Отбор Василия Блаженного

ГЛАВА 2, В КОТОРОЙ Я ЕДУ НА ГОСУДАРЕВ ОТБОР

«Настоящим информируем что Василисе Никифоровне Потаповой… надлежит явиться… отбор Государевых невест не позднее… брезня…»

Строчки прыгали перед глазами и сосредоточиться было весьма сложно. Кажется, мои глаза тоже меня подводили. Но герб на письме был Государев, бумага плотной и на розыгрыш это не походило. Слишком дорогой розыгрыш получился бы. За подделку герба до десяти лет каторги могли дать, порой даже с конфискацией имущества. Вряд ли кто-то рискнул бы шутить такими вещами.

– Мои глаза видят то же самое. – Растерянно произнесла я.

– Я всегда знал, что ты у меня умница и красавица! – Батюшка вскочил на ноги и выхватил у меня письмо. – А теперь я в этом окончательно уверился. Ты непременно едешь на отбор и всех там сразишь наповал!

– Там будет много претенденток, покраше меня. – Скептически заметила я, не решаясь вновь завладеть письмом, которое я не успела дочитать.

– Тебе не впервой выигрывать битвы. – Отмахнулся воодушевленный батюшка и опять уставился в письмо, так крепко сжав его в руках, что они задрожали.

Я не стала напоминать, что никаких таких особенных битв я не выигрывала.

– Так-так-так, – принялся фантазировать батюшка, – тебя будет сопровождать Лушка. Надо подготовить наряды, достойные того, чтобы ты в них блистала во дворце. Остановим плановую работу в мастерских, пусть шьют только на тебя. Что там нынче модно в этом сезоне? Выписать модистку из столицы? Шляпки, перчатки, все, что нужно, чтобы достойно вывезти девушку в свет. Жаль, что у тебя не такое уж блестящее образование, но ты умненькая, так что главное – это увлечь Государя. Всякие там песни и танцы, в этом ты, наверняка, не сильна. Эх, знать бы раньше, выписал бы тебе учителей. Но сейчас мы уже навряд ли успеем. Я планировал вывезти тебя в свет осенью. Как закончится сенокос. А сейчас придется готовиться наспех.

– Может быть, тогда мне вовсе не ехать? Что я там буду делать среди других претенденток? Тем более я…

– Глупости! Даже думать не смей! Если Государь позвал тебя, значит разглядел твою чудесную душу и добрый нрав. Который нам надо только достойно обрамить…

– Навряд ли Государь лично подписывал приглашения. Скорее всего дал задание, а подчиненные все перепутали, как обычно.

Я попыталась достучаться до батюшкиного разума, но сейчас он был не готов мыслить разумно. Он принялся ходить по кабинету, размахивая злосчастным письмом.

– Так. Тебе надо увлечь его. По слухам, он любит борзых. Расскажи ему о них. Сейчас же идем на псарню. К черту шляпки. Шляпок там будет полный дворец. Мы зайдем с козырей!

Я не посмела возразить. Запахнула халат потуже и уныло поплелась следом.

На улице оказалось прохладно. А если совсем честно, то холодно. Домашние тонкие туфельки не были предназначены для прогулок по мощеным дорожкам сада, а халат не слишком грел. Батюшка же был согрет мыслью участия в Государевом отборе (и чем черт не шутит, победой) и не желал слушать никаких возражений. Я переставляла ноги, стараясь примериться к его широкому шагу и думала, что в моей комнате мягкая и теплая постель, а до рассвета осталось не так уж много времени.

Впрочем, нынче я могла спать хоть до обеда.

На псарне было теплее за счет сарая, в котором не гулял ветер. Щели были законопачены, солома постелена свежая, а псы в целом упруги и игривы.

– Вот здесь я держу породистых сук. Смотри какая стать. А черепная коробка? Эту породу мы выводили десятилетиями. Она может без устали бежать, а после загнать зверя. Звонкий лай, мощные лапы, но не утяжеленный костяк, что еще надо для доброй охоты?

– Ружье? – Прошептала я себе под нос, но, когда батюшка обернулся изобразила дочернее почтение со всем чаянием. Тот вроде бы поверил и принялся расхваливать новую собаку, вертя ее во все стороны и поднимая уши. Собака радовалась и лизалась. Даже мне досталось немного слюней.

– Взгляни сюда…

И тут меня посетила мысль:

– Батюшка, а какое нынче число?

– Шестое брезня, кажется. – Батюшка отпустил очередную суку и призадумался.

– Позвольте еще раз письмо полюбопытствовать?

«Десятого брезня» – перечитала я еще раз внимательно.

– Десятого!

– Если скакать во весь опор, то можно успеть за три дня. – Пробормотал батюшка и перекрестился.

– Обоз с вещами за три дня никак не поспеет. Неделю будет ехать, а ведь у меня сейчас нет никаких вещей. Их еще следовало бы пошить, а на это тоже требуется время.

– Ааааааа! – Отец упал на колени и схватился за волосы. Он принялся раскачиваться из стороны в сторону и причитать:

– Все пропало!

– Не стоит и ехать. – Произнесла я с немалым облегчением, но батюшка обхватил меня за колени и зарыдал.

– Позор-то какой. Разве можем мы, Потаповы, проигнорировать волю Государеву и вовсе на отбор не явиться?! Это же какая неблагодарность-то получается?!

– Навряд ли он расстроится, – уже не так уверено произнесла я, но тоже задумалась, а вдруг Государь сам лично приглашения подписывал, а после по головам будет сверять?! И даже если не сам, то число конкурсанток наверняка должно совпасть с числом приглашений. Иначе может случиться беда.

Вот, когда в армию призывают попробуй не явиться, враз головы лишишься. Даже на денек опоздать не можно. Даже по самой уважительной причине. А здесь целый отбор невест, а вдруг Государь осерчает да лишит батюшку милостей каких?

Я поневоле задрожала от мыслей этих нехороших. Батюшка уже не молод, он не переживет опалы. И тем паче гнева Государева.

– Не переживайте вы так, батюшка. – Я села рядом с ним на пол и неловко обняла одной рукой.

– Я не прошу прямо выиграть отбор. Но не явиться вовсе – это верх неуважения к Государю. Хотя, конечно, лучше и выиграть. Ведь, кому как не тебе?! Остальные-то девки будут слабые. С домашним воспитанием, булками вскормленные, да парным молочком вспоенные. А ты же у меня, ух!

– Если я поскачу уже сейчас, то точно успею. – Я уже приняла решение и решительно поднялась. Протянула руку, помогая встать отцу.

– Три дня скачки. – Но батюшка уже сам проворно вскочил на ноги, проигнорировав мою руку и принялся раздавать указания. – Ты поедешь одна и налегке, а мы соберем все, что сможем. Пусть с запозданием, но у тебя будут наряды и фамильные драгоценности.

Я поневоле задумалась о том, что батюшка имеет ввиду. Из драгоценностей были материны сережки, которые теперь носила Анна, как старшая, да сервиз на тридцать персон. В остальном же никаких особенных драгоценностей в нашей семье не хранилось.

– Захааааар! Седлай Пулю, да еще коня какого быстрого. В столицу поскачем!

Оставив батюшку раздавать громогласные указания, я побежала к себе. Сборы были быстрыми: наученная Лушка не стала убирать больше ничего из моих вещей, так что все теперь лежало на своих местах.

Я надела мундир и попрыгала, чтобы убедиться, что все сидит ладно. Пистолеты, сабля, да немногие личные вещи, которые я рассовала по карманам или засунула в заплечный мешок.

Подумав, положила походное одеяло и котелок. Навряд ли у нас будет время на еду и сон, но пусть будут.

На крыльце уже стоял Захар с двумя лошадьми.

Проводить нас вышла практически вся челядь: Марфа совала пироги, причем в таком количестве, что хватило бы накормить половину полка. Отец протянул письмо и увесисто звякнувший кошель. И то и другое я поторопилась сунуть за пазуху.

– Не посрами чести Потаповых! – Перекрестил меня батюшка.

– Я успею!

– И победи там всех! – Напутствовал меньший братишка.

– Хотя бы не совсем позорно проиграй. – Оптимистично добавил Андрей.

– Отставить пораженческий настрой! Ваша сестра не проигрывает! Никогда! Потаповы не сдаются! И вообще не проигрывают!

– Так точно! – Гаркнула я и пришпорила коня.

Пуля подо мной звонко била копытами. А стоило ее пришпорить – сорвалась в галоп.

Родное село быстро осталось позади и по бокам дороги потянулся лес.

– Не загнать бы лошадей. – Прокричал Захар, поравнявшись со мной.

– Времени мало. – Прокричала я в ответ.

– Стоит ли оно того? – Скорее угадала, нежели услышала я. Не знаю, Захар, не знаю. Но мы должны успеть. Не попытаться, а успеть.

Отдых лошадям все же пришлось давать. К обеду мы остановились в каком-то селе. К моей искренней радости, здесь была харчевня, а в ней подавали не только капусту.

– Морс, и суп со шкварками. – Велела я подавальщике.

Суп оказался жидким, а морс кислым, с легким душком плесени, но домашние пироги здорово скрасили нашу трапезу. Подавальщица покосилась на нас неодобрительно, но ничего не говорила.

Впрочем, отдыхали мы не долго.

– По темноте можно и ноги коням переломать. – Неодобрительно заметил Захар, вновь влезая в седло.

– Огонек зажгу. – Отозвалась я.

– А ну как татей привлечем?

– Не на войне, – отмахнулась я, – нам сейчас успеть надо вовремя. А людей лихих, небось жандармы всех истребили. Мы точно не можем себе позволить лечь спать. Лучше медленно, но ехать.

– Времени почти сутки в запасе. Куда спешим? Ехать бы чуток помедленне, зато вернее. И коней можно на почтовой станции сменить. Потом наш обоз поедет, вашу Пулю вновь заберет.

– Какие там кони на станциях, сам знаешь. – Не согласилась я.

Наши кони чинно шли рядом, перед лошадиными мордами я зажгла пару огоньков. Света было не так чтоб много, но ноги переломать уже не грозило. Да и дорога была хорошая. По всей видимости, за главной дорогой ведущей в столицу местные чиновники смотрели лучше.

– Залог бы оставили. За коней-то.

Я только хмыкнула.

Спешка себя оправдала. К вечеру второго дня мы добрались до окраин Московии.

– У нас как-то посимпатичнее будет. – Пробормотала я, рассматривая грязные канавы по краям дороги, покосившиеся домишки и ребятню, играющих в этих условиях. Не то, чтобы я не видела этого раньше, но от столицы ожидания были несколько иными.

– Успеваем, ваш благородь?

– Успеваем, Захар. – Согласно кивнула я.

– Коням бы роздыху дать, да самим подкрепиться.

Я согласилась, что план неплох. Но приличных трактиров все никак не попадалось, а кони уже начали спотыкаться.

– Может, здесь?

Этот трактир выглядел получше, и мы решили рискнуть.

Приятно было наконец-то сесть и вытянуть ноги.

– Эй, принеси нам взвар и что у вас менее тошнотное.

Подавальщица без уточнения бухнула перед нами миски с кашей с грибами и шкварками. Чеснока в ней было немеряно и мне бы насторожиться, но пироги закончились еще вчера и за сутки мы порядком оголодали.

Первого, как ни странно, скрутило Захара. Он и половины не осилил, а я и того меньше.

– Не ешьте, ваш благородь. – Денщик схватился за живот и побежал в сторону деревянной будочки на задворках этого заведения.

И, хотя я съела меньше и сразу же отложила ложку, меня тоже скрутило. Так что, стоило денщику освободить будку, как я торопливо заняла его место.

В сумке были порошки на такой случай.

Но, прежде чем лекарство подействовало, нам пришлось испытать несколько мучительных часов, наполненных страданиями.

– По бревнышкам это заведение раскатаю. – Грозилась я, вновь меняясь с Захаром в сортире.

– Не удивительно, что здесь народу нет. Небось, репутация такая, что местные за версту обходят.

А когда мы немного отошли, то обнаружили, что у нас украли вещи. И лошадь Захара. Пулю я поймала уже во дворе, она была не привязана, но оседлана. Впрочем, я с поясной сумкой не расставалась нигде, а вот Захар свои вещи легкомысленно оставил на скамейке в трактире и они, естественно, пропали.

– А Пулю почему оставили? – Пробормотала я.

Самое ценное – это письмо. И оно уцелело. А в украденных сумках на первый взгляд не было ничего такого, без чего мы бы не смогли обойтись: табак Захара, сменная одежда, одеяло, кружки, ложки и котелок.

Мы были уже в столице и легко могли бы обойтись без этих вещей.

Но я была бы не я, если бы спустила все с рук и просто отправилась дальше.

По всей видимости, мы слишком мало съели. Пустой желудок помог, так что нас скрутило раньше, чем было задумано, для того чтобы мы слишком ослабли. Или же у хозяина был очень непродуманный план по обогащению.

Сбегав еще раз в уборную и убедившись, что самый тяжелый первый приступ миновал я подошла к подавальщице.

– Любезная, где наши вещи?

– Ничего не знаю. Где бросили, там и ищите. – Девица отвечала дерзко и испуганной не выглядела.

Я оглянулась и обнаружила, что вышибала куда-то делся. И вообще кроме нас в зале никого не было. Дерзкая девица тоже огляделась, но убежать не успела.

Я зажала ей рот и пару раз ударила в живот.

Девка говорить отказывалась, а шум в зале мог привлечь внимание мужиков, так что мы с Захаром накинули девке ее же подол на голову и споро вытащили на улицу. Она пыталась орать и вырываться, но мы, хоть и ослабленные, оказались сильнее.

– Ну, что, топим ее в сортире? – Предложила я.

– Ваш благородь, может не надо?

– Надо. Давай поднимай за ноги ее. Лучше головой вниз, быстрее захлебнется.

– Не надо, – взвизгнула девица, – я все скажу. Это хозяин ваши вещи забрал. И лошадь он же велел увести.

Девицу мы связали и затолкали в ближайшие кусты.

– Лучше бы убить. – Пробормотала я, но посмотрев на Захара махнула рукой.

– Ваш благородь, а может, черт с ними, с вещами да лошадью?

– Вот еще. Это же оскорбление. А за такое надо платить кровью. И откуда в тебе столько лишнего гуманизма. Не подставляла я вторую щеку и не собираюсь!

– Тогда что?

– Надо разобраться с хозяином и вернуть наши вещи.

Захар согласно кивнул.

– Ваш благородь, вы как?

Я прислушалась к себе и кратко ответила:

– На короткий бой сил хватит. Но потом полежать бы. Голову кружит и тошнит.

– Вот, стимулятор есть. Но последствия сами знаете.

Я поблагодарила и разжевала таблетку. В голове почти сразу прояснилось, но к вечеру придется расплачиваться. Надеюсь, к тому времени мы уже будем в безопасности во дворце.

Хозяина и остальных слуг мы нашли на кухне, куда мы с Захаром ворвались и для начала открыли беспорядочную стрельбу по движущимся мишеням.

На кухне нам, разумеется, оказали сопротивление. Визжала какая-то баба, кричал половой, Захар палил из пистолетов, а я разрубила саблей стол перед хозяином и пришпилила его одежду саблей к столешнице. Раздался треск ткани, тот практически вырвался из западни и пришлось переместить сталь ближе к телу. Тот зарычал, но послушно замер.

– Значит, ты и хозяин и повар в одном лице.

Рожа у хозяина была самая разбойничья и после встречи с моим кулаком стала еще гаже. Тот пытался уклониться, но я была зла и залепила ему второй раз.

– Вам это так просто с рук не сойдет. Устроили тут погром!

– А тебе значит можно людей травить, да коней воровать?

Захар выстрелил перед бросившимся на помощь половым, так что ему пришлось подпрыгнуть. Впрочем, запас пуль в пистолетах не бесконечный и это понимали мы все.

– Где наши вещи и лошадь?

– Пхааа…

Хозяин таки вывернулся из захвата, оставив в плену кусок рубахи и отступил, прихватив сковородку, которая на вид была гораздо опаснее моей сабли.

– Проваливайте отсюда, пока целы! – Прорычал он.

Пришлось вскочить на стол и ударом ноги отправить в полет бочонок, который хозяин отбил сковородой. Дальше мы немного поиграли в увлекательную игру по швырянию бытовыми предметами и уклонениями от них.

Кухня после минутного затишья вновь стала местом битвы, которая, впрочем, быстро окончилась нашей безоговорочной победой.

Мы связали и заперли слуг в кладовке, а хозяина по-простому привязали к лавке.

– Где вещи, мертвец?!

– И лошадь?

– На колбасу продали. А вещи старьевщику. – Наконец ответил хозяин, сплюнув пару зубов.

– Я тебе сейчас яйца вырву. – Пообещала я со злости треснув кулаком рядом с его бедром. Тот, хоть и пытался держать лицо, но все равно вздрогнул.

– Вернуть лошадь это не поможет.

– Ничего страшного. Меня устроят деньги за нее. И за то, что я потратила на обучение тебя уму-разуму еще столько же. Хорошая лошадь стоит тридцать рублей. А моя была вообще особой породы. Специальная. Скаковая. А ты ее на колбасу. Не хорошо поступил, очень нехорошо. Неразумно.

Бить хозяина можно было бесконечно. Тем более, что народу в таверне по-прежнему не было, а его челядь уже оказать достойного сопротивления не могла. Но мы были весьма ограничены по времени.

– Всего двадцать пять рублей. Плохо работаешь.

Я выгребла кассу и пересчитала. Захар все это время держал на прицеле хозяина, хотя он и был уже связан. Впрочем, я подозревала, что эти веревки его надолго не удержат.

По-хорошему нам стоило бы вызвать жандармов, но после того, как мы здесь наследили, не известно, на чьей стороне окажется власть. И меня смущала чрезмерная уверенность в себе хозяина.

После нашей беседы таверна выглядела плохо: сломанная мебель, оборванные занавески, разлитая и разбросанная еда. Хотя мы начали нашу беседу на кухне, но в процессе жаркой полемики переместились в зал и там тоже немного насвинячили.

– Не подумай, что мы грабим. Я называю это восстановлением справедливости.

– Тебе это так не сойдет с рук, ряженая. – Ответил хозяин.

– Лошадь моя где, скотина? И почему вторую не взял?

– Брыкалась. Седока сбросила и сбежала. Но мы бы и ее свели. Просто ты рано очухалась. А должна была и вовсе Богу душу отдать. Живучая, гадина.

– Ты всех путников так привечаешь? Или ко мне такое особое отношение.

– Ко всем бабам, которые в мужское рядятся. Баба должна в пол смотреть, да мужику прислуживать. А то нацепила саблю, да думаешь, сразу стала равна нам?

– Так куда лошадь дел, говоришь?

Мужик оказался крепким, но и я уже не была настроена церемониться. Так что, отрубив ему пару пальцев, я узнала нужную мне информацию.

– Если бы я не торопилась, я бы разнесла твой притон по камешку. – Отозвалась я и скомандовала Захару отступление. Хозяин нас не преследовал. Потому что был связан. И вообще потерял сознание в процессе допроса.

– Лошадь так быстро не купить. – Заметил Захар, когда мы отъехали на приличное расстояние.

– Мы своих не бросаем. – Отозвалась я и спрыгнула с коня.

Погладила Пулю по мягкой морде, чмокнула в теплый нос.

– Знаешь, Захар, мы здесь разделимся, – решила я. – Я немного пробегусь, тем более что осталось уже не так далеко. А ты забери Пулю и поезжай выручать свою лошадь. И вещи. После спокойно дойдешь до дворца. Найдешь там меня. В военные действия не ввязывайся. Если поймешь, что противников много, отступай. Главное, Пулю сбереги. И о себе позаботься.

Я старалась излучать уверенность, но уверенной себя не чувствовала. Как он будет меня искать?! Дворец большой. Сама-то я его без сомнения легко найду. А вот что делать дальше? Кто пустит моего денщика на отбор невест? А лошадь?! Куда положено девать лошадей на отборе? Или слуг?

После я задумалась о судьбе лошадей. Я отдавала одну лошадь ради призрачной надежды найти другую. А вдруг трактирщик солгал? Хотя навряд ли. Будем надеяться на лучшее.

В итоге я решила решать проблемы по мере их поступления.

Я оставила Захару все свои вещи, кроме письма и батюшкиного кошеля и побежала налегке.

Бегала я хорошо. Не так хорошо, как Пуля, но в свое время на плацу мы набегали достаточно, чтобы уметь бежать быстро и долго. Еще и с вещами. Сегодня же, налегке бежалось и вовсе легко. Это-то меня и сгубило.

Бедняцкие кварталы потихоньку закончились. Улицы стали чище, шире, а дома из ветхих лачуг превратились в крепкие избы. Дорога тоже стала шире и из утоптанной превратилась в мощеную камнем. Бежать стало легче и вместе с тем труднее. Камни были плохо пригнаны друг к другу, между ними были щели, в которые упорно лезла трава.

Запнувшись в четвертый раз, я плюнула и побежала ближе к центру дороги, где было ровнее.

Долго время все было хорошо, но тут раздался крик:

– Па-а-берегись!

Удар хлыста прошел вскользь, но только благодаря тому, что я увернулась. Кровь немедленно вскипела в моих жилах. Подозреваю, что лицо от обиды пошло некрасивыми пятнами. Что же за день такой сегодня!

– Смотри куда прешь, деревня смердящая.

Я бы хотела сказать, что я поймала хлыст в воздухе и сдернула возницу, но я увернулась еще раз и бросила в промчавшийся мимо возок камень. По случайности попала.

Возок резко остановился. А возница обрушил на меня град ударов. Часть я пропустила, но один достиг своей цели. Резко потемнело в глазах, и я упала на колени, и новый удар обрушился мне на спину.

Не осознавая, что я делаю я бросила в возок и возницу магией. Мне даже в голову не пришло что можно стрелять. И саблю не достала, хотя до сих пор я всегда вначале стреляла, а потом думала. Возок тряхнуло.

Впрочем, сам возок явно был защищен от магии, так что мой удар с него скатился. А вот возницу снесло и протащило по мостовой. Он несколько раз кувыркнулся и затих.

Из возка выпрыгнул другой слуга. А после из дверцы показались ворох юбок, в которых мелькнула красная туфелька. Слуга торопливо помог барышне ступить на мостовую. Сделал он это весьма своеобразно: наклонился, подставив спину, так что ножка вначале наступила на живого человека, а после и вовсе лег животом на камни. Девица побалансировала, потанцевала на даже не пикнувшем слуге и спрыгнула. Покачнулась, устояла и развернулась ко мне. Позади нее поднялся слуга. Встал рядом, готовый в любой момент прикрыть госпожу. И умереть заместо нее.

Хотя меня достойным противником явно не считали.

Я даже улыбнулась. Поднялась, утерла кровь с лица. Достала пистолет. Ему я доверяла больше, чем магии.

Следом из возка вышла страшная служанка. Молодая, но худая как жердь, с жидкими, туго зачесанными волосами и рябым лицом. Она ловко спрыгнула с возка и опустилась на колени, чтобы последняя, третья женщина наступила на нее. Третья оказалась пышная телесами матрона. В богато расшитом платье, но какая-то неухоженная. Платье богатое, фиолетового цвета, получить который стоило нелегкого труда, так что многие мастерицы держали рецепт получения такого цвета в секрете, но сидело на матроне плохо. В груди явно было тесно, подол был коротковат. Словно шилось оно на другого человека, а после досталось ей.

Последними из бездонного возка вывалились несколько парней и встали нести караул. И все это ради меня одной.

Все это я отметила краем глаза и забыла. Сосредоточилась на первой девице, которая не сводила с меня взгляда.

Помимо своей воли я залюбовалась. Полненькая, румяная как булочка из печи. Русые косы сплетены сложным способом и лежат поверх крутой груди. Голубые глаза, румяней во все щеки, а уж ресницы ух, в пол лица! Руки уперты в крутые бока и груди гневно взымаются.

– Ты чего тут разбегалась, тварь дрожащая? Али думаешь, право имеешь?

– Не извольте гневаться, барыня, – усмехнулась я, – я человека подневольный, велено торопиться, вот и тороплюсь. Может, миром разойдемся?

– Как ты со мной разговариваешь? Как ты вообще осмеливаешься говорить со мной?! Ты вообще кто? Холоп! Пес шелудивый!

Очарование как рукой снялось. Девица принялась браниться словами и вовсе непотребными, где предложение насмерть запороть меня на конюшне было самым приличным.

– Степан, я хочу, чтобы эта тварь страдала! Пори его. Так, чтобы кожа лоскутами слезала. И насмерть. Псу – собачья смерть!

– Как можно, барыня, без суда и следствия на улице человека забить? – Попытался возразить слуга, но девица так зыркнула на него, что он замолчал, неуверенно посмотрел на меня и поднял хлыст. На лежащего возницу никто из них не оглянулся.

– Поговори мне еще, небось, знаешь, что тогда тебя самого батюшка на конюшне запорет.

– Может разойдемся полюбовно? Не будем жандармам работы добавлять? Ау, люди, помогите!

Я покричала, но в итоге сделала только хуже. Улица и без того безлюдная совсем опустела. Я огляделась и подумала, что тактическое отступление не есть бегство. Сделала пару шагов в сторону, приготовившись дать стрекача.

Но тут девица выдохнула какие-то слова в мою сторону, и я обнаружила, что не могу пошевелиться.

Это было ужасно ощущение, когда движения людей вокруг замедлились. Я почувствовала себя мухой, попавшей в кисель. Руки и ноги словно налились свинцом, настолько стало трудно двигать ими.

Я попыталась разорвать этот пузырь, в котором оказалась, но все стало как в кошмаре, когда ты пытаешься убежать, и не можешь сдвинуться с места. На мгновение мне стало страшно.

Словно сквозь вату я услышала звук, рассекающего воздух хлыста и еще один удар обрушился на мою спину. Было больно, хотя некоторое время я думала, что мне к боли не привыкать. Что я уже знаю о боли много, если не все. Оказалось, нет. Я опять попыталась вырваться из этой западни, увязая все глубже.

И тут ощущения вернулись. Была ли это ошибка в заклинании девицы, или я смогла перебороть ее волю, но от следующего удара я увернулась.

Набросила на себя простейшую защиту, которой пренебрегла раньше. Вскинула руку, пытаясь создать какое-то свое заклинание, и когда ничего не получилось, а слуга в очередной раз замахнулся, поднырнула под его руку и вырвала хлыст.

Шутки кончились.

Сам слуга упал с моего второго удара. Следом я вырубила охранников, которые оказались настолько нерасторопны, что их было даже жаль бить. Ударила два раза. По удару на каждого.

Девица завизжала. Слуги ее лежали на мостовой, не делая попыток подняться. Служанка дрожала, прижимая к впалой груди кулачки и раскачивалась из стороны в сторону.

– Что стоишь, как столб? Защищай нас! Раздави ее, убей!

Служанка перестала раскачиваться и начала перебирать руками в воздухе, словно ткала огромную паутину.

Запахло магией. Сложно описать этот запах. Для меня она пахла грозой, когда небо уже набухло свинцовыми тучами, но дождь еще не идет. Хотя, когда колдовала ее хозяйка мне магией не пахло.

Магичила я не слишком хорошо. Учителей толковых не было. Это Петька сейчас обучается дома с приглашенным учителем, а меня в своем время учили контролировать силу, а в армии, наоборот, учили сбрасывать напряжение в бою. Ну, как учили. Федор Елисарович вызвал к себе однажды и лишил месячного жалования, когда я палатку сожгла.

А после посоветовал регулярно вычерпывать резерв в бою, чтобы после боя случайно не полыхнуть.

Сейчас резерв был полон.

Я не стала ждать, пока служанка намагичит что-то осмысленное и вбросила все свои силы в защиту. Не знаю, что должно было получиться у нее, но, судя по всему, не получилось ничего, или же моя защита как раз получилась, потому что служанка вскрикнула и осела на землю.

– Ах ты, гнида военная. – Вскрикнула первая девица и принялась махать руками как ветряная мельница.

Но я торопилась и не стала ждать пока она закончит плетение, поэтому подхватила хлыст и щелкнула им в сторону девицы. Попала.

– Аааааа!

Поле боя я покинула с чувством глубокого удовлетворения. Победа осталась за мной и прекрасно грела сердце. Гораздо лучше, нежели порванный на спине мундир. Я накинула обезболивающее заклинание на спину и снова побежала в сторону дворца.

Сам бой, к слову, занял считанные минуты, так что сейчас главное было убраться до появления жандармов, чтобы не пришлось тратить времени на разбирательства, которых я не боялась. Я тоже родовита. Так что ничего эта девица не смогла бы мне сделать. Ее слово против моего. А созданная магическая проекция и вовсе привела бы ее на скамью подсудимых. Я была полностью уверена, что не станет та дамочка затевать никаких разбирательств.

Хлыст я, разумеется, не вернула. Забрала с собой, а после выбросила в каких-то кустах.

Ко дворцу я добежала уже в сумерках.

Когда-то в мечтах я представляла себе дворец. Думала, какой он громадный и красивый, но реальность превзошла все мои ожидания.

Дворец в самом деле поражал воображение. Он находился на возвышении, так что любой случайный прохожий мог услаждать свой взор этой красотой. Белоснежное здание с лепниной, огромные застекленные окна, колонны и тысячи ступенек, ведущие от подножия парка.

Он был настолько огромным, что я на какой-то период растерялась. Застыла перед величием дворца и воротами, которые никто не спешил передо мной открывать.

Только что рот не раскрыла.

Но, когда меня обогнал возок я встряхнулась и уверенно чеканя шаг подошла к воротам. Уже собиралась постучать в них, как заметила сбоку небольшую калиточку.

Та оказалась не заперта.

– Непорядок, – пробормотала я, входя и закрывая ее на засов.

От калитки вела посыпанная гравием дорожка, на которую я без всяких сомнений и ступила.

Прошла по саду, дивясь на деревья, усыпанные цветами. У батюшки то в саду только-только мать-и-мачеха начала цвести, да щавель первый проклюнулся. Наверное, дорого и сложно накрыть чарами целый сад. Я сошла с тропинки подошла к ближайшему дереву.

– Красиво, да?

Я вздрогнула и обернулась.

Наверное, это был охранник. Высокий, на полголовы выше меня мужчина в военной форме стоял на дорожке и смотрел на меня чуть прищурившись. Был он выбрит, волосы длинные не по уставу, собраны в короткий низкий хвостик. Одна рука лежала на кобуре пистолетов, взгляд прямой и суровый. Видно, что готов стрелять на поражение в любой момент.

– Василиса Потапова. – Первой представилась я, нарушив молчание. – прибыла по приглашению на отбор невест. Вот мое пригласительное письмо.

Тот нахмурился еще сильнее, едва взглянув на письмо, но потом пожал плечами и произнес:

– Вы странно выглядите и находитесь в закрытой секции сада. Но письмо подлинное, поэтому позвольте, я вас провожу к распорядительнице. Тем более, что невесты уже прибыли и вы опоздали.

– Но десятое еще не закончилось.

– Последняя невеста прибыла час назад, так что формально вы не опоздали. Хотя если подумать, то практически опоздали. Но не будем терять времени. Пойдемте.

Мой провожатый не представился, а я постеснялась ему на это указать. Легко приноровилась к его широкому шагу и начала крутить головой по сторонам. И разболталась:

– Красиво так. Все цветет.

– Весь парк накрыт сложной системой погодных куполов. И защитных. Конкретно под этим куполом поддерживаются погодные заклинания и выращивают теплолюбивые растения, те, которые не могут расти у нас естественным образом.

– О! Как интересно. А вот у батюшки сад не такой красивый. Вообще не видела раньше таких садов. Удивительно. А растениям вмешательство не мешает? А вы так спокойно об этом рассказываете…

– Вы удивлены, что я так просто выбалтываю «секреты». Это не секреты, а я просто поддерживаю светскую беседу. Вдруг вы в самом деле та, за кого себя выдаете, и я рискну прослыть невеждой.

– В таком случае вы забыли представиться. – Улыбнулась я.

– В самом деле… хм…Михаил.

– Я в самом деле та, за кого себя выдаю. – я не стала говорить банальности навроде «очень приятно» и все такое. Тем более, что Михаил явно тяготился моим обществом.

– Как вы проникли в парк? Да еще и на закрытую территорию?

– Я не знала, что она закрыта. Дошла до ворот, хотела постучать, но увидела открытую калитку и вошла. Калитку я, к слову, закрыла. Не надо было? Конечно, странно, что невест не встречают, но, может быть, это все является частью испытаний и я должна сама найти? Ну, вроде как первое испытание и все такое? Кто не смог пройти хитрую систему лабиринта – та выбывает?

– Если бы все было так просто. – пробормотал себе под нос мужчина.

– Я же ничего не нарушила?

Мой спутник покачал головой, но никак не прокомментировал. Вместо этого спросил:

– Где вы потеряли свой багаж? И у вас кровь на спине и на лице. Вам нужен врач.

– Упала по дороге, – зачем-то соврала я, не став рассказывать о небольшом конфликте, – а багаж… часть привезет мой денщик. А часть пришлет батюшка. Но попозже.

– Не можете же вы участвовать в отборе вот так?

– Боюсь, у меня нет выбора. – Пробормотала я.

Я по-новому взглянула на свой внешний вид и устыдилась: грязная и рваная форма, пыльные сапоги, обломанные ногти с траурной каймой под ними. Я бы такую невесту даже на порог не пустила.

– Черт. – Ругнулась я и тут же прикусила язык. Еще и выражаюсь как солдат, а не девушка из приличной семьи. Я почувствовала, что совершенно не соответствую этому месту.

– Мы пришли.

– Можно ли до начала отбора что-то с этим сделать? – Решилась я попросить.

Мой спутник с удивлением посмотрел на меня еще раз, и я почувствовала себя побирушкой у церкви.

– Я имела ввиду, мне бы таз с водой и кусок мыла. Я сама приведу себя в надлежащий вид. – С каждым словом мой голос звучал все тише и неувереннее.

– Вы не владеете бытовой магией?

– Минимально. – Я прикусила губу и тут же выпрямилась. Незазорно чего-то не знать.

– Хм…

Садовая дорожка уперлась в неприметную с виду дверь, за которой оказался пустой коридор. Наши шаги прозвучали в нем невыразимо громко. Благо, коридор оказался недлинным, и Михаил решительно завел меня в просторную светлую комнату.

– Валентина Дмитриевна? Прибыла последняя конкурсантка.

После полумрака коридора я оказалась на короткое время дезориентирована, но глаза быстро привыкли к свету, и я осмотрелась.

– Представьтесь, милая.

Валентина Дмитриевна оказалась миловидной пожилой женщиной. Сухопарой и с такой идеальной осанкой, что я поневоле еще сильнее выпрямилась. Ее седые волосы были идеально уложены в пучок, а на лице не было ни грамма косметики, отчего она, напротив, казалась моложе и свежее, не смотря на сеть морщинок.

Помимо нее в комнате находилось еще штук пять девушек. Она сидела за роялем, другая читала на низкой кушетке какую-то небольшую книгу, еще несколько стояли возле окна.

Стоило мне войти, как они зашушукались, но под взглядом Михаила смолкли и присели в реверансах.

– Поручик Потапова Василиса Никифоровна по распоряжение прибыла на Государев отбор невест! Вот, извольте, письмо посмотреть.

– На вас напали по дороге?

– Никак нет. Не извольте беспокоиться, ваша светлость!

Валентина Дмитриевна не поправила мое к ней обращение, и я сделала вывод, что положение ее во дворце весьма высокое и прочное.

– Письмо подлинное, в связи с чем не вижу причин отказывать Василисе Никифоровне в милостях, положенных ее новому статусу.

– Будут ли какие-то распоряжения? Прислать ей горничную или модистку?

– Не вижу причин оказывать ей какое-то особенное внимание, – отмахнулся Михаил, – все конкурсантки пользуются своими слугами и своими вещами. Предоставьте ей ровно то же, что и остальным девицам.

– Пройдемте со мной, милая.

Я кивком головы простилась с Михаилом и, не обратив внимания на вновь зашушукавшихся девиц, проследовала за распорядительницей.

Положенная мне комната оказалась целым комплексом комнат. Главной здесь без сомнения была просторная гостиная, ил которой можно было попасть в комнаты для прислуги и маленькую спальню, оформленную в светлых тонах, с большой кроватью и окном, выходящим в сад. Помимо кровати был еще платяной шкаф и секретер. Из спальни можно было попасть в туалетную комнату с небольшим бассейном. Все убранство было простым, но вместе с тем функциональным и весьма уютным.

– Ваша прислуга скоро прибудет? И ваш багаж?

– Денщик прибудет к вечеру. Если вас не затруднит, помогите ему найти меня и нам надо будет пристроить лошадей. О том, что лошадей может не быть, или будет только одна я даже запретила себе думать.

Распорядительница удивленно приподняла бровь, но никак не прокомментировала.

– Еще мне надо набор ниток и иголок, а также кусок мыла. Если это не запрещено, конечно. Мне надо привести себя в порядок, перед тем как я смогу приступить к обязанностям конкурсантки.

– Вам все принесут.

– Какие будут распоряжения для меня?

– Давайте я лучше вас вкратце познакомлю с нашим распорядком дня. То есть теперь уже с вашим тоже. В шесть утра у нас подъем. Затем в семь завтрак. Ежели вам часа недостаточно дабы собраться, то извольте вставать заблаговременно, но общая побудка будет в шесть. На завтрак опаздывать нельзя. После у вас будет подготовка к конкурсам, о которых будет сообщаться после завтрака, дабы у вас было время собраться. В час дня будет обед. После обеда участие в конкурсах, некоторые растянутся на несколько дней, какие-то займут всего несколько часов. Ужин у нас в семь вечера. В десять отбой. После отбоя передвигаться нежелательно. Есть вопросы?

– Никак нет.

– Тогда не смею вас задерживать. Приведите себя в порядок.

– Будут ли какие-то распоряжения на сегодня?

– Ужин будет в семь вечера, но сегодня вам скорее всего его придется пропустить. Вам надо будет встретиться с медиком и магом. Пустая формальность, но сами понимаете…

Я кивнула. Не сомневаюсь, что не все прибывшие девицы смогут эту формальность соблюсти.

– Нужна ли вам помощь лекаря? Я вижу у вас кровь.

– Нет, благодарю, не стоит беспокойства.

Сама не знаю, зачем я отказалась. Толковый лекарь сразу определил бы характер повреждений. Быть битой кнутом, что может быть позорнее для благородной? И не столь важно, как именно это произошло.

Я закрыла за Валентиной Дмитриевной дверь и убедилась, что замок чисто символический. При желании он вынесется с одного удара, а при наличии мага и ударять не придется. Но щеколду я задвинула.

Прошлась еще раз по комнатам, заглянула под кровати и в шкафы, выглянула во все окна. Самый красивый вид был из гостиной, хотя окна в спальне тоже выходили в сад. Комнаты были чистыми, видно было что уборкой здесь занимались тщательно.

Не успела я закончить с осмотром, как в дверь постучали.

– Банные принадлежности и швейный набор. – Миловидная девушка в форменном платье и чепце присела и протянула мне корзинку. Помимо куска мыла там был набор полотенец, тапочки, пилочки, ножницы и какие-то принадлежности для шиться.

– Благодарю.

– Могу я еще чем-то вам помочь?

У меня был огромный соблазн попросить ее привести мой мундир в порядок, но я подавила эти недостойные мысли.

– Никак нет.

Девица еще раз присела, бросив любопытный взгляд на меня, и я закрыла дверь перед ее носом. Не забыла задвинуть засов. Легкие удаляющиеся шаги за дверью не убедили меня, что она ушла. Такие звуковые иллюзии я тоже умела делать. Она совершенно точно осталась стоять. Вопрос только в том, праздное ли это любопытство или же ее приставили присматривать за мной. И если верно последнее, то не лучше было бы разрешить ей делать это официально. Добровольное сотрудничество и все такое. Мне скрывать нечего. Я верная подданная и здесь с той целью, которую обозначила.

Привести себя в порядок оказалось не таким простым делом как я надеялась. Ногти я срезала под корень, но вычистить из-под них грязь оказалось делом непростым. Но я практически справилась.

Приятной неожиданностью оказалась горячая вода в бассейне. Хотя для меня нагреть воду не было такой уж большой проблемой, однако наличие центрального водопровода весьма упростило дело. Я быстро ополоснулась и завернулась в одно из полотенец.

В корзинке нашелся пузырек, отчетливо пахнувший спиртом, и я решительно плеснула себе на спину. Зашипела сквозь зубы и повторила несколько раз для верности. Не хватало еще воспаления.

Починка мундира тоже заняла какое-то время и не скажу, что швы было нельзя заметить. К сожалению, в корзинке оказались нитки черного, белого и голубых цветов, а вот зеленых под цвет мундира ниток никто положить не догадался. Пришлось шить белыми и как я ни старалась скрыть стежки мне не удалось.

Наверное, искусная рукодельница вышила бы поверх цветы, но боюсь, это не по мне. И не по Уставу.

– Могу я сопроводить вас к медику?

Первое что я увидела, распахнув дверь, это все ту же девицу, вновь присевшую передо мной и старательно улыбавшуюся.

– Я готова.

Насколько я поняла структуру этого здания, здесь был принцип гостиничного комплекса: то есть центральный коридор, от которого шли двери в такие же комнаты как у меня, или похожие. К слову, моя комната оказалась на втором этаже.

– Не могли бы вы мне вкратце рассказать, что где находится, чтобы я в дальнейшем могла ориентироваться самостоятельно?

– Я всегда готова вам помочь и проводить. К каждой конкурсантке приставлена своя горничная. Вы можете меня вызвать по специальному амулету. Вам все расскажут и раздадут амулеты сегодня за ужином.

– Но я скорее всего пропущу ужин.

– Вас никто не оставит без поддержки.

Я не сочла необходимым наставить дальше, но вовсю крутила головой по сторонам и запоминала все, где мы проходили.

Мы прошли по пустому коридору и спустились на первый этаж. Прошли гостиную, в которой теперь никого не было и вышли на улицу, но, судя по всему, с обратной стороны дома. На улице смеркалось, но воздух был теплым. Хотелось в баньку, чтобы пахло дровами и березовым веником, после чаю с ароматным вареньем и устроиться на веранде перед самоваром.

Вместо этого мы обошли здание по периметру, вошли в другую дверь и поднялись на третий этаж. Судя по моим внутренним ощущениям, мы вернулись в то же самое здание. И наверняка, сюда имелся путь и покороче. А все эти манипуляции были призваны запутать. Вопрос только зачем.

– Прошу вас. – Девица постучала и пропустила меня вперед.

Дверь за мной захлопнулась.

– Добрый вечер, девица Потапова.

Я коротко осмотрелась. Комната была небольшой и не слишком хорошо освещенной, так что ее углы пропадали в тени. Перед окном стоял большой стол, с двумя креслами из которых был занято только одно. Рядом стул для посетителей, часть комнаты была огорожена ширмой. В углу стоял умывальник и шкаф со множеством ящичков. Примерно такие шкафы ставили себе аптекари.

– Здравствуйте. – Отозвалась я и бестрепетно присела на стул. Сидящий за столом крупный усатый мужчина одобрительно улыбнулся, но представляться тоже не поспешил. Небрежно одетый в потертый костюм зеленого цвета, рукава которого были закатаны до локтей, а рубашка на груди распахнута, так что даже виднелся нательный крест на кожаном шнурке, он постукивал по столу карандашом и рассматривал меня с легким интересом.

– Рассказывайте.

– Что именно? – Уточнила я.

– Девица ли вы?

– Разумеется.

Мужчина усмехнулся и предложил осмотр, который это подтвердит.

– А женщины на эту роль не найдется?

Я старалась держать лицо, однако же мысль о том, что мне сейчас предстоит, заставляла волноваться. Чувствую, что у меня покраснела половина лица, так что, вид я наверняка имела жалкий.

Мужчина усмехнулся и достал кристалл, которой положил на стол перед собой.

– Достаточно положить вашу руку сюда. Левую.

– Легко. – согласилась я, – только придется немного подождать. Пошлю денщика за ней.

– Вот даже как.

Мужчина заинтересованно взял меня за руку и принялся крутить ее в разные стороны.

– Я вижу, сказал вам глупость, попросив положить левую руку. Где вы ее потеряли?

– Да я ее не потеряла, я точно знаю, где она лежит.

– Сомневаюсь, что вы сделали это с целью сокрытия информации, – наконец пробормотал он, – травма выглядит настоящей.

– Разумеется, она настоящая. Тем более, в моей невинности можно убедиться и традиционным способом.

– Простите.

Он окончательно смутился и отпустил мою руку.

Тут дверь вновь открылась и вошел еще один мужчина. Этот был возмутительно молод и хорош собой. Его темные волосы были зачесаны назад и напомажены, а усики щегольски завиты. Он был одет в бархатный камзол винного цвета и модные туфли с большими пряжками.

– Простите, Дмитрий Павлович, опоздал.

Первый мужчина, не отвечая на это кивнул на соседний стул, но щеголь (это был явно он) садиться не стал, оперся на подоконник и принялся сверлить меня взглядом.

– Положите тогда сюда правую руку.

– Итак, начнем. Как вас зовут?

Я ответила. Затем последовали вопросы про возраст, род занятий, мой образ жизни и другие весьма невинные и простые.

Я отвечала, не задумываясь и смотрела на двух таких разных и вместе с тем чем-то неуловимо похожих мужчин. Второй хмурился, но скорее думал о чем-то своем и мои ответы его интересовали мало. Скорее для него это было не более, чем нудная формальность. Первый же, наоборот, явно всерьез заинтересовался моей личностью и собирался во что бы то ни стало вывести меня на чистую воду.

– Павлуша, не мог бы ты взглянуть на ее левую руку?

– Эк вас, милочка, угораздило? Капусту неудачно рубили-солили?

В ответ на эту несмешную шутку я промолчала, хотя больше всего мне хотелось ударить шутника в лицо.

– Не стоит смеяться над боевым офицером. – Сделал ему замечание Дмитрий Павлович. – Пока ты науку постигал, штаны в Академии протирал, Василиса Никифоровна кровь за Государя и Отечество проливала. И судя по состоянию, немало той крови отдала. Не смешно сие.

– Простите.

Я кивнула, расслабляясь.

– Травма уже старая, – первый стал серьезным и аккуратно придерживая мою руку что-то изучал. Взгляд его стал стеклянным, а второй рукой он начал перебирать в воздухе, словно раскидывая крошки голубям.

– Ничего не сделать?

– Вы, Дмитрий Павлович, имеете ввиду вырастить? Нет. Организм уже отверг ту плоть и привык к новому существованию. Если бы сразу в первую неделю, пока разум еще не смирился с потерей.

«Я не смирилась»– хотелось закричать мне, но я молчала. Я знала, что выхода нет, но продолжала надеяться.

– Я бы рекомендовал протез. – Наконец произнес Павлуша.

– А по остальному?

– Усиленное питание.

– Благодарю вас. Не смею больше задерживать.

Мы с Павлушей встали одновременно.

– А вы, поручик Потапова Василиса, задержитесь.

Я опустилась обратно на жесткий стул.

– Итак, Василиса Никифоровна, я не вижу никаких препятствий к вашему участию в отборе. Письмо вам в самом деле отправляли, вы без всякого сомнения, девица, к тому же достаточно родовита и благородна. И в Государя влюблены, что для нашего дела немаловажно.

– Откуда вы…

– Я такие вещи сразу вижу. Но не о том речь сейчас.

– А…

– Я бы порекомендовал сам самой отказаться от участия.

– С чего бы это! – Вскинула я голову. – Али вы хотите сказать, что красота моя с годами поблекла? Недостаточно я хороша для отбора? Что Государю я не пара я и сама знаю, но чтоб даже до самого отбора не могла дойти? Чтобы люди потом судачили невесть что?

– Я такого не говорил. И даже не думал. Но вам будет трудно среди всех этих глупых девиц. Прости Господи. Вы молода и прекрасна. Зачем вам это?

– Государь прислал приглашение. Как я могу обидеть ЕГО отказом? Или вовсе не явиться?

– Хорошо. Оставим этот разговор. – Мужчина откинулся на спинку стула и сцепил пальцы в замок. Покачался на стуле и пожевал нижнюю губу.

– Вы допускаете меня до отбора?

– Да. – Решился он. – Формально вы можете участвовать. Не вижу никаких препятствий кроме тех, которые я уже обозначил.

Он встал и подошел к шкафу. Открыл пару шкафчиков, чихнул, проверил пару склянок и с одной из них капнул немного на ладонь, растер, понюхал и удовлетворенно протянул мне всю склянку:

– Намажешь на спину перед сном. Вначале теплую ванну, после намажешь мазь. Густо не клади, достаточно чтобы впиталось. Завтра утром повторишь.

Я поблагодарила и мазь взяла. Пожалуй, я и лицо намажу. Не думаю, что он мне навредить хочет. Так что я вполне себе искренне поблагодарила и снадобье взяла.

За дверью меня поджидала давнишняя служанка. И мы тем же кружным путем вернулись в мои комнаты.

– Вы опоздали на ужин. Он как раз закончился, – она опять присела в поклоне. – прикажите подать вам еду в комнаты? Это не одобряется, но у вас была уважительная причина.

– Благодарю, но нет. Не хочу нарушать правила с первого дня.

Я не стала говорить, что после отравления даже не могла думать о еде. Общее состояние было таким, что хотелось упасть в кровать и спать. Желательно сутки. Но я знала, что завтра день начнется рано. Почти как в армии.

В комнате явно кто-то был. Немного не так были задернуты шторы, шкаф был приоткрыт, а коврик сдвинут. Конечно, можно предположить, что приходила горничная, но мокрое полотенце висело так же, как я его повесила. Да и к чему прибирать и без того чистую комнату?!

Я набросила на дверь охранку, зная, что визитера это не задержит, но разбудит меня. Впрочем, более умелый маг без труда его снимет. А во дворце навряд ли есть нехватка умелых магов.

Но сил думать об этом у меня уже не было.

Я выполнила предписания врача и упала на кровать.

Даже если кто-то и пытался меня разбудить, то у него это не получилось.