Отбор для чудовищ

Глава 1. Похищение ​​

Почему я должна в собственный выходной тащиться с коллективом на природу. Какой интерес? Мне за рабочую неделю общения со всеми более чем достаточно. Но у нашего начальника фишка: укреплять коллектив.

Ещё и складывались все прилично на заказ автобуса и на провизию! Особенно мне «нравиться» сбрасываться на водку, я не пью, между прочим! Теперь целый день прийдётся делать вид, как весело и приятно мы проводим время с коллегами. А я бы лучше дома, на кроватке, с кофе и с книжечкой...

Хорошо хоть Светка поехала, будет с кем поболтать. Она хотя бы моего возраста. В нашем отделе международных расчётов только мы с ней вдвоём младше тридцати и без семьи, остальные сотрудники намного старше.

Старенький автобус завёз нас глубоко в лес и пристроился в тени, на обочине узкой лесной дороги. Водитель сразу слинял. Интересно, куда?

Коллектив стал энергично обустраиваться на ближайшей поляне. Нас со Светкой, как самых молодых, послали собирать сучья для будущего костра. А мы и рады смыться. Побрели неторопливо подальше от всех, не особо выбирая дорогу. Шли и с удовольствием обсуждали новенького симпатичного паренька, по нашим сведениям, неженатого, недавно устроившегося в производственный отдел компании.

Спохватились нескоро. Сообразили, что отошли далековато и уже было повернули, когда Светик заметила впереди странное сиреневатое свечение.

Любопытство не порок, а большое свинство. Наши любопытные рыльца двинулись на сиреневый свет. Поднялись на небольшой холм, который закрывал обзор, и внизу, на поляне, обнаружили блестящий серо-сиреневый цилиндр с конусообразным верхом.

Это сиреневое нечто было похоже на огромный патрон, в котором темнел открытый проём размером с дверь.

Мы со Светкой, по-прежнему стоя на холме, не сговариваясь, ближе не пошли. С интересом рассматривали обнаруженное чудо издали.

Вдруг, нас грубо схватили сзади, чуть приподняв за шиворот, и повели прямёхонько к темнеющему проёму цилиндра. Мы визжали, трепыхались, вырывались, но ногами вынужденно переступали в ведомом направлении.

Некто огромный впихнул нас в внутрь «патрона», что-то громко клацнуло и проём словно проглотил нас, закрываясь. Поначалу, подумала, что мы оказались в абсолютной темноте. И только сейчас я действительно испугалась. Наступил момент ужаса, от которого перехватило дыхание, и крик замер в горле. Появилось неясное ощущение движения вверх. Постепенно глаза привыкли и начали различать силуэты. Рядом тёмная кучка - явно Светка. А вот в шаге над нами стоял кто-то огромный - понятно, что это тот, который тащил.

- Здравствуйте! - тонко проблеяла я похитителю перепуганным голосом.

В ответ - тишина. Только Светка то ли хрюкнула, то всхлипнула и кучка поползла в мою сторону. Я предприняла ещё одну попытку:

- Пожалуйста... Мы здесь с большим, очень-очень большим коллективом. Они уже ищут нас. Отпустите... Если Ваш сиреневый патрон - тайна, мы никогда и никому... Можем расписку дать!

Громила молчит.

Светка, наконец, доползла до меня и крепко обхватила руками.

В полной тишине прошло ещё несколько долгих минут. Я лихорадочно придумывала нужные слова, но ничего не приходило в голову, кроме: «дяденька отпустите!». Позорно хотелось плакать.

Тем временем, движение прекратилось и «патрон» внезапно резко открыл свою пасть. Едва я успела увидеть снаружи крошечное тёмное помещение, как сильные руки стоящего возле нас схватили и выбросили нас туда.

Дверь сразу захлопнулась. Мы со Светкой остались вдвоём, и тут же со всех сторон повалил какой-то белый дым или пар. Мы бессмысленно заметались в тесном помещении, стуча по стенам, в надежде на выход. Светка нечленораздельно скулила, хватаясь за меня как утопающий. Я бы и сама за кого-нибудь ухватилась... Внезапно, всё прекратилось и открылся освещённый узкий проход. Нигде никого постороннего не было.

В этой комнате с паром было жутко, и мы со Светкой поторопились выйти. Дверь в комнату громко защёлкнулась за нашими спинами.

- Ксю-юша... Что происхо-о-одит? - противно заныла Светка, будто это я устроила.

- Может, мы случайно попали в зону каких-то военных экспериментов? Какую-нибудь сверхсекретную, закрытую. Вот нас сюда так неласково привели и заперли, чтобы не мешали, - неуверенно предположила я.

Постояв некоторое время в нерешительности, мы не придумали ничего лучше, чем двинуться вперёд и осторожно обследовать помещение. В коридоре на гладких серых стенах были прямоугольные контуры, похожие на двери, но как они открывались, мы не знали. Трогали руками, шарили в поисках скрытых кнопок или нажимающихся панелей, и шли дальше.

Неожиданно, очередной такой контур действительно оказался дверью, и она открылась при нажатии узкой панели сбоку, а за ней, внутри, были девочки!

Шестеро девушек сидели или лежали прямо на полу.

Мы кинулись к ним, а в это время дверь за нами стала медленно, мягко закрываться. Спохватившись, я было развернулась, чтобы придержать её, но услышала:

- Не стоит. Маринка в прошлый раз выскочила, когда новенькие пришли. Ходила по коридору, трогала все стены, а толку? Только сюда проход открывается. Она нам с той стороны открыла, мы тоже походили -походили, да и снова сюда вошли. Здесь, вон, туалет есть, хоть и странный. Там, за той маленькой дверкой. Мы уже давно тут сидим. Пить очень хочется. Маринка сюда первая, ещё вчера попала. Это мы по ощущениям определили - раз один раз спали, значит одна ночь прошла. С тех пор - ни еды, ни воды.

Я огляделась. Нас было восьмеро. Подошла к девушке, которая всё это рассказывала, и опустилась возле неё на пол.

- Где мы?

Она пожала плечами, устало запрокинула голову, глядя в потолок, и зло сказала:

- А хрен его знает! Мы с Людкой - она кивнула на чернявую полненькую девушку - через лес в соседнее село шли, когда громила какой-то нас схватил за плечи и повёл за собой. Я так вырывалась, что думала - руку оторву, и Людка с другой стороны не меньше моего дёргалась. Только мужику этому всё нипочем. Привёл на поляну, втолкнул в жестянку какую-то, а дальше - как у всех.

Глава 2. Вика

Я решительно шла от автобусной остановки к деревне. Даже не подумаю слушать мать! Я должна что-то сделать. Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал!

Анжела, подруга задушевная - змея подколодная, жаба, ненавижу!

Не замечала ни птиц, ни цветов, ни яркой зелёной красоты окружающего леса. Сердце до краёв было переполнено обидой и ненавистью. Моя подружка, просто так, от нечего делать, увела у меня парня. Ей он даже не нужен! Зато, теперь мой Андрей только об Анжелке грезит. Мы всего пару раз в её компании, все вместе, в кино сходили!

Мне одногруппница адрес одной бабки в деревне дала. Сказала, такой приворот делает, что Андрей об Анжелке напрочь забудет и только меня одну будет видеть перед собой. Я, с дуру, с матерью своими планами поделилась. А она - в слёзы!

- Грех это большой, девочка! Помнишь тётю Свету из бабушкиной деревни? У которой сына молнией убило, когда он вместе с отцом с покоса шёл? Так, это её бог наказал! За то, что она ему отворот от неугодной ей девчонки сделала! Не крути головой! Послушай мать! Светка тоже к бабке ходила, когда её сын жениться захотел, чтобы его от девки той отвадить. И отвадила! Передумал он. А потом шёл парень вместе с отцом, рядышком, и молния прямо в него ударила! И насмерть! Единственный сын у Светки был. Не надо, доча, не езди никуда! Не делай глупостей! - отчаянно причитала мать.

Но я поехала. Я должна вернуть Андрея. Я его люблю! Как только представлю, что он Анжелку обнимает...целует... в груди давит что-то, внутри всё переворачивается, скручивается, корчится. Нет! Я зашагала ещё решительнее.

Вдруг, меня схватил кто-то сзади в поднял в воздух, как пушинку. Так начался этот кошмар.

И вот, лежу теперь, совсем без одежды, в комнате, где кроме меня ещё вчера было пятеро таких же девушек с непонятной красной печатью на лбу и думаю: «Это и есть ад?». Неужели меня так Бог наказал за то, что хотела приворот сделать? Сегодня бежала от огня до последнего издыхания, потом от пола в мостик выгибалась, иначе зубы из тренажёра за поясницу цапнули бы. Это мне вместо карающей молнии?

Расставание, Андрей, Анжелка, все мои страсти и страдания... Как смешно было переживать о таких пустяках! Ну бросил и бросил. Подумаешь! Поплакала бы, попереживала бы немного, и в другого влюбилась бы. Парней полно вокруг. Нашлась бы и моя половинка. Просто, это был бы - не Андрей, а, возможно, даже, кто-то лучше него. А я, дура, к бабке пошла, отвороты, привороты делать... Если бы только маму послушала...

Девочки в комнате свои истории похищения рассказали. Они то уж так, как я, не провинились. Им то, за что? И почему нас шестерых вместе держали, а четверых девушек по отдельности? А у Ксюши, ещё и печать чёрная. Не знаю, чем она отличается... Она, разве что, самая крупная девушка из нас. Не толстая, просто большая. Очень красивая девушка, но таким пару непросто найти. Нога, наверное, не меньше чем сорок второго размера. Бедняжка, всё время кушать хочет. Конечно, даже самой маленькой из нас, Любаше, и то пюре этого, что раз в день дают, на один зуб. А Любаша пропала...Куда? Вчера Светка пропала, а сегодня Люба. Как же страшно.

Уже который день одно и то же! На этой сетке мне хуже всех! У меня никогда не было растяжки. Я даже до кончиков пальцев не дотягивалась. А зачем? Зато теперь...Кому это надо? Пытки настоящие. Громче меня только Ксюша орёт, и только потому, что у неё голосина сильнее. Больно!!!!

Наконец, снимают. Я после сетки ходить не могу. И даже волшебная бочка боль не убирает полностью. Я, вообще, боль не переношу. Совсем. Ещё в школе могла от укола сознание потерять. А тут всё время тело болит. Но, конечно, с некоторых пор чувствую себя лёгкой, как пёрышко, и, одновременно, крепкой. Приятно так себя ощущать. Но сама бы я себя никогда такой не сделала. А гимнасткам надо памятники при жизни ставить. Всем без исключения. А девочкам, которые на шпагат садятся - медали! За героизм в работе над своим телом.

Сегодня после осмотра меня и Люду завели в ту комнату, где мы очнулись в первый день здесь. Всё белое вокруг. И девочек нет. Мурашки пошли по коже от подкрадывающегося страха. Вошёл громила, принёс две кружечки. Всё съедобное уничтожаем мгновенно. Жадно высосали всё, что смогли. Сели на пол, ждём. Разговаривать не хочется. Страшно. Смотрю, Люда клонится на бок, заваливается и засыпает. И мне тоже хочется. Падаю рядом.

Просыпаюсь на животе. В голове туман. Неудобно. В спине тяжесть. Очень больно. Настолько, что криком кричу. Чувствую укол. Становиться легче. Засыпаю.

Снова просыпаюсь от сильной боли в спине. Слышу плач. Открываю глаза, навожу резкость. Людка. Это она хнычет. Лежит на животе на спальной полке у противоположной стены. Я тоже на животе. Больно. Плачу. Укол. Становиться легче. Засыпаю.

Сегодня я впервые собрала мысли в кучку. Я и Людка, обе лежим на животах и стонем от боли. К рукам присоединены трубки, похожие на капельницы. Видимо, по ним нам поступает обезболивающее и снотворное, потому, что, как только ощущение боли переходит некую грань, нам становится легче и мы сразу засыпаем. Сегодня стало легче, мы дольше в сознании и можем, наконец, нормально рассмотреть окружающее и друг друга.

Я вижу у Люды - хвост. Он начинается как продолжение копчика, толщиной с руку, а где заканчивается - не вижу. Я в шоке.

Люда говорит, что у меня - крылья. Белые. Я укрыта ими как одеялом. Одно крыло раскрыто и безвольно свешивается с полки. Я не верю.

Через какое-то время мы с Людой начали понемногу вставать. Сильная боль ушла, трубочки из рук Глазастый вынул. Моя спина та-а-к чешется! Только попробую чуточку пошкрябать, сразу безумно больно. И да, там - крылья.

Глава 3. Светка и Любаша

Новенький, из производственного отдела, вчера помог мне достать из принтера в коридоре зажёванную бумагу. Мы перепачкались, познакомились и немного поболтали.

Вероника Ивановна, наша кадровичка, сказала, что он не женат. Не мне сказала, а моей маме, они с ней уже сто лет, как подружки. Каждого неженатого новенького мужского пола в нашей компании ко мне в женихи примеряют. Я, обычно, только фыркаю на их ненавязчивое сватовство. Но вот так получилось, что этот парень мне понравился. Невысокий, но крепкий, и удивительно легко общается. Несколько минут болтали, а уже чувствую, словно мы давно знакомы, и я его совсем не стесняюсь.

В понедельник договорились с ним вместе на обед пойти в соседнее кафе. Только, теперь надо как-нибудь осторожненько Ксюшу предупредить: обычно мы с ней обедаем вместе.

Мы шли по лесу, и я, для начала, завела разговор про новенького. Вдруг, он Ксюшке тоже понравился! Нет, она, к счастью, не проявляет к нему никакого мало мальского интереса. Как бы ей теперь намекнуть про обед в понедельник? Никак не выберу момент...

Вдруг, впереди заметила необыкновенный сиреневый свет. Через несколько минут я уже дёргалась, плохо соображая от ужаса, в лапах громадного чудовища, которое тащило меня в несусветные дали, навсегда унося от всего, что знакомо и дорого, от мамы и папы... Больше никогда не будет обедов, понедельников, и маму я больше никогда не увижу, и папу, и лес, и Землю... Но тогда я ещё не знала этого.

Когда три громадных инопланетянина, распяв меня на кушетке, засовывали в мой мочеиспускательный канал тонкую трубочку, чтобы вывести мочу, а потом, они же, делали клизму, я думала, что ничего ужаснее этого в моей жизни уже не будет. Даже огонь на беговых дорожках и сетки, которых боялись все девочки, не так ужасно действовали на меня, как та наша подготовка к упаковке в капсулы для перелёта.

Поэтому, когда после нашего очередного осмотра, все девочки ушли, а меня Глазастый отвёл в отдельную комнату и достал откуда-то эти самые приспособления, я кинулась к выходу и отчаянно задёргала тяжёлую дверь. Она открылась, и навстречу мне зашёл громила, который легко схватил и положил меня на кушетку. Следом вошёл второй. Вдвоём, они полностью обездвижили меня и повторили очищающие процедуры. После этого, меня переложили на стол и я поняла, что вот он - мой конец, пришёл. В вену вошла тонкая игла, и я мгновенно отключилась.

Пробуждение было ужасным. Меня поймёт, наверное, только тот, кто болен астмой или когда-нибудь тонул. Я потихоньку приходила в себя, но никак не могла вдохнуть. Мучила неимоверная боль в шее, груди и спине. Мне охватил предсмертный ужас, паника, раскрыла рот, а он заполнился водой. Она заливает мне, и нос, и рот, попадает в лёгкие. Захлёбываюсь. Я страшно мучаюсь, но пытка не прекращается, а я почему-то не умираю, хотя, видит Бог, очень, очень, очень хочется!

Невероятно медленно становится совсем немного, но легче. Мне по-прежнему страшно больно. Тяжело дышать, но, всё же, я дышу...прямо в воде...под водой...

Идут минуты... или часы...или дни... Я постепенно осознаю себя в большущей, плотно закрытой, банке с солоноватой водой. Я словно кукла марионетка: на запястьях прикреплены тонкие трубочки, которые входят в вены и тянутся наружу, к крышке. Такие же трубочки идут из естественных отверстий для испражнений: и спереди, и сзади. Подумалось: «вот мне и крышка». Там, снаружи, за стеклом, Глазастый. Я смотрю на него с ненавистью. В эти дни понимаю, что способна его убить. Мне так тяжело без воздуха, иногда начинаю биться и трепыхаться в панике, но Глазастый следит и, в такие моменты, видимо, что-то добавляет в трубочки и я немного успокаиваюсь. Иногда впадаю в дремоту, чтобы, очнувшись, неистово забиться в ужасе от нехватки воздуха.

Эта медленная изощрённая, изнурительная пытка всё не заканчивается и я часто молю о смерти всех известных мне богов и, особенно, Глазастого. Моих слёз в воде не видно...

Постепенно всё же становиться легче. Теперь, я уже не бьюсь в истерике и довольно спокойно дышу в воде. Я не сразу нащупала на шее, за ушами и чуть ниже, формой похожие на створки раковины щели, которые, то открывались, то закрывались. Я уже начала догадываться, что мне каким-то образом вживили жабры. Я теперь рыба? Мама всегда говорила «рыбка моя»... Вот накликала, так накликала.

Наступил момент, когда двое громил аккуратно понесли мою банку в другое помещение. Я с опаской, но и с интересом ждала, что будет дальше. Сидеть в этом крошечном аквариуме до чёртиков надоело.

Крышку с моей ёмкости сняли и перевернули её, потихоньку выливая воду. Когда, вместе с водой, к горлышку подгребла и я, меня выловили и вытащили на воздух. Кошмар! Снова задохнулась и сильно закашлялась, отплёвывая воду. Меня практически рвало ею. Пытаясь прийти в себя, не заметила, как из моего тела вынули все трубочки. Я глубоко, рвано дышала, страшно радуясь, что, наконец, могу дышать. Но долго быть счастливой Глазастый мне не позволил. Меня забросили в огромный бассейн с голубой водой. Его поверхность, наездом вплотную, начала закрывать прозрачная плоскость. Она медленно двигалась с одного края бассейна, а я поплыла к другому, стараясь подышать воздухом подольше. Когда эта гладкая крышка приблизилась вплотную, я подумала, а может подставить горло? Но тут, что-то или кто-то нажало сверху на мою голову, и я опять тонула и захлёбывалась, пока не задышала жабрами.

Теперь, вместо маленькой банки, у меня был просто огромный аквариум.

На следующий день я проснулась от ощущения, что что-то происходит.

Приоткрыла глаза и увидела, что прозрачная крыша бассейна плавно открывается, словно, в рулон сворачивается.

Я сразу поспешила к уже свободной открытой стороне и вынырнула на воздух. Тяжело, с позывами на рвоту, откашлялась и, наконец, вдохнула полной грудью. Как же хорошо дышать! Просто дышать! Люди, которые могут легко и свободно дышать, Вы даже не понимаете, какие Вы счастливые!

Глава 4. Чёрная печать

Я со щемящим чувством в душе наблюдала, как одну за другой, трёх наших девочек, Вику, Свету и Любу, унесли инопланетные чудовища.

Сфера снова опустилась и оттуда вышел, похожий на дьявола без рогов, крупный инопланетный мужчина с огромным толстым длиннющим хвостом.

Этот Дьявол сунул свой мощный хвост в цилиндр с Людой и, обвив её за талию, просто поднял и достал оттуда.

Людка беспомощно размахивала руками и ногами, как младенец, а он держал её на весу, внимательно рассматривая и поворачивая в разные стороны.

Потом медленно опустил девушку на ноги, равнодушно повернулся к ней спиной, и так, оставив хвост на талии, пошёл обратно, в сферу. А наша Люда, отчаянно упираясь и сердито пытаясь убрать с себя сжимающее живое кольцо, вынуждено шла за ним. Сфера с Дьяволом и нашей девочкой исчезла в потолке.

Нас осталось шестеро.

Все оставшиеся девушки явно сообразили, что по очереди уносят тех, у которых красные печати на лбу. Поэтому, оставшиеся две «красных», Таня и Юля, печально смотрели на нас сквозь стекло круглыми от страха оленьими глазами.

Ох, не зря они боялись.

Следующая сфера явила перед нами удивительно худое бледное существо с вытянутым черепом. Я даже передёрнулась от отвращения.

Он скользнул взглядом страшных красных глаз по всем девушкам и подошёл к Тане с Юлей, они были с краю и друг возле друга.

Сначала поочерёдно обошёл цилиндры вокруг, внимательно осмотрев обеих девушек. Потом резко уронил, толкнув, тот, в котором была Таня.

Мы дружно охнули, когда прозрачная клетка со звоном упала набок. Бедная Таня не спешила вылезать, наоборот, прижалась к круглому дну, сжавшись в комочек, подобрав под себя ноги.

Мерзкому бледному Шлангу пришлось лезть за ней внутрь и насильно вытаскивать. Таня пронзительно кричала, отбивалась, вырывалась, но мужчина, несмотря на кажущуюся тщедушность, легко преодолел её отчаянное сопротивление и сфера с ними тоже скрылась в потолке круглого зала.

Нас осталось пятеро.

Теперь уже Юля не сводила испуганных глаз с потолка. Ждала. Мы все понимали - пришёл её черёд.

Когда из сферы буквально выкатился необыкновенно круглый, прямо колобок на ножках, низенький, пузатенький Ушастик, Юлька громко истерически захохотала.

К её цилиндру неторопливо подошли наши Громилы достали безвольную девушку и отвели в сферу, колобок «закатился» за ней.

Юлькин истерический хохот ещё долго эхом звучал в моих ушах.

Нас осталось четверо: я, Лена, Марина и Наташа.

Время шло.

Сперва мы в напряжении стояли, поглядывая на потолок, не зная чего ожидать. Чей черёд?

Потом, сначала Маринка, потом Лена, а затем, и мы с Наташей сели на дно. Мне хотелось есть. После похищения чувство голода мучило меня почти постоянно. Мне здесь всё время очень хотелось съесть хоть что-то. Котлетку бы... О чём я и сообщила подругам по несчастью.

- Кто о чём, а Ксюшка о котлетах! Забывай уже! - незлобливо посоветовала Лена.

- Как ты вообще в такие минуты можешь думать о еде! - удивлённо спросила Марина.

А Наташа вдруг тихонечко запела песню Александры Николаевны Пахмутовой и Николая Николаевича Добронравова «Надежда».

Мы хором подхватили, так ложащиеся на душу слова:

Ты поверь, что здесь, издалека,
Многое теряется из виду,
Тают грозовые облака,
Кажутся нелепыми обиды.
Надо только выучиться ждать,
Надо быть спокойным и упрямым,
Чтоб порой от жизни получать
Радости скупые телеграммы...

Надежда - мой компас земной,
А удача - награда за смелость.
А песни довольно одной,
Чтоб только о доме в ней пелось.

Голоса у нас, у всех четверых, оказались, дай боже!

Изумлённые Громилы стояли, замерев и вылупив на нас свои тупые зенки. Откуда-то появился Глазастый. Тоже слушает, гад.

Когда допели, реально стало легче на душе.

Наши мучители отмерли. Глазастый исчез. Громилы стали уносить пустые цилиндры.

А мы по-прежнему сидели в прозрачных клетках и чего-то ждали.

Дождались. Они появились.

Снова опустилась сфера. Мы напряжённо следили за ней, в ожидании своей дальнейшей судьбы. Стояли свечками в своих цилиндрах, прильнув носами к стеклу.

Медленно разъехались двери.

Откуда-то выбежал Глазастый и мы потрясенно наблюдали, как он замер посреди зала, согнувшись в поклоне в пояс.

Громилы, где стояли, там и опустились на колени, а ещё прижали лбы к полу, вытянув перед собой руки на всю длину. Ничего себе!

В зал из сферы неторопливо, беседуя между собой, вышли двое.

Небрежная причёска. Именно причёска, а не как у всех предыдущих образцов инопланетных самцов: что выросло, то выросло.

Пронзительный взгляд в нашу сторону.

Показалось, лишь скользнув по нашим лицам, насквозь видят все тайные мысли и страхи, по мне будто ножом резануло, когда один из них мельком посмотрел.

Прямой аристократический нос.

Высокие, но не громадные, но ростом точно не ниже ста восьмидесяти сантиметров. Это я их к себе примерила, у меня метр семьдесят пять, а они повыше.

Бедра узкие, как у Арнольда Шварценеггера в первом Терминаторе и такие же ягодицы - подкачанные, а плечи широкие.

Кожа очень смуглая, оттенка шоколадного загара.

И главное!

Они были одеты! Это первые, великолепно, красиво одетые инопланетные особи, которых мы видели. На них были лёгкие серые форменные костюмы. Очень элегантные и явно удобные.

Мужчины неторопливо прошли мимо Глазастого, совершенно не обращая на него внимания, продолжая разговаривать между собой.

Когда приблизились к цилиндрам, вблизи, я заметила, что у одного из них глаза ярко-голубые, а у второго зелёные с необычным для землян, но красивым разрезом.

Только закончив свою беседу, мужчины, наконец, посмотрели на нас: равнодушно, высокомерно, без малейшего намёка на интерес или восхищение.

Глава 5. Император

Не знаю, как Маринка поняла его приказ, но послушалась немедленно.

Етевек с тревогой наблюдал, как она мышкой юркнула ко мне и стала помогать подняться и перебраться на некое подобие длинного дивана у стены. Там мы и сели вдвоём, прижавшись и обхватив друг друга руками. Маринка шепнула мне на ухо:

- Спасибо.

Недовольный Етевек отправился к Зеленоглазому. Они о чём то переговорили, а потом поменялись местами: за пульт управления кораблём стал Голубоглазый.

Второй вышел ненадолго, а потом вернулся с такой же мягкой рубашкой с короткими рукавами, как и те, что были надеты на них, и протянул Марине. Она быстро сбросила остатки мешка и сразу облачилась в новую одежду. Какая у меня хорошенькая подружка. Зеленоглазый, кстати, с неё глаз не сводил.

- Что с нашими девочками? Где Лена и Наташа? - требовательно спросила я, пользуясь случаем.

- Их отправили в Женский дом. Там раньше жили только пять женщин. Теперь их семь. Мы ими очень довольны, хотя поначалу они и создавали некоторые трудности. Но после должного воспитания самочки ведут себя хорошо и имеют всё необходимое для жизни. 

Меня перекосило от его слов. Но выяснять, что значит «должное воспитание» пока не стала. Сейчас главное, узнать самое важное, пока Вечный отвечает на вопросы.

- Марину тоже отправите к ним, в Женский дом?

- Нет, она только наша. Моя и Етевека. Это подарок императора. Но если он останется недоволен твоей доставкой, возможно, нам придётся отдать её для всех.

Я посмотрела на перепуганную Маринку. Она не понимала наш разговор, но повторяющееся её имя само собой проясняло его основную тему. Вот это выбор. Или публичный дом на сорок клиентов. Или эти двое. Выбора, собственно говоря, и нет...

- Ладно. Я ничего не скажу Вашему императору. Но пообещайте мне не обижать мою подружку.

- Что значит не обижать?

Я даже не знала, что сказать. Покосилась на Марину, немного подумала и выдала:

- Никогда не бейте её.

- Ладно, - легко согласился Зеленоглазый и тут же спросил - Вы есть хотите?

- Да! - немедленно отозвалась я. О! Меня, наконец, накормят в этом проклятом космосе.

И меня накормили. Не знаю чем, но точно едой, а не осточертевшим коричневым пюре, и - до отвала. Вспомнился, к случаю, давно услышанный анекдот, и я тут же рассказала его развалившейся на диване и поглаживающей объевшийся живот Маринке:

«Вини Пух и Пятачок раздобыли бочку мёда.

- Давай кушать Вини!

- Как же мы будем без ложек. Беги, принеси ложки!

Пятачок убежал, а Вини Пух съел всю бочку, доставая мёд лапой, и лежит жутко объевшись. Прибежал Пятачок с ложками. Увидел, что бочка пуста.

- Как же так, Вини?

- Уйди, свинья, я умираю... »

Вот так и мы с Маринкой, весь оставшийся путь, почти два дня, после полугода вынужденных голодовок провели в состоянии «уйди, свинья, я умираю». Наши сопровождающие больше близко не подходили к нам. Только приносили еду по первому требованию.

Наконец, мы прибыли в пункт назначения, так сказать. Вид на планету в иллюминатор полоснул по сердцу тоской: она была голубая, совсем такая, какой показывают нашу Землю по телевизору. После недолгих минут приземления, я впервые вдохнула изумительно чистый воздух моего нового дома.

Вокруг была первозданно пышная природа, как ни удивительно, она была очень схожа с той, что на моей родной планете. Наш ожидал небольшой летательный аппарат, похожий на такси. Меня усадили туда одну. И я даже не сообразила, что больше в эту машину никто не сядет, Маринка остаётся, а я улетаю. Мы даже не попрощались...

Только, когда взлетела, поняла, что осталась совершенно одна, и летающее такси мчится над лесом, никем не управляемое. Понимаю, что оно запрограмированно, но тревожно.

Посмотрела вниз - только зелёные верхушки деревьев. Вскоре, вдали показался самый настоящий сказочный дворец. Скорость аппарата стала снижаться и я успела рассмотреть аллеи, фонтаны, скульптуры, клумбы, водопады, арки и само великолепное здание из белого камня. Такси опустилось прямо у парадного входа, к которому вели несколько широких белых ступеней вдоль всего фасада.

Дверь летающего такси открылась сама и я вышла. Аппарат за моей спиной хлопнул дверцей, закрываясь, и такси сразу улетело. Я растерянно огляделась: вокруг ни души.

Посмотрела на небо. Оно такое же голубое, как на моей родной Земле. Долго же я его не видела! Полгода? Год? Время потерялось среди всего того кошмара, через который пришлось пройти. Закончился ли он? Или только начинается?

Слышу шаги за спиной. Как страшно поворачиваться. Там тот, кто сотворил всё это с нами. Тот, кто всё решает в нашей судьбе. Тот, от кого зависит жизнь и то, какой она будет. Что от меня хочет самое главное чудовище?

Собравшись с духом медленно поворачиваюсь, крепко сжимая кулачки в опущенных вдоль тела руках, это немного помогает держать эмоции под контролем. Как же мне страшно...

Передо мной стоял мужчина. Высокий... Если сделаю ещё пол шага, уткнусь носом ему в грудь, так близко он подошёл. Он внимательно смотрел на меня, но понять, о чём он при этом думает и что чувствует, абсолютно невозможно. На его непроницаемом лице не отражаются эмоции, мужчина молчит. Ожидание его дальнейших действий становится невыносимым, я нервно мну край своего платья-мешка.

Красивая крупная рука с длинными ухоженными пальцами медленно поднимается... Я заворожено слежу за ней: ударит, погладит, пожмёт руку в приветствии, схватит?

Легла на левую грудь.

Я резко отшатнулась, будто ужаленная, раскрыв рот для гневной отповеди. Даже не сообразила, как получилось, что вторая рука легла на мой затылке, крепко и властно сжимая его и возвращая меня обратно, грудь по-прежнему была крепко сжата первой рукой, а сильный быстрый язык мужчины уже во всю хозяйничал внутри моего рта, который я так неосмотрительно открыла для возмущения. При этом, прожигающий взгляд чёрных глаз по-прежнему был абсолютно невозмутимым: ни восхищения, ни желания, ни любопытства, ни презрения, ничего - пронзительная чёрная затягивающая пустота. Мне стало жутко.