой.

− Простите, − прохрипело существо, − но я должен был найти вас.

Резким жестом, мальчишка отбросил рукой полу плаща и стоящий перед ним с хрипом выдохнул и чуть выпрямился.

− Рассказывай.

− Господин послал меня найти вас.

− Господин?

В ответ на этот удивленный вопрос существо спешно поклонилось и буквально потянулось, чтобы целовать ноги мальчишке, но тот с презрительным фырканьем отступил.

− Ты же демон, прекрати вести себя, как животное.

Существо содрогнулось, чуть приподнялось, но не посмело говорить.

− Так кто тебя прислал?

− Падший.

− И что он приказал?

Существо не ответило.

− Говори как есть.

− Схватить вас и привести к нему.

Мальчишка хмыкнул.

− Ясно. Это все?

− Он убьет меня, если…

− Он не может убить тебя!

− Но он будет убивать людей, разве двух последних войн вам мало, чтобы понять это?

В тишине ночи послышался сверчок.

− Я понял, − проговорил беловолосый, немного подумав. – Иди и скажи ему, что я приду через пару часов.

− Правда?

− Да…

Сказав это, он резко бросил на демона плащ, а тот вспыхнул синим пламенем и исчез вместе с черным силуэтом. Остался лишь беловолосый мальчик в свободной белой рубашке, который, вздыхая, смотрел в сторону небольшого пруда.

Ваня продолжал наблюдать за ним, как завороженный. Ему казалось, что этот человек находится в иной реальности и, делая шаг за ним, он попадал именно в эту другую реальность. Он просто смотрел на это силуэт и не замечал, как изменяется картинка и как, шагая на водную гладь, незнакомец почему-то оказывается средь зеленой травы в саду из яблонь. Бледные руки касались коры. На бледных губах появлялась улыбка, а Иван все наблюдал, делая шаг, и вдруг рухнул в воду.

Мгновение отчаянья и он снова владеет своим телом.

Вынырнув, хватая воздух, Иван понимал, что нет здесь никакого сада и нет беловолосого мальчишки. Он потерял ту иную реальность…