От Карпат до Амура

Глава 2

– Зачем? – мое недоумение от подобного поступка можно было кусочками нарезать. Бред сумасшедшего же! Ну какое сейчас может быть путешествие вокруг Европы? И не удержался, высказал свое недоумение.

– Это у нас с Германией вроде бы как мир, а в Европе-то еще ничего не закончилось. Воюют-с. Режут друг друга почем зря. Или я что-то в своей, как вы говорите, Сибири, пропустил?

Как и ожидалось, мой явный сарказм остался без ответа. Для приличия подождал секунд десять, ну а вдруг ответит? Не дождался, но и оставлять этот вопрос без разъяснения нельзя. Слишком уж все странно. Поэтому немного перефразировал:

– И что, неужели здравомыслящих людей в его окружении в Царском Селе и в столице не нашлось, чтобы отговорить от этой безумной затеи?

– А никто и не знал об этом решении. Эта авантюра, а по-другому ее и не назовешь, была проделана в большой тайне. Да-да, на удивление в тайне, – уточнил Батюшин, видя мою весьма недоверчивую реакцию на его слова. – Сие даже мне до поры неизвестно было, потому как в тот момент и других забот хватало.

Непроизвольно дернул бровью. Да не может такого быть! Это же император! Бывший или не бывший…Первое лицо государства! Ну какие могут быть другие заботы? О чем он вообще говорит? Или таким образом сейчас пытается себя оправдать?

– Вы бы видели, что в те дни в столице творилось, – прекрасно понял мои сомнения Николай Степанович. – Государь же от короны отказался! Народ взбаламутился. Да так, что нам всем пришлось за порядком присматривать. Едва до кровопролития на улицах не дошло. Совсем без помятых да поломанных не обошлось, честно говоря, но эту смуту с трагическими событиями на Ходынке и близко не сравнить. Господь миловал, не дал повториться подобному. Так что каюсь, проморгал отход яхты, не до того мне было.

– Понятно, – протянул я. И предположил: – А теперь вы намереваетесь с моей помощью проследить за «Штандартом» с воздуха?

– Если бы было так просто. Все гораздо хуже… Дело в том, что вот уже около недели с яхтой нет связи…

– Кто бы сомневался, – пробормотал я, но Николай Степанович умудрился расслышать это мое бормотание.

– Вы что-то знаете?

– Если бы. Просто предположение, и ничего более. Логический вывод, так сказать.

– Сергей Викторович, давайте без этих ваших отговорок. Дело касается не просто членов императорской фамилии. Прошу отнестись к этому более серьезно.

– Хорошо, прошу меня извинить. Первое. Конец февраля. Северное, а тем более Балтийское море в конце зимы это далеко не Средиземное с его теплыми водами. Какое вообще может быть плавание во льдах? Как они вообще смогли Финский залив пройти? Пусть крепких морозов в новом году давно не было, но ведь и декабрьские льды пока еще никуда не делись? Яхта же далеко не броненосец… Какая может быть Европа в подобных условиях? И любимые острова Николая Александровича сейчас вряд ли с моря доступны. Согласны со мной? Нет, тут явно в чем-то другом дело… – задумался я. Надолго задумался. И Николай Степанович не мешает думать, под руку с уточняющими вопросами не лезет. – Но яхта, как вы говорите, ушла… В таком случае предполагаю, что Николая Александровича с семьей можно будет искать в Дании. Это второе. Единственное, что выбивается из моего предположения, так это отсутствие связи с яхтой. От Копенгагена до Кенигсберга-то дальности радио должно было хватить… А с Марией Федоровной вы разговаривали?

– Нет. Решили не беспокоить ее раньше времени, – пробормотал Николай Степанович. Очень похоже, что несколько растерялся он от таких моих слов. И замолчал. Обдумывает мое предположение, похоже.

– Ну вот, теперь есть хороший повод побеспокоить. Если я прав, то ответы на все свои вопросы вы сможете точно у нее получить. Хуже будет, если и она не в курсе настоящих намерений Николая Александровича. И если мое второе предположение окажется несостоятельным. Тогда даже и не знаю, куда он мог запропаститься… Хотя вариантов тут тоже немного. Или мины в море, или происки бывшего противника. А может быть, и союзника… Да, вполне даже может быть.

– Что именно вы имеете в виду?

– Пока ничего. Давайте сначала попробуем получить ответы на два первых вопроса…

Николай Степанович глянул как-то искоса, из-под нахмуренных бровей, сжал губы, помолчал, подумал и кивнул головой:

– Давайте попробуем. – И дальше удивил: – Вы поедете со мной…

Еще больше я удивился промелькнувшему раздражению в его глазах. И это точно раздражение было! Не мог я ошибиться. Да что происходит-то? И это весьма неожиданное и, что уж греха таить, несвоевременное приглашение прокатиться до Царского Села… Оно мне нужно? Я в столице почти месяц не был! Да что там почти, ровно месяц и пролетел. Да бог бы с ней, со столицей, но меня же Лиза ждет! Поэтому буду отбиваться от этой поездки всеми возможными способами. Попробовал отговориться…

И ничего у меня не вышло. Николай Степанович выслушал мои объяснения, хмыкнул и сказал:

– Ну, если столько времени ждала, то еще несколько часов погоды не сделают.

Посмотрел Батюшин на мою скуксившуюся физиономию и усмехнулся вдогонку:

– Да не переживайте вы так, Сергей Викторович, никуда ваша Лиза не денется. Ну, задержитесь вы на пару часов, зато потом до утра полностью свободны!

– В смысле до утра?

– Да в самом прямом смысле. Повезет, если Николай Александрович с семьей в Дании. А если нет? В таком случае придется вам лететь на их поиски…

– Не придется, Николай Степанович, – вздохнул тяжело. И повторил: – Не придется.

– Это еще почему? Вы что-то еще знаете? – тут же прозвучали вполне ожидаемые вопросы. И Николай Степанович явно насторожился.

– На этом самолете никак нельзя будет лететь. – Придется теперь объяснять. И дернул же меня черт за язык. Нет, чтобы подождать немного и затеять продолжение разговора в машине. И не пришлось бы в очередной раз драгоценное время на объяснения терять. – Тут что-то полегче нужно, с не меньшей дальностью полета. Или с возможностью садиться на море. Почему? Ну… Главная причина – где и каким образом дозаправляться-то? На этой машине на воду не сядешь, садиться придется на раскисший грунт, явно на неподготовленную по такой погоде для посадки самолета площадку. Что вообще нежелательно – колеса зароются в землю и самолет перевернется…

Сделал коротенькую паузу, пусть до Батюшина мои слова дойдут. Заодно во время этой паузы над продолжением подумал.

– Единственный здесь плюс для новой машины, так это большая дальность полета. Если мои предположения с Данией не подтвердятся, то предлагаю такой маршрут: Кенигсберг, Копенгаген. Поиски нужно начинать именно оттуда… – И уточнил для Батюшина, почему именно оттуда: – Радиус полета позволит охватить значительно большую территорию.

Дождался разрешения продолжать:

– На первом этапе до Кенигсберга нам топлива хватит. Заодно и на Балтику сверху посмотрим. Так, мало ли что заметим… А вот что дальше? Если у вас никаких сведений о судьбе яхты нет, то и в Кенигсберге я ничего нового не узнаю. Тогда придется дозаправляться и перелетать в Данию. Вы такой перелет с датчанами согласовали? Нет? Почему?

– Вы продолжайте, Сергей Викторович, продолжайте свои логические выкладки. Согласуем, никуда не денемся.

– М-да… Ладно… До Копенгагена из Кенигсберга без посадки тоже дотянем. В идеале. А если погода по маршруту или на аэродроме посадки, не дай бог, поменяется, тогда что? Кстати, а в Копенгагене где будем садиться-то? Или выбирать площадку на свое усмотрение? Просто так ведь куда-нибудь не сядешь… Подобная посадка без поломок вряд ли обойдется… Теперь понимаете?

Помолчал, давая собеседнику возможность проникнуться сказанным. И Батюшин молчит. Что же, продолжу:

– Допустим, все будет хорошо. И с погодой нам повезет, и с посадочной площадкой тоже. Может быть, и с полицией повезет, если вы нас нужными бумагами снабдите… Снабдите же? А что потом? Если придется еще дальше лететь, то все. Топливо закончится. Кто нас заправлять будет и на какие деньги? Наконец, даже если мы и найдем яхту, то какой от этого будет прок?

И тут же объяснил:

– Ну что мы сможем сверху разглядеть? Да почти ничего. Так что вылет на нашем самолете отменяется. Тут что-то на поплавках нужно. То, что сможет на воду садиться. И, опять же, остается открытым вопрос с дозаправкой. Где заправляться?

– А если на «Муромце»? С поплавками? Как в Босфорской операции? Он же полегче будет?

– Да, полегче. Но все равно без дозаправки бесполезное это дело. Дорога в один конец, да и тот… Недалекий… Или не столь удаленный. Не знаю, как правильно сказать…

– Но ведь можно и катер с топливом вслед отправить… А… Нельзя. Скорости несопоставимы… Как-то я сразу и не сообразил. Тогда, выходит, смысла от воздушного поиска нет?

– Если только использовать его как вспомогательное звено. Корабль обеспечения выдвигается на границу дальности полета «Муромца» заранее и ждет нас в указанной точке. Спустя какое-то время вылетаем мы, садимся рядом, заправляемся и уже из той точки совершаем воздушную разведку, исходя из практического радиуса дальности полета…

– И, если выход корабля осуществить из Кенигсберга, а вам вылететь отсюда… Ну да, откуда же еще… То времени вы практически не потеряете. По крайней мере, до Копенгагена… Дальше придется действовать по обстоятельствам.

– Николай Степанович, а ведь в Кенигсберге и свои самолеты имеются? Почему бы не направить на поиски местный экипаж?

– Да потому что нельзя! Вообще нежелательно привлекать к этому делу лишних людей.

– Ну, лишних-то людей все равно будет много…

– К сожалению… Хорошо, Сергей Викторович, я еще подумаю над вашими словами и предположениями, а пока, предварительно, задание остается прежним. Утром вылетаете в Кенигсберг. Там заправляетесь и… Надеюсь, к утру станет понятно, куда дальше. Место встречи с кораблем обеспечения я вам сообщу перед вылетом. Где вас искать в случае чего?

– Да у себя, где же еще…

– И еще. На чем именно будете вылетать, на новом своем самолете или на чем-либо еще, тоже утром определимся. В зависимости от полученных сведений. Как и в том, понадобится ли вообще ваш вылет. Хорошо, я вас больше не задерживаю. И, Сергей Викторович, надеюсь, вам не нужно напоминать, что все то, о чем вы услышали в этом кабинете, должно остаться между нами?

– Я понял. И нет, напоминать не нужно.

– Хорошо. Можете идти отдыхать. А нам, старикам, придется еще поработать… Я сам в Царское Село съезжу…

Ну слава богу, передумал генерал, не стал меня за собой таскать! И, пока Николай Степанович не передумал, я быстренько распрощался и поспешил покинуть кабинет. Одно хорошо во всей этой истории – мне выделили машину.

Поэтому до гостиницы я добрался относительно быстро. Правда, саму дорогу за размышлениями не заметил – вспоминал и анализировал недавний разговор. Что-то тут не так. Мутная какая-то история с этим плаванием. И задание это с поисками яхты тоже мутное. Такое ощущение, что Николай Степанович его только что придумал. Ну, какое-то оно непроработанное, совершенно не соответствует уровню Батюшина. Не характерны для него подобные недоработки, несогласованности и несуразности… Так и доехал. Дорога короткой из-за раздумий оказалась. Ну а там пришлось немного задержаться, привести себя в порядок, переодеться и уже после этого направить свои стопы по желанному адресу.

Открывают мне дверь, вхожу, поднимаюсь наверх по лестнице… Гостиная… А здесь очередной прием. Давлю в себе раздражение. И отступать уже нельзя. Приходится раскланиваться с присутствующими здесь гостями, целовать руку поспешившей мне навстречу весьма довольной хозяйке и чуть менее довольному хозяину дома. Пока раскланивался, успел быстро оглядеться, обстановку оценить, так сказать. И снова на том же самом месте та же самая компания, состоящая из уже виденных мною ранее молодых людей.

И Лиза среди них. Меня увидела, румянцем вспыхнула, навстречу заспешила. В этот раз сразу же отмахнулась от собеседников, вызвав тем самым явное их недовольство. Тот самый хлыщ даже удержать ее попытался. Затряхну гаденыша! Девушка же и не заметила этой попытки, мягким и ловким движением убрала руку, выскользнула из круга молодежи. К моему удовлетворению, в этом круге не только парни, но и девушки были. Поэтому решил пока обстановку не накалять.

А потом были счастливые глаза любимой, ласковые и нежные пальчики в моей руке… И пусть весь мир катится к черту… Какой прием, о чем вы? Покинули мы это сборище, сбежали от всех на улицу к большому разочарованию Лизиного семейства. И от поклонников девушки, к моему огромному удовлетворению. Пошли они все лесом!

К сожалению, время года и премерзкая погода к долгому гулянию не располагали. Поэтому пришлось вернуться через пару часов назад, как только девушка начала замерзать. Ну да и гости к тому времени разошлись, к моему удовольствию. И нам никто ничего не стал выговаривать за наш поспешный уход. Смирились, наверное, с неизбежным. По крайней мере, хотелось так думать.

А там и я откланялся и покинул этот дом. И уже на улице спохватился – самые главные и важные слова я так и не смог произнести. Не хватило духу. Или решимости? А может быть, радость от встречи мозги настолько мне затуманила, что я и забыл о своих намерениях? Не знаю. Но в следующий раз точно все скажу…

– Сергей Викторович! Погода везде хорошая, так что придется вам все-таки лететь на новом самолете. Заодно и продемонстрируете там наши достижения… – озадачил с самого утра Батюшин. Даже выспаться у меня не получилось, вестовой от генерала разбудил ни свет ни заря – затемно. Вежливо так постучал в двери, тихонько почти. Но тишина вокруг такая, что стук этот барабанным боем прозвучал. Волей-неволей подорвался с кровати, впрыгнул в штаны, ноги в тапки сунул и метнулся открывать. Мимоходом взгляд в окно бросил – непроглядная темень на улице, спать бы да спать еще нормальному человеку. А тут… Да еще и эта зараза за дверью не унимается, да вдобавок к стуку еще и шепчет на весь коридор: «Ваше высокоблагородие…» И шепот этот не только мне отлично слышно, в этакой-то тишине, но и всем остальным жильцам. Потому-то и метнулся, с целью открыть этому оглоеду поскорее, чтобы соседей не будить.

Однако ошибся. В качестве вестового его высокопревосходительство цельного личного адъютанта прислал. Если бы не этакая рань, то с полным правом можно было бы гордиться своей значимостью. Ну и, само собой, если бы у меня натура немного другая была, в худшем смысле этого слова. А сейчас это только ба-альшие подозрения во мне пробудило. Какого лешего-то? Выслушал доклад о присланной за мной машине – мол, пора на аэродром выдвигаться. Кивнул, да дверь-то и прикрыл перед самым носом адъютанта. Незачем ему в номер мой входить. Пусть или внизу ждет, или в машине. А у меня утренние процедуры, постороннего взгляда совершенно не терпящие…

Тянуть и задерживаться смысла не было, вещи свои даже и не распаковывал после прилета, единственное, так это мыльно-рыльные достал. А теперь обратно вернул, после всех положенных процедур.

Оделся и дверь за собой закрыл. И этим незамысловатым действием словно бы оставил за спиной все лишнее, к делу не относящееся. Все мысли только о предстоящем задании…

Экипаж уже на месте дожидается, байки в курилке под свет фонарей травит, громкий смех по округе разносится. А там и Николай Степанович подъехал, практически одновременно со мной. Пошел ему навстречу, доложил о готовности к выполнению задания. Вот тут Батюшин и озадачил, озвучил свое решение. Правда, не стал дожидаться от меня встречных уточняющих вопросов, сразу же все и объяснил:

– Первая посадка у вас будет в Кенигсберге. Там заправляетесь и по готовности сразу же перелетаете в Копенгаген. Вас будут ждать. Обеспечат и заправку топливом, и размещение экипажа на отдых. Ночуете и наутро перелетаете на западное побережье Дании. В Копенгагене вам уточнят, куда именно. После посадки прибудете в порт, найдете наш корабль, подниметесь на борт, представитесь капитану. Дальнейшие поиски будете осуществлять совместно. Ваше дело обнаружить яхту с воздуха, определить и передать координаты на корабль. Дальше уже их работа. На борту корабля будут находиться мои люди. Те самые, помните? Хорошо, вижу, что вспомнили. Вы же после этого возвращаетесь домой. Вопросы?

– А если не обнаружим?

– Тогда придется облететь все побережье по обе стороны моря, осмотреть все порты.

– Николай Степанович… Это же невозможно!

– Почему? Летайте и смотрите. Что тут такого-то? – удивился Николай Степанович.

На этом Батюшин счел разговор законченным. Ну и мы пошли на запуск. Руки автоматически выполняли давно привычные действия, а вот голова была занята другим, совершенно не относящимся к летной работе…

Как-то странно все это. И от задания нехорошо так попахивает. С душком оно! Так в чем подвох? Что так мне не нравится во всей этой истории? То, что пришлось ни с того ни с сего бросить весьма важную для Казначейства, а значит, и для России перевозку золота? Что вообще ни в какие ворота не проходит… Или как будто во всех авиаотрядах не нашлось опытного экипажа для его выполнения… Ни за что не поверю, что среди них нет опытных пилотов, умных и умелых профессионалов, умеющих держать язык за зубами, когда нужно. Да навалом таких, воз и маленькая тележка. Не оскудела пока еще земля русская подобными людьми… Тогда что? Почему потребовалась именно моя персона? Что во мне или в моих делах такого, что меня обязательно нужно убрать из столицы? И командировка эта почему-то образовалась именно сразу же после моего прилета. Впрочем, нет, не сразу же. Ведь о том, что меня Батюшин ждет, я знал заранее… Все равно странно как-то… Или нужно просто выполнять приказ? И ни о чем не думать? Щаз-з! Где бы я был, если бы перестал думать. Да и не совсем приказ это. Скорее, простое требование начальства. Это я еще от военной службы не отошел, прежними категориями мыслю…

Тогда что? Настораживает тот факт, те заключительные слова Николая Степановича, что в случае чего нужно будет просто летать вдоль побережья и осматривать сверху все подряд порты и вообще все места вероятной стоянки. А акватория моря? Для одного самолета невероятная по возможности выполнения задача. Нереальная, скажем так. Нет, над побережьем-то я пролечу… А как согласовывать эти мои пролеты? С кем? Это же не нейтральные воды… Могут ведь и обстрелять… И авиацию привлечь для прекращения моего полета над территориальными водами или землями государств… Каких? Да любых!

Смотрю на ожившие стрелочки приборов… Нет, так не пойдет! Что ему от меня нужно на самом деле? А почему бы напрямую не спросить Николая Степановича об этом? Так чего же я тогда жду? Пока мы со стоянки не вырулили и пока генерал не уехал?

И я дал команду на прекращение запуска моторов и выключение оборудования. И, уже поднимаясь с кресла и разворачиваясь к выходу, окончательно уверился в правильности своих сомнений. Да не может такого быть, чтобы Батюшин, в руках которого сосредоточена вся разведка и контрразведка, человек, от внимания которого малейший чих в столице не ускользнет, не будет в курсе намерений императора! И плавание вокруг Европы – на яхте полная чушь! Вот что меня подспудно напрягало и не давало покоя все эти часы. Несуразность всего услышанного… Все он знает! Только для чего-то нужно отправить меня, именно меня, на эти маловероятные и уж точно бесперспективные поиски! Зачем? Вот сейчас я и задам все эти вопросы генералу. Вон он как возбудился, даже к самолету кинулся. Поговорим… И никуда он не денется, обязательно все расскажет. Иначе никуда я не полечу!

И тут же еще одна мысль пришла в голову. А если не станет он ничего отвечать? А мое свободное существование на этом благополучно закончится? Может же и такое вполне быть? Может… Но все равно – теперь уже я просто не смогу промолчать и не задать Батюшину эти свои вопросы…

– Ну вот что вам стоило просто взять и улететь? Без вопросов? Что же вы за человек-то такой, Сергей Викторович? Все вам любопытство свое не обуздать… А теперь я вынужден буду глаз с вас не спускать. Хоть самому в эту вашу колымагу залезать, да за вами всю дорогу присматривать… – Увлек меня в сторону от самолета Батюшин. Подхватил под локоток после моего первого же вопроса и настойчиво так утащил прочь. Силком. Подальше от любопытных ушей якобы.

– Да в чем дело-то, Николай Степанович? – высвободил руку, когда мы наконец-то остановились.

– Да в том, что нам необходимо вас из столицы срочно убрать! – с явным раздражением в хриплом голосе прошипел Батюшин и оглянулся по сторонам. Не подслушивает ли кто?

И настолько это действие было необычным для генерала, что и он, и тем более я, как обративший внимание на этот нетипичный для генерала жест, почувствовали себя в этот момент несколько неловко.

– Поспешили мы с вашей отставкой, – сбавил тон Николай Степанович. И тут же добавил с явным сожалением в голосе, словно мечтая о недостижимом: – Как бы хорошо было, если бы вы сейчас на службе оставались. Приказал бы вам лететь, вы бы ответили «слушаюсь», и никаких забот. А теперь вот возись с вами…

Николай Степанович вздохнул тяжко, словно груз непосильный на плечи взвалил, и так же тихо проговорил:

– Фикция это все. Понимаете? – и повторил по слогам. – Фик-ци-я… И то, что Николай Александрович уплыл, и вообще все…

– Вон оно что. А для чего? – не успел задать вопросы, как сам же все и сообразил. Сообразил и удивился. И как же до меня раньше не дошло? Ведь на поверхности же все лежало…

– Погодите, сам попробую сообразить. Император якобы отдает власть молодому и неопытному юноше, а сам удаляется… Удаляется куда-то и опять же якобы пропадает бесследно. Для чего все это? Явно для того, чтобы кто-то воспользовался возникшей ситуацией и явным ослаблением власти в государстве… Кто? – я не спускал глаз с внимательно следящего за моими размышлениями Батюшина. – Впрочем, можете не отвечать, понятно, кто. Непонятно, почему именно меня из столицы убирают в этот момент. Почему?

– Сейчас-то хоть не разочаровывайте меня, Сергей Викторович…

– Поэтому вы меня спрашивали о моих возможностях? В этой возможной связи? – протянул, лихорадочно размышляя над вариантами развития событий. – Из-за так называемых пророчеств?

– Именно из-за них! – обрадовался генерал. – А ну как возьмут вас под микитки заговорщики, да и вытрясут всю правду?

– Ну какую правду, Николай Степанович? Говорил же и говорю, нет у меня больше никаких способностей!

– Есть или нет, никто этого не знает. А слухи о ваших способностях давно в обществе ходят. И не только по столице. Так что утратили вы свои способности на самом деле или нет, но нам рисковать в подобном деле нельзя! Не знаю, обратили ли вы внимание, заметили ли, но за вами все это время, после прилета в столицу, мои люди приглядывали. А что вы хотели? – построжел лицом Батюшин. – Слишком многое поставлено на кон, слишком огромные силы в этой игре задействованы. Сколько сил пришлось потратить, чтобы одну только переброску войск к столице в тайне сохранить… Девятьсот пятый год тоже никто не забыл… Поэтому залезайте-ка вы в свой самолет и летите отсюда куда подальше, Сергей Викторович. И чтобы глаза мои вас не видели до того момента, когда я вам лично разрешу вернуться. И да, это приказ! Считайте себя с этого момента вновь мобилизованным!

Батюшин обернулся, махнул рукой, и тут же распахнулась дверка автомобиля, заставив меня на секунду напрячься. Из машины наружу вылез человек в штатском, направился быстрым шагом в нашу сторону.

– Господин полковник, отныне это ваш сопровождающий. Надеялся я обойтись без этого, да, видимо, не судьба. Вас представлять ему не нужно, он и так все знает. А вы можете обращаться к нему по имени-отчеству – Игорь Константинович. Ваша безопасность отныне ложится на его плечи…

Ага, безопасность… Да приглядывать он за мной будет! Ну да ладно…

Подчинился приказу, еще раз дал отмашку экипажу и пошел к самолету. Ну и на ходу обдумывал услышанное. А ведь я никого не видел, когда вчера с Лизой прогуливался по вечернему городу. Получается, в этот раз за мной шли профессионалы. Ну и правильно… Но это-то ладно, а вот если сбудутся генеральские прогнозы и в столице вспыхнет заварушка? Сможет ли действующая власть удержать, гм, власть? Простите за каламбур, но предстоящие волнения меня весьма сильно волнуют. За Лизу беспокоюсь. И больше ни за кого. Вру! Еще за своих друзей, за их семьи. Но что Остроумов, что Сикорский люди опытные, сообразят, что делать в подобном случае. Если ситуация не выйдет из-под контроля. Стоп, стоп, стоп. Сейчас я себе нафантазирую… Сказал же Николай Степанович, что все под контролем, что войска сюда перебросили. Будем на это надеяться. Потому что ничего больше я сейчас точно не смогу сделать. Уже не позволят ни предупредить, ни позвонить. Придется выполнять приказ… На запуск! И я пропустил вперед моего вынужденного надзирателя. Не вышло. Пришлось первым в самолет забираться… Ну, Батюшин, ну, Николай Степанович! Удружил…

Раннее, раннее утро. Предрассветные сумерки. Хорошо так подмерзшая после ночных заморозков земля пока еще более или менее надежно держит колеса, но даже здесь, в кабине, слышно, как она жалобно похрустывает и чуть проминается под дутиками. Выруливаем не спеша на полосу, разворачиваемся по курсу взлета с учетом встречного ветра, тормозим тихонечко, дабы не провалиться. Ну не то чтобы так уж страшно продавить подмерзшую корку, но не хочется самолет грязью потом заляпать. Провалишься в эту кашу, так пока еще на разбеге из колеи выскочишь… А за это время столько грязи на себя успеешь собрать, что и створки шасси потом могут не закрыться… Так что потихонечку, очень аккуратно, оттормаживаемся, останавливаемся в свете вспыхнувших прожекторов и готовимся к взлету. Читаем карту на исполнительном старте.

Поехали! РУДы вперед до упора, и отпускаю сразу же тормоза. Ждать выхода моторов на взлетный режим не стал… Пошел отсчет времени! Скорость нарастает, самолет качается едва ощутимо с крыла на крыло, разгоняется и разгоняется! Заводское поле огромное, полоса длинная, можно особо не беспокоиться. И как только стронулись с места, так сразу же забыл и о Батюшине с его приказом, и о Лизе с ее надоедливыми ухажерами – все вылетело из головы. Полная сосредоточенность на своей работе. Нельзя ни в коем случае отвлекаться!

Приходится выдерживать направление с помощью рулей, работать педалями. Ерзает машина из стороны в сторону на разбеге, словно немного плывет по земле, клюет на неровностях грунта носом, покачивает крыльями.

Моторы вышли на максимальный режим, скорость выросла и управление стало четким, пропала вялость на педалях. Еще секунды и скорость уже почти взлетная. Крылья воздух поймали, начали на себя вес брать, стойки колес разгрузили. Уже не так сильно барабанит грязь по фюзеляжу – все-таки не везде эта каша подмерзла за ночь. Или уже успела немного оттаять.

Штурвал на себя… Есть отрыв! И сразу пропадает барабанная дробь грязи по корпусу, перестают гудеть хорошо потрудившиеся колеса. Уходит вибрация со штурвала, сразу становится легче рукам. Даже на душе радостно. Мы в воздухе! Убираем шасси, продолжаем набор и разгон. Подрагивают стрелочки указателей, растут скорость и высота, можно убирать закрылки. Проплывают внизу чуть заметные в предрассветных сумерках контуры городской окраины, уходят вниз и назад. Прибираем обороты до номинальных. Разворот влево… Так в развороте и врезаемся кабиной в облака. Даже голову в плечи немного вжал от неожиданности, настолько плотная облачность.

В кабине сразу потемнело, да вдобавок в облаках еще и осадки! Снег зашуршал по стеклам. Прошуршал и пропал, летим словно в вате, набираем высоту. Ничего не видно, серость сплошная вокруг. Хорошо хоть обледенение отсутствует.

Продолжаем разворот и набор. Так, в наборе высоты, самолет и выскочил за облака, словно чертик из табакерки. И сразу же справа по глазам ударило ярким светом восходящее солнце! Вокруг безоблачное голубое небо, внизу плотная сплошная серая перина, под ней темень непроглядная, а здесь красота!

На курсе! Прямая. Помощник щелкает секундомером – придется лететь по счислению пути.

Набираем на курсе три тысячи, спокойно и не торопясь. И переходим в горизонтальный полет. Вновь прибираем обороты, устанавливаем оптимальный режим работы моторов. Вот теперь можно немного расслабиться. Отдаю управление помощнику, а сам наклоняюсь чуть вбок к своему окну и смотрю вниз, на облака. Красиво… Отсюда, сверху, облака белые. О прежней серости ничего не напоминает. Тянется до горизонта ровная, чуть волнистая кромка, уходит в ночь на запад, конца и края ей не видно. Ну да ничего, рано или поздно начнутся разрывы в этой тугой перине, а там, глядишь, и землю внизу увидим…