Откровения Виктора Суворова — 3-е издание, дополненное и исправленное

Первый удар

— Виктор, как, на ваш взгляд, могла сложиться ситуация в Европе, если бы Сталину удалось первым ударить по Германии летом 1941 г.?

— Ответ достаточно простой. Смотрите, Гитлер напал — и для него сложилась самая благоприятная ситуация, которую только можно себе представить. Красная Армия бежит, люди воевать не хотят… И вот эта благоприятнейшая ситуация все-таки закончилась самоубийством Гитлера и поражением Германии. Давайте зададим себе вопрос, что было бы, если бы ситуация для Гитлера была менее благоприятной.

Для Сталина в 1941 г. сложилась самая катастрофическая ситуация из всех возможных. И тем не менее, потеряв 85 % военной промышленности, потеряв кадровую армию, Сталин все равно закончил войну в Берлине, Кенигсберге, Вене, Праге, Бухаресте, Будапеште, Порт-Артуре, Пекине и т. д. Вот ответ на этот вопрос. Считаю, что мои критики, утверждающие, что если бы Сталин вступил в войну первым в 1941 г., то до Берлина он не дошел бы, не правы. Я этой логики не понимаю. Если бы Сталин не дошел до Берлина, то сейчас мы могли бы спорить, мог бы он дойти или не мог… Но он дошел. Какой смысл при этом — доказывать, что хотя он до Берлина дошел, но дойти бы не смог, если бы не потерпел поражение в 1941 г.? То есть он дошел. И разгромил, но вообще-то дойти и разгромить не мог…

Что было бы, если бы он напал первым? На этот счет есть свидетельства немцев. Например, летчик Рудель, совершивший в мировой истории больше всех боевых вылетов, свидетельствует о том, что после немецкого удара все дороги, ведущие к границе, в три-четыре ряда были забиты танками, стоявшими бок о бок и готовыми к нападению на Германию.

Именно готовность к нападению оборачивалась неготовностью к обороне. Вот стоит на дороге советский мех-корпус. Что такое мехкорпус? Это тысяча танков, тысяча мотоциклов и 5–6 тыс. автомобилей. Это 50 тыс. человек. Боеприпасы, по три боекомплекта, цистерны с бензином… Все собрано огромной кучей. Попасть туда бомбой очень легко, даже не надо целиться.

Как рассказывает Рудель, первый вылет в четыре утра. Взлетели, отбомбились — очень легко бомбить, потому что цели неподвижные, колонны впритык стоят вдоль дорог. Возвращаются, пока самолеты заправляют и вешают на них новые бомбы, летчики валятся на траву, спят. Потом взлетают, бомбят, возвращаются, взлетают, бомбят… Последний вылет в 10 вечера, в три утра подъем и снова вылеты.

И вот этот человек пишет, что если бы советские войска, которые они бомбили, двинулись, если бы перешли границу, то остановить их было бы невозможно.

То же самое говорит генерал-полковник Гальдер, начальник штаба германских Сухопутных войск. Буквально теми же словами, независимо от Руделя. В секретном дневнике, к публикации не предназначенном, он пишет, что, если бы Красная Армия ударила первой, немецкая армия удержать бы это наступление не смогла. Это запись от июня 1941 г.

В апреле 1942 г. Гитлер говорил приблизительно то же самое. Если бы мы проморгали наступление Красной Армии, то остановить ее мы бы не смогли. Как видите, диапазон мнений — от простого летчика до Гитлера.

— Так вот, что было бы, если бы Красная Армия напала первой?

— Дело в том, что германские войска, как и советские, были собраны мощными группировками. Склады находились у границ. Тысячи тонн боеприпасов, уложенных на автомашины, стояли у самой границы и ждали приказа ее перейти, так же как цистерны с топливом и колоссальные массы войск.

У Сталина было два стратегических эшелона, 17 армий в первом эшелоне и семь — во втором. Оба тайно выдвигались к границам.

Гитлер, неожиданно напав, разгромил первый стратегический эшелон, но за ним внезапно появился второй, о существовании которого германская разведка не знала.

Немцы разгромили и второй стратегический эшелон, но за то время, пока погибали первый и второй эшелоны, Сталин успел сформировать третий стратегический эшелон и провести мобилизацию. А в Германии стратегический эшелон был один. И мобилизация была проведена. Все, кого можно было мобилизовать, уже находились у границ. Это идеальная ситуация для нападения, но крайне невыгодная для обороны.

Танковый корпус наносит удар, прорывается на 20 километров вперед, там противника уже нет. Поворачивай влево, вправо, встречайся с таким же корпусом, который наносит удар на соседнем направлении, — и будет тебе сталинградское окружение где-нибудь в районе Белостока.

Далее. Советский план был гораздо лучше, чем германский. Германия была гораздо уязвимее, чем Советский Союз. У Сталина необъятная территория, которую даже теоретически захватить невозможно. Если режим выживает, он отходит за Волгу. Там, в Жигулях, в Куйбышеве, уже были готовы командные пункты. У Гитлера даже не было плана переходить Волгу. План «Барбаросса» предусматривал выход на линию Архангельск — Астрахань, линию А-А.

А за Волгой — хлебные районы. За Волгой у Сталина уральские заводы. И Уралмаш, и артиллерийская Мотовилиха…

— Гитлер планировал отогнать Сталина за Урал, и все?

— Нет, отогнать за Урал он даже не планировал. Он планировал выйти на Волгу. Немцы и к Москве-то вышли на последнем дыхании. И это в условиях, когда Красная Армия не желала воевать…

— Красная Армия была разбита и потому не желала воевать?

— Если бы Сталин первым нанес удар, то все были бы за Сталина. Красная Армия вступает на вражескую территорию, тут и часы можно снять, и велосипед угнать, и в пивную завалиться… Красная Армия воевала бы за товарища Сталина очень и очень успешно. А как только товарищ Сталин попал в неприятную ситуацию, начался развал. И все посыпалось. Впрочем, и в этой ситуации Сталин завершил войну в Берлине.

Так вот, Гитлер изначально находился в гораздо более уязвимой ситуации, чем Сталин. Например, он был зависим от древесины Финляндии и Швеции. В Германии добывалось много угля, но проходка шахт в то время была невозможна без древесины, из которой изготовлялись крепления шахт.

Воевать без никеля невозможно. Никель поступал из Финляндии. Воевать без железной руды — невозможно. Руда поступала из Швеции. Снабжение всем этим стратегическим сырьем находилось под угрозой советского Балтийского флота. В Балтике у Гитлера флота большого не было, а у Сталина был колоссальный флот — два линкора, крейсера, авиация, куча подводных лодок…

Сталин наносит первый удар, Германия теряет снабжение никелем, древесиной и железной рудой, после чего война продолжается очень и очень недолго.

Когда немцы напали, они просто выставили минные заграждения в Балтийском море, и Балтийский флот оказался заперт.

Теперь самое главное — Германия сильно зависела от румынской нефти. А до Плоешти от советских позиций — 180 километров. Никто эти месторождения не защищал. То есть удар Красной Армии в Румынию был бы для Гитлера смертельным.

Получается, что Сталину, собственно, даже не надо драться со всей германской армией, достаточно ударов по флангам.

И вот ситуация — ваши самолеты не могут летать, ваши подводные лодки остаются на базах, крейсера — там же, танки остановились… Без нефти воевать нельзя.

Идем дальше. С юга на север текут две реки — Висла и Одер.

А в предгорьях Карпат, в районе Львова, была сосредоточена мощная группировка советских войск, самая мощная в истории человечества. И если наносить оттуда удар на запад с последующим поворотом на север, то возникает вот какая ситуация. С юга мы защищены горами Чехословакии. С правого фланга мы защищены Вислой, с левого фланга — Одером. В этом коридоре между Вислой и Одером никого нет. И Красная Армия, ее лучшие части, наступает к Балтийскому морю. А вся германская армия находится восточнее Вислы, между советской границей и Вислой. Если бы советской группировке удалось нанести удар, то германской армии для отражения этого удара пришлось бы развернуться назад и форсировать Вислу у себя в тылу. Германии эта ситуация не сулила ничего хорошего.

У Сталина же номер один — совершенно колоссальная территория, номер два — необъятные ресурсы. И номер три (может быть, самое главное) — Сталин уже заключил тайный союз с Америкой. А Британия и так постоянно уговаривала, уламывала Сталина напасть на Германию, даже грозила и шантажировала его. Сталин заранее окружил себя стратегическими партнерами, которым было очень невыгодно поражение Советского Союза и которым было очень выгодно поражение Германии. На стороне Сталина были Соединенные Штаты Америки, Великобритания, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Индия… и, если хотите, весь мир. Все ресурсы мира.

Кроме того, на стороне Сталина находилась вся оккупированная немцами Европа — Франция, Бельгия, Голландия, Польша, Чехия, Словакия, Греция, Норвегия и так далее и так далее. То есть Гитлер находился в ситуации, в которой выиграть было, мягко говоря, проблематично.

— Как мог выглядеть стратегический план Сталина? Ведь его цель была не Германия как таковая, цель была — Европа…

— Да, конечно. В своей последней книге я привожу мнение американского адмирала Ричардсона о том, что если Советский Союз нанесет удар первым, то через пару месяцев он будет на Гибралтаре. А если Гитлер нанесет первым, то он завязнет на просторах России и Сталину потребуется очень много времени, чтобы его оттуда выбить. Это совершенно невероятное предсказание мая 1941 г. Как в воду смотрел.

— Понятно, почему архивы Генштаба еще более секретны, чем архивы КГБ. Там должны лежать варианты именно этого плана, плана-максиму м. Как можно себе представить конечные цели внешней политики Сталина конца 1930-х гг.?

— Конечные цели ни для кого не являются секретом. Вот передо мной монета 1991 года. На одной стороне написано «СССР» и «20 копеек». А на другой стороне — земной шар, на который наложены серп и молот. Вот вам конечная цель, которая не изменялась никогда.

Конкретно это могло выглядеть так. Наносим мы удар и Германию подминаем под себя. Германия становится коммунистической. Коммунистическая Германия была бы страшнее Германии нацистской.

Вспомним январь 1933 г. Победил Гитлер. И немедленно количество штурмовиков на улицах возросло в 10 раз. Все надели коричневые рубахи. Если бы победили коммунисты, то возросло бы число коммунистов.

Меня однажды пригласили в штаб Штази в Берлине. Я там целый день провел. Посмотрел на то, как работала берлинская госбезопасность, и ужаснулся. Дело в том, что работали они более эффективно, чем советские карательные органы. Немецкий порядок страшнее нашего разгильдяйства. Потому что даже в наших лагерях это разгильдяйство помогало человеку выжить. У немцев его не было.

Так вот, Германской Демократической Республикой стала бы тогда вся Германия. Со страшной госбезопасностью, очень мощной военной промышленностью и очень мощной армией. Тогда бы к нам потянулись и все остальные. Плюс на минус меняется мгновенно. Помните, как в фашистской Венгрии после войны образовался жесткий тоталитарный советский строй с сильной армией и жутким карательным аппаратом?

Германия, Венгрия и Советская Армия с НКВД вполне могли бы быть той силой, которая удержала бы и остальные восточноевропейские страны, ту же Чехословакию.

А тут у нас еще и югославские коммунистические партизаны. Югославия быстро стала бы мощной коммунистической державой. Итальянские коммунисты нам бы помогли, французские и так далее.

Европа очень быстро превратилась бы в тоталитарный материк. Это очень хорошо почувствовал Джордж Оруэлл, который в гениальном романе «1984» описал наше будущее. Те нации, которые этой болезнью не переболели, считают, что у них есть иммунитет. Но иммунитета нет ни у кого.

Та же Франция во времена якобинцев была жутким тоталитарным государством. И если бы Красная Армия туда пришла и снова занесла вирус тоталитаризма, то никто бы ему противостоять не смог.

В Париже на здании гестапо висела бронзовая табличка о том, что доносы не принимаются. Когда немцы пришли туда, французы завалили их доносами. Где-то какие-то партизаны были, но Франция жила мирной жизнью. Такой бы она была и при Советах.

В Испании половина страны воевала за тоталитаризм в 1936–1938 гг. Если бы туда пришла Красная Армия, то все недобитые коммунисты тут же вышли бы из подполья и надели бы красные галстуки.

— Это картина захваченной Европы. А как бы развивалась стратегическая ситуация в те два месяца, которые понадобились бы Сталину, чтобы дойти до Гибралтара?

— В случае нападения Красной Армии германская армия оказывается парализованной, без нефти. И она зажата между советской границей и рекой Вислой. А Красная Армия идет победным маршем, и никто ее остановить не может. «Даешь Варшаву, даешь Берлин, уж врезались мы в Крым…»

Тысячи танков врываются на германские автобаны, вытягиваются в невероятной длины колонны, и эти колонны, никем не останавливаемые, идут вперед. Так произошло в январе 1945 г.

Мне танковую тактику преподавал подполковник Одиноков. Он рассказывал, как вырвалась 1-я гвардейская танковая армия на автобаны и поперла вперед. И никто ее остановить не мог. В 1945 г. был хотя бы фольксштурм из пацанов и стариков, а в 1941 г. никакого фольксштурма не было.

Далее. Вперед выбрасываются воздушно-десантные корпуса, которые захватывают мосты через Рейн, и Красная Армия переправляется туда. Где-то какие-то стычки, какое-то сопротивление, но это выглядело бы примерно так, как «освободительный поход» Красной Армии в Польшу в 1939 г. Что-то не стыкуется, где-то стоят без горючего, где-то наших разгромили, но общее поступательное движение остановить было бы невозможно.

— Как должна была выглядеть последовательность захвата Европы?

— Наносится удар из района Львова на запад, в направлении Кракова, а потом поворот на север, в междуречье Одера и Вислы. Затем мехкорпуса разворачиваются на восток и становятся обороной на восток на берегу Вислы. Немецкую армию бьют со всех сторон и загоняют в «мешки». Через пару месяцев остатки берут в плен.

Одновременно наносится удар в Румынию, захватываются нефтяные месторождения. Далее поворот на северо-запад в направлении к Венгрии, вдоль Дуная, к Вене… Распространяется наступление в Болгарию, которая встретила бы Красную Армию с развернутыми знаменами, как это произошло в сентябре 1944 г.

Далее последовал бы ввод в действие второго стратегического эшелона, укомплектованного голодными зэками, готовыми грабить кого угодно. Они движутся вперед. За ними третий стратегический эшелон, три армии НКВД.

Возникали бы восстания, их бы давили, но думаю, что к декабрю 1941 г. континентальную Европу как-нибудь замирили бы.

— Включая Испанию?

— Может быть, да, может быть, нет. Все-таки Пиренеи надо переходить…

— Немного отыграем назад. Значит, взяли Берлин.

— Дальше прямой бросок на Францию, и Франция встречает цветами. Дальше — бросок к Ла-Маншу.

— Дальше удар на север, в Скандинавию?

— Я думаю, что кампания 1941 г. — это Германия, Франция и Восточная Европа. Этого бы на 1941 г. хватило. Дальше товарищу Сталину следовало бы остановиться и отдышаться. Ну а потом, скорее всего, в Испании подняли бы восстание коммунисты, в Италии — тоже. И так далее.

— А Скандинавия?

— Разгром Финляндии был возможен уже в 1941 г. Линия Маннергейма была прорвана в 1940 г., но Сталин остановился. Как если бы бандиты прокопали подземный ход под банк и остановились, ждут воскресенья, когда служащие по домам разойдутся. Финляндия была уже разоружена с точки зрения обороны, и в любой момент можно было продолжать наступление. При благоприятных обстоятельствах наступление развивалось бы дальше, при неблагоприятных можно было бы и остановиться, передохнуть.

Потом можно было бы формировать немецкие экспедиционные части и отправлять их воевать в Норвегию, Швецию и так далее. Как кубинцев отправляли воевать в Анголу.

— Было еще одно стратегическое направление, которое активно обсуждалось перед немецким нападением, — Турция, проливы.

— Да, конечно. Со стратегической точки зрения наносить удар растопыренными пальцами очень нехорошо. Но мы видим, как в августе 1941 г. Сталин вместе с англичанами оккупировал Иран. Никто ему слова не сказал, никто не сопротивлялся. Турция стала бы такой же жертвой Великобритании и Советского Союза, разделили бы ее пополам.

Когда Сталин прилетел в 1943 г. на конференцию в Тегеран, кто-то из молотовской команды обратился к иранскому шаху для того, чтобы организовать встречу со Сталиным. Сталин дал этому товарищу по шапке и сам обратился к шаху примерно с таким вопросом: «Когда бы Ваше величество смогло бы меня принять?» Хитрый был, как змей. У Сталина не только кнуты были, были и пряники. И с Турцией тоже могло получиться нечто подобное. Оккупируем Турцию, но уважаем все ваши традиции, и кто у вас тут главный, и можно ли его посетить, поклониться шкурой медведя и бочкой меда…

— Дальше возникает патовая ситуация, когда Сталин выходит к Ла-Маншу.

— Я не думаю, чтобы он туда полез. Следовало сделать очень мощную передышку и переварить Европу.

Этот питон заглотил слишком большого кабана. После этого можно было разбираться с Великобританией.

Вот что еще можно было делать — это освобождать Африку и все колониальные народы. Это стало бы мощным подспорьем в смысле сырья. Там бы возникли какие-нибудь узбекистанские режимы со своими царьками, с серпами и молотками на красных знаменах. Тут проблем не было бы вообще никаких — это же были колонии.

Но остается Америка. С одной стороны, США были очень сильно заражены коммунизмом. Товарищ Маккарти не зря очень сильно чистил Америку от левых.

Изоляционизм был тоже очень силен. У нас с одной стороны океан, с другой стороны океан — и гори все ясным пламенем.

Товарищ Сталин тоже думал об Америке, и очень много. Ее следовало разложить изнутри. С американской экономикой Сталин справиться не смог бы. У Оруэлла описана ситуация с тремя суперконтинентами, которые между собой бесконечно воюют. Вот это патовая ситуация.

— Но ведь американцы все равно сделали бы атомную бомбу к тому же 1945 г., не раньше и не позже. И дальше пришлось бы Сталина выкуривать из Европы уже с ее помощью. Тем более Англия продолжала бы сопротивляться.

— В Англии вполне могли бы победить какие-нибудь левые силы и склонить голову перед товарищем Сталиным. Сказали бы, что вот, великий Советский Союз разгромил Гитлера, а мы воюем против Советского Союза, нехорошо… Тем более если бы Сталин начал туда возить бананы из Африки. Без кофе и бананов Британия жить не может.

— Получается, что тот вариант истории, который разыгрался, был все-таки лучшим? Иначе жертв было бы неизмеримо больше?

— Да, конечно. Я высказываю крамольную мысль — Гитлер все-таки своим нападением спас Европу. Советский коммунизм был гораздо более опасен, гораздо более привлекателен, чем нацизм, оттого что он интернационален. Он вбирал в себя всю пакость любой страны. Есть, скажем, несгибаемая Финляндия, а в ней — мерзавец Куусинен. Сталинский назначенец. Он набрал бы себе столько палачей, сколько нужно. Любые страны выделили бы достаточно палачей, и служили бы они Сталину верой и правдой.

Гитлер был национален, поэтому его режим не мог быть привлекателен для окружающих. Сталин был интернационален, поэтому побеждал идеологически, побеждал пропагандой.

Вспомните, эмблемой СС были черепа. Это ж каким дураком надо быть, чтоб такое придумать! А у НКВД — колосочки. И солнце восходящее на рукаве.

— Парадокс в том, что к началу мировой войны на счету у нацистов не было и тысячной доли тех преступлений, которые были на счету у Сталина и советского коммунизма. Нацистская пропаганда находилась в идеальном положении, она ничего про СССР не должна была придумывать, хватало правды. И все равно нацисты проиграли. А Сталин, несмотря на свою чудовищную репутацию, пропагандистскую войну выиграл.

— Да, и до сих продолжает выигрывать. И через 70 лет он живет и процветает.

СССР готовился не к той войне

— Как вы полагаете, почему Красная Армия, несмотря на многолетнюю подготовку к войне, была при первом же столкновении с Вермахтом летом 1941 г. почти мгновенно разгромлена?

— Советские войска готовились к совершенно другой войне, и это объясняет все. Это примерно как если бы мы готовились к экзамену по математическому анализу или физике, а нам устроили бы вдруг экзамен по анатомии какой-нибудь африканской зебры. Возникло бы полное несовпадение того, к чему мы готовились, и того, что случилось на самом деле. Все мои книги как раз об этом.

Вот известный пример. Была у нас Днепровская флотилия, которая перекрывала речной путь от Смоленска до Черного моря, не давала противнику идти на восток. Днепр — великая река. Очень труднопреодолимое препятствие, если взорвать мосты и постреливать с другой стороны, не давая переправляться. Там дислоцировалась в 30-х гг. Днепровская флотилия. Вот эту Днепровскую флотилию расформировали перед самой войной и двинули в устье Дуная. Ну что ей делать в устье Дуная? В случае оборонительной войны это полнейшая глупость.

А вторую часть Днепровской флотилии двинули в реку Припять и вырыли канал до города Бреста, чтобы соединить с Бугом, Вислой и реками Германии. Зачем это делалось?

У меня есть доказательства того, что это не глупость и это не неготовность. Это готовность, но совсем к другой войне.

Вот, скажем, всю войну немцы использовали наши мосты Н2П.

— Что это такое?

— Самый лучший в мире наплавной мост, назывался Н2П. Эти наплавные мосты были сосредоточены в районе государственных границ. Немцы напали, захватили мосты, которые мы заранее наготовили. После этого они легко форсировали Днепр, Березину и так далее.

Так отчего же немцы так быстро продвигались? Оттого, что мы не были готовы? Нет, быстрое продвижение немцев в направлении Москвы объясняется потрясающей готовностью Красной Армии к войне.

Вот еще пример. Советский Союз захватывает Западную Украину, Западную Белоруссию, Эстонию, Литву, Латвию. Не хотите сказать «захватывает», говорите «освобождает», сказать можно все, что угодно. На этих территориях практически не было аэродромов, потому что они там никому не были нужны. А у немцев весь расчет был на тактическую авиацию. У них стратегической авиации не было, она, по большому счету, им была не нужна.

Им не нужно было разрушать Донбасс, промышленные центры — Ленинград, Москву и т. д. Им нужно было разгромить армию, и тогда и Донбасс, и Ленинград, и Москва достались бы им целыми, неуничтоженными. А чтобы разгромить армию, не нужен стратегический бомбардировщик, который бомбит неподвижные цели далеко в тылу. Нужен тактический бомбардировщик, с одним двигателем, который падает с неба вниз и уничтожает командный пункт, батарею противотанковую, колонну танков. Он работает по точечным подвижным целям. У таких самолетов очень небольшой радиус действия. Поэтому для того, чтобы продвигаться вслед за войсками, им нужны аэродромы. И если бы Советский Союз не готовился к войне, то произошло бы следующее: немцы нападают, вступают в Западную Украину и Западную Белоруссию, там аэродромов нет. Они продвигаются вперед, а базы авиации остаются далеко в тылу, на германской и покоренной польской территории. Покоренной немцами. А впереди у них огромная безаэродромная полоса.

Но когда немцы вступили в Западную Украину и Белоруссию, там обнаружились сотни взлетно-посадочных полос, на которых было заготовлено топливо, бомбы и т. д. Потому немцы так быстро и пошли вперед до Киева и Смоленска, что для них кто-то наготовил бетонированные аэродромы со всем необходимым. Наша подготовка к войне полностью работала на Гитлера.

— Оборонять страну можно двумя путями. Это легко представить себе на модели. Вот предположим, недалеко друг от друга находятся две враждебные деревни. Чтобы защититься от соседа, можно выстроить высокую стену, поставить там пулеметы, караулить круглосуточно и дать понять злому соседу, что лучше ему даже не соваться, хорошо не будет. А можно ничего не строить, а наоборот — сформировать команду охотников, самим в удобный момент напасть на соседей, захватить их деревню и тем самым надежно предотвратить нападение. Так вот, Советский Союз действовал по второму варианту?

— Да, именно так.

— Значит, поражение летом 41-го года было естественным завершением длительной и тщательной подготовки к войне. А когда эта подготовка началась?

— Она началась в 1917 г. Октябрьская революция сразу рассматривалась как пролог к мировой революции. Первая попытка развязать Вторую мировую войну была предпринята советским правительством 13 ноября 1918 г. 11 ноября в 11 часов Первая мировая завершилась, а уже 13 ноября советское правительство отдало приказ Красной Армии идти вперед, и она пошла — в Эстонию, Литву, Латвию, с намерением дойти до Берлина. Но в то время уже шла Гражданская война, и ничего у них не получилось.

— А чем закончился этот поход?

— Этот поход закончился установлением советской власти в Эстонии, Латвии, Литве. Поэтому позже, когда речь заходила о 1940 г., Советский Союз обычно говорил, что тогда произошло ВОССТАНОВЛЕНИЕ советской власти в Прибалтике. Но потом белые там поднялись всякие, Юденич и прочие, быстренько вышибли оттуда большевиков, однако попытка эта в ноябре 1918 г. ринуться в Европу — была.

Потом была еще одна попытка, в 1920 г. «Даешь Варшаву, дай Берлин, уж врезались мы в Крым» — это марш Первой конной армии. Тогда Тухачевский шел на Варшаву, но по книгам его четко видно, что Варшава — это просто станционный полустаночек, они шли в Европу.

После неудачи Польского похода было два пути. Все лидеры большевиков отлично понимали, что сосуществовать с капиталистическим миром мы не можем, и в этом они были полностью правы. Потому Советский Союз и рассыпался в конце концов, что существовать рядом с нормальным человеческим обществом он не мог. Потому что Запад — это пример нормальной человеческой жизни для всего нашего покоренного населения. Так же как Северная Корея не способна сосуществовать с Южной Кореей. Люди смотрят туда, в Южную Корею, и спрашивают: «Почему же мы живем как-то иначе?» Точно так же и Восточная Германия не могла сосуществовать с Западной. Либо одно, либо другое победит, говорил товарищ Ленин.

Так вот, было два пути. Первый путь — путь Троцкого, то есть перманентная революция. Постоянно поддерживать любые силы, которые кто-либо где-либо поднимает против капитализма. Партизанскую войну, например, вроде той, которая велась в Польше в 20-х гг.

— В Польше тогда было советское подполье?

— Да, шла советская партизанская война. Ваупшасов, Рябцевич, Орлов, будущие руководители советского партизанского движения во Второй мировой войне, были партизанскими лидерами в Западной Украине, в Западной Белоруссии в 23–24—25-м гг. Есть еще несколько фамилий, сейчас не помню. В книге «День М», кажется, я про наших партизанских лидеров писал.

Второй путь — путь Сталина: социализм в одной стране, Этот социализм у нас совершенно неправильно трактуется. Тот, кто говорит, что Сталин хотел построить социализм в одной стране, Сталина не читал. Сталин писал, что можно добиться полной победы социализма в одной стране. Однако, продолжал он, окончательная победа социализма может быть только в мировом масштабе. И был тоже в этом прав. Что такое социализм? Ликвидация частной собственности. Это сделали. Съезд победителей в 1934 г. постановил, что социализм в Советском Союзе построен. Провели коллективизацию, всех загнали в колхозы, все встало под государственный контроль. Но, как говорил тов. Сталин, окончательная победа — это гарантия от реставрации капитализма. Оттого, что в мировом масштабе социалистическая революция не победила, окончательной победы у нас не вышло. Рухнуло все.

Так вот, путь Сталина — это социализм в одной стране, который строится как база грядущего освобождения человечества.

Вот вчера я получил удивительный плакат «Боевой карандаш № 1», где написано: «Фашизм — враг человечества. Нет фашизму!» Нарисована змея, которой наш красноармеец втыкает штык в горло, и вокруг четыре маленькие картиночки: «Фашизм — это уничтожение культуры» — какой-то варвар сжигает книги в огне. «Фашизм — это голод» — несчастная мама с умирающим ребенком. «Фашизм — это тюрьма» — нарисована тюрьма. «Фашизм — это война» — нарисован поджигатель войны. Имеется штамп: «Музей В.И. Ленина. Ленинградский филиал». Инвентарный номер. Даты нет, но «№ 1» говорит очень о многом. О том, что это самый первый плакат из серии. То, что он подготовлен до войны, мне совершенно очевидно — в этом плакате нет ничего о защите нашего Отечества. Нет ничего о том, что фашизм — это враг Советского Союза, или русского народа, или советских народов. Фашизм — враг человечества. А мы освобождаем человечество — не себя защищаем, а освобождаем человечество от фашизма.

— Интересно, когда слово «фашизм» стало применяться по отношению к национал-социалистической Германии? Мне кажется, что это изобретение Сталина.

— Не знаю, когда он стал применяться, но термин этот я встречал в речах Сталина 1927 г.

— Это была явная коминтерновская пропаганда…

— Да. Гитлеровцы никогда себя фашистами не называли. В «Майн кампф» такого термина я не нашел. Фашистами называли себя итальянцы. Фашина — это римское название, обозначает связку прутьев, то есть, если переводить на понятный нам язык, это союз единомышленников.

— В советской пропаганде слово «фашизм» применялось к чему угодно, ко всем, кто считался в тот или иной момент врагом СССР.

— Вот именно. Поэтому социал-демократов в 1927 г. стали называть социал-фашистами. Мол, не верьте этому названию, не социал-демократы они, а социал-фашисты. Это был выдуманный, ничего не обозначавший ярлык, который навешивался куда угодно.

— Самое забавное, что этот сталинский ярлык применяется во всем мире до сих пор. Даже в Германии говорят про «фашистскую Германию», а не про «нацистскую». Отсюда и Советский Союз, который воевал и с нацистами, и вообще со всеми, с кем хотел, по-прежнему числится в «антифашистах». Хотя если считать, что «фашизм» — это разговорный синоним тоталитаризма (что правильно), то никак не мог СССР оказаться в «рядах антифашистов». По определению не мог. Антифашизм — это борьба за демократию, а не наоборот.

— Да, это чисто сталинская наклейка, которая лепилась куда угодно. Вот пример. Открываю словарь иностранных слов под ред. Лехина и проф. Петрова, Москва, 1949 г., стр. 323: «Консерватор. Первое значение латинское, второе: член реакционной политической партии буржуазии, ведущий империалистическую политику экспансии, насильственного подавления рабочего и революционного движения, ликвидации демократических свобод. В настоящее время партии консерваторов открыто переходят на сторону фашизма». Так что наша Маргарита, которая миссис Тэтчер, вот куда, оказывается, клонила.

— Это было остроумное изобретение. Советская пропагандистская подготовка к будущей войне декларировала «войну с фашизмом», под которым подразумевались все враги, любые, без учета их политических различий. В «фашистах» мог оказаться кто угодно. Итак, первые попытки развязать войну в мировом масштабе начались в 1918 г., потом — польская война 1920 г., потом Сталин сместил и изгнал Троцкого, и примерно году в 28-м началась уже серьезная, долговременная подготовка к войне. Так?

— В экономическом плане она началась в 1927 г. Это первая пятилетка. Для того она и задумывалась. Хотя эти самые «немецкие фашисты» еще не были у власти. Будущие «фашисты» в это время проходили военную подготовку в Казани и других советских городах.

— Не был ли такой временной период — пятилетка — специально выбран для того, чтобы как раз за это время успеть подготовить страну к войне?

— Можно считать, что и так. Четкого мнения по этому поводу у меня нет. На мой взгляд, у Сталина было два плана: максимум и минимум. По всей видимости, он рассчитывал на одну или две пятилетки, потому что смотреть дальше вперед никогда не получается. Когда мы пытаемся это делать, всегда нарушается пропорция: события кажутся нам либо очень отдаленными, либо близкими, а вот уловить определенный момент чисто психологически невозможно. Поэтому, возможно, первая пятилетка была организована Сталиным так, чтобы через пять лет начать ломать соседей. Ломать Польшу, ломать Европу. Но у Сталина могли быть и сомнения. В этом случае первая пятилетка была для него первым мощным заделом. Временем строительства производственной базы. А вторая пятилетка — дальнейшее развитие этой производственной базы и массовый выпуск оружия.

Вообще-то, никто не мог предполагать, что будет. Невозможно было предугадать ситуацию в Германии, если Гитлер придет к власти (1932–1933). Вполне вероятной, например, была гражданская война. Она ведь никак не исключалась, правда? В этом случае СССР проламывает Польшу и оказывает Германии прямую помощь. Так что долговременные прогнозы всегда могут быть ошибочны, их просто нельзя делать.

— Когда могла произойти следующая после 1920 г. советская попытка реально спровоцировать европейскую войну?

— Мировая война приблизилась вплотную в 36— 37-м гг. И вот почему. В 1936 г. вспыхивает Гражданская война в Испании. Тогда Советский Союз начинает давить на Францию и Великобританию: «Там же дети гибнут, там Пикассо картину пишет, разрушили деревню, проклятые фашисты…» Интернациональные бригады рвутся в Испанию, а Сталин гонит туда военных советников. Чтобы понять серьезность намерений Сталина, надо просто посмотреть, кого он туда послал. Вот список этих советников. Тогда они были лейтенантами, капитанами, полковниками, однако это были самые перспективные командиры Красной Армии, которых Сталин наметил к выдвижению. Испания была для них последней проверкой. Большинство после возвращения из Испании стремительно пошли вверх. Вот вершины, которых достигли некоторые из военных советников через несколько лет:

Малиновский, Маршал СССР, министр обороны СССР.

Мерецков, начальник Генштаба, Маршал СССР.

Кулик, заместитель народного комиссара обороны, Маршал Советского Союза.

Кузнецов, Адмирал флота Советского Союза, военно-морской министр, на протяжении всей войны член Ставки Верховного Главнокомандующего. В Испании он был морским офицером, громил конвои, которые шли через Майорку, Минорку.

Воронов, Главный маршал артиллерии, командующий артиллерией Вооруженных Сил СССР.

Неделин, Главный маршал артиллерии, заместитель министра обороны, главнокомандующий ракетных войск стратегического назначения.

Огольцов, маршал авиации, командующий Дальней авиацией, первый зам. главкома ВВС.

Казаков, маршал артиллерии, командующий ракетными войсками артиллерии сухопутных войск.

Рычагов, генерал-лейтенант авиации, начальник Главного управления ВВС.

Мансуров, генерал-полковник, первый замначальника ГРУ.

Вечный, генерал-лейтенант, военный адъютант Сталина.

Проскуров, генерал-лейтенант авиации, начальник ГРУ.

Датов, Павлов, Колпакчи, Лященко — генералы армии.

Родимцев, Романенко, Штерн, Шумилов, Юшкевич — генерал-полковники…

Всего более четырех десятков генералов, адмиралов… Чувствуете, какой букет? Вот я их собрал и обалдел. После возвращения из Испании все военные круто пошли вверх. Кроме того, там были разведчики. А самым главным человеком там был Антонов-Овсеенко. Официально он занимал должность Генерального консула в Барселоне, но это было прикрытием. Это тот Антонов-Овсеенко, который брал Зимний дворец, потом давил мужиков в Тамбовской губернии, Тухачевский у него был тогда по военным делам. Этот консул вывез весь испанский золотой запас через Средиземное море, но по возвращении его расстреляли. Главным военным советником был Берзин, начальник Четвертого управления (впоследствии ГРУ). Его тоже расстреляли. Я это объясняю так: военные свое дело сделали — и все пошли вверх. А вот разведчики, политики, тот же Антонов-Овсеенко — они своей задачи не выполнили. А задача была — развязать Вторую мировую войну.

Сталин защищал испанских детей. А у нас только что коллективизация прошла, сколько миллионов погибло… Если бы он втянул Испанию, Англию и Францию в войну и она бы распространилась дальше на Италию и Германию, тогда бы все европейские страны оказались втянуты. А там, кроме того, были интернациональные бригады — и американцы, и шведы, и прочие. Могло получиться, что и США, и какая-нибудь Канада, и Мексика, и другие тоже втянулись бы в войну.

28 марта 1939 г. пал Мадрид, последний бастион республики. Война в Испании была как бы своеобразным прологом Второй мировой войны. Интернационалистов-добровольцев там было 42 тысячи человек, из 54 стран мира. Кто-то организовал пропаганду — давайте, ребята, слетайтесь в Испанию. Почему-то, когда Советский Союз воевал в Финляндии, никто интернациональных бригад не собирал. Но вот что интересно. Я занимался этими интернациональными бригадами. Так вот, когда они попадали в Испанию, у них забирали документы. А потом обязательно попадал снаряд в здание, где хранились эти документы, или сгорал грузовик, который их перевозил. Таким образом советская разведка получала на десятки тысяч молодых мужиков настоящие паспорта. Американские, голландские, бельгийские…

Это номер один. А вот второй момент. Когда человек туда приезжал и у него забирали паспорт, он превращался в раба. Денег у него нету, на север — море, на запад — море, на восток — Пиренейские горы, убежать он не мог. Побег из интернациональной бригады карался смертью. Система была продумана очень четко. Я считаю, что это организовал Советский Союз, хотя доказательств у меня нет. Но то, что их эксплуатировали по полной программе, — это точно.

Один интернационалист в Барселоне все-таки прозрел. Он видел, как пытают людей и все прочее. Вернулся оттуда прозревшим и написал потом книгу. Оруелл, «1984 год»…

Конечно, все это делалось на советские деньги. Кто-то платил людям, которые туда ехали… Это была попытка развязать Вторую мировую войну вдали от советских территорий. Для чего Сталин не жалел ни танков, ни советников. Но мировой войны не получилось. Немедленно после окончания Гражданской войны в Испании, в марте 1939 г., Сталин меняет внешнюю политику. Уже в мае он снимает Литвинова, который, как еврей, не может действовать в качестве министра иностранных дел, и переводит стрелки на Польшу, на Германию.

— Есть очень интересная книга, «Русские добровольцы в Испании», выпущенная в Сан-Франциско в 1983 г. Автор — А.П. Яремчук 2-й. Он рассказал о белогвардейцах, которые воевали на стороне Франко и остались победителями. Их всего было человек тридцать.

— Есть у меня эта книга. В «Красной Звезде» была когда-то опубликована статья о том, что проклятые белогвардейцы, потерпев поражение в своей стране, встали под знамена фашистов и воевали против собственного народа, против советских добровольцев на стороне фашистов. Однако у генерала Франко не было колхозов, и если испанцу что-то не нравилось, он мог плюнуть, взять и уехать в какую-нибудь Аргентину. А советский мужик в то время уже в колхозе сидел. Я считаю, что, воюя в Испании, русские добровольцы тем самым спасали честь своей страны.

Испания — это была самая реальная возможность начать Вторую мировую войну. В 1936 г. в Германии вообще никаких танков не было, только-только что-то начинало строиться. И в Италии еще ничего особенного не было. В то время советский перевес был бы еще круче. А если бы в Испании развязалась Вторая мировая война и были бы втянуты Великобритания, Франция, Германия, Италия и Испания…

— Да, тогда о Польше вообще бы никто не позаботился.

— Это выглядело бы так: мы идем освобождать Европу, а тут какая-то шавка у нас под ногами. Ей пришили бы аморальное поведение. Мы идем детей спасать, а она нас не пускает.

— Существует мнение, что Сталин в очередной раз готовился к прыжку летом 40-го года, рассчитывая на то, что Германия глубоко увязнет во Франции.

— Да, это была бы идеальная ситуация. Никто не ожидал падения Франции, даже Гитлер не предполагал, что все произойдет так быстро.

— Как вы считаете, можно ли, исходя из ситуации 1941 г., считать нападение Германии на СССР превентивным?

— Я считаю, что ни с той, ни с другой стороны нападение не могло быть в полной мере превентивным. Когда говорят, что Сталин хотел предупредить германское нападение своим, то это чепуха, потому что в германское нападение он вообще не верил. А с германской стороны оно было более или менее превентивным, но несколько с иной точки зрения. Гитлер не видел непосредственной угрозы, потому что Сталин отлично замаскировал свои действия, а германская разведка была чересчур слаба и советские военные приготовления толком не раскусила. Однако со стратегической точки зрения Гитлер совершенно отчетливо понимал: если он высадится в Британии, то товарищ Сталин его долбанет.

— Поставим вопрос по-другому. 1939 год, пакт Молотова — Риббентропа. В том, что Сталин планировал его нарушить, сомнений нет. А собирался ли нарушить его Гитлер? Или он заключал пакт всерьез, с намерением его соблюдать? Если не собирался, значит, он заранее готовил войну на два фронта.

— Есть достаточно свидетельств того, что он заключал пакт всерьез. И он не был так глуп, чтобы готовить войну на два фронта.

— Но оказался достаточно глуп, чтобы подставиться Сталину…

— По-моему, главная идея Гитлера в то время — консолидировать Германию. Он не предвидел и не планировал Второй мировой войны. По-моему, он просто залетел с Великобританией и Францией. Его задача была объединить все области, населенные немцами. В то время Гитлеру надо было вырваться из Версальского договора, надо было вернуть германские земли, надо было вернуть Данциг, ему, конечно, было мало Восточной Пруссии, ему хотелось, чтобы Германия не была разорвана на половинки. Он сначала хотел консолидировать Германию, построить хорошие дома, наладить рождаемость, поднять жизненный уровень, а потом уже…

— То есть в 1939 г. он решал сугубо тактические задачи, не понимая, что вляпывается…

— Да, я так думаю.

— Значит, заключая пакт, он действительно хотел разделить сферы влияния, и все? Никакой войны за жизненное пространство на Востоке не предполагалось?

— Да, только раздел сфер влияния. И Восточная Пруссия объединяется с Германией….

— Если Гитлер не собирался обманывать Сталина, то тогда стратегически нападение на СССР было превентивным.

— С точки зрения большой политики — да. Гитлер в 1940 г. осознал, что Сталин не остановится на достигнутом. Когда Сталин вошел в Румынию, Гитлер дрогнул. А потом Молотов приехал в Берлин, поговорил с Гитлером, и тот все наконец понял. Да, с этой точки зрения война превентивная. Гитлер подумал, что если сейчас, когда я воюю с Британией и Францией на континенте, они мне руки выламывают, то что же будет потом, когда я рыпнусь на Британию. А Британия на мир не идет, и покорить ее нельзя, при ее-то количестве колоний.

А прямого интереса к советской территории у Гитлера тогда быть не могло. У него уже были голландские колонии, и Дания, и Словения, и Чехословакия, и часть Польши, так что жизненного пространства хватало.

«Любой провал воспринимается как ножом по сердцу»

Живущий в Англии бывший советский разведчик Виктор Суворов выражает профессиональное сочувствие российским спецслужбам, навлекшим на себя подозрения в причастности к убийству Зелимхана Яндарбиева. Но, по мнению автора «Ледокола» и «Аквариума», борьба с терроризмом террористическими методами бесперспективна и опасна. Читайте интервью с г-ном Суворовым, взятое для Граней. Ру берлинским журналистом Дмитрием Хмельницким[1].

— Виктор, какое впечатление на вас произвела история об аресте сотрудников российских спецслужб в Катаре?

— Провал любой разведки всегда воспринимается с точки зрения чисто профессиональной — как ножом по сердцу. Кто бы ни провалился. Думаешь, ребята, ну как же вы так, не смогли поаккуратнее сработать… Первое впечатление — провал, и очень противный. Конечно, только суд может вынести окончательный приговор, но в любом случае дело пахнет нехорошо. Россия очень активно борется с терроризмом и по русской привычке клин вышибает клином. И, как всегда, не очень успешно. Есть один политический деятель в России, не могу сейчас вспомнить, как его зовут, но в народе он известен как «сортирный мочильщик». Так вот он не скрывает того, что ведется террористическая война против терроризма.

Не знаю, что решит катарский суд, но все это похоже на наш почерк. Просто сейчас ребята либо забыли, либо никто их не учил, как нужно заметать следы. Непрофессиональная работа — вот моя реакция.

— Пресс-атташе Службы внешней разведки с возмущением заявил, что Россия к покушению на Яндарбиева отношения не имеет и что с 1959 года бывшее Первое управление КГБ, а ныне СВР, ничем подобным не занижается.

— Это неправда. Любой дьявол всегда начинает с того, что отрицает свое существование. В том и сила дьявола. Не могут же они заявить: «Да, мы действительно повинуемся нашему президенту и «мочим в сортирах». Они занимаются убийствами, и об этом достаточно много известно.

Например, Георгий Марков был убит в Лондоне в 1978 году. Олег Данилович Калугин даже гордился тем, что был организатором и вдохновителем этого дела. Он за него получил болгарский орден и персональный подарок от руководства коммунистической Болгарии.

Активная работа против людей, которые не нравятся определенным режимам, всегда велась и всегда будет вестись. Необязательно людей убивать. Можно вспомнить знаменитое похищение Артамонова, он же Шадрин. Это событие даже упомянуто в «Аквариуме». «У наших боевых друзей большой праздник сегодня — украли человека».

Артамонов был морской офицер, командир эскадренного миноносца, ушел в Америку из Польши. Длительное время работал в Америке, потом его заманили в Вену. Олег Данилович Калугин был руководителем этого «проекта»… Он этого и не скрывает. Артамонова похитили, вывезли в Чехословакию, и там он скончался. Говорят, по ошибке удушили. Но профессионалы таких ошибок не допускают. Его убили.

Руководству КГБ было выгодно украсть этого человека и допросить, а исполнителям было очень невыгодно, чтобы этот человек предстал перед следователями. Впрочем, даже если бы они его и не убили — похищение человека нашими родными карательными органами равносильно смерти. Лучше умереть в ходе похищения, чем оказаться на конвейере в КГБ.

Я прошу прощения, что вынужден приводить себя в качестве примера. Существует 18-серийный фильм «Последний миф» обо мне. Там есть такой эпизод. Создатель фильма Владимир Синельников берет интервью у Калугина и спрашивает: «А Суворов был вашим клиентом?» — «Да, — отвечает, — был». — «А что ж вы его не умочили?» — «Не нашли. А если бы нашли, так сделали бы». И объясняет механику. Его дело было найти. А исполнители были бы другие. Это древний китайский метод — «убить чужим ножом». Сейчас мы с Олегом Даниловичем Калугиным находимся в хороших отношениях.

— С Яндарбиевым, видимо, было то же самое.

— Видимо. Трудно судить о том, что там в действительности было, но происшедшее вполне укладывается в официальную политику — «мочить в сортире». Ну и в автомобиле тоже.

— Судя по тому, что Катар пошел на такой международный скандал, основания у них были более чем серьезные.

— Да, конечно. Небольшое государство всегда оглядывается по сторонам, прежде чем предпринять какие-нибудь действия против относительно мощных государств. А Россия таковым является. Видимо, у них были основания. С другой стороны, арабские страны — постоянные объекты международной критики. Дескать, они вдохновители и укрыватели террористов. Оказывается достаточно мощное давление и на Саудовскую Аравию, и на другие страны, чтобы они прекратили помощь террористам. Руководители нефтедобывающих арабских государств в регионе Персидского залива находятся в достаточно сложном положении. С одной стороны, они должны торговать нефтью, получать деньги, они зависят от западных стран и с экономической, и с технической точки зрения. Кто-то же должен бурить скважины, они должны держать деньги в западных банках. Запад имеет на них влияние. С другой стороны, существуют радикальные исламские группировки, которые в любой момент могут предпринять какие-то действия против них же. Руководители этих государств должны играть на два фронта. С одной стороны, быть добрыми в отношении Америки и заверять, что они не поддерживают терроризм. С другой — они вынуждены откупаться от радикальных группировок. Арест российских граждан по обвинению в терроре политически им очень выгоден. Он показывает, что не только от них эта зараза идет. С политической точки зрения для них очень важно раскрутить это дело.

— Вы считаете, что покушение на Яндарбиева — это нормальная тактика российских спецслужб, а по сути дела — российского правительства? Ведь нет сомнений, что это все исходило от Путина. Или могут быть сомнения?

— В этом случае Россия будет отрицать свое участие до последнего. Но ведь совсем недавно Путин заявил, что «Россия с террористами переговоров не ведет, она их уничтожает». Этот теракт вполне укладывается в политику России. Здесь нужно выяснять, где курица, а где яйцо. Кто-то совершил теракт, мы в ответ совершаем теракт. Кто-то кого-то убил, мы в ответ тоже кого-то убиваем тем же самым методом, причем на территории иностранного государства. Такая игра никогда не приводила к хорошему результату. Есть же исторический опыт.

В начале прошлого века российская охранка увлеклась борьбой с террористами руками самих террористов. Там перекупали руководителей боевой организации эсэров, например Азефа. Чтобы их законспирировать, им разрешали проводить некоторые акции, кого-то убивать. В конце концов полиция сама запуталась в том, кто террорист, а кто нет и кто против кого борется. Мне кажется, что и сейчас происходит потеря ориентации. Неясно, кто на самом деле террорист. Быть террористом очень плохо. Но использовать такой же террористический метод в борьбе с террором — не лучше. Тот клин этим не вышибить.

— Ясно, что с моральной точки зрения это абсолютно недопустимо. Для Запада все происшедшее — шок. Особенно при нынешних хороших отношениях с Россией. А вот с практической точки зрения — какова, на ваш взгляд, реальная цель Путина и в какой степени он этой цели может добиться?

— Трудно сказать, какие цели у Путина, но ясно, что ничего хорошего из террористической борьбы против терроризма не выйдет. Просто потому, что объекты террора открыты — московское метро, театры… Защитить их невозможно. А террорист — он невидим. Кроме того, такой решимости бороться с террористами, какая есть у них самих, у России нет. Там люди идут на самоубийство. А нашего человека послать на самоубийство не так просто, мягко говоря.

Поэтому если мы вступаем в эту борьбу на их правилах и на их условиях, то мы обречены на поражение.

— А что значит в данном случае поражение? Я не могу понять смысл этой деятельности. Таким образом войну в Чечне ведь не закончить. Так ее можно только усугубить.

— Во всех разговорах о войне в Чечне я обычно задаю один и тот же вопрос. Я говорю: господа, дайте мне автомат Калашникова, я пойду в Чечню, я буду их убивать, только сначала объясните мне, непонятливому, почему с чеченами нам будет хорошо? Вот без них нам плохо, а с ними будет хорошо. Чего вы добиваетесь? Вы же сами пишете, что чеченцы — бандиты, террористы. Почему вы хотите жить с бандитами и террористами? Говорят, что там работорговля. Почему вы хотите жить в одной квартире с людьми, которые занимаются работорговлей?

Тогда мне говорят: ты ничего не понимаешь. Там же нефть! Тут я признаюсь, что ничего не понимаю. России нефть ведь не нужна. Россия сейчас и без Чечни производит нефти больше, чем Саудовская Аравия, больше всех в мире. Вам нефти не хватает? Чего только в России нет — золото, газ, алмазы. Вам от этого лучше? Жизненный уровень поднимается? Кто-то между вами эту чеченскую нефть поровну разделит? Не достанется же вам ничего.

И тогда мне говорят: ты ничего не понимаешь. Если дать свободу Чечне, то и все другие захотят свободы. Я отвечаю: тогда ситуацию нужно квалифицировать иначе. Надо честно признать: Россия не желает жить под властью Москвы. А как иначе, если дай свободу — и все расползутся? И тогда нужно разбираться, почему Россия не желает жить под властью Москвы. Тогда нужно искать решение всех проблем именно в Москве, а не на периферии. Почему так получается: есть один президент, и за него мы всенародно и чуть ли не единогласно голосуем, а чуть дай свободу — и все разбегутся? Тот, кто так говорит, признает, что все в России склеено на соплях и на крови. Если ситуация именно такова — давайте эту свободу сейчас. На условиях Москвы. Не ждите ситуации, когда жареные птицы начнут вас клевать. Тогда окраины начнут отделятся не на ваших условиях, а на своих собственных.

— Странная вещь — по немецкому телевидению об аресте российских агентов в Катаре даже не упомянули.

— Я тоже обратил внимание на то, что британская пресса об аресте не упомянула.

— Чем это можно объяснить? И другой вопрос: чем грозит России это событие во внешнеполитическом смысле? Запад, видимо, просто растерялся. Они не знают, как это подать.

— Если обвинения подтвердятся, то большой друг Запада Владимир Владимирович попадет в очень неприятную ситуацию. И все его союзники на Западе, а у него их много, — тоже. Сейчас все делают вид, что вроде ничего не заметили. Идет война против терроризма, и Россия один из главных ее вдохновителей. После 11 сентября Россия сразу же нашла общий язык с Америкой. И вдруг выясняется, что Россия ничем не отличается от тех же террористов, использует ту же тактику, то же оружие, те же приемы, ту же философию. Западу крайне неприятно все это слышать.

— Тут еще одна параллель всплывает. Не так давно исполнился год теракту на Дубровке в Москве. С той поры, как заложников «Норд-Оста» потравили газом, никакой новой информации не публиковалось, о расследовании ни слуху ни духу. Это может означать самые неприятные вещи.

— Да, об этом имеет смысл поговорить с Александром Литвиненко. Он накопал очень интересные материалы. Там следы совершенно очевидно ведут совсем не в том направлении, в котором хотелось бы российскому руководству.

— Странная закономерность. С одной стороны, более чем вероятное участие спецслужб в покушении на Яндарбиева, а с другой — непонятное нежелание распутывать настоящий несомненный теракт, совершенный чеченцами в Москве.

— Если он был совершен чеченцами.

— Исполнители-то точно были чеченцами.

— Но кто стоял за ними? Здесь вполне мог сработать тот же старый китайский принцип — «убить чужим ножом». Самый распространенный метод вербовки в любой разведке — «темная» вербовка. Например, лучшие источники информации для Сталина всегда думали, что работают не на советскую разведку. Их вербовали от имени, скажем, британской разведки. Исполнители были чеченцы, ими кто-то руководил, этими тоже кто-то руководил. И кто там за кулисами за веревочки дергал — с этим надо разобраться. Следы ведут прямо в высшие сферы.

«Россия готовится к прошлой войне…» Виктор Суворов о российской армии, ракетах и политике[2]

— Российский президент начал свой новый срок правительственной реформой и, в частности, подчинением себе лично всех силовых структур. Виктор, что вы думаете по этому поводу?

— Шаги, которые предпринял Путин, на мой взгляд, означают, что президент никому не доверяет. Это ситуация, хорошо знакомая нам по истории. Например, Сталин тогда, когда его власть была неоспорима, занимал только одну должность — Генсек ЦК ВКП(б). И все. Во время войны он был вынужден принять должность главнокомандующего и одновременно стать председателем Совета Народных Комиссаров. Во время войны иначе и быть не могло. Но после войны Сталин занял множество должностей. Он был и министром вооруженных сил, и главой правительства, и генеральным секретарем и пр., и пр. Это уже свидетельствовало не об усилении его власти, а об ее ослаблении.

Я не хочу проводить никаких параллелей. Но вот посмотрите на Гитлера, который никому не верил. Был момент, когда он занимал должности Верховного главнокомандующего, командующего сухопутными войсками и одновременно командующего группой армий «А». Кроме того, и канцлер, и фюрер… Так вот была ситуация, когда командующий группой армий «А» должен был обращаться к командующему сухопутными войсками, а тот — к Верховному главнокомандующему. И это был все один и тот же человек. Ничего хорошего из такого никогда не получалось и получиться не может. Когда человек никому не верит — это очень плохая ситуация.

— Что реально означает прямое президентское управление всеми силовыми структурами?

— Ничего реально это не означает. Вообще-то талант любого руководителя в том, чтобы переложить ответственность на заместителей. Руководишь ты, а отвечают они. Не самые умные руководители принимают на себя официально ответственность. От этого власть не может увеличиться, но зато все знают, на кого валить, если что-то происходит. Все знают, кто козел отпущения. Человек сам становится козлом.

Да и руководить всем один человек неспособен. Еще римляне знали, что в подчинении одного человека может находиться пять человек, пять каких-то структур. Больше пяти невозможно. А в России президент должен думать и об экономике, и о внешней политике, и за армию, и за МВД… При Сталине Государственный комитет обороны состоял из пяти человек. Сталин, его заместитель Молотов и три ветви власти. Партия — Маленков, от армии был Ворошилов и от НКВД-НКГБ — Берия. В подчинении Сталина и Молотова было трое — Маленков, Ворошилов и Берия. Ими они руководили.

Когда у человека в руках сосредоточено практическое руководство и армией, и экономикой, и политикой, и финансами, ничего хорошо не получается.

— Возникают две отчасти взаимоисключающие друг друга версии. Подчинение президенту напрямую силовых структур, с одной стороны, может быть следствием страха того, что они уйдут из-под власти, с другой стороны — следствием верности профессии. Может быть, просто любит он это дело. Он гэбэшник, он хочет руководить военными. То есть президент в России не бывший гэбэшник, а настоящий и действующий.

— Может быть. Хорошего от этого все равно ничего не будет.

— В России принята как бы французская модель управления. Есть президент, который за всем надзирает, и есть премьер-министр, который руководит правительством. В отличие от американской, где всем руководит президент и несет всю ответственность за страну.

В реальности это явно не так. Ни у кого не было сомнений, что Путин реально управляет правительством, а его премьер-министр не играет никакой самостоятельной роли. Но в этой ситуации получается даже формально, что силовые министры могут плевать на премьер-министра и сноситься только с Путиным. Образуется «вертикаль власти», минующая премьера.

— Ситуация совершенно абсурдная. Правительство и так играло незначительную роль. Его смещали, назначали премьерами каких-то странных, никому не известных людей. То есть они становились известными, только заняв эту должность. Во времена Брежнева было нечто похожее. Премьер Косыгин, например, был чем-то вроде верховного завхоза, руководил промышленностью. А Вооруженными силами руководило Политбюро. Впрочем, и завхозом тоже руководило Политбюро. Мы знали, что министр обороны Председателю Совета Министров не очень сильно подчиняется. Сейчас ситуация усилилась. Даже официально министры не подчиняются премьер-министру! Это абсурд. Зачем вообще нужен тогда премьер-министр?

С другой стороны, чудовищное разрастание бюрократии еще больше снижает роль правительства.

— Как вы себе представляете перспективу путинского правления?

— Ничего путного из этого не получится. В свое время упали цены на нефть, и Советский Союз рухнул. Если теперь упадут цены на нефть — и Россия рухнет.

А цены скоро трепыхнутся. Производство в Саудовской Аравии барреля нефти стоит три доллара, а в Ираке — от 50 до 75 центов. То есть в 4–5 раз дешевле.

Ираку нужны огромные деньги, и он будет производить нефть в ближайшие годы. Как только пойдет нефть из Ирака, Россия распадется на куски.

— Так прямо и на куски?

— Прямо на куски. Недавно Путин разделил Россию на семь сатрапий. Уже наметил трещинки, по которым Россия распадется. Недавно Владимир Буковский в разговоре представил этот процесс очень наглядно. Сидит, допустим, на Дальнем Востоке путинский представитель. Бывший чекист или военный. Сидит там же командующий военным округом. И беседуют они между собой. И один говорит, что если на Дальнем Востоке в очередной раз отключат отопление и свет, да еще и хлеба нету, то рано или поздно здесь все взорвется. Бить будут тебя и меня. Путина не тронут, до него 10 тыс. км.

— Ты от Путина что-нибудь получаешь из Москвы? — Да нет, портянки не шлют… — А ты, губернатор, получаешь? — Да нет, ни защиты, ничего… — Ну так давай…

Был такой прецедент — Дальневосточная республика. Хорошо жила, отделившись от России и находясь под протекторатом Японии. И торговля пошла… А если отделится Татария, то сама Россия распадается на две части.

— Сейчас такой странный момент, что невозможно сказать, какой дальше будет российская политика. Вообще политики нет.

— Да, политики нет. Идет шараханье. Попытки надуть себе рукава воздухом и показывать мускулы. Армия воевать не способна. Я за армией слежу, я самый внимательный читатель «Красной звезды».

Во-первых, офицерам просто негде жить. Вот выпустился ты, получил звездочки и золотые погоны, приезжаешь с молодой женой в дальний гарнизон, а жилья нет. И не предвидится.

Или вот недавняя публикация — на призывном пункте в Москве офицеры стали брать деньги с допризывников за посещение туалета. Это не дедовщина какая-нибудь. Офицеры!

Опубликовано это на первой странице «Красной звезды» в качестве призыва к офицерской совести. Если обращаются к совести, значит, к прокурору не обращаются. В советское время такой публикации не было бы. Если бы узнали, нагрянули бы прокуроры, разобрались, посадили бы кого-нибудь. Но та же «Красная звезда» пишет, что прожить на офицерскую зарплату человек неспособен.

— Какой смысл в существовании российской армии сейчас, зачем она нужна и каков ее разумный размер? Есть подозрение, что если бы сегодня российская армия перестала существовать, то вздохнули бы с облегчением все — и Россия, и окружающие страны.

— Прежде всего вздохнули бы все допризывники. Уровень так называемого казарменного хулиганства совершенно невероятный. И убийства, и самоубийства. Такое и в мое время было. Я когда-то служил на румынской границе. Так там солдатики время от времени убивали окружающих и рвались к румынской границе, чтобы ее перейти. С одной стороны, это жесточайшая глупость, непонимание того, что их ждет. Они думали, что в Румынии у товарища Чаушеску уже полная свобода. Сейчас такие случаи участились.

Армия занимается сбором картошки, самообслуживанием. Продолжают существовать военные совхозы. Государство неспособно кормить армию, и она оказывается на самообеспечении. Существуют свинарники в каждом полку. Представляете, солдат приходит со службы с военной специальностью «свинарь». Зачем его вообще в армию брать? Пусть в деревне работает.

— Можно понять, зачем нужна милиция, спецназ — на всякие острые случаи. Но зачем существует армия в нынешнем виде — непонятно. В Чечне ведь тоже не армия воюет.

— Да, это удивительно. Туда посылают от министра внутренних дел разных милиционеров, омоновцев… Создают сборные команды и никак не могут урегулировать, кто же командует. МВД ведет свою войну, ФСБ — свою… Тут же какие-то «восстановители», тут же и армия. Вообще непонятно, зачем это все существует.

— Правительственная реформа была первым шагом нового президентского срока. А как ситуация с силовыми структурами может развиваться дальше? Не знаю почему, но меня резанула информация, что недавно заложили какую-то очередную гигантскую атомную подводную лодку в Северодвинске, первую лодку новой серии.

— На стапелях там же, в Северодвинске, уже давно стоит лодка «Юрий Долгорукий». Совершенно чудовищная. Достроить ее невозможно, потому что под нее нету ракет. Сама лодка готова, а ракетных шахт нет, потому что неизвестно, какие они должны быть. Подводная лодка — это ведь только носитель ракет. То есть сначала нужно запроектировать и построить ракетные шахты, а уже потом вокруг них строится лодка.

Вообще, все финты с российской ракетно-ядерной мощью — это полная чепуха. Раньше были «нефтедоллары», которые можно было пустить на строительство и авианосного флота, и атомных подводных лодок, и ракетных, и торпедных, и многоцелевых…

Но даже в то время, когда адмирал Горшков строил этот самый флот, отношение к флоту было преступным. Потому что строился флот, но не строилась инфраструктура для него. Например, огромный корабль «Киров» был построен, но в море выходил только один раз. Для него просто не было причальных стенок.

Я как-то был на базе у американцев. Там автострада уходит в океан, огромный мол до горизонта, к которому причаливают авианосцы. Подходит авианосец, к нему подключают водопровод, канализацию, прочие сети. Это же город целый, а не корабль.

У нас же корабль стоит в гавани, и его механизмы постоянно работают, чтобы обеспечивать его всем необходимым — водой, электричеством. Через десять лет он изнашивается. А ремонтных баз тоже нет. Поэтому строили гигантский флот, корабли списывали, резали, тут же строили новые. То же самое происходит и сейчас.

— Еще один аспект проблемы. Эти лодки рассчитаны на борьбу с кем? С Америкой?

— Хороший вопрос. Вот передо мной лежит статья из «Красной звезды». В ней говорится о преодолении противоракетных систем. Противоракетную оборону имеют только США. Не Израиль, не Франция, не Германия, не Китай… А Россия строит лодки, которые могли бы нести ракеты, которые могли бы прорывать систему противоракетной обороны.

— Это, по сути дела, очередная волна «холодной войны».

— это все еще наработки Советского Союза. Когда СССР рухнул, все эти программы были заморожены. Новых идей нет. И теперь начали реанимировать старые бессмысленные затеи. Сегодня война приобретает совершенно другие формы. Она может выглядеть ударом по компьютерам каким-то вирусом. Одним разом останавливаются, скажем, все гидроэлектростанции или атомные электростанции другой страны. И не надо никаких ракет. А Россия традиционно готовится к прошлой войне, а не будущей.

После Второй мировой войны СССР поставил на вооружение 70 тысяч танков. Содержать их негде было, сейчас это все порезано. Теперь, после того как отошла «холодная война», они опять вспомнили о том, что нужно сокрушить Америку…

А реальные опасности совсем другие. Внутри страны — терроризм, а у той же милиции нет хороших радиостанций, у милиционеров нет жилья… Вот куда стратегические деньги вкладывать надо.

— Недавно состоялись грандиозные маневры, чуть не первые такого уровня с советских времен. И шли они под анекдотическим названием «Отработка антитеррористических операций».

— Ну да. Они же свои задачи решают. Дело в том, что ВПК в СССР требовались гигантские программы. Самый большой в мире самолет — наш. Самые огромные подводные лодки — наши. Очень нравится строить гигантские вещи. Тот же БАМ. Кому он был нужен — никто не знал. Но замысел! Или построить в Сталинграде бабу с мечом невероятной величины. А вот мелкие дела вроде того, чтобы захоронить кости солдат, погибших на войне 60 лет назад, — это неинтересно. Это не получается. А бабища — пожалуйста. Потому что тут фонды, тысячи тонн бетона, арматуры, бездна народу работает… То же самое происходит и с этими гигантскими подводными лодками. Исполнители такие проекты любят.

— Все эти традиционные рефлексы советской военной промышленности пробудились именно сейчас. И складываются в неприятную картину. Напоминает начало очередной «холодной войны». Если еще вспомнить подрыв Яндарбиева в Катаре… Ведь нет сомнений, что команду мочить в сортире и строить гигантские подлодки отдает один человек.

— Конечно. Больше некому. Зачем он это делает — я не знаю. Я отказываюсь понимать. Конечно, с одной стороны, идет давление ВПК — нам нужны грандиозные проекты, грандиозные заказы. Но, видимо, это и ему самому выгодно по какой-то причине. В принципе, его действия определяются потребностями ВПК. Военным промышленникам один хрен, что и зачем делать, все равно какой противник, главное — пограндиознее.

В свое время в СССР строились гигантские гидроэлектростанции там, где это было удобнее с технической точки зрения, а не там, где были потребители. Потом к ним тянули дико дорогие линии электропередачи, на которых энергия терялась. Инвесторы не думали о конечном продукте. То же самое происходит сейчас и с военной промышленностью. Их не интересует, какая война будет в будущем, их интересуют гигантские заказы. А где будем эту лодку ремонтировать, где ее держать, против кого она предназначена — это никого не интересует.

— Высказывались предположения, что Путин сейчас сознательно делает ставку на враждебность к Западу. Возможно, это и так. В глазах населения — это патриотическая деятельность. Она дает ему голоса и поддержку. Запад все равно не в состоянии ничем ему повредить. И похоже, что тенденция будет усиливаться.

— Когда в стране плохо, ищутся объяснения на стороне. Если нет желания решать внутренние проблемы, нужен внешний враг. Чтобы продемонстрировать необходимость находиться в мобилизационной готовности. Так и в России сейчас. У меня ощущение, что у руководства России нет никаких реальных планов, они не знают, куда вести страну. Когда еще Путин стал только премьер-министром, я обратил внимание, что он никогда не говорит об экономике. Давайте увеличим в два раза ВПП! Ну давайте. Это маниловщина какая-то. Благие пожелания. В настоящее время России затевать новую войну — это все равно что импотенту мечтать об изнасиловании.

— Это чистое сваливание денег в прорву ВПК?

— Да, именно так. Сейчас Россия должна по соглашению с США уничтожить оружейный плутоний. Точнее, не уничтожить, это невозможно, а привести в такое состояние, чтобы никто другой не мог им воспользоваться. На это нужны миллиарды долларов. И вот Россия заявляет, что уничтожить она согласна, но денег нет. И США соглашаются платить за нейтрализацию российского плутония. С одной стороны, мы производим новый, с другой — нейтрализуем старый, причем на американские деньги.

Уже в начале пятидесятых годов был сделан четкий вывод, что тот, кто начнет первым ядерную войну, тот погибнет вторым. Если мы нанесем удар по Америке и прорвем их оборону, а Америка свой удар нанести не успеет, то в конечном счете мы тоже погибнем от той радиации, от которой сначала погибнет Америка. Если Америка нанесет первая ядерный удар, то она погибнет второй. Ионосфера будет повреждена, радиосвязь прекратится, климат изменится, начнутся болезни… Все равно они погибнут. Поэтому гонка ядерных вооружений смысла не имеет никакого. Это тупик. И сейчас продолжать эту гонку — безумие.

О пугливом Сталине и научно-историческом патриотизме[3]

Исторические сочинения Суворова интересны вдвойне — сами по себе и в связи с общественной реакцией на них, совершенно необычной для сугубо специальных исследований. Российский читатель бурно реагирует на Суворова и выдает свои собственные сокровенные мысли о родной истории. Историк Суворов может быть прав или ошибаться (на мой взгляд, прав) — судить об этом, в конце концов, его коллегам. Провокатор Суворов заставляет людей высказываться на темы, более чем болезненные для советского исторического сознания. Для социологов-советологов споры вокруг Суворова — золотое дно.

Первый раз мне пришлось присутствовать на открытой дискуссии по Суворову в Берлине в 1995 году. Бывший восточнонемецкий профессор читал в эмигрантском клубе лекцию о советско-немецких дипломатических отношениях в тридцатые годы. Суворова он обойти не смог. Сам показал публике свежевышедшую книгу «День М» и высказался следующим образом: написано убедительно, очень возможно, что с военной точки зрения все так и было, подготовка к советской агрессии против Германии действительно велась. Но он, профессор, не поверит в это до тех пор, пока ему не покажут подписанный Сталиным приказ о нападении на Германию. Он, надо полагать, и в секретный протокол к пакту Молотова — Риббентропа послушно не верил, пока компетентные советские органы в этом сами не признались. А ведущий вечера советский профессор-эмигрант взял книжку, полистал ее и сказал брезгливо: ну, какая же это, граждане, наука! Я Суворова не читал, но как ученый могу с полной ответственностью сказать: научные книги выглядят иначе. Публика, на большую часть состоявшая из ветеранов войны и пенсионеров, была явно обрадована. Этими двумя точками зрения, корректной по форме, но советской по содержанию и некорректной и по форме, и по содержанию, как правило, исчерпывается отрицательная критика Суворова. Полгода спустя я из чистого любопытства сам организовал обсуждение книг Суворова в том же клубе и столкнулся буквально с волной ненависти. Участников дискуссии трясло от злости при одном упоминании о том, что СССР мог хотеть напасть на Германию. Создавалось впечатление, будто именно эта довольно очевидная мысль подрывала смысл существования и национальную гордость советских людей, а вовсе не конец коммунистической идеологии и развал СССР. Последнее они пережили довольно легко. Об аргументах речи не было. Суворов был враг, которого нужно было заткнуть, растоптать, не слышать…

Некоторые интеллигентные, но несогласные читатели вменяют ему в вину «ненаучный стиль». По сути, это — комплимент. Если единственная претензия к нескольким томам, набитым интереснейшими фактами и их оригинальным истолкованием, — «ненаучность стиля», автор может праздновать победу. Интересно, что другой книге, написанной в том же жанре, — «Архипелагу ГУЛАГ» — ненаучность стиля в вину не вменяется. Скорее наоборот. Думаю, что значение книг Суворова именно в научном смысле больше, чем значение «ГУЛАГа». С Солженицыным никто не спорил, даже КГБ. Он не совершил научного открытия. Он детально обрисовал явление, о котором все, кто хотел, и так догадывались. Суворов открытие совершил. Он опрокинул общепринятые (и в СССР, и, как ни странно, на Западе) концепции развития советской истории. Перечеркнул работу сотен настоящих, обладающих «научным стилем» ученых. Причем сделал это темпераментно, страстно, язвительно, литературно увлекательно — то есть «ненаучно». И параллельно вытащил на всеобщее обозрение постоянно действующий феномен постсоветского сознания: примириться с мыслью, что в СССР людей убивали десятками миллионов, оказалось легче, чем признать, что цель этих мероприятий была проста до похабства — агрессия против всех и вся. И никакого идеализма. Приговор Солженицына «Сталин — убийца» восприняли безоговорочно. Приговор Суворова «Сталин — агрессор» переварить не получается. Психологически реакция понятна. Если Сталин убийца, то мы — жертвы. Если Сталин агрессор, то мы — соучастники.

Новая книга Суворова «Очищение», выпущенная в 1998 году издательством «АСТ» в Москве, — очередной подарок ревнителям научного стиля. Она вызывающе ненаучно написана. Это монолог, иногда захлебывающийся, с ехидными отступлениями в сторону, часто затянутыми, но всегда остроумными. Книгу можно было бы переписать заново, не меняя содержания. Она стала бы респектабельней, «научнее» — и скучнее. Впрочем, стиль — дело десятое. Главное, как всегда у Суворова, — факты, неожиданно и логически безупречно интерпретированные. Тема книги — разбор серии устойчивых советских мифов, касающихся сталинского террора против армии. Традиционно считается, что Сталин совершил непростительную глупость, уничтожив высших командиров Красной Армии накануне нападения Германии. Суворов возражает: глупости не было — был по-сталински точный и единственно для него возможный расчет. Сталин не готовился к обороне — некому было нападать. Единственного потенциального агрессора он создал себе сам, взломав вместе с Гитлером мир в Европе. Сталин готовился к войне за мировое господство. Ему была нужна не просто победа СССР, а победа СССР с ним, Сталиным, во главе. К 1937 году верхушка армии была единственной группой советской элиты не Сталиным назначенной и лично ему не преданной. В канун агрессии против всего мира Сталину было необходимо эту группу уничтожить, даже если бы все они были гениальными стратегами. В мирное время стратеги ему не нужны, а в военное лояльность важнее. Тем более что момент перехода мирного времени в военное определял он сам.

Суворов полагает, что стратегические таланты уничтоженной военной элиты сильно преувеличены. Значительную часть из них — треть, по мнению автора, — составляли политкомиссары, военюристы и энкавэдэшни-ки с армейскими званиями вроде Фриновского, Берзина, Гаранина… Все они проходили по спискам жертв террора против армии. Впрочем, Суворов отказывает в военных талантах и многим известным военным — Дыбенко, Примакову, Блюхеру, Якиру, Штерну. Он считает их циничными политическими функционерами и карателями, одерживавшими основные победы при подавлении крестьянских восстаний, не оставившими после себя никаких теоретических военных трудов и в принципе ничем не отличавшимися с профессиональной и моральной точек зрения от сталинских шестерок — Ворошилова, Буденного и прочих. Разве что менее лояльными по отношению к вождю. Особенно много места Суворов посвящает разбору личности, трудов и профессиональных качеств Тухачевского, которого в хрущевские времена объявили главным советским военным гением. Он рисует образ малограмотного, не сильно умного, напыщенного функционера и делает это весьма убедительно. Возразить трудно.

По версии Суворова, Хрущеву, а за ним многим поколениям советских историков понадобилось изобразить Сталина глупцом, уничтожившим цвет советского генералитета в самый опасный для Родины момент, для того чтобы затушевать действительную роль СССР в подготовке и развязывании Второй мировой войны. Сталин-дурак вписывался в партийно-исторические концепции. Сталин-агрессор — никоим образом. СССР пропал, но концепции не изменились. То, что Сталин не испытывал недостатка в талантливых генералах, показал результат войны. Не от генералов зависел разгром сорок первого года, это просчет Сталина, но окончательная победа зависела только от них.

Последняя глава книги называется «О сталинской панике». Это анализ вполне официальной легенды о том, что Сталин якобы знал о неготовности СССР к войне, безумно боялся нападения Гитлера, старался его оттянуть, а после нападения впал от страха в недельную прострацию. Нет, говорит Суворов, чем угодно можно объяснить поведение Сталина, только не страхом. От страха ведут себя иначе. Если бы Сталин боялся нападения Гитлера, должен был лихорадочно готовиться к обороне. Никаких признаков этого до 22 июня не наблюдалось. Да и сразу после тоже.

По журналам, в которых регистрировались сталинские посетители, видно, что первую неделю после нападения, с 22 по 28 июня 1941 года, Сталин работал буквально сутками. Об апатии речи нет. Он пытался переломить ситуацию и начать наступление. Только через неделю, когда неизбежность разгрома стала очевидной, у Сталина опустились руки. Но не от страха — от отчаяния. Рухнули планы начать победоносный захват Европы, насмарку пошла десятилетняя подготовка.

Литературный темперамент Суворова — его достоинство и одновременно недостаток. Иногда неоправданно много места уходит на доказательства уже доказанных или очевидных вещей. Этим особенно грешат главы про Тухачевского. Вот, например, описание фантастического случая про то, как трое курсантов Военной академии имени Фрунзе, выделенные для охраны Сталина во время октябрьской демонстрации 1927 года, опоздали к началу, прорвались в Кремль без пропуска, избили часового, ворвались на трибуну Мавзолея и затеяли потасовку, в которой Сталин получил кулаком по затылку. Рассказ дополнен целой главой о правах и обязанностях часового, читать которую интересно, но не обязательно. Кстати, любопытно, что терпеливый Сталин расстрелял обидчика, Якова Охотникова, только через десять лет. Вместе с его покровителем Якиром.

Впрочем, чаще отступления от «научности» не ослабляют, а обогащают текст. Например, перечисляя расстрелянных во время террора высокопоставленных военюристов, Суворов добавляет: «…А ведь не мог советский военный юрист быть хорошим человеком. Дадут приказ из ЦК помиловать — помилует, прикажут расстрелять — и он, руководствуясь статьями такими-то, вынесет соответствующий приговор. Прикажут расстрелять сто человек — расстреляет. Прикажут двести — будет двести… И не мог нормальный человек работать на такой работе. И вовсе это не работа. Не мог человек с нормальной психикой такими делами заниматься…»

Такая «ненаучность» стиля дорогого стоит.

Претензии, которые можно предъявить к книге, в первую очередь касаются издательства. Видно, что текст вообще не редактировался. Нет библиографии и ссылок. Книга подана и оформлена, как дешевый триллер с вульгарными картинками. Это же касается и предыдущего тома суворовской серии «Последняя республика», вышедшего в том же издательстве. Но самое возмутительное — рекламные аннотации. Про «Последнюю республику» сказано: «Прочитав эту книгу, вы узнаете о загадочной судьбе Дворца Советов, где в огромной голове Ленина собиралось заседать правительство, о пирожках с детским пальчиком внутри, о прорыве неприступной линии Маннергейма». Забавно, что в качестве читательской приманки использована одна из немногих фактических ошибок Суворова — стометровая фигура Ленина на крыше Дворца Советов проектировалась как архитектурное излишество в чистом виде. О ее прикладном использовании речь даже идти не могла по техническим причинам.

На задней странице обложки «Очищения» значится: «Сенсация!.. Вопреки общественному мнению, автор оправдывает истребление высшего командного состава Красной Армии накануне Второй мировой войны…»

Эта чушь к тексту Суворова отношения не имеет.

Военный гений[4]

Новая книга Виктора Суворова «Тень Победы» посвящена маршалу Жукову. Она продолжает его многотомное исследование обстоятельств начала Второй мировой войны. Книга выходит в декабре 2001 года на немецком языке в издательстве «Pour le Merite». Сроки выхода русского издания в московском издательстве «АСТ» пока неясны. До сих пор все книги этой серии, за исключением «Ледокола», появившегося еще до эпохи расцвета российских свобод, выходили по-русски быстро и большими тиражами. Похоже, что теперь Суворов опять задел особенно чувствительную струну в душах российского руководства. И опять намеренно. Выбор темы, полагаю, определялся не только ролью Жукова в войне, но и местом, которое он занял в новой постсоветской российской мифологии. Жуков — единственный из сталинских приближенных — остался героем новой демократической России. Ему ставят памятники, с помпой отмечают юбилеи. О нем пишут только хорошее. Он великий полководец, автор Победы, гордая жертва сталинской неблагодарности. Символ величия российской военной славы. И это несмотря на общеизвестную, хотя и неофициальную информацию о его фантастической жестокости. И на тот очевидный факт, что Жуков, как начальник Генерального штаба весной — летом 1941 года, несет такую же, как и Сталин, ответственность за катастрофу начала войны.

Суворов взрывает жуковский миф очень последовательно. И с моральной, и с профессиональной точки зрения.

Суворов приводит множество характеристик Жукова, сделанных его коллегами, начальниками и подчиненными. Во всех говорится об упрямстве, болезненном самолюбии, грубости и жестокости. В 1930 году Рокоссовский был командиром дивизии, в которой Жуков командовал бригадой. «Рокоссовский описывает обстановку дикой нервозности в бригаде… Бригаду трясло и лихорадило, порядок удалось навести, только убрав Жукова с бригады… Рокоссовский пишет: «Попытки воздействовать на комбрига успеха не имели. И мы вынуждены были в целях оздоровления обстановки в бригаде «выдвинуть» Г.К. Жукова на высшую должность». Можно понять, почему были вынуждены. Жуков обладал качествами, которые ценились в сталинской иерархической системе выше чисто профессиональных способностей, — волей и жестокостью. Когда в 1957 году Хрущев снял Жукова со всех постов, против него на пленуме ЦК выступили высшие чины Красной Армии, маршалы и генералы. Выступили, понятно, по приказу, но претензии в таких случаях высказываются вполне реальные. У коллег Жукова претензии были одинаковые — грубость, жестокость, мордобой. Хамство, выходящее за границы принятого в сталинском СССР. Хотя границы эти были очень широки. Мнение маршалов совпадало с мнением солдат: «… У солдат для Жукова одно определение: «мясник».

Суворов делает вывод: «Мордобой в генеральской среде и на всех нижестоящих уровнях Красной Армии был распространен так же широко, как воровство и пьянство… Современная армия России поражена садизмом. Который официально именуется термином «неуставные отношения». За этим термином скрываются дикое унижение человеческого достоинства в запредельных масштабах, мордобой, пытки, истязания, зверские убийства. И ломают головы социологи: откуда напасть? Да от генералов наших и от маршалов! От дважды Героев Советского Союза, от трижды Героев, от четырежды. От Чуйкова и Гордова. От Еременко и Захарова. От Москаленко. От Жукова».

Много места Суворов уделяет вранью Жукова. Вранью о своих собственных мыслях и достижениях в предвоенное и военное время и вранью о предвоенной исторической ситуации в целом. В декабре 1940 года в Москве по приказу Сталина состоялось совещание высшего командного состава РККА. Жуков в своих воспоминаниях написал, что на совещании обсуждались вопросы возможного нападения Германии на Советский Союз и отражения гитлеровской агрессии. «Все принявшие участие в прениях… были единодушны в том, что война против Советского Союза будет развязана фашистской Германией…» Материалы совещания были секретными. Только когда они были опубликованы в 1994 году, выяснилось, что Жуков врал. Об обороне речи не было. Суворов: «Сам Жуков говорил на том совещании о новых приемах нападения. Внезапного нападения. И все выступающие говорили только об этом. А оборона на главных направлениях не предусматривалась даже теоретически. Только на второстепенных…» Жуков в своем докладе о новых способах наступления говорил о необходимости гигантских концентраций живой силы и техники на узких участках фронта. Суворов: «…смотрите немецкую хронику, листайте немецкие журналы 1941 года, вы увидите все то, о чем говорил Жуков: «масса танков, громадное количество автотранспорта и других средств». Все это было собрано у границ. И все сгорело. Немецким летчикам не надо было даже искать цели… Если «массу танков, громадное количество автотранспорта и других средств» поставить в оборону, то можно создать непроходимый барьер на фронте в несколько сот километров. Если же поставить в оборону не одну армию, а все 26 советских армий, то фронт будет непробиваемым от Ледовитого океана до Черного моря. Но ни одна из 26 советских армий не стояла в обороне… Все они были собраны в ударные группировки на предельно узких участках. Именно так, как рекомендовал великий стратег».

По приказам Жукова вся кадровая Красная Армия со стратегическими запасами и аэродромами была выдвинута к самой границе и погибла, не сумев ничего предпринять. По вине Жукова она осталась без планов обороны. У всех командиров были «красные пакеты», которые нужно было вскрыть по приказу. Но приказа не поступило, так как содержащиеся в них планы не были рассчитаны на такое развитие событий. Именно Жуков готовил и подписывал безумные директивы первого дня войны — сначала, за три часа до нападения немцев, «не поддаваться на провокации», а затем, к концу дня, — приказ о переходе в наступление на территорию противника. В любом случае войскам запрещалось обороняться.

Впоследствии Жуков писал, что еще в 1940 году предвидел, как будет развиваться наступление немцев. Если предвидел, почему не принял меры по предотвращению? Ведь 5 предвоенных месяцев Жуков был начальником Генерального штаба. Если не предвидел, то хвастун. Если предвидел, но не принял мер, то преступник. Получается и то и другое. Не предвидел, потому и не принял мер. Преступник, потому что вместе со Сталиным готовил агрессию и не позаботился о самых элементарных способах обороны. Катастрофа лета 1941 года в такой же степени заслуга Сталина, как и Жукова.

Самое неожиданное, что Суворов отказывает Жукову в, казалось бы, очевидных достоинствах — способностях стратега. Стратегами, разработчиками операций служили у Сталина другие люди — Василевский, Рокоссовский, Баграмян… А Жуков был сталинским погонялой. Старшим, которого посылали на важные участки, чтобы матом, мордобоем и расстрелами выжимать из людей невозможное. И образование имел соответствующее. Четыре класса школы и кавалерийские курсы. На войне в армии Жуков играл ту же роль, что Ягода на строительстве Беломорканала. И на прочих стройках социализма.

Роль Жукова в Халхин-Гольской операции, за которую тот получил первое звание Героя Советского Союза, Суворов считает сильно преувеличенной. В мемуарах Жукова упоминается огромное количество имен людей, имевших отношение к операции, — от солдат и журналистов до снятых Жуковым предыдущих командующего и начальника штаба группировки советских войск. Но он не упоминает имени собственного начальника штаба, которому по должности положено было разрабатывать операцию. Это имя известно из других источников — комбриг Богданов. Ему, надо полагать, и принадлежит заслуга стратегического замысла. Если бы он не справился, то Жуков его бы снял и обязательно впоследствии вспомнил.

Суворов описывает многие другие операции, которыми командовал Жуков.

Взятие Ельни в августе — сентябре 1941 года. Полтора месяца Жуков непрерывно в лоб штурмует окопавшуюся 2-ю танковую группу Гудериана, якобы угрожавшую Москве. Это практически не причиняет никакого урона немцам, но стоит неимоверных потерь Красной Армии. Жуков просто перемалывает советскую пехоту. Он продолжает бессмысленно штурмовать ельнинский выступ и тогда, когда танки Гудериана оттуда уходят, чтобы участвовать в разгроме советских войск под Киевом. Жуков берет Ельню, заваленную советскими трупами, но в конце сентября ее сдают без боя, поскольку вернувшийся Гудериан наступает на Москву по другим направлениям. Обескровленный Резервный фронт, которым командовал Жуков под Ельней, разгромлен. Но сам Жуков уже переброшен в Ленинград. По такой же схеме — гигантская концентрация войск и тупые лобовые атаки — строятся и прочие операции Жукова.

К победе под Сталинградом Жуков отношения не имел, хотя публично ее себе приписывал. Он побывал под Сталинградом несколько раз. Но план Сталинградской операции, закончившейся победой, разрабатывали полковник Потапов и генерал Василевский. Последний раз Жуков уехал из-под Сталинграда за три дня до начала контрнаступления советских войск. Он в это время командовал Калининским и Западным фронтами, пытавшимися взять Сычевку и Ржев. Картина та же — гигантская концентрация войск, лобовые атаки, немыслимые потери и неудача.

Победу на Курской дуге Жуков тоже приписал себе и тоже врал. Маршал Рокоссовский: «Ко мне обращаются товарищи — участники Курской битвы с вопросами: почему Г.К. Жуков в своих воспоминаниях искажает истину, приписывая себе то, чего не было?..»

5 июля 1943 года штаб командующего фронтом Рокоссовского получил данные о том, что немцы готовят через несколько часов наступление. Рокоссовский принимает рискованное решение опередить немцев и начать советское контрнаступление. Присутствующий тут же заместитель Верховного главнокомандующего Жуков взять на себя ответственность отказывается и уезжает. В подготовке же сражения Жуков вовсе участия не принимал.

Но самое страшное поражение Жукова — это взятие Берлина. И не только потому, что сама эта операция, начатая по приказанию Сталина, была преступлением. Не было никакой военной необходимости брать силой окруженный, лишенный подвоза продовольствия и боеприпасов и надежды на освобождение извне город. Сдача была неминуема, достаточно было подождать пару недель. Жуков умудрился и здесь повести операцию с максимальным количеством жертв. Танки в городе беспомощны. Жуков загнал и погубил в Берлине две танковые армии. Взятие города стоило только Красной Армии около полумиллиона жизней. Фактически это было массовое убийство.

Именно Жуков в первую очередь виноват в том, что боевые потери Красной Армии во много раз превышали потери немцев. И на фоне этих преступлений почти невинно выглядят документированные рассказы о мародерстве Жукова и его приближенных, о вывезенных им вагонах с трофейным добром. О коврах и драгоценностях в поражающих воображение количествах.

В середине пятидесятых годов Жуков, который помог Хрущеву победить всех своих соперников, — на вершине власти. Он нарком обороны. Руководит Советской Армией в мирное время теми же методами, что и в военное. Руководство флота Жуков буквально разгромил. Выгонял из армии старших офицеров, генералов и адмиралов сотнями. В самой хамской, присущей ему манере. С оскорблениями и без объяснений. И, похоже, метил еще выше. О планах Жукова по захвату власти в стране Суворов упомянул только мельком. Этому будет посвящена следующая книга.

Дмитрий Хмельницкий