Отец

Глава 7 ПРО ЛЮБОВЬ

О любви отца к матери мы были наслышаны с детства. Отец собирался жениться, невеста его была из соседней деревни. Он пришел к материному отчиму, заказать хороший сундук для невестиного приданого. Вот здесь он и увидел мать. Она только-только приехала их Бухары, где жила в семье одного инженера в няньках. Увидел он мать и, как сам говорил потом — "Погиб". Невеста сразу выскочила у него из головы. Он каждый вечер, под видом заказчика сундука, являлся к ним в дом и просиживал там допоздна. Отвадил от маминого дома всех женихов. Дрался с ними насмерть. Ходил до тех пор, пока все в доме не поняли истинную причину его посещений. Как рассказывала мама, она на него поначалу и внимания не обращала. Как же — она такая красавица, а отец в молодости не блестал красотой. И все же своим упорством он добился своего. Мать вышла за него замуж, а сундук, который отец заказывал, пригодился для материного приданого. Этот сундук и сейчас еще цел. Говорят, что бывшая отцова невеста была вне себя от гнева и проклинала его всяческими словами. Всю жизнь, на наших глазах, отец пылинки сдувал с матери.

А мама (гордая полячка, как её называли в деревне), помыкала им, как хотела. Частенько в раздражении кричала на него:

— У, черт страшный! И как только я за тебя замуж пошла?! Где мои глаза были?!

Отец в ответ только добродушно посмеивался:

— Я, мать, не красивый, но симпатичный.

А когда она уже совсем допечет какими-нибудь придирками, молча одевался и, бросив с порога — "Глупая ты, мать, женщина" — выходил во двор и долго не возвращался.

В такие моменты мне было жаль его до слёз. Я матери назло начинала дерзить, за что получала увесистые затрещины.

Нас, детей, он тоже очень любил, мы это чувствовали. Он никогда не повышал на нас голоса, никогда при нас не произнес бранного слова. Правда, брату, он старше всех нас был, иногда доставалась от отца трепка. Но он сам нарывался на это своим поведением. Хотя, если судить по нынешним временам, проказы брата были сущими пустяками. Сейчас бы таких детей считали ангелами.

Слово отца было для нас законом. Мы готовы были сделать все, чтобы заслужить его похвалу. И жалел он нас очень. Бывало, когда уже все мы были взрослыми и жили в разных местах, соберемся все дома, кто в отпуск, кто на каникулы, мать тут же находила нам сотню дел — мазка, побелка, стирка и многое другое. Отец же старался нас от этого оградить.

— Сделаем мы всё с матерью потихоньку сами, — говорил он. — Отдыхайте, ешьте вдоволь, а то вон, как вы отощали в своих городах.

Еще у отца была любовь к лошадям. Почти всю жизнь, проработав на тракторе, он, незадолго до пенсии, стал конюхом. Пропадал на конюшне от темна до темна. Ухаживал за лошадьми, как за малыми детьми. Если кто-то брал лошадь, а потом возвращал её со сбитой холкой или другими повреждениями, он аж лицом темнел. Впредь этот нерадивый человек мог даже не мечтать получить лошадь, если в конюшне был отец. Никакие приказы и уговоры в таких случаях на него не действовали.

Мать рассказывала, что когда они с отцом жили единолично, а это продолжалось всего два года, у них были самые лучшие кони. Отец на состязаниях всегда побеждал и завоевывал первый приз.

На масленицу запрягал коней в выездные, расписные сани, украшал гривы лентами, усаживал маму, как королеву, и с гиканьем, свистом, на бешеной скорости пролетал всю деревню из конца в конец. "Королеву свою катает Ванька-то! Ишь, носится как угорелый!" — завистливо судачили женщины.

Ещё у отца была страстная любовь к музыке. Сам он виртуозно играл на балалайке. Такие коленца на ней выводил, что никто на месте усидеть не мог. Частушек знал несметное количество. До сих пор жалею, что не записывала их в своё время.

А сама балалайка так и мелькал в его руках — то за спиной, то через колено, то вокруг руки. А как пускался в пляс, тут уж ему равных не было.

Любовь к музыке передалась всем детям. Брат играет на гармошке, на баяне. И все мы очень любим петь. Бывало приедем к родителям в деревню, вечерком сядем на завалинку, брат играет, а мы, девчата, поём. Нас в деревне так и называли "Квартет сестер Осиповых". На всю деревню наши песни разносились, и собирали в наш двор всех соседей.