Отец Северин и те, кто с ним

Испуг отца Северина

Как ни любил Северин церковнославянский язык, ему нравилось вставлять в службу возгласы и ектении и на других наречиях. С Евангелием и Апостолом он так не поступал, чтобы не запутывать тех, кто слышит Писание только на службах, а вот более узнаваемые молитвы – хлебом не корми, дай только текст.

Начал Северин с древнегреческого. Некоторые даже узнали в «Eulogimeni i Vasilia» «Благословенно Царство» – начальный возглас Литургии и одобрительно зашелестели.

Потом в храме звучал английский (под смешок прихожан), французский (после этой службы Северину в приходском домике включили французскую эстраду), любимый им итальянский (прихожане расходились, мурлыкая «Феличиту»). И вот в очередное воскресение:

– Benedictum regnum Patris et Filii et Spiritus sancti, nunc et semper, et in saecula saeculorum, – раскатилось под сводами22.

Северин служил, прихожане перешептывавались на латинских возгласах.

И тут вдруг:

– Сredo in Unun Deum… – вышедший к народу певчий задал первые слова песнопения23.

Обычно «Верую» всегда пели по-славянски.

Северин даже не успел испугаться того, что инициативный прихожанин не знает языка и не сможет определить правильный ли он выбрал текст24.

Потому что тут же народ грянул, заглушая:

– Верую! Во Единого Бога Отца Вседержителя!

Пели воодушевленно, во сто крат воодушевленнее обычного. Даже с каким-то напором:

– Иже от Отца! Исходящаго!

После «Отче Наш»25 регент буквально втолкнула в алтарь инициативного певчего:

– Батюшка! Простите! Хотел как красивее! Забыл! Забыл про «filioque»!26 – затараторил он.

– Напугал нас всех, Иван. Что у тебя за перевод?

Перевод оказался идентичным тому, что был в служебнике священника. Литургия Златоуста27 с православным Символом веры.

Но больше на латинском Северину служить почему-то не хотелось.