Отдел непримиримых врагов

_{Белладонна}

Дури в младшенькой – вёдрами черпай. Чем дольше Белладонна наблюдала за ней, тем сильнее в этом убеждалась. И оттого всё крепче уверялась в своих безрадостных прогнозах в отношении их сотрудничества с Марселем. Эта парочка взрывоопасных идиотов банально поубивает друг друга.

Оправившись от сокрушительного поражения, Оскар попытался дать Валери достойный отпор, но из-за своих красноречивых потуг был лишь сильнее унижен. Долгое время ни один тяжеловесный удар не мог её зацепить, даже по касательной. Он старательно махал руками, злился и страдал, потому как быстрые и ловкие тычки маленьких, но явно чрезвычайно жалящих кулаков попадали по самым болезненным точкам тела. Отчего круглые зрачки его глаз дёргались: то растягивались узкими щелями, то собирались обратно в гороховые зёрна.

И вот, наконец, Оскар подгадал момент и сыграл на неожиданности, впервые задействовав нижние конечности. Он основательно пригрел Валери по плечу длинной ногой, из-под траектории удара которой она не успела отскочить, и отправил её в полёт метров на пять. Девчонка рухнула на пол в сгруппировавшейся позе под грохот чуть меньший, чем тот, что прозвучал во время падения Оскара. Но сама при этом не издала ни звука. Тут же вскочила на ноги и посмотрела на побледневшего мужчину с таким перевозбуждённым видом, точно ей не тумака отвесили, а огромный бриллиант подарили. И снова ринулась в бой с горящими диким азартом глазами.

– Рикард, – обратился к нему старший детектив, увлечённо наблюдая за избиением, которое по загадочным причинам продолжали называть спаррингом. – Я вчера пробежался по документам вашей сестры, и меня смутило, что оценки и личностная характеристика от одного педагога имели диаметрально противоположное значение. И снизу характеристики была приписка: «Могу с уверенностью сказать, Валери Вульф – одновременно лучшая и худшая ученица за последние двести лет, что я преподаю в этой академии».

– Не берите в голову. Это всё потому, что юный падаван превзошёл мастера и регулярно того поколачивал, чем опускал его авторитет в глазах остальных студентов.

– А ещё там указывалось про неустойчивое психическое состояние, спонтанные вспышки агрессии и отсутствие самоконтроля в стрессовых ситуациях.

– Ну, иногда её заносит…

– То есть ей свойственно регулярно нарушать дисциплину?

– Нет, не регулярно, конечно. – Рикард провёл ладонью по курчавящимся волосам и с бледной усмешкой пояснил: – скорее редко, но метко.

– Понял о чём вы, – тонко улыбнулся детектив Грос. – А как вы объясните свои плохие оценки по физической подготовке и боевым искусствам в частности?

– Я легко отвлекаюсь на… посторонние факторы. Но подготовка у меня неплохая.

– Детектив Гуэрра, стажёр Валери Вульф, – окликнул он их. И если на лице Оскара читалась затаённая надежда, то Валери хмуро взирала на него исподлобья, предвидя следующую команду. – Переходите к общим упражнениям: позанимайтесь на брусьях или побоксируйте у мешков. На остальных это тоже распространяется. Задержаться попрошу: стажёра Рикарда Вульфа и детектива Сандовал.

Остальные – это вампиры, которые в принципе не желали приобщаться к спорту, лениво разбрелись по залу. Марсель последовал за ворчащей что-то себе под нос Валери с пакостливой рожей. Очевидно, демонстрация её умений возымела над ним обратный эффект. По-хорошему Белладонне стоило последовать за ним, да проследить, чтобы глупый брат ещё раз не нарвался на тяжёлую руку, но в её голове личная заинтересованность в Рикарде преобладала над заботой о младших. Она спряталась в тени ближайшего манекена у стены и, достав пилочку для ногтей, стала следить за троицей, продолжающей стоять у необозначенной арены.

– У детектива Сандовал высокий разряд по борьбе, – заговорил старший детектив, – не ниже, чем у детектива Гуэрра по рукопашному бою, который, впрочем, оказался абсолютно бесполезен перед арсеналом умений вашей сестры. Она знает немыслимо большое количество запрещённых приёмов и с поразительным проворством их между собой сочетает… – он резко замолк. По всей видимости, уловил в собственном голосе восторженные нотки и устыдился им. – Прошу прощения, отвлёкся. Так вот, Рикард, продемонстрируйте мне при содействии детектива Сандовал свои умения в борьбе.

– С удовольствием, – он подмигнул толстушке и сразу вышел в центр площадки, не продемонстрировав окружающим представления об отсутствии у него желания драться с женщиной. Скорее наоборот, радовался подвернувшейся возможности.

То, что происходило дальше, к борьбе не имело никакого отношения. Они кружили по залу в неловком танце бабуинов, время от времени хватая друг друга за руки. Рикард не спускал с Сандовал игривого взгляда, а губы его то и дело кривились в однобокой и адски сексуальной ухмылке. Она же, напротив, делала всё, чтобы не встречаться с ним глазами. И выглядела при этом до нелепого смущённой.

Однако высокое самомнение у этой дамочки. Неужели и правда поверила, что он на неё запал? Какое на редкость раздражающее старческое слабоумие.

Белладонна так грубо дёрнула пилочкой для ногтей, что та случайно высекла искру. На мгновение морок с неё спал, но она не растерялась и тут же снова укуталась в уютную тьму. Совсем нервишки расшалились. Ведь если так поразмыслить, то и повода нет, чтобы злиться. Подумаешь, не пропускает ни одной юбки, как истинный кобель – ей это даже на руку. Легче будет подцепить на крючок и манипулировать. Всего-то надо сделать вид, что она допускает мысль о межвидовых отношениях. А в его славной рыжей голове с милыми кудряшками зародить идею о страстном желании попробовать подобную экзотику.

Вот уж в чём, а в своей привлекательности Белладонна никогда не сомневалась. Ещё будучи человеком, она осознала силу красоты, когда обзавелась сразу несколькими покровителями. Каждый был готов преподнести к её ногам все свои богатства, лишь бы она отказалась от приглашения вампиров войти в семью. Но никакие богатства смертного мира не стоили шанса обретения вечной жизни. Со временем они это поняли. Стали вопить о её наивности и умолять одуматься. Из всех сил взывали к голосу разума, озвучивая страшную статистику: из сотни человек вампирами перерождались меньше десятка.

К грусти и печали глупцов из её прошлого, она уже в девятнадцать лет понимала, что узость круга избранных, привилегии и получаемые дары оправдывали высокий риск умереть в самом расцвете юности.

Решив переходить к более активным действиям, Сандавал вцепилась в локоть Рикорда, за который и потянула, одновременно разворачивая и склоняя свой корпус вперёд – он то ли запутался у неё в ногах, то ли сделал неудачную подсечку, но таки прервал приём и вынудил вместе с ним завалиться на пол. И не просто рухнуть, как два мешка картошки. В процессе полёта этот кобель умудрился успеть повернуть толстую тушу и подсунуть ей под голову руку. Поэтому, приняв горизонтальное положение, они оказались в позе любовников, устроивших небольшую передышку.

– Ты не ударилась? – промурлыкал Рикард, заглядывая в заливающееся краской лицо женщины, годящейся ему в матери.

– Я? Нет. Всё нормально. А ты?..

– Рядом с красивой женщиной меня везде пол как перина встретит.

– Теперь и тут всё понятно, – подвёл итог резко заскучавший старший детектив.

Белладонна же испытала настолько дикое чувство стыда, что больше была не в силах подслушивать. Выскользнула из тени и устремилась в дальний угол зала, на ходу приговаривая на флемоанском:

– А чего я вообще на нём зациклилась? – и тотчас сама же ответила на свой вопрос: – Потому что остальные оборотни смотрят на вампиров, как на червей, копошащихся у них под ногами. Проклятая межвидовая ненависть подобных идиотов делает штучным товаром невероятной ценности.

– Что за идиоты? – весело полюбопытствовали сбоку.

Она обернулась на звук смутно знакомого голоса и увидела, как из тени, мимо которой проходила, вышел Фабиан всё так же с леденцом на палочке. Сегодня на его голове красовалась бейсболка. Над застёжкой он протянул небрежно собранный чёрный хвостик, а длинные обесцвеченные пряди чёлки оставил свисать вдоль узкого лица. Красивый, но очень молодой. Ему явно было не больше шестнадцати, когда он пошёл на кровавое рождение.

– Да так, маленькие женские глупости, – вежливо улыбнулась она. – Отлыниваете от тренировки, Фабиан?

– Ага, неохота напрягаться. Да и какой смысл? Я при задержании могу ослепить. Плюс в напарниках зверюшка. А них у всех поголовно крыша сдвинута на физкультуре.

– Логика прослеживается в ваших словах. Но полагаясь на физическую силу оборотней, вы ставите себя в заведомо зависимое от неё положение.

– А на кой фиг тогда нужно это партнёрство, если не опираться на сильные стороны своего напарника и не прикрывать его слабые места?

Ответить она ему не успела. Да и вряд ли, что позже смогла бы подобрать нужные слова. Потому как банально не смотрела под таким углом на свою нынешнюю работу. Единственное, что её волновало с первого дня, как узнала, где и кем ей предстояло трудиться: возможность выслужиться перед высшим руководством и заведение полезных связей. Откровенно говоря, она и не планировала надолго задерживаться в экспериментальном отделе. Собиралась при первой возможности перевестись: выше по карьерной лестнице и за пределы государственной системы правоохранительного аппарата.

– Дюбуа, – окликнул его от двери капитан Бак. – Мне срочно нужны твои навыки.

– Меня тоже бесит всё это вот, но напарник – он и в Мумбреше напарник, – быстро оттарабанил Фабиан ей на прощание, обдавая сладостью карамели. А, двинувшись в сторону начальства, спросил на саларунском, намеренно повысив голос: – Что, шеф? Словили баннер для взрослых мальчиков, и перезагрузка компьютера не помогла?

– Сейчас ты у меня много чего словишь, – фыркнул он и скрылся в коридоре.

Тренировка затянулась на три часа, а после неё они отправились в корпоративную столовую. Более безвкусно оформленного заведения общественного питания Белладонна ещё не видела. Всё вокруг буквально вопило об отсутствие чувства прекрасного у тех, кто занимался обустройством этого помещения: серый наливной пол, белые стены из дешёвой плитки, синие потолки, покрашенные в тон колоннам, решётки на незашторенных окнах и отвратительные люминесцентные лампы. К единственной заслуге здешнего интерьера она отнесла с натяжкой – приемлемую чистоту. Отобедать, не испытывая гадливой брезгливости, теоретически тут было возможно.

Весь зал заставили длинными шеренгами из сдвинутых прямоугольных столов и скамеек, выглядящих, как их уменьшенная копия: одинаковая порода опять-таки самого дешёвого дерева, скучный дизайн прямых чугунных ножек. И мало того что на абсолютно голых – без привычной взгляду скатерти или хотя бы тоненькой полоски раннеры – столешницах не стояло подноса с закусками, так местный обслуживающий персонал и про графины с напитками ничего не слышал.

Искоса глянув на брата, Белладонна не сдержала улыбки. Тот не переставал веселить её вывертами мимики. Вот и сейчас стоял с забавно перекошенным лицом, преподнося на блюдечке окружающим все свои мысли. Марсель никогда особо не интересовался жизнью за пределами Флемоа. А из-за потерянной памяти даже не подозревал, что она может так отличаться. Но рано или поздно он всё равно покинул бы родные земли. Это удачно подвернувшееся приглашение на работу лишь ускорило неизбежное.

Оборотни все как один рванули к линии раздачи. Впрочем, ничего удивительно в оголодавшей своре Белладонна не видела. Как-никак они отдувались на тренировке и за вампиров, бесцельно шатающихся от боксёрского мешка к тренажёру и обратно.

– Какой группы и резус-фактора тебе взять? – спросил Марсель, оправившись от первого впечатления.

– Третью отрицательную.

– Опять на горечь потянуло, – скептично хмыкнул он и направился к холодильнику, заполненному синтетической кровью от разных производителей. Тот стоял в углу у конца линии раздачи среди термошкафов с прозрачными дверцами, из-за которых выглядывали холодные и горячие напитки в заводских упаковках.

Когда Марсель проходил мимо стайки оборотней, то в их сторону и головы не повернул. Однако Валери дёрнулась всем телом и огляделась по сторонам столь разъярённым взглядом, что сомнений у Белладонны не осталось – глупый брат продолжал исподтишка действовать ей на нервы.

О криках, доносящихся из обители важнейшего на международном уровне полицейского эксперимента, Рикард сообщил ещё на подходе к лестнице. Поэтому когда они приблизились к двери, за время их отсутствия обросшей металлизированной табличкой с завуалированной надписью: «Особый отдел», – никто им не удивился.

– …нужны все останки жертв, а не парочка последних трупов, чтобы составить отчёт по серии!

– Да я всё понимаю! – рявкнул капитан на эмоциях, выдержал паузу и продолжил более спокойным тоном: – Но и ты пойми, что это не от меня зависит. Будь такая возможность, я бы предоставил тебе все тела, но они давно захоронены. А для эксгумации нужны более веские обстоятельства, чем те, что озвучиваешь ты.

– Тогда работаете по тем материалам, что вам передал судмедэксперт от первого уголовного. Зачем мне повторно проводить вскрытие на этих двоих?

– Дарси, твою мать!.. – он осёкся, когда дверь приоткрылась и первым проскользнул в отдел Рикард, а за ним Валери, Оскар, Офира и Аллен. Последними вошли они с братом, и тогда капитан снова отмер, чтобы бросить тоном, не терпящим возражения: – Детективы, пройдите в конференц-зал.

Капитан кинул последний гневный взгляд на Дарси, продолжающую стоять с не менее сердитой физиономией, и первым подошёл к столу. Швырнул на пустую столешницу толстую папку с документами и уставился на Фабиана, сидящего в углу за компьютером. Тот понял его без слов и защёлкал по клавишам.

– На нас ожидаемо скинули дело Радикального Воспитателя, орудующего по всей лесополосе Ксоры, – проворчал начальник, опускаясь в кресло. Подождал, пока все не рассядутся на случайных местах, и невозмутимо попросил их в приказном тоне пересесть таким образом, чтобы стажёры оказались лицом обращены к экрану за его спиной. Из-за мимолётной прихоти шефа Белладонне пришлось занять соседний от Валери стул. Вроде мелочь, а всё равно неприятно. И не успел Марсель опуститься на сиденье с другой от неё стороны, как капитан принялся вводить их в курс дела: – Первые два года убийства не объединяли в серию. Тела находили в разных штатах. Обязательства и повреждения не позволяли с уверенностью выявить почерк серийного убийцы. Да и, откровенно говоря, находили на кого повесить дело. Но Воспитателю надоела безызвестность – он решил помочь, начав оставлять в трупах записки.

– Примерно три года назад на всех федеральных каналах около месяца муссировали рождение нового серийного убийцы. Я тогда ещё проживал в Лаварии, но даже дотуда отголоски громких новостей долетали, – припомнил Оскар.

– Да, всё верно. Тогда следствие официально признало серию, и особенно циничные репортёры именовали нашего убийцу: «Радикальным Воспитателем». – Он повернулся к Фабиану и шикнул на него: – записки.

На экране за спиной начальника появились фотографии квадратных белых листиков, заляпанных кровью. На всех были короткие надписи, отпечатанные на принтере: «мать, подающая дурной пример своим детям»; «насильник молодых девушек из неблагополучных семей»; «вор, наживающийся на чужом горе»; «падшая женщина и серийная детоубийца»; «вредоносный разносчик смертельной заразы»; «безбожная, патологическая лгунья, притворяющаяся праведницей».

– Три года назад внутри жертв начали находить записки приблизительно одинакового содержания. Никаких попыток заигрывать с полицией – подсказок, дающих намёк на следующую жертву или место, где её обнаружат. Всего одна лаконичная причина, почему его выбор пал на конкретного человека… Тогда Воспитатель ещё ограничивался забором крови. Поэтому следствие решило, что убийца, вероятнее всего, является вампиром из староверческого клана.

– Как стереотипно, – тихо буркнул Марсель у неё под ухом.

– Позже он начал потрошить своих жертв, – одновременно со словами капитана на экране стали появляться фотографии с мест преступлений и из прозекторской. Почти половина детективов, а вернее – четверо, что проходили стажировку, одновременно содрогнулись от вида полуразложившихся, изуродованных трупов. – Пристрастился вытаскивать органы из брюшной полости и грудной клетки. Иногда вырезал наружные органы: глаза, язык, гениталии. Или забирал отдельные конечности.

Белладонна не выдержала и перевела взгляд на свои сцепленные в замок пальцы. Вампиры не воспринимали смерть как конец жизни. Они могли бесконечно воскресать, пока в их жилах сохранялась хоть капля крови. А если им всё же и доводилось изредка сталкиваться со смертью в конечном её варианте, то она выглядела как горстка пепла или обескровленное тело с парой аккуратных дырок в коже.

Конечно, она слышала, что в Орсели существовали подпольные клубы, где собирались любители острых ощущений и неординарных сексуальных девиаций. Бессмертие открывало широкий простор для садомазохистских фантазий. Наверняка там обитали и те, кто был не прочь резать друг друга от паха до уха, чтобы совместно наслаждаться предсмертными агониями. Но эти вампиры всё же относились к числу извращенцев, оттого тщательно скрывали свои пристрастия.

Ладонь брата нежно погладила её спину, выказывая своё беспокойство. Белладонна благодарно улыбнулась ему одними глазами, а потом поймала под столом руку и чуть сжала пальцы. На нём тоже не было лица. Но этот глупый мальчишка продолжал храбриться и строит из себя надёжную опору для неё.

И вот как его использовать, когда он с таким трепетом к ней относился? В их семье не было места для любви и заботы. Подобные глупости могли себе позволить лишь вампиры из низшего класса, чью пустую жизнь не отравляла погоня за властью, и очаровательно наивный Марсель.

– Почему дело перенаправили нам, если все пострадавшие – люди? – деликатно поинтересовался Аллен с милейшей из улыбок, параллельно делая зарисовки в карманном блокноте. – Из-за того, что убийца забирает потенциальный обед для других видов: кровь для вампиров, а потроха для оборотней?

После замечания про внутренности все оборотни покосились на него с разной степенью неодобрения. И если Оскар наградил напарника колючим взглядом, то Валери пыталась его казнить глазами.

Белладонна была не в курсе, но, видимо, потроха – больной мозоль у оборотней.

– Не без этого, – согласился капитан и прежде, чем кто-либо успел открыть от возмущения рот, сухо добавил: – Но важнее – Воспитатель переключился на другой вид. Последние два трупа, что нашли в окрестностях Фланда, оказались телами оборотней. Поэтому расследование окончательно зашло в тупик.

Новые фотографии превосходили изощрённой жестокостью ужасы предыдущих.

Воспитатель будто бы окончательно вошёл во вкус. И ему стало недостаточно для удовлетворения своих нездоровых потребностей того, что он ранее вытворял с человеческими телами. От молодой женщины, типичнейшего для оборотней крупного и мясистого телосложения, осталась лишь полая оболочка. Мужчина выглядел чуть лучше, но убийца вскрыл тому черепную коробку и старательно выскоблил её изнутри до идеальной белизны кости.

То, как убийца глумился над останками жертв, даже для детективов с многолетним стажем выходило за профессиональные рамки. На их лицах отражалась борьба с самими разными эмоциями: жалость мешалась со злостью и выливалась в мрачную решимость найти псевдоправедника любой ценой. Но всё же был и тот, кто оставался безучастным, продолжая внимательно изучать снимки. Аллена едва ли трогали чужие смерти, как бы чудовищно те ни выглядели.

Белладонна же, наконец, полностью осознала, насколько её новая работа отличалась от прежней. Здесь никто не попросит доказать в суде неверность супруга, как одну из причин, что привела вампирскую семью к финансовым трудностям. Даже не потребуют доказать невменяемость молодого вампира, случайно убившего человека в ночном клубе в разгаре наркотического кутежа.

И быстро выслужиться у неё тоже не выйдет. Она застряла в особом отделе на года…

– Вот же больной ублюдок, – прорычала на ирашском Валери. До того низким, почти вибрирующим голосом, что от неожиданности Белладонна дёрнулась в сторону. С какой-то перепуганной заторможенностью повернулась и встретилась с удивлёнными глазами, полными невыплаканных слёз.

_Валери

– Не бойся, вампирша, не на тебя рычу, – усмехнулась она и смущённо шмыгнула носом. Нюни распустила совсем как маленькая. Беззаботно похлопала красотку по плечу, наблюдая за тем, как вскидывается и изгибается бровь на её точёном личике, и поспешила объяснить: – Я расстроился из-за Воспитатель. Всё хорошо! Нет стоятъ бояться!

– О небесный пёс, почему ты так ужасно говоришь на саларунском, – горестно вздохнул Рикки, – и на что я потратил больше семи лет.

Она угрюмо посмотрела на брата, чувствуя, как от разливающегося по груди гнева испаряются слёзы на глазах. Вечно он её секреты разбалтывает. Вовсе не обязательно всем знать, как ей нелегко даётся изучение иностранного языка. Тем более начальнику, который выделил всего один месяц на исправление проблемы.

– Семь лет? – удивился капитан, кашлянул и строго произнёс: – Впрочем, быть во всём мастером невозможно. Мне детектив Грос поведал о результатах вашей первой тренировки.

А старший детектив, словно только и ждал, когда про него вспомнят. Передал Вэл уже знакомый ей синхронный переводчик и потянулся за толстой папкой, что продолжала лежать перед начальником.

– Сейчас официально на счету Воспитателя числится двадцать две жертвы; ещё тринадцать неподтверждённых. За пять лет регулярной активности он не предоставил полиции Ксоры ни одной зацепки. Я до перевода работал в первом убойном отделе и последние три года занимался расследованием этого дела. Как видите, безуспешно, – он раскрыл папку и, ловко раскидывая по столу тонкие файлы каждому в руки, продолжил говорить: – Детектив Дюбуа уже зарегистрировал вас в системе, поэтому приложите усилие и научитесь ей пользоваться. Методичка вам в этом поспособствует. В базе данных вы сможете почитать о подробностях дела. Доступ всем присутствующим уже обеспечили.

– Есть вероятность, что Воспитатель и на вампиров обратит своё внимание? – подал голос главный упырь их коллектива, по совместительству её напарник.

Все в участке целый день косились на его нос, раздувшийся и потемневший как спелая слива. Но он стойко сносил любопытные взгляды. В процессе, разумеется, как обычно, изображал из себя царственную персону; умудрялся делать вид, якобы ничего особенного не расцвело у него на лице и не пустило ростки под глазами.

И эта его железобетонная выдержка даже произвела на Вэл впечатление. Потому как она сама особой терпимостью к косым взглядам не отличалась. А с теми, кто пытался поддеть за живое и тыкнуть носом – у неё и вовсе был разговор короткий. Короткий и болезненный для всяких идиотов.

– Полностью отрицать мы этого не можем, поскольку ещё полгода назад Воспитатель специализировался исключительно на людях. Никто и мысли не допускал, что он в скором времени может переключиться на оборотней.

– Это для всех было неожиданностью. Серийникам не свойственно так кардинально менять свои предпочтения, – добавил капитан.

– Тем не менее, думаю, что это маловероятно, – подытожил старший детектив. – Во-первых, труп вампира невозможно изувечить. Вернее, невозможно сохранить его в изувеченном состоянии. Насколько бы сильно он ни искромсал тело, вампир в любом случае воскреснет через несколько часов после смерти. Конечно, Воспитатель может потом его сжечь, тем самым упокоив на века. Но тогда детективы не смогут увидеть результаты его многочасовых трудов – на такое он тоже вряд ли пойдёт.

– Раз он может поменять криминалистическую характеристику жертвы, то что ему мешает разнообразить сами убийства? – не переставая что-то чиркать карандашом в мини-блокноте, отметил между делом ещё один кровосос, продолжающий дико нервировать неуместной улыбкой.

Неужели злорадствует? Да ещё и так публично!

А ведь на первый взгляд, он показался Вэл наиболее адекватным в упырином братстве. Без всех этих украшалочек из разноцветных волос или серёжек в губе. Спокойно отреагировал на напарника. Поздоровался с ним как с равным. Но в итоге и дня не прошло – полезла из него свойственная их виду гниль. Он, наверное, даже хуже того придурка, что ей дали в напарники. Марсель, или как там его, хотя бы не тихушничает, а откровенно нарывается на мордобойню. Этот подход ей был ближе и понятнее.

– Во-вторых, с вампирами опасно связываться. Любого представителя оберегает клан. Всем известно, как старшие вампиры трепетно относятся к своему потомству, – продолжил объяснять детектив Грос, проигнорировав реплику двуличного подонка. На тонких губах появилась тень улыбки, снова сделавшая его похожим на хитрого змея. – Вас же не забавы ради первые сто лет держат взаперти. И после того как вы достигнете совершеннолетия, всё равно не желают отпускать из родного княжества. Если Воспитатель решит открыть охоту на вампиров, то фактически подпишет себе смертный приговор. Без разницы положит он глаз на тех, кто из высшего или низшего сословия – отличие заключается лишь в скорости исполнение приговора.

– Ваши аргументы звучат для меня убедительно, – поддакнул белобрысый с важным видом. Словно кому-то было дело до того, что он там думает. А затем неожиданно повернулся и подвинулся таким образом, чтобы, несмотря на сидевшую между ними вампиршу, демонстративно окинуть Вэл ехидным взглядом. И, продолжая её сверлить немигающими красными глазёнками, гадёныш заговорил, раздражающе растягивая слова: – Пожалуй, вы правы, детектив Грос. Никто в своём уме не стал бы вредить вампиру. Тем более зная, что он – привилегированный представитель высшей знати.

Задумчиво поджав нижнюю губу, она пару раз кивнула, давая понять, что услышала его царское величество. Прониклась всей чудовищностью совершённой ошибки. С невозмутимым лицом подняла ладонь до уровня глаз и показал ему неприличный, но однозначный жест, что трактовался, как не слишком вежливая просьба заткнуть себе рот мужским детородным органом.

Судя по тому, как придурка перекосило, этот жест был вполне входу и на Флемоа.

– Вы ещё поцелуйтесь, голубки, – фыркнул Рикки и тут же зажал рот кулаком, глотая хриплое кваканье. Всё по классике: сам пошутил – сам посмеялся.

И прежде чем обернулась с намерением пощекотать бок братишки локтем, Вэл заметила, как на мгновение расширились глаза вампирши. Бедная, ей, наверное, даже в голову не пришло бы эдакое извращение, если бы не дурацкое чувство юмора Рикки.

Капитан призвал их к соблюдению порядка, одарив каждого отчитывающим без слов взглядом. Но откровенно говоря, Вэл уже давно смекнула, что он не такой уж и свирепый дядька. Больше виду ради старался. Руководитель группы, как-никак. Все должны его бояться и уважать. Она и боялась. Вернее, делала вид, что боялась, но уважала вполне искренне.

Их начальник с шикарной копной каштановых волос, густой бородой и тяжёлыми бровями, нависшими над тёплыми ореховыми глазами, выглядел как настоящий воин, прошедший не одно кровопролитное сражение. Шрамов у него на лице не было как, например, у детектива Гроса. Тому старая полукруглая отметина пересекала всю щёку: от виска до подбородка. Но отсутствия боевых раненей не делала капитана менее мужественным. Он всё равно создавал впечатление самого сильного среди них. От него так и веяло магической мощью.

– Поскольку мы зелёные юнцы из медвежьего угла, как выразился капитан Бак, я могу узнать, чем вызвана одержимость вампиров своим потомством? – с лёгким налётом дурашливости спросил Рикки. Однако его глаза оставались серьёзными. И они сосредоточенно исследовали окружающие лица. – Насколько мне известно, вампиры не способны на деторождения в классическом смысле. Они принимают в «Семью» уже взрослых, сформировавшихся людей. Откуда тогда эти мощные родительские инстинкты?

– Что ты знаешь о ритуале кровавого рождения? – первым отозвался двуличный упырь.

– Да всё то же, что и все. Вампир выпивает досуха человека, накачивает своей кровью и наблюдает, как тот корчится в агонии. Большинство людей, желающих примкнуть к бессмертному полку, умирают в процессе. Те, кто выживают – собирают сливки.

– Большинство – это 93,4%. То есть, вероятность расширить вампирскую семью составляет меньше семи процентов. И эти цифры применимы только к молодым и здоровым. Сотни тысяч людей ежегодно приходят к вампирам на пороге смерти, когда неизлечимое заболевание загнало их в угол. Но среди них смертность составляет все сто процентов. Ещё не было зафиксировано ни одного случая, когда возрастной или больной человек смог бы переродиться, – безмятежно растолковал он. Склонил набок голову и изобразил щенячью улыбку, от которой у Вэл волосы на затылке зашевелились. – Как ты думаешь, много желающих среди молодых и здоровых поиграть в рулетку с шестипроцентным шансом выиграть?

– Сомневаюсь.

– Отчаянных дурачков хватает, иначе вампиры уже давно выродились бы, – хохотнул в ответ тот, сверкнув длинными, острыми клыками. – Но ты прав, желающих мало. В среднем вампирская семья за сто лет обогащается на одного или двух отпрысков. Среди низшего сословия разворачивается нешуточная борьба за кандидатов. Свободно выбирать могут полупривилегированные члены общества и дворяне. Но у аристократов в целом дела с размножением обстоят сложнее, поскольку они принимают в семьи лишь магически одарённых. А среди тех ещё меньше желающих рискнуть жизнью, которая в два раза длиннее обычной – человеческой.

– Вампиры не могут умереть от естественных причин, но технически убить их несложно. Поэтому им приходится прикладывать много усилий, чтобы сохранять свою популяцию, – подвёл итог старший детектив. – Отсюда и забота о потомстве.

– Ну да, если знать обо всех нюансах, то убивать вампира лишено всякого смысла для Воспитателя.

– Нет, – категорично отрезал двуличный, не переставая улыбаться. – Господа, вы зацикливаетесь на одной гипотезе, согласно которой…

Вэл в какой-то момент выпала из спора, что развернулся между обманчиво добрым кровососом, Рикки и детективом Гросом. У неё в голове вертелись странные цифры, не желающие усваиваться мозгом.

Как за сто лет в семью могло войти всего один или два новых члена?

Их матери чуть за сотню. Вышла замуж она около семидесяти лет назад и за это время успела три раза родить, что по меркам оборотней считалось обычным делом. Приплоды у волков средние. По два-четыре щенка. Поэтому большинство самок ограничивались от трёх до пяти выводков, после чего начинали предохраняться.

Опустив глаза на руки, Вэл пересчитала на пальцах всех братьев и сестёр. Выходило девять оборотней. Трое погибло. А остальные, все, кроме неё и Рикки, обзавелись уже своими щенятами – это тринадцать племянников. Даже жена Николы и та понесла накануне их отъезда. А Никола и покойная Каталина всего на десяток лет их старше.

Сколько же тысяч лет надо копить потомство, чтобы клан хотя бы до сотни разросся?

Она ошарашенно покосилась на сидящих рядом упырей. Сначала её встретил насторожённый взгляд вампирши, а потом и белобрысый подключился, ядовито плюнув на флемоанском:

– Не нервируй нас, припадочная.

– Сколько вампир ваш кланъ? – спросила она шёпотом, пропустив мимо ушей оскорбление. Потом ему нос повторно сломает.

– Тридцать семь особей, – вежливо ответила ей вампирша. И почему она так отличалась от своего брата? Между ними вообще ничего общего не было. Не во внешности, не в характере. – Наш клан считается одним из крупнейших в аристократической среде.

– Крупнейших?!

По столу требовательно застучала ручка, и капитан приказал:

– Заканчивайте разговоры.

Все тут же смолкли и приготовились слушать дальше о Радикальном Воспитателе. Но он посчитал, что достаточно предоставил им информации. Поставил перед фактом, что с завтрашнего дня они будут работать по группам и отправил на свои рабочие места, знакомиться с информационной системой под страшным названием: ЦДВБ «Оникс».

Разделение их пёстрого коллектива на две оперативные группы, на первый взгляд, показалось Вэл логичным решением. Ровно до тех пор, пока она не увидела списки с именами на главной странице особого отдела в полицейской базе данных.

СОВД «Кобра»:

Руководитель отряда – Эрвин Грос.

Детектив I категории Офира Сандовал;

Детектив II категории Фабиан Де Дюбуа;

Стажёр Марсель де Лафайет;

Стажёр Валери Вульф.

СОРГ «Ястреб»:

Руководитель группы – Николас Бак.

Детектив II категории Аллен Оккели;

Детектив II категории Оскар Гуэрра;

Стажёр Белладонна де Лафайет;

Стажёр Рикард Вульф.

Вэл не могла объяснить словами, почему у неё резко испортилось настроение, стоило поподробнее узнать о распределении. Просто взяло и из ниоткуда возникло гадливое чувство, точно её окунули по самую шею в бесперспективное болото. Хотя нет. Она лукавила. Вслух не признавала, но глубоко внутри уже понимала: как не трепыхайся, а я с этими ребятами горы не покоришь.

– Что ещё за СОВД и СОРГ? Дурацкие аббревиатуры. У них, что ли, пальцы отвалятся нормально расписать названия? – пробубнила сама себе под нос Вэл на ирашском и огляделась по сторонам.

Офира выглядела довольной, сияющей улыбкой демонстрируя, как рада оказаться с ней в одной группе. Она приятная. Да и профессионал с большой буквы. Всё же пятьдесят лет проработала в полиции. Но работала она на административных должностях и явно рассчитывала дальше копаться в бумажках – безопасное, но скучное до ломоты в костях занятие.

Её напарник, на лице которого не проступило даже намёка на щетину, внушал ещё меньше оптимизма. Компьютерный специалист хорош в офисной среде, но абсолютно бесполезен в полевых условиях задержания вооружённых преступников. Она не сомневалась, что от него будет много толку для всего особого отдела. Однако сидеть целый день рядом и бесконечно клацать по клавишам для неё было смерти подобно.

Вэл не так уж о многом и мечтала: всего-то ездить на вызовы и ловить преступников собственными руками. Быть в центре горячих событий, чтобы адреналин зашкаливал в процессе погони, а тело приятно гудело после удачно завершённой миссии.

Она с грустью посмотрела на свои раскрытые ладони и шумно вздохнула.